Глава 13

– У нас есть лошадь, – объявил Грегор, зайдя в дом; волосы его все еще блестели после утреннего обливания водой. – Твой кузен был настолько любезен, что предоставил нам коня для путешествия в Скарглас. – Он протянул Алане короткую записку, которую нашел привязанной к седлу вместе с переметной сумой, полной еды.

Алана улыбнулась, прочитав письмо. Мэтью просил прощения за то, что не мог лично попрощаться с ними. Алана испытала некоторое облегчение – ей было немного неудобно перед кузеном за то, что тот стал свидетелем ее рискованного любовного приключения. Мэтью еще просил ее непременно написать ему обо всем, что с ней произойдет, как только она доберется до Скаргласа и воссоединится с сестрой. Алана не вполне понимала, каких событий с ее участием ждал Мэтью, однако решила, что непременно напишет ему очень-очень длинное письмо – напишет как можно скорее. Засовывая письмо в карман, Алана снова улыбнулась. Мэтью всегда отличался особым чувством юмора, вот и сейчас он не изменил себе, обосновывая их с Грегором право воспользоваться конем брата Питера. Мэтью как был проказником, так им и остался, даже монашеское платье не помогло.

Алана следом за Грегором вышла из дома и чуть не вскрикнула от удивления. У брата Питера конь был просто загляденье. Она даже немного опасалась брать такого хорошего коня. Странно, что такое породистое животное принадлежало нищему монаху. Крупный, чубарый и крепкий, этот конь вполне подошел бы знатному рыцарю, даже вельможе.

– Не стоит хмуриться, любовь моя, – сказал Грегор. Вскочив в седло, он помог Алане забраться на коня позади себя. – Я исполнен решимости вернуть это животное хозяину. – Он похлопал коня по крепкому загривку. – Или хорошо заплачу за него, если он окажется воспитанным. Бедняга, должно быть, застоялся в стойле. Разве это работа для такого красавца – изредка потаскать телегу или седока, который до смерти боится быстрой езды?

– Я тоже об этом подумала. – Алана задрала голову и поморщилась. – Похоже, хорошей погоде пришел конец.

Грегор взглянул на небо и пустил коня небыстрой рысцой.

– Хорошего мало, но нам, по крайней мере, не придется мочить ноги.

Алана не была уверена в том, что ехать верхом под дождем – намного приятнее, чем идти пешком. Поправив перевязь, в которой сидел Шарлемань, она обхватила Грегора руками и прижалась щекой к его спине. Она широко зевнула и усмехнулась, почувствовав, что краснеет. Грегор разбудил ее один раз ночью, а потом утром они снова занялись все тем же. Она стала совершенно бесстыдной и, как ни странно, нисколько не жалела о том, что превратилась в такую бесстыдницу.

Прошедшей ночью Алана познала в объятиях Грегора нечто большее, чем ослепляющую страсть. Узнала кое-что про себя. Как только ее распутная сущность вырвалась на свободу, она ощутила себя куда красивее и женственнее, чем до того. Ее дерзость еще больше возбуждала Грегора, и это давало ей ощущение своей власти над ним. Алана понимала, что злоупотреблять таким приемом не будет, но иногда применять его все же стоило – уж очень приятное ощущение. Она также познала и ту опасность, что таилась в подобного рода ощущениях: они могли внушить ей ложное чувство самоуверенности, она могла даже возомнить, что уже выиграла битву за сердце Грегора. «Слишком опасное искушение», – подумала Алана, закрывая глаза. Если она проиграет битву за сердце Грегора, эта ложная уверенность сыграет с ней очень злую шутку – боль от его ухода будет очень и очень сильной.

Холодные струйки воды стекали по лицу. Они и пробудили Алану от приятного сна, в котором Грегор держал на руках их ребенка и улыбался ей, а в прекрасных синих глазах его сияла любовь. Алана посмотрела на небо и нахмурилась. Низкие облака пролились дождем. Пока еще этот дождь был слабым, но небо и не думало проясняться – было очевидно, что скоро дождь перейдет в ливень. Откуда-то из одеяла послышалось громкое мяуканье. Шарлемань смотрел на нее очень сердито, и она поспешила получше укрыть его от дождя. Увы, скоро одеяло намокнет, и Шарлеманю придется туго. Да и ее плащ тоже вскоре перестанет служить защитой от дождя.

– Проснулась? – спросил Грегор.

– Да. Прости, что не развлекаю тебя дорогой. Я все думаю о том, что скоро мы промокнем до нитки.

– Возможно. Но тут неподалеку есть пастушья хижина. Твой кузен оставил мне очень подробную карту. Я думаю, он предвидел, что нам придется укрываться от непогоды.

– Мэтью всегда был очень предусмотрительным.

– Да, верно, он на редкость предусмотрительный. Брат Мэтью отметил на карте все места, которые можно использовать как укрытия от дождя.

– Да, он ужасно не любит мокнуть под дождем.

– Тогда понятно, зачем он дал мне карту. А то, согласись, странно, когда тебе рисуют маршрут, ведущий к твоему собственному дому. Я, по правде сказать, почувствовал себя немного оскорбленным. А теперь понимаю: он просто хотел показать мне, где можно спрятаться от дождя. Думаю, что он сделал это в основном из-за тебя.

– Или из-за Шарлеманя… – протянула Алана, и оба засмеялись.

К тому времени как они добрались до хижины, дождь разошелся не на шутку. К тому же к дождю прибавился довольно сильный ветер. Алана то и дело поеживалась. Шарлемань же забрался к ней под плащ. Грегор внимательно осмотрел хижину, чтобы убедиться, что она действительно пуста. «Надо посмотреть, не прячется ли где-нибудь змея», – подумал Грегор, мысленно отметив, что встреча Аланы с гадюкой не прошла для него даром. Он махнул рукой, давая понять, что можно войти, и его спутница тотчас же вбежала в домик. Опустив свой мешок на плотно утрамбованный земляной пол, она выпустила из-под плаща Шарлеманя. Ее ужасно рассмешил недовольный вид, с которым кот осматривал их убежище. Похоже, она и впрямь избаловала своего усатого любимца.

– Да, домик не очень-то шикарный, – пробормотала Алана, Сняв плащ, она встряхнула его, чтобы стекла вода, потом повесила на гвоздь у входа, – Но здесь по крайней мере, есть крыша, – добавила она с усмешкой.

Грегор плотно закрыл дверь, бросил на пол свой мешок и, повесив плащ рядом с плащом Аланы, снова осмотрелся. Хижина и впрямь была убогой. Посреди комнаты имелся очаг, дым из которого уходил через отверстие в крыше. И еще тут было очень темно – свет проникал через два узких отверстия в стенах. Поленница и запас торфа у стены свидетельствовали о том, что в хижину регулярно заходили путешественники и погонщики скота. Но никаких овец поблизости Грегор не заметил, так что едва ли этот домик действительно являлся пастушьей хижиной. «Как бы то ни было, стены здесь каменные, а черепичная крыша, кажется, не протекает», – подумал Грегор. Задрав голову, он посмотрел на прокопченные дымом потолочные балки; к счастью, в этом домике не приходилось пригибать голову. Заметив в дальнем углу ведро, Грегор взял его и выставил за дверь, чтобы в него набралась дождевая вода.

– Во всяком случае, нам не придется добывать себе пропитание. – Он принялся разводить огонь в очаге. – Твой кузен дал нам столько еды, что можно пировать целую неделю.

– Думаю, Мэтью чувствует себя неловко из-за того приема, что оказали нам монахи, – сказала Алана. Она уселась у огня, чтобы погреться.

– Да, верно. Но он говорил, что их братия – не такие уж храбрецы. Порой эти монахи боятся женщин не меньше, чем разбойников.

– Так им, наверное, легче убедить себя в том, что все женщины посланы в этот мир самим дьяволом.

Грегор рассмеялся и, сев рядом с Аланой, проговорил:

– Все это заставило Лайама уйти из монастыря. Лайам – человек с очень сильной верой, но некоторые убеждения духовенства ему настолько не по душе, что он просто не может относиться к ним с подобающей терпимостью. – Грегор подмигнул Алане. – И еще ему очень не хватало девушек.

– Понятно… – Алана чуть прикусила губу. – Но он ведь будет хорошо относиться к Кайре, правда?

– Конечно, дорогая. – Грегор обнял Алану за плечи и привлек к себе. – Поверь мне, моя милая, Лайам очень хороший человек. У него просто не было истинного призвания к монашеству, как и сказал твой кузен Мэтью. И все же, покинув монастырь, Лайам не оставил в прошлом все то, чему научился, и все то, что заставило его обратиться к Господу. Он дал твоей сестре обещания у алтаря, и он будет их выполнять. Видишь ли, Лайам всегда держал свое слово. Да, он любил женщин, и они его обожали, но он не спал ни с девственницами, ни с чужими женами, ни с женщинами, которые были обручены. Не спал даже с теми замужними женщинами, которые очень этого хотели. Конечно, Лайам и Кайра были вынуждены вступить в брак, но поверь мне, он никогда не произнес бы слова клятвы, если бы не хотел или не мог ее выполнить.

Алана кивнула. Она очень хотела верить, что все так и есть, но отношения Кайры с мужем все больше ее беспокоили. Она чувствовала: Кайра переживает. И чувствовала, что сестра расстроена, Но если дело не в Лайаме Камероне, то в ком же? Алана понимала: прежде чем делать какие-то выводы, надо увидеть Лайама и Кайру. Она прекрасно знала, что мужчины порой не способны увидеть то, что может увидеть женщина. И еще она знала, что мужчины, про которых многие думают, что они очень хорошие и достойные, на деле оказываются плохими мужьями, И все те замечательные черты характера, которые им приписывают, перед собственной женой оказываются сокрытыми.

Конечно, ей очень хотелось верить, что Кайра не стала выходить замуж за человека, которому не могла доверять и которого не могла полюбить, но Алана уже не была такой наивной, как раньше. Она знала, что Кайра не любила по-настоящему своего первого мужа, однако считала, что уважение и привязанность могут стать заменой любви. Увы, так не случилось – в этом сомнений не было. Но теперь Алана знала, какую власть над женщиной может иметь желание Возможно, Кайра прониклась страстью к Лайаму Камерону, хотя страсть не всегда приводит к любви. Или, что еще хуже, Кайра могла полюбить Лайама, но поняла, что тот не сумеет ответить на ее чувства. И тогда причина страданий Кайры становилась понятной.

– Нечего переживать, малышка, – сказал Грегор, принимаясь распаковывать одну из сумок, что передал им Мэтью. – Тут ты ничем ей не поможешь. Вообще-то я не думаю, что тебе нужно волноваться. Но я понимаю: чтобы в этом убедиться, ты должна сама все увидеть и выслушать то, что скажет тебе сестра.

– Да, ты прав, – согласилась Алана. Вытащив из сумки нож, она отрезала кусок сыра и принялась за еду. – Я знаю, что ее первый брак не был таким уж удачным, поэтому она, овдовев, сразу вышла за другого. К тому же за такого красавца, за которым охотятся обезумевшие от ревности женщины.

Грегору порядком надоело слушать, как Алана называет Лайама красавцем. Нет уж, когда она отправится к сестре, он поедет с ней. Только последний дурак может позволить своей женщине приближаться к Лайаму, при одном взгляде на которого женщины теряют голову. И если уж он позволит Алане приблизиться к Лайаму, то сам будет стоять рядом с ней. Теперь ему больше не казалось таким уж забавным то, что и Сигимор, и Эван в свое время сходили с ума от ревности.

– Женщины всегда преследовали Лайама, – сказал Грегор, отрезая кусочек курицы для Шарлеманя. – Но это не помешало ему запереться от них в монастырь на несколько лет.

– Да, верно. Ну что ж, Кайра расскажет мне, что ее гнетет, когда мы увидимся. Тогда я и перестану волноваться. Возможно, к тому времени как мы доберемся до Скаргласа, та горечь, что я чувствую в ней, пройдет. – Алана нахмурилась, прислушиваясь к завыванию ветра за дверью. – Надвигается буря. Может, нам стоит привести сюда коня?

Грегор подавил улыбку. Только Алана могла беспокоиться за такое большое и сильное животное, как конь брата Питера. И только она могла предложить, чтобы конь укрылся от непогоды под одной крышей с ними. Алана была слишком уж добра ко всему живому. Хорошо еще, что эта любовь не мешала ей охотиться на кроликов и ловить рыбу. Впрочем, он подозревал, она с радостью бросит охоту и рыбную ловлю, как только их путешествие подойдет к концу.

– Позади домика есть навес, так что конь не мокнет. Да и каменная стена защищает его от ветра. Наверное, монахи регулярно пользуются этой хижиной для ночлега и отдыха, потому что под навесом и сена припасено в достатке, и дрова тут, как видишь, тоже есть. Думаю, что те, кто заходит сюда, должны обновлять запасы дров и сена. Мы идем по проторенной путешественниками тропе, и многие из них, как и мы, очень рады, что имеют возможность спрятаться от дождя, согреться и переночевать под крышей.

Грегор собирался остановиться в гостинице, находившейся на полпути от монастыря к Скаргласу, но сейчас был даже рад тому, что им выпало остаться на ночь в этой хижине. Он внезапно вспомнил про одну, нет, про двух гостиничных горничных, с которыми был очень близко знаком. Алана знала, что он мужчина с прошлым, но ему не хотелось, чтобы она встречалась с женщинами из его прошлого. Причем, что еще хуже, из недавнего прошлого, потому что он останавливался в этой гостинице и провел там весьма бурную ночь как раз перед тем, как отправился к Мейвис. Грегор в сердцах даже обозвал себя похотливым поросенком.

Алана смотрела на Грегора, попивая вино, переданное Мэтью. Ей нравилось то приятное тепло, что разливалось по телу при виде Грегора, а крепкое вино, согревая ее изнутри, лишь усиливало удовольствие. Внезапно она почувствовала себя виноватой перед ним за то, что не рассказала о тех планах, что строил для нее отец. Доверие – это очень важно для брака, к которому она стремилась утаить правду – все равно что солгать, и всегда существовала вероятность того, что он обо всем узнает не от нее будет совсем плохо, если отец, решив порвать с традицией клана Мюррей, договорился о помолвке и без ее согласия. Едва ли отец на такое пойдет, но все же… И если это вдруг случится, то тогда на пути к цели возникнет препятствие, преодолеть которое будет очень трудно. К тому же ей пришло в голову, что, увидев реакцию Грегора на сообщение о том, что ее могут выдать за другого, она многое может узнать о его истинных чувствах к ней.

– Все переживаешь из-за сестры? – спросил Грегор, перехватив ее взгляд.

– Уже нет. – Алана поморщилась. – Я думаю о своих родичах. Я оставила им записку, но они все равно будут переживать. К тому же своим исчезновением я поставила отца в неловкое положение.

– Неловкое положение? Как это понять?

– Ну, я не лгала тебе, когда сказала, что я не замужем и не помолвлена, потому что так было, когда я покидала Донкойл. Однако мой отец подыскивал мне мужа, – тихо добавила Алана. – Обычно у нас так не принято, но… – Она пожала плечами.

Грегору ужасно не понравилась сама мысль о том, что какой-то мужчина может заявить на Алану свои права.

– Но что?

– Мне уже почти двадцать два, как тебе известно. Многие женщины в моем возрасте нарожали кучу детишек, а меня до недавнего времени даже не целовал никто по-настоящему. Вот мой отец и предложил найти для меня мужа. Я решила, что он может попробовать, раз у меня с этим ничего не выходит. Он как раз собирайся этим заняться, когда я отправилась на поиски Кайры.

Грегор оказался в весьма затруднительном положении. Он не верил, что Алана завела разговор на эту тему, пытаясь вытянуть у него предложение руки и сердца. Она сделала признание, не более того. Они были любовниками, и она считала, что он должен знать всю правду о ее жизненных обстоятельствах.

Грегор понимал, что ступил на топкую почву, и ему следовало быть весьма осмотрительным. Он хотел заверить Алану, что ей не о чем беспокоиться, потому что она принадлежит ему, и он непременно сметет со своего пути любого соперника. Но ему пришлось прикусить язык – нельзя было все это сказать Алане сейчас, так как она рано или поздно узнает про Мейвис и тогда сочтет его, Грегора, болваном, готовым всем подряд предлагать руку и сердце. Немного помолчав, он проговорил:

– Если у Мюррей в обычае, чтобы женщины сами выбирали себе мужей, то твой отец не должен нарушить традицию. К тому же после твоего исчезновения он скорее всего отложил решение вопроса о твоем замужестве. Полагаю, он решил дождаться, когда ты объявишься. И, конечно же, делает все возможное, чтобы побыстрее тебя найти.

На мгновение ей показалось, что Грегор, узнав о ее возможной помолвке, пришел в ярость, и она почувствовала себя счастливой. Но всего лишь на мгновение. Если тень ревности и пробежала по его лицу, то судить о том, насколько глубоким было это чувство, Алана не могла, поэтому сказала себе: достаточно уже того, что она с ним до конца честна, но себя не обманешь. Она лишь кивнула в ответ на его слова и пошла за ведром, которое он выставил за дверь. Поставив ведро возле очага, Алана стала ждать, когда вода немного нагреется.

Грегор мысленно выругался и принялся стелить постель. Он говорил себе, что его случай куда более запутанный, чем обстоятельства Аланы. Действительно, не было ничего необычного в том, что отец ищет для дочери мужа, но он-то, Грегор, сам себе господин. И он прекрасно знал, на что шел, когда стал подыскивать себе жену, способную принести в семью звонкую монету и земельные угодья.

Алана же призналась в том, что от нее не зависело, что могло произойти за время ее отсутствия без ее участия. А его признание, если он найдет в себе силы его сделать будет о том, что он, Грегор, совершил вполне осознанно.

Когда Алана вышла по нужде, Грегор обругал себя шепотом за трусость. Он мог приводить сколько угодно доводов в свою защиту, мог перечислить десятки причин, по которым не следовало признаваться в своих отношениях с Мейвис, но на самом деле причина была одна – страх. У них с Аланой оставалось так мало времени, чтобы побыть наедине, и он не хотел рисковать, не хотел, чтобы она его оттолкнула из-за женщины, на которой он едва не женился.

Как только Алана вошла в дом, Грегор вышел под дождь. Струи, подгоняемые ветром, хлестали по лицу и плечам. Он сходил по нужде, потом проведал коня и поспешил в тепло. Закрыв дверь на засов, приблизился к Алане. Она уже забралась под одеяло, а ее одежда была аккуратно сложена поверх вещевого мешка. Быстро раздевшись, Грегор умылся и тоже залез под одеяло.

Он привлек Алану к себе; ему было приятно, что она разделась для него донага.

– Как хорошо, что твой кузен не любит мокнуть под дождем, – сказал он, поглаживая ее по спине. – Снаружи – настоящая буря, а мы тут, в тепле.

– А конь? Как ему там? – спросила она, поглаживая его по бедру.

– Парень отлично себя чувствует. – Грегор улыбнулся и поцеловал Алану в щеку. – Поверь мне, если бы я увидел, что ему там плохо, я бы привел его сюда и не спросил бы у тебя, нравится тебе это или нет. Мужчина, который не заботится о своем коне, – просто-напросто дурак.

Алана молча кивнула и прислушалась к завыванию ветра. Она старалась не думать о разочаровании, которое испытала, не получив от Грегора ожидаемого отклика на свое признание. Глупо было считать, что этого признания окажется достаточно, чтобы заставить его открыться. Еще хорошо, что он не подумал, будто она пытается вытащить из него предложение руки и сердца. Из того, что Алана успела узнать об отношениях мужчины и женщины, следовало: мужчин страшно злят подобные уловки. А она хотела укрепить доверие между ними, а не разрушить его. И кажется, ей это удалось. Алана была уверена: Грегор оценил то, что она ему доверяет. Возможно, этого пока достаточно.

Тут он поцеловал ее в губы, поцелуй тотчас же разбудил в ней желание – Грегору всегда удавалось будить в ней желание, не прикладывая к тому никаких усилий, – и все тревожные мысли разом вылетели из головы. Она надеялась, что не будет у нее таких бед, о которых Грегор не сможет заставить ее забыть одним поцелуем. «Это в том случае, если он останется с тобой», – напомнил ей внутренний голос, но Алана решила проигнорировать это напоминание. Драгоценное время, которое они могли посвятить друг другу – и только друг другу, – стремительно уходило, и не стоило тратить это время понапрасну.