Спейд хлопнул себя по карману.
      - У меня есть фонарик.
      Выражение лица пухлого мужчины стало еще недоверчивее. Он нервно откашлялся и смял в руке газету.
      Спейд показал ему свою визитную карточку, сунул ее обратно в карман и тихо произнес:
      - У меня есть сведения, что там могут кое-что прятать.
      Пухлый мужчина мгновенно оживился.
      - Обождите минутку, - сказал он. - Я пойду с вами.
      Вскоре он возвратился, держа в руках медный ключ с черно-красной биркой. Когда они проходили мимо машины, Спейд позвал водителя, и тот присоединился к ним.
      - Кто-нибудь приезжал смотреть дом в последнее время-спросил Спейд.
      - Да вроде бы нет, - ответил пухлый мужчина. - Уже пару месяцев никто не обращался ко мне за ключом.
      Мужчина с ключом шел впереди, пока они не поднялись на крыльцо дома двадцать шесть. Тут он сунул ключ в руку Спейда, пробормотал: "Ну вот мы и пришли"-и отступил в сторону.
      Спейд отпер дверь и распахнул ее. Тишина и темень. Держа незажженный фонарь в левой руке, Спейд вошел в дом. За ним, не отставая, последовал таксист, а уж потом, на некотором расстоянии, пухлый мужчина. Они обыскали дом от подвала до чердака. В доме никого не было, и все говорило о том, что уже многие недели сюда никто не заходил...
      Со словами "Спасибо, путешествие закончено" Спейд вышел из "седана" напротив "Александрии". В холле он подошел к конторке портье, стоявший за ней высокий молодой человек с загорелым серьезным лицом сказал:
      - Добрый вечер, мистер Спейд.
      - Добрый вечер. - Спейд отозвал молодого человека в сторону. - Гутманы из 1. - К... они у себя
      Молодой человек ответил: "Нет", бросив быстрый взгляд на Спейда. Потом отвернулся в раздумье, снова посмотрел на Спейда и прошептал:
      - Странные вещи происходили сегодня вечером с этими Гутманами, мистер Спейд. Кто-то позвонил в больницу "Скорой помощи" и сказал, что в их номере лежит больная девушка.
      - А ее там не было
      - Нет, там вообще никого не было. Они все уехали раньше.
      Спейд заметил:
      - Что поделаешь, какие-то поганцы развлекаются. Спасибо.
      Он вошел в телефонную будку, назвал номер и сказал в трубку:
      - Алло... Миссис Перин-. Эффи дома-. Да, пожалуйста... Спасибо... Привет, ангел мой! Чем порадуешь-. Прекрасно! Прекрасно! Расскажешь при встрече. Я буду у тебя минут через двадцать... Ладно.
      Полчаса спустя Спейд звонил в дверь двухэтажного кирпичного дома на Девятой авеню. Дверь открыла Эффи Перин. Даже улыбка на мальчишеском лице не могла скрыть ее усталости.
      - Привет, босс, - сказала она. - Входи. - Понизив голос, добавила: - Если мама что-нибудь скажет тебе, Сэм, будь паинькой. Она сейчас сама не своя.
      Спейд ободряюще ухмыльнулся и похлопал ее по плечу. Она схватилась за его рукав:
      - Мисс О-Шонесси
      - Нет, - рявкнул он. - Меня надули. Ты уверена, что это был ее голос
      - Да.
      Он скорчил гримасу.
      - Какой-то бред собачий.
      Она провела его в гостиную, вздохнула и, устало улыбаясь, плюхнулась на диван.
      Он сел рядом с ней и спросил:
      - Все в порядке О свертке не говорили
      - Ни слова. Я рассказала им то, что ты мне велел, и они, видимо, решили, что звонок связан с этим делом и ты гоняешься за убийцей.
      - Данди был
      - Нет. Хофф О-Гар и еще кто-то, кого я не знаю. Говорил со мной и начальник окружного полицейского управления.
      - В участок тебя таскали
      - О да, и задавали мне тысячу вопросов, но все они были... как бы сказать-. шаблонными.
      Спейд потер ладони.
      - Прекрасно, - сказал он и тут же нахмурился. - впрочем, к встрече со мной они придумают много новых. Во всяком случае, вонючка Данди постарается, да и Брайан тоже. - Он повел плечами. - А кто-нибудь еще, кроме полицейских, появлялся
      - Да. - Она выпрямилась. - Приходил мальчишка... тот, что приносил послание от Гутмана. В контору он не входил, но полицейские оставили дверь открытой, и я заметила его в коридоре.
      - Ты ему ничего не сказала
      - Нет, конечно. Мы же с тобой договорились! Я не подала виду, что узнала его, и вскоре он исчез.
      Спейд ухмыльнулся.
      - Тебе чертовски повезло, душа моя, что фараоны пришли раньше.
      - Почему
      - Потому что это опасный гаденыш. Убитого действительно звали Джакоби
      - Да.
      Спейд пожал ей руку и встал.
      - Мне пора бежать. А ты ложись спать. У тебя уже глаза слипаются.
      Она поднялась с дивана.
      - Сэм, что..
      Он не дал ей договорить, закрыв рот ладонью.
      - В понедельник поговорим, - сказал он. - Я хочу улизнуть, пока твоя матушка не устроила мне очередную взбучку за то, что я вымазал в грязи ее чистого ягненочка.
      Спейд подошел к своему дому в начале первого ночи. Как только он вставил ключ в дверь парадного, за спиной раздался быстрый перестук женских каблучков. Он отпустил ключ и мгновенно повернулся. По ступеням к нему поднималась Бриджид О-Шонесси. Она не столько обняла его, сколько повисла на нем и, задыхаясь, произнесла:
      - О, я думала, ты никогда не придешь! - По ее изможденному, осунувшемуся лицу время от времени пробегала судорога, дрожь била ее с головы до ног.
      Свободной рукой Спейд нащупал ключ, открыл дверь и почти внес девушку внутрь.
      - Ты ждала меня здесь-спросил он.
      - Да. - У нее перехватило дыхание, поэтому каждое слово она произносила отдельно. - В... подворотне... на... той... стороне.
      - Дойдешь сама-спросил он. - Или, может, тебя донести
      Она покачала головой.
      - Все... в порядке... мне... только... надо... сесть.
      Они поднялись на лифте и подошли к его квартире. Она отпустила его рукав и стояла рядом, тяжело дыша и прижимая руки к груди, а он тем временем отпирал дверь. Войдя в квартиру, Спейд включил свет в прихожей. Захлопнув дверь, он снова обнял ее одной рукой и повел в гостиную. Неожиданно в гостиной зажегся свет.
      Девушка вскрикнула и прижалась к Спейду.
      В дверном проеме стоял толстяк Гутман и приветливо улыбался им. Сзади из кухни вышел мальчишка Уилмер. В его маленьких руках черные пистолеты выглядели неправдоподобно большими. Из ванной показался Кэйро. И у него в руке был пистолет.
      Гутман сказал:
      - Итак, сэр, сами можете убедиться, что все в сборе. Входите, устраивайтесь поудобнее и давайте поговорим.
      18. КОЗЕЛ ОТПУЩЕНИЯ
      Спейд, обнимая Бриджид О-Шонесси, скупо улыбнулся и сказал:
      - Отчего же не поговорить
      Гутман сделал три неуклюжих шага назад, освобождая проход. Его жирные складки заколыхались. Спейд и девушка вошли вместе. За ними следом-мальчишка и Кэйро. Кэйро остановился в дверях. Мальчишка спрятал один из своих пистолетов в карман и встал почти вплотную за спиной Спейда.
      Спейд изловчился посмотреть через плечо на мальчишку.
      - Пошел вон. Меня ты обыскивать не будешь.
      Мальчишка сказал:
      - Не дергайся. Заткни пасть.
      Ноздри Спейда раздувались. Но голос был спокойным.
      - Пошел вон. Если ты хоть пальцем дотронешься до меня, без пистолета нам уже не обойтись. Спроси своего босса, щенок, хочет ли он, чтобы меня застрелили еще до разговора.
      - Оставь, Уилмер, - сказал толстяк. Он посмотрел на Спейда со снисходительной суровостью. - Поразительное упрямство. Что ж, давайте рассаживаться.
      Спейд сказал: "Я ведь говорил вам, что этот сопляк мне не нравится"-и провел Бриджид О-Шонесси к дивану. Они сели рядом, она положила голову на его левое плечо, он обнял ее за плечи. Она перестала дрожать и задыхаться.
      Гутман опустился в мягкое кресло-качалку. Кэйро сел в кресло у стола. Мальчишка садиться не стал. Он стоял в дверях, там, где ранее стоял Кэйро, держа пистолет дулом вниз, и смотрел из-под густых ресниц на грудь Спейда. Кэйро положил свой пистолет на стол рядом с собой.
      Спейд снял шляпу и швырнул ее на другой конец дивана. Ухмыльнулся Гутману. Ухмылка эта, заострявшая и без того угловатые черты, была такой непристойной, что делала его похожим на сатира.
      - А у вашей дочери чудный животик, - сказал он.. Но как же вам не жаль царапать такой животик булавками!
      Гутман улыбнулся вежливо и чуточку елейно.
      Мальчишка в дверях сделал шаг вперед и чуть приподнял свой пистолет. Все присутствующие посмотрели на него. Как это ни странно, но в столь различных взглядах, какими смотрели на мальчишку Бриджид О-Шонесси и Джоэл Кэйро, было совершенно одинаковое неодобрение. Мальчишка зарделся, убрал выставленную ногу, выпрямился, опустил пистолет и встал так же, как раньше, - глядя в грудь Спейда.
      Гутман снова повернулся со своей елейной улыбкой к Спейду и вкрадчиво замурлыкал:
      - Да, сэр, это позор, но вы должны признать, что цели своей мы достигли.
      Спейд нахмурился.
      - Зачем такие сложности Завладев соколом, я сам, естественно, хотел как можно скорее встретиться с вами. Вы платите наличными-чего же еще Отправляясь в Берлингейм, я ожидал попасть на такую вот встречу. Кто же знал, что вы с получасовым опозданием пытаетесь убрать меня с дороги и мечетесь по городу в надежде найти Джакоби, пока он не нашел меня.
      Гутман хихикнул. Казалось, только от удовольствия.
      - Что ж, сэр, - сказал он, - так или иначе, наша встреча состоялась, если вы действительно хотели ее.
      - Я действительно ее хотел. Как скоро вы можете сделать первый взнос и забрать у меня птицу
      Бриджид О-Шонесси села прямо и с удивлением посмотрела на Спейда. Спейд небрежно похлопал ее по плечу. Он неотрывно смотрел в глаза Гутману. Глаза Гутмана весело поблескивали меж жирных припухлостей.
      - Что касается этого, сэр, - начал он и полез во внутренний карман пальто.
      Кэйро, вцепившись в свои бедра, наклонился в кресле и тяжело задышал открытым ртом.
      Гутман повторил: "Что касается этого, сэр", - и вынул из кармана белый конверт. Десять глаз-даже глаза мальчишки перестали прятаться за ресницами-уставились на него. Вертя конверт в своих пухлых руках, Гутман сначала внимательно посмотрел на совершенно чистую лицевую сторону, а потом на оборотную, не заклеенную, а всего лишь закрепленную маленьким бумажным языком. Потом поднял голову, дружески улыбнулся и бросил конверт на колени Спейду.
      Конверт-не очень толстый, но достаточно тяжелый. ударился о живот Спейда и лег ему на колени. Спейд неторопливо поднял его и, сняв руку с плеч девушки, столь же неторопливо открыл. В конверте лежали тысячедолларовые банкноты-гладкие, хрустящие, новые. Спейд вынул их и пересчитал. Банкнот было десять. Он с улыбкой поднял голову.
      - Мы договаривались о большей сумме.
      - Да, сэр, договаривались, - согласился Гутман,. но тогда мы только говорили. А это настоящие деньги, звонкая, так сказать, монета. За один доллар наличными вы можете купить больше, чем за десять, о которых только договаривались. - Его припухлости затряслись от беззвучного смеха. Когда жировые складки и шары успокоились, он сказал уже более серьезным голосом: - Нас стало больше. - Движением головы он указал на Кэйро. - И... видители, сэр... одним словом... ситуация изменилась.
      Пока Гутман говорил, Спейд подровнял пачку банкнот, положил ее в конверт и вставил язычок на место. Теперь, положив локти на колени, он наклонился вперед и, взяв конверт за угол двумя пальцами, болтал им между ногами. Ответ его толстяку прозвучал беззаботно:
      - Конечно. Но хоть вы и объединились, сокол все же в моих руках.
      Вцепившись уродливыми пальцами в ручки кресла, Кэйро подался вперед и своим тонким голоском чопорно произнес:
      - Мне представляется излишним напоминать вам, мистер Спейд, что, хотя сокол и находится в ваших руках, вы сами, несомненно, находитесь в наших руках.
      Спейд ухмыльнулся.
      - Я стараюсь не позволять себе волноваться по этому поводу. - Он выпрямился, отложил конверт в сторону, на диван, и обратился к Гутману: - К вопросу о деньгах мы еще вернемся позднее. Есть еще одна проблема, решение которой не терпит отлагательств. Нам нужен козел отпущения.
      Толстяк нахмурился, не понимая сказанного, но прежде чем он открыл рот, Спейд уже начал объяснять:
      - Полиции необходима жертва... кто-то, на кого они могли бы списать эти три убийства. Мы...
      Кэйро прервал Спейда срывающимся взволнованным голосом:
      - Два... только два... убийства, мистер Спейд. Нет сомнения, что вашего компаньона убил Терзби.
      - Ладно, два, - проворчал Спейд. - Какая разница В любом случае мы должны скормить полиции одного...
      Теперь вмешался Гутман. Он говорил со снисходительной улыбкой и добродушной уверенностью:
      - Из того, что мы знаем о вас, сэр, можно с полной уверенностью заключить: нам нет нужды беспокоиться о таких вещах. Что касается отношений с полицией, мы вполне можем положиться на вас. Вы не нуждаетесь в нашей неквалифицированной помощи.
      - Если вы так думаете, - откликнулся Спейд, - значит, вы знаете недостаточно.
      - Перестаньте, мистер Спейд. Вам едва ли удастся убедить нас, что вы хоть немного боитесь полиции или что вы не сможете справиться...
      Спейд фыркнул, выдохнув воздух одновременно через рот и нос. Согнулся, снова положив локти на колени, и раздраженно прервал Гутмана:
      - Я ни капли не боюсь полицейских и знаю, черт возьми, как с ними можно справиться. Именно это я и пытаюсь вдолбить вам. Чтобы с ними справиться, им надо швырнуть жертву, человека, на которого они могли бы повесить все убийства.
      - Хорошо, сэр, я допускаю, что это один из возможных путей, но...
      - Никаких "но"! - возразил Спейд. - Это единственный выход. - Глаза его под багровеющим лбом горели неподдельным бешенством. Синяк на виске стал темно. каштановым. - Я знаю, о чем говорю. Я выпутывался из таких ситуаций раньше, надеюсь выпутаться и теперь. В разное время мне приходилось посылать к дьяволу всех, начиная с верховного судьи и ниже. И мне это сходило с рук. Мне это сходило с рук, потому что я никогда не позволял себе забывать, что час расплаты придет. Я никогда не забывал, что, когда придет час расплаты, я должен быть готов прийти в главное полицейское управление, гоня перед собой жертву, и сказать им: "Вот, болваны, ваш преступник". Пока я способен на это, я могу показать язык любому фараону и плевать на все статьи закона, вместе взятые. Но стоит мне хотя бы один раз промахнуться, они утопят меня в дерьме. Но я пока не промахивался. И не промахнусь. Можете не сомневаться.
      Гутман заморгал, и взгляд его на какое-то время потерял свою вкрадчивость, но улыбка на его жирном розовом лице, а также голос совершенно не изменились:
      - В вашей системе рассуждения, сэр, много разумного-ей-богу, много! И если бы ее хоть как-нибудь можно было приложить к нашему случаю, я бы первый закричал: "Держитесь ее во что бы то ни стало, сэр". Но в нашем случае она как раз и не применима. Такое случается даже с лучшими из систем. Приходит время, когда необходимо делать исключения, и мудрый человек их делает. Именно так, сэр, обстоит дело в данном случае, и я вынужден напомнить, что вам хорошо заплачено за то исключение, которое вам придется сделать для нас. Конечно, если вы не сможете передать жертву полиции, забот у вас прибавится, но, - Гутман засмеялся и развел руками, - но вы не тот человек, который боится забот. Вы умеете постоять за себя и всегда, что бы ни случилось, в конце концов оказываетесь на коне. - Он сложил губы бантиком и прищурил глаз.. Вы справитесь, сэр.
      Взгляд Спейда стал жестким, лицо суровым.
      - Я знаю, о чем говорю, - сказал он тихим, намеренно спокойным тоном. - Это мой город и мои хитрости. Я, конечно, могу остаться на коне и в этот раз, но в следующий, когда кобылка окажется порезвее, меня так остановят, что я наглотаюсь собственных зубов. Меня это не устраивает. Вы, голубки, упорхнете в Нью-Йорк, Константинополь или куда-нибудь еще. А мне здесь жить и дело делать.
      - Но вы можете-...начал Гутман.
      - Не могу, - сказал Спейд убежденно. - И не буду. Не сомневайтесь. - Он сел прямо. Улыбка смыла суровость с его лица. Он заговорил быстро, стараясь быть спокойным и убедительным: - Слушайте, Гутман. То, что я предлагаю, выгодно всем. Если мы не дадим полиции козла отпущения, ставлю десять к одному, что рано или поздно они набредут на информацию о соколе. Тогда, где бы вы ни были, вам придется лечь на дно вместе с птичкой, что, согласитесь, не поможет вам сказочно разбогатеть. Дайте им козла отпущения, и они тут же отстанут.
      - Вот в этом-то, сэр, и загвоздка, - ответил Гутман, беспокойство которого по-прежнему выдавали одни глаза.. А если не отстанут А если козел отпущения как раз и выведет их на сокола С другой стороны, они, по-моему, уже сейчас отстали, и самое лучшее, что мы можем сделать,. это спокойно уйти со сцены.
      На лбу Спейда начала надуваться вена.
      - Боже! Оказывается, вы тоже ничего не понимаете,. сказал он, сдерживая себя, - они не спят, Гутман. Они притаились и ждут. Попытайтесь понять это. Они знают, что я по уши увяз в этом деле. Все в порядке, пока я в состоянии своевременно предпринять необходимые шаги. Но если нет, мне крышка. - Его голос снова стал убедительно-вкрадчивым. - Послушайте, Гутман, неужели вы не понимаете, что нам совершенно необходимо подкинуть им жертву Другого выхода нет. Давайте отдадим им сопляка. - Он кивнул беззлобно в сторону мальчишки в дверях. - Он же на самом деле застрелил и Терзби, и Джакоби-верно В любом случае он просто создан для такой роли. Давайте соберем необходимые улики и отдадим его.
      Мальчишка в дверях сжал уголки губ, могло показаться, что он едва заметно улыбнулся. Никакого другого эффекта предложение Спейда на него вроде бы не произвело. Смуглое лицо Джоэла Кэйро пожелтело. Открыв рот, он уставился на Спейда выпученными от удивления глазами; его женоподобная грудь нервно вздымалась. Бриджид О-Шонесси отпрянула от Спейда и извернулась так, чтобы видеть его лицо. Ее испуганное смятение в любой момент грозило смениться истерическим смехом.
      Гутман сидел тихо и невозмутимо, пока вдруг не рассмеялся. Смеялся он долго и от души, в его елейно-притворных глазах плясали веселые искорки. Отсмеявшись, он сказал:
      - Ей-богу, сэр, вы большой оригинал, очень большой!. Он вытащил из кармана белый носовой платок и вытер глаза. - Никогда не знаешь, что вы скажете или сделаете в следующий момент, - одно ясно, нечто потрясающее.
      - Не вижу в этом ничего смешного. - Казалось, смех толстяка не произвел впечатления на Спейда. Он говорил так, как говорят с упрямым, но вполне разумным другом.. Это самый лучший выход. Когда полицейские...
      - Но, дорогой мой, - возразил Гутман, - неужели вы не понимаете Если бы я хоть на миг предположил такую возможность... нет, даже простое предположение более чем дико. Я люблю Уилмера как своего родного сына. Поверьте мне. Но если бы я даже на миг предположил такую возможность, что, по вашему мнению, в таком случае удержало бы Уилмера от того, чтобы выложить полиции все, что он знает о соколе и о каждом из нас
      Спейд ухмыльнулся, не разжимая губ.
      - Если возникнет нужда, - сказал он мягко, - мы можем пристрелить его при попытке оказать сопротивление во время ареста. Но, я думаю, что так далеко нам заходить не понадобится. Пусть болтает что угодно. Обещаю, что все останется без последствий. Это не трудно устроить.
      Розовый лоб Гутмана покрылся складками. Он наклонил голову, смяв о воротник свои подбородки, и спросил:
      - Как-Затем с поспешностью, от которой заколыхались все его жировые складки, он поднял голову, повернулся к мальчишке и громогласно захохотал. - Что ты думаешь об этом, Уилмер Ведь правда забавно
      Темно-каштановые глаза мальчишки горели под густыми ресницами. Он ответил тихо, но отчетливо:
      - Да, забавно... сукин сын.
      Спейд тем временем говорил с Бриджид О-Шонесси:
      - Как ты себя чувствуешь, ангел мой Тебе лучше
      - Да, гораздо лучше, только, - она так понизила голос, что последние два слова нельзя было расслышать уже в полуметре от нее, - я боюсь.
      - Не бойся, - сказал он беспечно и положил ладонь на ее колено в сером чулке. - Ничего страшного не происходит. Хочешь выпить
      - Не сейчас, спасибо. - Она снова понизила голос.. Будь осторожен, Сэм.
      Спейд ухмыльнулся и посмотрел на Гутмана, который и сам уже смотрел на него. Толстяк добродушно улыбнулся и, помолчав немного, спросил:
      - Как
      Спейд притворился дурачком.
      - Что "как"
      Толстяк решил, что здесь уместно еще немного посмеяться, и только потом объяснил:
      - Если ваше предложение, сэр... серьезно, то из чувства обычной вежливости мы, по крайней мере, должны выслушать вас. Так как же вы собираетесь устроить, чтобы Уилмер, - здесь он еще раз рассмеялся, - в случае ареста не смог нанести нам вреда
      Спейд покачал головой.
      - Нет, - сказал он, - мне бы не хотелось злоупотреблять чьей-либо вежливостью, пусть даже и обычной. Забудем об этом.
      Толстяк сморщил свое жирное лицо.
      - Ну что вы, что вы! - запротестовал он. - Вы ставите меня в крайне неловкое положение. Мне не следовало смеяться, и самым почтительным и искренним образом я прошу меня простить. Мне бы не хотелось, чтобы у вас, мистер Спейд, создалось впечатление, будто я могу высмеять какое. либо из ваших предложений только потому, что я с ним не согласен, - вы должны знать, сколь глубоко я ценю и уважаю вашу проницательность. Имейте в виду, я не вижу никакой практической пользы в вашем предложении. даже отвлекаясь от того факта, что я отношусь к Уилмеру, как к родному сыну, - но тем не менее сочту за честь и за добрый знак того, что мои извинения приняты, если вы продолжите и расскажете все до конца.
      - Ну что ж, - сказал Спейд, - так и быть, продолжу. Брайан-типичный окружной прокурор. Больше всего он озабочен тем, как выглядит его работа в отчетах. Он скорее закроет глаза на сомнительный случай, чем начнет расследование, которое ему невыгодно. Не знаю, фабриковал ли он дела на тех, кого считал невиновными, но не могу представить, как он заставляет себя поверить в невиновность людей, доказательства виновности которых он вполне способен наскрести. Чтобы наверняка доказать виновность одного преступника, он оставит на свободе полдюжины его сообщников, если они могут спутать ему карты.
      - Именно такой вариант, - продолжал Спейд, - мы ему и предложим, и он ухватится за него обеими руками. Он не захочет ничего знать о соколе. Он наизнанку вывернется, лишь бы убедить себя, что все показания сопляка-чушь собачья, попытка запутать дело. Положитесь в этом на меня. Мне не составит труда показать ему, что если он начнет валять дурака и попытается заарканить всех, то получит такое дельце, в котором ни одно жюри присяжных не разберется, а если он возьмется за сопляка, приговор у него в кармане.
      Снисходительно улыбаясь, Гутман медленно качал головой из стороны в сторону.
      - Нет, сэр, - сказал он, - боюсь, не получится, боюсь, ничего не получится. Не понимаю, как даже ваш окружной прокурор сможет связать вместе Терзби, Джакоби и Уилмера без того, чтобы...
      - Вы не знаете окружных прокуроров, - сказал ему Спейд. - С Терзби как раз все просто. Он был бандитом, как и ваш сопляк. У Брайана уже есть версия на этот счет. Тут никаких проблем не будет. И потом, черт возьми, сопляка ведь можно повесить всего один раз! Зачем судить его за убийство Джакоби, когда он уже приговорен к смерти за убийство Терзби Они просто закроют дело, приплюсовав ему и второе убийство. Если-что, видимо, соответствует действительности-он застрелил обоих из одного оружия, пули это покажут. Все будут счастливы.
      - Да, но-...начал Гутман и вдруг замолчал, посмотрев на мальчишку.
      Мальчишка отошел от двери на почти негнущихся, широко расставленных ногах и встал между Гутманом и Кэйро посередине комнаты. Он стоял, чуть наклонившись вперед и приподняв плечи. Пистолет он все еще держал дулом вниз, хотя костяшки его пальцев побелели от напряжения. Другая рука была тоже сжата в маленький плотный кулачок. Неистребимая детскость его черт, искаженных холодной яростью и нечеловеческой злобой, придавала всему его облику зловещий вид. Задыхаясь от ярости, он сказал Спейду:
      - А ну вставай, ублюдок, и вынимай свою пушку!
      Спейд смотрел на мальчишку с улыбкой. Улыбка была не очень широкой, но искренней и неподдельно веселой.
      Мальчишка сказал:
      - А ну вставай, ублюдок, и вынимай пистолет, если ты не трус. Хватит с меня твоих подначек.
      Улыбка Спейда стала еще более веселой. Взглянув на Гутмана, он сказал:
      - Надо же: какой грозный. - Голос его был столь же весел и спокоен, как и улыбка. - Может, вам стоит сказать ему, что, пока сокол не в ваших руках, стрелять в меня экономически невыгодно
      Лицо Гутмана пошло пятнами, вымученная улыбка напоминала гримасу. Он облизал свои сухие губы сухим языком. Голос его звучал чересчур хрипло и скрипуче для отеческого наставления, которое он хотел изобразить:
      - Что ты, что ты, Уилмер, сейчас же прекрати. Зачем придавать такое значение пустякам Ты...
      Мальчишка, не отрывая взгляда от Спейда, проговорил, яростно скривив губы:
      - Тогда заставь его заткнуться. Если он не отвяжется от меня, я пристрелю его, и ничто меня не остановит.
      - Что ты, Уилмер, - сказал Гутман и повернулся к Спейду. - Ваш план, сэр, как я сразу же вам и заявил, не имеет никакого практического смысла. Давайте больше не будем говорить о нем.
      Спейд переводил взгляд с Гутмана на мальчишку и обратно. Улыбка исчезла с его лица, которое приняло совершенно бесстрастное выражение.
      - Я сам решу, о чем мне говорить, - сказал он им.
      - Конечно, сами, - быстро вмешался Гутман, - и это одна из черт, которые мне больше всего нравятся в вас. Но план этот, как я уже сказал, не имеет никакого практического смысла, и, как вы убедились сами, обсуждать его бесполезно.
      - Сам я ни в чем не убедился, - ответил Спейд, - а вы убедить меня не смогли и, думаю, не сможете. - Он нахмурился. - Давайте начистоту. Может, я только время теряю, разговаривая с вами, Гутман Я думал, вы здесь музыку заказываете. Может, мне поговорить с сопляком У меня уже есть опыт, я это сумею.
      - Нет, сэр, - откликнулся Гутман, - вы правы, ведя дело со мной.
      - Ладно, - сказал Спейд. - У меня есть еще одно предложение. Оно хуже второго, но все же лучше, чем ничего. Хотите послушать
      - Всенепременно.
      - Отдайте им Кэйро.
      Кэйро торопливо схватил свой пистолет со стола. Он крепко сжимал его двумя руками. Дуло пистолета было направлено в пол рядом с диваном. Лицо Кэйро снова пожелтело. Черные глаза бегали от одного человека к другому. Они были настолько черными, что казались плоскими, двумерными.
      Гутман, словно не веря своим ушам, переспросил:
      - Что, простите
      - Сдайте в полицию Кэйро.
      Гутман собрался было рассмеяться, но передумал. Наконец неуверенно воскликнул:
      - Ну, ей-богу, сэр!
      - Это, конечно, хуже, чем отдать им сопляка, - сказал Спейд. - Кэйро не бандит, да и пистолет у него поменьше того, из которого застрелили Терзби и Джакоби. Чтобы сфабриковать улики против него, придется попотеть, но это все же лучше, чем вообще ничего не сдавать в полицию.
      Кэйро закричал пронзительным от возмущения голосом:
      - А может, мы отдадим вас, мистер Спейд, или мисс О-Шонесси, раз уж вы так хотите отдать им кого-то
      Спейд улыбнулся левантинцу и спокойно ответил:
      - Вам всем нужен сокол. Он у меня. Козел отпущения. часть цены, которую я за него назначил. А что касается мисс О-Шонесси, - бесстрастный взгляд Спейда скользнул по ее бледному испуганному лицу и снова вернулся к Кэйро, при этом он едва заметно пожал плечами, - то, если вы думаете, что она подходит для этой роли, я готов обсудить ваше предложение самым тщательным образом.
      Девушка схватилась за горло, сдавленно вскрикнула и еще больше отодвинулась от него.
      Дергаясь от волнения, Кэйро закричал:
      - Вы, кажется, забываете, что в вашем положении опасно на чем-либо настаивать.
      Спейд издал грубый издевательский смешок.
      Гутман попытался говорить твердо, но дружелюбно:
      - Перестаньте, джентльмены, давайте продолжать нашу беседу на дружеской ноте. Но к словам Кэйро, - он уже обращался к одному Спейду, - стоит прислушаться. Вы должны принять во внимание...
      - Я ни черта никому не должен. - Спейд бросал слова с той нахальной небрежностью, которая делала их более весомыми, чем любой надрыв или крик. - Если вы убьете меня, то как вы получите птицу А если я знаю, что вы не можете себе позволить убить меня, не получив птички, то как вы можете запугать меня и заставить отдать ее вам
      Склонив голову набок, Гутман обдумывал вопросы. Глаза его блестели из-под набрякших век. Наконец ответ был готов:
      - Видите ли, сэр, кроме убийства и угрозы убийства, есть и другие способы убеждения.
      - Конечно, - согласился Спейд, - но пользы от них мало, если они не подразумевают угрозы смерти, которая только и держит жертву в повиновении. Понимаете Если вы попытаетесь сделать что-нибудь, что мне не понравится, я терпеть не буду. Так что вы либо прекратите это, либо убьете меня, зная, что это непозволительная для вас роскошь.
      - Я понимаю вас. - Гутман усмехнулся. - Но подобная тактика, сэр, требует здравого суждения от обеих сторон, поскольку в пылу борьбы люди склонны забывать о своих истинных интересах и позволяют эмоциям возобладать над разумом.
      Спейд был сама улыбчивая вежливость.
      - В том-то и фокус, - сказал он. - С одной стороны, я стараюсь играть достаточно смело, чтобы держать вас в кулаке, а с другой-слежу за тем, чтобы вы не взбесились и не оторвали мне башку вопреки вашим истинным интересам.
      Гутман с восхищением произнес:
      - Ей-богу, сэр, вы поразительный человек!
      Джоэл Кэйро вскочил с кресла, пробежал мимо мальчишки и встал за спиной Гутмана. Наклонившись к его уху и прикрыв свой рот и ухо толстяка свободной рукой, он зашептал. Гутман слушал внимательно, закрыв глаза.
      Посмотрев на Бриджид О-Шонесси, Спейд ухмыльнулся. Она слабо улыбнулась в ответ, но продолжала смотреть столь же оцепенело, как и раньше. Спейд повернулся к мальчишке:
      - Ставлю два против одного, что они сейчас продают тебя с потрохами, сынок.