Близился полдень, время было дорого. Управляющий отправился купить для меня одежду и саквояж, а заодно отправил шофера владельца склада к нам наверх. В двенадцать тридцать мы с владельцем отбыли на его машине в город. В саквояже рядом со мной покоились двенадцать наездников в ячейках, уже готовые.
      В книге посетителей владелец склада записал: "Дж.Хардвик Поттер с гостем". Слуга хотел забрать у меня саквояж, но я сказал ему, что мне необходимо поменять перед ленчем сорочку. Мы копошились перед зеркалом в туалетной комнате, пока там не осталось никого, кроме служителя, а затем "завербовали" его и отправили сообщить менеджеру клуба, что одному из гостей стало плохо.
      Став нашим, менеджер принес еще один белый халат, и я превратился в нового служителя туалетной комнаты. У меня оставалось только десять наездников, но контейнеры должны были в скорости доставить со склада прямо в клуб. Вместе с первым служителем мы использовали все десять еще до того, как наплыв членов клуба, прибывающих на ленч, пошел на убыль. Один из гостей вошел в туалет не вовремя, и мне пришлось его убить. Труп мы запихали в шкаф для швабр. После этого наступило затишье, поскольку контейнеры все еще не привезли. У меня начались было голодные спазмы, но вскоре боль ослабла, хотя и не пропала совсем. Я сообщил об этом менеджеру, и он велел принести для меня ленч в свой кабинет. Контейнеры прибыли как раз, когда я заканчивал.
      Посетителей стало теперь меньше, и мы шаг за шагом захватывали клуб, а к четырем после полудня уже все - члены клуба, их гости и обслуживающий персонал - были с нами. После чего мы начали обрабатывать вновь прибывших прямо в фойе, куда их впускал швейцар. Ближе к концу дня менеджер позвонил в Де-Мойн, чтобы прислали еще контейнеры. И в тот же вечер мы заполучили крупную добычу, можно сказать, приз - заместителя министра финансов. Настоящая победа, ибо Министерство финансов США, помимо всего прочего, отвечает и за безопасность Президента.
      8
      Захват одной из ключевых фигур администрации я воспринял с каким-то отвлеченным удовлетворением и больше об этом не думал. Мы - я имею в виду людей-рекрутов - почти совсем не думали, мы лишь знали, что надлежит сделать, но понимали это уже в действии - как вышколенная лошадь, которая получает команду, выполняет и всегда готова к следующему распоряжению седока.
      Неплохое сравнение, но все же не полное. Повелители-наездники получали в свое распоряжение не только разум, но и память, и жизненный опыт каждого из нас. Мы же и общались за них друг с другом, иногда понимая, о чем речь, иногда нет. Разговорное общение шло через нас, слуг, но мы никак не участвовали в более важных, прямых контактах непосредственно между хозяевами. Во время таких совещаний мы просто сидели и тихо ждали, пока наши повелители не наговорятся, затем заправляли одежду и делали, что приказано.
      К словам, что слетали с моих губ по воле хозяина, я имел отношения не больше, чем, скажем, телефон, говорящий чьим-то голосом. Аппарат связи, и только. Как-то спустя несколько дней после того, как меня "завербовали", мне случилось передавать менеджеру клуба инструкции о поставках ячеек с наездниками. При этом я краешком сознания уловил, что приземлились еще три корабля, но в памяти остался лишь один адрес в Нью-Орлеане.
      Однако я совсем об этом не думал, просто продолжал свою работу "помощника мистера Поттера по особым поручениям", проводя целые дни - а иногда и ночи - в его кабинете. Возможно даже, что мы поменялись ролями: я нередко отдавал устные распоряжения и самому Поттеру. Хотя не исключено, что и сейчас я понимаю общественные взаимоотношения паразитов не лучше, чем тогда.
      Я знал - и так же знал мой хозяин, - что мне опасно показываться на улицах. Собственно, он знал столько же, сколько я. Через меня ему стало известно, что Старик знает о моей "вербовке" и не оставит поисков до тех пор, пока меня не поймают или не убьют.
      Странно, что мой хозяин не подыскал себе нового носителя и попросту не убил меня: "рекрутов" у нас было куда больше, чем наездников. Причем они не испытывали ничего похожего на человеческую щепетильность. Повелители-наездники, только-только извлеченные из транзитных ячеек, часто наносили своим носителям увечья; мы всегда уничтожали таких носителей и подбирали новых. С другой стороны, станет ли опытный ковбой менять вышколенную рабочую лошадь на новую, еще необъезженную? Возможно, только поэтому меня прятали, и я остался жив.
      Спустя какое-то время город оказался в наших руках, и мой хозяин начал выводить меня на улицу. Я не хочу сказать, что у каждого появился горб, нет. Людей было слишком много, а хозяев слишком мало. Но все ключевые позиции в городе занимали теперь наши "рекруты" - от полисмена на углу до мэра и начальника полицейского управления, не говоря уже о мелких городских начальниках, священниках, членах советов директоров крупных компаний и значительной части руководства связью и средствами массовой информации. Большинство населения продолжало жить обычной жизнью, не только не обеспокоенное этим "маскарадом", но и ничего о нем не подозревающее.
      Разумеется, до тех пор пока кто-то из них не оказывался по той или иной причине на пути у хозяина. В таких случаях их просто устраняли.
      Наших хозяев заметно сдерживали трудности общения на большом расстоянии. Они могли поддерживать связь лишь по обычным каналам при помощи человеческой речи, а если не было уверенности, что это безопасно, им приходилось прибегать к кодированным сообщениям вроде того, что я послал о первой поставке контейнеров. Очевидно, такого общения через слуг им было недостаточно, и, чтобы скоординировать действия, часто возникала необходимость в непосредственных контактах между хозяевами.
      На одну из таких конференций меня отправили в Нью-Орлеан.
      Утром я, как обычно, вышел на улицу, отправился к стартовой платформе в жилом квартале и вызвал такси. После короткого ожидания мою машину подняли на пусковую установку. Я уже собрался сесть, но тут подскочил какой-то шустрый старикан и забрался в такси первым.
      Я получил приказ избавиться от него и сразу же второй: действовать осторожно и осмотрительно.
      - Извините, сэр, - сказал я, - но эта машина занята.
      - Точно, - ответил старик. - Я ее и занял.
      - Вам придется найти себе другую, - попытался урезонить его я. - И покажите-ка номер вашего билета.
      Тут ему деваться было некуда. Номер такси совпадал с номером на моем билете. Однако он и не думал уходить.
      - Вам куда? - требовательно спросил он.
      - В Нью-Орлеан, - ответил я, впервые узнав, куда направляюсь.
      - Тогда вы можете забросить меня в Мемфис.
      Я покачал головой.
      - Это мне не по пути.
      - Да там всего на пятнадцать минут дольше. - Он, похоже, злился и с трудом держал себя в руках. - Вы не имеете права забирать общественный транспорт в единоличное пользование! Водитель! Объясните этому человеку правила!
      Водитель вытащил из зубов зубочистку.
      - А мне все равно. Взял, отвез, привез. Сами разбирайтесь, а то я пойду к диспетчеру, чтобы дал мне другого пассажира.
      С секунду я стоял в нерешительности, не получая никаких инструкций, затем полез в такси.
      - В Нью-Орлеан. С остановкой в Мемфисе.
      Водитель пожал плечами и просигналил на башню в диспетчерскую. Второй пассажир сопел и не обращал на меня никакого внимания.
      Когда мы поднялись в воздух, он открыл свой кейс и разложил на коленях бумаги. Я без всякого интереса наблюдал за ним, затем чуть изменил позу, чтобы легче было достать пистолет. Но этот тип моментально протянул руку и схватил меня за запястье.
      - Не торопись, сынок.
      Я вдруг узнал сатанинскую улыбку самого Старика.
      У меня хорошая реакция, но тут информация шла от меня к хозяину, осмыслялась и возвращалась обратно. Не знаю, насколько велика задержка, но пытаясь вытащить свое оружие, я уже почувствовал, как в ребра мне ткнулся широкий ствол лучемета.
      - Спокойнее.
      Другой рукой он прижал что-то к моему боку. Укол - и по всему телу разлилось теплое оцепенение. Препарат "Морфей". Я сделал еще одну попытку достать пистолет и рухнул лицом вперед.
      ***
      Откуда-то доносились голоса. Меня грубо перевернули, потом кто-то сказал: "Эй, осторожней! А то эта обезьяна тебя цапнет!" Другой голос: "Не беспокойся. У нее перерезаны сухожилия". Снова первый: "Да, но зубы-то у нее остались".
      Да, промелькнуло у меня в голове, если кто-то из вас окажется рядом, я непременно укушу. Насчет сухожилий тоже казалось все верно: ни руки, ни ноги меня не слушались. Хотя больше всего раздражало, что меня назвали обезьяной. Это просто непорядочно - обзывать человека, когда он не в состоянии постоять за себя.
      Потом я почему-то вдруг всплакнул и снова провалился в сон.
      ***
      - Ну как, сынок, тебе уже лучше?
      Старик задумчиво разглядывал меня, облокотившись на спинку кровати. Он стоял по пояс голый. На груди у него вились седые волосы.
      - З-э-э... да, пожалуй. - Я попытался сесть и не смог.
      Старик зашел сбоку.
      - Видимо, мы можем снять ремни, - сказал он, копаясь с застежками. - Очень не хотелось, чтобы ты поранился или еще что... Вот так.
      Я сел, растирая затекшие мышцы.
      - Ладно. Ты что-нибудь помнишь? Докладывай.
      - А что я должен...
      - Тебя захватили. Ты помнишь, что происходило после того, как на тебя попал паразит?
      Мне вдруг стало страшно, безумно страшно, и я вцепился в постель.
      - Босс! Они знают о нашей базе! Я сам им сообщил.
      - Нет, об этой не знают, - спокойно ответил он, - потому что это другая база. Старую я эвакуировал. Так что об этой им ничего неизвестно. Во всяком случае, хотелось бы надеяться. Значит, ты все помнишь?
      - Конечно, помню. Я выбрался отсюда - в смысле, со старой базы - через... - Мысли понеслись вперед, обгоняя слова, и неожиданно я вспомнил, как держал в руке живого наездника, собираясь пересадить его на спину агенту по аренде...
      Меня стошнило. Старик вытер мне губы и мягко сказал:
      - Продолжай.
      Я с трудом сглотнул.
      - Босс, они - повсюду! Город у них в руках.
      - Знаю. То же самое в Де-Мойне. В Миннеаполисе, в Сент-Поле, в Нью-Орлеане, в Канзас-Сити. Может быть, еще где-то. Пока нет информации, но я не могу быть везде сразу. - Он нахмурился и добавил: - Это как бег в мешках. Мы проигрываем, и очень быстро. Даже в тех городах, о которых нам известно, мы ничего не можем сделать.
      - Боже! Почему?
      - Ты сам должен понимать. Потому что "более опытные и мудрые" по-прежнему не убеждены. Потому что, когда паразиты захватывают город, там все остается по-прежнему.
      Я уставился на него в недоумении, и Старик поспешил меня успокоить:
      - Не бери в голову. Ты у нас - первая удача. Первый, кого нам удалось вернуть живым. И теперь выясняется, что ты все помнишь. Это очень важно. И твой паразит тоже первый, которого нам удалось поймать и сохранить в живых. У нас появился шанс уз...
      Должно быть, у меня на лице читался неприкрытый ужас. Мысль о том, что мой хозяин жив и, может быть, сумеет снова мной завладеть, была просто невыносима.
      Старик встряхнул меня за плечи.
      - Успокойся, - мягко произнес он. - Ты еще не совсем окреп.
      - Где он?
      - А? Паразит-то? Не беспокойся. Мы нашли тебе дублера и пересадили его на орангутанга. Кличка - Наполеон. Он под надежной охраной.
      - Убейте его!
      - Бог с тобой. Он нужен нам живым, для изучения.
      Видимо, со мной приключилось что-то вроде истерики, и Старик ударил меня по щеке.
      - Соберись. Чертовски неприятно беспокоить тебя, пока ты не выздоровел, но я должен. Нам нужно записать все, что ты помнишь, на пленку. Так что соберись и начинай.
      Я кое-как справился с собой и начал обстоятельный доклад обо всем, что мог припомнить. Описал, как снял складской этаж и как "завербовал" свою первую жертву, затем, как мы перебрались в Конституционный клуб. Старик только кивал.
      - Логично-логично. Ты и для них оказался хорошим агентом.
      - Ты не понимаешь, - возразил я. - Сам я вообще ни о чем не думал. Знал, что происходит в данный момент, но это все. Будто... э-э-э... будто я... Слов не хватало.
      - Не важно. Дальше.
      - После "вербовки" менеджера клуба все пошло гораздо легче. Мы брали их прямо у входа и...
      - Имена?
      - Да, конечно. М.Гринберг, Тор Хансен, Хардвик Поттер, его шофер Джим Вэйкли, небольшого роста такой служитель в туалетной комнате, которого звали "Джейк", но от него пришлось избавиться: его хозяин просто не отпускал ему времени позаботиться о самом необходимом. Менеджер - я так и не узнал его имени... - Я на несколько секунд умолк, стараясь припомнить всех "рекрутов". О боже!
      - Что такое?
      - Заместитель министра финансов!
      - Вы взяли и его?
      - Да. В первый же день. И я не знаю, сколько прошло времени. Боже, шеф, ведь Министерство финансов охраняет Президента!
      На том месте, где сидел Старик, уже никого не было.
      Я без сил откинулся на спину. Заплакал, уткнувшись в подушку, и вскоре уснул.
      9
      Проснулся я с жутким привкусом во рту, с больной головой и предчувствием неминуемой беды. Но по сравнению с тем, что было раньше, можно сказать, я чувствовал себя отлично.
      - Как, уже лучше? - спросил рядом чей-то веселый голос.
      Надо мной склонилась миниатюрная брюнетка. Очень даже симпатичная видимо, я и в самом деле чувствовал себя лучше, поскольку сразу это отметил. Но одета она была довольно странно: белые шорты, нечто невесомое, чтобы поддерживать грудь, и металлический панцирь, закрывающий шею, плечи и позвоночник.
      - Да, пожалуй, - признался я, скорчив физиономию.
      - Неприятный вкус во рту?
      - Как после встречи Балканского кабинета министров.
      - Держи-ка. - Она вручила мне стакан с каким-то лекарством. Рот немного обожгло, но неприятный привкус сразу пропал. - Нет-нет, не глотай. Выплюнь, и я принесу тебе воды.
      Я послушался.
      - Меня зовут Дорис Марсден, - сказала она. - Я твоя дневная сиделка.
      - Рад познакомиться, Дорис, - ответил я и снова окинул ее взглядом. Слушай, а что это за странный наряд? Нет, мне нравится, конечно, но ты как будто из комикса сбежала.
      Она хихикнула.
      - Я и сама чувствую себя, словно девица из кордебалета. Но ты привыкнешь. Я, во всяком случае, уже привыкла.
      - Мне нравится. Но с чего вдруг?
      - Приказ Старика.
      Я вдруг понял, в чем дело, и мне сразу стало хуже.
      - А теперь ужинать, - сказала Дорис, переставляя мне на колени поднос.
      - Я совсем не хочу есть.
      - Открывай рот, - твердо сказала она, - а то я вывалю все это тебе на голову.
      В перерыве между ложками - пришлось-таки есть, в порядке самообороны - я успел выдохнуть:
      - Я вообще-то в порядке. Одна доза "Гиро", и я встану на ноги.
      - Никаких стимуляторов, - категорически ответила она, запихивая мне следующую ложку. - Специальная диета и отдых, а под конец дня - снотворное. Распоряжение доктора.
      - А что со мной?
      - Истощение, длительное голодание, цинга в начальной стадии. А кроме того, чесотка и вши - но с этими бедами мы уже справились. Теперь ты все знаешь, но если скажешь доктору, что это я проболталась, мне придется сказать, что ты врешь. Перевернись.
      Я перевернулся на живот, и она стала менять повязки. Оказалось, у меня полно воспалившихся болячек. Подумав о том, что она сказала, я попытался вспомнить, как жил при хозяине.
      - Не дрожи, - сказала она. - Что, плохие воспоминания?
      - Нет, все в порядке, - ответил я.
      Насколько я помнил, есть мне доводилось не чаще чем раз в два или три дня. Мыться? Вспомнить бы... Нет, за это время я вообще не мылся! Брился, правда, каждый день и надевал свежую сорочку: хозяин понимал, что этого требовали условия "маскарада". Но зато ботинки я не снимал с тех самых пор, как украл их на старой базе, а они еще вдобавок и малы были.
      - Что у меня с ногами? - спросил я.
      - Слишком много будешь знать, скоро состаришься, - ответила Дорис.
      ***
      Вообще-то я люблю сиделок: они всегда спокойны, общительны и терпеливы. Ночной сестре, мисс Бриггс, с ее лошадиной физиономией до Дорис было, конечно, далеко. Она носила такой же наряд из музыкальной комедии, в каком щеголяла Дорис, но никаких шуточек по этому поводу себе не позволяла, и походка у нее была как у гренадера. У Дорис, слава богу, при ходьбе все очаровательно подпрыгивало.
      Ночью я проснулся от какого-то кошмара, но мисс Бриггс отказалась дать мне вторую таблетку снотворного, хотя и согласилась, чтобы убить время, сыграть со мной в покер. Выиграла у меня половину месячного жалования. Я пытался узнать у нее что-нибудь о Президенте, но это оказалось невозможно. Она делала вид, что вообще ничего не знает о паразитах и летающих тарелках, хотя наряд ее объяснялся только одной причиной.
      Тогда я спросил, что передают в новостях. Она ответила, что была слишком занята и ничего не видела, а когда я попросил поставить мне в комнату стереовизор, сказала, что нужно будет спросить у доктора, который прописал мне "полный покой". Я поинтересовался, когда смогу увидеть этого самого доктора, но тут раздался сигнал вызова, и она ушла.
      Я сразу подтасовал колоду, чтобы ей достались хорошие карты, не требующие прикупа - так мне не пришлось бы передергивать.
      Позже я уснул и проснулся, лишь когда мисс Бриггс принесла мокрую марлю, чтобы я умылся, и хлопнула ею меня по лицу. Затем она помогла мне приготовиться к завтраку, который принесла уже Дорис. За едой я пытался выведать у нее какие-нибудь новости, но так же, как и с мисс Бриггс, ничего не добился. Сиделки порой ведут себя так, будто работают не в больнице, а в яслях для умственно отсталых детей.
      После завтрака заглянул Дэвидсон.
      - Мне сказали, что ты здесь. - На нем были только шорты и ничего больше, если не считать бинтовой повязки на левой руке.
      - Это уже больше, чем сказали мне, - пожаловался я. - Что у тебя с рукой?
      - Пчела ужалила.
      Он явно не хотел говорить, при каких обстоятельствах его полоснули из лучемета - что ж, его дело.
      - Вчера здесь был Старик. Вылетел отсюда пулей. Ты его после этого видел?
      - Видел.
      - И что?
      - Все нормально. Сам-то как? Психологи уже допустили тебя к секретным материалам?
      - А что, кто-то во мне сомневается?
      - Спрашиваешь! Бедняга Джарвис так и не оклемался.
      - Серьезно? - Почему-то мысль о Джарвисе не приходила мне до сих пор в голову. - И как он сейчас?
      - Никак. Впал в коматозное состояние и умер. Через день после твоего побега. В смысле, после того как тебя захватили. - Дэвидсон смерил меня взглядом. - У тебя здоровья, видно, хоть отбавляй.
      Я, однако, совсем этого не чувствовал. Накатила слабость, и я заморгал, борясь с подступающими слезами. Дэвидсон сделал вид, что ничего не заметил.
      - Видел бы ты, что тут было, когда ты смылся! Старик рванул за тобой, если можно так выразиться, в одном пистолете и насупленных бровях. И, наверно, поймал бы, да полиция помешала, и пришлось его самого выручать. - Дэвидсон ухмыльнулся.
      Я слабо улыбнулся в ответ. Было в этой сцене что-то одновременно возвышенное и комичное: Старик в чем мать родила несется спасать мир от смертельной опасности.
      - Жаль, я не видел. А что еще случилось в последнее время?
      Дэвидсон пристально посмотрел на меня и сказал:
      - Подожди минуту.
      Он вышел из палаты, но вскоре вернулся.
      - Старик сказал, можно рассказать. Что тебя интересует?
      - Все! Что произошло вчера?
      - Вот вчера-то меня как раз и прижгли. - Он повел забинтованной рукой. Повезло еще, потому что троих других агентов убили. В общем, шороху много было.
      - А Президента? У него...
      Тут в палату ворвалась Дорис.
      - Вот ты где! - накинулась она на Дэвидсона. - Я же сказала лежать. Тебе давно пора быть в госпитале. Машина ждет уже десять минут.
      Дэвидсон встал, улыбнулся и ущипнул ее за попку здоровой рукой.
      - Без меня все равно не начнут.
      - Ну быстрее же!
      - Иду.
      - Эй! - крикнул я. - А что с Президентом?
      Дэвидсон оглянулся через плечо.
      - С ним-то? С ним все в порядке, ни единой царапины.
      Через несколько минут вернулась рассерженная Дорис.
      - Пациенты! - произнесла она так, будто это бранное слово. - Я ему должна была двадцать минут назад укол сделать, чтоб подействовал еще до больницы. А сделала, только когда он в машину садился.
      - Что за укол?
      - А он не сказал?
      - Нет.
      - М-м-м... в общем-то, никакого секрета тут нет. Ему левую кисть ампутируют и пересаживают новую.
      - Ого!
      Теперь он, подумал я, уже не расскажет, чем кончилось, потому что увидимся мы не скоро: когда руку пересаживают, это не шутка; его дней десять под наркозом продержат. Снова решил попытать Дорис:
      - А что со Стариком? Он ранен? Или раскрыть эту тайну будет против ваших священных правил?
      - Говоришь много, - строго ответила она и сунула мне стакан с какой-то мутно-белой жижей. - Пора еще раз подкрепиться и спать.
      - Рассказывай, а то я выплюну все обратно.
      - Старик? Ты имеешь в виду шефа Отдела?
      - Кого же еще?
      - С ним, слава богу, все в порядке. - Она состроила недовольную физиономию. - Не приведи господь такого пациента.
      10
      Еще дня два или три меня держали в постели и обращались со мной как с ребенком. Впрочем, я не возражал: последние несколько лет мне просто не доводилось отдыхать по-настоящему. Болячки заживали, и вскоре мне предложили вернее приказали - делать легкие упражнения, не покидая палаты.
      Потом как-то заглянул Старик.
      - Ну-ну, симулируешь, значит?
      Я залился краской, но все же нашелся:
      - Какая неблагодарность, черт побери! Достань мне штаны, и я тебе покажу, кто симулирует.
      - Остынь. - Старик просмотрел мою больничную карту, потом сказал Дорис: Сестра, принесите этому человеку шорты. Я возвращаю его на действительную службу.
      Дорис уперла руки в бока и заявила:
      - Вы, может, и большой начальник, но здесь ваши приказы не имеют силы. Если лечащий врач...
      - Хватит! Принесите ему какие-нибудь подштанники.
      - Но...
      Старик подхватил ее на руки, поставил к двери, и хлопнув по попке, сказал:
      - Быстро!
      Она вышла, недовольно бормоча, и вскоре вернулась с доктором.
      - Док, я послал ее за штанами, а не за врачом, - добродушно сказал Старик.
      Тот юмора не оценил и ответил довольно холодно:
      - А я бы попросил вас не вмешиваться в лечебный процесс и не трогать моих пациентов.
      - Он уже не ваш пациент. Я возвращаю его на службу.
      - Да? Сэр, если вам не нравится, как я справляюсь со своими обязанностями, я могу подать в отставку.
      Старик парировал тут же:
      - Прошу прощения, сэр. Иногда я слишком увлекаюсь и забываю о принятом порядке вещей. Не будете ли вы так любезны обследовать этого пациента? Если его можно вернуть на службу, он нужен мне как можно скорей.
      У доктора на щеках заиграли желваки, однако он сдержался.
      - Разумеется, сэр.
      Он долго изучал мою карту, затем проверил рефлексы.
      - Ему еще потребуется время, чтобы восстановить силы... Но можете его забирать. Сестра, принесите пациенту одежду.
      "Одежда" состояла из шорт и ботинок. Но на базе все были одеты точно так же, и, признаться, при виде людей с голыми плечами, без паразитов, у меня даже на душе становилось спокойнее. О чем я сразу сказал Старику.
      - Ничего лучше мы пока не придумали, - проворчал он, - хотя база теперь напоминает пляж, полный курортников. Если мы не справимся с этой нечистью до зимы, нам конец.
      Мы остановились у двери с надписью "Биологическая лаборатория. Не входить!"
      Я попятился.
      - Куда это мы идем?
      - Взглянуть на твоего дублера, на обезьяну с твоим паразитом.
      - Так я и думал. Нет уж, увольте. - Я почувствовал, что дрожу.
      - Послушай, сынок, - терпеливо сказал Старик, - тебе нужно перебороть себя. И лучше будет, если ты не станешь уходить от встречи. Знаю, тебе нелегко. Я сам провел несколько часов, разглядывая эту тварь и пытаясь привыкнуть к ее виду.
      - Ты ничего не знаешь. Не можешь знать! - Меня так трясло, что пришлось опереться о косяк.
      - Да, видимо, когда у тебя на спине паразит, это все воспринимается по-другому. Джарвис... - Он замолчал.
      - Вот именно, черт побери! По-другому! И ты меня туда не затащишь.
      - Нет, я не стану этого делать. Но, очевидно, врач был прав. Возвращайся, сынок, и ложись обратно. - Старик шагнул за порог.
      Он сделал три или четыре шага, когда я позвал:
      - Босс!
      Старик остановился и повернулся ко мне с непроницаемым лицом.
      - Я иду, - добавил я.
      - Может быть, не стоит?
      - Справлюсь. Просто это трудно... вот так сразу... Нервы...
      Мы пошли рядом, и Старик участливо взял меня под локоть. Прошли еще одну запертую дверь и очутились в помещении с влажным теплым воздухом.
      Обезьяну поместили в клетку. Ее торс удерживало на месте сплошное переплетение металлизированных ремней. Руки и ноги безвольно висели, словно она не могла ими управлять. Обезьяна подняла голову и зыркнула на нас горящими ненавистью и разумом глазами. Затем огонь во взгляде угас, и перед нами оказалось обычное животное, в глазах - тупость и боль.
      - С другой стороны, - тихо сказал Старик.
      Я бы не пошел, но он все еще держал меня за руку. Обезьяна следовала за нами взглядом, но ее тело надежно удерживала рама с ремнями. Зайдя сзади, я увидел...
      Хозяин. Тварь, которая бог знает сколько ездила у меня на спине, говорила моим языком, думала моим мозгом. Мой хозяин.
      - Спокойно, - сказал Старик. - Ты привыкнешь. Отвернись пока, это помогает.
      Действительно помогло. Я несколько раз глубоко вздохнул и попытался сдержать бьющееся сердце. Потом заставил-таки себя смотреть на паразита.
      Ужас, собственно, вызывает не сам его вид. И дело не в том, что ты знаешь о способностях паразитов: то же самое чувство я испытал и в первый раз, еще до того, как узнал, что это за твари. Я попытался объяснить свои мысли Старику, и он кивнул, не отрывая глаз от паразита.
      - Да, у других то же самое. Безотчетный страх, как у птицы перед змеей. Возможно, их основное оружие. - Он посмотрел в сторону, словно даже его дубленые нервы не выдержали такого зрелища.
      Я тоже не трогался с места, заставляя себя привыкать и пытаясь удержать завтрак внутри. Говорил себе, что теперь хозяин уже не страшен, что он ничего не может мне сделать. Затем отвел взгляд и обнаружил, что Старик наблюдает за мной.
      - Ну как? Уже легче?
      Я снова взглянул на хозяина.
      - Немного. Но больше всего на свете я хочу его убить. Убить всех их! Я бы всю свою жизнь убивал и убивал этих тварей. - Меня опять начало трясти.
      Старик задумался, глядя на меня, затем протянул свой пистолет.
      - Держи.
      Я не сразу понял, в чем дело. Своего оружия у меня не было, поскольку мы пришли сюда прямо из больничной палаты. Я взял пистолет и бросил на Старика вопросительный взгляд.
      - Э-э-э... зачем?
      - Ты же хочешь ее убить. Если тебе это нужно, вперед. Убей. Прямо сейчас.
      - Ха! Но ты же говорил, что тварь нужна для изучения.
      - Нужна. Но если ты считаешь, что должен ее убить, убей. Это ведь твой хозяин. Если для того, чтобы вновь стать человеком, ты должен ее убить, не стесняйся.
      "Вновь стать человеком". Мысль звучала в мозгу, как набат. Старик знал, какое мне нужно лекарство. Я уже не дрожал. Оружие, готовое извергать огонь и убивать, лежало в ладони как влитое. Мой хозяин...
      Я убью его и вновь стану свободным человеком. Если хозяин останется в живых, этого никогда не произойдет. Мне хотелось уничтожить их всех, отыскать и выжечь всех до единого, но, первым делом, этого.
      Мой хозяин... Повелитель. До тех пор, пока я его не убью. Почему-то мне показалось, что, останься я с ним один на один, мне ничего не удастся сделать, что я замру и буду покорно ждать, пока он не переползет ко мне на спину и не устроится, захватывая мой мозг, всего меня.
      Но теперь я мог его убить!
      Уже без страха, с переполняющим меня ликованием, я прицелился.
      Старик по-прежнему смотрел на меня.
      Я опустил оружие и неуверенно спросил:
      - Босс, положим, я убью этого паразита. А другой есть?
      - Нет.
      - Но ведь он нужен.
      - Да.
      - Тогда... Черт, зачем ты дал мне пистолет?
      - Ты сам знаешь. Если тебе нужно, убей. Если сумеешь обойтись, тогда им займется Отдел.
      Я должен был. Даже если мы убьем всех остальных, пока будет жив этот, я так и не перестану трястись в темноте от страха... А что касается других, то в одном только Конституционном клубе можно взять сразу дюжину. Убью этого, и мне уже ничего не страшно: я сам поведу туда группу захвата. Учащенно дыша, я снова поднял пистолет.
      Затем отвернулся и кинул его Старику. Тот поймал оружие на лету и спросил:
      - В чем дело?
      - А? Не знаю. Когда я уже совсем собрался нажать на курок, мне стало достаточно просто знать, что я могу это сделать.
      - Я тоже так решил.
      На душе у меня стало тепло и спокойно, словно я только что уничтожил врага или был с женщиной, словно я действительно убил эту тварь. Я мог повернуться к ней спиной и даже не злился на Старика.
      - Черт, у тебя все решено заранее! Как тебе нравится выступать в роли кукловода?
      Но он шутки не принял.
      - Это не про меня. Обычно я лишь вывожу человека на дорогу, которой он сам хочет идти. А настоящий кукловод - вот он.
      Я обернулся.
      - Да... Кукловод. Только ты думаешь, что знаешь, насколько точно угадал, но это не так. И я надеюсь, никогда не узнаешь.
      - Я тоже, - сказал он серьезно.
      Теперь я мог смотреть на хозяина без содрогания и, не отводя взгляда, сказал: