— Поди теперь разберись. Может, надо было выразить ему искреннее соболезнование, а не разыгрывать глупые шутки? Может, это просто несчастный человек, которому катастрофически не везёт с женщинами?

— Как бы там ни было, но тут он крупно обознался. А вообще, раз он вот так, не проверив, дал волю гнусным подозрениям, значит, дрянь мужик. И где его чувство юмора?

— Чувство юмора — оно избирательно. У каждого из нас найдётся такой пунктик, где чувство юмора напрочь отказывает. Вспомни, одно время и у меня был такой. Может, у него этот пунктик — собственная его персона?

— Тогда я ему не завидую…

После почти часового обсуждения мы не пришли ни к какому выводу. Перебрали множество гипотез, да что толку, когда неизвестно, какая из них соответствует действительности. Наконец мне это гадание на кофейной гуще осточертело. Я попрощалась, приняла ванну и, выключив свет, забралась под одеяло. Приёмник ещё работал, освещая комнату слабыми бликами. Точно так же, как в тот вечер…

И внезапно в голове у меня прояснилось. Я смотрела на светящийся ящик и чувствовала, как по спине у меня забегали мурашки. Видела я не приёмник, а себя — его глазами.

Ну да, иного и быть не могло. Что ещё он мог про меня подумать, если вела я себя совершенно не так, как пристало любой нормальной женщине? Если вместо того, чтобы смертельно оскорбиться на отсутствие каких-либо объяснений, я добивалась с ним встреч! И как это я сразу не сообразила!

Немудрёно, что моральные мои качества показались ему ниже всякой критики. Что ж, его право, бог с ним. Какие у меня могут быть претензии? Зато теперь хоть в чем-то разобралась. Остальное так навек и пребудет от меня за семью печатями.

На следующий день я занялась ремонтом квартиры. Начала со штукатурки, и недавние бурные события стали тускнеть в клубах пыли. Три мужика немилосердно долбили стены, а я тем временем предавалась молитвам, испрашивая у святых угодников хоть немного терпения для соседей. Лицезреть мужика, в башмаках восседавшего в моей ванне на грудах штукатурки, было выше моих сил, я ретировалась в комнату и только поэтому расслышала звонок. Я прикрыла дверь и взяла трубку.

— Могу я поговорить с пани Иоанной Хмелевской? — спросил мужской голос.

— Я у телефона.

— Я звоню вам по поручению моего друга, вашего знакомого.

У меня не возникло никаких сомнений, о ком идёт речь, но я вежливо осведомилась:

— Будьте добры, уточните, какого знакомого вы имеете в виду, а то у меня их много.

— Того, с кем вы поддерживали знакомство по телефону. Как я понимаю, далее телефонных контактов дело не зашло.

— А не назвать ли вам попросту фамилию этого человека?

— Пока не хотелось бы. Меня уполномочили кое-что вам сообщить, но не по телефону, а лично. Не могли бы мы условиться о месте и времени встречи?

— Я так понимаю, вы знаете, кому звоните. Не мешало бы и вам представиться.

— С огромным удовольствием, но.., при встрече.

— Что ж, вольному воля. Я уже привыкаю к той таинственности, которая меня окружает благодаря вашему другу.

— Сдаётся мне, таинственность напускаете вы сами…

— Чего?! — (Господи, ещё один белены объелся!) — Позвольте с вами не согласиться…

— Простите, но я в курсе всей этой истории и знаю, что сумятицу учинили вы. Впрочем, лучше объясниться с глазу на глаз. Где и когда? Сегодня, пожалуй, уже поздно?

Я невольно взглянула на часы. Было полдесятого.

— Надеюсь, четверть первого ночи вас не устроит? — съехидничала я.

— В четверть первого? Почему именно четверть первого? — Его голос выражал явное удивление и даже недовольство.

Ага, значит, не совсем уж он и в курсе…

— Это я так… Решила было, что ваш друг заразил вас своими привычками. Может быть, завтра.., погодите…

Есть такое место, где я по необходимости бываю каждый день в одно и то же время. Просто прохожу мимо, когда возвращаюсь с работы. Не мотаться же по городу ради удобства этих психов.

— Можно завтра в семнадцать, в кафе на углу Маршалковской и Крулевской. Возле художественного салона.

— Договорились. Завтра в семнадцать.

— Минутку! А как я вас узнаю?

— Это я вас узнаю. Но если угодно.., высокий брюнет в сером костюме…

Сердце у меня дрогнуло. Сколько же их таких расплодилось, черт побери? Высоких брюнетов в серых костюмах?..

— ..и в очках.

— Ах, вы носите очки?

— Вообще-то нет, но на этот раз…

— В мою честь?

— Скорее как опознавательный знак.

— Очень мило с вашей стороны. До завтра. Жду с упованием.

— Да, чуть не забыл. Вам привет от… — голос в трубке исполнился медоточивого ехидства и оттого приобрёл исключительную сочность, — от пани… — и он назвал фамилию.

Час от часу не легче. Нет, скучать мне не дадут! Фамилия довольно известная, но при чем туг я?

— А кто она такая, эта дама? — спросила я с удивлением, которого не имела никакого резона скрывать. — Честное благородное, я её не знаю.

— Извините, мне пора. Ещё раз простите за беспокойство, до встречи.

— До свидания, — машинально ответила я, размышляя над новым зигзагом событий. Нет, они определённо доведут меня до ручки. Когда наконец закончится эта дикая галиматья? Мозги мои уже изнемогли.

Хоть я и подозревала, что, скорей всего, со мной пытаются сыграть дурацкую шутку, но на всякий случай решила заглянуть в кафе. Никакого высокого брюнета я там, конечно, не обнаружила. Так и есть — шутка. Хорошо хоть время не потеряла.

Со штукатуркой уже было покончено, так что звонок я расслышала сразу. Войдя во вкус, я настроилась услышать что-нибудь в том же роде. И не обманулась в своих ожиданиях.

— Надеюсь, вы меня простите, — сказал вчерашний голос. — Так получилось, что я не смог прийти. Поверьте, мне очень неловко.

— Бог простит, не переживайте, — успокоила я его. — Подождите секунду, возьму сигарету… — Я закурила и снова вернулась к телефону. — Но раз уж вы не пришли, тогда по крайней мере растолкуйте, что это за дама с приветом? Я такой не знаю, впервые о ней слышу.

— К сожалению, я не уполномочен отвечать вам на этот вопрос.

— А приветы передавать уполномочены? Объясните на милость, что означает весь этот абсурд?

— Я не уполномочен давать вам объяснения.

— Тогда скажите хотя бы, почему этот ваш странный друг уполномочил звонить вас, а не позвонит сам?

— Видите ли, я в некотором смысле состою при нем подчинённым и это поручение входит, так сказать, в круг моих обязанностей.

Ишь ты, курицын сын! Министр сыскался…

— Ещё раз простите. Мне следовало передать вам одно сообщение, но это уже неактуально. Вы получите его официальным путём.

— Тогда скажите по крайней мере, когда ждать, а то так недолго и помереть от неизвестности, — язвительно сказала я.

— Я не уполномочен давать объяснения. “Пластинку у него заело”, — подумала я со злостью.

— А сейчас позвольте попрощаться. Прошу меня извинить…

Сущий Версаль, жаль только, что в доме умалишённых.

Я снова с головой ушла в ремонт и в течение нескольких дней света белого не видела. Не хотелось, чтобы в момент ареста меня застали в доме посреди жуткого бедлама. К счастью, ремонт был закончен, а я все ещё наслаждалась свободой.

Вот тогда-то меня и настиг удар. Позвонил мне один мой знакомый, с которым я после отпуска ни разу ещё не виделась.

— Что ты натворила! — заявил он безо всяких предисловий. — Совсем ума лишилась? Всего можно от тебя ожидать, но такого!..

Йеху! Боевой конь подо мной встрепенулся, заслышав желанный зов трубы.

— Золотой мой, драгоценный! — возопила я. — Выкладывай скорее все, что знаешь!

— Много чего знаю, есть у меня кой-какие полезные знакомства. Ну зачем ты учинила эту адскую заварушку!

— Сокровище моё, вовсе не я. Настолько не я, что даже не понимаю, что происходит. Может, хоть ты мне растолкуешь?

— Предпочитаю послушать тебя. Как насчёт встретиться? Сможешь прийти завтра к часу в “Бристоль”?

Да хоть на край света, пусть мне только там объяснят, где собака зарыта. Ещё не было часу, а я уже изнывала от нетерпения на первом этаже “Бристоля”. Но вот появился мой добрый знакомый, смерил меня жалостливым взглядом и покачал головой.

— У тебя случайно нет горячки? — с участием спросил он. — Галлюцинациями не страдаешь? Как насчёт других тревожных симптомов? Откровенно говоря, состояние твоего рассудка серьёзно меня беспокоит.

— Перестань паясничать. Садись и выкладывай.

— Что именно?

— Все, что знаешь. Может, ты случайно знаешь и некую даму, от которой мне ехиднейшим тоном передали привет. — И я назвала фамилию.

Мой добрый знакомый бросил на меня уклончивый взгляд.

— Случайно знаю, — с расстановкой сказал он и помолчал.

Я ждала, сгорая от любопытства. Он потянулся за сигаретой, не спеша закурил и наконец изволил подать голос.

— Надеюсь, ты хоть в курсе, кем был отец той дамы?

— Ах, она, значит, его дочка? Я так и думала, но это мне ничего не объясняет. Что у нас может быть общего?

Приятель снова смерил меня странным взглядом.

— Я тебе расскажу то, что мне известно, а уж остальное сама додумывай. Я знал эту особу ещё в девическую её пору. Очень даже хорошо знал.

Он снова умолк и отсутствующим взором засмотрелся куда-то вдаль. Не глядя на меня, наконец приступил к своему рассказу. Излагал мне биографию этой дамы, а я безмолвно внимала ему, и мрак неизвестности, клубившийся вокруг злосчастного недоразумения, начинал понемногу рассеиваться. Да, у гениальной моей подруги оказался дар ясновидения: все-таки женщина там сидела… Две разбитых семьи, причём разбитых с громким скандалом… Многолетняя связь.., известный сердцеед, профессионал высокого полёта.., ну и даме тоже палец в рот не клади…

— Какого шута ты встряла в их роман? — закончил он с укоризной. — На кой тебе нужно было? Эта связь медленно, но верно продвигается к законному венцу, а ты влезла в самую серёдку.

— Дорогой мой, я ведь ни сном ни духом, — уныло сказала я. — Вот послушай, как все выглядело с противной стороны, то бишь с моей. Вообще-то он сам виноват, нечего было так по-идиотски врать, но, откровенно говоря, я бы охотно извинилась за свои шутки. Слушай же…

Чем дальше я продвигалась в своём повествовании, тем больше мой приятель спадал с лица. Иногда с уст его срывался стон отчаяния.

— А знаешь, ты в самом деле опасна для окружения, — сказал он наконец. — Не дай бог нарваться на приступ твоего чувства юмора. Глубоко сочувствую этому несчастному человеку. Но лучше уж не извиняйся перед ним, а то ведь ещё больше бед натворишь.

— Извинюсь, не извинюсь — это дела не меняет, все равно он вёл себя по-идиотски, — упорствовала я.

— Уверяю тебя, на его месте я повёл бы себя точно так же. Пойми, он же не знал, какой ты у нас уникум.

Да, это правда. Наверное, ко мне надо привыкнуть, на людей малознакомых я произвожу чересчур сильное впечатление. Кому придёт в голову, что на тайну я могу клюнуть скорее и охотней, чем на мужчину?

Какое-то время мы сидели молча. Я курила сигарету и рассеянно провожала взглядом входящих и выходящих. Вдруг мелькнула высокая темноволосая фигура в сером костюме. Не успела я ахнуть, как увидела лицо. К счастью, совсем незнакомое. Я обернулась к своему приятелю, собираясь что-то ему сказать, и встретилась с его изумлённым взглядом.

— Нервы у тебя железные, — почему-то хмыкнул он с одобрением.

— О чем ты?

— Ну как же! Увидела вдруг этого типа — и глазом не моргнула.

— Какого типа? Того, что вошёл? Я его не знаю, зачем мне моргать?

Мой приятель пристально и даже с какой-то тревогой уставился на меня.

— Все шутишь? О ком мы сейчас говорили, как не о нем? А ещё утверждаешь, что виделась с ним.

— С кем? С этим? Но это же не он!

— Как не он? Тот самый, пан… — и он назвал имя и фамилию. — Да я с ним лично знаком.

Какое-то мгновение мне казалось, что сейчас меня хватит удар. Сомнений нет, кто-то тут сошёл с ума, не исключено, что именно я. Оглянувшись на подсевшего за соседний столик типа, я снова беспомощно вылупилась на приятеля. Видать, в глазах у меня застыла такая невыразимая оторопь, адекватная, надо сказать, состоянию моей души, что лицо у него стало приобретать за компанию родственное выражение.

— Женщина, опомнись! — наконец воззвал он в гневе. — О ком ты мне сейчас все уши прожужжала?

— Погоди, погоди, — слабым голосом пробормотала я. — Ты уверен, что это тот самый? С такой фамилией? Диктор Польского Радио? Ты уверен?

— Как и в том, что я не чайник. Неоднократно видел его живьём.

— Царица небесная, смилуйся!

Я сидела в полном трансе, а мой приятель наблюдал за мной со все большей тревогой. В голове у меня царили содом и гоморра. Нет, такого быть не может, не верю!

Ничего не соображая, не заботясь о приличиях, я сорвалась с места, бросилась к сидевшему по соседству высокому симпатичному брюнету и застыла над ним как статуя, безмолвно пожирая глазами. На мне, надо сказать, был лучший мой костюм, причёска и грим вполне ему соответствовали, словом, все было при мне, разве что на лице не хватало выражения умственной полноценности. Тем не менее брюнет, завидев меня, невольно привстал.

— Извините меня ради бога, — надрывно простонала я, — но скажите мне, это вы — пан… — и я назвала фамилию.

— Да, к вашим услугам, — ответил он с лёгким удивлением, но вполне любезно.

— Вы уверены?

— Не понял? Простите, кому же, как не мне, знать, я это или не я.

— Вы правы, — сдалась я, покоряясь судьбе. — Но.., докажите все-таки! Ну что вам стоит!

Видно, выражение дегенеративности не затмило общего благоприятного впечатления от моей наружности, поскольку мужчина улыбнулся и полез в карман.

— Вот мой паспорт.

Я ухватилась за его паспорт как дьявол за невинную душу. Разрази меня гром, та же фамилия, чёрным по белому! Имя, адрес, фотография — все сходится. И этого человека, совсем постороннего, я столь упорно третировала! Совсем незнакомого!

— Извините меня! — простонала я в отчаянии. — Честное слово, вы мне вовсе не нужны. Сможете вы меня хоть когда-нибудь в жизни простить?

Теперь уж и на него нашла оторопь. Вытащив из моих рук паспорт, он изумлённо воззрился на меня.

— Что прикажете вам прощать?

— Все. Телефонные звонки и всякие прочие идиотизмы. Это я вас преследовала, но клянусь богом, по ошибке, принимая за другого. Вас я вижу впервые в жизни…

— Взаимно. Но о чем вы говорите? Было дело, досаждали мне дурацкие звонки, но не ваши…

— Как не мои? Мои!!!

В этот момент вмешался мой приятель, неусыпно наблюдавший за развитием событий.

— Извините, — спокойно обратился он к моей жертве, — позвольте, я вам все объясню, а то ваша собеседница слишком взволнована. Присядем?

Мы уселись за столик в атмосфере полного взаимонепонимания, и мой приятель стал вкратце выкладывать суть проблемы — так, как она выглядела с моей стороны. Противная сторона, вместо того чтобы успокоиться, проявляла все большее возбуждение. Наконец наш собеседник заговорил приятным мягким баритоном:

— Господа, по-моему, недоразумение случилось обоюдное, У меня неплохая зрительная память, и я уверен, сударыня, что это не вы, а другая женщина подсела ко мне тогда в машину. Я как раз ехал в первом часу ночи с работы, шёл дождь, и пришлось подвезти её к центру. Она разузнала, кто я такой, и стала названивать мне на работу, а потом и домой…

— Нет, — покаянно уточнила я, — домой — это уж мой грех.

— Но я-то думал на неё, и меня такой интерес к моей скромной персоне решительно не устраивал, мне вовсе не улыбалось поддерживать с нею знакомство. Имени её я не знал, да и знать не хотел. И лишь гораздо позднее, под занавес, возникло ощущение, что тут какая-то неувязка. Когда она в последний раз позвонила мне на работу, я недвусмысленно её отшил. Несколько дней все было тихо, а потом начались звонки домой…

— Потому-то вы сразу так взорвались?

— Ну да. У вас с нею очень похожи голоса. Если это действительно звонили вы.

— Я, я! Могу процитировать ваши ответы.

— Лучше не стоит. Мне очень…

— Минуточку, — прервала я, отчаянно пытаясь призвать свои мысли к порядку. — Минуточку. А тот ваш друг? Который мне звонил?..

— Какой друг? Это я вам звонил, в полной уверенности, что звоню той даме…

— А прежде вы никогда ей не звонили? И не знали её номера?

— Нет, связь была исключительно односторонней. И только когда она стала доставать меня дома, то есть когда вы стали меня доставать, я разозлился и вычислил ваш телефон. Значит, это вы записаны у меня на магнитофоне?

— Получается, что я…

— Вот так штука, — растерялся он. — Прошу меня простить.

— Нет, это вы меня простите.

— Я полагаю, взаимных извинений было достаточно, — решительно вмешался мой приятель. — Вы наверняка кого-то ждёте, — обратился он к моей жертве, — а нам уже пора. Ты ведь говорила, что у тебя в полтретьего конференция? Позволь тебе напомнить, что уже двадцать минут третьего.

Я сидела совершенно убитая. Чего он морочит мне голову какой-то конференцией, пропади она пропадом, эта конференция. Зачем я так выкладывалась? Но какое невероятное сходство голосов, какое не правдоподобное стечение обстоятельств… Просто стечение? Может, его направляла чья-то рука? “Предупреждаю, я тебя расшифрую…” — “Пожалуйста, на здоровье…” Эта уверенность в себе, этот снисходительный тон… А как все идеально сходилось…

Я душераздирающе вздохнула и вернулась к удручающей действительности. Жертва моя как раз говорила:

— ..но надеюсь, вы позволите пригласить вас на кофе? Такое оригинальное знакомство…

— Исключено, — всполошился мой подлый приятель. — Меня вы можете приглашать, но её — упаси боже. Эта женщина способна довести до дурдома всю Варшаву, да что там, вы ведь уже имели удовольствие испытать её темперамент на собственной шкуре. Да я не то что знакомить — присутствовать при знакомстве не решусь, зачем мне такая ответственность! Казнись потом всю жизнь, зачем не предупредил несчастья.

— Я все-таки надеюсь, что мы ещё встретимся.

Мы вышли из “Бристоля” в молчании. Приятель перевёл меня на другую сторону улицы и развернул в сторону моей конторы.

— Топай, — сказал он. — У тебя конференция. И Христом-богом прошу, остепенись ты наконец.

И я потопала, а что мне оставалось? Даже и опоздала-то ненадолго, но по сей день не могу припомнить, о чем там шла речь. И что самое странное, когда возвращалась домой, не попала под машину, не перепутала адрес и даже не очень-то пугала своим видом прохожих…** Ну и что теперь? Что мне делать? Неужто я так и осталась при пустых хлопотах?

Похоже на то.

Никогда в жизни мне не узнать, что это был за человек, который как-то случайно подключился к моему телефону и исцелил моё разбитое сердце, а ведь он, провалиться мне на этом месте, не плод моего воображения…