29

Отравляющие заклинания и обман

Он подошел к окнам в спальне отца на самом верху Замка Брейкен и опустил все занавески, так; что их плотная ткань теперь не пропускала лучи заходящего солнца, затем обернулся. Водянистые, цвета слоновой кости глаза сэра Рассела наблюдали за ним поверх пластиковой кислородной маски. Изможденный старик, как обычно, опирался на подушки, лежа на кровати с пологом.

— Пора дать тебе немного тени, — сообщил Блит-младший и скривился, прислушиваясь к затрудненному дыханию в полумраке, поскольку резкий звук вдыхаемого воздуха напоминал о власти самой жизни, затягивавшей хриплые вздохи как последнее подчинение неизбежному. Отвратительный шум.

— Уу-ааргх...

Схватить, подчинить; схватить, подчинить...

И так продолжалось бесконечно.

— Тебе нужно поспать, отец, — обратился Хьюго к нему снова, в очередной раз задумываясь, понимает ли старикан его слова. Иногда казалось, что в бесцветных глазах мелькала искорка разума, но большую часть времени сэр Рассел продолжал глядеть слепо, ни на что не реагируя и никого не узнавая. Что ж, пришло время для откровенного разговора, и Хьюго надеялся, что новый коктейль Нелл сделает свое дело. Их терпение иссякало.

Засунув руки в карманы измятых брюк, он вернулся к кровати и бросил взгляд на Нелл, которая, натянув хирургические перчатки, щедро поливала из пузырька маленький шарик из ваты.

— Что на этот раз? — поинтересовался Хьюго. — Болиголов? — он нервно хихикнул.

— Болиголов оказался достаточно хорош, чтобы избавить греков от Сократа, но мы ведь не хотим прикончить старика сейчас, не так ли? — Женщина усмехнулась. — Это белена, близкий родственник смертоносного паслена, смешанная с некоторыми другими компонентами, но я использую ровно столько, чтобы развязать ему язык и ослабить разум. Чуть-чуть переборщим, и старикан отправится на тот свет в считанные часы.

— Мне кажется, его разум ослаблен полностью, хотя иногда я спрашиваю себя, понимает ли он, что происходит, — Хьюго пристально вглядывался в хрупкую фигурку на кровати, простыня, прикрывавшая его отца, больше напоминала саван.

— Какое это имеет значение? — Нелл пожала плечами. — Он слишком слаб, чтобы сделать что-нибудь. Закатай ему рукав.

Хьюго не хотелось прикасаться к иссохшему человеку. Он помнил отца таким, каким тот был раньше, невысоким, но полным сил, энергичным мужчиной. И, как казалось Хьюго, всегда кипевшим злобой.

— Но, если отец может слышать нас, если он понимает, что мы говорим, он вряд ли захочет сказать нам что-либо.

— Говорю же тебе, это не имеет значения. Когда зелье начнет действовать, твой отец сам не поймет что говорит. Конечно, надо было использовать его раньше. Но тогда сэр Рассел был слишком слаб, оно могло убить его. Старик, кажется, теперь в состоянии выдержать белену. — Она наклонилась над больным и приложила комок ваты, пропитанный жидкостью, к его лбу. — Для быстрого всасывания лучше бы положить это ему в нос, но сейчас ему необходима маска. Оно сработает через некоторое время, поэтому мы вернемся позже, если только ты не предпочитаешь посидеть с ним рядом, а, Хьюго? — ее ухмылку трудно было назвать приятной.

— Я предпочитаю проводить время более приятным образом, — поспешно ответил тот.

«Но даже мне достаточно для одного дня, — подумала Нелл. — Маленькая блондинистая сучка оказалась достаточно сильной, чтобы сбежать, но все было замечательно».

Она хихикнула, и Хьюго взглянул на нее с любопытством.

— В чем дело?

— Ничего, что бы обеспокоило тебя, дорогой.

Хьюго с подозрением в голосе спросил:

— Сегодня утром ты проехала через мост. Навещала Тома?

— Да, заезжала, — она поправила вату на лбу умирающего. — Киндреда не оказалось дома.

— Может, оставим Тома в покое? Если мы найдем то, что ищем, он не будет для нас опасен.

В свете ближайшей лампы Хьюго мог заметить блеск в глазах женщины.

— До тех пор пока не убедимся окончательно, нельзя рисковать. Мы должны контролировать Киндреда, в противном случае потеряем все.

— Но мой отец может умереть в любой момент, — Хьюго говорил шепотом, словно боялся, что старик может услышать.

— Нет, пока я поддерживаю в нем жизнь. Но, даже если Киндред уйдет первым, у тебя все равно нет никаких прав. Сэр Рассел достаточно презирает тебя, чтобы оставить ни с чем. Нет, единственный верный способ — это найти завещание и уничтожить его. Считай себя счастливчиком, поскольку старик недостаточно хорошо себя чувствовал, чтобы оформить его юридически, поэтому не может быть никаких копий, хранящихся где-нибудь в офисе.

— Но его свидетель...

Она окинула Хьюго раздраженным взглядом.

— Я уже говорила тебе, это не имеет значения, если нет надлежащим образом оформленного документа. Должно быть письменное доказательство. Как только мы найдем его, мы сможем положить всему этому конец.

— Боже, надеюсь, что так. С меня хватит, Нелл. Мы обыскали дом сверху донизу. Я больше не могу.

До чего же он слаб...

— Только подумай, как будет хорошо, Хьюго. Любые деньги, какие тебе когда-либо понадобятся, и я в придачу. — Она хихикнула. — Хочешь, я буду снизу, хочешь, встану на колени — все, что пожелаешь.

Убрав влажный комок ваты в пластиковый пакет, женщина, вихляя бедрами, направилась к нему.

— Ты будешь иметь меня, Хьюго, любым способом, каким захочешь. И даже когда ты устанешь, я смешаю твои любимые напитки, они вернут тебе силу.

— Да, дорогая.

Хьюго потянулся к ней, но Нелл игриво ускользнула из его рук и принялась стягивать хирургические перчатки, медленно, словно стриптизерша, занимавшаяся своим делом.

— А есть еще много всяких зелий для разных вещей, Хьюго. Возможно, я покажу тебе кое-что новое. Не сомневаюсь, тебе понравится.

Он снова потянулся было к женщине, но она отступила назад плавным, чувственным движением. Выпуклые глаза Хьюго умоляли.

— Нелл, пожалуйста... сейчас.

Он окинул ее взглядом сверху донизу, и Нелл мысленно застонала, зная, что означал этот взгляд. Придется удовлетворить его, иначе он станет дуться, как отвергнутый мальчишка. Она швырнула перчатки в пластиковый пакет и опустилась на колени.

— Иди сюда, Хьюго, — голос ее был низким, она тихо мурлыкала, словно бы от удовольствия. — Я знаю, чего ты хочешь. Но мы должны поторопиться. Нам многое нужно сделать.

Облизнув губы, мужчина двинулся вперед, руки его дрожали, пока он возился с молнией брюк. Нелл запустила в них руку, вытаскивая наружу и с тайным отвращением глядя на дряблый пенис, который потребует столько усилий, для того чтобы взбодрить его. И возле кровати умирающего отца своего любовника она наклонилась и взяла в рот его член.

В это время за дверью высокая, но сутулая фигура, подслушивая, прижалась ухом к стенной панели.

30

В доме колдуньи

Затормозив перед оградой из штакетника, Том оглядел покрытый ползучими растениями дом. Жилище Нелл Квик выглядело пустым. Впрочем, когда он уезжал отсюда накануне, зная, что хозяйка находится внутри, жилище выглядело так же. В основном впечатление пустоты создавалось благодаря слишком темным окнам на верхнем и нижнем этажах.

В любом случае сейчас он собирался постучать в эту дверь — имелись вопросы, на которые следует наконец получить ответы.

С места происшествия Том, воспользовавшись мобильником, позвонил в отдел несчастных случаев главного госпиталя Шрусберри. Но, поскольку молодой человек не являлся родственником, особа, с которой он разговаривал, не желала давать никакой информации, кроме той, что состояние мисс Бадд «тяжелое, но стабильное». Возможно, завтра он сможет узнать чуть больше.

Вылезая из джипа, он опирался на крышу автомобиля, так как из-за головокружения едва не потерял равновесие. «Вымотался, как собака», — подумал он. Слишком много приключений за один день. Том многое узнал, стал свидетелем немалого количества странных вещей, а теперь еще несчастный случаи с Кэти. Несчастный случай? Вряд ли.

Киндред, прихрамывая, прошел сквозь лишенный ворот проем, не отрывая взгляда от дома, прямо к крыльцу и постучал в дверь кулаком. Никакого ответа. Спустившись с крыльца, он сначала некоторое время разглядывал верхние окна, безнадежно пытаясь преодолеть их черноту, потом подошел к окнам нижнего этажа, продираясь сквозь высокую траву и сорняки. Молодой человек положил обе руки на стекло, образовав таким образом темный туннель, сквозь который надеялся разглядеть происходящее внутри. Он ясно видел противоположное окно, выходившее на задний двор, но вновь не заметил никаких признаков жизни. Перейдя к окну кухни, Том снова заслонил стекло от яркого солнца; обычная кухонная утварь и полки, набитые банками и горшками. Внутренний голос назойливо внушал ему не останавливаться на полпути. Даже если Нелл Квик не было дома, он мог бы найти нечто дающее ключ к истинной натуре Нелл и ее намерениям. Ригвит назвал ее ведьмой, и, хотя еще несколько дней назад Том поднял бы на смех подобное заявление, сейчас он был склонен поверить.

Двигаясь крадучись, стараясь не споткнуться о сорняки или высокую траву, молодой человек завернул за угол и оказался в саду позади дома Киндред видел садик лишь однажды, из окна гостиной Нелл, и заметил, что тот находится в полном запустении, но сейчас он казался еще более диким. Хотя... хотя и в этой путанице присутствовал некоторый порядок, молодой человек понял это только сейчас. Среди диких папоротников и разросшейся травы виднелись растения, заботливо скрытые кустами ежевики.

В конце садика находилась перекошенная деревянная теплица, выглядевшая почти непрозрачной из-за дождей, забрызгавших стекла. Из любопытства Том направился к ней, обходя стороной высокие папоротники и осторожно ступая по скользким, покрытым мхом каменным плиткам. Случайно он бросил взгляд через плечо на дом, почти убежденный, что сейчас увидит фигуру женщины, наблюдающей за ним из одного из окон. Конечно, там никого не было, разве он не стучался в дверь? И все равно Тома не оставляло ощущение чьих-то внимательных глаз, изучавших его затылок. Наверное, сам дом следит за ним — глупая мысль, но что-то мешало отбросить ее.

Достигнув теплицы, он увидел, что та находилась в еще худшем состоянии, чем показалось сначала. Вся деревянная конструкция выглядела так, словно один хороший толчок может вызвать полное ее крушение, и у молодого человека не возникло ни малейшего желания войти. Однако он нашел разбитое стекло и заглянул внутрь.

Как и в саду, все здесь выглядело запущенным, но спустя некоторое время молодой человек понял, что теплица просто переполнена травами, растениями и фруктами, большую часть которых он не смог определить; среди них Том узнал найденные в Малом Брейкене орхидеи. Почва вокруг них была разворошенной, словно росшие рядом цветы недавно вырвали с корнем. Быть может, Нелл считала, что они станут прекрасным подарком, украсят коттедж.

Хорошо, что все это говорит ему о Нелл Квик? Увлеченный, но неаккуратный садовод, готовящий зелья и растительные отвары? Он живо вообразил эту женщину одетой в черное, в колдовской остроконечной шляпе, помешивающей кипящее зелье в огромном котле, и чуть не расхохотался вслух. На редкость идиотская картина! Но насколько она далека от истины? Забудем черный наряд и странную шляпу, кипящий котел и метлу в углу, сердца лягушек и щенячьи хвосты, черного кота и книгу заклинаний, восковые... Восковые фигурки с воткнутыми в них иголками? Чепуха, забудем и их тоже. Забудем все аксессуары чародеев и колдунов. Но вспомним суккуба, экзотическую соблазнительность Нелл, неприятное чувство, которое у него вызывала сорока каждый раз, когда он видел ее — почему-то он не сомневался, что это была одна и та же сорока, — и вспомним птицу, которая вылетела через разбитое ветровое стекло «фольксвагена» Кэти.

Том выпрямился и медленно повернул голову, чтобы снова взглянуть на дом.

Задняя дверь оказалась незапертой (не все старые деревенские обычаи умерли), и после короткой экскурсии по комнатам нижнего этажа — крохотной кухне, гостиной и коридору — Том поднялся наверх, в спальню Нелл Квик.

В какой-то мере он чувствовал себя виноватым, даже стыдился того, что проникает в дом подобным образом, но все равно не собирался отступать, считая этот тайный обыск необходимым. Он действовал абсолютно инстинктивно, несчастный случай с Кэти всколыхнул в нем все сомнения, какие только могли возникнуть. К тому же Блит-младший находился в опасности — шантаж был самым простым предположением Тома. Шантажисткой, разумеется, являлась Нелл Квик, а его друг — жертвой. Куда бы Хьюго не вляпался, какую бы глупость он не натворил, какой бы проступок не совершил — а могло быть любое количество идиотских ситуаций, в которые мог загнать себя старый приятель, — Том не оставит его без поддержки. Вместе они одолеют эту ведьму.

Комнаты на первом этаже не содержали секретов, представлявших особый интерес. Древний рукописный травник и такой же лечебник, комод, набитый счетами, многие из которых написаны красными чернилами — последнее предупреждение! — старые письма и прочее скопление мелочей, вполне уместных в любом хозяйстве.

Две комнаты наверху (не считая крохотной ванной) вызывали совсем другие мысли. Большую в основном заполнял покрытый лоскутным одеялом матрас, лежавший на голых досках пола в качестве кровати, длинный дубовый комод, стоявший вдоль стены, а напротив него — высокий платяной шкаф с зеркалом во всю дверцу. На комоде стояли погашенные свечи, деля пространство с несколькими дешевыми ювелирными коробочками, самодельными аксессуарами и флакончиками с парфюмерией. Там же находилось еще одно большое зеркало в потрескавшейся и облупившейся позолоченной раме. Вот и вся обстановка — ни стульев, ни фотографий в рамках или картин, ни книг или журналов, ни цветочных ваз или ламп — совсем ничего, что могло бы сделать комнату более удобной или личной. Однако комната за следующей дверью после спальни являлась полной противоположностью остальным, поскольку, если те испытывали недостаток в обстановке и цветах, в этой с избытком хватало и того и другого.

Кричаще раскрашенная в красное и черное — красные стены, черный потолок и пол, — она повергала в шок, и Том, изумленно выдохнув, застыл на пороге. Золотая пентаграмма — пятиконечная звезда — была нарисована на полу, а когда непрошеный гость поднял глаза, то заметил точно такую же на потолке. В каждом луче максимально близко к остроконечным вершинам виднелись иероглифы или символы. В дальнем конце комнаты возле зашторенного окна располагалось нечто напоминавшее небольшой алтарь, покрытый черной тканью, его поверхность была загромождена разных размеров свечками, черными, красными и золотыми, среди которых Том заметил небольшую миску, чье содержимое в данный момент было недоступно его взгляду. Связки пыльных книг громоздились вдоль стен; некоторые манускрипты, написанные каллиграфическим почерком красными чернилами, валялись на полу. Что касается книжного шкафа, то он занимал правый угол, но не книги, а другие предметы выстроились на его полках. Амулеты, банки с зельями, кристаллы, ожерелья, неиспользованные свечи, кинжал с черной ручкой и стальным лезвием, моток красной ленты, связки чеснока и разнообразные части крохотных статуэток и металлических символов.

Красные стены покрывали небрежно выполненные черной и золотой краской схематичные рисунки совокуплявшихся мужчин и женщин. Взгляд Тома задержался на изображении существа с козлиной головой, уродливым телом и человеческими конечностями. Обнаженная женщина стояла на коленях позади него, приподняв его хвост и целуя в зад. Среди рисунков виднелись коряво написанные имена: КРЕЗИЛ, МЕРИХИМ, АБАДОННА, ВЕЛЬЗЕВУЛ, ЛИЛИТ, ИЕЗАВЕЛЬ, ВЕЛИЛАЛ, ГЕКАТА, МОЛОХ, АГНИ, СЕМИАЗ, ЗАГАМ... — список казался бесконечным. Молодому человеку некоторые из них были знакомы: несколько лет назад его товарищи по частной школе увлекались страшными историями и фильмами ужасов и, хотя мальчик не имел склонности к подобным занятиям, невозможно было не заглядывать скуки ради в подобные книги и журналы или игнорировать обрывки возбужденных разговоров. Не являлся ли Вельзевул вторым после самого Сатаны? И не была ли Геката королевой колдуний?

Том прекрасно понимал, насколько все это нелепо, больше всего окружающая обстановка свидетельствовала о повреждении рассудка — и не более того: Нелл Квик явно сошла с ума! — и все же Киндред машинально перекрестился. Он отнюдь не был религиозным, но в комнате присутствовало некое зло, что-то, заставлявшее его чувствовать себя уязвимым.

Борясь с желанием немедленно уйти, молодой человек шагнул вперед — и пожалел, что не поддался ему.

Странная тяжесть мгновенно навалилась на его плечи, подобно мантии, и этот вес не имел ничего общего с физическим. Скорее, он напоминал неожиданно возникшую гнетущую атмосферу, даже вдыхаемый воздух казался густым и ядовитым.

Он сказал себе, что это не лучшее место для пребывания, но все же направился к алтарю.

Толстые черные свечи часто зажигались с обоих концов, воск залил черную ткань под ними. Другие, более тонкие, золотые и красные свечи были вставлены в подсвечники. Странный предмет, похожий на свечу, привлек его внимание, Киндред взял его в руки и быстро поставил обратно. Почему вибратор должен занимать центральное место на алтаре?

Здесь также находились два сосуда, один из них представлял собой металлическую чашу с узорчатыми дырочками по краю, на дне ее было полно древесного угля и пепла, источавших запах ладана, достаточно резкий, чтобы соперничать с остальными ароматами комнаты. Второй сосуд, в форме кубка, сделанный из темно-синего стекла, вызывал гораздо больший интерес. Внутри его находились разрозненные предметы, при виде которых у Тома перехватило дыхание.

Каждый предмет сам по себе выглядел вполне невинно: белая пуговица от рубашки, клок волос, небольшой набор стальных циркулей, смятая фотография.

Пуговицу можно оторвать с одной из его старых рубашек. Волосы того же цвета, что и его собственные, — срезать с головы. Циркули утратили блеск, иголки на концах каждой ножки почти почернели от времени, и они напоминали первый набор, который Том купил сам, закончив колледж и решив сделать ремесло плотника своим основным занятием. (Циркули действительно принадлежали ему, поскольку он измерял ими дерево так долго, что просто не мог не опознать пятнышки и царапины на металле. Так как Киндред пользовался этими инструментами практически постоянно, какую бы работу ни выполнял, они стали чем-то вроде приносящего удачу талисмана, навевавшего сентиментальные воспоминания о тяжелой работе, проделанной за все эти годы.)

То, что собранные вместе вещи принадлежали лично ему, доказывал цветной снимок; остальные предметы соскользнули с его измятой поверхности, когда молодой человек вытащил фотографию.