Вольтировал он с хорошим настроением. Его мать находилась при английском дворе и хлопотала о его будущем. Дядя Карл осваивался на английском троне. Следовательно, дерзкому де Витте нужно было готовиться к неприятностям – могущественные покровители Вильгельма не могли слишком долго мириться с существующим положением дел в Голландии.
      Когда он вернулся на конюшню, к нему подбежал грум, схватил под уздцы его взмыленного скакуна и залепетал что-то невразумительное. Принц велел объяснить толком, что произошло в его отсутствие.
      – Ваше Высочество… там, во дворце – пожаловал один высокий гость… Вас уже спрашивали. Я сказал, что вы занимаетесь верховой ездой.
      – Ну? Кто спрашивал-то?
      – Очень высокий гость, Ваше Высочество. Господин де Витте.
      У Вильгельма учащенно забилось сердце, но он ничем не выдал своего состояния. Спрыгнув на землю, он передал коня груму, не торопясь пошел в замок.
      Когда до главного входа оставалось всего несколько шагов, из дверей выбежал паж – явно подстерегал его.
      – Ваше Высочество! – выпалил он.
      – Знаю, – бросил Вильгельм, про себя отметив рост пажа – почти такой же, как у него, хотя мальчик был моложе. – Проводи меня к посетителю.
      Поджидавший его мужчина стоял у окна, заложив руки за спину. Услышав шаги Вильгельма, он повернулся.
      У мальчика перехватило дыхание – на несколько секунд обычное хладнокровие покинуло его. Перед ним был человек, обладавший самой большой властью в Голландии: верховный правитель Ян де Витте, который десять лет назад добился упразднения штатгальтерства.
      Как и его брат Корнелиус, он славился просвященностью и полагал, что принесет своей стране великую пользу, освободив ее от тягот и невзгод наследственного права; воспользовавшись смертью голландского монарха и политической неразберихой, связанной с малолетством его сына, он полностью отстранил от власти принцев Оранских и учредил выборную должность верховного правителя. Основатель этой реформы, он же вскоре и занял утвержденный им пост.
      Они впервые встретились лицом к лицу: всемогущий Ян де Витте и лишенный своих прав принц Оранский.
      – Ваше Высочество, – поклонившись, произнес де Витте, – я приехал, чтобы сообщить вам трагическое известие и выразить свое глубокое соболезнование. Как нам стало известно, в английской столице недавно разразилась эпидемия оспы, и…
      Вильгельм, только что разглядывавший этого мужчину и видевший в нем своего кровного врага, пытался оценить значение известия, которое тот собирался сообщить ему. Он уже все понял – еще до того, как верховный правитель успел договорить первую фразу. Лишь одна причина могла привести его в замок Вуд. Оспа в английской столице! Как раз там, где находилась мать Вильгельма.
      Ян де Витте с искренним сочувствием посмотрел на мальчика.
      – Поверьте, Ваше Высочество, меня до глубины души огорчает то, что вы сейчас услышите. Двадцатого декабря ваша мать умерла от оспы.
      Вильгельм не произнес ни слова. Маленький и беззащитный, он стоял на месте и все еще пытался сообразить, что все это может значить. Отец Вильгельма умер до его рождения, поэтому рассказы о нем были всего лишь историей их династии, не более того. Правда, смерть отца повлекла за собой упразднение института штатгальтеров, но это тоже произошло слишком давно, чтобы он мог помнить более счастливые времена. На сей раз все было по-другому. Теперь умерла его мать, и он не мог привыкнуть к мысли, что уже никогда не увидит ее.
      В этот миг он испытал чувство полного, безысходного одиночества. И еще долго оно не покидало его.
 
      Это событие и в самом деле перевернуло его жизнь. Ему только-только исполнилось одиннадцать лет; в лице матери он потерял своего самого близкого и надежного союзника, но у него остались другие – король Англии и герцог Йоркский, никогда не забывавшие о нем. Стюарты были сплоченной семьей, и время неопределенности для них уже кончилось: они прочно держались на английском троне и помнили о своем племяннике.
      Он стал намного более скрытным, чем прежде. Всеми его поступками теперь руководила только одна цель, но о ней он никому не рассказывал. Он собирался восстановить в Голландии штатгальтерство и доказать всему миру, что в истинном правителе важна не внешность, а сила духа. Вильгельма не смущало, что окружающие недооценивают его – наоборот, в этом он видел свое огромное преимущество и знал, в чем конкретно оно заключалось. Его главным оружием были даже не знания, хотя учителя и отмечали его способность к языкам, а почти сверхъестественная способность скрывать свои мысли; ни один взрослый не подозревал об этом качестве юного Вильгельма.
      Так он рос, и с годами менялось отношение голландцев к нему; у них сохранились достаточно яркие воспоминания о славных временах Вильгельма Молчуна, лучших в истории страны. Вот почему, видя молодого принца – обычно, скачущим верхом на лошади, – они радостными криками приветствовали его; даже всемогущий де Витте не мог не считаться с его популярностью в народе. Когда Вильгельму исполнилось шестнадцать лет, верховный правитель был вынужден включить его в состав государственного совета.
      Еще через три года ему предложили нанести визит в Англию, ко двору его дяди.
 
      Английский двор. Не двор, а пристанище порока, Содом и Гоморра, думал Вильгельм.
      Его неприятно удивила манера здешних женщин раскрашивать лицо и выставлять напоказ грудь; мужчины, впрочем, были ничуть не лучше. Их непристойные разговоры, пустое бахвальство любовными похождениями, распутный образ жизни – все это переполнило скорбью сердце молодого иностранца, не употреблявшего вина, встававшего с восходом солнца и из всех мужских увлечений почитавшего лишь лошадей и охоту.
      Вот каким злачным местом оказался прославленный английский двор, на который он возлагал столько напрасных надежд. Английский король дни и ночи проводил со своими любовницами – не двумя-тремя, а бесчисленным множеством; герцог Йоркский старался не отставать от брата, разве что семье уделял немного больше внимания, чем Карл.
      Вильгельм несколько раз пытался поговорить с королем о своем будущем, но тот, казалось, не воспринимал его всерьез – то ли из-за возраста, то ли из-за горбатости, думал он. У него даже начало складываться впечатление, что в Англию его пригласили просто из вежливости, для знакомства, а поскольку он не походил на них, стали – не приведи Господь! – презирать его.
      Однажды Карл позвал племянника прогуляться в саду святого Якова. Рядом с высоким, статным дядей Вильгельм особенно остро ощущал свою неполноценность. Видимо, король понял его чувства – пройдя несколько шагов, он предложил:
      – Давай-ка присядем. Говорят, в ногах правды нет.
      Карл расспросил его о Гааге, не без юмора вспомнил о днях, некогда проведенных в голландской столице. Время от времени он задавал наводящие вопросы, и Вильгельм понял, что короля интересуют какие-то посторонние темы и без конца удовлетворять его любопытство – значит лишать себя возможности заговорить о деле, интересующем Вильгельма.
      Вильгельм не принадлежал к числу людей, с планами которых можно не считаться. Король получил ответ на очередной свой вопрос и задумался, а Вильгельм не мешкая приступил к рассказу о сложностях политической ситуации в Голландии, где у власти по-прежнему находился Ян де Витте. В заключение Вильгельм выразил уверенность в том, что его дядя превосходно знает о преимуществах правления, подобного английскому, и понимает, какую выгоду их странам принесет восстановление в Голландии института штатгальтеров. Со своей стороны его племянник обещает в будущем доказать ему свою преданность и бесконечную благодарность.
      – Стюарты – дружная семья, – засмеялся Карл. – Мы всегда держимся друг за друга, а это, кроме всего прочего, свидетельствует о нашей мудрости и… Ба, кто к нам пожаловал! Герцог Бекингемский, собственной персоной! Прошу вас, герцог, присаживайтесь, составьте компанию мне и принцу Оранскому.
      Джордж Вилльерс, он же герцог Бекингемский, с улыбкой сел на указанное ему место – рядом с принцем Оранским, дальше от короля.
      Оказавшись между этими мужчинами, Вильгельм вновь почувствовал свою физическую неполноценность. Герцог Бекингемский был определенно привлекателен. Не менее щедро природа наделила его и тщеславием – этого качества он не пытался скрывать даже от короля, ценившего его общество и не возбранявшего ему разговаривать с собой почти на равных. Как мог король приблизить к себе человека с такой репутацией? – задавался вопросом Вильгельм. Скандальные слухи, связанные с именем этого мужчины, уже давно достигли берегов Голландии, и Вильгельм знал, что несколько лет назад граф Шрусбьюри вызвал его на дуэль, публично обвинив в интриге с графиней Шрусбьюри. На поединке граф получил тяжелое ранение и двумя месяцами позже скончался, а герцог стал открыто посещать покои графини. Услышав об этом, добродушный английский король лишь пожал плечами. Должен же мужчина как-то улаживать свои дела – таков был его вердикт.
      Сплошное попустительство, а не правление страной и людьми, подумал Вильгельм.
      Он даже поморщился, так велико было его отвращение к герцогу, – и мужчины заметили брезгливое выражение его лица. Погруженный в свои мысли, Вильгельм не понял значения взглядов, которыми они обменялись. Глаза Бекингема вспыхнули, как бы говоря: зарывается паренек – не проучить ли нам его?
      – Ну, Ваше Высочество, – сказал герцог, – как дела в нашей чудесной Гааге? Помню, помню этот замечательный город – и никогда не забуду его замечательных людей. Признаться, среди них я всегда чувствовал себя немного более испорченным человеком, чем был на самом деле, – разумеется, это только в те дни, когда гостил там, Ваше Высочество. Сами понимаете, все познается в сравнении.
      – Ах, сравнения – они запоминаются, как запах розы, – усмехнулся король.
      – Только не в Голландии, сир. В Голландии розами и не пахнет. Я думаю, именно этого там и добивались, обустраивая города таким обилием водосточных канав.
      – Вы ошибаетесь, у нас их совсем не так много… – начал Вильгельм.
      Карл положил руку на его локоть.
      – Наш герцог как всегда шутит, не воспринимай его слова всерьез, племянник. – Он с укоризной посмотрел на Бекингема. – Кстати, довольно скверная шутка, милорд. Потрудитесь придумать что-нибудь посмешнее.
      – Каюсь, в присутствии таких важных персон, как Ваше Величество и Ваше Высочество, я совсем потерял голову. Боюсь, мое тупоумие лишает меня последних шансов загладить свою вину.
      – А вы все-таки попробуйте – это лучше, чем совсем потерять голову. Вы сами изволили так выразиться, поэтому уж не взыщите, если я окажусь слишком строгим ценителем вашего красноречия.
      – Ваше Величество, я всего лишь хотел передать Его Высочеству приглашение от некоторых моих друзей. Они устраивают небольшую вечеринку – вот я и подумал, что она может пойти на пользу нашему принцу.
      – Ваши вечеринки не в моем вкусе, – буркнул Вильгельм. Карл пожал локоть племянника и снисходительно улыбнулся.
      – Ай-ай-ай, племянник. Не пристало Стюартам отталкивать руку дружбы. Сходи, не стесняйся. Немного развлечешься, а заодно познакомишься с нашими обычаями. Ведь нужно же нам привыкать друг к другу? Друзья мы или нет?
      Вильгельму показалось, что король намекает на свое желание помочь в осуществлении его планов. Он повернулся к герцогу.
      – Благодарю вас, я принимаю ваше приглашение и… в общем, еще раз благодарю вас.
      Герцог Бекингемский наклонил голову и удовлетворенно хмыкнул. Он успел разглядеть злорадную ухмылку на лице Карла.
 
      Вильгельм вошел в просторную комнату, заполненную множеством экстравагантно одетых веселящихся людей. Большинство сидело за накрытым столом, многие держали в руках кубки с вином. Оглядев присутствующих, он с облегчением увидел, что женщин среди них не было. Зная нравы английского двора, он боялся, что его пригласят на какую-нибудь развратную оргию. Мысль о возможности подобного мероприятия приводила его в ужас и в то же время пробуждала чувства, которых прежде он в себе и не подозревал. Вильгельм даже задался вопросом о том, насколько его великая жизненная задача препятствует тем или иным развлечениям в женском обществе. В конце концов, каким прославленным полководцам были чужды любовные похождения? Вот и придворные дамы не раз говорили ему, что видят в нем самого привлекательного мужчину на свете, тогда как его дядю терпят лишь в силу его высокого положения…
      Но что произошло с ним со времени приезда в английскую столицу? Не презирал ли он этих людей, их нелепые наряды, украшения и всю их жизнь, целиком отданную на обольщение невинных девушек и замужних женщин?
      Бекингем поднялся из-за стола.
      – Ваше Высочество, своим приходом вы оказали большую честь нашей маленькой компании.
      Остальные тотчас повернули головы в его сторону. Он узнал придворных, с которыми уже виделся в Лондоне: Рочестера, Дорсета, Карла Сидли и Анри Савилье. Все они слыли отъявленными скандалистами и распутниками. Вильгельм поморщился – зря он принял приглашение герцога, в этой компании ему не место.
      – Право, мы польщены, – допив кубок, пробормотал Рочестер.
      – Милорды! – воскликнул Сидли. – Поскольку Его Высочество еще не знакомы с нашими обычаями, мы обязаны устроить сегодня вечером какое-нибудь спортивное развлечение – вроде тех, что были в моде, когда в Англию вернулся Его Величество король Карл Второй.
      – Для спортивных состязаний я не обладаю необходимыми физическими данными, – потупился Вильгельм.
      – Вот как? А нам говорили, что вы превосходно умеете обращаться с лошадями, – заметил Савилье. – Неужели нас обманули?
      – Ваше Высочество, сегодня нам предстоит состязание несколько иного рода, – улыбнулся Бекингем. – Полагаю, от некоторых джентльменов оно потребует лишь силы духа и умения укрощать свои порочные желания – что в общем-то сродни искусству верховой езды, а значит, дает вам определенные преимущества перед нами.
      – Что-то я вас не совсем понимаю, – начал Вильгельм.
      – А вы присядьте, Ваше Высочество. Сейчас я вам все объясню.
      Вильгельм сел за стол, и герцог крикнул:
      – Вина!.. Вина для Его Высочества!
      – Постойте – нет! Вино я пью только когда жарко, да и то немного. Может быть, лучше чуть-чуть пива?
      – А голландского джина? – Герцог заговорщицки подмигнул. – Клянусь, в жизни не пробовал ничего более божественного – давайте-ка отведаем его за процветание дома Оранских!
      – Его Высочество не сможет не выпить за дружбу между нашими странами, – подхватил Сидли. – Кстати, принц, у нас есть такой обычай: если мы пьем за вашу страну, то вы должны выпить на нашу.
      – Я же сказал – крепкого не пью.
      – Ваше Высочество, таков обычай.
      Вильгельм оглядел собравшихся – все лица были обращены в его сторону. Безвыходное положение, подумал он. Если не согласится, они засмеют его – сами-то рослые, холеные. Им не понять, что такое астма, припадки удушья, малокровие… От этой мысли у него засосало под ложечкой. Чувство было не из приятных.
      – Ну, если только за обычай, – вздохнул он.
      – Вот это по-нашему! – воскликнул Бекингем. Все встали, подняли наполненные кубки.
      – Да здравствует принц Оранский, будущий штатгальтер Голландии!
      – Ура принцу Оранскому!
      Глядя на них, Вильгельм вдруг покраснел: все они улыбались ему, точно были его преданными друзьями. А если и впрямь? Если они и в самом деле хотели помочь ему восстановить его утерянные права? Ему стало немного стыдно за предвзятое отношение к ним.
      Герцог Бекингемский велел подать еще вина. Слуги принесли – шипучего, искрящегося. Теперь предстояло выпить за дружбу между их странами.
      – Ваше Высочество, по обычаю вы должны выпить этот кубок до дна. – Герцог встал. – Друзья мои, я хочу произнести тост – за нашего короля Карла Второго Стюарта и его племянника принца Оранского, родственников и верных друзей. Будем помнить о нерушимой связи между нашими державами!
      Вильгельм в несколько глотков осушил кубок. Вино сразу ударило в голову, он даже немного покачнулся – но под боком вовремя оказался Бекингем.
      – Ваше Высочество, сегодня у всех нас счастливый вечер… Сидли протянул руку и вновь наполнил кубок.
      – Вижу, вы знаете толк в шампанском… Так вот, у меня тоже есть тост. За вашу победу, принц, – над всеми вашими врагами и недругами!
      Вильгельм выпил залпом.
      По жилам разлилось приятное тепло. Теперь ему было легко и свободно и уже не казалось, что собравшиеся хотят посмеяться на ним. Он чувствовал себя таким же, как они, – высоким, сильным, красивым; настоящим мужчиной среди настоящих мужчин. Здесь все уважали и ценили его. В сущности, и вечеринка-то была устроена в его честь.
      В Голландии никто не относился к нему с таким уважением; и еще никогда ему не было так хорошо и спокойно, как сегодня.
      Он развалился в кресле и прислушался. Бекингем рассказывал о своей дуэли с графом Шрусбьюри. Эта история казалась очень забавной. Вильгельм с недоумением вспомнил, что прежде она вызывала у него совсем другие чувства.
      Затем Бекингем стал описывать своих любовниц – в фамильярном тоне, но опять-таки остроумно; причем говорил так, словно Вильгельм не хуже него разбирался в любовных тонкостях.
      Сидли и Рочестер наперебой рассказывали о своих похождениях. То и дело один из них вставал с места, наполнял кубок Вильгельма и произносил тост за красоту и прочие достоинства какой-нибудь придворной дамы. Чем больше Вильгельм пил, тем больше ему нравился вкус вина и тем меньше хотелось спать. Порой он слышал чей-то громкий хохот и с изумлением замечал, что смеется он сам.
      – Ваше Высочество, вы умней и проницательней, чем любой из нас, – сказал Бекингем.
      Слова герцога пришлись ему по душе. Да, он знал свою власть над людьми. Он был умнее их всех. Иначе и не взялся бы за осуществление своих грандиозных планов.
      – Вы так задумчивы, так серьезны…
      – Кто? Принц? – невпопад спросил кто-то из присутствующих.
      – Разумеется, кто же еще? Знаете, мне не дает покоя один вопрос… Интересно, как бы он повел себя в спальне моей любовницы?
      Вильгельм расхохотался вместе с остальными.
      – О! Его Высочество находится в кругу друзей, а потому не может не признать своих выдающихся мужских качеств, – вздохнул Бекингем. – Мне бы обладать его опытом и силой – ах скольких неприятностей мне удалось бы избежать!
      – Его Высочество мог бы преподать нам урок.
      – Не сомневаюсь, мог бы – и не только нам.
      – А кому еще?
      – Ну, например… Все видели новую служанку королевы? Готов держать пари, она еще девственница – ей не больше шестнадцати лет, и у нее такой невинный взгляд, что… Ага! Смотрите, как внимательно слушает Его Высочество. Подозреваю, он и сам заприметил ее.
      – Да и она все время улыбается ему – право, очень многозначительно улыбается. Гм… Но в таком случае – как же вы утверждаете, что она все еще невинна?
      – Я не утверждаю, Сидли. Я сказал – готов держать пари.
      – Идет! Сто фунтов.
      – Ставлю двести.
      – Вот только как проверить?
      – Как? Очень просто. Среди нас есть человек, который сможет рассеять наши сомнения.
      Бекингем придвинулся к Вильгельму.
      – Ваше Высочество, вспомните, мы обещали вам небольшое развлечение. Ну так как?
      – Ведите меня к ней, – хрипло бросил Вильгельм. Присутствующие переглянулись. Их замысел явно возымел успех. Никаких сомнений, завтра Карл будет долго смеяться, ему нравятся проделки его придворных. К тому же он сам сказал, что Вильгельм весьма смахивает на евнуха – уж не оскопил ли его мудрый де Витте, чтобы навсегда обезопасить себя от династии Оранских? Да, королю не откажешь в чувстве юмора, он оценит их старания.
      – Раз Его Высочество готов выступить судьей в нашем споре, нет никакого смысла задерживаться, – сказал Сидли.
      Бекингем встал и приложил палец к губам. Остальные проделали то же самое. Вильгельм последовал их примеру.
      Комната напомнила ему палубу корабля, на котором он плыл в Англию. Он засмеялся, так хорошо ему было в этой стране, среди верных и чутких друзей.
      Бекингем взял его под одну руку, Рочестер под другую, и все вместе, пошатываясь, направились к выходу из комнаты.
      – Должно быть, они уже в постели, – шепнул Сидли.
      – Тем лучше, – заметил Рочестер.
      – Замки заперты, щеколды задвинуты, но Его Высочество принц Оранский знает, как открыть их. У него есть ключ, подходящий ко всем дверям.
      Снова хохот. Даже Бекингем не удержался и прыснул, прикрыв ладонью нижнюю часть лица.
      Оказавшись на улице, Вильгельм вдохнул слишком много свежего воздуха и закашлялся. Затем перевел дух, огляделся. Он чувствовал себя сильным и храбрым – не человек, а лев, король джунглей.
      Вокруг было темно. Они стояли перед рядом светящихся окон.
      – Как же туда пробраться? – в раздумье спросил Рочестер. – Принц, у вас есть какие-нибудь соображения?
      – В самом деле, Ваше Высочество, – подхватил Бекингем. – Может быть, через окно?
      – Да, – нетвердо произнес Вильгельм. – Через окно. Сидли вложил в его руку булыжник.
      – В атаку, сир, – сказал он.
      Никогда в жизни Вильгельм не чувствовал себя таким счастливым. Он уже не помнил о том, что по утрам страдал от этих унизительных приступов астмы, а по вечерам – от малокровия; не помнил, что все его наряды шились по специальному покрою, они скрывали уродливые особенности его фигуры.
      Он был предводителем этих мужчин – пусть не на поле брани, пусть не в бою с неприятелем. Придворные его дяди тоже могли пригодиться ему, недаром славились своими буйными выходками. Да! Сегодня он обзавелся неплохими помощниками, очень неплохими. Ведь если даже они хотели верой и правдой служить его интересам, то что же говорить об остальных англичанах?
      Вильгельм размахнулся и бросил камень. Затем, испустив воинственный клич, полез на стену – туда, откуда послышался звон разбитого стекла.
      Раздались какие-то непонятные крики, в окнах появились чьи-то встревоженные лица.
      Голос Бекингема донесся, как будто издалека:
      – Его Высочество принц Оранский – малость навеселе… Всего лишь ищет даму.
      Вильгельм уже видел лица девушек – ему казалось, что они зовут его к себе. Впрочем, он и сам понимал свою неотразимость. О ней много говорили Бекингем и его друзья.
      – О, я вас не разочарую! – крикнул он. – Сейчас буду у вас, осталось всего несколько футов!
      Девушки истошно завизжали. Внизу забегали, засуетились. Затем Бекингем схватил принца за ногу и потянул к себе.
      – Ваше Высочество, этак вы перебудите весь дворец. Вильгельм отбрыкнулся.
      – Меня ждут девушки – не видите? Я их не разочарую!
      – Ваше Высочество, мы прекрасно знаем вашу репутацию, но уже поздно, во дворце спят.
      – Не мешайте мне, я желаю разделить ложе с одной из этих прелестных леди…
      Сидли и Рочестер схватили его за ноги, Бекингем и Савилье взяли за плечи и общими усилиями оттащили от стены.
      Он разозлился. Ему обещали развлечение, а теперь сами же помешали осуществить его намерения. Он хотел соблазнить служанку королевы, о которой столько говорили в комнате герцога. Как посмели эти наглецы встать на его пути?
      Из окна высунулась гувернантка.
      – Позор, срам! – крикнула она. – Завтра же расскажу Ее Величеству!
      – Мадам, – сказал Бекингем, – мы делали все, что могли, но остановить Его Высочество не было никакой возможности. Боюсь, когда дело касается женщин, на целом свете не найти более отчаянного джентльмена, чем он. Простите, что вы сказали? Привести к вам?
      – Уведите его, пусть проспится, – последовал ответ. – Ручаюсь, Ее Высочество пожелает серьезно поговорить с ним.
 
      Король встретил племянника снисходительной усмешкой. Бедняга Вильгельм! Первый раз в жизни перебрать вина – и на тебе, такой конфуз. Небось, и не думал, что может учинить дебош на глазах всего английского двора.
      – Сир, – потупился Вильгельм, – я не в силах выразить мое огорчение…
      – Ну, так и не пытайся перепрыгнуть через голову, племянник, не трать драгоценное время. Однако позволь заметить, лично меня этот инцидент не особенно удручает, так что и ты можешь не расстраиваться. Разбитое окно – не самая высокая плата за уроки, которые мы получаем от жизни, а ведь вчера вечером ты научился не презирать естественных мужских желаний. Между прочим, не проснись эта пожилая леди – может быть, ты и насладился бы плодами своих трудов. Я уверен, ты произвел хорошее впечатление на служанок, а это не так мало, племянник. Во всяком случае, если у тебя появится желание продолжить знакомство с одной из них, тебе уже не придется разбивать окна, можешь в этом не сомневаться.
      – Боюсь, сир, моя репутация пострадала непоправимо.
      – Напротив, племянник. Людям будет приятно знать, что и ты не чуждаешься простых человеческих чувств.
      – Ваше Величество… я полагаю, мне нужно найти супругу.
      – Зачем? Ты еще молод – почему бы тебе какое-то время не пользоваться выгодами супружеской жизни, оставив на будущее ее тяготы?
      – Сир, меня не пугает ответственность, налагаемая браком, – ответил Вильгельм. – Я полагаю, союз со страной моей матери будет самой большой выгодой для меня и моей родины.
      – Гм… Сдается мне, ты думаешь о своей кузине Марии. Но, друг мой, тебе придется слишком долго ждать! Известно ли тебе, что ей исполнилось всего только восемь лет?
      – Я не тороплюсь, сир.
      Карл с задумчивым видом посмотрел в окно. Любопытно, что сказал бы его племянник, узнай он о почти подписанном договоре с заклятым врагом Голландии, Луи Четырнадцатым, – ведь там одним из пунктов значится, что Англия обязуется присоединиться к Франции и объявить войну голландцам.
      – Вижу, ты из числа очень терпеливых молодых людей. Вильгельм воспрянул духом. Итак, король не отказал ему в руке Марии. Значит… Эта мысль заставила его забыть о вчерашнем позоре. Как-никак он был одним из наследников британской короны, и женитьба на Марии продвинула бы его сразу на несколько шагов вперед. И король не отверг эту идею.
      – Ваше Величество, могу я увидеть свою кузину? Карл кивнул.
      – Разумеется. Она живет со своей семьей, в Ричмонде. В любое время можешь поехать туда и убедиться в том, что она не слишком подходит тебе по возрасту. Ах, Вильгельм, почему бы тебе не выбрать супругу лет на пять-шесть старше?
      – Ваше Величество, я думаю, лучше подождать, но зато получить самую выгодную партию.
      – Кажется, Вильгельм, ты относишься к числу не только терпеливых, но и очень мудрых молодых людей. Ну что ж, наученный своим вчерашним опытом, ты будешь знать, как с удовольствием провести время ожидания – а оно будет долгим, уж это я обещаю тебе.
      Карл засмеялся, и Вильгельм тоже позволил себе улыбнуться – чуть заметно, уголками губ. Про себя он решил больше никогда в жизни не злоупотреблять крепкими напитками – но это не означало запрета на остальные удовольствия, доступные настоящим мужчинам.
 
      Через несколько дней король и принц Оранский отправились на охоту и очутились недалеко от Ричмонда. Посоветовавшись, они решили остаться там на ночлег.
      Вечер провели в уютном семейном кругу. Герцог, недавно перенесший простуду, почти все время проводил с герцогиней – та болела всерьез, но все же вышла встречать Его Величество, – с ними были и дети.
      Поговорив с братом, Яков велел привести обеих дочерей. Эдгар плохо себя чувствовал и лежал в постели.
      Вильгельм встал у окна, чтобы лучше видеть ее, и вот она появилась: хорошенькая девочка с черными локонами, большими миндалевидными глазами и взглядом, не позволяющим усомниться в привязанности ее дяди к его старшей племяннице.
      Уверенным шагом подойдя к королю, она поцеловала его протянутую руку, и он бережно привлек ее к себе. Затем с улыбкой взглянул на младшую принцессу.
      – Миледи Анна, с каждой нашей встречей вы становитесь все полнее. Скажите, что вы делаете, когда встаете из-за обеденного стола?
      Анна растерянно посмотрела на мать.
      – Как что? Думаю, какие блюда подадут на ужин, – к дружному смеху гостей и домашних призналась она.
      – Вот как? Ну, а сейчас? Сдается мне – гадаете, кто этот симпатичный молодой человек, стоящий у окна.
      – И вовсе он не симпатичный, – надулась Анна, обиженная реакцией на свою предыдущую реплику.
      – Ах, моя дорогая племянница, просто вы еще слишком молоды, чтобы оценить его достоинства.
      Карл подмигнул Марии. Та заметила, как сжались губы юноши, и сразу поняла, что от нее требуется.
      – Анна еще ребенок, – сказала она. – И мы с ней никогда ни в чем не соглашаемся.
      Король слегка пожал ее руку, и она зарделась от удовольствия.
      – Мария, – сказал Карл, – когда-нибудь ты займешь достойное место в королевском совете. Я знаю, что к тому времени ты подружишься с принцем Оранским. Пожалуйста, отведи его сейчас вон к тому креслу и немного поговори с ним, а то мне нужно пообщаться с принцессой Анной – хочу убедить ее в том, что изысканная человеческая речь иногда бывает приятнее, чем любые восточные лакомства.
      Повернувшись к кузену, Мария услышала протестующий возглас Анны:
      – Но, дядя, нас учат говорить правду – всегда и всем! И добродушный голос короля:
      – Видишь ли, Анна, правда это палка о двух концах. Когда мы применяем ее к другим, она называется честностью, но когда ее применяют к нам – вот это мы вправе назвать дурными манерами.
      Мария подошла к Вильгельму.
      – Я знаю, ты – мой кузен из Голландии. Нам говорили о твоем приезде.
      – Очень рад нашему знакомству, кузина.
      Мария ему понравилась. Она была стройной, высокой, хотя и не такой, о какой он мечтал, – но ведь ей было всего восемь лет. Особенно ему запомнились ее большие миндалевидные глаза; он не мог не заметить их серьезный, вдумчивый взгляд.
      Ему было любопытно, знает ли она о его ночной эскападе со служанкой королевы. Он решил, что не знает, – и после этого она еще больше понравилась ему.
      Беседуя с ней, он пришел к мысли о том, что в свое время ему будет приятно оказать ей честь, предложив стать его супругой. Пожалуй, лишь одно обстоятельство внушало ему некоторое беспокойство. Она была довольно самоуверенной девочкой. Об этом он мог судить по ее манере разговаривать с королем. А в своей будущей жене Вильгельм ценил прежде всего скромность и уж потом – остальные достоинства.