- А он бунтовал против правительства? - удивилась Мартуся.
      - Да нет, с саблей в руке клялся в верности народу. Хотя русский царь наверняка счел бы это бунтом.
      - Да брось ты эту историю, я ее все равно не знаю! Зато гражданка Борковская... Погоди-ка, кто мне про нее еще рассказывал? А, вспомнила, сценаристка. Ох и поливала она ее! Муж у сценаристки на канале ТВН работает, и, представляешь, Борковская договорилась выступить в прямом эфире на очень актуальную тему, а сама не явилась и даже не позвонила. Пришлось ему затыкать дырки в эфире какой-то мутотенью.
      И кто же у нас эта Борковская в конце концов получается? Ответственный человек или глупая дуля?
      - Дуля... - задумалась я. - Или дуль?
      Дули на крыше, дули на грунтовке, на масляной краске... Про них почему-то всегда говорится во множественном числе... А если один такой дуль посередке? Или дуля? Слушай, а я на самом деле не знаю, какого рода эти дули.
      Мартуся молча смотрела на меня с каким-то странным выражением лица.
      - Можно полюбопытствовать, о чем ты только что говорила?
      - О строительном браке. О дулях. Языковая проблема.
      - А что такое вообще эти дули?
      - В том-то и дело! Такие пузыри на поверхности, которой по идее следует быть идеально гладкой. Маленькие пузырики и большие пузырищи. И я никак не пойму, какого они пола: дуль или дуля?
      - А какая нам разница? - осторожно спросила Мартуся.
      - Никакой, - опомнилась я, потому что перед моим внутренним взором расстилались необозримые поверхности, усеянными проклятыми дулями. Абсолютно никакой. Подожди, получается, что у нас два человека и два совершенно разных мнения. Еще кто-нибудь с тобой сплетничал?
      - Нет, ничего конкретного, но в буфете кто-то обмолвился, что если вся прокуратура такая, то он готов записаться в преступники. А кто-то другой вмешался, что, дескать, не та это баба.
      Мол, Томек говорил, что это совсем другая.
      - Какой Томек?
      - Какой-то. Томек, и все. Хочу тебе заметить, что подслушивала я в телецентре на Хелмской, а не на Воронича, на Воронича я почти всех знаю. В буфете как раз было битком, и кто что говорил, я не уследила, поскольку вела деловые переговоры.
      - В буфет полагается идти после деловых переговоров!
      - Так я и пошла после, да собеседник за мной увязался. Для меня это очень важно, извини, пожалуйста...
      - У тебя и без того неплохие результаты в нашем следствии, - похвалила я Мартусю. - Думаю, ты права. Или баб две штуки, или мы имеем дело с необыкновенно противоречивой натурой.
      - По-моему, их все-таки две, штуки.
      - И по-моему выходит то же самое. Особенно учитывая, что одна лежала у меня на помойке, а вторая показалась ментам живая и здоровая.
      Вопрос в другом: которую шлепнули? Наверное, все-таки ту, что поплоше: у нее в паспорте стоит фальшивый штамп о прописке. Ты бы не могла съездить на телевидение еще разочек и выловить мне этого Томска?
      - Что, сию секунду?
      - Нет, можно завтра...
      - Так завтра я возвращаюсь в Краков!
      - Тогда давай лови его по телефону. Методом пошагового приближения.
      На мое несчастье, в этот момент прибыл пан Тадеуш. Я оставила его с Мартусей решать профессиональные проблемы и занялась приготовлением очередных бобов. Как выяснилось, они чудесно сочетаются с ветчиной. И под них замечательно идет красное винцо. Бобы оказались необыкновенно ценным кулинарным изобретением, потому что содержали только полезные калории и не полнили, благодаря чему можно было есть их тоннами без вреда для здоровья и красоты.
      Интеллектуальных усилий бобы от меня не требовали, их разве что надо было посолить, поэтому я смогла целиком переключиться на тайны следствия. Заглядевшись на кастрюлю и поджидая, пока вскипит вода, чтобы высыпать замороженные бобы, я пришла к удивительному выводу.
      После чего безжалостно прервала беседу Мартуси и Тадеуша.
      - Пан Тадеуш, я не верю, что вы не обдумывали мою помоечную историю... - начала я.
      - Не выражайся, - попросила Мартуся. - Не помоечную, а плакуче-ивовую.
      - Пускай будет плакуче-ивовую, - покладисто согласилась я. - Вы ведь наверняка много чего знаете о Барбаре Борковской. Помню, как вы говорили: неприятная дамочка, то да се,.. Так расскажите!
      Пан Тадеуш отнекиваться не стал и признался, что действительно немало выяснил про таинственную личность. На всякий случай закинул удочки на ее счет, потому что, когда такие вещи творятся у порога моего дома, ожидать можно каких угодно неприятностей, а пан Тадеуш обязан меня сторожить. Прозвучало это так, словно он подрядился удержать меня от очередного убийства, но я великодушно не обратила внимания на его слова: коли хочет, пусть себе сторожит.
      Пан Тадеуш поговорил с журналистами, и у него получилось то же самое, что у Мартуси. Либо Борковская - очень противоречивая натура, либо это два разных человека.
      - Вот именно! - довольно подытожила я. - Между прочим, я давно уже знаю, что одна - настоящая журналистка, бывший прокурор, профессионал, особа солидная и работящая. Вторая - разудалая девица, недалекая и нахальная, которая упорно выдавала себя за первую. Получается, что вторая первую очень уж не любила и портила ей репутацию как и где только могла.
      Почему? Неужели из одной лишь чистой, неразбавленной вредности?
      Мартуся в неразбавленной вредности усомнилась.
      - Ну что ты! Не поверю, что можно так усердствовать просто из вредности!
      - Скорее всего, она с этого что-то имела, - предположил пан Тадеуш. - У хулиганки явно была особая цель. Борковская ведь работала прокурором, чем-то насолила этой второй, и та, возможно, таким образом мстила.
      - И добилась своего, потому что живую Борковскую выгнали из прокуратуры, - напомнила я. - Но зачем тогда тянуть эту игру? А она тянула до последней минуты. Теперь-то я уверена, что это дублерша перлась ко мне на интервью.
      Жаль, что не доехала, мне страшно интересно, как бы потекла наша беседа...
      - Наверняка ужасно, - живо перебил меня пан Тадеуш. - Это была абсолютно примитивная особа. Разговоры ни о чем, пустая болтовня и сплошные оскорбления. Два разных человека отзывались о ней совершенно одинаково. Оба позволили уговорить себя дать интервью и до сих пор возмущаются.
      - Это мы уже знаем, - подхватила Мартуся. - Наслышаны. Просто глупая.., как ее там? Плюха? Гуля?
      - Дуля.
      - Вот именно, глупая дуля. А как насчет настоящей Борковской? Той, которая жива? Неужели она ведать не ведала, что ее беспрестанно кто-то подставляет? Не верю, что до нее ничего не доходило! Ведь ее даже с работы выгнали.
      Начальство должно как-то объяснять увольнение.
      Какая она вообще из себя?
      - Подозрительная! - поучительно сказала я. - У нее такой мотив для убийства, что о-го-го! Размером как отсюда до Австралии.
      Коль скоро она никак не могла избавиться от своего второго "я", то взяла да изничтожила ее на корню.
      - Но ведь ты сама говорила, что здесь была блондинка!
      - Правильно, была, даже в соответствующее время, но если блондинка настоящая, а не крашеная, то имеет полное право быть законченной идиоткой, а потому могла просто не обратить внимания на труп под ивой. Что, если блондинка оказалась тут случайно, помяла кустики и пропала с горизонта?
      - Какая блондинка? - заинтересовался пан Тадеуш.
      Я рассказала ему о наблюдениях соседки.
      Пораскинув мозгами, мы пришли к выводу, что либо блондинка была крашеная и Борковская наняла ее в киллерши, либо убийство - дело рук самой Борковской, нарядившейся в блондинистый парик.
      Тут я не удержалась от критики.
      - Тогда и Борковская ваша - дура. Надо было просто задавить жертву машиной. За наезд в трезвом виде получила бы максимум восемь лет, а за другие орудия убийства можно схлопотать пожизненное заключение. Правда, я вижу смягчающие обстоятельства, но, с другой стороны, уверена, что у Борковской не было разрешения на оружие. Хотя кто их знает, прокуроров, у них запросто может иметься разрешение...
      - Наверняка его отобрали, когда выгоняли из прокуратуры, - возразила Мартуся.
      - Не в этом дело. Ведь Борковская не поехала бы со своим двойником в машине: источник заразы, враг номер один, а я с ней разъезжаю, да еще парик для маскировки напялила! Такое даже самой тупой корове показалось бы подозрительным. Ты пакостишь человеку, портишь ему жизнь и едешь с ним в заброшенное место?
      - Все, не могу, пошла за пивом, - рассердилась Мартуся. - Я никому жизни не порчу, это мне портят! Кроме того, это вовсе не заброшенное место, здесь ты живешь...
      - Из меня одной толпа народу не получается. Ну хорошо, еще пара-тройка человек тут обитает...
      - Может, какая-нибудь из двух баб притворилась, будто созрела для задушевной беседы?
      - Или одна другую в этом парике не узнала, - с сомнением в голосе подсказал пан Тадеуш.
      - Вы сами не верите в то, что говорите, - упрекнула я. - Нет, такое невозможно... Хотя как знать? Может, оклеветанная решила лично поговорить с клеветницей. Как-нибудь прекратить это безобразие, да хоть откупиться. Или решила выяснить, чего клеветница добивается. Я бы на ее месте бешеную активность развела!
      - Так вы бы и встрепенулись гораздо раньше, с вашим-то характером...
      - Да к черту характер! Борковская - прокурор, журналистка, ведь выдержала, не загремела в дурдом, значит, характер у нее тоже есть.
      - Знаешь, мне ее жалко, - сказала вдруг Мартуся. - Ну что ей еще оставалось делать, чтобы избавиться от такой занозы в биографии?
      Пусть ее не поймают, а?
      - Так ведь сама к ним в руки влезла!
      - Это скорее свидетельствует о невиновности, - вполне разумно заметил пан Тадеуш.
      - Вот именно! Может, не докажут ее вину, а? Почему убийцей обязательно должна быть она?
      - Не обязательно, но так получается. Мотив стопроцентный. Ведь в любом человеке зверь проснется, если невесть откуда взявшийся двойник жизнь пакостит. Тюкнуть мерзавца в темечко - и дело с концом. Если у Борковской есть хоть капля ума, у нее должно найтись и железное алиби.
      - А оно у нее есть?
      - Вроде да, она в то время была в Колобжеге.
      - А ты откуда знаешь?
      - Откуда знаю - оттуда знаю, надо было постараться, вот я и постаралась.
      - Значит, если она была в Колобжеге, в Варшаве ее быть не могло, Колобжег далековато отсюда, правда? На расстоянии убить нельзя!
      На пана Тадеуша нашло вдохновение.
      - Наняла платного киллера мужского пола, он надел парик и притворился женщиной! Все очевидцы поклянутся, что в машине сидела женщина-блондинка. Да хотя бы эта ваша соседка из третьего дома поклянется. Убийцу не найдут, потому что будут искать бабу. Борковская устроит себе алиби, и никто ей ничего не докажет.
      - Ну вот, пожалуйста, какой ты ужасно умный! - обрадовалась Мартуся. И бородатый! Ты начинаешь мне нравиться. Иоанна, а ты что на все это скажешь?
      - Если бы я только знала, кто там на самом деле сидел в той машине! вздохнула я. - Пан Тадеуш, откройте какой-нибудь бутылек. Раз она пиво хлещет, мы себе винца нальем... Я бы постаралась внушить соседям что-нибудь этакое, отвлекающее от женщин. Например, что профиль у этой блондинки был какой-то мужиковатый или что она была плохо выбрита... Ну да, и водитель специально разворачивался как идиот, чтобы всем показалось, что только баба может вытворять за рулем такие глупости!
      - А еще это могла быть совсем случайная машина, не имеющая ничего общего с убийством, - подсказал пан Тадеуш.
      - Но ведь соседка говорит, что другой машины тут никто не видел!
      - Мотив! - стояла я на своем. - К черту машину и блондинку, надо найти другой мотив.
      Я лично вижу только один.
      - Какой?
      - Она хулиганила. По ночам оглушала всех своей аудио-видеоаппаратурой, вот кто-нибудь из жильцов и не выдержал... Какое счастье, что я там больше не живу, потому что иначе точно подозрение пало бы на меня. Только почему ее пришибли на помойке моего теперешнего дома?
      - Должно быть, кто-то знал, что она собирается к вам, что по телефону договорилась взять у вас интервью...
      - Погодите, если она была дамой для развлечений, соблазняла всяких там типов... Ведь соблазняла? - уточнила Мартуся.
      - Вроде бы да.
      - Тогда не иначе как чья-то жена! Ревнивая! Или экономная! А этот кретин осыпал развратницу деньгами. Вот жена и прекратила эти глупости раз и навсегда.
      - Замечательная идея! - похвалила я. - А у настоящей муж есть?
      - Нет, - ответил пан Тадеуш. - Из того, что я знаю, получается, что настоящая Борковская в разводе.
      - Значит, у нас есть зачин и для второго мотива, да что там - даже третьего! Под суну-ка я их копам при первой же встрече, но нам непременно надо побольше разузнать об этих дамах.
      Пан Тадеуш, вы там нажмите на журналистов.
      А ты, Мартуся, ищи того Томска, что защищал Борковскую от сплетников. Пусть на Хелмской кто-нибудь каждый день кричит в буфете: "Люди, кто знает Томека?!"
      - А ты?
      - А я отловлю свою приятельницу-судьиху, у нее наверняка есть знакомства в прокуратуре.
      Головой ручаюсь, что в прокуратуре тоже какие-нибудь сплетни гуляют. К тому же давайте думать логически. Не может быть и речи, чтобы наши две Борковские ездили в одной машине. Господи, что за чушь я несу! Живая вообще ехать никуда не могла, потому что была в Колобжеге. Кто тогда мог ездить в блондинистом парике в компании с покойницей? Блондинка вроде как лучшая подружка убитой, а подруги крайне редко друг в дружку стреляют. Ничего не попишешь: делайте что хотите, землю ройте, но узнайте как можно больше про одну и про другую, потому что я всерьез заинтересовалась!
      Наше частное расследование рванулось вперед на всех парусах.
      ***
      Отрядив Роберта к выздоровевшей подруге, Агате Млыняк, Бежан отправился к настоящей Барбаре Борковской на разговор тет-а-тет. Ее пребывание в Колобжеге уже успели проверить, колобжегская полиция допросила весь персонал гостиницы, вычислила даже старушку, которая изо дня в день гуляла по пляжу. Кроме того, полиции рассказали про скандал, который имел место в шесть часов вечера как раз в тот день, когда было совершено убийство под ивой. Все дружно подтвердили, что пани Борковская присутствовала при скандале все время, но участвовала в нем в качестве мирового судьи. Речь шла о двух невыносимо брехливых мопсах, которых в пансионат не приняли, но их хозяйка ежедневно навещала в пансионате подружку, приходя с собачками на чашку кофе. Пани Борковская совершенно разумно предложила, чтобы владелица мопсиков навещала подругу около полудня, когда в пансионате почти нет постояльцев, либо встречалась с подругой в каком-нибудь малолюдном месте. В результате на пани Борковскую обиделись обе, и хозяйка мопсов, и ее подруга. Зато все присутствующие замечательно запомнили все происшествие.
      По этой причине кандидатура Борковской в непосредственные убийцы окончательно отпала.
      Что совершенно не мешало ей оставаться на подозрении в качестве возможного заказчика убийства. Ошибка ошибкой, а допросить Борковскую надо было очень дипломатично.
      Бежан начал с извинений.
      - Наша ошибка, проше пани, - покаянно заговорил он. - Мы слишком поверхностно изучили паспорт убитой, не подозревая подделки...
      Вот и решили, что установили личность, вы уж нас простите.
      - - А то, что у нее не было ключей от квартиры, вас не навело на подозрения? - холодно спросила бывший прокурор.
      - Разумеется, навело. Мы как раз собирались все это выяснять. У вас есть какие-нибудь соображения в отношении поддельного паспорта жертвы?
      Барбара Борковская, застывшая на пороге прибранной квартиры, немного смягчилась и повела себя более или менее по-человечески.
      - Давайте пройдем в комнату и сядем. Нет, у меня нет никаких соображений, я вообще ничего не понимаю. Кем, собственно говоря, была эта покойная?
      - А вы ее не знали?
      - Нет. Вы показывали мне ее фото. Я в жизни не видела этой женщины. Ее фамилия действительно Борковская?
      Бежан поспешил воспользоваться приглашением и уселся в кресло возле низенького столика, изо всех сил стараясь выглядеть светским визитером. Неприязнь хозяйки буквально висела в воздухе.
      - Борковская - это ее девичья фамилия, а замужем она никогда не была. Как вы сами заметили, фамилия довольно распространенная.
      Покойная подделала имя, адрес, дату рождения, даже имена родителей... Наша очередная ошибка в том, что мы поверили печатям и не обратили внимания на состояние паспорта.
      - А есть ли хоть один этап расследования, где вы не совершили ошибок? спросила Борковская таким чудовищно вежливым тоном, что Бежан поежился.
      - Технические моменты мы выполнили правильно, - ответил он не менее вежливо, но одновременно со скорбью в голосе, - к тому же мы быстро опознали настоящую жертву. К вам у меня только один принципиальный вопрос - будучи профессионалом, вы поймете его важность. Почему вы ушли из прокуратуры?
      Воскресшая Барбара Борковская, похоже, была готова к такому повороту, потому что на лице ее не отразилось никаких чувств. Она лишь тяжело вздохнула.
      - Мне нечего скрывать. На первый взгляд ушла я по собственному желанию, фактически же - под давлением идиотских сплетен, которые испортили мою репутацию. Кто распускал эти сплетни, я не знаю. Полагаю, кто-то из осужденных, посчитавший меня причиной своего жизненного краха.
      Вы не хуже меня знаете, что прокурор - всегда враг номер один. Предложения сотрудничать с прессой я получала и раньше и не видела смысла в том, чтобы сражаться за свою должность. Мне все надоело, и я капитулировала.
      - Значит, этот ваш противник достиг своей цели и должен был бы прекратить свои мерзости. А тем временем кампания против вас не утихала, по нашим данным, она продолжалась до последней секунды. Не исключено, что даже и сейчас что-то происходит. Как вы сами это объясняете?
      - Никак. Я не слишком углублялась в эти вопросы. Может быть, это месть, возможно, гипотетический враг поклялся вогнать меня в могилу, что, надеюсь, ему не удастся.
      - Я тоже на это надеюсь, - торжественно заверил ее Бежан. - Я буду вам очень благодарен за все подробности. Что вы знаете о скандалах в общественных местах, о всяких выходках, ну, скажем, насчет "Макдоналдса"?
      - Простите? - удивилась Борковская. - Про "Макдоналдс" я ничего не знаю. А что я там натворила?
      - А про другие скандалы знаете?
      - Ну конечно, до меня доходили разные сплетни. Полная чепуха, я даже не запоминала.
      Боюсь, что не сумею вам ничего пересказать.
      - Но ведь вы слышали эти сплетни от кого-то? От кого?
      - Трудно сказать... Надо подумать. О, например, от адвоката, пани Стронжек. Она очень критиковала мое поведение в каком-то ресторане, только вот где? Вроде бы в "Мариотте", в казино.
      Я никогда в жизни там не бывала, вы лучше поговорите с пани Стронжек, потому что мне не удалось узнать, кто меня там видел.
      - Значит, вы все-таки пробовали докопаться до сути?
      - А вы на моем месте не пробовали бы?
      Тогда меня это как раз очень заинтересовало, но все отвечали настолько невразумительно, что я потеряла терпение. Да и время не хотелось терять. Но коль скоро вы тоже слышали об этих сплетнях, то вам стоит дойти до источника. Может, вы и найдете этого моего врага, хотя не знаю, пригодится ли это вам. Насколько я понимаю, к убитой я не имею никакого отношения.
      Бежан минуту помолчал, усиленно стараясь, чтобы молчание выглядело как можно более укоризненным.
      - Ведь вы отлично знаете, что она вам далеко не чужая, - сказал он наконец кротко и тихо. - Представьте себе, что это вы ведете данное дело. Женщина подделывает свой паспорт и всюду представляется прокурором Барбарой Борковский, при этом ведет себя как подзаборная дрянь. Она отравляет жизнь Барбаре Борковской, а потом эту женщину убивают. Какие бы выводы сделали из этого вы?
      - Что Барбара Борковская не выдержала мучений и отправила негодяйку в лучший мир.
      Что, увы, отпадает, поскольку я в это время была в Колобжеге и никак не могла одновременно находиться в Варшаве, даже если бы это убийство составляло цель моей жизни.
      - Все сходится, - покорно подтвердил Бежан. - Поэтому первый вывод отпадает. Тогда напрашивается второй. Какой?
      Борковская задумчиво смотрела на Бежана секунд пять.
      - По-моему, даже несколько, - наконец произнесла она. - Но прежде всего - личность покойницы. Вы мне не сказали, кем она была, а мне нужно это знать, чтобы делать заключения.
      - Девушка для развлечений, на учете в полиции не состояла, не профессионалка, в окружении была известна как очень скандальная личность, не работала, сожительствовала с каким-то охранником...
      - С охранником вы уже разговаривали?
      - Еще нет, он за пределами страны, но скоро вернется. Близких знакомых у нее не было. всего одна подруга, о которой ничего не известно.
      Кроме имени. Вроде как ее зовут Уршуля... - Если бы Бежан не вглядывался в Борковскую так интенсивно, он вряд ли заметил бы промелькнувшее в ее глазах выражение. - ..Но это еще не установлено точно-Покойную все знали как Барбару Борковскую, бывшего прокурора, ныне журналистку. Эти публичные дебоши были для покойной чем-то вроде главного занятия в жизни.
      В качестве хобби она устраивала вполне камерные приемы, гвоздем программы была оглушительная музыка, что вызвало ненависть всех соседей.
      Иногда она принимала у себя обожателей, - возможно, на платной основе. Прочие источники доходов неизвестны. Глупая, хитрая и легкомысленная - вот как отзывается о ней бывшая учительница.
      - А вам не кажется, - медленно проговорила Борковская, - что это главное занятие ей кто-то мог заказать?
      - Тот самый ваш враг? - быстро спросил Бежан.
      Борковская словно очнулась.
      - Если вы допускаете возможность, что я могла поручить кому-то убить эту девушку.., а вы это допускаете, тут нечего скрывать.., тогда логично предположить, что есть некто, кто мог бы заказать этой гражданке всячески меня компрометировать. На вашем месте я бы искала этого заказчика, который запросто мог убрать нежелательного свидетеля. Кроме того, как я поняла, покойная насолила всем соседям... Мы с вами слишком хорошо знаем, на что способны люди в состоянии стресса...
      Бежан, до сих пор уверенный в том, что гипотеза о связи поддельной Борковской с настоящей Борковской - главная, вдруг засомневался, а прав ли он. Эта бывшая прокурорша далеко не глупа. Если бы еще у нее не блеснули глаза при упоминании Уршули...
      - Разумеется, мы должны изучить все данные. Однако, если ваше предположение верное и кто-то заказал на вас компромат, надо искать среди ваших врагов. А также среди врагов покойной, разумеется. И я очень рассчитываю на вашу помощь.
      - С удовольствием, потому что я и сама хотела бы найти этого врага. Собственно говоря, я надеюсь на вас, потому что врагов у меня, естественно, дикое количество, но я про них ничего не знаю.
      - Вот именно. Не могли бы вы назвать мне кого-нибудь, кто лично был свидетелем этих эксцессов, кто видел вас собственными глазами в сомнительной ситуации? Кроме пани адвоката Стронжек.
      - Пани Стронжек меня тоже не видела, - живо перебила его Борковская. В том-то все и дело. Ей кто-то рассказывал. Мне пришлось бы провести целое расследование, чтобы найти очевидца. Теперь это расследование придется провести вам. С чем я вас и поздравляю. Кроме того, скажу вам сразу: я не знаю ни одного очевидца, в этом смысле от меня никакого толку.
      - Ну хорошо, назовите тех, кто только слышал сплетни про вас. Ведь про сплетни вам рассказывали совершенно определенные люди...
      - Множество. Мне пришлось бы перечислить всех своих коллег и знакомых, поскольку в точности я не помню, кто что говорил. Это были намеки, какие-то мелкие замечания, глупые шутки... Я не относилась к подобным пересудам серьезно и старалась поскорее забыть про все эти гадости.
      У Бежана было такое чувство, будто он вертится на месте, точно пес, пытающийся поймать собственный хвост. Эта баба явно врет - художественно и умело. Ничего удивительного, она ведь сама не так давно вела допросы. Нашла коса на камень, а профессионал на профессионала. А коли врет, выходит, есть у нее в этом деле свой интерес. И значение сплетен явно принижает. Если мотив убийства не в этих слухах и подставах, то он, инспектор Бежан, оперная примадонна. Как же ему пробить эту элегантную стену вранья, которой забаррикадировалась Борковская?
      - Тогда я просил бы вас составить список всех знакомых, которых вы сможете вспомнить, - решительно заявил он. - Пусть даже это будет полгорода. Чем больше, тем лучше. Мы должны добраться до окружения покойницы, а это дело оказалось нелегким. Но есть же человек, который знает о ней достаточно много, вот его-то нам и необходимо вычислить.
      - Я бы сделала ставку на ее сожителя, - холодно ответила Борковская, но все же извлекла из ящика письменного стола огромный блокнот. - Пожалуйста, тут у меня записаны все имена.
      Я просто дам вам этот блокнот, а вы сделаете с него копию. Только очень прошу вернуть мне блокнот еще сегодня, без него я как без рук.
      Бежану такой расклад пришелся по душе, поскольку появлялся повод еще раз поговорить с подозреваемой. Отказавшись от дальнейших словесных игр, он пообещал зайти вечером и поспешил к себе в управление.
      Вскоре там объявился и Роберт Гурский, радостный и довольный.
      - Такие чудеса в решете, что я ничего подобного в жизни не слышал! - с энтузиазмом прокричал он с порога. - Чистый дурдом, ей-богу! Можно сразу расскажу?
      Бежан уже отдал блокнот на копирование и маялся в ожидании, поэтому появление Роберта счел манной небесной.
      - Говори!
      - Значит, так, - начал Роберт и запнулся, вспомнив, как учительница польского языка яростно боролась с этим словом-паразитом, но тут же плюнул на стилистические изыски и решительно продолжил:
      - Значит, так, эта самая Агата Млыняк здорова как лошадь, но упорно симулирует нервное расстройство. И обострение случается каждый раз, как у нее ненароком вырвется что-нибудь лишнее. Между прочим, очень удобно, сразу становится понятно, когда она врет, а когда говорит правду.
      - Ты про вранье тоже рассказывай, - потребовал Бежан.
      - Ясное дело. Я вообще все записал на кассету.
      - Тайком?
      - Ну что ты, в открытую! Не хватало мне потом неприятностей. Млыняк не протестовала, ей начхать. Так вот, ее не было в стране два года, она сидела в Канаде, а тем временем началась эта травля Борковской. Первого этапа Млыняк в подробностях не знает. Когда она вернулась, Борковская уже просто места себе не находила от злости, буквально бесилась. Как раз в те дни она разводилась с мужем и вылетела из прокуратуры, но держалась молодцом, убиваться не стала, немедленно занялась новым делом, влезла в журналистику. Умница, по натуре упорная, писать умеет как мало кто, тему знает отлично, а зарабатывать стала даже больше. Она понятия не имела, кому и зачем понадобилось ее компрометировать, плевать она хотела и выкинула эту проблему из головы. Это, так сказать, общее вранье, подробности на кассете. Понимаешь, Борковская бесилась, но одновременно ей было все до фонаря, ха-ха!
      - А правда?
      - Потерпи. Сначала расскажу про покойницу. Вторую Борковскую Млыняк никогда не видела и ничего о ней не знает. От первой Борковской Млыняк слышала о двойнике, однако ей не известно, является ли этим двойником наша покойница, но предполагает, что так оно и есть. В конце концов, мы же оглушили ее сообщением о смерти лучшей подруги. И откуда у них (то есть у нас) такие глупости в башке, ну и так далее. Знакомые у Млыняк, разумеется, есть, она не немая, со всеми разговаривала, сплетничали все очень немного, к тому же не об убитой жертве, а о романах Борковского...
      И как раз в этот момент Млыняк схватилась за сердце и принялась демонстративно жрать пилюли.
      - Погоди-ка! - встрепенулся Бежан. - А что общего у Борковского с этой историей? Он что, спал с покойной?
      - Ну что ты, не тот уровень! Он со шлюхами не якшается. Но очень подозрительно, когда баба, с виду как цветущая роза, внезапно начинает корчить из себя умирающего лебедя.
      - Что это ты в биологию ударился?
      - Не знаю. Впрочем, она сразу же прекратила валять дурака. А я пристал как репей: с кем Борковский шашни крутил? Если что-то слышала, то пусть скажет от кого. Она мне и отвечает: мол, не помню, мол, склероз, мол, полная амнезия, да какой-то случайный знакомый что-то говорил.
      В конце концов правда все-таки восторжествовала и она проговорилась, что рассказывал некий Юречек, приятель брата. Вообще-то Млыняк эта на кретинку не похожа, просто врать не умеет. Поняла, что от брата я про Юречка могу и сам все узнать, поэтому быстренько предпочла все вспомнить самостоятельно. Глотнула, правда, какой-то отравы из черного пузырька и за сердце немного похваталась. Полное имя этого Юречка - Ежи Капильский, адреса она не знает, причем сказала это с явным удовольствием, значит, действительно не знает. Вроде бы случайно встретились на улице после долгих лет. Где этот Юречек работает, Млыняк не спрашивала, но у нее на лице было написано, что она думает про нас...
      - И что она думала?
      - Что мы ленивые и недоразвитые кретины и не дотумкаем поинтересоваться у ее брата, где работает Юречек.
      - А как фамилия брата?
      - Тоже Млыняк. Кизимеж Млыняк, улица Злота, шестьдесят пять, квартира двадцать восемь. Я успел все это проверить по телефону, побеседовал с домработницей. Да, говорит, у хозяина есть сестра, зовут Агата, и она Агату хорошо знает. Я не верю в такое страшное стечение обстоятельств, чтобы мы по второму разу попали на двойника!
      - Ну хорошо, под вечер заскочишь туда.
      - Ясное дело. Погоди! Откуда, спрашиваю, кореш братца знает о романах Борковского?
      Тут Агата Млыняк снова принялась жрать таблетки, по-моему обычную аскорбинку, а потом заявила, что не помнит. Что она, мол, пошла с Юречком попить пивка, может, там было и что-нибудь покрепче, потому что подробности начисто выветрились у нее из головы. И вообще ее болтовню не стоит принимать в расчет, она, дескать, и дурочка, и страшно забывчивая, и все вечно путает. По ее мнению, Борковская, работая в прокуратуре, пересажала всяких злодеев обоего пола просто немерено, и если какой-то гад или какая-то гадина начала ей мстить, то ничего удивительного. Другого объяснения всей этой свистопляске не существует. Может, даже сама покойница стараниями Барбары пошла мотать срок, а если не она, то какой-нибудь ее ухажер. Но почему жертву убили, Млыняк не знает. Нет у нее знакомств в преступной среде.