Опасный маскарад

– Оба – птицы весьма невысокого полета, – заключила она. – Не имейте с ними дела, дети мои. Обоих считают опасными, и оба мошенники. В этом я убеждена.

– А сэр Энтони? – спросил Робин, бросив лукавый взгляд на сестру. – Он тоже мошенник?

Миледи сочла это изумительным:

– Бедный сэр Тони! Будьте покойны, это весьма достойный джентльмен! Из хорошей семьи, богат, очарователен, но... фи! Совершенно непроницаем. Ах, эти англичане! – Она покачала головой. – Такая флегматичная нация...

– Он проявляет вполне отеческий интерес к моей маленькой сестрице, мэм, – торжественно сообщил Робин. – Боюсь, он нас разлучит.

– Робину непременно нужны всякие жесты, миледи. – Прюденс была невозмутима. – Я не новичок в притворстве. Не думаю, что сэр Энтони меня разоблачит.

– Дорогая моя, да он ничего не видит даже у себя под носом, – уверила ее миледи. – Тебе нечего бояться. Увидишь его завтра у меня на рауте. Будет весь свет.

Больше о сэре Энтони не говорили; но Прюденс почему-то вспомнила о нем, когда готовилась ко сну. Она сняла с себя камзол – и не без труда, ибо он был сшит у самого модного портного и чрезвычайно плотно облегал фигуру, и задержалась ненадолго перед высоким зеркалом, оглядывая себя. Она увидела стройную фигуру; против этого никто бы не смог возразить. И обнаружила, что пытается угадать, понравилась бы она этому самому сэру Энтони, с его ленивой речью и сонными веками. Она сомневалась, что в этом джентльмене чересчур сильна любовь к респектабельности. Она уперлась руками в стройные бедра и глядела невидящим взглядом в свои серые глаза, отражающиеся в зеркале. Она никак не могла выкинуть сэра Энтони из головы.

Респектабельный!.. Да, таким эпитетом бродяга награждает почтенного джентльмена. Может быть, для мужчины это слишком скучно, но было в его лице нечто внушающее доверие, перед ним не хотелось притворяться. Нельзя было и представить, чтобы большой джентльмен мог опуститься до хитростей и маскарада. Тем хуже для него, окажись он вдруг в каком-нибудь темном углу. Маскараду можно дать и другое, ужасное название: скажи только «ОБМАН» – ив нем уже нет ничего хорошего!.. Но если назвать то, что они делают, по-другому – «борьба с превратностями судьбы»... Это звучит гораздо лучше.

Красивые губы в зеркале изогнулись в презрительной усмешке. Бороться с превратностями судьбы или со всем миром – это прекрасно. Но выступать с обманом против одного человека – уже не так хорошо. Одно – это рискованная игра, где все поставлено на карту, а второе не слишком отличается от обычного жульничества. Сэр Энтони относится к ним дружелюбно; как неприятно думать, что она должна прятаться за фальшивым фасадом.

Поймав себя на этой мысли, она отвернулась от зеркала и начала раскалывать кружева у горла. О да, опасно удариться в умиление только потому, что большой джентльмен взглянул на нее с добротой. Сентиментальная страна – эта Англия: она пробуждает в душе мечту о безопасном существовании.

Жабо полетело на стол, она чуть-чуть усмехнулась. Смешно думать о безопасности с таким отцом, как мистер Кольни. Она уныло подумала о том, что ее отец что-то вроде мошенника, и весьма малопочтенного притом. Игорный дом во Франкфурте, о Боже! Она невольно улыбнулась при воспоминании о нем. Трудные времена, полные превратностей, она в костюме мальчика, так же как и теперь. Старый джентльмен считал, что будет мудро одевать ее так. Если вспомнить, кто бывал в этом игорном доме, придется признать, что он был в некотором роде прав. Игральные кости в одном кармане, пистолет – в другом, да! Хорошенькая школа для девушки, только что вышедшей из детского возраста. Сумасшедшая жизнь, да, но в ней было и много хорошего. В конечном итоге, кое-чему можно было научиться. Одна только жизнь вместе со старым джентльменом – это уже образование. Ты учился у него, но если тебе потом захотелось жизни, в которой царит надежность, само его существование воздвигало перед тобой преграду.

Она поймала себя на том, что снова вернулась к сэру Энтони, и тут же решила начать действовать. Она смутно предчувствовала, что впереди ее ждут трудности, но оставалась верна себе, отмахнулась от этих мыслей – будь что будет. У нее найдется время ломать себе голову завтра, когда трудности появятся.

Прюденс отдернула тяжелые занавеси у кровати и по привычке сунула под подушку маленький, отделанный золотом пистолет. Она устроилась на огромном ложе, которое могло бы вместить четверых, и очень скоро уснула. Ни будущее, скрытое во тьме, ни сэр Энтони не могли потревожить сна Прюденс, хотя, возможно, заняли свое место в ее снах. В конце концов, никто не может повелевать собою, когда спит.

Глава 5

СЭР ХАМФРИ ГРЕЙСОН ОЖИДАЕТ МИСТЕРА МЕРРИОТА

На следующее утро сэр Хамфри Грейсон нанес визит мистеру Мерриоту. Эта весть застала Прюденс в будуаре миледи Лоуестофт, где она беседовала с хозяйкой. Сложности туалета задержали Робина у себя наверху. Сестра оставила его, занятого шнуровкой корсета, каковую операцию производил Джон, а юный джентльмен расцвечивал ее аккомпанементом отборных ругательств.

Миледи, услышав о появлении сэра Хамфри, была вне себя от любопытства. Она не могла и подумать, что Мерриоты были знакомы в Лондоне еще с кем-то, кроме нее самой, и желала скорее узнать, как они познакомились с сэром Хамфри, который к тому же вел жизнь затворника.

Прюденс мысленно предала сэра Хамфри проклятиям; казалось, что он только добавит им сложностей. Чем меньше людей узнали бы об эскападе мисс Летти, тем лучше было бы для этой непоседливой барышни, но Прюденс напомнила себе, что ей хватает своих собственных тайн и секретов, чтобы думать еще и о чужих. Она избегала давать ответы на вопросы миледи. Она сказала, что не имеет чести быть знакомой с сэром Хамфри, но думает, что сэр Энтони Фэншо замолвил за них словечко. Наконец миледи сдалась. Прюденс отправилась вниз, в комнату с окнами на улицу, в которой обычно принимали утренних посетителей.

Как только она вошла, высокий худой джентльмен поднялся с кресла. Он был сутуловат и хром; на голове у него был модный пудреный парик, но румянами он пренебрег. Карие глаза, вовсе не похожие на глазки мисс Летти, были омрачены тревогой. У него был вид человека, преждевременно постаревшего вследствие плохого здоровья.

Джентльмен поклонился мистеру Мерриоту, не оставляя своей трости. Мистер Мерриот ответил поклоном и предупредительно придвинул кресло.

– Сэр Хамфри Грейсон, я полагаю? Сэр, для меня это большая честь. Не хотите ли присесть?

Сэр Хамфри оглядел мистера Мерриота. Лицо его смягчилось. Молодой джентльмен, – конечно, был большой франт, он обращался к сэру Хамфри со старомодной учтивостью. Он уселся в кресло, помянув свою подагру. Одно плечо у него было выше другого. Было видно, что пожилому джентльмену этот визит не доставлял особого удовольствия.

– Мистер Мерриот, я полагаю, вам понятна причина моего визита. – Он сразу приступил к делу: – Позвольте мне быть откровенным. Я в долгу перед вами за свою дочь.

Старик явно был с характером. Ему можно было посочувствовать: такой удар по самолюбию.

Прюденс поспешила возразить:

– О сэр, ради всего святого, нет нужды говорить об этаком! Сделайте одолжение, забудьте о моей ничтожной услуге!

Старик оттаял.

– Подумайте сами, мистер Мерриот. Вы должны оказать мне честь, приняв мою глубочайшую сердечную благодарность за то, что вы спасли мою дочь.

– О сэр, это такие пустяки. Я сыграл свою роль всего лишь за полчаса до прибытия сэра Энтони. Он бы мгновенно уладил это дело. Умоляю, не будем говорить об этом! Я счастлив был услужить мисс Грейсон. Или лучше поблагодарите мою сестру, сэр, она проявила находчивость и устроила маленькое представление.

Сэр Хамфри позволил себе улыбнуться и склонил голову.

– Я, в самом деле, желал бы выразить благодарность мисс Мерриот. Моя глупенькая дочь не может говорить ни о чем, как только об этом самом представлении. По крайней мере, позвольте сделать вам комплимент как искусному фехтовальщику.

Прюденс ответила ему смешком:

– Старый прием, сэр, но полезный. Надеюсь, мисс Грейсон благополучно перенесла это приключение?

– Будьте уверены, сэр, моя дочь неисправима! – Однако при этом сэр Хамфри не мог скрыть улыбки.

– Но, сэр, в конце концов, она совсем дитя, с детским желанием романтики и приключений.

– Ее поведение могло бы привести к ужасному скандалу, мистер Мерриот.

Прюденс заметила некоторое беспокойство в глазах сэра Хамфри и поспешила успокоить его.

– Сэр, у вас не должно быть ни малейших опасений на сей счет; в этом я убежден. Никто, кроме сэра Энтони и нас двоих, ничего не узнает об этом деле.

Последовал еще поклон.

– Моя дочь должна считать себя счастливой, поскольку встретила столь надежного друга, – произнес сэр Хамфри.

Эта чрезвычайная церемонность начинала угнетать Прюденс. Ей пришла в голову счастливая мысль послать за Робином. Сэр Хамфри выразил пылкое желание высказать свою благодарность мисс Мерриот. Чернокожего Помпея мигом послали наверх за Робином, который вскоре и появился, весь в пудре и в мушках, двигаясь в облаке ароматов: прекрасное видение в нежно-голубой тафте. Прюденс подумала, что ни одна девушка не могла бы выглядеть лучше.

Последовали реверанс, несколько скользящих шажков к сэру Хамфри, и ему была протянута нежная рука. Сэр Хамфри склонился к ней – и Прюденс чуть нахмурилась. Ей было неловко, что старый придворный вынужден целовать руку ее бессовестного брата. Лукавый взгляд Робина она встретила с упреком. Робин опустился в кресло, утопая в волнах шелка.

– Сэр Хамфри, я протестую, это чересчур любезно с вашей стороны! Мисс Летти говорила о вашей склонности к уединению. Поверьте, вам не было нужды изменять своим привычкам. Нет, нет, сэр, вы не должны благодарить меня за прошлый вечер. – Он прикрыл лицо веером, из-за него сияли лукавые глаза. – Пощадите, сэр, я краснею! Только представьте меня, теряющую чувства в объятиях Мэркхема! О Боже!

Прюденс могла теперь ретироваться – Робин овладел ситуацией. Она села на диванчик у окна и втихомолку восхищалась ловкостью брата. Похоже, тот решил очаровать сэра Хамфри. И Прюденс могла догадаться почему. О, конечно, затевается новое дело. Но все-таки нехорошо, что Робин так усердно строит глазки пожилому джентльмену. Господи, ну и характер у мальчишки!

И в самом деле, эти двое завели весьма оживленный разговор. Оказалось, Робин обладает чудесным даром – он сумел разговорить чопорного старика. Через десять минут он уже считал сэра Хамфри своим другом и даже очень деликатно коснулся неосторожного поступка мисс Летти. Но даже тут его не оборвали – лишь одно-два слова свидетельствовали о том, как обеспокоен сэр.

Робин отложил в сторону свой веер из цветных перьев. С очаровательной смесью почтительности и кокетства он заявил воркующим голоском:

– Простите мне мою дерзость, сэр Хамфри, я едва решилась заговорить об этом! – и получил заверение в том, что сэр Хамфри не только прощает, более того, он весь внимание. – Знаете ли, – мадам Кэйт доверительно улыбнулась ему. – Я все-таки на несколько лет старше, чем наше милое дитя. Может быть, вы разрешите шепнуть вам на ухо словечко-другое?

Сэр Хамфри умолял оказать ему такую любезность. Прюденс у своего окна была позабыта. Ничего не поделаешь; ей оставалось только сидеть в тени, коли на Робина нашел такой неудержимый стих, что он не мог остановиться. Бог ты мой, но ведь они все глубже запутываются в своей лжи!

Робин нежно ворковал, сэр Хамфри на лету ловил его советы. Ему не стоит так ограничивать свободу мисс Летти: ведь она такая живая, и ей нужны развлечения. Слишком молода? Фи, сэр, никогда так не думайте! Вывозите ее в свет; покажите ее в обществе. И не думайте о том, чтобы увезти ее назад, в Глостершир. Это было бы роковой ошибкой...

И так это продолжалось, что немало позабавило Прюденс. Видимо, Робин желает поддержать знакомство. Неужели попался на приманку бархатных глаз?

Но следующие слова заставили Прюденс посерьезнеть. Сэр Хамфри осмеливается просить мисс Мерриот о величайшем одолжении. Его сестра, возможно, уже не годится на роль спутницы для такой живой девушки, как его Летиция. Он будет считать себя вечным должником мисс Мерриот, если та согласится принять Летти под свое крыло.

«Ну и как нам теперь отвертеться?» – подумала было Прюденс, однако оказалось, что Робин и не думает отвечать отказом. Последовали изъявления полнейшей готовности; он заявил, что ждет мисс Грейсон на следующий же день.

«Мошенник!» – подумала Прюденс и повторила это вслух, как только сэр Хамфри церемонно откланялся.

Робин расхохотался и присел в шутливом реверансе. Нет, положительно, сегодня в него бес вселился.

– Ради Бога, дитя мое, будем серьезны. Чего ты только что наобещал?

– Стать другом маленькой темноглазой красавицы. Я полон рвения.

– Это очевидно. – Тон сестры был сух. – Я думаю, ваша дружба ничего не даст, Робин.

Подвижная бровь Робина взлетела вверх.

– Что такое? У моего Питера нервы шалят? Честное слово, я думал, что у тебя их вообще нет. Насколько я могу судить, разоблачение нам не грозит.

– Нет, конечно, дитя мое. Ты бесподобен, – сказала Прюденс искренне. – В тебе больше грации, чем когда-либо было во мне, даже когда я в своих юбках. Просто... мое чувство благопристойности оскорблено.

Голубые глаза сверкнули, подбородок слегка вздернулся.

– Ты сомневаешься во мне? Merci du compliment![14]

Прюденс не дрогнула.

– Вот-вот, вылитый старый джентльмен. Красивый жест!

Подбородок юноши опустился, губы на мгновение сжались, а затем расплылись в улыбке.

– Ты и святого сведешь с ума, Прю. Почему мы должны отступать?

Воспоминания о ночных сомнениях проносились в голове Прю.

– Это дурацкий трюк. Ты становишься обманщиком.

– Я стал им в тот момент, когда впервые напялил на себя эти чертовски неудобные юбки, дорогая. Я достойно ответил?

Невозможно выразить все эти туманные идеи в простых словах.

– Думаю, что да, – медленно ответила Прюденс. – Знаешь, я сама себе перестаю нравиться.

Робин взглянул на нее и обнял за талию:

– Одно твое слово – и я увезу тебя во Францию и мы со всем этим покончим.

– Мой милый Робин! Нет, я выбрала эту дорогу, и мы останемся здесь.

– Мне кажется, что дело идет к концу. Смотри на все легче, моя дорогая. Да, это обман, но мы никому не делаем зла.

Прюденс была настроена скептически.

– О, ты думаешь о малютке Грейсон? Не сомневайся во мне.

– Я не сомневаюсь. Но она думает, что ты женщина, и есть вещи, которые она может сказать, но которые тебе не полагается слышать.

– Думаешь, я не смогу остановить ее? Разговоры-то ведь буду вести я. Не тревожься.

– А если она узнает правду?

– Я не боюсь этого.

Похоже, больше сказать было нечего.

– В таком случае мы доведем дело до конца. Что ж, я довольна.

Глава 6

МИСТЕР И МИСС МЕРРИОТ ПРИНЯТЫ В СВЕТЕ

Миледи Лоуестофт не преувеличивала, когда говорила, что на ее рауте будет весь свет. Она знала, что весь свет – это высший свет, а он благосклонно относится к ее милости. Миледи сияла от счастья, видя свои салоны переполненными. Внизу были накрыты столы со всевозможными угощениями: воздушные пирожные и миндальный ликер, непривычная французская стряпня и превосходное бургундское покойного сэра Роджера, засахаренные фрукты всех мыслимых сортов и французское шампанское, искрящееся в бокалах. Была и особая комната для игры в карты. Желающие могли спастись от болтовни и звуков скрипок в верхнем салоне и обнаружить здесь развлечение в виде игры в кости. Миледи была большой любительницей азартных игр, однако обязанности хозяйки держали ее в главных комнатах, где люди входили и выходили, собирались в группы, чтобы побеседовать, и снова расходились. Они приветствовали вновь прибывших или благосклонно соглашались насладиться игрой скрипачей, которые вовсю старались в глубине комнаты.

Робин, в обличье мисс Мерриот, держался поближе к миледи. Он был в платье «цвета розы». Ожерелье сверкало на его белой груди, руки украшали браслеты. Если в его внешности и можно было к чему-то придраться – так это к рукам. Ямочки и округлости, которые считаются непременным атрибутом женской красоты, здесь – увы! – отсутствовали. Зато больше никакого изъяна обнаружить было нельзя. Светлые волосы были собраны в высокую прическу, щедро напудрены и украшены драгоценностями. Лицо было белым и розовым, как у каждой девушки, а голубые мечтательные глаза под тонко подведенными бровями и прямой носик могли стать предметом зависти для любой красавицы. Черная ленточка вокруг шеи подчеркивала сливочную белизну кожи. Талия, благодаря усилиям Джона, достаточна стройна, а ножка, выглядывавшая из-под подола юбок в цветочек, достаточно мала, чтобы не привлекать нежелательного внимания. Может быть, для такой изящной леди она и была великовата, но высокий каблук скрадывал ее истинные размеры.

Его манеры были безупречны. Отступив немного подальше, Прю критическим оком наблюдала за ним. Робин несколько раз до этого переодевался в дамский костюм, но никогда не носил его так долго. Она научила его всему, чему могла, и все-таки опасалась промаха. Ей пришлось признать, что она недооценивала его. В самом деле, он словно создан для этой роли. Его реверансы – просто шедевры грации, а манера, с какой он подавал руку молодым щеголям, – верх артистизма. Прюденс сотрясал внутренний смех. Казалось, он инстинктивно знал, как следует играть веером и как раскидывать свои широкие юбки в реверансе. Очевидно, он не нуждался в особом присмотре. Его сестра отвела глаза от него, думая, что многое бы дала, чтобы слышать, что же такое он говорит прекрасной мисс Каннинг, стоявшей рядом. Если только он удержится от озорства, можно ни о чем не беспокоиться. Прюденс повернулась и подошла к миледи Лоуестофт, оживленно беседующей с мистером Уолполом, который жил чуть ли не за утлом и, разумеется, явился позже всех.

Миледи отвела элегантного мистера Уолпола подальше от Прюденс и, наконец, сдала его на руки своему дорогому другу Джилли Уильямсу, который стоял у огня, мило беседуя с едва проснувшимся мистером Сельуином.

Шурша шелками, миледи вернулась к двери, так как по лестнице все еще поднимались гости.

Она шепнула Прюденс:

– Я увела его подальше. Очень проницателен, милочка! Ты просто не поверишь. Я боялась, что он будет проявлять чрезмерное любопытство... Ах, мадам! – Она приветствовала реверансом новую гостью и через секунду уже обменивалась остротами с милордом Марчем, этим мрачным пэром.

Джентльмен, только что представленный Прюденс, предложил ей партию в пикет. Она спокойно взглянула на него и выказала полную готовность. Ей было довольно и минуты, чтобы понять, что она – тот самый ягненок, которого наметили для заклания. Что же, покажем джентльмену, на что мы способны.

В игорной комнате было несколько мужчин, одни бросали кости, другие праздно наблюдали, несколько человек играли в ландскнехт. Прюденс уселась вместе с сэром Фрэнсисом Джоллиотом за стол подальше от двери и с полным спокойствием приняла размер ставок. Ставки были приличные, но ей уже приходилось играть по-крупному, поэтому Прю не волновалась.

– Вот игра, которая мне чертовски нравится, – заметил сэр Фрэнсис. – Вы играете?

– Немного, сэр, – ответила Прюденс, демонстрируя некоторое сомнение. Она сбрасывала карты. Сэр Фрэнсис с неизменным добродушием улыбался ей через стол. Он уже сыграл до этого с одним молодым провинциальным джентльменом и уже предвкушал в этот вечер большой куш. Когда игра кончилась, он посочувствовал мистеру Мерриоту и предложил новую партию, на что Прюденс сердечно согласилась.

Она уже поняла, что играет в пикет лучше, чем ее партнер. При достаточном внимании ей удастся самой снять шкуру с волка. Это было бы забавно. Сдавая уже без всякой нерешительности, но и не слишком безрассудно, она выиграла эту партию. Сэр Фрэнсис похвалил ее карту и предложил третью партию.

– Я сдаю! – весело заметил сэр Фрэнсис. – Не думал, что вы оставите даму, раз выбросили червонного короля.

Прюденс чуть нахмурилась.

– Разве я сбросил короля? Вы так быстро играли, что я... я едва успел заметить... – Она не окончила фразу, но сэр Фрэнсис был уверен, что понял ее правильно, и, усмехнувшись, начал исследовать свои карты.

В дверях комнаты остановился новый гость – очень крупный джентльмен с широкими плечами, в камзоле бордового бархата, с красивым, волевым лицом. Глаза под тяжелыми веками обратились на Прюденс.

– Как, это вы, Фэншо! Я думал, вы уехали. Кто-то сказал, что вы в Уич-Энде. – Мистер Траубридж, стоявший неподалеку, подошел к сэру Энтони и протянул ему табакерку. – На кого это вы смотрите? А, протеже миледи Лоуестофт! Его фамилия Мерриот, весьма приятный юноша. Такая внешность должна пленять дам.

– Должна, – ответил сэр Энтони. – А Джоллиот, как я погляжу, времени даром не теряет.

Мистер Траубридж засмеялся. В конце концов, ему-то какое дело?

– Не сомневайтесь в нем. Кстати, у юного Аполлона имеется изумительная сестра. Вы ее видели? Красавица, в вашем вкусе. Она наверху, в гостиной.

– Я уже представлен ей. – Сэр Энтони все еще не спускал глаз с ничего не подозревающей Прю. – Говорите, они из провинции? По виду не скажешь. Наш юный джентльмен за тем столом, – он едва заметно указал на Прюденс, – просто столичный щеголь.

– Очень модный, вы правы. Ну, ему понадобится изрядная сообразительность, коли он садится играть с Джоллиотом. – Мистер Траубридж засмеялся и бросил взгляд в направлении стола для пикета.

Прю сидела боком, рука ее лежала на краю стола, одна нога вытянута. На ней был камзол тускло-золотой парчи с очень широкими фалдами, торчащими в стороны, и огромными манжетами, отвернутыми чуть ли не до локтей. Пена кружев украшала запястья и воротник. Напудренные волосы на затылке стянуты черной лентой, поверх которой красовалась пряжка с драгоценными камнями. Она смотрела на свои карты, раскрытые веером; лицо ее было непроницаемо. В уголке рта была посажена мушка, вторая примостилась на скуле. Другая рука, со сверкающим кольцом, легко лежала на подлокотнике кресла. Как бы почувствовав на себе чужой взгляд, она внезапно подняла глаза и увидела сэра Энтони. Щеки ее слегка порозовели, Прюденс невольно улыбнулась.

– О, так вы его знаете? – с удивлением спросил Траубридж.

– Нас познакомили наверху, – ответил сэр Энтони, пренебрегая истиной, и двинулся через комнату к Прю.

– Приятная встреча, мой дорогой мальчик! – Его рука тяжело опустилась на плечо девушки. – Не вставайте. Нет, нет, не стоит прерывать игру.

При звуке этого ленивого приятного голоса сэр Фрэнсис едва приметно нахмурился. Он ответил на приветствие Фэншо коротким кивком и объявил пять очков.

Сэр Энтони стоял за креслом Прюденс и молча наблюдал за игрой. Ставки все повышались, и к концу игры сэр Фрэнсис – что удивительно – оказался в проигрыше. Либо этот юноша из провинции имел солидный опыт по части пикета, либо провидение, которое милостиво к новичкам, на этот раз превзошло само себя – в интересах мистера Мерриота. Сэр Фрэнсис не был склонен считать Мерриота опытным игроком; у него были не те манеры. Голос сэра Энтони раздался прежде, чем Джоллиот успел предложить четвертую партию:

– Вы сыграете со мной, Мерриот?

– Буду весьма польщен, сэр. – Прюденс отодвинула выигранные гинеи в сторону.

Сэру Фрэнсису ничего не оставалось, как убраться подальше от стола. Он уступил свое место Фэншо и выразил надежду, что в ближайшее время еще сыграет с мистером Мерриотом.

– Сэр, буду счастлив, – отвечала ему Прю.

Сэр Фрэнсис отправился к окну, у которого собралась группа мужчин. Прюденс повернулась к сэру Энтони, тасуя колоду.

– Назовите ставки, сэр! – сказала она.

– На ваше усмотрение, – • ответил сэр Энтони. – Какие были ставки, когда вы играли с моим приятелем Джоллиотом?

Она назвала их – безразличным тоном.

– Вы всегда играете с такими большими ставками? – благосклонно спросил сэр Энтони.

– Я всегда играю на ту сумму, которую предложит мой партнер, сэр, – последовал быстрый ответ.

Тяжелые веки вскинулись на мгновение, и она увидела проницательные серые глаза.

– Вы, должно быть, доверяете своему опыту, мистер Мерриот?

– Я доверяю своей удаче, сэр Энтони.

– С чем и поздравляю вас. Я буду играть на половину ставки Джоллиота.

– Как вам будет угодно, сэр. Прошу вас, снимите карту.

Поскольку большой джентльмен уже видел, как она играла с сэром Фрэнсисом, придется продолжать в том же духе. Прюденс нарочито неумело обращалась с колодой, проявляя естественную для новичка нерешительность. Сэр Энтони, казалось, с головой погрузился в свои карты, но когда она вновь начала колебаться, какую карту из имеющихся пяти ей сбросить, он поднял на нее глаза и медленно протянул:

– О, не трудитесь, дорогой мой мальчик! Разве я какой-нибудь обдирала?

Прюденс не совсем поняла, к чему клонит джентльмен, и осторожно уклонилась от ответа.

– Как это, сэр?

– Не притворяйтесь, я хочу сказать, – произнес сэр Энтони с обезоруживающей улыбкой. – Мне кажется, вы научились играть в пикет еще в колыбели.

Она вдруг почувствовала удушье. Похоже, у Джона были основания говорить, что большой джентльмен, при всей своей видимой сонливости, всегда настороже. Она засмеялась и ответила прямо, проклиная в душе проницательность своего слуги:

– Должен признать, сэр, что вы недалеки от истины. Мой отец – большой любитель этой игры.

– Вот как? – переспросил сэр Энтони. – Тогда скажите, что заставило вас изображать новичка перед моим другом Джоллиотом?

– Я пару раз бывал в свете, сэр Энтони.

– В этом я не сомневаюсь. – Сэр Энтони посмотрел на свои карты не без уныния. – Похоже, в этой схватке ваши перышки уцелели?

Она снова засмеялась.

– О нет, я не тот голубь, которого легко ощипать, сэр. Заявляю пять.

– Уступаю, мой честный юноша.

– Может быть, кварт[15]?

– Зависит от главной карты.

– Король, сэр Энтони.

– Не пойдет, – возразил сэр Энтони. – У меня кварт с тузом.

– Сэр, вы хотите заставить меня поверить, что три короля не пойдут?

– Верно, мой милый мальчик; им придется уступить моим трем тузам.

Их диалог был великолепен. Прюденс тихо засмеялась.

– О, мне повезет! Моя очередь, и у меня шесть, сэр.

Разыграли остаток.

Когда карты были собраны, сэр Энтони сказал:

– Как я понимаю, столь ловкий юноша не нуждается в дружеском предостережении?

Решительно, загадочный джентльмен был к ней чрезвычайно добр.

– Вы очень любезны, сэр! Даже не знаю, отчего вы так заботитесь обо мне, – это было произнесено с теплотой и признательностью.

– И я не знаю, – лениво ответил Фэншо. – Но, несмотря на эти ваши двадцать лет, не такой уж вы... умудренный, а в городе полно ястребов.

Прюденс поклонилась.

– Я принимаю ваше наставление, сэр. И должен поблагодарить вас.

– Не стоит. Ощипывание голубков никогда не было моим любимым занятием... Хорошо, уступаю вам очко, но у меня квинты и четырнадцать при дамах, кроме трех королей. Увы, репик испорчен. Разыгрываем пятерку, сэр.

Наконец игра подошла к концу.

– Квиты, – сказал сэр Энтони. – Не окажете ли мне честь быть у меня в четверг?

– О, конечно, сэр, для меня это большая честь. В четверг на Клэрджес-стрит, насколько я помню.

Сэр Энтони кивнул. Он сделал знак лакею, чтобы тот подал им вина.

– Не откажетесь выпить со мной, Мерриот?

– Благодарю вас, сэр, немного Канарского.

Принесли вино; один-два джентльмена подошли к ним, и сэр Энтони представил им мистера Мерриота. Не прошло и пяти минут, как Прюденс уже пригласили на следующий день в парк – покататься верхом с круглолицым юным джентльменом, весьма дружелюбно настроенным. Это был достопочтенный Чарльз Белфорт, в котором страсть к игре в кости сочеталась с феноменальной невезучестью, что, впрочем, не мешало ему радоваться жизни.

– Ну, Чарльз, каковы успехи? – сэр Энтони с улыбкой смотрел на юного прожигателя жизни.

– Как всегда. – Белфорт потряс головой. – Плохо, очень плохо. Но мне кажется, что повезет завтра – эдак около восьми часов.

– Боже милостивый, Бел, почему же именно в восемь? – спросил мистер Молиньюкс.

Достопочтенный Чарльз был серьезен.

– Так мне сказали ангелы. Раздался взрыв смеха.

– Ерунда, Чарльз, это они предсказали тебе время, когда ты рухнешь в долговую яму! – вступил в разговор милорд Кестрел, опираясь на спинку кресла Фэншо.

– Вот видите, сэр, – жалобно обратился Белфорт к Прю. – Они все смеются надо мной, даже когда я им рассказываю о небесном видении. Безбожие, черт меня побери, вот как это называется.

Очередной приступ общего веселья. Послышался низкий голос сэра Энтони, в нем звучала дружеская насмешка:

– Вы обманываете себя, Чарльз. Ангел мог бы заглянуть к вам только по ошибке. Это не иначе как привет от дьявола, знак того, что он скоро явится по вашу душу. – Он поднялся и взял свою табакерку. – Ну, Мерриот, собираюсь доставить себе удовольствие – пойти поклониться вашей сестре. Когда я был наверху, то не смог к ней пробиться.

– Я провожу вас, сэр, – с готовностью сказала Прюденс. – Мистер Белфорт, встречаемся в девять утра.

Сэр Энтони вышел, взяв мистера Мерриота под руку. Поднимаясь по широкой лестнице, он сказал:

– Мне пришло в голову, что вам нужен поручитель, чтобы вступить в Уайтс-клуб. Могу ли я записать вас?

Итак, ей суждено стать членом клуба для мужчин-аристократов? Боже, когда все это кончится? И ничего не поделаешь: большой джентльмен повелевал всеми. Она с благодарностью приняла его предложение, а затем, с простительной молодому человеку нерешительностью, взглянула на властное лицо и сказала робко: