Гиммлер часто проводил ночь в маленьком кабинете, расположенном рядом с его рабочим кабинетом на Принц-Альбертштрассе. Было четыре часа утра, когда гауптштурмфюрер Розманн с некоторым трепетом приблизился к его двери, постоял в нерешительности и наконец постучал. Когда он вошел, рейхсфюрер уже зажег маленькую лампу и сидел на узкой походной кровати.
      — В чем дело, Розманн?
      — Боюсь, я принес плохие вести, рейхсфюрер. — Розманн подал ему телеграмму: — Это о замке Вуанкур.
      Гиммлер потянулся за очками, надел их и протянул руку.
      — Дайте, я посмотрю. — Он быстро прочел телеграмму и отложил ее. — Гнездо предателей — вот что это такое. Видите, я был прав, Розманн. А Прим бесследно исчез?
      — Да, рейхсфюрер.
      — Ну что же, это к лучшему. Это французские террористы, Розманн. Звери, которые никогда не остановятся.
      — Но что все это значит? — спросил Розманн. — Для чего они это устроили?
      — Все очень просто. Им нужен был Роммель. Они собирались нанести внезапный удар, но он оставил бал рано и уехал в Париж ночью. Они неверно рассчитали время, вот и все.
      — Конечно, рейхсфюрер. Теперь я понимаю. Войска в том районе приведены в полную боевую готовность. Все сельские районы перевернуты вверх дном. Будут еще распоряжения?
      — Да, заложники. Думаю, сто человек, взятых из каждой деревни в том районе. Казнить в полдень. Мы должны преподать этим людям урок. — Он снял очки и положил их на столик, стоявший сбоку.
      — Как прикажете, рейхсфюрер.
      — Разбудите меня в шесть, — спокойно сказал Генрих Гиммлер и выключил свет.
      Было еще темно, когда Дугал Мунро отправился из Гранчестер-Эбби вниз, в Холодную гавань. Он раскрыл зонт, его старая шляпа была глубоко надвинута на голову, свободной рукой он придерживал воротник кавалерийского плаща, застегнутого у горла. Сквозь задвинутые шторы из окон «Висельника» пробивался свет, вывеска раскачивалась из стороны в сторону. Когда он открыл дверь и вошел, то сразу увидел Джулию Легран, сидевшую у огня со стаканом в руке.
      — Вот вы где, — сказал он, стряхивая воду с зонта и ставя его в угол. — Не спится, как и мне?
      — Что-нибудь слышно? — спросила она.
      — Пока нет. Джек дежурит у рации. — Он снял плащ и шляпу и протянул руки к огню. — Что вы пьете?
      — Виски, — ответила она. — Немного лимона, сахару и горячей воды. Когда я была маленькой, моя бабушка пользовалась этим снадобьем от гриппа. Теперь это просто лекарство.
      — А не рановато ли для такого лекарства?
      — Я пью его по многим причинам, бригадир.
      — Не нужно начинать сначала, Джулия. Я уже сказал, что готов забыть о вашем участии в этом несчастном деле. Не надо нам обвинять друг друга. Давайте оставим все как есть. Есть ли у меня шанс получить чашку чаю?
      — Конечно. Чайник вы найдете на печке на кухне, коробка с чаем и пинта молока рядом с ним.
      — О, дорогая, вот вы как со мной? — Мунро обошел стойку бара и прошел на кухню. Джулия помешала дрова в камине, потом подошла к окну, отдернула занавеску и выглянула на улицу. Там уже занимался рассвет. Она опустила занавеску, вернулась к огню, и тут вошел Мунро, помешивая чай в чашке. В этот момент послышался звук мотора приближающейся машины. Дверь открылась, впустив ветер, Джека Картера и Еджа. Едж с трудом закрыл дверь, и Мунро спросил: — Итак?
      Картер улыбался с выражением благоговения на лице.
      — Он сделал это, сэр. Крэйг практически вытащил ее на себе. Забрал ее оттуда.
      Джулия вскочила:
      — Вы уверены?
      — Абсолютно. — Картер расстегнул мокрый дождевик. — Мы получили сообщение от Большого Пьера пятнадцать минут назад. Хейр ждал на "Лили Марлен" у Гросне, пока Крэйг был в замке. Они отошли сразу после полуночи. Если все будет в порядке, они появятся здесь через полтора часа.
      Джулия обняла его за шею, а Мунро заметил:
      — Я всегда говорил, что он — Гудини, который вернулся, чтобы доставлять нам неприятности.
      На Едже был военный черный дождевик поверх форменной одежды. Он медленно расстегнул его, зашел за стойку бара и налил себе большую порцию джина. Его лицо было совершенно спокойным, но глаза горели гневом и безумием.
      — Разве это не великолепно, сэр? — спросил Картер, обращаясь к Мунро.
      — Это очень драматично, Джек, но совершенно бессмысленно, — ответил бригадир.
      Джулия резко расхохоталась:
      — Крэйг разрушил вашу маленькую гнилую схему, не так ли? Вас бы гораздо больше устроило, если бы он не вернулся? Если бы никто из них не вернулся?
      — Это неплохая идея, хотя и слегка истеричная. — Мунро взял свой плащ и накинул его. — Мне нужно кое-что сделать. Вы отвезете меня в дом, Картер. — Потом спросил Еджа: — Вы с нами?
      — Нет, спасибо, сэр. Я доберусь пешком. Мне нужно продышаться.
      Они вышли. Джулия, все еще не остывшая от гнева, ходила взад и вперед.
      — Эта сволочь! Эта проклятая сволочь!
      — Вы уже все ему высказали. — Едж взял бутылку джина со стойки бара и засунул ее в карман. — В любом случае мне нужно немного вздремнуть. Это была долгая ночь. — На улице был сильный ветер. Он прошел на край причала и долго смотрел на море. Потом открыл бутылку и стал жадно пить. — Черт с тобой, Осборн, — тихо сказал он. — Черт с тобой и с твоей сукой! Черт с вами со всеми! — Он положил бутылку в карман, повернулся и побрел вверх по мощеной дороге через поселок.
      Море все больше покрывалось белыми барашками, ветер крепчал. "Лили Марлен" стремительно летела к корнуолльскому берегу, словно спущенный с привязи гончий пес. Рассвет окрасил небо на востоке, и Женевьева, глядя в маленький иллюминатор кают-компании, засмотрелась на пустынный морской простор.
      Крэйг сидел напротив нее, так и не сняв куртки. С камбуза вошел Шмидт с чаем.
      — Англия, дом и красота. Теперь уже недолго. — На нем был спасательный жилет поверх желтого комбинезона.
      — А это зачем? — резко спросил Крэйг.
      — По приказу капитана. Он считает, что будет штормить. — Шмидт поставил чашки на стол. — Ваши спасательные жилеты вы найдете в рундуке под скамейкой, — добавил он и вышел.
      Женевьева отодвинулась, чтобы не мешать. Крэйг открыл рундук и достал пару спасательных жилетов Кригс-марин. Он помог ей влезть в один из них, другой надел на себя. Потом снова сел напротив нее и начал пить чай.
      Женевьева предложила ему сигарету.
      — Думаю, вам следует взять это. — Она протянула ему свой портсигар. — Будет ужасно глупо, если вода попадет в него и испортит негативы.
      — Не беспокойтесь. Эту вещь сделал гений.
      Они посидели минуту молча. Потом Женевьева спросила:
      — Что будет дальше, Крэйг?
      — Кто знает? Теперь ситуация изменилась. Вы, в общем-то, достали все, что нужно. Скопировали эти планы Атлантического вала, и, что самое главное, немцы об этом не знают. Они ничего не изменят.
      — Ну и что?
      — Вы теперь вроде как героиня, разве не так? И если бы Мартин и я не пошли за вами… — Он пожал плечами. — Мунро придется смириться, причем со всем. Ему ведь тоже достанется кусок пирога. Айк решит, что он маг, когда увидит эти фотографии.
      — А потом?
      — Давайте-ка делать один шаг за один раз. — Он похлопал ее по руке. — Пойдемте наверх и немного подышим.
      Они стали пробираться по палубе. Вода за матерчатыми экранами, установленными на леерах, расходилась каскадами. У обоих крупнокалиберных пулеметов, 20-мм противовоздушного — на передней палубе и системы Бофорса — на задней, находились удвоенные боевые расчеты, все моряки были в желтых комбинезонах, спасательных жилетах и зюйдвестках. Женевьева поднялась по трапу наверх, за ней взобрался Крэйг, и оба скрылись в рулевой рубке. Лангсдорф стоял у руля, а Хейр наносил на карту последний участок пути.
      — Ну, как наши дела? — спросил Крэйг.
      — Прекрасно. Осталось максимум час пути. Может, и меньше. Море уже у нас за спиной. — Хейр выглянул наружу. — Видимо, погода испортится, потом улучшится, но мы уже будем на месте.
      Крэйг обнял Женевьеву за плечи.
      — У меня возникла одна по настоящему великолепная идея. Ужин в «Савое», шампанское, танцы…
      Прежде чем она успела ответить, в разговор вмешался Мартин Хейр:
      — А у меня есть идея получше. — Он покопался в кармане и извлек полкроны. — Я кину монетку, и посмотрим, кто получит право на первый танец.
      В половине шестого в Холодной гавани шел сильный дождь. Джо Едж сидел у окна своей комнаты в Гранчестер-Эбби и пил джин из оловянной кружки, мрачно глядя на серый рассвет. Он выпил уже половину бутылки и теперь был в состоянии злобного возбуждения. Теперь уже недолго, скоро "Лили Марлен" войдет в гавань. Возвращение героев — Хейра и этой глупой суки Треванс. Потом он вспомнил о Крэйге и о том, как этот американец унизил его, и ярость переполнила ему душу. Он плеснул еще глоток джина в кружку. Подняв ее к губам, он вдруг нашел великолепный способ отплатить им за все. Им всем.
      — Боже мой, это же великолепно! — Он пьяно расхохотался. — Я заставлю этих подонков натерпеться страху.
      Он взял телефон и набрал номер своего старшего механика, сержанта Гендерсона, который, как и остальные члены наземного экипажа, жил в металлических сводчатых помещениях позади ангара. Трубку долго не брали, но наконец сонный голос Гендерсона ответил:
      — Да? Кто это?
      — Это я, дурень, — ответил Едж. — У тебя десять минут на то, чтобы подготовить для меня "юнкерс".
      — В чем дело, сэр? Тревога? — Гендерсон быстро пришел в себя.
      — Можно сказать и так. До встречи. — Едж положил трубку, взял летную куртку из гардероба, оделся и спустился вниз.
      В ожидании "Лили Марлен" Мунро совсем не спал. Он работал в библиотеке с какими-то документами, когда вдруг хлопнула входная дверь. Он поднялся, подошел к окну и успел увидеть, как Едж отъезжает от дома на одном из джипов. Открылась дверь, и в комнату проскользнул Картер с подносом в руке:
      — Чаю, сэр?
      Мунро повернулся к нему:
      — Едж только уехал. Что у него на уме, хотелось бы знать?
      — Он поехал к «Висельнику», сэр. Наши скоро будут в гавани.
      — Наверное, — ответил Мунро. — Нам тоже пора, так что налейте мне чаю.
      Сержант Гендерсон все еще был в пижаме под формой. Он уже вывел «юнкерс» из ангара и как раз вылезал из самолета, когда появился Едж на джипе. Пока Едж, слегка покачиваясь, шел к нему, он натянул шлем, летные очки и застегнул ремешок под подбородком.
      — Все в порядке, сержант?
      — К полету готов, сэр. — Едж покачнулся, и Гендерсон подставил руки, чтобы поддержать его. — С вами все о\'кей, сэр? — В этот момент он почувствовал густой запах джина в утреннем воздухе.
      — Конечно, в порядке, идиот, — ответил Едж. — Я собираюсь немного развлечься. Думаю преподать урок этому И-боту. — Он расхохотался. — Когда я закончу, Хейр и Осборн узнают, кто на самом деле герой. Разве Мунро не будет мне благодарен? — Он повернулся к самолету, и Гендерсон схватил его за руку:
      — Минуту, сэр. Кажется, вам не следует лететь. Едж резко оттолкнул его и достал из кобуры вальтер.
      — А ну, прочь с дороги! — Он начал беспорядочно стрелять в землю под ноги сержанта, тот отбежал и нырнул под брюхо «юнкерса», пытаясь спрятаться с другой стороны. Он услышал, как захлопнулась дверца на фюзеляже. Минуту спустя сдвоенный радиальный двигатель ожил. Самолет пришел в движение. Гендерсон кинулся в ангар, добрался до служебного помещения и схватил трубку телефона.
      В Гранчестер-Эбби Мунро и Джек Картер как раз допивали чай, когда над их головами раздалось рычание мотора.
      — Господи, это еще что такое? — удивился бригадир. Он подошел к двери, открыл ее и вышел на террасу, успев заметить, как Ю-88 С прошел на бреющем полете над гаванью и взмыл в серое небо. — Что за чертовщина здесь творится, Джек? — спросил он требовательно. — В этот момент зазвонил телефон. Картер взял трубку. Мунро наблюдал, как самолет уходит все выше, прислушиваясь к бормотанию разговора у себя за спиной. Потом повернулся и увидел обеспокоенное лицо Картера. — В чем дело, Джек?
      — Это сержант Гендерсон, сэр. Кажется, Джо Едж недавно разбудил его, чтобы он подготовил «юнкерс» к полету. Сказал, что объявлена тревога.
      — Тревога? Какая, к черту, тревога?
      — Он сказал, что собирается разнести И-бот в щепки, сэр. Сказал, что, когда он покончит с ним, Хейр и Осборн будут знать, кто настоящий герой, и что вы будете благодарны ему за это.
      Мунро совершенно растерялся:
      — Он с ума сошел!
      — Он к тому же пьян, сэр. Настолько пьян, что стал стрелять в ноги Гендерсону, когда тот попытался его остановить.
      — Господи, Джек! — Лицо Мунро побелело. — Что нам делать теперь?
      — Мы ничего не можем поделать, сэр. На «Лили» никогда не выходили на связь с берегом по радио. Это правило всегда жестко соблюдалось. Вы же не хотели, чтобы военно-морской флот или береговая охрана слушали нас по радио и задавались вопросами о том, что же здесь происходит. Их предупредить невозможно. Мы можем сделать только одно. Если мы выедем наверх, на холм над обрывом, то увидим их приближение.
      — Тогда поехали, Джек. — Мунро натянул плащ и поспешил к выходу.
      Когда они подъехали к «Висельнику» на другом джипе, им навстречу вышла Джулия.
      — Что происходит? Что задумал Джо?
      — Садитесь! — приказал Мунро.
      Она влезла на заднее сиденье, и Картер, тронувшись с места, бросил ей:
      — Кажется, у Джо в голове прошибло клапан.
      — Мы ничего не знаем точно, Джек, — сказал Мунро. — Он напился и изображает из себя тайного наблюдателя, вот так. Все еще обойдется.
      — Что обойдется? — требовательно спросила Джулия. И Картер, продолжая вести машину, рассказал ей все. Когда он закончил, Джулия сказала: — Он всегда был слегка сумасшедшим. А теперь окончательно свихнулся.
      Они въехали на холм и теперь тряслись по травянистой целине, направляясь к краю обрыва. Картер остановил машину.
      — У нас есть пара биноклей. Я их сам сюда спрятал. — Он покопался под приборной доской. — А, вот они.
      Они выбрались из машины и пошли вперед. Это было странное утро. Низкие черные облака вытягивались в прямую линию у горизонта. Над морем ползла дымка, и ветер пробивал в ней большие бреши. Штормило, волны бились о берег. Внезапно Джулия вытянула руку:
      — Вон они!
      "Лили Марлен" вынырнула из серого тумана приблизительно в миле от них, быстро двигаясь в сторону Холодной гавани и высоко неся трепещущий вымпел Кригсмарин. Внезапно из черного облака вынырнул «юнкерс», словно птица-призрак, и зашел над И-ботом у самой поверхности моря. Минуту спустя послышались звуки стрельбы.
      Едж выпустил по "Лили Марлен" очередь, рассыпав ее широким веером по правому борту, и заложил вираж вправо. Крэйг и Женевьева в этот момент пришли к Хейру в рубку, чтобы посмотреть на последний бросок к берегу.
      — Господи Иисусе, это Едж. Что за глупые игры? — Хейр повернулся к громкоговорителю, которым никогда не пользовались, включил связь и взял микрофон: — Едж, выходите на связь! Выходите на связь! В чем дело?!
      "Юнкере" развернулся и теперь снова заходил прямо в нос кораблю, потом пулеметная очередь снова вспорола море по левому борту.
      — Трах! Бах! Вы мертвы! — Голос Еджа был ясно слышен по рации, он истерически хохотал. — Вы слышите меня, Хейр? — Он взмыл вверх прямо над ними. — Вы тут устроили нам кучу проблем. Больше всех досталось бедному старому бригадиру. Было бы гораздо лучше, если бы вы, и Осборн, и эта глупая сучка Треванс вообще не вернулись! — Он снова лег на правое крыло.
      Хейр открыл рундук и взял оттуда свернутый флаг, отведя Лангсдорфа в сторону.
      — Думаю, здесь сейчас будет настоящая свалка. Пошлите кого-нибудь снять вымпел и повесить на его место вот это.
      Он прибавил скорость, нос катера приподнялся и ушел направо, когда Лангсдорф вышел. Старший штурман позвал Вагнера, и тот поднялся по трапу. Лангсдорф отдал ему приказ, передал флаг и вернулся на мостик.
      — Вы еще живы? — Голос Еджа звучал в громкоговорителе. — Попробуем еще разок? Посмотрим, как близко я смогу подойти. — Он снова развернулся и зашел спереди с высоты пятидесяти футов. Вагнер как раз снимал вымпел Кригсмарин с флагштока над рулевой рубкой. Через минуту на его месте взвился американский флаг, что раззадорило Еджа еще больше. — Проклятые янки! — завизжал он.
      Теперь он был очень близко и снова открыл огонь из пулемета; на этот раз очередь вспорола корму по правому борту, мгновенно убив Хардта и Шнайдера, которые через леера упали в море.
      — Господи, — сказал Крэйг, — он сошел с ума! Вагнер и Бауэр открыли с палубы огонь из пулемета Бофорса, трассирующие пули, преследуя «юнкерс», прочерчивали в небе дугу, Виттиг стрелял в него из эрликона, установленного на турели на носу. Самолет вздрогнул, когда пуля пробила его правое крыло. Едж выругался и бросил «юнкерс» влево.
      — Хорошо же, ублюдки! — закричал он. — Вы сами этого хотели!
      Он теперь был опасно низко и снова зашел спереди. Хейр выжимал из "Лили Марлен" все, что мог, и ее могучие двигатели «даймлер-бенц» позволили набрать скорость свыше сорока узлов. Хейр бросал ее из стороны в сторону. Едж всегда был великолепным пилотом, но его сумасшествие, видимо, сделало его просто гением: ему удалось выйти из виража на скорости около четырехсот миль в час на высоте не более тридцати футов над волнами.
      Крэйг схватил Женевьеву за руку.
      — Ложитесь! — закричал он и накрыл ее сверху своим телом.
      Едж снова стрелял из пулемета, вспоров палубу, сбросив вниз Вагнера, сбив Бауэра с турели пушки, разнеся вдребезги окна рулевой рубки и ранив в спину Лангсдорфа, который вылетел через дверь головой вперед.
      Внезапно "Лили Марлен" начала терять скорость. Крэйг встал, за ним поднялась Женевьева. Она увидела, как Хейр рванулся вперед, на его бушлате проступила кровь. Половина рычагов управления была снесена очередью, а внизу на палубе повис на пулемете Виттиг.
      — Вы ранены, Мартин. — Она положила руку ему на плечо.
      Он оттолкнул ее, и в этот момент «юнкерс» снова налетел с левого борта, обрушив на катер всю мощь своего огня. Теперь "Лили Марлен" была вся объята пламенем. Сквозь дым Женевьева увидела, как Шмидт пробрался по палубе, оттолкнул Виттига в сторону и занял место у пулемета.
      Хейр сказал:
      — Все кончено. Уберите отсюда Женевьеву.
      Крэйг толкнул ее вперед. Вода уже плескалась у их ног, и Хейр последовал за ними. Они с Крэйгом с трудом отцепили одну из резиновых лодок и перебросили ее через леер. Крэйг держал трос.
      — Полезайте в лодку! — крикнул он Женевьеве. Она послушалась, но потеряла равновесие и полетела головой вниз в лодку. В этот момент Едж снова зашел им в нос на очень малой высоте.
      Хейр повернулся.
      — Я хочу влепить между глаз этому сукину сыну. — Он кинулся к пулемету.
      Крэйг на мгновение замер, а потом внезапно отпустил трос, и, прежде чем Женевьева сообразила, что произошло, она оказалась в десятке ярдов от бота.
      — Крэйг! — закричала она, но было уже поздно.
      Он оказался рядом с Хейром у пулемета, по колено в воде.
      — Цельтесь ему в брюхо! — крикнул Крэйг. — Помните о баллонах с окисью азота!
      "Юнкере" налетел снова, сметая все на своем пути. Едж старался использовать любую возможность. Пулемет с катера бил в ответ, и Женевьева вдруг увидела, как Хейра подбросило вверх, потом назад. Теперь стрелял Крэйг, ведя ствол вслед за летящим самолетом, который начал набирать высоту.
      Взрыв, произошедший вслед за этим, потряс окрестности. «Юнкере» вдруг превратился в огромный огненный шар; его баллоны с окисью азота взорвались, подобно бомбе. Осколки фюзеляжа падали в море.
      Громадная волна подняла шлюпку вверх, она была уже в пятидесяти ярдах от катера и двигалась довольно быстро. Женевьева увидела, как нос "Лили Марлен" высоко поднялся над водой. Ни Крэйга Осборна, ни маленького Шмидта нигде не было видно: поверхность моря была пуста. Нос поднялся еще выше, флаг Соединенных Штатов затрепетал над волнами, потом "Лили Марлен" нырнула вниз, кормой вперед, и скрылась под водой.
      На вершине холма Дугал Мунро медленно опустил бинокль, его лицо было пепельно-серым. Джулия Легран плакала. Картер обнял ее за плечо, утешая.
      — Что теперь, сэр? Мне кажется, я видел шлюпку.
      — Обратно в поселок, Джек. Информируйте береговую охрану. Чтобы пригнать сюда спасательный катер из Фальмута, не потребуется много времени. Всегда есть какой-то шанс. — Но его голос звучал не слишком уверенно.
      Шлюпку сильно швыряло. Женевьеву вырвало столько раз, что, казалось, еще чуть-чуть — и она лишится желудка. Небо резко потемнело, шел сильный дождь. Но это не имело значения, потому что в шлюпке было полно воды, она промокла до нитки и лежала, свесив голову за борт, чувствуя себя одинокой и такой заброшенной, как будто осталась одна на свете.
      Прошло, может быть, часа три, прежде чем она услышала звук мотора приближающегося судна. Она приподнялась и увидела спасательный бот из Фальмута. Через пять минут она уже сидела в каюте завернутая в одеяло и один из членов экипажа подавал ей кружку с кофе.
      Вошел человек в комбинезоне, он был среднего возраста, с седыми волосами и добрым лицом.
      — Я старшина катера, мисс. С вами все в порядке?
      — Да, — ответила она.
      — Мы никого больше не нашли.
      — Я не думаю, что вы кого-то найдете, — сказала она печально.
      — Ладно, мы поищем еще часок, а потом доставим вас в Холодную гавань. Так мне приказано. — Он в нерешительности постоял. — Что здесь произошло, мисс? В чем было дело?
      — Я не уверена… — ответила она. — Думаю, просто игра пошла не по сценарию. Суперидиотизм, такой же, как, например, война.
      Он нахмурился, ничего не поняв, пожал плечами и вышел. Женевьева обхватила кружку руками, стараясь согреться ее теплом, и села, глядя в пустоту.
      Картер был в темной комнате, Мунро стоял рядом, и они осторожно разворачивали пленку.
      — Все в порядке, Джек? — спросил Мунро. — Я хочу сказать, что она находилась в воде слишком долго.
      — Мне кажется, что она в идеальном состоянии, сэр. Я надеялся, что так оно и будет. В этом портсигаре даже сигареты были совершенно сухими. — Он поднял пленку вверх.
      — И она утверждает, что на этих кадрах содержимое дипломата Роммеля? — спросил Мунро.
      — Да, сэр. Она сказала, что там было больше документов, но у нее хватило пленки только на двадцать листов.
      — Это чудо, Джек. Одна из самых больших удач разведки за всю войну. Эйзенхауэр и его штаб будут плясать от радости, когда увидят это. — Он покачал головой: — Она сделала это, Джек, эта простая девчонка. Любитель, по сути дела. Я был не прав.
      — Да, но какова цена, сэр!
      — Люфтваффе снова бомбили Лондон этой ночью, Джек. Люди погибли. Вы хотите, чтобы я продолжал?
      — Нет, сэр. Я понял. Мунро кивнул.
      — Мне нужно позвонить в Лондон. Приходите в библиотеку через тридцать минут.
      — А Женевьева, сэр?
      — О, ее в любом случае приведите с собой.
      Женевьева лежала в горячей ванне, которую ей приготовила Джулия, до тех пор пока вода не начала остывать. Она вылезла и старательно вытерлась. Все ее тело было в синяках, но она не чувствовала боли. На самом деле она вообще ничего не чувствовала. Джулия разложила на кровати белье, теплый свитер, широкие кордовые брюки и пиджак. Она быстро оделась и уже заканчивала приводить себя в порядок, когда вошла Джулия:
      — Как себя чувствуете, cherie?
      — Прекрасно, беспокоиться не о чем. — Она в нерешительности постояла, потом тихо спросила: — Есть какие-нибудь новости?