Бабский мотив

      - И все?
      - Ничего больше ни за какие сокровища она не смогла вспомнить.
      - А насчет развода Борковских?
      - А, это тоже есть на кассете. В двух словах так: Борковский - дурень мирового класса, и с самого начала Млыняк знала, что это плохо кончится. Ему, фанфарону глупому, Вместо жены нужна обожающая его кухарка, а не работающая интеллигентная женщина. Млыняк считает, что с травлей Борковской ее бракоразводная история ничего общего не имеет.
      И так уверенно это заявила, что сразу стало ясно: врет и не краснеет.
      - Пока нам не отдали блокнот, давай послушаем кассету, - распорядился Бежан.
      Кассета оказалась форменной золотой жилой и замечательным источником выводов, которые, понятное дело, требовалось проверить, но собранного материала оказалось столько, что в конце безнадежного туннеля следователи увидели слабый лучик света.
      - Обе врут как по нотам, - прокомментировал Гурский. - В этом что-то есть, потому что зачем им врать? Не хочу настаивать на определенной версии, но причастность Борковской к убийству просто очевидна.
      - Вот именно что слишком очевидна, - задумчиво возразил Бежан. - Такое впечатление, что обвинение Борковской в убийстве логический конец всей предыдущей травли. Не удалось расправиться с ней обычными сплетнями, так решили покончить таким образом. Кто ее так ненавидит, черт побери?!
      - И что эти бабы не хотят говорить правду? Выгораживают кого-то?
      - Разве что наемного убийцу?
      Отксерокопированный блокнот наконец-то вернулся на стол Бежана. Компот там был страшный: одни фамилии зачеркнуты, другие помечены крестиком (должно быть, эти люди уже перекочевали в лучший мир), а остальные записи представляли мешанину личных и служебных знакомств, услуг всякого толка, начиная от косметички и гостиниц и кончая криминалистической лабораторией полиции. Часть этих людей Бежан лично знал: прокуратура, полиция, его собственный бывший начальник, который уже давно на пенсии, несколько фамилий, хорошо знакомых по телепередачам и публикациям в журналах, многочисленные представители преступной среды, а также внушительное количество свидетелей по уже закрытым делам. В общем и целом - четыреста тридцать восемь человек.
      Бежан бросил взгляд на часы.
      - Возьми второй телефон, - приказал он, - пока рабочий день не кончился, давай звонить по учреждениям. Прокуратура и пресса.
      Может, кто-нибудь расскажет что новенькое...
      ***
      Агата примчалась ко мне в полной панике.
      - Я сделала вид, что померла, и на Старом Мясте за меня водит экскурсии та дура Дануся, - дрожащим голосом сообщила подруга с порога. - Она скомпрометирует страну, профессию и историю, на иностранных языках говорит как тяжелобольная корова с заячьей губой. Ладно, черт с ним, туризмом, у меня только что был мент! Слушай, я, похоже, натворила глупостей!
      Если учесть, что я была о себе того же мнения, вести Агаты я восприняла достаточно спокойно.
      - Садись, я тебе чего-нибудь дам выпить.
      Коньяка хочешь?
      - Все равно что, хоть медный купорос!
      Я говорила все так, как мы условились, то есть не помню и не знаю, но, кажется, из этого вышло нечто непотребное. А он записывал на диктофон!
      - Следователи всегда записывают. Я тоже так делала. С твоего согласия, естественно?
      Агата рухнула в кресло у столика и жадно уставилась на бутылку с коньяком. Я поскорее вынула рюмки.
      - С согласия. Я согласилась, потому что подумала, что отказ вызовет подозрения.
      - Ты могла разнервничаться и начать заикаться, а потом извиниться, что при записи себя неловко чувствуешь, что ты не привыкла и так далее.
      - Мне в голову не пришло врать с самого начала. Я предпочла симулировать нервное расстройство. Покойницы я не знаю, это чистая правда. Насчет травли - настаивала, что это какой-нибудь твой бывший клиент из-за решетки, дескать, тебе мстили. Но этот тип такой хитрый...
      Вообще-то говоря, он вполне симпатичный и производит хорошее впечатление. Будь я на десяток лет помоложе, я бы даже в него влюбилась. Но он так хитро расспрашивал, как бы между прочим, и в конце концов у меня вырвалось самое худшее!
      Агата утешилась глотком коньяка, а я вся помертвела.
      - И что ты считаешь самым худшим?
      - Юречка, холера! Конечно, его фамилии я не помню, но я случайно ляпнула, что это приятель моего брата. Это я должна была вспомнить, потому что ежу понятно, что менты и до Казика доберутся. А так, может, его в покое оставят?
      - Не строй иллюзий. Если они не изловят самого Юречка, то Казика прижмут, это гарантировано, как в банке.
      - Зараза, - с безграничным отчаянием прошептала Агата. - Позвонить, что ли, Казику, чтобы он куда-нибудь уехал?
      - А это ничего не даст. Менты найдут Юречка часа на два позже, только и всего. Я эти фокусы знаю. И что дальше? Ты проговорилась только про Юречка?
      Вторую рюмку Агата попивала уже спокойно и задумчиво.
      - Знаешь, я меньше помню этот страшный допрос, чем всю нашу историю. Надо подумать.
      Ощущение полной катастрофы, но не понимаю почему. Может быть, из-за Стефана?
      - А что Стефан? - Я даже зубами заскрипела.
      - Ну, насчет его романа, - покаянно призналась Агата. - Сама не знаю, как это у меня получилось. Насчет убитой было проще: какая-то психопатка - и все тут, но остальное у меня в голове перепуталось. Раз я проговорилась про этого Юречка, то начала говорить и про Стефана. Но тоже как-то неопределенно, - принялась оправдываться Агата. - Какие-то там дурацкие сплетни, дескать, я тогда выпивала с приятелем, теперь ничего толком не помню. А ты думаешь, что они?..
      Мне и думать не надо было, я отлично понимала, что к чему. Все последующие действия полиции были очевидны, я бы на их месте сделала то же самое. Вранье Агаты подтверждало мое, потому что инспектор Бежан не поверил мне ни на грош, в этом я была уверена. Я вообще кое-что о нем слышала года четыре назад, и не за красивые глаза он раньше срока дослужился до инспектора. Если за что-нибудь зацепится, до дотянет до конца, это уж точно. Нюх у него просто собачий, а на вранье аллергия. Надо же было случиться такому несчастью, что это убийство досталось именно ему!
      Но если так, то Бежан может докопаться и до истины. Ведь не я же прикончила эту глупую сучку, и не я заказала ее убийство, хотя абсолютно все свидетельствует против меня. В глазах прокурора, ведущего это дело, я подозреваемая номер один, а если они пойдут по линии наименьшего сопротивления, то пришьют мне это дело, как "аминь" в молитве. Ну а вдруг Бежан все-таки докопается до сути? Насколько я знаю, до сих пор он никогда не ошибался, а послужной список у него очень неплохой...
      Напрасно я намекнула ему о заказной травле... Опять же, кто-то ведь эту красавицу пришил.
      Только вот кто?! И что, это тоже моя работа?
      - Не знаю, - наконец ответила я Агате. - И теперь вот тоже все думаю и думаю. Может, стоило выложить им все начистоту? Жаль, я не спросила инспектора, кто ведет дело от прокуратуры. Впрочем, все зависит только от Бежана. Наш единственный шанс, точнее, мой - настаивать, что все эти дурацкие розыгрыши меня совершенно не трогали, что развестись со Стефаном я давно мечтала...
      - Вот именно! - обрадовалась Агата. - Я так и сказала этому юноше, мол, с самой вашей свадьбы я знала, что вы разведетесь. Из Стефана я сделала полного идиота!
      - Идиот и есть. И все-таки... Погоди, я же, между прочим, тоже не пальцем деланная.
      Если они не смогут разобраться в этой истории, я сама в ней разберусь. Наверное, так и надо было поступить с самого начала, а не пускать все на самотек.
      Агата попивала коньяк, выжидательно глядя на меня.
      - Ну и что дальше? - спросила она наконец.
      - Я решилась.
      - Давай не впадать в излишний оптимизм.
      Я займусь собой, потому что в перспективе у меня чарующий отдых на нарах. В тюрьме главным образом гниют невиновные, хотя, бог свидетель, я этому противостояла изо всех сил. Может, и в самом деле какая-то акула преступного мира решила мне отомстить. Такого исключить нельзя, пара кандидатов у меня есть. Сожителя покойницы я тоже попробую поймать лично, но начинать надо с конца. Нашу красотку убили у дома писательницы Хмелевской, верно? Интересно, успела жертва нанести ей визит или нет? Как там все произошло? Место преступления хоть на что-нибудь да укажет. Никому не говори, но я собираюсь сама включиться в игру.
      - Так что мне говорить, а что не говорить? - заволновалась Агата.
      - Ничего. Ты знаешь, что по работе я часто езжу в самые разные места, туда, где закон хромает и дает слабину, а больше ты ничего не знаешь.
      Между собой мы разговариваем черт-те о чем: о тряпках, о мужиках, о детях, о косметике, о краске для волос... Как нормальные бабы. Можем еще обмениваться кулинарными рецептами.
      - От которых худеют, - радостно подсказала Агата.
      - Очень хорошо. Салаты из крабов и креветок. На эту тему можешь им при оказии пересказать всю кулинарную книгу. Если у меня вдруг заведутся какие-нибудь сумасшедшие идеи, то ты тут ни при чем, ты со мной целыми днями не сидишь, у тебя своя работа есть. Словом, с тебя взятки гладки.
      Агата утешилась и пришла в себя.
      ***
      Мартуся совершенно распустилась и почти потеряла ориентацию, где она живет, у меня или у себя. Краков, в конце концов, не на краю света - чтобы перебраться из одной столицы Польши в другую, нужно часа четыре, не больше. Даже белье на ее кровати в гостевой комнате я не меняла.
      Приезда Мартуси я ожидала с нетерпением, тем более что кошку мы так и не поймали.
      - Так вот, слушай! - триумфально завопила Мартуся с порога. - Я по телефону достала этого какого-то Томека, только он не какой-то, а очень даже известный, в журналах его пользуют нарасхват.
      Я взяла у Мартуси горшочек с привезенным мне в подарок цветочком. От растения я пришла в полный восторг, потому что именно такого кактуса не хватало в моей коллекции. От души поблагодарив Мартусю, я бережно поставила кактус на видное место. Мартуся успела мне признаться, что кактус купила для меня месяц назад, только все время забывала его захватить. Я ее простила и вытащила из холодильника пиво в банках.
      - Ты посмотри, как я у тебя привыкла к баночному пиву! - удивилась Мартуся. - Мне даже баночное теперь нравится больше бутылочного.
      Я охотно согласилась. Уже много лет я покупала пиво в банках, чтобы не таскать по лестнице ненужное стекло, которое весит столько же, сколько само пиво. Переехав в свой нынешний дом, я избавилась от лестниц, но привычка осталась. Любовью к баночному пиву я заразила не один десяток человек.
      - Хорошо, оставь пиво в покое, то есть не оставь, а пей, только рассказывая про этого Томека. У меня не столь грязное воображение, но как можно его нарасхват пользовать в журналах?
      Профессионально или как-то иначе?
      - Ну что ты! - возмутилась шокированная Мартуся. - Он нормальный тип и очень полезный. А-а, поняла! Ты его хочешь.., того...
      - В каком смысле - того? Как мужчину, что ли?! Он что, геронтофил?!
      - Тьфу на тебя, сумасшедшая! Может, он и геронтофил, но я имела в виду, ты его хочешь расспросить насчет нашего следствия? Не знаю, что ему известно, но отловить и расспросить не мешает. Как считаешь?
      - Ни с того ни с сего? У человека есть свои дела, а мы тут ему как снег на голову... Послушай, может покормить его обедом или ужином? Вместо ресторана. Давай пригласим его ко мне, я приготовлю что-нибудь приличное: курицу с рисом, колбаски на вертеле. И даже разведу огонь в камине, запросто.
      - А что, идея неплохая, - похвалила Мартуся. - А я как раз вернусь с переговоров.
      Прямо сейчас ему и позвоню!
      Таинственный фоторепортер Томек без малейшего сопротивления принял приглашение на ужин, только робко предупредил, что очень хотел бы меня пару раз сфотографировать. Да черт с ним, пусть фотографирует сколько влезет между колбасками и курицей. Парик я нахлобучила на голову сразу, чтобы не забыть потом в спешке. С меня не убудет, а человека мы с Мартусей наверняка оторвем от его дел, окончательно и бесповоротно.
      Так и случилось.
      - Ни на грош правды в этих слухах не было, - заявил Томек, энергично расправляясь с едой и отличным вином. - Я лично фотографировал эту самозванку Борковскую, меня об этом Баська просила. У нее эта сволочь уже в печенках сидела, и Баська решила добыть хоть какие-нибудь вещественные доказательства. Это вовсе не она шлялась по шалманам, а именно та, вторая, причем очень даже похожая, особенно волосы, я собственными глазами ее видел.
      - Ну слава богу, - обрадовалась я. - Наконец появился человек, который лично видел обеих! Полиция до вас еще не добралась?
      - Нет, но в случае чего я готов подтвердить, кто есть кто!
      - И она на самом деле выкидывала все эти дурацкие фортели? - спросила Мартуся. - Представляясь при этом именем другой Борковской? Но зачем?
      - Вот как раз этого никто не может понять.
      Мы сами думаем-гадаем.
      - А живая Борковская тоже не догадывается? - подозрительно спросила я. - Она вообще знала ту, убитую?
      - Ну что вы! В том-то и дело, что в глаза не видела. Поэтому меня попросила, чтобы я исхитрился и сфотографировал. Я два раза на нее натыкался в ситуациях на грани фола, и, надо признать, выглядела дамочка довольно мерзко.
      - Ну да, - вздохнула я. - Получается, мотив напрашивается сам собой. Если Борковская не могла избавиться иначе от этой заразы, пришлось ее убить.
      - Убийства я вообще не понимаю, - перебил меня Томек. - В редакции сначала пошел слух, что кто-то убил Барбару, якобы бандиты на нее напали, но потом Барбара сама позвонила и сказала, что с ней все в порядке. Вот ведь черв!
      Она же меня просила никому об этой афере не рассказывать, но раз вы уже знаете...
      Мы в один голос бросились уверять Томека, что все уже сами разнюхали, без его помощи. Он успокоился и кивнул:
      - Факт, мотив у нее имелся. Слава богу, что тогда Баськи не было в Варшаве, она взяла неделю отпуска. Стойте-ка! А не у вас ли эту вторую пришили?
      Я подтвердила.
      - У самого моего забора, точнее, у Моей помойки, в объятиях плакучей ивы.
      - Декорации контрастные...
      - Еще бы. Сами понимаете, трудно отвлечься от такого дела. Если труп лежит у вас под носом, об этом трупе хочется что-то разузнать, правильно? Тем более что с этим трупом я когда-то по соседству жила, только, естественно, тогда баба была еще жива.
      Мои слова заинтересовали фоторепортера, и он попросил рассказать поподробнее. После чего и сам разговорился.
      С настоящей Барбарой Борковской Томек знаком почти два года, сотрудничали они довольно часто, потому что она писала, а он делал для ее материалов фотографии. Друг другу они по-человечески очень нравились, о романтических глупостях речи не заходило. Борковскую вообще невозможно было соблазнить. После развода она словно окаменела, потому что очень тяжело его пережила. В жилетку никому не плакалась, но шило в мешке не утаишь. Если учесть, что большинство знакомых поверили в ее развратную жизнь, многие ее избегали. Он сам на месте Борковской попробовал бы этой гидре свернуть башку...
      - Но эта поддельная, похоже, переборщила, - - оживленно продолжал Томек. - В конце концов, Барбара - девушка очень приличная.
      Интеллигентность, воспитание, образование - все при ней... Если бы Баська выпендривалась в кабаках, пусть даже у нее появилась такая мерзкая привычка, то делала бы это как-то иначе, не столь гротескно. А шутница меры не знала, зарвалась в своем уродстве, и люди начали сомневаться, в последнее время слухам верили все меньше. Прошло бы еще какое-то время, и до всех бы дошло, что история шита белыми нитками...
      Во время монолога Томска я усиленно размышляла, и тьма в этом лабиринте мало-помалу уступала место свету.
      - Мнение о покойнице у меня не изменилось, - задумчиво сказала я, вглядываясь в окно, за которым бродячие коты вытанцовывали на соседском заборе. - Недаром она пять лет терзала мои уши, да и музыка, которую она слушала, тоже кое о чем свидетельствует...
      - Так ведь у тебя нет слуха! - упрекнула меня Мартуся.
      - Но разве я не могу чувствовать музыку?
      - Чувствовать можешь.
      - Так вот, я четко чувствую, что здесь одно из двух. Или кто-то подговорил убитую Борковскую на эти выходки и руководил всем спектаклем, или Борковская-прокурор зарезала эту вторую курицу, несшую золотые яйца. Ей или какому-то ее любовнику - это уже неважно. Потому что сама по себе и без здоровенного допинга эта красотка вряд ли была бы такой работящей. Сердце мне об этом твердит, так же как и те флюиды, что летели из ее окна в мое.
      - А они светились? - полюбопытствовала Мартуся.
      - Нет, это привидения светятся, а не флюиды.
      - Тогда откуда знаешь, что флюиды к тебе летели?
      - Я же объяснила - сердце подсказывает.
      - А ее подруга?
      - Что "подруга"? Подруга не летела, иначе я бы ее видела...
      - О господи! Я про ту блондинку, что в машине с убитой сидела! Ты же что-то там говорила о подруге, разве нет?
      - Ах, это! Ну да, говорила; Подругу надо обязательно найти.
      - Минуточку! - перебил нашу перепалку Томек. - Я не могу сообразить, вы о которой?
      Подруг Барбары я совершенно не знаю!
      - Нет, мы о подруге покойницы. Какая-то мутная личность.
      Томек напомнил, что знакомство водил только с живой Борковской, покойницу видел от силы пару раз и в ее интимной жизни совершенно не ориентируется., Тут меня снова осенило.
      - А если кто-то поручил покойнице весь этот маскарад, а она стала впадать в гротеск, то заказчику такое могло не понравиться. И ему надо было усмирить актерку, пока история не выплыла наружу...
      - Ну и что? Чего ему бояться?
      - Живая Борковская могла дать ему по морде, - предположила Мартуся.
      - Может, и так, - согласилась я. - А что за тип этот ее разведенный муж? Вдруг ему только нужен был предлог для развода? О, смотрите скорей!
      Нет, за окном появился не подозрительный муж, а всего лишь коты, которые в балетных па на заборе превзошли самих себя. Фоторепортер бросил единственный взгляд и мгновенно отреагировал, щелкнув несколько снимков прямо из окна и ахая от восторга. При этом он, правда, уронил себе на колени часть снеди из тарелки. С салфеткой наперевес к нему кинулась Мартуся.
      Небольшая уборка благотворно повлияла на ее умственные способности, потому что она моментально сделала выводы из нашего разговора.
      - Ничего не поделаешь, ты должна найти двух этих типов! - резюмировала она. - Мужа живой и сожителя покойницы.
      - А почему я? Следователи и без меня их выловят.
      - И ничего нам не скажут, правильно? А я так не хочу! Это я нашла труп и желаю все знать!
      Я тоже желала, поэтому предложением соблазнилась. У меня ведь есть еще окольная тропка - через прокуратуру...
      В тот же вечер, энергично подгоняемая Мартусей, я позвонила своей подруге Ане.
      - Конечно, я тоже кое-что слышала, - сразу же поделилась Аня. - Вся адвокатура и суд просто гудели от возмущения. Хочешь творить безобразия, твори на здоровье, но не так открыто и нагло! Я вообще-то немного знаю эту Басю Борковскую, правда очень поверхностно, мы с ней сталкивались, когда она только пришла в прокуратуру, она мне тогда писала протоколы.
      Должна тебе признаться, что таких протоколов у меня никогда больше не было за всю мою карьеру. Они настолько разительно отличались от нормы, что их никак не забудешь.
      - В худшую сторону отличались или в лучшую?
      - В лучшую, естественно. У Борковской прекрасный польский язык. Представляешь, я впервые в жизни с удовольствием читала судебные протоколы! Обоснование приговора на их основании у меня просто само собой получалось. И чтобы умная, интеллигентная женщина могла устраивать безобразные сцены?.. Как-то не верилось. Здесь явное недоразумение!
      - Причем страшное недоразумение, - усердно поддакнула я. - У нее были какие-нибудь друзья?
      - Не знаю. Она ведь перешла в районную прокуратуру... К тому же после всех сплетен...
      Знаешь, Ханя мне с этими скандалами все уши прожужжала. Ах да, ты же не знаешь Ханю: она тоже из судей. Так вот, Ханя этой историей буквально жила. Она мне напомнила, что вместе с Борковской работал такой Яцусь. Яцусь Жигонь, я его знаю, племянник прокурора Весоловского, мы с ним даже играли когда-то в бридж.
      Уже само имя говорит, что человек он симпатичный, его никто даже Яцеком не зовет - только Яцусь. Хочешь познакомиться?
      - Хочу, дико и бешено! С ним можно как-нибудь договориться о встрече?
      - По-моему, да. Яцусь работой себя не утруждает. Но способный и умный. Я ему передам, а ты записывай телефон. Как я понимаю, что-то происходит?
      - Ну. Еще бы! Если труп находят на моей помойке... До вас это еще не дошло, пока мучается первая инстанция, - И естественно, ты?
      - А как же! Такая оказия!
      - Ну хорошо, я тебе обеспечу Яцуся.
      Мартуся велела повторить ей каждое слово из телефонного разговора, после чего ужасно расстроилась.
      - Никуда я не уеду! Ой нет, я должна ехать... Слушай, позвони, когда договоришься с этим Яцусем, а я примчусь. Или запиши на диктофон! Я тебе оставлю свой.
      - Опомнись, какой прокурор согласится на магнитофонную запись?!
      - А ему обязательно об этом знать? Хотя ты права: такую громадину, как мой, не спрячешь... Ну хорошо, тогда позвони мне сразу после разговора!
      Мартусю утешала только мысль, что в любом случае она приедет ко мне через несколько дней.
      ***
      В тот же вечер Бежан с Гурским отправились ковать железо, пока горячо.
      Они повторили предыдущий расклад: Роберт вцепился в Казимежа Млыняка, а потом в найденного через пару минут Ежи Капильского. А Бежан снова двинулся к подозреваемой.
      - Насколько мне известно, эта оригинальная кампания против вас началась еще во времена вашей семейной жизни? - спросил он бестактнее обычного. - Я не ошибся?
      - Нет, вы не ошиблись, - ответила Борковская бесстрастно. - По крайней мере, мне так кажется... Да что я говорю, ведь даже муж предъявлял мне претензии за неподобающее поведение в злачных местах. Значит, действительно все началось во времена семейной жизни.
      - Из-за этого у вас с мужем возникали трения?
      - Никаких трений нам тогда уже не требовалось. Наш брак распадался.
      - Может, сплетни на ваш счет ускорили этот распад?
      Борковская поднялась. Не спрашивая согласия Бежана, она налила в две чашки кофе из пузатого термоса, вынула из бара полбутылки коньяку и две рюмки и снова села.
      - Знаете... - задумчиво сказала она, глядя куда-то в пространство, мне кажется, что эти сплетни скорее избавили моего мужа от укоров совести.
      Бежан не стал протестовать против выпивки на службе. Ему показалось, что атмосфера слегка потеплела и он наконец-то услышит хоть слово правды.
      - Я правильно понял, что это он был инициатором развода?
      - Тут трудно сказать что-то определенное.
      Он был мною недоволен, и я это отлично видела.
      Меняться я не собиралась, поэтому нетрудно было отгадать, к какому исходу приведет мое упрямство. Не ломайте голову, как бы подипломатичнее меня расспросить, я вам сама все скажу.
      Мужу нужна была рабыня, которая боготворила бы его. Он быстро продвигался по служебной лестнице, немалого достиг, гордился собой и нуждался в жене, которая возвела бы его на пьедестал. Ему требуется обожание, вся жизнь семьи должна быть подчинена его потребностям, все должны угадывать его желания. А я, увы, была увлечена работой, передо мной тоже открывались определенные перспективы, которыми я хотела воспользоваться, и мне совершенно не хотелось выступать в роли рабыни. В глубине души он, наверное, отдавал себе отчет, что требует слишком многого, если, конечно, вообще считал нужным об этом задумываться. Мне кажется, он себя чувствовал по-дурацки, потому что я вела себя вполне достойно. В конце концов, трудно осуждать человека за трудолюбие и увлеченность своим делом. А вот когда стало ясно, что я скатываюсь в помойную яму, он наконец-то почувствовал себя праведником, и у него просто камень с души свалился. И тогда он стал предельно вежлив со мной. Ну вы сами подумайте: ведь если бы я была ему дорога, он бы в жизни не поверил в эти дурацкие сплетни! Поэтому ясно, что мы и без них развелись бы, но с ссорами и взаимными претензиями, а так нам удалось их избежать. Вот вам наша история.
      И Борковская в упор посмотрела на Бежана.
      Тот был уверен, что в ее словах есть второе дно, но никак не мог до него добраться. Он чувствовал себя полным дураком, и ему оставалось только отхлебнуть коньяку.
      - К сожалению, я вынужден говорить в открытую, - сразу предупредил он, не скрывая смущения. - Вы сами понимаете... А дети?
      - О чем вы?
      - У вас двое детей. Суд оставил их с отцом.
      Это тоже случилось по вашему желанию?
      Борковская была само спокойствие.
      - Если учесть постоянную клевету, которую я легкомысленно не принимала во внимание, трудно удивляться такому решению. Я вижусь со своими детьми, они чувствуют себя вполне хорошо. Как видите, я не бьюсь головой об стенку.
      Может быть, я плохая мать?
      - А ваш муж снова женился?
      - Насколько мне известно, да. Его вторую жену я не знаю.
      - Совсем не знаете?
      - Почти. Опять же, одни только сплетни.
      А что могут сплетни сделать с человеком, можно судить на моем примере. По-моему, до свадьбы она работала в его фирме, возможно, она его почитала, как божество, отсюда и растущие требования моего мужа... Простите, я в это не вникала.
      - После свадьбы она бросила работу?
      - От детей я знаю, что бросила, ведет домашнее хозяйство. Из чего я сделала выводы, что мой бывший муж получил, наконец, желаемое.
      Кроме всего прочего, полагаю, что вы можете гораздо больше узнать непосредственно у него.
      Хотя сомневаюсь, что вам это пригодится...
      Бежан готов был положить голову на плаху, что эта железная женщина, не выдержав напряжения, только что едва не проговорилась, но тут же постаралась исправить положение. Интересно, как на самом деле обстоят дела с этим ее мужем?
      Ясное дело, пора побеседовать с ним, а еще лучше - с его новой женой!
      - Не буду отнимать у вас время, - подытожил он со вздохом. Естественно, вы сами прекрасно понимаете, что волей-неволей, но мы вынуждены вас подозревать. У вас есть мотив.
      Нет, я-то знаю, что вы находились в Колобжеге, но с вашим знанием криминального мира у вас гораздо больше возможностей нанять убийцу, чем у обычного гражданина. Будь вы на моем месте, думали бы точно так же.
      - Верно! - живо согласилась Борковская. - Но в то же время, как профессионал, я действовала бы иначе. Искренне вам признаюсь, что если бы я действительно решила укокошить ту бабу, то устроила бы ей несчастный случай. Я ведь не совсем потеряла голову! И гарантирую вам, что поводов для подозрений попросту не оставила бы.
      Этот аргумент убедил Бежана до такой степени, что он почти совершенно поверил в невиновность Борковской. Действительно, настолько по-дурацки она не повела бы себя, а симуляция непроходимой глупости была совсем уж макиавеллевской. Гораздо надежнее был бы несчастный случай.
      Кроме того, нанимая убийцу, следовало позаботиться о том, чтобы убийство выглядело как ограбление. Никаких выстрелов: нож, молоток или палка, выхватить сумочку, и неважно, сколько в ней денег. А сумочка была при жертве, словно намекая, что ограбление тут ни при чем.
      На том Бежан попрощался с Борковской и поспешил на рандеву с Гурским в бар, где-то посередине между их жилищами.
      ***
      Гурский сильно опоздал, но примчался с огнем в очах.
      - Чтоб мне сдохнуть, ну и катавасия! - начал он, не успев сесть. - Этот Капильский такое рассказывает - пальчики оближешь! Я своим ушам не верю: одно слово скажет - пять в уме.
      Вторая жена у него с языка рвется, а он ее изо всех сил назад запихивает, через слово у него склероз с потерей памяти...
      - Да передохни ты, - перебил Бежан. - Поставь где-нибудь точку и перестань ерзать на стуле. И говори по порядку, с самого начала.
      - Никаких тайн мадридского двора поначалу никто не устраивал, - начал Роберт сначала, уже куда спокойнее. - Млыняк сразу признался, что у него есть такой старинный приятель, нашел его адрес и телефон. Я позвонил. Капильский был дома, очень удивился, но сказал, что я могу к нему зайти хоть сейчас. Я и зашел. Точнее, домчал. За десять минут.
      - И как тебя дорожная полиция не повязала...
      - Не решились, наверное. К тому же я никого не задавил. На кассете у меня вся беседа записана, а сейчас перескажу главное, потому что общего трепа было по горлышко. Капильский изворачивался что твой уж на сковородке.
      - Короче, короче!
      - Так вот, он работает... Можно я закажу себе жареной колбаски? Работает он в той же самой фирме, шведское что-то там, что и Борковский, наш разведенный муж. Этого Капильский не скрывал. Барбару Борковскую он вообще не знает, то есть сейчас не знает, потому что когда-то он ее очень даже хорошо знал, в юности. С тех пор они ни разу не виделись, и он понятия не имел, что его шеф женат на его давней школьной подружке. Теперь-то он это знает, Агата Млыняк сказала. Капильский подтвердил, что с Агатой они случайно встретились на улице и отправились поболтать под пивко. До этого момента у него все выходило в рассказе гладко, а потом начались сплошные кочки да ухабы.
      Официант принес колбасу и пиво, и Гурский ненадолго прервался. Бежан терпеливо ждал.
      - Я не очень-то представлял, как его спрашивать и о чем, - снова заговорил Роберт, - но решил начать с шефа. Капильский шефа очень хвалил, дескать, мужик что надо. Тут я заикнулся о романе шефа, и Капильский вдруг как воды в рот набрал, ничего не знает, никаких сплетен не слушает, бабское это дело, не для него. Да, действительно, год назад у них сменилась секретарша, потому что на предыдущей шеф женился.