– Что тут у вас за чертовщина? – громко спросил Уайти Ардмор.
      Никто не обратил внимания ни на его слова, ни на само его появление.
      – Заткнитесь, мы слушаем, – сказал человек, сидевший у телеприемника, и увеличил громкость.
      По комнате разнесся голос диктора: «Вашингтон полностью уничтожен еще до того, как его успело покинуть правительство. Манхэттен лежит в руинах и теперь.»
      Раздался щелчок – человек выключил приемник и сказал:
      – Вот и все. Соединенным Штатам крышка. – И добавил: – Сигарета у кого-нибудь найдется?
      Не получив ответа, он протолкался через кучку людей, столпившихся вокруг приемника, подошел к столу, вокруг которого лежало с десяток неподвижных тел, и принялся шарить у них по карманам. Это было не просто трупное окоченение уже началось, но в конце концов он нашел полупустую пачку, достал сигарету и закурил.
      – Скажите мне кто-нибудь, что тут у вас за чертовщина, или нет? повторил Ардмор. – Что случилось?
      Человек с сигаретой оглядел его с головы до ног. – Кто вы такой?
      – Майор Ардмор из разведки. А вы кто такой?
      – Полковник Кэлхун, из исследовательского отдела.
      – Очень хорошо, полковник. У меня срочный приказ для вашего командира.
      Распорядитесь, пожалуйста, чтобы кто-нибудь доложил ему, что я здесь, и проводил меня.
      В голосе его звучало скрытое раздражение.
      Кэлхун покачал головой.
      – Не могу. Он мертв. Казалось, это сообщение доставило ему какое-то извращенное удовольствие.
      – Что?
      – Ну да, мертв. И другие тоже. Перед вами, майор, все, что осталось от личного состава Цитадели. Точнее говоря – раз уж это что-то вроде официального рапорта, – от лаборатории специальных исследований Министерства обороны.
      Он криво улыбнулся, окинув взглядом горстку людей, стоящих в комнате.
      Ардмору понадобилось несколько секунд, чтобы освоиться с неожиданным поворотом событий. Потом он спросил:
      – Паназиаты?
      – Нет. Не паназиаты. Насколько мне известно, противник о существовании Цитадели не подозревает. Нет, это мы сами устроили. Один эксперимент прошел слишком удачно. Доктор Ледбеттер занимался поисками средства.
      – Это неважно, полковник. К кому теперь перешло командование? Я должен передать приказ.
      – Командование? Помилуйте, мы еще не успели с этим разобраться.
      Минутку. – Он обвел глазами комнату. – Хм-м-м. Из тех, кто здесь, старший по званию я, а больше никого не осталось. Похоже, теперь я командир.
      – А строевых офицеров у вас нет?
      – Нет. Только специалисты. Значит, я и есть командир. Можете докладывать.
      Ардмор оглядел полдюжины людей, стоявших в комнате. Они с вялым интересом следили за разговором. Как сказать им то, что он должен передать?
      Положение изменилось – может быть. теперь приказ не стоит передавать вообще?
      – Мне было приказано, – произнес он, тщательно подбирая слова, сообщить вашему генералу, что он выведен из подчинения вышестоящему командованию. Ему предписано принимать решения самостоятельно и продолжать боевые действия против сил вторжения по собственному усмотрению. Видите ли, – продолжал он, – когда я двенадцать часов назад покидал Вашингтон, мы уже знали, что разбиты. Кроме интеллектуальных ресурсов, собранных в Цитадели, у нас не осталось почти никаких резервов. – Понятно, – кивнул Кэлхун. – Несуществующее правительство послало приказ несуществующей лаборатории. Нуль плюс нуль равняется нулю. Смешно если бы только знать, когда смеяться.
      – Полковник!
      – Да?
      – Вы получили приказ. Как вы намерены его выполнять?
      – Выполнять? А что тут можно сделать, черт возьми? Шесть человек против четырехсот миллионов! – И он добавил: – Чтобы все было по форме, как полагается у военных, мне, наверное, надо бы отдать приказ об увольнении из армии Соединенных Штатов всех, кто еще остался, и проводить их в отставку. А самому, должно быть, совершить харакири. Да вы что, не понимаете? Здесь все, что осталось от Соединенных Штатов. Да и это осталось только потому, что паназиаты нас не нашли.
      Ардмор облизнул губы.
      – Я, очевидно, недостаточно ясно передал приказ. Вам приказано принять командование и продолжать боевые действия!
      – Чем?
      Ардмор смерил Кэлхуна взглядом.
      – Пожалуй, это решать не вам. Ввиду изменившейся обстановки, согласно уставу, я как старший по званию строевой офицер принимаю командование над этим подразделением армии Соединенных Штатов. Пауза продолжалась около двадцати ударов сердца. Потом Кэлхун поднялся и сделал вид, что расправляет сутулые плечи.
      – Вы совершенно правы, сэр. Ждем ваших распоряжений.
      «Они ждут распоряжений, – подумал Ардмор. – Быстрее шевели мозгами, Ардмор, болван ты этакий. Сам впутался в историю – что теперь будешь делать? Конечно, Кэлхун был прав, когда спросил: „Чем?“. Но нельзя же спокойно стоять и смотреть, как у тебя на глазах разваливаются остатки армии! Надо им что-то сказать – чтобы держались, пока мне не придет в голову что-нибудь получше. Надо выиграть время, приятель!»
      – Мне кажется, нужно сначала выяснить ситуацию, Полковник, будьте добры, соберите оставшийся личный состав – ну, скажем, за этим большим столом. Так будет удобнее всего.
      – Будет сделано, сэр.
      Услышав приказ, все подошли к, столу.
      – Грэхем! И вы – как ваша фамилия? Томас, кажется? Вы двое перенесите куда-нибудь тело капитана Мак-Алистера. Положите его пока в коридоре.
      Все пришло в движение. Пока убирали труп, а оставшиеся в живых размещались за столом, впечатление нереальности происходящего понемногу рассеивалось, и люди начали приходить в себя. Ардмор уже более уверенно обернулся к Кэлхуну:
      – Познакомьте меня, пожалуйста, с присутствующими. Я хочу знать, кто они и чем занимаются. Ну и, конечно, имена и фамилии.
      Горстка людей численностью с небольшой патруль. Жалкие остатки армии.
      Он ожидал найти здесь, в надежном, никому не известном подземном укрытии в Скалистых горах, самое блестящее созвездие научных талантов, какое только удавалось кому-нибудь собрать для решения определенной задачи. Даже после разгрома регулярной армии Соединенных Штатов были все основания надеяться, что двести с лишним выдающихся ученых, спрятанные в тайном убежище, о самом существовании которого противник не догадывается, и обеспеченные всем современным научным оборудованием, сумеют изобрести и привести в действие какое-нибудь новое оружие, которое со временем позволит изгнать из страны паназиатов. Поэтому его и послали передать генералу, который командовал этой группой, приказ действовать самостоятельно, никому не подчиняясь. Но что могут сделать полдюжины людей?
      Да и какие полдюжины! Доктор Лоуэлл Кэлхун, например – математик, призванный из университета и произведенный в полковники. Доктор Рэндол Брукс – биолог и биохимик, получивший звание майора. Правда, на Ардмора он произвел хорошее впечатление – спокойный, сдержанный, по-видимому, с сильным и уравновешенным характером. От него будет толк, к его советам надо прислушиваться.
      Роберта Уилки Ардмор окрестил про себя юнцом. Он был молод, а из-за своей щенячьей неуклюжести и растрепанной шевелюры выглядел еще моложе.
      Занимался он, как выяснилось, радиацией и смежными областями физики, слишком мудреными для неспециалиста, и судить о том, насколько хорошо он разбирается в своей науке, Ардмор не мог. Возможно, он и гений, хотя по виду этого не скажешь.
      Вот и все ученые. Оставалось еще трое. Герман Шир, техник-сержант, до войны – механик и слесарь-инструментальщик, взятый в армию из исследовательского отдела компании «Эдисон Траст», где собирал точные приборы. О его специальности и квалификации свидетельствовали загорелые, сильные руки с тонкими пальцами, а глядя на его решительное лицо в глубоких морщинах и тяжелую челюсть, Ардмор решил, что такого человека хорошо иметь рядом в трудную минуту. Этот будет полезен.
      Эдвард Грэхэм, рядовой первого разряда, повар офицерской столовой.
      Тотальная война заставила его оставить профессию художника-оформителя и проявить другой свой талант – кулинарный. Ардмор не мог себе представить, для чего он может пригодиться; впрочем, готовить все равно кому-то придется.
      И, наконец, помощник Грэхэма рядовой Джефф Томас. Никто не знал, кем он был раньше.
      – Он как-то забрел к нам, – объяснил Кэлхун, – вот и пришлось считать его призванным и оставить здесь, чтобы не раскрыл нашего расположения.
      Знакомясь со своими новыми подчиненными, Ардмор все время напряженно думал о том, что же им сказать. Он знал, что сейчас требуется, какой-нибудь старый трюк, несколько слов, которые взбодрили бы людей, как укол сильнодействующего лекарства, и подняли их угасший боевой дух. Он верил в такие вещи, потому что сам до войны занимался рекламой, пока его не призвали. Вспомнив об этом, он подумал: «Стоит ли говорить, что он такой же непрофессионал, как и все остальные, и только случайно попал в строевые офицеры? Нет, это не разумно: сейчас нужно чтобы они полагались на него, как полагаются новобранцы на ветеранов».
      Томас был последним в списке, и Кэлхун умолк.
      «Твоя очередь, приятель, и смотри не оплошай!»
      – Мы должны будем продолжать выполнение нашего боевого задания в течение неопределенного времени. Я хочу напомнить вам, что мы несем ответственность за это не перед высшим командованием, которое погибло в Вашингтоне, а перед народом Соединенных Штатов согласно Конституции.
      Конституцию никто не может взять в плен или уничтожить – это не просто клочок бумаги, а обязательство, которое взял на себя весь американский народ. И только американский народ может освободить нас от этого обязательства.
      Так ли это на самом деле? Он не знал, потому что не был юристом; но он знал, что именно в это им сейчас нужно поверить. Он повернулся к Кэлхуну.
      – Полковник Кэлхун, теперь прошу вас привести меня к присяге в качестве командира этого подразделения армии соединенных Штатов. Я думаю, всем нам следует подтвердить свою присягу, – добавил он.
      В полупустой комнате глухо зазвучал хор голосов: «Я торжественно клянусь выполнять свой долг соблюдать и защищать Конституцию Соединенных Штатов от всех ее врагов, внутренних и внешних!»
      – И да поможет мне Бог!
      – И да поможет нам Бог!
      Ардмор с удивлением обнаружил, что к концу этого представления, которое он сам же и устроил, у него по щекам потекли слезы. Он видел, что слезы показались и на глазах у Кэлхуна. Может быть, это все-таки было не просто представление?
      – Полковник Кэлхун, за вами, конечно, остается научное руководство. Вы после меня старший, но все административные обязанности я возьму на себя, чтобы они не мешали вашей исследовательской работе. Майор Брукс и капитан Уилки будут подчиняться вам. Шир!
      – Есть, сэр!
      – Будете находиться в распоряжении полковника Кэлхуна. Если он не сможет полностью вас загрузить, я дам вам дополнительные поручения позже.
      Грэхем!
      – Есть, сэр!
      – Будете продолжать выполнять свои обязанности. Кроме того, вы назначаетесь ответственным за питание, снабжение и вообще за всю интендантскую часть. Доложите мне сегодня, немного позже, о наличии продуктов и их состоянии. Томас будет подчиняться вам, но в случае надобности любой из исследователей может вызвать его себе в помощь.
      Возможно, из-за этого иногда придется обедать немного позже обычного, но тут ничего не поделаешь.
      – Есть, сэр.
      – Мы с вами и Томасом будем заниматься всем, что не имеет прямого отношения к исследовательской работе, а кроме этого помогать ученым, чем можем, когда нужно. Я подчеркиваю, полковник, что это и относится и ко мне, – сказал он, обращаясь к Кэлхуну. – Если в любой момент вам понадобится лишняя пара рук, хоть и неквалифицированных, прошу сообщить мне.
      – Хорошо, майор.
      Грэхем, вам с Томасом придется убрать трупы во всем здании, пока они еще не тронулись, – скажем, завтра к вечеру. Поместите их в какую-нибудь ненужную комнату и загерметизируйте ее. Шир покажет вам как. – Он взглянул на часы. – Два часа. Когда у вас был обед?
      – Сегодня, сегодня обеда не было.
      – Очень хорошо. Грэхем, приготовьте кофе и бутерброды и подайте сюда через двадцать минут.
      – Хорошо, сэр. Пошли, Джефф.
      – Иду.
      Когда они вышли, Ардмор снова повернулся к Кэлхуну.
      – А пока, полковник, давайте пойдем в лабораторию, где началась катастрофа. Я все-таки хочу знать, что тут у вас случилось.
      Двое других ученых и Шир стояли в нерешительности, пока он кивком не пригласил их следовать за собой.
      – Вы говорите, что ничего особенного не произошло – ни взрыва, ни выброса газа – и все же они умерли?
      Они стояли около последней установки доктора Ледбеттера. Тело погибшего ученого все еще лежало там, где он упал. Ардмор отвел глаза и попытался понять устройство установки. Выглядела она не такой уж сложной, но ничего знакомого ему не напоминала.
      – Нет, ничего не было. Только маленькое голубое пламя – оно показалось на мгновение сразу после того, как Ледбеттер включил вон тот рубильник.
      Кэлхун осторожно показал на рубильник, стараясь до него не дотронуться.
      Обычный пружинный самовыключающийся рубильник. Сейчас он был выключен.
      – Я внезапно почувствовал головокружение. Когда оно прошло, я увидел, что Ледбеттер упал, и подошел к нему, но уже ничего не мог сделать. Он был мертв, хотя никаких повреждений на теле не было.
      – А я потерял сознание, – вмешался Уилки. – Может быть, и я бы не остался в живых, если бы Шир не сделал мне искусственное дыхание.
      – Вы были здесь? – спросил Ардмор.
      – Нет, в радиационной лаборатории, в другом конце здания. Мой руководитель погиб.
      Ардмор нахмурился и подвинул к себе стул, стоявший у стены. Не успел он сесть, как какая-то маленькая серая тень стремительно пробежала по полу и скрылась за открытой дверью. «Крыса», – подумал он и хотел продолжать расспросы. Но доктор Брукс в изумлении посмотрел ей вслед и выбежал за дверь со словами:
      – Подождите минуту, я сейчас!
      – Не понимаю, что это с ним такое, – сказал Ардмор, ни к кому не обращаясь. Может быть, напряжение, вызванное последними событиями, оказалось чрезмерным даже для сдержанного биолога?
      Меньше чем через минуту Брукс вернулся так же неожиданно, как и выскочил из комнаты. Задыхаясь от быстрого бега, он с трудом выговорил:
      – Майор Ардмор! Доктор Кэлхун! Джентльмены! – Он остановился и перевел дыхание. – Мои белые мыши живы!
      – Да? Ну и что?
      – Неужели вы не понимаете? Это крайне важный факт, может быть, даже решающий. Ни одно животное в биологической лаборатории не пострадало!
      Неужели вы не понимаете?
      – Да, но… Ах, вот что, кажется, я… Значит, крыса осталась жива, и ваши мыши не пострадали, а люди, которые были рядом, погибли?
      – Конечно! Конечно! – радостно подтвердил Брукс.
      – Хм-м-м… Нечто такое, что запросто убивает две сотни людей сквозь скалу и металл, но не трогает мышей и им подобных? Никогда не слышал о силе, которая могла бы убить человека и оставить в живых мышь. – Ардмор кивнул в сторону установки. – Похоже, эта штука может оказаться нам полезной, Кэлхун.
      – Может, – согласился Кэлхун. – Если только мы научимся ею управлять.
      – А у вас есть на этот счет сомнения?
      – Ну, мы ведь не знаем, как она убивает, не имеем представления, почему она оставила в живых нас шестерых, и не понимаем, по какой причине не пострадали животные.
      – Так. Что ж, по-видимому, дело именно в этом. – Ардмор еще раз взглянул на нехитрую, но такую загадочную установку. – Доктор, я не хотел бы с самого начала вмешиваться в ваши дела, но прошу вас не включать этот рубильник, не поставив предварительно в известность меня.
      Он покосился на неподвижное тело Ледбеттера на полу и поспешно отвел глаза.
      За кофе с бутербродами они продолжали обсуждать положение.
      – Значит, никто толком не знает, чего добивался Ледбеттер?
      – В общем, да, – подтверди Кэлхун. – Я помогал ему по части математики, но он же был гений, и наши ограниченные умы только приводили его в раздражение. Будь жив Эйнштейн, они еще могли бы поговорить на равных, но со всеми нами он разговаривал только о том, в чем ему была нужна помощь, или о частных задачах, которые собирался кому-то поручить.
      – Значит, вы не знаете, чего именно он хотел добиться?
      – Пожалуй, можно сказать – и да и нет. Вы знакомы с общей теорией поля?
      – Боже упаси, конечно, нет!
      – Ну, тогда нам будет трудновато с вами объясняться, майор Ардмор.
      Доктор Ледбеттер изучал теоретически возможные дополнительные спектры.
      – Дополнительные спектры?
      – Ну да. Видите ли, за последние полтора столетия главные успехи физики были достигнуты в изучении всего спектра электромагнитных излучений: свет, радиоволны, рентгеновские лучи.
      – Да, да, это я знаю, но что за дополнительные спектры?
      – Это я и пытаюсь вам объяснить, – сказал Кэлхун с оттенком раздражения в голосе. – Из общей теории поля следует, что могут существовать по меньшей мере еще три типа спектров. Видите ли, мы знаем, что в пространстве существуют три типа энергетических полей: электрическое, магнитное и поле тяготения, или гравитационное. Свет, рентгеновские лучи и им подобные излучения – часть электромагнитного спектра. Но из теории следует, что возможны и другие аналогичные спектры: магнитогравитационные, электрогравитационные и, наконец, трехфазный спектр, объединяющий электрическое, магнитное и гравитационное поля. Каждый из них должен представлять собой совершенно новый тип спектра, а изучение его – новую область науки. Если они действительно существуют, то, вероятно, обладают столь же характерными свойствами, что и электромагнитный спектр, но совершенно иными. Однако мы не располагаем приборами, которые могли бы регистрировать такие излучения, и даже не можем сказать, существуют ли они вообще.
      – Знаете, я в этих делах, конечно, мало что понимаю, – заметил Ардмор, слегка нахмурившись, – и не могу с вами спорить, но мне кажется, что это похоже на поиски чего-то такого, чего вовсе не существует. Я считал, что эта лаборатория занимается одним – разработкой оружия, которое могло бы противостоять вихревым лучам и атомным ракетам паназиатов. Меня немного удивляет, что человек, которого вы, видимо, считали самым выдающимся здесь ученым, пытался обнаружить нечто такое, в существовании чего он вообще не был уверен и свойства чего совершенно неизвестны. По-моему, это странно.
      Кэлхун ничего не ответил, а только бросил на него высокомерный взгляд и ехидно усмехнулся. Ардмор понял, что сказал что-то не то, и почувствовал, как краснеет.
      – Ну да, – поспешно сказал он, – я вижу, что не прав: что бы там ни обнаружил Ледбеттер, оно прикончило две сотни человек. Значит, это потенциальное оружие, – но ведь он не просто шел на ощупь в темноте?
      – Не совсем, – ответил Кэлхун и продолжал, явно стараясь выбирать слова попроще: – Те самые теоретические соображения, из которых следует возможность существования дополнительных спектров, позволяют с достаточной вероятностью представить себе в общем виде их свойства. Я знаю, что сначала Ледбеттер занимался тем, что искал способы генерировать лучи, способные притягивать или отталкивать, – это из области магнитогравитационного спектра. Но в последние две недели он выглядел очень возбужденным и круто изменил направление работы. Он был не слишком разговорчив, и я могу судить только по тем расчетам, которые для него делал. Тем не менее, – Кэлхун достал из внутреннего кармана толстый растрепанный блокнот, – он вел подробный журнал своих экспериментов. Вероятно, мы сможем проследить за ходом его работ и догадаться, в чем состояла гипотеза, из которой он исходил.
      Уилки, сидевший рядом с Кэлхуном, возбужденно спросил, подавшись к нему:
      – Где вы это нашли, доктор?
      – На столе у него в лаборатории. Если бы вы там посмотрели, могли бы найти это и сами.
      Не обратив на колкость внимания, Уилки впился глазами в записи, сделанные в блокноте.
      – Так это же формула излучения.
      – Ну конечно. Или я, по-вашему, настолько глуп, что этого не вижу?
      – Но она неправильная!
      – По-вашему, может быть, и неправильная, но будьте уверены, что доктор Ледбеттер не ошибался.
      Они пустились в спор, в котором Ардмор ничего не мог понять; через некоторое время, воспользовавшись паузой, он вмешался:
      – Минутку, джентльмены! Я вижу, вы уже готовы приступить к работе. Что касается меня, то я теперь знаю достаточно на первое время. Насколько я понимаю, ваша ближайшая задача – проследить ход мысли доктора Ледбеттера и выяснить, для чего служит его установка, – так, чтобы при этом уцелеть самим. Правильно?
      – В общем, да, – осторожно согласился Кэлхун.
      – Что ж, в таком случае приступайте. И держите меня в курсе дела, когда сочтете это удобным. – Он встал, остальные последовали его примеру.
      – Да, еще одно. Я вот о чем подумал. Не знаю, насколько это важно, но мне это пришло в голову потому, что доктор Брукс придает такое большое значение истории с мышами и крысами. – Он начал загибать пальцы. – Множество людей погибли на месте. Доктор Уилки потерял сознание и чуть не умер. Доктор Кэлхун почувствовал только легкое головокружение. А все прочие, кто остался в живых, видимо, вообще ничего не ощутили, в то время как их товарищей постигла загадочная смерть. Не кажется ли вам, что это тоже полезные данные?
      Он с нетерпением ждал ответа, опасаясь, что ученые сочтут его слова нелепыми или тривиальными.
      Кэлхун собрался ответить, но его опередил доктор Брукс:
      – Ну конечно! Как же я об этом не подумал? Должно быть, у меня в голове все перепуталось. Получается градиент – закономерное различие в действии этого неизвестного фактора. – Он на мгновение умолк. – Я прошу у вас разрешения, майор, обследовать трупы наших покойных коллег и попытаться выяснить, чем они отличались от тех, кто остался в живых. Особенно от тех, на кого неизвестный фактор подействовал сильнее всего.
      И он задумчиво уставился на Уилки.
      – Ну уж нет! – возразил тот. – Я вам не морская свинка. Ничего не выйдет!
      Ардмор не знал, всерьез он это сказал или в шутку, но решил положить конец спору – Детали я предоставляю вам, джентльмены. Но помните – ни в коем случае не рискуйте, не предупредив меня.
      – Вы слышали, Брукси? – откликнулся Уилки.
      В тот вечер Ардмор заставил себя улечься в постель исключительно из чувства долга – спать ему совершенно не хотелось Его непосредственная задача была выполнена он собрал осколки группы, которая называлась «Цитадель», и соорудил из них некое подобие действующей организации Он слишком устал, чтобы размышлять о том, будет ли толк от ее действий, но во всяком случае она действовала. Он внес новый смысл в их жизнь и, взяв на себя груз руководства и ответственности, дал им возможность перекладывать на его плечи свои заботы. Может быть, это позволит им сохранить рассудок в обезумевшем мире?
      Каким будет этот обезумевший новый мир? Мир, где превосходство западной культуры перестало быть само собой разумеющимся, где звездно-полосатый флаг уже больше не развивался над каждым общественным зданием?
      Тут ему в голову пришла еще одна мысль. Чтобы их деятельность хотя бы внешне была похожа на ведение войны, нужно будет завести какую-то разведывательную службу. До сих пор он был озабочен одним – чтобы они снова взялись за работу, но завтра придется об этом подумать «Завтра и подумаю», – сказал он себе, но начал думать об этом сразу же.
      Служба разведки им необходима не меньше, чем новое секретное оружие.
      Даже больше: какое бы фантастически мощное оружие ни удалось создать, продолжая исследования доктора Ледбеттера, оно не принесет пользы, если не знать, где и когда его применить, чтобы поразить противника в самое уязвимое место. До нелепости слабая военная разведка всегда была отличительной чертой Соединенных Штатов. Самая могучая нация планеты неизменно начинала свои войны вслепую, как великан с завязанными глазами. Взять хотя бы то, что произошло сейчас: атомные бомбы Паназии были ничуть не мощнее, но американцев захватили врасплох, и ни одной своей они даже сбросить не успели. Сколько их было? Где-то Ардмор слышал, что тысяча. Точной цифры он не знал, но паназиаты ее, безусловно, знали. Они знали, сколько в Соединенных Штатах бомб, где они хранятся. И войну они выиграли не с помощью своего секретного оружия, а благодаря своей разведке. Впрочем, секретное оружие Паназии тоже оказалось вполне эффективным – особенно из-за того, что оно было действительно секретным. Так называемая разведка армии Соединенных Штатов потерпела очередную неудачу.
      «Ну что же, Уайти Ардмор, теперь все в твоих руках! Можешь организовать любую разведывательную службу, какую только твоей душе угодно, – для этого у тебя есть трое близоруких кабинетных ученых, пожилой техник-сержант, двое рядовых из кухонного наряда и ты сам. Критиковать легко, – но если ты такой умный, почему тогда ты не богатый?»
      Он встал, подумав, что надо принять снотворное, но вместо этого выпил стакан теплой воды и снова лег. «Предположим, что мы создадим действительно новое мощное оружие. Эта штука, которую придумал Ледбеттер, выглядит многообещающей, если только мы научимся с обращаться. Ну и что? Один человек не может управлять летающим крейсером – он даже не сумеет поднять его в воздух. А шесть человек не смогут одержать над вверх над целой империей, даже если обуть их в семимильные сапоги и вооружить каждого лучом смерти. Как там говорил Архимед? Дайте мне рычаг достаточной длины и точку опоры, и я переверну землю. Ну и где у нас точка опоры? Оружие – не оружие, если нет армии, которая может привести его в действие».
      Он погрузился в беспокойный сон, и ему приснилось, будто он болтается на конце длиннейшего рычага и не может ничего сделать, потому что опорой для рычага служит пустота. То он сам был Архимедом, то Архимед оказывался рядом и принимался издеваться над ним, скривив в злобной гримасе раскосое азиатское лицо.

      В следующие две недели на долю Ардмора выпало множество разнообразных хлопот, и времени у него хватало только на самые необходимые дела. Было решено исходить из того, что их группа – фактически военная организация, а значит, не исключено, что в один прекрасный день им предстоит дать отчет в своих действиях гражданским властям. Из этого следовало, что Ардмор должен был выполнять – или, по крайней мере, создавать видимость, что выполняет все законы и положения, касающиеся документации, денежной отчетности, материального учета и прочего в том же духе. Про себя он считал все это пустой и бессмысленной тратой времени; однако, занимаясь рекламой, он стал психологом-самоучкой и интуитивно понимал, что человек живет символами. В этот момент эти символы существования властей имели решающее значение.
      Поэтому он, изучив должностные инструкции покойного начальника финансового отдела, тщательно подсчитал, сколько жалования причиталось каждому из погибших на момент смерти и сколько следует выплатить его наследникам «дензнаками, имеющими хождение на территории Соединенных Штатов», хотя и подумал при этом не без грусти: «Интересно, что эта формула может означать теперь?» Вся эта бумажная канитель была не под силу ему одному. Ардмор выяснил, что Джефф Томас, которого он назначил помощником повара, хорошо печатает на машинке и обладает некоторыми способностями к арифметике, и приспособил его к этой работе. В результате Грэхем обнаружил, что ему приходится трудиться за двоих, и попытался выразить недовольство, но Ардмор решил, что это ему только полезно: без блох собака скучает.
      Необходимо было добиться, чтобы каждый из его подчиненных к вечеру валился с ног от усталости.
      Томас пригодился и для другой цели. Ардмор, с его легко возбудимым характером, постоянно нуждался в собеседнике. Томас оказался человеком неглупым и многое понимающим, и их беседы понемногу становились все откровеннее. Конечно, командиру не полагается откровенничать с рядовым, однако Ардмор инстинктивно чувствовал, что Томас не обманет его доверия, а психологическая разрядка была ему необходима.
      Но вскоре Кэлхун заставил Ардмора отвлечься от мелких повседневных дел и заняться более серьезной проблемой. Он явился, чтобы попросить разрешения включить установку Ледбеттера, немного переделанную с учетом их последних предположений, но при этом задал еще один нелегкий вопрос:
      – Майор Ардмор, не можете ли вы мне объяснить, как вы намерены использовать «эффект Ледбеттера»?
      Этого Ардмор не знал и вместо ответа спросил:
      – А разве вы уже настолько продвинулись, что такой вопрос возник?
      Тогда не объясните ли вы мне, что у вас получается?
      – Это будет несколько затруднительно, – ответил Кэлхун слегка покровительственным тоном, – поскольку я не смогу пользоваться языком математики, на котором, вообще говоря, только и можно выразить.
      – Ну что вы, полковник! – перебил его Ардмор, стараясь скрыть свое раздражение в присутствии рядового Томаса. – Скажите мне просто, в состоянии вы убить этой штукой человека или нет, и можете ли заранее решить, кого именно.
      – Это слишком упрощенная постановка вопроса, – возразил Кэлхун. Тем не менее мы полагаем, что новая установка будет действовать направленно.
      Результаты, полученные доктором Бруксом, позволили ему предположить, что существует асимметрическое соотношение между действием установки и живым объектом, на который оно направлено, – что некое свойство, присущее данной жизненной форме, определяет как степень воздействия на нее, так и сам характер такого воздействия. Другими словами, воздействие есть функция всех факторов, включая особенности данной жизненной формы, а также параметров самого воздействия, так что.
      – Полегче, полегче, полковник. Что все это означает применительно к оружию?
      – Это означает, что можно направить установку на двух человек и решить, кого из них она убьет, – при условии, что мы научимся ею управлять, – раздраженно ответил Кэлхун. – Во всяком случае, мы так полагаем. Уилки вызвался выступить в качестве контроля, а объектом будут мыши.