Ночь показалась Мэрили бесконечно долгой. Она то и дело просыпалась и начинала изумленно всматриваться в окружающую тьму, не совсем понимая, где находится, пока наконец горячие волны возбужденной памяти не возвращали ее в реальность.
      Незнакомец… Ошеломительно чувственный незнакомец, который целовал ее, сжимая в объятиях, сумел разбудить в ней неведомые доселе мысли и чувства.
      Но было ли это только лишь сном?
      Ощущая разбитость во всем теле, Мэрили тем не менее уже могла размышлять более связно, чем прежде. Ей удалось вспомнить все, что произошло после ужина. Оставалось лишь одно темное пятно – незнакомец, любовник, порожденный ее чувственным сном… Его жаркий поцелуй и огненные ласки… Господи, кто это был? Мэрили почувствовала сладостную дрожь во всем теле. Ну уж конечно, не Рудольф. Он мог быть обаятельным, красивым, мог открыто заявлять о своей любви, но он был не в силах разжечь ее чувства. Нет, это не мог быть Рудольф!
      Когда первые лучи солнца пробились сквозь тусклое оконце каморки, осветив ее убогое убранство, Мэрили покинула свое убежище.
      Поднявшись на второй этаж, она замерла от изумления – у дверей ее спальни сидел, прислонившись к стене, Рудольф. Глубокое и ровное дыхание указывало на то, что он крепко спит. Мэрили неслышно проскользнула мимо и быстро заперла дверь.
      От звука щелкнувшего замка Рудольф сразу проснулся.
      – Мэрили? – крикнул он, вскакивая на ноги и начиная отчаянно барабанить в дверь. – Мэрили? Ты здесь? Я очень беспокоился за тебя и…
      – Со мной все в порядке, Рудольф, – холодно ответила Мэрили.
      – Где ты пряталась? – В его груди клокотала ярость, отчаяние душило его. – Я знаю, что ты сердишься, и прошу у тебя прощения. Я не соображал, что говорил. Это просто лишний раз доказывает, что я люблю тебя так сильно, что порой теряю голову! Пожалуйста, позволь мне войти.
      – Войти в мою спальню? – поддразнила Мэрили притворно застенчивым тоном, улыбаясь про себя, поскольку начала раздеваться. – Но ведь это неприлично, не так ли?
      – Это могло бы быть приличным, – ответил Рудольф. – Это могло бы быть очень приличным, если бы ты приняла мою любовь и вышла за меня замуж.
      Сейчас Мэрили больше всего на свете мечтала о горячей ванне и нескольких часах сна, однако, похоже, Рудольф не даст ей покоя…
      – Увидимся за завтраком, Рудольф, тогда и поговорим!
      Несостоявшийся жених выругался и, повернувшись, пошел прочь. Когда Мэрили станет его женой, ей придется уважать и слушаться его! В противном случае он преподаст ей суровый урок покорности мужу.
      Рудольф шел отпирать дверь комнаты матери. Ему не терпелось полюбоваться гневным лицом сестры.
 
      Джейд, сидя за столом в очаровательном бледно-розовом платье и подобранной ему в тон легкой шали, разглядывала поданные на завтрак яйца-пашот и семгу, когда в столовой появилась Мэрили.
      – А, вот и ты, – с улыбкой приветствовала ее Джейд. – Этим утром я встала раньше тебя. Ты так и не позволила Рудольфу поговорить с тобой за стаканчиком сливового бренди прошлым вечером, не так ли?
      Мэрили села за стол. Отказавшись от большого блюда с закусками, поднесенного Гердой, она попросила лишь чашку черного кофе и только после этого ответила на вопрос тети:
      – Боюсь, что так. Уж если шампанское кружит мне голову, то что говорить о бренди?!
      – Так или иначе, но у тебя на лице написано, что что-то произошло. Твои глаза сияют, щеки порозовели.
      Мэрили улыбнулась:
      – Пойдемте, тетя Джейд. Ваше стремление выдать меня замуж плохо сказывается на вашем воображении, оно у вас разыгралось не на шутку!
      Появление в столовой Элеоноры прервало их разговор. Пробормотав приветствия, девушка села за стол и с жадностью потянулась за семгой и яйцами.
      Джейд бросила на Мэрили смущенный взгляд и обратилась к Элеоноре:
      – Как себя чувствует ваша матушка?
      – Прекрасно! – отозвалась та. – Сожалею, но сегодня я буду очень занята и не смогу присоединиться к вам. – Казалось, она была чем-то расстроена и озабочена.
      Действительно, Элеоноре было необходимо найти Корда и объяснить, что в несостоявшемся свидании виновен, черт побери, ее проклятый братец.
      Мэрили еще ни разу не видела Элеонору в таком отвратительном расположении духа.
      – Конечно, Элеонора! – В голосе Мэрили звучала искренняя симпатия. – Однако если твои планы изменятся, мы будем рады твоей компании.
      Перед тем как войти в столовую, Рудольф изобразил на лице самую бодрую и жизнерадостную улыбку, на какую только был способен:
      – Что такое? Моя дорогая сестра не сможет сегодня отправиться вместе с нами? – Он прекрасно знал, в каком состоянии пребывает сестра, но его это мало заботило. – Какое же важное дело лишает нас твоего общества?
      Элеонора сверкнула глазами, с трудом сдерживая гнев. Как ей хотелось послать родного братца ко всем чертям!
      – У меня сегодня деловая встреча! – процедила она сквозь стиснутые зубы.
      Почувствовав возникшее напряжение, Джейд решила разрядить обстановку и объявила, сияя улыбкой:
      – Я, пожалуй, последую примеру Элеоноры и тоже не поеду осматривать Цюрих.
      – Но тетя Джейд! – взмолилась Мэрили. В ее голосе ясно слышались нотки отчаяния. – Вы же слышали, что сказал Рудольф, он уже распланировал целый день. Мы оба будем крайне огорчены, если вы не присоединитесь к нам!
      Однако Мэрили не удалось разубедить свою тетку.
      – О! Мне кажется, что Рудольф будет очень рад провести целый день наедине с тобой.
      – Все это так, – согласился Рудольф. – Однако чем вы будете заниматься все это время? Мы вернемся нескоро.
      – У вас готовы помещения для моих слуг? – поинтересовалась Джейд, впрочем, не очень огорчившись, когда Рудольф отрицательно покачал головой в ответ, она уже слишком сильно сомневалась, что задержится здесь надолго, хотя и не желала говорить об этом вслух. – Хорошо, тогда мне нужно оплатить их проживание в отеле, посмотреть, чем они занимаются и, может быть, угостить их хорошим обедом.
      – Вы хотите пригласить на обед ваших слуг? – Похоже, Элеонора была ошеломлена.
      Рудольф бросил на сестру предостерегающий взгляд, который она проигнорировала.
      – Да, а почему я не могу этого сделать? – Джейд видела реакцию Элеоноры и была готова защищаться. – Даже если эти люди работают на меня, то это не мешает им быть моими друзьями.
      – Но они простые слуги, – возразила Элеонора с высокомерной улыбкой. – Как можно с ними общаться?
      – Каждый поступает так, как считает нужным, – сухо оборвала ее Джейд.
      Элеонора удивленно покачала головой:
      – Но вы же Романова, и все знают, что…
      – Все знают, что у тебя слишком длинный язык! – вмешался Рудольф. – Простите, сеньора, – обратился он к Джейд.
      – О, вам не за что извиняться! – Руки Джейд чуть дрожали. Она сделала над собой усилие и добавила уже спокойным тоном: – Каждый человек имеет право на собственные взгляды и убеждения, вот и все.
      О Боже, как ей хотелось вернуться домой!
 
      День выдался просто чудесный – яркое солнце на синем без единого облачка небе и легкий, свежий ветерок. Если не считать короткого эпизода, когда Рудольф снова начал приставать к Мэрили с объяснениями в любви, ей действительно не на что было пожаловаться.
      Когда они вернулись к замку, Хэниш остановил «фиат» перед задними воротами и принялся выполнять обычные шоферские обязанности. Открыв дверцу машины со стороны Рудольфа, чтобы, выйдя первым, кавалер мог подать руку даме, Хэниш увидел, как через галерею бежит Элеонора. Она явно была чем-то взволнована.
      Рудольф проследил за недовольным взглядом своего шофера и, увидев сестру, сразу напрягся: Элеонора бежала в их сторону.
      «Черт побери! – подумал он. – Даже если случилось что-то серьезное, неужели она станет рассказывать об этом в присутствии Мэрили?»
      Мэрили, стоящая рядом, тоже отметила состояние Элеоноры и тоже хотела узнать, что же произошло. Может быть, что-нибудь с матерью? С каким бы удовольствием Рудольф свернул бы сейчас шею глупой сестрицы! Но ему ничего не оставалось, как галантно протянуть руку Мэрили и помочь ей выбраться из автомобиля. Он приготовился услышать самые отвратительные новости.
      Хэниш задержался около «фиата»: ему тоже хотелось узнать, почему у сестры Рудольфа такой странный вид. Впрочем, Элеонора не стала испытывать присутствующих.
      – Рудольф! Поторопись! – крикнула она, едва сдерживая слезы. – Это все мама и фрау Колтрейн! Они устроили ужасный скандал!
      – Проклятие! – Рудольф даже не старался сдержать свой гнев. – Как ты допустила, чтобы это произошло?
      Он кинулся вверх по лестнице с такой скоростью, что Мэрили едва за ним поспевала. Рядом семенила Элеонора, стараясь объяснить случившееся:
      – Я вышла от матери буквально на несколько минут – мне было необходимо переговорить с одним человеком.
      Рудольфа не интересовали подробности.
      – Ты можешь просто рассказать мне, что случилось? – прошипел он.
      – Когда я вернулась назад, мать уже кричала, чтобы фрау Колтрейн убиралась из замка и что она не потерпит никого из Романовых под крышей своего дома.
      Казалось, что Рудольф вот-вот взорвется.
      – А откуда она узнала, что Джейд принадлежит к дому Романовых? Мы же решили ничего не говорить матери!
      – Подожди минутку, Рудольф. – Мэрили чувствовала, что ее тоже начинает захлестывать возмущение. – Что значит «решили ничего не говорить матери»? Я и тетя Джейд были приглашены в твой дом как гости, но мы никогда не говорили с тобой, что нужно скрывать тот факт, что в наших жилах течет романовская кровь. Тетя Джейд причастна к этой войне не больше, чем я. И нечестно…
      Повернувшись к Мэрили, Рудольф обнял ее за плечи:
      – Нет-нет, дорогая, ты просто не поняла. Я не вижу в этом ничего постыдного. Просто, когда мать пьет, она теряет рассудок. Возможно, ей пришла в голову мысль, что мой отчим умер от сердечного приступа, узнав, что русские захватили Галицию. Кто знает? Алкоголь лишает ее разума… Мне остается только извиниться за ее поведение.
      Мэрили глубоко вздохнула. Ей совсем не нравилось происходящее, но зато теперь многое становилось понятным.
      – И где же сейчас тетя Джейд и Амалия? – поинтересовалась Мэрили у Элеоноры.
      Однако Рудольф не дал сестре и рта открыть:
      – Ты так и не сказала, откуда мать узнала?
      Элеонора покачала головой:
      – Честное слово, не знаю! Я вернулась, когда фрау Колтрейн уже выходила от Амалии. Мать вовсю бушевала, выкрикивая ей вслед страшные ругательства. – Она посмотрела на Мэрили: – Ваша тетя в своей комнате, а мать – в зале.
      Мэрили поспешила в комнату Джейд, а Рудольф, сжав голову руками, пробормотал:
      – Не понимаю, откуда мать все-таки узнала, что…
      – Джейд сама ей все рассказала, идиот!
      Из глубины тускло освещенного холла им навстречу вышла Амалия. Она с трудом держалась на ногах.
      – Эта гордячка во всем мне призналась! – заплетающимся языком проговорила она. – Не желаю принимать этих проклятых Романовых в своем доме! – Амалия вытянула указательный палец в сторону Мэрили: – Но ты можешь остаться, дорогая… Мой сын любит тебя, и совсем не важно, что твой отец русский. Тут уж ничего не поделаешь! Мы навсегда останемся вместе, и…
      Амалию качнуло в сторону, и Рудольф поспешно подхватил мать. К глазам Мэрили подступили слезы, в ее сердце проснулась жалость к Рудольфу – слишком уж сильно на его лице отражались отчаяние и боль унижения.
      – Пойдем, мама. – Рудольф поднял Амалию на руки и осторожно понес ее.
      Когда Рудольф проходил мимо Мэрили, Амалия лениво повернула голову в ее сторону и, неожиданно выдавив заискивающую улыбку, произнесла извиняющимся тоном:
      – Пожалуйста, не сердитесь… Если вы уедете отсюда, он возненавидит меня…
      Мэрили сделала несколько шагов и остановилась, почувствовав легкое прикосновение Элеоноры.
      – Она права… Я знаю. – Мэрили с удивлением посмотрела на сестру Рудольфа, не понимая, что она имеет в виду. – Если ваша тетя уедет отсюда, а вместе с ней и вы, Рудольф никогда не простит этого матери.
      Мэрили не знала, что и ответить, голова ее шла кругом, ей хотелось сейчас только одного – увидеться с Джейд и обсудить с ней этот инцидент. Она торопливо продолжила свой путь, чувствуя на себе пристальный взгляд Элеоноры.
      В это время Рудольф, скрипнув зубами, опустил Амалию на постель. Он едва удержался, чтобы наотмашь не ударить мать… Чтоб ей пусто было! Звук шагов за его спиной заставил Рудольфа резко повернуться. Перед ним стоял Хэниш, глаза их встретились в немом согласии – пора!
      Все должно произойти этой ночью.

      Мэрили постучалась, но, не получив ответа, сама открыла дверь и вошла. Тетя собирала вещи.
      – Нет надобности что-нибудь объяснять, – сказала она, не глядя на Мэрили, складывая одежду в дорожный чемодан. – Мне следует уехать, и чем раньше, тем лучше. Я никогда больше не переступлю порог этого дома.
      – Я тоже.
      Джейд выпрямилась над чемоданом.
      – Пожалуйста, не говори так. Рудольф не может отвечать за слова и поступки своей матери. Она – больная женщина. Когда она узнала, что я Романова, с ней случилась истерика. Так что самое разумное – собраться и уехать. А в мое отсутствие, – Джейд улыбнулась, – у вас появится больше возможностей узнать друг друга!
      – Если вы уедете, я одна здесь не останусь, – упрямо тряхнула головой Мэрили.
      – Вздор! – Джейд снова склонилась над чемоданом. – Я вызову такси и переночую в том же отеле, где и Гарсия. Мы можем уехать с первым же утренним поездом, но, честно говоря, я не отказалась бы и от ночного. Чем раньше, тем лучше.
      – Давайте подождем до завтра, пожалуйста! Может быть, Рудольф сможет уладить дела с матерью. Придя в себя, она ужаснется тому, что случилось, и принесет свои извинения. И все снова станет на свои места.
      Джейд решительно покачала головой:
      – Ты помнишь, что сказал Рудольф о своем отчиме? Он умер от сердечного приступа, когда русские взяли Галицию; так вот, мать Рудольфа считает меня ответственной за это. Пьяная или трезвая, она будет ненавидеть меня только за то, что я принадлежу к царской семье. Здесь уже ничего нельзя изменить, а вот твои отношения с Рудольфом могут только испортиться. Нет, – настойчиво повторила Джейд, – я уезжаю. Она приказала мне убираться из ее дома, и, как это ни печально, мне придется так и поступить. Тем более что мне уже давно хочется домой. А здесь… Здесь твое будущее, Мэрили, не мое.
      «Мое будущее!» – усмехнулась про себя девушка. Почему каждый считает, что он лучше знает, в чем будущее Мэрили? А что она сама хотела в этой жизни? Прошлой ночью с ней произошло что-то удивительное. И пусть она никогда не узнает, кто был тот мужчина, главное – она поняла одну важную вещь: с ней все в порядке. Рудольф так и не смог сделать самого главного – разбудить в ней женщину. Она с ним никогда не будет счастлива.
      – Если ты уедешь, – продолжала Джейд, – Рудольф во всем обвинит свою мать. Ей, бедняжке, и так достается, не хватало еще проклятия собственного сына!
      С последним доводом Джейд ей пришлось согласиться. К тому же она не была уверена, что хочет возвращаться в Испанию. Все-таки Мэрили имела собственные деньги. Оставшись в Швейцарии, она смогла бы наладить отношения между Рудольфом и его матерью, а затем снять небольшие апартаменты здесь же, в Цюрихе, до тех пор, пока не появится возможность вернуться в Даниберри, в Париж. Безусловно, Мэрили не собиралась посвящать Джейд в свои планы: тетя сильно встревожится, узнав, что племянница собирается жить самостоятельно.
      – Если вы так сильно жалеете Амалию, то зачем же тогда собрались уезжать? Вы знаете, что Рудольф устроит ей скандал только за одно это. Почему бы вам не остаться в замке на несколько дней, чтобы попробовать примирить их?
      – Я очень сожалею, но, право, мне лучше уехать сейчас.
      – Но почему вам не подождать хотя бы до утра?
      – Если только до утра!
      Мэрили обрадованно улыбнулась:
      – Вот и хорошо. Может быть, мне еще удастся вас разубедить.
      Зная, что ничего подобного не произойдет, Джейд, однако, не стала возражать. Боже, она ненавидела ложь, но оставаться в замке до утра она не собиралась. Как только появится возможность незаметно выскользнуть отсюда, она это сделает.
      – Я иду вызывать такси, пусть мои вещи отвезут на вокзал и сдадут в багаж.
      Отправившись на поиски Рудольфа, Мэрили обнаружила его одиноко сидящим в зале со стаканом бренди в руках. Она внимательно взглянула на него, на мгновение задержавшись в дверях. Имея доброе сердце, Мэрили не могла спокойно смотреть на страдания бывшего жениха. Подойдя к Рудольфу, она мягко произнесла:
      – Не надо расстраиваться, Рудольф. И не сердись на мать.
      – Ее поведению нет прощения, – покачал головой Рудольф и озабоченно спросил: – А как Джейд?
      – Расстроена. Собирает вещи и хочет уезжать. Я едва уговорила ее повременить с окончательным решением до утра; вечером она отправит чемоданы на вокзал.
      У Рудольфа от радости перехватило дыхание: все складывалось как по заказу. Когда Джейд исчезнет, Мэрили подумает, что ее тетка просто не сдержала своего обещания подождать до утра. Стараясь скрыть охватившее его волнение, Рудольф спросил доверительным тоном:
      – А ты уверена, что до утра она не уедет? Может быть… Может быть, нам удастся ее переубедить?
      – Может быть, – кивнула Мэрили.
      Нежно проведя пальцем по ее щеке, Рудольф прошептал:
      – Я все сделаю ради этого, клянусь. Мне нужно только одно – чтобы для тебя сияло солнце, чтобы ты была счастлива и радовалась синему небу и… любви.
      Мэрили вздрогнула от его прикосновения.
      – Ты ничего не должен мне, Рудольф. – Она вскочила на ноги, уклоняясь от его попытки обнять ее за плечи. – Мне пора переодеваться к ужину.
 
      Это был невеселый ужин – он проходил в абсолютном молчании. Быстро покончив с едой, Джейд и Элеонора сразу же вышли из-за стола.
      – Думаю, мы могли бы отдохнуть в зале за рюмкой хереса, – предложил Рудольф, как только остался наедине с Мэрили.
      Она не стала отказываться, поскольку считала необходимым высказать ему все, что думает по поводу случившегося. На этот раз Мэрили старалась держаться подальше от Рудольфа, чтобы он не мог ни поцеловать ее, ни заключить в свои объятия, и твердо сказала:
      – Пришло время понять друг друга, Рудольф.
      На мгновение он отпрянул, но пробормотал в ответ:
      – Да, конечно. Я полагаю…
      – Я не захочу выходить за тебя замуж. Ни сегодня, ни завтра… Скорее всего никогда. Мы просто не созданы друг для друга. Я люблю тебя как друга, но не более и могу сказать совершенно точно, что не согласна быть твоей женой.
      Рудольф слушал ее в изумлении: голос Мэрили звучал так властолюбиво, твердо и решительно. Он понял, что стоит ему сделать одно неверное движение, и Мэрили просто оттолкнет его.
      – Ты не думаешь так, Мэрили. Ты сердита на мою мать, ставшую причиной отъезда твоей тетки. Это простое недоразумение, оно пройдет. Главное, что ты любишь меня и знаешь это не хуже меня.
      Стараясь быть благожелательной, Мэрили возразила:
      – Но я не давала тебе никакого повода так считать. Разве я когда-нибудь говорила, что люблю тебя? Нет, я только согласилась провести с тобой некоторое время, чтобы лучше понять, как мы относимся друг к другу. А ты продолжаешь давить на меня, и это нечестно!
      – И ты еще смеешь обвинять меня в нечестности? – Скептицизм и раздраженность смешались в его вопросе. – В чем моя вина? В том, что твоя тетка не умеет держать язык за зубами и не может не хвастаться своим происхождением даже в эти дни? Особенно в Австрии?
      Мэрили все еще старалась контролировать себя, но раздражение ее возрастало с каждой секундой.
      – Об этом нужно было говорить раньше, еще до того, как мы собрались приехать в твой дом.
      Рудольф кивнул, цинично улыбаясь в ответ.
      – Конечно, конечно. Мне следовало помнить, что все русские дворяне одинаковы: они считают, что все вокруг обязаны знать, кто они и откуда. Но согласись – и это не секрет, – я пригласил сюда твою тетку только потому, что это был единственный способ уговорить тебя принять мое приглашение.
      Возмущенная Мэрили вскочила с софы, но Рудольф загородил ей дорогу и, схватив за руку, заговорил уже совсем другим тоном:
      – Пожалуйста, прости меня… Я совсем не то имел в виду, из-за любви я теряю разум!
      Мэрили снова нехотя опустилась на софу.
      – Я очень хочу, чтобы мы остались друзьями и не причиняли друг другу боль.
      – О Господи, Мэрили, о чем ты говоришь! – Рудольф сел напротив, пытаясь взять ее руки в свои, но Мэрили не позволила ему этого. – У меня и в мыслях не было обидеть тебя! Ты можешь думать все, что угодно, но истина заключается в том, что тебе нужен мужчина…
      – Подожди! – Мэрили, подняв руку, заставила его замолчать. – Согласна, мне нужен мужчина, но для любви, а не для опеки! Меня уже тошнит от тебя, Рудольф!
      – Каждая женщина нуждается в опеке мужчины.
      – В самом деле? – усмехнулась Мэрили. – Наверное, это потрясет тебя, Рудольф, но меня еще ни разу не опекал ни один мужчина. Мой отец, человек, которого я боготворю, покинул меня, когда я еще была в младенческом возрасте, и оставил на попечение бабушки. В школе моим воспитанием тоже занимались не мужчины. Это были классные дамы, дорогой Рудольф. Поэтому, поверь мне, я выйду замуж только при одном условии: мой муж должен будет меня любить, но не опекать!
      – Великий Боже! – вздохнул Рудольф с изумлением и трепетом, выслушивая такое от леди.
      – Все, Рудольф, спокойной ночи!
      Мэрили торопливо вышла из комнаты, боясь, как бы Рудольф снова ее не остановил. Но он и не пытался этого сделать.
      Оставшись один, Рудольф со злостью швырнул свой бокал в камин и, жадно приникнув к горлышку бутылки, осушил ее одним глотком. Херес! Сейчас ему нужно было что-нибудь покрепче, потому что знал, что не сможет заснуть этой ночью. Его меньше всего заботил уход Мэрили – он подарит ей несколько часов сна. А под утро она отдаст ему то, чего он так хочет… или просто возьмет это силой.
 
      Мэрили добежала до своей комнаты и упала на постель, чувствуя полный беспорядок в собственных мыслях. Однако усталость быстро дала о себе знать, и девушка почти мгновенно погрузилась в глубокий сон.
      Проснувшись через несколько часов, она почувствовала себя все такой же усталой и разбитой. Мэрили вспомнила недавний разговор с Рудольфом. Нет, он не свернет с намеченного пути и будет продолжать настаивать на замужестве: платонические взаимоотношения его явно не устраивали. В этом свете возвращение в Испанию вместе с Джейд казалось ей единственно разумным решением. Пока идет война, оставаться совсем одной даже здесь, в Цюрихе, было бы небезопасно. В Испании же Мэрили чувствовала себя совершенно спокойно, да и отцу было бы проще разыскать ее именно там.
      Сообразив, что лежит на постели все в том же платье, в котором выходила к ужину, Мэрили вскочила, решив переодеться в ночной халат и пойти к Джейд объявить о своем решении. Помнится, тетя говорила о своем нежелании брать ее с собой, но она настоит на своем, и у той не останется выбора.
      Мэрили открыла дверь своей комнаты и нахмурилась: в коридоре был мрак. Вчера здесь горел свет. Ну что ж, в конце концов это не так важно; Мэрили хорошо помнила, куда нужно идти – повернуть за угол, спуститься по лестнице, – и вот она, комната тети. Включать свет и привлекать к себе внимание, особенно Рудольфа, ей не хотелось. Мэрили на ощупь двинулась вперед, чувствуя под рукой холод камня, и, наконец добравшись до лестницы, стала быстро спускаться вниз: затягивать это ночное путешествие не входило в ее планы.
      В конце концов она нащупала дверь, ведущую в спальню тети, и тихо постучала. Никакого ответа. Дрожащими пальцами Мэрили повернула круглую дверную ручку и тихо вошла. Сердце ее затрепетало – в комнате никого не было.
      Нетронутая, аккуратно заправленная кровать, на подушке лежит записка. Мэрили быстро взяла листок бумаги, желая узнать, что же хотела сообщить ей тетя. Джейд писала, что решила уехать тихо и незаметно. Иначе Мэрили снова стала бы настаивать на своем отъезде. Тетя опять просила племянницу принять руку и сердце Рудольфа, хотя бы на время отбросив в сторону мысли о пропавшем отце, и подумать о своем собственном будущем.
      Стиснув зубы, Мэрили со злостью скомкала записку и швырнула ее через всю комнату. Тетя солгала! Теперь стало совершенно очевидным, почему она так нервно вела себя за ужином, почему так поспешно вышла из-за стола: уже тогда Джейд решила уехать из Цюриха ночным поездом.
      Что же ей делать теперь? Мэрили бессильно опустилась на кровать Джейд. Она чувствовала себя одинокой, беспомощной, всеми покинутой. Веки ее отяжелели. Мэрили плотно завернулась в шерстяное одеяло и закрыла глаза. Рудольфу никогда не придет в голову искать ее в этой комнате, а утром, почувствовав себя лучше, она придумает, как быть дальше.
      Ее сон был глубок и чуток одновременно. И когда ее ноздрей коснулся незнакомый, острый запах, Мэрили никак не среагировала, она просто заснула еще глубже, уносясь куда-то вниз, вниз, вниз… в темные глубины полной бессознательности.

      Действие хлороформа начало проходить. Мэрили открыла глаза – ее окружала кромешная тьма. Она не могла пошевелить ни руками, ни ногами: они были крепко связаны. На голову ей был надет легкий мешок, похоже, наволочка от подушки.
      В горле стоял болезненный комок, в животе отвратительно бурчало, голову пронизывала пульсирующая боль, перед глазами плыли разноцветные круги.
      Она лежала на чем-то твердом и бугристом. Вокруг пахло сеном, а совсем рядом слышалось тихое мычание коровы.
      Она находится в хлеву? Бред!
      Кто осмелился связать ее по рукам и ногам и бросить в этот сарай?
      И самое главное – зачем?
      Мэрили совершенно не представляла, сколько времени пролежала в этом месте, в любом случае несколько часов, не меньше. Следовательно, скоро наступит утро, и Рудольф сразу же заметит ее отсутствие и сообщит в полицию.
      Казалось, что прошла целая вечность, когда наконец Мэрили услышала скрип открывающейся двери. Она напряглась и замерла. Кто-то, тяжело ступая, подошел к ней.
      – Она еще не очнулась, – услышала она грубый мужской голос. – Надеюсь, ты знаешь, что нужно делать дальше. Не слишком ли долго действует хлороформ?
      – С ней все в порядке. Чем дольше она будет спать, тем лучше.
      Голос второго мужчины звучал мягче, похоже, он принадлежал более молодому человеку, акцент которого выдавал в нем немца.
      – Что там у нас с письмом о выкупе? – спросил тот, голос которого больше понравился Мэрили.
      – Все по плану, – ответил человек с грубым голосом. – Герда оставила его на стойке, когда портье стоял к ней спиной. Думаю, что телохранитель княгини, отправляясь завтракать, непременно получит это послание, если уже не получил. А может быть, уже бежит с ошалелым видом в полицейский участок, – добавил он с усмешкой.