Рикардо слегка расслабился и даже рассмеялся не очень напряженно.
      Вскоре им подали ужин, и за прекрасным вином Джина начисто позабыла о неприятной вспышке Рикардо. Хотя, впрочем, почему неприятной? Ревность может проявить только тот, кому ты небезразлична...
      Темнота стремительно падала на город. Рикардо задумчиво посмотрел на темно-синий бархат неба и промолвил:
      - Сегодня ночью будет гроза. Душно... Ну что ж... Думаю, самое время задать пару вопросов и получить на них ответы. Хочешь начать?
      Джина медленно отпила вино и тихо спросила:
      - Я не понимаю, как ты меня нашел.., могу только предполагать, что ты увидел меня на улице и пошел за мной следом.
      - Нет и нет.
      - Ты за мной не пошел?
      - Нет, и на улице я тебя не видел.
      - Значит, ты заметил, что дверь Каза Розале приоткрыта, и решил проверить, не воры ли это, зная, что дом много лет стоит пустой.
      Рикардо вновь покачал головой и лукаво улыбнулся. Игру в загадки он пока выигрывал.
      - Я слышала, как дверь захлопнулась, когда я была наверху. Это не ты закрыл ее?
      - Я не этой дорогой пришел.
      - Но как тогда...
      - Дело в том, что когда-то Каза Розале был частью Палаццо деи Кавалли...
      Ну конечно! Ей же говорила об этом та старушка на площади.
      - Потом дома разделили, но внутренние двери, которые их соединяли, еще остались. Джина возмущенно вскинула голову.
      - Не хочешь же ты убедить меня, что это всего лишь совпадение! С чего бы ты отправился в заброшенный дом? Я же видела - там все покрыто пылью. Ты наверняка знал, что я в доме!
      - Да, знал. Скажем так, знал, что ты туда рано ли поздно придешь.
      - Оригинальная шуточка - спрятаться в темноте, подкараулить меня и напугать до смерти.
      - Ну, пугать тебя я не собирался. Я хотел спуститься и встретить тебя при входе, но ты меня опередила и успела войти в дом. Честно говоря, я тоже перепугался, увидев темную фигуру, бродящую по дому. Ни одна моя знакомая женщина не рискнула бы обследовать такую мрачную махину в полной темноте.
      - А откуда ты узнал, что я должна прийти в Каза Розале? Я ведь об этом тебе не говорила... И откуда ты знал, что я приду туда именно сегодня?
      - Я вел за тобой наблюдение.
      - Что?! Ты за мной следил?! Не могу поверить! И сколько же это продолжалось? Со вчерашнего дня?
      Ответ ошеломил ее.
      - Последние несколько недель.
      - Но ведь мы познакомились только вчера утром!
      - Вчера утром мы встретились, но знаю я о тебе очень давно.
      - Давно? Насколько давно? И почему, ради всего святого, ты за мной следил?!
      - Мы же должны были стать соседями. Я хотел присмотреться к тебе, понять, что ты за человек.
      - Откуда ты узнал, что я буду твоей соседкой? Ведь я ни одной живой душе не говорила, что собираюсь в Венецию!
      - Но ведь такая возможность существовала? Раз уж ты получила в наследство палаццо.
      А призналась мне, что собираешься в Венецию, ты сама, вчера в ресторане.
      Джина вспомнила все, что случилось с ней в Шварцвальде, и почувствовала, как откуда-то изнутри поднимается гнев.
      - Значит, ты каким-то образом узнал, что я получила наследство... В Кронен-Отеле ты не случайно остановился в номере напротив?
      - Это было запланировано.
      - " - Но как...
      - Синьор Антониони все устроил. Джина судорожно прикусила губу, вспомнив, как адвокат стелился перед ней ковром, предлагая свои услуги по ее размещению, умоляя позволить встретить ее в Венеции. Джолли-Огонек была абсолютно права. Скользкий тип.
      Она перевела потемневшие от гнева изумрудные глаза на смуглого мерзавца и холодно процедила сквозь зубы:
      - Ну, а если бы я не застряла в этой чертовой мостовой, что бы ты делал?
      - Нашел бы другой способ познакомиться. К счастью, вмешалась сама судьба.
      Глава 5
      Несмотря на духоту. Джину бил холодный озноб.
      - Так значит, ты меня выслеживал?
      - Да, но мне нужен был личный контакт, поэтому Мюллеру я на всякий случай кое-что поручил.
      Мюллер? Кто такой Мюллер? Вдруг в памяти всплыл странный человек с головой, напоминавшей пулю, тот самый, который читал газету, сидя в холле Кронен-Отеля в Шварцвальде. Выходит, он наблюдал за ней?
      А потом еще тот толстяк с голубыми глазками, пялившийся на ее ноги на площади. Наверняка именно он проводил ее до отеля, а потом и до Каза Розале. Потом позвонил Рикардо Хоуку, и тот отправился встречать гостью...
      Ее передернуло от отвращения и страха. Каждый ее шаг был под наблюдением, а она и не знала этого.
      Остается непонятным только одно: зачем Рикардо это делал?
      Джина постаралась взять себя в руки и преувеличенно спокойно поинтересовалась:
      - Похоже, ты угрохал на мою скромную персону кучу времени и денег.
      - И тебе интересно, зачем я это делал?
      - А как ты думаешь?!
      - Я полагал, ты и сама догадаешься.
      - Ты переоценил мою сообразительность. Пока все это кажется мне просто каким-то бредом. Что это может быть? Что-то, связанное с домом? Только непонятно, что тебя так настораживало в новой соседке...
      - В основном меня беспокоило, что ты можешь оказаться моей, в некотором роде, мачехой.
      Гром, молния, буря, цунами, конец света, занавес, аплодисменты. Джина Хьюстон в роли соляного столпа. Всеобщее оцепенение.
      Она с трудом разлепила онемевшие губы.
      - Твоей.., мачехой?!
      - В некотором роде. Я ведь не знал точно, не вышла ли ты за Джона замуж.
      - Что?!
      Ее реакция была слишком естественной, чтобы он ей не поверил.
      - Но ты ведь МОГЛА выйти за него или хотеть выйти за него, или взять с него обещание жениться, черт возьми, откуда мне было знать?!
      - Но при чем здесь... Боже мой! Так значит, Роза Тернер...
      - Роза Фьорелла Манчини Хоук Тернер была моей матерью.
      - Но Джон не был твоим отцом...
      - Совершенно верно. Для мамы это был второй брак.
      - Я знаю, Джон рассказывал, но никогда не упоминал, что были еще и дети.
      - Это я понял. Ты и глазом не моргнула, когда я назвался. Значит, и в самом деле не знала, кто я такой. Ну, в общем-то, и дети из нас с Адриано были очень условные. Брату было тринадцать, мне - двадцать один, когда мама встретила Джона. Я только вернулся из колледжа и был несколько ошарашен ее решением.
      - Ты был против этого брака?
      - Против, не против, какая разница... Меня никто и не спрашивал.
      - Но если бы ты жил дома, то попытался бы ее отговорить... Тебе не слишком нравился Джон?
      - Все случилось слишком быстро. Я был уверен, что он женится на ее деньгах, ведь мама была единственной наследницей и состояния Манчини, и состояния Хоуков. Одна из самых богатых женщин Венеции.
      Джина вскинула голову.
      - Джон ее обожал. И он был не из тех людей, кто руководствуется корыстными соображениями. Я ни на миг не поверю, что он думал о деньгах, когда женился на твоей матери!
      - Что ж, возможно, я ошибался... Во всяком случае, тогда я был в этом уверен и сразу уехал путешествовать. От злости, честно говоря. А когда приехал - дом уже поделили, и на свет появился Каза Розале.
      - Я уверена, они были там по-настоящему счастливы. Рикардо кивнул.
      - Возможно. Я видел, как он плакал на похоронах. Он был совершенно разбит... Хотя, впрочем, может быть это потому, что ему досталось не все состояние, а только треть? Треть и палаццо достались мне, а последняя треть будет принадлежать Адриано, когда он достигнет тридцати лет. Мама умерла, когда ему было восемнадцать, а мне двадцать шесть. Адриануччо был тогда слегка неуправляем. Впрочем, как и сейчас. Я далеко не уверен, что он и к тридцати годам образумится.
      - Но ведь тебе тоже не было тридцати...
      - Я другое дело. У меня к тому времени вообще уже был свой собственный бизнес и свое состояние. Мама не хотела, чтобы состояние и имущество семьи Манчини-Хоук разошлось, как круги по воде.
      Тут до Джины наконец-то дошло.
      - Значит, после смерти Джона его часть должна была вернуться в семью? Теперь понятно.
      Ей очень хотелось уткнуться в скатерть лицом и разрыдаться. Все надежды на будущее, все радужные мечты и планы, все летело в пропасть. Рикардо очень четко и недвусмысленно обозначил круг своих интересов, и Джине Хьюстон в этом кругу отводилась роль досадного препятствия на пути к воссоединению семейного наследства.
      Но почему адвокаты не сказали ей об этом раньше?! Хорошо, Антониони работает на Рикардо, но Брэдшо? Значит ли это, что претензии Рикардо носят в основном моральный, эмоциональный характер?
      Ведь Джина не лишила двух малюток их законного имущества, она просто унаследовала треть громадного состояния. Рикардо и так богат. То, что принадлежало Джону, скорее, нужно ему для самоутверждения.
      Джина Хьюстон выпрямилась. От бабушки она унаследовала очень важные черты: внутреннюю стойкость и умение собираться в нужный момент.
      - Итак, часть, принадлежавшая Джону, должна вернуться в семью?
      - Да, именно так.
      - И ты считаешь меня виновной в том, что этого не произошло до сих пор?
      - Не то, чтобы виновной... К тому же молодая вдова должна думать о будущем.
      Ее передернуло от издевательского тона, но голос звучал твердо.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Только то, что я претендую не на все имущество Джона Тернера, а на Каза Розале и на те деньги, которые он получил от моей матери.
      - Интересно. И об этом написано в ее завещании?
      - Это и так понятно.
      - Кому? Тебе? Твоему Антониони? Может быть, об этом тебе говорила твоя мать?
      - Моя мать сама принимала решения.
      - Отлично. Значит, она смогла бы вполне четко написать в завещании, что она хочет от наследников. Упомянув при этом, что после смерти Джона имущество Манчини должно вернуться в семью. Но она этого не сделала.
      Глаза Рикардо сверкнули холодной сталью клинка.
      - Но это и так было ясно, говорю же тебе! У него не было родственников. Не было детей. Не было никого вообще! Кто же знал, что он потеряет голову из-за девчонки, которая годится ему в дочери!
      Джина ответила ему не менее ледяным взглядом.
      - Тебя не правильно информировали. Джон НЕ ТЕРЯЛ ИЗ-ЗА МЕНЯ ГОЛОВУ. Во всяком случае, не в том смысле, который ты имеешь в виду. Мы с ним просто были хорошими друзьями.
      Сардоническая ухмылка исказила красивое лицо Рикардо, но Джина не сдавалась.
      - Да, именно так, хотя ты это вряд ли поймешь!
      - И сколько же вы были знакомы?
      - Уверена, что ты знаешь. Полгода, немногим больше.
      - Вы жили вместе?
      Это было как пощечина. Джина вспыхнула, но сдержала себя.
      - Нет. Это абсурд. Джон был больше чем вдвое старше меня!
      - А при чем здесь возраст? Некоторые женщины умеют привлекать мужчин от шестнадцати до шестидесяти. Ты недавно с блеском это продемонстрировала.
      Он намекал на эпизод с Марио, и это убило Джину наповал. Значит, на лице Рикардо тогда было вовсе не выражение ревности, а обычное отвращение! Он считает ее корыстной шлюхой, охотницей за наследством, которая ни перед чем не останавливается!
      Она с трудом сохраняла спокойствие и сдерживала слезы.
      - Я понимаю, что именно ты думаешь обо мне и обо всем, что случилось, но уверяю тебя, ты ошибаешься. Я не та, за кого ты меня принимаешь, а что до Джона... Это были особые отношения, мне трудно тебе объяснить. Мы повстречались вдали от дома и виделись всего четыре или пять раз. Он мне часто звонил, мы писали друг другу письма, однажды пообедали вместе в Лондоне...
      - Ты всерьез хочешь, чтобы я поверил в поросячью невинность ваших с ним отношений?!
      - Поверишь ты или нет, но это факт. Они были невинны, эти отношения. Абсолютно невинны.
      - Тогда какого черта человек в своем уме оставляет все свое состояние девчонке, которую видел всего несколько раз в жизни и с которой даже не спал! Ответ ясен: она соблазнила его, заманила, и он собрался на ней жениться.
      Джина спокойно посмотрела Рикардо в глаза.
      - Шипи, кричи, злобствуй, но это не правда. Ни о каком замужестве и речи не шло.
      - Что же ты ему пообещала?
      - Я ничего не обещала. Он и не хотел никаких обещаний. Джон слишком любил свою жену.
      - Которая умерла несколько лет назад!
      - Но он так и не смог смириться с ее смертью!
      . - Прекрати разыгрывать мелодраму. Ему было всего-навсего за пятьдесят, он был еще достаточно молод. Вполне мог иметь любовницу, во всяком случае, нуждаться в ней.
      - Рикардо, ты прекрасно знаешь, что у него было очень больное сердце. Не делай изумленный вид, ты не мог этого не знать. Он не нуждался в любовнице. Джону нужен был друг, человек, способный поддержать его, способный понять его боль, его потерю. Я стала ему таким другом, потому что и сама прошла через это...
      В этот момент прямо над их головами ярко сверкнула молния. В воздухе пронесся порыв свежего ветра, какой всегда бывает перед близкой грозой. Джина почувствовала, как сильно ломит ей виски. Она торопливо подхватила сумочку и поднялась с места.
      - Прости, но я устала. Я лучше пойду.
      - Разумеется, я тебя провожу.
      - Спасибо, но в этом нет необходимости. Я возьму такси.
      - И слышать не хочу.
      Рикардо расплатился и галантно предложил ей руку, но Джина вскинула голову и прошла вперед. Нога разболелась вслед за головой, однако она мужественно терпела боль. Только бы кончился это вечер, только бы оказаться у себя в номере...
      Рикардо правил лодкой с изящной небрежностью, хотя все пространство вокруг было буквально забито всевозможными плавсредствами. Устало глядя в широкую спину, Джина с мрачным смешком подумала, что, вывались она сейчас в воду, он проводит ее милой улыбкой и будет счастлив, что все так удачно кончилось.
      Когда она садилась в лодку, Рикардо поддержал ее, и это простое прикосновение зажгло в теле Джины настоящий пожар. Какое счастье, что темнота скрывала пылающее до сих пор лицо и подозрительно блестящие глаза!
      Тело решительно отказывалось презирать и ненавидеть жадного богача с неотразимой внешностью. Тело помнило его ласки, его жар и пыл, тело жаждало этого вновь. Джина угрюмо нахохлилась на подушках сиденья.
      Всю дорогу она молчала, Рикардо тоже не торопился нарушать тишину. Название отеля она ему не сказала, но ведь его шпионы, и синьор Антониони первый, наверняка донесли ему, где она остановилась, вот и пусть везет.
      Гроза прошла стороной, и теперь Рикардо вел лодку, не спеша. Они пережидали красный свет на светофоре, когда Джина ощутила некоторую тревогу и спросила:
      - А.., мы правильно едем?
      - Не волнуйся. Я выбрал более романтичную дорогу, чтобы ты увидела красивые места.
      Джина немедленно надулась и замолчала. После всего, что он ей наговорил, самое время думать о романтике и любоваться прекрасными видами. Да он просто издевается над ней!
      Потом, к своему изумлению. Джина увидела, как они минуют отель и углубляются куда-то, между старинными домами, под ажурными мостами...
      - Что ты делаешь? Мы проехали отель!
      - А я туда и не собирался.
      - Но ты обещал отвезти меня домой!
      - Вот я и везу тебя домой. Кажется, твой дом теперь в Каза Розале?
      С этими словами Рикардо ловко завел лодку в уже знакомый ей док у подножья дома, выпрыгнул на ступени и подал ей руку. Джина горько пробормотала:
      - Это твой дом, не мой. И моим никогда не станет. Я вовсе не хочу сюда возвращаться.
      Он пожал плечами и стал подниматься вверх по лестнице, так что Джине не осталось ничего другого, как последовать за ним. В холле Рикардо повернулся к ней с мягкой и вежливой улыбкой радушного хозяина.
      - Зайдешь ко мне выпить чего-нибудь перед сном?
      - Нет. Я хочу вернуться в отель. В Каза Розале жить нельзя. Если ты меня не отвезешь, я возьму такси.
      - Да, ты могла бы.
      - Не только могла бы, но и собираюсь сделать это.
      - Но я бы не советовал. Сейчас большой наплыв туристов. Вряд ли ты найдешь номер в отеле.
      - У меня уже есть номер!
      - Нет. Я отменил заказ.
      - Что?!
      - Я позвонил в отель и сказал, что ты приболела и останешься в Палаццо деи Кавалли.
      - Но я не желаю здесь оставаться. Кроме того, все мои вещи в отеле!
      - Все твои вещи ждут тебя в комнате. В твоей комнате.
      - Я не хочу здесь оставаться!!!
      - Сейчас почти полночь. Ты не можешь шляться по Венеции в такое время, да еще с больной ногой. - Прошу тебя, Рикардо...
      - Что с тобой? Тебе так неприятно быть моей гостьей?
      - Да, мне неприятно гостить у человека, который считает меня бессердечной и бесстыдной охотницей за чужими деньгами. Я даже не понимаю, почему ты настаиваешь...
      Ее голос дрогнул и сорвался. Все она понимала. Так легче держать ее под наблюдением.
      Джина чувствовала себя совершенно разбитой и очень, очень уставшей. Словно пользуясь этим, Рикардо подхватил ее под руку, едва ли не силой увлекая за собой по лестнице.
      В его кабинете было почти темно, если не считать очень приглушенного света настольной лампы.
      Кроме стола, кресла, нескольких стульев и книжных полок по стенам здесь стоял еще и небольшой кожаный диван, на который Рикардо усадил Джину. Потом торопливо опустился на колени и легко снял с нее туфли.
      - Дай взглянуть на твою ногу.
      Она закусила губу, чтобы не закричать от неожиданной вспышки возбуждения, охватившего ее при первом же прикосновении этих сильных пальцев. Что с ней? Ведь после сегодняшнего все стало ясно, их дальнейшая связь невозможна, но.., глупое тело опять не желало слушать голову.
      - Я бы сказал, тебе надо полежать и дать ногам настоящий отдых. Кроме того, не лишним будет и холодный компресс... Я вижу, что нога немного отекла.
      Тут он наконец поднял голову и взглянул ей в глаза. При мысли о том, что он сейчас догадается о ее чувствах. Джина вспыхнула. Смуглый мерзавец с легкой улыбкой и искренним интересом наблюдал за тем, как ее лицо меняет цвет, а затем светским тоном сообщил, что вернется через минуту, и вышел, не закрыв дверь.
      Она откинулась на спинку дивана, злясь на себя и на Рикардо, на весь свет и на свою незадачливую судьбу.
      Как он смел аннулировать ее заказ в отеле! Куда ей теперь деваться? Не бродить же в самом деле всю ночь по незнакомому городу, волоча за собой чемодан? Здесь все-таки безопаснее.
      А безопаснее ли здесь? Смотря что считать безопасностью!
      Рикардо вернулся действительно через минуту, неся с собой лед, марлю и эластичный бинт. Он так быстро и ловко сделал Джине повязку, что она только диву давалась: известные ей мужчины с трудом справлялись даже с обычным пластырем.
      После этого Рикардо подошел к небольшому бару, наполнил два бокала и поднес один ей. Ледяной сок лайма. Это было весьма кстати.
      - Судя по выражению твоего лица, у тебя опять разболелась голова. Как ты?
      - Разболелась, но это ничего. Пройдет.
      - Выпей-ка таблетки.
      - Горькие... Послушай, твоя экономка, наверное, будет не очень-то рада неожиданным гостям.
      - Мария? Не бери в голову. К тому же ты ей понравилась.
      - Откуда ты знаешь?
      - Она сама приготовила твою комнату. Я только собирался дать ей поручение, когда привезли твои чемоданы, а она уже все сделала. Верный признак.
      На языке оседал горький вкус таблеток. Джина поморщилась и вздохнула. Рикардо тем временем снял пиджак, с видимым наслаждением развязал галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.
      При виде его крепкой смуглой шеи Джина едва не задохнулась от нахлынувших воспоминаний. Вот она приникает губами к его шее, а руки Рикардо уже бродят по ее телу, горячему и готовому отдаваться его любви...
      Рикардо исподтишка наблюдал за ней. Зрачки расширены, розовые губы приоткрыты, на лице застыло странно-мечтательное и немного даже безумное выражение... Джина Хьюстон сейчас напоминала женщину на пике чувственного наслаждения. Как странно, думал Рикардо. В этой женщине сочетаются почти детская невинность и необузданная страстность опытной любовницы... Кто разбудил в ней это, неужели ее муж? Вряд ли.
      И до чего же она красива! Нет сомнения, что Джон Тернер влюбился в нее, и, честно говоря, осуждать его за это трудно. Как жаль, если перед ним расчетливая дрянь... Ему было очень хорошо с ней в постели. Ни с кем другим так не было.
      Рикардо тряхнул головой, отправился к небольшой кофеварке и сделал себе чашку эспрессо. Затем вернулся к дивану и уселся напротив своей нежеланной гостьи (или, наоборот, слишком желанной, несмотря ни на что). Некоторое время оба молчали и пили каждый свое, но потом Рикардо нарушил затянувшуюся паузу.
      - Значит, у Джона было плохое сердце? И что, ничего нельзя было с этим сделать? Он пробовал серьезно лечиться?
      - Нет, это было безнадежно. Вопрос времени. Ты не знал об этом?
      - Нет, но что интересно, знала ты. Джина подумала, что сейчас умрет от отчаяния. Конечно, очень красивая получается история: она знает, что жить Джону Тернеру осталось всего ничего, и она ничем не рискует, даже и выйдя за него замуж...
      Рикардо помолчал, а затем сказал тихо и как-то растерянно;
      - После похорон мамы Джон сразу же запер дом и уехал. С тех пор мы виделись всего один раз, очень коротко. И не общались.
      Джина понимала, почему так произошло. Единственная любовь Джона умерла, от обоих сыновей Розы он не ждал ни малейшего проявления участия... Ничто не связывало его с Венецией.
      Голос Рикардо ворвался в ее воспоминания.
      - Где и когда вы с ним познакомились?
      - В Париже. В ноябре прошлого года.
      - Расскажи. И учти, я люблю детали!
      - Я учту. Моя коллега, Линда Деверо, заболела воспалением легких. Ее увезли в больницу, так что мне пришлось срочно подменять ее и лететь на конференцию в Париж. Конференцию проводили в Отеле Бельфлер, недалеко от Елисейских Полей, это такое серое старинное здание, а вокруг него цветут розы и петуньи.., нет, пожалуй, бегонии... Или все-таки петуньи?
      - ТАКИЕ подробности можешь опускать.
      - О, спасибо. Это значительно облегчит рассказ. Ты так великодушен...
      Что-то подсказывало Рикардо, что Джина Хьюстон над ним издевается, но он сдержался и коротко кивнул, приглашая ее продолжать.
      - Делегатов было около пятидесяти человек. Конференция открывалась следующим утром, почти все участники уже прибыли и расселились в отеле, так что дел у меня было немного, но только до вечера. Вечером предстояло все еще раз хорошенько проверить, и мне выделили для этого небольшую комнатку под офис. Мой номер был на четвертом этаже. Когда я закончила работать, выяснилось, что ни один лифт уже не работает. Пришлось идти наверх пешком...
      Это была уже даже не поздняя ночь, а, скорее, раннее утро, и Джина была уверена, что во всем отеле нет других бодрствующих. Именно поэтому она чуть не взвизгнула от неожиданности, увидев на ступенях пожилого человека в хорошем сером костюме. Лицо человека было матово-бледным, а от носа вниз до углов рта протянулись резкие голубые тени. У пожилого мужчины явно был сердечный приступ.
      Он не открывал глаз и шептал что-то. Джина склонилась к нему и разобрала женское имя:
      - Роза!
      В это момент он открыл глаза, карие, живые и умные, но полные боли, и Джина окончательно уверилась, что мужчина не пьян, а болен. Губы у него были совсем синие.
      - Чем я могу вам помочь?
      - Таблетки...
      - В каком кармане?
      Вместо ответа он страшно захрипел, и Джина торопливо стала искать по всем карманам. Наконец она нашла маленькую пластмассовую коробочку и с облегчением уселась рядом с мужчиной на холодный мрамор ступеней.
      - Две таблетки?
      - Да, пожалуйста...
      - Я пойду и вызову врача... С неожиданной силой тонкие пальцы впились в ее локоть.
      - Останьтесь со мной... Пожалуйста!
      - Вам нужен врач...
      - Ничего они не сделают, эти врачи! В его голосе прозвучала такая горькая уверенность, что Джина без раздумий уселась обратно на ступеньку, держа незнакомца за руку. Его пальцы были холодны, как лед, но таблетки уже начинали действовать, и дыхание постепенно выравнивалось. Легкий румянец вернулся на высокие скулы, и Джина решила, что мужчина, помимо всего прочего, еще и замерз, лежа на этих ступенях, потому что отопление наверняка выключилось вместе с лифтами. Ему необходимо согреться.
      - Как вы, мистер?
      - Лучше, намного лучше, дорогая, спасибо. Мне нужно просто прилечь...
      - На каком этаже ваш номер?
      - На седьмом.
      Нечего было и думать, что он одолеет такой путь.
      - Послушайте, мы сейчас пойдем ко мне в номер, вы полежите там и немного согреетесь, а я схожу за помощью. Это совсем близко. Вот за этой дверью и еще два шага.
      Она осторожно помогла пожилому джентльмену подняться, и он тяжело оперся на ее плечи, виновато вздохнув.
      - Держитесь за меня и не бойтесь. Я намного крепче, чем с виду, да и с виду не слабенькая.
      Они кое-как добрались до коридора, затем до двери комнаты Джины. В номере она заботливо уложила незнакомца на постель, прикрыв его пледом. Предварительно сняла с него ботинки и носки, помогла стянуть пиджак и ослабить галстук.
      - Хотите еще чего-нибудь?
      - Больше ничего, спасибо. Она подоткнула вокруг него одеяло и выключила верхний свет.
      - Отдыхайте.
      - Спасибо, моя дорогая. Вы настоящий ангел доброты.
      Она сделала попытку подняться и пойти за врачом, но он вновь удержал ее.
      - Останьтесь! Я не хочу быть один.
      - Но вам правда нужен доктор!
      - Мне не нужен доктор. Обещайте, что не бросите меня одного! Джина тихо ответила:
      - Обещаю. Я не уйду.
      Так она и сидела рядом с постелью, держа его холодные худые пальцы в своей руке и почти не двигаясь, пока пожилой незнакомец не заснул.
      Глава 6
      Когда Джина открыла глаза, на часах было четверть седьмого. Пожилой человек в ее постели крепко спал, дыхание у него было ровным, слабый румянец окрашивал щеки. Похоже, ему было намного лучше, чего не скажешь о самой Джине. Она провела ночь в ужасной позе, скрючившись и скособочившись в кресле. Теперь очень болела шея, а правая рука затекла и отнялась.
      Хорошо, хоть не замерзла - в комнате было очень тепло.
      Она критически оглядела свой измятый костюм, тихонько взяла свежую одежду и отправилась в ванную, бесшумно прикрыв за собой дверь.
      Душ ее взбодрил, и когда она, уже одетая в элегантный костюм и причесанная, вернулась в комнату, то обнаружила, что спасенный ею незнакомец тоже проснулся и сидит на краю кровати, зашнуровывая ботинки.
      - Доброе утро, ангел доброты.
      - Доброе утро. Как вы себя чувствуете?
      - О, совершенно и безоговорочно хорошо, благодарю вас.
      - Я очень рада.
      - Но я должен извиниться за то, что доставил вам такие неприятности и заботы.
      - Это не стоит извинений.
      - Я даже занял вашу постель. А где же спали вы, ангел?
      - В кресле. И это оказалось вполне приемлемо. Да я сама проснулась только что, вот душ приняла...
      - О, я тоже мечтаю об этом.
      - Подождите немного, сначала я пойду и проверю, включили ли лифты.
      К счастью, все оказалось в порядке, и Джина принесла радостную весть незнакомцу.
      - Что бы там ни было, все уже в порядке.
      - Замечательно! Не думаю, что я осилил бы еще один подъем по лестнице. Послушайте, ангел, но ведь я даже не знаю вашего имени...
      - Джина Хьюстон.
      - Джон Тернер, к вашим услугам. Они церемонно поклонились друг другу и рассмеялись.
      - Вы здесь на конференции, мистер Тернер?
      - Да, а вы?
      - А я, собственно, организатор. Вообще-то мисс Деверо должна была отвечать за все, но она заболела, и мне пришлось ее подменить.
      - Я так понимаю, вам уже пора на рада нет, я почти все сделала вчера. Потому и задержалась допоздна.
      - В таком случае, не позавтракаете ли со мной, ангел? Мы могли бы еще о многом поболтать.
      Она сама не знала, почему согласилась. того времени, как погиб Стивен, она избегала любого общения, насколько это было возможно при ее работе, и уж конечно ни с кем не общалась вне этой самой работы, но Джон Тернер почему-то располагал к себе.
      - Я с удовольствием.
      - Тогда как насчет того, чтобы встретиться внизу минут через двадцать?
      На этом они и порешили, и Джон Тернер отправился к себе в номер, а Джина принялась на всякий случай просматривать свое расписание. После этого она спустилась в ресторан при отеле - чудесный зимний сад, где столики стояли между большими кадками с вечнозелеными растениями.
      В этот ранний час в ресторане был только один посетитель, читающий утреннюю газету и потягивающий горячий шоколад. Джина с легким вздохом блаженно вытянула ноги и принялась от нечего делать рассматривать стены и потолок.
      Минутой позже в ресторане появился Джон Тернер, свежевыбритый, помолодевший и элегантный. К удивлению Джины, они встретились, как старые друзья. Она с удовольствием разглядывала своего симпатичного визави, все еще очень привлекательного, несмотря на возраст.
      Официант принес круассаны, джем, масло, апельсиновый сок и горячий кофе, и Джина с Джоном принялись болтать ни о чем. Только за второй чашкой кофе Джон вернулся к ночному, вернее, утреннему событию.
      - И все же мне не дает покоя мое поведение. Ведь я не дал вам как следует выспаться. Я должен извиниться перед вами, Джина.
      - Вам действительно не за что извиняться. Скажите лучше, если это не... Нет, лучше не будем о болезнях.
      - Нет-нет, меня вовсе не пугают и не расстраивают эти разговоры. Видите ли, я уже довольно давно страдаю заболеванием сердца, и каждый новый приступ, так сказать, приближает мой последний час, но я уже свыкся с этой мыслью. Пугает меня другое. Я боюсь умереть в одиночестве. Понимаете, эта темная дорога в неведомое... Я никогда не был особенно религиозен, но моя жена перед смертью уверила, что подождет меня. На небесах. И вот теперь я и страшусь конца, и жду его... Я очень любил мою жену.