Глава 13

На рассвете мы вылетели из Сандвига и к восьми утра уже были во Фредериксборге. Быстро высадив своих пассажиров, я принялся наверстывать опоздание. Сначала я отвез двух горняков в Готхоб, оттуда отправился в Сёндре-Стрёмфьорд, чтобы срочно забрать запчасти для ремонта двигателя океанского траулера, который зашел в гавань, имея неполадки в машине.

В час дня я снова был во Фредериксборге. Там на меня наскочил Симонсен, требуя, чтобы я перебросил его в рыбацкий поселок в сотне миль к северу, где местные эскимосы вместо того, чтобы заниматься охотой на морского зверя, принялись швыряться гарпунами друг в друга. Отвезя его и пообещав вернуться завтра после обеда, я полетел обратно.

И наконец улучил минутку заглянуть в ангар, узнать, как дела у Арни. «Аэрмачи» был на месте, приподнятый над землей двумя цепными лебедками. Под ним колдовали Миллер с двумя механиками.

– Привет. Где Арни? – проговорил я, подходя.

– Со вчерашнего вечера не видели, – откликнулся Миллер, выпрямляясь и вытирая руки промасленной ветошью. – Возможно, проводит день в койке с какой-нибудь дамочкой. Тут еще двое им интересовались. После полудня пытались попасть к нему. Похоже, им это не удалось.

– Кто такие?

– Один, который постарше, по фамилии Фогель. По-моему, немец или что-то в этом роде.

– Австриец, – уточнил я. – Впрочем, это неважно. Как продвигается ремонт?

– Замечательно. Завтра утром она сможет летать. Передайте Арни, если его увидите, ладно?

Значит, гончие напали на след? Я поспешил в город. На мой стук в дверь домика Арни никто не ответил. Изнутри не доносилось ни звука. Оставалось два варианта. Либо он у Гудрид, либо пьет во Фредериксмуте. Поскольку кабак все равно по дороге к отелю, я решил сначала заскочить туда.

Денек выдался просто сумасшедшим. Для полного кайфа не хватало только принять парочку двойных бренди. Поэтому я заказал себе черный кофе, придвинул высокий табурет к стойке бара и изобразил из себя выпивоху.

У бармена я поинтересовался, не видал ли он Арни. Тот утвердительно кивнул.

– Не так давно. Примерно в час дня. Пришел поесть. Потом появились два парня и подсели к нему – те самые, что были с вами здесь позавчера. У них явно возникли какие-то проблемы. Точно не могу сказать, но ему пришлось уйти.

– Какого рода проблемы?

– Я был в подсобке, – пожал тот плечами. – Их обслуживала Сигрид. Минуточку, я позову ее.

Он скрылся в кухне, откуда спустя пару минут вышла, вытирая руки полотенцем, та самая разбитного вида юная эскимоска, которая обслуживала нас в последний раз. Ее явно отвлекли от мытья посуды.

Ее элементарный английский оставлял желать лучшего, так что мы беседовали на датском. Она рассказала, что Арни как раз обедал, когда вошли двое мужчин. Она не поняла, о чем они разговаривали, потому что говорили по-английски. Но старший сильно сердился, а Арни, как ей показалось, смеялся над ним. Что случилось потом, она наверняка сказать не может, но между ними произошло нечто вроде ссоры, потому что Арни вскочил, уронив стул, и быстро вышел.

Я поблагодарил ее. Девушка вернулась на кухню. Допивая кофе, я попытался прикинуть, что к чему, потом подошел к телефону, набрал номер отеля и попросил Гудрид.

– Кто говорит? – настороженно произнесла она.

– Это Джо Мартин. Я ищу Арни.

Некоторое время она явно колебалась.

– Он просил меня никому не говорить, где он будет после обеда. Сказал, что хочет побыть немного в покое и тишине.

– Это важно, Гудрид! Действительно, очень важно. Где он?

– Ну хорошо, – вздохнула она. – На рыбалке.

– Его обычное место?

– Да, насколько я знаю.

– Отлично. Я найду его там.

Положив трубку, я посмотрел на часы. Половина шестого. До его обычного места на той стороне фьорда – две мили. Значит, надо брать моторку. Впрочем, это не проблема. Быстро поднявшись, я поспешил к гавани. Начинался дождь.

Я нанял большую надувную резиновую лодку с подвесным мотором. К моему удивлению, он оказался довольно мощным. Над фьордом стелился туман. Началась противная морось – явный признак еще более противной ночи.

Четыре айсберга величественно плыли по направлению к открытому морю. Они возвышались у меня за кормой, подобно крейсерам. Цвет их льда менялся от ослепительно белого до голубого и зеленого. По правому борту внезапно забурлила вода. Вынырнул небольшой кит, перевернулся, сверкнув белыми плавниками и брюхом, и снова ушел под воду.

Высоко поднятый нос лодки рассекал водную гладь. Воздух, заполненный влагой, холодил лицо. Но все это, равно как и волнующая красота окружающего мира, оставалось на периферии сознания. У меня была одна задача – найти Арни. Теперь я точно знал, что должен все выяснить вместе с ним.

Пройдя еще милю, я наконец обнаружил его – сидящим в старом вельботе со спиннингом. Обычно он ловил треску. На нем были дождевик и зюйдвестка; под сиденьем я заметил двустволку.

Я кинул конец, и он подтянул мою надувнушку к борту, после чего я перебрался к нему.

– До тебя нелегко добраться. Кстати, недавно я видел Миллера. Он говорит, к утру ты снова обретешь крылья.

– Приятно слышать, – дружелюбно откликнулся он и протянул мне термос. – Горячий кофе. Наливай себе.

После этого вернулся к прерванному занятию. Пока он отводил в сторону для замаха свой дугообразный спиннинг, я успел заметить:

– Тебя что, никогда не учили? Это совершенно не нужно. Достаточно элементарного голого крючка. Треска кормится у самого дна. Нужно просто опустить крючок и поддергивать его – вот так. – Я взял у него из рук снасть и небрежно поинтересовался: – Что ты сделал с изумрудами, Арни?

– С изумрудами? – Лицо его выражало просто-таки младенческую невинность. – О чем ты говоришь?

– Об изумрудах, которые ты нашел там, на леднике, на месте аварии «Цапли», тех самых, о которых тебе поведала Сара Келсо. Прежде чем ты начнешь все отрицать, хочу сообщить, что обнаружил следы посадки самолета на лыжах, а также большое масляное пятно – в полумиле оттуда.

– Я что, единственный в мире пилот самолета на лыжах?

– В этих краях – единственный. Единственный, кто дарит необработанные изумруды стоимостью в сорок тысяч крон. Это был очень опрометчивый поступок, Арни. Советую тебе в дальнейшем быть сдержаннее.

Он посуровел.

– Почему бы тебе не заняться своими делами, Джо?

Эту реплику я пропустил мимо ушей.

– В тот вечер, когда мы столкнулись с Сарой Келсо в коридоре, я подумал, что она решила, будто ей крупно повезло. Ты настолько обалдел от нее, что был готов на все. И она сообразила, что подвернулась великолепная возможность обыграть Фогеля. Ты можешь слетать туда, забрать изумруды и вернуться с версией о том, что никакая посадка там невозможна.

Большинство из того, что я говорил, основывалось лишь на моих предположениях. Фактов у меня почти не было. Но по выражению его лица я понял, что попал в точку, а потому продолжил:

– Ты даже попытался отговорить меня лететь туда, сказав, что на озере полно льда. Полагаю, у вас был план улететь вдвоем на запад, только она просчиталась, думая, что купила тебя с потрохами. На обратном пути у тебя появилась более интересная идея. Могу предположить, что ты и ей сообщил, что не смог посадить машину, – это ведь было вполне вероятно. Она тебе не поверила, особенно когда ты проговорился, что наутро улетаешь в Сёндре, – при том, что все мы собирались в Сандвиг. Поэтому она проникла на взлетную полосу, завела этот старый грузовик и раскурочила «Аэрмачи», чтобы быть уверенной, что ты никуда не денешься.

До сих пор он слушал меня не проронив ни слова, но тут открыл рот.

– Вчера вечером здесь была «Каталина». Я мог спокойно улететь на ней пассажиром в Сёндре, а оттуда на реактивном – в Канаду или в Европу.

Я покачал головой.

– Но не с изумрудами при себе. Слишком большой риск на таможне, тем более если они в таком количестве, что заслуживают особого внимания. Нет, тебе нужен был именно «Аэрмачи», чтобы иметь свободу действий. Туча укромных уголков на борту, чтобы их спрятать, и возможность лететь куда угодно. Вот почему ты торчишь здесь а кроме того, тебе кажется, что особо беспокоиться не о чем. Сара Келсо до конца не уверена, что ты ведешь с ней двойную игру, а с другой стороны, не может ничего толком рассказать Фогелю. При благополучном раскладе ты мог бы улететь прямо сегодня, но уже слишком поздно. Сейчас они вернулись и жаждут твоей крови. Фогель знает, что у места аварии приземлялся самолет на лыжах, и по его виду я не скажу, что его затруднит провести дальнейшие умозаключения.

Больше он не пытался выкручиваться.

– Я сумею постоять за себя, – произнес он мрачно.

Меня охватило чувство досады, как при виде упрямого ребенка, не желающего признавать очевидное.

– Ради Бога, Арни, эти люди – профессионалы. Они всю жизнь привыкли разделывать под орех таких сосунков, как ты.

Может, смесь страха и негодования стали тому причиной, а может, просто потому, что он никогда особенно не жаловал меня, но Арни взорвался:

– Черт побери, да кто ты такой? Недочеловек, который блюет от запаха фартука буфетчицы! Ты что, думаешь, я нуждаюсь в твоих россказнях? Помочь мне, говоришь? Да ты и себе-то помочь не в состоянии! – Он выдернул охотничье ружье из-под сиденья и потряс им. – Пусть приходят. Я жду. Пусть только появятся!

Все это было дико, нелепо, но я ничего не мог поделать. У меня не было слов. Я думал, что мне удастся переубедить его. Я мог бы обратиться к Симонсену, но и тот без весомых доказательств ничего бы не сделал, а у меня их не было. Во всяком случае, я просто не желал быть втянутым в это дело – оно могло бы слишком далеко завести. Меня самого могли бы заставить давать некоторые разъяснения, а этого мне хотелось меньше всего на свете.

Леска дернулась от поклевки, и я вытащил приличную треску фунта на три. Инстинктивно Арни хрястнул ее прикладом ружья.

– По крайней мере, я сумел позаботиться о твоем ужине. На твоем месте я бы долго здесь не задерживался. Туман, прежде чем рассеяться, сгустится.

Он ничего не ответил. Лицо под черной зюйдвесткой казалось совершенно белым. Двустволку он крепко прижимал к груди. В глазах стоял страх. Настоящий страх. Так я его и оставил, что, как потом оказалось, было худшим решением. Я перелез в свою лодку, завел мотор и быстро помчался вперед, в серую мглу.

К тому времени, когда я оказался в гавани, туман уже окутал все сплошной пеленой. Тем не менее, мне удалось благополучно причалить. Привязав лодку, я выбрался на пристань.

Откуда-то из тумана послышалась сирена. Наверное, какой-нибудь траулер пытался осторожно двигаться вперед. На пристани была полная тишина. Я решил сходить к «Выдре», которую оставил на берегу, но не заправил горючим. Взяв по канистре в каждую руку, я начал таскать бензин из цистерны, стоящей неподалеку. За двадцать минут я взмок от пота. В какой-то момент раздались чьи-то шаги. Из тумана вынырнула фигура моряка. Он прошел мимо по направлению к пристани, не проронив ни слова. Казалось, что в этом оцепеневшем мире я остался единственным живым существом.

Опорожнив последнюю канистру, я стал проверять, надежно ли закреплены расчалки и все задвижки «Выдры». Внезапно я резко обернулся, всматриваясь в туман. Ничего не было слышно, тем не менее появилось ощущение, что за мной наблюдают. Я почувствовал чье-то неуловимое присутствие.

Вероятно, это было глупо и нелогично, но я непроизвольно сжался и постарался побыстрее закончить свои дела. По-прежнему не раздавалось ни звука. В следующий момент я почувствовал движение воздуха за спиной и распрямился, но поздно. Последовал страшный удар по затылку, и я рухнул ничком. Некоторое время я лежал, уткнувшись лицом в мокрый бетон. Потом что-то липкое и мокрое, воняющее рыбой, навалилось на меня, и наступил полный мрак.

Это было похоже на постепенный подъем из-под воды. Темнота отступала медленно, словно неверный рассвет на небе, затянутом сплошными серыми тучами. Наконец я вынырнул на поверхность и открыл глаза. Голова, болела нестерпимо; некоторое время я не мог сообразить, что со мной и где я нахожусь. Единственной нитью, связывающей прошлое и настоящее, оказался запах рыбы. В этом не было ничего удивительного, поскольку я лежал на куче сырых сетей.

Оглядевшись, я понял, что нахожусь в трюме корабля. Судя по всему, это был рыболовный траулер. Впрочем, освещение позволяло различить лишь слабые контуры обстановки. Кто-то прошел по палубе. Звук шагов гулко прозвучал в пустом трюме. Я собрался с силами и сел.

В голове тут же что-то взорвалось; я непроизвольно зажмурился, стиснув зубы от боли. Я несколько раз глубоко вздохнул. Это немного помогло. Стало чуть легче.

Поднявшись на ноги, я побрел наугад, выставив вперед руки, опасаясь налететь на что-нибудь во мраке. Через некоторое время над головой у меня появились узкие полоски света, пробивающегося через неплотно прикрытую крышку люка. До него было не менее четырех футов, поэтому я предпринял самое очевидное: начал кричать.

На палубе снова прозвучали шаги, люк распахнулся, и кто-то заглянул вниз. Мне удалось рассмотреть лицо человека, по виду – испанца, с длинными усами, какие любят носить бандиты на западе, в грязной шерстяной шапочке. Я тут же признал в нем одного из спутников Да Гамы, с которым он был в тот самый вечер во Фредериксмуте.

Впрочем, это не имело никакого значения, если Да Гама решил устроить нечто вроде персональной вендетты. По человеку, заглянувшему в трюм, этого понять было нельзя. Он просто захлопнул люк и ушел.

Я сел, обхватив голову руками, и постарался глубоко и ровно дышать. Сильно это мне не помогло. Темнота, боль и тошнотворный запах тухлой рыбы нанесли прицельный удар по моему желудку. Начался приступ дикой рвоты.

После этого мне немного полегчало. Судя по часам, которые, на удивление, все еще работали, матрос появился в семь вечера. Прошел добрый час, прежде чем люк открылся и он показался вновь.

На этот раз с ним был и Да Гама. С сигарой в зубах он присел на корточки и заглянул вниз. Выражение его морды напоминало кота, держащего в когтях мышь.

Он отвернулся и что-то проговорил в сторону. В следующее мгновение с палубы спустили лестницу. К этому времени я так ослаб, что уже ничего не чувствовал, даже страха. Кое-как поднявшись, я выкарабкался на палубу и первым делом глубоко вдохнул свежий сырой морской воздух.

Он наклонился надо мной и проговорил участливо:

– Что-то вы неважно выглядите, мистер Мартин. Как вы себя чувствуете?

– Отвратительно, – выдавил я из себя.

Он с печальным видом кивнул и вынул сигару изо рта, после чего молниеносным движением ткнул ее горящим концом мне в щеку.

Я завизжал, как резаная свинья, откатился в сторону и вскочил на ноги.

Матрос вытащил нож из-за пояса, сделав пару шагов в мою сторону. Да Гама заржал.

– Теперь лучше, мистер Мартин? Неплохо, да? Это немного взбодрило вас, верно?

Я затравленно оглянулся. Матрос стоял за спиной, острие ножа я чувствовал между лопатками. Похоже, он проткнул мне кожу до крови. Да Гама о чем-то распорядился по-португальски, после чего развернулся и пошел по палубе. Матрос толчком дал понять, что мне нужно следовать за ним.

Мы прошли в кормовой кубрик. Да Гама открыл дверь дальней каюты и встал рядом. Кивком головы отпустив матроса, он ухватил меня за плечо и с такой силой швырнул меня внутрь, что я влетел и растянулся на полу.

Мрак снова обступил меня. Какое-то время я лежал, потом услышал знакомый голос:

– Кажется, старина, вы попали в затруднительное положение, а?

Ральф Стрэттон поднял меня с пола и подтолкнул к ближайшему стулу. Несколько придя в себя, я обнаружил и Фогеля, сидящего за столом напротив.

Глава 14

Щека, там, где Да Гама прижег ее сигарой, горела, зато боль в голове немного прошла. Только кровь тупо стучала в виски. Пальцы слегка дрожали. Это обычная реакция, успокоил я себя и постарался взять себя в руки. По крайней мере, мозги начали кое-как функционировать. Такого страха я еще не испытывал в жизни. Если бы подобную роль пришлось играть Дефоржу, сценаристы наверняка придумали бы ему какую-нибудь остроумную реплику для этого момента. Как минимум, он налил бы себе стакан коньяка из бутылки на столе – в духе той бесцеремонной бравады, которую любят изображать крутые герои в подобных ситуациях.

Но, к сожалению, это был я, Джо Мартин, слабый, как котенок, и испытывающий сосущую пустоту в желудке. У меня было сильное подозрение, что в результате всего, что может здесь произойти, в конце концов я окажусь за бортом где-нибудь посреди открытого моря с тяжелым грузом на ногах. Я, или то, что от меня останется, могу даже всплыть по весне, когда сойдет лед, но, скорее всего, больше никто никогда не услышит о Джо Мартине.

А может, я зря драматизирую? Утерев пот со лба ладонью, я проговорил хриплым голосом:

– Может кто-нибудь объяснить мне, в чем дело?

– Не прикидывайся идиотом, – отчеканил Фогель. – Ты прекрасно знаешь, почему здесь оказался.

Неожиданно на палубе послышались сердитые громкие пьяные голоса и звук ударов. Да Гама, не говоря ни слова, выскочил наружу. Я поинтересовался у Фогеля:

– Зачем он вам понадобился?

– Тупое орудие, – сообщил Фогель. – Если я попрошу и если его удовлетворит цена, он расправится с тобой без малейшего колебания. Запомни это как следует. – Он выдержал паузу, явно для пущего эффекта, и сменил тему.

– Когда мы вчера добрались до «Цапли», я надеялся там найти кое-что, принадлежащее мне. Это было тщательно упрятано. Но исчезло. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Не имею ни малейшего представления, – покачал я головой.

– В таком случае почему ты ничего не сказал, обнаружив следы лыж самолета, который садился там недавно?

Лихорадочные поиски подходящего ответа ни к чему не привели.

– Неужели? – только и смог выдавить я из себя.

– Ты действительно крайне туп, старина! – вздохнул Стрэттон.

Я заметил, что он был в тех же черных кожаных перчатках. Это не способствовало бодрости духа, особенно когда он встал у меня за спиной.

– В настоящее время, – продолжил Фогель, – на этом побережье есть только один самолет, оснащенный лыжами. Ты сам говорил мне об этом.

Отпираться не было смысла. Я и не стал.

– Правильно.

– А это означает, что Фассберг соврал, вернувшись после разведки, сказав, что о посадке там не может быть и речи. Зачем он это сделал?

– Почему бы не спросить у него самого?

– Я спрашивал, но он был не в настроении разговаривать. После того как ты внесешь свой вклад в разгадку этой проблемы, мы попытаемся снова.

Он налил себе бренди и откинулся на спинку кресла.

– Еще раз спрашиваю. Почему ты скрыл факт, что Фассберг совершал посадку рядом с местом аварии?