Глава 9

Проснувшись во второй раз, Донна резко — так резко, что у нее закружилась голова, — присела на постели.

Повернувшись, она увидела, что возле нее, с подносом в руках, стоит Джеки. Она принесла ей чашку бульона, хлеб и две чашки чая. Донна слабо улыбнулась и откинулась на подушки, прикрыв простыней свои груди. Бросив взгляд на часы, стоящие на прикроватной тумбочке, она увидела, что уже почти половина третьего. Бледное солнце с трудом пробивалось через тонкую, высокую гряду облаков.

— Почему ты не разбудила меня пораньше? — спросила она, протирая глаза.

— Тебе надо было хорошенько выспаться, — ответила Джеки, ставя поднос на кровать. — А теперь тебе надо поесть.

— Я не могу, Джеки, — устало пробормотала Донна.

— Мне наплевать, можешь ты или нет, я знаю, что ты должна. На, возьми. — Она пододвинула поднос поближе к своей подруге и уселась на самом краешке кровати. Донна выглядела жутко утомленной, просто выжатый лимон. Вообще-то обе женщины были похожи друг на друга. Обе светловолосые, почти одинакового роста, только Джеки немного крупнее в бедрах и бюсте. И у той и у другой правильные черты лица. Довольно часто их принимали за сестер. Но сейчас, подумала Джеки, Донну могли бы принять за мою мать.

Донна неохотно протянула руку за бульоном и принялась его пить.

— Доктор будет к четырем часам, — объявила Джеки, подняв ладонь, чтобы отклонить протест, готовый сорваться с губ Донны. — И не смей возражать, пусть он тебя осмотрит. Пропишет тебе транквилизаторы или что-нибудь такое.

— Не стану я принимать эти проклятые транквилизаторы, — раздраженно фыркнула Донна.

— Они помогут тебе пережить это тяжелое время, Донна. Наш доктор назначил их моей маме, когда умер мой папа.

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я стала наркоманкой?

— Я думаю, что он выпишет тебе валиум, а не кокаин.

Донна заставила себя улыбнуться. Придвинувшись, она пожала руку Джеки.

— Спасибо за все, что ты для меня сделала, Джеки. Я очень ценю твою доброту. Извини, что я доставила тебе столько беспокойства.

— Что за вздор! Как, по-твоему, я должна была поступить сегодня утром — повернуться и уйти? А что сделала бы ты на моем месте?

— То же самое, что и ты. Но все равно я тебе признательна. Она отхлебнула немного бульона, затем чая.

— Ты хочешь поговорить обо всем этом? — спокойно спросила Джеки.

— Не очень. Но, видимо, все же придется. Люди захотят знать. — Она вздохнула и провела рукой по лицу.

— У Криса ведь нет родных?

Донна покачала головой.

— И у меня нет, только сестра. Надо будет известить Джули.

— Все уже сделано. Я позвонила ей еще до того, как вызвала доктора. Она сказала, что будет здесь завтра утром. У нее как раз свободный день.

Донна равнодушно посмотрела на Джеки.

— Но ведь она твоя сестра, Донна. Она просто обязана быть с тобой. Тебе нельзя оставаться одной. В такое-то время.

— Спасибо, — мягко сказала Донна.

— Так ты хочешь рассказать мне обо всем.

Донна кивнула.

— Это была автомобильная авария. Случилась она, насколько я могла понять, в центре Лондона. Он работал там несколько дней, готовясь к своей новой книге. Проводил много времени в библиотеке Британского музея. Так он, по крайней мере, сказал. — И она рассказала о цепи событий, которые закончились опознанием тела мужа накануне вечером.

— Должно быть, это было ужасно. Я так тебе сочувствую, Донна.

— Джеки...

Я думаю, у него был роман.

Слова вертелись у нее на языке, но она не могла их произнести.

— Что ты хотела сказать? — допытывалась Джеки.

Донна покачала головой.

— Да ничего, — уклонилась она от прямого ответа. И, пытаясь переменить разговор, спросила: — Никто не звонил, пока я спала?

— Звонили несколько человек. Спрашивали Криса. Я отвечала, что его нет. — Джеки пожала плечами. — По-моему, я не должна была говорить им правду, не мое это дело. Ты ведь в здравом рассудке? Или, может быть, мне следовало сказать им правду? Это избавило бы тебя от неприятных разговоров.

— Ты была права, — сказала Донна. — Как всегда.

— Звонили также из полиции, — сказала Джеки, помолчав. Легкая улыбка сразу же сбежала с ее лица. — Они сказали, что ты можешь забрать вещи Криса. В любое время. Это был какой-то Маккензи. Он сказал, что хочет поговорить с тобой, когда ты немного оправишься от потрясения.

— Он был здесь вчера вечером, — сказала Донна. И вдруг нахмурилась. — Что ему от меня надо? Я опознала Криса. Кажется, это все, что от меня требуется.

Может, его интересуют какие-нибудь подробности о Сьюзан Риган?

Не могли бы вы мне сказать, миссис Уорд, давно ли начался этот роман?

Она смахнула с глаза слезинку, раздраженно хмыкнула и оттолкнула поднос.

— Я не могу больше есть, — произнесла она извиняющимся тоном.

— Я посмотрела, в холодильнике у тебя есть кое-какая еда. Кажется, котлеты. Я разогрею их попозже.

— Я же сказала тебе, Джеки, что не могу есть. Да ты и не можешь оставаться здесь целый день. Дейв, кажется, возвращается около шести?

— Дейв учится на каких-то курсах в Саутхемптоне. Мне незачем спешить домой.

Ты уверена, что он и в самом деле учится на курсах в Саутхемптоне? А может, он раскатывает на машине с какой-нибудь дамочкой? Завел очередной роман.

Опять это слово.

— Если хочешь, я останусь с тобой на ночь, — предложила Джеки.

— Спасибо тебе, но рано или поздно мне надо приучаться к своему новому положению.

— Пощади себя, Донна, прошел всего один день. Не переоценивай свои силы.

— Со мной будет все о'кей.

— Во всяком случае, я дождусь доктора.

Донна улыбнулась и кивнула. Джеки взяла поднос и направилась к двери. Услышав ее шаги на лестнице, Донна легла и плотно закрыла глаза.

Автомобильная авария в центре Лондона. Он там работал.

В самом ли деле? В самом ли деле он там работал?

Проводил время в библиотеке или со Сьюзан Риган?

Донна открыла глаза. Под веками была влага.

Так был у него роман или нет?

Так или иначе, она это выяснит.

Глава 10

Джеки ушла в половине восьмого. Она всячески пыталась уговорить Донну поесть, даже пускала в ход угрозы. В конце концов, сидя за кухонным столом, обе женщины улыбнулись друг другу. Но они знали, что эта улыбка не из тех, что приносят облегчение: страдания Донны продолжались с неослабевающей силой.

Доктор прописал минимальную дозу валиума, но Донна опасалась принимать это лекарство и сказала, что примет его только в случае крайней необходимости.

Оставшись одна, она сидела за кухонным столом в пижамных брюках и слишком большой тенниске и, запустив пальцы в волосы, укоризненно смотрела на пузырек. После ухода Джеки она отправилась в ванную и больше двадцати минут стояла под сильной душевой струей, словно надеялась, что непрерывно низвергающийся поток воды смоет хоть часть ее горя.

Она пробовала смотреть телевизор в гостиной, но не могла сосредоточиться ни на одном из мелькающих на экране образов. Некоторое время она крутила переключатель программ, затем выключила телевизор и включила стереосистему. Казалось, ей было все равно, что она делает, лишь бы кругом не царило безмолвие. Попробовала она слушать магнитофон и на кухне, но каждая кассета, которую она ставила, будила различные воспоминания. Если она слушала какую-нибудь любимую ленту Криса, то думала о нем. Если она слушала свою любимую ленту, то слова, которым она обычно весело подпевала, отдавались в ее душе дополнительной болью. Крис всегда подшучивал над ее музыкальными пристрастиями, говорил, что грустные любовные песни, которые она так любит, повергнут ее в тоску. Но этого никогда не случалось. До нынешнего дня.

Сидя в безмолвном одиночестве на кухне, она слегка постукивала по крышечке пузырька с валиумом, раздумывая, не принять ли ей все же одну таблетку.

Может, станет легче.

Она задумчиво покачала головой. Транквилизаторы, может быть, устраняют внешние признаки стрессового состояния и горя, но они не устраняют причину.

Она поднялась и босиком медленно потопала вверх по лестнице.

Телефон зазвонил вновь, но она не сняла трубку, зная, что автоответчик сам сделает свое дело. Зеленый огонек мерцал уже трижды, но Донна не испытывала ни малейшего желания знать, кто это звонит. Уже поднявшись на лестничную площадку, она услышала щелчок, означавший, что автоответчик записал все, что ему надиктовали, и выключился.

Она пошла по коридору, который вел от лестничной площадки к кабинету ее мужа.

Внутри кабинета было холодно, холоднее, чем в любой другой комнате, подумала она, но тут же осознала, что это только ее впечатление. Радиатор, во всяком случае, был совершенно горячий. Она включила лампу, стоявшую на письменном столе, уселась за машинку и пробежала пальцами по черным клавишам, как будто это был музыкальный инструмент.

Слева от стола, на стене, висел в рамке портрет ее мужа, увеличенный с моментального снимка, сделанного в Музее восковых фигур мадам Тюссо для его последней книги. Он стоял около гильотины, с улыбкой показывая на ее поднятое лезвие.

На глаза Донны навернулись слезы. Борясь с их наплывом, она стала осматривать все, что лежало на столе. Это был организованный хаос. Корзинки для папок были снабжены белыми наклейками со следующими надписями:

КОНТРАКТЫ

ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ ЗАПИСИ И ЗАМЕТКИ ПИСЬМА ЧИТАТЕЛЕЙ

Она взяла письмо из одной корзинки и пробежала его глазами. Это была обычная дребедень. «Мне очень нравятся Ваши книги. Я с нетерпением ожидаю появления следующей. Не могли бы Вы прислать мне фото с Вашим автографом?» и т. д. и т. п.

Уорд получал много писем и был за это благодарен своим читателям. Он часто говорил, что они оплачивают его счета.

И его любовницу они тоже оплачивали?

Донна заглянула в один из ящиков стола. Блокноты, конверты. Клеящая лента, скрепки.

Какое-то письмо.

Донна вытащила его и положила на стол, с трудом вчитываясь в слова.

«Дорогая Сьюзан...»

Донна вся напряглась, у нее перехватило дыхание.

Сьюзан.

Здравый рассудок подсказывал ей не читать этого письма, но она все же прочитала.

"Дорогая Сьюзан,

пишу тебе короткую записку, чтобы сообщить, что все в порядке. Надеюсь, у тебя все хорошо, увидимся в следующий четверг

С любовью

Крис".

С любовью.

Донна на мгновение закрыла глаза, все ее тело пронизывала мелкая дрожь. Затем она вновь посмотрела на письмо. Никакой даты на нем не было.

Увидимся в следующий четверг.

Она схватила письмо, скомкала его в неровный шарик и отшвырнула прочь, проворчав что-то нечленораздельное. Она смотрела на фотографию своего мужа на стене, и по ее щекам катились слезы.

А он улыбался ей.

— Проклятый мудак! — взорвалась она.

Она так и не знала, плачет от горя или гнева.

Да это и не имело никакого значения отныне.

Глава 11

Донна не ожидала, что пресса так широко откликнется на смерть ее мужа.

Она предполагала, что будут помещены некрологи в книготорговых журналах и, возможно, по одной-две строки в крупнейших газетах, но ее предположение оказалось ошибочным.

Три малоформатные газеты поместили по некрологу в два столбца (одна с фотографией) и даже «Таймс» упомянула о смерти ее мужа. В этом была некая ирония, ибо при его жизни эта газета в пух и прах разносила его книги. За публикациями в прессе последовало великое множество телефонных звонков. Донна в раздражении металась по дому, но трубки не снимала, предоставляя автоответчику разбираться со всей этой лавиной звонков. Иногда она останавливалась около какого-нибудь телефонного аппарата (в доме их было несколько), снимала трубку и прислушивалась, но днем она отсоединила все телефоны, кроме аппарата с автоответчиком, только бы прекратился этот трезвон.

Она плохо спала в предыдущую ночь. Дважды просыпалась от кошмаров, но не могла вспомнить, какое именно видение ее пробудило.

Может быть, ей снились автомобильные аварии?

Похороны?

Любовницы?

К кабинету мужа в этот день она уже не подходила: боялась наткнуться на какую-нибудь неприятную находку. Найденное письмо лишь укрепило ее в убеждении, что у ее мужа был роман со Сьюзан Риган. Донна с изумлением заметила, что после того, как нашла письмо, она почти не плакала. Все ее чувства теперь все сильней и сильней пронизывал гнев.

Около двух часов дня она выпила чашку бульона и съела немного хлеба и сидела, уставясь на пузырек с валиумом. Она вновь подумала, не принять ли ей таблетку, но все-таки решила не принимать.

Телефон молчал. Положив пустую чашку в мойку, Донна решила послушать, что записано на автоответчике, прежде чем лавина звонков возобновится.

Пройдя через холл, она нажала на клавишу с надписью: «Входящие сообщения». Сначала она услышала пронзительный свист, какофонию нечленораздельного шума, затем последовал перечень сделанных записей.

Звонил репортер из местной газеты.

Дайана Уэллсби, издательница Уорда, выражала свое соболезнование.

Ник Кросби, директор-распорядитель его издателей, также выражал свое сочувствие.

Некто не пожелал ничего сказать.

Бухгалтер, который вел дела Криса, спрашивал, не может ли он ему позвонить (очевидно, далеко не все читают газеты, подумала Донна).

Ее мать сказала, что не будет говорить с автоответчиком, а позвонит еще раз.

Услышав голос матери, Донна слегка улыбнулась.

Джеки просила позвонить ей, сообщить, как дела.

«Миссис Уорд, говорит констебль Маккензи из сыскной полиции. Был бы вам признателен, если бы вы позвонили мне как можно скорее. Спасибо».

Донна задумчиво пожевывала нижнюю губу. Этот полицейский звонил и вчера тоже. Какое у него может быть важное дело? Она взяла блокнот и ручку, перемотала ленту назад и записала сообщенный им номер.

«Донна, говорит Мартин Коннелли, — зазвучал следующий голос. Он был исполнен такой теплоты, что Донна невольно улыбнулась. Это был литературный агент Криса. — Я хорошо понимаю, что вы сейчас чувствуете, примите мое глубокое соболезнование. Позвоню позднее. Берегите себя, о блистательная!»

Еще один звонок, но никто не произнес ни слова. Может, ошиблись номером?

Но она отчетливо слышала чье-то дыхание, медленное ритмичное дыхание. И никакого фона. Только дыхание.

Затем последовал щелчок: трубку положили.

Донна смахнула с лица прядь волос и хотела уже отойти, когда телефон зазвонил снова.

Ее рука протянулась к трубке. Она уже хотела было снять ее, но в последний миг передумала: пусть автоответчик сделает свое дело.

Включив запись, она услышала дыхание.

То же самое, что и в прошлый раз.

Сними трубку.

Донна уставилась на телефон, слушая все то же дыхание. Наконец она услышала одно-единственное слово: «Сука!» На другом конце провода раздался громкий щелчок. Впечатление было такое, будто трубку не положили, а бросили со всего размаха.

Донна попятилась от аппарата, как от ядовитой змеи. По всей вероятности, звонил какой-то псих, выбравший для этого самое неудачное время, пытавшийся как-то разрядиться от своего внутреннего напряжения. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой и ранимой.

В этот момент и зазвонил дверной звонок.

Глава 12

Несколько минут она колебалась, неподвижно стоя в холле.

И вдруг заметила, что цепочка снята с крючка.

Опять зазвонил двухтональный звонок. Донна подошла к двери. Она осторожно закрепила цепочку и, выглянув в «глазок», увидела свою младшую сестру.

Донна распахнула входную дверь и раскрыла руки. Джули Крэг тут же кинулась ей в объятия. Долгое время они крепко сжимали друг друга, не в силах разомкнуть руки. Наконец, со слезами на глазах, Донна отодвинулась.

— Спасибо, что приехала, — шепнула она.

— Я просто не могла не приехать, — ответила Джули. Они вновь обнялись. — Донна, я так тебе сочувствую.

Теперь обе они плакали, склонившись друг другу на плечо. Наконец Донна ввела сестру в дом и хотела было закрыть переднюю дверь.

— Погоди, я принесу свои вещи из машины, — сказала Джули, вытирая слезу. Она потрепала сестру по щеке и грустно покачала головой. — У тебя такой усталый вид, просто ужас.

— Я не слишком-то хорошо спала, — невесело улыбнулась Донна. — Сама знаешь почему. — Она вытерла глаза. — Я так рада, что ты приехала, Джули.

Закончив свой рассказ, Донна даже не подняла головы. Она лишь слегка подвинулась на диване и провела кончиком указательного пальца по краю своей чашки.

Джули — она сидела на другом конце дивана, поджав под себя ноги, — пристально за ней наблюдала. Она крепко сжала руку сестры.

— Почему ты меня не позвала, как только все это случилось? — спросила она.

— Для чего? К тому же я была в таком состоянии, что не помнила своего имени, — объяснила Донна, приглаживая свои светлые волосы. Она поглядела на Джули и улыбнулась. — На этот раз маленькая сестра помогает большой.

— Ты мне помогала много раз, — сказала Джули.

Между женщинами было всего лишь два года разницы. Двадцатишестилетняя Джули была чуточку повыше, волосы у нее были потемнее — каштанового цвета, тогда как у сестры — более светлого, золотистого. И одеты они были похоже — в черные лосины, только Джули была в белых носках, а Донна — босиком. Они всегда одевались похоже. И у них были сходные взгляды на жизнь, мужчин и вообще на весь мир. И неразлучные подруги и сестры, они испытывали такое чувство близости, какое у других близких родственниц возникает лишь с возрастом. В детстве между ними не было никакого соперничества, только взаимная любовь, все усиливавшаяся и усиливавшаяся с годами. Особенно эта любовь окрепла после того, как Джули покинула родительский дом, поступив в школу фотографов, а Донна устроилась на работу в компанию по производству граммофонных пластинок и переехала в свою собственную квартиру. То, что женщины стали встречаться реже, только углубило их взаимную привязанность.

Джули вышла замуж в двадцать два года. Это был заранее обреченный брак с человеком на десять лет старше, который любовь к ней разделял с любовью к виски. Исполненные горечи, они разошлись меньше чем через год, после того как в присутствии священника поклялись любить друг друга, «пока нас не разлучит смерть». Оказалось, что спиртное разрушает браки с таким же успехом, как и смерть.

На полученные по брачному договору деньги Джули открыла свою фотомастерскую, на равных паях с компаньоном, и эта мастерская, где теперь работали трое фотографов, процветала.

Донна вышла замуж два года назад. Обе они познали любовь, обе познали горе. В их отношениях с мужчинами последнее явно преобладало.

— Как обстоит дело с приготовлениями к похоронам? — спросила Джули. — Связалась ли ты уже с гробовщиком?

— Я даже не привезла вещи Криса из больницы, — виновато призналась Донна.

Она взглянула на сестру, открыла было рот, собираясь что-то сказать, но заговорила не сразу, а после долгого молчания.

— Джули, — сказала она. — Кажется, у моего мужа была любовница.

Джули метнула на нее встревоженный взгляд.

— Почему ты так думаешь?

— Вместе с ним в автомобиле была женщина, которая тоже разбилась, — начала Донна и затем рассказала обо всем, что выплыло на свет божий.

— Может, это была просто подруга? — предположила Джули.

Донна насмешливо вздернула бровь.

— Подруга? Можно, конечно, назвать это и так. — Она покачала головой.

— Я не утверждаю, что ты ошибаешься. Только говорю, что тебе сейчас надо подумать о более важных вещах.

— О более важных вещах? — вскинулась Донна. — У моего мужа был роман, Джули. Он погиб вместе с женщиной, которую трахал за моей спиной. По-моему, это очень важно.

— Но ведь ты же его любила?

— Конечно любила. И очень сильно. Даже не представляла себе, что можно так сильно любить. И это только усугубляет мою боль. — В ее глазах появились слезы. — Я очень горюю по нему, но я никогда не узнаю правды. — Слезы прорвались бурным потоком. — А я должна знать. — Джули обняла ее и стала гладить ее волосы. — Непременно должна.

Глава 13

Донна была в холле, когда услышала шум подъезжающей машины.

Хлопнула дверца, послышались шаги. Она подошла к передней двери, заглянула в «глазок». Увидев, кто приехал, она улыбнулась и открыла дверь, прежде чем посетитель успел позвонить.

Мартин Коннелли удивленно уставился в ее лицо.

— Я услышала, как подъехала твоя машина, — объяснила она и жестом пригласила его войти.

Коннелли прошел мимо нее, повернулся и крепко ее обнял.

— Так и не дождавшись твоего звонка, я решил приехать без приглашения. Надеюсь, ты не возражаешь? — спросил он.

— Ты поступил очень хорошо, — ответила она, проводя его в гостиную.

Когда Коннелли вошел, Джули просматривала какой-то журнал. Подняв глаза, она увидела его, строго улыбнулась и кивнула в знак приветствия.

— Мартин, это моя сестра Джули, — объявила Донна. — А это Мартин Коннелли, литературный агент Криса.

Они чопорно пожали друг другу руки, и Коннелли посмотрел на Донну.

— Извини меня, может, мне не следовало приезжать, — сказал Коннелли. — Я только хотел знать, все ли с тобой в порядке. Я не задержусь надолго. — Он вновь улыбнулся Джули.

— Садись и выпей чего-нибудь.

— В таком случае я предпочел бы кофе. Ведь я за рулем, — объяснил Коннелли.

— Сейчас сварю, — вмешалась Джули. — А вы пока поговорите. — И она вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Коннелли подошел к камину и посмотрел на окантованные, под стеклом, обложки, которые там висели. Донна внимательно наблюдала за ним.

Ему было что-то около тридцати пяти — тридцати шести лет, он был безукоризненно одет (она вспомнила, что он всегда одевался безукоризненно), а его светло-коричневые волосы имели тщательно ухоженный вид. Он был литературным агентом ее мужа последние пять лет. Но их отношения никогда не были чисто деловыми, к ним примешивалась глубокая взаимная симпатия. Хотя эта симпатия и не перешла в настоящую дружбу, они высоко ценили друг друга, оба были люди очень способные и в необходимых случаях умели быть жестокими. Это было ужасающее сочетание.

— У тебя есть деньги? — спросил у нее Коннелли.

— С голода не умру, Мартин.

— Я всегда следил за страховым полисом Криса и тому подобными вещами. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Но если тебе что-нибудь потребуется, хоть самая малая малость, сейчас же позвони мне. Идет?

Она улыбнулась.

— Без шуток, Донна, — настаивал он. — Обещай мне, что позвонишь.

— Обещаю.

Он достал пачку сигарет, серебряную зажигалку и закурил. Сквозь облачко голубоватого дыма он бесстрастно разглядывал Донну. Хотя под глазами у нее были темные круги, а волосы растрепаны, она все равно выглядела чрезвычайно привлекательно. Прежде он всегда видел ее изысканно одетой, с безупречным макияжем. Иногда она казалась ему просто ошеломительно красивой. Он был немного смущен, когда она вдруг подняла глаза и перехватила его оценивающий взгляд.

— Долго ли пробудет здесь твоя сестра? — спросил он, чтобы нарушить неловкое молчание.

— Сколько пожелает. Во всяком случае, пока не закончатся похороны.

— А ты знаешь, когда они состоятся?

Она покачала головой.

— Все это должно определиться завтра, — сказала Донна.

— Тебе понадобится какая-нибудь помощь?

— Думаю, нет. Но все равно спасибо. Дел будет много, но, возможно, это и к лучшему, не будет времени обдумывать все случившееся.

— Понимаю тебя. Подобные размышления не ведут ни к чему хорошему. — Он почувствовал, что неудачно выразился, и извинился.

— Ничего, Мартин. Говори, что думаешь. Нельзя же пережевывать одно и то же всю свою жизнь. Крис мертв, и тут уж ничего не поделаешь. Закрывать на это глаза отнюдь не значит облегчить свое существование.

— Ты знаешь, что во все свои контракты он неизменно вписывал условие, что в случае его смерти ты наследуешь все его гонорары? — уточнил Коннелли.

Она кивнула.

— Мы познакомились с Крисом еще до того, как он стал прилично зарабатывать. Кое-какие люди говорили мне тогда, что я просто сумасшедший, что его поддерживаю, он никогда не будет преуспевать. Но когда он все же стал хорошо зарабатывать, те же люди начали утверждать, что именно поэтому я его и поддерживаю.

Она покачала головой.

— Обычная людская зависть. Жен преуспевающих людей упрекают, что их удерживают лишь деньги. Бывает и наоборот. Каждую преуспевающую женщину непременно норовит обобрать какой-нибудь живоглот, каждого преуспевающего мужчину преследует какой-нибудь вымогатель. — Он улыбнулся и сделал затяжку. — Такова жизнь.

Теперь улыбнулась Донна. Атмосфера в комнате немного разрядилась.

Коннелли отошел от камина и сел напротив нее. Когда она провела рукой по лицу, он вновь метнул на нее быстрый взгляд.

— Многое ли ты знаешь о Крисе? — спросила она.

Коннелли нахмурился.

— Что ты хочешь сказать? — произнес он с чуть заметным замешательством.

— Что ты знаешь о его работе, о его характере? Чем он занимался в свободное время? Знаешь ли ты, о чем он думал?

Коннелли был явно озадачен.

— Можешь ли ты утверждать, что знал его, Мартин? Знал как человека, а не просто клиента?

— Странный вопрос, Донна. Я не понимаю, к чему ты клонишь?

Их разговор был прерван появлением Джули, которая принесла поднос с кофе, молоком и сахаром. Она поставила поднос на столик, налила по чашке кофе для Донны и Коннелли и сказала, что ей надо распаковать кое-какие вещи.

— А вы пока поговорите. — Она улыбнулась Коннелли — Приятно было познакомиться. — Она снова исчезла, и Донна услышала ее шаги на лестнице.

Коннелли положил в чашку несколько кубиков сахара и не спеша помешал кофе ложечкой.

— Почему ты спрашиваешь, знал ли я Криса?

— Ведь вы были довольно близки. Он наверняка что-нибудь рассказывал. О себе, о его работе, обо мне.

— Донна, я был его литературным агентом, а не исповедником. Если мои клиенты хотят поделиться со мной своими проблемами, это их дело. Я их ценю и только рад, что они не довольствуются чисто профессиональным общением.

— Крис рассказывал тебе о своих проблемах?

— О каких проблемах? — Коннелли был застигнут врасплох ее неожиданным натиском. — Почему ты думаешь, что у него были какие-то проблемы? А если и были, ты должна знать о них лучше, чем я. Ведь это ты была его женой.

— Я еще не забыла этого, Мартин, — язвительно сказала она. — Но может быть, он говорил тебе то, чего не мог сказать мне?

Коннелли покачал головой.

— Не говорил ли он тебе, что у него роман?

Коннелли спокойно посмотрел на нее.

— Почему ты так думаешь? — спросил он. — И даже если у него был роман, в чем я сомневаюсь, почему ты уверена, что он рассказывал мне об этом?

— Ты же был в близких отношениях со своими клиентами. Вот он и мог рассказать тебе об этом.

— Что могло внушить тебе мысль, что у него был роман? Ведь он любил тебя. Зачем бы ему путаться с другими женщинами?