Рейф наконец выпрямился и, покачав головой, проговорил:

— Перелома нет, но, боюсь, сегодня он больше не сможет служить вам, миледи.

Кейт ожидала подобного заключения, но все же очень огорчилась.

— Черт побери! — пробормотала она вполголоса. — Ведь день только начался, и мне так хотелось поохотиться…

Вместо того чтобы наслаждаться охотой и обществом Эмис, ей теперь придется идти в замок пешком в сопровождении одного из слуг лорда Хейдона. А в замке будет ужасно одиноко, пока все не вернутся с охоты. На глаза Кейт навернулись слезы, и она прижалась лицом к шее Пелерина, чтобы скрыть их от Рейфа.

— Если хотите, миледи, я отведу Пелерина в Хейдон, а вы можете воспользоваться моим конем до конца дня. — Слова эти прозвучали необыкновенно искренне, и в них было нечто большее, чем просто учтивость.

Кейт внимательно посмотрела на Рейфа. Выражение его лица говорило о том, что он очень хотел сделать ей приятное, не более того. Сердце Кейт забилось быстрее. Такое предложение Рейфа лишний раз свидетельствовало о том, что он влюблен в нее. Только влюбленный мужчина готов пожертвовать своими интересами ради возлюбленной. Кейт охватило радостное возбуждение, однако она понимала, что ей придется отказаться…

Она со вздохом проговорила:

— Я бы согласилась… Но, боюсь, мой отец будет недоволен, если увидит меня на вашей лошади. Даже если вы будете далеко отсюда.

Рейф нахмурился. Немного помолчав, проговорил;

— Да, я понимаю вас. Что же касается вчерашнего происшествия… Прошу простить меня за то, что я приблизился к вам. Мне хотелось как лучше, а получилось наоборот. Я не помышлял причинить вам неприятности.

«Да, конечно же, он влюблен в меня», — подумала Кейт, и сердце ее забилось еще быстрее. Ей очень хотелось сказать Рейфу, что она готова поощрять его любовь, однако Кейт сдержалась и промолчала. В отношениях с мужчинами существовали определенные правила, которым леди Адела учила ее. Дама не должна откровенничать с рыцарем, если тот не признался ей в любви. Но даже после этого она не смеет проявлять свои чувства иначе, чем вздохами и страстными взглядами.

При мысли о том, что ей уже пора расставаться с Рейфом, Кейт тяжко вздохнула. Но ей действительно следовало поскорее выбираться из зарослей — ведь скоро ее хватятся и начнут искать.

Как же добиться от Рейфа признания в любви за такое короткое время? Вероятно, самое лучшее — направить беседу в нужное русло.

— Не беспокойтесь за меня, — проговорила Кэтрин, — у меня вчера не было никаких неприятностей. — Немного помолчав, она добавила: — И считайте, что я простила вас за вчерашнее.

Рейф криво усмехнулся:

— Простили? Неужели женщина из рода Добни может так легко простить одного из Годсолов? Лучше не говорите об этом вашему отцу. Едва ли он одобрит ваше великодушие.

Вспомнив о вражде между их семьями, Кейт снова вздохнула:

— Да, я прекрасно знаю, что отец ненавидит вас. Но почему?.. Чем вызвана вражда между нашими семьями?

Рейф посмотрел на нее с удивлением:

— Разве вы не знаете? Кейт пожала плечами:

— Мне говорили когда-то, но я забыла… Наступило продолжительное молчание, и был слышен лишь щебет птиц в ветвях. Рейф в глубокой задумчивости поглаживал свою бородку — он не знал, как лучше ответить на вопрос Кэтрин. Наконец, взглянув на нее, проговорил:

— Полагаю, от моего рассказа вреда не будет. Но вы должны помнить, что это точка зрения Годсолов.

— Да, конечно, — кивнула Кейт.

— Лет шестьдесят назад некий Добни похитил одну из моих прародительниц, являвшуюся наследницей нашего рода, и принудил ее выйти замуж за него. Этот Добни имел дружеские отношения со старым королем Генрихом… упокой, Господи, его душу. Заботясь о сохранении власти в своем королевстве, старик Генрих старался привлечь на свою сторону всех, кого только мог. По этой причине он утвердил насильственный брак Добни в качестве законного. В связи с этим Добни присоединил к своим землям наше поместье Глеверин. Разбогатев, он подкупил старика Генриха, и тот пожаловал ему титул. Вот почему ваш отец теперь является лордом Бэготом, а мы, Годсолы, хотим вернуть то, что когда-то принадлежало нам.

Ошеломленная рассказом Рейфа, Кейт пробормотала:

— После смерти брата поместье Глеверин стало частью моего приданого. Но неужели мой предок присвоил эти земли незаконно? И почему же… Если то, что вы рассказали, — правда, почему же тогда ваша семья не потребовала вернуть Глеверин в судебном порядке?

Рейф усмехнулся:

— Поверьте, миледи, Годсолы приложили немало усилий, чтобы вернуть Глеверин. Мы пытались сделать это и законным путем, и с помощью силы, но ни суд, ни война не принесли желаемого результата. Наше упорство привело Добни к решению навсегда уничтожить нас. — Рейф снова усмехнулся. — Ваш отец даже пытался разбить сердце моего отца…

Заметив испуг в глазах Кейт, Рейф ненадолго умолк, потом вновь заговорил:

— До того, как ваши родители поженились, мой отец ухаживал за вашей матерью. Однако лорд Бэгот заплатил вашему деду по материнской линии большую сумму, чтобы заполучить женщину, которую желал мой отец. Говорят, он пошел на такие значительные затраты только для того, чтобы досадить Годсолам.

Внимательно слушая Рейфа, Кейт старалась улучить момент, чтобы заговорить о любви. Наконец слова сами собой сорвались с ее губ:

— Как странно, что все ваши попытки вернуть Глеверин оказались безуспешными. Может, у Господа другие планы? Видите ли, я думаю… Поскольку в прошлом брак явился причиной всех потерь вашего рода, то, может быть, Всевышний предначертал, что в будущем вы вернете Глеверин таким же образом, то есть женившись.

Осознав смысл своих слов, Кейт содрогнулась. О Боже, ведь она совсем не это хотела сказать. Ей следовало говорить о любви, а не о браке. Леди Адела была права, когда утверждала, что ее невестка постоянно говорит не то, что надо. Теперь Рейф сочтет ее глупой, потому что трудно даже вообразить, что враждующие семьи Добни и Годсолов могли бы согласиться на подобный союз. Рейф в изумлении уставился на собеседницу. Боже, не ослышался ли он? Неужели Кейт предполагает выйти замуж за него?

Молодой рыцарь пристально смотрел на женщину, которую намеревался силой повести под венец. На платье Кэтрин зияли многочисленные прорехи, а узкий рукав был разорван от запястья до плеча, и Рейф видел обнаженную изящную руку. Она была без шляпы — вероятно, потеряла во время спуска с холма, — и ее густые темно-каштановые волосы, ниспадая на плечи, спускались до талии. Внезапно вспыхнувшее желание заставило Рейфа отвернуться. Перед ним возникли чувственные образы. Он вдруг представил, как приятно было бы ощущать чудесные волосы Кейт на своей груди. Затем она предстала пред ним обнаженная, лежащая в постели — в его постели. О Боже, мысль о Кейт в его постели в брачную ночь пьянила его как крепкое вино. Казалось, она тоже испытывала страстное желание, потому что ее серые глаза потемнели, щеки покрылись румянцем, а губы чуть приоткрылись. Сердце Рейфа учащенно забилось. Он взял лицо Кейт в ладони и провел большими пальцами по ее щекам. Она закрыла глаза и тихонько вздохнула. Кровь Рейфа закипела в жилах, и он прильнул губами к ее устам. И тут она вдруг прижалась к нему всем телом, как тогда, в нише, и Рейфа охватила жгучая страсть, требующая немедленного удовлетворения. Целуя Кейт, он еще крепче прижал ее к себе, и она наконец-то ответила на его поцелуй. Но уже в следующее мгновение чуть отстранилась и, пристально глядя ему в глаза, прошептала:

— Вы не должны были это делать. Не должны были целовать меня. И нам не следует прикасаться друг к другу. Это… нехорошо.

Рейф обнял ее за талию.

— Не целовать вас, миледи, равносильно смерти. Более того, для меня это было бы словно тысяча смертей.

Рейф тотчас же вспомнил, что говорил такие слова многим женщинам, однако на Кейт были произвели огромное впечатление. Глаза ее засияли, и она, еще больше покраснев, спросила:

— Следует ли это считать признанием в любви, сэр рыцарь?

— Вы ведь знаете, что я люблю вас, — не задумываясь ответил Рейф.

Конечно же, он любит Кейт и всегда будет любить. Он женится на ней и будет лелеять ее и защищать. Женится, потому что любит, а не только потому, что хочет вернуть Глеверин. Он провел ладонью по ее обнаженной руке и почувствовал, какая нежная у нее кожа. Кейт судорожно сглотнула и снова заглянула ему в глаза. Рейфа сжигало пламя страсти. Не важно, какие слова произносила Кейт, — он чувствовал, что ее влечет к нему, чувствовал, что она желала его так же, как он ее. Рейф снова обнял Кейт и привлек к себе. И она не противилась — напротив, даже попыталась прижаться к нему покрепче. Положив ладони на широкие плечи молодого рыцаря, Кейт подняла голову и прикрыла глаза — она жаждала его поцелуя. Рейф приблизил губы к ее полураскрытым губам, однако в последний момент удержался от поцелуя. Из груди Кэтрин вырвался вздох разочарования, и она, открыв глаза, вопросительно посмотрела на него. Рейф же вдруг осознал: в такой обстановке он непременно попытался бы овладеть любой другой женщиной, но только не Кейт. Она была предназначена ему судьбой, и он знал, что будет делить с ней ложе до конца жизни. Но сейчас Рейф хотел только одного — хотел узнать, является ли он единственным мужчиной, пробуждающим в ней страсть. Глядя ей в глаза, Рейф прошептал:

— Вы говорили, что я не должен целовать вас, миледи. Если же вы жаждете поцелуя, то сами поцелуйте меня.

С каждым словом его губы касались ее губ, и эти легкие прикосновения были необычайно волнующими. Действительно, не целовать ее подобно смерти, но самой сладчайшей смерти, какую только можно вообразить. Кейт колебалась; между ее бровей пролегла небольшая морщинка. Затем, вопреки опасениям Рейфа, Кейт все же не отступила — она прижалась губами к его губам. Рейф застонал от наслаждения. Эта женщина желала его, и она будет принадлежать ему. И именно он научит ее испытывать радость, какую могут дать мужчина и женщина друг другу. Эта мысль пробудила в нем неистовое желание, и он, прижав к себе Кейт, принялся покрывать ее лицо поцелуями. Кейт тихонько застонала и постаралась прижаться к нему еще крепче, всем телом. Рейфа охватила дрожь — теперь Кэтрин прижималась к его древку. Он поцеловал ее в губы, а потом начал целовать ее шею, и каждая новая ласка вызывала у нее трепет, возбуждающий его еще больше, — ему все труднее становилось сдерживаться.

— Кейт, — прошептал он ей в ухо, — люби меня, Кейт.

— Леди Кэтрин! Кэтрин де Фрейзни! Где вы?! — донесся из зарослей голос Джосса.

Кейт тихонько вскрикнула и отпрянула от Рейфа как ужаленная. Тяжело дыша и дрожа всем телом, она смотрела на него широко раскрытыми глазами — смотрела так, будто впервые увидела. Рейф тяжко вздохнул и вдруг ощутил ужасную пустоту в груди — словно •лишился самого дорогого на свете.

— Леди Кэтрин! — позвала ее Эмис де ла Бирс. — Вы можете откликнуться, чтобы мы знали, где вы находитесь?!

Кейт с беспокойством посмотрела в ту сторону, откуда раздавались крики. Затем коснулась своих распущенных волос.

— О Боже, мне не следовало… Мы не должны были… — пробормотала она, потупившись.

В следующее мгновение она расправила плечи и скрестила на груди руки, снова представ перед Рейфом недоступной женщиной. Сердце его сжалось — сейчас он видел совсем другую Кейт, видел бесстрастную и холодную даму. Но он тотчас же дал себе клятву: скоро эта женщина будет принадлежать ему, и тогда уже ничто им не помешает.

Кэтрин осмотрелась и прокричала:

— Не беспокойтесь, я здесь! — Она взглянула на Рейфа. — Полагаю, вам следует удалиться. Но прежде я хочу сказать следующее: то, что вы сделали… — Кейт в смущении потупилась. — Нет, то, что мы сделали… это нехорошо, и подобное больше никогда не должно повторяться.

— Нехорошо? — удивился Рейф. — Разве можно считать… — Он умолк и мысленно добавил: «Разве муж не имеет права целовать и ласкать свою жену? Конечно, мы еще не обвенчались, но это лишь вопрос времени. Скоро она станет моей женой, и тогда…»

И тут Рейф вдруг понял, какую возможность упустил. О Господи, какой глупец! Ведь он довольно долго был наедине с Кейт… Почему же он не посадил ее на коня и не ускакал вместе с ней?

Похищение наследницы Добни было бы местью Годсолов. Однако Рейф думал не только о мести. Он хотел сделать Кейт своей женой — любимой женой, а не пленницей, за которой закреплено поместье. Что ж, сейчас ему не удалось осуществить задуманное. Но он скоро найдет другой способ завладеть ею…

Снова взглянув на Рейфа, Кэтрин проговорила:

— Вы сами прекрасно понимаете, что это нехорошо. Вам каким-то образом удается… затуманить мне голову, но я уже знаю, чего ждать от вас, и подобное больше не повторится. А теперь оставьте меня. Если мой отец с ними, если он застанет нас вместе, он убьет вас, а я не вынесу этого.

Рейф едва заметно улыбнулся. Мысль о его смерти казалась Кейт невыносимой, и это невольное признание опровергало ее же слова о том, что их взаимное влечение является чем-то запретным.

— В таком случае я покидаю вас, миледи, — сказал Рейф. — Покидаю — но крайне неохотно…

Он подошел к своему коню и вскочил в седло. Кейт последовала за Рейфом и, остановившись в метре от него, посмотрела ему в глаза.

— Прошу вас, сэр, не думайте обо мне плохо. Я никогда и ни с кем не вела себя подобным образом. Не могу понять, почему с вами… — Она умолкла и в смущении пожала плечами.

Рейф был в восторге. Кейт, несомненно, говорила искренне. Но понимала ли она, что любовь к сэру Уэрину была мнимой? Неужели она действительно желала, чтобы тот посвятил ей свою победу на завтрашнем турнире? Рейфу хотелось попросить ее, чтобы она отказала де Депайферу и выбрала его своим рыцарем, однако он промолчал — если бы заговорил об этом, Кейт непременно догадалась бы, что он шпионит за ней.

Взглянув на нее с улыбкой, Рейф сказал:

— Миледи, я отношусь к вам с величайшим уважением.

«Да и как иначе мужчина может относиться к своей будущей любимой жене?» — добавил он мысленно. Кейт просияла.

— Благодарю вас, сэр рыцарь. Возможно, завтра я не буду присутствовать на турнире, однако желаю вам завоевать приз.

Рейф ликовал. Снова улыбнувшись, он наклонился и поднес руку Кейт к своим губам.

— Клянусь, миледи, завтра я завоюю приз в вашу честь. Щеки Кейт порозовели, и у Рейфа опять возникло желание подхватить ее, усадить в седло и умчаться вместе с ней.

— Отзовитесь еще раз, леди Кэтрин! Чтобы мы могли найти вас! — снова раздался голос Джосса.

Кейт высвободила свою руку и повернулась на крик. Затем, покосившись на Рейфа, проговорила:

— Уезжайте же побыстрее.

Молча кивнув, Рейф натянул поводья и направил коня в глубь зарослей. Отъехав подальше, он приложил руку к груди — там, где под кожаным камзолом находилась лента, , выпавшая из распустившейся косы Кейт. Рейф обнаружил ее на сломанной ветке, когда спускался с холма. Он знал, что Кэтрин намеревалась отдать ленту сэру Уэрину, но теперь она не сможет этого сделать. Правда, Рейф решил, что не станет носить ленту на виду у всех. И конечно же, не покажет брату: Уилл никогда не поймет, почему он не похитил Кейт сегодня, почему не воспользовался случаем. Что же касается управителя… Рейф сомневался, что сэр Уэрин осмелился бы носить ленту в присутствии лорда Бэгота. Тот пришел бы в ярость, если бы заметил, что управитель как-то связан с Кэтрин. В результате сэр Уэрин мог бы лишиться не только своего места, но и жизни. Решив присоединиться к остальным охотникам, Рейф выехал на ближайшую тропинку и пустил коня рысью. Вспомнив о предстоящем турнире, он невольно улыбнулся. Если вчера победа на турнире означала для него лишь пополнение тощего кошелька, то теперь главной целью стало завоевание приза в честь Кейт. Когда он сделает это, она поймет, что Рейф Годсол достоин ее любви. И тогда ему останется только жениться на ней. Он был уверен, что ему не придется силой принуждать Кейт выйти за него замуж. Ведь она сказала, что сам Господь предначертал ей стать женой Рейфа Годсола.