Слезы печали

      - Да вовсе не из-за того, о чем вы говорите, госпожа. И из наших никто его не убивал. Дело тут совсем в другом.
      - Я тебя не понимаю, Эллен.
      - Мне бы лучше и не заикаться об этом. Но я-то знаю, что вы вините себя. А все это было известно и раньше. Все было не так, как вы думаете.
      - Ты имеешь в виду, что моего мужа убили не ваши друзья?
      - Я говорю, госпожа, что это не из-за того, о чем вы думаете. Они-то, конечно, начали интересоваться, зачем вы приехали в Эверсли, и потом могли быть неприятности. Но его убили совсем не из-за вас.
      - Эллен, ты пытаешься меня утешить.
      - Так вас и надо утешить, госпожа. Вы-то ни в чем не виноваты, уверяю вас. Я больше ничего не скажу. Но вам нечего терзаться. Вы тут ни при чем.
      Я тепло пожала ее руку. Теперь, когда у нее была возможность показать свое истинное лицо, она оказалась доброй, сердечной женщиной.
      - Не надо горевать, госпожа, - продолжала она, искательно заглядывая мне в лицо, - у вас прекрасный малыш. Он будет вашей надеждой и опорой. А касательно остального - считайте, что так решил Господь Бог; возможно, обрушив на вас одно горе, он спас вас от другого.
      Этим вечером в своей комнате я, как обычно, думала о ночах, которые мы с Эдвином проводили здесь вместе. Я припомнила, что иногда он возвращался поздно ночью, а иной раз покидал меня на рассвете. Тогда я не осознавала всей опасности его миссии. Потом мне вспомнились слова Эллен. Казалось, что она что-то знает, но скрывает от меня.
      Она намекала на то, что его убила не банда пуритан, у которых возникли подозрения относительно нас. В таком случае - кто?
      Я впала в полудрему. В моих сновидениях появились Карлтон со своей женой. Они насмехались над моим простодушием. Потом возникла Эллен: "Мы вашего мужа не убивали, госпожа. Это не мы".
      Раздался резкий, противный голос Барбари: "Я слышала о вас. Говорят, у вас чудесный сын". Потом она начала смеяться над Карлтоном, а он вдруг достал что-то, до тех пор спрятанное за спиной, и сунул мне в лицо. Это была маска злобная, страшная, пугающая. Я закричала и проснулась.
      - Эдвин! - воскликнула я. - Эдвин...
      Я звала своего сына. Мне было необходимо выбраться из постели и удостовериться, что с ним все в порядке.
      Он лежал в колыбельке, ангельски улыбаясь во сне. В соседней колыбельке лежал Ли, зажав в ручке угол покрывала.
      В детской все было в порядке. Мне приснился дурной сон, но воспоминания о нем не улетучились: они оставались в моем мозгу, подобно спящей змее, готовой развернуться и ужалить.
      Меня охватило смутное беспокойство.
      Я очень неохотно разлучалась с сыном и поэтому оставалась в Эверсли-корте, не выезжая в Лондон и к королевскому двору, что с легкостью могла бы делать. Если я уезжала хотя бы на день, мне было так тревожно, что я была не способна радоваться развлечениям, которые мне предлагали, и по этой причине, как я объяснила своей свекрови и Карлотте, лучше всего мне было сидеть дома. Они согласились со мной. Карлотта тоже не чувствовала потребности появляться в обществе. Она любила возиться с детишками, и я была рада тому, что она, кажется, питала особую склонность к Ли. Сначала она и видеть его не желала, и это было понятно. Потом ее настроение стало меняться, и, наконец, она начала ухаживать за ним, как за своим ребенком. Это было хорошо, потому что я боялась, что малыш заметит предпочтение, отдаваемое Эдвину, а мне не хотелось, чтобы он ревновал. У Ли был сильный характер, он был голосистый и требовательный - весь в мать, решила я. Он унаследовал чудесные глаза Харриет и, несомненно, должен был вырасти красавцем. Он не замечал никакой разницы в отношении к нему и к Эдвину и завел привычку лезть вперед, как будто это было его неотъемлемым правом. Это было забавно - ведь он был совсем малышом. У Эдвина был мягкий характер, он всех любил и, видимо, считал, что его тоже все обожают, в чем он не слишком ошибался. Но, возможно, и не все... Я часто задумывалась над тем, как к нему относится Карлтон.
      Нельзя сказать, чтобы Карлтон любил заходить в детскую или проявлял хоть какой-то интерес к детям. Он приезжал в Эверсли и снова уезжал наводить порядок на землях поместья, что было главным его занятием. К тому же Карлтон проводил довольно много времени при дворе. По словам Карлотты, он был на дружеской ноге с королем, и они любили общество друг друга.
      Прошло почти два года с момента нашего возвращения в Англию. Мой отец получил от короля за свои заслуги землю и титул. Теперь он был бароном, лордом Фламстедом. Это было приятной наградой, но не большей, чем он заслуживал. Моя мать была очень счастлива. Вся семья жила при ней, да и я находилась не слишком далеко. Мы время от времени встречались, и она могла взять под крыло весь свой выводок. Люди Кромвеля почти до основания разрушили Фар-Фламстед, восстановление которого занимало много времени. Уже был сделан великолепный проект нового здания, и под руководством мамы работа быстро продвигалась вперед. Мама часто сопровождала отца ко двору и, насколько мне было известно, собиралась женить Лукаса. Сомневаюсь, чтобы раньше она когда-нибудь была так счастлива.
      Несмотря ни на что, она не забывала меня. Я знала, что всегда была любимым ребенком у родителей. Ведь я была их первенцем. Они много пережили из-за меня. Для своего отца я послужила доказательством того, что он может иметь здоровых детей, а под его суровой внешностью таился весьма сентиментальный человек.
      Я часто думала о том, что, если бы Эдвин был жив, мое счастье было бы полным.
      А каким праздником стало посещение Фламстеда! Мои родители решили показать мне, как много я значу для них. С собой я взяла Эдвина, и свекор настоял на том, чтобы я путешествовала в его карете - новом приобретении, которым он очень гордился. Я выехала в сопровождении свекра и чуть ли не двадцати человек охраны. Меня очень тронула его забота. Он проводил нас до самого Фламстеда и погостил там два дня перед тем, как вернуться в Эверсли.
      Когда я приехала, родители заявили, что рядом со мной и со своим внуком они совершенно счастливы. Я должна была пробыть у них две недели.
      Оказаться вновь со своей семьей было просто чудесно. Дик, Анджи и Фенн заметно подросли. Они хорошо помнили Контрив и, несмотря ни на что, вспоминали о былых днях с нежностью, даже с грустью.
      Дети завели разговор о том, как мы ставили спектакль, и при этом, конечно, упомянули Харриет. Им захотелось узнать, где же сейчас Харриет.
      - Она уехала, - ответила я.
      - А малыша забрала с собой?
      - Нет, малыш остался и живет вместе с Эдвином. Фенн тут же сообщил всем, что он является дядей, и это привнесло в разговор шутливую нотку. Я понимала, что моим родителям не нравятся разговоры о Харриет.
      Но когда мы остались наедине с матерью, она вновь затронула эту тему.
      - Я рада, что Харриет уехала, - сказала мать. - Мне не нравилось ее пребывание здесь. Она авантюристка и злоупотребляла твоим добросердечием.
      - Возможно, - сказала я, - но нам было с ней очень весело, мама. Дети обожали ее. В ней есть какое-то особое обаяние. Надеюсь, она будет счастлива.
      Мама пожала плечами.
      - Джилли не слишком церемонится со своими любовницами. Я думаю, он передаст ее кому-нибудь из приятелей. Конечно, она очень привлекательна и не будет испытывать недостатка в поклонниках. Но когда она станет старше...
      Я представила Харриет постаревшей, одинокой, переставшей нравиться мужчинам, и мне стало не по себе.
      Мать слегка погладила меня по руке:
      - Не беспокойся за нее. Ты сделала для нее все, что могла, и даже взяла на себя заботы о ее сыне.
      - Он чудесный малыш.
      - Как и большинство детей, - снисходительно сказала мама. - Арабелла, может быть, ты вскоре снова выйдешь замуж.
      Я уставилась на нее в ужасе.
      - Мое милое дитя, это же естественно. Ты так молода, и тебе нужен человек, который будет заботиться о тебе.
      - Никто не сможет позаботиться обо мне лучше, чем Эверсли. Они очень добры ко мне.
      - Я не сомневаюсь в этом и рада за тебя. Но если ты вновь влюбишься...
      - Я не влюблюсь. Ты не знала Эдвина, мама. Его ни с кем нельзя сравнить. Если бы он был менее совершенен.., наверное, мне было бы легче. Но теперь я всех буду мерить по нему.
      - Ну, может быть, позже...
      - Никогда! - страстно воскликнула я. Мы объехали с отцом все имение. Он с радостью демонстрировал мне новоприобретенные земли и то, что он успел восстановить на старых. На месте руин старого игрушечного замка мама разбила красивый сад. Она проводила там много времени.
      - У меня очень беспокойная жизнь, - сказала она. - Я часто бываю в Лондоне с твоим отцом, а когда устаю там, возвращаюсь сюда. Надеюсь, Лукас получит хорошее место при дворе. Король высоко ценит твоего отца, хотя и не относит его к числу старых друзей. Да это и невозможно. Карл питает к нему уважение как к одному из своих военачальников, но люди, окружающие короля, больше напоминают Карлтона Эверсли: веселые, остроумные и не слишком высоконравственные... В общем, похожие на короля. Полагаю, Карлтон Эверсли часто составляет ему компанию.
      - Да, он постоянно бывает при дворе, - сказала я. - Я слышала, он прекрасно управляется с делами имения, но мне кажется, что он неутомим и любит разнообразие.
      - Как и большинство мужчин, сказала бы я. Благодарю Бога за то, что твой отец никогда не был таким. Именно поэтому он и ездит ко двору только по делам. Король умен.., умнее, чем иногда кажется, и, хотя он может вести себя легкомысленно с другими, на твоего отца производит большое впечатление его серьезность в иных вопросах.
      - Мама, мне кажется, ты очень счастливая женщина.
      - Это верно. Ты же знаешь, мне пришлось немало страдать. И даже когда мы с твоим отцом поженились, то оказались в изгнании и часто разлучались. Теперь мы приехали домой для того, чтобы жить счастливо.
      - Все идет так, как ты хотела, мама?
      - За исключением одного. Мне хотелось бы видеть тебя счастливой.
      - Я счастлива, насколько могу быть счастлива без Эдвина.
      - Придет день... - сказала она.
      В ответ я улыбнулась. Мне хотелось сказать ей, что, познав совершенные взаимоотношения, я никогда не смогу заставить себя согласиться на что-то меньшее.
      ***
      Вернувшись в Эверсли-корт, я встретила не менее теплый прием, чем в Фламстеде. У меня не было причин сомневаться в том, что меня очень любят.
      Эдвин немедленно попал в руки к бабушке и после осмотра был признан еще более красивым и умным, чем в момент отъезда, вообще совершенно безупречным ребенком.
      Салли Нуленс сообщила мне, что господин Ли с удовольствием пользовался детской в одиночку. Возможно, именно поэтому он встретил возвращение Эдвина без особого энтузиазма. Пришла Частити со сплетенным ею венком из ромашек и уговорила меня надеть его. Эллен испекла мой любимый рябиновый пирог, а Карлотта пришла ко мне в комнату и призналась, что рада моему возвращению. Затем она дала мне подробный отчет о поведении Ли в мое отсутствие, и я была счастлива, чувствуя, что она проникается к ребенку любовью. Джаспер исследовал карету на предмет выявления возможных повреждений, постоянно бормоча себе что-то под нос, да так невразумительно, что я ничего не смогла понять. Бедняга Джаспер! Как и следовало ожидать, ему приходилось нелегко. В округе было много таких же, как он, твердых сторонников "круглоголовых", которым было трудно быстро приспособиться к происшедшим изменениям.
      Счастливой оказалась моя поездка, и счастливым было мое возвращение домой.
      За обедом к нам присоединился Карлтон - удачное обстоятельство, как сказал мой свекор, учитывая то, что я и драгоценный мой Эдвин вернулись.
      Карлтон только что приехал с новостями от двора. Вообще большинство придворных новостей мы узнавали от него. Мы узнали, что тела Оливера Кромвеля и кое-кого из его сторонников выкопаны и повешены для публичного обозрения в Тайберне; что некоторые люди, похороненные в церкви Генриха VII и в Вестминстере, тоже выкопаны и захоронены на обычном кладбище. Мы понимали, что многие сейчас желают отомстить тем, кто изгнал их из родной страны и превратил в беженцев.
      - Однако, - сказал Карлтон, - королю надоели эти взаимные обвинения. Он сказал: "Хватит!" Ему хочется жить в мире со своими подданными. Он будет любить их, если они будут любить его; и, если они примут его вместе со всеми его недостатками, он отплатит им той же монетой. Король - уживчивый человек, считающий, что ссориться глупо и что ненависть никому не приносит добра.
      Я сказала:
      - Кажется, он приятный, но несколько слабый человек.
      - Измена! - воскликнул Карлтон. - А вдруг я донесу на вас Его Величеству?
      - Если он желает, чтобы я принимала его вместе со всеми недостатками, я вправе требовать от него того же, - возразила я.
      Карлтон рассмеялся и спросил:
      - Как поживает мой маленький кузен, этот центр вселенной?
      - Вы имеете в виду моего сына?
      - А кого же еще?
      - Он поживает очень хорошо, спасибо.
      - Теперь он совсем мужчина. Сколько ему? Два года?
      - Да.
      - Достаточно взрослый, чтобы уже проявить характер. Любопытно, будет ли он похож на своего отца?
      - Надеюсь и молю об этом Бога, - страстно ответила я.
      Карлтон кивнул.
      - С легким характером, - пробормотал он, - ожидающий любви от всех и готовый всех одарить своей любовью.
      - Примерно то же самое вы сказали о короле.
      - Это можно отнести ко многим из нас.
      - А к вам?
      - О, я являюсь неизвестной величиной. Вы знаете обо мне только одно, а именно: вы ничего обо мне не знаете.
      - Вот образчик разговоров, которые Карлтон ведет при дворе, - сказала Матильда.
      - Весьма утонченные разговоры, - заметила я.
      - Ну вот, теперь вы насмехаетесь надо мной. Позвольте сказать, что я рад вашему счастливому возвращению. Надеюсь, вы поедете вместе с нами в Лондон на свадьбу?
      - Свадьбу?
      - Свадьбу Его Величества и инфанты Португальской. Я слышал, что она хорошенькая, хотя и несколько стеснительная малышка, а кроме того, она принесет нам в качестве приданого Бомбей и Танжер. Барбара Кастлмейн пылает от ярости. Она терпеть не может соперниц. Ах, какие вольности себе позволяют женщины!
      - Я уверен, от нас ожидают прибытия на свадебные торжества, - сказал лорд Эверсли.
      - Да, - подтвердил Карлтон. - Думаю, вам необходимо быть.
      - Я не хочу оставлять Эдвина, - быстро сказала я. Карлтон внимательно посмотрел на меня.
      - Мне кажется, у вас сложилось впечатление, что в ваше отсутствие над ребенком постоянно нависают черные тучи.
      - С ним ничего не может случиться, - возразила Матильда, - я никогда не видела, чтобы о ребенке так заботились!
      Мне запомнился этот взгляд Карлтона, и я почувствовала, что во мне вновь растет тревога.
      ***
      Время летело быстро. Жизнь вошла в устоявшуюся колею. Моя мать продолжала подумывать о том, чтобы подыскать мне жениха, но я все время разочаровывала ее. Я не могла забыть Эдвина. Оглядываясь в прошлое, я вспоминала, как счастливо жила с ним, и чувствовала, что, если когда-нибудь я вновь выйду замуж, это будет означать предательство его памяти. Я решила полностью посвятить себя сыну, в котором вновь оживал Эдвин.
      Моему сыну уже исполнилось четыре года. Сообразительный, умный, он все более напоминал своего отца - настолько, что временами, глядя на него, мне хотелось плакать. Он очень отличался от Ли, шумного, всегда предпочитавшего хватать игрушки Эдвина вместо того, чтобы играть своими. У Эдвина была мягкая миролюбивая натура. Он ангельски улыбался даже тогда, когда Ли что-то выхватывал у него из рук. Иногда мне приходилось вмешиваться и объяснять сыну, что он должен защищать свои интересы. Эдвин восхищался Ли, и ему нравилось играть с ним. Ли был достаточно хитроумен, чтобы понимать это и использовать в качестве шантажа. В Ли я видела черты его матери, точно так же, как в Эдвине черты его отца.
      Где-то примерно в то же время женился Лукас. Его невесту звали Мария, она была дочерью лорда Крэя, одного из придворных короля. Лукас стал весьма любезным молодым человеком и в качестве сына собственного отца был благосклонно принят при дворе. Он собирался заняться политикой и уже делал первые шаги в этом направлении.
      С моей стороны глупо было не вылезать из глуши, но я предпочитала сидеть дома. Я понимала, конечно, что мне придется отправиться в Лондон на свадебную церемонию, которая должна была состояться в городской резиденции Крэев. За месяц до этого меня посетила мама и сказала, что мне необходимо встряхнуться. Бессмысленно хоронить себя в провинции. Я должна встречаться с интересными людьми, и теперь, когда Эдвин подрос, а Салли Нуленс доказала свою надежность, мать будет настаивать на том, чтобы я покинула свой кокон.
      Я знала, что она думает о моем замужестве. Дела с Лукасом складывались удачно; следующим на очереди был Дик. А ее старшая дочь сидит в глухой дыре! Это было недопустимо.
      Нужно признать: когда мама послала за портнихой и продемонстрировала мне новинки моды, становящейся все более забавной и экстравагантной, я ощутила в себе некоторое волнение. Она распустила и расчесала мои волосы и показала новые прически. Мы вместе посмеялись над прической "форштевень", представляющей собой странную петлю волос на лбу и завитки на висках, которые назывались "фаворитами". Мы не могли решить, что мне больше подходит:
      "поверенные" - локоны, прикрывающие щеки, или "разбиватели сердец" - пряди волос, зачесанные за уши.
      Мама сказала:
      - Ты увидишь, как интересно вращаться в обществе.
      - У нас постоянно бывают приемы. Матильде это нравится.
      - Я понимаю. Но это не Лондон, дитя мое. Ты здесь отстала от жизни. Тебе следует почаще бывать в городе, тогда ты будешь в курсе событий. Нужно время от времени ходить в театр. Там вообще произошли поразительные изменения. Король обожает театр и часто ходит туда. На тебя давит прошлое, и я собираюсь положить этому конец. Вот с этой поездки и начнем.
      Я покачала головой.
      - Мне полюбился Эверсли-корт. Здесь так красиво! Я люблю верховые прогулки. Мы с Карлоттой стали добрыми друзьями.
      - Но это ведь совсем не то! Не понимаю вас, молодых девушек. Я была совершенно другой. Мне нравилась жизнь.., приключения... Сегодня столь многое меняется, Арабелла! Ты будешь поражена, увидев, что происходит. После периода правления пуритан нас качнуло в другую сторону, и некоторые считают, что качнуло слишком далеко. Мне кажется, они правы. Ладно, займемся-ка платьями. Тебе нужно сменить весь гардероб. В том, что ты носишь, невозможно показаться в Лондоне, уверяю тебя.
      Рядом с матерью было потрясающе интересно. Она казалась моложе Карлотты и даже моложе меня в моем теперешнем состоянии. Она просто лучилась счастьем. Она так радовалась жизни, что и мне частично передался ее энтузиазм, и меня начали волновать перспективы, которые она рисовала передо мной. Мы с ней смеялись во время примерок. Она настаивала на том, чтобы рукава моих платьев доходили лишь до локтя.
      - Такие прелестные ручки! - мурлыкала она. Кроме того, мне скроили платья с рукавами, прорезанными по всей длине и перехваченными в нескольких местах лентами.
      - Последний крик моды! - восклицала мама. Шелк, парчу и бархат она привезла с собой.
      - Тебе стоит походить по лавкам в Лондоне. Каждый лавочник старается переплюнуть остальных, и никто не желает отстать от других. Мужчины сейчас одеваются даже роскошней, чем женщины. У Лукаса есть штаны, украшенные алыми и серебряными кружевами. Уверяю тебя, твой братец представляет собой незабываемое зрелище.
      Занимаясь всеми этими примерками и подгонками, я почувствовала, что во мне происходят внутренние изменения. Я вновь ощутила себя молодой и веселой и вдруг вспомнила, что жизнь потеряла для меня вкус именно тогда, когда из нее ушла Харриет. И я спросила у матери:
      - Видела ли ты в последнее время сэра Джеймса Джилли?
      Секунду она колебалась.
      - Ну да, несколько месяцев назад он исполнял при дворе какие-то обязанности. Я видела, как он катался верхом в парке. Говорят, его новая любовница пользуется дурной славой. Она очень молода, всего лишь шестнадцати лет, и уже имела честь понравиться королю.., ненадолго.
      "Ах, Харриет, - подумала я, - где же ты сейчас?"
      ***
      Было странно думать о Лукасе как о женатом мужчине. Его невеста была очень милой девушкой, и они любили друг друга, к радости моих родителей, которые, хотя и желали Лукасу солидного брака, все же не были бы полностью счастливы, если бы эта парочка женилась не по любви.
      Теперь Лукас уже не был моим младшим братцем. Я не могла командовать им. Я была всего лишь сестрой из провинции, и он мог относиться ко мне покровительственно, как когда-то я к нему.
      Подобный поворот дел меня не устраивал, и я поняла, что моя мать была права. Я сама отрезала себя от мира, интересуясь только домашними делами, в то время как вокруг происходили огромные перемены.
      После церемонии бракосочетания состоялся банкет, а затем бал. Я плохо знала новые танцы, но, обладая прирожденным чувством ритма, сумела все-таки не ударить в грязь лицом. Мои родители с гордостью представляли меня людям, которых считали подходящими для этого, и таким образом я познакомилась с несколькими молодыми людьми, которых при желании можно было бы назвать женихами. Многие из них в свое время были знакомы с Эдвином, и то, что я его молодая вдова, вызывало интерес ко мне. Но все они проигрывали в сравнении с моим любимым Эдвином. Их широкие штаны, украшенные кружевами, ниспадающие шейные платки, огромные парики, парчовые и шелковые камзолы, сплошь расшитые лентами (ленты вокруг пояса и на коротких рукавах, ленты даже на париках!), делали их изысканными щеголями. Трудно было воспринимать эти нежные благоухающие духами создания как мужчин. Насколько они отличались от моего отца и лорда Эверсли, которым их военные мундиры придавали такое достоинство! Я не ощущала ничего, кроме желания убежать от этих надушенных типов с их назойливым остроумием, поверхностными суждениями и постоянными намеками.
      Я была вдовой, а не какой-то неопытной девчонкой, и от меня ожидали, что я буду понимать их намеки и отвечать на них.
      Я даже обрадовалась, когда меня пригласил на танец Карлтон Эверсли.
      - Нельзя назвать меня хорошим танцором, - предупредил он. - Но зато я могу спасти вас от бедняги Джемми Тримбла. Он глупый парень, и видно, как он утомил вас.
      Я подняла брови, а он продолжил:
      - Предупреждаю, вам может показаться, что ситуация изменилась к худшему.
      - Хорошо, что вы подали мне эту мысль.
      - Не всегда во благо следовать собственным наклонностям. Увидев вас, я подумал, как очаровательно вы выглядите в этих модных одеждах. Вам следует чаще украшать собой светское общество. Вы вносите в него свежую струю, кажетесь явившейся сюда из иных сфер.
      - Наверное, деревенской мышкой?
      - Мышки могут быть очень милыми, особенно если они деревенские.
      - А кто же все эти изысканные существа? Вероятно, кошки, которые пришли ловить мышек?
      - Вот именно. Они вышли на охоту. Видите ли, им совсем недавно разрешили свободно гулять. Теперь они получили возможность открыто развлекаться. Их испорченность стала просто забавной. Она всего лишь вызывает смех их друзей, а не осуждение на вечные муки, как в недавнем прошлом.
      - Вы весьма легкомысленны.
      - Это мой вечный недостаток. Но я хочу сказать совершенно серьезно, что очень рад встретить вас здесь. Наконец-то вы решились доверить своего драгоценного Эдвина нянюшкам. Ручаюсь, что вы даже сейчас размышляете, все ли с ним в порядке. Сознайтесь!
      - Я действительно думаю о нем.
      - Старушка Салли Нуленс присматривала за его отцом и за его тетушкой. Она подобна ангелу-хранителю с пылающим мечом. Пару раз я получал от нее тумаки во время моих попыток сделать из Эдвина мужчину. Она боялась, что несколько жесткое отношение убьет ее любимчика. Любопытно, не повторяется ли история?
      - Что вы имеете в виду?
      - Мы не должны вырастить Эдвина феминизированным юным джентльменом, боящимся выйти во двор, чтобы не простудиться.
      - Я знаю, как я хочу его воспитать.
      - В определенных аспектах - да. Вы окружите его преданной любовью. Но уже сейчас он твердо знает, что если он станет чересчур рисковать, то его мама ударится в панику. "А что скажет твоя дорогая мамочка"? - спросит Салли Нуленс. - Это опасно, вот что она скажет". И маленький Эдвин подумает: "Лучше быть поосторожнее. Я слишком хрупок и могу пострадать, если начну что-то делать". Так нельзя воспитывать мальчиков, кузина Арабелла.
      - Вы преувеличиваете. Он научится ездить верхом, фехтовать, делать все, что должен уметь мальчик.
      - Ему не хватает отца. В таком возрасте ребенку необходимы оба родителя: нежная любовь матери и твердая рука отца.
      - Очень мило с вашей стороны проявлять такую заботу.
      - Заботу? Ну конечно, я озабочен. Речь идет о будущем лорде Эверсли. На молодого Эдвина будет возложена большая ответственность, так же, как и на вас.
      - У его дедушки впереди еще долгие годы жизни.
      - Мы все на это надеемся, но, когда наследует внук, он обычно делает это до совершеннолетия. Вот почему Эдвина нужно особенно тщательно готовить к его роли. Обещаю вам помочь. В конце концов, это моя обязанность. В определенном смысле я являюсь его наставником. Я знаком с делами Эверсли не хуже, чем мой дядя. Вы забыли о том, что после смерти Эдвина-старшего и до рождения малыша я являлся наследником всего того, что теперь должно перейти к вашему сыну.
      Боюсь, от его внимания не ускользнуло, что я вздрогнула при этих словах.
      - О да, - продолжал он. - Дважды мои ожидания не оправдались. Когда-то давным-давно, до того, как родился ваш муж (ведь я старше его на несколько лет), я считал, что после смерти моего дяди все перейдет ко мне. Затем появился Эдвин, и я отступил на шаг назад. Эдвин умер - и я сделал шаг вперед. Затем появился маленький Эдвин, и я оказался там, где нахожусь сейчас.
      - Вы.., обижены?
      - Умные люди не обижаются на судьбу, дорогая кузина. Чему быть, того не миновать. Это мудрая поговорка, да и возможно ли по-иному? Бранить то, что случилось, - значит напрасно тратить время. Я говорю вам это лишь для того, чтобы вы поняли, почему меня так интересуют вопросы наследования и почему я так хочу, чтобы ваш сын был достоин своей роли, когда настанет его пора.
      - Я полагаю, его дедушка прекрасно сознает все это. Он возьмет воспитание Эдвина в свои руки, как только тот достигнет соответствующего возраста.
      - А я выполню свою задачу. Надеюсь, вы не выскочите поспешно замуж.
      - Я не собираюсь замуж - ни поспешно, ни как-то иначе.
      - Иногда такие намерения появляются за один вечер. Насколько мне известно, вы познакомились и поженились с Эдвином в очень короткое время, так что вы, видимо, из тех дам, которые умеют быстро принимать решения. Мне это нравится. Я сам люблю так поступать. Я знаю, чего я хочу, и знаю, как этого достичь.., как, вероятно, и вы. Но мне хочется, чтобы вы знали, что всегда можете рассчитывать на мою помощь.
      - Буду помнить об этом.
      - Хотелось бы мне иметь возможность оказать вам самую большую помощь.
      Я ничего не поняла и промолчала. Карлтон тихо рассмеялся, в его смехе опять сквозила насмешка.
      - Мне, конечно, известно, какое решение было бы идеальным для будущности юного Эдвина. Увы, к тому слишком много препятствий.
      - Я в самом деле не понимаю, о чем вы говорите.
      - Короче: как хорошо было бы, если бы вы решили выйти замуж за меня, а я имел бы возможность к этому.
      Я в ужасе отстранилась от него.
      - О, я всего лишь размышлял о том, как удобнее было бы уладить дело. Ничего больше, уверяю вас. Всего лишь предположения. "Если бы", "если бы" и еще раз "если бы"...
      - Непреодолимый барьер из "если бы", - сухо ответила я. - Я вижу отца. Он смотрит на нас. Проводите меня к нему.
      - С удовольствием. Ах да, еще одно. Вам обязательно надо сходить в театр, раз уж вы выбрались в город. Я все устрою к завтрашнему дню. С нами пойдут Карлотта и мой дядя. Я приглашаю ваших родителей и надеюсь, что вы захотите присоединиться к ним.
      - Спасибо, - сказала я.
      ***
      Этот человек привел меня в замешательство. Мне не понравилось, как он пожимал мою руку во время танца. Если бы не насмешка в его глазах и не легкая манера ведения разговора, к которой я постепенно привыкала, я была бы, пожалуй, более встревожена. Невозможно поверить! Неужели он действительно считает, что в иных обстоятельствах мы могли бы пожениться? Конечно, это могло бы произойти только ради Эдвина. Карлтон видит в себе единственного человека, способного должным образом воспитать моего сына, и это лишь потому, что Эдвин, появившись, отнял то, чем Карлтон надеялся обладать. Но в любом случае он женат. И слава Богу! Что за удивительный человек! Что за странный разговор! Правда, он происходил в меняющемся обществе, которое становилось все более и более смелым. Люди вели себя так, будто долгие годы сидели в тюрьме, а теперь, попав на волю, решили вознаградить себя за вынужденное воздержание.
      И еще кое-что беспокоило меня в Карлтоне Эверсли. Я не сознавалась себе в этом, но где-то в глубине души допускала, что он оказывает на меня сильное влияние. Я не забыла слова матери, произнесенные ею когда-то: "Такие женщины, как мы, должны жить в замужестве. Мы не способны быть одинокими". Я знала, что она думает о своей сестре Анжелет, которая питала отвращение к телесному общению и вследствие этого разрушила свой собственный брак. В этом отношении я не до конца понимала себя. Меня вполне удовлетворяло то, как это складывалось у нас с Эдвином. Я разделяла его страсть и одновременно не могла испытывать влечения к кому-либо другому. Я тосковала по Эдвину, все еще любила Эдвина и верила, что буду любить его до конца своих дней. Я хотела Эдвина, но не могла представить на его месте никого другого.
      Возможно, я просто не до конца повзрослела. Возможно, я была, как выразился Карлтон, "деревенской мышкой". Конечно, за те дни, что я провела в обществе, столь сильно отличавшемся от общества Эверсли, мои горизонты расширились. Я начала задумываться, не слишком ли упрощены мои взгляды на жизнь. Черное для меня было черным, а белое - белым, и никаких оттенков я не видела.