Памела оглядела людную аллею парка и могла с уверенностью сказать, что увидела Аманду Ламберт. Мисс Барнетт вместе с Маргарет и Роуз стояли возле озера и кормили уток хлебом, поэтому легко можно было ускользнуть. Она сделала торопливый шаг, затем второй, и толпа поглотила ее.
      С того самого дня, как девушка обнаружила отвратительные, на ее взгляд, отношения между мисс Барнетт и Майклом, Памела умирала от желания рассказать все Аманде, попросить у нее совета, что делать с этой ценной информацией.
      Аманда была фавориткой отца Памелы, и ее часто приглашали на нескончаемые вечеринки. Молодая женщина была независимой и искушенной, какой со временем надеялась стать и сама Памела. Хотя другие шептали о том, что Аманда – падшая женщина и поэтому задирали перед ней нос, Памела никогда не наблюдала сомнительного поведения с ее стороны.
      Она ускорила шаги и вскоре увидела Аманду, садившуюся в разукрашенный экипаж. На двери его располагался семейный герб Майкла. Если Аманда разъезжала в его экипаже, они, должно быть, по-прежнему состояли в близких отношениях, так что тем более необходимо поделиться с ней секретом, касающимся мисс Барнетт.
      – Аманда! Привет! – закричала девушка, махая рукой. – Это я, Памела.
      Аманда помедлила, потом усмехнулась:
      – Памела Мартин, провались я на этом месте.
      – Я всюду искала тебя! – воскликнула Памела.
      – Искала? – Аманда оглянулась. – А где же твоя дуэнья?
      – Возле озера. С Маргарет. – Памела наклонилась и прошептала: – Мне необходимо было поговорить с тобой, так что я улизнула.
      – Чудесно. Садись в мою карету. – Аманда взобралась в экипаж.
      Не раздумывая ни минуты, Памела последовала за ней. Если кто-нибудь видел все это и был огорчен или шокирован ее поступком, Памеле не было никакого дела. Она вовсе не нуждалась в том, чтобы скучные снобы выбирали для нее друзей.
      Памела поудобнее устроилась на сиденье, а Аманда опустила занавеску, спрятав их от любопытствующих глаз. Куртизанка дала команду кучеру, и они медленно поехали по окаймленной деревьями аллее.
      – Как ты живешь? – начала разговор Аманда. – Я так беспокоилась о тебе. Я написала тебе десяток писем, но они все вернулись, не могу представить, почему.
      Памела закипела от злости. Кто задерживал ее корреспонденцию? Должно быть, старая ведьма Барнетт.
      – Моя жизнь ужасна, – призналась девушка.
      – Бедняжка. – Аманда потрепала ее по руке.
      – Со мной обращаются как с ребенком. Я не могу никуда пойти или сделать что-то без разрешения. Я чувствую себя так, словно сижу в тюрьме.
      – Да, понимаю твое состояние, – посочувствовала Аманда. – Если бы я знала, что ты в таком отчаянном положении, я бы непременно навестила тебя. – Она достала из-под сиденья кареты сундучок, открыла его и извлекла стакан и графинчик с бренди. Налив внушительную порцию, она протянула стакан Памеле. – Выпей, дорогая. Это успокоит твои нервы.
      Памела с жадностью проглотила напиток, который ей так легко достался. Не дожидаясь просьбы с ее стороны, Аманда вновь наполнила стакан. Памела проглотила содержимое так быстро, что на глазах выступили слезы, а горло обожгло, словно огнем.
      Бренди мгновенно успокоило ее.
      – Аманда, – начала девушка, – Майкл так любит тебя. Не могла бы ты поговорить с ним обо мне? Надеюсь, он прислушается к тебе.
      – Конечно, моя прелесть. Что мне сказать ему?
      – Я должна знать все о моем финансовом положении, но он ничего не сообщает мне.
      – Видишь ли, мне не нужно беседовать с Майклом, чтобы узнать какие-то факты. Твой отец был моим дорогим другом, поэтому я прекрасно представляю, в каких стесненных обстоятельствах ты оказалась.
      – Что ты имеешь в виду?
      Аманда оценивающе оглядела девушку, затем вздохнула:
      – О, мне так не хочется загружать тебя неприятными проблемами.
      – Скажи же! – настаивала Памела.
      Аманда сделала вид, что колеблется.
      – Полагаю, рано ли поздно ты должна узнать об этом.
      – О чем?
      – Твой отец умер нищим. Он ничего не оставил вам, потому что оставлять было нечего.
      Памела открыла рот от изумления.
      – Почему Майкл ничего не сказал мне?
      – Он понимал, что ты будешь в отчаянии, и не знал, как сообщить тебе.
      – Но что же станет со мной? Как быть с моим дебютом? А мое приданое?
      – Боюсь, ты будешь лишена всего.
      Аманда долила стакан Памелы, и, стремясь заглушить панику, та проглотила содержимое. В голове у нее вертелись картины бедствий.
      Однажды она встретила девочку, чей отец проиграл свое состояние, и Памела на людях сочувствовала ей, но втихую посмеивалась, будучи уверена в собственном благополучии. Как отвратительно оказаться в столь же унизительном положении!
      Она нередко мечтала найти богатого мужа, который предоставит ей столько денег, сколько она в состоянии будет потратить. Она будет вести роскошную жизнь, как ее отец, будет самой щедрой и гостеприимной хозяйкой в Лондоне. Но, чтобы платить за развлечения, нужны деньги.
      Боже, как мог отец поставить ее в такое затруднительное положение?
      – Нам надо обсудить, какой можно найти выход. Я всегда была твоим другом, – подчеркнула Аманда. – Разве не так, Памела?
      – Думаю, да.
      Было ли так на самом деле? Все у нее в голове перепуталось, и девушка уже ни о чем не могла судить здраво.
      – Разве я не помогала тебе? Не давала хорошие советы?
      – Именно поэтому я тебя и искала, – сообщила Памела. – Я должна предупредить тебя относительно моей гувернантки мисс Барнетт.
      – А что с ней такое?
      – Майкл влюблен в нее.
      – Почему ты предположила такую нелепость? – насмешливо поинтересовалась Аманда.
      – Я видела их вместе.
      – В самом деле?
      Эта шокирующая новость, казалось, скорее позабавила Аманду, чем обеспокоила, и Памела рассердилась от того, что ей не поверили.
      – Я видела их! – повторила она.
      – Уверена, что ты неправильно все истолковала.
      – Он по уши влюблен. В этом нет никакого сомнения.
      – Это забавно, Памела, – фыркнула Аманда. – Боюсь, ты немного перепила.
      Она остановила кучера, показывая тем самым, что разговор окончен. Женщина убрала сундучок с напитками, затем взяла стакан из рук Памелы. Это разозлило девушку, но вино лишило ее воли, и, казалось, она была не способна действовать.
      – Дай мне допить, – жалобно попросила она.
      – Нет. – Аманда отдернула шторку и выплеснула остаток бренди на дорогу. – Теперь поклянись мне, что никому не расскажешь о Майкле и мисс Барнетт.
      – Но почему? Это ведь так ужасно. Она – шлюха, и все должны знать об этом.
      – Я сама позабочусь о мисс Барнетт, так что вскоре она не будет докучать тебе. Между тем я считаю, что нам пора выбрать для тебя мужа. И нужно торопиться.
      – Мужа?
      – Да, Памела. Прислушайся к моим словам. Мы решим все завтра вечером. На балу, который ты должна будешь посетить. Найди меня там. Поняла?
      – Да.
      – Мы ускользнем от чужих глаз и поговорим о Майкле.
      – О Майкле? – Памела икнула. – А почему о нем?
      – Ему пора жениться. Самое лучшее, если он выберет тебя.
      Дверь кареты открылась, Аманда взяла девушку за локоть и подтолкнула к выходу.
      – До завтрашнего вечера, Памела, – настойчиво проговорила Аманда. – Не забудь.
      – Не забуду, – поклялась девушка, и при мысли о том, что можно выйти замуж за Майкла, ее сердце забилось от возбуждения. Это было бы великолепным решением, а Аманда знает, как этого достичь.
      Карета покатилась дальше, а Памела помедлила, ослепленная ярким дневным светом. Она огляделась, пытаясь установить, где находится; оказалось, что она в парке, совсем близко от того места, откуда начала свою тайную поездку в карете.
      Посреди лужайки она разглядела тропинку к пруду, где мисс Барнетт и девочки кормили уток, и увидела гувернантку, которая торопливо шла среди деревьев. Эмили была возмущена и рассержена, оглядываясь по сторонам, очевидно, в поисках своей потерявшейся воспитанницы.
      Опьяневшая Памела, хихикая и спотыкаясь, направилась к своей наставнице.
      – Ты очень дурно вела себя, Пэм.
      – Я знаю, Майкл.
      Майкл и Памела ворковали как голубки, и Эмили хотелось дать каждому по пощечине. Майкл не имел ни малейшего представления, какие с женщинами могут быть отношения, кроме сексуальных, и в узком кругу, где она работала и жила, девушка полностью забыла об этом.
      Хотя Памеле исполнилось только шестнадцать, она уже не была ребенком, и он смеялся и флиртовал, словно проступок Памелы был безвредной провинностью.
      Что же до Памелы, то она очень умело манипулировала им. Она хлопала ресницами и вела себя как записная кокетка, а он наслаждался ее вниманием. По дороге домой из парка Памела твердила, что Майкла вовсе не обеспокоит, что она сбежала, он лишь слегка пожурит ее, и она оказалась права.
      Эмили пришла в ярость, больше всего ей хотелось схватить старинную вазу с камина и вдребезги разбить об пол.
      – Обещай мне, что больше не поступишь так, – сказал он, напустив на себя обиженный вид. – Это огорчает мисс Барнетт.
      – Но нам этого не хочется, не правда ли? – насмешничала Памела, однако Майкл был так углублен в себя, что не заметил сарказма в ее словах.
      – Конечно, – ответил он. – Гораздо приятнее, когда ваша гувернантка довольна вами.
      – Она такая косная и отсталая, – захныкала Памела.
      – Именно такими и должны быть гувернантки, – согласился Майкл; они говорили о ней так, словно она не стояла рядом. – Они рождены брюзгами.
      Они оба захихикали, и Эмили не могла больше сдерживаться.
      – Лорд Уинчестер, я сказала Памеле, что предложу вам определить ей наказание. Каким оно будет?
      Он улыбнулся самой ослепительной улыбкой, которая, Эмили была уверена, сводила с ума всех женщин в Лондоне.
      – Думаю, мы обойдемся без наказания, – заявил он. – Она получила хороший урок, не правда ли, Пэм?
      – Конечно, – промурлыкала Памела.
      – Ну вот, видите? – Словно он разрешил самый серьезный кризис в королевстве, Уинчестер пожал плечами. – Почему бы тебе не пойти в свою комнату и не отдохнуть перед чаем?
      Олицетворение мягкости и уступчивости, девушка кивнула.
      – Мы встретимся за чаем?
      – Скорее всего нет.
      – Нам будет очень не хватать вас. – Она поднялась и повернулась так, чтобы Майкл не мог видеть выражение триумфа на ее лице, и проследовала к двери, грубо оттолкнув Эмили в сторону, чего граф, пристально изучавший ее округлый зад, не заметил.
      В последний момент девушка обернулась и кинула через плечо:
      – Пока, Майкл. Я болтала с Амандой в парке, она передает тебе привет.
      С этой искусно продемонстрированной близостью и именем Аманды она покинула комнату, и вскоре ее шаги затихли в коридоре.
      Эмили так разозлилась, что начала дрожать. Она не могла сосчитать способов, которыми ей хотелось бы расправиться с Памелой, а потом с Майклом. Было бы так приятно избавиться сразу от них обоих, возможно, одним хорошо нацеленным выстрелом из пистолета.
      – А она – штучка, не правда ли? – усмехнулся Майкл.
      – Это все, что вы можете сказать?
      – В данный момент? Да.
      Эмили не могла представить, на что она надеялась, потребовав встречи с ним, но когда она ворвалась в дом, таща за руку подвыпившую несносную Памелу, ей нужна была его помощь. Она вызвала Майкла из клуба, но он приехал лишь спустя несколько часов, так что к этому времени Памела протрезвела. Эмили напрасно рассчитывала на его поддержку, весь этот инцидент он списал за счет занудности Эмили, а Памела в его глазах была непонятым ангелом.
      Эмили пора перестать наделять его качествами, которые ему явно не свойственны! Он нанял ее наблюдать за Памелой и Маргарет и ясно дал понять, что они его не заботят, но она не знала, как справляться с проблемами девочек.
      – Вас хоть немного волнует эта ситуация? – язвительно поинтересовалась Эмили.
      Его, словно плащом, укрыли безразличие и отрешенность. Он подошел к серванту и оскорбил ее, налив себе виски; затем Майкл вернулся к столу и сел, между ними пролегло его полированное поле.
      – В общем, нет, – признался он, и ее настроение резко упало. Неужели его ничто не могло тронуть?
      – Тогда что я здесь делаю?
      Он потягивал виски со скучающим видом.
      – Вы очень сердиты, Эмили, и я предлагаю перенести этот разговор на другой день, так чтобы не наговорить друг другу лишнего.
      – Вы хотя бы понимаете, к чему ее может привести подобное безрассудство?
      – Вы делаете из мухи слона, – настаивал граф. – Она еще ребенок, и ее забавляет то, что она дразнит вас и досаждает вам.
      – Она не ребенок.
      – Она побродила, пока вы занимались с Маргарет и Роуз. Она не думала о последствиях, и она…
      – Она каталась в карете вашей бывшей любовницы!
      – Достойный сожаления выбор компании.
      Майкл покраснел, и она подумала: отчего? Вспомнил ли он о том, что Эмили видела, как он забавлялся с Амандой? Был ли смущен тем, что то же самое проделывал с ней, Эмили? Боялся ли того, что Эмили могла весьма мудро заключить, что он занимается этим и с другими женщинами?
      Какая она жалкая! Она стремилась быть для него кем-то особенным, но как этого достичь? Он был соблазнитель чистой воды, а она – лишь мимолетное увлечение, с кем он поиграет, пока не утратит интереса.
      Действительность была такой унылой. Но неожиданно ей страстно захотелось побороться.
      – Это ваше единственное замечание?
      Он проглотил виски, подошел к серванту, чтобы вновь наполнить свой стакан.
      – Какой вопрос мы еще не обсудили?
      – Перестаньте пить, когда я разговариваю с вами! – Его безразличие разожгло ее темперамент, и, хотя ее речь напоминала скандальную брань торговки рыбой, адресованную мужу, она не могла молчать.
      Майкл поставил стакан и резко повернулся; Эмили была рада, что наконец дождалась от него ответной реакции. Он тоже рассердился, и ей захотелось узнать, каков он будет в гневе. За исключением физической страсти, она никогда не видела никакого проявления эмоций с его стороны, так что спровоцировать его было не такой уж плохой идеей. Он был раздражен, как лев, которого потянули за хвост.
      – Эмили, – сказал он очень спокойно, – вы злоупотребляете нашей дружбой. Я просил вас не поднимать больше этот вопрос, но вы слишком раздражены, чтобы удовлетворить мою просьбу, поэтому я приказываю вам воздержаться от дальнейших обвинений. Ваша аудиенция окончена.
      Он буквально довел ее до бешенства. Его поведение по отношению к ней перешло все границы приличия. Эмили чувствовала себя такой близкой ему, верила, что может обсуждать с ним любые темы, и ее взбесило, что он буквально лишил ее слова.
      Как он осмеливается командовать! Она не была его рабыней, и нечего обращаться с ней подобным образом.
      – Она была с Амандой! – закричала Эмили. – Представляете, что станет с Памелой, если их увидят вместе? Это может сломать всю ее жизнь. А как насчет вашей репутации? Если вас не заботит, что люди думают о вас, меня волнует, что они подумают обо мне. Вы представляете, какие распространятся истории, если пройдет слух, что я позволила ей совершить такой безответственный поступок?
      – Я поговорю с Амандой, и это больше не повторится.
      У нее на минуту перехватило дыхание.
      – Вы видитесь с ней?
      Эта возможность не приходила раньше ей в голову. Когда она согласилась стать гувернанткой, он поклялся, что Аманда никогда не встретится ей на пути. Позже, когда он начал заигрывать с ней, Эмили предположила, что он порвал с пресловутой куртизанкой.
      Боже, какая она наивная! Сколько нужно мужчине сексуальных партнерш? Очевидно, больше одной.
      Он сильно покраснел.
      – Эмили, не поднимайте эту тему.
      – Значит, она не ваша экс-любовница? – Задав этот вопрос, девушка почувствовала такую тошноту, что начала опасаться, как бы ее не вырвало на роскошный ковер в кабинете. – Когда вы видели ее? Так это там вы проводите время, когда отсутствуете целый день? Так вы этим занимались, когда вернулись вчера так поздно ночью? Господи, какая же я глупая!
      – Я не буду обсуждать это с вами. – Он указал на дверь. – Теперь уходите, пока мы все не испортили.
      – Она у вас одна? Или есть другие? Вы все еще… все еще проводите интервью в поисках любовницы? – Он хранил упорное, упрямое молчание, что заставило ее закричать: – Ответьте мне!
      – Вы ведете себя крайне глупо. Пожалуйста, уходите.
      Уинчестер был спокоен и резок. Эмили оглядела его с головы до пят, на кончике языка вертелась тысяча замечаний, но она проглотила их, чтобы удержаться от ультиматумов, которые он никогда не удовлетворит.
      Эмили была готова оставить свое место, обиженно удалиться, но могла ли она себе это позволить? Ее жизнь, так же как спокойное существование Мэри и Роуз, была переплетена с ним, словно нити в веревке. Она не могла допустить, чтобы ее семью выбросили из дома на улицу.
      Что же до его связи с Амандой или другими женщинами – не ее это дело; он открыто сказал, что она воспользовалась их отношениями, предположив, что имеет какое-то влияние на него. А могла ли она думать иначе?
      Пришедшее к ней озарение напугало ее. Она его любила! Да, любила! Возможно, она полюбила его с первого же момента их встречи.
      Ей так бы хотелось избавиться от этого чувства, но это было невозможно. Никакая обычная женщина не могла бы находиться в столь интимных отношениях с ним и не отдаться серьезному чувству.
      Она не в состоянии была соблюдать дистанцию между ними, и, допустив личные отношения, она прыгнула прямо в ад, откуда не могла выбраться целой и невредимой.
      Она ошибочно думала, что он принадлежит ей; это создавало обманчивое впечатление, что у нее есть право пожаловаться, потребовать от него верности, но, оказывается, все было не так. Она кричала на него, словно они были женаты, словно обнаружила его неверность, за которую он доджен поплатиться, но ведь на самом деле она не имела никаких прав на него. Абсолютно никаких.
      Господи, как она попалась в такую ужасную ловушку? Она, должно быть, самое неразумное существо на свете. Она жила в его доме, ела его пищу, ложилась в его постель. Она вела себя как проститутка, ничем не отличаясь от Аманды, которой граф платил за услуги. Вся разница состояла в том, что Эмили некуда было идти, у нее не было иного выхода, кроме как оставаться в доме графа. Она так крепко была опутана сетями, что превратилась в пленницу Уинчестера, и, кроме себя самой, ей некого было винить за это.