Принц-странник - Коварные пески

— А знаете, я была бы не против, если бы они вернулись, — сказала она. — Некоторым это бы не понравилось, я знаю, им не нравилось, что тут копают, а для магазина так очень хорошо, что они жили здесь. В общем, кому как… Непонятно только, куда исчезла одна из них. Мы до сих пор не знаем, что с ней сталось. Может, что-то и было в газетах, да я пропустила. Хотя, если бы это было убийство…

Ее бархатистые карие глаза проводили меня до двери. Скорей всего она пыталась хорошенько припомнить тот день, когда Роума пришла к ней в магазин с какой-то молодой женщиной.

Я была поражена тем, что миссис Бэри смогла узнать меня. Трудно представить, как бы восприняли в Лоувет Стейси известие, что я сестра Роумы. В лучшем случае они решили бы, что я хитрая и неискренняя женщина. Единственное, что могло бы меня извинить — это возникшее у меня опасение, что исчезновение Роумы каким-то образом связано с этим домом и его обитателями. Но это объяснение вряд ли бы пришлось им по душе.

Возможно, лучше всего признаться сейчас. И первый, кому я решила сделать признание, был Нейпьер.

Мне хотелось побыть одной, чтобы обдумать свое положение. И ничего лучшего, чем верховая прогулка, нельзя было бы для этого придумать.

Я вошла в конюшню. Оседлав лошадь, я уже собиралась выехать, как вдруг появился Нейпьер. Спешившись, он бросил свою сумку на пол. Она с клацаньем грохнулась наземь. Я с некоторым удивлением посмотрела на нее, и Нейпьер объяснил:

— Там лопата и садовые инструменты.

— Вы работали?

— Вас это удивляет? Я многое умею. В свое время мне приходилось делать самую разнообразную работу.

— Понятно, — ответила я.

— И всем своим видом добавляете: «Но мне это абсолютно безразлично». А я так бы хотел, чтобы мои дела были вам небезразличны.

— Очень странно слышать это от вас, — сказала я сухо.

— Однако вы прекрасно знаете, почему я этого хочу. Я стремлюсь добиться вашего одобрения, поэтому мне важно, чтобы вы знали, чем я занимался.

— В этом нет необходимости, и мне жаль, если я дала вам повод думать, будто мне это интересно.

— Нет, вы все-таки дали мне такой повод, не отрицайте, и вот почему вы приобрели столь сильное на меня влияние. Есть одна вещь, которую я не могу от вас вынести, это — безразличие. А теперь сообщу неожиданную для вас новость. Я сейчас был у Брэнкепов и помог им с садом. А?! Вас это поразило?

— Вы… вы проявили к ним похвальное участие.

Нейпьер поклонился.

— Как приятно ощущать одобрительную теплоту в вашем голосе.

— Но вы могли просто послать к нему одного из ваших садовников.

— Да, мог. Но решил сделать это сам.

— Ваши арендаторы будут весьма удивлены таким поведением их хозяина.

— Ну, я поступил так только один раз и только с одним арендатором… и сделал я это не как хозяин поместья.

Нейпьер снова вскочил в седло.

— Не могу упустить возможность покататься вместе с вами. Поэтому я тоже еду.

— У меня только час для прогулки.

Нейпьер снова рассмеялся, и мне ничего не оставалось, как направить лошадь из конюшни.

Когда мы ехали шагом по узкой аллее, он вдруг серьезно сказал:

— Так вот вернемся к этим Брэнкепам. Я мог бы послать к ним своего садовника, но старый Брэнкеп не захотел этого. Есть тут у нас некоторые недоброжелатели. Себя они считают очень добропорядочными. К примеру, жена нашего настоятеля. Она свято верит в справедливость, и неважно, как плохо может быть от этого людям. Она бы обязательно сказала, что, если старик Брэнкеп не в состоянии следить за садом, то должен переехать в другой дом, без сада. Но ведь он прожил в своем домике всю свою жизнь.

— Понятно.

— Теперь вы повысили обо мне свое мнение?

— Конечно.

Нейпьер насмешливо посмотрел на меня.

— А, может быть, я это сделал вовсе не ради старого Брэнкепа, а только для того, чтобы получить ваше одобрение?

— Уверена, что это не так.

— Вы не знаете меня. Мной руководят низменные интересы. Мои поступки неискренни. Вы должны меня остерегаться.

— Очень похоже на правду.

— Я так рад, что вы это понимаете, потому что именно этим я больше всего могу заинтересовать вас.

Ясно, к чему он клонит. Однако нужно дать ему понять, что он ошибается, если рассчитывает запугать меня. Я не собираюсь бежать отсюда только из-за того, что хозяин дома… Хотя нет, он не совсем хозяин, пока жив сэр Уилльям, так вот, я не собираюсь бежать из-за того, что он проявляет ко мне усиленное внимание. Я докажу ему, что ничего у него со мной не получится, ему не удастся выжить меня отсюда. Впервые мне пришла тогда в голову мысль, что ему, возможно, хочется, чтобы я уехала.

Когда мы оказались в поле, Нейпьер пустил свою лошадь галопом. Я последовала за ним. Когда он, наконец, замедлил бег, я была почти вровень с ним.

Мы остановились. Вдалеке возвышался Дуврский замок. Его серая неприступная громада охраняла, как и сотни лет назад, белые скалы побережья. Добрис — так называла это место Роума — был воротами в Англию. Там еще сохранились остатки древнего маяка, который стоял на скале Дьявольский Обрыв. Он был построен из песчаника, кирпича и известкового раствора, изготовленного римлянами. Маяк смог выстоять перед непогодой и бурными событиями истории почти два тысячелетия. На запад от него находилось поселение, известное под названием «Лагерь Цезаря». Отсюда его видно не было, но я помнила, как Роума водила меня вдоль побережья и с воодушевлением показывала руины римских сооружений.

Мысли Нейпьера были, очевидно, связаны отнюдь не с римлянами, так как, повернувшись ко мне, он сказал:

— Давайте поговорим откровенно.

— Смотря о чем, — ответила я.

— Разве откровенность не всегда желательна?

— Нет, не всегда.

— Я думаю, ваш муж не стал бы настаивать, чтобы вы его вечно оплакивали.

— Об этом не вам судить, — резко ответила я.

— Если бы он был способен на такое, вам было бы легче его забыть, так как это бы доказывало, что он не достоин того, чтобы о нем помнили.

Я рассердилась, быть может, несправедливо, ведь Нейпьер побуждал меня прямо взглянуть на то, что мне видеть не хотелось. Конечно, Пьетро бы очень желал, чтобы я до конца жизни думала только о нем. Мне припомнился один случай. Среди наших сокурсников в Париже смертельно заболела девушка. У нее был возлюбленный. Мне запомнилась одна сцена: они сидели в моей комнате, пили кофе, разговаривали, и вдруг эта девушка прочитала стихотворение, которое подарила своему возлюбленному, чтобы после ее смерти он, когда будет грустить, вспоминая о ней, брал это стихотворение и читал его.

Не печалься, когда я умру,

Не грусти, звон услышав печальный,

Разносящий несчастную весть…

И потом в конце:

… Мне дорог ты так, что хочу навсегда

Из всех мыслей твоих, из всех твоих снов

Без следа и без боли уйти.

На глаза набежали слезы. Я постаралась украдкой смахнуть их, но Нейпьер все-таки заметил.

— Он был ужасно эгоистичен, — сказал он жестко.

— Он был художник.

— А вы разве нет?

— Мне чего-то не хватало. Иначе бы я не отступила.

Нейпьер склонился ко мне.

— Кэра… нет… не Кэра, это он так называл вас. Кэролайн, вы уже начали забывать… с тех пор, как вы здесь.

— Нет, — сказала я твердо. — Я никогда не забуду.

— Да, Кэролайн, забудете, — настойчиво повторил он. — Здесь есть человек, который помогает вам забыть. Почему вас не было здесь, когда я только вернулся. До того…

Я холодно на него взглянула и, пришпорив лошадь, поскакала вперед.

Он догнал меня.

— Вы боитесь, — произнес он с осуждением.

— Ошибаетесь, — ответила я, с ужасом заметив, что у меня дрожат руки. Никогда больше не буду ездить с ним вдвоем.

— Нет, не ошибаюсь. И вы это знаете. Зачем делать вид, будто не существует того, что есть на самом деле?

— Иногда необходимо… необходимо смириться…

— Никогда, — его голос зазвенел. — И вы, Кэролайн, тоже никогда не сможете…

Он хлестнул кнутовищем по сухим зарослям кустов.

— Должен быть какой-то выход, — сказал он.

В этот момент позади нас послышался чей-то голос. Это Оллегра окликала нас. Я обернулась и увидела трех девочек.

— Мы уже давно катаемся, — как будто извиняясь, сказала Элис. — И вдруг Оллегре показалось, что она увидела вас.

— Вам не следует кататься одним. Почему вы не взяли с собой грума?

Элис посмотрела на Оллегру, и та сказала:

— Я их побаиваюсь.

Нейпьер не проронил ни слова. Казалось, он и не заметил подъехавших девочек.

— Пора домой, — сказала я. И мы все вместе повернули обратно. Нейпьер и я оказались впереди, девочки опять держались от нас на расстоянии.

— Прекрасный роман, — сказала Элис. — У меня такое ощущение, будто я их всех знаю… особенно Джейн.

Девочки читали «Джейн Эйр». Это было задание миссис Линкрофт. Она так же наказала им написать сочинение по этой книге и сравнить ее с другими.

Утром миссис Линкрофт сказала мне:

— Сэр Уилльям плохо провел эту ночь, и ему нездоровится. Поэтому, я думаю, мне надо присмотреть за ним. Не могли бы вы час-другой побыть с девочками в классной комнате?

Я с готовностью согласилась, обрадовавшись, что смогу чем-то заняться. После разговора с Нейпьером я чувствовала себя выбитой из колеи. Нейпьер проявлял ко мне повышенный интерес. Это несомненно. Но вот в чем я сомневалась, так это в искренности его отношения ко мне. Я плохо понимала этого человека, но не могла не признать, что, если бы он был свободен, то, возможно, я захотела бы узнать его поближе. И если бы не Эдит, я дала бы ему возможность доказать, что прошлое все-таки можно забыть.

— Вы уже закончили писать сочинение? — спросила я.

Элис положила передо мною три аккуратно написанные страницы. У Оллегры получилось только пол-листа, а у Сильвии не больше страницы.

— Это задание дала вам миссис Линкрофт — сказала я, — поэтому она сама посмотрит ваши работы.

— Мы должны были все вместе обсудить эту книгу, — пояснила Элис.

— Мне она понравилась, — заявила Оллегра.

— Оллегре особенно понравилась сцена с пожаром, — сообщила Элис, и Оллегра, внезапно нахмурившись, кивнула.

— А еще что тебе понравилось? — спросила я.

Она пожала плечами и сказала:

— Мне действительно понравился пожар. Поделом им всем. Как он мог держать ее взаперти. За это он и ослеп.

— Джейн очень хорошая, — сказала Элис. — Когда она узнала, что он женат, то убежала.

— Это его очень огорчило, — вставила свое слово Сильвия. — Но так ему и надо. Он ведь не сказал ей, что женат.

— Интересно, она действительно ничего не знала, или притворилась.

— Если бы она знала, автор бы дал понять нам это, — отметила я.

— Но ведь она и есть автор, — возразила Элис. — Джейн ведь пишет эту книгу. Она и говорит все время: я, я… Может быть, ей нужно было делать вид, что она ничего не знает.

— Она, возможно, просто скрыла это! — торжествующе воскликнула Сильвия.

— Однако она убежала, когда выяснилось, что у него есть сумасшедшая жена, — Оллегра вперила в меня свои яркие черные глаза:

— И это было самым правильным, не так ли, миссис Верлейн?

Три пары глаз уставились на меня. Вопрошая? Обвиняя? Предупреждая?

Несколько дней спустя я обедала с миссис Линкрофт и Элис. Вдруг колокольчик в гостиной миссис Линкрофт начал неистово звонить.

Миссис Линкрофт пораженно замерла.

— Боже, что могло случиться, — встревоженно проговорила она, взглянув на каминные часы. — Они ведь еще только начали обедать. Не беспокойтесь, миссис Верлейн. Я пойду узнаю, а вы ешьте омлет, пока он не остыл.

Она оставила меня с Элис, которая продолжала спокойно заниматься едой. Я последовала ее примеру.

— Сэр Уилльям обычно не вызывает маму во время обеда, — сказала вдруг Элис. — Интересно, почему сегодня он это сделал? Я иногда думаю, как бы он обходился без моей мамы.

— Да, он во всем полагается на нее.

— О, несомненно, — согласилась Элис со взрослой чопорностью. — Он бы без нее не знал, что делать. — Подняв на меня глаза, она озабоченно спросила:

— Как вы думаете, миссис Верлейн, он это ценит?

— Конечно, я в этом уверена.

— Да, и я тоже. — Ее лицо слегка порозовело от удовольствия.

Через некоторое время она заговорила снова.

— Сэр Уилльям очень добр и ко мне. Я ему небезразлична. Ведь моя мама хотя и хорошая экономка, но всего лишь экономка. Некоторые всегда это подчеркивают. Например, миссис Ренделл.

— На твоем месте я бы не обращала на это внимания.

— Да, вы бы не стали, потому что вы умны и рассудительны, — Элис вздохнула. — Я считаю, что у моей мамы столько же от благородной дамы, как и у миссис Ренделл. Нет, даже больше.

— Приятно слышать, что ты так ценишь свою мать.

Дверь открылась, и вошла миссис Линкрофт. Вид у нее был очень встревоженный.

— Кто-нибудь из вас видел сегодня Эдит? — спросила она.

Элис и я недоуменно посмотрели друг на друга.

— Она опаздывает к обеду, — миссис Линкрофт взглянула на часы. — Ее нет уже двадцать минут. Пришлось задержать обед. На Эдит совершенно непохоже. Где она может быть?

— Вероятно, у себя в комнате, — сказала Элис. — Пойти посмотреть, мама?

— Там уже были. Ее нет. После ленча ее, кажется, никто не видел. Горничная приносила ей, как обычно, в четыре часа чай, но ее не было в комнате.

Элис встала из-за стола.

— Мне пойти поискать ее, мама?

— Нет, заканчивай обед. Боже, как это неприятно.

— Может быть, она пошла погулять и забыла о времени? — предположила я.

— Не исключено, — согласилась миссис Линкрофт. — Но, должна сказать, это на нее очень непохоже. Сэр Уилльям очень недоволен. Он не терпит опозданий, и Эдит это знает.

— Твой обед остывает, — заботливо напомнила ей Элис.

— Я знаю. Но мне надо найти Эдит.

— А вдруг она взяла коляску и поехала кого-нибудь навестить? — высказала я еще одну версию.

— Одна она не могла поехать, — сказала Элис. — Она всегда боялась лошадей.

Миссис Линкрофт и я изумленно посмотрели на Элис, нас обеих поразило, что Элис сказала об Эдит в прошедшем времени.

Миссис Линкрофт поспешно ее поправила:

— Ты хотела сказать «боится». Верно? Господи, где же ее искать?

Я подумала, что излишне поднимать шум только из-за того, что Эдит не явилась к обеду. Мне было непонятно, почему она не могла поехать к кому-нибудь из своих друзей и пропустить время обеда.

— Но Эдит никогда не ездит в гости. У нее нет друзей.

— Тогда, наверное, она пошла погулять, где-нибудь присела отдохнуть и заснула. Последнее время она была довольно рассеяна. Да, так, наверное, и есть. Скоро она объявится, хотя ей, наверняка, будет очень неловко, так как она доставила беспокойство сэру Уилльяму.

Но Эдит так и не появилась, и у всех появилось подозрение, что она, как и Роума, исчезла.

7

С каждым часом напряжение в доме возрастало. Эдит все не появлялась. Нейпьер полностью владел собой и был самым спокойным из всех нас. Он сказал, что, должно быть, произошел какой-то несчастный случай, и чем скорее выяснится, что именно случилось, тем лучше.

Он организовал группу из шести человек, включая его самого, и они, разбившись по двое, отправились на поиски в разных направлениях. Мы обследовали дом, огромные подвалы, кладовые, чуланы, пристройки, о существовании которых я и не подозревала. Вместе с Элис и Оллегрой я занялась обходом чердаков; к нашей одежде прилипала паутина, попадая нам на лицо; в разные стороны разбегались потревоженные нашим появлением пауки. Элис высоко держала свечу, и при таком освещении ее лицо приобретало нечто неземное.

— Может быть, она прячется в каком-нибудь сундуке? — прошептала Элис.

— Но от чего ей прятаться?

— Или от кого? — на испуганной ноте произнесла Оллегра.

Мы начали открывать сундуки. На нас пахнуло нафталином. Кроме старых платьев, туфель, всевозможных шляп мы ничего не обнаружили.

Дом обыскали сверху донизу, осмотрели даже погреба, где в строгом порядке по времени и качеству хранилось вино сэра Уилльяма. Затянутые паутиной, с мощеным полом, по которому изредка пробегали тараканы, они были пусты, Эдит там не оказалось.

Нас всех собрали в большом зале, странное притихшее сборище. Горничные с расширенными глазами и съехавшими набок чепчиками, озабоченные лакеи и прочие обитатели дома. Ничего подобного не происходило с того времени, когда из леса принесли тело миссис Стейси, и незадолго до этого красавца Бо, смертельно раненного рукой его брата.

Но пока никто еще не воспринимал это происшествие как трагедию. Потерялась Эдит, и больше ничего. Миссис Линкрофт объявила, что Эдит пошла на прогулку, поскользнулась, подвернула ногу и где-то теперь лежит. Ее обязательно найдут.

Но один за другим возвращались с поисков мужчины, и никто из них ничего не узнал об Эдит.

Мы ждали всю ночь. Мужчины снова отправились на поиски. Я слышала, как они выкликали ее имя, и в ночном воздухе их голоса отдавались с какой-то жутковатой гулкостью.

Миссис Линкрофт сварила кофе и настояла, чтобы уходившие мужчины подкрепились. Как всегда деловитая, она была настроена решительно и поддерживала в нас уверенность, что Эдит обязательно найдется.

— Не отправить ли девочек спать? — спросила я.

Миссис Линкрофт кивком показала в сторону окна. Там на сиденье, прислонившись друг к другу, Элис и Оллегра крепко спали.

— Лучше их не будить, — сказала она.

Сэр Уилльям сидел в своем кресле, заботливо обложенный подушками. Миссис Линкрофт спросила его:

— Как вы думаете, не позвонить ли нам в полицию?

— Еще не время. Не время, — гневно отрезал он. — Ее найдут. Они должны ее найти.

Мы снова сели и стали ждать. Вернулся Нейпьер. Без Эдит. Я, не отрываясь, смотрела на его лицо, но ничего не могла прочесть в нем.

Эдит пропала, и никто не знал куда. Это встревожило весь городок Лоувет Милл. Только и говорили, что об этом происшествии. Вскоре стало ясно, что ее нет в окрестностях, так как по всей округе провели тщательные поиски. Горничная Эдит осмотрела ее вещи. Все было на месте, кроме той одежды, которая была на ней в то утро.

Прошел еще один день, и так как никаких известий об Эдит не было, сэр Уилльям распорядился поставить в известность полицию. Прибыл местный констебль Джек Уитерс. Он спросил, когда видели Эдит в последний раз и была ли у нее привычка ходить на дальние прогулки одной. Когда ему сказали, что она ждала ребенка, Джек принял серьезное выражение лица и сказал, что леди в таком положении часто приходят в голову всякие фантазии. Вот и вся разгадка. Миссис Стейси скоро найдется, констебль был в этом полностью уверен. Просто ей что-то взбрело в голову, и она куда-то ушла.

Сэр Уилльям склонялся к этой версии и, как я догадываюсь, скорее всего потому, что она его устраивала больше всего.

На следующий день ему стало хуже, и миссис Линкрофт погрузилась в заботы о нем. Пришел доктор и сказал, что подобные потрясения для человека с таким здоровьем, как у сэра Уилльяма, очень нежелательны.

— Если бы только Эдит вернулась, — в волнении повторяла миссис Линкрофт, — ему бы сразу стало лучше.

Я не верила, что какая-то фантазия могла прийти в голову Эдит. Единственное, что казалось мне вероятным, это то, что она пошла гулять, и во время прогулки с ней что-то случилось.

Возможно, точно так же исчезла и Роума. Какое зловещее совпадение, что две женщины бесследно исчезли в одном и том же месте.

Я боялась, боялась чего-то непонятного и невидимого, чего-то такого, о чем возникали какие-то смутные, обрывистые мысли, но, так и не сложившись в общую картину, они распадались.

Я направилась в ельник, куда Эдит приходила, чтобы встретиться в разрушенной часовне со своим возлюбленным. Там среди жутких обугленных стен я стояла, охваченная мрачным предчувствием. Вот тот проем, через который был виден свет. Может быть, это возлюбленный Эдит подавал ей знак? Нет. Для этого они были слишком просты и бесхитростны. Как жаль, что они не встретились при других, более удачных для них обстоятельствах. Они бы обязательно поженились. Эдит стала бы прекрасной женой священника — мягкой, доброй, терпеливо выслушивающей прихожан своего мужа. Но вместо этого ее вынудили по-другому распорядиться своей жизнью, и вот теперь это привело к трагедии.

— Эдит! — шептала я. — Роума? Где вы?

Страшная мысль вдруг пришла мне в голову. Вспомнилось лицо Нейпьера, склонившегося ко мне с затаенной страстью во взгляде. «Должен быть какой-то выход», — сказал он тогда.

— Но как же тогда Роума?.. Что общего между Роумой и Эдит?

Что-то есть, настойчиво повторила я. Что-то должно быть. Иначе почему они обе исчезли именно в этом месте. Но Нейпьер никоим образом не мог быть заинтересован в исчезновении Роумы.

А в случае с Эдит, неужели я это допускаю?.. Неужели я действительно верю, что Нейпьер знает, что произошло с Эдит? Это же абсурд! Она, наверное, просто подвернула ногу, не может идти и где-то сейчас лежит.

— Эдит! — мой голос звучал слабо и неуверенно. — Где ты, Эдит!

Ответа не было. Только эхо отзывалось на мой зов. Я пошла прочь из часовни. Жуткое место. Там приходят в голову совершенно ужасные мысли. Пройдя через парк, я вышла на дорогу, ведущую к раскопкам и заброшенной сторожке, где когда-то я жила с Роумой. А что если Эдит пошла туда? Почему бы и нет? Джереми Браун мог прийти туда, чтобы повидаться с ней в последний раз перед отъездом в Африку. Когда он ушел, она упала с лестницы и теперь лежит там без сил, еле слышно призывая на помощь.

Я сочинила целую историю, в которой происходило то, что меня больше бы устраивало. Да, все, что угодно, только бы не Нейпьер…

Я открыла дверь домика. «Эдит… Эдит, ты здесь?» Ответа не было. У подножия лестницы никто не лежал. Я взбежала по ступенькам. Через одну маленькую спальню в другую… Пусто!

На обратном пути я прошла мимо маленького магазинчика. В дверях стояла миссис Бэри.

Она приветственно кивнула мне.

— Какой ужас! — сказала она. — Теперь вот миссис Стейси.

— Да, — откликнулась я.

Миссис Бэри опять очень пристально посмотрела на меня, отчего мне стало очень неуютно.

— И куда же она могла запропаститься? Поговаривают, что с ней произошел какой-то несчастный случай, и теперь она где-нибудь лежит…

— Вполне вероятно. Миссис Бэри кивнула.

— Забавно, но мне это напомнило о той мисс… э-э… как ее имя? — она кивнула в сторону раскопок. — Да, странно. Та ведь тоже ушла… и больше мы о ней ничего не слышали. А вот теперь миссис Стейси. Знаете что? Я думаю: нехорошо… тревожить то, что под землей, верно? — Она снова кивнула в сторону раскопок. — Вот откуда, я думаю, идут все несчастья.

— Вы действительно так думаете?

— Конечно, это пошло на пользу торговле. Теперь стало больше приезжать народа. Наверное, в Лоувет Стейси, как и тогда, страшный переполох?

Я кивнула.

— Нет, знаете, могу поклясться, я вас раньше уже видела.

— Вы мне говорили. Но у всех нас могут быть двойники.

— У вас уж точно есть.

Я двинулась дальше. Миссис Бэри сокрушенно проговорила:

— Такая милая крошка, эта бедная мисс Эдит. Мне почему-то всегда было жаль ее. Надеюсь, все обойдется.

— Я тоже надеюсь.

Когда я проходила через въездную башню Лоувет Стейси, мне навстречу попалась мисс Сибила Стейси. На ней была большая соломенная шляпа, украшенная маргаритками и лентами.

— О, миссис Верлейн! — воскликнула она. — Что вы об этом думаете?

— Не знаю, что и думать, честно говоря.

— А я знаю, — Сибила мрачно хихикнула. — Мне все известно.

— Известно? — поразилась я. Она закивала, как девочка, которая еле сдерживается, чтобы не выдать свой секрет.

— Они решили, что смогут заменить Бо. Как будто кто-то способен его заменить. И он не мог с этим примириться. — Лицо у Сибилы раскраснелось, она топала ножкой и, заложив руки за спину, стояла передо мной с воинственным видом. — Вот и не будет никакой замены. Ведь они хотели назвать ребенка Боументом. Но есть только один-единственный Бо. Он ни за что не допустит, и я тоже.

— Чего не допустит?

Она снова надулась, как маленькая девочка.

— Пусть они даже и назвали бы его Боументом, но для меня он никогда бы им не стал. Я бы называла его только Неп. Неп. Неп. — Ее личико страдальчески сморщилось. — Все, все изменились с тех пор, как Бо с нами нет.

Я была слишком расстроена, чтобы слушать такие речи, поэтому молча двинулась в сторону дома, но мисс Стейси схватила меня за плечо. Ее крохотные руки вцепились в меня, как лапки. Сквозь ткань блузки я почувствовала, как они горячи.

— Она не вернется, — сказала мисс Стейси. — Она ушла навсегда.

Я посмотрела на нее почти с яростью.

— Откуда вам это известно?

Она ответила лукавым взглядом и придвинула ко мне лицо, так что морщины ее стали еще заметнее, а ухмылка еще более жуткой.

— Потому что… я знаю.

— Если вам что-то известно, — сказала я, еле сдерживая негодование, — вам следует немедленно сообщить об этом полиции или сэру Уилльяму.

Она покачала головой.

— Они не поверят мне.

— Но вы действительно знаете, где Эдит?

Она с таинственной улыбкой кивнула.

— Где, пожалуйста, скажите мне, где!

— Ее здесь нет. И никогда больше не будет. Она ушла навсегда.

— Но вы что-то об этом знаете?

И опять многозначительный кивок и лукавая улыбка.

— Я знаю, что здесь ее нет. Знаю, что здесь ее никогда больше не будет. Я знаю это, потому что… я знаю о таких вещах. Я их чувствую. Эдит ушла навсегда. Мы ее больше никогда не увидим.

Меня охватило раздражение, потому что иногда я начинала верить, что Сибиле известно больше, чем другим.

Пробормотав какое-то извинение, я решительно направилась к дому.

В этот же день события приняли неожиданный поворот. В дом явилась миссис Ренделл, таща за собой Сильвию. Девочка была вся в слезах и, охваченная страхом, упиралась. Миссис Ренделл, как всегда была настроена воинственно.

Я была в зале с миссис Линкрофт. Как и все тогда, мы говорили об Эдит, обсуждая, что еще можно было бы предпринять. С момента ее исчезновения прошло два дня. Джек Уинтерс успел уже опросить всех в доме и теперь считал, что поскольку ему ничего не удалось раскрыть, это дело следует передать в более высокую инстанцию. Но сэр Уилльям был против.

Миссис Линкрофт объяснила мне почему.

— Он очень не хочет, чтобы дело получило огласку. Вспомнят случай с Бо, и опять пойдут разговоры о том, что над Лоувет Стейси висит проклятие. Он еще верит, что Эдит вернется, и хочет дать ей возможность сделать это без лишнего шума. Чем меньше суеты вокруг этого происшествия, тем скорее о нем забудут, если… она, конечно, вернется.

И вот, когда она мне говорила об этом, влетела миссис Ренделл, толкая вперед Сильвию.

— Ужасная, невероятная новость. Я решила тотчас сообщить ее. Мне надо срочно видеть сэра Уилльяма.

— Сэр Уилльям очень расстроен случившимся, миссис Ренделл. Мне даже пришлось послать за доктором Смитерсом, — остановила ее миссис Линкрофт. — Сейчас сэр Уилльям принял успокоительное и спит. Доктор наказал, чтобы его никто не беспокоил.

Миссис Ренделл поджала губы и надменно посмотрела на миссис Линкрофт, которую ее высокомерие нимало не тронуло. Я думаю, она уже привыкла к такому поведению миссис Ренделл.

— Тогда я подожду, — сказала она. — Новость имеет чрезвычайную важность. Она касается миссис Эдит Стейси.

— В таком случае вам лучше сообщить ее мне или Джеку Уинтерсу.

— Я желаю говорить только с сэром Уилльямом.

— Он больной человек, миссис Ренделл, — напомнила ей миссис Линкрофт. — Будьте добры, сообщите все мне.

— Это же имеет чрезвычайно важное значение… — начала было я, но миссис Ренделл оборвала меня жестом, говорящим, что она не потерпит, чтобы ей указывала какая-то экономка или учительница музыки. Но все же ей не терпелось сообщить, какую новость она узнала.

— Ну ладно, — смилостивилась она. — Сильвия рассказала мне нечто совершенно невероятное. Должна сказать, что я бы не поверила ей, если бы тут был замешан этот человек. Он ведь так подвел священника! Не удивительно, что он… И все же, кто бы мог подумать, что такое злодейство, такое грехопадение произойдет в нашем кругу…

— Вы говорите о викарии, мистере Брауне? — уточнила миссис Линкрофт. — Что он сделал?

Миссис Ренделл повернулась к дочери и дернула ту за руку.

— Расскажи, расскажи им все, что ты рассказала мне.

Сильвия, испуганно сглотнув, сказала:

— Они встречались, и ей хотелось, чтобы они поженились.

Она остановилась и умоляюще посмотрела на мать.

— Продолжай, продолжай!

— Они обычно встречались ночью… и она испугалась, когда…

Сильвия снова бросила на мать умоляющий взгляд, и та заговорила вместо нее.

— За все время, что я была женой священника, во всех приходах, где мы работали, я никогда не слышала о подобном злодействе. И вот это произошло с нашим викарием! Но я никогда, никогда не была о нем хорошего мнения. Я говорила священнику, и он может подтвердить, я говорила ему: «Не доверяй этому человеку». И когда этот Браун уехал, как он утверждал, учить этих варваров… учить!.. А он все это время встречался с чужой женой. Удивляюсь, как небеса на него не обрушились. Его должно было поразить громом!

Миссис Линкрофт побледнела и, запинаясь, спросила:

— Вы хотите сказать, что Эдит и мистер Браун убежали…

— Да, именно. Сильвия знала, — глаза миссис Ренделл сузились, она грозно воззрилась на свою дочь, и я еще никогда не видела такой напуганной девочки, какой была в этот момент Сильвия. — Да, Сильвия знала и ничего, ничего не сказала.

— Я не думала, что это надо, — сквозь слезы выговорила Сильвия, сжимая и разжимая кулачки. Потом она принялась кусать свои ногти.

— Прекрати! — прикрикнула на нее мать. — Ты должна была тотчас прийти ко мне и все рассказать.

— Я считала, что это будет… будто я сплетничаю, — пролепетала Сильвия и умоляюще поглядела на меня.