Глава 1

Долина безмолвия

За снежными вершинами, блестевшими под лучами восходящего солнца, небо переливалось оттенками голубого и темно-синего. Внизу простиралось темное глухое ущелье. Только монотонное жужжание мотора самолета «Бивер», пробиравшегося в Тибет сквозь лабиринт гор, нарушало вековую тишину.

Джек Драммонд зверски устал, а тут еще тупая боль в затылке справа. Сказывались бессонные ночи, обильные возлияния, да и возраст давал о себе знать. Годы уже не те, чтобы летать здесь, в самом худшем для полетов месте мира, на высоте шестнадцати тысяч футов, да к тому же в негерметизированной кабине.

Улыбнувшись, он повернулся к Чангу:

– Там, под вашим сиденьем, в черном термосе кофе. Я бы тоже не отказался.

Спутником Джека был китаец, но с явной примесью европейской крови. На его загорелом, пышущем здоровьем лице выделялись на удивление голубые глаза, ироническая улыбка говорила о хорошем чувстве юмора.

Китаец был одет в куртку из овчины и каракулевую шапку и все же дрожал от холода, когда открывал термос и наливал кофе в пластиковую чашку.

– А что, здесь всегда так холодно, как сейчас?

Драммонд кивнул:

– Ветер дует со стороны Монголии. Временами он бывает так силен, что просто срывает куски обшивки с фюзеляжа.

Чанг посмотрел вниз, на скалистое ущелье:

– А если вдруг откажет мотор?

Драммонд грубо рассмеялся:

– Шутить изволите.

Чанг вздохнул:

– Теперь-то я понимаю, за что вам последние полгода платили такие деньги.

– А могли бы платить и побольше, верно?

Китаец дружелюбно улыбнулся:

– Дорогой Джек, там, на Тайване, мы почти целиком зависим от доброй воли наших американских друзей. И если бы не их великодушие, мы не могли бы себе позволить даже такую малость, как эта тибетская затея.

Драммонд пожал плечами:

– Это меня не волнует. Еще пара таких рейсов – и конец. Я уже достаточно полетал здесь. Пора и честь знать.

Чанг нахмурился:

– Но, Джек, мы без вас пропадем.

– Незаменимых нет, – возразил Драммонд. – Пройдитесь по барам Калькутты. Там полно бывших летчиков Королевских военно-воздушных сил, которые лишились лицензии на полеты в гражданской авиации и болтаются без дела. Они полетят куда угодно, лишь бы платили.

Драммонд и Чанг пролетали над местами, такими же цветущими, как лунная поверхность. Покрытые снегом горные пики приблизились к ним с обеих сторон. Драммонд вел самолет с необычайным искусством. Один раз они провалились в воздушную яму, а потом пролетели таким узким каньоном, что казалось, концы крыльев вот-вот заденут за скалы.

И вот под ними открылась громадная долина. С высоты десяти тысяч футов она казалась черной с пурпурными и золотыми отблесками. Яркие серебристые облака неровной чередой двигались над ней. Примерно в шести или семи милях отсюда, на той стороне долины, был последний ледовый барьер между Бальпуром и Тибетом.

Внезапно жужжание мотора несколько утихло, и Чанг невольно выдохнул:

– Да, красота...

– И название красивое: Долина Безмолвия, – ответил Драммонд. – Целых два дня требовалось, чтобы пересечь ее пешком, во времена, когда здесь ходили караваны.

Казалось, самолет двинется по какому-то волшебному царству голубых теней. Они вклинились в золотой поток солнечных лучей, и перед ними возник последний на их пути горный барьер.

Драммонд потянул ручку управления на себя, самолет пошел вверх, жужжание мотора перешло в надсадный рев, и между пиками последней гряды открылся узкий проход.

– Перевал Сангонг! – прокричал Драммонд сквозь рев мотора.

Они вошли в ущелье, ограниченное темными скалами, и земля стала стремительно надвигаться на них. Драммонд дал полный газ и до отказа оттянул ручку управления на себя, так, что она уперлась ему в живот.

Чанг затаил дыхание, ожидая, что они вот-вот врежутся в землю, которая уже была не более чем в десяти футах от колес самолета. Но вот они перелетели через перевал, и под ними оказался огромный сверкающий ледник.

До самого горизонта простирались ледяные уступы, золотистые под утренним солнцем, и Драммонд улыбнулся:

– Ну как, вам понятно, почему я беру две тысячи долларов за рейс?

Чанг вытер пот со лба тыльной стороной руки в перчатке и попытался слабо улыбнуться.

– Я начинаю понимать. Сколько еще осталось?

– Десять или двенадцать миль, и все. Готовьтесь.

Китаец потянулся за спинку сиденья, вытащил автомат, передернул затвор и положил оружие на колени. Когда самолет пошел на снижение, показалась узкая речка, текущая по каменистому руслу и впадающая в мелкое озеро. В сотне ярдов слева за грядой скал виднелись руины монастыря, а у его подножия были разбросаны домики.

Драммонд указал на широкую песчаную площадку у дальнего конца озера.

– Вот там мы приземлимся, если получим сигнал.

– А если нет?

– Тогда прямо отсюда отправимся к черту.

Он сбавил высоту и сделал круг над озером. Чанг в возбуждении показал вниз:

– Там какие-то люди стоят на мелководье.

– Это женщины стирают, – ответил Драммонд и, отвернув в сторону от развалин монастыря, полетел над деревней.

– А что здесь произошло? – возбужденно спросил Чанг.

– Тут был штаб местных сил сопротивления, когда в 1950 году китайцы впервые вторглись в Тибет. Целых два дня продолжалась жестокая битва, но исход ее был предрешен. Красные втащили сюда пару полевых орудий и пробили дыры в стене.

– А что потом?

Драммонд пожал плечами:

– Захватили все ценное, а потом сожгли город дотла и казнили пару сотен монахов.

– Чтобы запугать остальных?

Драммонд кивнул и направил самолет вокруг озера, заложив красивый вираж.

– Но это им не помогло. В таких районах они контролируют только города.

Он провел самолет снова низко над деревней, и Чанг быстро схватил его за руку:

– Это что, сигнал?

Три сигнальных огня, расположенные в виде треугольника, вспыхнули ярким пламенем, белые клубы дыма поднялись в морозном воздухе, и Драммонд кивнул.

Он сбросил газ, развернул самолет против ветра, посадил его на плотный песок берега и начал выруливать к дальнему концу.

Женщины, в шубах, с подоткнутыми полами, стиравшие белье на мелководье, высыпали на берег и с интересом рассматривали самолет.

Чанг потянулся к ручке дверцы, но Драммонд отрицательно покачал головой:

– Не сразу. Сначала удостоверимся.

И в этот момент на гребне склона появился всадник и галопом направился за самолетом. Драммонд выключил мотор и улыбнулся во внезапно наступившей тишине.

– Это наш человек.

Как только он открыл дверцу и выпрыгнул на землю, человек на маленькой тибетской лошадке спешился и побежал к нему. Это был высокий мускулистый мужчина с очень смуглым лицом и монгольскими скулами. Он был в длинной куртке с широкими рукавами, поверх которой была надета овчинная шуба, высоких сапогах из грубой кожи и в овчинной шапке.

– Он не очень силен в английском, – сказал Драммонд Чангу, когда тибетец приблизился к ним. – Мы будем говорить по-китайски, и, ради Бога, относитесь к нему с должным уважением. Это местный вельможа, так что сами понимаете.

Тибетец заулыбался и протянул руку, тут на берег выехали еще с десяток всадников.

– Приятно снова видеть вас, мой друг. Вы привезли нам еще оружие?

Драммонд пожал ему руку и улыбнулся:

– Ваши люди должны разгрузить самолет как можно быстрее. Мне не хочется задерживаться здесь дольше, чем это необходимо.

Тибетец громко распорядился, и Драммонд вместе с Чангом отступили в сторону.

– Моро, это мистер Чанг, – представил его Драммонд. – Он представитель тайваньских властей здесь, в Бальпуре. Это они предоставляют вам оружие и боеприпасы, которые я вот уже полгода перевожу вам.

Моро тепло пожал руку Чангу.

– Да ниспошлет великий Будда мир на нашу землю, а пока тибетцы будут сражаться. Ваше оружие помогает нам выстоять против коммунистов, и теперь с ним мы снова готовы к борьбе. Вы выпьете со мной чаю до отлета?

Чанг повернулся к Драммонду:

– У нас есть время?

– Найдется. – Драммонд предложил тибетцу сигарету. – Есть тут красные в округе?

– Один патруль, – ответил Моро. – Пятнадцать солдат. Были здесь с неделю назад.

– А что случилось?

Тибетец усмехнулся:

– Увидите сами, когда попадете в деревню.

Они вышли за откос и направились к домам, тибетец шел, накинув на руку поводья лошади.

– Мистер Чанг должен сделать доклад своему правительству на Формозе о положении дел здесь, – сказал Драммонд. – Он хотел бы увидеть все своими глазами.

– Как сильны красные в этом районе? – спросил Чанг.

– Ближайшая реальная сила сосредоточена в городе Джума, в ста милях отсюда, – ответил Моро. – Половина полка пехоты. Не более четырехсот солдат. В крупных деревнях, таких, как Юрок, милях в тридцати отсюда к востоку через равнину, у них кавалерийский взвод. А между деревнями ни одного солдата.

– А каких-нибудь перемещений войск, не замечали? Или, может быть, они строят тут дороги?

– Здесь нет, а вот к востоку по направлению к Аксай-Чину и Ладаху, где в 1962 году были бои с индийцами, они построили много дорог. – Тибетец явно удивился: – А зачем им могли понадобиться дороги здесь?

– Они претендуют на Бальпур, – кратко ответил Чанг.

Моро рассмеялся, обнажив крепкие белые зубы:

– Они претендуют на весь мир, разве не так?

Они вышли к окраине маленькой деревни с одноэтажными глинобитными домами и плетнями по каждой стороне единственной улицы.

Разгоряченные ребятишки бежали впереди и позади них, выдерживая, однако, приличное расстояние от Моро, у которого на левом запястье висела ременная плетка, и он отгонял тех, кто подбегал слишком близко.

Они подошли к дому в центре деревни, который оказался больше других. Моро открыл тяжелую деревянную дверь и пригласил войти.

В доме царил полумрак, поскольку окон не было. Драммонд удивился, увидев глинобитные стены и овечьи шкуры на полу. В центре на каменном возвышении ярко горел кизяк яка, и пожилая тибетская женщина крошила плиточный чай в бурно кипящую воду. Потом она положила туда масла, бросила щепотку соли, и мужчины расположились на овечьих шкурах вокруг огня.

Они молча сидели, ожидая чая, как того требовал обычай. Женщина наполнила три металлические чашки и поднесла каждому из них. Моро отпил немного, кивнул в знак одобрения, и все начали пить.

Чай, как всегда, очень освежал, и Драммонд протянул свою чашку для следующей порции.

– А как вообще идут дела?

Моро пожал плечами.

– Конечно, мы их здесь не разобьем, мы и не надеемся на это, но спокойно жить им не дадим.

– А как насчет оружия? – спросил Чанг. – Вам нужно еще?

– Всегда нужно. Мы не можем бороться с ними мечами и мушкетами.

– Вы собирались рассказать нам о том патруле, – напомнил ему Драммонд.

Моро кивнул и поднялся на ноги.

– Я совсем забыл. Если вы кончили пить чай, я покажу вам этот патруль.

Они вышли на улицу, освещенную ярким утренним солнцем, и пошли вдоль осыпающихся стен домов, и снова за ними увязалась стайка мальчишек.

Подошли к большим воротам во внешней стене монастыря. Полуобгоревшие почерневшие створки были грубо сорваны с петель.

Пересекли внутренний двор, все еще сопровождаемые детьми, и поднялись по ступеням разрушенного здания, в котором когда-то был самый знаменитый храм науки во всем западном Тибете.

Дверей не было, они превратились в щепки под ударами снарядов. Яркий солнечный свет проникал внутрь через дыры в крыше.

– Здесь была библиотека, – сказал Драммонд Чангу. – Она насчитывала более пятнадцати тысяч книг и рукописей, в основном тысячелетней и более давности. Китайцы сожгли все вполне обдуманно.

А позади, в тени, на балках крыши, что-то висело, словно темные крылья, и Драммонд с удивлением услышал, как Чанг присвистнул.

Потревоженное пролетом птиц, что-то раскачивалось взад-вперед, частично попадая на солнечный свет, частично оставаясь в темноте.

Драммонд подошел поближе. Это был китайский солдат, висящий на веревке, привязанной к одной из обуглившихся балок. Язык вывалился наружу, лицо было черным и раздутым. На месте глаз зияли пустые глазницы, одно ухо было оторвано.

Когда глаза Драммонда привыкли к полумраку, он различил и других повешенных с навеки застывшим взглядом пустых глазниц.

– Нас не было, когда они появились, – просто сказал Моро. – А когда мы вернулись, эти дурни с таким увлечением насиловали женщин, что даже не выставили охрану.

Один из мальчишек выбежал вперед и с дурацким смехом схватил ближайший труп за ноги и принялся раскачивать его, а другие разбежались вокруг и, заливаясь смехом, последовали его примеру, весело бегая между раскачивающимися трупами.

У Драммонда пересохло во рту, он круто повернулся и выбрался наружу, на свет Божий.

– Нам пора возвращаться.

Мистер Чанг промолчал. Он как-то странно побледнел, когда они вернулись в деревню, в его глазах отразилась боль. Моро свистнул, подзывая лошадь, и они снова направились к озеру.

– А что вы привезли на этот раз? – спросил Моро у Драммонда.

– Автоматические винтовки, автоматы и десять тысяч обойм патронов.

Тибетец кивнул:

– Хорошо, но в следующий раз нам надо прислать немного взрывчатки.

Драммонд вопросительно взглянул на Чанга:

– Вы сможете сделать это?

Китаец кивнул:

– Думаю, что сможем. Что, если недели через две, не рано?

– Только меня увольте, – ответил Драммонд. – Еще пару рейсов, и все. По мне, чем скорее я покончу со всем этим, тем лучше.

– Значит, через две недели, – заключил Моро, и они перешли через эскарп[1]и спустились к озеру.

Его люди уже разгрузили самолет, и несколько вьючных лошадей двигались к деревне. Драммонд дал им по последней сигарете, влез на сиденье и пристегнулся ремнями. Когда мотор заработал, мистер Чанг повернулся назад и сказал, подняв руку:

– Мы едины в этой борьбе!

Потом он поднялся в самолет. Когда он закрыл за собой дверцу и пристегнулся, самолет развернулся против ветра и начал выруливать на старт, а песок, поднимаемый потоком воздуха от винта, засыпал стекла кабины. Мгновение спустя самолет взмыл в воздух над крутым обрывом озера.

Драммонд сделал круг, и Моро, уже в седле, помахал рукой, повернул коня и галопом направился к деревне.

Драммонд проверил показания приборов и начал набирать высоту.

– Ну, что вы думаете об этом?

– Этого не выразишь словами.

– А вы попробуйте.

Чанг закурил и тяжело вздохнул.

– Для вас все это ничего не значит, Джек. Опасно, неприятно, все так, но ваша цель – деньги и ничего кроме.

– А для вас это – священная борьба, – парировал Драммонд. – Я все понимаю, но воевать за идею – не моя стихия. Я насмотрелся на все это в Корее. Хватит по гроб жизни.

– Да ладно, – устало отозвался Чанг. – А как насчет взрывчатки, которую Моро хочет получить следующим рейсом? Если я доставлю ее по железной дороге в Джуму, вы сможете взять ее оттуда?

– Завтра я лечу с майором Хамидом, – ответил Драммонд. – Он получил недельный отпуск и полагает, моя компания доставит ему удовольствие. А вы не хотите присоединиться к нам?

Чанг отрицательно покачал головой:

– Я бы рад, но приходится столько возиться с разными бумагами, и, кроме того, я приглашен к старому хану на обед в субботу вечером.

– Ну, вам виднее, – ответил Драммонд.

Вот еще две тысячи. Значит, считая это, в кредитном банке Женевы у него уже двадцать три тысячи. Еще два рейса плюс деньги, которые должен ему Фергюсон, это будет уже тридцать тысяч. И все. Он откинулся на спинку сиденья, напевая про себя, и сконцентрировал внимание на приборах, направляя самолет через ледник к перевалу.

Моро, насвистывая, ехал верхом рядом с вьючными лошадьми и подгонял их, нахлестывая своей тяжелой плеткой по костлявым бокам. У деревни он обогнал лошадей и въехал в нее первым, стуча по камням, и, подъехав к своему дому, слез с седла.

Дети разошлись по домам, и улица совсем обезлюдела. Он стоял и прислушивался к удаляющемуся звуку мотора самолета, с наслаждением затягиваясь английской сигаретой, которой угостил его Драммонд.

И тут начали открываться двери домов, и один за другим стали появляться солдаты в остроконечных шапках и желто-зеленых стеганых куртках. Моро повернулся, дверь его дома открылась, вышел молодой офицер. На нем была прекрасно сшитая куртка, для верховой езды с меховым воротником, на форменном кепи ярко выделялась красная звезда Китайской Народной Республики.

– Я все правильно сделал? – спросил Моро.

Молодой офицер вынул английскую сигарету изо рта тибетца и глубоко затянулся. Его лицо озарилось улыбкой блаженства.

– Отлично. В самом деле, просто отлично.

Моро кивнул и, пока они стояли вдвоем и прислушивались к замирающим вдали звукам мотора самолета, не переставал победоносно улыбаться.

Глава 2

Дом наслаждений

Драммонд вышел из парной, бросил полотенце на покрытый плиткой пол и нырнул в бассейн до самого дна, чтобы коснуться рукой яркого мозаичного изображения богини Кали, Великой Матери, которая невидящим взором смотрела сквозь зеленую воду в вечность, как и тысячу лет назад.

Он вынырнул, и тут из облака пара возникла одна из девушек, обслуживающих клиентов, и склонилась над краем древнего бассейна с подносом, на котором стоял красивый кофейник и тонкие чашечки. Драммонд подплыл к ней, и девушка подала ему в воду чашечку кофе.

Она была, как и ее подружки, потрясающе красива, с правильными чертами лица и огромными, подведенными черным глазами. Ее зеленое шелковое сари намокло и облепило точеную фигуру и выпуклости грудей.

Пока Драммонд потягивал кофе, он слышал где-то поблизости грубый смех и громкий голос Хамида, гулко отдававшийся от стен. Хамид распевал первую строку Зухмее-Дил, баллады неизменно популярной на северо-западной границе и в одно время даже бывшей любимым маршем стрелков Хибера.

Драммонд отдал девушке пустую чашечку и перевел слова на английский:

– Вот стоит мальчик на том берегу реки, с попкой, как персик, но, увы, я не умею плавать.

Хамид появился из облака пара, заливаясь смехом, с полотенцем, повязанным вокруг талии. Он был патанец из рода хазар, темнокожий, бородатый, красавец пират шести футов и трех дюймов ростом, с широкими мускулистыми плечами. Он довольно улыбнулся:

– Ну как, Джек, получше? Головка не бо-бо?

– Готов действовать по полной программе, – ответил Драммонд.

– Я тоже.

Патанец запустил пальцы в длинные волосы девушки, которая все еще сидела у края бассейна, и заметил:

– Хорошая песня, но лично я в любви консерватор.

Он заставил девушку подняться на ноги, и отсыревшее сари распахнулось, обнажив ее левую грудь.

– Вот это совсем другое дело!

Он взял девушку на руки и ухмыльнулся, глядя на Драммонда сверху вниз:

– Увидимся позже!

Драммонд три раза проплыл до противоположного края бассейна и обратно и выбрался на стертый от времени каменный край бассейна. Он подобрал свое полотенце, обвернул его вокруг талии и пошел по теплым плиткам.

Следующая комната, узкая и длинная, со сводчатым потолком была разделена на кабинки, некоторые из них – с опущенными занавесками. Из одной кабинки доносилось покрякивание Хамида и хихиканье девушки. Драммонд улыбнулся про себя.

Он прошел в последнюю кабинку, потянул шнурок звонка, забрался на каменное ложе для массажа и стал ждать. Прошло немного времени, и появился сам Рам Сингх, владелец заведения, а с ним несколько слуг, которые несли бадьи с холодной и горячей водой.

Индус улыбнулся:

– Все в порядке, мистер Драммонд?

– Вы сделали из меня нового человека, – ответил он. – Мы можем отправиться с вами хоть в Садар.

Индус с театральным ужасом воздел глаза к небу:

– Конец света, мистер Драммонд. Садар – это просто конец света. Лучше я пришлю вам Райху.

Он удалился, и Драммонд лежал уставившись в потолок. Значит, Садар – это конец света. Что ж, индус был близок к истине. Столица с тремя тысячами жителей, что дает некоторое представление о размерах самого Бальпура. Голая бесплодная земля, грубая и уродливая, как и ее обитатели. В общем, та еще Богом забытая дыра.

Зашелестела занавеска, Драммонд обернулся, вошла Райха. Она была изумительно красива. В одной ноздре у нее висел рубиновый кулон, а в ушах большие серебряные серьги с колокольчиками на концах, которые позвякивали всякий раз, когда она поворачивала голову.

На ней было голубое шелковое сари, отделанное понизу золотым узором и подчеркивающее каждый изгиб ее грациозного тела. Драммонд кивнул, и она, не говоря ни слова, принялась за работу.

Сначала его окатили такой горячей водой, что он едва не закричал от боли. Девушка потерла его щетками, а потом стала массировать опытными руками, снимая напряжение в мышцах. Это было блаженство. Драммонду казалось, что он парит в облаках.

И как всегда он был поражен реальностью всего этого и отсутствием открытой чувственности. Но это была Индия, где жизнь и смерть, любовь и наслаждение – все было частью одной великой тайны.

Девушка снова окатила его горячей водой и сразу же такой холодной, что у него перехватило дыхание. Ловя ртом воздух, он увидел в ее глазах с трудом сдерживаемые искорки смеха, и она тут же стала для него реальной, существом из плоти и крови.

Она наклонилась над ним, сырое сари раздвинулось до талии, и Драммонд провел рукой по ее груди с острым соском. Она вздрогнула, а потом опустилась к нему, все еще держа щетку в руке.

Драммонд смотрел на нее снизу вверх, сосок ее груди под его рукой становился все тверже. Ее голова медленно опускалась, губы раздвигались, и только он обнял ее свободной рукой за шею, за занавеской раздалось деликатное покашливание.

Райха немедленно отодвинулась от него, и он сел. За занавеской стоял Рам Сингх с обеспокоенным лицом.

– Мне так жаль, мистер Драммонд, но здесь одна особа хочет видеть вас.

Драммонд нахмурился:

– Что за особа?

– Мисс Джанет Тейт. – Рам Сингх нервно засмеялся. – Американская леди.

– В таком месте?

Хамид появился за плечом индуса с сигаретой во рту.

– День сюрпризов, Джек! Ты хоть догадываешься, кто это может быть?

– Есть только один способ выяснить это.

Драммонд затянул полотенце вокруг талии, покинул кабинку и прошел в соседнюю комнату. Она была красиво убрана коврами, там стояли низкие диваны и латунные кофейные столики и несколько посетителей отдыхали в ней после бани.

Он прошел через комнату в сопровождении Хамида и индуса, встал на колени на низкий диванчик и заглянул сквозь забранное изящной железной решеткой окошко в офис Рама Сингха.

Джанет Тейт стояла возле стола, рассматривая статуэтку танцовщицы. Она поставила ее на место и, оглядевшись вокруг с неподдельным интересом, слегка прошлась по кабинету. Она была неправдоподобно хороша в своем желтом платье. Длинные темные волосы до плеч изящно обрамляли ее лицо.

Хамид только вздохнул:

– Это сама гурия из рая послана, чтобы радовать наш взор.

Драммонд выпрямился и нахмурился.

– Дайте мне, пожалуйста, халат.

Индус немедленно появился с халатом и помог надеть его.

– Может быть, ты все-таки оденешься? – спросил Хамид.

– Нет, мое любопытство не позволит мне так долго ждать, – улыбнулся Драммонд.

Когда он открыл дверь и вошел в офис, Джанет Тейт рассматривала гобелен на стене. Она быстро обернулась и спокойно начала рассматривать вошедшего.

Ему было лет сорок, волнистые темные волосы на висках уже посеребрила седина. Футов шести ростом, хорошо сложен, с сильными руками. Она обратила на это особое внимание, когда он завязывал пояс халата.

Но больше всего ее заинтересовало его мужественное шотландское лицо со слегка ироничным выражением человека, который слишком часто смеется как над собой, так и над другими. Его даже не портил уродливый шрам, идущий от правого глаза к уголку рта. Его глаза были серыми, как дым, стелющийся по склону холма в зимний день. Она неожиданно почувствовала какую-то странную опустошенность.

– Мистер Драммонд? Я Джанет Тейт.

Она не протянула ему руки, словно боялась, что, коснувшись его, не справится со своими чувствами.

А он улыбнулся, да так, что у нее упало сердце. Он медленно покачал головой:

– Вам не следовало приходить сюда, мисс Тейт. Это не место для женщин.

– То же самое мне сказал человек из отеля. Но у них здесь есть девушки. Я видела двух, когда прошла.

И тут она все поняла и широко раскрыла глаза. Драммонд достал сигарету из стоявшего на столе ящичка сандалового дерева.

– Чем могу быть вам полезен?

– Мне надо попасть в Садар. Кажется, вы могли бы помочь мне.

Драммонд от неожиданности слегка нахмурился.

– Что вы там забыли?

– Я медицинская сестра, – ответила она. – Меня послало туда Общество друзей, чтобы доставить юного сына хана Бальпура в наш чикагский госпиталь. Ему предстоит там серьезная операция глаза.

И тут Драммонд вспомнил. Отец Керриган сказал ему об этом перед отъездом. Но старый священник говорил, что они ожидают врача.

– Так вы из квакеров?

– Верно, – спокойно ответила она.

– Впервые в Индии?

Она кивнула:

– У меня закончился двухлетний срок работы во Вьетнаме. Я еду в отпуск, и Общество попросило меня сделать небольшой крюк и заехать в Садар.

– Ничего себе небольшой.

– Так вы возьмете меня?

Драммонд кивнул:

– Нет проблем. У меня самолет «Бивер», там хватит места. Будет еще один пассажир, майор Хамид, индийский военный советник в Бальпуре, хотя там такая армия, что ему просто некому давать советы. Мы вылетим где-то в половине пятого, переночуем в Джуме, чтобы утром перелететь через горы в Садар. Так будет гораздо безопаснее. – Он погасил сигарету в бенаресской пепельнице. – Если вы немного подождете, я пойду оденусь.

Он двинулся к двери, но она поспешила сказать:

– Я совсем забыла. У меня есть для вас сообщение от мистера Фергюсона.

Когда он обернулся, казалось, это был совсем другой человек – холодный, бесстрастный, с непроницаемыми глазами.

– Фергюсон? А где вы встретили Фергюсона?

– В поезде из Калькутты. Он был очень добр ко мне. Хотел, чтобы вы встретились с ним в обычном месте. – Она широко улыбнулась. – Все это звучит очень таинственно.

Казалось, снова какой-то волшебник поменял ему лицо. Драммонд улыбнулся:

– Старина Фергюсон большой шутник!

Он покинул ее и прошел через другую комнату в помещение, где были кабины для переодевания, где быстро надел кремовую нейлоновую рубашку, вязаный галстук и однобортный синий тропический костюм.

Когда он вернулся в офис, Хамид уже был там. Он сидел на краешке стола, а Джанет на стуле, рядом с ним. Она смотрела на него снизу вверх и улыбалась.

Драммонд почувствовал какую-то странную необъяснимую ревность и двинулся к ним.

– Я вижу, что Али, как всегда, пытается представиться самостоятельно.

– Если я должен быть представлен официально, то пожалуйста. – Хамид улыбнулся Джанет. – Джек был когда-то флотским офицером. Они там очень строги насчет манер.

Он вскочил на ноги и стоял, ожидая, пока Драммонд заговорит, очень стройный и импозантный в своем военном тюрбане и отлично сшитом мундире цвета хаки с яркой полоской орденских ленточек над левым карманом.

Драммонд вздохнул:

– Заставил, как всегда. Мисс Джанет Тейт, позвольте представить вам майора Мохаммеда Али Хамида, кавалера британского ордена «За безупречную службу», прошу заметить. Закончил одну из наших лучших школ, Винчестер, и военную академию Сандхерст. Даже повыше классом, чем Уэст-Пойнт, не так ли?

Хамид взял ее левую руку и галантно поднес к губам.

– Вы видите, как глубоко проникло британское воспитание.

– Не смотри на меня, – отпарировал Драммонд. – Я-то как раз шотландец.

– Никакой разницы, – весело сказал Хамид. – Всем известно, что шотландцы управляют Британией.

Он предложил Джанет руку, и они вышли на улицу, на яркий солнечный свет. Площадь была ограждена невысоким забором, за которым виднелась река. В этом месте обычно она была шириной около двух миль, а теперь, как всегда, когда наступала зима, река сузилась до полумили, пробивая себе путь сквозь бесчисленные песчаные отмели.

– И это Ганг? – спросила Джанет.

– Ганг, Свет во Тьме, Друг Беспомощных. У него тысячи имен, – сказал Хамид, когда они шли к низкой стене. – Омовение в его водах дает отпущение всех грехов, по крайней мере в это верят индусы.

Джанет оперлась на барьер и посмотрела вниз, на покрытый камнями берег и протоки с темной, мутной водой.

– По-моему, вода очень грязная.

Драммонд закурил сигарету и тоже оперся на барьер.

– Удивительно, но она имеет какие-то целебные свойства. Во время религиозных праздников паломники ее пьют, часто в местах, где в реку выходят трубы канализации, но, кажется, никто до сих пор не заболел. Вода сохраняется в бутылке целый год. Говорят, в старину, когда ее брали в плавание, она хранилась дольше, чем всякая другая вода.

Внизу у реки проходила какая-то церемония, и девушка вопросительно посмотрела на Хамида:

– Нам можно спуститься вниз?

– Ну конечно. Как вам будет угодно.

– Я пас, – заявил Драммонд. – Если я хочу увидеться с Фергюсоном до отлета, то мне надо поспешить. – Он посмотрел на часы. – Сейчас без чего-то два. Встретимся в отеле в четыре.

Драммонд быстро пошел через площадь, а Джанет, слегка нахмурившись, смотрела на него.

– Кажется, мистер Фергюсон сказал, что занимается чайным бизнесом.