— Она сказала нам, корабль затонул и все погибли, — проговорил он. Вид у него был растерянный.

Еще один пласт штукатурки упал с потолка, дыра увеличивалась, огонь, заглядывавший в нее сверху, освещал неровным, колеблющимся красно-оранжевым светом золотую вышивку на стенах, отражался в блестящих поверхностях фарфоровых ваз.

— Лекарь, — позвал Кет, — по-моему, надо выбираться отсюда.

— Без мэра я не сделаю назад ни шагу, — резко ответил Пирс, пытаясь оттолкнуть дворянина в сторону.

Приближающаяся опасность и красное от гнева лицо Пирса привели придворного в неистовство.

— Нет! Уходи отсюда, — кричал он. — Ты предатель, а дочь твоя казненная — еретичка!

Габрия видела, что в ее спокойном и воспитанном друге что-то сломалось. Ярость, обида, сознание несправедливости и непоправимой вины, все, что находилось под спудом одиннадцать лет, закипело в нем с новой силой еще там, в камере пыток. Теперь же этот старый фанатик осмелился назвать его дочь, его любимую дочь, умершую в страшных мучениях, еретичкой, и это переполнило чашу.

Лекарь дико закричал, и его кулак со всего размаху опустился на голову дворянина. Тот упал на пол, как срубленное дерево. Пирс оттолкнул ногой недвижное тело и ворвался в тронный зал, Габрия и Кет следовали за ним по пятам.

Но, пройдя в дверь, они от неожиданности затормозили. Их взгляды были прикованы к громадному трону под балдахином, стоявшему на возвышении у противоположной стены. Через дыры в потолке огонь начал забираться и в эту маленькую комнату. Вниз с потолка сыпались тлеющие обломки дерева, искры, задевающие ковры, гобелены на стенах и пурпурный балдахин над троном. Под балдахином, края которого уже начали заниматься, сидела мэр Пра-Деш, словно пригвожденная к месту, вперив полный ужаса взгляд в незнакомцев.

Кровь Пирса еще не остыла от ярости. Выкрикивая проклятия, он рванулся к женщине, перепрыгивая пламя и не обращая внимания на дым.

— Пирс, нет! — крикнула Габрия.

Лекарь, взбежав по ступенькам помоста, уже протянул было руки, чтобы схватить женщину за горло, но тут она посмотрела прямо ему в глаза.

Лекарь дрогнул. Он с трудом узнал ее. Ее лицо было перекошено от ужаса, который она тщетно пыталась скрыть. Взгляд был пуст и бесчувствен, только страх, безграничный страх читался в нем.

Пирс смотрел на нее с изумлением и жалостью. Что могло превратить сильную, властную правительницу в полубезумную, испуганную женщину?

Он уже хотел было взять ее за руку, но позади него раздался страшный грохот: обвалился потолок.

Габрия и Кет оказались погребенными под обломками. Лекарь рванулся назад, увертываясь по дороге от пламени, обрушившегося на комнату, и принялся вытаскивать Габрию из-под дымящихся балок, перекладин и кусков штукатурки. Кет выбрался сам, он почти не пострадал, если не считать нескольких мелких царапин. Вместе с Пирсом они освободили Габрию, отряхнули тлеющую одежду и отвели девушку в более безопасное место, у каменной колонны возле дверного проема.

Пирс мысленно поблагодарил богов, что все обошлось благополучно. Ее сильно ударило по голове, и она была оглушена, но она осталась жива, вот что главное.

— Пирс, — сказал Кет, — если мы не уйдем отсюда сейчас, мы не уйдем отсюда никогда.

Лекарь и сам это понимал. В задних комнатах уже все горело, и здесь, в тронном зале, становилось невыносимо жарко и душно. Мэр оставалась неподвижной.

— Я заберу ее, — крикнул Пирс.

Он двинулся вперед, но глаз его уловил какое-то движение позади. Он обернулся и увидел мужчину, ворвавшегося в зал через дверной проем. По пути он оттолкнул Кета, ударив его кулаком в бок. Габрия закричала и упала. Мужчина промчался мимо Пирса, глаза его были обведены черными кругами грязи, губы искривились в дьявольской усмешке. Кровоточащим локтем он прижимал к боку толстую книгу.

Черты его лица показались Пирсу знакомыми, но все чувства лекаря и его память были притуплены происходящим.

Пирс перевел взгляд на мэра и онемел. Она приподнялась на троне, не отрывая глаз от мужчины, гримаса ужаса исказила ее лицо до неузнаваемости, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Когда мужчина настиг ее, из груди ее исторгнулся стон отчаяния. Пирс видел, как в руке мужчины сверкнуло лезвие кинжала. Молниеносно — Пирс не успел и пошевелиться — он схватил женщину за волосы, стащил с помоста — тело ее распростерлось на полу — и одним ударом перерезал ей горло.

В соседней комнате дворянин, лежавший до сих пор без чувств, начал приходить в сознание. Увидев на полу окровавленный труп своей правительницы, он поспешил скрыться.

Краем глаза убийца заметил движение и поднял голову.

— Брант! — прошептал Пирс, потрясенный до самых глубин сознания.

Изгнанный вождь не услышал его. Обтерев окровавленное лезвие кинжала о полу своей одежды, он проследовал к двери мимо онемевшего Пирса. Кет попытался преградить ему дорогу, но мужчина широко размахнулся и ударил его ножом. Воин едва успел закрыться рукой. Кет упал, а Брант, разразившись громовым смехом, выбежал из комнаты.

Пирс взял себя в руки. Делать здесь больше было нечего, надо было немедленно уходить. Вместе с Кетом они взяли Габрию под руки и вывели из комнаты. Позади них пылающий балдахин обрушился на золотой трон.

Габрия все еще не пришла в себя после удара головой, но передвигаться она могла. С помощью Кета и Пирса она поспешила прочь из охваченных огнем приемных, прочь из аудиенц-зала. Наконец они достигли коридора. От рева огня, доносившегося из покоев мэра, у них заложило уши.

— Сюда, — сказал Пирс, выводя их из горящего пространства. Бранта уже и след простыл, везде было пусто. Не медля ни минуты, они поспешили покинуть эту часть дворца. Кашляя и задыхаясь, они бежали темными коридорами к центральному залу.

Огромные двойные двери были отворены. Снаружи, Габрия видела, толпились сотни людей, запрудив ворота и двор. Все были поглощены зрелищем этого громадного костра.

Друзья собрались было уходить, как вдруг новый шум, не сливающийся с треском и шумом огня, привлек их внимание. Они услышали бряцание лезвий где-то неподалеку, со стороны широкой центральной лестницы.

— Брант! — раздался чей-то душераздирающий крик.

Габрия похолодела. Это был голос Этлона.

Колдунья и Кет рванулись с места. Они пробежали по широкому, темному залу и на нижних ступеньках лестницы, в темноте, обнаружили трех мужчин, скрестивших мечи.

Как раз в тот момент, когда Кет, издав боевой клич Хулинина, собирался прийти на помощь, одна темная фигура выскользнула из общей свалки и побежала к двери. Под мышкой у нее было что-то похожее на большую книгу. На какое-то мгновение слабый отблеск пожара упал на лицо странной фигуры, но этого было достаточно, чтобы Габрия ее узнала.

— Брант! — закричала она не своим голосом.

Ее руки взметнулись вверх, и она послала голубой луч Силы Трумиана вдогонку убегающему мужчине, но Брант увернулся, прикрывшись деревянной дверью. Голубое пламя выжгло на ней круглую дыру.

Горфлинг замедлил шаги, внезапно осознав, что встретился с колдуньей. К несчастью, было чересчур поздно что-нибудь предпринимать. Вокруг слишком много людей, да и к тому же он сам еще толком не знал всех особенностей своего нового тела. Нужно выбираться отсюда, и как можно скорее.

Когда Габрия добежала до двери, Брант уже растворился в толпе.

— Габрия! — крикнул ей вдогонку Сайед.

Она обернулась: турик и его группа вбежали в коридор через вход в правое крыло. Она поспешила к ним, и вся группа собралась у основания лестницы.

Габрия посмотрела на Этлона и на Брегана и пронзительно закричала. Бреган лежал на последней ступеньке, из его окровавленной груди торчала рукоятка кинжала. Лорд Этлон сидел у стены, хрипя и кашляя. Никто не говорил ни слова. Сайед и Валар бережно подняли Брегана, Сесен взял под руку Этлона, и скорбная процессия покинула горящий дворец.

Они пересекли двор и остановились у дальней стены. Где-то в левой части здания обвалилась крыша. Фасад дворца начал медленно оседать и наконец рухнул, будто в гигантскую преисподнюю, взметнув в ночное небо столб искр и дыма.

Габрия в изнеможении опустилась на землю и прислонилась спиной к большому холодному камню. Ей казалось, что в теле ее перебиты все кости, так оно болело. Голова раскалывалась. Она прижалась к холодному камню виском, не обращая внимания на любопытных зевак. Ее мучила страшная жажда.

Тэм села на корточки подле нее, тщетно стараясь не плакать.

Этлон, сидевший рядом с Габрией, глубоко и часто дышал, стараясь очистить легкие от дыма. Она положила руку ему на плечо.

— Как это произошло?

Он не отвечал очень долго. Когда он заговорил наконец, голос его был хриплым и отрывистым.

— Мы осмотрели наверху, всюду, куда только смогли добраться, и никого не нашли. Весь дворец был объят пламенем.

Габрия придвинулась к нему ближе. Лицо его было черным от копоти и сажи, одежда превратилась в лохмотья, кое-где на теле вздулись волдыри от ожогов.

— Мы спустились вниз, чтобы выйти, но в зале увидели Бранта. Мы попытались задержать его, но он был… — Этлон замолчал, подыскивая нужное слово, — …диким. Он накинулся на нас, как… безумный волк. Бреган увидел его кинжал первым и заслонил меня собою, — голос вождя дрогнул. Он покачал головою горестно и гневно.

Габрия взглянула на Пирса, который склонился над старым воином. Лекарь поймал ее взгляд и качнул головой. Габрия почувствовала, что сейчас расплачется.

В этот момент сквозь толпу к ним протиснулся Хан'ди. Одежда его была запачкана кровью, он выглядел утомленным и обеспокоенным. Когда он увидел путешественников у стены, губы его тронула облегченная улыбка.

— Святой Элайя! Вы спасены, — воскликнул он, но, когда глаза его натолкнулись на Брегана, его радость угасла. Однако времени для скорби не было. Он поспешно тронул Габрию за руку.

— Колдунья, нам нужна твоя неотложная помощь.

Габрия застонала в ответ. Она чувствовала себя не в силах помогать кому бы то ни было — даже Хан'ди. Тем не менее она заставила себя подняться, опершись для поддержки на руку Тэм, и заковыляла вслед за торговцем вдоль стены к главному входу.

Долгое время они просто стояли и смотрели на беснующееся пламя, пожиравшее изумительный дворец. Пожарная команда тщетно пыталась спасти то, что оставалось от центральной части здания и его правого крыла, но их водяные насосы уже не могли справиться с могучей стеной огня.

Хан'ди прокашлялся.

— Колдунья, огонь не желает нам подчиниться. Есть ли какой-нибудь способ остановить его?

Габрия потеряла дар речи. Такое сильное, такое непобедимое пламя… Она и не предвидела такой просьбы. Создать световые шары или выломать дверь было для нее парой пустяков, но затушить эту адскую преисподнюю…

У нее не было ни подходящего заклинания, ни силы, чтобы его произнести.

Небо раскололось молнией, и она подняла глаза вверх.

— Приближается буря. Дождь уничтожит огонь.

Хан'ди вслед за ней посмотрел на тучи.

— Я знаю, — сказал он. — Но она движется слишком медленно. А ветер только раздувает огонь, — он указал рукой на горящую крышу, где порыв только что поднял вверх сноп искр. — Дома в старых районах сделаны в основном из дерева, и если огонь перекинется туда, может сгореть весь город.

Габрия прекрасно понимала его опасения, но все еще медлила.

— Но колдовство ведь в Пра-Деш считается вне закона? Что сделают все эти люди, если я использую магию у них на глазах?

Торговец нетерпеливо похлопывал ладонью по рукоятке меча.

— Я же обещал тебе защиту, и обещание остается в силе. Никто не осмелится прикоснуться к тебе пальцем, покуда я стою у тебя за спиной.

Габрия молчала. Если бы она хоть что-нибудь могла сделать! Она отбросила свою усталость и головную боль и попыталась сосредоточиться. Чем вообще можно затушить пожар? Ответ был прост: водой. Вода приближалась, но не слишком быстро. От своей учительницы. Женщины болот, Габрия знала, что люди-колдуны не так сильны, чтобы вмешиваться в дела природы, поэтому она отбросила всякую мысль приблизить шторм.

Что же делать? Габрия потерла висок одной рукой, другой держась за руку Тэм. Есть ли другой выход? Задуть огонь сильным ветром? Засыпать землей?

В ее мозгу постепенно рождалась идея, принимая все более ясные очертания. Она знала: чтобы гореть, огню нужен воздух. Когда костер засыпают грязью или накрывают мокрым одеялом, он затухает, так как прекращается доступ воздуха. Все, что нужно было сделать Габрии, — накрыть горящее здание щитом, гигантским одеялом и ждать, пока не начнется буря.

Буря.

Габрия подняла глаза к черному небу, и странное чувство, уже испытанное ею раньше, сознание собственной силы и власти над тем, что происходило вокруг, сознание собственной нерушимости вновь овладело ею. Это приближающаяся гроза, поняла Габрия, усиливает действие магии.

Магия присутствует везде, она живет в каждой вещи, в каждом человеке и животном. Надо лишь уметь ее заметить и использовать. Чувствуя приближение бури, Габрия чувствовала то, как напряжено окружающее ее поле энергии, словно надвигающийся шторм разрядами молний вдыхал магическую силу во все живое.

Но вновь посмотрев на горящие стены дворца, она засомневалась, хватит ли у нее силы создать щит такой величины и хватит ли силы его удержать.

— Хорошо, — сказала она тем не менее и выпустила руку Тэм. Она слышала, как сзади подошли Сайед и Этлон, пока она изучала взглядом дворец, сосредоточившись на все возраставшей в ней магической энергии. Амулет на запястье вдруг ударил ей в глаза ярко-красным сиянием, отразив силу и энергию, что окружали ее тело.

Медленно, очень медленно Габрия начала заклинание, подбирая слово к слову, одно за другим.

Она начала создавать щит снизу, на уровне земли, стягивая его от углов четырехэтажных крыльев дворца — правого и левого — к центру. Концентрируя всю свою силу, вылепляя каждое слово заклинания, она плотной петлей, как арканом, окружила каждый угол здания и только после этого подняла щит немного повыше. Теперь он представлял собой сгущенные столбы энергии красного цвета. Габрия подняла их еще выше — щит теперь достиг уровня второго этажа, третьего этажа, поднялся к крыше. Мало-помалу красный светящийся аркан стянулся наверху здания в центре крыши. Прошло несколько минут, и сияние щита стало куда более ярким, чем сияние пламени горящего дворца.

Толпа людей застыла, на их лицах было выражение восхищения, изумления и ужаса. Сайед, и тот открыл рот, пораженный. Тэм взирала на происходящее широко открытыми глазами, с каким-то благоговейным восторгом.

Лорд Этлон чувствовал, что с заклинанием Габрии он будто рождается заново. В первый раз он, сталкиваясь с магией, мог ясно и четко сознавать, как все это происходит.

К немалому его удивлению, его разум не собирался бунтовать против столь незаконного действа. Наоборот, в нем росло восхищение и страстное желание самому вкусить запретного магического плода, самому потрогать его руками. Он чувствовал силу в себе и вокруг себя; то была сила магического таланта, она теплым током бежала сейчас в его крови. Вождь Хулинина не отрывал взгляда от колдуньи и чувствовал, как сомнения и подозрительность покидают его.

Габрия подняла руки, чтобы завершить заклинание. Красные колонны энергии засветились еще ярче. Сияющая магическая вуаль окутывала дворец все плотнее, снизу доверху, справа налево, чтобы полностью отрезать воздух от горящего здания. Через несколько секунд все было завершено. Края аркана стянулись полностью. Рев огня внезапно стих.

Двор, улицы и сады, прилегавшие ко дворцу, наполнились гомоном возбужденных голосов. Все кричали и жестикулировали. Не обращая внимания на шум, Габрия заставила себя сосредоточиться, закрепляя сделанное. Даже с помощью все возраставшей энергии бури она чувствовала, что силы покидают ее.

Хотя пелена черного дыма не позволяла как следует разглядеть, что происходит за стеной красной энергии, вскоре стало ясно, что заклинание удалось. Без свежего воздуха огонь умер, не выпуская больше в небо ни искр, ни дыма.

Габрия закрыла глаза. Она очень ослабела к этому времени; потускнело и пурпурное сияние на ее запястье.

Яркая молния вновь расколола небо надвое, секундой позже раздался оглушительный удар грома. Налетел ветер, принеся с собой запах и вкус дождя.

— Буря приближается, — сказал Хан'ди, и в голосе его зазвенела нотка триумфа.

Крупная капля ударила Габрию по носу. Хлынул ливень, молнии то и дело расцвечивали небо. Хан'ди ликующе закричал, подняв руки и подставив лицо дождю.

Габрия медленно сняла свое энергетическое покрывало с остатков дворца, предоставив дождю поливать горячие камни стен.

Жара ушла, с нею и свет, кругом разом потемнело. Девушка не думала о том, что промокнет, ощущение влаги было приятно ей.

Усталость вскоре взяла верх. Она почувствовала, что опирается на руки Хан'ди. Подбежали Сайед и Этлон, она через силу улыбнулась им и провалилась в плотную пелену сна.

Габрия проснулась и резко села на кровать. Что-то было не так. Сердце ее стучало, а глаза с беспокойством озирали комнату. Все здесь было для нее незнакомым. Комната была просторной и светлой и обставлена была роскошно: дорогая мебель темного дерева, толстые пушистые ковры. Дальше окно было завешено тяжелой вышитой шторой. Столик около кровати был заставлен парфюмерными бутылочками, хрустальными флакончиками и золотыми коробочками с инкрустацией. Было ясно, что Габрия не в трелде.

Она глубоко вздохнула. Где бы она не находилась, паника ничему не поможет. Она попыталась вспомнить. Последнее, что она помнила, была буря. Что произошло позже и как она здесь очутилась, оставалось покрытым мраком неизвестности.

Она уже собиралась спрыгнуть с кровати, как вдруг в дверь вбежала маленькая девочка в сопровождении большой собаки.

Они увидели, что Габрия проснулась, и запрыгали вокруг кровати в немом восторге.

Габрия, облегченно засмеявшись, заключила их в объятия.

— Привет вам, дорогие! А где остальные?

Тредер залаял:

«Они едят. Они говорят, если Габрия проснулась, она тоже может прийти».

Габрия подумала, что приглашение поесть звучит как волшебная музыка. Она соскочила с кровати и огляделась с удивлением. Ее грязная, мокрая одежда исчезла, вместо нее на кресле лежало прекрасное вечернее платье, ее тело и волосы были кем-то заботливо вымыты.

Тэм, видя изумление Габрии, закружилась по комнате, демонстрируя ей свое новое голубое шелковое платье, затем подбежала к креслу, схватила платье, сшитое из тонкой красной шерсти, и поднесла его Габрии.

— Мне? — изумилась девушка. Ее рука погладила прекрасную мягкую шерсть. Такого фасона она никогда не видела: сверху оно плотно облегало тело, спадая от бедер широкими складками.

Обрадованная, она надела платье через голову, натянула шелковые чулки. Платье сидело на ней прекрасно. Когда она была готова, Тэм и Тредер повели ее через галерею комнат к главному залу.

В отличие от дворца мэра, имевшего отдельную столовую, большинство домов Пра-Деш использовали большую центральную комнату и как гостиную, и как приемную, и как место для торжественных обедов. Сейчас здесь за большим столом сидели Хан'ди, Этлон, Сайед, двое воинов, Сенги и несколько служащих Кадоа. По количеству тарелок на столе Габрия определила, что они обедают. Когда она вошла в зал, все вскочили. Она внутренне обрадовалась, заметив восхищенные улыбки Сайеда и Этлона.

Тэм и Тредер побежали через всю комнату к Сайеду, пока Хан'ди, подойдя к Габрии, проводил ее к столу:

— Габрия, я счастлив приветствовать вас в моем доме.

Габрия не удержалась:

— Могу я поблагодарить вас за это платье? Оно чудесно.

Хан'ди улыбнулся, оглядев ее с головы до ног. Он и не предполагал, до чего хороша может быть эта женщина.

— Мне пришлось выбросить твою одежду. Я просто заменил ее. Это меньшее, что я смог для тебя сделать.

Он усадил ее за стол, наполнил ее тарелку жареным мясом, сыром, фруктами, придвинул свежий хлеб. Сенги наполнил ее чашу светлым вином.

— Многое произошло за последние пару дней, — сказал Хан'ди.

— За пару дней? — воскликнула Габрия. — Я спала два дня?

— Полтора уж точно, — поправил Сайед. — Когда началась буря, уже почти рассвело. Ты проспала весь вчерашний день и часть сегодняшнего.

Колдунья застыла, пораженная. Она и не предполагала, что заклинание так истощит ее силы.

— А что с дворцом?

Ответил Хан'ди:

— Огонь потух полностью. Левое крыло разрушено совершенно, в правом имеются разрушения в основном от дыма и воды, местами провалилась крыша. Мы планируем все перестроить.

Габрия уловила в его голосе скрытое возбуждение.

— Мы? — повторила она, недоумевая.

Этлон ответил за Хан'ди:

— Купеческими гильдиями и дворянством Пра-Деш Хан'ди Кадоа выбран мэром города.

Лицо Габрии расплылось в улыбке:

— Чудесно!

В каждом движении Хан'ди, в каждой черточке его лица сквозило удовлетворение.

— Мы собираемся реконструировать дворец, как только позволит экономика. Гвардия мэра распущена, ее сторонники в тюрьме. К счастью, огонь не тронул сокровищ. Мы уже послали делегации в другие государства, с мирными целями. И, — он нагнулся вперед, возбужденно хлопнув ладонями по столу, — мы нашли принца Калы в тюрьме, с ним ничего не сделали.

— Ему очень повезло, — заметила Габрия.

— Мэр, должно быть, побоялась убить его сразу же, поэтому держала взаперти.

Сенги горделиво добавил:

— И теперь принц воссядет на свой законный трон.

— И вражда возобновится, — хихикнул в чашку кто-то.

Габрия глотнула вина.

— А что с мэром?

— Энкор, придворный, и Пирс рассказали нам, что случилось. — Хан'ди с гримасой отвращения передернулся. — Ее останки мы нашли в тронном зале. Ее сбросили в колодец в камере пыток, вместе со всеми ее дьявольскими инструментами. Тюрьмы мы освободили и заперли.

— А Бреган? — спросила Габрия тихо.

Этлон опустил голову. Потеря друга ранила его в самое сердце. Он с трудом верил тому, что никогда больше не увидит старого воина.

— Его похоронят сегодня днем, похоронят с почестями, подобающими прославленному воину Хулинина.

Она кивнула и отвернулась, чтобы они не видели ее слез.

— Кто-нибудь нашел Бранта?

Воцарилось долгое молчание.

— Городская стража не узнала его вовремя, — сказал наконец Хан'ди, тяжело вздохнув. — Он украл лошадь и удрал из города. Видели, что он направился на север.

Колдунья откинулась на спинку стула, устремив неподвижный взгляд на стену. Брант покинул город, следовательно, ее обязательства по отношению к Хан'ди и Пра-Деш были выполнены. Конечно, каждый из них предпочел бы видеть его в цепях перед лицом сурового суда, но они сделали все, что могли. Значит, он исчез…

Габрия кусала губы. Первой ее мыслью было дать Бранту уйти. Она так устала от непрерывного путешествия, она хотела домой, она хотела уладить проблему с Этлоном и Сайедом, она, в конце концов, хотела присутствовать на совете вождей кланов этим летом — ей было важно убедить их отменить законы, запрещающие магию. Если ее там не будет, вожди могут просто не поднимать вопрос о колдовстве или проголосуют против.

Но разум и совесть никак не могли согласиться с этим решением. Король хуннули предостерег ее, сказав, что кто-то шутит с черной магией, и ее интуиция подсказала ей, что это Брант. Два дня назад, в темных катакомбах, когда она испытала такой ужас, она почувствовала: это Брант совершил что-то страшное. Но что? Настойчивая, не утихающая тревога стучала в ее мозгу. Она не могла забыть взгляд, полной животной жестокости, встреченный ею там, в тронном зале. Изгнанный вождь покинул Пра-Деш, но Книга Матры все еще была у него, он до сих пор был очень опасен.

Все это молнией пронеслось в мозгу Габрии. Девушка встала и обратилась к Этлону:

— Мой лорд, я должна отправиться за ним.

Вождь Хулинина не сразу ответил. Он заранее знал, как она поступит. И хотя он внутренне гордился ее смелостью и упорством, дурное предчувствие не давало ему покоя. Он тоже помнил случившееся в пещерах и теперь страшно боялся за Габрию. Но он знал, что единственное, чем он может помочь Габрии, — выучиться колдовству самому.

Этлон очень удивился, что эта мысль не вызвала у него обычного возмущения. Когда он смотрел на Габрию, такую маленькую и хрупкую, пытающуюся в одиночку совладать с пожаром и защитить Пра-Деш, он понял, что глубоко заблуждался. Этлон уже давно знал, что обладает сильным талантом к магии, но он боялся в этом признаться.

Вождь поднялся с места и низко поклонился хозяину:

— Благодарю вас за приглашение, но мы уезжаем, и как можно скорее.

Хан'ди перевел взгляд с девушки на Этлона и, чуть заметно улыбнувшись краешком рта, сказал:

— Я и не ожидал ничего другого.

Днем они погребли Брегана меж холмов над городом. Путешественники и новый мэр сопровождали тело по улицам Пра-Деш. Они похоронили старого воина на высокой вершине, склоны которой сбегали вниз, к зеленым пастбищам, тонувшим в пурпурном тумане.

Когда группа спустилась с холмов, ведя впереди лошадь Брегана, было почти темно. На полдороги Габрии захотелось пройти пешком, и они подождали, пока она спешится. Сделав несколько шагов в сумерках, Габрия остановилась и приложила к губам пальцы. Но Тэм опередила: ее свист раздался секундой раньше.

Три хуннули выступили из темноты. Они окружили Габрию, ржанием выражая свою радость, затем Эурус подошел к Этлону, а жеребенок затрусил к Тэм.

Габрия взобралась на спину Нэры и обвила ее шею руками.

— Я очень скучала по тебе.

«А я по тебе, — ответила Нэра. — Но ведь все это не закончилось?»

— Нет, — грустно сказала Габрия. — Нет еще.