Пафнутий

Пафнутий и кабаны уселись вокруг лесничего и принялись терпеливо ждать.

Куница же подумала о тех, кто остался ждать их возвращения у озера. Подумала, что успеет сбегать к ним до возвращения Кикуся с Ремигием, и помчалась к озеру. В самом деле, Марианна, Клементина, Матильда и детеныши косуль все извелись от ожидания и неизвестности.

Очень обрадовались они, увидев вестницу куницу. Не спускаясь на землю, удобно расположившись на ветке дерева, та сказала:

– Кое-какие новости могу сообщить.

– Говори же! – нетерпеливо воскликнула Марианна. – Мы ждем, ждем, ждем, а Пафнутия все нет. Почему он не возвращается? Что там произошло?

– Кажется, несчастье с лесничим, – ответила куница. – Но пока мы тоже толком ничего не знаем.

И куница рассказала о том, что видела. Закончила она сообщением о посланце, которому поручили привести Ремигия как специалиста по людям.

Присутствующие с большим вниманием выслушали отчет куницы, а Марианна поинтересовалась, кто же посланец.

– Кикусь, – сообщила куница.

– Как Кикусь? – нервно воскликнула мать Кикуся Клементина. – Как вы могли ребенка послать?

– А кого? – в свою очередь возмутилась куница. – Не Пафнутию же топать, до утра бы не добрался, а лесничий в опасности. Или, по-твоему, надо было кабанов отправить? Так ведь если им по дороге попадется подходящее болотце – обо всем на свете забудут. Будто не знаешь!

– Но ведь это опасное поручение! – упорствовала Клементина.

– Пожалуйста, без истерики! – одернула ее Марианна. – Твой Кикусь и без того носится по всему лесу, для него побегать – одно удовольствие. И не к людям же он отправился, а к лису. Ничего с ним не случится!

– Ах, я так волнуюсь! – затопотала копытцами Клементина. – Ах, мальчик такой неосторожный!

– Ну, я побежала! – с дерева сказала куница. – Вернусь, посмотрю, как там дела. Возможно, еще раз прибегу сюда, чтобы рассказать вам.

– Обязательно, обязательно! – хором попросили собравшиеся под деревом.

Куница скользнула с одной ветки на другую и исчезла.

Только успела куница добраться до места, где лежал лесничий, и занять удобную позицию на дереве над ним, как появился слегка запыхавшийся Кикусь.

– Дело сделано! – гордо заявил чрезвычайно довольный собой олененок. – Лис не хотел вылезать из норы, заявил, что не любит бегать под дождем, но я его заставил! Хорошо, что Ремигий оказался дома, не пришлось его по всему лесу разыскивать. За мной бежит, сейчас будет здесь.

Ремигий был лисом умным, хитрым и обладал большим жизненным опытом. Из того, что услышал от Кикуся, он понял – с лесничим стряслось несчастье. И хотя Ремигию очень не хотелось покидать уютную нору и вылезать под дождь, он все-таки вылез и потом уже не стал медлить, помчался так, словно за ним гнались охотники с собаками.

Не прошло и двух минут после появления Кикуся, как примчался Ремигий. Он резко затормозил, чуть не налетев на Пафнутия, и отряхнулся, обдав медведя холодным душем. А затем не мешкая вытянул нос и принюхался к ветру, доносившему ему запах лесничего.

– О, худо дело! – озабоченно сказал лис. – С ним беда приключилась.

– Тогда зачем же он здесь спит? – недоумевал Пафнутий.

– Никак ты спятил, братец, – невежливо ответил медведю лис. – С чего это ты решил, что лесничий спит? Никто из людей никогда под дождем не спит. Нет у них такой привычки.

– В самом деле? – хором удивились кабаны.

Как известно, кабаны предпочитают дождь в лесу любой другой погоде и просто обожают спать под дождем.

– В самом деле, – безапелляционно заявил Ремигий, – уж можете мне поверить, я-то прекрасно это знаю.

– Что ж, о вкусах не спорят, – согласился с ним Евдоким. – А что все-таки с нашим лесничим? Я почуял, что он нездоров.

– И мне то же почуялось, – поддержал его Пафнутий. – Чую, что-то не в порядке, а вот что – никак не пойму.

– Я тоже пока не разобрался, – признался Ремигий. – Надо его получше осмотреть.

Лис бесстрашно подошел к человеку вплотную и принялся его обнюхивать, водя носом по всему телу неподвижно лежащего человека. Осмелев, Пафнутий тоже подошел к лесничему и тоже принялся сантиметр за сантиметром обнюхивать его тело. Одобренные их примером, кабаны вплотную обступили человека и тоже тщательно принюхались.

Но вот лис и медведь добрались до ствола дерева, придавившего ноги человека, и в один голос воскликнули:

– Здесь!

– Вот в этом месте дело обстоит хуже всего, здесь болезнь лесничего, – сказал лис.

– Да, в этом его беда, – согласился с ним медведь.

А кабаны хором заявили:

– Наверное, для лесничих не хорошо, когда на них сваливается столько веток.

– А главное, такой большой ствол дерева, – добавил Евдоким.

– Ветки? Ствол? Боюсь, не только они, – пробурчал с сомнением Ремигий. – Но они ему вредны, это не вызывает сомнений.

– Так что будем делать? – хотел знать Пафнутий.

Зверей не удивил вопрос Пафнутия, они знали – медведь обязательно придет на помощь всем, кто окажется в беде. А в данном случае они тоже хотели бы что-то сделать для лесничего, потому что хорошо знали его и сами неоднократно пользовались его помощью. Только никто не понимал, в какой помощи нуждается лесничий.

Когда звери окружили лежащего человека тесным кольцом, кунице стало плохо видно, что там внизу происходит. А знать очень хотелось. Недолго думая, куница спрыгнула с ветки дерева, где сидела до сих пор, на ветку, нависшую прямо над головой лесничего, обдав его при этом целым фонтаном ледяных капель.

Холодный душ привел лесничего в чувство, и он открыл глаза. Простонал, закрыл глаза и снова открыл, потому что капли воды продолжали литься прямо на его лицо.

Вздрогнув, звери невольно отшатнулись, а робкий Кикусь и вовсе отпрыгнул в чащу. На всякий случай.

Но вот лесничий опять открыл глаза, какое-то время смотрел прямо перед собой, видимо не понимая, что с ним, потом сделал попытку повернуть голову и оглядеться. Наверное, ему было больно, потому что он опять громко простонал, но все-таки бросил взгляд на ноги, увидел придавивший их ствол дерева и, похоже, вспомнил, что с ним случилось. А потом человек сделал то, что окружающие его звери прекрасно поняли – приподнявшись, попытался высвободить ноги из-под навалившейся на них тяжести.

К сожалению, ничего у лесничего не получилось. Громко застонав, он опять свалился на мокрый мох и потерял сознание.

– А что я говорил! – удовлетворенно пробурчал Евдоким.

Пафнутий согласно кивнул.

– Да, лесничий тоже понимает, что ему приносит вред это дерево. Всем понятно – хотел бы из-под него выбраться.

– Если бы выбрался – сразу выздоровел бы, – сказал Евдоким.

– Вот уж не уверен, что так и сразу! – язвительно заметил Ремигий. – Но все равно избавить его от дерева надо.

Сердце у Пафнутия, как известно, было доброе, ему очень хотелось помочь попавшему в беду лесничему. Теперь он знал: беда вызвана свалившимся на человека деревом.

– Поможем лесничему! – вскричал Пафнутий. – Уберем с него это дерево!

Ремигий собирался опять сказать что-то ехидное, собирался покрутить пальцем у виска в знак того, что считает медведя спятившим, но почему-то раздумал и сделал вид, что висок у него просто зачесался. Почесав его, он оглядел собравшихся зверей и пересчитал кабанов. Досчитал до десяти и сбился.

– Вот что, – скомандовал лис, – а ну подойдите сюда восемь штук, самые сильные.

Евдоким отобрал среди кабанов семерку сильнейших и лично возглавил ее. Ремигий стал распоряжаться:

– Встаньте у самого ствола вот здесь. А ты, Пафнутий, вот тут. Эй, кабаны, что сбились в кучу? Встаньте в ряд вдоль ствола. Правильно. Вот так. По моей команде толкайте все разом!

Поняв задумку лиса, кабаны заняли позиции у ствола, подсунув под него клыки и свои свиные рыла. Пафнутий уперся в ствол боком. По команде Ремигия все одновременно толкнули дерево изо всех сил.

Попытка освободить лесничего не удалась. Дерево лишь слегка дрогнуло и опять опустилось на прежнее место. Лесничий простонал.

– Нехорошо, – почесал в затылке Ремигий. – А ну, давайте еще разок. Да поднатужьтесь!

– Минутку! – остановил его Пафнутий. – Мне неудобно толкать. И поэтому я не могу действовать во всю мощь. Для медведя не хватает места. Ведь у меня нет ни клыков, ни рыла, я толкаю самим собой, а поместиться мне негде.

Звери признали – прав медведь. Ремигий только теперь понял, что медведь под деревом ну никак не умещается. Вот если бы ему там яму выкопать…

И не долго думая, лис принялся, быстро работая лапами, рыть яму для Пафнутия, чтобы тому было где поместиться и, поднатужившись, сбросить с лесничего тяжелый ствол.

Мысль была правильная, но опять ни к чему не привела, потому что вся земля оказалась перепутана корнями деревьев, твердых, как железо. Удалось выкопать лишь половину ямы, а поместилась в нее лишь четверть Пафнутия. Но и четверть медведя все-таки лучше, чем ничего.

И вот Пафнутий забился насколько мог в яму под стволом, кабаны опять встали рядком и поддели клыками дерево.

– Раз, два, три! – крикнул лис. Звери изо всех сил нажали на ствол и немного приподняли его, но ствол тут же опустился на прежнее место. Лесничий громко ойкнул.

Звери никак не могли понять, почему же не сдвигается с места ствол, который вовсе не такой уж тяжелый. Вон ведь, поднимают его, а он снова падает туда, где лежал, а не откатывается в сторону.

Обескураженный Ремигий обежал вокруг ствола, пытаясь понять загадку. Вслед за ним перешел на другую сторону ствола и Пафнутий, за ним цепочкой все кабаны. Даже куница спустилась с дерева и тоже несколько раз обежала вокруг упавшего дерева, тоже не понимая, в чем дело.

К сожалению, ни у лиса, ни у медведя, ни у кабанов, ни у куницы не было опыта в работе с деревом, не приходилось также переносить тяжести. Никто из них не разбирался ни в математике, ни в физике, ни в геометрии. Вот они и не понимали, что виной всему не сам ствол, а его ветви, большие и маленькие, опиравшиеся о землю на большом расстоянии от ствола. Вот если их все обрубить, тогда другое дело. Или не срубая, высоко-высоко поднять ствол – тогда тоже можно было бы его отодвинуть в сторону. Но высоко поднять было им не по силам, а обрубить… Чем, интересно? Топора у них не было. Да и не умеют звери пользоваться топорами.

Даже умный и хитрый лис не мог придумать ничего, кроме рытья ямы. Попытался вырыть ее с другой стороны ствола, но и там натолкнулся на корни деревьев, к тому же очень мешал наваленный кучами сухой валежник. Не щадя лап рыл яму Ремигий, а она никак не увеличивалась. Кабаны и Пафнутий попытались помочь ему, но и совместные усилия ни к чему не привели. Может, позвать волков? Но они так далеко живут.

– Рыть такими темпами – вам не меньше месяца понадобится! – заявила куница, глядя с дерева на жалкие усилия зверей. – За это время ваш лесничий десять раз с голоду и холоду умрет! Глаза бы мои не глядели!

– Хорошо тебе сверху критиковать! – огрызнулся Ремигий. – Критиковать всякий дурак сумеет! Нет чтобы умное что посоветовать! Я вон уже лап не чую, а хвост мой во что превратился? Смотреть страшно!

Случайное упоминание о хвосте оказалось решающим.

– Хвост! – крикнула куница. – Именно хвост, как же я сразу не подумала! В лесу есть звери, которые справятся с любым деревом! Ну, догадались?

– Бобры! – хором воскликнули спасатели. Бобры жили в их лесу, но очень далеко, еще дальше, чем волки. Вызвать их срочно могли лишь птицы, но птицы в такую погоду не летали, сидели попрятавшись от ветра и дождя. Оставался быстроногий Кикусь.

Повернувшись к олененку, Пафнутий раскрыл было рот, чтобы отдать распоряжение, как вдруг послышался дробный стук копыт, зашелестели кусты и из них выскочила Клементина.

Марианна, Клементина и Матильда извелись от ожидания. Никто к озеру не прибегал, никто новостей не приносил. Кунице было не до них.

Нетерпеливая и чрезвычайно любопытная по натуре выдра Марианна на месте не могла усидеть, то и дело ныряла в озеро и выскакивала с пойманной рыбой. Рыбная ловля помогала скрасить время ожидания и заготовить ужин для наверняка проголодавшегося Пафнутия. Рыбная ловля – очень подходящее занятие для нетерпеливых, отлично успокаивает нервы.

Но косуля Клементина на этот раз нервничала и волновалась ничуть не меньше Марианны, а средства отвлечься у нее не было. Зато, надо признать, были очень веские причины для беспокойства. В конце концов, Кикусь был ее сыночком, подросшим правда, но по-прежнему мать беспокоилась за него. Тем более теперь, когда узнала, что его отправили с ответственным и опасным заданием.

Наконец материнское сердце не выдержало, и Клементина попросила свою сестру Матильду: – Пригляди, пожалуйста, за Грацией, я сбегаю, погляжу, что там у них. Дочка у меня послушная. Знаешь, просто сил нет больше ждать, вся извелась!

– Полагаю, ты напрасно изводишься, – возразила Матильда, но, увидев слезы на глазах сестры, сменила тон и уже мягче добавила: – Конечно, конечно, я присмотрю за Грацией, тем более что они с моим Бобусем так чудесно играют! А там все в порядке, я уверена.

– И все-таки я сбегаю, посмотрю, иначе совсем с ума сойду от беспокойства! – настаивала Клементина.

Матильда не стала большее ее отговаривать. Знала свою сестру, а к тому же сама умирала от любопытства. Пусть Клементина сбегает, все узнает и им расскажет. Да и Марианна, услышавшая их разговор, незаметно дала ей знак не отговаривать Клементину, пусть сбегает за новостями.

Клементина одним прыжком скрылась в лесной чаще и через несколько минут добралась до того места, где лежал несчастный лесничий в окружении растерянных и огорченных зверей. Подлетела к сыночку и убедилась: ее Кикусь жив-здоров, в прекрасном состоянии, только весь мокрый и немного запыхавшийся. И сразу спала тяжесть с материнского сердца, сразу схлынуло беспокойство.

– Вы что тут де… – начала было расспрашивать Клементина, но Пафнутий не дал ей договорить.

– Клементина! – радостно вскричал медведь. – Какое счастье, что ты прибежала! А нам как раз некого отправить за бобрами.

– Но ведь это страшно далеко, – возразила несколько ошарашенная Клементина.

– В том-то и дело! Надо срочно вызвать их сюда, а птицы не летают. Медлить нельзя, иначе лесничий умрет от голода и какой-то непонятной болезни, вызванной вот этим стволом дерева. Мы сами не можем с ним справиться.

– А бобры в три счета разгрызут его на мелкие кусочки! – добавил Ремигий.

– Лесничего разгрызут?! – ужаснулась Клементина. – Такого хорошего человека? Да знаете ли вы, что он всю зиму кормил нас! Я сама из рук у него ела!

– Да не лесничего! – взорвался Ремигий. – Вот глупая баба!

– Сами же сказали – не можете с ним справиться, – обиделась Клементина.

– Справиться мы не можем со стволом. А из-за него лесничий болен, – пояснил Пафнутий. – Да ты сама посмотри.

Клементина смело подошла к неподвижно лежащему лесничему и тоже тщательно обнюхала его.

– О, он очень тяжело болен! – открыла она Америку.

– А то мы не знаем! – опять вспыхнул Ремигий, которого выводила из себя не только несообразительная косуля, но и очень раздражал мокрый хвост, краса и гордость всякого уважающего себя лиса. – Вот и надо поскорее освободить его от этого проклятого ствола. А мы пробовали и убедились – сами его не можем убрать. Бобры же в три счета разгрызут это свинство на кусочки. Мы собирались послать за ними твоего Кикуся, но лучше, если отправится не постреленок, а взрослая, солидная особа. Кикуся они могут просто не послушать.

– Ну, знаете! – обиделся Кикусь, считавший себя героем.

Пафнутий попытался загладить бестактность лиса.

– Не обижайся, твоя мама справится с этим лучше. К тому же она будет очень волноваться за тебя. Клементина, неужели ты хочешь, чтобы лесничий умер от голода и болезней?

– Ты забыл – и от холода! – дополнила куница сверху.

– От холода? – удивился медведь, которому в его теплой шубе никогда не было холодно.

– Ну да, от холода! – подтвердила куница. – Я видела, он весь просто дрожит от холода!

– Не может быть! – не поверил Пафнутий.

Тут Ремигий даже подпрыгнул от раздражения.

– Ну конечно же, от холода! Не будь у тебя такой шубы, знал бы, что такое холод! Люди холод очень плохо переносят, им ничего не стоит умереть от холода, уж это мне доподлинно известно. Клементина, чего ты еще ждешь?

Клементина отбросила все сомнения. Лесничего она очень любила, прекрасно понимала, что всю долгую зиму они горя не знали только благодаря его заботе. Сколько раз видела, как он разносит по лесу специально запасенное для них сено. Поэтому без возражений повернулась и умчалась в лес, молнией мелькнув среди деревьев.

А Пафнутию нужно было осознать неожиданную для него новость.

– Так ты сказал – может умереть от холода? – все еще недоверчиво допытывался он у Ремигия. – И шубы у него нет?

– Нет, нет! Сам посмотри! – выходил из себя Ремигий.

Будучи медведем обстоятельным, Пафнутий подошел к человеку и посмотрел. А потом, ни слова не говоря, неуклюже перелез через свалившийся ствол дерева и лег рядом с лесничим, тесно прижавшись к нему. Густой медвежий мех окутал человека, неся живительное тепло.

Куница со своей высокой ветки видела это и не удержалась от очередного критического замечания:

– Неплохо, неплохо, но ты, Пафнутий, согреешь только одну сторону человека. Не хватает еще одного медведя, лег бы с другой стороны. Вот только в нашем лесу больше медведей нет.

– Тут бы и волки подошли, – тихонько пробурчал Пафнутий, боясь побеспокоить больного лесничего.

Все еще переживающий незаслуженную обиду Кикусь ощутил прилив мужества и, обиженно фыркнув напоследок, молча кинулся в лесную чащу. Пусть поймут, наконец, кто в лесу настоящий герой!

Куница на дереве продолжала вскрывать недостатки в спасательной работе и выискивать все новые трудности. Такая уж у нее была критическая натура. Войдя во вкус, она даже принялась предсказывать будущее. Разумеется, в черных красках.

– Не знаю, сколько он выдержит без пищи, – зловеще изрекла она. – Не знаю, доживет ли до утра.

– Да замолчи ты! – прикрикнул на вещунью лис. – И без тебя тошно.

Куница не унималась:

– Волки еще, может, к вечеру и прибегут. Волки быстро бегают. А вот бобры когда еще прибудут! Эти недотепы ведь и ходить-то толком не умеют…

– Вот сейчас стяну тебя за хвост и задам трепку, чтобы зря не болтала! – прикрикнул на куницу Ремигий. – Бобры умнее тебя, сообразят, что быстрее всего добраться до нас водным путем. Вот и доберутся по речке до озера, а оттуда не так уж и далеко.

– И все равно будут не раньше утра, не раньше утра! – стояла на своем куница. – А ты уверен, что лесничий продержится до утра?

– Не уверен, – вынужден был признаться Ремигий. – В таком случае надо бы его покормить. Вот ты этим и займись вместо того, чтобы всем настроение портить.

– Мне заняться? – удивилась куница. – Это твое дело.

– Разумеется, как что конкретное – так к Ремигию бегут. А твое дело только критиковать.

– Да ведь никто лучше тебя: не знает, чем кормить человека, – возразила куница. – Даже для себя добываешь у них пропитание.

Тут уж Ремигию пришлось признать, что куница права. Вслух он, конечно, не сознался в этом, но будучи зверем умным, не мог не согласиться с куницей – уж он-то хорошо знал, что едят люди. Нет в лесу другого зверя, который так, как он, хорошо знал привычки и повадки людей. Вот и сейчас мог бы, к примеру, сбегать и украсть из курятника яйцо. Очень подходящая пища для больного лесничего!

Не пускаясь в дискуссию с куницей, Ремигий махнул мокрым хвостом и скрылся в лесной чаще, как это только что сделали Клементина и ее сын Кикусь.

Из всех грозящих лесничему опасностей для кабанов самой понятной была голодная смерть. Они сами придавали очень большое значение проблеме питания, нередко на себе испытывали последствия голода, и поэтому их очень встревожило зловещее предсказание куницы.

– В эту пору пищи в лесу уже достаточно, – пробормотал Евдоким и спросил оказавшегося рядом Барнабу: – Как думаешь, ему бы понравилась жирная дохлая мышь?

– Спрашиваешь! А у меня тут припасен потрясающий побег тростника, – молвил ему в ответ Барнаба. – Сочный, мягонький, прямо из болота!

– Можно ему принести рыбу, – негромко отозвался Пафнутий. – Если кто-нибудь из вас сбегает на озеро к Марианне… – И все вопросительно посмотрели на куницу. Ведь это она предрекала лесничему голодную смерть.

Куница растерялась. Если честно – она понятия не имела о том, что едят люди. Как и о том, сколько лесничий сможет прожить без пищи. А свои катастрофические прогнозы высказывала просто из любви нагнетать страх и сеять панику. А звери приняли за чистую монету ее замечание и вот теперь хотели знать ее мнение. Не ответить им – значит, уронить свой авторитет, а такого куница никак не могла допустить.

И она нашла выход.

– Лучше всего принести ему все это, а он уж сам выберет, что ему по вкусу.

Вот что ответила куница, и все с ней согласились. Но прежде чем звери бросились за пищей для лесничего, из дупла на том дереве, где сидела куница, послышался голосок белки:

– Я точно знаю, что люди любят орехи. У меня немного осталось, и я могла бы спуститься и дать ему орешек, тем более что лис убежал. Но тебя, куница, я тоже боюсь. И если пообещаешь…

– Напрасно боишься, – ответила куница. – разумеется, я тебя не трону, при всех обещаю. Ситуация создалась критическая, так что спокойно спускайся со своим орехом и покорми лесничего.

Робкая белочка, держа в лапках орех, высунулась из дупла, но все еще боялась спуститься. Ничего удивительного – ведь она привыкла к тому, что куница была ее очень опасным врагом.

Тут опять послышался негромкий голос Пафнутия:

– И пусть кто-нибудь немедленно сбегает к Марианне за рыбой.

Куница вспомнила, что обещала Марианне вскоре появиться со свежими новостями, да за всеми хлопотами о лесничем забыла об обещании. Самое время его исполнить, а заодно выполнить и просьбу Пафнутия.

– Я сбегаю, – вызвалась куница и, подняв голову к белкиному дуплу, сказала: – Не бойся, вылезай смело, я убегаю. Но скоро вернусь!

И в мгновение ока куница исчезла с ветки. Звери даже не заметили, куда же она подевалась.

Не помня себя от возмущения, мчался Кикусь к волкам и не заметил, как добрался до их логова. Так обидеть его! Словно он маленький и не сумеет справиться с поручением! Объяснить бобрам в чем дело – подумаешь, что здесь трудного? Вот сейчас он не побоится отправиться к волкам и им обо всем расскажет, а это посложнее, чем общаться с бобрами. Бобры косуль не едят! А он не побоялся к самим волкам отправиться!

Додумав до этого места, Кикусь вдруг почувствовал, что вся его храбрость куда-то подевалась. Олененок сразу притормозил и к волчьему дому шел уже шагом. Не доходя до него, он совсем остановился, и зубы его сами собой застучали от страха.

– Эй! – крикнул Кикусь внезапно охрипшим голосом. – Волки! Вы где?

В такую скверную погоду волки сидели дома и не думали выходить. Потягивались, зевали, переговаривались. Шум дождя заглушил слабенький голос Кикуся, но у волков очень острый слух. Им показалось – что-то услышали. Перестав зевать, волки навострили уши и прислушались.

Сделав вперед несколько шагов на подкашивающихся ногах, Кикусь остановился опять робко позвал:

– Эй, волки! Вы тут? Дело есть!

Первыми из логова выскочили волчата, за ними неторопливо вышли родители. Побежали туда, где слышался голос, и, увидев Кикуся, так удивились, что просто остолбенели.

И Кикусь еще раньше остолбенел. Теперь даже если бы и захотел удрать, просто не смог бы этого сделать, ноги его не слушались. Понимал, что надо поскорее выложить, с каким делом явился, ведь мало ли что волкам придет в голову, от страха не мог и словечка произнести. Вот так все и стояли и безмолвно глядели друг на друга.

– Наверняка что-то случилось, – наконец произнесла волчица, первой придя в себя. – Это Кикусь, мы знакомы. Здравствуй, Кикусь. Раз олененок сам к нам прибежал, значит, произошло что-то важное. Так в чем дело? Лес горит или люди пришли?

– Ле…ле…ле… – пролепетал Кикусь. – Лю…лю…лю…

Бедняга хотел сказать, что лес не горит, а вот люди и в самом деле стали причиной его визита к волкам, да голос ему не повиновался.

– Лю-лю, – повторил старый волк. – Значит, все-таки люди.

Кикусь кивнул и повторил попытку, но кроме «лю-лю» о людях больше ничего сказать не мог. Тогда решил переключиться на Пафнутия, ведь именно Пафнутий послал его, а Пафнутия все любили, и сам он в обществе Пафнутия никого не боялся. Вот и сейчас одна мысль о Пафнутий придала олененку бодрости, и он сделал еще одну попытку поведать волкам о поручении, данном Пафнутием.

– Паф… Паф… – начал он, но этим все и кончилось.

– Пришли люди и делают «паф-паф»! – обрадовались глупые волчата.

– Нечего радоваться! – одернула их мамаша и обратилась к Кикусю: – Не бойся нас и скажи толком, что произошло?

– Люди пришли и стреляют? – спросил старый волк.

Кикусь отрицательно замотал головой. Говорить он все еще не мог.

– Ты хочешь сказать нам о Пафнутии? – догадалась волчица.

Обрадовавшись, что наконец-то его поняли, Кикусь так отчаянно закивал, что чуть не упал. И понял – оцепенение прошло, может, и язык тоже заработал? Мелькнула мысль – а не удрать ли, пока не поздно? Нет, не имеет права, ведь он еще не передал волкам просьбы Пафнутия.

И сделав над собой героическое усилие, маленький храбрый олененок пролепетал прерывающимся голоском:

– Паф… Паф… Пафнутий лежит… И вы тоже должны… О Боже, как же я вас боюсь!

– Глупый, мы знакомых не едим, – одернула его обиженная волчица, – так что перестань трястись и расскажи толком, почему и где лежит Пафнутий и почему мы тоже должны лежать?

– Вы нужны, – только и мог пролепетать Кикусь. Слишком уж много хотела от него волчица.

– Ясно! – понял волк. – Пафнутий послал тебя за помощью?

Олененок опять кивнул. Храбрости совсем не осталось, больше он ничего не мог сказать.

– Где?! – раздраженно рявкнул волк.

И это вышло так страшно, что нервы Кикуся больше не выдержали общения с волками. Он повернулся и стремглав кинулся наутек.

Волки поняли его по-своему. Посланец Пафнутия прибежал, сообщил о том, что нужна помощь волков, и умчался обратно. Видимо, помощь требовалась срочно. Ну ясно, раз Пафнутий где-то лежит, значит, с ним случилась беда.

И недолго думая, волки бросились вдогонку за Кикусем, который наверняка хотел показать им дорогу.

Хорошо, что Кикусь об этом не знал, иначе помчался бы не рассуждая куда глаза глядят. Сейчас же он спешил обратно к Пафнутию, спешил изо всех сил. Только рядом с ним он чувствовал себя в безопасности. Пришлось и волкам напрячь все силы, чтобы не потерять Кикуся из виду. Вот и получилось, что трассу они преодолели за рекордное время, чего скептически настроенная куница никак не могла предвидеть. У цели волкам пришлось изо всех сил притормозить всеми четырьмя лапами, иначе с разбегу налетели бы на лежащих лесничего и Пафнутия.

Очень обрадовался Пафнутий при виде волков.

– Молодцы, быстро прибежали! – радостно прошептал он. – Я тут все время переживаю, что ему с той стороны холодно.

Белка же, пискнув от страха, оставила свой орех на шее лесника и одним махом взлетела в спасительное дупло. Ее нервы тоже не выдерживали присутствия волков.

Зато их совсем не испугался внезапно появившийся Ремигий. В зубах он осторожно нес куриное яйцо. Бережно сложив свою ношу рядом с головой лесничего и освободив рот, он без всякого почтения предупредил их:

– Осторожно, не раздавите!

Тут из травы вылезла, пятясь, куница. Она волокла в зубах за хвост большую жирную рыбу, дар Марианны. И тоже положила ее поближе к лесничему. И наконец волки, с изумлением наблюдавшие всю эту суету, увидели целое стадо кабанов, которые рылись поблизости и то и дело подталкивали к лесничему самые лакомые, на их взгляд, вырытые корешки.

Отчаявшись понять, что происходит, волки обратились за разъяснением к Пафнутию.

– Что случилось? – спросила волчица. – Пафнутий, почему ты там лежишь? Почему говоришь шепотом? Ты болен? А что за человек рядом с тобой? Кто его загрыз?

– Да ведь это лесничий! – перебил супругу волк, подойдя поближе к человеку.

Тут подоспели отставшие от родителей волчата и ткнулись в них, чтобы остановиться. Тормозить они еще не научились.

За Пафнутия ответила куница. Избавившись от рыбы, она заняла свою удобную позицию на ветке высокого дерева.

– Лесничего никто не загрызал, просто с ним случилась беда. Неужели сами не видите?

– Видим! – понял волк. – А с Пафнутием что?

Ремигий не упустил случая отпустить шпильку волкам. Ведь лисы и волки недолюбливают друг друга.

– Неужели сами не соображаете? Какие непонятливые. Человек мерзнет, может помереть от холода, вот Пафнутий его и согревает.

– Не хватает еще одного медведя, – пояснила сверху куница. – Поэтому и послали за вами.

Волки по природе своей очень недоверчивые, а уж лису они и вовсе не поверили. Да и куница ведет себя как-то странно. Вон рыбу притащила, хотя всем известно – куницы рыбы не едят. И вообще вокруг происходит что-то непонятное.

Волк с волчицей подошли к медведю и обнюхали его. Только теперь успокоились – с Пафнутием и в самом деле все было в порядке. Впрочем, успокоились не полностью, пришлось Пафнутию встать и продемонстрировать – он здоров, с ним ничего не случилось. И еще пришлось довольно долго разъяснять, что же от волков требуется. Мешали остальные звери, то и дело отвлекая его и волков вопросами, чем лучше кормить лесничего. Честно говоря, отвлекала и жирная рыба. Основательно проголодавшийся Пафнутий старался на нее не глядеть, но она сама лезла на глаза.