Прихлебывая из чашки, полковник завел неспешную беседу. Он что-то рассказывал сам, что-то спрашивал у нас. Оказывается, нам предстояло занять должности временно исполняющих обязанности лейтенантов третьего ранга. Звание, нужное нам как собаке пятая нога. В табели о рангах оно стояло где-то между сержантом флота и нормальным офицером. Если кто-нибудь когда-нибудь и отдавал честь третьему лейтенанту, то это всего-навсего означало, что в данном отсеке корабля не все в порядке с освещением.
      - ...В вашем патенте будет значиться "третий лейтенант", - продолжил Нельсон, - но практически ваш статус не изменится. К вам будут обращаться "мистер", и единственной переменой в форме станут небольшие - даже немного меньше, чем у кадет, - погоны со звездочкой. Вы полностью подчиняетесь инструктору...
      ...Максимум, что вы можете делать в бою, - выполнять приказы. Если погибнет командир отряда и вы решитесь отдать приказ рядовому, пусть даже прекрасный, разумный и нужный приказ, то совершите ошибку, и рядовой может быть потом наказан, если послушается вас. Кадет не только не имеет отношения к командованию, он как бы вообще не солдат. Он - студент, которому еще только предстоит стать солдатом - или в ранге офицера, или в звании, которое у него было до кадетского корпуса. Кадет подчиняется армейской дисциплине, но он не в армии. Вот почему...
      Пустота. Пришедшая мне в голову мысль так потрясла меня, что я перестал его слушать. Если считается, что кадет вне армии, то...
      - Полковник! - Я, кажется, перебил его, но мне было все равно.
      - Э, говорите, молодой человек. Мистер Рико.
      Удивляя самого себя, я продолжил:
      - Но... если мы не в армии... значит, мы не принадлежим к Мобильной Пехоте? Сэр.
      Он внимательно посмотрел на меня.
      - Это вас беспокоит?
      - Ну... похоже, мне это не нравится, сэр. - На самом деле я просто не мог об этом подумать. Такое чувство, как будто тебя раздели.
      - Я понимаю вас. - Мое трепыхание, кажется, его только порадовало. Но вам лучше не утруждать себя, оставьте все на моей совести. В том числе и вопросы космического законодательства.
      - Но...
      - Это приказ, формально вы не относитесь к Мобильной Пехоте, но она не забыла вас. В Мобильной Пехоте никогда не забывают своих, где бы они ни находились. Если вас прямо сейчас, в данный момент, настигнет смерть, вы умрете как второй лейтенант Джон Рико, Мобильная Пехота... - Полковник остановился. - Мисс Кендрик, с какого корабля мистер Рико?
      - С "Роджера Янга", - последовал немедленный ответ секретарши.
      - Спасибо. - И он продолжил: - Боевой корабль "Роджер Янг", Второй отряд, Третий полк, Первая дивизия Мобильной Пехоты - "сорвиголовы"... Хорошие у вас там ребята, мистер Рико, гордые, и багам спуску не дают. В конце пути вас в любом случае припишут к этому подразделению, и таким образом ваше имя окажется среди их имен в Мемориальном Зале. Именно поэтому мы всегда производим погибшего в бою кадета в офицеры, чтобы отправить на вечный покой к своим...
      Берд ждал меня на крыше здания в аэрокаре. Он бросил взгляд на мои книги и ухмыльнулся:
      - Ничего себе. Ладно уж, если мы на один корабль, так и быть, помогу. Тебя на какой закинули?
      - "Сторожевой".
      - Жаль. Меня на "Москву".
      Я залез в кар, проверил программу маршрута, и мы взлетели. Берд продолжал:
      - Ты у нас еще не самый загруженный. Хассан, кроме математики, взял учебники еще по двум предметам. Жалко, что ты не на "Москву", а то бы помог тебе с математикой.
      Берд ничуть не пижонил, предлагая себя в репетиторы. Это был стопроцентный профессорский сынок, и только значки, шевроны и погоны говорили, что он к тому же еще солдат.
      В корпусе Берд не изучал математику, а преподавал. Как Суцзуми, который обучал нас дзюдо в лагере Курье. Мобильная Пехота не дает пропасть талантам, точно так же поступают и в корпусе. Берд уже в восемнадцать лет имел ученую степень по математике, и совершенно естественно, что его в порядке исключения назначили на часы занятий по этому предмету инструктором. Что, правда, не мешало сержантам отчитывать его по утрам.
      Но, надо признать, отчитывали его редко. Берд удивительно сочетал в себе высокий интеллект, солидное образование, здравый смысл, силу воли и мужество. Не сомневаюсь, что в корпусе на него смотрели как на будущего генерала. Ребята прикидывали, что, если продолжится война, он к тридцати будет командовать бригадой.
      Я и в мечтах не позволял себе забираться так высоко.
      - Будет до жути обидно и стыдно, - сказал я, - если Хассана вышибут.
      При этом я думал, как будет стыдно, если вышибут меня.
      - Все с ним будет нормально, - бодро сказал Берд. - Они, конечно, заставят его попотеть и помучиться, ну да он тоже не лыком шит. В крайнем случае Хассан не так уж много потеряет, даже если его вышибут.
      - Что-что?
      - А ты не знал? Он уже перед корпусом служил в ранге первого лейтенанта. По "полевому патенту", естественно. Не сдаст экзамены, пойдет опять тем же первым полевым. Не веришь, можешь посмотреть в правилах...
      Это правило я знал. Если я, например, завалю математику, то стану опять сержантом: это, наверное, будет так же приятно, как если бы хлопнули по лицу мокрой рыбиной... О, Господи... Сколько раз я просыпался среди ночи в своей комнате от мысли, что мне придется уйти из Кадетского корпуса несолоно хлебавши...
      Но с Хассаном мне было не все понятно.
      - Погоди, - запротестовал я, - он отказался от первого лейтенанта, причем от постоянного патента... а теперь его сделают временным третьим... с тем, чтобы потом он стал вторым? Ты сумасшедший? Или он?
      Берд улыбнулся:
      - Ровно настолько, чтобы работать в Мобильной Пехоте.
      - Но... нет, я не понимаю.
      - Конечно. Дело в том, что у Хассана просто не хватает образования. Поэтому шансов продвинуться выше в пехоте у него не было. Я лично уверен, что он мог бы командовать в бою полком, если кто-то хорошо спланирует операцию. Но командование в бою - лишь часть того, что должен уметь делать офицер, тем более офицер высокого ранга. Чтобы командовать штабом или только спланировать единичную операцию и провести ее, необходимо знать теорию игр, операционный анализ, математическую логику, пессимистический синтез и дюжину других предметов. В принципе, ими можно овладеть и самому, если есть фундамент. Но и тогда не подняться выше капитана или, в крайнем случае, майора. Выходит, Хассан знает, что делает.
      - Теперь понятно, - сказал я медленно. - Но, Берди, ведь полковник Нельсон должен был бы знать, что Хассан был офицером... что он в любом случае офицер.
      - Что? А, да, конечно.
      - Но Нельсон говорил с нами так, как будто между нами нет разницы. Он прочитал лекцию всем троим.
      - Не совсем так. Ты заметил, что, когда полковник поднимал какой-нибудь практический вопрос, он всегда обращался к Хассану?
      Я вспомнил, что так оно и было.
      - Берди, а в каком ты звании?
      Аэрокар приземлялся. Берд помедлил, сосредоточив внимание на посадке, потом улыбнулся:
      - Рядовой. Поэтому я вовсе не хотел бы, чтобы меня вышибли.
      Я фыркнул.
      - Скажешь тоже. Тебе-то уж ничего не грозит!
      Я поразился, что ему не дали хотя бы капрала, но потом подумал, что он, видимо, сразу проявил себя хорошо и его послали в Кадетский корпус. Ему не было и двадцати, вроде бы молодой, но ведь шла война...
      Берд улыбнулся еще шире и сказал:
      - Поглядим.
      - У тебя все будет отлично. Это Хассан и я должны беспокоиться.
      - Думаешь? А мне кажется, что мисс Кендрик, например, меня невзлюбила. - Он открыл дверцу кара и насторожился. - Послушай, это же меня вызывают. Я побежал. Пока!
      - До встречи, Берди.
      Больше мы с ним не виделись. И экзаменов он не сдавал. Спустя две недели ему было присвоено звание офицера. В корпус прислали его погоны и указали место последнего назначения - "Раненые львы", посмертно.
      12
      Некоторые парни полагают, здесь
      у нас ясельки для новорожденных.
      Так вот. Это не так. Понятно?
      Высказывание, приписываемое
      одному героическому капралу,
      командовавшему у стен Трои.
      1194 год до н. э.
      "Роджера Янга" один отряд заполнял до отказа. "Сторожевой" мог нести шесть, и еще осталось бы место. Отсеки отстрела могли пропустить все шесть отрядов одновременно и тут же сделать второй выброс, если б на корабле находилось еще столько же десантников. В принципе, это было возможно. Только при двойной загрузке нам пришлось бы питаться в две смены, спать в гамаках, развешанных во всех помещениях, экономить воду и время от времени просить соседа убрать локоть с твоего лица. Поэтому я был рад, что во время моей стажировки "Сторожевой" не ходил на операции с двойной нагрузкой.
      "Сторожевой" обладал хорошей скоростью для переброски больших соединений десантников почти в любое место освоенной багами Вселенной. Ныряя в пространство Черенкова, "Сторожевой" покрывал сорок шесть световых лет за шесть недель.
      В то же время этот корабль, рассчитанный на шесть десантных отрядов, не шел ни в какое сравнение с пассажирским лайнером. Такие корабли, как "Сторожевой", стали компромиссом между боевыми частями, Мобильной Пехотой, с одной стороны, и Флотом - с другой. Пехота предпочла бы рассчитанные на один отряд корветы типа "Роджера Янга". Они давали возможность гибкого управления войсками. Но если бы армия пошла на поводу у Флота, то нас возили бы на транспортах, вмещающих по меньшей мере полк. Ведь для того, чтобы обслужить маленький корвет, нужно почти столько же флотских, сколько и для огромного лайнера. На лайнере, конечно, потребуется больше хозяйственных работников, но этим могут заняться и солдаты - так считали флотские. Все равно, по мнению флотских, мы только и делаем, что спим, едим и любовно полируем оружие.
      На самом деле флотские настроены еще более решительно. Они полагают, что армия устарела и вообще должна быть упразднена.
      Флот никогда не выражал этого мнения официально. Но достаточно зайти в любой бар на Санкторе и поговорить с первым попавшимся флотским офицером, когда он уже немного поднабрался. Тогда вы и услышите все по полной программе. Они уверены, что сами могут вести любую войну и выиграть ее: Флот, мол, посылает своих людей, занимает планету, а дальше дело Дипломатического корпуса.
      Я охотно признаю, что с помощью новейших бомб можно превратить любую планету в пар. Никогда не видел ничего подобного, но - верю. Что ж, пусть, по их мнению, я - пережиток прошлого. Но я себя таковым не чувствую и твердо знаю, что наши ребята в состоянии сделать то, что ни одному самому распрекрасному кораблю не под силу. Если правительству наши услуги больше не понадобятся, оно нам сообщит.
      Хотя, возможно, в этом споре нет абсолютно правой стороны. Нельзя, например, стать маршалом, не имея опыта командования полком пехоты и большим кораблем. Поэтому сначала надо делать карьеру в Мобильной Пехоте, а потом получить звание офицера Флота (думаю, маленький Берди мечтал именно об этом). Или сначала поработать астронавигатором, а потом пройти через лагерь Курье и так далее - кому как нравится. К мнению человека, проделавшего или то, или другое, я прислушиваюсь с предельным вниманием.
      Как большинство транспортов, "Сторожевой" был кораблем со смешанным экипажем. Самым удивительным поначалу было то, что мне разрешалось теперь проходить в головные отсеки - севернее "переборки номер тридцать". Стенка, отгораживающая женские отсеки от мужских, не обязательно носила этот номер, но по древней традиции на всех смешанных кораблях называлась "переборка номер тридцать". Сразу за этой переборкой располагалась кают-компания, и дальше шла вся "женская половина". На "Сторожевом" кают-компания служила для женщин также столовой и местом отдыха. Комната отдыха офицеров-мужчин называлась "карточной" и располагалась к югу от "переборки номер тридцать".
      Кроме очевидного факта, что для осуществления выбросов и возвращения десанта требуются отменные пилоты (читай - женщины), имелась другая веская причина назначения на транспорты женщин. Это способствовало укреплению духа десантников.
      Попробуйте представить себе состояние человека, которого с родного корабля выбрасывают на незнакомую планету, а там в конце пути его не ждет ничего, кроме увечий да неожиданной смерти! Как сохранить в этом человеке веру и мужество? Как сделать, чтобы он от выброса к выбросу учился преодолевать себя? Единственный выход - чтобы он постоянно видел перед собой живой идеал, олицетворение той трепетной, требующей защиты жизни, ради которой идет в бой.
      Последнее, что слышит десантник перед выбросом (и, может быть, последние слова, которые он в жизни слышит) - это голос женщины, желающей ему удачи. Того, кто скажет, что это не имеет никакого значения, по-моему, просто нельзя считать человеком.
      На "Сторожевом" работало пятнадцать офицеров Флота - восемь женщин и семь мужчин. А также восемь офицеров Мобильной Пехоты, включая и меня. Не буду утверждать, что пошел в Кадетский корпус для того, чтобы проникнуть за "переборку номер тридцать", но, возможность есть за одним столом с леди грела мое сердце куда больше любой прибавки жалованья. Президентом за обеденным столом была командир корабля, вице-президентом - мой босс. Такой статус капитана основывался не на звании: еще три флотских офицера были равны ему. Но в ударной группе ему обязаны были подчиняться все, кроме командира корабля.
      Наши шесть отрядов составляли две роты и значились как отдельный батальон. Капитан Блэкстоун командовал ротой Д и одновременно всем батальоном. Но наш отдельный был только частью обычного большого батальона. Официально его возглавлял майор Ксера, который в то время вместе с ротами А и Б находился на точно таком же, как "Сторожевой", корабле "Нормандия". Майор командовал нами, когда весь большой батальон соединялся для совместного выброса. Блэкстоун отсылал Ксере доклады и получал от него инструкции, но, по-моему, большую часть вопросов решал напрямую с командованием Флота, штабом дивизии Мобильной Пехоты и начальством базы на Санкторе.
      В армии, состоящей из сотен кораблей, раскиданных по Вселенной на расстоянии многих световых лет, административное устройство не может быть простым и безупречным. И "Долина Фордж", и "Роджер Янг", и "Сторожевой" входили в состав одного подразделения - Третьего полка ("Баловни судьбы") Первой дивизии ("Поларис") Мобильной Пехоты. При проведении операции "Дом багов" из разрозненных подразделений собрали два батальона и сформировали наш Третий полк. Но что такое "наш" полк, я тогда не почувствовал. Все, что я видел в тот день, - это бедный сержант Бамбургер и несметные полчища багов.
      В Мобильной Пехоте в десант идут все десять тысяч.
      Трудно поверить, но в мировых войнах XX века для того, чтоб обеспечить боевую активность десяти тысяч солдат, требовалось семьдесят тысяч человек!
      Нельзя не признать, что нужен еще Флот, чтобы доставлять Мобильную Пехоту к месту назначения. Но даже на небольшом корвете личный состав пехоты в три раза превосходит количество флотских. Конечно, нас обслуживают и штатские: ведь процентов десять Мобильной Пехоты обычно находится на отдыхе. И наконец, небольшое число лучших офицеров и сержантов преподают в учебных лагерях и, естественно, не участвуют в боевых действиях.
      Если кто-то из Мобильной Пехоты занялся канцелярской работой, можете быть уверены, что у него не хватает руки или ноги или есть другое увечье. Это люди, которые отказываются увольняться. Они никогда не допустят, чтобы здоровый десантник занимался бумажками или другой работой, требующей не столько физических, сколько духовных сил.
      И все же Мобильная Пехота постоянно испытывает недостаток в людях тем более, когда идет война. Поэтому у нас так бережно относятся к каждому, кто проявил себя солдатом на деле. Мобильная Пехота - самая маленькая в истории человечества армия, если судить по численности населения, которое она охраняет. Десантника нельзя затащить на службу силком, нельзя нанять за деньги, нельзя силой удержать на службе, если он хочет уйти.
      Десантник никогда не старается заполучить безопасную, легкую работу. Любой салага, который уже начал понимать, что такое Мобильная Пехота, всегда подкинет начальству несколько причин, объясняющих, почему он не может в данный момент заниматься уборкой или помогать повару. Это древняя солдатская традиция, и начальство о ней тоже знает, хотя и не подает вида.
      Зато ни один десантник никогда не станет увиливать от опасной работы. Потому что любой рядовой, садясь в капсулу, знает, что в Мобильной Пехоте каждый - от генерала до рядового - в этот момент делает то же самое. На расстоянии многих парсеков, на следующий день или через несколько часов неважно. Важно, что в десант идут все.
      Именно потому, что дерется каждый, Мобильная Пехота обходится малым количеством офицеров.
      В Мобильной Пехоте ни один офицер не сидит без дела. Каждый обязательно командует какимнибудь подразделением. Офицеры составляют три процента личного состава - все, что нужно Мобильной Пехоте, тем более что она использует своих офицеров не совсем стандартным способом. На практике очень многие офицеры носят "несколько фуражек сразу"; война создает слишком много вакансий. Именно поэтому даже у командира отряда есть свой штаб - отрядный сержант.
      Лейтенант в этой ситуации еще может обойтись без сержанта (как и сержант без него). Но для генерала штаб просто необходим: слишком много работы, чтобы уместить ее в одной голове. Генералу нужна большая группа планирования и небольшая группа боевой поддержки. Из-за нехватки офицеров командиры подразделений на генеральском флагмане составляют заодно и группу планирования. Поэтому их подбирают из лучших специалистов по математической логике. А когда приходит время, они сражаются во главе своих подразделений.
      Генерал идет в десант в окружении нескольких офицеров - это весь его оперативный штаб, помогающий ему командовать боем. Плюс небольшая команда отборных десантников - чтобы командующему не досаждали невежливые туземцы. Чаще всего этим ребятам действительно удается генерала защитить.
      Начиная с роты, все командиры имеют заместителей. Вернее, должны иметь. Потому что на деле приходится обходиться без них (и тем самым большая нагрузка, конечно, падает на сержантов).
      Так Мобильная Пехота обходится всего тремя процентами офицеров, тогда как в древности их количество в армиях доходило до десяти, пятнадцати и даже двадцати процентов! Сейчас это кажется сказкой, но так было в XX веке. Остается лишь гадать: что это за армия, в которой офицеров было больше, чем капралов, а сержантов больше, чем рядовых?!
      Хотя что тут гадать? Это были армии, обреченные на поражение - по крайней мере, так учит история. Армии, больше похожие на гражданские организации. Сборище бюрократов, большая часть которых никогда не знала, что такое поле боя.
      Чем занимались офицеры, которые не были обязаны поднимать солдат в атаку? Конечно, чепухой: работники офицерских клубов, офицерывоспитатели, офицеры по физической подготовке, офицеры-политинформаторы, офицеры по транспорту, офицеры-юристы, офицеры-священники, помощники священников и т.д. и т.п. Короче, главное было выдумать должность - и на нее тут же брали офицера.
      В Мобильной Пехоте всем этим занимаются боевые офицеры. А в одной из самых больших армий XX века дошло до того, что настоящие боевые офицеры носили специальные знаки отличия, чтобы отделить себя от орды тепло устроившихся бездельников.
      Нехватка офицеров с течением войны все усиливалась. Ведь процент потерь среди них был самым высоким, А в Мобильной Пехоте офицерский патент не выдают лишь для заполнения имеющейся вакансии. В среднем каждый полк новобранцев поставляет примерно одинаковое число десантников, годных для дальнейшего продвижения по службе. И увеличение набора в Кадетский корпус означало бы снижение качества командования. Для руководства боевыми подразделениями на "Сторожевом" требовалось тринадцать офицеров: шесть командиров отрядов, два командира роты, два их заместителя и командир отдельного батальона с заместителем и адъютантом.
      Но офицеров было только шесть. И еще я. Я поступил в распоряжение лейтенанта Сильвы, но он отбыл в госпиталь как раз в тот день, когда я появился на корабле. Как мне сказали, лейтенанта одолела непонятная лихорадка. Но отсутствие командира вовсе не означало, что я должен принять командование его отрядом. Временного третьего лейтенанта не считают настоящим офицером. Капитан Блэкстоун мог перевести меня под начало лейтенанта Байонна, а отрядом Сильвы командовал бы его сержант. Или Блэкстоун при желании "надел бы третью фуражку".
      На самом деле он сделал и то и другое. При этом, формально назначив меня командиром первого отряда, Блэкстоун сделал лучшего сержанта "пантер" и своим батальонным сержантом, а своего батальонного отправил в первый отряд. Затем капитан, не церемонясь, объяснил мне, что официально командиром отряда буду значиться я, а командовать будет он сам и его сержант.
      Но время шло, и я старался поставить себя более независимо. В конце концов мне разрешили идти в десант командиром отряда. Но я понимал, что одного слова сержанта было бы достаточно, чтобы от меня осталось мокрое место.
      Все же меня это устраивало. Это был мой отряд - потому что я шел с ним в десант. Потому я сразу взял на себя максимум обязанностей: если бы у меня что-то не получилось, то чем раньше меня отчислили бы, тем лучше было бы для всех. Но, видно, из-за недостатка опыта я, вместо того чтобы рационально распределять обязанности, проводил с десантниками все свое время. Так продолжалось примерно с неделю, потом меня вызвал Блэкстоун. Разговор происходил у него в кабинете:
      - Может, ты объяснишь мне, чем занимался всю эту неделю, сынок?
      Я промямлил, что старался получше подготовить отряд к десанту.
      - Да? Тогда должен тебя разочаровать: пока все получается наоборот. Неужели ты не чувствуешь, что лезешь не в свое дело? Ты их будоражишь, превращаешь в осиное гнездо! Для чего, спрашивается, я дал тебе лучшего на всем Флоте сержанта? Ступай в свою кабину и не высовывайся! Лучше всего привяжи себя к стулу... А когда прозвучит сигнал "приготовиться к операции", сержант передаст тебе отряд, отлаженный и настроенный, как концертный рояль. И еще одно. Мне не нужен на борту офицер, который напоминает застегнутого на все пуговицы кадета. Брось глупую привычку говорить обо мне в третьем лице. Оставь ее для генералов или, в крайнем случае, для капитана корабля. Офицер должен быть уверенным в себе без всех этих выкрутасов. Расслабься, сынок...
      - Да, сэр.
      - Чтобы я это твое "сэр" слышал в последний раз. И перестань все время козырять! А что за угрюмое выражение лица? Сразу вспоминаешь Кадетский корпус. Ну-ка, улыбнись!
      - Да, с... то есть о'кей.
      - Ну вот, уже лучше. Теперь прислонись к переборке. Почешись. Зевни. Почувствуй себя молоденьким рядовым.
      Я попробовал...
      Капитан Блэкстоун критически оглядел меня.
      - Потренируйся, - сказал он. - Офицер не должен выглядеть испуганным или напряженным. Это плохо действует на подчиненных. А сейчас, Джонни, можешь сказать, в чем твой отряд нуждается. И не мелочись. Мне неинтересно, у кого из стенного шкафа пропали носки...
      Я лихорадочно соображал.
      - Хм... может быть, вы уже знаете, что лейтенант Сильва собирался представить Брамби на сержанта...
      - Да, знаю. Твое мнение?
      - Ну... Судя по документам, он уже два месяца ходит в десант командиром группы. Его действия оцениваются очень хорошо.
      - Я спрашиваю о ваших собственных рекомендациях, мистер.
      - Но... прошу прощения, я ни разу не был с ним в деле, поэтому не могу иметь четкого мнения. На корабле каждый может быть хорошим солдатом. Однако, насколько я могу судить, он уже слишком долго выполняет функции сержанта, чтобы просто так убрать его, а над группой поставить кого-нибудь другого. Новый шеврон должен появиться у него до того, как мы пойдем в десант. Или его нужно перевести в другое подразделение, когда мы вернемся. В этом случае чем скорее его переведут, тем лучше.
      Блэки покачал головой:
      - Уж больно ты щедр, как я погляжу, мистер третий лейтенант. Раздаешь моих "черных гвардейцев" налево и направо.
      Я почувствовал, что краснею.
      - Но я все же настаиваю. Это единственное слабое место в отряде. Брамби нужно повысить или перевести. Я не хочу, чтобы он возвращался к своим капральским обязанностям, а другой перепрыгнул через его голову. Он скиснет, и слабое место превратится в дыру. А вы сами знаете, чем это грозит в десанте. Если нельзя нашить еще один шеврон, лучше отдайте его в Департамент кадров на базе. Тогда он не будет унижен и получит шанс стать сержантом в другой команде. Вместо того чтобы загнуться здесь.
      - Правда? - переспросил капитан, но, несмотря на тон, лицо его оставалось бесстрастным. - А теперь, после мастерски проведенного анализа, примени свои дедуктивные способности и объясни: почему же лейтенант Сильва не перевел Брамби три недели назад, когда мы спокойно сидели на Санкторе?
      Я задумался. Наилучшее время для перевода десантника в другую часть следующее же мгновение после того, как решил это сделать. По крайней мере, так говорят учебники. Я спросил:
      - В то время лейтенант Сильва был уже болен, капитан?
      - Нет.
      Вдруг все встало на свои места.
      - Капитан, я рекомендую немедленно представить Брамби к сержантскому званию.
      Он поднял брови.
      - Минуту назад ты считал его слабым местом...
      - Не совсем так. Я сказал, что нужно поскорее выбирать - или одно, или другое. Я только не знал, что выбрать. Но теперь знаю.
      - Продолжай.
      - Я знал, что он прекрасный офицер, - не сдавался я, - ведь он оставил мне превосходный отряд. Теперь так. Хороший офицер, если даже и не желает чьего-либо повышения по причине - ну, в общем, по любой причине, не обязательно доверяет свои сомнения бумаге. Но в этом случае, если он не хотел делать Брамби сержантом, то должен был избавиться от капрала при первой возможности. Однако Сильва этого не сделал. Поэтому я рекомендую Брамби... - Я помолчал и добавил: - И все-таки я не понимаю, почему нельзя было все сделать три недели назад. Брамби еще на отдыхе получил бы третий шеврон.
      Капитан Блэкстоун ухмыльнулся.
      - Ты подошел в своем следствии к самому главному, чего не обязательно знать стажеру. Но так и быть. Открою один из наших маленьких секретов. Запомни, сынок: пока идет война, никогда не представляй своего человека к повышению перед тем, как вернуться на базу.
      - Но... почему, капитан?
      - Ты сам сказал, что если бы мы не хотели повышать Брамби, то нужно было бы послать его в распоряжение Департамента кадров. Но именно туда он и попал бы, если бы его представили к сержантскому званию три недели назад. Ты просто не знаешь, как охочи эти ребята из Департамента до сержантов. Хороший сержант сейчас ценится не меньше офицера, а может быть, и больше. Полистай для интереса запросы с базы и увидишь, что у нас давным-давно лежит требование на двух сержантов. Только потому, что прежний отрядный сержант был направлен в Кадетский корпус, а место командира одной из групп уже давно пустует, я смог им отказать...
      Блэкстоун состроил пренебрежительную гримасу.
      - У войны свои жестокие правила, сынок. Те ребята в Департаменте тоже вроде свои. Они хотят увести у меня сержанта, чтобы передать его такому же, как я, капитану Мобильной Пехоты. Но я должен думать о батальоне. И другого выхода нет... Он вытащил из папки два листа бумаги.
      - Вот...
      Один листок был заявлением от лейтенанта Сильвы капитану. Сильва рекомендовал Брамби в сержанты. Заявление было написано месяц назад.
      Другая бумага оказалась сержантским патентом, выписанным на имя Брамби на следующий день после того, как мы покинули Санктор.
      - Это тебя устраивает?
      - О да. Еще бы!
      - Я ждал, что ты укажешь на это слабое место в твоем отряде. Я доволен, что ты попал в точку, хотя и не полностью: грамотный офицер мог бы понять, что к чему, и без моих подсказок. Для этого нужно было немножко порыться в бумагах и разобраться в общем состоянии дел в батальоне. Ну, ничего. Во всяком случае, ты приобрел опыт. Теперь вот что сделаешь. Напиши мне точно такое же заявление, какое написал Сильва, но поставь вчерашнее число. Потом скажи сержанту отряда, чтобы он от твоего имени передал Брамби, что ты порекомендовал его к третьей нашивке. Когда Брамби придет ко мне, я скажу, что оба его офицера, независимо друг от друга, рекомендовали его в сержанты. Думаю, это пойдет ему только на пользу, O'кей.
      Следующие две недели я был занят, как никогда в жизни. Даже в лагере Курье не испытывал таких нагрузок. Десять часов в день в оружейной на должности механика. Но от курса математики меня никто не избавлял, и после ланча я исправно отправлялся к капитану Йоргенсен, которая с течением времени не только не снижала, но, похоже, увеличивала требовательность. На еду - примерно полтора часа в день. Плюс необходимый уход за собой побриться, принять душ, наконец, пришить пуговицу к форме...
      Караульная служба, парады, инспекции, минимум работы с отрядом - час. Кроме того, я ведь еще был "Джорджем". В каждом подразделении есть свой "Джордж" - самый молодой из офицеров, на которого сваливают все так называемые второстепенные нагрузки - занятия гимнастикой, цензуру почты, судейство на спортивных соревнованиях, дежурства по столовой и так далее и тому подобное. До меня "Джорджем" был Ржавый Грэхэм. Затем он с радостью передал "должность" мне. Но улыбка сползла с его лица, когда я потребовал инвентаризации всего имущества, за которое должен был теперь отвечать. Он тут же полез в бутылку и ледяным тоном заявил, что если я не верю настоящему офицеру на слово, то мне придется подчиниться его приказу. Тогда я тоже уперся и сказал, чтобы он свой приказ изложил письменно. Причем в двух экземплярах: один - себе, а копию передам командиру.
      Тут Ржавый отступил - даже второй лейтенант не настолько глуп, чтобы отдавать подобный приказ в письменном виде. Стычка не доставила мне удовольствия: с Грэхэмом я делил комнату, к тому же он был моим инструктором по математике.