— Ох, парень, я не мог тебя не заметить, на целую голоду возвышаешься над толпой, и волосы горят, будто факел

Парис низко поклонился.

— Ваше величество оказывает мне большую честь

— Не пытайся воображать, что пользуешься моей благосклонностью, Разбойник. Все вы стараетесь управлять Шотландией как хотите. Еще бы, меня ведь там нет! И единственное, чего вы жаждете больше всего на свете, — скинуть корону с короля. Но не рассчитывайте одурачить вашего старого дедушку. — Обычно именно так Джеймс зазывал себя.

— Нет, мы вовсе не пытаемся вас одурачить, ни в коей мере, сэр, — сказал Парис. — Слухи и всякие советы, лишенные мудрости, доходят до ваших ушей

— О, слухов полно, ты даже представить себе не можешь, сколько, какие и про что! Но неужели ты думаешь, что я не могу отделить зерна от плевел? — строго спросил Джеймс.

— Ну раньше-то всегда могли, — польстил Парис.

Король высморкался в рукав.

— Ладно, перестань ходить кругами! Ты здесь появился из-за того, что я приказал разместить солдат на севере.

— Шотландии, — уточнил Парис.

— Парень, мое королевство простирается от Лэндс-Энд до Джон-Огроутс. Я приказал разместить гарнизоны, и ты примешь солдат, но, — подмигнул он, — нет закона, чтобы помешать солдатам на постое быть лояльными к шотландцам Так?

— Вы меня убедили, сэр, — ответил Парис, но все еще настороженно

— Но помни, на пограничных землях, что под твоим контролем, должен быть обеспечен мир

— Клянусь, сэр! — торжественно пообещал Парис.

— А в таком случае, ты, Разбойник, подпишешь соглашение о мире

Парис сжал губы, догадавшись что одной ногой он уже в капкане

— С удовольствием, сэр но только после Хантли.

— Думаешь, нашел лазейку мой петушок? Ха, у меня есть средство заставить Хантли подписать А ты только что поклялся, мол, подпишешь, если он черкнет свою подпись.

Парис пожалел, что вообще сюда пришел Он поклонился.

— Пусть так и будет, ваше величество.

— Ты можешь проявить свою признательность кораблем с шотландским виски — серьезно сказал Джеймс.

Парис почувствовал, что еще не все потеряно По крайней мере, когда появится Джон Гордон, на него король будет смотреть точно с таким же подозрением А может, и с большим

На следующий день Парис не стал терять времени на поиски других землевладельцев с пограничных земель чтобы разузнать о будущем Шотландии Он убедил Александра Сэтэна, канцлера Шотландии присоединиться к нему вечером при дворе королевы зная, что атмосфера удовольствия больше всего способствует конфиденциальной беседе Когда два расфранченных джентльмена вошли в переполненную залу двора Анны, они лицом к лицу столкнулись с Табризией Парис насмешливо поклонился ей, а Сэнди Сэтэн заинтересованно произнес:

— Если ты знаком с этой дамой, может, окажешь любезность и мне сообщить ее имя?

Париса тут же охватила ревность Ему было чрезвычайно неприятно, что она здесь и другие мужчины могут на нее пялиться сколько хотят Да еще наверняка будут пытаться соблазнить ее! Черт побери, ни за что в жизни он не познакомит ее с Сэтэном!

Глаза Париса нагло обшарили оголенные плечи Табризии.

— Имена здесь не имеют значения Просто еще одна маленькая куртизанка.

Табризия задохнулась от оскорбления Красивый темноволосый мужчина, стоявший невдалеке за спиной Париса, услышал его последнюю фразу и сказал.

— Позвольте мне, лорду Джону Гордону, защитить вашу честь, мадам!

Глаза Табризии стали темно-фиолетовыми, когда она оказалась между двумя кровными врагами, пытавшимися использовать ее для утоления своей ненависти Пылающий гнев вырвался наружу.

— Моя честь не нуждается в защите! Я Кокберн, сэр, и меньше всего в мире мне нужно, чтобы Гордон защищал меня! Я достойно помолвлена и мой будущий муж станет

защищать меня от всех Можете не сомневаться!

Она вылетела из зала, не желая ни секунды больше проводить в их обществе, и, отправившись в свою маленькую комнату, уселась на кровать, снедаемая злостью на себя Нахлынувшие слезы до боли сжали горло, но она не успела полностью отдаться жалости — в дверь тихо постучали. Джаспер молча подал ей пакет, завернутый в муслиновую бумагу, вместе с запиской Она отложила пакет в сторону и стала читать: «Моя любовь! Увидев этот материал, я подумал, что из него получится великолепное платье для невесты. Я закончил приготовления для обоих братьев и скоро заберу тебя домой П.».

Табризия быстро открыла пакет. Нежная белая ткань была прелестна, вся расшитая хрустальными бусинками, играющими и переливающимися в бледном свете свечи. Она приложила материю к себе. Подарок высушил слезы девушки, а последняя строка записки заставила ее мысленно унестись в воображаемые дали. Дом! Каким он будет? Сможет ли она ощутить его своим? Где-то в тайниках души у нее давно жил образ дома. Думая о нем, Табризия представляла себе Шеннон, стоящую подбоченясь, откинув красивую гриву волос и говорящую что-то раздражающе-честное, такое, с чем не поспоришь. И Дамаскус, пожимающую плечами в ответ на грубость мужчин. И, конечно, дорогую маленькую Александрию, чьей любви и дружбы ей сейчас так не хватает. Но все они выйдут замуж, как и она сама, и каждая станет жить самостоятельной отдельной жизнью.

Видеть сейчас Париса, его улыбки, адресованные датской фрейлине, было совершенно нестерпимо. Жгучая ненависть охватила Табризию Ну что ж, она будет рада избавиться от него! Он даже из приличия не пытается сдерживаться у нее на глазах. Ну и пусть! Оркнейские острова станут для нее началом новой жизни. Подумав о Патрике Стюарте, Табризия решила быть ему хорошей женой, хотя пока и не знает, чего он ждет от жены. В чем она была уверена, так это в своем отношении к детям. Табризия знала: из нее получится прекрасная мать. У нее в душе столько нерастраченной любви! И всю ее она может излить на малышей. Она вынула стеклянную игрушку, подарок Патрика, и, повернув ее так, чтобы пошел снег, засмеялась, глядя на маленькие фигурки в летящих под снегом санках.

Табризия пригласила одну из многочисленных белошвеек королевы помочь ей с платьем и таинственно улыбнулась, когда та воскликнула, какой красивый мог бы получиться из этой ткани свадебный туалет! Она выбрала скромный фасон с очень простыми линиями. У платья были длинные рукава и воротник стойкой. На голову она соорудила нечто вроде короны и, оставаясь одна, расшивала ее хрустальными бусинками и жемчугом, а потом прятала в сундук, чтобы никакие любопытные глаза не увидели. Через некоторое время Табризия принялась упаковывать вещи на случай скорого отъезда, ведь Патрик просил ее быть готовой в любой момент. Конечно, Магнус будет скучать по ней, но отпустит безропотно, потому что, как и она сама, считает этот вариант самым лучшим. Как он гордился, передавая новость Маргарет в Танталлон! Подумать только: его дочь помолвлена с самим Патриком Стюартом, графом Оркни!

Маргарет восприняла новость с несказанной радостью, точно одержала личную победу. Наконец-то она избавится от этой суки навсегда! Маргарет едва не умерла от злости, услышав, что Парис тоже уехал ко двору. Но теперь, когда Табризия помолвлена, ее тревоги и опасения растаяли, как прошлогодний снег. Итак, решила Маргарет, лучше не бывает. Обстоятельства ей благоприятствуют Парис в отъезде, и открывается замечательная возможность осуществить задуманное.

Она поскакала в Кокбернспэт с письмом от Магнуса Из окон Уайт-Тауэр миссис Синклер заметила знакомую фигуру дочери. В молодости мать была так же хороша, как Маргарет сейчас, но время оставило свои разрушительные следы. Угольно-черные волосы утратили пышность, а рот превратился в тонкую линию Она знала, что Маргарет приедет, и ждала ее.

Она вылила в чашку содержимое фиолетового пузырька, добавила вина и отнесла Энн, лежавшей в своей широкой кровати. Все в замке думали что миссис Синклер — наперсница и ставленница Энн. И никто, кроме дочери, даже не подозревал, что все наоборот: это Энн — ее орудие. Никто А все было так просто! Парис привез невесту домой, а миссис Синклер обнаружила, что та на третьем месяце. Молодая женщина отчаянно нуждалась в помощи, понимании и утешении И миссис Синклер ловко изобразила сочувствие. Она давала Энн небольшие дозы морфия, объясняя, что это лекарство от недомогания по утрам.

Энн лежала без сознания, когда Маргарет поднялась наверх. Она вошла в комнату и с завистью огляделась роскошная спальня была набита украшениями и предметами искусства. Но ничего! Если ее план удастся, она станет второй женой Париса и тоже будет купаться в роскоши. Уж тогда-то она утолит жажду, которая преследовала ее всю жизнь!

— У меня отличная новость. Магнус помолвил дочь с Патриком Стюартом. Она переселяется в Оркни, далеко отсюда, и больше не будет торчать у меня под носом. Единственное, что нам осталось, — избавиться от этой помехи! — Она брезгливо показала рукой на кровать.

— Привезла что надо? — поинтересовалась миссис Синклер.

— Конечно. — Маргарет помолчала и вдруг спросила мать: — Скажи, она когда-нибудь упоминала день смерти старого Ангуса?

— Я слышала, она рассказывала Табризии, что какой-то мужчина явился ее убить Она и понятия не имеет, что это была ты в мужском костюме. Очень плохо, что до сих пор мы не избавились от нее. Если бы старый дурак Ангус не помешал тогда…

— Я вынуждена была так поступить. Он узнал меня, — мрачно пробормотала Маргарет.

— Да какая разница! Это не важно. Я говорила тебе: Парис подозревает, что его столкнула Энн Он до сих пор думает, будто она может ходить.

— Никогда больше она не сможет ходить! — злобно ухмыльнулась Маргарет. — А теперь надо убедить всех внизу, что Энн при смерти, а мы пытаемся ее спасти.

Маргарет спустилась в солярий и нашла там Дамаскус. Она изобразила тревогу и крайнюю озабоченность — Энн лежит без сознания, и мать, миссис Синклер, в ужасном состоянии — всю ночь промучилась с ней!

Испуганная Дамаскус побежала наверх посмотреть на Энн, и увидела именно то, о чем рассказала Маргарет В панике девушка кинулась на конюшню, пытаясь отыскать Шеннон Едва Дамаскус убежала, Маргарет вынула из кармана пузырек и била Энн по щекам до тех пор, пока не смогла приподнять ей голову и влить в рот его содержимое Энн судорожно вздохнула И перестала дышать Маргарет отвернула веки, изучая сильно расширившиеся зрачки, пощупала пульс Когда Дамаскус и Шеннон прибежали, жена Париса уже отошла в мир иной Не важно, какие подозрения возникли у проницательной рыжеволосой Шеннон, изменить уже ничего было нельзя. Поздно.

Парис Кокберн схлестнулся с Магнусом. Оба горячились и спорили Магнус все же сумел утихомирить разгневанного племянника, хотя это и было очень непросто.

— С кем помолвлена ? — сердито спросил Парис

— Не могу открыть тебе, — высокопарно заявил Магнус

— Не можешь или не хочешь? — заорал Парис

— Хорошо. Не хочу тебе говорить! — закричал Магнус — Думаешь, не знаю, что ты сам пускаешь слюни? Я не слепой! В конце концов признай, что я пока не выжил из ума и вижу и понимаю простую правду — ты женат! И не можешь на ней жениться! А я не хочу, чтобы моя дочь стала чьей-то любовницей! И если ты любишь ее, ты согласишься у девочки должен быть достойный брак.

Парис замкнулся в себе, но до конца дня сумел поговорить с миссис Холл и с Джаспером и уже точно знал, с кем помолвлена Табризия Гордость его не была бы так уязвлена, окажись ее женихом человек меньших достоинств, чем он сам Он бы мог пренебречь их выбором, указать на недостатки претендента, которые стали бы бальзамом для ран Но Патрик Стюарт — весьма заметный человек в королевстве И красив, и умен, и умеет обращаться с женщинами, отчего положение Париса только ухудшается. Чувства Разбойника пришли в полное смятение, а сердечная рана болела нестерпимо.

Он искал Табризию и нашел ее при дворе королевы.

— Значит, ты помолвлена с Патриком Стюартом. А тебя не волнуют слухи, что он отец последнего ребенка королевы?

Табризия постаралась ужалить Париса как можно больнее

— А можешь ли ты честно признаться, что сам никогда не грел постель королевы? Не ревность ли в тебе говорит, что его семя взошло, а твое — нет?

Парис чуть не ударил ее, но железной силой воли удержал свою руку, лишь хмыкнул

— И сколько Магнус ему платит?

Этот вопрос очень опечалил Табризию, но она решила не подавать вида Она пожала плечами

— Жизнь мужчин к несчастью, управляется экономическими законами, но я сомневаюсь, что даже граф Оркни окажется настолько жадным, что потребует двадцать тысяч золотом.

Через два часа Парис встретился с Джоном Гордоном и совершил непростительный проступок. Как только они наскочили друг на друга, между ними неизбежно вспыхнула искра вражды. Парис знал: когда встречаются двое, всегда главенствует один, а другой подчиняется. Он дал волю гневу, выхватил нож и ткнул Гордона в плечо. К тому времени, когда король прослышал о стычке, новость распространилась уже, как пожар, и он запретил Кокберну появляться при дворе.

Эта пикантная история оказалась у всех на устах, и буквально через несколько часов Табризия тоже знала ее. Она вздохнула с облегчением. Теперь ей не придется вздрагивать при виде каждой тени и постоянно оглядываться, не преследует ли ее высокая угрожающая фигура.

В тот вечер она открыла дверь на знакомый тихий стук и очень удивилась, увидев Патрика Стюарта. Она широко распахнула дверь, впуская его. Он незаметно проскользнул. Патрик взял ее за руки, привлек к себе, поцеловал долгим поцелуем. Потом пробормотал ей в волосы:

— Я не могу долго оставаться у тебя, но хочу, чтобы мы встретились завтра утром в доме твоего отца. Здесь мы не можем говорить, у стен есть уши.

Она взволнованно посмотрела ему в лицо.

— Что-то случилось?

Он пожал плечами и ободряюще улыбнулся.

— И да, и нет. Скажи ему, чтоб подготовил брачный контракт.

— Спасибо за красивую ткань, милорд, — прошептала Табризия.

Патрик поцеловал ее в глаза.

— Не могу дождаться, когда увижу тебя в платье из нее.

На следующий день, когда Табризия появилась у отца, она спросила:

— Ты знаешь, что король запретил Парису появляться при дворе?

— Да. И это хорошо, должен заметить. Парень совсем потерял рассудок. Нет ничего, на что бы он не осмелился, — на все способен и на все готов. Я рад, что он уедет отсюда, это пойдет ему во благо. И вообще чудо, что он не совершил убийство прямо перед носом короля!

Граф Оркни, появившись и выпив полагающуюся рюмку виски, внимательно прочел брачный контракт, исследуя каждое слово. Он не подписал его, но спросил, может ли взять с собой, чтобы изучить как следует.

Табризия поинтересовалась:

— Вас что-то тревожит, милорд? Вы не поделитесь со мной?

— Вы знаете, двор просто цветет от слухов. И поскольку я сам слышал, без сомнения, очень скоро новость достигнет и ваших ушей. Меня предупредили: король намерен выдвинуть против меня какие-то обвинения.

Она вздохнула.

— И в чем они состоят, милорд?

Патрик поколебался, потом с горечью проговорил:

— Ему поступили жалобы на шантаж, изнасилования и притеснения в моем королевстве.

Бледность покрыла лицо Табризии.

— И что теперь будет?

Он пожал плечами

— Если обвинения действительно будут выдвинуты, меня посадят в Тауэр и станут разбираться

— Вам надо немедленно уехать! Прежде, чем это произойдет! — решительно заявил Магнус

— Вы прочитали мои мысли

— Я готова, милорд, отправиться в любой момент, как только вы скажете, — предложила Табризия, отбрасывая все сомнения, которые начали появляться.

— Мы можем обвенчаться в часовне Дэнмарк-Хаус Я поговорил со священником Заеду в ближайшие дни Пока побудьте с отцом, у вас осталось не так много времени перед долгой разлукой.

Табризия послушно присела в реверансе, густые ресницы опустились, скрывая неуверенность, появившуюся во взгляде Теперь, когда подошло время, она почувствовала некоторые сомнения.

Парис Кокберн уже готовился поднять якорь на «Морской колдунье» и с удовольствием выйти в открытое море. Ему осточертело при дворе. Он принадлежит Шотландии. Там его место. Он стоял на палубе, под свинцовым английским небом, когда примчался посыльный с корабля, который только что причалил Парис взял запечатанный сургучом пакет, спустился в каюту. Он узнал на конверте подпись Дамаскус. Парис взломал печать и пробежал глазами по строчкам . Потом поднес бумагу к иллюминатору, внимательно вчитываясь в изящный почерк при свете.

«Дорогой мой брат Парис! С большой печалью сообщаю трагическую новость о смерти твоей жены Миссис Синклер и Маргарет делали все что могли, но было слишком поздно Пожалуйста, возвращайся как можно скорее. Дамаскус.».

Под ее подписью стояло несколько слов, написанных твердой рукой Шеннон.

«Парис, к тому времени, как ты вернешься, Энн уже будет похоронена Я подозреваю, Маргарет и ее мать сыграли какую-то грязную игру, но, поскольку они избавили нас от тяжкой ноши, может, нам и не следует докапываться до правды. Шеннон.».

Александрия тоже нацарапала пару слов в самом низу листа, но он их не разобрал Парис аккуратно сложил письмо и сунул в карман камзола. Новость совершенно выбила его из колеи. Он не был лицемером и не чувствовал сожаления в связи с утратой, но тем не менее печально вздохнул.

Он обдумывал только что прочитанные слова В них не было упоминания о причине смерти Глубокая морщина пролегла у Париса между бровями, когда он задумался о том, что написала Шеннон Похоже, морфий убил ее, а миссис Синклер приложила к этому руку Он почувствовал облегчение, что все произошло без него Ясно как день поскольку он никогда не делал секрета, что любви между ними нет, подозрения пали бы на него и ни на кого иного Парис встал, пытаясь стряхнуть странную апатию, охватившую его Надо поскорее вернуться домой, он там нужен.

Он вышел на палубу проверить, как прилив, и понял — самое время поднимать якорь Отдав команду, снова вынул письмо и перечитал Потом посмотрел туда, где были каракули Александрии, и вдруг разобрал их Она написала «Спасай Табризию!»

Громким хриплым голосом Парис отменил только что отданную команду.

— Снова на якорь! Быстро, пока прилив не подхватил нас! Остаемся до следующего прилива.

Он пошел вниз, принял ванну, переоделся во все самое лучшее. И когда покидал «Морскую колдунью», в его изумрудных глазах светилась решимость.

Табризия собиралась на ужин, когда в ее дверь тихо постучали Она приняла записку у Джаспера, прочла, и пульс ее участился от полученных указаний.

«Моя любовь, мы должны обвенчаться сегодня, прежде чем король арестует меня Жди в часовне в десять. П. ».

Она провела пальцем по букве «П» и задумалась хватит ли у нее мужества пройти через все это? Слухи о притеснениях и изнасилованиях в Оркни ее встревожили. Однако Табризия рассуждала разумно Патрик относится к ней с нежностью и заботой, а раз так — ей не о чем волноваться Что ж, будь что будет! Табризия вымылась, надела шелковое белье, потом вынула роскошное свадебное платье и разложила его на кровати. Она расчесывала волосы, пока они не стали потрескивать, как костер. Минуты летели Табризия испугалась, что опоздает Она отложила гребни и убрала все туалетные принадлежности в сундук вместе со шкатулкой с драгоценностями и записками. Потом закрыла тяжелую крышку, застегнула ремни и только тогда заметила, как дрожат руки.

Девушка надела платье, корону на голову и совершенно преобразилась. Из зеркала на нее смотрела настоящая королева. В подвале, в часовне будет холодно, подумала Табризия, и на корабле Патрика тоже. Она накинула на плечи соболью пелерину и села в ожидании.

Очень скоро постучал Джаспер, и она впустила его Легко подняв на плечо ее сундук, он сказал.

— Я провожу вас в часовню, мадам

— Спасибо, Джаспер, — сказала она, — ты меня хорошо охраняешь

Она шла за ним вниз по лестнице до самой двери часовни. Остановилась, поплотнее укуталась в меха и хотела попрощаться с Джаспером. Оглянулась — его уже не было, он ушел так же молча, как и возник

В этот поздний час часовня казалась темной и торжественной Тишина, которая ее окружала, нарушалась лишь шорохом платья Табризии Из густой тени часовни быстро возникла высокая фигура, и когда бледный желтый свет свечи коснулся волос подошедшего, она увидела — это Разбойник Кокберн.

Табризия задохнулась

— Что ты здесь делаешь?

Темно-зеленые глаза разглядывали ее свадебное платье. Смесь любви и печали сжала сердце Разбойника Никогда еще он не видел ее такой красивой, и эта красота предназначалась другому Мысль была невыносима, но Парис Кокберн взял себя в руки и произнес ровным голосом.

— Я здесь, чтобы жениться Ты получила мою записку?

Табризии показалось, что она сходит с ума. В полном ошеломлении она проговорила:

— Твою записку? Но я думала… — Только сейчас ей пришло в голову: «П» — это Парис. Она снова попалась в его сети.

— А как же твоя жена? — спросила она, недоуменно уставившись ему в лицо.

— Мертва, — ответил Парис коротко.

Ее маленькая рука взметнулась к горлу.

— Убита? — выдохнула она, поперхнувшись. В глазах отразился страх.

Он уже готов был упасть на колени и поклясться перед Богом, что никакого отношения к смерти Энн не имеет, но гордость взыграла в его сердце, и он не стал оправдываться. Угрожающе сощурившись, Парис протянул смуглую руку и привлек Табризию к себе.

— А это важно? — холодно поинтересовался он.

Табризия смотрела на грубые черты его лица, боясь худшего, потом опустила глаза, чтобы не видеть его.

— Я не могу… Не смогу… выйти за тебя замуж, — произнесла она.

Парис руководствовался обычно принципом «все или ничего». Однако в данном случае ему хотелось получить хотя бы то, что можно. Если нельзя завладеть ее любовью, ладно! Но он возьмет эту девушку любой ценой! Иронический смешок слетел с его губ, он крепче сжал руку Табризии и подтолкнул ее немного вперед. Она казалась себе маленькой и беспомощной рядом с ним. Что она может сделать? Что в ее силах? Единственное — не произносить слов, которые должны их соединить навсегда. Ноги ее передвигались помимо воли, она медленно приближалась к алтарю.

Когда подошел священник, Парис отпустил ее локоть и схватил за руку. Ее холодная маленькая рука утонула в его — большой, теплой и смуглой. Табризия жалобно посмотрела на священника и взмолилась:

— Помогите мне… Этот человек… — Слова застряли в горле, когда Парис крепко сжал ее руку, и она испугалась, что кости не выдержат и хрустнут.

Голос Париса звучал твердо и уверенно.

— Мы пришли обвенчаться, у нас мало времени.

Священник кивнул.

— Парис Кокберн и Табризия Кокберн, — произнес он, подняв бровь. — Нет ли каких препятствий?

Табризия торопливо воскликнула:

— Есть!

Парис Кокберн громко л отчетливо заявил:

— Нет! Продолжайте.

Священник сократил молитвы, чтобы поскорее перейти к обмену клятвами и избавиться от этой пары. Он обратился к Парису со словами:

— Ты, Парис Кокберн, берешь Табризию Кокберн в законные жены?

Хриплым, но твердым голосом Парис подтвердил:

— Беру. — И про себя поклялся: до конца дней своих.

Священник повернулся к очаровательной юной невесте.

— А ты, Табризия Кокберн, берешь Париса Кокберна в законные мужья?

Она вздернула подбородок и ясным, звенящим, как колокольчик, голосом заявила:

— Нет. Не беру.

Слова пронзили его сердце. Глаза Париса умоляли не противоречить ему, но она отвергала его каждой клеточкой. Священник растерянно умолк, не зная что делать Великая тяжесть сдавила грудь Париса — получается вынужденный брак. Но от препятствий его решимость только окрепла. Парис вынул из-за пояса кинжал и положил на алтарь. Посмотрел священнику прямо в глаза и заорал:

— Ты что, глухой? Она ответила утвердительно! — Он держался так угрожающе, что священник почел за благо поскорее завершить обряд. Он опустил глаза и быстро произнес

— Поскольку Парис и Табризия поклялись в верности перед лицом Господа, я объявляю их мужем и женой.

Парис взял изумрудное кольцо, надел на третий палец Табризии и загнул ее пальцы так, чтобы оно не свалилось.

Табризия закричала, протестуя, но все напрасно, оба мужчины делали вид, что ничего не слышат.

Наконец священник сказал:

— По обычаю жених должен поцеловать невесту.

— Табризия отпрянула.

— Ты — дьявол, а вы сэр, его помощник!

Парис окинул ее оскорбительным взглядом — прошелся от глаз к губам, потом к груди и обратно.

— Я отказываюсь от поцелуя, — хмыкнул он. Взял кинжал с алтаря и засунул на место, за пояс.

От смешанного чувства злости и страха губы Табризии задрожали, и она подумала, что сейчас может потерять сознание. Ее буквально бросало в дрожь. Из зеленых глаз Париса лилось такое нестерпимое презрение, что ей пришлось собрать последние силы и пообещать себе не проявить никакой слабости и уж тем более не упасть в обморок у его ног. До нее дошло, что, если бы даже сейчас ей удалось убежать из часовни, все равно усилия оказались бы напрасными, она была обвенчана с ним — по закону или вопреки ему. Она неотвратимо связана с Парисом Кокберном, этим Разбойником, помимо собственной воли. И ничего тут не поделаешь.

От голоса мужа, раздавшегося возле самого уха, Табризия подпрыгнула.

— Ну так что, мы идем, леди Кокберн? — насмешливо спросил он и быстро вывел ее из часовни.