— Да уж, прошу тебя! К тому же я абсолютно не нуждаюсь в телохранителе, поверь! А тебе обязательно нужно в Ивсли? В конце концов, он всего лишь в десяти милях от Стэпьона. Ты мог бы вернуться, как только управишься с делами!

— Ну, это не совсем так. Да и потом, я уже давно заметил, что на то, чтобы разобраться с делами, уходит никак не меньше одного-двух дней. Вопрос только в том, стоит ли в этом году ехать в Студэм. Надо спросить Мартина, что он об этом думает.

— Спросить Мартина, что он думает о чем? — поинтересовался Мартин, который вошел как раз вовремя, чтобы услышать эти слова.

— Я о Студэме. Будешь сам заниматься там делами или хочешь, чтобы я съездил вместо тебя?

— Боже ты мой, я совсем забыл!

На лице Тео отразилось удивление.

— Если бы не одно обстоятельство, я предложил бы тебе отправиться вместе со мной, — сказал он. — Ну, а так, если хочешь ехать, поезжай один. Я еще не скоро позабуду то, что ты устроил там в свой последний приезд!

— Никогда не поверю, что Мартин невежливо обошелся с тетушкой Доротеей! — пробормотал эрл, передвинув на доске коня, чтобы спасти ладью.

Мартин скорчил кислую гримасу, но ответил за него Тео:

— Поверь, они оба терпеть не могут друг друга. Злосчастная судьба заставила меня пару раз оказываться свидетелем их стычек. После этого я твердо решил: что бы там ни было, но свое Ватерлоо пусть устраивают без меня!

— Отличная идея, Сент-Эр! — воскликнул Мартин с просиявшим лицом. — Поезжай ты в Студэм вместе с Тео!

— Не имею ни малейшего понятия, с чего бы мне это делать!

— Конечно, из уважения к тетушке, черт возьми! А если ты вдруг предложишь ей переехать в Стэньон, я отправляюсь в Студэм навсегда!

— Благодарю покорно, Мартин, но твое общество меня устраивает больше, чем тетушкино.

— Вот еще, с чего бы это? Да и потом, мне всегда казалось, тебе она нравится! Ты ведь сам грозил, что пригласишь ее в Стэньон, неужели не помнишь?

— Ну, думаю, ты догадываешься, что этого не случится.

— Какой же ты все-таки! Впрочем, должен сказать, это все отец виноват. Зачем он предложил ей пожить в Студэме? А теперь она просидит там до конца своих дней, просто для того, чтобы досадить мне!

— Тогда намекни ей, что пора уезжать.

— Да я бы так и сделал, только вот до сих пор не могу решить, хочется ли мне самому там жить! — весело откликнулся Мартин. — Уехать так далеко от Куорпдон-Холл?! Просто не представляю, как я это переживу! — Он помолчал немного и добавил: — Конечно, если тебе так хочется избавиться от меня…

— Нет, совсем нет! Шах, мисс Морвилл!

— Черные проиграли, так я понимаю? Вы все равно съедите моего короля, что бы я ни сделала.

— А где, кстати, Улверстон? — вдруг вскинулся Мартин.

— По-моему, он отправился прокатиться верхом.

— О! — Брови юноши недовольно сдвинулись. — А собственно, сколько он еще намерен оставаться в Стэньоне?

— Понятия не имею.

— Я думал, он приехал на денек-другой! — разочарованно буркнул Мартин. Эрл предпочел промолчать. Тут вмешался Тео:

— Ну, раз уж ты хочешь, чтобы я занялся твоими делами, Мартин, думаю, будет лучше, если ты расскажешь мне более конкретно, что мне делать. Ты свободен? Пойдем ко мне!

— О, Тео, ты справишься куда лучше меня, вне всяких сомнений, — пожав плечами, заявил Мартин и направился вслед за ним к двери. — Мне бы еще хотелось, чтобы ты разобрался, чем там занимается этот осел Маггинтон! И как только отцу пришло в голову назначить этого идиота управляющим, ума не приложу! Представляешь, когда я был там в последний раз, он сказал, что намерен распахать Лонг-Эйкр под пшеницу! А ты ведь сам знаешь, Тео…

Конец этой фразы помешал услышать звук захлопнувшейся двери.

Мисс Морвилл, убирая шахматные фигурки, невозмутимо заметила:

— Как жаль, что они с леди Синдерфорд не ладят, ведь ему было бы так полезно чем-то заняться! А что могло бы быть для него лучше, чем жить в поместье! По-моему, он разбирается в делах не хуже управляющего.

— Мне кажется, он никогда не станет жить в Студэме, — отозвался эрл. — Однако поместье приносит большой доход, а раз так, то он может купить себе дом в Лестершире.

Она немного подумала и покачала головой:

— Не думаю, что Мартин был бы там счастлив. Я уверена, все его мысли связаны с замком. Понимаете, он ведь любит его!

— Да, Стэньон для него полой счастливых воспоминаний, — не без сарказма заметил Жервез. Она подняла на него глаза:

— Вы так сильно ненавидите это место, милорд?

— Что вы, вовсе нет! Наоборот, думаю, начинаю понемногу привязываться к нему. Если постараться, здесь можно удобно устроиться. Особенно если все переделать на свой вкус.

— Что ж, надеюсь, вам это удастся, — кивнула девушка. — Но на вашем месте, милорд, прежде всего я превратила бы одну из гостиных на первом этаже, где, кстати, никто не бывает, в столовую! Тогда блюда, которые подают, не успевали бы остывать.

Он расхохотался:

— Да, это несомненное преимущество, согласен! Если я решу произвести в замке перемены, то непременно приду к вам за советом!

— Не думаю, что вы это сделаете, — отозвалась она. — По-моему, вы предпочтете поручить все какому-нибудь новомодному архитектору, а он построит вам еще одно крыло, где вы с утра до вечера будете проклинать судьбу.

— Да уж, перспектива не из приятных! А кстати, насчет архитектора. Вы можете кого-то посоветовать? Но Нэша, предупреждаю, только через мой труп!

— Не думаю, что присущий мистеру Нэшу стиль подойдет Стэньону.

Известие о том, что Тео собирается уехать в ближайшие дни, чтобы, как обычно, заняться делами эрла, дало вдовствующей графине еще один повод разразиться жалобами. Раз десять она повторила, что знать не знала о его предстоящем отъезде. Потом последовали бесконечные сожаления, что мистер Теодор Фрэнт вынужден большую часть года разъезжать по делам, тогда как Стэньон предоставлен сам себе. Тео встретил ее сетования, как всегда, невозмутимо, отвечая только тогда, когда видел, что от него этого ждут. И если прежде она недовольно ворчала, когда их обычная компания становилась больше, то теперь впала в уныние при мысли, что скоро все разъедутся и их останется совсем мало. Графиня тут же сообразила, что после отъезда Тео придется всякий раз просить мисс Морвилл присоединиться к ним, если захочется сыграть в вист, а это напомнило ей о том, что следует очень скоро ждать возвращения домой мистера и миссис Морвилл, за которым последует и отъезд Друзиллы.

— А уж потом и вы, Сент-Эр, скорее всего, отправитесь в Лондон, — заявила она. — И что же мне тогда прикажете делать, интересно знать. Ведь я не собираюсь переезжать в город до мая. При моем слабом здоровье Лондон мне просто вреден! Если Мартин хочет, пусть едет один. Он сможет остановиться у сестры. Думаю, она будет страшно рада.

— Остановиться у Луизы и каждый день видеть этого надутого индюка, за которого она имела глупость выйти замуж?! — воскликнул Мартин. — Нет уж, спасибо! Вполне возможно, я вообще не поеду в Лондон!

— Не поедешь в Лондон? Но ты ведь собирался побывать на балу у Болдервудов!

— Я еще пока не решил, — мрачно проворчал Мартин.

Это поразительное заявление дало новое направление потоку мыслей вдовствующей графини. Она совершенно не понимала, что произошло с сыном, ведь он сам заявил, что собирается в Лондон именно в то время, когда Болдервуды будут давать бал, и повторял это сотни раз! К сожалению, ни эрл, ни мисс Морвилл не сделали ни единой попытки перевести разговор на другую тему, они сидели молча, точно сговорившись не вмешиваться. Наконец бесконечные вопросы и сетования матери привели к тому, что Мартин, хлопнув дверью, удалился.

Присущий графине эгоизм обычно не позволял ей бесконечно тревожиться из-за других. Однако Мартин был ее любимчиком. Конечно, она не заходила настолько далеко, чтобы поставить его интересы выше собственных, но на словах не переставала беспокоиться о его благополучии. Поэтому теперь принялась переживать, не привела ли ссора между Мартином и Марианной к разрыву их отношений. Мисс Морвилл, с которой графиня не замедлила поделиться своими опасениями, невозмутимо ответила, что за Мартина, конечно, трудно ручаться, но мисс Болдервуд, надо отдать ей справедливость, никогда ни словом, ни делом не давала повода считать, будто как-то выделяет Мартина из числа окружавших ее молодых людей. Графиня возмутилась. Да разве какая-нибудь девушка сможет устоять перед ее ненаглядным сыном, только пожелай он этого? Тем более, что она уже ясно выразила свое одобрение его выбору, так какие же могут быть препятствия?! Не безумны же Болдервуды, чтобы не оценить в должной мере оказанной им чести! Сама она согласилась, чтобы их дочь вошла в ее семью, чего же им больше?! Графиня всегда считала сэра Томаса весьма достойным человеком, который никогда не позволит себе выйти за пределы разумного. В общем, она начинает подумывать, не съездить ли ей лично в Виссенхерст, чтобы уладить это дело.

Мисс Морвилл была не из тех, кто легко теряется. Это неожиданное известие могло бы заставить ее отступить, тем не менее, она, героически скрывая раздражение, постаралась изо всех сил отговорить графиню от этого неразумного шага, который привел бы к весьма неприятной сцепе между нею и сэром Томасом.

— А может быть, — вскинулась графиня, которой пришла в голову новая мысль, — эти Бол-дервуды рассчитывают увлечь Сент-Эра? Высоко же они замахнулись! Ведь эрл, задумай он жениться, может рассчитывать на принцессу! Да по правде сказать, будь у Мартина титул, разве бы я согласилась снизойти до каких-то там Болдервудов?!

— Не думаю, что такая мысль приходила в голову сэру Томасу, мадам, — заметила мисс Морвилл. — По-моему, они считают, что Марианна еще слишком молода, чтобы думать о замужестве.

— Запомни хорошенько, дорогая моя, девушка в глазах родителей никогда не бывает слишком молода, когда речь идет о блестящем замужестве, — изрекла графиня. — Непременно съезжу в Виссенхерст. Надо тонко намекнуть, что на союз с Сент-Эром им рассчитывать нечего. Уверяю тебя, я буду сопротивляться этому до последнего дыхания!

Мисс Морвилл ничуть не сомневалась, что так оно и будет. Но ее уверенность в том, что подобная позиция вызовет резкий отпор либо у эрла, либо у сэра Томаса, заставила Друзиллу возобновить настойчивые попытки отговорить ее милость от подобных действий, результатом которых могло быть лишь ее неминуемое разочарование. С удивлением обнаружив, что скучает по Марианне, она постаралась объяснить графине, в какое неудобное положение та может поставить себя, если так поступит. И, наконец, ей удалось убедить ее погодить с поездкой в Виссенхерст до тех пор, пока у них не окажется больше информации. Для этого Друзилла предложила свои услуги. И не то чтобы она считала своей обязанностью довести до сведения графини, что сердце наследницы завоевал вовсе не один из Фрэнтов, а лорд Улверстон. Она знала, в этом случае гордость графини получит жестокий удар. Друзилла подозревала, что удовлетворить желание графини сможет только официально объявленная помолвка — как свидетельство того, что Болдервуды и не хотят никого другого, кроме Фрэнта.

Поскольку Тео говорил, что собирается завтра в Виссенхерст, чтобы попрощаться с Болдервудами, мисс Морвилл решилась попросить его взять ее с собой. Он согласился без колебаний, и они отправились вместе, в счастливом неведении относительно того, что незадолго перед ними Мартин отправился в том же направлении.

Казалось невозможным утаить от Тео причину ее желания попасть в Виссенхерст. Друзилла давным-давно привыкла делиться с ним своими заботами, так что и теперь не задумываясь поведала о своем разговоре с графиней. Он удивился куда меньше, чем она предполагала, но, когда заговорил, улыбка Тео показалась ей немного натянутой.

— Слишком долго я жил под одной крышей с ее милостью, чтобы удивляться ее выходкам. Да ведь любому, кроме нее, было видно с первого взгляда, что Улверстон по уши влюбился в мисс Болдервуд. Проблема в том, что наша графиня никогда не поверит, будто кто-то может затмить ее любимого Мартина в глазах девушки, будь это даже наследник Перси или Говардов! — Он немного помолчал, потом договорил: — Уверен, что Болдервуды, сообразив, что Сент-Эр не имеет серьезных намерений в отношении их дочери, решили заполучить для нее Улверстона. Да это и неудивительно!

Но своему обыкновению, Тео говорил спокойно, но Друзилле вдруг почудился какой-то оттенок горечи в его словах.

— По-моему, вы к ним несправедливы, Тео! — возразила она. — Мне казалось, они думают только о счастье Марианны!

— Безусловно. Только им кажется, что она будет куда счастливее в роли богатой графини, нежели если станет женой никому не известного человека. Я их не виню, по-моему, Марианна достойна самого высокого положения. — И больше он ничего не прибавил.

Друзилла тоже сочла за лучшее сменить тему, и через пару минут они как ни в чем не бывало заговорили о самых обычных вещах.

А Мартин в это время уже подъезжал к Виссенхерсту. Миновав ворота, он поднял голову и успел заметить лицо Марианны, мелькнувшее в зелени густого кустарника, который шел по обе стороны дорожки. Сообразив, что она, должно быть, возится в цветнике, который был ее главным увлечением, он быстро направил лошадь к конюшне. Оставив ее на попечение главного конюха, вышел в сад, но не обнаружил там девушку и застыл в тягостном недоумении, гадая, не вернулась ли она в дом, как вдруг услышал голос Марианны. Она весело напевала. Мартину показалось, что голос доносится из оранжереи, и он устремился туда. Там ее и нашел в конце концов.

Марианна пересаживала белые гиацинты из обычных горшков в огромную вазу вустерского фарфора. Она была прелестна: с распущенными по плечам золотыми волосами, перевязанными простенькой голубой ленточкой, в накинутой на плечи скромной косынке и с лопаточкой в руке. Девушка не сразу заметила Мартина, а он молча любовался ею, пока она занималась цветами. Но вдруг он неосторожно шевельнулся, и это привлекло ее внимание. Марианна оглянулась и, вскрикнув, выронила лопаточку.

Мартин поднял ее и с поклоном подал девушке.

— Не стоит пугаться, — произнес он, — это всего лишь я!

Она отложила лопатку в сторону.

— О нет! Я не хотела… То есть я не ожидала… Вы меня так напугали! Благодарю вас. Посмотрите, что за прелесть! Просто чудо, я без ума от них! Хотела отнести их папе в библиотеку, но он только смеется, когда я занимаюсь цветами, и говорит, что из моих трудов ничего не выйдет, потому что я вечно обо всем забываю, и о них, дескать, тоже забуду уже через неделю!

— Марианна, — проговорил он, не обращая внимания на ее путаную речь. — Я приехал, потому что хочу и должен поговорить с вами!

— О, прошу! Конечно, я всегда рада вам, Мартин, но сейчас просто не представляю, о чем вы хотите поговорить! И не надо так хмуриться! Такой чудесный день! Знаете, когда светит солнце, мне так весело и я просто не понимаю, как можно говорить о серьезных вещах!

Но Мартина было не так-то легко заставить замолчать.

— Вы не позволяли мне даже приблизиться к вам с той самой ночи на балу! Вы боялись меня… Я не должен был так говорить тогда с вами! Но и вы не должны… Вы не можете сомневаться в моих чувствах!

— Надеюсь, мы остались добрыми друзьями, — с дрожью в голосе произнесла она. — Поэтому умоляю вас никогда не упоминать о том, что случилось той ночью! Мне так больно думать об этом! Вы ведь не хотели… Вы не могли иметь в виду…

— Чепуха! — с какой-то злобой в голосе перебил он. — Конечно, именно это я и имел в виду! И вы это знаете!

Она смущенно повесила голову:

— Боюсь, я вела себя не так, как полагается. Надеюсь, что… Конечно, я виновата… Но ведь это не мое поведение дало вам повод предполагать, что я ожидаю от вас чего-то подобного…

Он глядел на нее сверкающими глазами.

— Вы не были такой неделю назад!

— Я была… Я вела себя так глупо… Мама сказала мне… Я не должна была…

— Это все началось, как только в Стэньон приехал этот напыщенный осел Улверстон! — прервал он девушку. — Вы кокетничали с ним, поощряли его ухаживания…

— Это неправда! Не хочу даже слушать такое! Как вы можете так говорить, Мартин? Вы не имеете права! Замолчите!

— Вы хотели водить меня на поводке вместе с другими, но ошиблись! Я люблю вас, Марианна!

Она отшатнулась от него, но он схватил ее за руку и крепко сжал. Слова любви так и просились на язык, но Мартин видел, что девушка слишком напугана, чтобы услышать его клятвы сделать ее счастливой, если она согласится выйти за него замуж. Попытавшись вырвать у него руку, она чуть слышно выдохнула:

— Нет, нет, вы не должны! Папа не позволит мне… Это очень дурно с вашей стороны, Мартин!

Он уже завладел и второй ее рукой. Украдкой бросив на него испуганный взгляд, Марианна перепугалась не на шутку, заметив яростное выражение его лица. С таким же успехом она могла поверить в то, что он ее ненавидит, а мысль о том, что всему виной ее легкомыслие и кокетство, привела ее в ужас. Слезы повисли у нее на ресницах, и девушка с трудом пролепетала:

— Я не хотела! Я не понимала!

— Когда-то вы думали по-другому! Когда же это случилось? Когда вернулся Сент-Эр? Вот в чем дело, да? Сначала Сент-Эр, потом Улверстон! Вы бы запели совсем по-другому, будь я на месте Сент-Эра, разве не так? О господи, похоже, я только сейчас понял, как вы дороги мне!

Это было больше, чем могла выдержать Марианна. Захлебываясь слезами под тяжестью сыпавшихся на нее обвинений, она изо всех сил отбивалась, стараясь освободиться.

— Это неправда! Пустите меня! Мне больно! Пустите же!

Казалось, он не слышит ее криков. В это мгновение виконт, который вышел из дома, разыскивая Марианну, увидел эту сцену и в два прыжка оказался рядом с ними. Его рука упала Мартину на плечо. Развернув его к себе, он тихо, но грозно сказал:

— Это переходит всякие границы! Вы забываетесь, Фрэнт!

Мартин круто повернулся и моментально выпустил руку девушки. Казалось, именно появления Улверстона и не хватало, чтобы терзавший его огонь ревности и злобы превратился во всепожирающее пламя. Виконту не понадобилось и секунды, чтобы прочесть это в его горящих ненавистью глазах. К счастью, он был тоже не робкого десятка. Кулак его мелькнул в воздухе, и Мартин рухнул на землю. Марианна, дрожа от страха, прижалась к стене, поднеся ладони к пылающим щекам.

Виконт быстро шагнул к ней. На губах его появилась улыбка.

— Прошу прощения! С моей стороны было непростительно так напугать вас! Не плачьте! Не стоит плакать, слово джентльмена! Может, вам лучше вернуться в дом? Там мисс Морвилл, она в гостиной с вашей мамой. С ними и Тео Фрэнт, я встретил их обоих по дороге сюда. Только ничего не говорите родителям, хорошо? Так будет гораздо лучше, уверяю вас!

— О нет! — слабо пролепетала она. — Но вы не… вы не…

— Господи, конечно же нет! — весело отозвался он, провожая ее до дверей. — Я буду нем как могила, можете не сомневаться!

Она одними губами произнесла его имя, но он, нагнувшись к ней, быстро шепнул:

— Ни слова! Только не сейчас! — и слегка подтолкнул ее к дверям.

Мартин пришел в себя среди разбросанных горшков и, когда Улверстон вернулся, как раз отряхивал с одежды комья влажной земли.

Виконт смерил его саркастическим взглядом:

— Это что у вас, такая привычка — приставать к женщинам, которые этого не желают?

Мартин стиснул кулаки, но предпочел сдержаться:

— Вы мне за это еще ответите, милорд!

— Глупый мальчишка! — фыркнул Улверстон.

— Назовите мне имена ваших друзей! Я встречусь с ними!

— Господи ты боже мой, да разве это возможно? — ухмыльнулся Улверстон. — Вы разве забыли, что я гость в доме вашего брата, осел вы этакий?!

— Но это не мой дом! Вы сшибли меня с ног. И при этом отказываетесь дать мне удовлетворение?

— Знаете, у меня что-то нет сегодня желания валять дурака! — заявил Улверстон. — Скажите спасибо, что привел вас в чувство, — вы прямо-таки напрашивались на это!

Он уже повернулся, чтобы выйти, но Мартин преградил ему дорогу.

— Ну, так вы намерены назвать мне ваших секундантов, милорд, или струсили? Ну же, будьте мужчиной!

— А, да иди ты к дьяволу! — рявкнул Улверстон. — Кого мне вам назвать, вашего брата?! Или, может быть, кузена?!

На лице Мартина на мгновение появилось сконфуженное выражение, но он быстро пришел в себя:

— Мистер Уорбойс может согласиться!

— Благодарю вас! Вот уж о ком я не подумал!

Рука Мартина взлетела вверх и с размаху опустилась на щеку лорда.

— Ну, может быть, это заставит вас передумать, милорд?

Виконт, едва сдерживаясь, сжал кулаки. Но лицу его было видно, как он взбешен. Глядя Mapтину прямо в глаза, лорд Улверстон процедил:

— Да, я передумал! Уж если кому-то суждено дать вам урок, Мартин Фрэнт, так это буду я!