Дело усложняется, подумал Фрост. Очевидно, Айгор — широко распространенное здесь имя, даже слишком широко. И тут же его осенило.
      Если Монро и Элен сюда добрались, то их груз, так здесь необходимый, мог бы их прославить.
      — Айгор, — выговорил он. — Элен Фишер.
      Руководительница моментально заинтересовалась, лицо ее оживилось.
      — Айлен Фишер? — повторила она.
      — Да, да — Элен Фишер.
      Какое-то время женщина стояла, размышляя. Несомненно, эти имена что-то для нее значили. Она хлопнула в ладоши и отдала команду. Вперед выступили двое мужчин. Какое-то время она быстро наставляла их.
      Мужчины подошли к Фросту, взяли под руки. И куда-то повели. Фрост приостановился на мгновение, переспросил, повернув голову:
      — Элен Фишер?
      — Айлен Фишер! — подтвердила руководительница. Ему пришлось довольствоваться этим.
      Прошло часа два. Обращались с ним неплохо, а комната, в которую отвели, оказалась достаточно уютной, и все же оставалась тюрьмой — по крайней мере дверь была заперта. Может быть, он что-то не то сказал, может — произнесенные им слова означали нечто совершенно другое, а не обычные имена.
      В комнате было пусто, она освещалась только тусклым светом, идущим от стен, как и все — это он успел заметить — в этом подземном мире. Фросту уже поднадоело здесь, он начал прикидывать — не отправиться ли еще куда-нибудь, когда услышал, как кто-то остановился возле дверей.
      Дверь отошла в сторону, появилась предводительница, женщина средних лет, с улыбкой на обычно жестком лице. Она заговорила на своем языке, потом добавила:
      — Айгор… Айленфешер.
      Он пошел за ней.
      Освещенные переходы, оживленные кварталы, в которых его провожали любопытными взглядами, лифт, удививший его, потому что пошел вниз, когда он вовсе не подозревал, что ЭТО — лифт; потом устройство, напоминающее капсулу, в котором они куда-то помчались, причем — очень быстро, судя по перегрузкам на старте и финише: он прошел через все это, следуя за своей проводницей, ничего не понимая и не имея возможности спросить. Он попытался расслабиться и получить удовольствие от путешествия, благо спутница его казалась настроенной доброжелательно, хотя манеры ее оставались грубоватыми — свойственными человеку, привыкшему отдавать приказания и не имеющему склонности к поощрению случайной дружбы.
      Они остановились возле двери; женщина распахнула ее, вошла внутрь. Фрост последовал за ней и тут же чуть ли не был сбит с ног человеком, набросившимся на него с объятиями.
      — Доктор! Доктор Фрост!
      Это была Элен Фишер, в костюме, распространенном здесь и среди женщин, и среди мужчин. Возле нее стоял Роберт — или Айгор? — его гномье личико сморщилось в улыбке.
      Фрост осторожно высвободился из объятий.
      — Дорогая, — глуповато произнес он, — какая неожиданность встретить вас здесь.
      — Какая неожиданность встретить здесь ВАС, — парировала она. — Ах, профессор… вы плачете!
      — Нет, нет, что вы, — торопливо пробормотал он и повернулся к Монро. — Рад вас видеть, Роберт.
      — А я вас вдвойне, док, — ответил Монро.
      Предводительница что-то сказала ему, Монро ответил на местном языке и вновь обратился к Фросту:
      — Доктор, это — моя старшая сестра Маргри, Эктун Маргри… майор Маргри, примерно так это переводится на английский.
      — Она была очень добра ко мне, — сказал Фрост и поклонился в знак признательности. Маргри, сцепив руки, прижала их к груди и наклонила голову, сохраняя безучастное выражение лица.
      — Она приветствует вас как равного, — объяснил Роберт-Айгор. — Я попытался перевести титул «доктор» как можно точнее, и она решила, что вы в одинаковом звании.
      — И что мне следует делать?
      — Ответить тем же.
      Фрост так и сделал, но — неуклюже.
      Доктор Фрост посвятил своих бывших студентов в события последнего времени — использовав этот не вполне точный термин, поскольку находились на разных временных осях. Его неприятности с представителями власти заставили Элен негодующе воскликнуть:
      — Бедный вы, бедный! Но какие же они дураки!
      — Я бы так не сказал, — возразил профессор. — С их точки зрения это было вполне разумно. Но, боюсь, мне теперь лучше не возвращаться.
      — И не надо, — заверил Айгор. — Мы вам здесь более чем рады.
      — Может, я смогу пригодиться в этой войне.
      — Вполне вероятно… Но вы и так уже сделали больше, чем кто-либо другой, когда помогли мне попасть сюда. Мы теперь со всем этим работаем.
      Широким жестом он обвел комнату.
      Айгора освободили от непосредственного участия в военных действиях и перевели на работу в штаб с тем, чтобы он сделал земные технические разработки пригодными для использования. Элен помогала ему.
      — Никто мне не верит, — признался он, — никто, кроме сестренки. Но я смог им продемонстрировать достаточно много, чтобы они поверили в важность моих начинаний и предоставили свободу действий; а теперь они практически не отходят от меня, ждут — не дождутся, когда мы что-либо выдадим. Я уже приступил к строительству реактивного истребителя с ракетным вооружением.
      Фрост не скрывал удивления. Как можно сделать столь много за такой короткий срок? Или у времени здесь другая скорость? Значит, Айгор и Элен попали именно сюда много недель назад, если считать по этой временной оси?
      Нет, сказали ему, соотечественники Айгора, хотя и не додумались до ряда земных изобретений, но намного опередили людей в сфере производства. Они использовали однотипные механизмы для изготовления практически всего. В машину закладывается программа — синька, как выразился Айгор за неимением лучшего определения, — а точнее подробная, с соблюдением масштабов, модель изделия, которое необходимо изготовить; машина сама перенастраивала себя и копировала образец. Одна из них, например, в этот момент формовала из пластмассы корпуса истребителей, цельнолитые и за одну операцию.
      — Мы вооружим их статус-лучами и ракетами, — рассказывал Айгор. — Будем сперва замораживать, а потом расстреливать эти чертовы штуковины, пока они неуправляемы.
      Они проговорили еще несколько минут. Но Фрост заметил, что Айгор начинает нервничать. Он понял причину и начал прощаться. Монро не стал спорить.
      — Мы еще увидимся с вами, попозже, — с облегчением сказал Роберт. — Я попрошу кого-нибудь подыскать вам жилье. Мы СЕЙЧАС страшно заняты. Война есть война… вам этого не понять.
      В эту ночь Фрост заснул с мыслями о том, чем сможет он помочь своим юным друзьям, и друзьям его друзей в их борьбе.
      Но из этого ничего не получилось. По образованию он был более теоретик, нежели практик; Фрост обнаружил, что справочники, которыми запаслись Айгор и Элен, понятны ему меньше, чем китайская грамота — ту он хоть как-то знал. Он пользовался уважением, жил в комфорте, потому что Айгор заявил, что именно благодаря его помощи планета получила новое бесценное оружие; но вскоре Фрост убедился, что в практической работе он беспомощен, а c обязанностями истолкователя ему не справиться.
      Он стал безобидной помехой, пенсионером — и сам это понимал.
      И подземная жизнь начала действовать на нервы. Раздражал круглосуточный свет. Он испытывал беспричинный, порожденный невежеством страх перед радиацией, и никакие заверения Айгора не могли его развеять. Угнетающе действовала война. Его темперамент не позволял ему спокойно сносить вызываемое ей нервное напряжение. Он ничем не мог помочь в этой войне, страдал от недостатка общения, от собственной незанятости — и это только усугубляло его скверное настроение.
      Как-то он забрел в рабочий кабинет Айгора и Элен, надеясь немножко поболтать, если они не очень заняты. Они не были заняты. Айгор расхаживал по комнате, Элен не сводила с него озабоченного взгляда.
      Фрост откашлялся.
      — Э-э… вижу, что-то случилось?
      Айгор кивнул, бросил:
      — Случилось, и много чего, — и снова закружил по комнате.
      — Дело в том, — пояснила Элен, — что мы все еще проигрываем, даже несмотря на новое оружие. Вот Айгор и пытается сообразить, что можно еще предпринять.
      — Ясно, — произнес Фрост. — Прошу прощения.
      И направился к выходу.
      — Не уходите. Присаживайтесь.
      Он послушался, попытался тоже придумать что-нибудь. Досадно все это, очень досадно!
      — Боюсь, пользы в этом от меня немного, — сказал он наконец Элен. — Жаль, нет с нами Говарда Дженкинса.
      — Не думаю, что он бы помог, — отозвалась Элен. — В наших справочниках собраны все новейшие земные достижения.
      — Я не про это. Я имел в виду самого Говарда, из того мира, куда он отправился. Там, в его будущем, есть такая небольшая штуковина, именуемая бластером. Я понял, что это очень сильное оружие.
      Уловив что-то из разговора, Айгор резко повернулся:
      — Что за оружие? Как оно устроено?
      — Честно говоря, — признался Фрост, — я не знаю. Это не моя область, вы же понимаете. Я полагаю, это какой-то вид дезинтегрирующих лучей.
      — Вы можете его нарисовать? Ну, думайте же, приятель, думайте!
      Фрост попробовал. Но вскоре прекратил попытки и сказал:
      — Боюсь, ничего толкового из этого не выйдет. Я и внешний-то его вид не очень помню, а что у него внутри — понятия не имею.
      Айгор вздохнул, сел и запустил руку в волосы.
      После нескольких минут угрюмого молчания Элен сказала:
      — А не могли бы мы его получить?
      — Да? А как? Как мы его найдем?
      — Профессор, а вы не можете это сделать?
      Фрост выпрямился.
      — Не знаю, — медленно проговорил он. — Но… я попробую!
      Это был тот же город. Да, и те же самые ворота, через которые он уже проходил. Фрост поспешил вперед.
      Звездочка была рада его видеть, но нисколько не удивилась. Способно ли хоть что-нибудь нарушить безмятежность этой мечтательной девы? — подумал Фрост. Зато энтузиазма Говарда хватило на всех. Он так хлопнул Фроста по спине, что дело вполне могло кончиться плевритом.
      — Добро пожаловать домой, Учитель! Добро пожаловать домой! Не знал, появитесь вы когда-нибудь или нет, но ждали мы вас всегда. Я приказал пристроить комнату, для вас и только для вас, если вы когда-нибудь к нам загляните. Ну, что скажете? Знаете что, живите-ка вы с нами. Чего ради вам возвращаться в этот проклятый колледж!
      Фрост поблагодарил, но тут же добавил:
      — Я пришел по делу. Мне нужна ваша помощь — и срочно.
      — Помощь? Какая именно, дружище, говорите же!
      Фрост объяснил.
      — Как видите, мне придется вернуться, чтобы передать им секрет бластера. Им он необходим. И они должны его получить.
      — И они его получат, — заверил Говард.
      Но некоторое время спустя выяснилось, что проблема эта более сложна, чем представлялось. Несмотря на все усилия, Фрост оказался просто не в состоянии запомнить технические подробности, необходимые для создания бластера. Представьте, что безграмотного дикаря необходимо обучить радиотехнике на таком уровне, чтобы он смог растолковать инженерам, никогда с этим дела не имевшим, как построить радиоцентр — перед ними стояла проблема примерно такого же масштаба. К тому же, Фрост вовсе не был уверен, что сумеет пронести бластер через страны Времени.
      — Ладно, — сказал в конце концов Говард. — Значит, придется мне отправиться вместе с вами.
      Звездочка, равнодушно слушавшая их, впервые проявила хоть какой-то интерес.
      — Дорогой! Тебе не следует…
      — Прекрати! — оборвал ее Говард, упрямо выставив вперед подбородок. — Это дело чести и долга. А тебя не касается.
      Фрост почувствовал себя крайне неловко, как и всегда, когда ему приходилось присутствовать при споре между мужем и женой.
      Когда приготовления закончились, Фрост взял Говарда за запястье.
      — Смотри мне в глаза, — приказал он. — Помните, как мы делали это раньше?
      Говарда била дрожь.
      — Помню. Учитель, вы уверены, что сможете это сделать… и не потерять меня?
      — Надеюсь, — ответил Фрост. — А теперь расслабьтесь.
      Они оказались в комнате, из которой Фрост стартовал, и это обстоятельство он приветствовал с облегчением. Было бы не очень удобно обшаривать полпланеты в поисках друзей. Он еще до сих пор не до конца понимал, какая связь существует между измерениями пространства и времени. Ему предстоит когда-нибудь заняться этим вопросом, выработать гипотезу и постараться проверить ее.
      Айгор и Говард не стали тратить лишнего времени на обмен любезностями. Элен не успела даже еще как следует поздороваться с профессором, а они уже углубились в инженерные проблемы.
      Но наконец…
      — Вот, кажется, и все, — сказал Говард. — Свой бластер я оставляю в качестве модели. Вопросы есть?
      — Нет вопросов, — ответил Айгор. — Я все понял и, к тому же, записал каждое твое слово. Ты просто представить себе не можешь, насколько это важно для нас, старина! Это же несомненно означает нашу победу в войне!
      — Нетрудно догадаться, — заметил Говард. — Это небольшое устройство служит гарантией безопасности нашей планеты. Приготовьтесь, доктор. Что-то я начинаю волноваться.
      — Но ведь вы же остаетесь, док? — воскликнула Элен. Это был одновременно и вопрос, и протест.
      — Я должен отвести Говарда обратно, — ответил Фрост.
      — Вот именно, — подтвердил Дженкинс. — К тому же, он останется жить с нами. Верно, Учитель?
      — Ну уж нет! — возмутилась Элен.
      Айгор обнял ее.
      — Не уговаривай его, — сказал он. — Ты же знаешь, здесь он не был счастлив. Мне думается, в доме Говарда его встретят лучше. Если так, то он заслужил это.
      Какое-то время Элен размышляла, потом подошла к нему, положила руки на плечи и поцеловала, приподнявшись на цыпочки.
      — Прощайте, док, — произнесла она срывающим голосом, — или, лучше, до свиданья!
      Он взял ее за руку и погладил ее.
      Фрост лежал на солнышке, наслаждаясь его лучами, согревающими старые кости. Здесь, несомненно, все оказалось очень даже славно. Он немножко скучал по Айгору и Элен, но подозревал, что в действительности они не так-то и часто о нем вспоминают. К тому же, жизнь с Говардом и Звездочкой устраивала его больше. Официально он числился воспитателем их детей, ежели те когда-либо появятся. А пока жил в бездельи и праздности, о чем всегда мечтал, полностью распоряжаясь собственным временем. Время… Время…
      Но одно ему очень хотелось бы выяснить: что молвил сержант Изовски, когда поднял голову и обнаружил, что полицейский фургон пуст? Решил, наверное, что это невозможно.
      Впрочем, это не имело ни малейшего значения. Слишком он разленился, даже думать не хочется. А времени как раз достаточно, чтобы вздремнуть перед ленчем. Времени достаточно…
      Времени…