ГЛАВА 3

ИСТОРИЯ И ГАРМОНИЯ

– Жезл творения, – повторил он. Каждый гоблин знал о нем, но ни один гоблин ничего не знал про него. Или, скорее, все знали только три вещи. Первое: Жезл являлся древним могущественным магическим инструментом. Второе: он спрятан в этой горе многие века назад в целях безопасности. И, наконец, третье: пытаться стащить его – замысловатый, но верный способ самоубийства.

– Ты наверняка слышал песню. – Дарнак пытался набросать на карте проекцию потолка.

Отложив свиток и перо, он откашлялся, глотнул из бурдюка и запел низким, рокочущим голосом:

– Дарнак, прекрати! – воскликнул Бариус, заглушая пение. – Что за чушь гномячью ты несешь?!

– Это оскверняет самую память волшебника Эллнорейна, – добавил Рислинд.

Джиг моргнул. Сказать по правде, он с нетерпением ждал следующей строфы. Надо непременно попросить Дарнака допеть песню позже, когда людей не будет поблизости. Гоблинам такая песня понравится. При условии, если ему когда-нибудь представится возможность поделиться ею с сородичами.

– Позвольте мне, – произнес Бариус.

Голос его звучал чисто и безупречно – серебряный колокол по сравнению с охотничьим рогом Дарнака:

Бариус позволил голосу постепенно замереть на последней ноте и прикрыл глаза, словно ошеломленный красотой собственного пения. Рислинд немедленно влез, разрушив все очарование.

– Прежде всего, как тебе скажет любая книга, богов-чародеев было двенадцать, а не девять. Ты путаешь Эллнорейна с совершенно другой историей. Кроме того, последняя строфа должна начинаться так: «Заклятье раздалось, их сила распалась, маги погибли в смрадном дыму».

– Чушь! – рявкнул Бариус. – «Заклятье раздалось»? Да какой бард посмеет вставить в песню такую неуклюжую рифму?

– Ну и ладно. Все же это не рвущий кишки стиль гномьей версии.

Джиг переводил взгляд с Бариуса на Дарнака, с Дарнака на Рислинда.

– То есть вы хотите сказать, что Эллнорейн был волшебником?

Все трое уставились на него.

– Ты что, не слышал мою песню? «Легенда об Эллнорейне» знаменита на весь мир. Наверняка даже вы в своем подземелье должны были слышать о великом маге, исцелявшем мир после войн богов.

Джиг не знал, какой ответ их устроит, и поэтому решил промолчать.

Бариус собирался продолжить, но Дарнак перебил:

– Суть в следующем. Эллнорейн был могущественным волшебником, но теперь он мертв. Перед уходом он заключил нехилый кусок могущества в свой посох.

– Жезл, – поправил Рислинд. – Барды говорят «посох», чтобы удобнее было рифмовать. Но это был жезл – около трех футов длиной, сделанный из простого дерева.

Дарнак закатил глаза.

– Стало быть, он заключил эту силу в Жезл. Жезл Творения. Сила в этой штуке представляла собой ту же магию, которой воспользовались боги, чтобы привести в мир драконов. Согласно легенде, Эллнорейн использовал ее для сотворения из ничего всей этой горы. Вытянул ее из земли за один день, вырезал в ней туннели. Он хотел защитить Жезл, когда его не станет. Боялся, что тот попадет в руки кому-нибудь другому, понимаешь? Один Землетворец знает, что и кто охраняет Жезл сегодня.

– Дракон, – сказал Джиг.

Пауза.

– Что… что ты сказал? – негромко переспросил Дарнак.

– Дракон, – подал голос Рислинд. – Какая ирония. Однако в выборе Эллнорейна присутствует определенная логика. Магия, использованная для сотворения драконьего племени, может также и уничтожить его. Кому, как ни дракону, важно уберечь Жезл?

Не все отреагировали на откровение Джига с холодной признательностью Рислинда. Риана недоверчиво уставилась на гоблина огромными глазами, а Дарнак негромко присвистнул.

– Мы знали, что столкнемся с довольно сильным противником, – заметил Бариус.

– Довольно сильным противником? – Гном возвел очи горе. – Парень, ты либо наделен величайшим даром недооценивать опасность, либо не имеешь ни малейшего представления о том, что говоришь. Тебе повезет, если твой драгоценный меч не сломается, словно прутик, о драконью чешую. Что до Рислинда, то он, может, и знает, как швыряться магией направо и налево, но дракон сам по себе магия. Метать в него заклинания – все равно что писать на лесной пожар. Без благословения Землетворца нам у подобной твари Жезл не спереть. Снова это имя.

– Землетворец тоже приключенец? – спросил Джиг.

Теперь настала очередь Дарнака вытаращиться на гоблина.

– Это шутка? Если да, то дурного вкуса.

– Силас Землетворец – его бог, – пояснила Риана.

– А он поможет тебе сразиться со Штраумом? – Поскольку ответа не прозвучало, Джиг счел нужным добавить: – Так зовут дракона.

Гном покачал головой.

– Землетворец ожидает, что каждый проявит себя сам. Он не станет вмешиваться в бой, даже когда шансы против нас.

– А-а. Ну, тогда, похоже, от него толку немного.

Джиг увидел, как Риана съежилась. Положив ладонь на рукоять дубины, Дарнак поинтересовался:

– Что ты знаешь о богах, гоблин?

Джиг уже собрался поделиться известными ему сведениями, но заметил, как эльфийка в ужасе затрясла головой, и смиренно произнес:

– Ничего.

Ответ, похоже, удовлетворил гнома. Дарнак повернулся к людям, оставив гоблина разглядывать Риану и снова гадать, что за роль отведена ей в отряде. Судя по тому, с каким пренебрежением относятся к ней остальные, она не друг приключенцев. Эльфийка не принимала участия в драке, и, следовательно, в качестве бойца ее рассматривать также не следует. На самом деле она лишь пряталась да старалась не путаться под ногами. Неплохой пример для самого Джига.

Придя к подобному выводу, он уселся, прислонившись спиной к стене, и попытался осмыслить, каким образом намерены действовать приключенцы. Украсть Жезл из собственной сокровищницы Штраума немыслимо. Как уже сказал Дарнак, самые отчаянные их усилия смогут разве что раздосадовать огромного зверя, и тогда уповать им останется, в лучшем случае, на быструю смерть от огня, зубов или когтей. А если дракон будет в плохом настроении, он изыщет новые способы избавиться от тех, кто его раздражает. Джиг слыхал истории, в которых Штраум похищал самые души своих врагов. Остальных он просто отправлял к Некроманту – чародею, хозяину мертвых. Некромант, как утверждали некоторые, обитал как раз под этими самыми туннелями.

Из всей затеи получится великолепная песня: «Разорители Штраумова логова и их долгая, мучительная смерть». Гоблины повсюду станут распевать ее за вечерней трапезой. Безумие. С первых слов, произнесенных Бариусом, состояние его рассудка вызывало у Джига большие сомнения. Что до волшебника – ну, все волшебники немного того… Эта парочка вполне способна не сомневаться в успешном исходе мероприятия, но гном-то выглядел довольно-таки вменяемым. По крайней мере для гнома. А вот что могло заставить эльфийку пожертвовать дарованным ее расе бессмертием ради столь бесплодной – или нет – столь глупой затеи?

– Эллнорейн поместил Жезл сюда в целях безопасности? – уточнил он.

– Начинаешь улавливать, – ответил Дарнак.

– А Эллнорейн был умный человек?

– Мудрейший маг своего времени, – изрек Бариус. – Возможно, мудрейший человек во всей истории человечества.

– И вы хотите попытаться забрать Жезл, даже если Эллнорейн пошел на все, чтобы помешать вам это сделать?

– Э… – Гном отвел глаза.

– Именно таково наше намерение, – заявил принц. – Спасти Жезл – моя миссия. Традиция и честь требуют, чтобы я проявил себя перед моим царственным отцом, равно как и перед его вассалами. Шестеро моих братьев предпринимали героические походы до меня. Вернув в мир Жезл Творения, я докажу, что я храбрее и сильнее лучших из них.

Джиг попытался понять. Менее половины всех гоблинских детенышей доживали до взрослой стадии. Одни доставались падальщикам, другие погибали во время первой вылазки за пределы гоблинской территории. День двенадцатилетия тоже забирал многих, но эта традиция – вопрос выживания. Во-первых, гоблин, неспособный найти дорогу в туннелях, представляет опасность не только для себя, а во-вторых, он все равно обречен, рано или поздно. Лучше рано, пока не угробил кого-нибудь еще. Но традиция, описанная Бариусом, походила на обучение детеныша плаванию путем швыряния его в озеро, полное рыбоящеров.

– Сколько твоих братьев выжили в этих походах? – спросил он.

– Четверо.

– Трое, – поправил Рислинд.

– Неправда. Тар выжил.

– Тар уверовал, что он морской бог. Он сражался с могучим колдуном на востоке, – пояснил Рислинд. – Колдун погиб, но забрал с собой рассудок Тара. Так что наш брат жив, но приобрел достойную сожаления привычку бегать по дворцу голышом в поисках своей любимой гигантской морской звезды. Спустя шесть месяцев он утонул во рву. Похоже, наш бог морей так и не научился плавать.

– Довольно, – вклинился Дарнак. Он убрал карту в длинную кожаную трубку, а трубку сунул за пояс. – Мы не приблизимся к жезлу, стоя тут и рассказывая старые сказки. Гоблин, какая дорога ведет к нижним туннелям?

Джиг успел заткнуться до того, как решился выложить всю правду. Как гласит поговорка, правда доставляет больше неприятностей, чем люди и хобгоблины, вместе взятые. В последнюю очередь он признает, что ему известно не больше, чем им. Приключенцам нужен проводник? Вот вам проводник. Все, что угодно, лишь бы подышать еще немного.

– Сюда, – произнес Джиг, стараясь придать голосу решительность.

Он бы еще что-нибудь добавил, но боялся растратить остатки показного спокойствия. Кроме того, не имело значения, какой из трех проходов выбрать, – туннели сливались. Нужно было воспользоваться дополнительным временем и поразмыслить о том, куда идти, когда они достигнут хобгоблинской территории.

Гном упоминал про «водянистую тьму». Единственная вода, известная Джигу, находилась в подземном озере, где обитали рыбоящеры. Возможно, им туда не надо, но, учитывая его везение, как бы не оказаться на этом самом пути.

Джиг мельком взглянул на Кляксу – паук по-прежнему в безопасности восседал на гоблинском плече – и зашагал к выходу, куда совсем недавно ломились дозорные… Веревка, резко натянувшись, рванула его назад.

– Твой энтузиазм восхитителен, – сухо заметил Бариус, – но мы должны сперва приготовиться должным образом и лишь потом бросаться в мрачные внутренности горы.

Джиг, усевшись на пол, постарался не воображать себе этот бросок.

Дарнак тем временем выпростал из недр бездонного рюкзака лампу и передал ее Бариусу. Незнакомое устройство гоблина просто зачаровало. Фонарь представлял собой небольшую металлическую коробочку с четырьмя заслонками на петлях. Их можно было открывать и закрывать, при необходимости загораживая свет полностью. Если оставить открытой только одну створку, лампа, в отличие от факела, могла посылать по туннелям направленный луч.

– Я пойду первым в сопровождении гоблина-проводника. Дарнак следом за мной, чтобы иметь возможность продолжать составление карты при свете лампы. Брат, полагаю, ты способен охранять тыл? А также, разумеется, не забывай приглядывать за нашей юной эльфийкой.

Несколько ударов кремня, и в лампу попали искры, фитиль занялся, и пещера озарилась желтым сиянием. Дарнак затоптал несколько все еще чадящих гоблинских факелов.

– Будьте осторожны, друзья. – Бариус вгляделся в туннель. Его карие глаза озарило вдохновение полководца. – Мы отбили первую атаку, но сопротивление только возрастет по мере нашего продвижения вглубь их гнезда. Чтобы выжить, нам, несомненно, потребуется каждая капля нашего мужества, каждая унция силы.

Видимо, он мог продолжать в том же духе весь остаток дня. Рислинд его перебил:

– Ты или веди нас сам, или передай лампу тем, кто уже готов выступить.

Бариус моргнул. Обиженно фыркнув, он дернул за веревку Джига и двинулся в туннель.

Джиг не ожидал, что двигаться они будут так медленно. Даже спустя час они еще не достигли пересечения трех туннелей. Гоблины могли проскочить это расстояние меньше чем за десять минут.

Правда, гоблины не таскали с собой дотошных гномов. Дарнак наносил на карту каждый изгиб и поворот, да к тому же то и дело возвращался по собственным следам, чтобы получить более точное ощущение расстояния. К тому моменту, когда приключенцы наконец достигли перекрестка, Джигу хотелось визжать от тоски. Быть пленником с единственной надеждой умереть быстро, до того, как они достигнут озера, само по себе весьма незавидно, а выслушивание бесконечных Дарнаковых: «Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть… нет, погодите, здесь поворот, лучше измерить шагами внутреннюю и наружную сторону отдельно… интересно, сужается ли туннель вообще… не-а, по-прежнему шесть шагов в ширину…» – сделалось просто пыткой.

Хуже того, в силу происхождения и должности наставника их высочеств гном не забывал по пути критиковать качество обработки камня и с готовностью делился своими наблюдениями со всем отрядом. Обсидиан цвета тиса. Явно волшебный. Кто-то прогнал здесь достаточно жара, чтобы растопить саму скалу. Даже на потолке слой этого добра. Видите ли, плавленый камень плотнее, стало быть, Эллнорейн сперва создал гору, а потом прожег туннели. Темно-красный цвет зависит от примесей в породе – в основном железа – и других элементов.

Он ударил по стене маленьким молоточком. Джиг подпрыгнул.

– Гляньте – ни царапины. Нормальный обсидиан отслаивается и оставляет неприятно-острые края. Полагаю, здесь тоже поработала магия. И неплохо. Если бы пол был выщерблен и неровен, как из обычного обсидиана, вам бы ноги изрезало прямо через сапоги.

– Погодите. – Рислинд поднял руку, неожиданно оборвав Дарнаковы экскурсы в сущность камней. Взяв лампу, он посветил ею назад в туннель. – Здесь должны быть трупы. Я застрелил по меньшей мере шестерых, прежде чем присоединиться к вам.

– Ты только что заметил их отсутствие, братец? Бариус выхватил меч. – Твоя наблюдательность продолжает меня изумлять.

Дарнак, опустившись на колени, внимательно изучил пол.

– Ни следа крови.

– Мы могли миновать тела, не заметив их? поинтересовался принц со скептическим выражением.

– Нет, я бы нанес их на карту.

– Я смогу понять, если кто-то пробрался сюда и подобрал тела. – Рислинд внимательно поглядел на Джига. – Но разве твои соплеменники стали бы вытирать кровь с пола?

– С чего бы это нам тащиться за покойниками? – не понял Джиг. – Мы в последнее время и так неплохо питаемся.

Только до Рианы в полной мере дошел смысл слов гоблина. Она слегка позеленела и прижала руки к животу.

– Чтобы предать их земле достойным образом, – ответил Бариус.

– Вы закапываете своих мертвых? – вылупился на него Джиг.

Ну и дела. Вероятно, поверхность проще копать. Это тебе не непробиваемая скальная порода. Однако все равно на это явно уйдет гораздо больше труда, чем если просто оставить тела червям-падальщикам.

– Не всегда, – ответил гном. – Иногда для них разжигают погребальный костер, чтобы они могли искрами вознестись к небесам.

– Отвратительно, – ляпнул Джиг, не подумав.

Дарнак напрягся. На лицах людей появилось выражение гнева, глаза сузились, губы сжались.

– Тот, кто хочет выжить, должен знать, что насмехаться над ритуалами гномов неумно, гоблин.

Джиг сглотнул.

– Я имел в виду только… ну, запах. Горящих волос и кожи.

Ему хватило вони собственных волос, когда Клякса их поджег. Мысль же о целом горящем теле вызывала спазмы в желудке.

Глаза потрясенного гнома почти вылезли из орбит.

– Так как же гоблины воздают честь мертвым? Или твои друзья побросали трупы в какую-то яму, чтоб они там сгнили?

– Это же только трупы, – негромко пробормотал Джиг. Ему хотелось съежиться в тени, как поступала Риана, но при таком всеобщем внимании это не представлялось возможным. Он никак не мог понять, с чего это все так разозлились, и поспешил их успокоить. – Мы оставляем их червям-падальщикам.

– Червям, – тихо повторил Дарнак. – Это святотатство даже для гоблинов. Оскорбление богов.

Джиг собрался было возразить, но раздумал. Не стоило подливать масла в огонь их гнева. Он уставился в пол, тихо надеясь, что они раздумают наказывать его за какое-то оскорбление, нанесенное гоблинами богам. Боги никогда не жаловались, так чего приключенцы-то возмущаются? Вообще-то человечьи и гномьи трупы гоблины червям не оставляли. Мертвые приключенцы – вещь ценная. Особенно воины. Воины обычно такие мясистые, что одного экземпляра хватает на приготовление целого обеда.

Риану, судя по виду, еще слегка тошнило. Глядя на нее, Джиг окончательно решил воздержаться от объяснений. Приключенцы могут слишком болезненно отреагировать на перспективу в случае гибели окончить свой боевой путь в Голакином котле. С другой стороны, если они не хотят, чтобы их оставили червям, и не желают наполнить собой гоблинские животы, им следовало бы отправиться погибать куда-нибудь еще.

Мысль о Голаке напомнила Джигу запахи кухни, и в это мгновение на него накатила такая сильная тоска по дому, какой он еще ни разу не испытывал. Он отдал бы что угодно за возможность снова оказаться в логове, украдкой отхлебнуть глоточек из громадного Голакиного половника, ощутить вкус нежного мяса и пряного бульона. Он ел глазами Дарнака и старался не вспоминать о том, когда последний раз пробовал свежего гнома.

– Туннель раздваивается, – сообщил Бариус, поднимая фонарь. Луч высветил черные проемы. – Куда теперь, проводник?

Благодарный за перемену темы, Джиг поспешил вперед и уставился на два туннеля. Правый он знал хорошо. Его повороты и ответвления вели на гоблинскую территорию, к хобгоблинам, в заброшенную кладовую, населенную нынче гигантскими крысами, и в конце концов все эти пути выходили к озеру. Левый туннель мог вести куда угодно.

У старшего поколения гоблинов есть поговорка: «От знакомой напасти и бегать легче».

– Направо, – пискнул Джиг, вновь пытаясь придать голосу уверенность. Знакомый туннель тоже нельзя было считать однозначно безопасным. Если кто-нибудь из Поракова отряда выжил и добрался до логова, оттуда могли выслать новый дозор. Приключенцам-то это особых неприятностей не доставит, поскольку второй отряд наверняка последует той же тупой тактике, что и капитан Порак. А Джигу повезет, если его задавят сородичи во время самоубийственной атаки. В противном случае приключенцы непременно решат, что он завел их в засаду, и тогда уж Бариус не откажет себе в удовольствии перерезать ему горло.

Правда, гоблины – ребята практичные. Приключенцы уже положили один отряд, так зачем губить другой? Пусть гостей встречают хобгоблины.

Это еще одна опасность. Хобгоблины – племя злобное и жестокое. Они никого не пропустят без драки. Но лучше уж знакомая напасть…

Шедший впереди Дарнак так и подскочил.

– Ради молота Землетворца, что это за тварь?

Джиг посмотрел, куда указывал гном.

– А-а. Червь-падальщик. Вроде старый.

– И вы позволяете этому поедать ваших мертвых?! – не поверил Бариус.

Джиг пожал плечами, не желая продолжать дискуссию. Черви-падальщики походили на здоровенных белых гусениц. Данный экземпляр имел футов пять в длину, и большинство его сегментов лопались, по всей вероятности, от останков Поракова отряда. На нижней стороне каждого сегмента помещался круглый зубастый рот и четыре черные ножки. Двумя из них червь загребал в рот еду. Другую пару использовал для передвижения и сохранения равновесия. Черви вырастали в длину и размножались посредством разделения сегментов. Иногда выходило до шести-семи коротеньких особей. В иные времена, когда корма не хватало, они набрасывались друг на друга, и множество голодных червей-падальщиков превращались в одного вполне упитанного. Такой элегантный цикл, а заодно и туннели в чистоте содержатся.

Черви-падальщики не имели глаз, зато обладали непревзойденным обонянием и слухом. Они чуяли битву с другого конца горы и никогда не оставляли после себя даже капли крови.

Данный экземпляр мусолил осколок кости – вероятно, остатки гоблина, которые падальщик приволок сюда, чтобы спокойно покушать в одиночестве. При звуке голосов он схватил добычу ножками средних сегментов и удрал в темноту, двигаясь, как землемерка-переросток.

– Оно что, жрет даже оружие и одежду? – спросил Бариус.

– Одежду – да, – кивнул Джиг. – А оружие они стаскивают к себе в гнезда. Им нравится металл.

– А это что? – Риана указала на тонкую пленку жидкости на полу.

– Червяк пописал, – объяснил гоблин. Эльфийка сморщила носик. – Они так дорогу метят. Могут вернуться по запаху.

Рислинд единственный не испытывал отвращения к червю. Он облизал свои тонкие губы, проводив тварь красными от возбуждения глазами.

– Это сотворенное существо. Как драконов создали из обычных ящериц, так и этот червь происходит от его более простых сородичей с поверхности. Жезл действительно здесь.

Плечи у Джига затекли. Веревка до мяса стерла запястья. Его не интересовали ни сотворенные существа, ни Жезл Эллнорейна. Он был слишком подавлен. Он хотел есть.

И вдруг ужас, до сих пор владевший им, начал куда-то отступать. Разум отказывался так долго поддерживать чрезмерно высокий уровень страха. Спустя некоторое время страх уступил место нетерпению. Да, смерть, безусловно, найдет его рано или поздно. Но почему она решила добираться до него таким извращенным способом?

Дарнак в который раз окунул перо в чернильницу, пристроенную в крохотной петле на лямке рюкзака. Кожаный ремешок вокруг горлышка не давал бутылочке вывалиться.

Гном нацарапал несколько новых линий на своем пергаменте, очевидно отмечая место, где они обнаружили червей. В чем польза от этой информации, Джиг понятия не имел.

Может, смерть задержалась, решив по пути непременно составить подробную карту своего следования? Если так, то у гоблина есть шанс прожить не меньше эльфа.

– Продолжим путь. – Бариус дернул веревку, вывернув Джигу плечо.

К счастью, на гоблинов они не нарвались. Возможно, последний боец из Поракова отряда так и не добрался до логова. Но вероятнее всего, сородичи Джига засели где-нибудь на гоблинской территории, прислушиваясь из безопасного места, не раздадутся ли звуки боя. Наверняка даже ставки делали, как долго приключенцы продержатся против хобгоблинов. Интересно, кого пошлют считать тела? Раньше на такое рискованное дело частенько отряжали Джига. Он даже иногда зарабатывал несколько монеток от выигравших пари и несколько синяков от проигравших. Учитывая нынешние обстоятельства, теперь ему самому светило оказаться в числе сосчитанных. Отряд приключенцев миновал высокую щель в камне. Легкий сквознячок донес из нее запах жарящегося на огне мяса.

– Что там? – скривился Дарнак. – Какая ужасная вонь!

Джиг с тоской глянул на обшарпанный разлом. От мясного запаха слюна, переполнив его рот, закапала с подбородка. Подумать только, а ему еще не нравилось отбывать дрянь-наряды! Да он, если когда-нибудь попадет домой, готов наполнять осветительные плошки хоть до конца дней своих. Он сделает что угодно, лишь бы снова оказаться в безопасности. Ну, или хотя бы освободить руки и почесать кончик левого уха.

– Нет там ничего. Это трещина в скале, труба из хобгоблинской кухни внизу. Футов сто.

Подождав, пока Дарнак набросает темный провал и пометит его как «Стофутовую трубу из хобгоблинской кухни», отряд двинулся дальше.