Глава 1

Колорадо, 1870 год

– Никакая я тебе не мать!

Черити с силой толкнула Лину, та шлепнулась в грязь и в растерянности заморгала, уставясь на женщину: – Не мать?

– Вот именно, не мать, – с ненавистью повторила Черити. – Теперь тебе ясно, маленькая сучонка? – Черити со словами выплевывала из себя накопившийся яд. – С тех пор как ты возвратилась домой, я едва терпела тебя, твою заносчивость. Но больше ничего хорошего не жди. Ведь я говорила Гранту, что ничего путного из этого не выйдет, много лет назад говорила, но он заставил меня сделать, как задумал. И нет чтобы теткой считаться, не-ет, я непременно должна была разыгрывать из себя твою мать. Что ж, с удовольствием сообщаю: я тебе не мать и никогда ею не была. Я даже не родня тебе. А твоя мать была обыкновенной дешевой шлюхой, а теперь вот и ты идешь по ее дорожке. Как же иначе, яблочко-то от яблони недалеко падает. А кровь всегда скажется. Еще и месяца не прошло, а ты уже хвостом вертишь, мужика моего задумала увести? Так ты учти, я за себя смогу постоять!

Кловис, стоявший за спиной не на шутку разбушевавшейся Черити, ныл:

– Она соблазняла меня, поганка маленькая. А я ведь всего-навсего мужчина, а не ангел какой, Черити. Вот и не сдержался...

– Заткнись, идиот! – отрезала Черити, и Кловис поспешно скрылся в доме. А женщина снова с ненавистью взглянула на лежавшую в грязи Лину. – Ну вот и поговорили. Так что катись-ка отсюда. К тому же он не так уж щедро и платил, чтобы терпеть подобные мерзости. Так что можешь катиться на все четыре стороны.

– Но, мама... – начала Лина дрожащим голосом.

– Не смей меня так называть! Надо было оставить тебя гнить в той дурацкой школе!

Лина едва не выпалила: «Ты так и поступила!» – но сейчас не время разбираться в старых обидах. Хватит того, что ее снова бросали на произвол судьбы. Да еще таким жутким, диким способом, и обвиняли Бог знает в чем. Ладно, надо постараться хоть кое-что выяснить.

– Но кто... куда я могу пойти?

– Отправляйся к своему драгоценному папаше – к Гранту Саммерсу. И передай этому сукину сыну, что он мне задолжал за целых три месяца.

– Грант Саммерс? Но кто он? И где его найти? – Лина была уже близка к истерике, потому что безжалостная Черити начала закрывать дверь.

– В Денвере!

– Но до него ведь сотни миль!

Дверь с грохотом захлопнулась, а Лина так все и лежала в грязи, не сводя глаз с дома. Все, что произошло, казалось ей кошмарным сном, казалось, стоит проснуться, и она снова очутится в своей кровати. Но там не будет мерзкого потного Кловиса, шарившего руками по ее телу и шепчущего, как ей будет хорошо с ним, что он постарается доставить ей та-а-кое удовольствие...

Что-то упало на нее, и она узнала свою накидку. Подняв глаза на окно, она заметила, как от него отпрянул выглядывавший из-за плеча Черити Кловис, а потом Черити яростно захлопнула створки. Интересно, а пакостнику Кловису попадет хоть чуточку за все, что он натворил? Наверное, нет. Она была почему-то в этом уверена.

Порыв холодного ветра заставил ее задрожать, и она потянулась за накидкой. Поднявшись на ноги, она накинула ее на себя, все еще не сводя глаз со строения, которое всегда считала своим домом. Какая-то частичка ее души так и замерла в надежде, что дверь вот-вот снова откроется, и женщина, которую она привыкла считать матерью, впустит ее в тепло. Надежда эта умерла лишь после того, как в доме погас свет.

Никакая я тебе не мать!

Эти слова вновь и вновь звучали у нее в ушах, заставляя сжиматься сердце от боли. В это просто невозможно было поверить. Сколько она себя помнила, всегда рядом с ней была Черити. Пусть неласковая, язвительная, а порой и просто жестокая, все же она была ее семьей, единственным родным человеком, к которому Лина была привязана. В школе она так и не завела подруг, на нее косились из-за слишком простого происхождения, она казалась остальным девочкам выскочкой, недостойной их общества. Девочка с нецивилизованного Запада, своего рода представительница варваров. И как она ни старалась завоевать их доброе отношение, это ни к чему не привело.

И в Клейвилле у нее не появилось друзей или приятельниц. Тут на нее смотрели как на чужачку, потому что она, в отличие от многих, училась в школе, да и бывала в городе из-за школы слишком мало, чтобы успеть толком познакомиться с кем-либо. Так что оставалась лишь Черити, а теперь вот и эта родственная связь прервалась – она просто вышвырнула Лину вон из дома.

– И кто такой Грант Саммерс, чтоб ему пусто было? – раздраженно буркнула Лина и пнула ногой камень. Застонав от резкой боли, она уставилась на свои босые ноги. – Вот это-то и называется – добавить к беде еще и синяки, – простонала она, склонившись, чтобы потереть ушибленные пальцы.

И тут до нее наконец дошло, что она стоит на улице ночного Клейвилла в одной ночной рубашке. Ну еще и в накидке. Та, конечно, скрывала неприличный для выхода на улицу вид, но сознание того, что под накидкой на тебе лишь тонюсенькая хлопковая ночнушка, да и то разодранная грубыми ручищами Кловиса, не прибавляло девушке уверенности в себе. Оглядевшись по сторонам, она с облегчением вздохнула – улицы были пустынны, как и положено в ночное время. Тут только она сообразила, что время-то очень позднее. Это означало, что, слава Богу, никто не видел ее позора – того, как ее вышвыривали со скандалом из родного дома, но вместе с тем это значило, что ей трудно искать хоть какую-то помощь.

Конечно, можно обратиться к шерифу, вдруг пришло ей в голову. Но, поразмыслив, она так и не придумала, чем именно может ей помочь Мартин. У нее ведь семейная проблема, а не уголовная. Лина не знала, есть ли законы, запрещающие родителям выбрасывать своих детей на улицу.

Никакая я тебе не мать!

Да, конечно, Черити никогда не вела себя так, как остальные мамы, которых когда-либо знала Лина. Пусть те не всегда были ласковыми к детям, но и не водили к себе одного за другим «друзей-джентльменов», как это постоянно делала Черити. А если они этим и занимались, то имели по крайней мере мудрость совершать свои дела в полной тайне. И вероятнее всего, у них был более хороший вкус, чтобы не связываться с подонками вроде Кловиса, подумала Лина, в которой вдруг проснулась злость.

Все, что принадлежало ей по праву, пусть это и было до смешного мизерно, осталось внутри того дома, откуда ее недавно вышвырнули. Подумав, она рассудила, что это достаточно уважительная причина, чтобы обратиться к шерифу. Это же грабеж среди бела дня! Если эта ревнивая бабенка решила выгнать ее на улицу, то пусть хотя бы выкидывает ее вместе с вещами. Это ведь ее собственность! Бросив на бывший родной очаг прощальный взгляд, Лина решительно зашагала к офису шерифа.

К тому времени, когда она добралась туда, все ее сомнения успели полностью развеяться, сменившись злостью. Она не остановилась и не подумала, почему это шериф торчит возле банка и заглядывает внутрь через стекло. Тот даже отскочил и чуть не завопил, когда Лина появилась рядом с ним и тронула его за плечо. Похоже, очень удивился, что же она делает в такое время на улице. А может, был и шокирован. Наверное, ему еще не приходилось видеть леди, которые бы разгуливали по ночам в полуодетом виде.

– Шериф, мне срочно нужна ваша помощь.

– Шли бы вы подальше отсюда, мисс Саммерс, – прохрипел он. – Исчезните-ка, да поскорее.

– Я бы так и сделала, – отрезала она, – если бы мне было куда деваться. А тут что-то происходит? – вдруг заинтересовалась она, заметив, что он снова заглянул в окно банка. – Ой, разве в такое время кто-то еще работает? Почему там горит свет?

Когда шериф в ответ простонал, она удивленно взглянула на него. Шериф странно дрожал, а глаза его почему-то бегали. Таким она его не видела никогда. Шериф то нервно осматривал улицу, словно боялся, что кто-то увидит его, то оглядывался на окна банка. Она чувствовала, что в банке творится неладное, потому что мистер Пуатье никогда не оставлял горящих свечей, когда запирал помещение на ночь.

– Мне кажется, что вы должны разобраться, что там творится, шериф, – сказала она, встав на цыпочки и пытаясь заглянуть в окно.

– Пожалуйста, отправляйтесь-ка вы домой, мисс Саммерс, – ответил он с ощутимой дрожью в голосе.

– Все дело как раз в том, что мне некуда идти. Об этом-то я и хотела с вами побеседовать.

Стоя на цыпочках, она видела не так уж много, но и от того, что рассмотрела, сердце ее странно ухнуло вниз. В банке двигались пятеро мужчин в масках. И они обчищали его! Она оглянулась на шерифа с недоумением, ведь он не мог не видеть, что там происходит, но почему-то ничего не предпринимал против этих преступников.

– Вы что, не видите, что в банке грабители? – прошипела она. – Вы собираетесь остановить бандитов или нет?

– Пожалуйста, отправляйтесь домой, – затравленно прошептал он.

– Я уже в третий раз повторяю вам, что мне некуда идти. Нет у меня никакого дома, ясно? Что ж, если вы собираетесь только стоять и трястись от страха, то вашим делом займусь я.

Она рванула из его открытой кобуры пистолет, на минуту замерла, когда он прошептал грубое проклятие и понесся по улице прочь – только пятки засверкали. Может быть, наконец позовет на помощь людей? Может, стоит их дождаться? Но, подумав, она решительно покачала головой. Шериф вел себя так странно, что положиться на этого труса никак нельзя. Хотя она и не знала, что можно предпринять против пятерых мужчин, делать-то все равно что-то надо. Нельзя же просто стоять и смотреть, как они грабят честных граждан. А бежать за помощью уже поздно. Через какое-то мгновение они исчезнут, ищи тогда ветра в поле. С кровными денежками горожан. Так что времени у нее нет. Судя по тому, что она успела увидеть, они уже почти очистили сейфы.

Распрямив свои худенькие плечи, Лина решила, что внезапность может стать ее лучшим оружием. Распахнув дверь банка, она шагнула внутрь и навела пистолет на одного из бандитов, мучительно соображая, куда нажимать, чтобы выстрелить.

– Бросьте оружие! Немедленно! – Ледяной тон, каким она произнесла эту фразу, понравился ей.

Когда изумленные грабители повернулись на внезапно прозвучавший голос, Лина вдруг поняла, что недосчитывается еще одного бандита. У стола было только четверо. Впрочем, она видела этих мужчин в масках лишь мельком, да к тому же через стекло – может быть, их и было всего четверо? И тут по устремленным как бы мимо нее взглядам бандитов куда-то ей за спину она с ужасом поняла, что пятый как раз у нее за спиной и находится. Да-а, эта стремительная попытка напугать пятерку грабителей была самым неразумным и необдуманным поступком за все восемнадцать лет ее жизни. Оставалось лишь гадать, когда же пятый бандит ударит ее по голове.

А Таррент Хантер Уолш, онемев от изумления, смотрел на крошечную фигурку девушки, которая наставила пистолет на его дружков. Она была такой маленькой и слабой, что ей пришлось вцепиться в пистолет обеими руками, чтобы удержать его. Но вот мужества у нее хватило бы на пятерых. Голос даже не дрогнул, когда она столкнулась лицом к лицу с вооруженными громилами. Ему даже не верилось, что все это происходит наяву, что вот такая пичужка угрожает погубить долгие месяцы подготовительной работы.

– Если вы немедленно не выйдете из-за моей спины, чтобы я могла увидеть вас, я выстрелю в ваших друзей! – Лина очень надеялась, что ее угроза прозвучала достаточно убедительно. – Я считаю до пяти. Раз...

Хантер гадал, куда, к дьяволу, подевался шериф Мартин.

– Два...

Он стоял и удивлялся, как на такой худенькой шейке удерживается вся эта копна пышных золотых волос.

– Три...

– Все котлы ада! Хантер, срочно сделай что-нибудь с этой глупой сучкой!

– Четыре...

Хантер изумился, что Люк может быть таким идиотом. Такое дело надо делать втихую, без выстрелов.

– Пять.

Лина уже не думала. Она действовала как заведенная – сначала пригрозила этим громилам, затем кончила считать. Значит, надо стрелять. И выстрелила. Тут же оглохла от звука выстрела и пошатнулась от отдачи.

Злобно выругавшись, Хантер подхватил попятившуюся назад, прямо на него, девушку. Его ругань стала еще более грубой, когда он понял, что просто так отдать пистолет она не собирается. Пришлось изо всех сил вывернуть ей руку и вытащить из ослабевших пальцев оружие. Склонив ее к полу, он уселся на нее верхом, не переставая удивляться, откуда в столь хрупком теле столько сил, чтобы сопротивляться. Ему еще никогда не приходилось так напрягать силы, чтобы отнять что-то. Не-ет, приходилось. В детстве. Когда они с братом Оуэном боролись за бисквиты. И тут до него донеслись еле слышные, словно кто-то задыхался, крики, которые очень походили на проклятия. Он посмотрел на своих компаньонов. Да это же стоны Джеда, который покачивает одной ногой и шипит, пытаясь как-то унять боль.

– Эта ведьма попала Джеду в ногу, – с ненавистью прорычал Люк.

– Я в кого-то попала? – удивленно, спросила Лина, вытягивая шею, в тщетной попытке увидеть хоть что-то за крупной фигурой главного бандита.

– А какого дьявола ты ожидала, если пальнула? – сверкнул на нее гневным взглядом Хантер.

– Уж конечно, не того, что на меня усядется многотонная скотина.

Он проигнорировал ее выпад – пора уносить отсюда ноги. Выстрел мог привлечь внимание людей.

– Быстро прикрепите деньги к седлам.

– Но вы не имеете права забирать их! – Говорить лежа было неудобно, поэтому у нее получился лишь слабый писк. – Эти деньги не ваши, ведь люди копили их годами.

– Ах-ах, какой стыд и позор! – ядовито передразнил ее Люк, спешивший с очередным мешком к двери.

Она облегченно ойкнула, когда мужчина, пригвоздивший ее к полу, внезапно встал. Затем он рывком поставил ее на ноги. Хотя она с надеждой вслушивалась, но так и не услышала криков или звуков с улицы. Боже, наверное, никто ничего и не понял! Так и проспят все на свете, даже собственную смерть! Но, подумав о тех, кому принадлежали эти находящиеся теперь в мешках бандитов деньги, кому они необходимы, чтобы закупить продукты или фураж, оплатить счета или закладные, она снова закипела от ярости на этого громилу, который держал ее так крепко, что и надеяться на побег не имело смысла. Значит, ей не удастся разбудить горожан, чтобы те спасли свои сбережения.

– Почему вы не хотите трудиться, как все порядочные люди, не желаете зарабатывать деньги честным путем? Ведь вы такой большой и сильный.

– Я это и делал, пока одна сумасшедшая сука чуть не отстрелила мне ступню, – прорычал Джед, когда Том помогал ему взобраться на лошадь.

– Просто мы головастее этих жалких накопителей и занимаемся достойным ремеслом, – ответил Люк, возвратившись в банк за последним мешком. – Что будем делать с этой тварью?

Хантер знал, что делают в таких случаях со свидетелями, но не хотел даже думать об этом.

– Возьмем ее с собой.

– Это еще зачем? – не стерпела Лина.

– Слишком много знаешь.

– Я знаю лишь то, что пятеро подонков в масках, отребье подзаборное, захватили то, что им не принадлежит!

Бросив на девушку полный ненависти взгляд, Люк заметил:

– А ведь она права. Что ей о нас известно? Да ничего!

– Сейчас она пока ничего не соображает от страха, но парочка умных вопросов – и из нее польются воспоминания, только успевай записывать. Не-ет, пусть уж она для верности поедет с нами. Так оно надежнее.

В дверь просунул голову Том:

– Кажется, нас заметили.

Лина сопротивлялась изо всех сил, упираясь ногами, пока они вытаскивали ее наружу. Но была слишком легкой, чтобы задержать их. Хантер просто тащил ее волоком за собой.

Когда они оказались за дверью, у нее от неожиданности округлились глаза. Казалось, на улицу высыпал почти весь городишко. Лина заметила шерифа, а за ним – Черити. Поодаль стоял и Кловис. Есть шанс спастись от бандитов!

– Помогите! – завопила она, пытаясь вырваться из цепкой хватки мужчины. Тот быстро закинул ее на лошадь.

– Ха! Вот она! Она украла у меня мой пистолет! – завопил шериф, тыча в Лину пальцем. – Подкралась ко мне, вроде такая беззащитная и хрупкая, мухи не обидит, и как рванет пистолет! Направила его на меня, как настоящая злодейка. Хорошо, удалось унести ноги, не то лежал бы перед вами холодный труп.

Руки бандита, который удерживал ее, дрогнули – Лина поняла, что и для него слова шерифа стали полной неожиданностью. Она тут же воспользовалась его растерянностью и освободилась от железной хватки. В подсознании мелькнуло, что бандиты уже не стоят за ее спиной, ожидая, чем кончится стычка. Они уже спасали свои шкуры бегством. И она поняла, что им-то бояться некого и нечего. Потому что во всем городе дай Бог чтобы два-три мужчины попадали с двадцати шагов в широченную стену амбара, а уж попасть по движущейся мишени не мог ни один из них. Да ладно, сейчас и сами поймут, как им здорово повезло – никто не сумеет попасть им в спину. И ей – вот дикость! – захотелось почему-то исчезнуть вместе с этой храброй шайкой.

– Наглая ложь! – крикнула она в лицо шерифу. – Вы просто стояли у банка и тряслись от страха! Вот что вы делали, шериф. А я выхватила ваш пистолет, чтобы хоть как-то остановить бандитов! Ведь они же забрали все деньги, какие есть в нашем городе.

Говоря это, она смотрела в лица горожан. Но те очень странно реагировали на ее слова.

– И ты хочешь, чтобы мы поверили в то, что какая-то кроха решила схватиться с пятью бандитами? – прорычал кто-то с возмущением.

– Сказки рассказывай таким же деткам, как ты сама, – прозвучал еще один мужской голос.

– Ты помогала им, но они тебя бросили, очень ты им нужна. Подержалась за мешок с деньгами – и хватит с тебя.

– Нет у этих воров ни стыда, ни совести. Поманили девчушку и бросили! – ехидно заметил кто-то.

– Подождите! – закричала она, когда двое мужчин в длинных ночных рубашках схватили ее за руки. – Мама!

Черити прижала ко рту тонкий батистовый платочек с кружевами, в глазах у нее заблестели слезы, когда она двинулась вслед за волочившими Лину в тюрьму мужчинами.

– Мне надо было догадаться, что она способна на такое! – стонала она. – Ведь ясно было, что все ее дикие выходки до добра не доведут. Когда я случайно заметила, что она выскользнула ночью...

– Ах так, значит, я выскользнула?! – вскипела не выдержавшая такого лицемерия Лина. От ярости она ничего не видела и чуть не споткнулась, потому что они как раз дошли до деревянного настила у тюрьмы.

– Я заподозрила, что она улизнула к кому-то на свидание, – продолжала Черити, словно и не слышала возмущенных слов Лины. – Девчонки способны на любые глупости. Но мне и в страшном сне не могло присниться, что она задумала обчистить нас всех до нитки. Я пригрела на своей груди змею.

– Да ну? – прокричала Лина, когда ее толкнули в камеру и начали запирать, решетку. – Да наступи ты на змею голой пяткой, и то не заметила бы ее среди всех ползучих гадин, которых пригрела возле себя за все эти годы!

Толпа горожан возмущенно охнула. Лина бросила на них яростный взгляд. Проклятые лицемеры! В городе все прекрасно знали, что постояльцы Черити платили лишь тогда, когда их постель не оставалась пустой. Прекрасно знали и сами не раз сплетничали об этом! Но то, что она, выгнанная из дома, заявила об этом во всеуслышание, вдруг шокировало их. Как же! Какая-то выскочка, чужачка смеет обливать грязью кого-то из них! И хотя дело принимало самый дурной оборот, она с вызовом бросила им в лицо:

– И пока вы стоите здесь, довольные, что поймали беспомощную девушку, ваши денежки сейчас на всех парах несутся в горы.

Она отвернулась от этой банды трусов, прошла к нарам и села на них. За решеткой послышался гул возмущенных голосов и шарканье ног. Вскоре все покинули тюрьму. Она поплотнее закуталась в накидку и прилегла на матрас.

Отчаяние овладело ею. Даже не верилось, что все это могло приключиться с ней, с Линой. Никто не мог вляпаться в подобную историю – за одну ночь. Просто немыслимо! Это кошмар, который кончится, как только она проснется.

Лина больно ущипнула себя и тут же ойкнула от боли. И словно тяжесть на нее навалилась безысходность. Она не видела выхода, как избавиться от этого ужаса.

Почему Черити решила очернить Лину перед горожанами и запрятать ее в тюрьму? Даже для нее немыслимый акт мести. Ясно, что она верит этому слюнявому Кловису. Дескать, это Лина заманила его к себе в постель. И ее уже не переубедить. Хотя Лина даже под пистолетом не согласилась бы иметь дело с этим слизняком.

А может быть, Черити хотела таким способом скрыть правду, то, что случилось на самом деле? Ведь она могла уже сообразить, что кое-кто заинтересуется, почему вдруг исчезла ее дочь. В школу уже не ходит – где же она? А тут вставила всего-то пару словечек, и Лина в тюрьме, а она спрячет все концы в воду. Очень умненько. Еще и все горожане начнут сочувствовать, что бедняжке Черити не повезло: единственная дочь оказалась такой неблагодарной тварью, свернула на кривую дорожку. А поскольку никто в городе ее толком не знает, то и не зададутся вопросом, а не сочиняет ли Черити небылицы.

И Лина поняла, до чего же одинока она на этом свете. Обратиться ей было не к кому, никто не придет к ней на помощь, никто не бросится защищать от этих обобранных, но злых трусов. Женщина, которую она долгие годы звала матерью, была ей чужой. Где-то, конечно, существовал отец, но он вручил ее когда-то давно Черити и больше не пожелал ее видеть, исполняя свой отцовский долг лишь тем, что платил Черити за воспитание и содержание Лины. И Лина очень сомневалась, что такой папочка будет в восторге, если она обратится к нему теперь и попросит о помощи. Нет, подумала она, вытирая злые слезы, он решит, что счастливо отделался от обузы – от дочери, которая к тому же выросла преступницей.

На какое-то время она погрузилась в беспросветное отчаяние, жалея себя и оплакивая свою загубленную, пропавшую жизнь. Даже мысли о том, что вообще-то у нее есть один очень хороший друг, который мог бы броситься на выручку, если бы знал о ее несчастье, не порадовали ее. Ведь связаться с ним из тюрьмы нет никакой возможности. А он далеко. Либо в своем охотничьем домике в горах, либо на ранчо.

Раздались чьи-то шаги, и она отвлеклась от своих черных мыслей. Лина тут же напряглась, поскольку кто-то загремел ключами, отпирая решетку. Она медленно повернулась лицом ко входу в камеру.

Щуплая фигура шерифа Мартина четко вырисовалась на фоне горящей сзади на столике свечи. Его светло-ореховые глаза уставились на нее словно в трансе. И было в этом немигающем взгляде нечто столь мерзкое, что ее передернуло от отвращения. Но внутри она похолодела от страха. Она не сомневалась, что через несколько мгновений ей придется сражаться с шерифом так же, как это произошло с Кловисом.

Сев на кровати, она сверкнула на него взглядом, в который вложила всю свою ненависть и презрение к подобным типам мужского рода. Он даже замешкался на пороге, словно споткнувшись об ее ненависть, и Лина снова мысленно обозвала его трусом. Мужчины, подобные этому, могли счесть ее легкой добычей из-за невысокого росточка и хрупкости. Но она ошибалась, когда полагала раньше, что те волосатые недоумки, что стремились воспользоваться ею насильно, довольно редкие особи, встречи с которыми легко избежать. Ей вдруг стало ясно, что их много, как тараканов. Или как блох на собаке.

– Убирайся отсюда! – приказала она и чуть не расхохоталась, когда он послушно повернулся к выходу, но тут же опомнился.

– Ах ты, высокомерная сучка! – выпалил он, разозлившись на нее. Откуда у этой девчонки такой повелительный тон?

– Дерьмо ты собачье.

Если он собирался посоревноваться в оскорблениях и ругани, то явно не на ту напал. Вряд ли он мог перещеголять ее в проклятиях и смачных выражениях. Конечно, здесь нечем гордиться, но если ты всю жизнь растешь коротышкой и весишь не больше пушинки, то выбор защитных средств у тебя очень ограничен. А ругань имела одно достоинство – она позволяла ей скрывать свой страх. Ее много повидавший в жизни друг ОМалли утверждал, что это-то и есть самое главное. Скрыть страх!

– Ты чуть все не испортила! – Не сводя глаз с ее лица, он снова осторожно продвигался в ее сторону.

И тут до Лины наконец дошло, словно осенило! Она даже ахнула. Шериф торчал у банка, ничего не предпринимая не из трусости, а потому, что был сообщником бандитов! Вероятнее всего, он стоял на страже, или, как там говорят эти щипачи, на стреме, а тут нелегкая принесла ее с семейными проблемами! «Ну ты и вляпалась, Лина! Что же теперь?» – подумала она в отчаянии. Теперь нечего надеяться на защиту закона, на справедливость, на то, что в деле разберутся. Закон в городе представлял шериф, а ему, как никому другому, требовался козел отпущения. Значит, что бы она ни выдвинула в свое оправдание, он немедленно постарается обернуть это против нее.

– Поня-ятно, – протянула она и со все возрастающей злостью посмотрела ему в лицо. От гнева ее зрачки потемнели и стали почти фиолетовыми. – Ах какой молодец! И храбрец неописуемый! А главное, идея какая умная: пусть вся вина падет на плечи хрупкой невинной девушки. Надо же на ком-то выместить зло за украденные деньги. И должен же кто-то нести ответственность, не так ли? А то ведь могут поразмыслить да и додуматься – ты шериф, вот ты и отвечай!

Он затрясся от злости.

– Я тебя несколько раз просил уйти подобру-поздорову! Ты же не послушала, так? Вот и получай по заслугам!

Она вскочила с нар и метнулась в сторону, потому что он потянулся к ней. Но до открытой решетки добежать не удалось, потому что шериф применил грубую, но эффективную тактику – схватил за полы накидки и резко дернул назад. Она упала на колени. Он снова дернулся к ней, но она просто откатилась в сторону, лишь бы оказаться подальше от негодяя. Тут же вскочив на ноги, она настороженно ждала следующего выпада негодяя.

– Это вряд ли улучшит вашу репутацию, шериф.

– Собираешься пожаловаться? Интересно – кому? – Он презрительно фыркнул. – Кому ты нужна? И кто тебе поверит?

Это был меткий удар. Сам факт, что она сидит сейчас за решеткой и вынуждена общаться с этим мерзким типом, лишний раз доказывал, что всем наплевать, что с ней и где она. И уж конечно, они ни за что не поверят ее словам.

– Мне кажется, что преступление, которое вы спланировали и выполнили в этом городке, обязательно заинтересует суд. И обязательно обнаружатся улики. А я буду сражаться за свою жизнь до последнего вздоха, шериф, потому что у меня нет другого пути. Так что лучше вам оставить меня в покое, пока не совершите то, о чем очень и очень пожалеете.

– Нет, ну надо же! Тебя послушать, так словно какая-то принцесса говорит. А ты и воображаешь себя принцессой, так ведь? Ходила в особую школу на востоке, вот и решила, что можешь задирать перед нами нос. Да только ошибаешься, дорогуша. Несмотря на все твои высокомерные замашки. Когда закончу с тобой все, что задумал, тебе уже нечем будет гордиться, не из-за чего задирать свой носик.

Пока она шарила в поисках чего-нибудь тяжелого, что можно бросить в надвигающуюся на нее фигуру, Лина почти машинально думала, почему же ее так не любят в городе. Наверное, считают, что она вознеслась над ними, смотрит на всех сверху вниз. Но почему? Что им дало повод так думать? Она никогда не была гордячкой и не вела себя снисходительно по отношению к окружающим. Но, наталкиваясь на враждебность, словно деревенела. Возможно, именно это они воспринимали как высокомерие, хотя она изо всех сил старалась быть дружелюбной.

Он снова прыгнул к ней, но на этот раз ей не удалось отскочить – она вскрикнула, когда он вцепился ей в волосы всей пятерней и резко дернул к себе. От боли на глазах мгновенно выступили слезы. С минуту она вообще из-за них не могла четко видеть лицо шерифа, чтобы нанести точный удар, когда он укладывал ее на холодный пол камеры.

Ее резко затошнило, когда он впился в ее губы, а руками начал терзать ее почти неприкрытое тело. Еще раз вскрикнула, когда он разодрал ее ночную рубашку. Усилием воли она заставила себя перебороть тошноту, когда он грубо впился губами в ее грудь.

– Ты дашь мне то, чем так угождала Кловису, – прорычал он, пытаясь пригвоздить ее руки к полу.

– Никогда ничего не имела с Кловисом! – выпалила она.

– А вот он рассказывает совсем другое. Горяченькая и готовая ко всему – вот как он тебя описывает. Готовая прямо проглотить, – тяжело пропыхтел шериф. – Говорил, что ты только и ждешь знака, чтобы оказаться с ним в постели. И что ты буквально заездила его, так много сил расходовал, чтобы насытить тебя в придачу к твоей ма.

– Кловис – грязный лгун с похабными фантазиями! Он прокрался ко мне сегодня ночью, когда я спала, – хрипела она, силясь вырваться из грязных лап шерифа.

Она отчаивалась от бессильных попыток добраться до лица гнусного насильника своими острыми ногтями. Тогда она собрала все свои силы, чтобы подтянуть ногу в наиболее удобное положение, чтобы нанести ему удар. ОМалли когда-то просветил ее насчет наиболее уязвимой точки на теле мужчины, чтобы в крайнем случае она могла защититься. Но бить надо резко и больно. Как только она смогла подтянуть ногу в нужное положение, тут же изо всех сил пнула коленкой в пах шерифа. Мужчина завопил и мгновенно отпустил ее руки.

Вскочив на ноги, она уставилась на извивающееся тело шерифа, рот которого изрыгал страшные проклятия. И тут поняла, что только его корчившееся на полу тело отделяет ее от открытой двери с решеткой. Она стала осторожно обходить его, но он, заметив это, протянул руку и чуть не схватил ее за лодыжку. Она едва успела отскочить. Но он все же поднялся и, пошатываясь, возобновил свою атаку, превозмогая боль.

Ее даже затрясло от страха, когда она увидела бешеные глаза этого маньяка, который к тому же начал расстегивать брюки. В его глазах, кроме ненависти, горела еще и необузданная похоть. Теперь-то он наверняка истерзает ее до полусмерти.

– Ах ты, грязная сучка! Если ты сделала меня импотентом, то берегись.

– Не думаю, что мне так повезло. Но если приблизишься хоть на шаг, я постараюсь сделать это. Но если мне не удастся изуродовать тебя сегодня и ты изнасилуешь меня, то я все равно отыщу тебя. И целью всей моей жизни станет лишить тебя того, чем ты можешь угрожать женщинам. – Она холодно улыбнулась, заметив, что он замер и замялся, остановившись на месте.

«Ага, испугался!» – злорадно подумала она.

И тут ее взгляд упал на ночной горшок. Она потянулась к нему, не сводя глаз с шерифа. Подходящее оружие, если его со всего размаху опустить на голову. Шериф тут же рванулся к ней, она же схватила горшок и выплеснула содержимое ему в лицо. Он завопил от злобы и отвращения. Отлично – это так же мерзко, как и его объятия. Но неожиданный душ не остановил его, а еще больше разъярил, так что Лине пришлось опустить на распаленную голову сластолюбца и сам горшок. Но и этого оказалось мало, он надвигался на нее, и Лине пришлось пятиться и наносить по этой глупой башке удар за ударом. Вдруг она почувствовала, что за ее спиной ничего нет – дверь в камеру была распахнута этим обезумевшим жеребцом.

Она развернулась и побежала. Услышала, как он громко и грубо выругался и нетвердыми шагами затопал вслед за ней. Но Лина уже успела выбежать из коридора. Оглянувшись, она увидела, что шериф собирается припустить следом за ней. Рванувшись вперед, она со всего размаху наткнулась на что-то живое, но не менее сокрушительное, чем кирпичная стена. Сильные руки обхватили ее плечи. Через секунду округлившимися от ужаса глазами она уставилась на лицо в черной маске. Ее крепко держал грабитель банка, которого все в шайке называли Хантером.

Глава 2

Хантер смотрел на девушку сверху вниз. Ее огромные лавандовые глаза блестели от ужаса, лицо побелело. Хантер мельком глянул на ее тело и замер от вида обнаженной груди. Его словно лягнули в живот – и очень больно. Это была небольшая девичья грудь. Кожа цвета слоновой кости, а форма – Господи! – именно такая, чтобы удобно разместиться в мужской ладони. Розовый сосок потемнел и затвердел на холодном ночном воздухе. Хантер почувствовал, как его рот наполнился слюной. Он даже потянулся к груди губами, но тут же услышал грохот шагов Мартина. Это мгновенно привело его в чувство. Он толкнул девушку к себе за спину и вытащил пистолет. Мартин вышел из камеры и, прищурившись, уставился на Хантера.

– Какого дьявола ты сшиваешься тут? Отдай мне эту сучку!

– Нет. Я забираю ее с собой.

– Только после того, как я разделаюсь с ней. Шериф шагнул вперед. Хантер поморщился и попятился. Девушка, прижатая к его спине, двинулась вместе с ним.

– Боже, ты весь провонял, Мартин.

– Эта шлюха выплеснула на меня горшок с дерьмом.

Хантер молча наблюдал, как шериф, пошатываясь, прошел к поилке для лошадей и окатил себя водой. Но прислушивался Хантер совсем не к тому, что говорил шериф. По городу бродил тщедушный и совершенно неопасный патруль из местных жителей – его он не боялся. Но вдруг в городке остался кто-то, достаточно ловко владеющий оружием, чтобы проделать дырку в неожиданном госте? Или поднять шум, если хватит смелости? Глядя на шерифа, с которого капала вода, Хантер решил, что тому придется еще долго отмываться, потому что легкое обливание водой ничуть не убавило вони. Она словно приклеилась к его телу и одежде.

– Проклятие, я теперь навек останусь пропитанным этой дрянью! – простонал шериф.

– А ты никогда и не был другим, – пробормотала Лина, чувствуя себя в безопасности за широкой спиной Хантера. Она знала, что он не даст ее в обиду, хотя и был закоренелым преступником. Девушка послушно сжала губы, когда тот оглянулся и взглядом велел ей помалкивать.

– Дай мне отвести с ней душу, Хантер.

– Она поедет со мной.

– За каким дьяволом?

– Постарайся хоть на минуту задуматься. Она знает слишком много. И кто-нибудь может оказаться умнее, чем ты думаешь. К ее словам могут прислушаться.

– Никто не станет слушать эту выскочку.

– Не стал бы полагаться на это.

– Тогда просто подожди, пока я поимею ее, а потом можешь забирать, куда хочешь.

Хантер почувствовал, как крошечное тело испуганно прижалось к его спине и задрожало.

– На подобные глупости нет времени, Мартин. Лучше соображай, как объяснишь ее исчезновение.

Продолжая следить за Мартином, Хантер выудил девушку из-за своей спины и покосился на нее:

– Ты поедешь со мной.

Он подтолкнул ее к лошади и тут почувствовал, что она сопротивляется.

Лина подняла лицо вверх, но практически мало что видела, кроме сузившихся глаз и нахмуренных бровей. Он был преступником. Что бы ни собирался он с ней сделать, добротой здесь и не пахло. Что-то около шести футов жестких мускулов и ни одной мягкой черточки во всем облике. С ним не очень-то поборешься. Но надо совершенно спятить, чтобы отправиться с ним куда-то, к тому же темной ночью. Настоящий разбойник с большой дороги.

Но если она останется в городишке, то ей придется иметь дело с этим гнусным, озверевшим в своей мести и провонявшим дерьмом шерифом. Ее уже бросили за тюремную решетку, обвинили в воровстве, и пока еще никто не выразил желания защитить или хотя бы выслушать ее. Чего можно ожидать от столь сердобольных горожан? Лишь того, что ее быстренько осудят на пожизненный срок и отправят в какую-то солидную тюрьму штата.

– У меня нет выбора, – печально прошептала она.

– Нет, – подтвердил Хантер.

Он вскочил на лошадь и протянул ей руку. Она послушно позволила втянуть себя в седло и уселась позади Хантера. Лина потуже стянула на себе накидку, пытаясь прикрыть жалкие лохмотья, оставшиеся от ночной рубашки. Затем ухватилась за узкую талию сидевшего впереди мужчины и постаралась выкинуть из головы все страхи. Когда он тронул лошадь, быстро перешедшую по знаку хозяина на бешеный галоп, она вцепилась в Хантера с ужасом утопающей. А он и не собирался уменьшать скорость. Пришлось ей прижаться лицом к его взмокшей спине и сосредоточиться на том, чтобы просто удержаться на лошади и не слететь, подобно лепестку, подхваченному вихрем. Пусть везет куда угодно, лишь бы подальше от этого мерзопакостного городка и его жителей, чтоб им провалиться в тартарары! И не сломать бы себе шею на таком скаку.

Поглядывая на маленькие, бледные ручки, вцепившиеся судорожной хваткой в его рубашку, Хантер гадал, как выберется из этой заварухи. Брать ее с собой было рискованно, а возможно, и просто грозило смертью им обоим. Более того, это могло поставить под угрозу все то, ради чего он тяжко вкалывал весь прошлый год. Но увы, оставлять ее в городишке было не менее рискованно. И безвыходность ситуации определенно действовала ему на нервы.

Взяв ее с собой, он избавился от лишних тревог – теперь она не выболтает ничего, а знает девчонка слишком много. Но зато с этой минуты придется не спускать с нее глаз, и не только из-за ее возможных попыток удрать, но и ради ее же безопасности. Судя по тому, что ему удалось рассмотреть, она была довольно соблазнительной штучкой, так что придется смотреть в оба за своими парнями.

Вспомнив собственную реакцию на ее обнаженную грудь, которую и видел-то мельком, он поморщился, признавая, что надо бы контролировать и самого себя. Снова лишние хлопоты, без чего он предпочел бы обойтись. Тут любые осложнения могут привести к беде, а он и так накушался ее досыта. В его теперешнем деле удача важнее всего.

А удача отвернулась от него в прошлом году. Он немало вкалывал, чтобы изменить свою судьбу. Но стоило понадеяться, что, кажется, впереди забрезжил успех, как случилось непредвиденное. Эта крохотуля, прилипшая сейчас всем телом к его спине, могла оказаться его самым большим поражением.

Однако как он ни напрягал мозги, так и не смог придумать, куда бы пристроить ее, чтобы быть уверенным и в ее безопасности... и в том, что она не станет болтать лишнего. Это было его первое разбойное нападение на банк... а он оказался на волосок от гибели. Ведь запросто могли поймать и линчевать. А если власти получат его описание...

Когда они наконец остановились и Лина выглянула из-за его спины, она увидела четверку компаньонов-преступников, которые недавно вместе с Хантером ограбили банк. Компания сидела вокруг костра. Надо же, совсем обнаглели, устроились лагерем рядом с их городком. Хотя, конечно, им вряд ли грозила опасность. Городской патруль, натолкнись он на них, так ничего и не понял бы. Хорошо еще, что другие преступники не догадались о том, каким беззащитным и уязвимым является их городишко.

Лина соскользнула с лошади на землю, судорожно стискивая накидку на груди.

– Ну и за каким дьяволом ты приволок ее сюда? – недовольно пробурчал один из преступников.

– Я уже объяснил все довольно подробно, не будем толочь воду в ступе, Люк. – Голос Хантера был ровным, но все равно как бы замораживал собеседника. – Садись. – Он подтолкнул Лину к огню.

Лина села и внимательно посмотрела на мужчин, расположившихся у огня. Тот, кому она прострелила пятку, сверкнул на нее гневным взглядом. Это был крепко сбитый мужчина среднего роста, с широкой костью – его плечи поражали необъятной шириной. В остальном – обычный человек, не преступник из ночных кошмаров. Тот же, кого Хантер назвал Люком, был не просто страшен, он был настоящим уродиной. Высоченного громилу, почти такого же высокого, как и Хантер, но пошире в плечах, с пудовыми кулаками, звали Томом.

Он так взглянул на Лину своими темными глазами, что ее охватила дрожь страха. Тип, который склонился над ногой раненого и неумело делал ему перевязку, имел совершенно нeзапоминающуюся серенькую внешность. Все в нем было средним: лицо, рост и фигура. Компания как на подбор – грязная, небритая и хмурая.

– Если тебя так волнует, что она проболтается, пристрелил бы ее, и точка. – проговорил Люк равнодушно, словно речь шла о мухе.

– Эй, что это еще за бред? – всполошился Джед, на лице которого отразился шок. – Сбрендил, что ли? В женщин стрелять!

То, что именно Джед вступился за нее, страшно удивило Лину. А вот от Люка она другого и не ждала – в его духе. Но что заставило ее похолодеть – это то, что Хантер, казалось, серьезно обдумывал его предложение.

Вручив ей крошечную кружку с крепким кофе, Хантер помедлил, а затем произнес:

– Может, это и просто, но не мудро.

– Почему? – рыкнул в ответ Люк. – Тогда уж точно не откроет пасть.

– Верно. Но ее смерть взбесит всю округу. И вслед за нами бросятся все кому не лень.

– Но ведь они считают, что она принимала участие в нападении на банк. Они обзывали ее воровкой.

– Все это не имеет никакого значения. Женщин не убивают, понимаешь? Не принято. Вот и не стоит ворошить осиное гнездо. Пока что мы только воры. Вот и останемся ими. А то, что ее считают нашей сообщницей, заставит ее помалкивать. Поможем девице устроиться где-нибудь в другом месте, так чтобы судебные ищейки не добрались до нее. У нее небогатый выбор: либо мы, либо тюрьма. Вот и ладно. Нас это устраивает.

– Ты что, задумал тащить ее с нами весь путь до Мексики?

Когда Хантер кивнул, Люк простонал:

– Ладно, уж если нам придется мириться с ее присутствием, то хоть развлечемся от души. – Люк приподнялся и потянулся к Лине.

Лина была поражена не меньше Люка, когда Хантер громко взвел курок своего пистолета. Мужчины застыли и настороженно уставились друг на друга. Люк сделал шаг назад. И хотя все это до смерти испугало Лину, она вдруг ощутила невероятное облегчение – есть верный знак, что она не станет подстилкой для преступников. Она, конечно, понимала: никто не гарантирует ей, что не будет попыток со стороны того или другого бандита атаковать ее, но, пожалуй, ей не грозит пережить кошмар группового изнасилования.

– Она моя, Люк.

– Ты имеешь в виду, что не собираешься делиться с нами?

– Ты понял меня правильно. Именно это я и имел в виду. Я рисковал, отправившись выручать ее из тюрьмы, поэтому и имею право претендовать на нее.

– Отлично! – рыкнул в ответ Люк. – Она твоя – со всеми вытекающими последствиями. Значит, не жди помощи, когда понадобится держать в узде эту глупую сучку.

– Я и не жду. – Хантер медленно убрал пистолет и принялся за свой кофе.

После этого мужчины практически игнорировали Лину. Она воспользовалась относительным покоем и внимательно рассмотрела человека, который держал ее жизнь в своих руках. Худощавое лицо, сухопарый, даже излишне. Нос с горбинкой казался слишком аристократичным для выбранной им профессии. Черные, выгнутые дугой брови постоянно хмурились, и на этом хмуром лице с упрямо выпяченным подбородком и сжатыми в прямую линию губами вдруг такие длинные, почти девичьи ресницы.

Лине хотелось понять, откуда в нем злость и горечь, которые она постоянно чувствовала. Вряд ли он злился из-за нее, в этом она почему-то была уверена. Конечно, она для него обуза. Но, похоже, горечь его имела гораздо более глубокие корни. Она не стала ломать себе голову насчет ее причин. Единственное, чему жизнь уже успела научить ее, так это тому, что понять истоки эмоций другого человека весьма непросто.

Тут в ее размышления резко вмешался Хантер, Взяв у нее опустевшую кружку, он спросил:

– Как тебя зовут?

– Лина. Лина Саммерс.

– А меня Хантер. А это вот Люк, Том, Чарли и Джед. Кивнули только Чарли и Джед. Том и Люк молча глазели на нее. От холода в их глазах ее буквально зазнобило, и она опасливо придвинулась поближе к Хантеру.

– А что ты делала на улице чуть ли не в полночь? Разве тебя не учили, что это верный путь нажить неприятности?

Хотя это его и не касалось, она ответила:

– Моя мать выгнала меня из дома. Выяснилось, правда, что она мне не мать. Заявила, что даже не является мне родней по крови. Так, седьмая вода на киселе – тетка через замужество. Выпалила все это и выгнала на улицу.

– Мать вышвырнула свою дочь на улицу посреди ночи?!

– Я же только что объяснила, что она мне не родная мать. Хотя я всегда считала ее мамой...

– А с чего вдруг ей припекло выгнать тебя? И почему раньше она играла роль матери, а тут ей вдруг это надоело?

– Оказывается, мой отец платил ей, чтобы она была мне матерью. Так она утверждала. А за последние три месяца задолжал.

– Поэтому она и выгнала тебя?

– Нет. Просто.., она водила к себе мужчин... И ее последним кавалером был Кловис. А он попытался потихоньку выбраться из ее постели и забраться в мою. Она взбесилась и поверила этому мерзкому слюнтяю, когда тот обвинил во всем меня. Дескать, я его усиленно соблазняла.

Лину передернуло от мерзких воспоминаний.

– Это смехотворно! Надо знать этого уродину, чтобы понять, насколько нелепа сама мысль об этом. Кловис – жуткий страхолюдина и старый к тому же.

– Но она все равно вообразила, что ты отбиваешь у нее дружка? Можно сказать, прямо у нее под носом, – произнес Чарли.

Тут Лина сообразила, что слушает ее рассказ не только Хантер, но и остальные. И хотя на лицах у Люка и Тома отражалась скука, Чарли и Джед казались заинтересованными. Она почувствовала, как покраснела под их взглядами, но было уже поздно, и пришлось закончить свою историю.

– Да она ничего не хотела слушать! А может быть, сообразила, что это отличная возможность просто избавиться от меня и зажить попросторнее. Кловиса-то она не собиралась выгонять.

– И все равно непонятно, как ты очутилась возле банка.

– Ну-у, я подумала и решила, что она не имеет права выгонять меня совсем без вещей. Она же сама сказала, что отец платил ей, значит, вся одежда была куплена на его деньги. Вот я и отправилась к шерифу, чтобы он помог мне потребовать у нее мои вещи. А шериф стоял снаружи у банка, заглядывал туда через окно, а еще постоянно оглядывался. В общем, вел себя очень странно.

– Говорил же я вам, что у него мозгов кот наплакал, – пробурчал Люк.

– Безмозглый он или нет, а все же выполнил то, что ему поручил Уоткинс. А Уоткинс никогда и не утверждал, что его братец гений, – ответил Хантер и повернулся к Лине. – Ну и?..

– Он совершенно не слушал меня, а только повторял как заведенный: идите домой да идите домой. Вот я и разозлилась на эту бестолочь и решила посмотреть, что это его так отвлекает в этом банке. Ну и увидела, как вы обчищаете банк. Я велела ему заниматься тем, за что ему город платит деньги, а он все валял дурака. Тогда я и выхватила пистолет у него из кобуры. А он взял да и убежал. Тогда я совершила самую большую глупость в своей жизни. Остальное вам известно.

– И горожане не поверили ни одному твоему слову?

– Нет. А громче всех кричала о моей виновности моя так называемая мамаша, или тетка, или кем она там мне приходится.

– А чего она вдруг так озверела? Мне это кажется странным. Родня, пусть и дальняя, обычно стоит друг за друга.

– Думаю, ей пришло в голову, что участие в ограблении – отличная причина, по которой я вдруг оказалась посреди ночи на улице. Не рассказывать же всем, как выгнала дочь в ночной рубахе за то, что заподозрила в ней соперницу. Теперь весь город сочувствует ей. Ей это всегда нравилось.

– А что там у тебя произошло с шерифом?

– Мне показалось, что тут и так все ясно. – Она сокрушенно покачала головой, словно дивясь человеческой подлости. – Кловис рассказывал небылицы о наших с ним отношениях. А шериф оказался легковерным идиотом и безоговорочно поверил ему. Боюсь, что в городе многие поверили в его басни.

– И ты надеешься, что я тоже поверю во все, что ты тут наговорила?

– А почему бы и нет? С чего бы это мне наговаривать на себя?

Он пожал плечами.

– Ты могла выскользнуть из дома на свидание.

– Уж лучше бы так оно и было. Сомневаюсь, что сумела бы вляпаться в более скверную и опасную историю.

– Наверное, нам лучше всего отвезти тебя к твоему отцу, – вслух подумал Хантер.

– Ага, а он уже через минуту заставит ее все выложить ищейкам, – с насмешкой произнес Люк.

– Он может оказаться поумнее, чем ты думаешь. Вряд ли отец захочет скандала, в котором станут на все лады склонять имя дочери. А ведь это непременно произойдет, если кто-нибудь узнает, что ей пришлось провести с нами несколько дней и ночей, прежде чем мы добрались к ее папаше.

– А может случиться и так, что он тут же поспешит спровадить меня еще кому-либо, еще одной мамочке, – с отвращением в голосе сказала Лина. Она всегда придерживалась того мнения, что врать самой себе – последнее дело. – И мы снова окажемся в том же положении, что и раньше. Я устала, – сказала она, резко меняя тему разговора.

– Я постелил тебе вон там, Хантер, – сказал Чарли. Хантер кивнул ей в сторону одеяла.

– Иди и располагайся.

Она взглянула сначала на одеяло, затем на него. Он молча ожидал ее действий. Вздохнув, она встала, подошла к одеялу, увидела, что их два – одно на другом, и осторожно влезла в середину этого нехитрого сооружения. В данный момент ей уже не хотелось ни думать, ни спорить, голова от усталости перестала соображать.

Повернувшись к мужчинам спиной, она закрыла глаза. Но сон не шел. Ничего удивительного. Хотя усталость и брала свое, все же слишком многое произошло за этот день, чтобы после всего спокойно уснуть.

Итак, ее мать вовсе не ее мать. Тогда кто же ее родил? Отцом был человек, который долгие годы аккуратно выдавал Черити деньги на расходы – короче, сам он не хотел возиться со своей дочерью. Она не знала, что из себя представляет этот человек. Но теперь знала хотя бы его имя. Вдруг она ощутила щемящую боль в груди. Вся ее жизнь была сплошной ложью.

Зная, что, сколько ни вспоминай прошлое, новых сведении или фактов из него все равно уже не выудишь, она принялась размышлять о настоящем и поняла, что оно еще более запутанное и туманное. Поскольку у нее не было ни хотя бы завалящего оружия, ни лошади, ни обуви, а в город возвращаться нельзя, ибо там ее все считают членом банды, то нечего и думать о том, чтобы удрать от этих преступников. Даже если ей удастся раздобыть все необходимое для побега, то куда отправиться? Есть ли на свете место, где ее ждут, где будут ей рады?

На глаза набежали слезы, и ей пришлось поднапрячься, чтобы справиться с собой. Слезы тут, ясное дело, не, помогут, а демонстрировать свою слабость перед преступниками нечего. Но когда первая слезинка все же своевольно выскользнула из-под ресниц, она решила, что если кому и нужно выплакаться, так это ей. Главное – не всхлипывать и не производить никакого шума. Молча глотая слезы, она молилась, чтобы Хантеру не вздумалось начать укладываться спать именно сейчас.

А Хантер сидел и допивал еще одну кружку кофе, не сводя подозрительных глаз с незваной и чересчур привлекательной гостьи. Та отвернулась и делала вид, что спит. Он не был уверен, что все в ее рассказе можно принять за чистую монету. Но как она сама сказала, кому взбредет в голову придумать столь несуразную историю? Законченная лгунья придумала бы нечто более жалостливое и не такое невероятное. Либо она говорит правду, либо очень плохая лгунья.

Он покачал головой. Она смотрела ему прямо в глаза, когда рассказывала о себе. Если бы она плела совсем уж бездарную ложь, он сразу заметил бы. А тут вот поверил, каким бы невероятным ни выглядел ее рассказ. Нет, тут все вроде бы сходится.

Но одна часть ее рассказа вызывала у него сомнения. Судя по болтовне шерифа, у нее была чудовищная репутация в городе. Конечно, этот Кловис мог соврать что угодно, лишь бы выгородить себя, но, возможно, она и впрямь пыталась соблазнить его. Он сам очень рано узнал, что женщины умело пользуются ложью для достижения своих целей. А-а, ладно! Если она не девственница, то, возможно, и его порадует в постели.

«Ну и болван, – мысленно обругал он себя, – вроде не понимаешь, что только запутаешь все окончательно».

Ему сейчас всякие такие привязанности и нежности телячьи, что собаке пятая нога. Даже если это – примитивное удовлетворение похоти. Подспудно он чувствовал, что с Линой просто так ничего не получится. Поэтому нечего и распаляться. Но в мыслях он почему-то все время возвращался к маленькой, словно точеной девичьей груди и кремовой шелковистой коже. Похоже, самец, который сидит в нем, совершенно не желает, чтобы его игнорировали, особенно если она постоянно будет находиться под боком.

Очнувшись от своих дум, он заметил, что все уже приготовились ко сну. Еще раз обругав себя за дурацкое витание в облаках, он решительно шагнул в сторону спящей девушки. Хантер помнил, что заявил этим ублюдкам, что она – его собственность, значит, и вести себя следует соответственно. Иначе добра не жди. Эти подонки сразу заподозрят неладное и не потерпят его в роли собаки на сене. В ту же секунду, когда он выразит колебание или отсутствие интереса, Люк не замедлит вмешаться и занять его место.

Усевшись на своей половинке одеяла, он стащил с усталых ног тяжелые ботинки. Что действительно должно было занимать его мозги, так это то, что он угрожал пистолетом Люку. Что его подвигло вдруг на это? Делить женщину с другими всегда было делом кровопролитным, ибо редкие мужчины умеют относиться к подобному спокойно или справедливо. Пускались в ход не только кулаки, но частенько ножи и ружья. Женщины тоже редко терпели подобные вещи. Так что общак исключался уже исходя из здравого смысла. Но вряд ли Хантер поэтому прицелился в лоб Люка. Он не потерпел бы и того, чтобы девушку изнасиловали. Хотя был уверен, что она защищалась бы до последнего, используя и ногти, и зубы, и кулачки, как боролась с шерифом Мартином. Но вряд ли сам он взвел курок по этой причине. Его просто тошнило от мысли, что Люк прикоснется к ней. Его нахальное заявление, что только он имеет право претендовать на нее, почему-то показалось сейчас очень правильным и разумным. Вот это-то его и беспокоило.

Скользнув под одеяло, Хантер в ту же секунду понял, что его соседка, не выходившая в последние часы у него из головы, не спит. Еще через мгновение он сообразил, что она плачет, и чертыхнулся про себя. Женские слезы он совершенно не выносил, вернее, они всякий раз трогали его. Он так и не научился попросту игнорировать их, даже если на сто процентов был уверен, что это сплошное притворство. Он лег на бок и увидел, что ее спина вздрагивает от тихих всхлипов: она явно старалась скрыть свое отчаяние.

– Слезы еще никому не помогали, девушка.

– Я не плачу, – пробормотала она, но ее охрипший и дрожащий голос тут же выдал, что она лжет.

– Конечно, нет. Ты просто шмыгаешь носом. – Он стиснул пальцы в кулак, чтобы удержаться и не погладить густые золотистые волосы.

– Ну и что, а если я и вправду плачу? Имею полное право. Не каждый день вляпываешься в подобное дерьмо. – Она повернулась на спину и сердито взглянула на него.

– Я вытащил тебя из тюрьмы.

– Какое великодушие! Уж лучше бы ты оставил меня там, чем волочь в это логово преступников!

Она заметила, как сузились его глаза, и засомневалась, стоило ли так высказываться. Глупо оскорблять этого опасного человека. Ведь он держит ее жизнь в своих руках. Но Лина слишком устала и расстроилась, чтобы долго размышлять над всем этим.

– Ты не самая умная, малышка.

– Это уж точно, иначе не оказалась бы в этом трижды проклятом месте.

– Ну уж слезы-то точно не помогут тебе выбраться отсюда.

Хантеру стало неуютно: неприятно было видеть ее залитое слезами лицо, освещенное бледным светом луны.

– Без тебя знаю, – отрезала она. – Но имею же я право на минутную слабость!

Когда он протянул ей носовой платок, она взяла его, проверила, насколько он чистый, а затем принялась вытирать слезы.

– Сама виновата. Никто ведь не загонял тебя в банк насильно.

– А в том, что этот кусок собачьего дерьма напал на меня...

– Собачьего дерьма?

– Кловис! Скажешь, что и тут я виновата? А может, и в том, что моя мать оказалась не той, за кого себя так долго выдавала? Но вот в том, что мой отец бросил меня на эту никчемную и злобную бабу, да еще и платил ей за услуги – это уж прости, тут моей вины нет нисколечко! Мне и в голову не могло прийти, что Черити поверит этому гнусному Кловису, а не мне! Или что вышвырнет меня из дома в одной ночной рубашке. Я искала шерифа, чтобы попросить у него помощи. Ведь его для того и выбрали. И деньги ему платят за это. Разве могло мне прийти в голову, что он – член воровской шайки? А потом вы просто бросили меня там расхлебывать то, что сами заварили. Сделали из меня к-к-козла... э-э... козлиху отпущения, – Она громко высморкалась.

– Поскольку ты не принадлежала... к этой воровской шайке, то мне и в голову не пришло, что ты пожелаешь отправиться с нами.

– Я и не хотела. Но мне даже в самом кошмарном сне не могло привидеться, что эти безмозглые трусы обвинят меня в воровстве! Да еще и мигом поволокли в тюрьму, словно я самая опасная преступница на свете. А в довершение ко всем несчастьям этот фальшивый шериф – эта куча конского навоза! – напал на меня. Вот теперь и подумай, имею ли я право расстроиться. Теперь я черт знает где! И ночью. И с кем – с шайкой бандитов, промышляющих ограблениями банков! А весь город думает, что я – член этой шайки, их пособница, ни больше ни меньше! А у меня нет с собой даже туфель. Так что не смей говорить, что я не заслужила минутной слабости. Имею полное право.

– Заслужила или нет – все равно это ничего не изменит.

– Это и без подсказок ясно. – Она снова повернулась к нему спиной. – А зачем ты вернулся за мной?

– Ведь ты знала, что шериф – наш пособник.

– Будто эти бестолочи поверили бы в то, что я им говорю.

– А вдруг бы нашелся один умник? Возможно, не сразу.

Она нахмурилась, задумавшись над его словами. Вероятно, в этом есть доля правды, и стоит попытаться вернуться в город, чтобы заставить их выслушать ее.

– Даже не думай об этом.

– А откуда ты знаешь, о чем я думаю?

– Просто я могу представить, о чем стал бы думать сам на твоем месте. Из этого ничего путного не выйдет. Во-первых, я не собираюсь дать тебе ускользнуть, чтобы ты начала болтать обо всем, что теперь знаешь. Во-вторых, даже если тебе удастся добраться до города, то шериф не позволит тебе раскрыть рот, даже чтобы поздороваться. В-третьих, ты какое-то время пробыла с нами – шайкой преступников, которых теперь разыскивает полиция. И это против тебя. Кроме того, я освободил тебя из тюрьмы. Специально вернулся и отбил тебя у стража закона. Ты еще не забыла об этом?

– Я сама выбралась оттуда. А ты просто оказался рядом, когда я старалась убежать.

– Но шериф-то расскажет совсем другую историю.

Его спокойное заявление поразило ее так, словно ей нанесли жестокий и расчетливый удар под дых. Она ахнула. Как же она не подумала, что шерифу Мартину придется придумать байку, чтобы спасти свою собственную жизнь! И уж он-то постарается обрисовать ее самыми черными красками. Вряд ли он стал терять время. Наверное, такого уже понаболтал, что в глазах горожан она давно добровольный член шайки. Притом важная штучка, не случайно преступники не бросили ее в беде, а с риском для жизни вернулись, чтобы вызволить из тюрьмы. Так что если она решит вернуться в город, то пусть благодарит судьбу, если ее не повесят сразу же. От осознания мрачной безысходности своего положения ей опять захотелось плакать.

– Только не начинай снова свой рев.

– А не мог бы ты заткнуться?! – в отчаянии прошипела она.

– Знаешь, умные люди в твоем положении поняли бы, что не стоит распускать свой язычок.

Но его слова ничуть не охладили ее пыла. Она буквально взвилась:

– А некоторые умники уже давно бы пустили себе пулю в лоб.

Сказано было это презрительно, но с такой уверенностью, что он похолодел. Уж не задумывает ли девчушка нечто подобное? Его вдруг охватила непонятная паника.

– Я надеюсь, что тебе такие идиотские мысли не приходят в голову?

– А что? Это избавило бы тебя от многих забот.

– Ну да. От одних избавишь, а другие взвалишь. Так и вижу, как пытаюсь оправдаться, почему тебя вдруг нашли мертвой. И хотя тебя и обвинили в воровстве, мне несдобровать, если добавят ко всем обвинениям еще и это.

Он говорил с такой яростью, что она тоже взбеленилась:

– Надо же, как ты вдруг переполошился. Польщена.

– Ладно. Спи!

– Что? И меня даже не изнасилуют? Боже, мир полон чудес!

– Я не насилую женщин, – прошипел он.

– Конечно, конечно. Вы всего лишь обираете бедняг до последней нитки.

Он сверкнул на нее горящими глазами.

– Кажется, ты передумала насчет самоубийства? Стараешься довести меня до того, чтобы я задушил тебя собственными руками?

Она медленно повернулась на спину и взглянула на него. В груди у нее похолодело, когда она увидела, в какой он ярости. Но увидела и другое – как он потрясающе красив, И сердце ее вдруг ухнуло куда-то вниз. Пожалуй, умнее сосредоточиться на его ярости, решила она. Но она была не в том настроении, чтобы утешить его или хотя бы помолчать. И дискуссия продолжилась.

– Уж не собираешься ли ты поведать мне, что решил повторить деяния благородного разбойника? Современный Робин Гуд!

– А как же! Краду у богачей и отдаю все бедняку – себе.

– Надо же, какой оригинальный филантроп. Я потрясена.

– Если ты немедленно не закроешь свой ротик и не уснешь, то я тебя точно задушу. Хм, а может быть, ты не можешь уснуть по какой-нибудь другой причине?

Ей совершенно не понравилась ухмылка, которой он одарил ее.

– Да, ты прав. Я хочу быть уверенной, что не просплю тот счастливый момент, когда закон настигнет вас. Уж эту сцену не хотелось бы пропустить ни за какие деньги.

– Серьезно? А я было подумал, что ты ждешь не дождешься, чтобы я занялся с тобой любовью на этом жалком лежбище. Очень отвлекает от мрачных мыслей.

Не успела она открыть рот и отбрить этого нахала, как он оказался наверху. Она испуганно вскрикнула, когда его вес пригвоздил ее к месту. И хотя сердце выпрыгивало из груди, она постаралась не выказать своего страха. Холодно улыбнувшись, она горящим от гнева взором уставилась на него. А когда заговорила, то и сама была довольна, что голос ее звучал спокойно и отрезвляюще:

– Ну, и что это вы, мистер, затеяли?

Хантер не мог не восхититься ее самообладанием. Он прекрасно слышал, как от страха ее сердце молотило в груди, физически ощущал ее страх. Но действовала она так, словно ничего не случилось, спокойно и взвешенно.

– Даю тебе то, на что ты так и напрашивалась.

– Не помню, будто выражала желание, чтобы меня расплющили. Слезай. Да шевелись же!

– Ну чем не принцесса! Так и сыплет приказами своим верным рабам! Этому трюку ты выучилась в школе для выскочек на востоке?

Она раздвинула губы для ответа, и в этот момент он поцеловал ее. Лина была слишком удивлена, чтобы пошевелиться. Сначала ее шокировал сам факт, что он целует ее. Затем она ошалела от того, какие ощущения этот поцелуй вызвал у нее. Она должна была бы протестовать и отбиваться. Чувствовать возмущение. Вместо этого внутри странно потеплело, и она как-то обмякла. Кажется, у нее совсем не осталось сил для сопротивления. К собственному невероятному огорчению, она поняла, что ей нравится то, как ее целует этот грабитель банков.

Просунув язык к ней в рот, он ласково погладил им все внутри и даже застонал от удовольствия. После этого все мысли о сопротивлении улетучились. Оставалось только молиться, чтобы он об этом не догадался.

Он медленно и словно нехотя оторвался от нее. Хантеру и самому было невдомек, как это можно так завестись от простого поцелуя. Внутри у него все буквально свело от жажды обладания. Впервые в жизни он фактически навязал себя женщине. Он отодвинулся и от всего сердца пожалел, что не оставил ее в городе с тем подонком, с Мартином. Пусть бы сейчас кусалась и царапалась с этим идиотом.

То, что он все не отрывал взгляда от ее блестящих глаз, никак не помогало ему успокоиться. Она ни разу не шевельнулась под ним, но пылкость ее губ выдала ему, что и она загорелась. Однако чувствовалось, что она потрясена. Как и он сам.

– А вот этому тебя вряд ли научили в школе. Оскорбительное заявление мужчины мгновенно отрезвило ее. И взбесило.

– Заткнись! Надеюсь, ты получил все, что хотел?

Он подумал, что она, наверное, поразилась бы, если бы он откровенно рассказал ей, как много всего он хотел бы проделать с ней, кроме поцелуя. Но решил, что ей и без того хватает проблем для одного дня.

– Угу.

Чертыхнувшись, она повернулась к нему спиной.

– Прекрасно. Тогда я могу хоть немного поспать.

Лежа на спине, подсунув руки под голову, он пробормотал:

– Приятных снов.

Глава 3

– Что это такое?

Лина поморщилась и ткнула пальцем в кучу одежды, которую Хантер бросил к ее ногам. Понять, что это одежда, помогли лишь блеснувшие пуговки. В остальном эти тряпки выглядели рваньем.

– Твоя одежда.

– Где ты ее добыл? Ограбил какого-нибудь пьянчужку?

– Они чище, чем ты думаешь.

– Еще бы! Иначе ты бы не стал раздевать его.

– Переоденься.

– Ни за что! Уж лучше останусь голой.

– Ты скоро и станешь голой, как только эта драная рубашка совсем разлезется. А это непременно случится через день-два.

Кажется, он прав. Делать нечего. Вздохнув, она сдалась и брезгливо подобрала двумя пальцами тряпки.

– Теперь подскажи, где я смогла бы переодеться. Здесь нет ни одного укромного местечка.

Она вздрогнула, когда он взял ее за локоть и повел в сторону чахлых деревьев, растущих неподалеку.

– Ты мог бы просто ткнуть пальцем в нужную сторону.

– Вот здесь, пожалуйста, за этими деревьями. – Он легонько подтолкнул ее.

– Надеюсь, тебе не придет в голову торчать рядом?

– Именно это я и собираюсь сделать. И поторопись, пожалуйста. У нас не так много времени.

Зайдя за деревья, она поняла, что они мало что скрывают. Ей, например, отлично была видна его широкая спина сквозь не особенно густую листву. Слава Богу, что он оказался достаточно деликатен, чтобы повернуться к ней спиной. Она раздраженно вздохнула и принялась торопливо разбирать одежду.

Ей случалось раньше думать, каково это – носить мужскую одежду. Только она всегда воображала при этом шикарный пиджак и модные брюки, а не заношенные джинсы и выцветшую фланелевую рубашку, Обругав себя за глупые мысли, которые почему-то приходили ей в голову, она постаралась натянуть джинсы, пытаясь перебороть чувство неловкости. Она надеялась, что не покажется в них смешной или нескромной. Но вот мокасины из грубо выделанной кожи она мгновенно оценила по достоинству. Это вам не босиком по камням бегать.

Хантер повернулся, когда она вышла из-за деревьев. Он оглядел ее с ног до головы и сглотнул тугой ком. Джинсы сидели как влитые, да и рубашка выглядела на девушке гораздо лучше, чем на истинном владельце этих вещей. Видимо, он сообразил, какой примерно у нее размер, когда она вчера лежала под ним. Хотя это длилось и не так долго, как ему хотелось бы, но оставило яркий след в памяти. Дьявольщина, все даже слишком хорошо подошло! Надо было что-нибудь пошире. Потертые, много раз стиранные вещи мягко облегали девичью фигуру, не скрывая, а, наоборот, подчеркивая форму великолепной груди и бедер. Неизвестно, было ли это лучше, чем оголенная Лина. Даже ее драная рубашка казалась ему сейчас приличнее и скромнее.

– Сойдет, – резко проговорил он и, схватив ее за руку, решительно направился к лошадям.

Лине его реакция показалась слегка странной. Но в последнее время с ней случилось столько странностей, что она и удивляться перестала. Все обычное теперь не для нее.

– Не понимаю, почему ты завелся на этот раз. Я сделала так, как ты просил.

– Угу. Я ничего и не сказал.

– Тогда чего ты такой кислый? Или то, что каждый день просыпаешься по ту сторону закона, не способствует хорошему настроению?

– Думаю, мы мило поболтаем с тобой в другой раз. Сегодня нам предстоит проделать немало миль.

Когда он подбросил ее на круп лошади, на которой ехал и сам, она мельком подумала, что неплохо было бы тут же и попробовать сбежать. Впрочем, мысль эта растаяла без следа, едва он запрыгнул в седло не спереди, а сзади нее. Стало очевидно, что он не собирался дать ей ни единого шанса на бегство. Ладно, время пока терпит, подумала она. Они тронулись в путь. Когда-нибудь он просто устанет следить за ней и все рассчитывать заранее.

– Я позволю себе нескромность. Видите ли, мне ужасно интересно, куда это мы направляемся.

– В Мексику.

– О! Прямо как заправские преступники! Общество, вероятно, там собралось знатное. Но путь длинноват. Придется проехать немало миль.

– Вот именно, – пробормотал он и тронул поводья.

– Неужели для ваших дел не нашлось ничего ближе Колорадо?

– Угу. Видишь ли, все остальные банки на этой дороге мы уже обчистили.

Не обратив внимания на язвительный ответ, она протянула:

– Да-а, не самый ближний путь до дома. А значит, возрастает и вероятность, что вас всех поймают и повесят. Ведь должен же быть хоть один честный шериф на этом долгом пути.

– Я не стал бы особенно надеяться на это.

К тому времени когда бандиты остановились на ночлег, у Лины уже не осталось никаких сил, чтобы подумать, не говоря уже о том, чтобы спланировать побег. Единственной здравой мыслью, пока она молча поглощала разогретую на ужин фасоль, было решение, что пора ей взять готовку еды на себя. Иначе всем им грозит полное несварение желудка. А если это не убьет ее, то доконает сумасшедшая скачка. Пообещав себе, что примется за стряпню со следующего утра, она спотыкаясь побрела к разложенному на земле одеялу. Когда Хантер присел возле нее, у нее хватило сил лишь на то, чтобы подвинуться.

Утром ее ожидал сюрприз. Хантер исчез.

Она отошла подальше освободить желудок – хотя Чарли смущал ее тем, что все время торчал неподалеку, – затем умылась и принялась готовить завтрак. И тут-то она заметила, что Хантер исчез не один. В лагере остались лишь Чарли и Джед. К тому же Джед все еще спал.

Чуть позже, сидя за первой в последние дни кружкой нормального кофе, она прокрутила в мозгу и тут же отвергла несколько планов побега. Она уже сообразила, что Чарли и Джед – слабейшие во всей этой шайке. И вряд ли появится более удобный случай сбежать. Если помнить, куда они направлялись, то проделанный ими путь говорил о том, что Пуэбло уже где-то рядом. Тем более удивительно, что Хантер оставил ее под охраной только этой парочки.

К несчастью, все ее планы рухнули. А все из-за новой проблемы – Джеда. Раненый выглядел очень скверно. Чарли без конца встревоженно поглядывал на своего друга. Проклиная собственную глупость и непростительно мягкое сердце – нашла кого жалеть! – она встала и прошла к Джеду. Не успела приблизиться, как Чарли тут же оказался рядом.

– Держись-ка лучше от него подальше. Ты и так причинила ему много вреда.

– Но это вряд ли назовешь смертельной раной.

Она хмуро уставилась на Джеда, который тоже сердито глазел на нее. Выглядел он чуть краше мертвеца. Лицо приобрело землисто-зеленый оттенок, и по нему стекали струйки пота. И хотя она сомневалась, что обычная рана, к тому же в пятку, может довести человека до такого состояния, она решила взглянуть на ранение. Не исключено, что эти идиоты вообще не знают, как обрабатывать раны. В этом случае и простая царапина может стать причиной смерти.

– Надеюсь, вы вытащили пулю? – обратилась она к Чарли, который прислонился к дереву возле лежанки Джеда.

– Угу, вот этой штукой. – Чарли на мгновение прекратил чистить свои грязные ногти ножом, на который и указал Лине.

– Но сначала, конечно же, помыл и протер его?

– От чистки ножи не становятся острее, женщина. Лина выругалась про себя. Идиоты! Теперь она понимала, что творилось с Джедом. И ей не очень хотелось заниматься этим. Но бросить несчастного помирать от небрежности и невежества – тоже было ей не по душе. Если рана уже загноилась, это убьет его в считанные дни. Пусть его смерть ляжет на чью-то совесть, только не на ее.

– Дай-ка мне взглянуть на твою ногу.

– Это еще зачем? Если хочешь знать, ему и без тебя не очень сладко. Все, что могла, ты уже сделала.

– Я ведь не тебя спрашиваю, Чарли. Джед, мне надо осмотреть твою ногу.

Прозвучало это так повелительно, что Чарли мгновенно повиновался. Удивительно, как многого можно добиться, если выбрать правильный тон, подумала Лина.

Чарли размотал повязку на ноге Джеда. Лину чуть не стошнило. Ей пришлось вонзить ногти в ладонь, чтобы справиться с собой. Она могла бы поклясться, что еще ни разу не видела более грязной пятки.

– Ты что, никогда не купаешься?

– Конечно, купаюсь. Раз в месяц – обязательно. Как раз пора бы. Правда же, Чарли?

– Кажется, так. Не помню, когда мы делали это в последний раз, Джед.

– Тогда меня все это не удивляет. Чарльз, принеси, пожалуйста, воды.

– Зачем?

– Чтобы вымыть эту ногу и промыть рану. Она вся загноилась и воспалилась. Это может стать причиной смерти. Из-за гноя и воспаления Джеда и знобит. У тебя ведь жар, так?

– Я что, и вправду так плохо выгляжу?

Чарли взглянул на друга и решил сказать правду. Он кивнул: – Ты очень пугаешь меня, Джед.

– Тогда не будем терять время. Принеси воды, Чарли.

Когда вода оказалась под рукой, Лина принялась смывать грязь с этой проклятой пятки. Воды, конечно, не хватило, и Чарли переквалифицировался в водоноса. Все шло гладко до той минуты, когда она попросила у Чарли нож.

– Нет, мэм, вот это нельзя.

– Но мне нужен нож, иначе как я вскрою рану?

– За каким чертом резать то, что уже затянулось?

– Но рану необходимо открыть! В ней столько ядов для организма. Их надо выпустить, а рану хорошенько промыть кипяченой водой.

– Угу. А вдруг вам взбредет в голову что-нибудь похлеще? Например, проткнуть нас этим ножом и удрать отсюда?

– Ну-у, вообще-то мне, конечно, могло бы и повезти. Я могла бы, предположим, нанести удар одному из вас. Но ведь другой-то не будет просто сидеть сложа руки и смотреть, не так ли? Так что убить двоих сразу – нереально. А что касается Джеда, то, пожелай я его смерти, проще было бы не обратить внимания на его пятку. Он бы так и сгнил заживо. Да еще и помучился бы перед этим, как грешник в аду.

– Сгнил бы? – Джед взглянул на друга с мольбой в глазах. – Дай-ка ей нож, Чарли.

Чарли нерешительно протянул ей нож. Лина промыла его и подержала над пламенем костра. Когда он слегка остыл, она попросила Чарли подержать Джеда, пока она будет вскрывать рану. Сделала она это на удивление мастерски. А потом начала прикладывать к ране тряпки, которые вынимала из котелка с кипящей водой. При этом гадала, откуда эти белые тряпицы. Потом вдруг опознала свою собственную ночнушку. Покачав головой, она продолжала очищать рану до тех пор, пока не почувствовала – больше водой ничего не сделаешь. Да и выглядела рана теперь совсем по-другому. Вылив на чистую рану виски из фляжки Чарли, она откинула голову, чтобы полюбоваться на результаты своего труда.

Все выглядело теперь гораздо лучше. Вот только Джед совсем побледнел. Наверное, от боли. Хотя и стоически выдержал все.

– Ножик, мэм.

Вздохнув, Лина вернула нож в протянутую руку Чарли..

– Лучше промой его хорошенько сначала, ладно?

– А рану не надо зашить? Так и останется открытой? – обеспокоенно спросил Джед, пока Чарли отмывал свой нож.

– Пока так будет лучше всего. Я хотела бы повторить эту процедуру еще чуть позже. А может быть, даже дважды.

– Но вы ведь не собираетесь снова ковыряться в ней этим жутким ножом?

– Да я вовсе и не ковырялась им. Я всего лишь вскрыла им рану. Больше мне этот нож не понадобится, обещаю. Я обработаю рану только горячей водой. – Она снова повернулась к Чарли: – Давай-ка еще вскипяти воду. Чтобы она все время была наготове.

Было слегка забавно смотреть, как Чарли послушно побежал к роднику. Он уже успел позабыть, что был оставлен здесь охранять ее. Джед вообще не годился в охранники в своем сегодняшнем состоянии. Господи, отличная же возможность сбежать! Но... в том-то и дело, что воспользоваться ею в эту минуту она не смогла бы. За раной Джеда надо еще поухаживать. Если бросить лечение на полпути, то не стоило ничего и затевать.

Она еще дважды обрабатывала рану с помощью смоченных в кипятке тряпок. И только после этого почувствовала уверенность, что сумела вывести оттуда все яды. Тогда она аккуратно зашила рану и наложила плотную повязку из чистой тряпицы. Только Чарли собрался натянуть Джеду поверх повязки носок, как она остановила его.

– Эй, они же грязные. Их уже можно поставить словно пару сапог. У него нет носков почище?

– Эти тоже чистые, не придирайся. Мы стирали их, когда последний раз купались.

– Угу, и оба не можете вспомнить, когда это было. Простирни-ка их, Чарли, иначе их нельзя надевать на чистую повязку. Ведь тогда все насмарку.

– Знаешь, а ведь так недолго и застирать их до дыр, если тереть да тереть. Не успеешь и поносить на ту цену, какую заплачено. – Ворча и качая головой, Чарли отправился стирать носки.

Как только носки были подобающе выстираны, Лина приспособила их сохнуть на двух ветках, которые воткнула в землю у костра. Затем она посоветовала Чарли раздеть Джеда и основательно поскрести все тело. Она не обращала внимания на их ворчание, которое стало еще громче, когда она приказала Чарли выстирать снятую с Джеда одежду.

– Не помню уж, когда еще я был таким чистым. Покосившись на Джеда, который судорожно вцепился в одеяло, словно красная девица, она с издевкой протянула:

– Не сомневаюсь. Именно поэтому твоя нога и воспалилась так быстро.

– Тебя обучали врачеванию в этой школе на востоке? Хантер говорил, что ты училась в какой-то там школе.

Чарли начал развешивать на ветках выстиранные вещи Джеда.

– Нет, но я частенько помогала доктору, пока училась. Однажды он пришел лечить одну из наших учительниц, и мне пришлось помочь. Вот он и заметил, что у меня это ловко получается. А поскольку ему вечно не хватало ассистенток, он попросил нашу директрису, чтобы она разрешила мне иногда помогать ему. Наша директриса любила поговорить о добрых делах – вот и согласилась.

Заметив, что Чарли уже справился со своим заданием, она подумала, что было бы неплохо зажарить на обед хороший кусочек мяса. Долго намекать не потребовалось. Единственное, что ее удивило, – это скорость, с какой Чарли вернулся назад с парой освежеванных и разделанных тушек кроликов.. Оставалось лишь приготовить их.

Хантер нахмурился, приближаясь к стоянке. Пахло подозрительно вкусно, Но в первую очередь он обратил внимание не на занятую стряпней Лину, а на отсутствие Люка и Тома. Куда это они исчезли? Интересно. Если в качестве охраны оставались лишь Чарли и Джед, то странно, что Лина еще здесь. Вряд ли она не заметила, что охранники из этой парочки никудышные.

– Куда, к дьяволу, подевались Том и Люк? – Хантер прошел к огню и бросил у костра мешок с привезенной из города провизией.

– Они отправились в город, Хантер, – ответил Чарли.

– Зачем? Они же знали, что я привезу продукты. Вспомнив грубоватые шутки, которыми обменивались Чарли и Джед по поводу отсутствия Тома и Люка, Лина пробормотала:

– Полагаю, они подозревали, что ты вряд ли привезешь то, чего им хотелось.

Взглянув на нее, он вдруг понял, что именно она готовит.

– А это еще откуда?

Взглянув на Чарли, Лина поняла: тот только теперь сообразил, что было неосмотрительно с его стороны оставлять ее одну с раненым Джедом и отправляться на охоту.

– Знаете, мистер Хантер, случилось невероятное. – Она принялась деловито рыться в привезенных продуктах – вдруг отыщется то, что отлично подойдет к тушеному кролику.

– Сидим мы тут у костра, а к нам выскакивают эти два любопытных ушастика. Ну не пропадать же добру, вот мы их и оприходовали.

– А они выскочили уже освежеванными и потрошенными?

– Нет, вот этого зверушки не сообразили. Так что Чарли пришлось проделать это самому.

Хантер обернулся и только теперь заметил, что Джед сидит полуодетый, обернув вокруг нижней части тела одеяло.

– А чего это ты сидишь без штанов, Джед?

– Так ведь леди нужно было заняться моей раной.

– И для этого нужно было полностью оголиться?

Лине пришлось закусить губу, чтобы не захихикать. Она занялась блинами, которые решила испечь к кроличьему мясу. Гм, придется Хантеру потрудиться, чтобы добиться ясных и четких ответов от Чарли и Джеда.

– Я и сам удивился. Но сначала она помыла мне пятку, затем вскрыла рану, потом потребовала выстирать носки. А после этого приказала Чарли отдраить меня чуть не с песком всего с ног до головы. Она самая-пресамая требовательная чистюля, каких я когда-либо встречал. Все требует стирать и мыть. А все из-за моей пятки. Видишь ли, она у меня загноилась.

Подойдя к Джеду, Хантер присел на корточки и слегка отодвинул одеяло.

– А по мне, выглядит совсем нормально.

– Ага, но это теперь. Ей пришлось немало потрудиться для этого.

Прошло несколько минут, прежде чем Хантеру удалось добраться до истины и получить полную картину того, что здесь произошло с той минуты, как он уехал в город. И все это крайне озадачило его. Пройдя снова к огню, он сел и налил себе кружку горячего кофе. С минуту он просто глотал горячий напиток, бездумно наслаждаясь им. Он молча изучал сидящую у костра Лину Саммерс. А кофе был просто великолепный.

– Меня удивило, что ты все еще здесь.

– Меня хорошо охраняли, Хантер.

– Эта парочка не в состоянии задержать даже уползающего младенца. И ты это знаешь не хуже меня.

Он ехидничал и при этом наблюдал, как она готовит лучший обед, какой ему довелось попробовать за долгие-предолгие месяцы.

– Интересно, что за игру ты затеяла?

– Игру?

– Да, игру. Сначала ты стреляешь в Джеда, а потом нежно врачуешь его рану. По-моему, в этом нет никакого смысла.

– Да ну? Когда я выстрелила в него, он помогал обчищать банк. И я совершенно не собиралась убивать его или кого-нибудь из вас. Хотела остановить преступление. Но если бы сегодня не обратила внимания на его состояние, то вот это стало бы уже настоящим убийством. Наверное, при определенных обстоятельствах, защищая себя, я и смогла бы убить кого-то. Но если моей жизни ничто не угрожает, то не могу же я взять такой груз на свою совесть. Пусть это лаже было бы убийством из-за равнодушия.

– Его рана так воспалилась?

– Это уже начало угрожать его жизни. Но, слава Богу, мы успели вовремя вмешаться.

– Он выглядит значительно лучше, чем сегодня утром. – Хантер осторожно покосился на девушку и не удержался от следующего замечания: – Конечно, если ты так рассуждаешь по поводу убийства, то и прочие твои колкости не в счет. Что... э-э, например, что ты ждешь не дождешься, чтобы увидеть меня на виселице.

– Почему? Это ведь будет уже не убийство, мистер Хантер. Это будет правосудие.

Лина была рада, что Хантер никак не прокомментировал ее слова. Поглощенная процессом приготовления пищи, которая должна была стать компенсацией за всю ту дрянь, какую она вынуждена была есть с момента появления в шайке, она заставила себя выкинуть из головы все грустные мысли. И все сомнения. Интуиция подсказывала, что ей вовсе не понравятся ответы, которые удастся отыскать на свои вопросы.

Когда она наполнила тарелку Джеда едой, к костру подскакали Том и Люк. Одного взгляда на лицо Хантера было достаточно, чтобы понять: дело не обойдется без стычки. Она быстро наполнила свою тарелку я направилась к Джеду и Чарли, которые сидели под деревом в сторонке. Когда она подошла к двум друзьям, то поняла: она смертельно боится. И тут же стала убеждать себя, что страшится не за Хантера, а за себя. За свою участь, которая станет ужасной, если с ним не дай Бог что-то случится. Взглянув на Тома и Люка, присевших у огня, Лина по их лицам окончательно поняла, что схватки не миновать. Люк смотрел очень враждебно.

– Где вас черти носили?

В ответ на вопрос Хантера ветерок разнес по лагерю приторный запах дешевых духов, которыми провоняли эти двое. Но Хантер хотел услышать, что выдвинут оба в качестве оправдания.

– Навестили проституток, У меня, видишь ли, завелись монеты в кармане, вот сразу и зачесалось.

Том пробурчал что-то, соглашаясь с прямым заявлением Люка.

– Но вас оставили здесь. Вы должны были охранять женщину.

– Она ведь никуда не делась, не так ли?

– Просто повезло. Пока вы там развлекались с девочками, она могла уже быть на полдороге в Канзас.

– И на полпути за решетку. Благодаря Мартину ее считают нашей сообщницей. Не забывай, Хантер.

– Шерифы бывают разные. Кое-кто может и прислушаться к ее словам. – Хантер понизил голос, не желая, чтобы Лина услышала их спор и начала строить план побега.

– Тогда пристрели ее, как я предлагал с самого начала, и конец тревогам.

– Я не стреляю в женщин.

– Тогда предоставь это мне.

Лина поперхнулась, потому что Люк неожиданно взвел курок и повернулся к ней лицом. И прицелился. Словно в тумане она почувствовала, как напряглись рядом Джед и Чарли. Руки их потянулись к кобурам. Все, что она могла видеть и понимать, – это дуло пистолета, нацеленное прямо на нее. И еще ощущала ненависть, горящую в маленьких, поросячьих глазках Люка.

В ту же секунду пистолет Хантера оказался у него в руке, он был нацелен прямо в сердце Люка. Том не успел даже пошевелиться, чтобы как-то защитить своего дружка.

– Нет. Тебе этого не удастся сделать, снайпер ты наш скороспелый. А еще тебе не позволят покидать лагерь, ежели имеешь приказ сторожить его.

Хантер подождал, пока Люк спрячет пистолет в кобуру и застегнет ее. Лишь после этого он медленно убрал свое оружие.

– Хочешь, чтобы ее охраняли, вот и охраняй на здоровье, – буркнул Люк.

– Это не прихоть. Между нами и Мексикой на дороге еще уйма законников. Мы будем огибать такие города, как Пуэбло, Альбукерке и Эль-Пасо. Но она может попытаться удрать и добраться до тамошних шерифов. А те запросто вышлют по нашу душу патрули. Причем уже не беспомощных горожан, а солдат. Ты хочешь всего этого? Жизнь успела тебе надоесть или просто кажется слишком пресной?

Том медленно кивнул, выражая согласие с мыслями Хантера, отчего у того полегчало на сердце. С одним Люком он справится, это пара пустяков. Люк был, конечно, опасен, но большей частью блефовал. А вот в ком он не был уверен, так это в высоком темноволосом гиганте. Он ничего не знал про Тома, и это делало его вдвойне опасным.

Вообще в их компании никто ничего не знал про Тома. Тот присоединился к Уоткинсу и его банде незадолго до появления там Хантера, а теперь вот стал неразлучным дружком Люка. До сих пор, однако, не вмешивался в нередкие стычки Люка с Хантером, но ведь никогда не знаешь, что может измениться в любую минуту. Какое мгновение может стать для тебя последним. Потому что нельзя заранее предсказать, на чью сторону станет молчаливый Том.

– Ты не имеешь права лишать нас того, что сам себе можешь позволить, когда захочешь, – пробурчал Люк. – У тебя все время под боком эта тепленькая штучка. – Губы его презрительно скривились. – Я же не виноват, что у тебя не хватает ума использовать ее по назначению.

– Что я делаю или не делаю, не твоя забота. А вот благополучно доставить деньги Уоткинсу – это другое дело. И я очень сомневаюсь, что мистер Уоткинс станет слушать твои объяснения, если мы потеряем деньги. И только из-за того, что тебе приспичило посетить бордель.

Он мгновенно понял, что нащупал верный путь, чтобы заткнуть рот Люку. Тот лишь подавленно молчал, не пытаясь ничего возразить.

Лина поняла, что перестала бояться. Ее трясло от ярости Они говорили о ней так, словно она была вещью, без мыслей и чувств. Ее это взбесило. Если бы она навязалась им в компаньоны, это еще можно было как-то понять. Но ведь причина всему – их преступление. Они слишком рано решили, что вправе распоряжаться ею как куклой.

Только воспоминание о Люке, который хладнокровно целился в нее, удержало ее от того, чтобы выплюнуть полные яда и сарказма слова прямо бандитам в лицо. Но и сдерживаться стоило ей немалых усилий. Поэтому она решила, что лучше всего сразу же улечься спать. Проходя мимо Тома с Люком, она швырнула свою пустую тарелку возле костра. И затем решительно направилась к своему одеялу.

– Ты куда это?

Слегка удивленная тем, что Люк обратился к ней, она повернулась к нему лицом.

– Спать, разумеется.

Поставив свою грязную тарелку поверх той, что оставила она, Люк ткнул на них пальцем.

– Тебе еще предстоит мытье посуды, женщина.

– Я готовила еду. А ты ничего не делал. Вот и займешься этим.

Усевшись, она принялась стаскивать с ног мокасины. Прежде чем Люк успел открыть рот, Чарли буквально вскочил с места и начал поспешно собирать грязные тарелки.

– Я вымою, – сказал коротко.

– Это бабья работа, – возразил Люк.

– Если она и дальше станет готовить для нас, то готов всегда заниматься этой ерундой. Минутное дело.

Когда Чарли с посудой ушел в сторону родника, Люк злобно взглянул на Хантера.

– От этой бабы никакого проку. Совсем распоясалась. А ты позволяешь ей вести себя словно принцессе какой.

– Оставь ее в покое. – Том вытащил кисет с табаком и начал сворачивать папиросу. На его спокойном лице не отразилось ничего.

– Что?!

– Я сказал – успокойся, Люк. Кофе был отличным. Пища и того лучше. Чарли сам вызвался мыть посуду. Что ты еще хочешь? Нам же надо набивать наши животы чем-то сносным. Вот и оставь все как есть.

Хантер немного удивился, что Том вдруг высказался в таком духе. Его, однако, нисколько не поразило, что Люк молча повиновался. Казалось, Тому удается держать Люка в узде без всяких к тому усилий. Скользнув взглядом в сторону Лины, он увидел, что она забралась под одеяло, повернувшись спиной ко всем. Хантер надеялся, что она не вообразит, что он приобрел в лице Тома стойкого союзника. Потому что с этим парнем лучше не шутить. Слишком опасно для жизни.

Когда Том удалился, чтобы первым заступить на караул, Хантер приблизился к их походной постели. И хотя он очень устал, ложе его совсем не манило. Виновата в этом была не твердая как камень почва, а Лина. Мягкая, женственная Лина. Не имело значения, как он устал, тело его мгновенно просыпалось к активности и сон исчезал, стоило ему только опуститься рядом с ней.

Усевшись на землю, он принялся стаскивать тяжелые ботинки. Жаль, что нет возможности устроить ей отдельную постель. Вряд ли это излечило бы его от желания, которое девушка разбудила в нем, но хотя бы давало возможность выспаться. Он изрядно вымотался без сна. Вздохнув, Хантер нырнул под одеяло. Интересно, может ли вообще мужчина привыкнуть лежать рядом с таким соблазнительным клубком женственности и засыпать без всяких мучений?

Замычав от удовольствия, Лина еще теснее прижалась к окружившему ее теплу. Лишь несколько мгновений спустя ее затуманенный сном мозг сообразил, что источник теплоты – тело мужчины. Она медленно открыла глаза и увидела перед собой залитое луной лицо Хантера.

Глядя в ее расширенные зрачки, Хантер велел себе немедленно прекратить то, что задумал. Но тело перестало ему подчиняться. Он умудрился все же заснуть, но вскоре проснулся – почувствовал, как девушка доверчиво прижалась к нему. Тело его мгновенно напряглось и возбудилось, а от сонных звуков, сорвавшихся с ее губ, он буквально вскипел. Решительно подложив ей под голову руку, он придвинул ее губы к своим.

– Нет. – Лина и сама удивилась, откуда взялись силы отвергать то, от чего ее тело буквально сходило с ума.

– Тсс, тише. Ты всех разбудишь.

В то самое мгновение, когда его губы прильнули к ее губам, Лина подумала, что разбудить всех было бы не самой худшей идеей. Пусть это и унизительно, но, вне всякого сомнения, намного безопаснее, чем сейчас. Пусть лежать вот так в его объятиях в темноте, да еще ощущать его поцелуи – очень приятно, но все это было крайне рискованно. Опасность была не в том, что Хантер заставит ее делать то, чего она не хочет. Гораздо хуже было то, что он мог довести ее до состояния, когда она и не захочет сопротивляться.

Его язык проник внутрь ее рта, и она почувствовала, что не отталкивает его, а, наоборот, прижимается так, словно приклеилась. Это было восхитительно, головокружительно, заразительно, а главное, стало ясно, что совершенно нет сил повернуться к нему спиной. После того, первого поцелуя она устроила себе самую строжайшую выволочку – а кому еще дело до ее глупостей? – и прочитала целую лекцию о непростительности подобного поведения. Еще не хватало связываться с мужчиной, который входил в шайку бандитов. Какая женщнна в здравом уме допустит это? Теперь же поняла, что не очень-то прислушивалась к собственным упрекам во время строгого внушения.

Она почувствовала, как он принялся расстегивать ее рубашку, и слабо положила на его ладонь свою, пытаясь заставить его прекратить разврат. Но он тут же поцеловал ее так пылко, что через несколько мгновений она вообще убрала свою ладонь. А когда его пальцы по-хозяйски обхватили ее грудь, она сдалась. Не стала изводить себя вопросами, чем это она занимается и почему. Ей это стало вдруг безразлично. Она просто отдалась чувствам.

Хантер мгновенно ощутил перемену в девушке. Чутко уловил момент, когда последнее сопротивление растаяло словно дымка, и внутренне возликовал. Ее готовность принять его тут же уничтожила остатки здравого смысла, который еще мог сдержать его. Лишь на мгновение появилось и исчезло мимолетное опасение, не станет ли она проклинать его после того, как все произойдет. Но тут же и решил, что все это не имеет значения.

Полностью отдавшись всепоглощающему желанию, овладевшему им еще тогда, когда он увидел маленькую и совершенную по форме грудь Лины, – после стычки с Мартином, Хантер поцеловал затвердевший сосок. Он медленно и нежно втянул его в рот. Она выгнулась ему навстречу, а сдавленные звуки удовольствия, которые срывались с ее губ, воспламенили его еще больше. Он быстро расстегнул свою рубашку и положил ее руку себе на грудь.

Лину охватила дрожь, когда она почувствовала под пальцами его теплую, гладкую кожу. Ей даже в самых смелых снах не могло присниться, что мужская кожа так чудесна на ощупь.

Словно завороженная, она погладила его грудь. Он в ответ задрожал, и она осмелела.

Какая-то частичка ее мозга возмущенно сообщила ей, что она сошла с ума, когда она поняла, что хотела бы погладить все его тело. Ей до боли хотелось узнать, весь ли он такой или только грудь.

Как раз когда Хантер протянул руку, чтобы расстегнуть ее джинсы, мужской голос возле его уха шепотом произнес:

– Патруль.

Мужчина, который только что был сама нежность, который таял от ее прикосновений, мгновенно напрягся в объятиях Лины.

– Сколько их, Чарли?

– Около дюжины. Может быть, чуть больше.

– Местные горожане?

– Только часть из них. Остальные – чужаки.

– Вот их-то и надо опасаться. Дьявол! Этого я и боялся. Известие о краже догонит и перегонит нас. А нам еще долгий путь до границы. Поднимай всех. Мы немедленно снимаемся с места.

Все еще сгорая от желания, которое он так старательно запалил в ней, Лина вдруг почувствовала, как ее решительно отодвинули в сторону. Ей не дали времени хоть как-то прийти в себя, потому что он тут же приказал скатать постель и обуться. Она не произнесла ни звука, молча подчинившись. При этом не спускала глаз с лихорадочных сборов, которые поражали еще и тем, что происходили в полной тишине.

На переживания и стыд просто не было времени, так что все это лишь мимолетно коснулось ее души. Не успела она разогнуться, как рядом с ней возник Хантер. Он схватил ее за руку и поволок к своей лошади.

– Может быть, тебе стоит заткнуть ей рот.

– Она не будет шуметь, Люк.

– Я? Не буду? – Лина вдруг поняла, что ей предоставляется великолепный шанс сбежать.

– Вот именно. Ты же не идиотка.

– Боже, какой комплимент! Он проигнорировал ее тон.

– Если подумаешь, то вспомнишь, что патруль в случае тревоги начинает стрелять. И стрелять они будут в любого из нас, включая и тебя. Потому что все до одного считают тебя членом нашей шайки. Вот если тебе повезет выжить в этой перестрелке, тогда, вероятно, кто-нибудь и захочет выслушать тебя. А может, даже и поверит. Но у тебя не хватит сноровки на то, чтобы не заработать пулю в этакой кутерьме. Да еще в темноте. Даже у нас, побывавших и не в таких передрягах, мало шансов обойтись без ранений.

Она не сводила с него глаз, пытаясь обдумать его слова. К сожалению, в них было слишком много правды. Пока ей не удастся убедить какие-нибудь власти в своей невиновности, для всех она – преступница. Такая же, как и все в этой шайке. И вряд ли ей стоит рассчитывать на то, что хоть кто-то в патруле посовестится выстрелить в женщину. Она буркнула что-то похожее на согласие.

Хантер, довольный, что у нее хватило ума понять его, подхватил ее за талию и рывком посадил в седло. И вскочил в него сам, так что она снова оказалась перед ним. Не произнеся ни слова, он пришпорил лошадь.

Тот факт, что патруль нагрянул тогда, когда до рассвета оставалось еще добрых два часа, означал, что люди ехали по горячему следу и надеялись захватить банду врасплох. Хантер почти ожидал чего-то подобного и собирался устроить сюрприз патрулю, чтобы после их бегства распространилась весть, что они успешно ускользнули. Еще он собирался унести ноги как можно дальше, прежде чем они снова унюхают след. Поэтому он не снижал скорости весь день. Прочие, не отставая, молча скакали за ним.

Глава 4

Кусая губы и сдерживаясь, чтобы не застонать и не заругаться вслух, Лина осторожно опустилась на землю. Патруль потерял их. Уже давно. Она даже испытала облегчение. От долгой, выматывающей скачки у нее не осталось сил. Все ныло, стоило лишь пошевелить ногой или рукой.

Немного понаблюдав, как мужчины устраивались на отдых, Лина поерзала и легла так, чтобы спину удобно подпирал большой камень. Она со вздохом закрыла глаза. Поскольку мужчины явно собирались отдохнуть, ей это тоже не повредит.

Перед тем как сон полностью овладел ею, ее мысли вернулись к Хантеру, точнее, к тому, чем он занимался с ней, пока им не помешал патруль. Она понимала, что занятия любовью с беглым преступником – это серьезная ошибка. Это дурно. Непростительно. Смущало, правда, то, что его ласки вызывали столь неповторимые ощущения. Непонятно, как то, что было столь дурным поступком, могло вызывать такой восторженный отклик тела.

Хантер смотрел на спящую девушку. Он улыбнулся, вспомнив, как секунду назад Чарли отреагировал на вид спящей Лины. Она выглядела словно трогательный ребенок. Чарли был прав и в другом: разве не удивительно, что во сне девушка такая милая и безобидная, но стоит ей проснуться и открыть ротик, так сразу же – берегись. Да уж, эта девчушка – клубок противоречий.

Он слегка тронул ее ногой. И мгновенно глаза его расширились, когда в ответ прозвучало произнесенное ангельским голоском ругательство. Вот так реакция! Вряд ли ее научили этому в школе для леди на востоке. Он присвистнул. Вот уж шкатулка с сюрпризами!

– Просыпайся. Вставай. – Он снова тронул ее ногой и едва не рассмеялся: так забавно было смотреть на почти по-детски трущую глаза Лину, но взгляд, которым она одарила его, был по-настоящему сердитым.

– А где все?

– На востоке, западе, севере и юге. Каждый отправился в свою сторону. Они постараются убедиться, что мы и вправду оторвались от патруля.

– Ну и замечательно. Тогда зачем ты разбудил меня? – Тут она сощурила глаза. – Уж не собираешься ли ты смыться от них со всей добычей?

– Не угадала. – Взяв ее за руку, он нежно потянул ее, и она встала. – Мы с тобой едем в город.

– В город? Здесь есть поблизости город?

– В трех милях к юго-западу.

Он с удовольствием наблюдал, как она смочила носовой платок из чайника и обтерлась им. Платок был тот самый, который он когда-то дал ей вытереть слезы. А она, видимо, решила присвоить его. И частенько стирала его, потому что, несмотря на дорожную пыль, выглядел он белым.

– Только не трать попусту силы и время, пытаясь строить планы побега.

Его слова как раз перебили обдумывание очень удачного плана, и она сердито взглянула на него:

– Почему? В этом городе нет представителя закона?

– Есть, но весьма своеобразный.

– Того же сорта, что и Мартин?

– Нет, этот не пал столь низко. Но твердо намерен уйти на пенсию живым, так что волей-неволей на многое закрывает глаза. Кроме того, он – мой друг.

– Кажется, я начинаю понимать, что мода на добросовестных слуг закона в этих краях прошла безвозвратно.

– Не больше чем в любом другом городе где-нибудь на востоке. – Взяв ее за руку, он потянул ее к своей лошади. – Дело в том, что я считаю нас гораздо честнее в нашем откровенном бесчестье.

– Какое мудрое замечание о человеческом характере!

– Садись-ка лучше на лошадь, умница.

– Я и не собиралась идти туда пешком. У меня на это и сил не хватит.

– Точно, – сказал он, подхватив ее за талию и усадив прямо в седло. – На это у тебя точно не хватит сил.

– А зачем, собственно, мы едем в город? – спросила она, когда он тоже вскочил на лошадь.

Взяв в руки поводья, он пустил лошадь медленным шагом.

– Так, мелочи, которые понадобятся тебе до того, как мы двинемся дальше. Например, шляпа, перчатки и парочка платьев.

– А-а, понимаю. В этом городе есть городская пьянчужка женского пола.

– А еще надо бы отвести тебя к врачу, чтобы он зашил тебе губки.

Не уверенная по его тону, сердится он или просто шутит, она решила промолчать. Лина уже успела понять, что добьется немногого, все время переча ему.

Когда они въехали в весьма неказистый городишко, она сразу же заприметила баню. Лишь на мгновение мелькнуло сомнение – слишком уж жалко выглядело строение. Но горячая ванна уже давно была ее несбыточной мечтой, и она не удержалась от искушения.

– Знаешь, что мне просто необходимо?

– Что?

– Ванна.

Взглянув туда, куда устремился ее взгляд, он пробормотал:

– Гм, кажется, ты действительно дозрела.

– Ох, можно подумать, что сам ты благоухаешь, словно букет роз.

– Идея насчет бани принята.

И лишь когда они очутились в низком строении, Лина поняла, что мечта о нескольких минутах блаженства наедине так и не сбылась. Хантер просто проигнорировал ее сердитые жалобы и приказал наполнить горячей водой две деревянные бадьи. Единственным его требованием было, чтобы их загородили ширмой от любого, кто бы еще зашел помыться. И лишь когда оба они оказались перед двумя лоханями с дымящейся от пара водой, она осмелилась выразить свое возмущение:

– Я отказываюсь принимать ванну там, где я буду полностью у тебя на виду.

– Тогда эта чудесная горячая вода пропадет.

Он повесил на крючок свою шляпу и сел на шаткий стул, чтобы разуться.

– Это просто невыносимо! Ведь можно же войти в мое положение.

– Я повернусь к тебе спиной. – Он так и поступил и начал стаскивать с себя рубашку через голову. – Но это и все, что я тебе позволю. Лина. На большее не рассчитывай.

Она с минуту кипела от негодования. Потом остыла, с вожделением поглядывая на бадью с водой. Хотя было и не очень мудро доверять подобному человеку, но купание оказалось слишком сильным искушением, чтобы отказаться от него. Она отвернулась от Хантера и начала раздеваться.

Что начинало порядком раздражать и беспокоить ее после того, как она разделась и поспешно залезла в воду, так это непреодолимое желание посмотреть на него. Стыдобина какая! Греха не оберешься. Что за возмутительные мысли лезут в голову!

В их закуток зашла полная мексиканка, прервав самобичевание Лины и заставив ее скользнуть поглубже под воду.

– Я заберу ваши вещи и слегка простирну их, ладно?

– Да, спасибо, Рита, – ответил Хантер, как раз усердно намыливавший пятку. – Они давно заслужили это.

– Si. А потом я приду и помогу nina вымыть ее волосы.

– Nina? – пробурчала Лина вслед уходящей мексиканке. – Разве это не означает «ребенок» или что-то в этом духе?

– Дитя.

– Еще лучше. Я не дитя. – Я знаю это.

– Хантер, – взвизгнула она, – ты обещал, что не будешь поворачиваться и подглядывать за мной.

– Я н не подглядываю. Просто запоминаю.

Лина была уверена, что покраснела от корней волос до кончиков пальцев на ногах. Она решила больше не разговаривать с ним. Сидя в теплой воде, не очень-то разгонишься для настоящей словесной схватки. К тому же вредина противник всего в нескольких шагах и тоже моется. Трудно постоянно держать наготове острое словцо. У него будет слишком много преимуществ, если все же затеять словесную перепалку.

Когда вернулась мексиканка, чтобы помочь Лине вымыть волосы, та даже обрадовалась ее присутствию. Без своих обычных гребешков и сидя в бадье, она чувствовала себя беспомощной. Так что Рита оказалась очень кстати. Единственное, что ей совсем не понравилось, так это то, что Рита весело болтала с Хантером, ничуть не смущаясь и часто поворачиваясь к нему лицом. Так что в конце концов она обрадовалась, когда мексиканка покинула их.

Принесенная Ритой одежда стала намного чище, но все еще была влажной. Они вылезли из воды и быстро оделись. Влажность на самом деле не очень раздражала, поскольку день выдался теплым, но все это напомнило ей кое о чем, что требовалось срочно приобрести в магазине. Если Хантер решил расщедриться на несколько платьев и прочие мелочи, то должен снабдить ее н нижним бельем.

Она терпеливо помалкивала перед прилавком, пока Хантер перебирал шляпы. Затем наконец набралась храбрости и произнесла:

– Есть еще несколько предметов первой необходимости.

– Только никаких глупых и фривольных штучек, ладно? Мы можем захватить с собой в дорогу лишь самое необходимое. Хм, надеюсь, твои мозги не сели после мытья головы?

Оставив колкость без внимания, она упрямо продолжила:

– Я не считаю эти вещи фривольными.

– Да? Ну и что же это?

Она покраснела и вымученно произнесла:

– Немного нижнего белья, пожалуйста.

Когда он расплылся в ухмылке, она готова была лягнуть его и даже не извиниться.

– Я видела кое-что из нужного мне вон в том углу. Взглянув в ту сторону, он увидел, что в углу довольно скромно разложены все те нежные штучки в сплошных кружевах, которые женщины носят под своими платьями. Да, она права. Ей необходимо нижнее белье. Но вид этих вещиц тут же заставил его засомневаться, подойдут ли они и не станут ли бесполезной тратой денег. А главное, будет ли ей в них удобно. Пока он рассматривал последнюю из отобранных шляп, пытаясь выбрать лучшую из имевшихся в магазине, он размышлял и над возникшей проблемой.

– Ладно, пойди выбери две нижние рубашки, попроще, пожалуйста, но только не трусики.

– Но почему? – Она настолько удивилась, что даже перестала смущаться, обсуждая с ним столь интимные вещи. – Они мне тоже необходимы.

– Это понятно, но все эти рюшечки и кружавчики... э-э... чересчур пышно. Боюсь, что джинсы либо не налезут на них, либо будут сидеть... неуклюже. Я лучше подберу тебе несколько мальчишеских. – Он скользнул взглядом по ее ногам. – А заодно куплю и носки.

Он отошел, и она вздохнула. Ее жизнь превратилась в скандальное неприличие с тех самых пор, как она сломя голову ворвалась в банк с пистолетом шерифа. Проскакала через полстраны в компании преступников, делила с одним из них походную постель и обрядилась в мужскую одежду. Так что тот факт, что теперь она напялит еще и мужское нижнее белье, добавит лишь крохотный пунктик к списку ее прегрешений против приличий.

Когда она протянула ему выбранные нижние рубашки, простенькие, но украшенные кружевом и нежной вышивкой в тон, он промолчал, лишь пристально взглянул на нее, прежде чем заплатить за них. Она понимала, что ее желание приобрести столь непрочные и непрактичные вещицы было глупым упрямством. Однако она жаждала иметь по меньшей мере одну откровенно женскую вещь в своем гардеробе. И решила не докапываться до причин этого желания.

Как только Хантер оплатил покупки, они двинулись в сторону офиса шерифа. Очевидно, Хантер не солгал, когда назвал его своим другом. Лина начала сомневаться, есть ли вообще хоть один преданный долгу и не состоявший на службе у преступников шериф между Сент-Луисом и Рио-Гранде.

Хантер легонько потыкал носком ботинка ногу мужчины, развалившегося в складном шезлонге перед офисом шерифа, который прикрыл лицо шляпой.

– Снова спишь на посту, Джош?

– Хантер! – Мужчина практически не пошевелился, лишь слегка сдвинул шляпу так, чтобы можно было из-под нее поглядывать на собеседника. – Не думаю, что тебе стоит разгуливать тут. Слишком рискованно. Так что выкладывай, что там новенького, и сматывай удочки.

– Я и не собираюсь задерживаться. Хотел лишь перемолвиться словцом с Такменом.

– А-а, он внутри.

– Отлично. Будь другом, Джош. Присмотри за леди. – Хантер ткнул пальцем в сторону Лины. – Не спускай с нее глаз.

– Можешь не волноваться. Будет сделано.

Не прошло и минуты после ухода Хантера, как Лина решила, что ей совершенно не нравится этот жеребчик Джош. Он смотрит так, словно знает о ней нечто такое, чего ему знать не надобно. И словно раздевает. Глазами. Заметив у него на груди звезду шерифа и вспомнив, как он был дружелюбен с Хантером, она с отвращением дернула головой. Ее мнение о представителях закона просто не могло уже стать ниже. Бросив на мужчину презрительный взгляд, она начала прогуливаться взад и вперед по деревянному настилу, заменявшему тротуар. Одна надежда, что Хантер сведет свой визит до минимума.

Хантер развалился в кресле напротив федерального маршала Генри Такмена и с удовольствием взял сигару, которой тот гостеприимно угостил его. Такмен был старше и опытнее гостя.

Хантер ненадолго позволил себе расслабиться и насладиться сигарой, хотя и понимал, что эта встреча может таить опасности, о которых он даже не подозревает. Будучи в такой близости от Техаса, а следовательно, от родного дома, он испытывал большое искушение завернуть к себе на ранчо и повидать своих. Иногда его желание становилось просто нестерпимым, но пока ему удавалось сдерживаться.

– Как твои дела? Надеюсь, нормально, Хантер?

– Более или менее, Генри.

– Что-то ты не очень уверен. – Генри поскреб седую щетину на подбородке н нахмурился, разглядывая парня, которого знал много лет.

– Если честно, то и я не уверен. Не было у бабы забот, купила порося. Это как раз про меня.

– Ты обещал, что вы совершите всего один налет. Ты уже наведывался домой? Мы ведь говорили, что это было бы большой ошибкой. Ты согласен? Дьявол бы все побрал! Учти, только из-за тебя я притащился в это забытое Богом место. Худшей дыры не найти на всем пути до Мексики. Еще бы куда ни шло – Эль-Пасо или Литл-Крик, где хоть можно отвести душу.

– Спасибо тебе... А налет и был всего один. Именно там я и обзавелся лишней обузой себе на голову. – Хантер встал и прошел к окну. – Вон она, моя проблема, прямо под твоими окнами.

Подойдя к окну, Генри нахмурился еще больше.

– Где?

Хантер тихо ахнул. Лины нигде не было видно. Он резко развернулся и направился к двери. Генри едва не наступал ему на пятки, умирая от любопытства.

Лина остановилась, чтобы разглядеть доску для объявлений о розыске преступников, как раз возле городской тюрьмы, шагax в пятидесяти от офиса шерифа. Тут Лину ожидал ошеломляющий сюрприз, она даже застыла на месте с разинутым ртом. Никакой ошибки, все это написано про нее. Более того, рисунок на листовке давал точное представление о ее внешнем виде. Все еще не веря своим глазам, она уставилась на плакатик. Хантер, выбежавший из офиса, окликнул ее:

– Лина, через минуту мы уезжаем!

Хотя внутренний голос с насмешкой советовал ей не валять дурака, Лина повернулась к Хантеру так, чтобы головой в шляпке с полями заслонить проклятую листовку.

– Вот и отлично, я готова, – бодро заявила она.

Он с минуту не отрывал от нее взгляда, затем скрылся в офисе шерифа. Она малодушно решила содрать с доски объявлений эту чертову листовку, но ее смущал Джош, который по-прежнему пялился на нее. Господи, надо же так влипнуть! Бежать! Прочь из этого проклятого городишки! И если бы не Джош, она бы так и сделала. Пусть бы Хантер добирался до их стоянки в одиночестве. Лина мысленно взмолилась, чтобы Хантер сдержал слово и не растянул обещанную минуту на час.

– Она вела себя очень странно, – пробормотал Хантер, раздавив окурок сигары о донышко консервной банки, стоявшей па столе.

– А как бы ты повел себя, если бы уперся вдруг глазами в листовку с собственной физиономией на доске «Разыскиваются правосудием»? Она просто пыталась как-то заслонить ее от тебя. Правда, листовка висит несколько выше ее головы.

– Они сделали листовку на нее? И есть рисунок?

– Угу. Его-то она и пыталась спрятать.

– Сдери эту штуку, Генри.

– Не имею права.

– Какого дьявола?!

– Уже сделал это однажды, потому что сразу узнал тебя по описанию, хотя и очень приблизительному. Так тот парень, который пришпилил ее туда, вернулся еще раз и повесил новую. Будет выглядеть очень подозрительно, если эти бумажки будут пропадать только здесь. А кое-кто может заинтересоваться, с чего бы это. Да и смысла никакого. Они висят на всех столбах.

– Дьявол бы всех побрал! А девчушка абсолютно чиста в этой истории.

– Тогда почему она не дома, а с вами?

– Единственное, в чем она виновата, так это в том, что вмешалась, не подумав, во что это может вылиться.

– Случается, Этим грешат многие. – Генри задумчиво посмотрел на Хаитера, – Но не каждого потом разыскивают. Да еще и объявляют премию за поимку.

– Знаю-знаю. Только она и правда тут ни при чем. А кто этот парень, который привез сюда листовку?

– Шериф того городка, где вы взяли банк, – Мартин.

– Хм, он, конечно, нашел самый оригинальный способ отомстить за то, что девушка хорошенько отмутузила его, когда он попытался ее изнасиловать. – Направившись к двери, он добавил: – Подумай, как можно избавиться от этой дурацкой бумажки. И без того за нами гоняется чуть ли не армия охотников за наградой.

– Так много, что ты забеспокоился, как бы довести дело до конца?

– Ну-у, пока все еще не так мрачно.

Хантер взглянул на Лину, которую все еще словно магнитом тянуло к листовке с собственным изображением.

– Лина, нам пора.

Она поспешила отозваться, радуясь, что он не стал затягивать прощание, а просто вспрыгнул в седло позади нее. Больше всего ей сейчас хотелось унести ноги как можно дальше от той бумажки, где черным по белому было сказано, что она – преступница, заклеймена навеки. Ее даже замутило. Ей стало очень страшно. Теперь-то уж не осталось никаких шансов, что кто-то заинтересуется правдивой версией этого запутанного дела. Ее просто постараются схватить или застрелить. Она могла уже считать себя холодным трупом. Лина мрачно размышляла в том же духе всю обратную дорогу.

Генри Такмен долго смотрел вслед отъехавшему Хантеру. Девчушка выглядела очень юной, бледной и напуганной. Покачав головой и обозвав себя старым дураком, он прошел к стенду и содрал с него проклятую листовку. Он и правда не мог допустить, чтобы за Хантером и его шайкой гонялось слишком много горячих голов, падких до денег.

Хантер ехал мрачный. Он вынужден был признаться себе, что переживает из-за Лины. Бледная как полотно, она вся дрожала. Но больше всего его тревожило то, что она притихла, не произнесла за дорогу ни слова. Правда, она никогда и не была чрезмерно болтливой, но и не молчала так угрюмо. Хантер почувствовал, что во всем виновата чертова листовка, и решил, что лучше поговорить об этом начистоту.

– Я знаю про листовку, Лина.

Отвлекшись от своих раздумий, она повернула к нему голову.

– Да, но ты не видел ее.

– Шериф рассказал мне о ней.

– Я сначала думала, что там будет твое описание или кого-нибудь из шайки, но увидеть там себя... Да еще портрет...

– Ты – единственная, кого они могут опознать. Так что они наверняка дали художнику твою фотографию.

– И конечно же, шериф Мартин никогда не сознается, что знает тебя в лицо.

– И не надейся.

– А кто же объявил награду в пятьсот долларов? И почему такая безумная цена за мою голову? Я в жизни никому не причинила вреда!

– Люди иногда впадают в крайности, когда думают, что кто-то близкий предал их.

Она вздохнула и снова надолго замолчала. Ее мучило, что люди, которых она знала всю жизнь, могли поверить, что она украла их деньги.

А потом она сидела, безучастно глядя, как Хантер разводил костер. И думала про награду, те самые пятьсот долларов, которые были обещаны за ее поимку. Человек многое может позволить себе с такими деньгами в кармане. Вплоть до того, что начать жизнь заново. Так что теперь на нее будут охотиться, и, возможно, куда более рьяно, чем за настоящими ворами. Теперь Хантеру вовсе не безопасно таскать ее вместе с шайкой. Все встало с ног на голову. Теперь именно ей было выгоднее и безопаснее оставаться рядом с преступниками. Они не только хорошо знали местность, знали, где и как лучше всего укрыться, но и были силой. Это пятеро стрелков, которые не оплошают, если придется отстреливаться.

Она снова вздохнула. Да, наверное, ей лучше оставаться с шайкой, но не могла же она с чистой совестью рисковать их жизнями! Том и Люк могут катиться ко всем чертям, хоть в ад, их совсем не жалко. Но если из-за нее убьют Хантера, она возненавидит себя. Да и Чарли с Джедом не сделали ей ничего плохого. Они были добры с ней и совсем не напоминали преступников. Чуть глуповатые, тугодумы. Она даже подумывала, и не раз, о том, что смогла бы убедить их бросить к дьяволу это безумное занятие. То есть сумела бы наставить их на путь истинный. А то ведь погибнут из-за более сильных и жадных преступников, которые склонили их к налету. Приключения подобного рода явно им в новинку. Но ей все равно придется уйти из банды, так что завершить свою задумку насчет перевоспитания Джеда и Чарли ей не удастся. Ладно, они взрослые мужчины и сами решат свою судьбу.

Услышав очередной вздох, Хантер присел у огня и посмотрел на Лину.

– Если ты собираешься посвятить этому весь день, то садись поближе к огню. Хоте какая-то польза от этих вздохов – огонь раздуешь.

– Как остроумно! – Лина хотела было снова вздохнуть, но спохватилась. – Мне кажется, что мне самое время покинуть вас и отправиться дальше на свой страх и риск.

– Угу. То-то я смотрю, ты все время думаешь, думаешь. – Он как ни в чем не бывало продолжал сворачивать папиросу.

– Пусть я и ходила в школу на востоке, но все же эти места мне не чужие.

– И что это значит?

– Значит, что я прекрасно понимаю: эта листовка все равно что петля на моей шее.

– Не все, за чью голову обещана награда, кончают жизнь таким печальным способом.

– О, конечно, нет. Подозреваю, что пятерым-шестерым из сотни удается избежать виселицы, чтобы умереть на галерах.

Он поморщился. В ее словах была доля правды. Хотя в листовке и не говорилось, что награда вручается за живого или мертвого преступника, но всякий, кто прочитал ее, поймет – нужен человек или труп. А гораздо легче доставить труп, чем поймать такого опасного и сопротивляющегося до последнего преступника. Или преступницу. И охотник за наградой предпочтет, конечно, легчайший путь. Но Хантер не собирался соглашаться с Линой. В его намерения входило успокоить ее, а не расстроить еще больше.

– Не думаю, что наши перспективы столь мрачны. Тебя разыскивают не за убийство, а всего лишь за ограбление банка.

– Тем, кто бросится по моим следам, важно одно – я стою пятьсот долларов. Среди них будут и снайперы.

– За нами и сейчас гоняются мужики с ружьями.

– Но не платные киллеры. Разумнее, если я немедленно покину вас. Не хватало еще, чтобы за мной потащился целый хвост охотников за наградой из всех штатов.

– Неужели ты тревожишься о моей безопасности?

– Ни в коей мере, – бросила она сердито. И спросила себя, зачем только спорит с этим упрямцем. – До сих пор я не была виновата в том, что вас преследуют. Теперь же совсем другое дело. У меня, представь себе, есть совесть.

– Нас ведь тоже не забыли на этой листовке.

– Да. Но описали так неопределенно, так смутно, что без меня вам может повезти. А вот если заметят меня, то сразу станет ясно, что вы и есть те самые разыскиваемые грабители.

– И куда же ты собираешься податься?

– У меня есть друг, который поможет мне. Старина ОМалли знал мою семью всю жизнь. Я проводила каждое лето с ним и его сыновьями в его охотничьем домике.

– Где это?

– Вон там. – Она махнула рукой в сторону гор Сан-Хуан, громадой высившихся на горизонте.

– И охотники за наградой, конечно же, моментально струсят и не станут преследовать тебя в горах.

Лина почувствовала, как ее охватило отчаяние. Даже горы перестали быть убежищем для нее. Если вдуматься, то эти прожженные снайперы привыкли загонять свои жертвы именно в горы. Так им даже легче расправляться со своей жертвой. А она может привести у себя на хвосте к порогу ОМалли парочку самых отъявленных, так что опасность грозит и ее другу.

– Но он смог бы найти человека, кто выслушал бы мою версию случившегося, – задумчиво произнесла она.

– Как раз этого я и стараюсь не допустить.

Она подавила в себе желание завопить от отчаяния. Если она останется, то подвергнет опасности шайку. Если доберется до ОМалли, то в опасности окажется его жизнь.

Хантер заметил, что на щеки девушки вновь вернулись краски, да и ее загнанный, смертельно испуганный взгляд исчез. Она выглядела почти как всегда – вот-вот заедет ему по голове чем-нибудь тяжелым. Если он и не утешил ее, но явно привел в чувство. Это его полностью устраивало.

– Попробую-ка я что-нибудь раздобыть для нашего ужина, – пробормотал он удаляясь.

Лина лишь немного успокоилась, когда он вернулся со связкой перепелок. В прерии их полно, только не ленись стрелять. Ее так и подмывало посоветовать ему самостоятельно приготовить их, но она вовремя вспомнила его жалкие кулинарные потуги. Все мужчины в шайке как один абсолютно не умели сделать пищу съедобной. К тому времени, когда все вернулись в лагерь, она успела приготовить отличный ужин. Но все ее хорошее настроение мигом испарилось, когда она заметила в руках Чарли листовку.

– Ты только взгляни, Хантер. Они предлагают за нее пятьсот долларов! – воскликнул он.

Сунув смятый листок в руки Хантера, Чарли присел на корточки возле костра и налил себе кружку кофе.

– Пять сотен! – Голос Люка выразил полное ликованье, он глотнул кофе и радостно заулыбался. – И их не надо будет отдавать Уоткинсу!

– Ты не можешь выдать ее этим ищейкам! – возмутился Джед.

– Интересно, какой дьявол помешает мне сделать это?

– А кому ты собираешься вручить ее, а, Люк? – мягко спросил Хантер, – Шерифу? Како-о-й подарок судьбы! Он и тебя заодно заграбастает.

– Вот именно, – поддакнул Чарли. – Тебя в бумаге тоже описали.

– Там не особенно разберешь, я это или не я, – пробурчал Люк. – Ладно, черт с ней, с наградой. Мы просто оставим ее здесь, и дело с концом.

– Но мы же не можем просто бросить ее, – выдавил из себя Чарли.

– А что плохого в этой идее? Она всю дорогу была только обузой. А теперь из-за нее за нами увяжется армия охотников за наградой.

– Угу. Оставим ее здесь, а она возьмет да и опишет вас поточнее, так, чтобы уж ловили нас не наобум, а наверняка, – усмехнулся Хантер.

Люк любовно погладил рукоять своего «кольта».

– Тогда давайте застрелим ее. Девушка замолчит навсегда и никому ничего не расскажет. Затем ее труп отдадим шерифу ближайшего городка, получим награду и тут же смоемся.

Том поднял голову от тарелки, потемневшим взглядом обвел своих компаньонов и прорычал:

– Не был никогда охотником за наградами. И ни в жизнь не стану!

Это заставило Люка замолчать, но ненадолго. Вскоре он снова заговорил о том, что надо бы бросить Лину прямо тут. Хантеру пришлось затратить уйму времени, чтобы положить конец вспыхнувшему спору.

Когда Лина отправилась спать, голова у нее раскалывалась от боли. Страх скрутил всю ее в тугой узел. Люк становился для нее более реальной опасностью, чем любой из охотников за наградой. Кто знает, как долго Хантеру удастся держать Люка в узде? Или когда ему самому надоест защищать ее от нападок Люка?

Свернувшись клубочком под одеялом, Лина обхватила себя руками, закрыла глаза и молилась, чтобы ей удалось поскорее уснуть. Лишь во сне страхи отпускали ее. Сон был спасением и от все возрастающего искушения, которым являлся Хантер. Хотя теперь и это уже не так. Ее сны обрели скандально сексуальную направленность. Но во сне хотя бы не было стыдно.

Сон упрямо не шел к ней, когда под одеяло скользнул Хантер. Она напряглась, почувствовав, как его рука обвилась вокруг ее талии и прижала ее к себе. То, как он уткнулся носом в ее волосы, тут же заставило ее затрепетать.

– Я пытаюсь уснуть, – прошептала она, но предательская хрипотца выдала ее.

Он тут же потянул ее губами за мочку уха, и она мысленно прокляла его нежность.

– Я и не спорю.

– Я уже засыпаю.

– Кажется, у тебя возникли некоторые трудности. – Он физически чувствовал, как она пыталась найти в себе силы, чтобы сопротивляться ему.

Она справилась с охватившим ее желанием прижаться к нему, когда его рука плавно обвела контуры ее тела. С какой же легкостью ему удавалось лишать ее остатков благоразумия, подумала она с отвращением к себе. И наверняка он знает об этом. До сих пор ей всегда удавалось надежно скрывать свои чувства. Но только не от него!

Наверное, это потому, что голова у нее занята сразу тысячей проблем. Надо же, как все сразу навалилось. Объявить за ее голову награду в пятьсот долларов! Она просто видит, как тысячи ловцов удачи надраивают в эту самую минуту свои ружья, чтобы начать охоту за ней! А тем временем Люк решает, что лучше – выдать ее за награду или же пристрелить за ту же награду.

Да, все это кого угодно лишит здравого смысла.

Хантер нежно повернул ее на спину. Он всем сердцем желал хоть немного унять ее страх. Да только она слишком умна, чтобы поверить в утешительную ложь. А чтобы успокоить ее, действительна пришлось бы придумывать что-то.

– Ты доведешь себя до могилы, если будешь не переставая переживать из-за всего этого, Лина Саммерс.

Прежде чем она успела что-то ответить, он уже приник к ней в поцелуе. Она беспомощно отдалась жару его губ. И лишь тогда, когда она напомнила себе, что целуется с преступником, нашла в себе силы оттолкнуть его. Но заметила, что он позволил ей отодвинуть себя лишь на крошечное расстояние.

– Прекрати, – потребовала она.

– На самом деле ты совершенно не хочешь, чтобы я прекращал, Лина.

Ей очень хотелось опровергнуть его слова, но, к величайшему изумлению, она услышала собственный голос, ответивший ему с гораздо большей прямотой, чем он того заслуживал:

– Возможно, это и так. Но у меня язык не повернется назвать это мудрым. Я буду бороться до последнего за то, чтобы здравый смысл не покидал меня.

– Ты только этим и занимаешься. – Его рука скользнула к ее груди.

Лина мягко охнула, когда его пальцы накрыли ее грудь, а большой палец, начал нежно водить по соску взад и вперед. Ну и как, скажите, бороться с ним, когда он пользуется такими нечестными методами? Он расстегнул пуговицы на ее рубашке, а у нее не было даже сил воспротивиться. Когда его теплые губы сомкнулись вокруг соска, тот мгновенно затвердел и болезненно напрягся. Она застонала и погрузила пальцы в его густые волосы.