Лисил проглотил еще одну ложку супа и решил, что вполне готов обсуждать более насущные дела. И тут он заметил, что совсем близко от них сидит рослый, средних лет солдат в желтом плаще. Его каштановые волосы были коротко, на военный лад острижены, левую скулу пересекал бугристый шрам, и с тех пор, как Лисил и его спутницы устроились ужинать, он пил уже третью кружку пива.
      Лисил не был уверен, можно ли говорить откровенно в присутствии солдата… независимо от того, к какому дому он принадлежит. Он заметил, что Магьер тоже украдкой поглядывает на этого человека.
      И тут простодушная Винн, прежде чем Лисил успел остановить ее, выпалила вопрос, который вертелся на языке у всех троих:
      – И как же нам теперь получить разрешение поработать в архивах замка?
      Солдат со шрамом поднял взгляд от своей кружки.
      – Детка, – сказал он, – все входы в замок нынче закупорены прочнее, чем бочка с осенним вином.
      Говорил он по-белашкийски, и в голосе его прозвучала не столько злость, сколько неподдельная печаль. Винн вместе со своим стулом развернулась лицом к нему:
      – Что значит – закупорены?
      Лисил напрягся:
      – Винн, послушай, не стоило бы…
      – То и значит, что дом Верени запер наглухо ворота замка. До тех пор пока не вернется мой князь, в замок никому, кроме красных плащей, хода нет. А все потому, что подох этот боров Бускан, чтоб его душонке истлеть в земле вместе с костями.
      Винн по наивности выдала их намерения, и теперь им вряд ли удалось бы отделаться от этого солдата. Похоже на то, что помимо препирательств между разными домами не утихали свары и внутри домов, – иначе с чего бы солдат Энтов, наливавшийся пивом в скромном трактире, с такой неприязнью высказывался о первом советнике верховного князя?
      Лисил протянул ему руку:
      – Меня зовут Лисил, а это мои спутницы – Магьер и Винн. Мы ищем имена нобилей, которые много лет назад управляли различными уделами в Западной Древинке. Уж наверное, стражники Верени не ответят отказом на такую простую просьбу?
      Солдат рассмеялся, но вышло это у него невесело. Заметив протянутую руку Лисила, он тотчас ее сердечно пожал:
      – Прошу прощения. Меня зовут Симу, я капитан кавалерии Энтов. Я совсем не собирался помешать вам ужинать, но, по правде говоря, после ужина вы можете с чистой совестью отправляться домой.
      – Мы никуда не уедем, – возразила Магьер.
      Симу поглядел на нее и вздохнул:
      – Да неужто вы не понимаете, что прошлой ночью убили барона Бускана? Первого советника князя, городского наместника, будь он проклят! А этим сторожевым шавкам из конуры Верени ума недостает понять, какое счастье всем нам привалило!
      Магьер придвинулась ближе:
      – Один капитан из ближнего удела рассказывал нам, что Бускан без всякой причины отбирал уделы у нобилей, которые служили Энтам, и отдавал в управление каким-то чужакам. Это правда?
      Глаза Симу, уже слегка помутневшие от выпитого пива, тотчас обрели осмысленную ясность, и он резко отодвинул от себя недопитую кружку.
      – А с чего еще, ты думаешь, его считают изменником все те, кто честно служит Энтам? Продвинуться по службе, заработать отличие в высокородном доме нелегко, уж поверь, нелегко! И разве годится это, чтобы награды раздавали тем, кто их вовсе не заслужил, – раздают всего лишь потому, что им, видите ли, благоволит первый советник!
      Капитан опустил голову, затем зорко огляделся по сторонам и, понизив голос, продолжал:
      – Я готов поклясться своими предками, что его околдовала та самая рыжая шлюха, которую он взял в законные жены! Может быть, она даже и воткнула ему кинжал в спину. Как бы то ни было, он мертв. Скоро вернется мой князь, и тогда я поставлю своих людей в замок, до тех пор пока не будет избран новый наместник и не вздернут собак Верени! – Симу встал и, прощаясь, отвесил им короткий поклон. – Вот тогда, быть может, я сумею вам помочь, а до тех пор никто не сможет попасть в замок, кроме красных плащей. Доброй ночи вам и благополучного возвращения!
      С этими словами Симу вышел из трактира, а Лисил, потирая одной рукой подбородок, задумался над его словами.
      – Что это у тебя на уме? – с подозрением спросила Магьер.
      – О, эта идея потребует некоторых приготовлений. Ты и Винн останетесь здесь. Малец пойдет со мной. – Он вытряхнул из своего мешка пожитки и перекинул пустой мешок через плечо. – Уложите пока мои вещи в сундук, ладно?
      – А ну, постой! – вскинулась Магьер. – Что ты задумал?
      – Доверься мне, – ответил полуэльф, вставая из-за стола.
      – Ну нет! – воскликнула она и, вцепившись в висящий на его плече мешок, с силой дернула его вниз. – Всякий раз, когда ты так говоришь, мы попадаем в очередную передрягу!
      Лисил попытался выдернуть у нее мешок, но безуспешно.
      – Вовсе даже и не всякий раз! – рявкнул он. – Пусти!
      – Хватит с нас людей и нелюдей, которые нападают на нас в темноте! Ты никуда не пойдешь, пока не расскажешь мне, что задумал!
      – Чего ты не знаешь, в том тебя не обвинят, если моя идея не сработает. Может, просто предоставишь мне самому все устроить?
      Лисил снова дернул мешок, Магьер крепче вцепилась в него, и так они раскачивались до тех пор, пока пустые миски не запрыгали от сотрясения по столу. Винн подалась вперед и обеими руками накрыла пустой мешок, прижав его к столу.
      – Не могли бы вы двое привлекать поменьше внимания? – прошипела она. – Лисил, объясни нам, что…
      И тут по общей зале прокатился громом звук чудовищной отрыжки.
      Он заглушил даже смех и болтовню посетителей «Желудя и дуба». Лисил и Магьер перестали сражаться за пустой мешок. Винн, которая распласталась по столу, повернула голову, глядя влево от Лисила, и он тоже посмотрел туда.
      Вокруг одного стола сидели с трубками в зубах несколько стариков. Один из них все еще держал перед собой руку – вниз растопыренными пальцами, в которых секунду назад явно что-то было. Никто больше не глазел на сражение за пустой мешок, потому что все взоры были устремлены на того, кто сидел как ни в чем не бывало под опустевшей рукой старого курильщика.
      Малец зевнул, звучно щелкнул зубами и вновь рыгнул. Затем он поглядел на Магьер, Лисила и Винн и выразительно облизнулся.
      Лисил готов был поклясться, что на морде Мальца было то же выражение оскорбленной невинности, какое принимал он сам всякий раз, когда его ловили на горячем.
      Магьер помотала головой, не веря собственным глазам; Винн брезгливо поморщилась – словом, обе они отвлеклись, и этого Лисилу хватило, чтобы выдернуть у них многострадальный мешок.
      Затем полуэльф опрометью выскочил из трактира, и Малец последовал за ним.
 

* * *

 
      Магьер сидела с Винн в комнате, которую им отвели в трактире «Желудь и дуб», сидела и молча злилась на Лисила. Полуэльфу в жизни довелось натворить немало глупостей, но, как подозревала Магьер, сегодняшняя выходка запросто может занять в этом списке первое место. Вот уже давно стемнело, а Лисил так до сих пор и не вернулся.
      И где же его теперь искать?
      Если Лисилу не удалось одурачить Верени, то, скорее всего, он в камере, в городской тюрьме. И это будет еще не самый худший вариант, если вспомнить, какое напряжение царит в городе, где лишь минувшей ночью поработал наемный убийца.
      Комната была обставлена более чем скромно – из всей мебели одна кровать. Винн поставила на дорожный сундук холодную лампу, и теперь комнату скудно освещало белое свечение кристалла.
      – Все будет хорошо, – ободряюще проговорила она. – Лисил и Малец смогут позаботиться о себе.
      – Да, но чем они сейчас заняты? Винн поджала губы:
      – Я, пожалуй, могу догадаться, чем именно, хотя сомневаюсь, что ты одобришь нравственную сторону Лисиловой идеи.
      Вот уж что редко волновало Лисила, так это нравственная сторона. Он просто делал то, что считал нужным для скорейшего разрешения очередной проблемы.
      – И что же? – спросила Магьер. – Что такое, по-твоему, он задумал?
      В этот миг дверь распахнулась настежь и в комнату ввалился Лисил. И тут же развернулся, чтобы захлопнуть за собой дверь, причем едва не прищемил хвост Мальцу, который впрыгнул в комнату вслед за ним.
      Лисил привалился к стене, тяжело дыша и крепко прижимая к груди мешок, который, с тех пор как Магьер пыталась отобрать его, обзавелся увесистым содержимым. Лисил был с головы до ног в грязи, как будто все это время только тем и занимался, что валялся по уличным обочинам. Малец грузно уселся, вывалив язык. Выглядел он не лучше. Мало того что он весь промок, так еще его брюхо, лапы и хвост были густо заляпаны грязью.
      Облегчение, волной нахлынувшее на Магьер, мгновенно испарилось.
      – Где тебя носило?! – закричала она.
      Лисил, все еще переводя дух, обреченно зажмурился.
      – А ты, ты! – подхватила Винн. – Наконец-то решил нам помочь – и вот с чего начал?!
      Магьер на миг опешила и замолчала, пытаясь понять, что имела в виду Хранительница. И только потом заметила, что Винн гневно смотрит не на Лисила, а на Мальца.
      – Ты же сделал это нарочно! – продолжала Винн. – Ты устроил ту выходку в общей зале только для того, чтобы Лисил мог удрать! Верно ведь?
      Малец искоса глянул на Лисила, наморщил верхнюю губу и отвернулся, тихонько заворчав.
      – Как будто недостаточно того, что ты не говоришь нам всей правды! – возмущенно продолжала Винн. – Неужели обязательно было проделывать такую… пакость?
      – Ты же сама сказала, что мы слишком привлекаем внимание, – в перерывах между вдохами отозвался Лисил. – И очень хорошо, что все в зале таращились на Мальца, а не на тебя, распластавшуюся поперек стола!
      – Не смей сваливать с больной головы на здоровую! – рявкнула Магьер. – Если есть в этой комнате безрассудный болван, так это именно ты! Что ты натворил?
      Малец встал, подобрался, приготовившись встряхнуться. Прежде чем Магьер успела вмешаться, ее опередила Винн.
      – Не смей тут отряхиваться! – прикрикнула она, и Малец тотчас застыл. – Если тебе так охота шляться где ни попадя и собирать на пару с Лисилом грязь со всего города – твое право, но вот нам с Магьер эта грязь ни к чему!
      Пес опять тяжело шлепнулся на пол, и они с Лисилом дружно застонали.
      – Магьер, – сказал Лисил, – возьми саблю. И обе наденьте плащи.
      Оттолкнувшись от двери, он опустился на колени перед дорожным сундуком. Сняв холодную лампу на пол и поставив рядом с ней свой мешок, он откинул крышку сундука, запустил в него обе руки и достал со дна длинную плоскую коробку, которую Магьер не видела с самой Белы.
      Снаряжение наемного убийцы. В животе Магьер заныло от недоброго предчувствия.
      – Зачем тебе это нужно?
      – Если и есть в этом городе нужные нам записи, то добраться до них не так-то просто. Вдруг, когда мы окажемся в замке, мне придется срочно убирать с нашего пути какую-нибудь… помеху?
      – Окажемся в замке? – Винн села прямо, и на ее округлом лице отразилась нешуточная тревога. – Но как же мы туда попадем?
      – Да очень просто, – усмехнулся Лисил. – Войдем в ворота.
      Недобрые предчувствия Магьер удвоились.
      Она сгребла туго набитый Лисилов мешок, сунула туда руку и выдернула на свет угол красной ткани. Тогда Магьер вывернула содержимое мешка на кровать. Это оказался форменный плащ Верени с отчетливо видным изображением вставшего на дыбы жеребца. На миг Магьер лишилась дара речи. Ей только и удалось, что сделать глубокий вдох.
      – Лисил, ты что, спятил?! Тебе никогда не сойти за замкового стражника! Твои волосы…
      – Именно для этой цели он, судя по всему, прихватил шлем, – заметила Винн, взяв в руки предмет, который вывалился из мешка вслед за плащом. Девушка окинула взглядом шлем – и вдруг с неподдельным испугом уставилась на Лисила. – Неужели, чтобы добыть все это, ты кого-то убил?
      – Ну, зачем же так грубо? – отозвался он. – Слегка надавил на горло и оставил полежать до утра. Утром он проснется с головной болью, только и всего.
      – И как же это все поможет войти в замок нам с Магьер? – спросила Винн, кивая на шлем и плащ.
      – А никак, – беззаботно ответил Лисил. – Как только я проберусь в замок, я впущу всех вас через черный ход.
      Магьер рухнула на кровать рядом с Винн.
      – Я уже даже и спрашивать боюсь, – сказала она. – Что еще за черный ход?
      – Потайной выход из замка, с той стороны, где река, – пояснил Лисил. – Почти во всех замках есть по меньшей мере один такой запасный выход на случай осады, и открыть его можно только изнутри. Сегодня ночью я пройду в замок вместе с другими стражниками, а то и в одиночку, незаметно проберусь к потайному выходу и открою вам дверь.
      – А если тебя схватят? – спросила Магьер. – Тут уж дело не ограничится заключением в белашкийской либо стравинской тюрьме. Тебя могут и до тюрьмы-то не довести.
      – Да никто меня не схватит! – с легким раздражением отозвался Лисил. – Ну же, надевай свой плащ.
      Магьер, все еще злясь, присела на корточки рядом с ним.
      – Да ты только подумай, что ты предлагаешь! Если бы у нас не было другого выхода, если бы, скажем, кого-то из нас взяли под стражу – я бы еще согласилась на такой план, но я не хочу рисковать твоей жизнью ради призрачной возможности узнать имя моего отца! Наверняка есть и другие способы найти то, что нам нужно. Я приехала в Древинку для того, чтобы получить ответы на свои вопросы, а не затем, чтобы похоронить тебя!
      Лисил нахмурился. Магьер досадливо прикусила губу. Она уже выбилась из сил, пытаясь растолковать Лисилу, что не намерена его терять, пусть даже ради самой привлекательной цели.
      – Знаешь, – очень тихо проговорил он, – если тебя все еще интересуют эти ответы, то иного выхода у нас нет. И кстати, даже не думай предлагать, чтобы мы добыли плащ Верени и для тебя. Мы не видели среди стражников ни одной женщины.
      – Лисил, все это не стоит…
      – Когда мы отправимся на север, на поиски моей матери, я не хочу видеть, как ты будешь мучиться, беспрерывно гадая о том, не упустили ли мы чего важного в твоих поисках. А теперь нам надо идти. Мы должны успеть до того, как кто-нибудь обнаружит этого Верени, иначе все мои труды пойдут насмарку.
      Магьер заглянула в янтарные глаза Лисила и только теперь до конца поняла, что им движет.
      Она не обладала его хитроумием и ловкостью, ее бесило то, как бездумно и безоглядно он стремится добыть то, что нужно ей. И в то же время, если бы они поменялись местами, Магьер, не задумываясь, задушила бы голыми руками любого, кто попытался бы помешать Лисилу в поисках матери.
 

* * *

 
      Вельстил сидел в обитом бархатом кресле у горящего очага. Он не страдал от холода, так что жар, идущий волной от очага, не доставлял ему ровным счетом никакого удовольствия; ему просто нравилось ощущатьжар и холод, потому что эти ощущения остались от прежней, давно потерянной смертной жизни.
      Чейн, удобно усевшись за небольшим столиком красного дерева, что-то писал на бумаге гусиным пером. Они заказали в дорогом трактире раздельные комнаты, но отдыхать устроились в комнате Вельстила.
      Все эти двадцать шесть лет Вельстил странствовал один, сторонясь своих сородичей. С Чейном у него было больше общего, чем у всех Детей Ночи, которых ему довелось встречать. Ученый, изучающий и успешно практикующий магию, Чейн к тому же при жизни был аристократом и умел молчать, подавая голос лишь тогда, когда этого требовали обстоятельства. Несмотря на некоторые примитивные привычки Чейна, Вельстил все чаще находил удовольствие в его обществе.
      Вельстил ощутил прилив усталости. Надо будет выйти в город одному, подкрепиться.
      – Что ты пишешь? – заговорил он.
      Чейн поднял голову:
      – Заметки о Древинке и ее нынешней политической структуре. Когда я налажу прочные отношения с Гильдией Хранителей, я смогу и дальше вести хроники этого края.
      Глядя на то, как держится сейчас Чейн, очень легко было забыть, каким хищным и жестоким дикарем он, бывает, становится. Вельстил ощутил странную умиротворенность вопреки всей омерзительности того, что намеревался совершить.
      – Мне нужно в город, – сказал он. – Очень тебя прошу – оставайся в трактире, не… не отвлекайся от своих заметок. В городе неспокойно, и нам не следует своими действиями привлекать внимание Магьер.
      – Она здесь, в городе? Ты уверен?
      – Да, но толку ей от пребывания в городе будет немного.
      – Ты ведь знал, что так случится, когда убил Бускана, – сказал Чейн. – Ты знал, что Верени закроют доступ в замок и дампир не сможет добраться до архивов.
      – Я это подозревал.
      Чейн развернулся к нему, сев боком и одной рукой опершись о высокую спинку кресла.
      – Подозревал, но не был уверен? Мой создатель Торет мог кормиться, оставляя при этом жертву в живых, просто затуманивая ее память. А ты разве не можешь так?
      – Да, я обладаю подобным умением, которое однажды применил к твоей маленькой Хранительнице, – ответил Вельстил, сделав вид, что не заметил, как помрачнело лицо Чейна. – Но, как я выяснил, объект при этом должен быть спокоен, должен хотя бы отчасти доверять мне, иначе ничего не получится. Такие способности хорошо развиваются на практике, а мне нечасто приходится прибегать к ним. Он поднялся, запахнул плащ. – Оставайся здесь, пиши. Я скоро вернусь.
      – Ты идешь кормиться? – спросил Чейн.
      Вельстил взял небольшой мешок и молча вышел из комнаты.
      Внизу, в общей зале, было почти пусто, но трактир располагался в богатом квартале. С наступлением ночи посетители по большей части либо расходились по своим комнатам, либо отправлялись в город искать развлечений. На улице перед трактиром тоже было тихо, лишь бродили небольшими отрядами стражники в красных плащах. Только раз на своем пути Вельстил приметил двоих солдат в светло-желтых плащах – они торчали под навесом пивной.
      Вельстил бесшумно шел по улицам, пока не убедился, что ни впереди, ни позади него не видно ни единой живой души, затем повернул в узкий неосвещенный переулок, направляясь к бедным кварталам, располагавшимся на окраине города.
      Убийство само по себе его не беспокоило. Он несколько раз убивал – и достаточно жестоко – в Беле, чтобы завлечь туда Магьер. Даже когда он был еще смертным, приговаривать преступников к смерти и безжалостно подавлять крестьянские бунты составляло часть его повседневных обязанностей. То, что необходимо, порой бывает отталкивающе, вот и все.
      Смертный, питаясь, так или иначе пожирает чью-то жизнь. Живая плоть поглощает вещества, которые может разложить на составные части и использовать для продолжения своего существования. Наслаждаясь сыром, хлебом и ломтиками жареной баранины, элегантно сервированными на дорогих блюдах, Вельстил ни на минуту не задумывался о том, что его трапеза стоила жизни барану.
      Питание в его новом, посмертном существовании представляло собой куда менее приятный процесс.
      Из дверей таверны вышел, пошатываясь, пьяный матрос. Вельстил замер в тени узкого прохода между таверной и соседним зданием. Когда матрос поравнялся с Вельстилом, тот сгреб его за шиворот и рванул к себе.
      Он ударил кулаком по затылку матроса, и жертва, потеряв сознание, осела наземь. Хотя Вельстилу нестерпимо было даже прикасаться к такому вот низкорожденному быдлу, не говоря уж о том, чтобы кормитьсяим, искать источник питания среди аристократов было неприемлемо, разве что если не оставалось другого выхода. Опустившись на колени, Вельстил вынул из мешка шкатулку орехового дерева, покрытую искусной резьбой, и открыл ее.
      Изнутри шкатулка была выложена мягкой тканью, и на этом ложе покоились три железных стержня длиной с ладонь, небольшая бронзовая чаша и пузатая бутыль из белой глины, с обсидиановой пробкой.
      Вельстил вынул стержни – на каждом из них посредине была петля – и составил их в маленький треножник. Внутреннюю поверхность бронзовой чаши покрывали до самого верха концентрические круги с начертанными между ними магическими символами. Вельстил полгода трудился над этой чашей, используя то немногое, что запомнил, когда помогал Убаду мастерить бронзовый чан, – а то дело само по себе заняло не один год. Вельстил понял не все из того, что видел, но и того, что понял, ему оказалось достаточно. Хотя чаша не имела той силы, что бронзовый чан Убада, она хорошо служила скромным потребностям Вельстила. Сейчас он бережно установил чашу на треножник.
      В белой бутыли хранилась трижды очищенная вода, которую Вельстил кипятил в специально подготовленном медном сосуде всякий раз, когда у него появлялась возможность обновить содержимое бутыли. Он выдернул пробку и налил в чашу воды – ровно до середины.
      Затем Вельстил перекатил матроса на спину. Как много жизненной силы терялось при простом высасывании крови и как мало ее на самом деле получал вампир! Способ Вельстил а был куда более эффективен и куда менее отвратителен. Он вынул кинжал, проколол кожу на запястье матроса и подождал, пока на лезвии кинжала не соберется лужица крови. Наклонив лезвие, Вельстил уронил в чашу одну-единственную каплю ярко-красной влаги.
      Кровь начала растворяться, и он запел заклинание.
      Воздух вокруг него налился пустынным жаром, но сам Вельстил ощущал, что он становится все влажнее – куда влажнее, чем бывало даже в сыром климате Древинки. Кожа на лице матроса начала стремительно иссыхать, съеживаться и в конце концов, потрескавшись, лопнула. Когда сердце жертвы остановилось, Вельстил тоже прервал свой напев. Матрос был совершенно пуст. Даже его глаза высохли бесследно, остались лишь пустые, обтянутые кожей глазницы.
      Вода в чаше поднялась до краев и приобрела такой темно-красный цвет, что ограниченное зрение смертного сочло бы ее просто черной. Вельстил бережно снял чашу с треножника, запрокинул голову и вылил себе в рот ее содержимое.
      Поглощать такое количество жизненной силы в ее чистом виде было не очень-то приятно. На вкус она сильно отдавала железом и оседала на языке жгучей солью. Затем струя влаги достигла его желудка и мгновенно разошлась по всему телу.
      Вельстил дрожащей рукой поставил чашу на место, затем с силой уперся обеими ладонями в землю, чтобы сохранить равновесие. В юности он как-то пошел е "капитаном отцовской стражи в таверну и там выпил первую в своей жизни кружку крепкого пива. Это было приятно до тех пор, пока он не попытался слишком быстро встать. То, что он выпил сейчас, было намного крепче, и ему пришлось переждать, не поднимаясь на ноги, пока наихудшие ощущения не останутся позади.
      Когда Вельстил снял чашу с треножника, чтобы вернуть ее в шкатулку, она уже была внутри совершенно сухой и чистой – ни малейшего намека на то, что в нее недавно что-то наливали. Вслед за чашей он убрал в шкатулку железные стержни и белую глиняную бутыль.
      Мертвый матрос весил куда меньше, чем при жизни. Вельстил закатал мертвеца в его же плащ. Река протекала совсем неподалеку отсюда. На берегу Вельстил задержался, чтобы набрать камней и хорошенько набить ими одежду матроса. Убедившись, что на пристани нет ни души, он отволок тело к самому краю причала и без особого труда столкнул в Вудрашк.
      Затем Вельстил вернулся на безлюдный берег и долго стоял там, мучимый давно и хорошо знакомым чувством – отвращением к самому себе. Впрочем, то, что он сумел получить всю, до последней капли, силу смертного, позволит ему обойтись без кормления еще самое меньшее две недели, а может быть, и дольше. Нескоро еще он ощутит необходимость подкрепиться – и это, по крайней мере, отчасти его утешало.
      Закрыв глаза, Вельстил без особой охоты возблагодарил черно-чешуйчатого повелителя своих снов за помощь и за указание пути. Скоро, очень скоро Магьер наконец завершит свои бесплодные поиски и направится на север, ведя его к артефакту, по сравнению с которым все изобретения Вельстила просто жалкие поделки.
      И вот тогда ему больше никогда не нужно будет кормиться.
      На обратном пути Вельстил не стал надевать плащ – его прежде нужно будет отдать в стирку. Вернувшись в свою комнату, он обнаружил, что Чейн так и сидит за столиком с пером в руке, заправив за ухо длинную каштановую прядь.
      В дальнем углу комнаты стояло на подставке большое овальное зеркало, и Вельстил, остановившись перед ним, долго и придирчиво изучал свое отражение. Глаза у него были ясные, бодрые, на лице ни тени усталости.
      – Ты выглядишь намного лучше, – заметил Чейн. – А то я уже за тебя беспокоился.
      Вельстил подавил желание скорчить брезгливую гримасу. Чейн, вероятно, считает, что он прокусил горло какому-нибудь полунищему крестьянину. Ну да пусть себе считает, что хочет.
      Вельстил вновь уселся в кресло у огня.
      – О чем ты уже написал? Я прожил в этой стране много лет. Возможно, кое о чем я мог бы поведать тебе поподробнее.
      Чейн изогнул бровь:
      – В самом деле? Что ж, не мог бы ты рассказать мне, как аристократические дома совместно выбирают нового верховного князя?
      Вельстила вдруг охватило приятное волнение – и от наслаждения при мысли о предстоящей беседе, и оттого, что Чейн не скрывал искреннего научного интереса к ее теме. Вельстил развернул кресло, чтобы оказаться лицом к лицу со своим спутником, и остаток ночи они провели, погрузившись с головой в политическую историю Древинки.
 

* * *

 
      Лисил, притаившийся за конюшней рядом с замком, чувствовал, как растет в нем беспокойство. Впрочем, это ведь была его собственная идея. Волосы он упрятал под шлем, лицо вымазал грязью, а поверх кожаного доспеха надел алый плащ.
      – Ты просто замечательно выглядишь, – заверила его Винн. – Шлем затеняет глаза, а стражники Верени наверняка устали от долгих дежурств, ведь у них сейчас прибавилось работы. Сомневаюсь, чтобы они все знали друг друга в лицо.
      Уверенность Винн нервировала полуэльфа почти так же сильно, как противодействие Магьер его планам. Малец сидел рядом с Хранительницей, а она держала мешок, собранный Лисилом. В этом мешке лежало то, что может им пригодиться, когда они проникнут в замок, в том числе коробка со снаряжением анмаглахкаи тонкая веревка. Свои клинки Лисил оставил в трактире, рассудив, что их необычная форма может привлечь к нему ненужное внимание. Взамен он упрятал в рукава стилеты и сунул по кинжалу за голенища сапог.
      Магьер окинула его оценивающим взглядом и отстегнула с пояса свою саблю:
      – Вот, надень. Все стражники вооружены.
      – Я и так вооружен, – возразил Лисил.
      – Но у них оружие на виду, – проворчала она.
      – А… ну да. – Он пристегнул саблю к поясу. – Я покажу вам, где находится люк, но вы не сможете просто сидеть возле него и ждать, когда я появлюсь. Вдруг вас кто-нибудь заметит?
      Он проскользнул на улицу, которая тянулась вдоль стены замка, и подвел своих спутников к тому месту, где улица упиралась в подножие угловой башни, смотревшей на реку.
      – И вот этим-то путем предлагается удирать нобилям? – скептически осведомилась Магьер.
      – Да, и у них, между прочим, будет неплохой шанс спастись. – Лисил приложил ладонь к стене, к тому месту, где – он точно знал – находится потайной вход. – Во-первых, по реке – она достаточно близко. Во-вторых, если водный путь блокирован, всегда можно через соседние здания пробраться в город. Видишь, где сейчас моя рука?
      – Руку-то я вижу, – отвечала Магьер, – а вот люк…
      Лисил похлопал ладонью по камням:
      – Не своди глаз вот с этого места – и увидишь. А теперь отойдите и спрячьтесь вон за теми лавками на берегу. Я скоро вернусь.
      Малец тут же направился к указанному Лисилом укрытию. Винн не отставала от пса ни на шаг. Магьер же схватила Лисила за руку, и оба они замолчали, борясь с беспокойством. Магьер не хотелось покидать его.
      Лисил тронул ее руку кончиками пальцев:
      – Поверь, я найду этот ход быстрее, чем ты успеешь даже глазом моргнуть.
      Тогда Магьер разжала пальцы и, бесшумно ступая, присоединилась к Мальцу и Винн.
      Лисил пробрался вдоль реки в другую сторону, обогнул замок и снова вышел в город. Там он наискосок, проулками добежал до главной улицы и уже по ней зашагал к замку, как если бы явился из самого центра Кеонска. Когда он подошел к воротам замка, четверо стражников Верени, стоявшие на посту, были увлечены разговором. Двое других, которые вышагивали по верху стены в обе стороны от ворот, даже ни на секунду не замедлили шаг.
      – Привет, – сказал Лисил. – Долгая выдалась ночка, да?
      Один из стражников, куривший короткую глиняную трубку, гостеприимно предложил ее Лисилу.
      – Мы заступили сразу после заката, – сказал он. – Ты что-нибудь слышал о подкреплении?
      Лисил сделал затяжку. Табак, который курил щедрый стражник, был пережжен, да к тому же на вкус старый и затхлый.
      – Нет, – ответил он. – Меня послали с сообщением для капитана Марьюса. Мой сержант не смог его найти, а потому отправил меня в казармы.
      – Марьюс? – Другой солдат нахмурился. – Это не тот ли чванливый прощелыга, который разговаривает так, словно он самый что ни на есть лорд? – Он глянул на Лисила, тут же осекся и закашлялся. – Прошу прощения, если он твой друг, но тут у него друзей нет.
      – Да, точно, это он, – кивнул первый солдат, забирая у Лисила свою трубку. – Сегодня ночью я его не видел, но это еще ничего не значит. – Он задрал голову вверх, к стене, по которой расхаживали стражники, и громко крикнул: – По местам! Пропускаем гонца!
      В недрах ворот разнесся визгливый скрип. Ворота дрогнули и медленно поползли вверх, и в тот же миг сотоварищи стражника с трубкой рассыпались полукругом вокруг входа, нацелив копья. Хотя появление Лисила у ворот не вызвало у них ни малейшего подозрения, ему стало ясно, что эти люди опытные солдаты.
      По ту сторону ворот его поджидала еще одна группа стражников.
      – Сообщение для капитана Марьюса, – сказал Лисил.
      – Поищи в офицерских квартирах – в казармах, на восточной стороне.
      – Спасибо.
      После этого обмена фразами Лисил уже окончательно стал одним из Верени, наводнивших замковый двор. На случай, если ему смотрят вслед, он небрежным шагом направился к восточному углу внутренней крепости замка. Едва скрывшись из виду, Лисил со всех ног пустился бежать и, обогнув казармы, очутился на заднем дворе.