Отблеск грядущего

      - Московский район, на посадку!-сказал в рупор человек, стоящий невдалеке от Сандры.- Товарищи воспитатели, прошу следовать за мной...
      Через считанные минуты маленькие зеленые вагончики были окружены плотной толпой родителей, а в открытые окна к ним перегибались дети, крича, смеясь, размахивая руками:
      - Мамочка, папа, я здесь!
      - Я села у окна!
      - Тут не жарко!
      А снизу на них растерянно смотрели матери, то ли радуясь за детей, то ли горюя - не поймешь.
      - Береги себя!-как заклинание твердила каждая.
      - Не беспокойся, мамочка!- кричали сверху.
      Сандра отчетливо представила, как на каком-нибудь перегоне под Лугой на эти вагончики налетят двухмоторные "мессершмитты" и безнаказанно, словно забавляясь, расстреляют их из пулеметов. Звон стекла, брызги белой щепы. Пули пронзят дощатые стенки вагонов, как бумагу. Отчаянные крики: "Мама, мамочка!" А самолеты, сделав разворот, забросают эшелон бомбами...
      Сандра, наверное, изменилась в лице, потому что Анна Петровна испуганно спросила:
      - Что с тобой?
      - Голова закружилась. От жары.
      - Сандра Николаевна, я вам подарок оставил, на вашем столе!- по пояс свесившись из окна, закричал Сережа.
      - Какой подарок?
      - Роман "Прыжок в ничто"! Беляева. У вас же завтра день рождения!
      "Прыжок в ничто"!.. И Сережу, и Катечку, и всех ребятишек она отпускает прямиком под бомбы и гусеницы танков! Надо что-то предпринять пусть хоть один шанс из тысячи!
      - Анна Петровна, извините, отойду в тень,-сказала Сандра и, миновав кольцо провожающих, поспешила к первым вагонам. Начальник эшелона где-то там. Надо скорее его отыскать. Что скажет - не знала. Но понимала: только он может задержать отправку состава.
      Она бежала, спрашивая:
      - Где штабной вагон?
      - Дальше, дальше,- говорили ей.
      Поздно, не успеть. Сандра остановилась. Взгляд упал на большой ящик. Он лежал позади толпы, стоящей около вагона. Вскочила на него и звонко закричала:
      - Товарищи!
      На возглас обернулись. Несколько человек подошли к ней. Тогда она закричала так громко, как только могла:
      - Товарищи, задержите отправление!
      - Почему? Кто такая?-послышались недоуменные вопросы.
      Около нее закипел людской водоворот. Сверху она видела, как через толпу к ней протискиваются два милиционера в белых гимнастерках.
      - К Луге и Красногвардейску детей везти нельзя!- кричала она, уже понимая, что ей не поверят. Но остановиться не могла. Она должна предупредить, обязана.
      - Четвертого июля немцы ворвутся в Ригу, пятого-в Остров, девятого-в Псков!-торопливо кричала Сандра.-Десятого июля немецкие танки прорвут фронт одиннадцатой армии и устремятся к Луге! Нельзя туда везти детей! Немедленно задержите эшелон!
      Сначала ее слушали с изумлением. Потом возник грозный ропот. Последние ее слова почти заглушили яростные крики негодования:
      - Замолчи, мерзавка!
      - Не морочь нам головы!
      - Испугать захотела? Не выйдет!
      Шум прорвал гневный бас:
      - Братцы, это провокатор! Что вы слушаете?!
      Толпа качнулась. Еще миг - и она бросится на Сандру. Выхода у нее не было - она нажала кнопку микропространственного переброса. На глазах разъяренной толпы "мерзавка", только что кричавшая с ящика, вдруг бесследно исчезла. В то же самое мгновение на другом конце города, на Кировском проспекте, на скамейке у памятника "Стерегущему" неизвестно откуда появилась девушка, до смерти перепугав сидящую там старушку. И какое безобразие-девушка на скамейке не сидела чинно, как все нормальные люди, а стояла!.
      Будто так и надо.
      - Свят, свят, свят! Сгинь, нечистая сила!-закрестилась старушка.
      Спрыгнув со скамейки, девушка быстро пошла в сторону Невы, к трамвайной остановке.
      Домой Сандра приехала после Анны Петровны. Та сразу спросила:
      - Видела, как шпионку поймали?
      - Какую? Нет, не видела.
      - Женщины схватили. У шестого вагона. Нахальная такая и, говорят, молодая. Орала, что мы, дескать, ргбят под немецкие танки везем. Мол, немецкие войска скоро до Луги дойдут. Думала испугать.
      - А что со шпионкой сделали?
      - Сдали куда следует. Чуть не растерзали. И не жалко. И так на душе кошки скребут, как там ребятишки без нас будут, а она решила на этом спекулировать.
      Сандра была совершенно подавлена случившимся.
      Несмотря на все усилия, Сережа вышел из-под ее опеки. А когда вспоминала сцену на перроне, становилось совсем плохо. Как могла она забыть, что исторические события изменить нельзя? Какая оплошность: вздумала отменить распоряжение общегородского масштаба - эвакуацию детей! Как страшно обладать знаниями будущего. И как, оказывается, бесполезно!
      - Да, забыла сказать,- услышала Сандра голос Анны Петровны,- пропала твоя сессия!
      - Почему?
      - Повестки нам принесли. С завтрашнего дня - на оборонные работы. Вместе пойдем.
      - На какие работы?
      - Щели рыть, окопы. Или подвалы под бомбоубежища приспосабливать. Завтра скажут.
      "Пока Сережи нет в,городе, вполне могу располагать собой,- подумала Сандра.- Вот и утешение в беде: своими руками помогу ленинградцам".
      Глинистая плотная земля не поддавалась. Отбросив лопату, Сандра взялась за кирку. До чего же она тяжелая, будто свинцом налитая, а долбить надо. Болит пояcница. Пот щиплет глаза. Острая боль в ладонях - сорванные мозоли трутся о грубый брезент рукавиц. Но остановиться нельзя; вокруг все копают. Надо превозмочь слабость. Надо вскидывать и вскидывать нелепоe примитивное землеройное орудие труда.
      Ранним утром подполковник-сапер, ставя задачу, просил:
      - Товарищи, бабоньки дорогие, постарайтесь! Противотанковый ров нужен как можно скорее! Тут равнина, танкоопасное направление. Прорвутся сюда немецкие танки - и прямым ходом к Ленинграду. От вас зависит задержать их на этом рубеже!
      И все старались. Шел десятый час без отдыха. Ко роткий перерыв, чтобы поесть,- и опять за лопаты...
      С трудом повернувшись, Сандра оглянулась. Вдоль рыжего, свежевыкопанного широкого рва до синеющего на горизонте леса работают тысячи людей. Преобладают женщины. Тяжело им без сноровки. Да и одеты многие не для землеройных работ. Иные - в изящных ботиках, туфельках. А стоять надо иногда и в воде, в холодной глинистой жиже... Но лопаты упорно вгрызаются в неподатливую землю!
      Вдруг с юго-запада показались два двухмоторных самолета. Минута- и они, низко летящие, стали хорошо различимы: как бы обрубленное крыло, длинная застекленная кабина, тонкий фюзеляж и необычное двойное хвостовое оперение.
      Сандре стало страшно: через считанные минуты по ничего не подозревающим женщинам ударят скорострельные пулеметы. В двухмоторных самолетах она узнала "мессершмитты". Каждый из них вооружен пятью пулеметами и двумя пушками! Сандра мгновенно оценила обстановку. Она замахала над головой лопатой и что было силы закричала:
      - Ложитесь! Будет обстрел! Немецкие истребители!
      Женщины обернулись, засмеялись:
      - Немцы? Ну и пусть себе летают. Что они, с бабами воевать будут?
      Никто и не подумал лечь. Истребители, сделав крутой разворот, снизились до бреющего полета и понеслись над рвом.
      "Рррр-ра!"-с оглушительным треском разорвалось небо. Это стеганули пулеметы.
      Сандра кинулась на землю. Будто хлестнули длинным бичом, рядом колюче брызнула сухая глина - ее прошила пулеметная очередь. Черная, грохочущая тень, ударив жарким, вонючим воздухом, на миг закрыла светлое небо-промчался первый "мессершмитт".
      Сандра приподняла голову. Анна Петровна, окаменев от ужаса, стояла опершись на лопату. Второй истребитель стремительно приближался.
      Сандра вскочила. Бросилась к Анне Петровне. "Мессершмитт" оказался быстрее. Огненные трассы полоснули по склонам рва. Анна Петровна упала.
      Когда Сандра склонилась над ней, успела только шепнуть:
      - Не оставляй детей...
      Истребители умчались. Убитых - а их вместе с Анной Петровной оказалось восемь человек - отнесли в сторону от рва, положили на брезент.
      - Не будем терять времени! За нами Ленинград, товарищи,- услышала Сандра чей-то голос.
      Сандра открыла глаза... Полумрак, жестко, тесно.
      "Где я? Почему с моим пробуждением не начинают голубеть стены спальни? Почему не слышно у изголовья плеска фонтанчиков и воздух не напоен ароматом цветущих яблонь? Почему постель не обеспечивает телу невесомость и приходится лежать на боку, а не парить?
      Почему... Да я же в чужой эпохе, в Ленинграде сорок первого года двадцатого века,- сообразила наконец Сандра.- И сегодня, 8 сентября, на заводе мне дали отгул за неделю непрерывной работы".
      Сандра помнила, что сегодня вечером Сережа, вероятно, подвергнется самой серьезной опасности за все время пребывания в Ленинграде. Вечером она обязательно должна быть с мальчиком.
      Ну что же, можно подвести первые итоги десантирования. Пока они неутешительны. Правда, Сережа с Катей невредимыми вернулись из пионерского лагеря и дачи, но это не ее заслуга-всего только везение, благоприятный слепой случай... После гибели Анны Петровны становилось все сложнее и сложнее обеспечивать безопасность Сережи, особенно после 4 сентября начала артиллерийских обстрелов Ленинграда.
      К сильнейшей тревоге Сандры, мальчику все чаще приходилось бывать на улицах. Таня работала медсестрой в госпитале на Обводном, и вся тяжесть хозяйственных забот по дому и уходу за Катей легла на мальчика. Ведь Сандра тоже работала на заводе. С вечера она подробно выспрашивала Сережу, куда он завтра намерен пойти. Затем Сандра тщательно изучала намеченные маршруты его передвижения по городу и следила, не будут ли они пересекаться с зоной поражения снарядами по месту и времени.
      До сих пор Сандре удавалось осуществлять "режим безопасности" для Сережи. Однако позавчера обстановка в городе резко ухудшилась: 6 сентября, в 23 часа 27 минут, произошла первая бомбежка Ленинграда.
      В сентябре город подвергнется яростным артиллерийским обстрелам и бомбардировкам с воздуха. Как в таких условиях ежедневно оберегать жизнь Сережи?
      Разумнее всего было бы незамедлительно вывезти его и Катечку из Ленинграда. Но об этом Таня и слышать не хотела. "Мама перед отъездом на окопы взяла с меня слово из Ленинграда не уезжать. Я поклялась ей в этом!" И Таня оставалась верна клятве, какие бы доводы Сандра ни приводила. "Пока я в Ленинграде, Сережа с Катечкой будут со мной",-твердила Таня..
      Так и не удалось Сандре переубедить ее. Танино упрямство Сандра не могла предвидеть при планирований своих действий, но именно оно оказалось поистине непреодолимой преградой...
      Сандра взяла маленькую брошь-темно-зеленый дубовый листок над коричневым желудем. С виду - обыкновенное украшение для платья, заколка. И камешки-то не самоцветы, а так, дешевая подделка под них. Но Сандра берегла ее как зеницу ока.
      Однажды Таня спросила:
      - Почему вы с ней никогда не расстаетесь?
      - Разве не понятно? Видишь - дубовый листок, а моя фамилия-Дубровина. Это же мой талисман. Оберегает меня от всех бед и несчастий!- отшутилась Сандра.
      Впрочем, так оно и было. Ведь в маленькой броши скрыты сотни сложнейших приборов и аппаратов, выполненных почти на молекулярном уровне! Тут и анализаторы окружающей среды, датчики самочувствия десантника, БП-"банк памяти" обстановки на любой день и час, управление защитным полем п микроперебросом во времени и пространстве в пределах данной эпохи. Ну а желудь - это вообще чудо техники двадцать второго века. В нем заключен аккумулятор энергии, необходимый Сандре для возвращения в свой век.
      Брошь служит и "маяком" для отыскания Сандры десанткикамп-спасателямн, если она пропустит контрольный срок возвращения.
      Нажав на зубчик дубового листа, Сандра медленно и четко произнесла:
      - БП, двадцатый век, сорок первый год, сентябрь. Прошу хронику-ориентировку на восьмое сентября.
      После небольшой паузы зазвучал голос электронного информатора:
      - Сегодня, восьмого сентября, немецко-фашистскими войсками будет взят Шлиссельбург. Вокруг Ленинграда замкнется кольцо блокады. Сегодня же вечером фашистская авиация совершит на город первый массированный налет. Цель воздушного нападения-забросать Ленинград зажигательными бомбами, сжечь его. Вниманию десантника! Первая волна бомбардировщиков появится над городом в 18 часов 55 минут, вторая-в 22 часа 35 минут. Предупреждаем: наиболее сильные удары авиация противника нанесет по Московскому району, Смольному и Финляндскому вокзалу. Находиться в указанное время в этих зонах повышенной опасности не рекомендуем. Особенно - в Московском районе...
      "Перемудрили с рекомендацией инструкторы из моего далека,- вздохнула Сандра.- Я как раз и нахожусь в Московском районе, так что же мне спасаться на Петроградскую сторону? Но тут не до шуток. Таня будет дежурить в своем госпитале. А как быть с Сережей и Катечкой, со всеми жителями нашего дома?"
      - Стоп!- резко сказала Сандра.- Прошу уточнить.
      При налетах восьмого сентября отмечено ли попадание бомб в дом...- И она назвала адрес.
      - Фугасных-нет, зажигательных-девять. Данных о состоянии дома не имеется!- прозвучал ответ.
      Сандра помрачнела. Скверно, что информация неполная. Неизвестно, будет ли сожжен их дом. Но то, что он не будет разрушен фугасками,- благо. Сережа с ребятишками отсидится в бомбоубежище, ну а зажигательными она сама с другими жильцами займется.
      - БП, продолжить ориентировку на восьмое сентября!-распорядилась Сандра.
      И опять зазвучал тихий голос:
      - Будут уничтожены запасы продовольствия. Первая волна бомбардировщиков зажигательными бомбами подожжет Бадаевские склады. В них сгорят три тысячи тонн муки и две с половиной тысячи тонн сахара. Пожар будет длиться пять часов.
      "Нет, не мука и сахар будут гореть,- думала Сандра,-сгорать будут десятки тысяч жизней ленинградцев!"
      Надвигалась страшная беда, которую она не в силах была предотвратить.
      Постучав, вошел Сережа. Придав лицу беспечное выражение, Сандра спросила:
      - Докладывай, как жили без меня.
      Он рассказал, что по карточкам сумел получить и сахар, и жиры, даже картошки достал! Что занятий в школе нет, но учебники он купил. И наконец, с гордостью заявил, что уже неделю работает на крыше.
      - Кем работаешь?- поразилась Сандра.
      - Неправильно выразился,- смутился Сережа.Надо было сказать - дежурю на крыше. Точнее - мы все дежурим. Но вообще-то разве не работа - по три часа на холоде и ветре стоять?
      - Кто это "мы"?
      - Группа самозащиты МПВО. В каждом доме теперь. В нашем - все мальчишки с нашего двора. Толик из второго класса, Генка из третьего...
      И Сандре не оставалось ничего другого, как попросить Сережу взять ее с собой на дежурство.
      До первого налета, о котором не подозревали Сережа и его друзья, оставался всего час. Надев лыжные брюки и куртку-стеганку, не забыв приколоть к ней брошь-"талисман", Сандра вышла в прихожую.
      Оглядев ее экипировку, Сережа одобрительно сказал:
      - Годится.
      Но ее тонкой вязаной шапочкой остался недоволен.
      - Надо более надежную, хотя бы такую,- дотронулся он до своей шапки-ушанки.- Защита от зенитных осколков. Сегодня все наши ребята сменят кепки на ушанки.
      "Молодцы мальчишки!" - подумала Сандра.
      -- Но у меня нет ничего более подходящего.
      - А я вам отцовскую принесу. Мама сберегла.
      Сережа сбегал в кладовку и вручил Сандре потертую черную кожаную шапку.
      - Так-то будет лучше,- сказал Сережа, когда Сандра ее надела.
      "Не я его, а он меня опекает",- подумала Сандра.
      Наказав соседке по лестничной площадке в случае тревоги взять Катеньку в бомбоубежище, Сандра вслед за Сережей поднялась на чердак.
      Там уже собрались шесть пожилых женщин. Некоторые держали щипцы с длинными рукоятками. Мужчин пенсионного возраста - трое. И с ними Игнатий Александрович, о котором ей говорил Сережа,- симпатичный старичок с бородкой клинышком, в меховой ушанке.
      - Моя помощница. У нас в квартире живет,- с гордостью доложил ему Сережа.
      - Очень приятно. Нашего полку прибыло,- церемонно поклонился старичок.- А действовать-то представляете как? Ящиков с песком на крыше нет, они только на чердаке. Так вы бомбу, если она там у вас окажется, просто скидывайте лопатой во двор. Зажигательную, разумеется. Главное - не медлите, не давайте ей разгореться.
      - Мне уже Сережа дал полную инструкцию.
      - Тогда я за вас спокоен,-сказал Игнатий Александрович и рассмеялся.А если серьезно - сегодня, сударыня, вам предстоит боевое крещение. Налет будет непременно.
      - Почему?
      - Полюбуйтесь, какое небо! Не упустят, негодяи, такой возможности. Не вечером, так ночью: на нашу беду еще и полнолуние.
      Они вылезли на крышу.
      В лицо пахнуло свежим ветром. Перед Сандрой широко распахнулась высота, по которой она так соскучилась. Крылья бы ей с антигравиком - если бы тут знали, как она любила летать в своем родном веке!
      На зеленоватом чистом небе - редкие белоснежные облачка, розовеющие от вечерней зари. Направо, на горизонте, четко различимы шпили Адмиралтейства и Петропавловской крепости. Простор... Взвиться бы, как она умела, стрелой в небо!
      "Но разве не фантастика для моих современников из двадцать второго века то, что я вижу сейчас? На крыше-мальчишки, девчонки. Они весело перекликаются с теми, кто стоит на крышах соседних домов. А ведь им, вооруженным лишь лопатами и щипцами, сейчас предстоит вступить в противоборство с бомбардировщиками".
      18.49!.. "А вдруг-не прилетят?"-мелькнула несуразная мысль.
      18.50! Пронзительно завыли паровозы, заводы: "Воздушная тревога!" Увы, ход истории неотвратим.
      Все замерли, напряженно всматриваясь в небо.
      - Вот они!
      В стороне, где трубы Кировского завода, светлое небо покрылось черными крапинками. Они быстро вытягиваются в черточки. И вот уже видны двухмоторные самолеты. Их много, очень много! Они наплывают, держа равнение, как на параде. Черные косяки их движутся сравнительно низко. "Хейнкели-111"? Не похоже. У "хейнкелей"-острый застекленный нос и остроконечные моторы. А эти - ширококрылые, тупоносые, с тупоносыми моторами... Сомнения нет: "Юнкерсы-88", бомбовая нагрузка каждого-две тонны... Сандра оглянулась. Побледнев, мальчишки стояли неподвижно, крепко сжимая лопаты - единственное свое оружие. Они могли бы еще сбежать вниз, в бомбоубежище. Но ни один не пошевелился.
      Низкий утробный гул авиационных моторов нарастал, усиливался, давил. "Уо-уо-уо",- тяжело, с надрывом выли они.
      - Ребята, держись!- с отчаянной лихостью крикнул какой-то мальчишка. И сразу от оглушительного грохота заложило уши: из-за близких корпусов заводов частыми залпами начали бить зенитки.
      Около самолетов гроздьями вспухли дымные клубки разрывов зенитных снарядов. Кто-то дернул Сандру за куртку. Сережа. Кричит, указывая на разрывы. В грохоте стрельбы и завывании моторов слов не разобрать, Тогда он потянул ее за собой к трубе. Едва прижались к ней, крышу будто обдало шквальным ливнем - снарядные осколки!
      Сандра опомнилась. Стыдно! Она должна была предусмотреть то, о чем догадался мальчик. Чему ее только учили!
      Опять защелкало. Сквозь грохот зениток прорвался противный нарастающий свист: "фьююю!" Что-то тяжелое ударило у самой трубы, проскрежетало по железу, и на самом краю крыши, шипя, вскинулся фонтан нестерпимо яркого пламени!
      - Наша!-воскликнул Сережа и, опередив Сандру, с лопатой наперевес бросился к зацепившейся за водосточный желоб "зажигалке". Ловко поддел - и она, густо рассыпая искры, полетела во двор.
      Сандра даже испугаться за Сережу не успела - по крыше ударило снова и снова. Слева вспыхнуло, справа, еще и еще! Грохoт пальбы, барабанная дробь осколков!
      Когда Сандра, сбросив с крыши очередную "зажигалку", смогла посмотреть вниз, она удивилась: там горели десятки зажигательных бомб.
      Дымное облако затянуло крышу. Стало трудно дышать, защипало глаза. Упади еще "зажигалки" - не увидишь.
      К счастью, волна бомбардировщиков прошла. И осколки больше не падали. Ветер разорвал пелену дыма, окутавшего дом. Кругом, куда ни посмотри, пожары.
      - Завод Карпова горит!- закричал Сережа.
      Со стороны Лиговки в небо рвались огромные клубы черно-желтого дыма, подсвеченные снизу багровым пламенем. Казалось, там разверзлась земля и образовался огнедышащий вулкан, взметая ввысь все новые и новые струи огня.
      - Нет, то не завод,- тихо сказала Сандра.- Горят Бадаевские склады.
      Ребячье воинство - усталое, в прожженных куртках - стояло опершись на лопаты и молча, насупившись смотрело на зрелище бушевавших вокруг пожаров.
      Мальчишки и девчонки были как солдаты, вышедшие из боя. Отдавали ли они себе отчет, что совершили нечто героическое? Нет. Им надо было отстоять от огня дом.
      Они это сделали. Только и всего.
      Бесстрастный голос электронного информатора сообщил, что 19 сентября фашистская авиация намеренно атакует больницы и госпитали Ленинграда. В 16.25 на госпиталь, что на Советском проспекте (сюда с Обводного перевели и медсестру Таню), будут сброшены три фугасные бомбы весом от двухсот пятидесяти до пятисот килограммов. Через три минуты в обрушенные этажи упадут еще десятки зажигательных бомб и госпиталь превратится в огромный костер!
      У Сандры сжалось сердце. Покорно ждать неотвратимого? Уступить без боя? Дать погибнуть раненым и Танечке? Ну нет, не бывать этому!
      Сандра взглянула на брошь: "Я ведь располагаю энергией для возврата в свой век и для питания "маяка"... Но если истрачу ее - не вернуться в свой двадцать второй, а без отключенного "маяка" десантникиспасатели не отыщут меня, не вызволят отсюда. Никогда больше не увижу своих современников, родных, Андрюшу... Никогда! Однако выбора нет: раненые, Таня..."
      В подъезд здания, расположенного невдалеке от госпиталя, она вбежала вместе с толпой с улицы, как только объявили воздушную тревогу. Но повернула не вниз, в бомбоубежище, а на чердак.
      Укромный, затененный уголок Сандра нашла у чердачного окна. Отсюда госпиталь был виден как на ладони. Приготовилась: брошь - в левой руке, пальцы правой - на зубчиках управления.
      16.22. Воздух задрожал-наплывала первая волна бомбардировщиков.
      "К бою!" - приказала себе Сандра. Брошь не конструировалась как боевое оружие, поэтому пришлось ввести новую программу в блок преобразования энергии. В тот же момент выплеснулся не видимый глазу импульс энергии, развернулся в защитное поле, стабилизировался...
      Ведущий "Юнкерс-88" в головной группе уже лег на боевой курс-на госпиталь! Но сбросить бомбы не успел: какая-то могучая сила, как пушинку, отшвырнула его в сторону! Бомбардировщик едва не перевернулся.
      Такая же участь постигла еще нескольких, идущих за головным. Остальные отвернули с курса, растерянно заметались.
      Сандра ликовала: "Жаль, энергию экономить надоиспепелила бы паразитов!"
      "10, 9, 8",-отсчитывал звуковой хронометр броши.
      При счете "0" Сандра окажется безоружной.
      "Скорее, скорее, ну же!" - торопила она вторую волну бомбардировщиков. Они уже на подходе. Лишь бы успеть отбить их!
      "7, 6, 5",- как кровь из жил, утекала энергия.
      - Вот она, зараза, где притаилась!- раздалось за спиной.
      Сандра, продолжая держать вытянутой вперед руку, обернулась. В лицо ударил свет электрического фонарика.
      - Ребята, ракетчица здесь! Ну, гадина, не уйдешь!
      К Сандре с трех сторон бежали люди.
      "Схватят - ничего не докажешь",- мелькнула мысль. Нажав кнопку микропереброса, Сандра оказалась на улице вблизи госпиталя. Сверлящий, нарастающий свист бомб заставил ее распластаться на мостовой.
      "Опоздала! В момент переброски защитное поле снялось".
      Обвальный грохот заложил уши. Сандру подбросило, больно ударило о землю.
      Приподняв голову, она увидела невообразимое. Наружная стена госпиталя вспучилась, побежали зягзаги трещин. Потом стена госпиталя закачалась, как плохо закрепленная театральная декорация, и медленно, словно нехотя, обрушилась, выбросив бурое облако дыма, из которого пробивались языки пламени...
      Отовсюду пронзительные крики: "Сестрички, не оставьте! Горим!!"
      Не щадя жизни, спасатели кидались на зов. Но разве всех вызволишь из огненной ловушки? Сандра не считала, сколько раненых вынесла, когда рухнули пылающие перекрытия. Ее успели подхватить, оттащили.
      На какое-то время она потеряла сознание - непростительно для десантника...
      "По всей вероятности,- думала потом Сандра,- я пытаюсь преодолеть какой-то запретный порог вмешательства в микроструктуру событий. Не случайно же все мои попытки что-либо изменить заканчивались неудачей!"
      - Тетя Сандра, проснитесь!
      От Катиного шепота она очнулась, как от толчка.
      "Где я? В блокадном Ленинграде... Какое сегодня число? 29 января сорок второго года..."
      Первые ее мысли после пробуждения были о Сереже и Катеньке: как-то выдержат еще один день? Их эвакуация через Ладогу-завтра!
      Наконец-то она выполнит свое задание. Там, на Большой земле, ребятишки будут в безопасности, их согреют и накормят. Сережа будет спасен! А она... Какнибудь дотянет до 1 февраля. Контрольный срок ее пребывания в Ленинграде закончится 31 января, и, быть может, друзья из двадцать второго века спасут ее,ведь чуточку энергии в броши еще сохранилось для функционирования "маяка".
      Никогда она не предполагала, что так долго после трагического 19 сентября задержится в Ленинграде.
      Казалось бы, все благоприятствовало быстрой эвакуации детей. И действительно, дважды за эти почти четыре месяца были оформлены все документы и пропуска для эвакуации, и дважды по непредвиденным причинам эвакуация Сережи и Кати срывалась. Завтра предстояла третья. Скорее бы завтра!
      Угольно-черная темнота, ледяной воздух. В комнате - градусов двадцать мороза. Центральное отопление давно не действует, а на улице - под тридцать, не меньше.
      Сандра спала не раздеваясь - в ватнике, рейтузах и толстых носках, набросив на одеяло еще целый ворох одежды. И все-таки ноги что ледышки. Сейчас, когда она очнулась, ее била крупная дрожь. В пустом желудке ощутила резкую боль, казалось, кто-то грызет внутренности. Хоть кусай рукав куртки - пусть ватой, но наполнить бы желудок,
      - Тетя Сандра,- опять донесся шепот девочки.
      - Что, Катенька?
      - Пора идти за хлебушком.
      - Спи, рано еще.
      - Я знаю - не рано.
      Сандра взглянула на светящийся циферблат своих часов и удивилась: Катя права - ровно пять. В самый раз идти к булочной занимать очередь. Открывают в шесть, но к этому времени уже скапливается столько народу, что, если не придешь пораньше, простоишь очень долго.
      - А как ты догадалась, что уже пять?-спросила Сандра.
      - А я всю ночь не спала - все ждала и ждала. Не уснуть совсем животик болит... Тетя Сандра, миленькая, сходите скорей за хлебушком.
      - Сейчас, Катенька.
      Теперь надо сделать самое трудное-заставить себя подняться. Полежать бы еще с полчасика... Как не хочется выбираться на мороз...
      "Да что это я?- рассердилась на себя Сандра.- Нельзя распускаться!"
      Как ей казалось, рывком, а на самом деле - медленным движением откинула одеяло. Преодолевая головокружение, села, на ощупь сунула ноги в стоящие у кровати холодные как лед валенки и зажгла коптилку - фитилек в чернильнице-невыливайке. Этой же спичкой Сандра успела зажечь и бумагу, положенную с вечера в печурку среди переплетенных комплектов журнала "Всемирный следопыт".
      Ох как не хотел отдавать их Сережа! Но, что делать, если всю мебель, какую можно, уже сожгли? Настала очередь и сберегаемых Сережей журналов.
      Когда они разгорелись, Сандра открыла дверцу печки. В отблеске пламени заискрился иней на потолке и в углах комнаты, и стала видна Катя. Подняв воротник пальтишка, она села в кровати и начала раскачиваться.
      Таким движением малышка старалась унять терзающие ее муки голода. Она понимала, что просить есть бесполезно: никакой еды в доме нет, и потому ей следует делать одно - не плакать.
      Сандра представила, как, вглядываясь в ледяную черноту бесконечно долгой ночи, лежала с ней рядом эта маленькая девочка, мужественно превозмогая страдания,- и комок встал в горле.
      - Катюшенька,- по-матерински обняла она ее, - подожди еще немножко. Я скоро вернусь. Обязательно с хлебом. И мы поедим.
      Девочка подняла на нее кричащие от боли огромные глаза:
      - Я постараюсь. Только, тетя Сандра, не умирайте. Пожалуйста!
      - Глупышка, как же я умру, когда у меня ты и Сережа? Успокойся, вернусь, ничего со мной не случится.
      - Сандра Николаевна, разрешите, я за хлебом схожу?- предложил проснувшийся Сережа. В его голосе тревога: он же видел, как Сандра ослабла за последние дни.
      - Не разрешаю,-строго сказала Сандра.-Но изволь к моему приходу, когда в комнате потеплеет, встать и умыть лицо и себе, и Катюше. Вода в ведре еще осталась.
      - Я лучше полежу.
      - Никаких лежаний!
      - Но вода же замерзла.
      - Разобьешь. И чтобы ваши мордашки, когда вернусь, были чистыми.
      Жаль поднимать Сережу, но необходимо. Еще в Центре подготовки Сандру предупредили о не поддающемся научному объяснению загадочном факте. В самую тяжелую пору ленинградской блокады скорее всего умирали те, кто, экономя силы, старался больше лежать.
      А те, кто в точно таких же условиях проявлял активность, выживали. Хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Поэтому Сандра не давала поблажки ни себе, ни ребятишкам. Она вышла на занесенную снегом лестничную площадку. Его намело сквозь щели фанерных листов, которыми забито окно. Еще в начале зимы стекла во всем доме были высажены взрывной волной близко упавшей бомбы. Темень на лестнице непроглядная.
      Осторожными шажками Сандра начала спускаться.
      Ноги скользили по замерзшим нечистотам, выплеснутым на лестницу. Надо крепко держаться за перила, повисая на нн.х, чтобы не упасть.
      На площадке второго этажа Сандра наступила на какой-то бугор. Лишь пройдя по нему, догадалась: труп.