- Вы-то верите ему, - вдруг услышала она.
      Джил повернулась и встретилась с Руди взглядом.
      - Вы верите ему, - повторил он тихо. Это прозвучало не как упрек, а как утверждение.
      - Да, - сказала Джил, - да, верю.
      Руди отвернулся от нее и посмотрел в окно.
      - Фантастика.
      - Это звучит нереально... - начала она.
      Он повернулся к ней.
      - Но не тогда, когда он это говорит, - возразил Руди, осуждающе подняв палец, как будто она собиралась это отрицать. - Он вызывает доверие.
      - Вы еще не видели, как он появляется из Пустоты, - с восхищением сказала Джил, - а я видела.
      Что-то остановило Руди, он не мог заставить себя сказать: "Я тоже".
      Но почему? Потому что знал, что это могла быть просто галлюцинация, вызванная ярким солнечным светом и тяжелым похмельем. Хотя как же быть с той пылающей трещиной света, скручивающей воздух?
      - Но я не видел этого, - протестовал он, - все это было как бы у меня в голове.
      И, как эхо, он вдруг услышал голос Ингольда:
      - Ты знаешь, что видел.
      "Я знаю, что видел. Но если все это не было пьяной галлюцинацией, откуда он знает об этом?" Руди вздохнул, чувствуя себя уставшим и разбитым.
      - Верьте тому, что считаете нужным, - сказала Джил, - это не столь важно. Он сегодня ночью возвращается в свой мир, он и Тир. То есть они исчезнут.
      - Сказки! - настаивал Руди. - Зачем надо... колдуну таскать похищенного принца из этого мира в другое место?
      Джил пожала плечами, не отводя глаз от дороги.
      Разозлившись, он продолжал:
      - И потом, если он и собирается вернуться сегодня в тот мир, где имеет магическую силу, зачем ему надо брать мои спички? Они ему там нужны?
      - Конечно, не нужны, - охотно согласилась Джил. Потом до нее дошел смысл слов Руди, и она быстро взглянула на него. - Вы говорите, он взял их?
      - Как раз перед нашим отъездом, - сказал Руди, поздравив себя мысленно с тем, что оставил и себе парочку. - Зачем ему понадобились спички?
      Джил почувствовала, как кровь в ее жилах словно замедлила свое движение.
      - О, Боже мой, - прошептала она.
      "Я имею право рисковать собственной жизнью... но я избегаю рисковать жизнями других..."
      Конечно же, он солгал, этот невероятный Ингольд, но зачем?
      Она повернула "фольксваген" к краю дороги; подозрение переходило в уверенность, когда потертые шины затряслись по камням немощенной обочины.
      Была только одна причина, по которой колдун нуждался в спичках, колдун, который в своем мире мог вызвать пламя по своему желанию.
      Он не говорил о возвращении, пока она не предложила остаться с ним, пока не заговорила о возможности Дарков преследовать его через Пустоту. Он отказывался покинуть Гей до тех пор, пока тем, кто нуждался в нем, уже ничем нельзя было помочь. И он лучше испытает собственную судьбу, чем будет рисковать кем-нибудь еще.
      - Приехали, выходите, - сказала она. - Я возвращаюсь.
      - Что за черт? - Руди уставился на нее, отказываясь что-либо понимать.
      - Он лгал, - сказала Джил, ее голос внезапно задрожал от напряжения. - Он лгал о возвращении через Пустоту сегодня ночью. Он хотел избавиться от нас обоих, убрать нас оттуда, прежде чем придут Дарки.
      - Ч_т_о_?!
      - Мне неважно, что вы думаете, - быстро продолжала она, - но я возвращаюсь. Он с самого начала боялся, что они придут через Пустоту вслед за ним...
      - Подождите минутку, - начал Руди, встревоженный.
      - Нет. Можете доехать на попутной машине куда вам надо. Я не оставлю его одного.
      Ее лицо было белым в свете фар, огромные глаза наполнились слезами.
      Чокнутая, подумал Руди, оба они полные шизоиды. Почему это случилось со мной?
      - Я поеду с вами, - сказал он, вздохнув.
      Она подозрительно обернулась.
      - Не то, чтобы я поверил вам, - продолжал Руди, откинувшись на сиденье. - Но вам двоим надо иметь хотя бы одного нормального человека рядом, чтобы следить за ребенком. Теперь поворачивайте машину и едем.
      Джил, облегченно вздохнув, надавила на акселератор, и красный "фольксваген", осыпав разделительную полосу дождем гравия, устремился в темноту...
      - Здесь, - сказал Руди полчаса спустя, когда автомобиль с дребезжанием затормозил на служебной дороге под рощей. Перед ними на маленьком возвышении был ясно виден домик, в каждом окне - тусклый электрический свет. Джил выскочила из машины раньше, чем улеглось облако пыли, и быстро зашагала по разбитой дороге к ступенькам веранды, Руди шел следом медленнее, тщательно выбирая тропинку среди зарослей травы и ломая голову, как, черт возьми, он будет выпутываться из этой переделки и что скажет боссу в автомагазине.
      "Дэйв, я не вышел на работу в понедельник, потому что помогал одному идиоту спасать маленького принца где-то между Барстоу и Сан-Бернардино". Не говоря уже об объяснении, почему он не вернулся с пивом на вечеринку Тэйрота.
      Он посмотрел по сторонам на темный ландшафт, искаженный светом звезд, и его пробрала дрожь оттого, насколько все было заброшено и мертво. Холодный переменчивый ветер шевелил его длинные волосы, нес запах, который не был запахом пыльной травы или горячего солнечного света, запах, который он никогда не встречал раньше. Он поторопился догнать Джил, его ботинки гулко затопали по дощатым ступеням.
      Она колотила в дверь.
      - Ингольд! - звала она. - Ингольд, впусти меня!
      Руди скользнул за ней и влез через окно, которое выбил прошлой ночью, чтобы открыть дверь изнутри. Они вошли в пустую и ярко освещенную кухню, когда из холла шагнул Ингольд с обнаженным мечом в руке. Он был взбешен.
      - Вон отсюда! - гневно приказал он им.
      - Черта с два, - сказала Джил.
      - Вы ничем не можете мне помочь...
      - Я не собираюсь оставлять вас одного.
      Руди переводил взгляд с одного на другого: девушка в потертых джинсах и хлопчатобумажной куртке, с обезумевшими глазами; старик в темной развевающейся мантии, сжимающий поднятый меч в покрытой шрамами руке.
      "Чокнутые, - подумал он, - во что я ввязался, черт побери?"
      Тир лежал на кровати, завернутый в бархатные пеленки, голубые глаза его казались испуганными. Кроме этого, в пустой комнате была только груда дров в углу, словно переломали всю деревянную мебель в доме; рядом стояла канистра с керосином. Позади него в зале послышались шаги, голос Ингольда, строгий и жесткий, говорил:
      - Ты не понимаешь?
      - Понимаю, - тихо отвечала Джил. - Поэтому я и вернулась.
      - Руди, - повелительно сказал Ингольд, - я хочу, чтобы ты взял Джил, посадил ее в машину и уехал сюда. Сейчас. Немедленно.
      Руди обернулся.
      - О, я вполне готов убраться отсюда, - мрачно сказал он. - Но только с мальчиком. Не знаю, что уж вы собираетесь делать, но я не оставлю шестимесячного малыша в этой передряге.
      - Не будь дураком, - рявкнул Ингольд.
      - На себя посмотри, - отрезал Руди, и когда он наклонился, чтобы взять ребенка с кровати, внезапно погас сеет.
      Молниеносным движением Ингольд повернулся и пинком захлопнул дверь, меч огненно мерцал в его руке. Слабый свет звезд, проникавший в комнату сквозь единственное окно, высвечивал пот, выступивший у него на лице.
      Руди опять положил плачущего ребенка, бормоча:
      - Проклятые предохранители.
      Он направился к двери.
      Джил тяжело дышала:
      - Руди, нет!
      Ингольд схватил ее за руку, когда она попыталась остановить его. В его голосе, донесшемся из темноты, сквозила обманчивая мягкость:
      - Ты думаешь, это предохранитель?
      - Возможно, это короткое замыкание, - сказал Руди. Он взглянул через плечо на них, открывая дверь в зал, различая их неясные очертания в почти полной темноте. Слабое касание звездного света окружало ореолом белые волосы Ингольда и выхватывало из темноты угловатый силуэт Джил. Лезвие обнаженного меча Ингольда мерцало как будто собственным мертвенно-бледным сиянием.
      В холле было черно, и Руди вслепую, ощупью пошел через него, убеждая себя, что его нервозность вызвана пребыванием в заброшенном доме с одураченной студенткой и обаятельным, но полностью спятившим старикашкой с острым, как бритва, мечом... После этого загробного мрака темная кухня показалась почти яркой; он смог разобрать неясные формы стола, буфета, серебристый отблеск металлического крана, бледный отчетливый отсвет окон на полу, одно слева - с выбитым стеклом.
      Потом он наконец увидел, _ч_т_о_ проникало в комнату через разбитое окно.
      ...Руди так никогда не узнал, как добрался до спальни, хотя потом увидел синяки на теле, там, где он налетал на стены. Помнилось, что в один момент он стоял в темноте в маленькой кухне и видел ужасное существо, вползавшее в окно, а в другой - уже падал на дверь спальни, чтобы захлопнуть ее, всхлипывая:
      - Это там! Это там!
      Ингольд, стоящий над ним, - мрачное иссеченное шрамами лицо вырисовывалось в туманном отблеске его клинка - усмехаясь, говорил:
      - А ты чего ждал, Руди? Людей?
      Вспыхнуло пламя. Джил развела что-то вроде костра из щепок в середине цементного пола и закашлялась от едкого дыма. Лежа на продавленном матраце, Тир смотрел во Тьму расширенными от ужаса глазами, скуля, как раненый щенок, боящийся лаять. Другой ребенок орал бы во весь голос, но те атавистические воспоминания, что наполняли этот детский мозг, подсказывали ему, что громкий крик означает смерть.
      Руди медленно поднялся на ноги, его била сильная дрожь.
      - Что нам делать? - шептал он. - Можем выбраться незаметно, добраться до машины...
      - Ты думаешь, машина заведется? - в тлеющем оранжевом мерцании глаза старика не отрывались от двери. Даже когда он говорил, Руди видел, что обе его руки сжимали рукоять меча, изготовясь к удару. - Сомневаюсь, что мы доберемся до машины. Это невозможно.
      Руди сглотнул, похолодев от шока, когда снова представил себе _э_т_о - маленькое и омерзительное, но полное невыразимого ужаса.
      - Вы хотите сказать - оно меняет свой размер?
      - О да. - С мечом в руке Ингольд, крадучись, двинулся к двери. - Тьма не материальна в том смысле, как мы понимаем материю. Они только частично видимы и не всегда имеют одно и то же строение. Я видел, как они менялись от размера с две твоих головы до превышающего этот дом за доли секунды.
      Руди вытер вспотевшие ладони о джинсы. Он дрожал от ужаса и был полностью сбит с толку.
      - Но если... если они нематериальны, - он заикался, - что мы можем поделать? Как мы можем бороться?
      - Есть способы: - Отблески пламени играли на залатанной мантии Ингольда, когда он стоял, одной рукой опершись на шарообразную ручку двери, в другой держа наготове мерцающий колдовским светом меч, наклонив голову, прислушиваясь к какому-то звуку. Немного погодя он заговорил снова, шепотом:
      - Джил, я хочу, чтобы ты взяла Тира и укрылась между кроватью и стеной. Руди, сколько у нас топлива?
      - Немного. Это дерево сухое, как трава. Оно быстро прогорает.
      Ингольд отступил от двери, хотя не выпускал ее из виду ни на секунду. Маленькая комната была полна дыма, огонь уже затухал, слабо, из последних сил удерживая подступающий круг теней.
      Не оборачиваясь, он протянул руку:
      - Дай мне керосин, Руди.
      Руди молча повиновался.
      Теперь двигаясь быстро, ловко, заученным движением вложив меч в ножны, Ингольд взял канистру и, отвинтив крышку, плеснул керосин на сухое дерево двери. Керосин засверкал в желтом свете костра, от его удушающего запаха, смешавшегося с гарью, Джил чуть не лишилась чувств; она стояла, прислонившись спиной к ледяному бетону стены, прижимая к себе притихшего ребенка.
      Свет костра превратился из желтого в темно-оранжевый, огромные и искаженные тени скользили по стенам. Ингольд между тем пропитал матрац оставшимся керосином. Джил чуть не задохнулась. Потом он осторожно опустил пустую канистру, повернулся и снова достал свой меч.
      После этого Ингольд вернулся к центру комнаты, на несколько футов перед умирающим огнем, который превращался в угасающую кучку пепла и тлеющих углей. Когда тьма сгустилась вокруг него, мертвенный свет, исходивший, казалось, от лезвия, стал ярче, достаточно ярким, чтобы осветить его покрытое шрамами лицо. Он мягко сказал:
      - Не бойтесь.
      Были ли это наложенные им чары или просто сила его личности, Джил не знала, но почувствовала, что ее опасения уменьшились, страх уступил место странному холодному оцепенению. Руди очнулся от своей застывшей неподвижности, взял последнюю щепку и зажег ее.
      Тишина наполнила комнату, и в этом безмолвии Джил слышала слабые спотыкающиеся звуки в холле, что-то вроде царапания, как будто Тьма вслепую нащупывала путь. У своего сердца она чувствовала сердце ребенка; холодный ветер начинал просачиваться сквозь дверные щели, касаясь ее вспотевшего лица перьями холода. Она почувствовала этот резкий, едкий запах крови - запах Тьмы.
      Из темноты донесся угрюмый голос Ингольда.
      - Руди, - сказал он, - возьми этот факел и встань рядом с дверью. Не бойся, но когда существо войдет, я хочу, чтобы ты закрыл дверь за ним и поджег керосин. Сделаешь это?
      Опустошенный, оцепеневший, потерявший способность соображать, Руди прошептал:
      - Да, сэр.
      Он осторожно пошел боком за колдуном, горящее дерево трещало в его руке. Заняв позицию у двери, Руди почувствовал присутствие этого существа, кошмарную ауру страха. Он чувствовал, как оно ударило в дверь, мягко, пробным толчком, немного выше уровня его глаз. Руди пытался сообразить: существо минует его в пределах досягаемости, если оно не коснется его, а что если оно повернется к ближайшему человеку, как только войдет в дверь? Но, с другой стороны, когда оно пройдет мимо, никто не помешает ему, Руди, выскользнуть в дверь и добежать до машины, и если машина заведется, если, разделавшись с Ингольдом и Джил, Тьма не бросится за ним, он будет спасен... Нет! Надо было покончить с этим сейчас - с этим врагом, существом из Пустоты, омерзительным пришельцем в теплый, тихий мир калифорнийской ночи...
      Так размышляя, Руди стоял в темноте у двери с факелом в руке и ждал.
      Последний отсвет углей угасал, теперь единственным светом в комнате был тлеющий факел Руди и сверкающее лезвие клинка, который Ингольд держал перед собой, его глаза блестели в отражении колдовского света, как глаза старого, озлобленного, загнанного волка. Мантия шуршала при каждом его вздохе, шелестел угасший, распадающийся, остывающий розовый пепел.
      Ледяной ветер, который сочился из щелей двери, казалось, затих.
      И в тот момент, когда дверь взорвалась, Ингольд шагнул вперед, клинок вспыхнул огненной дугой, встречая прорвавшуюся мощную волну Тьмы. Руди мельком увидел чудовищный врывающийся покров тени и бездонный всепоглощающий рот, обрамленный мокрыми щупальцами, извергающий дымящуюся слизь. Будто освобожденный от чар, Тир начал кричать, высокий, слабый, ужасающий звук вошел в мозг Руди, как игла. Меч сверкнул, разбрасывая огонь; существо отскочило, неправдоподобно подвижное для этой мягкой студенистой массы, ее вялый змеевидный хвост задел плечи Руди, когда раскручивался вихрь мрака. Существо наполнило комнату, как облако, его тьма покрывала их, казалось, распухая и пульсируя, будто все его вздутое отвратительное тело было одним скользким органом. Хвост взвился вверх, целясь в горло Ингольда, но тот успел проворно отскочить и пригнулся. В своей темной мантии он был едва виден в темноте; ошалевший, Руди смотрел на пылающий полукруг клинка колдуна и существо, хватавшее его, как гигантская тень руки.
      Джил кричала:
      - Огонь! Огонь!
      Он не воспринимал смысла ее слов; опомниться заставил его жар факела, догоревшего почти до руки. Будто разбуженный от сна, он захлопнул дверь и бросил догорающий обломок в масляное пятно керосина. Дверь взорвалась, пламя опалило едва успевшего отскочить назад Руди.
      Чудовище, оказавшееся в темно-красном свете, корчилось и извивалось, словно от боли, постоянно меняя форму и вздымаясь до потолка, но языки пламени уже взбирались на стены по сухим стропилам. Искры обожгли открытое лицо и руки Руди, когда он прыгнул через открытое пространство пола, бросился на кровать, наскочив на стену рядом с Джил. Искры, шипя, сыпались на сырую корчащуюся тень Тьмы.
      Комната была печью, ослепляющей и удушающей. Бледный свет очерчивал силуэт существа, метавшегося туда-сюда в поисках выхода. Пойманное в ловушку огнем, оно сжалось до размеров кота и бросилось на Ингольда, кнутообразный хвост вытянулся в покрытый шипами шнур, хлещущий его по рукам, по глазам, царапая его тело. Клинок отсекал дымящиеся пряди от мягкой ткани, но существо было слишком расплывчатым, двигалось слишком быстро в сжатом пространстве. Задыхаясь от жара под дождем падающих искр, Джил и Руди увидели, что Ингольду все время приходится отступать назад в угол, где за кроватью прятались они с Тиром. Надо было любой ценой сохранить жизнь принцу. Ингольд пятился назад шаг за шагом до тех пор, пока Джил смогла протянуть руки через кровать и коснуться его плеча. Теперь, наряду с искрами, их жгло летающими каплями кислоты, рассыпающимися, как пот, с извивающегося тела существа.
      Затем чудовище сделало ложный выпад когтями и хвостом, уворачиваясь от удара клинка, и прыжком бросилось на колдуна. В ту же секунду Ингольд кинулся через матрац к стене, между Джил и Руди. Как только он это сделал, случайно или намеренно, пропитанный керосином хлопок вспыхнул огненным снопом, опалившим край его плаща и накрывшим Дарка ревущей волной алого жара. Секунду Джил осознавала только дикий испуганный вопль ребенка у нее на руках, потом стена пламени опала, и появилась черная фигура, искривленная и скорченная, как обгоревший труп. Джил закричала, когда горячий ветер и тьма накрыли ее.
      Потом все исчезло во внезапном ослепляющем каскаде света, ветра и холода.
      4
      Ветер во тьме. Ничего, кроме ветра во тьме. Джил пошевелилась, ее тело, промерзшее до костей, было сплошным сгустком боли. Ее тошнило. Кроме того, у нее было ощущение, будто она долго плыла в холодной воде и смертельно устала. В руках она почему-то сжимала теплый бархат, во рту был вкус земли и травы, куртка и волосы пропахли дымом.
      Вокруг нее завывал ветер.
      Преодолевая боль, она села. Ребенок у нее на руках молчал. В слабом звездном свете она смогла различить голые округлые холмы, вытянувшиеся по всем направлениям от нее, каменистые, молчаливые, овеваемые непрекращающимися ледяными ветрами с севера. Рядом с ней ничком лежал Ингольд, чуть дальше - Руди. Он лежал без движения, и Джил, преодолевая дрожь в голосе, спросила:
      - Ты в порядке, Руди?
      Его голос был подавленным:
      - В порядке? - он с трудом поднял голову. - Я все еще пытаюсь выяснить, жив ли я? Ты... ты была?
      Она кивнула.
      Он уронил голову на руки.
      - Господи, а я-то надеялся, что все это было галлюцинацией. Выходит, что мы там, откуда пришел Ингольд?
      "Он все еще не называет этого вслух", - подумала Джил. Она посмотрела вокруг на призрачный, залитый лунным светом ландшафт и сказала:
      - Но это не Калифорния...
      Руди поднялся, шатаясь, преодолевая слабость.
      - Ребенок в порядке?
      - Не знаю. Я не могу разбудить его. Но он дышит... - она прижала пальцы к восковой щеке ребенка, приблизила губы к маленькому розовому рту и почувствовала слабую струйку дыхания. - Ингольд сказал, что два перемещения в сутки могут принести ему большой вред.
      - Что до меня, не думаю, что пережил бы еще одно... Давай развернем его и посмотрим, - он взял у нее ребенка, осторожно встряхнул его и, коснувшись губами холодной руки мальчика, покачал головой. - Нам лучше разбудить Ингольда. Джил, я ничего не понимаю...
      Он повернулся, чтобы осмотреть бесплодный ландшафт. Уступ за уступом, холмы громоздились в цепь невысоких гор на севере, черная стена скалы окаймлялась освещенной звездами полосой снега. С юга их замыкала холмистая земля, за исключением темного ущелья, сквозь которое было видно мерцание далекой реки.
      - Где бы мы ни были, черт возьми, нам бы лучше побыстрее где-нибудь укрыться. Если появится другое такое существо, мы пропали. Сэр! - позвал он Ингольда, который пошевелился и протянул руку, нашаривая рукоятку меча. - Вставайте.
      - Обо мне не беспокойтесь, со мной будет все в порядке, - тихо отозвался Ингольд.
      "Неправда", - подумала Джил. Она тронула его за плечо и увидела, что его мантия вся заляпана огромными пятнами обугленной слизи, которая отваливалась, как чешуйчатая черноватая грязь. Ею же был вымазан ее собственный правый рукав - плечо болело от ожога. Очевидно, Дарк, умирая, оказался достаточно близко, чтобы опалить его.
      Ингольд между тем начал приходить в себя.
      - Что с принцем? - прохрипел он.
      - Не знаю. Он холодный, - расстроенно ответила Джил.
      Колдун вздохнул, медленно сел и потянулся, чтобы взять ребенка из рук Руди. Он прислушался к дыханию Тира и легонько пошлепал его по щекам. Потом он закрыл глаза и надолго, казалось, погрузился в медитацию. Только слабый стон ветра нарушал тишину, окружавшая их ночь явно таила в себе опасность. Мрак покрывал землю, и это странное ощущение погружения в бездну, это ледяное соприкосновение с Тьмой для Руди и Джил были достаточны, чтобы осознать, сколь беззащитны они в этом неизвестном им мире, заполненном неизъяснимым ужасом перед неизвестностью.
      Наконец Тир всхлипнул и заплакал; слабый настойчивый плач измученного ребенка. Ингольд качал у груди и шептал ласковые неразборчивые слова, пока тот опять не затих, потом взял его, взглянув на мгновение в темную даль, ласково поглаживая вьющиеся черные волосы мальчика. На секунду Джил увидела не волшебника, спасающего принца и наследника Королевства, а только старика, нежно баюкающего дитя своего погибшего друга.
      Он поднял глаза.
      - Нам нельзя оставаться здесь. Уходим.
      Руди поднялся на негнущиеся ноги и подал руку сначала Джил, потом Ингольду.
      - Да, но куда? - спросил он, наблюдая, как колдун, передав ребенка Джил, вытер лезвие меча о край мантии и вложил его в ножны. - Куда?
      - Думаю, - медленно проговорил колдун, - что лучше всего направиться в Карст, старую летнюю столицу Королевства. Он расположен на холмах в пятнадцати милях отсюда. Там мы сможем получить убежище и пищу, кроме того, беглецы из Гея, которые, насколько мне известно, укрылись там, нам что-нибудь сообщат...
      Руди встревоженно запротестовал:
      - Это чертовски далеко, притом ночь, а у меня на руках маленький ребенок...
      - Ты, конечно, можешь оставаться здесь, - великодушно согласился старик.
      - Премного благодарен.
      Когда они двинулись в путь, восходящая луна залила холмы слабым серебряным светом. Мягкая мантия Ингольда своим шелком заполняла тишину, окружавшую плотным облаком троих измученных путников.
      - Ингольд, - неуверенно начал Руди, когда они двинулись вниз по длинному откосу, - я хотел бы извиниться, что принял вас за сумасшедшего.
      Ингольд взглянул на него, в глазах зажглась искра иронии.
      - Извинение принимается, Руди. Я рад, что мы с Джил сумели убедить тебя...
      - Да уж, - ощерился Руди, и колдун мягко засмеялся.
      - Понятное дело, история была не из приятных. В следующий раз буду действовать профессиональнее.
      Руди брел за ним по каменистой тропе, вытирая черную копоть с размалеванных рукавов своей залатанной куртки.
      - Надеюсь, вы не собираетесь злоупотреблять этим, - сказал он. - Это слишком тяжело для ваших друзей.
      Они шли почти до рассвета. Уже через несколько миль путники миновали продуваемые ветром серебряные склоны предгорий и стали пробираться по крутой, поросшей лесом долине, которая, казалось, вела прямо в сердце гор. Пахло совсем как в родной Калифорнии - осенними листьями, которые шуршали под ногами, тишину нарушали собственные шаги да доносящийся издалека плеск воды. Лишь однажды в лесу Ингольд, прервав молчание, сказал:
      - Я избегаю главной горной дороги наверху и веду вас в Карст в обход. По дороге мы бы дошли быстрее, но она кишит беженцами, кроме того, там могут быть Дарки. А у меня нет никакого желания пускать в ход свой меч сегодня ночью.
      Джил, едва переставлявшая ноги по разбитой земле, с пятнадцатифунтовым спящим ребенком на руках, поражалась, откуда Ингольд черпал силы, чтобы выдержать все это, начиная со сражения во Дворце Гея и схватки с Дарком в заброшенной лачуге у апельсиновой рощи, ведь он совсем не спал! Она задавалась вопросом, все ли колдуны обладают таким запасом сил или просто Ингольд сам по себе невероятно крепкий и выносливый? В тени капюшона его лицо было белым и измученным, вокруг глаз - темные круги от усталости. Красные рубцы остались на его лице после удара кнутообразного хвоста существа; плечи мантии были прожжены искрами; в пятнах слабого звездного света он шел через лесной мрак так прямо и уверенно, как какой-нибудь солидный господин, совершающий послеобеденный моцион.
      Они вышли из рощицы к ручью, и переливы воды сразу стали громче. После лесного мрака даже слабый свет луны казался ярким, он высветил призрачный лесной ландшафт; темное пятно песчаного берега и вершины обточенных водой скал. Перед ними над руслом реки маячила черная стена горы, расплывчатая в немом свечении неба, сохранившего оранжевый отсвет далеких ночных огней.
      - Вот, - указал Ингольд, - это Карст, и там мы должны найти то, что осталось от правительства Королевства Дарвет.
      Карст напомнил Джил роскошный горный курорт, прекрасный своей изящной элегантностью просторных особняков, окруженный древними деревьями, за которыми она смогла различить детали невиданной доселе архитектуры, но почему-то, с другой стороны, жутко знакомой ей - пучки гладких узких пилястров, мотивы сплетающихся растений на капителях, лепные украшения, вырезанные из камня, с изощренным геометрическим орнаментом. Подходя к центру города, она увидела испуганных чем-то или кем-то овец и коров, привязанных или стоящих в загонах рядом с домами.
      Когда путники выбрались из леса, дорога, по которой они шли, превратилась в мощеную булыжником мостовую, замшелые камни к центру улицы рассекались тонкой серебряной полоской воды. На мгновение стены накинули на них зловещую тень, потом же они вступили в поток ярких, как день, огней.
      На пустынной городской площади были разложены гигантские костры, пламя которых вздымалось на пятьдесят футов к холодным, слепящим звездам, красновато отражалось в черных водах огромного городского фонтана с его поросшими лишайниками мраморной чашей и темными скульптурными группами. В мерцающих тенях, окружающих площадь, Джил различила стены и башенки нескольких богатых вилл; крепостные башни того, что, по ее догадкам, было церковью, и гигантские деревянные конструкции, представляющие собой, несомненно, бывший Великий Рынок и Городской Зал, громоздились во мраке, словно черное и белое кружево. В одно из этих зданий и направился Ингольд.
      Двустворчатые ворота зала были десяти футов высотой и достаточно широкие, чтобы пропустить повозку, с маленькой, в рост человека, дверью, прорезанной в одном углу. Ингольд торкнулся в нее - она была заперта изнутри. Когда он встал между ними и дверью, Джил не видела, что делает колдун, но секунду спустя он распахнул ее и проскользнул в свет и громкий шум внутри.
      Сплошной нижний этаж здания, один огромный, окаймленный колоннами торговый зал, был забит людьми. Можно было сойти с ума от невыразимого хаоса голосов, вони протухшего сала, мочи и немытых тел, грязной одежды и жареной рыбы.
      Голубой туман от дыма скрывал крестовый свод потолка, ел глаза, ограничивал видимость несколькими ярдами в любом направлении. Было около пяти утра, но люди сновали вокруг, разговаривали, спорили, носили воду из двух полупустых цистерн в углу зала.
      Дети бесцельно сновали между рядами колонн и бесконечными беспорядочными грудами вещей, мужчины стояли кучками, жестикулировали, ругались, то и дело хватаясь за мечи. Матери звали детей, старики и старухи теснились у жалких узлов с пожитками, локоть к локтю, в безнадежном смятении.
      Кое-кто нес в корзинах уток, цыплят и гусей; трескотня птиц и вонь их помета смешивались с окружающим хаосом.
      Джил мельком заметила девочку лет десяти в домотканой крестьянской одежде, сидящую на куче постельного белья, укачивая лоснящегося бурого кота на руках; чуть дальше - женщину в желтом, ее некогда тщательно ухоженные волосы свисали теперь в беспорядке, как у ведьмы, она раскачивалась взад-вперед, сидя на пятках рядом с корзиной с цыплятами, и громко надрывно молилась. Свет костров отбрасывал на все яркий оранжевый оттенок, превращая толпу и помещение в сцену, напоминающую преддверие ада.
      Дым ел глаза Джил, они наполнились слезами, когда она вошла следом за Ингольдом через тесные ряды людей, обходя горшки, сковородки, ведра с водой, груды одежды и белья, тела маленьких детей и взрослых, направляясь к массивной лестнице, которая вела из центра зала на верхний этаж, и к столу у подножия этих ступеней.
      Кто-то узнал Ингольда и удивленно вскрикнул. Его имя повторяли снова и снова, оно расходилось, как рябь на воде, до дальних углов этой окутанной тенью комнаты. Это был звук благоговения, удивления и страха. Люди расступались перед колдуном, очищая ему путь. Кто-то уносил назад спящего ребенка, другой отодвигал ворох одежды и кошелки с его дороги. Перед ним магически открывался проход, очерченный темными фигурами и блеском глаз, дорога к столу у подножия ступеней к небольшой группе людей, собравшихся вокруг него.
      Не считая слабого кудахтанья кур и одинокого детского плача, зал безмолвствовал. Ожидающие взгляды буравили вошедших: колдуна в опаленной коричневой мантии, мужчину и женщину, иноземцев в странных костюмах из потертого голубого хлопка, со свертком грязных пеленок на руках. Джил никогда в жизни не чувствовала к себе столько внимания.
      - Ингольд! - Огромный человек в черной форме, которую Джил сразу узнала по своим снам, кинулся им навстречу, схватил Ингольда и крепко обнял его. - А ведь мы думали, что ты погиб!
      - Напрасно. Это в любом случае неразумно, Янус, - ответил Ингольд, от волнения едва переводя дыхание. - Особенно, когда...