Лилли покачала головой и быстро приказала:

— Нет, не трогай его.

Ее власть над ним была так велика, что он сразу подчинился, а она подошла к сервировочному столику на колесиках и налила солидную порцию джина в чистый бокал.

— Отлично, дорогой, ну и что? Вам придется все это доказать.

— О, я согласен. Но, может быть, это вовсе не главное. Есть еще одно, что мне не терпится узнать, подводя итог нашей печальной одиссеи. Как все случилось, Лилли? Как вы сошлись с Талебом?

— Он приехал сюда, к воротам, и попросил принять его. Это случилось в ту же ночь, когда вы привезли ее сюда, сразу же после вашего отъезда. Боже, он держался совершенно спокойно. Сказал, что хочет только поговорить…

— И вы выслушали его?

— Он предложил мне двести тысяч долларов, если я помогу ему.

— И вы согласились? — Я полагал, что мое изумление ясно показывало, что я чего-то не понимаю. — Да что вы, Лилли! Вы за одну картину получали гораздо больше.

— Мне нравится, что вы использовали прошедшее время. Если хотите знать правду, я по уши в долгах. Все, чем я владею в Штатах, под арестом из-за неуплаты налогов, а последняя картина, в которой я играла — эта итальянская канючка, — окончательно провалилась. Я не имела ни одного доллара от этого дела, а участие в прибылях ничего не дало.

— А предложение студии MGM?

— Они показали мне на дверь, только и всего. — Она покачала головой и спокойно констатировала: — Со мной покончено. Все в прошлом.

— Как говорят в фильмах…

Она перебила меня, сказав очень тихо:

— Что, черт побери, вам надо, в конце концов?

— Вы… вы старая самовлюбленная сучка. Знаете, в чем ваша беда? Вы так долго играли свои роли, что совсем перестали понимать, что такое реальная жизнь.

Вот теперь я ее разозлил, больше того, она была разъярена.

— Заткните свой поганый рот и убирайтесь отсюда! Что я, хуже вас и вашего Тэрка? Вы же собирались обчистить это глупое дитя до нитки или вы посмеете отрицать это?

— Тэрк, сестра Клер, Талеб — все мертвы, Лилли. Вот это и есть реальность. Все свершилось. На этот раз это совсем не похоже на прогон какого-то вашего старого фильма. Когда тюремщик закроет за вами дверь, это тоже будет реальность, и вы от нее не сможете так просто избавиться.

— Карло! — взвизгнула она. Как только он шевельнулся, я быстро повернулся к нему и выхватил пистолет из-под повязки.

— Оставайся на месте!

Он приготовился к прыжку, напружинив громадные руки, но тут из кустов вышел лейтенант Кордова. Он даже не дал себе труда вытащить оружие, а просто стоял, положив руки на бедра.

— Я посоветовал бы вам послушаться того совета, который вам дали, мой друг, — спокойно сказал он, а потом вынул свисток и свистнул.

Я сказал Лилли:

— Боюсь, что он приехал со мной, в моем джипе. Разве не так все было в том старом фильме, в котором вы снимались лет пятнадцать назад?

Карло молча бросился на меня. Я очень устал, но не настолько, чтобы не сделать быстрого шага в сторону; он перелетел через балюстраду и рухнул вниз, на скалы.

Она держалась невозмутимо до тех пор, пока по гравийной дорожке не подъехал и не остановился полицейский автомобиль, из которого выбежали люди, а потом в замешательстве посмотрела на меня.

— Джек, дорогой, что же мне теперь делать?

— Да ничего особенного. Вам придется подняться на место для дачи скандальных свидетельских показаний в суде, но вы будете в черном и понравитесь испанцам, которые всегда снисходительны к женщинам.

— Вы подонок, — завизжала она.

— Пара лет, может быть, меньше, и вы опять появитесь на экране, и даже не догадаетесь, почему к вам вернулась слава. Но вы снова станете знаменитой.

Она попыталась наброситься на меня и выцарапать глаза, осыпая меня самой нецензурной бранью, какую только можно себе представить. Кордова с тремя полицейскими еле справились с ней. Она все еще вопила, когда я сел в джип и уехал прочь.

В небольшой церкви на окраине города Ивиса над морем было тихо, и только свечи мерцали перед алтарем. Гроб стоял на возвышении, и в нем лежала Клер Бувье с закрытыми глазами и сложенными на груди руками. Они снова облачили ее в монашеское одеяние. Она выглядела совершенно умиротворенной. Статуя Святой Девы из Тизи-Бену поблескивала на столике у ее изголовья. У гроба горели свечи, и шестеро монахинь из ордена сестер милосердия бодрствовали, опустившись в молитве на колени у ограждения алтаря.

Я немного постоял, глядя на нее. Как я сказал, она выглядела очень умиротворенной, и я вспомнил ту залитую солнечным светом оливковую рощу, где она рассказала мне свою историю, но тут же подумал и о другом. Она была полностью лишена сентиментальности и никогда не смогла бы представить меня скорбящим вот так, как сейчас.

Я хотел уже уходить, когда из ризницы поспешно вышел священник. Он подошел к алтарю, задержался на мгновение, а потом приблизился ко мне.

— Мистер Нельсон? — спросил он с сильным ирландским акцентом. Судя по всему, он был из Белфаста.

— Совершенно верно.

— Я так и думал. Мне говорили о вас в госпитале. — Он протянул руку. — Монсеньор Кетэл О'Брайен. Они доставили меня самолетом из Барселоны сегодня утром. Я служу в Ватикане. — Он понравился мне, и не по какой-то отвлеченной причине, а потому, что очень напоминал боксера-легковеса, да и нос у него был сломан не менее двух раз. Он положил руку на голову Святой Девы из Тизи-Бену, и его лицо просветлело. — Разве это не самая прекрасная вещь, которую вы когда-нибудь видели, мистер Нельсон? Замечательный памятник нашей веры.

— На самом деле он сделан знаменитым сарацинским серебряных дел мастером Амором Халифом в одиннадцатом веке, — сказал я.

— А почему бы и нет, — возразил он. — В последний раз, когда я перестраивал здание церкви, мы пригласили еврейского архитектора. — Он вынул руку из кармана. — Вот, у меня есть кое-что для вас. Сестра Клер хотела, чтобы это стало вашим.

Я узнал медальон святого Мартина де Поррес на серебряной цепочке.

— Вы хотите сказать, что видели ее до того, как она умерла?

— Я был с ней до конца. Она очень высоко отозвалась о вас, мистер Нельсон. И есть еще одно дело. Она настаивала на этом. Кажется, мы должны вам сумму в десять тысяч долларов.

Я произнес с расстановкой:

— Не имеет значения. Я отказываюсь от нее.

— Боюсь, что у меня нет выбора, мистер Нельсон. Сестра Клер была очень настойчива. Она заставила меня дать ей обещание, что ее просьба будет выполнена. У меня такое впечатление, что она видела в этом дело чести.

— Мы заключили договор.

— Я так и понял. Поэтому, если вы оставите мне свой адрес…

Я вышел из церкви и подошел к джипу, который оставил у невысокой стены на другой стороне дороги. Лунный свет сверкал на поверхности моря, легкий ветерок шевелил волосы, и я почувствовал себя более одиноким, чем когда-нибудь в жизни. Дело чести! Бог мой, что за женщина! Какая целеустремленная, неопытная, слабая и изумительная женщина! Только одно мне стало ясно. Все меняется, как она сказала однажды. Ничто не становится прежним снова.

По лику луны прошло облако. Мне стало холодно, и нога опять заболела. Я бережно положил медальон с цепочкой в нагрудный карман и пошел к джипу.

Notes