Глава 3

— Эвери!

Услышав крик Джиллианы, Эвери оторвалась от созерцания широченной спины удалявшегося Камерона. Хотя она и была рада видеть свою кузину целой и невредимой, ярость по-прежнему клокотала в ней. В течение двух дней она была прикована к постели наручниками, а теперь в довершение ко всему ее привязали за запястья к седлу лошади Камерона. Если и впредь с ней будут обращаться подобным образом, то, вернувшись в Шотландию, она будет счастлива, когда мужчины ее клана перебьют Макалпинов всех до единого.

— Как ты, Джиллиана? — озабоченно спросила она кузину. Ей понравилось, что та, с негодованием взглянув на веревки, перевела ненавидящий взгляд на Камерона. Хотя девочка была еще слишком мала, чтобы оказать ей помощь, приятно сознавать, что у тебя есть союзники.

— Все в порядке, — ответила Джиллиана. — Женщины носились со мной, как с малым дитем, хотя только сейчас позволили мне с тобой повидаться. Думаю, они сделали бы для меня все, о чем бы я их ни попросила, но нарушить приказ Камерона не посмели. Мужчины — тоже. Хотя прямо они мне не говорили, но я случайно подслушала, что большинству из них не нравится поведение их лэрда. И все они хотят, чтобы Пейтон поплатился за свой проступок.

— Но он ничего плохого не сделал!

— Мне ты можешь об этом не говорить, я это и так знаю. Пейтон — один из немногих среди наших кузенов и братьев, кто никогда не мстил нам, девчонкам, как бы мы над ним ни издевались. Человек, который молча сносит, когда ему наваливают в парадные башмаки поросячий па-воз, никогда не обидит женщину.

— Так, значит, это твои проделки? — усмехнулась Эвери.

— Ага. Он в тот день меня дразнил, и я не на шутку разозлилась. — Джиллиана весело засмеялась, однако, бросив взгляд на связанные запястья кузины, нахмурилась. — А как ты?

— Терпимо. Вот только эти веревки меня бесят. — Эвери бросила взгляд на свои руки. — Видишь, что под ними? Шелковая ткань. Похоже, Камерон старается не причинить мне боли, хотя и смотрит на меня волком.

— Но ведь он собирался тебя обесчестить!

— Собирался. Но пока этого не сделал, если тебя это беспокоит.

— Еще как беспокоит! Что ж, все, что от тебя требуется, это продержаться до тех пор, пока наши родственники нас не спасут.

Так просто, подумала Эвери и вздохнула. Камерон пользовался любой возможностью, чтобы прикоснуться к ней, вскружить голову льстивыми речами, поцеловать. И то, что она покорно позволяла ему это делать, очень ее беспокоило. Сейчас лишь ярость от того, что ее приковали наручниками к кровати, а теперь привязали к седлу, давала Эвери силы его отталкивать. Если Камерон перестанет над ней измываться, злость ее испарится, а вместе с ней исчезнет и решимость бороться с влечением к этому человеку.

— Скажу тебе правду, сестренка, боюсь, я не смогу ему долго сопротивляться, — призналась Эвери и, заметив на лице Джиллианы изумление и ужас, печально улыбнулась.

Откашлявшись, Джиллиана небрежно бросила:

— Он очень красивый мужчина.

— Да, очень красивый, — согласилась Эвери.

— Тебе уже почти девятнадцать лет! Наверное, приходилось оказывать кому-то сопротивление.

— Нет, не приходилось.

— Ты любишь его?

— Джилл, этот человек приковывал меня к кровати, теперь привязал к лошади и собирается с моей помощью вынудить бедняжку Пейтона жениться на его сестре. Я была бы дурой, если бы в него влюбилась.

— Вовсе нет. Любой мужчина на его месте поступил бы так же. Ведь он обязан защитить свою сестру. И он не собирается брать тебя силой. Так что, может, ты его не любишь, но все равно хочешь.

— Кажется, да, — вздохнула Эвери.

Потрепав кузину по ноге, Джиллиана посоветовала:

— Постарайся держаться до последнего. Но если ты ему подчинишься, я не стану тебя осуждать. А если кто-то осмелится это сделать, я задам ему жару. — Джиллиана улыбнулась, а потом серьезным тоном произнесла: — Мне кажется, ты должна сопротивляться, сколько хватит сил, но если их надолго не хватит, не огорчайся. И мы обе знаем, что когда-нибудь он поймет, что его сестра солгала.

— И захочет совершить благородный поступок, — буркнула Эвери.

— Если к тому времени ты будешь не только его хотеть, но и любить, тебе это окажется на руку.

— Это зависит от того, какие чувства он будет ко мне испытывать… А вот и он, легок на помине.

Заметив, с каким негодованием смотрят на него кузины Мюррея, Камерон с трудом сдержал улыбку. Эти девчонки похоже, храбрее многих закаленных в боях воинов. Обладай они, помимо храбрости, еще и мужской силой, ему бы несдобровать. Вон как на него смотрят — будь их воля, разорвали бы на куски.

— Иди к женщинам, — приказал он Джиллиане. Девочка подчинилась, но так витиевато выругалась на прощание, что он лишь головой покачал. — Когда твоя кузина вырастет она доставит кому-то массу хлопот, — обратился он к Эвери.

— Это хорошо, — буркнула она. — Она будет не из тех, кто легко достается.

— Так же легко, как я получил тебя?

— Верно, меня ты получил легко. Меня в буквальном смысле бросили к твоим ногам. Ты играючи заполучил оружие против моей семьи. Но тебе придется как следует потрудиться, чтобы им воспользоваться.

— Ты так считаешь?

Камерон подошел к Эвери вплотную и прижался к ее ноге. От ее близости кровь закипела в его жилах. В прекрасных глазах Эвери вспыхнул огонь. Кажется, она испытывает к нему такое же влечение, что и он к ней, подумал Камерон. Как бы узнать, так ли это? Предательство его последней возлюбленной привело к тому, что Камерон решил больше не иметь с женщинами никаких дел, и заставило его усомниться в том, что он хорошо их знает. Раньше он самонадеянно считал себя знатоком женского сердца. Времена эти давно канули в Лету. Неверность и предательство женщин сделали свое черное дело. Пережив не одно потрясение, Камерон отвернулся от представительниц слабого пола, как ему казалось, навсегда. С тех пор он уже не пытался категорично утверждать, будто хорошо знает женщин. А тем более Эвери Мюррей, которая не похожа ни на одну из них. Что, если огонек, вспыхнувший в ее глазах, вызван не страстью, а желанием зарезать его, как поросенка? Впрочем, Эвери вполне способна испытывать оба этих чувства одновременно, пришел к выводу Камерон.

— Да, красавчик, я так считаю! — выпалила Эвери, злясь на себя за слабость: тело отозвалось на его близость предательским трепетом.

— А сама уже начала расточать мне комплименты. Эвери не знала, то ли ей смеяться, то ли пнуть его ногой в живот. Пока она размышляла над тем, на что ей решиться, Камерон ловко вскочил в седло и уселся за ее спиной.

Он пришпорил коня, и Эвери поняла: ей предстоит мучительное путешествие. Она сидела у него между ног, ощущая спиной крупное, сильное тело своего мучителя. Руки его, державшие вожжи, прижимались к ее бокам. Не успели они выехать за ворота замка Де Во, как тела их начали тереться друг о друга. И в таком положении ей придется провести не один час, с ужасом подумала Эвери. Она попыталась отстраниться, однако Камерон рывком притянул ее к себе. Эвери старалась сидеть прямо, не шевелясь, но уже через несколько секунд почувствовала, что, если будет продолжать в том же духе, скоро упадет на землю, увлекая Камерона за собой. Эвери с удовольствием представила себе, как он грациозно съезжает с седла и плюхается прямо в грязь, но тут же сообразила, что падение в первую очередь грозит опасностью ей самой. Руки ее привязаны к седлу. Если она свалится, испуганный конь наверняка понесет, волоча ее по земле. Вот бы Камерон и в самом деле рухнул на землю! Эвери улыбнулась: надо же, размечталась.

— Рад, что у тебя поднялось настроение, — проговорил Камерон, почувствовав, что она улыбается.

— Я представила, как ты шмякнулся лицом в грязь. Очаровательная картинка! — проворковала Эвери.

Камерон, уже собиравшийся улыбнуться, лишь кашлянул. Ну что за дерзкая девчонка! Он давно догадался, что у этого нежного существа стальной характер. Хотя он сумел вызвать в Эвери желание, ему предстоит приложить немало усилий, чтобы заставить ее сдаться на милость победителя. А если ему когда-нибудь все-таки удастся поставить ее на колени, она наверняка попытается уползти.

— Упаду я, упадешь и ты вместе со мной, — заметил Камерон.

— Знаю. Поэтому и не стану вышибать тебя из седла.

— Очень любезно с твоей стороны.

— Кстати, ты следишь за тем, что делается у тебя за спиной?

— Да, хотя ты сидишь впереди меня и у тебя нет оружия.

— Я имею в виду Де Во. Я бы не удивилась, если бы этот кровожадный подонок попытался отнять у тебя деньги, которые он тебе заплатил. Или решил, что ему не нужен свидетель, который будет слишком много болтать о том, что видел в его замке.

— Так ты что, беспокоишься о моей безопасности?

— Не льсти себя напрасной надеждой. Просто с нами едет моя кузина, и я хочу, чтобы она добралась до Шотландии целой и невредимой. А если, — прибавила Эвери сурово, — кому-то и суждено тебя прирезать, так это буду я.

— Жестокая ты женщина, Эвери Мюррей, — вздохнул Камерон и спросил, не сумев скрыть раздражение: — Почему ты так ненавидишь Де Во и его людей?

— Потому что все они подлые убийцы! Они убили многих моих родственников!

— Может быть. Но мне кажется, ты возненавидела их давно, задолго до их последнего преступления.

Эвери хотела ответить, что это не его дело, но передумала. Затяжная вражда Де Во и Люсеттов ни для кого не была секретом, равно как всем было известно о том, сколько зла Де Во уже причинили ее семье. И кроме того, узнав об этом, Камерон, быть может, не позволит никому из Макалпинов выступать на стороне этих мерзавцев, какие бы огромные деньги им за это ни посулили. Если так случится, она будет счастлива. Эвери искренне радовалась тому, что Камерон и его люди не принимали участия в последнем набеге Де Во.

— Все началось с моей мамы, — заговорила Эвери, — хотя Де Во и раньше не оставляли моих родственников в покое. Они всегда нападали на тех, кто слабее, у кого меньше власти и денег. Ради сохранения мира и покоя мою маму вынудили выйти замуж за Майкла Де Во, несмотря на то что никто о нем никогда доброго слова не сказал. Все слухи о нем подтвердились. Это оказался страшный человек, жестокий, беспринципный и вероломный. Как-то ночью мама обнаружила его в постели с изуродованным лицом и перерезанным горлом. И тогда она убежала.

— Почему? Это она его убила?

В голосе Камерона не слышалось осуждения. Хотя Эвери не описала и сотой доли тех ужасов, какие испытала ее мать, живя со своим первым мужем, Камерону, похоже, было известно, что представляют собой Де Во и его наемники.

— Нет, — покачала головой Эвери, — хотя она знала, что все так подумают. Она не раз грозилась это сделать. Замужество принесло ей одни страдания, и она часто говорила, что, если понадобится, сама покончит со своим мучителем. Мой отец помог ей бежать в Шотландию. До побега она целый год скрывалась, каждую секунду трясясь от страха, что ее найдут. Наконец было доказано, что убийство совершила не она, что ее просто подставили из мести, и мама смогла вздохнуть спокойно. Вся эта история лишь усилила вражду между Де Во и нашей семьей. Мамино замужество не принесло долгожданного мира. Многие из семьи Де Во по-прежнему не верили в мамину невиновность. Скорее всего им нужен был кто-то, кого они могли бы ненавидеть и на кого могли бы изливать свою злость.

— А может, им не понравилось, что вся неприглядная правда об их родственнике выплыла наружу?

— Вполне возможно. А еще им не понравилось, что мама унаследовала приличное состояние. Это состояние было лишь небольшой компенсацией за все ее страдания и по праву принадлежало ей, но Де Во терпеть не могут от чего-то отказываться.

— Даже от тех денег, которые им приходится платить наемникам?

— Даже от них.

— Не волнуйся, я уже об этом догадался. Мои люди зорко следят за тем, что делается у нас за спиной.

Эвери кивнула. Как бы ей хотелось узнать хоть что-нибудь о судьбе своих родственников! Из тех обрывков разговоров, которые она слышала в последние два дня, она поняла, что резня во время нападения не была такой ужасной, какой казалась на первый взгляд. Оставалось лишь надеяться, что кто-нибудь сумеет сообщить маме о том, как дорого обошлась ее семье атака Де Во. Наверняка пройдет много долгих месяцев, прежде чем она об этом узнает. Что ж, лучше поздно, чем никогда, решила Эвери. Сама она до сих пор не могла без содрогания вспоминать тот день, когда на них напали Де Во. К тому времени когда в полдень они остановились передохнуть, Эвери уже абсолютно точно знала, что ей следует опасаться не людей Де Во, а совсем другого человека — Камерона Макалпина. Проскакав на лошади в его объятиях в течение нескольких часов, Эвери окончательно уверилась в собственной слабости. Она страстно желала этого человека. Пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не обернуться и не признаться ему, что она согласна сдаться на его милость, и попросить Камерона побыстрее подыскать какое-нибудь укромное местечко, чтобы она смогла доказать, как сильно она его хочет. Единственным утешением для Эвери служила уверенность в том, что Камерон испытывает такие же муки. Она сидела, тесно прижавшись к нему спиной, и совершенно явственно ощущала доказательство его желания. Как только ей развязали руки, Эвери поспешила в кустики, примирившись с тем, что ее конвоир — огромный, широкоплечий детина по прозвищу Малыш Роб — не отстает от нее ни на шаг. Она увидела, как от смущения лицо его залилось румянцем и он не смел поднять на нее глаза. Как ни странно, это обстоятельство позволило Эвери если и не чувствовать себя совсем уж непринужденно, то по крайней мере не испытывать сильного унижения. Наконец Эвери вернулась к отряду Камерона и поискала глазами Джиллиану. Увидев ее, она едва сдержала улыбку: кузина тоже возвращалась из кустиков, и за ней следом тоже тащился здоровенный воин. Вид у Джиллианы был такой, словно она вот-вот набросится на него с кулаками. Но самое смешное заключалось в том, что конвоир, похоже, и в самом деле побаивался эту малышку. Но тут до Эвери дошло, что, находясь под охраной двух огромных мужчин, они вряд ли смогут сбежать, и ей стало не до смеха.

— Ты что, намерен подслушивать? — набросилась Джиллиана на своего охранника, подходя к Эвери.

Оба конвоира отскочили от девушек, и Эвери расхохоталась.

— Они делают то, что им приказал Камерон, Джилл, — успокоила она кузину.

— Я знаю, — буркнула девочка. — Потому-то я и веду себя, как подобает настоящей леди, каковой на самом деле являюсь, а не бью этого идиота по голове первой подвернувшейся под руку палкой. — Несколько раз прерывисто вздохнув, она смиренно скрестила руки. — Ну вот, я уже успокоилась.

— Тебе это и в самом деле помогает?

— Иногда. Когда я не злюсь по-настоящему. Как ты верно заметила, Колин ни в чем не виноват. А вот этот черноволосый негодяй, который завел привычку привязывать тебя к кровати и к седлу, пусть держится от меня подальше. Ну как ты?!

— Все хорошо, — улыбнулась Эвери. Взяв Джиллиану за руку, она вместе с ней отошла в сторонку и, услышав за спиной торопливые шаги конвоиров, поморщилась.

— Правда? А мне показалось, тебя что-то беспокоит. Разве нет?

— Твоя интуиция обычно тебя не подводит.

— Тебя тоже. Ведь именно ты почувствовала опасность в тот день, когда на замок напали люди Де Во.

— И это сослужило нам хорошую службу.

— Верно. Мы остались живы. Если бы нас застали врасплох, мы бы погибли. А так мы успели предупредить всех, кто был в замке. Правда, полностью подготовиться к налету им не хватило времени, и если бы ты не скомандовала, большинство из них не успели бы выхватить мечи. Даже когда мы пустились наутек, было ясно, что твой призыв не пропал даром.

— Разве? — Эвери приятно было узнать, что благодаря ей, быть может, хоть несколько человек успели спастись.

— Ну да. Сначала послышался звон мечей и лишь потом стоны умирающих.

— Но стоны все-таки были…

— Как это ни печально, да. Но звон клинков свидетельствовал о том, что кто-то отражает натиск вояк Де Во и помогает другим спастись. Не расстраивайся. Давай помолимся за души погибших и за то, чтобы их оказалось не слишком много.

— Я часто вспоминаю их всех, — грустно прошептала Эвери.

— Сейчас необходимо подумать о наших насущных проблемах.

— Верно. О Пейтоне. Что сделать, чтобы он не женился на сестре Камерона?

— Верно, — согласилась Джиллиана и, взглянув на Эвери, произнесла: — И как успокоить твое встревоженное сердце.

— Ты считаешь, мое сердце встревожено?

— Да. Нелегко гореть в таком пламени.

— Ты права, — кивнула Эвери. — Эта страсть сводит меня с ума. Но знаешь, Камерон, по-моему, тоже страдает. — Она улыбнулась Джиллиане, но уже через секунду снова посерьезнела. — Боюсь, я не смогу долго продержаться.

— Значит, мы должны придумать способ, как не дать Камерону вдоволь насладиться победой.

Эвери кивнула.

— Я уже начала это делать. Во-первых, нужно дать Пейтону знать, что надо мной не надругались, а я добровольно и охотно отдалась Камерону. Чтобы Пейтон не испытывал чувства вины по этому поводу.

— Это ты здорово придумала! План Камерона не удастся.

В этот момент Эвери заметила, что к ним приближается Камерон, и, почувствовав, как исступленно заколотилось сердце, тихо чертыхнулась. Впрочем, ее состояние можно было понять, ведь этот негодяй — необыкновенно привлекательный мужчина. И тем не менее ей предстоит превратить свою слабость в силу, а унижение, которому хочет подвергнуть ее Камерон, — в поступок, которым она сможет гордиться. Это будет нелегко сделать, ведь при одном прикосновении к Камерону, при одном взгляде на него она теряет разум.

— Но сначала, — прошептала она так тихо, чтобы только Джиллиана могла ее услышать, — я постараюсь вскружить ему голову, да так, что, когда я наконец сдамся, он и думать забудет о мести. Я доведу его до сумасшествия.

Видя, что сестренки Мюррей лучезарно ему улыбаются, Камерон замедлил шаг. Улыбки этих хрупких, изящных девиц, кажется, были искренними. Их необычные глаза искрились смехом. Любому мужчине приятно, когда на него так смотрят. Но когда Камерон, взяв Эвери за руку, повел ее к лошади, у него почему-то возникло желание нацепить на себя все доспехи, которые только попадутся под руку. Интересно, почему улыбки этих девчонок оказывают на него такое странное действие?

Глава 4

— Что-то мы с тобой, Джилл, чересчур расслабились, — вздохнула Эвери, когда они с кузиной прогуливались близ лагеря Макалпина.

— Разве? — Джиллиана остановилась, чтобы взглянуть на маленький голубой цветок. — Весной всегда ощущаешь покой, — ответила она и, взяв Эвери под руку, повела ее дальше.

— Но, по-моему, из-за этого покоя мы забыли о том, что мы пленницы, и о планах Камерона, касающихся Пейтона.

— Нелегко помнить о таких неприятных вещах, когда в воздухе пахнет весной. Даже если тебя постоянно привязывают веревкой к седлу, как это проделывают с тобой.

— Мне сначала обматывают запястья шелковой тканью, так что я этих веревок совсем не чувствую и даже начала к ним привыкать. Да и злость моя заметно поутихла. Знаешь, что меня беспокоит? Что от постоянного желания у меня в голове туман и мне кажется, я вижу чарующий сон и поэтому временами, представь, забываю о том, почему и куда мы едем с Макалпином и его людьми.

— Насколько я помню, ты собиралась сделать так, чтобы это у него в голове был туман. Ты сама мне это сказала не далее как три дня назад.

Эвери вздохнула.

— Теперь я уже и сама не знаю, чего хочу. Настроение Камерона с каждым днем становится все хуже, но я никак не могу понять отчего. То ли оттого, что я его мучаю, то ли у него вообще скверный характер? Или осуществить свой план отмщения он теперь по каким-то причинам не может? По правде говоря, мне уже начинает казаться, что я испытываю к этому человеку не просто страсть, а гораздо более глубокие чувства.