Дуэт - Шалунья

Ранним ясным воскресным утром Хетер устало поднялась с постели и стала одеваться, чтобы отправиться в церковь. Хотя она не испытывала особого желания оказаться в толпе незнакомых людей, особенно после того как очень долго не могла уснуть предыдущей ночью из-за пьяного шума, доносившегося снизу, она решила всё же придерживаться многолетней привычки, сложившейся у них с матерью. По крайней мере, в церкви она должна наконец встретить соблюдающих правила приличия солидных и почтенных граждан, с которыми, как она надеялась, у неё много общего.

Думая так, она выбрала платье из светло-розовой парчи с длинными рукавами, украшенное рисунком из нежных бутонов роз и отороченное по лифу, рукавам и подолу элегантными кружевными оборками более яркого розового оттенка. Маленькие атласные складочки оттягивали юбку, собиравшуюся сзади в небольшой турнюр. С зонтиком, в перчатках, туфельках и шляпке под цвет платья она выглядела весьма привлекательно, хотя её огорчало то обстоятельство, что морщины на ткани не полностью разгладились, после того как платье повисело в шкафу. Гладить же его она не решалась из боязни сжечь, как она уже сожгла другое.

Пока она шла к церкви, ей не приходило в голову, что она одета слишком нарядно. Только усевшись, она с большим замешательством поняла, что мода в Додже несколько устарела по сравнению с Бостоном. — Из тридцати с небольшим женщин большинство были одеты намного проще, чем Хетер. Только у двух молодых женщин в одежде были использованы ткани пастельных тонов, и в глаза бросалось отсутствие украшений. Быстро оглядевшись, Хетер определила, что у неё одной был зонтик и шляпка и что единственными драгоценностями, украшавшими остальных дам, были обручальные кольца, скромные броши и часы, висящие у некоторых на шее. Таким образом, даже маленькие аметисты, поблёскивавшие у неё в ушах, и небольшая такая же подвеска на шее казались чрезмерными.

Почувствовав себя неловко, как будто она была розовым фламинго среди стаи крапивников, Хетер поспешила найти другое место, где она не так бросалась бы в глаза. Как назло, пастор в это утро выбрал для своей проповеди тему тщеславия. В течение его выступления Хетер чувствовала себя наглядным пособием, и время от времени взоры присутствовавших обращались к ней в молчаливом осуждении. К моменту окончания службы ей не терпелось убежать. Посещение церкви не принесло ей удовлетворения, покоя и новых знакомств, несмотря на её усилия.

Однако ей не удалось так легко убежать. Когда она проходила по заполненному людьми проходу, направляясь к двери, она услышала некоторые замечания, большинство которых, по её твёрдому убеждению, предназначалось для её ушей:

— Подумать только, так наряжаться в церковь! Ну и ну, куда катится мир!

— Послушай, Ада, может быть, на Востоке так принято? — предположила другая женщина.

— Но серьги! Боже! Третья дама заговорила:

— Богатые теперь надевают что хотят, независимо от того, куда они идут, по принципу: если имеешь — выставляй напоказ. Хотя, по-моему, это ужасно глупо и напыщенно — выставлять богатство так нагло перед менее удачливыми людьми.

— Богатая? — переспросил кто-то. — Дочь Гаса Бёрнса? Неужели этот человек так много берет сейчас за выпивку?

— Не только за напитки, дорогуша, — отозвался кто-то вполголоса. — Мы все знаем, что в этом аду происходит кое-что ещё, чем просто утоление жажды. И кто сказал, что она его дочь? Может быть, на самом деле она его… любовница!

— О нет! Разве вы не слышали, что говорили в суде? Даже судья — Свенсон убеждён в том, что она дочь Гаса.

— Хм… Она и там устроила целый спектакль. Похоже, у неё это входит в привычку.

К этому времени спина Хетер стала жёсткой и прямой, как доска, щёки горели от праведного гнева. Подошла её очередь обменяться рукопожатием с пастором, и, пожимая ему руку, она сказала громко и отчётливо, так, чтобы слышали все:

— Рада с вами познакомиться, сэр. Меня зовут мисс Блэйр-Бёрнс. Я из Бостона. У моего отца заведение на Фронт-стрит, как вам, вероятно, известно.

— Приятно было познакомиться, мисс. Как долго вы будете гостить в нашем маленьком городе?

— Пока неизвестно. Мне он показался не очень дружелюбным. Если вы принимаете предложения, то я посоветовала бы вам прочитать проповедь на тему о грехе сплетен. Я уверена, что многим вашим прихожанам такая проповедь пошла бы на пользу.

Лицо священника стало ярко-красным. Он кивнул в знак согласия, избегая смотреть ей в глаза.

— Я подумаю о вашем предложении, и, пожалуйста, не забывайте, что вы всегда желанный гость в нашей церкви. Наши двери всегда открыты для тех, кто нуждается в слове Божьем.

— В таком случае не могли бы вы сообщить мне, есть ли в Додже общество трезвости? — откликнулась она.

При этих словах несколько человек громко ахнули, а у стоявших рядом с ней от изумления отвисли челюсти. Одна дама, оказавшаяся храбрее других, выступила вперёд:

— Конечно, есть, хотя мне не понятно, почему вас это интересует.

Хетер не спасовала и спросила, пристально глядя женщине в глаза:

— Где и когда проходят его собрания? Другая дама пропищала:

— По вторникам вечером в семь часов, прямо здесь.

Хетер одарила их ледяной улыбкой:

— Спасибо. Если буду ещё в городе, я навещу вас.

Вдобавок к утренним переживаниям Хетер пришлось ещё вынести воскресный обед в доме Арлен Клэнси. Следует отметить, что эта женщина попыталась наладить дружеские отношения хотя бы ради Гаса и, очевидно, много потрудилась, чтобы приготовить вкусный обед. Так как после отъезда из Бостона Хетер всё время приходилось есть только в ресторанах, домашний обед должен был стать для неё своего рода праздником. Но атмосфера была такой натянутой, что Хетер не смогла получить от обеда подлинного удовольствия.

Поигрывая едой в тарелке, она тайком следила за «подружкой» своего отца. Отбросив в сторону предвзятости, она должна была признать, что Ар-лён — привлекательная женщина. У неё были изящная гибкая фигура, нежный цвет кожи, густые чёрные волосы и подёрнутые дымкой серые глаза, обрамлённые длинными тёмными ресницами. Хетер решила, что ей около тридцати лет. Вокруг глаз и в углах рта у неё были заметны мелкие морщинки, но зубы были прямые и ровные.

— Вам понравилось в Додже, Хетер? — спросила Арлен.

— Не очень, — прямо ответила Хетер. — Хотя я должна сказать, это в своём роде весёленькое место. Арлен негромко рассмеялась:

— У Доджа есть свои прелести, хотя требуется время, чтобы привыкнуть к нему. Заставь Гаса сводить тебя в оперу, пока ты здесь. Может быть, мы могли бы пойти вместе. У них есть несколько отличных спектаклей.

— Посмотрим, — неопределённо ответила Хетер.

— И ты просто обязан свозить её на ранчо, Гас, — добавила Арлен.

Хетер вопросительно посмотрела на отца:

— Ранчо?

— Да, — ответил он с нотками гордости в голосе. — У меня есть несколько акров земли в паре миль от города. Ничего особенного или выдающегося, просто хороший участок. Много воды и хорошие пастбища для рогатого скота и лошадей, хотя стадо у меня ещё небольшое. Да и дом старый и нуждается в ремонте. В теперешнем состоянии он едва ли пригоден для жилья.

— Послушай, Ангус, не надо скромничать, — промолвила Арлен, прежде чем Хетер успела ответить. С любовью посмотрев на Гаса, она снова повернулась к Хетер. — Боюсь, что насчёт дома он прав. Я предложила помочь ему украсить его, когда он завершит основной ремонт. Но что касается земли, то это, пожалуй, самая лучшая, какую можно отыскать в здешних местах. И я не назвала бы пятьсот акров небольшим участком или стадо рогатого скота в таком же количестве голов всего лишь началом. У него также есть небольшое стадо отличных лошадей, которые всегда в большом спросе у владельцев ранчо и их работников. Повсюду, где разводят рогатый скот, такие лошади ценятся практически на вес золота.

— Это правда? — спросила Хетер.

— Я покупал их, конечно, не по такой цене, — застенчиво ответил Ангус, — но их можно продать довольно дорого. Если ты, в самом деле, заинтересуешься, мы поедем туда как-нибудь, и ты сможешь сама все посмотреть.

Хетер кивнула:

— Да, если это не доставит тебе беспокойства, мне хотелось бы взглянуть.

— Ты ездишь верхом, дорогая?:— вежливо осведомилась Арлен.

— Иногда: Не очень хорошо, но для небольшой прогулки вполне достаточно. Ангус просиял:

— Рад слышать это, дочка. Тогда нам не придётся нанимать коляску. Да так и гораздо быстрее. Если ты поучишься у своего старого отца, мы сделаем из тебя за короткий срок настоящую наездницу.

— Тогда давайте устроим это поскорее, — с улыбкой сказала Арлен, ловко включая себя в экскурсию. — Я приготовлю ленч для пикника, и получится настоящий праздник. Здорово звучит, а?

Хетер подавила стон. О да! Вместе с Арлен это будет здорово! Последнее, чего хотела Хетер, так это находиться в обществе этой женщины в течение всего своего визита в Додж-Сити. Но, похоже, что дама сердца её отца имела на этот счёт свои планы, куда входило вмешательство в жизнь Хетер, хотела она этого или нет.

Изобразив подобие улыбки, Хетер неуверенно ответила:

— Не могу дождаться.

В понедельник утром Хетер почувствовала себя совсем не в своей тарелке. Её волосы нуждались в мытьё и причёске, да и сама она жаждала принять хорошую ванну, полную душистой, ароматной горячей воды. Но с тем же успехом она могла бы пожелать луны с неба, так как у неё не было никакой возможности нагреть и натаскать наверх воды в количестве, достаточном для удовлетворения её потребностей.

— Почему такое кислое лицо? — спросил Морган со своего места за стойкой бара. — Разве я положил мало сахара в твой лимонад?

Она подняла голову ровно настолько, чтобы бросить на него сердитый взгляд.

— Я хочу принять ванну, — мрачно пожаловалась она. — Настоящую ванну. Я хочу погрузиться в неё по шею и мокнуть до тех пор, пока моя кожа не станет красновато-лилового цвета. Хочу, чтобы волосы мои были чистыми и с ними можно было бы справиться и уложить в причёску.

Он удивил её ответом:

— Весьма разумное желание. Я бы сказал, достойное всяческого одобрения, так как уже заметил, что многим нашим клиентам не повредило бы общение с мылом и водой. Я готов биться об заклад, что от скота, который они пригнали в Додж, пахнет лучше, чем от некоторых из них.

— Я это заметила, — проворчала она. — Не согласишься ли ты помочь мне достать ванну и натаскать воды в мою комнату, пока от меня тоже не начал исходить неприятный запах?

— Я мог бы, — сказал он, бросая на неё вопросительный взгляд. — Это зависит…

— От чего? — насторожённо спросила она. Он улыбнулся:

— От того, разрешишь ли ты мне остаться и потереть тебе спинку.

Она гневно сверкнула на него глазами.

— Мне следовало бы знать, чего можно ожидать от такого похотливого грубияна, как ты.

— Тем не менее мы могли бы заключить сделку, — предложил он. — Я помогу разжечь плиту, если ты станешь следить за огнём и поддерживать его. Ты натаскаешь воды и нагреешь её, а я наполню ванну. Но только в том случае, если я смогу помыться после тебя… и если ты согласишься не ароматизировать нашу общую ванну цветочными духами.

— Правда? — спросила она, и лицо её прояснилось.

Он кивнул:

— Видишь, как многого можно достичь, идя на уступки и согласившись взять на себя небольшую долю честного труда? Кстати, какую комнату ты предпочитаешь использовать для этого? Мою или твою? — лукаво добавил он.

— Не поняла, — заметила она с растерянным выражением лица.

— Я согласен наполнить эту ванну только однажды, дорогая, и после того как она будет наполнена, я не собираюсь перетаскивать её с одного места на другое, — объяснил он. — Что означает: или ты будешь мыться в моей комнате, или я в твоей. Вместе или отдельно, как тебе больше понравится.

— Но… это абсолютно не…

— Прилично, — закончил он за неё. — Я знаю, что это самое лучшее предложение, которое ты можешь получить от меня. Принимай или отказывайся от него, принцесса.

— Я принимаю, — безрассудно решила она, — но мы, конечно, не будем мыться вместе, и тебе придётся подождать, пока я полностью не вымоюсь и не уйду из моей комнаты.

— Чудесно. Только забери с собой свою противную собаку, когда уйдёшь. Я не хочу, чтобы он вцепился в мой голый з… мои лодыжки, — заявил он, озорно подмигнув.

Она осуждающе покачала головой.

— Мне не верится, что я только что согласилась с таким ужасным предложением, — удивилась она.

— С планом, — поправил он с хитрой улыбкой. — Я никогда не делаю предложений так рано, и уж во всяком случае не даме, которая отказывается разделить со мной ванну или постель.

ГЛАВА 10

Прошло полтора часа, а Хетер все ещё не выходила из своих комнат, и терпение Моргана лопнуло. Держа в руках полотенце и смену одежды, он постучал в дверь Хетер:

— Эй! Ты всё ещё не закончила? Мне надо успеть, до того как начнётся вечерний наплыв посетителей.

Изнутри до него донеслись приглушённые ругательства, следом за которыми раздался треск. Послышался возбуждённый лай Пиддлса и вопли Хетер:

— О нет! О! Помогите! Помогите!

Морган толкнул дверь и, сломав непрочный замок, пронёсся через гостиную в спальню. Он увидел Хетер, в панике колотящую мокрым полотенцем по пламени, распространяющемся от разбитой керосиновой лампы. Оттолкнув её в сторону, Морган схватил покрывало с кровати и набросил его на разгоравшийся огонь. Изрыгая проклятия, он начал топтать покрывало и вскоре погасил пламя. Затем быстро и умело собрал одеяло и все ещё дымившиеся под ним обгорелые вещи и выбросил их в открытое окно спальни, выходившее на аллею.

Морган и Хетер с облегчением вздохнули. Затем, опомнившись, они закричали друг на друга:

— Ты только что выбросил мои лучшие туфли и несколько самых красивых сорочек и платьев! — вопила она.

— То, что не успело превратиться в головешки, пропиталось керосином, — возражал он. — И почему, чёрт возьми, они валялись разбросанными по всему полу? Боже милостивый, женщина! Крыса, и та содержит свою нору в большей чистоте и порядке, чем ты! Ты что, никогда не убираешь свою одежду в шкаф?

Он указал на вещи, разбросанные на кровати, комоде и на полу. Беспорядок не ограничивался спальней, он распространялся и на гостиную. Почти вся мебель в обеих комнатах была завалена одеждой и аксессуарами. Все это странным образом перемешалось с предметами обеденной посуды и засохшими на них остатками пищи и напитков.

— Я не кладу свою грязную одежду вместе с чистой, — надменно сообщила она ему.

— Я также заметил, что ты не укладываешь её аккуратно в стопку и не стираешь, — парировал он с отвращением. — А ещё ты не убираешь за собой грязную посуду и остатки пищи. Как ты можешь так жить?

— Не надо изображать все так, будто это моя вина или мой обычный образ жизни, — ответила Хетер, задрав кверху нос. — Тебе отлично известно, что меня бросила горничная, а Ангус упрямо не хочет найти ей замену.

— Не удивительно, что твоя горничная ушла, если она должна была ходить следом за тобой и собирать всё, что ты бросала. Менее чем за неделю ты ухитрилась превратить в свалку место, которое, как я понимаю, до того как ты здесь поселилась, было двумя совершенно чистыми комнатами.

— Все не так уж плохо, — возразила она.

— Этому беспорядку не хватало только несчастного случая! И вот, наконец, неуклюжая растяпа сбила лампу и чуть не устроила пожар!

У неё хватило ума изобразить огорчённый вид.

— Хотелось бы знать, зачем тебе лампа, когда ещё совсем светло? — осведомился он.

— Я пыталась завить волосы, и мне нужна была лампа, чтобы нагреть щипцы для завивки. — Хетер указала рукой на кучу медных деталей, часть которых расплавилась и превратилась в непонятные образования.

Впервые, после того как он влетел в комнату, Морган как следует рассмотрел её. Сатиновый халат намок и прилип к телу в нескольких интересных местах. Пока она помогала тушить огонь, он съехал в сторону, обнажив значительную часть белоснежного плеча. Волосы спадали блестящим медным каскадом, за исключением нескольких локонов над лбом, сбившихся набок и бывших немного короче остальных.

Он наклонился, чтобы лучше рассмотреть:

— Ты что, опалила волосы?

Немедленно глаза её наполнились слезами.

— Это… это очень заметно? — дрожащим голосом спросила она. — Я пыталась… честно, я пыталась… но это всегда делала Итта, и я не смогла сделать правильно.

— Действительно, выглядит не так красиво, как раньше, — неохотно признался он, — но я уверен, что, когда обожжённые концы будут отрезаны, общий вид будет лучше.

— Нет, не будет! — всхлипывала она. — Я испортила волосы, как и всё, к чему я прикасаюсь!

— Не плачь, Бостон, — чуть не упрашивал он. — Единственное, чего не может вынести взрослый мужчина, это плачущей женщины. — Он осторожно провёл её через разбросанную одежду к табуретке перед туалетным столиком. — Садись, — приказал он. — Итак, где ножницы?

— В моём швейном наборе есть пара маленьких, — всхлипывая, сказала она. — В парчовой сумочке.

Он нашёл её погребённой под горой обуви и юбок. Вытащив ножницы, он спросил:

— Хочешь, я позову одну из девушек помочь тебе, или ты попробуешь сама?

Она закусила нижнюю губу, и взгляд её больших карих глаз встретился с его взглядом в зеркале.

— А ты не можешь это сделать? — тихо спросила она. — Сама я боюсь и не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как я все испортила.

— Я могу попробовать, но ты можешь остаться недовольна результатом.

— Ну, хуже, чем есть, ты уже не сможешь сделать, — заверила она его.

— Хорошо, но только не ругай меня потом.

— Не буду, — пообещала она.

С некоторой тревогой он начал обрезать опалённые волосы. Когда он отрезал все обгоревшие концы и подровнял их, — у Хетер на лбу образовалась чёлка, которая была ей очень к лицу.

— О, мне так очень нравится! — пропела она, с восхищением рассматривая себя в зеркале. — Ну, Морган! Как мне благодарить тебя?

— Просто наведи порядок в этом хлеву и не трогай больше щипцы для завивки, пока кто-нибудь не научит тебя, как правильно ими пользоваться. Иначе ты сожжёшь весь дом, и мы не сможем в течение недели найти твоё тело в этой груде вещей.

— Но я…

— Никаких оправданий, — приказал он. — С головой и конечностями у тебя всё в порядке, и нет никаких причин, чтобы ты не выполнила такой простой работы, как уборка. Результат будет ещё более потрясающим, если научишься стирать кое-что из своей одежды.

Повернувшись, она посмотрела ему в лицо со скептическим выражением:

— Даже не мечтай об этом, Морган.

А он в этот момент как раз замечтался. Потому что, когда она повернулась к нему, халат снова сполз с её правого плеча. Сквозь тонкую завесу рыжевато-золотых волос его дразнило и манило плавное возвышение её груди. Окантовка халата едва прикрывала от его жадного взора кружок вокруг соска. Ещё какая-то доля дюйма — и он мог бы узнать, какого он цвета. Может быть, розовый? Или персиковый? Или, возможно, рыжевато-коричневый?

— Морган? — обратилась она к нему, заметив его зачарованный взгляд, но не понимая, куда он смотрит. Её взгляд последовал в том же направлении, и она вздрогнула: — О Боже! — Её руки взлетели вверх, чтобы стянуть на груди халат.

Он положил свои руки сверху, не давая ей прикрыться.

— Нет, — пробормотал он, — дай мне посмотреть на тебя.

Всё ещё держа её руки, он раздвинул полы халата, обнажив грудь. Сустав пальца задел кончик соска, заставив её вздрогнуть.

— Нежный розовый бутон, готовый расцвести, — прошептал он. — Настоящее совершенство.

Опустившись на колени, он запечатлел на трепещущем кончике соска тёплый влажный поцелуй.

Сердце Хетер на мгновение замерло, а затем начало биться с бешеной скоростью. В течение одного мгновения её бросило в жар, затем в холод и снова в жар. Все тело охватила дрожь. Она замерла, не в силах пошевелиться, ощущая его поцелуй на своей груди, мягкое покалывающее прикосновение усов к коже.

Разочарованно вздохнув, Морган отстранился и соединил края халата на её груди.

— Тебе никогда не понять, какое сильное искушение я испытывал в этот момент, принцесса. Когда ты сидела, такая свежая и сладкая, с глазами, большими, как у молодого оленя. Точно так же, как тебе никогда не понять, как больно мне не овладеть тобою здесь и сейчас… что я, может быть, и сделал, если бы дверь в коридор не была распахнута настежь, а замок сломан. Но в другом месте, в другое время, когда мы будем уверены в том, что мы одни, я обещаю, что не буду таким галантным.

Пока она сидела ошеломлённая, лишившись дара речи, его губы быстро и уверенно прильнули к её губам. Затем он вскочил на ноги и исчез, прежде чем ей удалось вымолвить заикаясь:

— Т-ты, нахальный распутник! П-подлый хамелеон! Не смей подходить ко мне даже на расстояние плевка! И можешь не прикидываться больше хорошим и достойным доверия, всё равно не поверю!

Словно опровергая её поспешные утверждения, сердце забилось учащённо, охваченное страстным желанием. Она ощущала тепло его губ на своей коже. Вкус от поцелуя остался на губах, как нектар.

— О Морган! — простонала она. — Кто бы мог подумать, что какой-то жалкий коммивояжёр по продаже обуви окажется таким симпатичным, очаровательным прохвостом! Это несправедливо. Это просто несправедливо и неправильно, что ты заставил меня так желать тебя!

Чуть позже в комнату Хетер, не постучавшись и не дожидаясь, когда их позовут, ворвались Ласка и Кружевная.

— Хетер, — обратилась к ней Ласка, — Морган просил передать, что через пять минут он придёт мыться, и если ты не хочешь увидеть его голый зад, поскорее выбирайся отсюда.

— Чёрт побери этого мужчину! Судя по тому, как он пытается командовать мной, можно подумать, что здесь всё принадлежит ему! — проворчала Хетер больше себе самой, чем своим посетительницам.

— Может, тебе это и не нравится, милочка, а я согласна, чтобы он приказывал мне все дни недели, — громко сказала Кружевная. — Он, пожалуй, лучшее, что здесь есть, не считая денег.

Ласка засмеялась и кивнула в знак согласия. Оглядев неубранную комнату, она заметила с отвращением:

— Баню так не содержат, дорогуша. У тебя могут стащить корсет, и ты даже не хватишься его. Как вообще ты находишь что-нибудь в этом беспорядке?

— С трудом, очевидно, — ответила Хетер. — И, вопреки злобным сплетням, я не содержу банного заведения. Я просто позволила этой… змее воспользоваться водой, в которой я мылась, так как он был настолько любезен, что натаскал её для моей ванны. Это сделка, о которой я искренне сожалею.

— Хотела бы я, чтобы он предложил такую сделку мне, — завистливо заявила Кружевная. — Я бы с радостью влезла в эту ванну вместе с ним и помыла бы ему за маленькими ушками и во всех других местах, где ему надо почиститься.

Ласка нагнулась и подняла с пола обгоревшее платье:

— Боже, девочка! Что здесь случилось? Ты снова пыталась гладить?

Хетер гневно взглянула на неё:

— Раз тебе обязательно надо знать, я пыталась нагреть щипцы для завивки волос и случайно опрокинула лампу. Наш герой-бармен бросился на помощь, но при этом сломал дверной замок.

— Ах да, — вспомнила Кружевная. — Он велел нам передать тебе, чтобы ты не беспокоилась. Он собирается починить его, сразу после того как помоется.

Ласка продолжала задумчиво смотреть на опалённое платье:

— Если тебе что-нибудь понадобится, я буду рада одолжить одно из моих платьев, Хетер. Я уверена, что другие девушки поступят так же.

— Я не думаю, что наши вкусы в этой области совпадают, — ответила Хетер.

Ласка нахмурилась, её дружеская улыбка исчезла. Она ответила холодным тоном, под стать тону Хетер:

— Забудь, что я упомянула об этом. Конечно, я не учла, что ты не захочешь снизойти до таких простых людей, как мы, с этим твоим благородным зудом, от которого никак не можешь избавиться.

— Послушай, Ласка, не будь ты такой обидчивой, — спала уговаривать Кружевная. — Я уверена, что Хетер не думала обидеть нас своим замечанием. По правде говоря, мне самой тоже не хотелось бы носить её одежду. Я не привыкла к тому, чтобы всё было застёгнуто до ушей, юбки волочились до полу, а на лице не было никакого намёка на краску. Все люди разные, и главное — чувствовать себя удобно. Так я понимаю. Я права, Хетер?

— Думаю, да, — выдавила из себя Хетер.

— Кстати говоря, — продолжала Кружевная, — Морган сказал, что тебе надо помочь с причёской. Я не опытная парикмахерша, но, если ты зайдёшь ко мне, посмотрю, что можно сделать.

Хетер заставила себя улыбнуться:

— Может быть, в другой раз. Сейчас я просто уложу их в узел. Пора вести Пиддлса на прогулку. Кружевная пожала плечами:

— Если передумаешь, то знаешь, где меня найти. Да, если тебе станет одиноко и захочется поболтать, крикни, милочка. Только, пожалуйста, не в рабочие часы. Некоторые любят, когда в постели две девочки, но это не в моём вкусе.

Гуляя с Пиддлсом, Хетер не переставала думать о словах, сказанных Кружевной перед уходом, пытаясь понять их смысл. Что могут три человека делать в одной постели? Ей это представлялось неразрешимой загадкой, особенно если учесть, что она толком не знала, чем в одной постели занимаются и двое — мужчина и женщина — кроме сна. Об этом у неё было очень неясное представление. Она знала, что это связано с их половыми органами и часто приводит к появлению детей, но 'точно, в чём заключались их действия, не могла вообразить. Она предполагала, что должна просто подождать до своей свадьбы, и тогда всё станет на свои места. Лайл, несомненно, ей все покажет.

Эта мысль заставила её нахмуриться. Почему, подумала она с любопытством, мысль о том, чтобы разделить свадебное ложе с Лайлом, вдруг показалась ей неприятной, тогда как мысль о такой возможности с Морганом казалась очень интригующей?

ГЛАВА 11

Поначалу во вторник вечером на собрании общества трезвости Хетер встретили так же холодно, как и в воскресное утро в церкви. Двенадцать женщин смерили её гневными взорами, а затем стали игнорировать, разговаривая между собой так, будто её не было там вовсе. Конечно, отчасти их возбуждение было вызвано тем обстоятельством, что Хетер из чистого упрямства оделась в ещё более симпатичное платье, чем то, в котором она была в церкви. В этот вечер на ней были атласное платье цвета мяты с оборкой цвета лесной свежести и маленькая нарядная шляпка, расположившаяся с небольшим наклоном на самой макушке. Она даже осмелилась привести с собой Пиддлса, на котором был повязан бант в цвет её платью.

— Дамы, мы должны проявить большую активность в нашей деятельности, направленной на запрещение продажи спиртных напитков, — заявила мисс Тоди, президент общества. — Сезон перегона скота вот-вот начнётся, а с наступлением лета ситуация ухудшится. Скоро город будет полон пьяных гуртовщиков. Мы должны что-то предпринять, чтобы уменьшить масштабы этого бедствия.

— Труди, мы сделали всё возможное, и нам осталось только прогнать их скот, — сказала Сью Бартон. — Мы не можем помешать вторжению этих мужчин в наш город. Если бы мы посмели только попробовать это сделать, убегать пришлось бы нам. Большинство наших мужей обязаны своими заработками этим голодным, уставшим в дороге толпам погонщиков скота, которые тратят свои деньги на ванны, бани, новую одежду, стрижку и всё прочее. Если бы не было этого летнего наплыва, торговцы потеряли бы большую часть годового дохода.

— К сожалению, вы правы. Мы сможем удержать этих мужчин, да и наших собственных трезвыми только в том случае, если сожжём в городе все пивные и бары.

— Давайте посмотрим, что мы пробовали сделать до сих пор, — предложила Маргарет Хинкль, секретарь, на носу которой красовались очки. Пошарив в своих объёмистых записях, она начала перечислять: — Мы раздавали нашу литературу перед тавернами…

— Что, конечно, имело бы успех, если бы большинство этих ковбоев умели читать, — вставила Нелли Шерман.

Маргарет невозмутимо продолжала:

— Мы собирали группы протеста, выбирая каждый раз различные заведения.

— И нас за наши труды обливали всякой дрянью — от прокисшего пива до содержимого ночных горшков, — вставила Анита Уайт с гримасой отвращения. — Последний раз понадобилось двое суток, чтобы смыть запахи и грязь с волос и одежды.

Глядя через толстые линзы очков, Маргарет удручённо кивнула и продолжала:

— Мы прикрепляли плакаты и лозунги к столбам по всему городу. Мы со знамёнами проходили маршем по улицам, распевая гимны.

— С меня хватит гнилья, которое бросали на нас сверху, — сообщила Шарон Тиббл остальным участникам собрания. — Моя лучшая блузка стала после этого половой тряпкой.

— Предлагали ли вы этим мужчинам какие-нибудь развлечения, чтобы побудить их оставить свои дурные привычки? — спокойно спросила Хетер.

Дюжина голов повернулась к ней. Двенадцать челюстей слегка отвисли.

— Что, во имя всех святых, вы предлагаете?

— Какого рода развлечения?

— В самом деле! Уж не предлагаете ли вы, чтобы мы развлекали их теми способами, которые используют проститутки в танцзале вашего отца?

Хетер улыбнулась:

— Совсем нет, но ведь известно, что можно поймать больше мух на мёд, чем на уксус. Мысль, уважаемые дамы, заключается в том, чтобы путём ненавязчивого, тактичного убеждения заставить этих жалких проходимцев принимать участие в более разумных развлечениях.

— Каким образом?

— Да, — поддержала вторая женщина. — Вспомните другую старую поговорку: «Можно отвести лошадь к воде, но нельзя заставить её пить». После многих недель, проведённых в дороге, у этих испытывающих жажду, уставших пастухов только две вещи на уме: напиться до одурения и завалиться в постель с первой попавшейся женщиной.

— Значит, вам надо убедить их, что им интереснее будет утолить свою жажду менее опьяняющими напитками и пообщаться с порядочными дамами.

Анита задумалась, наморщив от усилия лоб.

— А вы знаете, девочки, пожалуй, в этом что-то есть. Может быть, мы действовали не в том направлении. Вместо завываний, ругани и выставления себя на потеху, наверное, нам надо попробовать другую тактику. Что, если мы организуем несколько пикников и церковных общественных мероприятий и пригласим для участия в них всех, включая гуртовщиков? Мы могли бы угостить их лимонадом и охлаждённым чаем, печёными изделиями и свежим мороженым. Редкий мужчина упустит возможность окунуть язык в такое лакомство.