Глава 9

НОЧНОЕ НАПАДЕНИЕ

Казалось, Робин был крайне доволен тем, как прошел бал-маскарад; его сестра зашла к нему утром, когда он еще валялся в постели, прихлебывая горячий шоколад. Робин лишь улыбнулся девушке и не стал пускаться ни в какие объяснения. Днем он навестил мисс Грейсон, но, хотя Летти и обрадовалась своей милой Кэйт, она все же была несколько рассеянна и обмолвилась о бале только парой фраз. Да, это было потрясающе; ей хотелось бы, чтобы Кэйт была с ней. Да, она танцевала с некоторыми джентльменами. Как жаль, что мистер Мерриот решил одеться в малиновое.

Робин ушел. В уголках его рта играла усмешка. Потом его уговорили нанести пару визитов вместе с миледи Лоуестофт. Он согласился, подавляя зевок.

Прюденс – а ей казалось, что она уже начинает чувствовать себя скорее мужчиной, чем женщиной, – зашла в Уайте и увидела там мистера Уолпола, читавшего «Спектейтор». Мистер Уолпол обменялся с ней парой слов; он в совершенстве умел поддерживать светский разговор и объявил ей, что собирается вернуться в свое поместье Страуберри-Хилл. Он утверждал, что все эти поздние городские развлечения крайне плохо отражаются на его конституции. Увидев входящего мистера Мэркхема, он несколько презрительно поднял бровь и вновь погрузился в «Спектейтор».

Мистер Мэркхем поклонился Прю и, усевшись за столом в углу, занялся какими-то письмами. Прюденс беседовала с неким мистером Денди, как вдруг кто-то коснулся ее плеча.

– Вот кто вам нужен, Деверю! – произнес голос сэра Фрэнсиса Джоллиота.

Мистер Деверю подошел к ней семенящей походкой.

– Клянусь небом, это так! – Он учтиво шаркнул, помахивая надушенным платком. – Я сию минуту вернулся с Арлингтон-стрит, где мне сказали, что вы уехали. Хочу просить вас оказать мне честь и посетить меня нынче вечером. Азартные игры, как вы понимаете. – Он поднял вверх очень белый палец. – Но не говорите «нет», мистер Мерриот, умоляю, не отказывайтесь!

Прюденс подавила вздох.

– О, сэр, должен признаться, что у меня было намерение провести вечер с сестрой, – начала она.

– Ну-ну, Мерриот! – весело воскликнул Джоллиот. – Не можете же вы отказать мне в праве взять реванш!

– Честно говоря, я обитаю в чертовски далеком и странном месте, – манерно пожаловался мистер Деверю. – Но вы можете взять портшез, да, знаете ли, портшез! Клянусь своей репутацией, сэр, я положительно убежден, что провести вечер дома в миллион раз утомительнее, чем за карточным столом в спокойной обстановке. Клянусь честью, сэр!

Ничего не оставалось, как с благодарностью принять приглашение.

Мистер Деверю рассыпался в любезностях.

– Сказать по правде, сэр, мне было чертовски трудно найти кого-нибудь сегодня, – сказал он с деланной наивностью. – Фэншо занят, Бэрхем тоже, Молиньюкс уезжает за город, Сельуин лежит в постели с лихорадкой.

Мистер Мэркхем у стола перестал писать и поднял голову.

– Я тронут. Вы оказали мне честь, – иронически сказала Прюденс.

Ирония осталась незамеченной.

– Что вы, что вы, дорогой мой Мерриот. Никоим образом! Итак, я увижу вас в пять? Возьмите портшез, знаете ли, и мигом окажетесь у моего дома.

– О да, сэр. Но мне кажется, я не имею удовольствия знать ваш адрес.

Мистер Деверю элегантно осклабился:

– О, чертовски неудобная дыра, сэр. У меня комнаты недалеко от Черинг-Кросс.

– Ах да, теперь я вспомнил улицу, – сказала Прюденс. – Итак, в пять часов, сэр.

Мистер Деверю снова одарил ее улыбкой и томно помахал рукой.

– Аи revoir, дорогой мой Мерриот. Вы наймете портшез и не испытаете никаких огорчительных неудобств. А вечер дома – о Боже мой, нет!.. – И он уплыл, опираясь на руку Джоллиота. Конец фразы донесся до ушей Прюденс в виде невнятного лепета.

Мистер Мэркхем снова принялся писать.

Прюденс медленно дошла до Арлингтон-стрит. Когда Робин вернулся домой, девушка заметила ему, что от непрестанных светских развлечений она скоро превратится в тень.

Робин, напротив, скучал.

– Ох-хо-хо! Будь я на твоем месте! От этих дамских сборищ у меня начинается головная боль.

– Уверяю тебя, эти картежные вечера и пирушки сведут меня в могилу.

Робин нетерпеливо болтал ногой.

– Тебе не приходит в голову, дорогая, что события разворачиваются совсем не так, как мы ожидали? – огорченно спросил он.

– Приходило, и не раз. Нам следовало затаиться.

– О! – Миледи Лоуестофт в это время составляла букет для большой вазы. – Но так хотел bon papa, дети мои. Мне было поручено ввести вас в большой свет.

– Клянусь небом, не хотите ли вы сказать, что и этим мы обязаны старому джентльмену? – воскликнул Робин. – Я мог бы и сам догадаться. Но зачем?

– Seulement[21], я думаю, он считал это разумным. Вам необходимо было исчезнуть, не так ли?

– Пожалуй что и так. Но разнузданное поведение Прю – о Господи, мадам!..

– Подумай о собственных выходках, дитя мое, – усмехнулась Прю.

– О, я часто, часто думаю о них. Но относительно сегодняшнего вечера в такой завидной компании. Искусница Прю, сделайте милость, играйте, но воздержитесь от бургундского.

– Вы только взгляните на этого маленького ментора! – Прюденс поклонилась Робину и добавила: – Не тревожься за меня, моя Кэйт.

Вечер был подобен дюжине других вечеров. Сначала ужин, сопровождаемый непристойными шутками; затем карты – с графинами, переходящими из рук в руки, и оплывающими свечами на столах. Вскоре после полуночи Прюденс попрощалась с хозяином и гостями. Деверю вперил в нее бессмысленный взгляд и начал было невнятно убеждать ее задержаться еще немного, однако Прю не поддалась на уговоры. Сонный лакей отпер ей входную дверь, и она вышла в холодную ночь.

Улица была пуста, но она знала, что у Черинг-Кросс, в полусотне ярдов отсюда, сможет нанять портшез. Она перекинула плащ через руку и пошла в направлении стоянки, вдыхая холодный воздух, что было особенно приятно после духоты карточной комнаты.

Должно быть, ее никогда не дремлющая интуиция подсказала ей, что надвигается опасность. Она не прошла еще и пятидесяти ярдов, как ощутила ее и чуть замедлила шаг. В стенной нише явно темнела какая-то тень, возможно, это человек. Ее рука легла на эфес шпаги и немного высвободила ее. Нужно идти: поворачивать назад не было смысла. Чуть побледнев, но так же твердо, как обычно, она шла вперед, крепко держась за рукоятку шпаги.

Тень шевельнулась, за ней показались еще две. Прюденс выдернула из ножен ярко блеснувшую шпагу, и неясные фигуры на мгновение отпрянули назад. Эта секундная передышка позволила ей прижаться спиной к стене и выставить перед собой руку, обмотанную плащом. Послышался хриплый шепот, и все трое бросились на нее с дубинками.

Ее шпага описала круг: первый отпрыгнул с проклятием, другой подскочил ближе, нацелившись, чтобы нанести жестокий удар в голову. Шпага блеснула, Прюденс сделала выпад, и удар пришелся в цель. Послышался вскрик, метко брошенный плащ окутал голову раненого, не давая ему возможности ответить ударом на удар. Он барахтался под сукном, осыпая Прю ругательствами.

Прюденс тут же воспользовалась временным уменьшением числа противников, отбила удар, нацеленный на нее, и, отпрыгнув чуть вбок, сделала выпад во всю длину руки. Послышался стон, шпага обагрилась кровью, и дубинка с грохотом покатилась по земле.

Девушка запыхалась и выбилась из сил, долго так продолжаться не могло. Третий разбойник уже выбрался из плаща и подкрадывался к ней. Она догадалась, что он хочет схватить шпагу, и у нее замерло сердце. Прюденс ловко ударила его, но тут же сама получила удар дубинкой по левой руке. Силы ее были на исходе, и Прю поняла, что всего через несколько мгновений с ней будет кончено.

И вдруг чуть дальше по улице послышался крик и звук бегущих шагов.

– Держись, парень! Я с тобой! – кричал кто-то на бегу, и Прюденс узнала голос мистера Белфорта.

Он напал на ее врагов с тыла, удар, еще один – и полилась кровь. Первый, которого ранила Прюденс, с воплем побежал от них, держась за плечо. Это послужило сигналом для двух остальных. Через минуту улица была пуста, остались лишь Прюденс с достопочтенным Чарльзом.

Мистер Белфорт, тяжело дыша, оперся о свою шпагу и захохотал:

– О небо, как же они удирали! Э, да вы ранены, юноша?

Прю стояла, привалившись к стене, чуть не теряя сознание от боли. Плечо, по которому нанесли удар, нестерпимо ныло.

Она с усилием выпрямилась:

– Ничего... удар в плечо, не более. – Она покачнулась было, но быстро овладела собой. Борясь с дурнотой, девушка наклонилась, чтобы подобрать плащ. Ее рука слегка дрожала, когда она вытирала шпагу, но Прю заставила себя улыбнуться. – Я должен... поблагодарить... вас... за вашу помощь. Это было весьма кстати, – сказала она, стараясь отдышаться. – А я уж подумал, что пропал.

– Еще бы, трое на одного, разрази их гром, – кивнул мистер Белфорт. – Однако же и трусливы эти дворняжки! Ни капли храбрости!.. Обопритесь на мою руку.

Прюденс с благодарностью приняла предложение.

– Никак не мог отдышаться, – сказала она. – Теперь все хорошо.

– Проклятие, это был страшный удар! – сказал мистер Белфорт. – Да вам здорово досталось, юноша. Пойдемте ко мне; я живу ближе, чем вы.

– Нет, нет, спасибо! – сказала Прюденс твердо. – Этот удар... просто пришелся по старой ране. Сейчас я уже почти его не чувствую.

– Гром и молния! Но это никуда не годится! – воскликнул мистер Белфорт. – Дорогой мой, вы должны пойти ко мне, и я посмотрю ваше плечо.

– Клянусь честью, сэр, это ерунда. Вы сами видите, я пришел в себя! Я отнюдь не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством в столь поздний час!

Белфорт возражал, говорил, что еще не поздно, но Прюденс не поддавалась ни на какие уговоры. Они вместе дошли до Черинг-Кросс, причем достопочтенный Чарльз с завидной регулярностью заклинал Прюденс зайти к нему домой.

– Клянусь небом, сэр, эти хулиганы становятся просто проклятием Лондона! – воскликнул он. – Будь я проклят, если джентльмен не может выйти из дома, чтобы на него не напали.

– Хулиганы? – переспросила Прюденс. – Так вы думаете, это были они?

– Ну а кто же еще? Город просто кишит ими! На меня самого на днях напали. Уложил одного замертво.

Прюденс вспоминала слова, которые услышала перед нападением. Грубый голос проворчал: «Вот и он, ребята». Она ничего не сказала об этом мистеру Белфорту и вполне согласилась, что это, несомненно, были хулиганы, грабившие прохожих.

– Как хорошо, что я вышел от Деверю сразу после вас, – сказал мистер Бел-форт. – А это его бургундское, знаете ли, чертовски скверная штука, мой мальчик! Дольше оставаться было невмочь. И как это можно так опьянеть от него, не понимаю. Взгляните-ка на меня! Трезв как стеклышко, Питер. А бедный Деверю, уж он, наверное, сейчас под столом...

Они расстались у Черинг-Кросс, где мистер Белфорт заботливо усадил Прюденс в портшез. Ее понесли на запад к Арлингтон-стрит и благополучно доставили к дверям миледи.

В комнате Робина еще горел свет. Конечно, брат никогда не засыпает, пока она не вернется. Она тихонько вошла к нему и увидела, что Робин читает при свете трех свечей.

Робин поднял на нее глаза:

– Поздравляю! Ты вовремя ушел оттуда. – Его глаза сузились, и он вскочил на ноги. – Что такое, Прю? – резко спросил он, приблизившись к ней. Она засмеялась.

– А что, я выгляжу как покойник? Я была близка к тому, чтобы и вправду им стать. Но кости целы, по-моему.

Красивые губы сжались, в глазах Робина Прюденс уловила тревогу.

– Не скрывай от меня ничего, дорогая. С тобой случилась какая-то беда?

– Я думаю, что отделалась синяком; но, Робин, до чего больно! – Она засмеялась, но голос ее дрогнул. – Помоги мне выбраться из камзола; это на левом плече.

Открыли плечо и увидели страшный кровоподтек. Робин тихо выругался.

– Кто это сделал?

– Ну откуда же мне знать? Чарльз думает, что хулиганы.

Робин нашел в туалетном столике лекарство и вернулся к ней с баночкой в руке. Осторожно смазывая больное место, он сокрушенно заметил:

– Это все я виноват. Нужно было взять карету миледи.

– В конце концов, ничего не случилось. Но их было трое, и я была на волосок от гибели. Потом подбежал Чарльз, и все кончилось в минуту. – Она снова накинула рубашку на плечи. – Спасибо, дитя мое. Хотела бы я, чтобы ты посмотрел, как я работала шпагой. Думаю, я не посрамила своего учителя. – Она замолчала, глядя на оплывающие свечи. Ее тон стал серьезным. – Мне кажется, что это были люди Мэркхема.

– Мэркхема? – Робин поставил баночку с мазью.

– Я больше не знаю никого, кто бы мог питать вражду ко мне. Это были не просто хулиганы. – Она рассказала ему о странной фразе.

Робин мерил шагами комнату, он посерьезнел.

– Думаю, что пришло время откланяться, – наконец произнес он.

– Как бы не так! – был ее ответ. – Просто в будущем я всегда буду брать карету, только и всего.

– Мне было бы спокойнее видеть тебя во Франции.

– Я не поеду. Он поднял бровь.

– О, ты становишься упрямой.

– Как осел!.. Завтра мы едем в Ричмонд с миледи, и Мэркхем подумает, что я исчезла со сцены, поскольку меня покалечили. Он будет страшно доволен. К тому же я жду появления старого джентльмена, потому что мне интересно узнать, какую игру он затеял на сей раз. – Она встала, потянулась и поморщилась от боли в плече. – Ложись спать, Робин.

На следующее утро они отправились в Ричмонд, где у миледи был собственный дом. Миледи пришла в ужас от ночного приключения Прю и выражала это со свойственным ей темпераментом, но девушка только посмеивалась.

Робин молчал и был довольно мрачен. Его начинал раздражать женский наряд.

Мистер Мэркхем узнал о происшествии из уст мистера Белфорта. Он выказал было серьезную озабоченность, но его приятель, лорд Бэрхем, отвел его в сторону и сказал со смешком:

– Ну как, счеты сведены? А, мой герой?..

– Еще нет, – коротко ответил мистер Мэркхем.

– Разрази меня гром, если бы я не хотел узнать, что вы имеете против этого юного отпрыска!.. – заметил его лордство. – Самовлюбленный щенок, и только. Я бы его просто выпорол.

Но тут мистер Мэркхем заметил сэра Энтони Фэншо, праздно вертящего в пальцах лорнет, и не без раздражения попросил своего аристократического друга попридержать язык. Сэр Энтони продолжал благодушно рассматривать эту пару. Мистер Мэркхем, изрядно побагровевший, зашагал прочь.

Сэр Энтони повернулся к мистеру Белфорту, стоявшему в кругу приятелей.

– Ну, Чарльз, вы, кажется, сражались с посланцами дьявола? – весело спросил он. – Что за разговоры о хулиганах?

– Трое, и прямо в городе, изволите ли видеть! – сказал мистер Белфорт. – Гром и молния! Это просто безобразие. Я вот тут говорил Пруди, что следует принять меры.

Сэр Энтони вынул табакерку, встряхнув кружевными манжетами.

– На вас напали? – осведомился он.

– Я ни при чем. Напали на молодого Мерриота, когда он ночью возвращался от Деверю.

Сильная рука застыла на мгновение над крышечкой табакерки. Сонные глаза все еще были опущены.

– Вот как? – переспросил сэр Энтони в ожидании дальнейшего рассказа.

– Трое на одного, негодяи этакие! И хорошо, что я подоспел, потому что Мерриот не Геркулес, и правая рука у него слабовата, как мне кажется. Очень смелый, но выдохся скоро.

– Скоро? Вот как? – Сэр Энтони неторопливо взял понюшку табаку. – И... а... он что же, был ранен?

– Получил удар в плечо. Дубинкой, и нешуточный. Правда, он сказал насчет старой раны, мол, ее задело – поэтому он так раскис, – произнес Белфорт, чувствуя необходимость как-то извинить друга.

– А, старая рана? – Сэр Энтони выказывал вежливый интерес. – Да, конечно. Поэтому так раскис.

– Храбрости мальчику не занимать, – уверил его Белфорт. – Клянусь честью, он смел, как бойцовый петух. Я его прямо умолял пойти ко мне, чтобы перевязать плечо, но нет, не согласился!

– Не согласился пойти с вами, в самом деле? – Сэр Энтони смахнул табачные крошки с рукава.

– О, даже и слушать не хотел! Как я ни уговаривал! Он желал ехать домой и чтобы не было никакого шума.

– Весьма похвально! – отметил сэр Энтони, скрывая зевок, и побрел к дверям, навстречу только что приехавшему в клуб милорду Марчу.

Глава 10

ВНЕЗАПНОЕ ПОЯВЛЕНИЕ СТАРОГО ДЖЕНТЛЬМЕНА

Сэр Энтони был одним из первых визитеров в очаровательном доме миледи Лоуестофт в Ричмонде, где сад спускался прямо к реке. Он приехал верхом с утра пораньше и застал дома миледи и обоих ее гостей.

Сэр Энтони указал лорнетом на больное плечо Прюденс.

– Итак, молодой человек, вам непременно нужно было устроить дебош на улицах Лондона?

Робин на секунду нахмурился, но, заметив на себе несколько сонный взор, картинно вздрогнул:

– Ах, сэр, прошу вас даже не говорить мне об этом!

– Вам следовало бы покрепче привязать его к тесемкам вашего передника, мэм, – заметил сэр Энтони и перешел к состоянию дорог. Но как только леди вышла из комнаты, он тут же сменил тему: – Вам не кажется, что на вас напали люди Мэркхема, молодой человек?

– Есть кое-какие подозрения, – признала Прюденс. – В будущем мне следует быть осторожнее.

– Мэркхем – весьма мстительное создание. – Сэр Энтони положил ногу на ногу. – Вы поступите благоразумно, если не будете впредь ходить по ночам без сопровождения, – заметил он и занялся своим лорнетом.

Вскоре он откланялся. Робин расхохотался:

– О благосклонный мамонт!

– Боже, ты всю жизнь будешь шутить, – недовольно заметила Прюденс и резко вышла из комнаты.

В конце недели они вернулись на Арлингтон-стрит, так как в этот день были приглашены на бал к ее светлости герцогине Куинсбери. Они отправились туда в прекрасном городском экипаже миледи, и та всю дорогу развлекала их, рассказывая занимательные истории из личной жизни милорда Марча.

Салоны ее светлости были достаточно просторны, чтобы вместить толпы народу, собравшиеся сегодня в ее доме. В сверкающих люстрах ярко горели свечи, пахло цветами, слышался веселый гул. Ее милость стояла у лестницы, встречая гостей и испытывая редкое счастье при виде того, что ее сын, милорд Марч, тоже украшает вечер своим присутствием.

Милорд пребывал в прекрасном расположении духа и провел в большой гостиной целый час. Благородно выполнив свой сыновний долг, он удалился в комнаты для карт в поисках хоть какого-то развлечения.

«Юный» воздыхатель Робина нашел его и выказал пылкое желание узнать о нем как можно больше. Прюденс оставила его нашептывать Робину комплименты.

Было уже достаточно поздно, когда у дверей возникло некое оживление. Прюденс вернулась к Робину, оттеснив в сторону «юного» поклонника. Она стояла за креслом брата. В нескольких шагах находился сэр Раймонд Ор-тон. Миледи Лоуестофт тоже была поблизости, причем она крайне несдержанно смеялась, слушая мистера Сельуина.

Оказалось, что прибыл какой-то поздний гость. Группа молодых леди, собравшихся у двери, расступилась, и Прюденс все было прекрасно видно.

Два джентльмена вошли и остановились на мгновение, оглядывая зал. Одним из них был милорд Марч, вторым – стройный пожилой джентльмен с властным взглядом серых глаз, с орлиным носом и тонкими губами, которые растянулись в улыбке. На нем был великолепный костюм красновато-коричневого атласа с вышитым жилетом. Парик, несомненно, был выписан прямо из Парижа; туфли с драгоценными пряжками имели невероятно высокие красные каблуки. Покрой камзола свидетельствовал о том, что он создан самым что ни на есть модным портным. В кружеве жабо поблескивал бриллиант, а на груди были приколоты сверкающие иностранные ордена. Он стоял в непринужденной позе, слегка склонив голову в сторону милорда Марча, который что-то говорил ему, а его тонкая белая рука изящно подносила щепотку табака к гордо очерченной ноздре.