Огборн

Мы отправились в Бэнбери утром следующего дня. Когда Мидж вернулась из агентства и я рассказал ей о двух телефонных звонках, то поразился ее реакции — она только улыбнулась, словно подобный поворот не явился для нее такой уж неожиданностью. Мидж обвила мне руками шею, поцеловала в нос и загадочно произнесла:

— Так и должно было случиться.

Отказавшись от предложенных ей дурацких работ (ее клиентом был магазин детских товаров, поставка всякой всячины для детей разного возраста, от малышей до тинэйджеров), она поздно вечером сделала наброски всех трех плакатов, а еще днем я позвонил Огборну и договорился, что мы приедем к нему в контору к 10.30 на следующее утро. Он сказал, что будет рад видеть нас обоих.

Поездка означала, что у Мидж для работы полдня пропало, но она уже настроилась работать день и ночь всю оставшуюся неделю и выходные, чтобы к понедельнику все закончить. Агентству требовались иллюстрации к этому сроку, чтобы можно было их сфотографировать, отретушировать и на неделе показать заказчикам. Как и почти все в искусстве, картины могли сразу же счесть совершенно превосходными или никуда не годными. Ради Мидж, я молился за первый вариант.

Бэнбери оказался одним из процветающих торговых городков, гораздо более очаровательным, чем деревня Кентрип, — узкие улочки, деревянные домики и забегаловки, нависающие готические фронтоны и лавки со стрельчатыми окнами. Сразу за оживленной рыночной площадью находился маленький крытый торговый павильон современного вида, но даже он умудрялся не нарушать гармонию с более старыми домами вокруг. На площади по-деловому суетился народ, что оживило нас после раннего вставания и долгой поездки. Контору фирмы «Огборн, Пакридж и Кенби» мы нашли в уединенном, вымощенном камнем тупичке, где на фундаментах с перилами по плечо террасами возвышались здания из старого красного кирпича, и к каждой входной двери вела лестница с площадкой. Внутри контора выглядела сравнительно просто, функционально и без претензий, солидно, но безлико. И в мистере Огборне тоже не было претензий, хотя определенно просматривалось старомодное достоинство и характер человека, не так далеко отошедшего от диккенсовских персонажей. Было нелегко определить его возраст, но явно ему было где-то между шестьюдесятью и восьмьюдесятью.

Мистер Огборн отличался изысканными, хотя и несколько витиеватыми манерами, чуть сгорбленной осанкой, худощавым сложением. На бесстыдно выпирающий вперед нос были водружены очки в золотистой оправе, а глаза с одутловатыми, почти нависающими веками были светлого-светлого серого цвета, какого я ни у кого не встречал. Но нельзя сказать, что в них начисто отсутствовала доброта.

Огборн протянул мне длинную костлявую руку, и, пожав ее, я удивился твердости ответного пожатия. Руку Мидж он задержал, мне показалось, чуть дольше, чем следовало, и саму ее рассматривал с изрядным интересом, хотя старался не подавать вида. Возможно, люди никогда не стареют окончательно. В контору нас проводила секретарша, в возрасте почти не уступавшая Огборну. Она обращалась к шефу с тихим почтением, достойным кардинала или телевизионного диктора. Когда секретарша ушла, бесшумно закрыв за собою дверь, Огборн указал нам на два стула напротив его обитого кожей стола Мы с Мидж сели.

— С вашей стороны было в высшей степени любезно прийти сюда вот так, — начал он голосом сухим и скрипучим, как, наверное, его кости. — Мистер Бикклшифт сообщил мне, что вы интересовались Грэмери, и я подумал, что, возможно, нам лучше встретиться. Насколько я понимаю, вы действительно хотите приобрести эту недвижимость?

— Нам бы очень хотелось ее купить, — слишком поспешно ответила Мидж.

Я заерзал на своем стуле и только кивнул, когда душеприказчик перевел глаза на меня.

— Но вроде бы возникли некоторые финансовые проблемы.

На этот раз я опередил Мидж:

— Дом требует некоторого ремонта. Там зияет огромная трещина...

— Да, я понимаю, за последние месяцы коттедж заметно пришел в упадок, — прервал меня он. — Как распорядитель недвижимого имущества Флоры Калдиан, я вправе рассмотреть любую разумную цену и считаю, что чем скорее в Грэмери кто-то поселится, тем будет лучше для его состояния.

— Ну, предотвратить дальнейшее разрушение обойдется в кругленькую сумму, мистер Огборн, — заметил я.

— Совершенно верно. Потребуется приложить деньги и добрую волю.

Добрую волю?

Он улыбнулся моему немому удивлению.

— Я верю, что дома живут и дышат посредством живущих в них людей, мистер Стрингер.

Я не собирался оспаривать это утверждение, когда переговоры находились на «деликатном» этапе. Однако Мидж словно не терпелось поспорить.

— В чем нуждается Грэмери в настоящий момент, мистер Огборн, — это в жизни за его стенами.

Я не уловил ни малейшего замешательства во взгляде душеприказчика, но быстро добавил:

— Все необитаемые дома в конце концов становятся похожими на мавзолеи, не правда ли? Затхлыми и дряхлыми. Только хорошее проветривание спасает их. Знаете, иногда...

— Могу я задать вам личный вопрос, мисс Гаджен? — проговорил Огборн.

— Пожалуйста, — ответила Мидж.

— Я хотел узнать: вы сделали какую-нибудь карьеру — профессиональную или какую-то еще?

— Я иллюстратор.

— А!

Казалось, ему это понравилось.

— Я иллюстрирую в основном детские книжки.

— Понятно.

Он рассматривал ее несколько секунд, и меня начало немного раздражать его внимание.

— А я музыкант, — сказал я.

— Понятно.

Его улыбка как будто потускнела.

— Вы не могли бы нам рассказать кое-что о Флоре Калдиан? — попросила Мидж. — Должно быть, она много лет жила в Грэмери.

— Да, действительно, — ответил Огборн, выпрямившись в своем кресле, насколько позволяла сгорбленная спина. — Она была сиротой. Незадолго до Первой мировой войны ее взяли к себе хозяева коттеджа, сами бездетные, и воспитали как собственную дочь. Официальной записи об удочерении не было, и, когда она умерла, оказалось, что никто не знает ее точного возраста. Мне кажется, для самой Флоры Калдиан годы не имели большого значения.

— Она была замужем? — спросила Мидж.

— Лишь некоторое время, недолго. Ее муж погиб на последней войне, кажется, всего через два или три года после женитьбы. И имущество унаследовала его племянница — должен сказать, потребовалась чертова уйма усилий ее разыскать. Ей за шестьдесят, и ей совершенно нет дела до Грэмери и прочего, в том числе и до своей тетушки. И в данных обстоятельствах это вполне понятно.

— И как же миссис Калдиан справлялась одна?

Если вопрос Мидж и показался мистеру Огборну нелепым, он ничем не выдал этого.

— О, приемные родители оставили ей небольшое наследство, и, я полагаю, она получала обычную скудную пенсию как вдова погибшего на войне. Я пришел к заключению, что в основном она пользовалась системой обмена с местными жителями — в отдаленных частях страны это нередко происходит.

— Системой обмена? — Я не думал, что все это имеет отношение к покупке дома, но собирался подыграть.

— В здешних краях Флора Калдиан имела репутацию вроде как целительницы. Ничего особенного, вы понимаете, но она готовила целебные снадобья для заболевших: кто сильно простынет, у кого горло заболит — всякое такое, а в обмен ей приносили лишнего цыпленка, или кролика, или овощей, или еще чего. Пустяки, ничего серьезного, чтобы вмешивалась налоговая полиция. Она готовила свои снадобья по старым, возможно, древним рецептам, которые передавались из поколения в поколение. И кажется, у нее также была чудесная способность лечить больных или раненых животных. — Огборн посмотрел на свои сложенные на столе руки и добавил, словно самому себе: — Весьма замечательный дар.

Я чуть не улыбнулся, представив ведьмовское зелье, ворожбу и варево из детских ножек. Если бы это было возможно сделать незаметно, я бы пихнул Мидж локтем. Но вместо этого я просто украдкой взглянул на нее и увидел, что она все еще поглощена рассказом Огборна.

Прокашлявшись, я обратился к душеприказчику:

— Насчет цены...

Его тон сразу стал решительным.

— Да, конечно, я понимаю, что вас беспокоит цена. И готов признать, что состояние недвижимого имущества значительно ухудшилось с момента составления завещания, и поэтому, возможно, первоначальная цена оказалась слишком высока, хотя должен сказать, что цены на дома нынче, как правило, не падают.

— Мистер Огборн, цена для нас не... — начала Мидж, но я перебил ее:

— Я подумал, что бы можем сойтись на половине скидки.

— Вы говорили мистеру Бикклшифту о скидке в три тысячи...

— М-м-м, на самом деле в четыре. — Я проигнорировал резкий взгляд Мидж.

Огборн сверился с лежащим на столе блокнотом.

— О, понятно. Я принял эту цифру за тройку, — проговорил он.

— Ну да, эта цифра упоминалась, но чем больше мы сэкономим на цене, тем больше сможем потратить на ремонт.

— Вчера ко мне приезжала другая пара, и они тоже очень интересовались...

— Но, я полагаю, мы сможем откуда-нибудь наскрести лишнюю тысячу.

— У меня есть обязательство перед оставшейся родственницей последней владелицы выручить наибольшую возможную цену. Но у меня также есть обязательство по отношению к выраженной в завещании воле Флоры Калдиан. То есть найти подходящего человека или подходящих людей, которые поселятся в Грэмери.

Мне не совсем понравились эти слова, и еще меньше — чувство, что я совсем не обязательно попадаю в эту особую группу. И снова он в упор смотрел на Мидж.

— Что вы скажете, — продолжил Огборн, — если я предложу вам скидку в тысячу пятьсот фунтов?

— Мы скажем «да», мистер Огборн, — не медля, ответила Мидж.

— Мы скажем «да», — не так быстро согласился я.

— Значит, ваше предложение принято, — сказал Огборн.

Я втайне облегченно вздохнул, а Мидж, не такая сдержанная, подскочила на стуле.

— Чудесно! — восторженно воскликнула она и, не стесняясь, наклонилась ко мне и поцеловала в щеку.

— Естественно, потребуется задаток, — сказал Огборн, — и, наверное, ваш собственный поверенный сможет связаться со мной в самое ближайшее время. Я полагаю, вы приобретаете собственность на оба имени в совместное владение?

Мы кивнули, увидев его приподнятые брови. Из-за несдержанности Мидж у меня на лице появилась глупая улыбка. И не только из-за этого: я и сам был доволен сделкой. Внезапно во мне окрепла убежденность. Да, я собирался с радостью жить в деревне. Никто еще не сказал, что придется полностью вернуться к природе. А Грэмери станет нашим первым настоящим общим домом.

Но все же в глубине души надоедливый мучитель продолжал точить меня.

— М-м-м, я немножко не понял, — сказал я Огборну. — Мистер Бикклшифт намекал мне, что коттеджем интересовались многие.

— С тех пор как поместили объявление, как я уже говорил вам, мы получили шесть запросов. Только вчера я лично встречался с другой молодой парой.

Я почувствовал себя неловко, но не подал вида.

— Так почему же вы выбрали нас? Поймите меня правильно: мы хотим купить этот коттедж, сделка заключена, и с нашей стороны никакого отказа не будет, но мне все же удивительно, неужели другие предлагали меньше, чем мы?

Вроде бы его это искренне позабавило.

— Совсем наоборот, мистер Стрингер. Они хотели заплатить полную цену.

Все любопытнее и любопытнее.

Огборн продолжал:

— Но, как я уже объяснил, Флора Калдиан настаивала, что Грэмери должен перейти к подходящим людям. Некоторые из этих перспективных покупателей были просто спекулянтами недвижимостью — из тех, что подновляют и модернизируют здание, чтобы тут же втридорога продать, а другие собирались пользоваться коттеджем по выходным как загородной дачей. Это было совсем не то, что планировала для Грэмери моя последняя клиентка. — Он помолчал. — И были другие, имевшие самые различные планы на это место.

Последнюю фразу Огборн произнес совсем тихо, словно самому себе.

— Простите, что вы сказали? — спросил я.

Он откинулся в своем кресле.

— Это не важно, мистер Стрингер, не важно. Я знаю, что вам предстоит долгий путь, так что не буду вас больше задерживать. Я сообщу Бикклшифту о нашей договоренности, и, возможно, вы передадите мне задаток в ближайшие день-два — естественно, акт передачи имущества подготовит моя контора.

— Майк... — поспешила Мидж.

— Я выпишу вам чек сразу же. — Я уже полез во внутренний карман.

— Прекрасно. Я дам вам расписку, и все будет в полном порядке. Агент сообщил мне, что у вас не будет проблем с продажей своего дома, так что с этим трудностей не возникнет.

— Да, сейчас мы снимаем квартиру. Но как Бикклшифт узнал об этом?

— Я сказала ему, когда звонила в понедельник, — ответила Мидж. — Я подумала, что отсутствие цепочки скажется в нашу пользу.

Она действительно решилась переехать в это место.

Мы завершили свои дела со стряпчим, обменялись с ним рукопожатием и ушли. Когда мы оказались на улице, Мидж была на удивление смирна, хотя я понимал, что она в совершенном экстазе от счастья, и догадался, что это напряжение последних двух дней так измотало ее. Так или иначе, мы хотели отпраздновать покупку прямо там же, но, к несчастью, обязательства Мидж по работе не позволяли этого: ей нужно было возвращаться и браться за иллюстрации. И мне тоже предстояло встретиться с Элбертом Ли и подготовиться к туру на следующей неделе. Расписание получалось насыщенным, и я с удовольствием предвкушал поездку: давно уже я не бывал на гастролях, и сопутствующие им неудобства подзабылись.

Мы выехали из Бэнбери и всю дорогу до города болтали, удивляясь своему везению и деловито строя планы. Нам с Мидж предстояло здорово попотеть, но мы знали, что дело стоит того. О да, мы знали.

Переезд

Следующие пять-шесть недель прошли как во сне; события следовали одно за другим. Тур с Эверлисом прошел со сплошными аншлагами, и я наслаждался каждой минутой — разъезды по сельской местности и шесть концертов в разных городах не утомили меня ни капли. Я был в возбуждении, не имевшем ничего общего с запрещенными веществами. Прежде чем уехать на гастроли, я получил возможность увидеть результаты ежедневною и еженощного труда Мидж, и должен сказать, несмотря на мою естественную пристрастность, иллюстрации были просто блеск. Кампания предназначалась в первую очередь для малышей, и художественный распорядитель предлагал изобразить всякие предметы из волшебных сказок — белые замки, темные леса, порхающие эльфы, обычно присутствующие в подобных книжках, — и вмонтировать между ними фотографии современных дворняжек. Ловко сделанные фотографии убедят (хотелось бы, чтобы убедили), что сказочные предметы существуют на самом деле. Мне казалось, что плакаты сработают: они представляли некие ностальгические образы, которые должны понравиться мамам, а сами одежды были умело стилизованы, чтобы те же мамы не чувствовали, насколько деградировали со времен своего детства Я не смог решить, вышло ли это крикливо или тонко, но если плакаты получились, то, я был уверен, в огромной степени заслуга в этом принадлежит художественному вкусу Мидж.

Благодаря ее скромной репутации и моей способности постоянно находить работу, нам не составило труда получить закладную, хотя мы хотели получить ее на нас обоих, в то же время не состоя в браке. Вероятно, на благосклонность менеджера из жилищно-строительного кооператива повлиял тот факт, что любой из нас легко мог справиться с регулярными взносами. Не то что нам так уж нужен был кредит — с тех пор как сошлись, мы откладывали средства в этом самом кооперативе как раз на такой случай, и наш счет там уже составлял кругленькую сумму.

В следующие недели мы умудрились съездить в коттедж лишь два раза, и оба — в пасмурную погоду, так что впечатление он произвел на нас не совсем то же, что при первом знакомстве. Солнце согревает не только физически. Впрочем, мне даже больше понравилось, потому что оба раза состояние домика показалось мне лучше.

Я договорился с местной строительной фирмой, что они приступят к ремонту, как только мы оформим взаимные обязательства и я передам им перечень дефектов, требующих первоочередного устранения, а также второй список со второстепенными изъянами, с которыми можно повременить. Малярные работы мы могли провести сами, но все требующее особой квалификации оставалось за строителями. Мы пришли к соглашению о сроке начала ремонта, и в то же утро у нас раздался странный телефонный звонок.

Мидж под дождем ходила по магазинам, а я настраивал свою гитару, испытывая легкий стыд из-за того, что довел инструмент до такого состояния, и в это время позвонил О'Мэлли, прораб. Он интересовался, не вкралась ли в мой список ошибка. В кухне требовалось проверить трубы, а внутренняя стена, выходящая к склону, действительно требовала полного осушения, но в стенах верхнего этажа он так и не смог обнаружить ни малейшей сырости. И что я имел в виду, когда писал про трещину в балке над плитой? Камень, показалось ему, в полном порядке. Трещина по всей стене в спальне тоже не такая страшная, ее легко устранить. Оставалось заменить две прогнившие рамы в окнах, но где я отыскал непрочные ступени лестницы? Крыша, несомненно, требует ремонта, если мне не хочется спать под звездным небом, но бак для воды не так уж проржавел, однако О'Мэлли рекомендовал все же его заменить, чтобы не возникло проблем в будущем.

Я не понял, чем больше поражен: то ли честностью строителя, то ли тем, что так преувеличил плачевное состояние Грэмери. Как бы то ни было, новость оказалась хорошей, хотя и загадочной, и я дал О'Мэлли указание отремонтировать то, что он считает необходимым, после чего вернулся к настройке своей гитары, в недоумении, но и обрадованный.

Когда вернулась Мидж, промокшая под дождем, с прилипшими к лицу волосами, я сообщил ей новость. Вода капала с ее одежды на ковер, а на лице отражалась растерянность. Список мы составляли вместе по заметкам, которые сделали, съездив в коттедж, так что дефекты нельзя было отнести на счет моего разыгравшегося воображения. Я вспомнил, что уже тогда они показались мне не такими страшными, как в первый раз, но они были, и были очевидны. Мы до вечера обсуждали таинственное явление, но так и не пришли ни к какому приемлемому объяснению и легли спать по-прежнему в недоумении.

В следующие дни мы были слишком заняты, чтобы обдумывать странность: я участвовал в сеансах записи, в основном рекламной дребедени — очень прибыльной, а Мидж взялась за серию иллюстраций для новой книжки, несколько необычной для нее: советы фермеру. Нам также предстояло организовать свою будущую жизнь — разослать открытки с нашим новым адресом, перевести оплату электричества и телефона на коттедж, выписать чеки на очистку выгребной ямы и Бог знает на что еще, прикупить кое-что из мебели, установить новенькую электрическую плиту... список можно продолжать до бесконечности.

Бобу удалось нанять для меня задешево временно свободный трехтонный грузовой «форд», который обычно использовался для перевозки музыкальной аппаратуры на гастролях, и парочку такелажников (амбалов, таскающих тяжелые усилители и прочее с концерта на концерт), так что обращаться в транспортное агентство не было нужды.

День переезда был назначен, и мы с Мидж на целый месяц отказались от следующих заказов и предложений. Мы рассчитали, что за это время по крайней мере придем в себя, и, хотя с наличными у нас было не так уж блестяще, на первое время после переезда должно было хватить — боги нам потакали. Кстати, торговцы детской одеждой приняли плакаты Мидж, и гонорар, с удержанными с Большой Вэл 2,25% за задержку выплаты на две недели после сдачи работы (и она еще хорошо отделалась), уже лежал в банке. Мои сеансы звукозаписи оплачивались в течение трех часов, и я с благодарностью принимал оплату вечером после рабочего дня — или половины рабочего дня.

В день переезда было чудесное утро. Мы стояли в опустевшей квартире, а нагруженный фургон дожидался внизу. На нас вдруг снизошла задумчивость: здесь мы пережили счастливые моменты, хотя и заработали теперь на кое-что получше, на наше собственное. И здесь окрепла наша любовь.

Обнявшись, мы в последний раз осмотрели квартиру и наконец ушли.

Грузчики ехали в фургоне следом, и мы направились в Гемпшир, в Нью-Форест, в Грэмери.

Внутри

К шести часам вечера такелажники с десятками в карманах и усталыми улыбками на лицах уехали, оставив нас с Мидж одних в Грэмери.

Стоя в дверях, мы смотрели, как трехтонка исчезла за поворотом дороги, но и тогда мы еще немного постояли, купаясь в медленно остывающем воздухе. Я пробежал глазами по лужайкам и лесу напротив коттеджа, размышляя о том, появится ли когда-нибудь на дороге еще кто-то и не свихнусь ли я в конце концов от окружающей тишины. Из Баронс-Корта одним прыжком в глушь. Жуть.

Но мне было хорошо, о, так хорошо! Да, я чувствовал усталость, но приятную, и совсем не возражал против побаливающих мышц. Я притянул Мидж к себе, и она обняла меня за талию, прижав голову к моему плечу.

— Я так счастлива, Майк, — сказала она тихо. — Не могу выразить как. Грэмери столько значит для меня!

Я улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

— И для меня тоже, Ведьмочка. Для меня тоже. Думаю, мы приняли правильное решение. Смотри, даже цветы ожили ради нашего приезда!

— Наверное, это от недавнего дождя. Такой красивый цвет!

— Здесь тебе не придется далеко ходить за вдохновением.

— Все, что мне нужно, рядом.

— Хм!

— Знаю, но так хорошо сказать тебе об этом. — Ее светлые глаза сверкнули. — Похоже, пора за работу, а, Майк?

— Несомненно. Как здорово! Боже, я чувствую внутри себя песню!

— Избавь меня от этого удовольствия!

— Я не могу удержаться!

Я широко разинул рот, но Мидж пнула меня под ребра:

— Ты распугаешь зверей.

— Ах да. Совсем забыл. Черт, я смогу проспать целую неделю.

— Принести тебе пива?

— Ты хочешь сказать, что парни не все выпили?

— Я следила, чтобы они все время двигали мебель. Полчаса на пиво и бутерброды — вот все, что было позволено.

— Да, помню. А знаешь, чего мне действительно хочется?

— Ты говорил, что устал.

— Нет, я не про это. То есть не сейчас. Нет, мне хочется чаю.

— Неужели это тот самый скандалист, с которым я жила в Лондоне? Наверное, сказывается деревенский воздух. Даже не кофе?

— Нет. Душа просит чая.

— Просто потому, что я рядом.

— Забавно, но когда ты рядом... — пропел я и добавил: — Просто поставь чайник.

Смеясь про себя, Мидж скользнула внутрь.

Я подошел к калитке и услышал, что приближается машина. Вскоре она обогнула поворот и проехала мимо, и мне подумалось, что развлечения в этой лесной глуши, несомненно, скудны. Двое пассажиров «ситроена» разинули рты на меня, а я приветливо помахал им рукой. Девушка на заднем сиденье улыбнулась, и машина скрылась, оставив в воздухе лишь легкий запах выхлопных газов.

Зрелище закончилось, и я побрел по дорожке обратно, глядя на возвышающийся, как коробка от шоколада, коттедж с этим дремучим лесом позади, с дикими зарослями цветов, оживляющих палисадник. Я ощутил прилив умиротворения. К такой новой жизни нужно было привыкнуть, и впереди предстояла еще куча работы по обустройству жилища, но добрые флюиды уже коснулись моей души, одновременно успокоив и ободрив меня, обострив мои чувства к окружающему миру. Я остро ощущал присутствие Мидж за этими странной формы стенами, словно она мгновенно стала частью Грэмери, частью его сущности. Она вписалась в это место.

Я замер. «Погоди-ка, — предостерег я себя. — Давай не будем увлекаться. Не хочу вас расстраивать, миссис Калдиан, но мы говорили о кирпичах и растворе с прелестным пейзажем в дополнение, а не о каком-то склепе». Покачав головой по поводу своих размышлений, я пошел дальше.