Пролог

ПЛАНЕТА РЖА

Когда все было кончено, они направились к Иджхану. Видья Ваджхур двинулась с места быстро, но Прасад ее удержал.

— От такого темпа ты скоро выбьешься из сил, — сказал он. — Впереди долгий путь.

Видья кивнула. Расправив на плечах ремни упряжки, которую Прасад смастерил, чтобы ей было удобнее везти тачку, она заставила себя идти ровным, размеренным шагом. В тачке лежали одежда, палатка, запасы еды и другие необходимые вещи. Невыносимо было думать о том, что это — их единственное имущество. И поэтому она старалась не думать.

Гравий хрустел у Видьи под ногами. Рядом с ней Прасад толкал перед собой повозку, в которой тоже лежало кое-что из еды. На самом дне скрывалась еще пара вещиц — так, безделушки, с которыми, тем не менее, Прасад не хотел расставаться. Их свадебная лента, например или пачка красных микрочипов — красных, потому что в них содержались медицинские данные и результаты генетического сканирования. Прасад попытался было так их припрятать, чтобы она ничего не заметила. Видья лишь молча поджала губы. Еще на повозке стояла клетка с дюжиной уток, которые без умолку крякали. Единственные из домашней живности, кого пощадила Зараза.

— А представь только, если бы в живых остались коровы, — сказал тогда Прасад. — И бросить жалко, и взять с собой в дорогу невозможно. Так что нам повезло.

«Это надо же, — усмехнулась про себя Видья, — в любой куче навоза найдет золотую пылинку».

Ремни больно вдавились женщине в плечи. Она покосилась на того, кто уже пять лет был ее мужем. У него была такая же смуглая кожа, как и у нее, а ростом он был на голову выше. Черные волосы спутанными прядями свисали на лоб. На щеках и подбородке уже проступила темная щетина, хотя брился он только вчера, и кудрявая поросль покрывала руки, с силой толкающие вперед повозку. От напряжения и пережитых волнений вокруг глаз, его прекрасных черных глаз, пролегли морщины, хотя ему едва исполнилось двадцать пять.

У Видьи глаза были более светлого, карего оттенка, тонко прорисованные брови, высокий лоб и классическое овальное лицо. Длинное и стройное тело. Не стройное, а худое.

Запертые в клетке утки недовольно крякали. И чего раскричались, раздраженно думала Видья. Бесплатно ведь их катают. Она бы с удовольствием поменялась с ними местами. Как хорошо быть уткой. Плавай себе спокойно в пруду да ищи что поесть. А если не найдешь, надо просто перелететь куда-нибудь в другое место.

Видья заметила, что опять прибавила шагу, и постаралась идти помедленнее. Ноги сами несли ее вперед, как будто хотели убежать далеко-далеко, чтобы она не могла уже оглянуться на те развалины, что когда-то были их фермой. Видья не отрываясь смотрела под ноги. Как будто боясь пропустить воронку от снаряда, а на самом деле — чтобы не видеть раскинувшиеся вокруг поля. Труднее всего было не обращать внимания на запах. Каждый порыв ветра приносил сырой дух заплесневевшего, гниющего на корню урожая, уничтоженного Заразой. Один раз Видья уловила в воздухе запах тухлятины, потом — запах горелых перьев. От этого ей захотелось бежать во весь дух, и Прасад тоже прибавил шагу. Не говоря ни слова, они шли так быстро, как только могли, пока эти запахи не остались позади. Когда заболели куры, произошла мутация, и новая форма Заразы стала опасна и для людей. Запах горелого пера мог означать только одно: кто-то пытался уничтожить у себя на ферме больных птиц. За исключением этого случая, Зараза — вернее, целый ряд болезней, который понимался под одним этим словом, — не трогала человека. Только сейчас Видья начала осознавать, что в определенном смысле это было еще ужаснее.

Так они и шли. Видья не поднимала глаз от земли, но вдруг Прасад удивленно вскрикнул. Видья огляделась вокруг. К этому времени они уже вышли на большую дорогу, но оказалось, что эта дорога в еще более ужасном состоянии, чем та, по которой они шагали раньше. Авиация Империи Человеческого Единства усиленно бомбила эти места, и от дороги мало что осталось. Путь преграждали то обломки летных машин, то вздыбленные плиты бетонного покрытия. Тем не менее пройти было можно, хотя и с большим трудом. Прасад смотрел прямо перед собой. Видья с раздражением сбросила с плеч ремни.

— Ну и везет же нам! — воскликнула она. — Просто сказочно!

— Потише, — пробормотал Прасад. — Мы не должны привлекать к себе внимание.

Видья уже открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь резкость, но прикусила язык и только бросила на мужа возмущенный взгляд. Сарказмом ничего не исправишь, а гнев ее был адресован, разумеется, не Прасаду.

— И что нам теперь делать, как ты думаешь? — спросила она наконец. — Я не имею представления.

— Как будто у нас есть выбор, — Прасад пожал плечами.

Он опять ухватился за оглобли своей повозки и двинулся вперед. На секунду замешкавшись, Видья тоже расправила плечи, натянула поудобнее ремни и пошла вслед за ним.

Живой поток заполнил дорогу. Люди с неудовольствием расступались, освобождая место вновь пришедшим. По разбитым камням шли тысячи, может быть, сотни тысяч. Многие несли заплечные мешки, толкали перед собой тачки или тележки. Было много раненых. И все они направлялись в Иджхан.

Мрачная тишина висела над дорогой. Люди лишь изредка переговаривались вполголоса, иногда раздавался крик младенца, плакал ребенок постарше, но и эти звуки быстро стихали. Как будто люди боялись, что кто-то может их заметить.

— До них, наверное, тоже дошли слухи, — тихо сказала Видья. Она стреляла глазами во все стороны, пытаясь получше рассмотреть людей вокруг.

— Отдохнем в Иджхане, — вполголоса отозвался Прасад. — Жаль, что не удалось поговорить с дядей Рафидом, он бы рассказал, как дела обстоят на самом деле. Хотелось бы…

— Мало ли кому чего хотелось бы, — оборвала его Видья. — Одним хотением ты Единство не перешибешь, и не…

— Птица! — раздался вдруг пронзительный голос. — Домашняя птица!

Видья резко повернула голову. Какой-то седовласый мужчина в ужасе уставился на их клетку с утками. Прасад молча хлопал глазами. Толпа вокруг них расступилась.

— Зараза! — завопил седой. — Они же переносят Заразу!

Он рванулся к клетке, намереваясь разнести ее на куски, но Видья была начеку. Она выхватила из тележки маленький сверток и быстрым движением развернула тряпку.

— Стой! — рявкнула она. — Стой, или ты умрешь!

Седой замер. Замерли и все вокруг. Через какую-то секунду толпа дрогнула и отступила, и нападавший остался в круге пустого пространства. Твердой рукой Видья крепко сжимала короткий прут. Он светился голубым светом, и на конце мерцала крошечная искорка.

— Это энергетический кнут, с таким коров пасут, — сказала она. — На половинной мощности способен оглушить взрослого быка. Сейчас включен на полную. Не трогай уток.

— Но Зараза… — неуверенно проговорил мужчина.

— …обнаружена только у кур, — негромким голосом сказал Прасад. — Утки ее не разносят.

— Убирайся, — повторила Видья. — Спускаю курок — три, два…

Мужчина растворился в толпе. Видья наблюдала за ним, пока он не скрылся из виду. Потом заткнула кнут за пояс, поправила ремни и продолжила путь. Прасад шел за ней. Люди постояли еще минуту-другую, потом вновь сомкнулись вокруг них.

«У моей жены прекрасные рефлексы, — размышлял Прасад. — Мне и в голову не могло прийти, что опасны могут быть и свои, да еще и позарятся на наше добро».

«Мой муж излишне доверчив», — думала Видья, не слишком хорошо понимая, какие чувства вызывает в ной это его качество — раздражение или умиление. Всплеск адреналина прошел, и руки у нее дрожали бы, если бы не держались крепко за ременные стропы.

Прасад дважды сжал ее ладонь. Она улыбнулась в ответ. Этот жест впервые появился в их брачную ночь и означал первоначально «я люблю тебя». Однако с течением лет он приобрел более общий смысл и выражал теперь самые разнообразные положительные значения. На этот раз Видья расшифровала его как «молодец».

Шли часы. У Видьи сводило живот от голода, они с Прасадом не завтракали, чтобы поберечь оставшуюся пищу. Пот тек с нее ручьями, несмотря на то, что солнце скрывал толстый слой туч. Для ранней осени погода стояла теплая. На планете Ржа был ровный, умеренный климат благодаря отсутствию небесных спутников, поэтому стихии ветра и воды существовали здесь лишь в виде ласкового бриза и легкого дождичка. Видья хранила смутные воспоминания о проливных дождях и порывистых ветрах, но, с тех пор как ее родители эмигрировали на эту планету, ее собственный опыт в том, что касается климата, ограничивался лишь медленными, плавными переходами от солнечной погоды к тучам и дождю и опять к солнцу в небе. Слишком высокая температура, которая установилась сейчас, не давала ей покоя. Возможно ли, что Единство не только распространило Заразу, но и как-то повлияло на климат? У Видьи бурчало в животе от голода, и в висках притаилась боль.

— Надо поесть, — сказал Прасад. — Может быть, вон там.

Они свернули к краю дороги и покатили свои повозки туда, где раньше был луг. Под ногами хлюпало зеленоватое месиво, а от вони у Видьи пропал аппетит. Посреди этого поля возвышалась каменная стена, доходящая примерно до пояса, к ней и направил свои стопы Прасад. Некоторые их попутчики тоже избрали эту стену местом отдыха, но Прасад, как Видья с удовольствием убедилась, отнесся к ним настороженно и старался держаться подальше. Выбрав подходящее место, они двинулись к нему и вскоре уже сидели на неровных камнях. У Видьи так ломило ноги, что она не могла сдержать стон.

— Можно здесь присесть?

Кнут мгновенно оказался у Видьи в руке, занесенный над головой того, кто это сказал. Перед ней стояла женщина с мешком за плечами, двое маленьких детей цеплялись за ее юбку. Видья не опустила руку.

— Конечно, — мягко сказал Прасад. — Может быть, вам нужна помощь?

— Прасад, — начала было Видья, — мы не можем…

— Наша община уничтожена, — ответил Прасад. — Если мы хотим выжить, мы должны создать новую.

— Лишние три пары глаз не помешают, — женщина кивнула на повозку Прасада. — Кругом полно воров, да и за вашими утками того и гляди начнут охотиться.

Сама того не желая, Видья рассмеялась. Она жестом пригласила женщину сесть. Женщину звали Джента. С ней были ее племянники, дети сестры.

— Моя сестра была Немая, — рассказывала Джента. — Ее хозяин, в случае победы Единства, собирался спрятать только ее, без мужа и детей. Я думаю, она хотела бежать, но потом вдруг они вместе с мужем исчезли. А мы направляемся в Иджхан: там, говорят, есть еда.

Видья бросила взгляд на повозку Прасада.

— А дети тоже принадлежат хозяину твоей сестры? — спросила она напрямик. — Они тоже Немые?

— Видья, — вмешался Прасад. — Ну зачем так резко?

— Мы должны быть в курсе, — ответила Видья. — Если дети Немые, они представляют собой ценность.

Джента притянула обоих детей к себе. Они смотрели на нее широко открытыми глазами. Видья вздохнула. Это движение Дженты было самым красноречивым ответом на ее вопрос.

— Не бойся, я их не трону, — сказала она мягко, — но мало ли кто здесь ходит. И охотиться могут не только за утками.

— Я все время за них беспокоюсь, — сказала Джента и сменила тему. — Вы не знаете, мы уже сдались войскам Единства?

Она порылась в своем мешке и вытащила половину пресной лепешки. Женщина разделила ее между детьми, себе же не взяла ничего. Видья вздохнула и стала ждать, что будет дальше. Как она и ожидала, Прасад протянул женщине кусок своей собственной лепешки, который та и приняла после некоторых уговоров. Видья мысленно перебирала те скудные запасы продовольствия, что еще оставались у них после шести месяцев бомбежек и Заразы. До Иджхана оставалось три, может быть, четыре дня пути, и если ограничивать себя двумя скудными трапезами в день, можно было довезти уток в целости и сохранности. Видья рассчитывала, что сможет продать их в Иджхане, но теперь, имея три лишних рта, уток придется зарезать. Деньги, как она подозревала, теперь не будут иметь большой ценности.

— Я такого не слышал, — ответил Прасад. — Может быть, победа на нашей стороне.

Бросив взгляд на дорогу, по которой медленно продвигался поток беженцев, Видья проглотила едкое замечание. Какой смысл в словах? Ими ничего не изменишь.

— Можно, мы посидим здесь? — раздался чей-то неуверенный голос.

Видья вздохнула и молча продолжала жевать лепешку.

До Иджхана добирались четыре дня. За это время их небольшой отряд увеличился до двадцати человек. В клетке у Прасада оставалось четыре утки.

За свою жизнь Видья была в Иджхане несколько раз. Он остался в памяти как город низких, приземистых зданий и зеленых деревьев. Таким он был и сейчас, только вокруг него, как ров вокруг замка, тянулся лагерь беженцев.

— Внутрь никого не пускают, — сообщил Меф. Четырнадцатилетний парнишка, он остался совсем один. У него еще были силы, к тому же он обладал острым глазом и наблюдательностью, поэтому Прасад поручил ему разведать, что происходит впереди. — Стены, сложенные из мешков с песком, тянутся вокруг всего города. Четыре дня назад вышли грузовики с продовольствием, и на этом все.

По толпе прокатился ропот. Видья закусила губу. Считая оставшихся уток и двух гусей Гандина, пищи им хватит еще на два или три дня. Ее фильтр для воды тоже скоро выйдет из строя, а Видье страшно было и подумать о том, какая грязь скопилась в прудах и ручьях. Вокруг стояла вонь, как из сточной канавы.

— Никого не пускают? — переспросил Прасад.

В его голосе слышалось такое отчаяние, что сердце Видьи дрогнуло. Последние несколько дней были тяжелым испытанием для всех, но Прасаду досталось больше других. Глаза ввалились от голода и измождения, говорил он с трудом. Ночью, когда они обнимали друг друга, стараясь уснуть, она чувствовала, как напряжен Прасад, и это напряжение возрастало с каждым днем. Ей хотелось поддержать этого сильного человека, своего мужа, но она видела только один путь — бороться бок о бок до конца.

— Ни одного человека. — Меф покачал головой. — Голод там такой же, как здесь.

Взяв Прасада за руку, Видья дважды сжала его пальцы. Он ответил пожатием, в котором, правда, совсем не было силы.

Обхватив колени руками, Видья сидела под укрытием перевернутой повозки. С неба накрапывал тихий, неслышный дождик, превращая почву под ногами в жидкую вязкую кашу. Отхожие ямы выходили из берегов. Грязь и фекалии, моча и дождевая вода — все смешалось, превратившись в вонючее жидкое месиво. В лагере свирепствовали холера и дизентерия. Маленькие дети, и без того ослабленные голодом, от болезней умирали в считанные часы. Горстка бобов, стоившая им с Прасадом палатки, была их последней едой, а произошло это четыре — или пять? — дней тому назад. Воду для питья — ту, что падала с неба, — Видья пыталась ловить ртом. Кожа разбухла от сырости, на ней выступили белесые пятна, которые Прасад определил как грибок.

Сначала все мысли Видьи были сосредоточены на еде. Нежная гусятина, хрустящие хлебцы, шипящая в жире говядина и горячие лепешки, намазанные медом, — эти картины не давали ей покоя. Видье казалось, что она сходит с ума. Теперь же все мысли покинули ее. Желудок молчал, превратившись в сгусток тупой боли внутри тела. Прасад ушел несколько часов назад, сказав, что идет по делу, обсуждать которое отказался. Но у Видьи не было сил вступать с ним в споры. Она смотрела на капли дождя, сидя в своем ненадежном укрытии, и не могла думать даже о том, что же будет дальше.

— Жена, — позвал ее Прасад.

Видья подняла голову. Прасад, весь вымокший, возвышался над ней. Его ноги по щиколотку ушли в грязь. Он исхудал, и на коже выступили такие же белые пятна, как и у нее самой. От этого зрелища у Видьи комок подступил к горлу.

— Да, муж мой, — отозвалась она еле слышно.

Он дважды сжал ее руку. Она ответила таким же пожатием и попыталась подняться на ноги. Его ослабевшее тело было ненадежной опорой, и Видья постаралась справиться сама.

— Пойдем со мной, — сказал он.

Видья покорно последовала за ним, даже не оглянувшись на свою повозку. Из кармана у нее торчал энергетический кнут, который она пыталась обменять на еду, но не нашлось желающих.

Видья и Прасад проходили мимо жалких убежищ тех скитальцев, которые прибились к ним за время пути. От двадцати человек теперь оставалось меньше десятка. Джента вместе с детьми куда-то исчезли еще несколько дней назад. Гандин умер от холеры. Меф, едва живой, мучимый кашлем, прятался под убогонькой деревянной крышей. Он даже не поднял головы, когда Видья и Прасад проходили мимо.

Они шли по лагерю, и Видья внезапно осознала, что они направляются в сторону города. Ворота, единственную брешь в сплошной стене мешков с песком, охраняли караульные, такие же голодные, впрочем, как и беженцы. Прасад что-то показал одному из них, и тот жестом разрешил им войти.

Все происходящее лишь очень смутно отражалось в сознании Видьи. Она впала в глубокое, тупое оцепенение. Женщина думала лишь о том, как поднять ногу и потом поставить ее на землю. На то, чтобы оглянуться вокруг, сил уже не оставалось.

Наконец до ее сознания дошло, что дождь прекратился. Она обнаружила, что сидит в мягком кресле, а Прасад разговаривает с какой-то женщиной за столом. Они были в офисе, в большом офисе с плюшевыми коврами и обшитыми деревом стенами. Женщина имела сытый и аккуратный вид, как будто война и голод ее не коснулись. Если верить именной табличке, перед ними сидела Кафрен Юсуф, вице-президент корпорации «Пополнение». Женщина заговорила, и Видья пыталась слушать, но у нее просто не было на это сил. Прасад что-то ответил, и Видья механически кивнула.

Видья почувствовала, как что-то укололо ей кончик пальца. Перед ней стояла Кафрен Юсуф, держа в руках маленький медкомпьютер. Загорелись зеленые лампочки. Кафрен вернулась на свое место за столом и протянула Видье и Прасаду информационный диск. Видья сосредоточилась наконец. На экране высветился текст контракта между корпорацией «Немые. Пополнение» и супругами Видьей и Прасадом Ваджхур.

— Вот что мы предлагаем, — сказала женщина. — Вам будут предоставлены еда, жилье, медицинская помощь. Вы получите сумму в пятьдесят тысяч кешей в три приема — десять тысяч при подписании контракта, двадцать тысяч — при рождении первого ребенка и еще двадцать — при рождении второго. Вы также даете согласие совершать пенисно-вагинальный половой акт не реже трех раз в неделю, пока не наступит беременность. Вы не должны пользоваться никакими средствами контрацепции.

— А если дети родятся не Немыми? — тихо спросил Прасад.

Кафрен посмотрела ему в глаза.

— Любой ребенок, рожденный от тебя и Видьи, будет Немым. Это медицинский факт. Далее, в разделе два, как вы видите…

Монотонно звучал голос Кафрен. Видья смотрела на экран. Она знала, что это должно было случиться, поняла еще тогда, когда увидела, что Прасад прихватил с собой их медицинские микрочипы, поняла, когда он ушел один со своей пустой повозкой.

В ней проснулась совесть, но лишь на мгновенье. Дети, которые могут у нее родиться, — это химера, мечты, теория. Существующая реальность — это Прасад, умирающий от голода у нее на глазах.

Видья взглянула ему в лицо. Страх, неуверенность и боль — вот что увидела она в глазах мужа. В ту минуту она поняла, что стоит ей отказаться — и он не станет возражать. Он будет умирать без жалоб и сожалений. И почему-то от таких мыслей Видье оказалось легче принять решение. Она потянулась к мужу и дважды сжала его руку.

ГЛАВА 1

ПЛАНЕТА РЖА

— У нас есть допуск! — крикнула Ара. — Я послала его сжатым лучом десять минут назад.

Корабль задрожал. Кенди Уивер шлепнул по клавише отмены на регуляторах гравитации.

— Пегги-Сью! — рявкнул он. — Загрузка маневра Юй-1, выполнять!

— Принято, — отозвался компьютер. Звезды на обзорном экране сдвинулись со своих мест и превратились в смазанные белые полосы. Всех, кто находился на мостике, сильно качнуло влево, туго натянулись ремни безопасности. Кенди показалось, что его желудок вдруг очутился где-то в пятках, потом подскочил вверх, к самому горлу. По экрану пронеслось большое красное пятно, которое Кенди принял за планету Ржа. Но вот звезды прекратили свой безумный хоровод, и желудок Кенди вернулся на своё привычное место.

— Великолепно! — прорычала Гретхен Байер, кресло которой стояло у панели датчиков.

— Да прекратите огонь, черт побери! — закричала Ара, которая еще не успела подняться с пола. — Мы же корабль Единства!

Наконец ей удалось встать на ноги как раз рядом с Кенди, которого она одарила взглядом, способным заморозить пиво.

— Прошу прощения! — пробормотал тот. — Ничего лучше мне просто в голову не пришло. А если бы мы подпустили этот заряд ближе…

Знаком она попросила его замолчать. Ара была кругленькая, невысокая, так что могла прямо смотреть Кенди в глаза, когда тот сидел. Даже после двух недель полета и искусственного освещения ее смуглая кожа не слишком побледнела и была почти такого же густого темного оттенка, как и у самого Кенди. Ее короткие черные волосы обрамляли круглое, открытое лицо с небольшим намеком на двойной подбородок, и, глядя на это лицо, казалось, что улыбку на нем способны вызвать самые простые вещи, например тарелка свежих булочек с корицей.

— Ваше превосходительство, ответьте, пожалуйста. — Эфир молчал. — Говорит «Пост-Скрипт». Наше судно зарегистрировано в Империи Человеческого Единства. Почему вы открыли огонь?

— У нас передатчик работает? — Она повернулась к Бену Раймару, который занимался коммуникацией. Тот кивнул. Ара стала говорить громче:

— Ваше превосходительство, у нас нет средств защиты против ваших огневых мощностей. Повторяю, мы — дельцы и наша цель здесь — торговля. Мы получили допуск на посадку пятьдесят пять часов назад через Немого курьера.

Кенди тем временем переустановил гравитационные предохранители и аккуратно начал разворачивать корабль в сторону от планеты. Он не спускал руки с рычагов, готовый в любую секунду рвануть их вверх до полной скорости, если только с какого-нибудь из спутников, патрулирующих планету, опять попытаются открыть огонь.

Из динамиков послышался электрический треск.

— Слава Единству, — раздался незнакомый голос. — Вы не сообщили ваши коды.

— Нет. Мы сообщили коды. — На шее у Ары вздулись и запульсировали вены. — Будьте любезны, с кем я говорю?

— Пегги-Сью, отключи мне громкость, — сказала Гретхен шепотом, чтобы ее голос не уловили системы коммуникации.

— Принято. — На панели датчиков замигала голубая лампочка, напоминая Гретхен о том, что ее голос в данный момент не регистрируется в коммуникационной системе.

— Они тянут время, матушка-наставница, — обратилась она к Аре. — Я проникла в их систему, они сейчас проверяют наши данные.

— Говорит прелат Тенвар из торговой комиссии Империи Человеческого Единства, — протрещал голос из динамика. — Мы не получили от вас никаких опознавательных сигналов. Передайте необходимые коды, или по вашему кораблю будет открыт огонь.

И у Бена вспыхнула голубая лампочка отключенного голоса.

— Они сейчас пытаются отследить курьера, госпожа. Я могу попытаться внедрить в их систему ложные позывные, но пока надо как-то заставить их поверить в то, что есть.

Ара шагнула к пульту капитана и резким движением набрала коды, за подделкой которых Бен провел не один час. Шелестела ее пурпурная туника, обычная одежда торговцев. Роль негодующего дельца хорошо удавалась Аре, и только плотно сжатые губы выдавали глубокое волнение. У Кенди сердце бешено стучало и во рту пересохло. Ускользнуть в смещенное пространство теперь, когда они так глубоко зашли в гравитационное поле планеты Ржа, не удастся, и он прямо-таки чувствовал, как лазеры Единства нацелены на их далеко не прочный, облицованный керамикой корабль. На всякий случай Кенди чуть дернул рычаги, чтобы слегка отклонить корабль в сторону от планеты.

«Меняй курс, — мысленно сказал он себе, — но виду не подавай».

Он бросил взгляд на Бенджамина Раймара. Тот склонился над своей панелью. Рыжие волосы в беспорядке, а купеческая туника вся измята, хотя он надел ее только что. У Бена всегда помятый вид, даже если он только что вышел из-под душа. Как ему это удается, Кенди не мог понять.

— Есть! — прошептал Бен. Он нажал на кнопку и заговорил своим обычным голосом. — Все получилось, госпожа. Я перехватил и стер их запрос, пока он еще не был получен, и отправил обратно фальшивое уведомление, подтверждающее нашу легенду.

— Надеюсь только, Бен, что Тенвар не такой же пьянчужка, как ты, — сказала Гретхен. — А то они нас в два счета изжарят, как муравьев под лупой.

Бен наклонился над своим пультом, но Кенди видел, что он покраснел. Кенди прошелся пальцами по клавиатуре, и на экране Гретхен вскоре появилось следующее: «Поаккуратней, Грет, или можешь забыть про то, как меняться вахтами».

«Просто дразнюсь, — был ответ. — Не стоит так переживать».

Ара тем временем устроилась в своем кресле и натянула ремни безопасности.

— Прелат Тенвар, — начала она. — Я отослала наш допуск. Отослала еще раз. Вы его получили?

Молчание. Кенди едва дышал.

— Прелат Тенвар, вы меня слышите? — повторила Ара, допустив в голосе на этот раз легкие нотки раздражения. — Прелат, прошу вас. Я передавала наш допуск уже четыре раза в адрес четырех разных прелатов. Сколько еще…

— Почему вы путешествуете на корабле, построенном в Конфедерации Независимости? — зазвучал голос Тенвара.

Ара вздохнула, и достаточно громко, чтобы этот звук передали микрофоны.

— Ты еще заплатишь за это, подмастерье, — сказала она чуть громче, чем следовало бы.

— Вы сами согласились, босс. — Кенди хорошо понимал намеки.

— Информацию на этот счет, прелат, — начала Ара, — вы найдете в нашем коде ретранслятора. Пожалуйста, прочтите. Это судно трофейное.

Последовала еще одна долгая пауза, Кенди сжал в руке золотой диск, висевший у него на шее под одеждой, и зашептал: «Во исполнение моих глубочайших чаяний, и глубочайших чаяний всего живого и сущего…»

— Вам разрешена посадка на поле семь Ф один, — сказал прелат Тенвар. — Вы должны оставаться на борту, пока карантинный отряд не осмотрит судно. Слава Единству.

— Благодарю вас, прелат, — ответила Ара. — Слава Единству.

Бен отключил передатчик, и весь экипаж вздохнул с облегчением. Ара на секунду откинулась в кресле, потом расстегнула ремни и поднялась.

— Кенди и Гретхен, жду вас на своей территории в зоне Мечты, — распорядилась она. — Через десять минут. Вен, ты — на пульт управления. Вызови сюда Триш и Питра, чтобы помогли тебе с другими станциями.

— Да, госпожа, — ответил Бен.

— Через десять минут? — возмутился Кенди. — Это какие же, ты думаешь, у меня скорости?

— А я слышала, — произнесла Гретхен нараспев, уже направляясь к двери, — что твоя скорость — это две минуты.

Кенди вскочил на ноги и бросился за ней, но Гретхен уже выскользнула в коридор и нажала кнопку «закрыть». Широко расставив руки, Кенди сделал вид, будто пытается проломиться сквозь дверь. Задержавшись в этой позе на секунду, он медленно сполз на пол. Бен фыркнул, а Кенди не смог сдержать улыбку.

— Кенди, — сказала Ара со вздохом. — У нас нет времени…

Дверь распахнулась, в проеме возникло серьезное лицо Триш Хеддис. Она перешагнула через распростертое тело Кенди и заняла место Гретхен у пульта датчиков. Следом за ней появился Питр Хеддис, ее брат. Хотя брат и сестра были двойняшками, между ними не было ничего общего. Питр, мужчина мощного телосложения, коротко стриг свои каштановые волосы, у него были странно большие карие глаза и твердый подбородок. Триш, маленькая и хрупкая, фигурой напоминала скорее мальчика-подростка. Волосы у нее были длинными, она заплетала их в косу. Единственное, что роднило ее с Питром, — это глаза.

— Мы уже направлялись сюда, когда Бен позвал нас, — сказала она, объясняя свое быстрое появление. — Это из-за Кенди мы развернулись на все его восемьдесят градусов? На камбузе теперь такое творится…

— Кенди все уберет, — сказала Ара.

— Ну вот, — проворчал Кенди, не вставая с пола. — Вот и спасай корабль, а в награду что?

— Кенди, — строго сказала Ара. — Пора идти.

— Иду, уже иду. — Кенди вскочил на ноги и побежал по коридору.

«Пост-Скрипт» был небольшим кораблем клинообразной формы, и на нем было всего три палубы. Узкие коридоры давно нуждались в ремонте и свежей краске. Сквозь бежевую поверхность просвечивала тусклая серая керамика. Кенди подошел к лифту, но подъемное устройство в последнее время как-то подозрительно погрохатывало, и поэтому на нижнюю палубу, где располагались помещения для экипажа, он спустился пешком.

Третья дверь налево, напомнил себе Кенди. Несмотря на небольшие размеры судна, Кенди все еще путался. Двери и коридоры на «Скрипте» не имели никаких указателей, а по внешнему виду различить их между собой было невозможно. Наконец Кенди выбрал одну из дверей и приложил палец к замку. Дверь скользнула в сторону, значит, он с первой попытки попал в свою каюту.

— Десять минут, — пробормотал он себе под нос, когда дверь за ним закрылась. — Я что ей, супер-спринтер, что ли?

Кенди жил по-спартански. Возле одной из переборок каюты стояла аккуратно застеленная кровать, у другой расположился изрядно потрепанный компьютер. На полке у компьютера помещались с десяток книжных дисков, в шкафу висело лишь самое необходимое из одежды. В углу стояло короткое красное копье. Ванная находилась в холле, хотя здесь, в комнате, имелась маленькая раковина с зеркалом, а над ней висела аптечка.

Кенди прижал большой палец к замочной пластинке аптечки, и ее дверцы отскочили в стороны. На полочках лежали несколько одинаковых ампул с жидкостью янтарного цвета. Нижнюю полку занимал пистолет для инъекций. Вставив ампулу в специальный цилиндрический держатель, Кенди поднес пистолет к руке и нажал на кнопку. Раздался глухой звук, замигала красная лампочка, сообщая о том, что ампула пуста. Кенди отложил пистолет в сторону и снял пурпурную тунику. На нем не осталось ничего, кроме сандалий, коричневой набедренной повязки и цепочки на шее с подвешенным на ней золотым диском, который свидетельствовал о том, что Кенди — Дитя Ирфан. В зеркале он увидел стройное, безупречно сложенное тело со смуглой кожей, покрытой светло-каштановыми волосками, свернутыми в тугие спирали. У Кенди был плоский нос, а глаза такие темные, что было трудно различить границу между зрачком и радужной оболочкой.

Кенди взял красное копье, которое по длине доходило ему до колена, и проверил, в порядке ли резиновая насадка на острие. Одним плавным движением он согнул левую ногу, одновременно вложив под нее копье, так что получилась как будто подпорка. В идеале надо было упереться другим концом копья в землю, но на корабле это невозможно. Для того и резиновая насадка. По телу разлилась приятная теплота — начал действовать укол.

Кенди понадобилась минута, чтобы обрести необходимое равновесие. После этого он закрыл глаза, соединил руки в паху и начал делать дыхательные упражнения.

«Во исполнение моих глубочайших чаяний, и глубочайших чаяний всего живого и сущего, да будет дозволено мне войти в мир Мечты».

Пока он проделывал все это, привычные звуки корабля — слабое гудение приборов, неясный шепот воздушных потоков, мерное рокотание отдаленных двигателей — стали удаляться и затихать. Укол продолжал действовать, и перед глазами у Кенди закружился пестрый хоровод. Он глубоко дышал. Кенди представил себе, что стоит посреди глубокой пещеры, а перед ним открывается изогнутый туннель, ведущий наружу. Мало-помалу перед его мысленным взором стали проступать более мелкие подробности. Прохладные капли воды падают со сталактитов и стекают вниз по сталагмитам. Пол холодит голые ноги. От светящихся грибов исходит слабое мерцание, пахнет плесенью. Кенди медленно направился вперед по туннелю. С каждым шагом он все яснее и отчетливее видел место, где находится. Ноги ступали по твердой, прохладной поверхности, от холодного воздуха по коже пробежали мурашки. Камень играл разноцветьем, переливаясь насыщенным красным, бирюзой и пурпуром.

Впереди забрезжил свет. Кенди шел по направлению к этому свету. В следующую минуту его ослепила яркая вспышка, и он сощурился, давая глазам привыкнуть к солнцу. Открыв наконец глаза, Кенди увидел, что стоит у подножия утеса, а перед ним расстилается бескрайняя равнина. Высохшую землю кое-где покрывал низкорослый кустарник. В безоблачном голубом небе ярко светило обжигающее солнце. Раздался резкий крик сокола, парящего в потоках сухого ветра. Кенди видел окружающее во всех подробностях.

Он попал в мир Мечты.

Кенди осмотрелся. Это зрелище никогда не переставало поражать его. Он думал о том, какие чувства испытывала Ирфан Квасад, первая из землян, вступившая в мир Мечты. Тысячу лет назад, еще до того как было открыто смещенное пространство, корабль-колонизатор столкнулся во время одной из экспедиций с представителями инопланетной расы чед-балаар. Они претендовали на ту же самую планету, что и люди. К счастью, чед-балаарцы не стали претендовать на право исключительного владения. Возникло только одно препятствие — чед-балаарцы настаивали, чтобы земляне приняли участие в торжественной церемонии и, в знак дружественных отношений между двумя видами живых существ, выпили особого вина.

Благодаря действию вина, наркотического по своей сути, и гипнотизирующих песнопений чед-балаарцев Ирфан Квасад и некоторые члены ее экипажа оказались в мире Мечты. Потрясенные, люди начали экспериментировать и вскоре выяснили, что наркотик помогает проникнуть в этот общий для всех мир по своему желанию, хотя одним это удается лучше, чем другим. Некоторые из таких одаренных стали «слышать» голоса тех, кто остался на Земле. В конце концов эти земляне тоже проникли в мир Мечты, где могли общаться с чед-балаарцами и со своими собратьями-землянами, находясь от них на расстоянии тысяч световых лет.

В трюмах корабля-колонизатора хранились тысячи эмбрионов, как человеческих, так и разных животных, которые предназначались для колонизации планет и поддержания активного генофонда. С помощью чед-балаарцев земляне проводили различные опыты по генной инженерии, отбирая такие гены, которые давали человеку возможность попадать в мир Мечты. Первые дети, появившиеся в результате этих опытов, научились говорить поздно и впоследствии вообще редко пользовались речью за пределами мира Мечты. Их стали называть Немыми.

Стоя посреди горячей, выжженной равнины, Кенди распахнул объятия навстречу ветру. Его одежда и медальон исчезли. Обнаженный, он сделал несколько шагов вперед и наклонил голову, прислушиваясь. Голоса слышались в шелесте ветра, рокотали под землей. Кенди пытался распознать их. Он услышал низкий, горловой голос Ары, но остальные были ему незнакомы. Гретхен, видимо, еще не добралась. Кенди осторожно прощупывал окружающее пространство, вслушиваясь в воздух и землю, готовый к действию в любую минуту, если вдруг обнаружится чье-либо враждебное присутствие.

На некотором расстоянии Кенди уловил невнятное бормотание. Возможно, это Немой с планеты Ржа, но достаточно далеко, поэтому точно не определишь. Еще дальше Кенди обнаружил тысячи — нет, миллионы — крошечных вспышек, как будто зажигаются и гаснут огоньки светлячков, — это другие Немые с других планет входят и выходят из мира Мечты. Ничто, однако, не указывало на присутствие странного ребенка.

Кенди поднял руку и тихо свистнул. Распушив перья, птица бумерангом кинулась вниз и точно опустилась на руку к Кенди. Ее когти могли бы дробить кости, но кожу на руке Кенди сокол лишь чуть-чуть царапнул. В мире реальности его рука мгновенно превратилась бы в кровавое месиво, но ведь здесь — Мечта.

— Сестра, — обратился Кенди к соколу. — Не можешь ли ты разузнать для меня, чьи голоса я слышу там вдалеке?

Птица сорвалась с его руки. Уже находясь в воздухе, она обернулась кенгуру и быстро ускакала прочь. Кенди проводил ее взглядом, потом зашагал по выжженной пустыне. Припавшие к земле плети ползучих трав выпускали ему под ноги свои колючки, но в этом мире подошвы Кенди покрывали толстые мозольные наросты. Он шел вперед, постоянно чувствуя под ногами дыхание живой земли. Дышала каждая крошечная частица, каждая сама по себе, но одновременно — и часть большого целого. Ради интереса Кенди на минуту сосредоточил все свое внимание на одной такой частице. Это была женщина-землянка, и она вовсе не предполагала, что ее разум — это одна крошечная составляющая мира Мечты. Наверное, она спит, решил Кенди, но до конца уверен не был. Находясь в мире Мечты, ему было нелегко вступать в контакт с обычными существами — теми, кто не были Немыми. В любом случае, не это сейчас должно занимать его внимание.

И вот наконец оно. Слабый намек, краткая вспышка на грани сознания. Чье-то присутствие. И не столько в самом мире Мечты, сколько проходящее мимо, будто бы сквозь этот мир, — так один Немой разум обращается к другому. Кенди изо всех сил сконцентрировался на этом ощущении, пытаясь распознать, откуда оно появилось. Но не успел. Краткая вспышка погасла.

«Проклятье! — Кенди был раздосадован. — Но во всяком случае теперь мы точно знаем, что ребенок все еще где-то здесь».

Кенди пошел дальше, ориентируясь на шепот Ары. Приближаясь к ее владениям, Кенди замечал кое-какие новые черты: это Ара совершенствовала окружающий мир согласно своим собственным представлениям. Когда двое Немых общаются друг с другом, необходимо договориться, кто из них двоих возьмет на себя моделирование их общего пространства, общего для обоих участка мира Мечты. А поскольку Ара сказала, что она назначает встречу им с Гретхен на своей площадке, Кенди, приближаясь к ее владениям, постепенно абстрагировался от своих представлений о реальности, чтобы сознание оставалось открытым для того видения мира, которое создала Ара. Незаметно изменился и окружающий пейзаж. Вместо ползучих колючек под ногами расстилалась теперь мягкая зеленая трава. В чаше изящного фонтана мерно журчала прохладная вода, и экзотические ароматы наполняли воздух. Высокие раскидистые деревья укрывали от солнечных лучей. На ветвях покачивались большие апельсины и переливались золотом груши, в листве щебетали птицы. Ара сидела на бортике фонтана. На ней было зеленое одеяние из легкой газовой ткани. Голову плотно укрывало специальное покрывало, а на лбу мерцали изумруды. На самом Кенди возникли просторные красные шаровары и длинная рубаха из белого полотна. Его медальон опять висел на прежнем месте, а на пальце золотым светом горел янтарь, оправленный в серебро. У Ары тоже был перстень, в котором сиял голубой лазурит.

— Где Гретхен? — сразу же поинтересовался Кенди.

— Во всяком случае, здесь ее нет, — ответила Ара.

— Нет, есть.

Гретхен появилась по другую сторону фонтана. На ней было такое же одеяние, как на Аре, только голубого цвета. На груди горел золотой диск, а на пальце сверкал перстень с янтарем, точь-в-точь как у Кенди. Гретхен была высокого роста, светловолосая, с бледной кожей и густыми бровями. Глаза серые, а губы — удивительно яркого, насыщенного цвета. Кенди всегда казалось, что ей подошел бы наряд танцовщицы живота.

— Хорошо, — продолжала Ара. — Ребенок здесь?

— Я почувствовал его присутствие, но лишь на короткий миг, — ответил Кенди. — И мне кажется, что кроме меня никто его не заметил. Я — единственный.

— Продолжай наблюдение. Если он объявится снова, постарайся поточнее выйти на след. Перед нами вся Ржа — чтобы ее прочесать, потребуются десятилетия. А я хочу все закончить за несколько недель.

— Это нечестно, — запротестовал Кенди. — Я и так уже выяснил, на какой планете он находится, и за такое короткое время, на какое никто другой не способен. Не будешь же ты ставить мне в вину…

— Я не обвиняю тебя, Кенди, — прервала его Ара. — Просто размышляю. Ты молодец. Далее. Я хочу, чтобы вы связались с Немыми, которые находятся на планете Ржа. Нам нужна информация, а они в этом деле — наш главный козырь.

— Тут я тебя опередил, — ответил Кенди, заметно успокоившись. — Я послал свою сестру, чтобы разыскать их.

Гретхен вздрогнула.

— Прямо мурашки по коже, — сказала она. — Если эта твоя сестренка не вернется, ты же повредишься в уме. Мы бы, правда, этого даже и не заметили, — Гретхен фыркнула.

— Полно, дети мои, — язвительно проговорила Ара. — Нас ждет работа.

Кенди склонил голову, прижав руку к золотому диску.

— Слушаю тебя, госпожа. Смиренный сын Ирфан обращается к тебе…

— Замолчи и слушай, — рявкнула Ара. — И ты, Гретхен. Я хочу, чтобы вы оба разнюхали как можно больше у Немых со Ржи и выяснили, как сейчас обстоят дела на планете. Кенди, ты прочел эти документы?

— Не успел… — Кенди поутратил веселость.

— Так. А ты, Гретхен?

— Империя Человеческого Единства вторглась на планету Ржа шестнадцать лет назад, — начала Гретхен уверенным тоном отличницы. — Им потребовалось семь месяцев, чтобы завоевать планету. Для всеобщего усмирения применили биологическое оружие, и вскоре самые развитые государства признали себя побежденными. Правительствам этих государств было разрешено сохранить свою власть с условием, что они будут работать против своих соседей. Это обычная тактика Единства. Страны-коллаборационисты стали оказывать давление на тех, кто еще хотел сохранить независимость, что, естественно, облегчило задачу для сил Единства — в рядах аборигенов не было согласия.

— Ну, это я тоже читал, — брюзгливо заметил Кенди. Он устроился на гладком крае фонтана. — Хотя об экономическом положении планеты там ничего нет. Они уже оправились после нападения Единства? Если нет, то с живым товаром там дела обстоят туго.

— Они все еще переживают спад, — Гретхен пожала плечами. — Единство установило искусственные ограничения на торговлю, а высокие налоги выкачивают ресурсы. Кому такое понравится? Ставлю сумму твоего годового заработка…

— Эй, полегче!

— …что ребенка этого нам придется искать по крайней мере в трех разных сословиях.

— Три сословия — это свободные граждане, законные рабы и подпольные рабы с черного рынка? — предположила Ара.

Гретхен кивнула. За ее спиной на траву тяжело шлепнулся апельсин.

— Надеюсь только, что этот ребенок относится к законным рабам. Это бы очень облегчило нашу задачу.

— Да, покупка раба — дело самое простое, — согласилась Ара. — Но может случиться и так, что нам придется уговаривать свободного человека последовать за собой или же отслеживать жертву похищения через черные рынки. Вот здесь и начинается твоя партия, Кенди.

— Готов служить.

— Кенди, я не расположена шутить! — Ара резко обернулась к нему: — Нас чуть не расстреляла охрана Единства, мне пришлось изображать из себя главу торговой миссии, да так, чтобы это выглядело убедительно и не вызывало подозрений, а теперь надо срочно искать этого мальчишку, пока его не нашел кто-нибудь другой, например силы Единства или корпорации. Так что мне совершенно не интересны ни твои остроумные замечания, ни твои плоские шуточки. Я понятно изъясняюсь, брат Кенди?

Ее внезапная ярость была для Кенди как пощечина. Он смущенно кивнул. Гретхен ухмыльнулась.

— Ну хорошо. — Ара поправила платье. — Когда прибудем на место, ты, Кенди, должен будешь обследовать все городские трущобы. Но только не лезь на рожон!

— Слушаюсь, госпожа, — смиренно ответил тот.

С дерева упал еще один апельсин. При ударе о землю послышался хлюпающий звук. Кенди удивленно обернулся. Апельсин был покрыт налетом черной плесени. Кенди моргнул. Как странно. Ничего подобного в саду Ары он раньше не видел.

— Гретхен, — продолжала Ара, не обратив внимания на апельсин, — ты займешься тем, что проверишь все официальные рынки, торгующие живым товаром.

Гретхен кивнула.

— А чем займешься ты? — спросила она.

— Я должна отчитаться перед императрицей, — ответила Ара. — Потом у меня на очереди все чиновничество, надо их порасспросить. Вы же двое начинайте делать свою работу.

— Слушаюсь, госпожа, — сказала Гретхен.

Кенди все еще не мог отвести глаз от апельсина, когда он вдруг осознал, что Ара ждет от него ответа. Ему пришлось напрячься, чтобы вспомнить, о чем она говорила.

— Кенди? — Тон ее голоса не предвещал ничего хорошего.

— Проверить все городские трущобы, — ответил Кенди. — Приступать сразу, пока ты будешь беседовать с императрицей.

Он как раз собирался сказать им про апельсин, когда над головой раздался крик сокола. Кенди вытянул руку Птица села на нее, и разум Кенди мгновенно обогатился новым знанием. На какую-то минуту появилось будто два Кенди: один сидел на краю журчащего фонтана, другой уцепился когтями за крепкую руку.

— Ей удалось… То есть тебе, тебе удалось найти Немых с планеты Ржа? — спросила Гретхен.

Кенди кивнул, и сокол повторил это движение. На мгновение Кенди даже потерял равновесие, но это быстро прошло, едва только восстановилось ощущение собственной идентичности. Он вскинул руку, и сокол взмыл в небеса. Птица взмахнула крыльями, набирая высоту, и закружилась над его головой.

— Она приведет вас к ним, — сказал Кенди. — Я хочу, чтобы мы прошли через мою территорию, хорошо?

— Можно ведь просто туда перенестись, — проворчала Гретхен.

Кенди покачал головой. Он понимал, что в мире Мечты расстояния в привычном смысле не существуют. Он понимал, что дорога в другие «места», проходящая через его собственные задворки, — это излишняя условность. Все это он понимал своим сознанием. Но подсознательно, похоже, он придерживался иного мнения.

— Прошу меня извинить, — ответил он. — Но ничего лучше предложить не могу.

— Тогда уж будь добр, раздобудь мне какую-нибудь приличную одежду, — сказала Гретхен. — Я не собираюсь разгуливать нагишом.

— Будьте осторожны, — напутствовала их Ара.

— Я прослежу за тем, чтобы белье было чистым, — торжественно заявил Кенди и быстро пошел вперед, так чтобы у Ары не осталось времени ответить.

Гретхен отправилась за ним следом, а сокол парил в вышине, указывая им путь. Пока фонтан еще не растворился за спиной, Кенди услышал, как Ара тяжело вздохнула. Он улыбнулся сам себе.

Через минуту перед ними опять расстилалась выжженная равнина. Солнце безжалостно палило в бескрайнем голубом небе. Наряд Кенди исчез, осталась лишь набедренная повязка, да и то только потому, что он знал — Гретхен не хочет видеть его обнаженным. Наряд Гретхен тоже преобразился, и вместо платья на ней был костюм цвета хаки, пробковый шлем и высокие походные ботинки. В полном молчании они следовали за соколом, который вел их туда, где они должны были встретиться с Немыми. Вдруг Кенди вспомнил, что не сказал Аре про гнилой апельсин. Он остановился, раздумывая, не повернуть ли обратно.

— Что еще случилось? — Гретхен не могла сдержать раздражения.

Кенди обернулся назад, туда, где остался сад Ары. Но возвращаться не стал. Ара уже и так в плохом настроении, не стоит усугублять. А спросить можно и попозже.

ГЛАВА 2

МИР МЕЧТЫ

Кенди и Гретхен исчезли за деревьями, и матушка-наставница Арасейль вздохнула. Оба они те еще ребята. У Гретхен язычок, а Кенди… ну, Кенди и есть Кенди. Странные все-таки у него понятия. Знания о нравах австралийских аборигенов не очень-то помогали ей составить полный портрет самого лучшего и наиболее способного из ее студентов.

Бывшего студента, напомнила себе Ара. Прошел почти год с тех пор, как Кенди принес клятвы и вступил в Братство, но мысленно Ара все еще не могла привыкнуть к этим переменам. У него, конечно, огромный потенциал, во всем мире Мечты не найдется больше никого, кто мог бы с такой легкостью разделить свое сознание надвое. Но поведение!..

Во всяком случае, определенный прогресс налицо, в некотором унынии размышляла Ара. Иногда даже страшно вспомнить, каким он был раньше.

Ара поднялась и сосредоточилась. Сознание пульсировало и билось, стараясь нащупать поступивший извне образец. Она еще раз сконцентрировалась и мысленно отдалилась от своего сада.

И тут же очутилась посреди огромного зала, пол в котором был выложен серым мрамором, а по обеим сторонам в заоблачную высь вздымались высокие колонны. Ара явственно ощутила давящее присутствие какого-то другого сознания из мира Мечты, которое не позволяло ей самой моделировать окружающую реальность. Глубоко вздохнув, Ара заставила себя подчиниться. Это все равно что добровольно выпустить из рук спасательный круг. После многих лет подобного опыта Ара так и не смогла привыкнуть легко расставаться с властью.

А уж скрывать эти подробности от Кенди — вот настоящее испытание.

До ее слуха донесся быстрый топот, и вскоре перед Арой предстало когтистое существо размером с небольшого медведя. На его круглом тельце крепко сидела приплюснутая голова, мохнатые руки оканчивались короткими сильными пальцами. На шее висела серебряная цепочка сенешаля.

— Кто ты и что тебе нужно? — обратился зверь к Аре. Не на ее языке, разумеется. В мире Мечты не существовало обычных языков. Здесь Немые общались между собой, обмениваясь мыслями напрямую. Ара, тем не менее, мгновенно трансформировала полученную информацию в привычные слова.

Ара поклонилась и назвала себя.

— Я должна представить отчет ее императорскому величеству. Могу ли я, сенешаль, воспользоваться услугами посланника из Немых?

Когти сенешаля застучали по полированным плитам.

— Мне поручено сопроводить тебя прямо к ее императорскому величеству, матушка-наставница, — сказал он.

Ара сощурилась, потом быстро пошла вслед за сенешалем, который проворно цокал по каменным плитам, направляясь в дальний конец зала, где виднелись тяжелые двойные двери. Ара подобрала платье, сожалея на ходу о том, что нет времени собраться с мыслями. Она не готова к императорской аудиенции. С правилами придворного этикета Ара была знакома лишь отчасти, а мысль выглядеть глупо повергала ее в ужас.

Сенешаль распахнул тяжелые двери и проводил Ару внутрь. Открывшееся перед ней пространство было погружено в полуночную тьму, и лишь кое-где мерцали крошечные огоньки, похожие на светлячков.

— Выбирай любой, — сказал сенешаль. — Императрица ожидает тебя.

Ара наугад протянула руку к одному из огоньков. От ее прикосновения огонек — то есть человек — замер.

— Могу ли я воспользоваться твоим телом, мой Немой брат? — спросила она.

— В служении вся моя жизнь, — последовал ответ. — Сосчитай до десяти, я должен войти в пространство.

Ара сосчитала до десяти, после чего сделала резкое движение вперед. Она обнаружила, что стоит на коленях, опираясь о подушку. Земля вокруг нее поросла сине-зеленой травой, веял легкий ветерок. Голова Ары склонилась так низко, что почти касалась земли.

— Поднимись, матушка-наставница, — раздался женский голос.

Ара медленно распрямила спину, стараясь как можно лучше почувствовать свое новое тело. Это был мускулистый мужчина. Руки его покрывали каштановые волоски, торс был гибким и сильным. Он был одет в просторные черные брюки, на шее — ошейник, обычная одежда Немого раба. Ару охватил трепет. Сколько бы раз ей ни приходилось проделывать такое перемещение, она все равно не научилась спокойно относиться к мысли о том, что ее настоящее тело находится далеко-далеко, на расстоянии многих световых лет, а разум ее — здесь, в другом мире, в теле другого Немого.

Ара украдкой осмотрелась. Ее первая аудиенция у императрицы происходила в небольшой комнате. В тот раз ее императорское величество лично сообщила Аре как одному из самых успешных вербовщиков, что ей предстоит возглавить экспедицию, целью которой станет розыск некоего человека. Точнее, его физического тела. Кенди почувствовал присутствие его сознания в мире Мечты. На этот раз Ара оказалась в белом зале, огромном, занимающем площадь в два или три акра. Несколько рабов стояли неподвижно, держа наготове еду и питье, другие преклонили колени на подушках, почти таких же, как та, на которой стояла Ара. Повсюду дежурила вооруженная охрана.

Прямо перед собой Ара увидела императрицу, ее императорское величество Кан маджа Кали. Императрица восседала на возвышении, опираясь на подушку. Одного роста с Арой, она была тощей и костлявой, ее темная кожа отливала эбеном, черные волосы были уложены в высокую прическу. Вместо короны ее голову украшали несколько небольших камней. С плеч ниспадало голубое шелковое одеяние. О возрасте императрицы Ара не могла сделать ни малейшего предположения. В окружающем воздухе начали слабо мерцать искры, и Ара поняла, что Кан маджа Кали привела в действие поглотитель звуковых колебаний, чтобы их разговор не услышали окружающие.

— Говори, матушка-наставница, — обратилась к ней императрица. — Тебе есть что сказать?

— Есть, ваше императорское величество, — ответила Ара и рассказала обо всем, что произошло с «Пост-Скриптом», когда корабль прибыл на планету Ржа. Низкий голос владельца тела непривычно резко отдавался в ушах.

— Власти, конечно, нам не очень доверяют, но мы уже начали поиски, — закончила она. — Мне кажется, что Немым из Единства не удалось почувствовать присутствие этого ребенка. Мой сту… то есть брат Кенди ведет поиски на подпольном рынке рабов, а мы с сестрой Гретхен исследуем легальные круги.

— Мудрое ли это решение, матушка-наставница, посылать на такое задание брата Кенди? — спросила императрица. — Насколько я помню, он из тех, кому иногда — и это твои собственные слова, — кому иногда требуется твердая рука.

Ара склонила голову, чтобы скрыть свое удивление, хотя на самом деле удивляться было нечему. На месте императрицы она, Ара, тоже не пропустила бы мимо своего внимания ни одного сколько-нибудь значительного документа.

— С тех пор как я написала это письмо, прошли уже месяцы, и брат Кенди повзрослел, ваше императорское величество, — ответила Ара. — Он, к тому же, легко заводит знакомства в преступном мире, а его талант ощущать чужое присутствие в мире Мечты просто уникален. И до сих пор он — единственный из Немых, кому удалось почувствовать присутствие этого ребенка. И не просто почувствовать, а определить его местонахождение с точностью до одной планеты. Более того, он сумел распознать, что этот ребенок обладает способностью проникать в сознание не-Немых.

— Что же, хорошо, — императрица кивнула. — Я хочу также, чтобы ты сообщала о вашей работе напрямую мне, а не высшим чинам из сообщества Детей Ирфан. Само существование этого ребенка должно оставаться тайной как можно дольше. Твой опыт и осмотрительность в подобных делах — вот что повлияло на мой выбор, вот почему я избрала тебя, и я надеюсь, что ты и впредь будешь достойна своего высокого звания.

Ара почтительно кивнула. Императрица встала и принялась ходить по возвышению. Все те, кто находился в зале, включая и Ару, тоже поспешили подняться со своих мест. Где-то в глубине сознания Ара начала понимать, что действие укола заканчивается. Вскоре ей предстоит вернуться в мир Мечты, а оттуда — в свое тело. Приличествует ли напомнить об этом императрице? Или Ара должна оставаться на месте до тех пор, пока ее сознание само не унесется назад в Мечту и в свое родное тело? От такой встряски ее пространственный баланс может нарушиться, и она окажется на многие дни прикованной к постели.

— Вот что меня волнует, матушка-наставница, — заговорила императрица. — Если верить утверждению брата Кенди, этот ребенок способен проникать в чужое сознание независимо от воли самого человека. Такому малышу вполне по силам разрушать империи, и наша Конфедерация не будет исключением. А что, если он проникнет в мое сознание? Или еще какого-нибудь правителя? Между Конфедерацией Независимости и нашими соседями очень хрупкое равновесие. Одной ошибки может быть достаточно, чтобы началась война.

— Если такое произойдет с вами, ваше императорское величество, это сразу станет заметно, ведь у малыша нет и не может быть ваших знаний и вашего опыта. Невозможно, однако…

— Мы долгое время считали, что Немой способен проникать только в сознание другого Немого, а прочее невозможно. Да и то если этот второй не против, — возразила императрица. — Кто может сказать, какими еще талантами обладает это дитя? А что, если им завладеют преступники? — Она помолчала. — Я долго размышляла, матушка-наставница, и пришла к выводу, что безопасность Конфедерации — вопрос более важный, чем… возможность изучать и исследовать эту новую форму Немоты.

— Простите, ваше императорское величество?

Императрица опустилась на подушки. Все в зале остались стоять. Царственный лик был непроницаем.

— Если ты увидишь, что этот ребенок представляет собой угрозу для Конфедерации Независимости, я хочу, чтобы он был уничтожен.

— Это невозможно! — воскликнула Ара. — То есть, я хочу сказать, что это…

— Знаю, матушка-наставница, — мягко сказала императрица. — Я все понимаю.

Ара напряглась.

— Ваше императорское величество, — начала она. — Со времен своего детства я не припомню, чтобы мне довелось хотя бы ударить другого человека. Как же смогу я…

— Да, это нелегко, — согласилась императрица. — Но, возможно, это окажется единственным выходом.

Ара, забыв про этикет, уже открыла рот для следующих возражений, но вдруг заметила, каким тяжелым взглядом смотрят на нее темные глаза императрицы. За этими глазами — пятьдесят миллиардов жизней. Один неверный шаг будет стоить многих тысяч этих жизней. Миллионы будут отданы в жертву войне, если кто-то сочтет необходимым ее начать. Ара прикусила язык. Одна жизнь — и эти миллионы. Императрица смотрела ей в глаза, и Ара не отводила взгляд. Последовала длинная пауза. Наконец Ара с трудом перевела дух.

— Слушаюсь, ваше императорское величество, — прошептала она.

— Благодарю тебя, матушка-наставница, — сказала императрица. В ее голосе слышалась усталость. — Я возложила на твои плечи тягостную ношу, и я приму на себя всю ответственность в случае гибели этого ребенка. Ты — всего лишь скальпель в руках хирурга.

— Слушаюсь, ваше императорское величество.

Императрица кивнула.

— Думаю, тебе пора возвращаться в свое собственное тело, матушка-наставница, — сказала она.

Прием окончен. Ара поклонилась и опять встала коленями на подушку. Она уже начала освобождаться из чужого тела, когда императрица заговорила вновь.

— Если тебе трудно принять подобное решение, матушка-наставница, — сказала она, — подумай вот о чем. Только представь, что произойдет, если народ прослышит, что есть Немой, который способен проникнуть в сознание любого человека, не только Немого, к тому же помимо его воли?

Ара опять оказалась в своем саду. Она продрогла до костей, голова слегка кружилась. Желание вернуться в собственное тело становилось сильнее с каждой минутой, но даже оно не могло вытеснить мысль о том, что сказала императрица.

«Что произойдет, если?..»

Дрожь прошла по ее телу. Во многих мирах, которые входили в состав Конфедерации, Немые были монахами ордена Детей Ирфан или рабами, которые служили императрице. Были и такие миры, где в Немых усматривали потенциальную опасность и преследовали их с бескомпромиссным рвением. На некоторых планетах к ним относились терпимо, даже уважали, пока те знали свое место. Во множестве миров их никак не отделяли от «обычных» жителей, но даже и там Ара всегда ощущала скрытый пласт глубинного недоверия.

Что произойдет, если народ узнает, что есть Немой, способный проникнуть в сознание любого человека помимо его воли?

Ответ был ей известен. Начнутся бунты. Охота на ведьм. Казни.

Такое бывало и раньше, такое повторяется со времен самой Ирфан Квасад. Аре еще повезло, и она вполне осознавала свою удачу. На Беллерофоне, откуда Ара была родом, Немота считалась высшим благословением, и большинство Немых рано или поздно вступали в орден Детей Ирфан. Основным занятием для них становилось преподавание, обучение Немых правильно распоряжаться своими талантами, соблюдая при этом этические нормы. Многие, окончив курс обучения, оставались при ордене. Одни посвящали себя преподаванию, проводили исследования, другие занимались административной работой или обеспечивали внутрисистемную связь в ордене, поддерживая его бесперебойную работу.

Когда было открыто смещенное пространство, Немые стали заниматься вербовкой.

Смещенное пространство давало возможность легко и быстро добираться до других миров, тех, что лежали за пределами Конфедерации. Дети Ирфан повсюду выискивали Немых, тех, кого продали в рабство, кого преследовали по закону, или же тех, кто просто не осознавал своего дара. Ара лично выкупила и сделала свободными почти триста рабов, а десятки человек и просто выкрала. Все та же неотвязная мысль на периферии сознания не давала ей покоя. Ара собиралась уже покинуть мир Мечты, как вдруг прямо ей под ноги что-то шлепнулось. Это оказалась груша, черная и насквозь прогнившая. На земле она заметила еще несколько таких же.

Разве такое возможно? Ара подняла голову и посмотрела на дерево. Все висящие на ветвях груши были тронуты гнилью. То же самое — с апельсинами. Ара уставилась в пространство прямо перед собой. Жгучее желание поскорее вернуться в собственное тело иногда отвлекает внимание и мешает сосредоточиться, а это необходимо, чтобы мир Мечты не терял своих правильных очертаний. Но чтобы до такой степени…

Внезапно раздался рев. Из-за стены сада показалось жуткое чудовище с зеленоватой кожей и длинными, торчащими вперед клыками. Продолжая реветь, чудовище перешагнуло через стену и потянулось к Аре когтистой лапой.

— Привет, Кенди, — дружелюбно сказала Ара. — Груши — это твоя работа?

Чудовище растворилось в воздухе, и на его месте возник большеглазый мишка-коала. Из-за дерева показался Кенди. Он был одет в полотняную рубашку и брюки — обычный, придуманный Арой наряд. Коала нюхал гнилую грушу.

— Ты даже и не испугалась, да? — спросил Кенди, почесывая коалу за ухом.

— Не испугалась. Очень милое чудище. — Ара пнула грушу ногой. — Так что скажешь?

— Нет, не моя. — Кенди посмотрел вниз. — Я еще раньше заметил эту гниль и подумал, что стоит, пожалуй, вернуться. Моя сестра… — он опять потрепал коалу, — уже проводила Грет к Немым на планете Ржа…

Ара сосредоточилась и стала пристально смотреть на деревья. Она представляла себе сладкие апельсины и сочные груши. Эта мечта — плод ее сознания, и значит, если верить Ирфан, она должна облечься реальной плотью. Однако ничего не получалось.

Внезапно земля поплыла у нее под ногами. Ара потеряла равновесие и полетела куда-то. Воздух рывками вырывался из ее груди. Всем телом она чувствовала, как содрогается под ней земля, а каменная стена сада вмиг покрылась множеством трещин.

— Кенди! — вскрикнула Ара.

— Это не я! — закричал в ответ Кенди. — Что, черт побери…

Бездна разверзлась у ног Кенди и поглотила его.

— Кенди! — Ара рванулась к нему, но было поздно.

Воздух вокруг взвихрился черными клубами. Через минуту из открывшейся бездны тяжело взмыл сокол, увеличившийся до неимоверных размеров. Когтями птица вцепилась в руку Кенди. Земля содрогалась, отколовшиеся камни и комья глины летели в пропасть. Ара схватила Кенди за свободную руку и вместе с соколом выволокла его на твердую поверхность. Освободившись от груза его тела, птица, уменьшившись до своих обычных размеров, с отчаянным криком взмыла в небесную высь. Почва под ногами ходила ходуном, дрожала, не давая Кенди и Аре твердо встать на ноги.

— Надо как-то выбираться отсюда, — прохрипел Кенди.

На руке у него Ара заметила ужасные раны и порезы. Психосоматическая память должна перенести эти раны и на его настоящее тело. Если бы он провалился в бездну, его реальное тело погибло бы.

— Где Гретхен? — спросила Ара. — С ней все в порядке?

— Она там, — махнул рукой Кенди. Мгновенное знание о том, где находится Гретхен, проникло от Кенди в сознание Ары, несмотря на то, что сказанные им слова были нечеткими и неточными. Она быстро схватила Кенди за руку.

— Подожди, госпожа!..

Но Ара уже устремилась вперед, увлекая за собой Кенди. Под ногами у них возник деревянный настил палубы. В лицо Ары дохнуло прохладой, и ветерок донес запах моря и соли. Над головой шумели белые паруса.

Похожее на расплывающуюся голограмму, в воздухе смутно покачивалось видение мира Мечты, плод сознания Кенди. Через некоторое время детали проступили более четко. Кенди упал на колени, его рвало. Ара оглянулась вокруг. Корабль стремительно несся вперед, но все предметы, которые находились на палубе, стояли неподвижно. Кенди продолжало рвать.

— На самом деле у тебя нет никакой морской болезни, — обратилась к нему Ара. — Это все — работа твоего сознания.

— Спасибо за сочувствие, — ответил Кенди, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Что здесь происходит? — Позади них, у руля, стояла Гретхен, небрежно положив руку на одну спицу огромного колеса. На ней была пиратская рубаха и матросская шапочка, в точности такая же, как у Кенди и Ары.

— С тобой все в порядке? — спросила ее Ара.

— А в чем дело? — подозрительно переспросила Гретхен. — Я встретилась кое с кем из Немых с планеты Ржа, но они не очень-то разговорчивы. Единство их до смерти напугало. Вы что, устраиваете мне проверку? В таком случае…

Желание поскорее вернуться переросло у Ары в маниакальную идею. Похуже, чем ощущение переполненного мочевого пузыря. С Гретхен все в порядке, а остальное подождет.

— Я ухожу, — сказала Ара. — Вы должны немедленно покинуть мир Мечты. Оба. Это приказ. — И с этими словами она отпустила от себя мир Мечты.

ГЛАВА 3

МИР МЕЧТЫ

Кенди Уивер с трудом поднялся на ноги. Его желудок упорно не желал возвращаться на свое положенное место. Рука болела, действие укола заканчивалось, и Кенди больше всего на свете хотелось сейчас очутиться где-нибудь в душной и знойной австралийской глуши. Над ним все еще довлело сознание Гретхен, и поэтому снизу все так же слышался плеск виртуальных волн. От покачивания Кенди затошнило еще сильнее.

— Пойдем, Грет, — сказал он. — Я еле живой.

Гретхен бросила взгляд на его руку и отпустила штурвал.

— Боже мой, что здесь произошло? — спросила она.

— Я все объясню, как только вернемся на корабль. Пора идти. — И Кенди отпустил от себя мир Мечты.

Корабль и волны исчезли, а вместо них возникли серые керамические стены и красное копье, все так же зажатое под коленом. Кенди выпрямился и рухнул на свою узкую кровать. Руку покрывали воспалившиеся порезы, проступили свежие кровоподтеки. Плечи ныли, а рвотные позывы все еще не давали покоя его желудку. Как бы Кенди ни старался, ему никак не удавалось научиться с легкостью преодолевать такие мгновенные возвращения из Мечты. Резкий переход из одного мира в другой — слишком тяжелое испытание.

Последовал еще один приступ тошноты. Кенди начал дышать как можно глубже, и неприятные ощущения наконец прошли. И тошнота, и раны — все это существует лишь в его голове. Надо просто провести более четкую границу между виртуальной Мечтой и реальной жизнью, как любила напоминать ему Ара, и тогда его мозг не стал бы воспроизводить ранения — копии тех, что он заработал в мире Мечты.

От физических повреждений, полученных в странствиях по миру Мечты, у большинства Немых по возвращении оставался лишь легкий дискомфорт, хотя смерть в том мире означала и смерть в реальности, независимо от того, насколько тонко настроен у человека аппарат трансформации. Кенди все это было прекрасно известно, но боль и тошнота, тем не менее, не отступали.

Спустя некоторое время Кенди натянул на себя халат и спустился в ванную. Приняв горячий душ, он обработал руку дезинфицирующими и болеутоляющими средствами, выпил противовоспалительную смесь, чтобы унять боль в плече. После этого он почувствовал себя намного лучше и отправился к себе, намереваясь переодеться, — но у самой своей двери обнаружил Бена. Его рыжие полосы пребывали в обычном беспорядке, хотя пурпурная туника была явно недавно выглажена.

— Привет, Бен, — сказал Кенди. — Я был в ванной.

Бен посмотрел на него. Его голубые глаза на мгновение встретились взглядом с Кенди, и он быстро отвернулся.

— Мы совершили посадку, — сказал он. — Таможенники будут здесь с минуты на минуту. И… Кенди, у меня плохие новости… Джек загрузил последние данные по нелегалам со Ржи. И по-моему, твой… э-э-э… твой…

Нарочито громко застонав, Кенди вошел в свою комнату. В некоторой нерешительности за ним последовал Бен; он немного напоминал щенка, который пытается вычислить, что последует дальше — приласкают ли его или же, едва заметив его присутствие, выгонят прочь. Кенди одним движением отомкнул свою аптечку и сгреб ампулы.

— Я бы связался с тобой по интеркому, — продолжал Бен, — но Пегги-Сью не смогла тебя найти. Кораблик-то старенький, да и поломок мелких хватает.

Кенди, не выпуская из рук ампул, бросил через плечо взгляд на Бена. Ростом тот был пониже Кенди и более крепкого сложения. Его сильное, мускулистое тело, не выражающее, впрочем, никакой агрессивности, хорошо выглядело в купеческой тунике, а на открытом лице читались искренность и простодушие.

«И такой красавчик» , — подумал Кенди.

Внезапно его раненое плечо пронзила острая боль. Ампулы рассыпались по полу. В ту же секунду Бен оказался рядом с Кенди и схватил его за здоровую руку.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Да-а, — пробормотал Кенди. — Хотя это и от головы, а все равно больно. Представляешь, мои мозги, оказывается, посильнее, чем анальгетики.

Бен помог Кенди дойти до кровати, и тот не сопротивлялся. Хотя с ногами у него все было в порядке, Кенди почему-то не хотелось отпускать от себя эту знакомую теплую руку. Кенди сел, а Бен стал собирать с пола ампулы. Он отнял руку, и Кенди почувствовал внезапную пустоту.

— Послушай, Бен, — начал он.

— Нет, Кенди, — отозвался тот, не поднимая головы.

— Но послушай…

— Извини, Кенди, но все равно — нет. — Бен поднялся, хрустнув коленями. В руке он сжимал ампулы. Его лицо слегка покраснело.

— Бен, я только хочу узнать почему. Понимаешь, ты же практически выставил меня за дверь.

— Кенди, пожалуйста, не надо об этом. Не сейчас.

— Мне не хочется делать тебе больно, Бен, — тихо продолжал Кенди. Оказалось не так-то просто унять дрожь в голосе. — С тех пор как я вернулся в монастырь, ты все время меня избегаешь. И до сегодняшнего дня ты ни разу не остался со мной один на один, и это притом, что мы находимся на корабле, в ограниченном пространстве.

Бен смотрел в сторону. Потом кивнул.

— Мне неприятно, что я тебя избегаю. Я хочу, чтобы мы были друзьями, Кенди, но, понимаешь… Давай поговорим позже. Может быть, нам удастся… — Он покачал головой и сделал шаг назад. — Слушай, я спрячу эти ампулы в тайничке в машинном отделении, хорошо?

Кенди кивнул. Его сердце гулко стучало, во рту пересохло. Бен вышел в холл, и дверь за ним закрылась.

— Может быть, нам удастся… — вслух повторил Кенди. Бурная радость переполняла его, от восторга хотелось вскочить на ноги и танцевать. Кенди заставил себя успокоиться. «Может быть» означает всего лишь немногим больше, чем «нет». Кенди лег на кровать и тяжело вздохнул. Он все еще видел перед собой голубые глаза Бена, чувствовал крепкое пожатие его руки, слышал его негромкий голос.

Во исполнение моих глубочайших чаяний и глубочайших чаяний всего живого и сущего, — думал он, — да будет «может быть» все равно что «да».

Опять раздался стук в дверь, и Кенди сел на кровати.

— Войдите, — сказал он.

Дверь отодвинулась, и в комнату вошла Гретхен.

— Интерком не работает, — объявила она. — Ара мне все рассказала. Она хочет провести короткое совещание, но сначала…

— Внимание! Внимание! — зазвучал компьютерный голос. — Офицеры таможни Единства будут на борту через пять минут.

— Похоже, интерком заработал. — Кенди поднялся.

— То, что случилось с вами, как-то связано с тем ребенком, как ты думаешь? — спросила Гретхен, когда они уже направлялись к двери.

— Не знаю, — ответил Кенди. — Но если это «что-то» способно вытворять такое в Мечте, то ничего хорошего это нам не сулит.

Карантинные и таможенные службы конфисковали несколько пачек анальгетиков, пару золотых рыбок, по поводу которых Ара предупреждала Триш, что не следует брать их с собой, и три кочана салата с камбуза. Громкий звон, сопровождавший некую манипуляцию передачи из рук в руки, которая произошла между инспектором и Арой, окончательно уверил всех, что ничего существенного конфисковано не было.

Когда досматривающие покинули корабль, Ара устроила на камбузе короткое совещание. Давнишние опасения Кенди не оправдались, Ара не стала заставлять его приводить в порядок камбуз после того, как он резко развернул корабль. Обо всем уже позаботился Джек Джеймсон, корабельный кок и интендант. Сидячих мест хватило не всем, хотя в экипаже насчитывалось всего восемь человек. Кенди — как, впрочем, и остальные, он был в этом уверен, — предпочел бы, чтобы собрание провели где-нибудь в другом месте. Но таможенники только что ушли, и Ара боялась, что они могли оставить на корабле подслушивающие устройства. Пока Триш удалось хорошенько осмотреть на этот счет только камбуз.

Ара, Кенди, Гретхен, Триш и Бен сидели вокруг стола. Джек, худой блондин, которому было уже далеко за пятьдесят, устроился в углу. Мощная фигура Питра загораживала дверной проем. Вдруг он вскрикнул и сделал шаг в сторону. В комнату вразвалочку вошла Харен Машиб, пристально вглядываясь в присутствующих поверх голубой чадры своими темными глазами. Она была невысокого роста, среднего телосложения, с кожей оливкового оттенка. Интересно, подумал Кенди, что же такое она сделала, что Питр прямо подпрыгнул на месте. Харен направилась туда, где сидел Джек, и тот немедленно освободил для нее место.

— Как насчет кофе? — сварливо потребовала она.

— Я хотела бы приступить к делу, — резко оборвала ее Ара и пустилась в описание того, что произошло в мире Мечты. Слушая ее рассказ, Питр, тоже Немой, становился все бледнее.

— Поэтому, попадая в мир Мечты, вы должны быть предельно осторожны. Я категорически настаиваю на этом. Если заметите в окружающем мире какие-то перемены, на которые вы не способны повлиять, немедленно уходите, — закончила Ара. Она побарабанила пальцами по столу. — И еще, я говорила с императрицей.

Все зашевелились, а Кенди украдкой бросил взгляд на Бена. Тот, однако, не спускал глаз с Ары.

— Императрица хочет заполучить этого ребенка любой ценой, — продолжала Ара. — Ей кажется, что он представляет опасность и может стать причиной убийства или же спровоцировать войну. Наша задача — найти его как можно скорее. Задача первостепенной важности.

Кенди заерзал. Что-то здесь не сходилось. Он пристальнее всмотрелся в лицо Ары, но не смог ничего прочесть на нем. Как и Бен, она избегала встречаться с ним взглядом.

Что-то она не договаривает, — решил Кенди. — Что же?

—  Кенди займется обследованием подпольных рынков, — говорила тем временем Ара. — Гретхен — законными рабами. Бен вместе с Триш, ваша работа — в сети. Любое необычное обстоятельство может стать для нас подсказкой. Ты, Питр, должен будешь обследовать мир Мечты, не найдется ли там чего-нибудь необычного. Я отправляюсь на драку с бюрократами-чиновниками. Джек, твоя задача — разобраться с заявками по поводу нашего груза. Харен, ты будешь дальше ремонтировать те повреждения, которое нанес снаряд Единства.

— Моя работа займет, возможно, несколько дней, госпожа, — сказал Кенди. — Для налаживания контактов требуется время. По возможности я буду выходить на связь.

Ара кивнула, все так же не поднимая на него глаз.

— Помни только, что мы — всего лишь жалкие торговцы сладостями. И без пурпурной туники чтобы и шагу не смел за порог ступить. Вопросы есть? Тогда вперед, за работу.

Все, за исключением Кенди, двинулись к дверям. Когда в комнате, кроме них двоих, никого не осталось, Кенди повернулся к Аре.

— Я не смогу надевать тунику, когда буду общаться с местными, — сказал он. — Мне бы лучше представляться деревенским жителем, приехавшим в город, а не космическим путешественником из другого мира.

— Тебе виднее, — ответила Ара ровным, ничего не выражающим голосом.

Черт побери, — подумал Кенди.

— Ара, ты что-то скрываешь.

— Ты о чем?

— О том, что ты не все рассказала. Про твой визит к императрице, да? Ты ведь не сказала всей правды?

— Я все рассказала.

Кенди поморгал глазами.

— Кажется, ты раньше никогда не лгала мне, — сказал он.

— Оставь, Кенди.

— Ара, после тебя я здесь старший. И если императрица сказала тебе…

— Оставь, Кенди, говорю тебе! — оборвала его Ара.

— Отлично. — Кенди поднялся. — Только смотри, матушка, в случае если ты погибнешь или потеряешь дееспособность, этой развалюхой будет управлять человек, на один глаз слепой. — С этими словами Кенди вышел из камбуза.

Ара нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Она рассматривала свои ногти. Она пересчитывала серые плитки на потолке. И она ждала. Позади нее, в офисе по общественным делам, слышалось приглушенное многоголосье, стрекотала клавиатура компьютера и монотонно звучал безликий электронный голос, отдающий команды тем, кто проходил через терминалы. Несмотря на имеющийся компьютерный доступ, к полудюжине клерков, стоящих за стойкой, выстроилась изрядная очередь. На всех стенах плакаты убеждали и призывали: «ВСЕ ВО БЛАГО ЕДИНСТВА», «КАЖДЫЙ — СТОРОЖ СВОЕМУ СОСЕДУ», «В ЕДИНСТВЕ У ТЕБЯ ЕСТЬ ДРУГ». Это было тесное неуютное помещение с полом, выложенным грязноватой белой плиткой, и с неровными стенами, обшитыми дешевыми панелями. Ара ждала в очереди целый час, и у нее было время подумать. В голове теснились слова и фразы, а окружающая обстановка не приносила никакого успокоения.

Безопасность Конфедерации — превыше всего.

Ты никогда не лгала мне раньше.

Я хочу, чтобы он был уничтожен.

Ты что-то не договариваешь.

Очередь сдвинулась еще на один шажок. Ара вздохнула. Она хотела рассказать Кенди всю правду о своей встрече с императрицей, но слова просто застряли у нее и горле. Как можно убить ребенка?

Может быть, до этого и не дойдет, — успокаивала она себя. — Может быть, он не представляет опасности.

— Слава Един… Ара? О звезды, Ара, это ты?

У Ары по спине пробежал холодок. Она резко вскинула голову и вдруг увидела, что уже подошла ее очередь. За стойкой стоял человек, которому на вид можно было дать лет шестьдесят. Он был худой, лысый, его лицо покрывала россыпь веснушек. И ничего знакомого в нем не было. Кто это? Как он ее узнал? Не лучше ли сказать, что он ошибся? Стоит попробовать.

Ара выбрала вариант вежливого изумления.

— Прошу прощения, сэр, — начала она, — но мне кажется…

— Ара, это я, Чин Фен!

Ара всмотрелась… и увидела что-то смутно знакомое.

— Фен? — выдохнула Ара. — Какого черта ты здесь делаешь?

Фен пожал плечами.

— Каждому надо где-то быть и что-то делать. Какая, в принципе, разница, что именно? А ты, похоже, не закончила… — с этими словами он наклонился вперед, заговорщически понизив голос. — Так и не закончила свой курс обучения для Немых.

Ару окатила теплая волна облегчения, хотя расслабиться она себе не позволила. Чин Фен оставил сообщество Детей Ирфан, когда и ему, и Аре было немногим больше двадцати. Он запомнился ей тихим и застенчивым молодым человеком. Скорее просто приятель, нежели друг. Хотя к ней он всегда неплохо относился, и теперь, преодолев первый шок, вызванный такой неожиданностью, Ара начала осознавать, что эта встреча — настоящий подарок судьбы, возможность свободного общения.

— Я тебя не сразу узнала, — призналась она. — Хотя после стольких лет…

— Не надо считать, сколько лет прошло, — прервал ее Фен. — Не желаю об этом слышать.

Боже мой, а ведь он на год моложе меня, — думала Ара, стараясь не разглядывать его морщины и пигментные пятна. — А мне еще нет и пятидесяти. Так вот, значит, как им живется под властью Единства?

Фен опять заговорил, понизив голос:

— Знаешь, не говори никому, что ты из Немых, пусть даже и недоученная. Тебя продадут в рабство. Не поверишь, на какие уловки я пускался, чтобы только скрыть о себе правду.

— Не буду, если ты не расскажешь, — пробормотала Ара.

Фен кивнул.

— А почему ты оставила… преподавание в университете?

— У меня изменились взгляды, — ответила Ара. — Все оказалось совсем не так, как я ожидала.

— Да, со мной было то же самое. — Фен рассмеялся. — После моего ухода ты еще долго там оставалась?

Ара быстро прикинула в уме. Надо вспомнить, что именно она ему говорила, какую именно ложь. Лучше ничего не усложнять и не запутывать.

— Два года. Или три. Я уже давно не вспоминала университет.

— Хорошее было время. Ты, я, Прис, Делло и этот, как его… Он еще хромал…

— Бенджамин, — подсказала Ара, ощутив легкий укол совести.

— Точно, Бенджамин Хеллер. — Фен прищелкнул пальцами. — Ему еще не нравилось, когда его называли Бен. Где-то они все? Я никогда ни о ком не слышал.

За какую-то долю секунды прошедшие тридцать лет как будто рассыпались в прах. Ара опять услышала рев гудков. Ужасающий в своем безразличии компьютерный голос объявил о пробоине в корпусе. Кричал обезумевший Бенджамин.

— Не знаю, — ответила она. — Я давно потеряла с ними связь.

Мужчина, стоявший в очереди позади Ары, кашлянул. Чин быстро понял намек.

— Может быть, как-нибудь пообедаем вместе и повспоминаем? — предложил он. — А сейчас скажи, могу я что-нибудь для тебя сделать?

Ара барабанила пальцами по стойке.

— Мне нужна информация. Мы занимаемся продажей шоколада, а я слышала, что на Рже это запрещенный товар.

— Да, запрещенный. — Фен засмеялся. — Не помню даже, когда и пробовал-то его в последний раз. Но все, что касается торговли, — это не здесь. Тебе надо в Коммерческую Палату.

— Наш нынешний груз меня не волнует, — ответила Ара. — Меня интересует будущее. У меня есть пара действующих контрактов на покупку рабов, и я хотела бы выяснить, каковы на этот счет правила на Рже. Я пыталась самостоятельно получить эти сведения на компьютерном терминале, но там нужен код доступа. Высвечивается окошко ошибки и ссылка, что такую информацию можно получить здесь.

Для Бена не составило бы большого труда еще раз проникнуть в компьютерную сеть планеты Ржа, но Ара не хотела лишний раз подвергать его и себя опасности. Ведь все можно сделать вполне законным образом, подготовив только определенные бумаги. А Бен пусть экономит силы для более сложных случаев, для важных засекреченных сведений, доступ к которым для широкой публики закрыт.

Лицо Фена прояснилось.

— Я могу помочь тебе с кодами доступа. Мне только надо загрузить кое-какую информацию. И стоить это будет сорок кешей.

— Сорок кешей? — ужаснулась Ара. — Да на эти деньги магазин можно открыть.

— На планете Ржа — нет, — ответил Фен. — Уж извини.

Активно изображая ворчливое неудовольствие, Ара заплатила деньги, а Фен тем временем загружал необходимые сведения из ее личной компьютерной карточки. Сведения, умело состряпанные Беном. Для удобства и во избежание ненужной сложности он оставил их настоящие имена, поменяв только фамилии.

— После смерти моей бабушки я взяла ее фамилию, — быстро сориентировалась Ара, когда Фен обратил ее внимание на это расхождение. — Мне хотелось сохранить память о ней.

— Ты была замужем? — спросил Фен, с помощью маленького сканера проверяя подлинность ее отпечатков пальцев и сетчатки.

— Нет, — со смехом отозвалась Ара. — Когда управляешь торговым судном, на романтику времени не остается.

— Твоя работа, должно быть, поинтереснее, чем моя. — Пальцы Фена мелькали над клавиатурой. — Все готово. Если доступ понадобится кому-нибудь из твоего экипажа, им надо будет прийти сюда лично. И пусть прихватят с собой какую-нибудь книжку.

— И еще кучу денег, — проворчала Ара.

— У меня скоро перерыв, — Фен низко наклонился над стойкой. — Давай пойдем куда-нибудь поесть, а?

Первым инстинктивным движением Ары было извиниться и уйти. Ведь придется следить за каждым сказанным словом, чтобы не запутаться в своей собственной легенде. Однако, чуть поразмыслив, она решила, что этот человек для нее — друг на вражеской территории.

— Я подожду тебя в фойе, — ответила она.

Чин Фен оживился, как довольный щенок, виляющий хвостом от восторга, его лицо засветилось радостью, а Ара вдруг подумала, что напрасно она, наверное, согласилась.

ГЛАВА 4

ПЛАНЕТА РЖА

Город Иджхан

Кенди Уивер слонялся между прилавками, лениво посматривая по сторонам и стараясь сохранить ясность восприятия. Разноголосый гомон, пестрота красок, запахи наполняли пространство вокруг. Кенди хотелось бегом убежать назад на «Пост-Скрипт». На планетах Единства большинство Немых были рабами, а значит, ловкость Кенди и его умение втереться в доверие несомненно должны были привести его на подпольный рынок рабов.

Черный рынок живого товара, как обычно, скрывался в районе красных фонарей. На Рже, как, впрочем, и везде, подпольным торговцам живым товаром не составляло большого труда убедить представителей власти в том, что они не торгуют людьми, а всего лишь предоставляют свой товар во временное пользование, и уплатить штраф или взятку за нарушение запрета на проституцию. Два часа потратил Кенди на то, чтобы отыскать в Иджхане район красных фонарей, и еще четыре дня — на то, чтобы разобраться, у кого здесь какой товар. За это время он трижды в разных местах нанимал мальчиков, раздавил несколько шприцов с запрещенным зельем и заплатил за ночлег. Он хотел, чтобы в нем видели клиента, а не охранника. Специальные подкожные имплантанты, введенные ему Харен, защищали Кенди от любой интоксикации, а вот с сексом оказалось труднее. Кенди надеялся, что Бен об этом не узнает.

У двоих нанятых им мальчиков были рыжие волосы.

Кенди окинул взглядом рынок. На первый взгляд ничего особенного, обычный рынок на закате дня. Вдоль улицы, закрытой для любого движения, стояло множество лотков и палаток. Толпа заполнила тротуар, по середине улицы проезжали велосипедисты, рикши тащили легкие пассажирские повозки. Мелкие торговцы продавали еду, одежду, дешевые украшения. Слышались крики, возгласы, остро пахло перегорелым жиром и человеческим потом. Повсюду красовались плакаты и постеры, провозглашавшие: «ДА — ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ! НЕТ — ПРИШЕЛЬЦАМ!», «ВОЗЛЮБИ ЕДИНСТВО КАК САМОГО СЕБЯ» и «НАШИ ДЕТИ — НАШЕ ЕДИНСТВО!»

Кенди сосредоточился. Ему не давала покоя мысль, что надо торопиться. Другие Немые вскоре тоже почуют присутствие этого ребенка, и когда это произойдет, все бросятся на поиски.

Среди палаток попадались и довольно большие, размером с гостиную. Некоторые представляли собой просто вход в большой многоквартирный дом. У входа и внутри дома можно было видеть торгующих собой мужчин и женщин. В основном они скучали, у некоторых был испуганный вид, и лишь единицы пытались соблазнять.

— Эй! — Проходя мимо одной из таких палаток, Кенди услышал знакомый голос. — Не хочешь развлечься?

Кенди обернулся. Перед ним стоял молодой мужчина с длинным лицом и тонкими губами. Усмехнувшись с видом знатока, Кенди вошел в палатку. Пол покрывали вытертые циновки. На полу растянулись трое красивых юношей. Они лениво смотрели, как Кенди пожимает руку их сутенеру.

— Твой вчерашний парень показал себя молодцом, Квадар, — сказал Кенди. — Стоит того.

— У меня ребята обученные, — проворковал Квадар. — А то ведь некоторые просто забирают у клиента деньги и подсовывают в постель неизвестно кого. Я же всегда уверен, что мои мальчики знают, что делают. Хочешь выпить? Или свежих шприцов?

— Шприцов не надо, — ответил Кенди, похлопывая себя по карману, в котором лежала пачка ампул, — а от вина не откажусь.

Кенди беседовал с Квадаром о том о сем, пока один из юношей поднес ему стакан вина. Выждав нужное время, Кенди с заговорщическим видом наклонился к Квадару.

— Есть у меня один приятель… — начал он, — и мы с ним хотим найти что-нибудь… постоянное, ты меня понимаешь? Чтобы он всегда был под рукой, когда понадобится. Но каждый год платить налоги и сборы по лицензиям — нет уж, спасибо. Есть кто-нибудь на примете?

Квадар только хмыкал, пока Кенди наконец не высыпал перед ним на стол приличную сумму кешей.

— Поговори с мистером М и с Индри. Они тебе помогут, — сказал Квадар и объяснил Кенди, как найти их заведения.

— Я еще вернусь, — Кенди подмигнул. — Чтобы твои ребята не теряли форму.

Оказавшись на улице, Кенди едва сдержал дрожь отвращения и поспешил к продавцу горячей воды, чтобы вымыть лицо и руки. Выходя опять наружу, он остановился так резко, что ближайший прохожий невольно пихнул его локтем в бок.

Мальчик здесь.

Сердце Кенди встрепенулось. На расстоянии примерно полуквартала от себя он увидел, что мальчишка стоит, опираясь о стену из серого аэрогеля. Его одежда потрепана, но сам он красив, у него смуглая кожа и черные спутанные волосы. На его лице удивительно выделялись ярко-голубые льдистые глаза. На вид ему можно было дать лет пятнадцать-шестнадцать.

Кенди посмотрел в другую сторону, потом медленно, чтобы не привлекать к себе внимания, опять обернулся к мальчишке. Он уже несколько раз видел этого мальчишку на рынке. Какое-то неясное предчувствие возникало у Кенди при виде него, но он никак не мог понять, что же именно вызывало у него тревогу. Вряд ли он тот, кого они ищут. Слишком уж большое везение. Дети Ирфан планировали потратить на поиски несколько недель, даже месяцев, и завершить все уже через четыре дня — это было бы слишком похоже на чудо. Но поиски Кенди были направлены не только лишь на одного неуловимого малыша-Немого.

В сгущающихся сумерках Кенди внимательно вглядывался в лицо юноши. Его притягивали глаза. Такие же голубые глаза были у Утанга, брата Кенди. У реальных людей такие глаза — большая редкость. Кенди охватило возбуждение. Его сердце забилось быстрее, и, сам не понимая, что делает, он направился туда, где стоял мальчик. Тот поднял глаза и встретился взглядом с Кенди. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не отрываясь. Внезапно лицо юноши исказилось от страха и он бросился бежать. В ту же секунду толпа поглотила ого.

Проклятье! Кенди мысленно дал себе пинка. Он слишком явно обнаружил свой интерес. Мальчишка, должно быть, принял его за охранника. А надо было оказаться рядом с мальчиком как бы случайно, чтобы его как бы принесла толпа. Кенди тяжко вздохнул и отправился на поиски мистера М.

Это оказалось еще одно подобное заведение, вход в которое был устроен наподобие маленького магазинчика.

Но здесь побольше плюша, чем у Квадара. Пол выстлан толстыми коврами, люди сидят в удобных креслах, принимая самые соблазнительные позы. Некоторые беседуют с клиентами. Воздух наполнен ароматами благовоний. При первой же возможности хозяин, не выпуская из рук компьютер-блокнот, подошел к Кенди.

— Могу я вам чем-то помочь? — обратился он к Кенди. Он был такой же круглый, как Ара, только постарше нее, да и волос у Ары было побольше.

Кенди собрался с мыслями.

— Я представляю одно… заинтересованное лицо. Мы бы хотели приобрести определенный товар на постоянной основе.

Хозяин принялся хмыкать и мычать совсем как Квадар в свое время, но Кенди бросил на стол еще кеш и рассказал ему о других заведениях, которые он также не обходит своим вниманием.

— Спросите у них, и они вам скажут, что я — хороший клиент.

Хозяин пробежал пальцами по клавиатуре своего компьютера и что-то проговорил вполголоса. Кенди лениво осматривался, всем своим видом пытаясь показать, что ему наскучил этот разговор, хотя на самом деле во рту у него пересохло, а ладони вспотели.

«Вы сказали, пятнадцать? Пятнадцать за этого замечательного… пятнадцать, благодарю вас, сэр. Вы сказали двадцать? Пятнадцать, дает ли кто-нибудь двадцать?»

— Я буду рад показать вам, сэр, что у нас имеется, — голос мистера М прервал воспоминания Кенди. — Сюда, пожалуйста.

Пройдя через заднюю дверь магазинчика, Кенди вслед за мистером М вошел в высокий длинный дом. Толстяк-коротышка приставил большой палец для проверки, тяжелая дверь открылась, и они начали спускаться вниз по ступенькам. В сыром затхлом воздухе слышались какие-то слабые звуки, доносившиеся снизу. У Кенди все внутри сжалось. Нестерпимо захотелось повернуться и бежать без оглядки, но он укусил себя изнутри за щеку и продолжал спускаться.

Он как будто попал в далекое прошлое. Кенди шел вдоль длинного ряда людей, едва ли хорошо понимая слова, которые говорил ему мистер М. У каждого из этих людей на запястье и на лодыжке был закреплен тяжелый металлический браслет. В бетонную стену были вмонтированы блестящие диски — датчики, отслеживающие движение закованных в кандалы. Если человек пересекал предписанную границу, браслет сначала издавал предупредительный сигнал, а потом, если раб не возвращался на место, его поражал электрический шок. Если человек после этого еще стоял на ногах, браслеты превращались в электромагниты, и запястье притягивалось к лодыжке, не давая беглецу сдвинуться с места.

Самым старым среди рабов был семидесятилетний мужчина, самой молодой — девочка лет девяти. Кенди увидел мальчика-подростка, который смотрел на него с испугом, и воспоминания опять нахлынули на Кенди. Вот ему двенадцать лет, он на белом каменном полу, рядом со своей матерью, скованный по рукам и ногам. Проходящие мимо люди трогают его, лапают своими грубыми руками. Гнев, боль, отчаяние и страх — все эти чувства поглотил безмерный ужас, когда его увели от отца и сестры. Его брата увели еще раньше.

Кенди потер запястья и изо всех сил стиснул зубы. Он их найдет, всех до единого, даже если потребуется осмотреть всех рабов во вселенной. Он добьется своего.

— …родить Немых детей, — говорил мистер М. Кенди резко обернулся к нему.

— Как ты сказал?

Глаза мистера М коротко блеснули.

— Я говорю, что вот эта корова, — он показал на сидевшую на полу женщину, — может рожать Немых детей. Троих уже родила.

Женщина взглянула на Кенди. В ее карих глазах стояла пустота.

— На каждого выдаются документы, годные в случае любой проверки, — продолжал мистер М. — Нашли что-нибудь интересное?

Что-нибудь. Как будто ему продают ковры или абажуры, а не живых людей. Кенди заметил, что заскрежетал зубами. Чтобы скрыть свое отвращение, он наклонился к женщине и тронул ее за плечо. Она постаралась сдержать дрожь.

Ничего. Дети ее, возможно, и Немые, но сама она — нет.

Кенди шел вперед, не обращая внимания на болтовню хозяина. Он дотрагивался до каждого, кто был моложе двадцати. Немых среди них не было.

— Ищете что-нибудь помоложе? — спросил мистер М. — У меня есть связи, по которым…

Кенди жестом заставил его замолчать.

— Ничего интересного я здесь не вижу.

— На следующей неделе мы ожидаем новые поступления, — говорил работорговец — Будут и коровы, и быки.

— Тогда я, может быть, вернусь.

И, не говоря больше ни слова, он пошел вверх по лестнице.

Оказавшись вновь среди шумной рыночной толпы, он остановился, прислонясь к стене. Сейчас ему бы под душ или всласть понежиться в ванне. Но надо сначала найти заведение Индри. Сколько, интересно, потребуется времени на то, чтобы разыскать этого парнишку, размышлял про себя Кенди. И еще он думал, хватит ли у него мужества не сойти с ума, если таких посещений, как это, будет слишком много.

Решив покончить с этим как можно быстрее, Кенди двинулся было в путь, но тут же замер на месте. Тот парнишка в лохмотьях опять стоял у стены, оглядывая толпу своими странными голубыми глазами. Укрывшись между горшечником и продавцом лапши, Кенди стал внимательно вглядываться в его лицо.

Нет, дело не в одних только глазах. Оттенок кожи, строение лицевых костей — все напоминало ему об Утанге, старшем брате, которого Кенди не видел уже более пятнадцати лет. Кенди не мог оставаться спокойным. Неужели это возможно? Неужели возможно, что брат его спасся из рабства и теперь у него семья и сын?

Так, — осадил он себя, — во вселенной с населением в бессчетное количество триллионов ты оказываешься на первом попавшемся рынке в первом попавшемся городе на первой попавшейся планете и натыкаешься в первый же день не на кого-нибудь, а на собственного родного племянника, о существовании которого даже и не подозревал.

Но сходство слишком бросалось в глаза Кенди закусил губу. Бывают в жизни и более невероятные совпадения. Почему же он боится поверить?

Над кастрюлями с лапшой поднимался пар, горшечник зазывал прохожих, усердно расхваливая свой товар. Уже почти стемнело, но рынок по-прежнему бурлил. То тут, то там уличные фонари выхватывали из мрака картинки этой неугомонной жизни. Мальчик все так же стоял на своем месте.

Интересно, чем же он занят, размышлял Кенди. Вряд ли проституцией, местные заведения не дают пробиться одиночкам — свободным художникам. Может, наркотики? Почему он при виде Кенди пустился бежать?

Какой-то крупный мужчина, одетый в голубой спортивный костюм, подошел к мальчику и вступил с ним в разговор. Кенди заметил, что с двух противоположных сторон в их направлении медленно продвигаются еще двое не самой безобидной наружности. Со своей стратегической позиции Кенди было все прекрасно видно, и он отчетливо понимал, как будет сейчас развиваться этот сценарий. Кенди хрустнул костяшками пальцев.

Тебе ни к чему ввязываться, — твердил он себе. — Просто иди своей дорогой.

Но его ноги будто приросли к месту. Прошло еще немного времени за разговором — или переговорами? — и большой человек кивнул головой в сторону проулка. Мальчик был в нерешительности. Те двое постепенно к ним приближались.

Не делай этого, — увещевал себя Кенди. — Его товар тебе совсем не нужен.

Мальчик кивнул, глядя на большого человека, и пошел впереди него в сторону проулка. Тот подал знак своим приятелям, и все трое устремились следом за ним.

Проклятье, — думал Кенди. — Проклятье, проклятье. Парень ведь даже не поймет, что это такое на него упало.

Перед ним лежала темная улица, похожая на вход в склеп. Кенди это совершенно не касается. Мальчишка, скорее всего, промышляет наркотиками, или же он наемный убийца и вполне заслужил ту участь, которую уготовили ему эти трое.

— Ну и что, — буркнул под нос Кенди. Он бросился вперед, уворачиваясь от прохожих и велосипедистов, которые слали ему вслед злобные проклятья. Глубоко втянув в себя воздух, Кенди свернул в узкую улочку.

Там было совсем темно и пахло тухлятиной. Поскользнувшись на чем-то, Кенди едва удержался на ногах, когда до его слуха донесся вскрик боли. Прямо перед ним у стены стоял этот мальчик. Большой человек крепко сжимал его горло, а двое других стояли напротив, скрестив на груди руки. Издав звук, похожий на рычание, один из них занес кулак для удара, и парень зажмурил глаза.

Кенди бросился вперед, с ходу врезавшись в громилу. Тот не смог удержаться на ногах, и Кенди оказался на нем верхом, но быстро вскочил и лицом к лицу столкнулся с двумя другими, которые уже держали наготове оружие. Мальчишка смотрел вокруг широко раскрытыми глазами. У одного из бандитов в руках потрескивал от разрядов электрический нож. Другой направил на Кенди пистолет.

Повинуясь инстинкту, Кенди припал к земле. Заряд энергии просвистел в воздухе прямо над его головой. Кенди вскочил и увидел перед собой электрический нож. Тьму озарила яркая вспышка, и что-то больно ударило по руке. От плеча до локтя рука онемела. Кенди размахнулся и ногой ударил нападавшего в пах. Нож со стуком упал на землю, но в ту же секунду Кенди почувствовал, что к его спине приставлен пистолет. Все происходило как в замедленном кино.

В сторону, в сторону, отходи в сторону, — приказал себе Кенди. Ноги послушно отнесли его в темноту, и в нос ударило какой-то тепловатой гнилью. Он замер, распластавшись по стене и ожидая, что спину пронзит жгучая боль. Но ничего не происходило. Обернувшись через плечо, он поискал взглядом человека с пистолетом. Тот стоял неподвижно, держа оружие в вытянутой руке. Громила лежал все там же. Кенди поискал взглядом парнишку. Тот не отрываясь смотрел на человека с пистолетом. Кенди недоумевал, но это не помешало ему предпринять самое необходимое для своей защиты, и он вынул оружие из безвольной руки нападавшего. Выпустив по нему мощный заряд, Кенди свалил его наземь.

— С тобой все в порядке? — обратился он к мальчику.

Мальчик не отрываясь смотрел на него.

— Какого черта тебе здесь надо?

— Я вон тех двоих хотел спросить о том же. — Кенди кивнул на бандитов. — Что это было?

Мальчишка ничего не ответил. Засунув пистолет за пояс, Кенди принялся массировать пораненную руку, стараясь вернуть чувствительность. Потом будет болеть нестерпимо, это уж точно. Громила начал приходить в себя от удара и попытался подняться. Кенди достал из кармана шприц и ввел его содержимое бандиту в руку. Раздался глухой звук, громила выдохнул и упал без чувств. Кенди опять повернулся к мальчишке.

— Это ты не дал ему меня застрелить? — спросил он.

Ответом снова было молчание.

— Слушай, я только что спас тебе жизнь, и, по-моему, ты спас мою. Так было дело?

Опять никакого ответа. Теряя терпение, Кенди попробовал было схватить паренька за плечо, но тот ловко увернулся.

— Отвали. Не трогай меня, если…

— Руки вверх! — раздался рядом резкий голос.

Оба резко обернулись. В переулке стояли мужчина и женщина в черно-красных мундирах, какие носили охранники Единства. В руках они держали пистолеты. Неподалеку виднелся блестящий патрульный автомобиль, единственный вид земного транспорта, который имел право проезда по рынку. Кенди поднял здоровую руку. Мальчишка поднял обе.

— Я сказала, руки вверх! — крикнула женщина.

— Я не могу поднять вторую руку, — ответил Кенди. — Один из тех двоих ударил меня энергетическим ножом.

— Достань пистолет из-за пояса кончиками пальцев и брось на землю, — приказала женщина.

Кенди подчинился. Он с ужасом вспомнил о шприцах в кармане. Их можно обнаружить даже при самом беглом обыске. Холодное напряжение охватило все его существо.

— Эти люди напали на нас, — сказал он. — Это их оружие.

Мужчина-охранник фыркнул. Его напарница сделала шаг и отбросила пистолет ногой. Кенди видел, что по лицу мальчишки льется пот.

— Оба, руки на стену, — скомандовал охранник. — Быстро!

Стараясь унять дрожь в здоровой руке, Кенди сделал, что было приказано. В голове у него пробегали десятки разных способов выкрутиться, но ни один из них не показался Кенди подходящим. Драться нельзя. На бандитов ему удалось напасть внезапно, а с патрульными Единства такое, конечно же, не пройдет. Бежать — тоже немыслимо. Его попросту застрелят. Он не мог даже позвать на помощь Ару, потому что снимал коммуникатор во время прогулок по рынку: здесь он означал бы верную смерть.

Ему на плечи тяжело опустились чужие руки, ощупали спину и прошлись по бокам.

И вдруг наступило какое-то странное чувство невесомости, как будто весь мир накренился на одну сторону. Голова закружилась, и Кенди устоял на ногах только потому, что опирался о стену. Эти ощущения напомнили ему, как когда-то… когда-то…

Проклятье! — внезапно сообразил Кенди. — Ведь он же проник в мой мозг! Этот парень! А что охранники?

Его схватили и резким движением развернули лицом к патрульному. Мальчишки нигде не было.

— Что ты сделал? — взревел охранник. — Куда подевался твой приятель?

— Не знаю! — ответил Кенди. — Клянусь, я не знаю!

Патрульный ударил Кенди в лицо, и он не смог удержаться на ногах. Потом он получил удар ногой в живот, и его вырвало. Кенди успел подумать только о том, найдет ли Ара его тело, а потом его висок пронзила невыносимая боль.

ГЛАВА 5

ДНЕВНИК СЕДЖАЛА

4 день 10 месяца 987 года общего летоисчисления

Сегодня я впервые продался.

Вот. Слово сказано. Во всяком случае, написано.

Я никогда раньше не вел дневник. Наверное, это судьба. Я печатаю, потому что не хочу, чтобы мама слышала, как я диктую текст на терминал. Наш компьютер старый, туповатый, и к нему надо очень громко обращаться, если хочешь чего-то добиться. Новый, правда, мы не можем себе позволить.

Итак, я больше не девственник. Или это не считается? Никто меня по-настоящему не трахнул, ничего такого не было. Мужики вообще не по моей части. Или все-таки по моей? Я ничего такого не чувствую в себе, да и внешне я остался таким же. Когда я запишу все по порядку, возможно, я и пойму, изменилось ли что-нибудь во мне.

Мне немножко страшно.

Голоса не исчезли. А я-то надеялся, что стоит мне утратить невинность — и с ними будет покончено. Сам не знаю, почему я так решил. Иногда мне кажется, что у меня едет крыша. Они все нашептывают и нашептывают, а я не могу толком разобрать, что они там шепчут.

Грампи Лон считает, что слышать голоса — это признак Немоты. Но маме я об этом не особо рассказываю. Стоит лишь коснуться этой темы, как она сразу переводит разговор на другое или просто перестает мне отвечать. Я знаю, что в детстве меня тестировали, даже дважды, и оба раза результат был отрицательным. Немых детей забирают из дома, так что вряд ли я Немой.

Неважно. Я сейчас о другом.

Я сделал это ради денег. Уличной игрой много не заработаешь, а шестнадцатилетнему, который не в состоянии платить за учебу, найти постоянное место вообще невозможно, когда есть столько дешевых рабов. И всем наплевать, сколько часов ты тратишь на поисковые сети. В общем, я стоял на углу, там, где продают ламинарию, и играл на флейте. Я с шести лет играю на флейте, с тех самых пор, как Грампи Лон решил меня обучать, и теперь я очень неплохо играю.

Так вот. Торговцы ламинарией сидят на самом краю рынка, там, где начинаются деловые кварталы и где то и дело шныряет офисный народ из высоких зданий, которые власти Единства отстроили здесь после аннексии. Было множество машин, и наземных, и аэрокаров. В такой толкотне и клаустрофобия может начаться, самое подходящее место для уличного музыканта. Так мне тогда казалось.

Но я ошибался. Три часа спустя пальцы мои болели, а заработал я четверть кеша. Хватит на скромный ланч. И вот тут появился Джесси.

Я познакомился с ним на рынке шесть месяцев назад. Внешне он не очень симпатичный — в волосах перхоть, тяжело нависшие брови, заостренный нос. Довольно крепкого сложения. Он не из заведения, поэтому его услуги дешевы и ему нетрудно найти клиента. Живет он, как мне кажется, на улице, прячась от работорговцев и головорезов, охраняющих заведения. Один раз они его все-таки сцапали и так отмолотили, что с тех пор он хромает. После того случая он еще сильнее пристрастился к джею, и все, что зарабатывает на улице, он тратит именно на джей.

Ну вот. Джесси посмотрел на монеты в моей шляпе и бросил туда пятьдесят кешей. Я перестал играть.

— Слава. Это что еще за хрень? — спросил я его.

Я по-разному разговариваю, когда я на рынке и когда дома. Мамочка бы грохнулась в обморок, доведись ей услышать, как я изъясняюсь на улице (ну, или в этом дневнике).

— Слава. Это твоя доля. — Джесси сунул согнутые пальцы в карманы штанов.

Я тупо уставился на него.

— Видишь, вон стоит парень, на той стороне улицы? — он мотнул головой. — Вон тот, в красной рубахе.

Я машинально повернул голову и посмотрел через улицу. У стены стоял человек средних лет, одетый во что-то красное. По улице с шумом проезжали машины. Человек был худой, на вид лет сорока и выглядел так, будто только что вышел из салона красоты. Я думаю, он постарше, чем Грампи Лон. Казалось, он нервничает.

— Ну и что? — спросил я.

— Он попросил меня найти третьего. За пятьдесят кешей. Согласен?

Я подобрал деньги из своей шляпы и протянул Джесси.

— Даже и не думай.

— Слушай, парень, — заговорил Джесси. Руки из карманов он так и не вынул, так что деньги остались у меня. — За весь день это у меня первый клиент, а я один ему не нужен.

— Ни за что.

— Да не собирается он тебя трахать, — продолжал Джесси. — Тебе надо будет просто лечь и расслабиться. Все остальное я сделаю.

— Мужики не по моей части, понял?

— Да при чем тут это? Я же не секс тебе предлагаю, Седжал, а деньги. ДЕНЬГИ. — Он бросил взгляд на мою шляпу. — Ты за эту выручку весь день играешь?

— Ага, — пришлось мне согласиться.

Джесси придвинулся ближе. От него пахло потом и кожей дешевой выделки. Внезапно я проник в его сознание. Со мной такое бывает. Первый раз такое случилось около полугода назад, и это не поддается моему контролю или желанию. У меня каждый раз просто все поджилки дрожат. В мое собственное сознание вообще-то тоже то и дело кто-то вмешивается, а тут Джесс просто как с цепи сорвался. Он хотел есть, еще больше он хотел своего джея. Он нервничал, но не терял надежды. Не было у него только сексуального желания. Но тут вспышка погасла.

— Слушай, — опять заговорил Джесси. — Он заплатит тебе пятьдесят кешей за полчаса. А может, он и двадцати минут не продержится.

Во рту у меня пересохло, и я опять бросил взгляд на другую сторону улицы. Он стоял все там же. Я попытался распознать его мысли, но вспышка не сработала. По моему желанию она никогда не появляется.

— Пятьдесят кешей, Седжал, — настаивал Джесси. — Ты когда-нибудь зарабатывал пятьдесят кешей в течение двадцати минут?

— Ни за что, — повторил я, но уже не так громко, как в первый раз.

— Ты играешь не на том инструменте, парень, — Джесси кивнул на мою флейту.

Я посмотрел на него. В эту минуту я мог бы оттолкнуть его силой сознания. Еще одно мое умение, которым я могу распоряжаться по своей воле. Я будто бы протягиваю руку и натягиваю какие-то струны, и люди начинают двигаться так, как я хочу. Такое получается не только с одним человеком, а даже и с группой. Уже месяца три как у меня открылся этот талант.

Первый раз это произошло случайно. Я возвращался домой, проиграв целый день на улицах и заработав два кеша. Вдруг на меня напал какой-то громила, а второй приставил нож к горлу. Там был еще и третий. Я так перетрусил, что не мог даже думать. Я просто отбросил их силой сознания. Не знаю, как правильно это описать. Как будто пространство вокруг меня становится плотным, реальным, а я передаю через это пространство свои команды. Тем двоим я очень настойчиво скомандовал, и они просто приросли к месту. Третий испугался, я переключил свое сознание на него и еще подбавил напряжения. Тут он испугался по-настоящему и дал деру.

Об этом я тоже никому не рассказывал. Ни Джессу, ни Грампи Лону, и уж, конечно же, ни маме. Не знаю, связано ли это второе умение со вспышками в чужом сознании. Может, и связано, но спросить-то не у кого.

— Слушай, ну помоги ты мне один раз, а? — приставал Джесси. — Если не понравится, никто же тебя снова заставлять не будет, но деньги-то ты получишь все равно. Всего двадцать минут, парень.

Я опять посмотрел через дорогу. У того человека волосы были более светлого оттенка, чем мои, почти каштановые. По крайней мере, не противный на вид. Джесси рассказывал мне, что клиенты бывают разные, бывают очень толстые, бывают такие, которые совсем не моются. Этот-то на вид ничего. И пятьдесят кешей. Это больше, чем месячная плата за жилье.

— Чего именно он хочет? — спросил я.

Джесс усмехнулся и повел меня через улицу. Клиент и на самом деле ничего особенного не хотел.

Джесс сказал правду: я просто лег и лежал с закрытыми глазами. Не знаю, чей это рот меня обрабатывал и отчего тряслась кровать. В комнате было душно и попахивало плесенью, простыни были слегка влажные. Эта тряска и облизывание все не кончались, а мне хотелось поскорее оттуда выбраться.

И тогда я применил такой же прием, как и с теми двумя бандитами. Не очень-то хотелось забираться в сознание этого придурка, но пришлось. Оказалось, он возбужден и заведен до предела. Я добавил ему напряжения, и он пережил такой оргазм, какого в жизни не испытывал. С громким криком он повалился на матрац, а мне на ногу закапало что-то теплое. Я все так же лежал с закрытыми глазами. Зубы сжал так сильно, что даже голова заболела.

— Вот дьявол, — пробормотал Джесси. — Он в обмороке.

Джесс принес из ванной мокрое полотенце, отжал немного воды прямо ему на лицо, а потом вытер мою ногу. Когда я открыл глаза, клиент уже одевался. Он улыбался во весь рот.

— Если еще придет такая охота, ребята, я плачу вдвое. Слава, — сказал он.

Мы с Джессом получили от него еще по двадцать кешей, и он ушел. Я взглянул на часы. Прошло двадцать минут. Семьдесят кешей за двадцать минут.

— Что это было? — Джесс перешел на шепот, разглядывая деньги у себя в руке. Он был все еще голый.

— Не знаю, — я стал натягивать одежду. — Ну что, это все? Мы закончили?

— Закончили, приятель, если только ты не хочешь подать сведения налоговому инспектору.

Я даже не засмеялся. Просто ушел.

И вот я сижу в своей комнате. Мама собирается на какой-то митинг. Вся ее жизнь — сплошные митинги. Она, возможно, захочет, чтобы я посидел с малышами, но я пошлю ее подальше.

Ну, не так грубо, конечно. Вообще-то я ее люблю, но иногда она уж очень достает. Вечно на каком-нибудь митинге решает какие-то неотложные проблемы. Можно подумать, что если бы не она и ее митинги, вся наша жизнь пошла бы прахом.

Интересно, что бы она сказала, если бы узнала обо всем? Коньки бы отбросила, как пить дать. Как же я скажу ей про деньги?

Я их отложу. Может, если удастся скопить побольше, я куплю нам пассажик где-нибудь подальше от этих каменных джунглей, где бы не воняло день и ночь рыбой.

Да. А деньги-то можно добыть лишь одним способом — продолжая в том же духе. Но этим я больше не намерен заниматься. Ни за что на свете.

Мам идет. Пора закругляться.

8 день 10 месяца 987 года общего летоисчисления

Я не сдержал свое обещание. Наверное, это плохо. Что, если меня поймают? Бояться надо не только властей, но и хозяев заведений. У них ведь все расписано, кто где может стоять, что кому разрешается делать, а что — нет. А если кто посягнет на их территорию, тому мало не покажется.

Так вот. Я спокойно играл себе на флейте, на своем обычном месте, и не собирался ни во что ввязываться. День был удачный, и меньше чем через три часа я заработал два кеша. Но каждый раз, когда мне в шляпу летела монета, я не мог не вспомнить о том, как заработал семьдесят кешей за двадцать минут.

Джесси промышлял в другом конце улицы, довольно далеко от меня. Он меня увидел и помахал рукой. Через пару минут к нему подошел какой-то парень, не тот, что в первый раз, а другой. Они поговорили немного, потом Джесси куда-то его повел, все так же прихрамывая. Я посмотрел на свои монеты. Будь оно все проклято.

Я сунул флейту в карман и медленно, как бы прогуливаясь, направился к тому месту, где стоял Джесси. Шляпу я забирать не стал. Ее тут же кто-то прихватил, но мне было все равно. Сердце у меня так бухало, что казалось, оно подступило к самому горлу. Прислонившись к стене, я засунул согнутые пальцы в карманы, в точности, как это делал Джесс. И тут я понял, что в таком положении штаны сильнее натягиваются на ширинке. Люди пялились на мои причиндалы, но рук из карманов я не вынимал.

Секс тут ни при чем, — говорил я себе. — Это все деньги. ДЕНЬГИ.

Во рту пересохло, как в пустыне. Я не знал, как должен себя вести. Надо смотреть людям в глаза? Надо говорить, что за деньги они вполне могут тобой попользоваться? Хоть бы Джесси спросить.

А тут опять эти голоса. Я сосредоточился, стараясь сделать так, чтобы они оставили меня в покое. Никогда не могу толком разобрать, что именно они говорят, и от этого бывает страшно. Иногда я слышу эти голоса по ночам, и это самое ужасное. Как будто привидения садятся тебе на грудь.

И тут подходит ко мне эта женщина, подходит, как ни в чем не бывало, и говорит:

— Слава. У тебя такой вид, как будто ты заблудился.

А голоса все шепчут, шепчут, шепчут.

Я уже принялся отнекиваться, когда понял, что женщина прекрасно осознает, что вовсе я не заблудился. И что же надо сказать? Что бы сказал Джесси?

— Слава, — ответил я. — В таком месте немудрено заблудиться.

— Подвезти тебя куда-нибудь?

Она была лет на десять старше меня, немного приземистая, с короткими каштановыми волосами. И одета по-настоящему дорого.

Шепот, шепот, шепот…

— Ага, конечно, — ответил я. — Можно подвезти.

— Тогда пошли.

Ее аэрокар — аэрокар! — был припаркован неподалеку, но я так распсиховался, что едва мог передвигать ноги. Сели я не сумею взять себя в руки, то ничего не получится, и поэтому я стал думать, что я — это Джесси. Джесси понимает, что к чему. Я — это Джесси, сильный и ловкий.

Голоса немного поутихли, и это прибавило мне уверенности.

В аэрокаре клиентка положила руку мне на бедро, но я уже контролировал ситуацию.

— Сотня, — сказал я. Сам не знаю, откуда взялась эта цифра. Она дала мне деньги.

Жила она в пентхаузе под самой крышей, из чего я заключил, что она какая-то шишка в Единстве. Дамочка приземлила свой аэрокар на крыше, рядом с входной дверью. Внутрь нас впустила горничная. Дамочка не обращала на горничную никакого внимания, как будто той вообще не было, и я последовал ее примеру. Горничная тоже меня игнорировала.

Я старался не глазеть по сторонам, но не так-то легко было удержаться. Пол устилали толстые ковры, повсюду были картины и скульптуры, причем настоящие, не голограммы, а ее спальня по размеру превосходила всю мою квартиру. Наверное, ее любимый цвет — голубой, потому что в ее комнате все было решено именно в этом цвете: голубые ковры, голубые стены, голубое покрывало на кровати.

Дамочка закрыла дверь и притянула меня на кровать, не говоря ни слова. Я решил, что она хочет, чтобы я ее раздел. Ну я так и сделал. Я стал Джесси, а Джесси знал, что делать. Я расстегнул ей блузку, белья под которой не оказалось, а потом стащил с нее юбку. Она лежала на кровати, закрыв глаза и не шевелясь.

Это меня немножко удивило. Она не пыталась ни раздеть меня, ни поцеловать. Она просто лежала на кровати. Ее груди были похожи на маленькие подушечки с розовым пятном посредине. Я уставился на ее грудь. Никогда раньше не видел голой женщины. Меня охватило сильное возбуждение (говорю же, что мужики не по моей части). И тут-то она заговорила.

Она изъяснялась в таких выражениях, какие и на улице-то нечасто услышишь. Она изобретала всякие названия для меня, такие как «уличная шлюшка» и «мальчик с пальчиком», а потом стала объяснять, что я должен сделать с ней. Я обрадовался, что не придется самому ломать голову.

Она взобралась на меня верхом. Вдруг мне захотелось поскорее убраться оттуда куда-нибудь подальше. Мне не нравилось, как она пахнет, как она выглядит, мне не нравилось ее слушать. Мне не хотелось, чтобы она дотрагивалась до меня. И не успела она еще ничего предпринять, как я сосредоточился и сделал так, что она испытала сильнейший оргазм. Она громко вскрикнула и повалилась на кровать. Я испугался, что сейчас прибежит горничная.

— Как ты это сделал? — спросила дамочка, едва переведя дыхание.

Я пожал плечами. И тут заметил, что голоса совсем замолчали.

— А еще раз можешь? — спросила она.

— Могу, за подходящие деньги, — ответил я, не задумываясь.

Она дала мне еще сотню, и я повторил свой номер. Совсем не трудно, я даже и не трогал ее особенно. Ну и достаточно на первый раз.

После этого дамочка отправилась в ванную. Я натянул на себя одежду и осмотрелся вокруг. В комнате стояло четыре шкафа и туалетный столик, по размерам больше похожий на внушительный грузовик. Мне пришло в голову, что тут можно выудить что-нибудь и поинтереснее пары сотен. А если она вдруг появится, я ведь могу просто заморозить ее на месте, пока не закончу, она и не узнает ничего. И я уже потянулся к столику. Но передумал.

Ладно, хорошо. Теперь я — наемный мальчишка. Шлюха. Член за деньги. Но я не вор. В том районе, где мы жили, воровство считалось тягчайшим грехом, и я не намерен отступать от этих правил.

Дамочка вернулась немного впопыхах, как будто как раз подумала о том, что оставила в своей спальне потенциального вора. Ну и пошла к черту. Не прошло и часа, как я вновь вернулся на рынок, имея в кармане две сотни кешей. Чувствовал я себя превосходно. Все получается, я контролирую ситуацию. Я заработаю много денег без большого напряжения на работе.

Недавно я вернулся домой. Мамы, разумеется, нет, и я не знаю, где она. У нее нет постоянной работы. Я уже говорил, в нашем районе жители собирают пожертвования, чтобы оплачивать наши счета и квартиру в обмен на общественную работу, которой она занимается. Мама у нас тут настоящая королева. Если не буянишь, не бьешь жену, не колешься — о’кей, все в порядке, если же нет — выметайся. Мама, конечно, не может никого выселить официально. Властям Единства глубоко наплевать, что происходит у нас, в квартале батраков, и что люди способны учинить друг с другом, и поэтому когда пара десятков молодцов начинают выносить вашу мебель на улицу, тут сопротивляться бесполезно.

У мамы настоящий талант собирать людей под свои знамена. Что-то такое есть в ее голосе, от нее нельзя просто так отмахнуться. Ну и конечно, людям нравится, когда в их квартале нет ни наркоманов, готовых на все ради своего зелья, ни хулиганов, шатающихся по улицам. На чьей стороне будет победа — горстки окосевших наркоманов или хорошо организованных сознательных патрулей?

Так вот, мы тут все бедные, но честные. Мама убедила народ выращивать овощи на крышах и в ящиках на окнах, мы продаем их на рынке, а деньги идут в общественный фонд для уплаты докторам и все такое. Некоторые разводят мелкое зверье — кроликов, цыплят, которых мы тоже продаем. Каждый должен внести свой вклад. А не хочешь — мебельный комитет не заставит себя долго ждать.

Так вот. Я вернулся домой и решил вздремнуть. Комнатка у меня маленькая, с голым деревянным полом. Из мебели — кровать, вся в кочках и ухабах, которая к тому же скрипит, маленький стол и шкаф, еще того меньше. Хорошо, что у меня немного одежды. Я подумал про дамочку, которая сейчас сидит, наверное, в своей огромной голубой комнате и потягивает аперитив, который ей приготовила горничная. От таких мыслей моя комната показалась мне еще меньше.

Я достал флейту и начал играть. Печальные мелодии. Не знаю, какие именно. Когда у тебя плохое настроение, нужна грустная музыка. Чтобы улучшить настроение, казалось бы, нужна веселая музыка. Но когда настроение плохое, от веселой музыки просто тошнит.

Осточертели мне эти места! Однако убраться отсюда можно лишь одним способом, так ведь?

Мама идет, пора закругляться.

ГЛАВА 6

ПЛАНЕТА РЖА

Город Иджхан, патрульный участок № 4972

Дверь с треском захлопнулась. Ара огляделась по сторонам — она находилась в крошечной комнатке, где по обе стороны стола стояли два стула, привинченных к полу, и где наверняка установлено бесчисленное множество приборов наблюдения. Плакат гласил: «В ЕДИНСТВЕ НАКАЗЫВАЮТ ТОЛЬКО ВИНОВНЫХ». На одном из стульев, обхватив голову руками, сидел Кенди. Ара села напротив.

— С тобой все в порядке? — спросила она.

— Вытащи меня отсюда, — проговорил Кенди хриплым шепотом.

Ара кивнула.

— Я уже договорилась, что мы заплатим штраф. Подожди чуть-чуть, это не займет много времени. — Она потянулась через стол и взяла Кенди за руку. Его кожа приобрела пепельно-серый оттенок. Глаза налились кровью, на предплечье виднелся еще не заживший порез, и Ара чувствовала, что рука у него мелко дрожит. Он с трудом улыбнулся и сжал ее пальцы, потом снова опустил взгляд. Сердце Ары заклокотало от ярости, когда она увидела, в каком состоянии находится ее ученик.

Последние две недели Ара жила в постоянной тревоге. Когда Кенди не вышел на связь, Ара, прождав в напряжении двенадцать часов, объявила розыск. Триш и Питр прочесывали Мечту, пытаясь обнаружить следы его пребывания на Рже, но активные поиски, направленные на установление истинного нахождения его физического тела и реального сознания, присущего существующему миру, могли с большой долей вероятности привлечь к себе внимание Немых из Единства. Такая перспектива, естественно, вовсе не привлекала переодетых братьев-монахов, которые планировали похищение одного из жителей Единства, и необходимость скрываться сковывала их активные поиски. В конце концов, хакерские таланты Бена помогли добиться успеха. В общем и целом на поиски Кенди ушло десять дней, и еще шесть потребовалось для переговоров с властями, в результате которых им было разрешено уплатить штраф. Ара не могла не признать того, что огромную помощь оказал Чин Фен со своими связями, наработанными в течение многих лет, и уже несколько раз она соглашалась позавтракать с ним, умело выпутываясь из лабиринтов собственных вымыслов. И вот Кенди сидит перед ней, избитый и пораненный, и она держит его холодную руку в своей.

Так, не говоря ни слова, они просидели долгое время, учитель и ученик. Наконец дверь со скрежетом раздвинулась.

— Пошли, — громко сказал охранник.

Кенди поднялся и зашаркал к выходу, не поднимая головы. Ара, стиснув зубы и стараясь не смотреть на охранника, последовала за ним.

Нельзя их сейчас злить, — говорила она себе. — Ты добилась чего хотела, остальное неважно.

Они проходили холодными тюремными коридорами. Окон тут не было, только под потолком тускло светили маленькие лампочки, затянутые сеткой. Ара решительно смотрела прямо перед собой. Она не могла себе позволить оглядываться по сторонам и видеть камеры, набитые людьми, задумываться о том, какой тяжелый здесь стоит запах — запах антисанитарии, запах множества тел, мужских, женских и детских, втиснутых в тесные камеры. Для этих людей она ничего не может сделать. Значит, нет смысла на них смотреть. Но она не могла не слышать их жалобных душераздирающих криков, которые прорывались сквозь прутья решетки.

Они прошли через дверь, отделявшую тюремную часть от конторы, которая представляла собой обширное помещение, в строгом порядке заставленное серыми металлическими столами. Слышались незатихающий гул голосов, щелканье клавиатур компьютеров и металлические звуки электронной речи, пахло дезодорантом и дезинфицирующими средствами.

За одним из таких столов Ара перелистывала документы и мрачно слушала, когда ей объясняли, что Кенди, осужденному преступнику, будет предписано выполнить на благо Единства определенный объем работы, указанной в специальном списке, и это будет частью его приговора. В случае уплаты двухсот кешей имя Кенди таинственным образом исчезнет из этого списка.

Наконец они добрались и до главного стола. Потоками посетителей управляли четыре секретаря. На длинных рядах скамеек сидела разного рода публика, эмоциональное состояние которой отображало все возможные этапы и степени, от сильнейшего возбуждения до полной апатии. У Ары уже сводило челюсти от подавляемого желания резко высказать все свои мысли. На одной из скамеек они заметили знакомую фигуру, и исцарапанное лицо Кенди озарилось улыбкой.

— Бен! — воскликнул он, но Ара предупреждающе дотронулась до его руки.

— Подожди, — сказала она вполголоса. — Все кончится только тогда, когда мы выберемся из этого здания.

Кенди взял себя в руки, но от Ары не ускользнуло, какой взгляд он бросил на Бена — так утопающий смотрит на спасательную лодку посреди бескрайнего океана. Ару это не могло не задеть. Бен, конечно, разыскал Кенди по своим сетевым каналам, но именно Ара вызволила его из заключения, а Кенди, казалось бы, ее просто игнорировал.

С другой стороны, я ведь не испытываю к Бену таких чувств, какие испытывает Кенди, — подумала она сухо. — Интересно, он сам-то догадывается, насколько эти чувства очевидны?

Когда они втроем покидали патрульный участок, Бен чуть улыбнулся Кенди и потрепал его по плечу.

Солнце скрывалось за дымкой облаков, но воздух был, как всегда, влажным. На улице было много народу. Двое рабов мыли стекла, стоя на куче бетонных обломков. Другие рабы копали землю, открывшуюся под снятым бетонным покрытием. Инструментов, как заметила Ара, у них не имелось, а одежда была грязной и рваной. За рабами следил надсмотрщик в красной форме, в руке он держал энергетический кнут.

Небольшая группа быстро двигалась по улице. Когда они повернули за угол, Ара с помощью небольшого сканера проверила всех.

— Жучков нет, — заключила она. — Можно говорить.

— Слава всему живому! — с облегчением воскликнул Кенди, не обращая внимания на косые взгляды прохожих.

— Ты голоден? — спросил его Бен.

— Просто умираю.

Ара внимательно посмотрела на него, потом, бросив взгляд на шумную улицу, потянула его в пустой боковой проход.

— Что-то у тебя слишком довольный вид, а еще минуту назад на тебе лица не было.

— Это игра, — ответил Кенди. — В основном. Так, чтобы все вокруг… меньше обращали на меня внимание, я изображал сумасшествие. Маниакально-депрессивный психоз. А там народ к лунатикам относится с большими опасениями. Когда ты появилась, я как раз вошел в депрессивную фазу.

— А теперь у тебя началась маниакальная стадия? — осведомился Бен.

Ара покачала головой. Тревога ее не покидала. Несмотря на объяснения Кенди, ей все же не по душе была такая веселость. Слишком уж резкий переход, даже для такого человека, как Кенди. Он — дитя открытых пространств — способен, не зная усталости, проводить многие часы в дальних странствиях по миру Мечты. А две недели в заточении у властей Единства стали для него, пожалуй, сущим кошмаром.

— Давайте пойдем куда-нибудь поесть, — предложила Ара, — и ты расскажешь нам обо всем, что случилось.

— Я его нашел, — сказал Кенди.

— Кого? — не поняла Ара.

— Парнишку. Которого мы ищем. Я его нашел.

— Как? — У Ары перехватило дыхание. — Где он? Что он…

— Матушка, — послышался твердый голос Бена. — Ты только что сказала, что Кенди необходимо подкрепиться. Я всецело тебя поддерживаю.

Первым желанием Ары было не обращать внимания на слова Бена и продолжить расспросы, но, посмотрев на Кенди, она отказалась от этой идеи.

— Ты прав, — сказала Ара. — Я немного увлеклась. Сначала еда, разговоры потом.

— Возвращаемся на корабль? — спросил Бен.

Ара кивнула.

— Безопаснее всего поговорить там.

Час спустя Кенди, только что из душа, одетый во все чистое, сидел на кровати. Рядом с ним сидела Харен и методично исследовала его раны сначала руками, а потом с помощью специального медицинского сканера. Ара сидела на единственном стуле, имевшемся в комнате, и не отрывала взгляда от Кенди. Тот морщился от боли от манипуляций Харен, но молчал.

— Это просто варварство, — наконец простонал он.

— Племена австралийских аборигенов, — заметила Харен, — известны своей сверхчеловеческой нечувствительностью к боли. Я решила, что именно поэтому ты и отказался от анестезии. Или ты не такой стойкий?

— Это было, пока нас белые не развратили, — ответил Кенди. Его голос все еще казался Аре уж чересчур веселым.

Харен не обратила на это замечание никакого внимания.

— Твое сотрясение прошло, порез и синяки зажили. Ребра все целы. Единственное, что я могу для тебя сделать, — это облегчить боль, но ты отказываешься от такой помощи.

— Так что там с мальчишкой? — спросила Ара.

Переживания по поводу Кенди придется пока отложить.

Кенди рассказал обо всем, что случилось в том темном переулке.

— И вот меня схватили, — закончил он. — Мальчишка, видимо, успел обшарить мои карманы и вытащил наркотики. А иначе мне бы не поздоровилось по-настоящему.

— Как будто раньше с тобой такого не случалось, — вполголоса заметила Харен.

— Мне нужна ясность, — сказала Ара. — Итак, он проник в твое сознание.

Кенди кивнул.

— У меня было специфическое ощущение легкого сдвига, так всегда бывает, когда постороннее сознание покидает тебя. Но я-то ведь его добровольно не впускал. Это было именно постороннее присутствие, во всяком случае, так мне тогда показалось. Удивительно вот что: он одновременно сумел управиться и с патрульными. Иначе ему было бы не убежать. То есть в одно и то же время он проник в сознание троих людей, двое из которых не были Немыми.

Ара закусила губу. С каждой секундой сложившаяся ситуация все больше и больше ее пугала. Во всей истории Мечты нет сведений о человеке, обладающем такими способностями. Сколько человек одновременно этот мальчишка способен контролировать? Шестерых? Десяток? Целую армию?

«Если, по твоему мнению, этот ребенок способен стать угрозой для Конфедерации…»

— Почему он не проник в сознание тех бандитов, которые на него напали? — спросила Харен. Ее темные глаза над плотной вуалью были полузакрыты, и от этого казалось, будто ей хочется спать.

— Думаю, он как раз собирался это сделать, когда я вмешался, — ответил Кенди.

Раздался стук в дверь, и на пороге появился Бен, держа в руках поднос. Кенди так дернулся в его сторону, что Ара буквально закатила глаза к потолку. Она, разумеется, была в курсе того, что они с Беном разорвали свои отношения. Знала она и то, что инициатором разрыва был Бен. Но подробности Бен сообщить отказался. Ара мысленно вздохнула. В этом Бен походил на свою мать — такой же неразговорчивый, и все во вред себе.

Бен передал поднос Кенди. Воздух наполнился пряным ароматом бобов и горячих медовых лепешек.

— Джек беседует с покупателем, — заметил Бен, — поэтому еду приготовил я.

Он огляделся вокруг в поисках стула и, не найдя ни одного, устроился на полу.

— Ты сам готовил? — переспросил Кенди, явно польщенный. — У-ух!

— Кто-то ведь должен, — пожал плечами Бен. — Надеюсь, все получилось.

Кенди откусил кусочек и улыбнулся.

— Просто превосходно, — сказал он. — Хотя после тех помоев, которыми меня потчевали в последнее время, любая еда покажется превосходной. То есть я хотел сказать, что с этим не сравнится…

— Кенди, замолчи и ешь, — рассмеялся Бен.

— Что происходит в Мечте? Есть что-нибудь необычное? — поинтересовался Кенди.

— Да, — ответила Ара. — По всей галактике Немые напуганы. Гретхен удалось, не раскрывая себя, побеседовать с двумя Немыми из Единства. Они тоже почувствовали присутствие этого мальчишки и считают, что его способности намного превосходят обычные способности Немых.

— Проклятье, — не сдержался Кенди.

— Они еще не поняли, что мальчишка находится на Рже, — продолжала Ара, — но ведут поиски.

— Как же мы сумеем опередить Единство? — спросила Харен.

— Я опять пойду в район красных фонарей, — сказал Кенди с набитым ртом. — Только я один знаю его в лицо.

«Это плохо, это плохо», — подумала Ара, а вслух сказала:

— Тебя будет выслеживать патруль.

— Ну и что? — возразил Кенди этим своим дурацким веселым голосом. — Я уплатил штраф. Из списков на принудительные работы я вычеркнут. Они ничего не могут мне сделать.

— Да, если не считать, что тебя будут преследовать, провоцировать, а потом состряпают какое-нибудь дельце, и тебя снова арестуют, как это было в первый раз.

— Но другого выхода нет, — вздохнул Кенди. — Я вообще могу отправиться на поиски сегодня вечером. Я отлично себя чувствую.

Что ты несешь, — подумала Ара. — Черта с два ты себя отлично чувствуешь.

— Создай его портрет на компьютере, — предложила Харен. — Это ведь нетрудно. Бен вживит картинку нам и задаст компьютеру режим поиска через сканирование. Так мы все сможем принимать участие в поисках.

— Отличная мысль, — сказала Ара, бросив на Харен благодарный взгляд.

— Но… — начал было Кенди.

— Займись картинкой немедленно, — Ара поднялась и направилась к двери. — Мы приступим к поискам сегодня же. Тот, кому посчастливится найти мальчишку, должен будет последовать за ним и выяснить, где он живет. Если удастся подобраться достаточно близко, посадите жучок. Нам будет легче уговорить его поехать с нами, если мы будем знать кое-что о нем и о его жизни. А ты, Кенди, закончишь с картинкой и останешься здесь набираться сил. Это приказ.

— Но…

— Мне показалось, что первейшая задача — это заполучить мальчишку в свои руки — перебила его Харен. — Почему бы нам просто не схватить его на улице?

— Этот мальчик, Харен, способен проникать в сознание любого человека помимо его воли, — не повышая голоса, заметила Ара. — К чему, как ты думаешь, может привести попытка похищения?

— Его надо оглушить, — возразила Харен. — А когда мы доставим его на корабль…

— Он сможет без труда контролировать весь экипаж, — закончила за нее Ара. — Вот будет здорово, правда? Необходимо, чтобы он пришел к нам по доброй воле. Все, пора идти. Кенди, сначала портрет, потом — отдыхать.

Она вышла из комнаты, почти силой уведя за собой Харен.

Кенди смотрел, как за ними закрылась дверь. Не последовало резкого щелчка, как это было в… в других помещениях. Бен пересел в кресло, а Кенди настороженно наблюдал за каждым его движением. Через секунду он понял, что эта настороженность вызвана опасениями, как бы Бен не отнял его еду.

— Трудно было? — спросил Бен.

Кенди поднял на него взгляд.

— Что трудно?

— В тюрьме.

— Примерно так, как я себе это и представлял.

— Что там с тобой делали? — упорствовал Бен.

— Да ничего страшного, — ответил Кенди. — Не думай об этом.

— Кенди, не кажется ли тебе, что стоит рассказать об…

— Ты вдруг сделался большим сторонником разговоров? — огрызнулся Кенди. Бен покраснел, и Кенди мгновенно раскаялся в своих словах. — Извини, Бен. Я не сержусь на тебя. Спасибо, что нашел меня.

— Не мог же я бросить тебя в тюрьме, — Бен провел рукой по своей густой рыжей шевелюре. — Ты думаешь, что этот мальчик тебе родня, да?

Пораженный, Кенди пожал плечами, проглотив очередную порцию бобов.

— Может быть.

— Не лги мне, — назидательным тоном произнес Бен. — Ты бываешь так воодушевлен лишь тогда, когда тебе кажется, что ты напал на след своей семьи. Кенди, прошу тебя, не предавайся мечтам. Ты ведь отдаешь себе отчет, насколько малы шансы.

— Я всегда предаюсь мечтам, — ответил Кенди, и его голос прозвучал более угрюмо, чем ему бы хотелось. — Иногда это единственное, что помогает мне держаться.

— Я просто не хочу видеть, как тяжело будет твое разочарование, понимаешь?

— Не надо давить на меня, хорошо, Бен?

— Отлично. — Бен поднялся со стула. — Занимайся портретом. — Он достал из кармана шприц. — Вот что я тебе принес, это из контрабандных товаров. Я подумал, тебе может понадобиться. Но сначала портрет.

Он положил шприц на кровать рядом с Кенди и вышел из комнаты.

И зачем только он так набросился на Бена… Глупо, глупо, глупо.

Может, я могу загладить свою вину? — размышлял Кенди. — Послать ему цветы? И шоколад, свеженький, прямо из трюма.

Он живо представил себе, как Бен сидит в окружении множества красных роз, а у его ног сложены в стопку атласные коробки с конфетами. Это так его развеселило, что он засмеялся и не мог остановиться. Приступы хохота эхом отдавались в его спартанской комнате. С огромным трудом, сдерживая распиравшее его хихиканье, Кенди сумел наконец взять себя в руки. Он вытер катившиеся из глаз слезы. Кенди чувствовал какую-то странную усталость. Ребра болели.

Займись-ка лучше портретом, — посоветовал он себе.

Кенди поднялся. Начинала болеть голова, и мысль о том, что совсем рядом лежит шприц, заправленный анальгетиками, казалась чрезвычайно соблазнительной. Анальгетики, однако, помешают действию тех наркотиков, которые ему понадобятся чуть позже для экспедиции в мир Мечты. Кенди осторожно сел к компьютеру, активировал художественную программу и погрузился в работу. Спустя полчаса с экрана на Кенди смотрели удивительно голубые глаза, на которые со лба спадали черные волнистые локоны.

Кенди закончил. Внезапно он всей кожей ощутил, как давят на него эти керамические стены. Корабль заключил Кенди в свои цепкие объятья, как в кокон. А к его душе взывали дикие австралийские просторы. Кенди загрузил портрет в бортовой компьютер и послал Аре уведомление о выполненной работе. Не дожидаясь ответа, он отключил свой терминал и взял в руки оставленный Беном шприц.

Медленно, превозмогая боль, Кенди разделся, взял свое копье, приладил его, как и положено, под коленом и поднес шприц к руке. Пш-шш-ш. В глазах у него закружился калейдоскоп красок, и вскоре Кенди почувствовал освежающую прохладу своей пещеры. Он уже ступил было на винтовую лестницу, которая должна была вывести его на поверхность, но вдруг что-то привлекло его внимание. Вход в другую пещеру. Поколебавшись секунду, Кенди выхватил из пустого пространства вокруг себя зажженный факел и вошел.

Пещера оказалась огромной, здесь мог бы поместиться внушительных размеров корабль. Пустое пространство вокруг поглощало легкий звук его шагов. В центре пещеры Кенди заметил сваленный в кучу хворост и поднес к нему факел. Дерево мгновенно вспыхнуло. Где-то высоко над головой в пещере было отверстие, через которое выходил дым.

Пламя осветило гладкие сухие стены. Это не была одна из тех живых пещер, где со стен и потолка капает вода. Вода могла бы погубить картины.

А рисунки покрывали здесь все стены. Потускневшие краски плавно растекались по камню и складывались в картины событий, следовавших друг за другом в хронологическом порядке. В самом низу первой стены была изображена рожающая женщина. Чуть подальше — ползущий малыш, сильно похожий на Кенди. На других изображениях этот малыш подрастал, становился мальчиком и юношей. На заднем плане можно было рассмотреть встревоженные лица взрослых. Они тревожились потому, что все тоньше и тоньше становилась их связь с вековыми обычаями предков. Собрав все свои сбережения, они покупали себе место на космическом корабле-колонизаторе и отправлялись на планету Пелагоса, чтобы там восстановить полузабытый образ жизни. Кенди и его семья погрузились в криосон.

Тысяча значков, с большими усилиями процарапанные в камне, обозначали промежуток в тысячу лет. Кенди также казалось, что за этими значками — тысяча жизней реальных людей. Следующая картинка изображала межпространственные корабли, изобретенные за то время, когда семья Кенди и другие колонисты спали. Эти корабли обогнали корабль-колонизатор, скорость которого была меньше скорости света, и приземлились на Пелагосе, чтобы основать свои собственные колонии. На Земле в то время кипели свои страсти, новые правители захватывали власть, потом уходили в забвение, и люди давным-давно перестали думать о нескольких колонизаторских кораблях, все еще неспешно дрейфующих в космических пространствах.

Вот еще одна картинка. К кораблю-колонизатору подобралось межпространственное судно. Работорговцы захватили корабль. Вереница закованных в цепи реальных людей медленно бредет в отсек аукциона.

Еще одна. Хозяйка Кенди взяла у него кровь на анализ и выяснила, что он Немой. Кенди и слова-то этого раньше не знал. Тогда эта дама решила для большей выгоды перепродать Кенди.

Следующая картинка. Невысокая полноватая женщина трогает Кенди за плечо. Он попадает в монастырь на Беллерофоне, попадает в мир Мечты, изучает навигацию и штурманскую науку.

Знакомится с Беном.

Кенди встряхнулся. Он не затем явился сюда, чтобы ворошить прошлое. На полу стояла миска с водой, рядом лежали разные корешки, листья и травы. Кенди пожевал эти корешки и, взяв плоский камень, смешал получившуюся пасту с водой. У него получилась палитра из нескольких красок. Обмакивая пальцы в прохладную краску, Кенди стал рисовать на стене. Он подробно изобразил свое прибытие на Ржу, поход по рынку, встречу с мальчишкой.

И патрульных Единства.

Кенди колебался, изображая сцену своего ареста. У него дрожали руки. Камень холодил пальцы. Внезапно нахлынуло беспокойство, каменные стены как будто давили. Он почувствовал, что должен немедленно выбраться наружу. Немедленно. Стряхнув с пальцев остатки краски, он выскочил в главную пещеру, а затем оттуда — во внешний мир.

Перед ним расстилалась обширная австралийская пустыня, свободная, бескрайняя и непокорная. Всей кожей Кенди чувствовал обжигающий воздух. Сокол приветственно закричал, и Кенди помахал ему рукой. В шорохе ветра слышался гул множества голосов, гораздо больше, чем обычно. Но Кенди не стал обращать на них внимания. Сокол ударился оземь и превратился в кенгуру. Издав боевой клич, Кенди пустился бежать, упруго отталкиваясь ногами от песчаной поверхности. Кенгуру без труда прыгала рядом, не отставая ни на шаг. Кенди долго бежал, палимый лучами горячего солнца.

Вдруг подошвами ног он ощутил легкую вибрацию. Кенди резко остановился. Земля дрожала. Кенгуру вновь обернулась соколом, который с тревожным криком взмыл в небеса. Мелкие камушки под ногами у Кенди начали какой-то странный танец, а ему показалось, что дрожит все его тело, даже кости. Не успел он подумать, что же предпринять, как поверхность земли прямо перед ним треснула и раскололась. Раздался ужасающий грохот. В образовавшуюся щель посыпались камни и песок, в полном смысле проваливаясь сквозь землю. Кенди отступил. Его сердце тяжело колотилось, в крови звенел адреналин. Он знал, что надо немедленно уходить, но для этого необходимо было сосредоточиться, а как это сделать, если земля под ногами распадается на куски и исчезает в небытие? Кенди резко развернулся и побежал в другую сторону. Земля продолжала крошиться у него под ногами, уходила из-под ног, и Кенди еще прибавил скорости.

Он, не переставая, ощущал присутствие других сознаний.

Земля крошилась и распадалась под ногами, а в голове у Кенди звучали тысячи неслышных голосов. И ему казалось, что каждая горсть земли, каждый камушек и песчинка — это разум, населяющий мир Мечты, который засасывает бездонная пропасть. У Кенди не было времени об этом подумать. Надо бежать.

Внезапно толчки прекратились. Кенди замедлил бег и с опаской обернулся, чтобы посмотреть назад. Вокруг лежала неподвижная пустынная равнина. Над его головой в небе кружил сокол. У Кенди от изумления перехватило дыхание. Примерно в пятидесяти шагах за его спиной образовалась широкая пропасть, такая огромная, что ее противоположную сторону едва можно было рассмотреть.

Встав на четвереньки, Кенди осторожно подполз к краю пропасти и заглянул в нее. Превозмогая накатившую тошноту, он прижался к земле, стараясь опереться животом о твердую поверхность. Далеко внизу расстилалась кромешная тьма. Кенди не мог оторвать от нее глаз. У этой пропасти не было дна. Вместо него бурлила и вздымалась кипящая тьма. Плохо различимые щупальца, как голодные звери, карабкались по каменным стенам наверх и снова падали в черную бездну. Пахнуло гнилью и каменной сыростью. Вдруг раздался длинный, пронзительный и страшный вопль сотен голосов. Кенди показалось, будто ледяные иглы вонзились в его душу. Закрыв руками уши, он заставил себя отползти от края пропасти. Стон затих, запах исчез, но провал остался на месте.

Кенди лежал на спине, тяжело дыша. Солнце пекло, и в его горячих лучах страх постепенно рассеивался. Эту пропасть ему никогда не перейти, даже если он сумеет придумать мост достаточной длины. Не перебраться через эту ревущую черную тьму, кипящую внизу.

— Во имя всего живого, — прошептал он, глядя в небо, — что это такое?

Кенди приподнялся и сел, надеясь, что находится на достаточном отдалении от края пропасти. Ничего хорошего. В мире Мечты расстояния и перемещение определяются исключительно восприятием Немых. А это означает, что он не сможет общаться с человеком, если тот, по его разумению, находится на противоположной стороне провала. Кенди наморщил лоб. Никакого провала нет. Впереди расстилается лишь бескрайняя каменистая пустыня.

Но все оставалось по-прежнему.

Вокруг слышалось бормотание множества голосов, и Кенди понял, что другие Немые чувствуют то же, что и он. Он подумал: может быть, стоит их спросить, что же происходит, но не мог заставить себя это сделать. Вместо этого он сосредоточился, напрягая все чувственные центры, и принялся искать мальчишку.

Ничего. Кенди нервно барабанил пальцами по ноге. Провал все так же на своем месте, значит, тот, кто его придумал, все еще находится в мире Мечты. Если это все — проделки мальчишки, племянника Кенди, то он должен быть здесь, в Мечте, и Кенди должен распознать его мыслительный процесс. Но у него ничего не получалось.

Подобрав пригоршню земли, Кенди в задумчивости стал пропускать ее сквозь пальцы. Они должны найти мальчика, а Кенди должен выяснить, родственник он ему или нет. Одна только мысль о том, что его семья все еще где-то там, где с ними обращаются как с собственностью и не дают занять подобающее им положение свободных граждан, повергала Кенди в гнетущее беспокойство и ужас. С течением времени эти чувства полностью овладели его душой, подтачивая и пробивая его сознание, как водный поток пробивает камень, прокладывая себе дорогу. Кенди потянулся за следующей пригоршней земли, но внезапно его рука наткнулась на что-то твердое и круглое.

Это был железный прут.

— Тату! Тату! Делайте татуировки!

— Взгляните на мои платья! Эй, мадам, у меня есть кое-что именно для вас!

В корзинке пищали цыплята; громыхая кастрюлями, булочница доставала свой душистый товар. Солнце скрывала легкая дымка, влажный воздух ласкал кожу. В центре площади стояла статуя премьера Юганови, лидера Единства. Ара отошла чуть в сторону, где было не так много народу. Не обращая внимания на зазывал-торговцев, она внимательно вглядывалась в лица вокруг себя. Где-то там, в самой гуще этой сутолоки, Триш, Питр, Гретхен и Харен разыскивали мальчишку, вооружившись портретом, изготовленным Кенди. Хорошо бы порасспросить людей, но если до парня дойдут слухи, что его кто-то разыскивает, он забьется в какую-нибудь нору и тогда его уж точно будет не найти.

Ара еще раз взглянула на изображение, зафиксированное в ее глазном имплантанте. Портрет хороший, Кенди постарался. Найти мальчишку будет не так уж сложно. Но ведь перед ними — многомиллионный город, а на этой рыночной площади сейчас тысячи и тысячи людей. Ара опять принялась вглядываться в лица людей, что были неподалеку, стараясь делать это как можно незаметнее. Компьютерный имплантант, скорее всего, обнаружит цель быстрее, чем она, и все же Ара не могла перестать приглядываться. Людный рынок кипел и бурлил вокруг. На открытых решетках шипело поджаривающееся мясо, допотопные велосипеды с педалями громыхали цепями, слышался многоголосый гомон, который показался бы Аре сладкой музыкой, не будь она так встревожена.

Волновалась она не только из-за мальчишки, из-за его исключительных способностей, которые теперь подтвердились, из-за того, что ей самой придется решать его судьбу. Еще она волновалась за Кенди. Две недели он провел в тюрьме Единства и пережил за это время ужасные испытания. И буквально в тех словах, какие приводятся в учебнике по психологии, он отказывался обсуждать свои страдания.

«Реальный мир способен превратиться в Мечту, — так учит Ирфан», — размышляла Ара.

Может быть, Бену удастся что-нибудь из него выудить. Надо будет с ним поговорить. Но попозже, сейчас у него важное дело.

Ара обходила рынок, строго следуя установившемуся порядку. Выбрав удобную позицию для наблюдения, она несколько минут стояла на одном месте, вглядываясь в лица, после чего переходила на другую точку. Проведя за таким занятием три часа, Ара решила отдохнуть и проглотить на ужин что-нибудь нежное и хрустящее, завернутое в теплую лепешку. Ступни и икры ныли от непрерывной ходьбы, а на теле, наверное, будут синяки от локтей и колен прохожих. Еще один недостаток маленького роста — люди пытаются пробежать прямо по тебе, если не быть постоянно начеку. Да и в лицо так просто не заглянешь, приходится вставать на цыпочки.

Вдруг имплантант подал сигнал внимания. Ара резко повернула голову, и компьютер выделил красным контуром фигуру человека, стоявшего неподалеку. У Ары перехватило дыхание. Черты лица, глаза, волосы. Все совпадает. Он даже и стоит у стены точь-в-точь как описывал Кенди. Ара поправила наушник.

— Я нашла нашего друга, — произнесла она приглушенным голосом. — Он прямо передо мной.

«Где вы находитесь, матушка-наставница?» — отозвался у нее в ухе голос Питра.

Ара огляделась. О своем местоположении она не имела ни малейшего представления. Вокруг не было никаких знаков или указателей.

— Трудно сказать. Здесь продают одежду и ткани, есть несколько магазинчиков электроники. Неподалеку статуя премьера.

«Будьте на связи, — сказал Питр. — Я свяжусь с Беном и узнаю, кто где».

«Я только что там проходила, — вступила в разговор Триш. — Это примерно в четырех кварталах от района красных фонарей. Я смогу быть там минут через двадцать, если сумею пробраться сквозь толпу».

«Я вас всех вижу, вот треугольник, — раздался с корабля голос Бена. — Ближе всех Гретхен. Грет, смотри на свой имплантант, и я укажу направление».

Короткая пауза.

«Есть, — сообщила Гретхен. — Мне надо десять минут».

— Давай быстрее, — сказала Ара. — Он уходит. Всем оставаться на связи.

Засунув руки в карманы своих истертых штанов, мальчик не спеша шел по улице. Обогнув какого-то старика с корзинкой, Ара бросилась за мальчишкой. Она поджала губы в твердой решимости. Во что бы то ни стало, она за ним проследит.

«Матушка-наставница, продвигайся к югу, — командовал Бен, — Гретхен, ты заходи с восточной стороны. Если поспешите, возможно, вы сумеете его перехватить».

«Черт! — рявкнула Гретхен. Ара вздрогнула и поднесла руку к уху. — Тут велосипед врезался в телегу. Собирается толпа, и мне никак не пробраться».

Ара развернулась и стала прокладывать себе путь через толпу. У мальчишки длинные ноги, и его неспешная прогулка для Ары оборачивалась резвой пробежкой.

«Матушка-наставница, ты почти вышла за пределы рынка, — услышала она голос Бена. — Еще немного, и ты окажешься на обычной улице».

Бен был прав. Чуть впереди Ара увидела, как мимо мелькают наземные машины. Мальчик дошел до угла и остановился. Он опять принял свою излюбленную позу и стоял, слегка прислонившись к стене. Ара умерила шаги и одновременно стала более пристально его разглядывать. Никаких электронных кандалов на лодыжках или запястьях, никакого ошейника. Ара тихо выругалась. Возможно, конечно, что его хозяин — большой либерал, но скорее всего мальчишка — не раб, а свободный человек. Придется его уговаривать, купить не удастся.

Мимо прошел патруль, и Ара отступила в сторону. Парень, казалось, вовсе не обратил внимания на охрану, но Ара видела, что он наблюдает за патрульными из-под полуприкрытых век.

Ара пыталась сосредоточиться. Как к нему подойти? Не хочется его напугать, но и потерять нельзя. В кармане у нее хранились два миниатюрных передатчика, и, возможно, ей удастся подсадить одного такого жучка, якобы ненароком столкнувшись с мальчишкой. С другой стороны, стоит ему догадаться о ее намерениях, и на любой надежде на будущее сотрудничество можно ставить крест. Может, просто попробовать завязать разговор? Но как?

Ара вздохнула. Насколько все проще, когда речь идет о невольничьем рынке. Просто показываешь пальцем, платишь и забираешь свою покупку с собой. Иногда, правда, некоторым рабам приходилось втолковывать, что Дети Ирфан дарят им свободу, но в целом это не так уж сложно.

Как бы на это посмотрела сама Ирфан? — пришла Аре в голову язвительная мысль. — Матушка-наставница уговаривает себя немного поднапрячься и жалуется, как это тяжело.

Устыдившись, Ара решила подождать еще некоторое время и просто понаблюдать. Вдруг его поведение подскажет, как именно ей следует поступить. А там подойдут Гретхен и остальные.

К обочине подъехал длинный темный автомобиль, зеркальное окно опустилось на несколько сантиметров. Мальчишка развязной походкой приблизился к машине. Окно опустилось ниже, и он наклонился внутрь. Ара успела заметить, что его лохмотья ему узковаты и тесноваты, а также что некоторые прорехи в них весьма функциональны.

— У-гу, — пробормотала Ара.

«Что случилось, матушка-наставница? — спросила Харен. — Я уже встретилась с Гретхен, мы скоро придем к тебе».

— Бен, — поспешно сказала Ара, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно тише, — взломай сеть и выясни, кому принадлежит наземная машина с регистрационным номером.. — она прищурилась, всматриваясь, — H14—35J. Да побыстрее!

«Выполняю».

«В чем дело?» — спросила Гретхен.

Ара поставила ногу на дорогу Мальчишка все так же стоял, склонившись к машине. До него было не больше трех метров, но он не видел Ару. Она было почти решила посадить на него жучок, но тут же отказалась от этой затеи. А вдруг заметит? А если на машину? Но на такой дорогой машине наверняка есть защитные устройства как раз на этот случай. Ара осмотрелась.

— Скажи, Бен, а нет ли поблизости кебов? — спросила она.

«Матушка-наставница, я не могу искать кебы и проверять номер машины одновременно».

«Матушка-наставница, что же, в конце концов, происходит? — настойчиво спрашивала Гретхен.

— Наш парнишка, похоже, того… мальчик по вызову, — пробормотала Ара. Кебов поблизости не было.

«Так надо его нанять на час или два, скажи, что хорошо заплатишь, — вступила в разговор Харен. — Это же проще простого».

В это время мальчишка выпрямился, дверца открылась, и он быстро сел в машину.

— Черт побери! — рыкнула Ара.

«Машина с таким номером зарегистрирована за Meлваном и Ксавой Ишидра, — отчитался Бен. — Дать адрес?»

И в эту минуту, как по мановению волшебной палочки, из-за угла вырулил кеб. Ара что было сил замахала рукой, машина остановилась. Ара впрыгнула в такси, а длинный автомобиль уже плавно тронулся с места.

— Слава Единству. Держись вон за ними, — сказала Ара, рукой показывая на свою цель. Никакими силами нельзя было сейчас заставить ее сказать: Следуй за той машиной.

За рулем сидела костлявая тетка с белесыми кудряшками. Она без слов повиновалась. Когда они отъезжали, Ара заметила, как с территории рынка появились запыхавшиеся Гретхен и Харен.

«Матушка-наставница, тебе дать адрес? — повторил свой вопрос Бен. — А как насчет кеба, он тебе еще нужен?»

— Адрес не сейчас, кеб не нужен, — ответила Ара. — Гретхен и Харен, я еду в такси, направляюсь за мальчишкой. Он в машине впереди.

«Мы видели, — сказала Гретхен. — Что нам делать дальше?»

— Оставайтесь на месте, — приказала Ара. Электрический мотор кеба работал почти бесшумно, а значит, водитель вполне мог догадаться, что пассажирка ведет сама с собой приглушенный разговор. Однако женщина за рулем ничем не показала, что она слышит или понимает этот разговор. Аре это понравилось. Она всматривалась вперед, ни на секунду не выпуская из поля зрения длинную машину.

Машина повернула направо, потом еще раз и еще. Ее корма при этом описывала большой полукруг. Ара подумала, что в машине, наверное, имеется звукоизолирующая перегородка между водителем и пассажирами, благодаря которой обеспечивается некоторое закрытое пространство, вполне подходящее для… разных занятий. Интересно, кто там с мальчишкой на заднем сиденье, Мелван или Ксава? А может, и оба вместе.

Они свернули за угол той улицы, где Ара поймала такси, и ей захотелось помахать рукой Харен и Гретхен. Но вместо этого она лишь откинулась на сиденье и опять задумалась. Мальчишка — явно проститутка. Это не слишком-то ее беспокоило, наоборот, означало, что ее задача упрощается. Харен правильно заметила: его можно просто снять, и тогда будет возможность поговорить. Кенди между тем упоминал о том, что местные заведения не очень-то жалуют свободных артистов, отбивающих клиентов. Как же мальчишке это удается?

Ара барабанила пальцами по твердому подлокотнику. В салоне кеба было грязно и неуютно. Прочтя маленькое объявление, она узнала, что за дополнительную плату предоставляется вход в сеть, а по беззвучному экрану, вмонтированному в спинку водительского кресла, можно посмотреть местную программу новостей. Второе объявление гласило, что рабы должны представить разрешение от хозяина на пользование такси, а также они должны платить вперед. Третья надпись сообщала: «В ЕДИНСТВЕ ВАМ НИЧТО НЕ УГРОЖАЕТ».

Что, если те двое в переулке были наемниками? Вполне вероятно. В каком-нибудь заведении прознали, что мальчишка вставляет им палки в колеса, вот и подослали парочку головорезов. Интересно, в тюрьме ли они еще, подумала Ара.

Наземная машина подъехала к той же самой обочине, и мальчишка вышел. Ара велела водителю притормозить. Заплатив, она выбралась из машины и как раз увидела, как Гретхен неловко налетела на парнишку. Харен, стоя на расстоянии нескольких шагов, молча наблюдала за ними из-под своей чадры.

— О, прошу прощения, — в голосе Гретхен слышалась неожиданная для нее любезность. — Боже мой, я чуть не сбила вас с ног. С вами все в порядке? Слава Единству.

— Слава, слава. Я в порядке, — ответил мальчик. — Пожалуйста, леди, не трогайте меня.

И он поспешил прочь. Ара подбежала к ней.

— Тебе удалось до него дотронуться или нет? Ты посадила жучок?

— А как же.

«Я его засек, — сказал Бен. — Теперь можете не торопиться».

— Развернемся пошире, — Ара махнула рукой в сторону Харен и Гретхен. — Тебя, Харен, он не видел, поэтому перейди эту улицу и обгони его. Гретхен будет держаться чуть поодаль, а я постараюсь подойти поближе. Ты, Питр, тоже далеко не отставай и будь все время начеку. Триш, тебе придется либо по-быстрому устроиться в отеле, либо отправляться в Мечту. Следи оттуда за нами, я хочу, чтобы ты нашептывала кое-что людям. Отслеживай там и мальчишку, а также смотри, не заметишь ли чего-нибудь подозрительного.

«Исполняю, матушка-наставница», — сказала Триш.

«Есть, матушка-наставница», — сказал Питр.

— Есть, матушка-наставница, — хором отозвались Гретхен и Харен. Они втроем заняли свои места и в полном молчании продолжали преследование.

ГЛАВА 7

МИР МЕЧТЫ

— Все в порядке?

Кенди с трудом оторвал взгляд от железного прута, который все еще сжимал в руке. Над ним стояла Триш. В груди и ниже пояса ее плоская фигура была перехвачена двумя полосками коричневой ткани, которые весьма странно выделялись на ее белой коже. Сколько же времени он сидит, уставившись на эту железку? Он бы должен был немедленно ощутить присутствие Триш.

— Ты меня слышишь, Кенди? — повторила она. — Я спрашиваю, все ли с тобой в порядке.

— Все нормально. — Сжимая в руках кусок железа, он с трудом поднялся на ноги. Откуда же взялась эта железка? Не он ее придумал, это точно. И имеет ли она какое-нибудь отношение к тому провалу? Или к парнишке?

— Матушка Ара велела мне обследовать Мечту и поискать здесь следы мальчишки, — сказала Триш. — По-моему, вон там… — она махнула рукой в сторону пропасти, — весьма похоже на такой след. С тобой тоже так было, что пропасть разверзлась прямо у тебя под ногами?

— Да. А снизу там раздаются какие-то крики.

— Я слышала. — Триш передернула плечами. — Думаешь, это связано с мальчишкой? Ты его здесь ощущаешь?

Кенди закрыл глаза и сосредоточился на чувствах Ничего. Земля больше не подавала никаких признаков беспокойства, скудная растительность радовалась жизни, а внутри век уже появилось легкое покалывание, напоминавшее Кенди, что действие укола заканчивается.

— Ничего не чувствую, — признался Кенди.

— А зачем тебе этот прут? — спросила Триш.

Не отвечая, Кенди взвесил железяку на ладони. Она не из этого мира, она должна исчезнуть. Раз… два… три.

Железка, такая же тяжелая и прохладная, лежала в его ладони. Да это же кусок оконной решетки из камеры, где…

Кенди размахнулся и забросил прут подальше. Он завертелся и пропал из виду.

— Так что это было? — спросила Триш.

— Так, ничего, — сказал Кенди. — Слушай, мой укол заканчивается, я, пожалуй, пойду. Хорошо?

— Конечно. — Триш посмотрела на него как-то странно. — А я продолжу поиски. Увидимся на борту. — И она исчезла.

Кенди собрал волю в кулак.

«Во исполнение моих глубочайших чаяний и глубочайших чаяний всего живого и сущего, да будет позволено мне покинуть Мечту».

Его каюта на борту «Пост-Скрипта» обрела твердые очертания реальности. Кенди освободился от копья и стал осторожно одеваться, морщась от боли в ребрах и от кровоподтеков. Ну вот, теперь вполне можно принять болеутоляющее. После краткого набега на аптечку Кенди почувствовал себя лучше и решил, что следует с кем-нибудь обсудить происходящее.

— Пегги-Сью, — сказал он, — локализуй мне матушку Ару.

— Матушка-наставница Арасейль находится вне пределов «Пост-Скрипта», — сообщил компьютер.

Интересно, где она, — подумал Кенди. — По торговым делам или же охотится за мальчишкой?

—  Пегги-Сью, локализуй брата Питра.

— Питр Хеддис находится вне пределов «Пост-Скрипта».

— Ну а хоть кто-нибудь есть в пределах, а, Пегги-Сью?

— На борту в настоящее время находятся Бенджамин Раймар, сестра Триш Хеддис и Джек Джеймсон.

— Локализуй Бена Раймара, Пегги-Сью.

— Бенджамин Раймар в данный момент на мостике.

Кенди поспешил на мостик. Бен — не Немой, и поэтому ему неведомы все хитросплетения, связанные с миром Мечты. Джека Кенди знал еще недостаточно близко, а у Триш полно дел в Мечте.

Или же ты просто выдумываешь повод, — подумал он.

Бен сидел за панелью коммуникаций. Его пальцы порхали по консоли, приглушенным голосом он подавал команды компьютеру. Рыжие волосы, как всегда, в беспорядке, а пурпурная туника измята. На главном смотровом экране высветилась карта города Иджхана. На ней вспыхивали несколько разноцветных точек и одна золотая звезда. Бен повернул голову, когда Кенди вошел.

— Ты ведь сейчас должен отдыхать, — сказал он.

— Не получается у меня здесь отдыхать. — Кенди рухнул в капитанское кресло. — Что происходит?

— Мы гонимся за парнишкой. Идем по горячему следу.

Кенди как громом поразило. Он вскочил на ноги и подбежал к пульту управления. Машинально положив руку Бену на плечо, он стал вглядываться в экран.

— И мне никто об этом не сказал? Где они сейчас? Сколько мне потребуется времени, чтобы до них добраться?

— Вот здесь они, у меня на карте. — Его пальцы, как длинные паучьи лапы, ловко прыгали по клавиатуре. — Гретхен сумела его зацепить. А ты никуда не пойдешь. Таково распоряжение наставницы.

«Здесь становится опасно, — раздался с консоли голос Ары. — Всем быть осторожнее».

Бен пошевелился, и Кенди внезапно ощутил под своей рукой твердый бугорок напрягшейся мышцы. Он смущенно убрал руку.

— Чем ты так занят? — спросил он у Бена. — Надо ведь только поглядывать время от времени на передатчик.

— И еще подавлять сигнал Единства, — ответил Бен. — И поддерживать открытый доступ к сети. И отслеживать…

— Все, понял, понял, — сказал Кенди. — Помочь тебе?

— Я все держу, — с отсутствующим видом ответил Бен.

Охваченный беспокойством, Кенди вновь уселся в капитанское кресло и стал смотреть, как Бен работает. Бен закатал рукава, и на его руках золотились тонкие волоски. Кенди была видна его ключица, резко выступавшая над помятым воротом туники. На смотровом экране, на карте Иджхана, разноцветные точки преследовали золотую звездочку. В комнате воцарилось молчание, и Кенди не пытался его нарушить, несмотря на то, что внутри у него все сжималось. Шансы на то, что его надежды осуществятся, были ничтожно малы, просто до смешного малы, но это не мешало ему впадать в сильнейшее нервное возбуждение при одной только мысли, что ему удастся вновь найти кого-нибудь из родни. Кенди смотрел на экран, стараясь привести в порядок свои слишком чувствительные нервы. Во рту у него пересохло.

Бен продолжал работать. В рубке царило молчание.

— Ара что-то скрывает, — сказал Кенди, вдруг почувствовав, что не в силах больше выносить эту тишину.

Бен поднял голову.

— Что? — Его голубые глаза смотрели на Кенди недоуменно.

— Ара что-то от нас скрывает, — повторил Кенди. — Это, по-моему, имеет отношение к ребенку. Я задал ей вопрос напрямую, она сказала — нет. Но это неправда.

— Но она никогда не врет, — сказал Бен твердо. — Мне, во всяком случае.

— И мне тоже. По крайней мере, раньше такого не было. Это меня бесит, Бен. Я здесь — следующий после нее, а не могу располагать всей информацией.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Кенди наклонился к нему.

— Поговори с ней, хорошо? Попробуй выяснить, что же все-таки происходит.

— Я? А почему ты думаешь, что у меня есть на нее какое-то влияние?

— Но ты ведь давно с ней знаком, подольше, чем я, — сухо заметил Кенди. — Поговоришь?

— Попробую, — Бен вздохнул. — Но если она на меня разозлится, тогда пеняй на себя.

Солнце садилось, места, по которым они шли, становились все непригляднее. В голове у Ары роились мысли, она пожалела о том, что не взяла с собой никакого оружия. И неважно, что законы Единства это запрещают. Строгий запрет лежал на любом средстве защиты сильнее ножа, и Ара объявила команде, что брать пистолеты слишком опасно. Теперь она думала, что стоило бы рискнуть.

Толпа на тротуарах заметно поредела, но по разбитой мостовой все также проносились потрепанные наземные машины. Под ногами полно мусора, лица у людей какие-то помятые. Здания здесь старые, в основном кирпичные, покрытые штукатуркой, а не из аэрогеля. На многих трещины, есть и разрушенные строения — жертвы бомбежек, которые Единство вело здесь много лет назад. Вот опять такой же прогал, весь застроенный какими-то шаткими укрытиями. Люди в лохмотьях поднимали головы от своих открытых очагов, чтобы взглянуть на Ару. Она вдруг ясно поняла, что рынок предназначался лишь для наиболее состоятельных граждан Иджхана. А вот так живет большинство людей.

По улице медленно ехала патрульная машина Единства. Люди тихонечко убрались в свои шалаши, Ара же постаралась сохранить на лице отсутствующее выражение. Может быть, они тоже ищут мальчика? Ара решила, что им неизвестно о его талантах, иначе бы его давно уже схватили, но ведь это может открыться в любую минуту.

Что-то коснулось ее сознания.

«По поводу охраны не надо беспокоиться, матушка, — услышала Ара голос Триш. — Я им нашептываю. Они и сами-то не хотят останавливаться, так что охотно следуют моему совету…»

«Отлично», — ответила Ара, очень довольная такой поддержкой.

Нашептывание Триш всегда хорошо удавалось, это был ее конек. Все Немые обладали способностью, находясь в Мечте, вступать в контакт с другими Немыми, но большинству удавалось лишь дать почувствовать реципиенту свое присутствие. Это называлось «постучать в дверь» и широко использовалось как сигнал того, что реципиента ждут в Мечте для разговора. Либо, получив такой сигнал, он мог добровольно раскрыться и впустить в свое сознание того, кто искал с ним встречи. Как это сделал для Ары раб императрицы. Многие из Немых, среди которых были Ара и Триш, могли вести более развернутое общение, из Мечты передавать реципиенту слова. Некоторые могли даже вступать с контакт с не-Немыми. Полное проникновение в их сознание было невозможно, во всяком случае, Ара так считала до сегодняшнего дня, но по-настоящему владеющие этим даром могли подталкивать и подсказывать не-Немым, направляя их мысли в нужном направлении, поддерживая или же подавляя какую-нибудь идею. Триш в этом была настоящим мастером.

Ара шла по улице, не сводя с мальчишки глаз. Ноги опять ныли. Она с самого полудня сегодня на ногах, а уже наступил вечер. Ара частенько оборачивалась, чтобы посмотреть на Гретхен. Харен все так же возглавляла их процессию, руководствуясь командами Бена, когда мальчишка менял курс. Засунув руки в карманы, мальчишка по-прежнему шел вперед.

«Матушка-наставница, у меня новости», — сказала Триш.

«Такие срочные?» — недовольно переспросила Ара.

«Немые из Единства выяснили, что мальчишка находится на Рже».

По спине у Ары побежали мурашки.

«Рано или поздно это должно было случиться. Что им еще известно?»

«Они думают, что он наделен необычайными способностями. А это значит, что нам… Ой!»

Связь прервалась.

— Триш! Триш! Что случилось?

Ара поняла, что разговаривает вслух, только тогда, когда заметила, какие странные взгляды бросают на нее проходящие мимо люди. А тут еще мальчишка пропал из виду. Прибавив шагу, она скоро опять его нашла. Он шагал все так же быстро, не отрывая взгляда от земли.

«Триш! — настойчиво позвала Ара. — Триш, ты меня слышишь?»

«Все в порядке, матушка-наставница, — раздался из Мечты шепот Триш, и у Ары от облегчения подкосились ноги. — Опять начинаются толчки, мне пришлось пробежаться».

«Если там становится опасно, немедленно выходи из Мечты!»

«У меня все в порядке, матушка-наставница, — в голосе Триш послышалось недовольство. — Я знаю, что делаю…»

«Извини, — Ара поняла намек. — Матушка-наставница, а веду себя иногда как обычная матушка-наседка».

Мальчишка повернул за угол, тем самым задав очередную задачу Харен, и Ара, подстегивая свои усталые ноги, перешла на легкую трусцу. Свернув вслед за ним за угол, Ара обнаружила странный барьер. Впереди, примерно через полквартала она увидела некое подобие стены, сложенной из кирпичей, кусков цемента, из старой мебели. Стена перегораживала всю улицу; в середине, однако, был пролом, в которой свободно могла пройти наземная машина. Добыча уже проскочила в этот пролом, и Ара поспешила за ней. В проем ей было хорошо видно, что на другой стороне улица выглядит примерно так же, только на тротуарах да на обочинах нет мусора.

— Стой! — раздался резкий голос. Ара остановилась. По другую сторону стены стоял часовой, вооруженный какой-то палкой. На конце этой палки Ара заметила металлический шар весьма зловещего вида. — Слава Единству! Я тебя не знаю. Ты здесь по какому делу?

«Я уже им занимаюсь, — послышался шепот Триш. — Вот только он упрямый. И немного боится, будет не так-то просто».

Ара заметила, как мальчишка скрылся в дверях многоквартирного дома совсем недалеко от стены. В это время подошла Гретхен. Ара бросила на нее взгляд, приказывающий молчать, и изобразила на лице подобие улыбки.

— Слава Единству, — сказала она. — Мы с дочкой подыскиваем себе жилье.

Часовой нахмурился.

— Здесь? Где именно?

Ара вытащила свой портативный компьютер. Сделав вид, что изучает экран, она постаралась рассмотреть темнеющую впереди улицу.

— Вон там, — сказала она, указывая на дом, в котором скрылся мальчишка.

Часовой прищурил глаза.

— Ты уверена? Что-то не припомню, чтобы кто-нибудь собирался оттуда съезжать.

— Я нашла адрес в объявлении. А ты кто такой?

— Я — местный патруль, — ответил человек. — И для некоторых вход сюда закрыт.

— Для кого, например? — поинтересовалась Гретхен.

— Для торговцев наркотиками, бандитов, для проституток и прочей швали, — сказал он.

«Он упертый, — сказала Триш. — Пускать тебя он не хочет, а у меня никак не получается его уговорить».

— А у тебя имеется разрешение Единства? — Ара в недоумении подняла брови.

— Нет, — ответил он с опаской. — Мы работаем неофициально. Просто хотим, чтобы в нашем районе было чисто и спокойно, но Единство в этом вовсе не заинтересовано, поэтому мы решили сделать все своими силами.

«Верный ход, — вновь вступила Триш. — Дави на него авторитетом».

— Понятно, — продолжала Ара. — Если вы действуете не от имени Единства, значит, вы не имеете права препятствовать мне в моих действиях.

Мужчина переступил с ноги на ногу.

— Вы можете ходить по улицам, — сказал он. — Но переехать в наш район можно только с разрешения Видьи.

— А где живет эта Видья?

— Вон там, — часовой указал на дом мальчика.

— Что ж, отлично, — проговорила Ара все также резко. — Сразу убьем двух зайцев. Дай нам пройти.

— Стойте! — раздался еще один голос, и к ним подскочила Харен. — Наконец-то я догнала вас.

— Это моя вторая дочь, — Ара опередила вопрос часового. — Опаздываешь, дорогуша. Ну что, пошли? Слава Единству!

Они миновали часового и вновь оказались посреди улицы.

«Отлично получилось, матушка-наставница, — Триш фыркала от смеха. — Ты настоящая королева».

— Вторая дочь? — удивленно спросила Харен.

— Потом объясню, — ответила Ара.

«Матушка-наставница, что у вас там? — услышала Ара голос Бена у себя в наушниках. — Мальчишка остановился, и, по-моему, он вошел куда-то внутрь».

— Он вошел в дом, — сказала Ара. — Мы следуем за ним. Так что какое-то время связи не будет. Оставайся на месте.

«А мне что делать? — спросил Питр. — Мне до вас примерно полкилометра».

— Если можешь, найди какой-нибудь закуток и дожидайся нас. Если не найдешь, возвращайся на борт, — распорядилась Ара.

Дом находился на расстоянии одного квартала от пропускной стены. Местные постройки, хотя старые и обветшалые, были, во всяком случае, чистыми. Стекла сверкали. Никаких бумажек, никакого мусора по обочинам. Стены домов в некоторых местах потрескались, но осыпавшуюся штукатурку аккуратно вымели. Оконные ящики, сколоченные из грубых досок, пестрели яркими цветами и пахучими травами. На крылечках сидели люди, наслаждаясь вечерней прохладой, из какого-то окна доносились звуки флейты.

— Любопытно, — заметила Харен. — Там, где мы раньше проходили, люди не стали бы так спокойно сидеть перед домом.

Ара кивнула. Они уже подходили к дому мальчика. На крыльце никто не сидел, и входная дверь была заперта. Когда Ара попыталась нажать на кнопку старинного звонка, оживилось переговорное устройство.

— Слава Единству. Пожалуйста, назовите свое имя и по какому вы делу, — проговорил скрипучий электронный голос.

Не обращая на него внимания, Ара еще раз попыталась открыть дверь.

— Слава Единству. Пожалуйста, назовите свое имя и по какому вы делу.

— Можешь ты ее открыть, Гретхен? — спросила Ара.

— Попробовать можно, но на нас смотрит часовой, — ответила Гретхен.

— Черт. Бен, ты можешь найти список жильцов этого дома? — Ара продиктовала адрес.

«В справочнике указаны восемнадцать человек, — отозвался Бен. — Всех перечислять?»

— На каком этаже живет мальчишка?

«На первом, — быстро ответил Бен. — Думаю, тебе следует знать, что здесь сейчас Кенди. Он кусает локти как сумасшедший, изгрыз уже до костей».

— Слава Единству. Пожалуйста, назовите свое имя и по какому вы делу.

— Назови имена тех, кто живет на первом этаже, — попросила Ара.

«Кирен и Джейс Мухар, Нара Олива и Видья и Седжал Даса. Нара — пожилая дама, Кирен и Джейс — муж и жена, Видья и Седжал записаны как мать и сын».

Итак, его зовут Седжал. Ара явственно вспомнила императрицу и ее приказания. Надо сделать так, чтобы погиб кто-то, кого зовут Седжал. Ара колебалась. Ей с самого начала пришлась не по душе мысль о том, что ей придется самой решать судьбу этого парня, теперь же, когда она знала его имя и узнала, что у него есть мать, задача становилась еще труднее.

— Слава Единству. Пожалуйста, назовите свое имя и по какому вы делу.

У Ары живот сводило от голода. Ноги болели, она измучилась до предела. Внезапно она поняла, что перспектива увидеть этого мальчика лицом к лицу не вызывает у нее ничего, кроме отвращения.

— Пошли отсюда, — сказала она.

— Как пошли? Мы же почти у цели, — возразила Гретхен.

— Я устала, я хочу есть, а мальчишка никуда не денется. — В голосе Ары прозвучала ненужная твердость. — До завтра Единство не сумеет его отыскать. А мы вернемся попозже. Пошли.

Ара двинулась прочь, не оглядываясь на Харен и Гретхен. У ворот она еще раз кивнула часовому.

— Слава. Никого нет дома, — сказала она, не позаботившись хоть как-то приукрасить очевидную ложь.

После чего матушка-наставница Арасейль быстрым шагом направилась к своему кораблю.

Бенджамин Раймар в нерешительности стоял перед дверью Ары. Кенди был прав — матушка-наставница Арасейль сама не своя. И дело не только в том, что она сразу же прошла в свою комнату, не сказав никому и пары слов, когда они втроем с Гретхен и Харен вернулись из города. Бен достаточно хорошо знал Ару, чтобы понять, что ее что-то сильно тревожит. Тревогу выдавали плотнее, чем обычно, сжатые губы, заметная напряженность в движениях. Эти признаки появились после аудиенции у императрицы. Все это как-то связано с Немыми, Бен же к таковым не относился, значит, его это все вовсе не касается.

Еще как касается, — прошептал еле слышный внутренний голос. — Ты — член экипажа, и все, что здесь происходит, имеет к тебе непосредственное отношение.

Бен отмахнулся от внутреннего голоса. Дети Ирфан жили своей жизнью, в которой было много такого, чего не-Немые были не в состоянии даже осознать. Не его это дело. С самого детства ему настойчиво внушали эту мысль.

Так зачем же он стоит теперь перед ее дверью и не может забыть про обещание, данное Кенди?

Кенди. Бен закрыл глаза. Не так-то легко оказалось избегать встреч с ним на корабле. Когда ему пришлось идти к Кенди в каюту, чтобы собрать шприцы, он весь облился холодным потом. Он вспомнил, как содрогнулся до глубины души, когда у Кенди заболела рука, и его лицо исказилось от боли. Он помнил тепло его рук, которое почувствовал, помогая ему сесть на кровати. Он помнил, как слова уже готовы были сорваться с кончика языка, и как он едва успел их сдержать. Кенди всегда из самой мелкой мушки мог раздуть громадного слона. Не стоило говорить и про «может быть». Кенди уж наверняка на этот счет много чего нафантазировал.

Так зачем же он это сказал?

Бен покачал головой. Ответ самый простой — из-за любви. Те две недели, когда они не получали от Кенди никаких известий, стали для Бена непрерывным мучением. Триш приходилось силой оттаскивать его от консолей, чтобы он поел и отдохнул, а о том, на какие рискованные взломы сетей он пускался в те дни, сейчас даже страшно было подумать. Когда Кенди наконец обнаружили, его спасением занялась Ара, а Бен лежал в одиночестве на своей узкой постели, снедаемый чувством вины за то, что вот он здоров и свободен, а где-то сейчас Кенди и что с ним происходит? Может быть, его бьют? Насилуют? Может быть, он уже мертв?

Бен едва мог спать тогда. А потом, когда Кенди вышел к ним, бледный и осунувшийся, Бен хотел сжать его в объятьях и никогда больше не выпускать. И опять он едва успел сдержать этот порыв. Все это ни к чему. Их отношения не имеют будущего. Бен и так продолжал все это слишком долго.

И вот он стоит перед дверью Ары. Внезапно Бен понял, что пытается найти себе оправдание. Тогда он твердой рукой нажал на дверной звонок.

— Кто там? — раздался по интеркому голос Ары.

— Это я, матушка-наставница. Можно войти? Дверь отъехала в сторону, и Бен вошел. Будучи капитаном и наставницей, Ара имела в личном владении более обширные покои, чем все остальные. В отличие от спартанского духа, царившего у Кенди, здесь все пространство было заполнено. На полках теснились тысячи книжных дисков. У противоположных стен стояли два больших стола с компьютерными терминалами высокой мощности. С одной стороны втиснулась даже небольшая кухонька. Пол и серые керамические стены скрывали коврики и дорожки ярких цветов и замысловатых узоров. В углах комнаты стояли два мягких кресла. В воздухе разливался легкий аромат благовоний. Ара сидела за одним из больших столов. Терминал был включен, но Ара, не вставая с места, вместе с креслом развернулась к двери.

— Привет, — сказала она. — Я как раз хотела тебе сказать спасибо за отличную работу. Без тебя нам бы ни за что было не выследить Седжала.

Бен пожал плечами и уселся в другое кресло.

— Когда вы собираетесь за ним пойти?

— Скоро, — ответила Ара и повернулась к монитору.

— Матушка-наставница, — вновь заговорил Бен, решив сразу перейти к делу, а там будь что будет. — Что тебя тревожит? Ты в последнее время сама не своя.

— У нас сложная ситуация. Немые из Единства знают про этого мальчика, и нам надо действовать быстро.

Ара шлепнула по клавишам. На экране замелькали цифры и текст, но слишком быстро, Бен не смог ничего понять. Ему, однако, показалось, что ничего важного там не было, Ара просто хотела сделать вид, что очень занята.

Бен переменил тактику.

— Кенди беспокоится за тебя.

— А я — за него. — Ара выключила экран и повернулась лицом к Бену. — Он что-нибудь рассказывал о своем заключении?

— Он не хочет об этом говорить. Я пытался пару раз его спрашивать, но он сразу меняет тему.

— Попытайся еще, хорошо?

Бен нахмурил рыжие брови.

— Это что, тонкая попытка вновь нас соединить?

— Вовсе не тонкая. — Ара разгладила свою пурпурную тунику. — Знаешь, я ведь и о тебе беспокоюсь. Я прекрасно вижу, что без него ты несчастлив.

— Матушка…

— И вот еще что. Ты стал называть меня только «матушка». То есть матушка-наставница. А как насчет просто «мама»?

Бен пожал плечами.

— Тебя все называют матушкой. Так проще, наверное. А иначе люди станут думать, что я здесь только потому, что я твой сын.

— Каждый на этом корабле знает, что ты мой сын, — сказала Ара с мягким упреком. — И каждый знает, что ты — один из самых талантливых людей на борту. Коммуникации, компьютерные сети, поддельная информация — все на тебе. А сейчас ты получил и лицензию на пилотирование. Я взяла тебя в экипаж, потому что нет никого другого с такими способностями.

Кроме способности проникать в мир Мечты, — подумал Бен. На короткое мгновение его взгляд остановился на маленькой голограмме, украшавшей стол его матери. Старый, потертый проектор круглой формы создавал мужской портрет — только голову и плечи молодого человека лет двадцати. Моложе, чем Бен сейчас. У него были аккуратно зачесанные темные волосы, веселые зеленые глаза и ямочка на подбородке. БЕНДЖАМИН ХЕЛЛЕР — было написано на подставке. Когда Бен был маленьким, ему нравилось думать, что Бенджамин Хеллер — его отец. Ведь и имя у него такое же. Ара рассказывала ему истории про Бенджамина Хеллера: какой он был красивый, веселый, как заразительно смеялся, как всех разыгрывал и дурачил. Детская фантазия Бена дополняла эту картину. Бенджамин Хеллер — сильный и добрый, он бы подбрасывал Бена в воздух и возился бы с ним на полу. Он бы не стал проводить в Мечте бесконечно долгие часы или оставлять Бена с родственниками, пока сам гонялся бы за какими-то важными людьми — они называются Немые, — чтобы освободить их из рабства на далеких планетах. Хотя это не более чем фантазии. Бенджамин Хеллер умер за несколько лет до того, как Бена имплантировали в чрево Ары.

— Может быть, стоит вернуться к «маме»? — спросила Ара. Ее голос звучал почти умоляюще, и Бен не смог сдержать легкой улыбки.

— Предлагаю «маму» в частной жизни, а «матушку» — для публики, — сказал он.

— Согласна. — Ара слегка улыбнулась каким-то своим мыслям, потом встала и подошла к своей миниатюрной кухоньке. — Не хочешь ли чайку? Давай поговорим про вас с Кенди. Ты так и не объяснил, почему ты решил с ним порвать. Пегги-Сью, нагрей воду до кипения.

Бен уже открыл было рот для какого-нибудь обтекаемого ответа, но потом снова закрыл. Вот опять — она уводит разговор в сторону. Бен не раз имел возможность видеть, как она пользуется своим авторитетом наставницы, прибегая к такому приему, теперь же она подавляет его авторитетом матери. Довольно. С него довольно.

— Я пришел сюда, чтобы поговорить о тебе, мама, а не обо мне.

Ара держала в обеих руках кружки с чаем. Она часто заморгала.

— Что же, сказано… без обиняков.

— Я хочу понять, что тебя тревожит, матуш… мама. Императрица сказала что-то особенное?

— Нет.

— Ну вот, ты опять говоришь неправду.

— Не говорю.

— Ма-ма! — В эти два слога Бен вложил все свое отчаяние. — Видимо, Кенди прав. Ты скрываешь что-то важное. А вдруг с тобой… что-нибудь случится и он не будет владеть всей полнотой информации?

Ара неожиданно протянула ему дымящуюся кружку. Она пахла малиной.

— Крепкий и без сахара, — сказала она. — Как ты любишь. — Она замолчала, помешивая чай. Ложечка тихонько звенела. Бен ждал. — Я сама должна во всем разобраться, — наконец произнесла Ара. — Нет, пожалуйста, не перебивай. Ты прав. Я солгала. Я просто не могу об этом говорить.

— Это имеет отношение к нашим поискам? — Бен отпил глоток горячего малинового напитка и поставил кружку на стол.

— Да, имеет.

Бену вдруг пришла в голову некая мысль:

— Так получается, этот мальчишка все-таки родственник Кенди?

— Что? — удивилась Ара.

— Кенди думает, что Седжал — его родственник.

— Нет, вовсе нет, — произнесла Ара медленно. — Кенди, стало быть, уже высчитал, в каком они родстве, и даже напридумывал себе, где искать все остальное семейство. И к чему это приведет?

— Ты опять уходишь от разговора. Если императрицу не интересует семейство Кенди, что же все-таки она тебе сказала?

Ара подула на чай.

— Мама, тебе все равно придется все нам рассказать. Так давай сделаем это сейчас.

— Возможно, мне придется убить Седжала, — сказала Ара, не поднимая взгляда от кружки.

Бен обомлел. Ара пила чай, зажав кружку ладонями, как будто хотела согреться о горячее стекло.

— Убить? — наконец повторил Бен. — Но зачем?

— Если, по моему мнению, окажется, что Седжал, цитирую: «представляет собой угрозу для Конфедерации», — тихо произнесла Ара, — то императрица желает, чтобы я его уничтожила.

— Она отдала нам такой приказ? — недоверчиво переспросил Бен. — Что подразумевается под угрозой?

— Я сама не совсем понимаю, — ответила Ара. — А она предоставляет право решать это мне.

— Боже мой! — Бен встал и принялся ходить по комнате. — Как она могла отдать такой приказ? Да за кого она нас принимает?

— Это приказ для меня, Бен. Не для тебя и ни для кого другого.

Бен прекратил шагать.

— Так вот почему ты такая расстроенная!

— Да, поэтому.

— Боже мой! — опять повторил Бен. — Какая же она бесчувственная! Не пойму только, как это один мальчишка с некоторыми странностями может стать угрозой для целой Конфедерации?

— Стоит ему в нужный момент овладеть сознанием того, кто принимает важные решения, как может начаться война, покушения на ведущих лидеров, да мало ли что еще. Не говоря уже о том, какая начнется охота на ведьм, если пройдет слух о Немом, который умеет проникать в сознание всех без исключения помимо их на то воли. Тогда никто не сможет чувствовать себя в безопасности.

Бен снова взволнованно зашагал по комнате.

— Значит, императрица предоставляет тебе право решать судьбу Седжала, а потом ты же еще должна нажать на спусковой крючок, верно? Да за кого она себя принимает?

— Она принимает себя за императрицу.

Бен резко развернулся к ней, собираясь сказать в ответ какую-нибудь резкость, но вдруг заметил, что у Ары в глазах стоят слезы. Все колкости сразу испарились, и он быстро опустился на колени рядом с ее стулом и обнял ее за плечи. Поколебавшись секунду, она опустила голову ему на плечо. Бен не шелохнулся. Он уже несколько лет назад стал взрослым, но что означают эти несколько лет по сравнению с опытом всей предыдущей жизни и предыдущих надежд? Родители утешают своих детей, а не наоборот.

— Не надо расстраиваться, мама, — сказал он мягко. — Тебе нужно лишь принять решение, что Седжал не представляет угрозы для Конфедерации, и с тебя взятки гладки.

Ара шмыгала носом и совсем не была похожа на прежнюю матушку-наставницу, уверенную, твердую и решительную. В душе у Бена закипал гнев. Кан маджа Кали — императрица, и ее слово — закон, но Ара — его родная мать. В эту секунду он готов был хорошенько двинуть Кали в челюсть, не испытывая при этом ни малейших сомнений и угрызений.

— Все не так просто, Бен, — сказала Ара. — Императрице, а теперь и мне тоже, приходится думать об огромном, бесконечном количестве человеческих жизней. Если я допущу ошибку и не… и оставлю Седжала в живых, вместо него могут погибнуть тысячи, нет, миллионы людей! Боюсь, что императрица в конечном итоге окажется права, а у меня едва ли хватит сил исполнить это ее задание.

Бен не знал, что на это ответить, поэтому промолчал. Некоторое время спустя Ара выпрямилась и потянулась за салфеткой, чтобы высморкаться.

— Спасибо, Бен, мне стало немного легче.

— Я расскажу обо всем Кенди? — спросил Бен с сомнением в голосе.

— Не надо, — Ара покачала головой. — Я сама должна это сделать. Завтра.

ГЛАВА 8

ПЛАНЕТА РЖА

Кенди пытался бежать, но бежать было некуда. Он был заперт в каменном мешке. По стенам мелькали тени, похожие на каких-то мерзких тварей.

— Ке-е-е-е-е-е-нди-и-и-и, — звал скрипучий голос. — К-е-е-е-е-е-енди-и-и-и-и-и-и…

На полу плескалась мутная лужица, вода подбиралась к ногам Кенди. А он ничего не видел, не мог пошевелиться, не мог закричать. Вдруг что-то ярко вспыхнуло. Кенди закричал и проснулся.

Он сидел на постели. По его голым плечам стекали ручейки пота. На простыне пот проступал темными пятнами. Некоторое время Кенди сидел неподвижно, тяжело дыша. Он на борту «Пост-Скрипта», в своей каюте, в своей постели. Свет горит — он не мог заставить себя потушить его. Кенди откинулся на кровати. Ночной кошмар постепенно рассеивался.

— Внимание! Внимание! — раздался голос Пегги-Сью. — Сейчас семь часов утра. Внимание! Внимание! Сейчас…

— Пегги-Сью, прекрати побудку.

Кенди вспомнил, какой сегодня день. Скинув ноги с кровати, он потянулся за халатом. Сегодня, как обещала Ара, они должны поговорить с Седжалом.

В камбуз вошла Ара, держа в руке чашку с кофе. Наставница была полна вчерашней решимости. Но, увидев довольную физиономию Кенди, она тут же начала терять самообладание.

— На сегодня у нас Седжал, да? — спросил Кенди. — Триш говорит, что Единство уже знает о его существовании, поэтому нам надо поторапливаться.

Ара села и занялась своим кофе, оттягивая время. Все остальные уже позавтракали, и они с Кенди были вдвоем в небольшом камбузе. Пахло рисом и тостами. Несмотря на усталость, несмотря на разговор с Беном, от которого ей стало немного легче, Ара этой ночью спала плохо и чувствовала сейчас тяжесть под глазами.

— Да, — сказала она, заставив себя сесть прямо. — Сегодня мы собираемся с ним встретиться. Но мне кажется, тебе лучше с нами не ходить.

— Что? Это почему еще?

— Для тебя это может значить слишком много. И вряд ли, ты сможешь судить объективно, если считаешь, что он тебе родня. — Ара намазала тост густым темным медом. — И потом, он может напугаться.

— А откуда ты знаешь, что я… — начал Кенди, но перебил сам себя: — От Бена.

Ара откусила кусочек. Она надеялась, что Кенди не станет возражать хотя бы на этот раз. Ничего подобного. Кенди наклонился вперед, уперев локти в стол.

— Я должен пойти с тобой, — сказал он. — Это ведь я спас Седжала от тех двоих. Он будет чувствовать себя обязанным и охотнее заговорит со мной, чем с кем-нибудь совершенно посторонним.

У Ары не было сил сопротивляться.

— Отлично. Пойдешь со мной. Но если я велю тебе молчать, ты будешь молчать. Понял?

Кенди отдал честь.

— Ты не ответил.

— Понял, — вздохнул Кенди. — Твое желание для меня закон. Когда мы отправляемся?

— Прямо сейчас.

Ара поднялась.

Дверца такси захлопнулась, машина резко рванула с места. Ара и Кенди стояли у ворот. Здесь все выглядело по-прежнему, только часовой у стены сменился. Ара решила идти напролом. Внутри у нее все сжималось, и ей не хотелось тратить время на препирательства.

— Слава. Мы хотим видеть Седжала Даса, — сказала она.

— Слава. С какой целью? — ответил часовой — темноволосая женщина с хрипловатым голосом.

Пока Кенди не успел раскрыть рта, Ара наступила ему на ногу.

— По личному делу. Можно нам пройти?

«Мне не надо ничего делать, матушка, — раздался из Мечты голос Триш. — Эта не очень подозрительная».

Так оно и оказалось. Женщина внимательно посмотрела на них и молча отступила в сторону.

— Какая милая дама, — заметил Кенди, — вежливая.

— Она исполняет свои обязанности. И прекрати подволакивать ногу, как какой-нибудь горбун. Не так уж сильно я и наступила.

— Это тебе так кажется.

Разглаживая свою купеческую тунику, Ара не смогла сдержать улыбки. Кенди бывает невыносимым, но он знает, как поднять настроение.

— Седжал живет вон в том доме, — сказала она, показывая, куда идти.

— Как здесь чисто, — восхищенно заметил Кенди. — Не сравнить с предыдущими улицами. Прямо хоть на тротуаре ешь.

«Дельная мысль», — отметила Триш.

На крылечках сейчас никто не сидел, и Ара решила, что большинство взрослых, наверное, на работе. Стайка детишек с криками и визгом бегала туда-сюда. Их одежка, хотя и в заплатах, тоже была чистой. На расстоянии примерно километра Ара увидела другую такую же стену с пропускным пунктом. Насколько далеко она тянется, подумала Ара, и как Видье удалось организовать патрулирование своего района? Какой бы ни была ее система, она, несомненно, работала.

Поднявшись по ступенькам, Ара и Кенди подошли к входной двери. Ара нажала на кнопку звонка.

— Слава Единству. Пожалуйста, назовите свое имя и по какому вы делу, — послышался скрипучий электронный голос.

— Мы хотим видеть Видью и Седжала Даса, — сказала Ара.

Вжжик, чик.

— Пожалуйста, повторите вашу просьбу.

— Мы хотим видеть Видью и Седжала Даса, — повторила Ара погромче.

Вжжик, вжжик, чик.

— Пожалуйста, повторите вашу просьбу.

— Старье какое, — пробормотал Кенди.

— Даса! — закричала Ара. — Нам нужна Видья Даса!

— А зачем она вам? — раздался голос совсем рядом.

Ара обернулась. Из окна на первом этаже выглянула женщина. На вид ей было далеко за сорок, в темных волосах много седых прядей, карие глаза, лицо правильной формы. Морщины от многих тревог и забот. «Она нервничает», — доложила Триш.

— Меня зовут Ара, — сказала Ара. — Это — Кенди. Мы ищем Седжала Даса. Вы — его мать?

— Зачем вам Седжал?

Ара окинула женщину взглядом. Никаких сомнений в том, что это и есть Видья Даса. Никаких сомнений, однако, и в том, что она не слишком им доверяет. Ара инстинктивно решила действовать быстро и по-деловому.

— У нас есть для него предложение, — сказала она. — Деловое предложение.

— С кем вы работаете?

— Не с Единством, — ответила Ара. — Может быть, мы войдем, миссис Даса? Гораздо удобнее говорить без свидетелей.

Видья на какое-то время задумалась, потом коротко кивнула.

— Дверь открыта, — сказала она.

Эту фразу ей пришлось повторить дважды, и только тогда компьютерное устройство отключило замок. Видья исчезла в окне. Ара и Кенди прошли по убогому коридору и оказались перед дверью в квартиру. Видья их впустила. Внутри, как и на улице, было бедно, но чистенько. Потертые коврики покрывали выщербленный пол, один угол комнаты занимал доисторический компьютер. На раскрытых окнах ветерок слабо шевелил голубые занавеси. Пахло карри. Перед продавленным диваном стоял низкий столик, сооруженный из упаковочных коробок, рядом с ним — два старых стула. Видья жестом пригласила их сесть, но когда Ара двинулась к стулу, хозяйка преградила ей дорогу. Ара уселась на диван, Кенди опустился рядом с ней. Видья заняла стул. Ара заметила, что Кенди чувствует себя не в своей тарелке.

— Вы должны мне сказать, кто вы такие и чего вы хотите от моего сына, — сказала Видья.

Ара выпрямилась и начала говорить.

— Мое полное имя — Арасейль Раймар до Салман Реза. Я матушка-наставница из Братства Детей Ирфан. А это — брат Кенди Уивер.

— Братство Немых, — в задумчивости произнесла Видья. — Слыхала про таких.

— Значит, ты понимаешь, что мы не причиним вреда ни тебе, ни твоему сыну, — сказала Ара.

— Можно нам с ним поговорить? — спросил Кенди.

— Зачем? — быстро спросила Видья.

«Она сердится, — сообщила Триш. — От этого мне трудно ее читать».

— Он тоже Немой, — начала было Ара, — и мы хотим быть уверены, что Единство не…

— Он не Немой, — отрезала Видья. — Я это знаю со всей очевидностью.

— Кто его отец? — не выдержал Кенди.

— Кенди!

— Его отец умер, — ответила Видья. — Он был моим мужем.

Кенди некоторое время молча шевелил губами, потом спросил:

— Твой муж родом с планеты Ржа?

— Да, так же как и его отец.

Кенди откинулся на диване, как будто из него разом выпустили воздух. Сердце Ары сжалось от жалости к нему. Хотя он сам нафантазировал себе невесть что, глубочайшее разочарование на его лице было таким искренним и неподдельным, что Ара не могла не посочувствовать ему.

— Можем ли мы поговорить с Седжалом? — спросила она.

— Он не Немой, — повторила Видья с еще большим жаром.

«Эй, вы, смотрите, поосторожнее, — сказала Триш. — Не нравится мне все это».

— Миссис Даса, — опять начала Ара, — мы обладаем… противоположными сведениями. Мы здесь не для того, чтобы сделать из него раба Единства, хотя должна сказать, что Единство уже знает о его существовании. Они пока просто не сумели его найти. А мы могли бы тайно перевезти его к Детям…

— Седжал не Немой, — прошипела Видья. Внезапно у нее в руке оказалась короткая палка, которую она вытащила из-за подушки на стуле. На конце горел синий огонек. — Прочь из моего дома.

— Энергетический кнут, — прокомментировал Кенди. — Таким пугают коров, но можно и человека убить.

— Особенно если включить на полную мощность. — Видья крепко сжимала оружие в руке. — Я приведу его в действие через десять секунд. Девять… восемь… семь…

«Она так и сделает, — подсказала Триш. — На вашем, месте я бы уносила ноги».

Коротко взглянув на Кенди, Ара поднялась и направилась к двери. Кенди последовал за ней. Ни один из них не произнес ни слова, пока они не вышли из дома и не миновали часового у стены. Люди на улице не обращали на них внимания.

— Ну и что все это значит? — не выдержал Кенди, когда они отошли на безопасное расстояние.

— Не знаю, — озадаченно произнесла Ара. За все годы, что она занималась вербовкой для Братства, никто и никогда не реагировал так, как Видья. Большинство были рады и счастливы тем, что Дети обратили на них внимание. Такое внимание гарантировало хорошую карьеру, даже некоторое материальное благополучие. А для рабов — еще и свободу. Поведение Видьи не укладывалось в рамки разумного.

— И что будем делать? — спросил Кенди.

Они стояли у стены старого здания недалеко от пограничного кордона. Мимо проносились машины, оставляя за собой в воздухе струйки озона.

Ара с минуту подумала.

— Попробуй перехватить Седжала, когда он выйдет из дому. Может быть, тебе удастся застать его одного.

— Перехватить его? Как? Ставлю сотню кешей, что он переоденется и жучок, посаженный Гретхен, мне уже не поможет.

— Ты ведь знаешь, где именно на рынке он околачивается, — ответила Ара. — Ты сам сказал, что он тебя знает, и если он почувствует, что чем-то тебе обязан, может быть, тебе повезет больше.

— А ты что собираешься делать?

— Один старый приятель пригласил меня на ланч.

Ресторан оказался из дешевых, даже весьма низкопробным. Ара, однако, уже научилась спокойно переносить местную стряпню, хотя полюбить ее не рассчитывала. Ара думала, что хорошо было бы выбрать место попристойнее, но ей пришлось согласиться, что тогда она и Чин Фен привлекли бы к себе ненужное внимание.

Меню проползло через стол, и Ара отметила пальцем свой выбор — гуляш из планктона, салат из рыбьих хвостов (рыбьими хвостами на Рже называли определенную разновидность водорослей) и морской хлеб. Потом Ара взглянула на календарь. На Рже неделя состояла из десяти дней, сегодня — третий. Ара уже много раз обедала с Феном и знала, что его вкусовые пристрастия от недели к неделе остаются неизменными. Ара сделала также заказ и для него — коричневый рис, болотная креветка и салат из мякоти морских подушек. Фен рассказывал, что в тихих и спокойных морях планеты Ржа растут водоросли с огромными красными листьями, плавающими на поверхности. Эти поля могут простираться на несколько квадратных километров. По морским подушкам можно даже ходить, такие они крепкие. Мякоть листьев — основной источник пищи для жителей планеты. Эти листья, как и планктон, изобилующий в морях, красного цвета, отсюда и название «Ржа».

Фен также прозрачно намекнул, что хорошо было бы как-нибудь им вдвоем прогуляться по морским подушкам, но Ара изобразила тупицу и сделала вид, что не слышит в его словах прямого приглашения.

— Слава, — сказал Фен, весело усаживаясь в кабинку, которую он уже стал называть «их собственной». — Ты сделала заказ?

— И для тебя тоже, — ответила Ара. — Слава.

— Спасибо. Ну как, вытащила ты своего приятеля из тюрьмы?

О-о-о-ох… Ара совсем забыла поставить Фена в известность.

— Да, вытащила. Извини, пожалуйста, во всей этой суматохе я напрочь забыла тебе сообщить.

— Все в порядке, я понимаю.

В порядке, да не совсем. Ара прекрасно это видела по его темно-карим глазам.

— Мне в самом деле ужасно неудобно, что так вышло, Фен. Столько было суматохи… Я понимаю, что это не оправдание. Без твоей помощи нам бы ни за что его не вызволить. Я — твоя должница.

— Я не сержусь, Ара, — сказал Фен. — Разве я могу сердиться на тебя?

Ара подавила желание поджать губы. Фен хороший, но, несмотря на свой весьма почтенный возраст, он напоминал ей молодого щенка. Всегда готов услужить и доставить радость, больше всего боится охлаждения в отношениях, неспособен даже на справедливый упрек. Такой тип личности вызывал у нее раздражение. В Аре, помимо прочего, росла уверенность, что Фен питает некоторые романтические мечты, но ей-то никогда не нравились бесхребетные коротышки.

— Все равно, ланч за мной, — сказала она.

— Ланч всегда за тобой, — ответил Фен. — Я хочу сказать, может быть, мне бы следовало…

Ара замахала рукой, чтобы он замолчал.

— Мне выгодно любое уменьшение налогов. Так что не переживай.

— Что ж, отлично. — Фен покачал стакан с водой, от которого на столе остался блестящий след конденсата. — Так что твой приятель? Как у него дела? То есть, как он пережил заключение?

— Это трудно назвать приятным опытом, — ответила Ара. — И он не хочет об этом говорить.

Раздатчик принес заказ, и беседа временно прервалась. Попробовав пищу и объявив ее вполне съедобной, Ара постаралась увести разговор от Кенди, поддерживая легкую, ничего не значащую беседу. Она смеялась каждой реплике Фена, хотя бы отдаленно напоминающей остроумное замечание. Невинными взмахами ресниц она, тем не менее, решила ограничиться. Наконец, почувствовав, что настал подходящий момент, Ара бросилась в атаку.

— Я хочу попросить тебя еще об одной услуге, — сказала она.

Фен выгнул бровь. Ара решила, что он, наверное, изображает лукавого соблазнителя. Вздохнув в душе, она подумала, что было бы неплохо Триш или Питру пробраться в его сознание и слегка умерить его пыл в ее адрес. Но ведь Фен тоже из Немых, пусть и не обученный по полной программе, и он все равно заметит даже самое легкое постороннее вмешательство.

— Мне нужны сведения о женщине по имени Видья Даса, — сказала она. — Я проверяла по сетям, но там только адрес и имя ее сына. Можешь ты копнуть поглубже?

— Могу, наверное, — ответил Фен. Из кармана рубашки он достал плоский компьютер. — Как зовут сына?

Ара сообщила имя сына и их адрес.

— Спасибо, Фен. Любые сведения, какие удастся раздобыть, мне очень пригодятся. Тянет на десяток ланчей и большую коробку конфет в придачу.

— Я этим занимаюсь не ради корысти, Ара.

Его пальцы двинулись по столу в ее сторону. Ара ловко подхватила на вилку соленый кусочек планктона, чтобы не дать Фену завладеть ее рукой. Ее движение явно нарушило для Фена все очарование момента, и он протянул руку к стакану с водой.

— Для чего тебе такая информация? — спросил он.

— Это секрет. — Ара с заговорщическим видом наклонилась вперед. — Пока не могу тебе рассказать, но обещаю, что чуть позже ты все узнаешь.

Гретхен бы при виде этой мелодрамы закатила глаза. Кенди сказал бы что-нибудь язвительное. А Фен лишь согласно кивнул. Ара постепенно начинала понимать, почему ему никогда не предлагали повышения по службе.

Остаток ланча прошел спокойно. Сославшись на предстоящую деловую встречу, Ара заплатила по счету и ушла, так что Фен не успел пригласить ее на ужин. Ланч — это встреча по делу, тогда как ужин несет в себе романтический подтекст, чего Ара всеми силами старалась избежать.

«Матушка Ара, — раздался в наушнике голос Джека Джеймсона, — мненадо, чтобы ты ненадолго вернулась на борт. Я веду переговоры с покупателем, и он согласился на нашу цену за темный шоколад. Надо завершить сделку».

— Уже иду, — произнесла она приглушенным голосом, жестом останавливая кеб. Похоже, она постоянно занимается той или иной коммерцией. Торгуется то по поводу секретной информации, то по поводу шоколада.

Аре пришлось признать, что шоколадная тема ей больше по душе.

Засосав последнюю сладкую макаронину, Кенди отодвинул чашку.

— Повторить, — сказал он продавцу.

Тот посмотрел на него с подозрением.

— Это уже третья порция, — сказал он. — Может быть, хватит?

— Сам знаю, когда хватит. Накладывай.

— Если начнешь блевать, выметайся отсюда, — предупредил его продавец. Но чашку наполнил.

Кенди прихлебывал сладкую вязкую массу. Поглощая сахар лошадиными порциями, он чувствовал себя, как воробей, налакавшийся пива, но ему было наплевать. Свой ланч он начал с трех порций говяжьего шиш-кебаба с гарниром из жареных горьких перцев, затем последовало блюдо острых красных водорослей и планктон в собственном соку. Желудок раздулся и болел, но Кенди не обращал на это внимания. Как и на слабые внутренние голоса, внушавшие ему, что такое поведение недостойно реальных людей, проповедующих умеренность и воздержание во всем.

О существовании Мечты нам было известно задолго до Ирфан Квасад и ей подобных, — шептали эти голоса. — Мы узнали о Мечте благодаря умеренности.

Кенди уставился на свою тарелку. Потом поставил ее на прилавок и вышел на улицу. Мгновенно налетевшие звуки и запахи рынка были похожи на пыльный и душный ветер. Седжал ему не племянник. Утанг не на Рже, никогда здесь и не был. Ему опять не удалось найти никаких следов своей семьи, Бен держится отчужденно, Ара оставляет его в неведении по поводу чего-то важного. Кенди шагал по рынку, переваривая звенящий в ушах сахар и всплывающие в памяти горькие упреки своих предков. Что-то ждет его впереди…

И в этот момент его имплантант вспыхнул и высветил фигуру Седжала, который шел впереди. Седжал, как и Кенди, медленно шел по рынку, засунув руки в карманы своих рваных штанов. Кенди в этот раз не почувствовал, однако, никакого радостного возбуждения. Теперь Седжал для него — проверка интеллекта, головоломка, требующая решения. Некий инстинкт подсказал Кенди, что следует держаться в стороне и понаблюдать, а не подходить к нему прямо сейчас. Подчиняясь этому чувству, Кенди отступил в тень и стал следовать за мальчиком.

— «Пост-Скрипт», — сказал он приглушенным голосом, — вы на связи?

«В настоящий момент мониторинг коммуникаций прекращен, — раздался голос Пегги-Сью. — Желаешь вызвать кого-нибудь или оставить сообщение?»

— Нет. Конец связи.

Кенди как тень следовал за Седжалом. На этот раз он не столько следил за тем, куда мальчишка направляется, сколько за его поведением, способом взаимодействия со средой. Многие бросали на Седжала восхищенные взгляды, некоторые — даже откровенно жадные, как, например, некий мистер М, владелец длинной вереницы рабов, которых он держал у себя в подвале. Ничего не скажешь, Седжал очень красив. У него темные волосы и синие глаза, которые так ярко выделяются на смуглой коже. Одежда была ему тесновата и не могла скрыть стройных очертаний фигуры, которая достигнет своего расцвета в пору взросления. Если Седжал и замечал посторонние взгляды, его поведение никак это не выдавало. Замкнувшись в своих мыслях, он не обращал внимания ни на что вокруг. Кенди аккуратно пробирался через толпу. Седжал задержался на углу, потом занял свое обычное место у стены. Кенди отступил в сторону и стал за ним наблюдать.

Стоя на углу, Седжал приобрел несколько иной вид. Он выпрямился. На лице появилось легкое выражение холодного безразличия. На губах блуждала улыбка, он выставил большой палец, не вынимая руки из кармана. Кенди нахмурился, остановившись между прилавками. Что Седжал делает, стоя на углу весь день напролет? И чего от него хотели эти двое бандитов? Неужели он не боится, что они появятся снова?

Большинство проходящих мимо не обращали на мальчишку никакого внимания, он на них — тоже. Но вот к нему подошел какой-то человек лет сорока с лишним. Они стали разговаривать, а у Кенди все внутри сжалось. Точно так же начиналась и история с бандитами. Но сейчас он не замечает поблизости никаких громил.

Седжал и его спутник пошли по улице, Кенди шел за ними, снедаемый любопытством. Вот парочка вошла в сомнительного вида здание, похожее на дешевую гостиницу. Кенди и сам приводил сюда мальчиков, которых снимал для получения «верительных грамот» в криминальном мире. В гостинице комнаты сдавались по часам для тех, кто искал подобных услуг.

Причины, по которым Седжал направлялся сюда, были вполне очевидны.

— Не может быть, — прошептал Кенди. Но даже говоря это, он понимал, что может. Все сходится. Отсюда и слишком тесная одежда, и стояние на углу. Те двое, скорее всего, действовали в интересах местных заведений, пожелавших проучить одиночку, который обосновался на их территории. Ошарашенный, Кенди уставился на здание, не понимая, как это он упустил столь очевидный факт. Почему же Ара ничего ему не сказала? Едва ли она об этом не знала. Возможно, она решила, что Кенди и сам все знает и просто забыл упомянуть об этом после своего ареста. Много всего произошло, кое-что она могла и упустить из виду.

Внезапно все съеденное за обедом весьма недвусмысленно напомнило о себе, и Кенди едва успел отвернуться к канализационным решеткам. Люди его обходили, не обращая, впрочем, большого внимания.

Справившись с рвотой, Кенди постарался потверже встать на ноги и выбрать на тротуаре такое место, откуда можно было бы наблюдать за гостиницей. Он все еще испытывал легкую тошноту. И еще бешеную ярость.

Спокойствие, — говорил он себе. — Спокойствие и умеренность. Гнев тут не поможет.

А почему он так разозлился? Какое ему-то до этого дело? Как будто он раньше не встречал ничего подобного. Да он сам приглашал мальчиков по вызову.

Да, но то были взрослые люди, действовавшие сознательно и по собственному желанию. И было это еще до того, как Кенди арестовали и посадили…

Он отбросил эти мысли. Ведь в соответствии с данными, раздобытыми Беном, Седжалу уже исполнилось шестнадцать лет, он вполне взрослый и во многих мирах будет считаться совершеннолетним. Тот человек не тащил его в гостиницу силой, и совершенно очевидно, что мальчишке заплатят.

И все равно Кенди не мог успокоиться. Не находил себе места. Он стал раздумывать, стоит ли поинтересоваться у местных торговцев насчет какой-нибудь еды, чтобы перебить кислый привкус во рту, как вдруг в дверях гостиницы появился клиент Седжала. Кенди поморгал в недоумении и проверил время по своему глазному имплантанту. Прошло всего тринадцать минут.

Как скоро, — подумал он. — Люди обычно предпочитают не спешить, снимая.

Внезапно у него внутри все сжалось. А вдруг этот парень из тех ненормальных, которым для эротического наслаждения надо человека задушить или пырнуть ножом? Что, если Седжал лежит в номере раненый? Или мертвый?

Кенди уже рванулся к гостинице, когда в дверях появился Седжал. Кенди продолжал на него смотреть, а парнишка занял свое обычное положение у ближайшего угла. Не прошло и нескольких минут, как появилась женщина, и они вместе пошли в тот же отель.

Дела сегодня идут неплохо, — подумал Кенди с внезапным цинизмом.

Женщина вышла через двадцать минут, Седжал — вскоре вслед за ней. Он вернулся на свой угол и спустя десять минут опять пошел в гостиницу с другой женщиной.

Как-то это все загадочно, — думал Кенди. Помимо всех остальных переживаний, задето было и его любопытство. — В чем тут дело?

Шестеро мужчин и три женщины в мундирах охраны Единства пробирались сквозь толпу, направляясь к отелю. Кенди встрепенулся. Это облава.

«Матушка, тебе звонок, — послышался в интеркоме голос Бена. — Это Чин Фен».

Ара вздохнула и включила консоль у себя в каюте.

— Спасибо, Бен. Нарисуй его.

Через мгновение на экране консоли возникло лицо Фена, все в морщинах. Оно выражало сдерживаемую радость. Они обменялись приветствиями. Ара слегка удивилась, когда Фен после этого перешел прямо к делу.

— Я провел некоторое расследование по поводу Видьи и Седжала Даса, — сказал Фен. — Думаю, тебе будет интересно узнать, что я выяснил.

— Несомненно, — ответила Ара. — Что же ты раскопал?

Фен коротко кашлянул. Он больше не напоминал щенка, жаждущего ласки. Он превратился в важного помощника и коллегу. У Ары мелькнула мысль, что он, наверное, догадался, как претит ей подобострастие, и решил избрать тактику делового профессионализма.

— Видья Даса особенно себя не проявляет, — сказал Фен. — Самая первая запись о ней, какую мне удалось найти, шестнадцатилетней давности. Тогда она переехала в свое нынешнее жилье. Тогда же она получила свидетельство о рождении некого Седжала Даса. И на этом все — ни налоговых деклараций, ни сведений о работе, ни даже кредитной истории. Она изредка упоминается в документах других людей, в основном своего сына, но о ней самой нет никаких конкретных сведений. В течение шестнадцати лет живет по своему теперешнему адресу, за квартиру платит вовремя, и на этом все.

— А как насчет платы за пользование сетью? — спросила Ара. — А счета за коммунальные услуги?

Фен покачал головой.

— Сети и коммунальные платежи входят в ее плату за квартиру. Если она и заходит в сеть, то пользуется для этого псевдонимом, который мне раскопать не удалось. У меня создалось впечатление, что она делает все возможное, стараясь как можно тщательнее скрыться. Но тут есть и еще кое-что.

— Что?

— Как я сказал, самые ранние сведения о ней содержатся в документах шестнадцатилетней давности. Ничего особо странного в этом нет. С тех пор как Единство захватило Ржу, прошло примерно двадцать лет, и много документов и данных было уничтожено, стерто во время… переходного периода.

«Красивое слово придумали», — Ара саркастически усмехнулась про себя.

— Тем не менее Видья — довольно редкое имя, и я решил проверить. На Рже проживали или проживают двадцать восемь женщин с таким именем, считая и твою Видью. Обо всех, кроме пяти, имеются достоверные сведения, относящиеся к периоду, предшествующему аннексии. Из пяти одна более не живет на Рже. Две умерли за несколько лет до появления первых сведений о Видье Даса, так что к ней они отношения не имеют, если только твоя Видья не вела двойную жизнь. Еще одна из тех пяти была продана в рабство, и хозяин все еще платит за нее налоги. Пятая же — Видья Ваджхур — исчезает бесследно за семь месяцев до появления Видьи Даса. — Фен подался вперед. — Похоже на то, что Видья Ваджхур решила исчезнуть и превратиться в Видью Даса. Она оставила свое настоящее имя, наверное, на тот случай, если встретит кого-нибудь из старых знакомых. Перемену фамилии объяснить не составит труда, а вот с именем — сложнее.

Ара живо вспомнила, как неожиданно натолкнулась на Фена в службе регистрации и какое испытала облегчение оттого, что Бен оставил в поддельных документах ее настоящее имя. На короткое мгновение она с ужасом подумала, что Фен за ней охотится, но сразу же отмела эту мысль. Если бы Фен знал о ее шпионской деятельности, он бы давно на нее донес.

— Понятно, — сказала Ара вслух. — А если она поменяла фамилию, для чего она это сделала, как ты думаешь?

— Трудно сказать. — Фен колебался, не желая признаться, что сказать ему нечего. — Могу, однако, рассказать тебе о Видье Ваджхур. Эта дамочка будет поинтереснее, чем Видья Даса.

Он замолчал, и Ара, скрывая нетерпение, жестом попросила его продолжать.

— С тебя причитается, — хитро произнес он. Тревожный звоночек зазвенел у Ары в мозгу, но внешне она оставалась спокойной.

— Фен, — сказала она, — я не нуждаюсь, но меня нельзя назвать очень богатой. Возможно, тебя устроит…

— Речь не о деньгах, — перебил ее Фен, — а о времени.

— О времени?

— Времени для морских подушек, — Фен лукаво усмехнулся. — Я расскажу тебе все, если ты согласишься один раз прогуляться со мной на закате по морским подушкам. Договорились?

Ара притопывала по полу ногой. Такого поворота она не ожидала, во всяком случае от Чина Фена. Или он не такой уж бесхребетный простак? Ара размышляла. Теперь, зная настоящее имя Видьи, она не очень-то и нуждалась в сведениях, которые мог предоставить ей Фен. Бен, возможно, сумеет раскопать и побольше. С другой стороны, поиски, проводимые Феном, вполне для нее безопасны, за них не посадят за решетку, и уж ни в коем случае не стоит терять такое полезное знакомство в среде местной бюрократии.

— Договорились, — сказала она с вымученной улыбкой. — Что же ты узнал?

Фен улыбнулся в ответ.

— Видья Ваджхур занималась разведением скота. Она родилась на Земле, но ее родители эмигрировали на Ржу, когда она была совсем маленькой. Она вышла замуж: за человека по имени Прасад Ваджхур. Смотри, Даса — это часть имени «Прасад», только наоборот.

Ара кивнула.

— Все сведения относительно их хозяйствования сохранились, но это все ужасно скучно. Давай я буду сообщать тебе основные вехи, а ты скажешь, на чем остановиться подробнее.

Аре показалось, что Фен специально тянет время, чтобы ее помучить.

— Давай.

— Видья Ваджхур подписала контракт, обязавшись рожать для Единства Немых детей.

— Что?!

—  Ну, строго говоря, контракт подписывался не с самим Единством, — добавил Фен. — С корпорацией, которая называется «Немые. Пополнение». Они занимаются поставкой Немых-рабов.

— Я о них слышала, — сказала Ара, стараясь прийти в себя. — «Мир Мечты, Inc.» по сравнению с ними просто образец добродетели.

— Согласно их медицинским данным, — продолжал Фен, — все дети Видьи и Прасада должны были родиться Немыми. Супруги вели переговоры по поводу подписания контракта с «Немые. Пополнение» незадолго до вторжения Единства. После аннексии Единство получило права на этот контракт. Видья и Прасад родили и отдали Единству двух здоровых младенцев, выполнив тем самым условия контракта.

— Как она могла? — не удержалась Ара. — Я слышала о таком, но понять не могу.

— Не знаю. — Фен пожал плечами. — Вот, а спустя год, как указывается в записях, у нее родился третий ребенок, девочка. Тоже, конечно, Немая.

— И что? — быстро спросила Ара.

— Дальше начинается неразбериха. Катсу — дочка — пропала, когда ей было чуть больше года от роду. В документах охранных структур говорится о том, что она похищена и, возможно, погибла. В возрасте десяти лет ее должны были отдать в обучение для дальнейшей службы в Единстве. Было выдвинуто предположение, что родители инсценировали похищение, на самом же деле Видья и Прасад ее где-то спрятали. В документах, однако, говорится, что дело закрыто. Есть, тем не менее, сноска на другое дело.

— Другое дело?

— На следующий день Видья сообщила о том, что исчез Прасад. Это последнее упоминание в документах имени Видьи Ваджхур, которое мне где-либо встретилось.

Ара закусила губу.

— Судя по всему, Прасад сбежал вместе с Катсу.

— И его не поймали.

— А потом и Видья решила исчезнуть, — сказала Ара, размышляя вслух. — Но зачем? Она ведь ничего плохого не сделала.

— Возможно, захотела избежать дальнейшего разбирательства, — предположил Фен. — Вполне возможно, она испытывала давление со стороны властей, которые добивались от нее «чистосердечного признания». Прасад-то сбежал, а расхлебывать приходилось ей.

— Возможно, — согласилась Ара. — И тогда она переезжает в другую часть города и меняет фамилию, что сделать не так уж сложно, имея в виду всю путаницу и неразбериху в документах, возникшую в период аннексии. И начинает жизнь с чистого листа.

— Со своим сыном Седжалом.

Ара подумала минуту.

— Фен, сколько времени прошло между исчезновением Прасада и рождением Седжала?

Фен уткнулся в свои документы.

— Точно! Прошло восемь месяцев.

— Так. — Ара кивнула. — Когда Прасад сбежал, Видья была снова беременна. И она решила исчезнуть, так как знала, что и этот ребенок родится Немым, и Единство пожелает его отобрать. Она не хотела потерять его, как потеряла мужа и первых троих детей.

— Есть одно только «но», — сказал Фен, подняв палец вверх. — Видья не могла полностью избежать докторов, и у меня имеются медицинские данные Седжала. Генное сканирование показывает, что он не Немой.

Ара едва удержалась, чтобы не вскочить на ноги.

— Что? Но ты сам сказал, что у этой пары рождаются только Немые дети.

Мозг Ары напряженно работал. Если Седжал не Немой, как же он проникает в чужое сознание? Или Кенди ошибся?

— Видимо, Прасад не является отцом Седжала.

— Или кто-то подменил данные. Или подкупил доктора.

— Маловероятно. — Фен покачал головой. — Эти данные строго охраняются. К ним не смогут подобраться даже самые лучшие хакеры на планете. И я не думаю, чтобы Видья могла собрать на взятку больше денег, чем та премия, которую доктора получают за каждого Немого младенца.

— В этом есть смысл, — согласилась Ара. — Хотя непонятного много. Ты мог бы переслать мне по сети копии всех этих данных?

— Уже переслал, — ответил Фен. Он опять подался вперед, глядя на нее в ожидании. — А теперь скажи мне, для чего тебе все это понадобилось. Ты обещала, что объяснишь позже. Позже наступило.

Его голос прозвучал заискивающе и жалобно, и Ару это очень разозлило. Она хотела собственноручно прочесать полученные от Фена файлы, с тем чтобы потом за них взялся Бен на тот случай, если Фен что-то упустил. Она решила найти Седжала и поговорить с ним лицом к лицу. Но с экрана на нее смотрел Фен.

— Я торгую генетическим материалом, — сказала она. — Жизнеспособные эмбрионы и все в этом духе. Видья и Седжал могут представлять для меня интерес.

Фен присвистнул.

— На оформление документов может потребоваться не один месяц.

— Так и есть, — коротко ответила Ара. — Но доход высокий, а затраты небольшие. Лучшего и желать нельзя. Слушай, Фен, мне надо…

— И твоя работа никак не связана с тем Немым, о котором говорят все вокруг?

У Ары по спине побежали мурашки.

— С каким Немым? — небрежно спросила она.

Фен скрестил руки на груди.

— За него еще назначена большая награда. Ты что, новостей не смотришь?

— Нет, не смотрю. Времени не хватает, — тихо сказала Ара.

— Где-то на Рже есть очень сильный Немой, — сказал Фен, — и Единство хочет его найти. Очень хочет. Проблема в том, что они не знают, ни как он выглядит, ни того, «он» ли это вообще. Им только известно, что он молод и живет на Рже. И тут появляешься ты со своими поисками и расспросами про Седжала Даса. Случайность?

Черт, черт, черт. Ара изо всех сил старалась сохранить спокойствие.

— Простое совпадение, Фен. Ты же сам сказал, что Седжал — не Немой. Меня интересует лишь его генетический потенциал.

— Понятно. — По его тону было ясно, что Фен ей не верит.

Сердце у Ары сжалось. Неужели он ее сдаст? Она не может улететь со Ржи без Седжала. И времени осталось совсем мало. Надо увозить Седжала отсюда, и побыстрее.

— Слушай, Фен, мне пора идти, — сказала она. — То, что я узнала от тебя про Видью и Седжала, многое меняет. Мне надо кое-кому сообщить об этом. Я очень признательна тебе за помощь.

— Ну и когда же наша прогулка?

— Прогулка? — Ара недоуменно моргнула.

— По морским подушкам. Что, уже забыла? Цена, которую я попросил за свою работу. Может быть, завтра?

Ара чувствовала себя в полной растерянности. И не потому, что Фен навязывал ей романтическое приключение, а из-за недостатка времени. Такие важные события происходят сейчас, и с такой стремительностью, что его вопрос просто не имел смысла. Как только Седжал окажется на борту, Ара собиралась выруливать в смещенное пространство со всей возможной скоростью.

Так пообещай ему, — сказала она себе. — И даже если ты пробудешь здесь слишком долго и он успеет сообщить куда следует, если он попытается тебя шантажировать, надо просто толкнуть его посильнее, и он отправится на корм подводным тварям.

— Завтра так завтра, — согласилась Ара. — Давай встретимся в ресторане в семь часов.

Морщинистое лицо Фена озарилось широкой улыбкой.

— Тогда до встречи. Слава Единству. — И он исчез. Эта фраза начинала несказанно раздражать Ару.

— Пегги-Сью, — сказала она, — найди по интеркому Бена Раймара. Бен, ты можешь выяснить, где Кенди?

— Матушка, я не на мостике, — ответил Бен. — Сейчас поднимусь.

Ара откинулась на спинку стула и задумалась. Стресс начинает сказываться, но она упорно не обращает на него внимания. Они делают все возможное, чтобы найти Седжала, и у Братства Детей все еще сохраняется реальный шанс заполучить его первыми.

Видья «Даса» добровольно отказалась от своих детей. Ара покачала головой. Как она могла решиться на такое? Ара невольно вспомнила то время, когда ей был имплантирован Бен. Спустя пять лет после смерти Бенджамина Хеллера Ара почувствовала непреодолимое желание, потребность иметь ребенка. Она уговаривала себя не быть смешной. Она была тогда уже матушкой Арасейль Раймар из Братства Детей Ирфан, самой молодой из всех, кто носил этот титул, и имела все перспективы стать вскоре самой молодой матушкой-наставницей. Она обладала опытом и знаниями, необходимыми для мира Мечты, она занималась обучением полудюжины студентов и была широко признанным экспертом в теории трансцендентальной морфологии Мечты. Ее жизнь заполнена до предела, у нее много дел, друзья и студенты любят ее. Ей ничего не нужно.

Но матушка Арасейль Раймар из Братства Детей Ирфан хотела ребенка.

И все же Ара отложила эту мысль еще на один год, и тогда случайный разговор с матушкой-наставницей Салман Реза, ее собственной матерью, решил все дело.

— Не могу сказать, что мне нужен ребенок прямо сейчас, — жаловалась Ара, — но знаешь, матушка, я так хочу ребенка, что в это просто трудно поверить.

— Что же, в этом вся соль, — ответила тогда Салман. — Из тех, кому дети нужны, получаются неважные родители. Хорошие родители — те, кто хочет иметь ребенка.

Похоже, что сама вселенная стала тогда на сторону матери Ары. Два дня спустя Ара со своими товарищами, облаченные в вакуумные костюмы, обследовали останки корабля, которые они обнаружили, проверяя слухи о нелегальном невольничьем рынке Немых рабов. Корабль вращался по орбите спутника одного из газовых гигантов. Судя по виду, он сильно пострадал от огневой атаки. Ара предположила, что корабль использовался для перевозки Немых рабов, а потом столкнулся с другим пиратским судном. На корабле было абсолютно пусто. Груз и экипаж либо эвакуировали, либо захватили в плен, либо они вылетели в космическое пространство. Ара совсем уже собиралась покинуть грузовой трюм, как вдруг заметила металлический предмет размером с баскетбольный мяч, по форме напоминавший звезду. Он валялся в углу, никому не нужный. У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что перед ней — криомодуль для эмбрионов. Надпись гласила, что замораживание произошло в тот год, когда умер Бенджамин Хеллер.

Сканирование, проведенное на борту ее собственного корабля, показало, что в модуле находятся восемьдесят семь зародышей, дюжина из которых еще вполне жизнеспособны. У всех них выявлены гены Немых. Когда Ара привезла зародыши на Беллерофон, праотец Мелтин, ее наставник, не был уверен, как же следует ими распорядиться. Их нельзя поместить в инкубатор и вырастить до созревания, ведь давно известно, что способности Немых в таких условиях утрачиваются. Что здесь — Немые, ждущие своего часа, или же просто горсточка клеток? Долгие дебаты и дискуссии не принесли плодов и не решили этой проблемы. В конце концов Мелтин распорядился поместить зародыши на хранение и подождать, не придет ли кому-нибудь в голову подходящая идея.

Но Ара решила изменить судьбу одного из зародышей.

— Хочешь дочку или сына? — спросил у нее доктор, который проводил имплантацию.

— Пусть решает жизнь, — ответила Ара.

Она усмехнулась, видя, как врач, с торжественным видом прикрыв рукой глаза, вытащил наугад из модуля одну пробирку. Девять месяцев спустя родился Бенджамин Раймар. У него были рыжие волосы, голубые глаза и все как полагается. Ара крепко прижимала его к себе и шептала нежные слова приветствия в маленькое ушко.

Шло время, и Ара начала понимать, что материнство — это не совсем то, что она себе представляла. В одном отношении — больше, чем она ожидала, в другом — меньше. Практическую работу она сменила на преподавательскую и сама удивлялась, сколь мало сожалела о такой перемене. Были свои смех и песни, ночные кормления и горшок, свои просыпания по утрам и долгожданные награды. Речь у Бена развивалась медленно, как это и положено Немому. Но вот ему исполнилось десять лет, а он все еще не проявлял никаких признаков того, что знает о существовании мира Мечты. Не слышал тихих шепотов, посылаемых другими сознаниями. В тревоге Ара требовала все новых и новых анализов. Монахи, которые их проводили, лишь качали головами. По генетическим данным выходило, что Бен — Немой, но проявлению его способностей мешал какой-то неизвестный фактор окружающей среды.

Многие месяцы Ара страдала под грузом вины. Сделала ли она что-нибудь не так во время беременности? Или сказала ему что-нибудь не то? В конце концов она вынуждена была признать, что установить причину невозможно. Единственное разумное объяснение состояло в том, что подобный эффект могло дать многолетнее нахождение зародыша в замороженном состоянии. И она решила, что все это не имеет значения. Ара никогда бы не отказалась от Бена и не променяла бы его на настоящего Немого ребенка. Она ведь так долго стремилась к тому, чтобы он вообще у нее был.

Но как же Видья смогла отдать своих детей? Ара знает теперь ее историю. Поможет ли ей это знание или, наоборот, затруднит задачу? В ее памяти ярко вспыхнул образ Видьи с энергетическим кнутом в руках, и Ара испытала неприятную уверенность, что, видимо, затруднит.

ГЛАВА 9

ПЛАНЕТА РЖА

Кенди ворвался в вестибюль гостиницы, на полминуты опередив охранников. Служащий у стойки, невысокий человек с лошадиным лицом, в испуге поднял на него глаза.

— В каком номере потаскун? Парень с голубыми глазами? — рявкнул он.

— Э-э-э…

— Сейчас здесь будет облава, — сказал Кенди. — Какой номер?

А тот уже пробирался к запасному выходу.

— Номер сто два, — бросил он через плечо. И пропал.

Кенди бросился по коридору. Он едва миновал первую комнату, когда входная дверь распахнулась, и вооруженные охранники ворвались в вестибюль гостиницы.

— Всем стоять! — закричал один из них.

Кенди побежал дальше.

До номера 102 оставалось всего несколько шагов. Не останавливаясь, Кенди ударил в дверь плечом. С громким треском, похожим на орудийный залп, дешевый пластик поддался. Пошатнувшись, Кенди вошел в комнату. Седжал резко отскочил от женщины, вместе с которой он в последний раз вошел в отель. Они стояли у продавленной кровати. Возмущенно вскрикнув, женщина быстро запахнула на груди расстегнутую блузку.

— Сейчас здесь будут охранники, — одним духом выпалил Кенди. — Надо сматываться!

Не говоря ни слова, Седжал бросился к закопченному окну. Оно не предназначалось для открывания. Из коридора доносились крики и топот шагов.

— А ты кто такой? — женщина повернулась к нему.

Ей было тридцать с небольшим, у нее были каштановые волосы и карие глаза. Не обратив на нее никакого внимания, Кенди схватил настольную лампу, намереваясь разбить ею стекло.

— Стоять!

В перекошенном дверном проеме возникли фигуры двух охранников, один уже прицеливался, другой держал в руках камеру. Камера вспыхнула как раз в то мгновение, когда Кенди бросил в него лампой. Охранник выстрелил. Лампа ударила его по руке. Энергетический разряд просвистел в воздухе и прожег дырку в стене. Комнату наполнил запах горелого аэрогеля. Седжал не двигался. Охранник с камерой резким движением выбросил вперед руку и ударил своего напарника в челюсть. Тот замычал от неожиданности и свалился. Женщина опять закричала.

Все еще действуя на автопилоте, Кенди изо всей силы толкнул окно. Грубый пластик треснул. Еще один удар — и окно поддалось. Седжал вихрем вылетел из комнаты. Кенди последовал за ним. Если дамочка пожелала подчиниться правосудию, это ее дело. Кенди снял с себя ответственность за ее участь.

Переулок позади гостиницы был узким и вонючим. Когда вдвоем с Седжалом они вскочили на ноги и бросились бежать, что было сил, Кенди успел подумать, что, наверное, в Единстве все переулки одинаковые. Выбравшись из переулка, они стали пробираться сквозь обычную толчею на рынке. Пройдя с десяток метров, Кенди схватил Седжала за рубашку.

— Не спеши, — тихо сказал он.

Седжал повиновался, и толпа с готовностью подхватила их и понесла вперед. Не слишком спеша и не оглядываясь, Кенди шагал по улице, таща за собой Седжала. Убедившись, что за ними не следят, он втолкнул Седжала в ресторанчик и усадил в кабинке.

— Эй! — возмутился тот. — Да какого черта ты вообще думаешь…

— Я думаю, — проревел Кенди, — что я спас твою задницу. Дважды. И я думаю, что ты поэтому вполне можешь уделить мне немного твоего драгоценного времени. Или предпочитаешь пожаловаться охраннику?

Седжал воздержался от высказываний.

— Вот так-то.

Кенди откинулся на спинку стула. Он скрестил руки на груди, стараясь унять бухающее сердце и скрыть дрожь. Все, что он сделал, он сделал, подчиняясь импульсу и инстинкту, и возможные последствия, к которым его действия могли привести, он начал осознавать только сейчас. Если бы его схватили, его бы снова бросили в тюрьму Единства. В мозгу мелькнула яркая картина — извивающаяся фигура и сдавленный крик. Усилием воли он отбросил от себя этот образ.

— Что тебе нужно? — спросил Седжал с опаской.

— Одно пиво, — пробормотал Кенди и шлепнул по ползущей строчке меню. Он заказал первый же алкогольный напиток, который попался ему под палец, а для Седжала — подслащенный сок из водорослей. — Слушай, Седжал.

— Откуда ты знаешь мое имя?

— Мы разговаривали с твоей матерью.

— От моей матери держись подальше, — прошипел Седжал, склонившись к нему через стол. — Хоть пальцем ее тронь, и я отрежу тебе…

— Эй, не кипятись, я на твоей стороне, — перебил его Кенди. — Слушай, давай оставим этот тон крутого парня — грозы всех окрестностей. Если понадобится, я скажу, что ты приставил мне нож к яйцам. Договорились?

Седжал недовольно откинулся на сиденье.

— Я просто хочу поговорить, — продолжал Кенди, — задать пару вопросов.

— О чем? — встревожено спросил Седжал.

— Ты проник в сознание тех двоих в переулке? И к охраннику в отеле?

Седжал опустил голубые глаза. Он молчал.

Кенди вздохнул. Парнишка ему не доверяет, и, конечно же, на то есть свои причины. Кенди огляделся. Их кабинка обеспечивала некое подобие изолированности и укрытости от посторонних глаз. В пределах слышимости других посетителей не было.

— Слушай, — сказал Кенди. — Я не из охраны Единства, я не шпион и не работорговец. Меня зовут Кенди Уивер. Я из Братства Детей Ирфан.

— Кто это — Ирфан? — спросил Седжал.

— Такой монашеский орден, — Кенди смотрел Седжалу прямо в глаза, стараясь, чтобы его слова и весь вид внушали мысль о честности и доверии. — Мы занимаемся поисками Немых, а потом обучаем их.

На лице Седжала появилось странное выражение.

— Но я не Немой. Мне делали анализы, когда я родился.

— Седжал, только Немые обладают способностью проникать в сознание другого человека, как… ну, то есть, не так, как ты это делаешь, но очень похоже.

— Я — не Немой, — упрямо повторил Седжал.

— А скажи мне, — Кенди наклонился вперед, — с тобой так бывает, что до тебя доносятся голоса, которые тебе что-то нашептывают? Но ты не слышишь, что именно?

Глаза у Седжала широко распахнулись.

— Как ты об этом узнал?

— А ночью бывает с тобой такое, что ты спишь, тебе снится сон, но он такой реальный, что ты просыпаешься, и тебе кажется, что этот сон продолжается?

— Да, — еле слышно прошептал Седжал.

— Ты — Немой.

Седжал закусил губу. Он больше не был похож на высокомерного уличного юнца, точно знающего, что почем. Перед Кенди сидел перепуганный парнишка лет двенадцати.

— Когда я родился, мне делали все анализы по требованию Единства. Если бы я был Немым, я бы уже попал в рабство.

Кенди протянул ему руку через стол.

— Дотронься, — сказал он.

Недоумевая еще больше, Седжал взял Кенди за руку. Кенди почувствовал сильнейший толчок, который, прокатившись по всей длине руки, эхом отозвался в позвоночнике. Открыв от изумления рот, Седжал отдернул руку. Кенди сидел, как громом пораженный. К их кабинке подъехал поднос и поставил на стол заказанные напитки. Ни один из двоих не обратил на это внимания.

— Что, черт возьми, это было? — хриплым голосом спросил Седжал.

Кенди покачал головой. У него было такое чувство, как будто каждый его позвонок на одно короткое мгновение утратил твердость и потерял свои привычные границы, расплавился. Столь сильного толчка он никогда не испытывал.

— Что же это было? — не отступал Седжал. Кенди кашлянул.

— Это рука Немого, — ответил он. — Прикасаясь к коже другого Немого, уже достигшего возраста для путешествий в Мечту, всегда испытываешь такой толчок.

— Каждый раз? — спросил Седжал, широко раскрыв глаза.

— При первом соприкосновении, — уточнил Кенди. — Коснувшись Немого один раз, ты потом с легкостью сможешь его найти, оказавшись в Мечте.

Седжал смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Это и есть Немота? И голоса?

— Это, и еще другое, — сказал Кенди.

Седжал быстро заморгал. Он не говорил ни слова. Через секунду Кенди понял, что мальчишка старается сдержать слезы. Сердце Кенди переполняли жалость и сочувствие. Бедняга. У него наверняка было нелегкое детство, сейчас он занимается проституцией, а тут еще Кенди перепугал его до смерти.

— Эй, все в порядке, — стал он успокаивать Седжала. — Немота — это дар. Мы можем научить тебя…

— Не в этом дело, — проговорил Седжал запинающимся голосом. — У меня просто гора с плеч свалилась. Боже, как хорошо!

Кенди заморгал.

— Какая гора? О чем ты?

— Около полугода назад, — начал Седжал, быстрым движением вытерев глаза, — мне начали слышаться какие-то голоса, они что-то шептали прямо мне в уши. Бывали дни, когда этот шепот становился таким громким, что даже заглушал мои мысли. И я не мог никому рассказать, меня бы приняли за сумасшедшего. Я и сам думал, что я сумасшедший. А тут появляешься ты и говоришь, что я нормальный.

— Ты не сумасшедший, — сказал Кенди, кивнув головой для убедительности. — Ты — Немой.

— Но если я — Немой, — произнес Седжал четко, как будто пробуя эти два слова на вкус, — почему же это не проявилось при генном сканировании, которое проводило Единство?

— Этого я не знаю, — покачал головой Кенди. — Может, произошла какая-нибудь ошибка?

— Может быть, — с сомнением откликнулся Седжал. — И что теперь делать?

— Теперь мы…

«Кенди, — прозвучал у него в ухе голос Бена, — Кенди, ты меня слышишь?»

Кенди махнул Седжалу рукой.

— Да, слышу, — проговорил он приглушенным голосом. — Что случилось?

«Тревога, — ответил Бен. — Вас с Седжалом разыскивает охрана Единства».

— Что?! Черт!

«В той гостинице на рынке была облава?»

— Да. И я чуть не попался. А что?

«У одного из охранников была камера. Обычная процедура при уголовных облавах, на случай, если преследуемому удастся скрыться. Тебе удалось. Ваши с Седжалом фотографии уже разместили в сети. Тебе вменяется приставание, взлом помещения и незаконное проникновение, преднамеренное разрушение собственности, нападение на охранника и сопротивление аресту».

— В чем дело? — спросил Седжал. — С кем ты разговариваешь?

— Нам надо убираться отсюда, — сказал Кенди вставая. Он бросил на стол кеш — плата за напитки, к которым они не притронулись. — Единство уже нас разыскивает.

Не говоря ни слова, Седжал последовал за Кенди. Они вышли из ресторана, и Кенди стал пробираться сквозь толпу, стараясь смотреть во все стороны одновременно. Каждая его мышца звенела от напряжения. В толпе, однако, никто не обратил на них ни малейшего внимания. Если кто и опознал в них преступников в бегах, это, во всяком случае, никак не проявлялось. Кенди не мог позволить себе расслабиться. Публика, наверное, еще не успела увидеть в новостях их изображения, но охранники-то в курсе дела. И у них будут глазные имплантанты, какой соорудил в свое время Кенди, которые с готовностью просигнализируют о цели, стоит ей только появиться в поле зрения патрульного.

— Куда мы идем? — спросил Седжал.

«Что ты собираешься делать?» — одновременно прозвучал вопрос Бена.

— Мы идем на корабль, — ответил Кенди им обоим.

— Что он сделал? — закричала Ара.

— Он помешал облаве, которую проводило Единство, — спокойно ответил Бен. — Кенди вытащил оттуда Седжала и не дал им его арестовать.

— Вот идиот! — бушевала Ара. Она чуть не опрокинула на пол чашку с кофе, которая стояла на консоли в ее комнате. Бен остановился в дверях.

— Почему идиот? — спросил Бен в недоумении. — Он спас Седжала от охранников.

— И тем самым устроил нам веселую жизнь. — Ара закрыла глаза, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Раз, хотя бы один только раз Кенди мог бы сначала подумать головой о том, что он собирается сделать.

— Не понимаю, как…

— Если бы Седжала арестовали охранники, — произнесла Ара бесстрастным голосом, — мы внесли бы за него залог. Седжал был бы нам благодарен. Видья была бы нам благодарна. Он сам захотел бы лететь с нами. Все счастливы. А теперь они оба объявлены в розыск, а мы все увязли по самые уши.

— Ну, во всяком случае, сейчас они вместе направляются на корабль.

Ара вскочила на ноги. На этот раз кофейная чашечка не удержалась.

— Куда они направляются?! Черт побери! Бен, быстро беги к передатчику и скажи ему, чтобы не вздумал сюда соваться! Живее!

Бен испарился. Ара бросилась следом за ним по коридору, накинув на ходу поверх своей одежды пурпурную купеческую тунику.

— Пегги-Сью, — прорычала она. — Открой канал интеркома для брата Питра. Питр, хватай два комплекта наручников для рабов и две монашеские хламиды. Жди меня внизу у главного люка. Пошевеливайся!

«Есть, матушка, — ответил голос Питра. — Но что…»

— Пегги-Сью, — Ара не дала ему договорить, — закрой канал и открой интерком для Харен Машиб. Харен, тревога. Жди меня внизу у главного люка, возьми с собой аптечку. Да поторапливайся!

«Исполняю», — в ту же секунду ответила Харен.

— Пегги-Сью, закрой этот канал и открой интерком Бену Раймару. — Ара уже подбежала к лифту, решила его не дожидаться и бросилась вниз по лестнице. Керамика звенела у нее под ногами. — Бен, ты уже связался с Кенди?

«Да, матушка. Они с Седжалом уже в космическом порту. Кенди спрашивает, почему…»

— А куда охранники бросятся за ним в первую очередь? — оборвала его Ара. — Боже мой, не могу поверить, что у него совсем отказывает голова! Скажи ему, пусть где-нибудь спрячется. Мы скоро его найдем. Пегги-Сью, закрой канал и открой интерком для Джека Джейсона. Джек, к нам скоро пожалуют любопытные гости, которые станут задавать много вопросов. Держи рот на замке. Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, где искать Кенди или меня.

«Но я и не имею ни малейшего понятия о том, где Кенди…»

— Гретхен, Бен и Триш, я хочу, чтобы вы пока подготовили корабль к взлету. Возможно, упреждение будет всего несколько секунд, поэтому мостик должен быть постоянно укомплектован. Все ясно?

«Ясно, но…»

— Пегги-Сью, закрыть канал. — Ара уже спустилась вниз по лестнице и чуть не вывалилась в главный люк. По пути она столкнулась с Харен. Чадра у Харен сбилась немного на сторону. В руках она несла небольшой чемоданчик, в котором хранилась аптечка.

— Что случилось, матушка? — спросила Харен, едва переведя дыхание.

Ара только собиралась объяснить ей, когда снизу появилась громоздкая фигура Питра. Он нес перед собой ворох одежды.

— Наручники не забыл? — спросила его Ара.

— Они здесь, под хламидами, — ответил Питр.

Ара открыла дверцу люка.

— Пегги-Сью, включи магнитные замки по всему периметру корабля. Пропускай только меня и брата Кенди.

— Исполняю, — ответил компьютер. Нетерпеливым жестом Ара приказала Питру и Харен спускаться поскорее, после чего закрыла за ними люк. Раздалось легкое гудение, означающее, что магнитные замки заработали. Вокруг них во все стороны расстилалось летное поле, аккуратно расчерченное четкими желтыми линиями. Корабли всех возможных форм и размеров стояли внутри квадратов, напоминая гигантских причудливых насекомых. По аэрогелевому покрытию сновали кары, перевозящие топливо и грузы. Высоко в безоблачном небе горело солнце.

— Бен, — тихо позвала Ара, — где Кенди прячется? Вместо ответа Бен произвел загрузку направления на ее глазной имплантант, и Ара увидела, как перед ее глазами возникла красная линия.

— Матушка, что происходит? — опять спросила Харен. — Мы должны знать.

— Это все Кенди, — сказала Ара. Она шла по схеме, нарисованной Беном, объясняя ситуацию на ходу короткими, сжатыми фразами. Питр что-то бормотал вполголоса.

— И охранники идут сейчас сюда? — поинтересовалась Харен.

«Они требуют доступа на борт, — сообщил Бен. — Они говорят, что Кенди и Седжал разыскиваются по обвинению в нападении на офицера охраны. Это для них — серьезное обвинение».

— Тяни время, — приказала Ара. — Скажи, что замки барахлят.

«Исполняю».

Красная линия вывела Ару в основное помещение космического порта. Это было большое здание, в котором располагались таможенные службы, управление воздушным транспортом и еще бог знает что. Внутри воздух был прохладным, слышался громкий гул множества голосов. Следуя плану, Ара направилась к частной туалетной комнате, в которой помимо всего прочего была еще и душевая.

— Хотя бы одно верное решение за сегодня, — бормотала Ара, пытаясь толкнуть дверь.

— Занято, — раздался незнакомый голос.

Через секунду Ара поняла, что он принадлежит Седжалу.

— Впустите нас, — потребовала она, — да побыстрее!

Дверь отъехала в сторону, и вся троица быстро проскользнула внутрь.

Кенди и Седжал сидели на узких скамьях. Кабинка была совсем крошечной, слишком маленькой для пятерых. Ара повернулась к Питру:

— Подожди снаружи. Изображай охрану, — сказала она.

Оставив на полу свою поклажу, Питр вышел из комнаты.

— Бен уже все мне рассказал, — сказал Кенди, — и давай, матушка, обойдемся без нотаций. Если бы мне пришлось повторить все сначала, я бы сделал все точно так же, поэтому не стоит тратить силы на бесполезные внушения.

— А кто вы вообще такие? — вступил в разговор Седжал.

Ара глубоко вздохнула, стараясь умерить раздражение.

— Я — матушка-наставница Арасейль из Братства Детей Ирфан.

— Отлично, — проворчал Седжал, — а мне-то что до этого?

— А то, — сказала Харен, — что она в состоянии вывезти тебя с этой планеты.

— Я никуда не поеду, если она, — Седжал ткнул пальцем в сторону Ары, — будет устраивать скандалы Кенди.

Кенди бросил на Ару довольный взгляд, а ей потребовалась вся сила воли, чтобы не съездить ему по физиономии. «Потом, — сказала она себе. — Мы поквитаемся потом».

— Седжал, — начала она ровным голосом, — вы с Кенди оба находитесь в большой опасности. Мы срочно должны увезти тебя со Ржи, пока еще до тебя не добрались силы Единства. Харен, давай аптечку.

— А как же мама? — спросил Седжал, пока Харен открывала чемоданчик. — Я не могу просто так ее оставить.

Эти слова Ару как громом поразили. Она так напряженно думала о Седжале, что совсем позабыла о его матери.

— Мы вернемся за ней попозже, — сказала Ара. — Братство Детей Ирфан обычно предлагает работу членам семьи тех…

— Просто взять и уехать? Вы что, больные? — с недоверием проговорил Седжал. — Она — моя мать!

— Эй, успокойся, — Кенди положил руку ему на плечо. — Мы пошлем за ней другой корабль.

— Нет! — Седжал сбросил его руку и вскочил на ноги. Он оказался на целую голову выше Ары, и ей приходилось смотреть на него снизу вверх. — Я никуда не поеду, если не…

— Хорошо, — быстро сказала Ара. — Давай сначала с ней переговорим. Бен, как дела на борту?

— Кто такой Бен? — спросил Седжал.

«Джек все еще держится, заговаривает им зубы, — сообщил Бен. — Триш — в Мечте, нашептывает охранникам, чтобы они сохраняли спокойствие».

— Отлично. Можешь ты подключить меня к коммуникациям Единства и связаться с Видьей Даса?

«На это уйдет около минуты, — произнес Бен с сомнением в голосе. — Единство очень плотно нас отслеживает. Мне приходится менять каналы и допуски каждые несколько секунд».

— Бен, ты бесподобен, — ответила Ара. — Сообщи, когда будешь готов.

— Что это вы делаете? — спросил Седжал.

Ара устроилась рядом с ним на твердой узкой скамье.

— Я пытаюсь выйти на связь с твоей матерью. А пока — надень вот это. И Харен надо будет кое-что подправить.

— Подправить? — повторил Седжал с несколько озадаченным видом.

Теперь, когда Ара пообещала соединить его с Видьей, вся воинственность сразу покинула Седжала. Ара и сама немного успокоилась. Внезапно ей пришло в голову, что она сидит рядом с человеком, которого ей, возможно, придется убить. Она судорожно сглотнула и хотела было немного отодвинуться от него, оставить между ними небольшое пространство на скамейке, но места для этого не было.

— Надо изменить твою внешность, Седжал, — сказала Харен. — Глаза, волосы, возможно, нос и лоб. Подойди к зеркалу. Это не больно.

Седжал бросил взгляд на Кенди. Кенди кивнул. Пока Харен занималась своей работой, никто не произнес ни слова. Она покрыла нос и лоб Седжала затвердевающей пастой и начала работать, как скульптор. Обычно такой материал использовался для заживления порезов или ран, но, взятый в достаточном количестве, он вполне мог пригодиться и для краткосрочных косметических превращений. Наконец Харен закончила работу. Паста сменила цвет и приобрела тот же оттенок, что и кожа Седжала. Его профиль сильно изменился, нос сделался длиннее, а лоб — более низким. После этого Харен велела Седжалу прикрыть лицо, а сама нанесла ему на волосы сильное дезинфицирующее средство. Подождав одну минуту, она смыла состав в раковине. Его волосы стали намного светлее, чем прежде. Он почти превратился в блондина.

— Твоя очередь, Кенди, — сказала Ара.

Кенди беспрекословно подчинялся указаниям Харен, но на Ару старался не смотреть. Харен еще не закончила, когда Ара вновь услышала в наушнике голос Бена.

«Охранники Единства требуют доступа на борт, — сообщил он. — Если мы их не впустим, они угрожают повредить корабль».

Ара заскрежетала зубами.

— Пегги-Сью, мониторинг проходит?

«Режим он-лайн», — сообщил компьютер.

— Пегги-Сью, сними магнитные замки с люка. Отмени доступ ко всем файлам и проведи их дезорганизацию. Важность первой степени.

«Исполняю».

«Матушка! — завопил Бен. — Что ты делаешь?!»

— Кенди и Седжала нет на борту, Бен, — ответила Ара. — Пусть смотрят. Скажи Джеку, чтобы предложил им шоколад и кеши, если он считает, что это поможет. Я хочу выиграть время.

«Исполняю. На связи Видья Даса. Постарайся недолго, матушка. Когда охрана поднимется на борт, мне придется прервать соединение, если только твоя дезорганизация файлов не сделает это за меня».

Как раз для этого случая Ара подключила свой наушник к переговорному устройству, вмонтированному в стену.

— Это миссис Даса? — спросила Ара.

«Где мой сын?» — Видья не тратила времени на предисловия.

— Мама, я здесь, — произнес Седжал. — Ты меня слышишь? Со мной все в порядке.

«Освободите его немедленно! — потребовала Видья. — Если тронете хоть один волос на его голове, вы за это поплатитесь!»

— Миссис Даса, мы хотим вам помочь, — сказала Ара со всем спокойствием, на какое только была способна. Перед ее глазами стояла картина того, как по ее кораблю шагают охранники в черных ботинках, переворачивая все вверх дном и вышвыривая вещи на пол. — У нас нет времени на долгие объяснения. Вашему сыну грозят немалые неприятности со стороны властей Единства, как и моему учени… как и брату Кенди.

Краем глаза Ара заметила, как лицо Кенди потемнело. Оговорка не ускользнула от его внимания.

— Наша задача — вывезти вас с Седжалом в безопасное место, — закончила Ара. — Где мы можем встретиться?

— Мама, все нормально, — вставил Седжал. — Кенди мне здорово помог. Я ему доверяю.

Последовала пауза.

«Где вы находитесь?» — спросила Видья.

— Я бы не стала отвечать на этот вопрос сейчас, — ответила Ара.

«Тогда как же мы встретимся?»

— Мама, — опять заговорил Седжал, — жди нас у дома-чудища. Помнишь, где это?

Опять пауза.

«Помню. Я там буду через пятнадцать…»

«Охранники уже здесь, — сообщил Бен. — Желаю удачи».

Линия связи замерла.

— Что еще за дом-чудище? — спросил Кенди.

Седжал улыбнулся.

— Это офисное здание недалеко отсюда. Его построили, когда я был совсем маленьким. Мы как-то раз шли мимо, когда там велись работы, и я сказал, что он похож на чудовище, которое вылезает из-под земли. С тех пор мы и называем его — дом-чудище.

— Тогда пошли, — сказала Ара, отключаясь от переговорного устройства. — Но прежде наденьте вот это.

Она вручила Седжалу и Кенди по коричневой хламиде. Когда они уже облачились в свои одеяния, Харен побрызгала на хламиды специальным составом, и ткань в этих местах стала как будто выцветшей. Ара проделала дыры. После этого она принялась за кандалы. Каждый комплект состоял из большого ошейника и четырех колец поменьше.

— Большой — это на шею, — сказала она Седжалу. — Остальные надеваются на щиколотки и запястья.

— Я знаю, как они работают, — ответил Седжал. — Только зачем это надо?

— Никто не станет пристально рассматривать бедного оборванного раба, — грустно произнес Кенди. — Надевай.

Седжал проворно нацепил на себя кандалы. У Кенди это заняло больше времени. Пульт управления — коробочку размером с кулак — Ара пристегнула у себя на поясе, так, чтобы ее было хорошо видно.

— Включать не буду, — сказала она, — но все же далеко не отходите.

Ара напряглась в ожидании едкого замечания от Кенди, но его не последовало. Такое отступление от правил неприятно ее удивило. Стараясь не показать нервного напряжения, она отворила дверь и позвала Питра. Увидев переодетых Кенди и Седжала, он удивленно приподнял брови, но ничего не сказал. Они двинулись по территории космического порта. Кенди с Седжалом с покорным видом шли позади, низко склонив головы, скрытые под старыми разодранными капюшонами. Всякий раз при виде охранника сердце Ары вздрагивало, но охранники не обращали на небольшую процессию никакого внимания. Они продвигались к выходу.

— Куда теперь? — спросила Ара.

Следуя тихим указаниям Седжала, она пошли по запруженной улице. Гудели наземные машины, со свистом проносились мимо машины-летуны, грохотали звездные корабли. В тяжелом влажном воздухе висели запахи пота и топлива. У входной двери на страже стояли двое охранников Единства, и Ара, проходя мимо, как бы случайно отвернулась в другую сторону. Спиной она почувствовала, что ее разглядывают, но изо всех сил старалась не прибавлять шагу.

Дом-чудище мало чем отличался от соседних зданий — такой же высокий, серый и массивный. У главного входа стояла Видья, напряженно всматриваясь в толпу. Седжала она узнала не сразу. Она бросилась вперед, явно намереваясь схватить своего сына, но потом передумала и решила вместо этого ждать всю группу там, где стояла.

— С другой стороны есть маленький дворик, — сказала она. — В это время дня он обычно пустой.

Ара кивнула и последовала за Видьей вокруг здания, к его заднему фасаду, где действительно обнаружился небольшой, выложенный булыжником дворик. Солнце почти не проникало сюда, над деревянной скамьей уныло склоняло ветви какое-то дерево. На земле валялись банки из-под еды. Кенди и Седжал хотели было сесть на скамейку, но Питр схватил Кенди за руку.

— Рабы должны сидеть на земле, — мрачно заметил он.

Кенди окинул его ледяным взглядом, но молча кивнул и сел на землю. Седжал последовал его примеру. Видья, вся в напряжении, уселась на скамью между Арой и Питром.

— Седжал, с тобой все в порядке? — спросила она. — Что ты с собой сделал?

— Все нормально, мама. Это камуфляж.

Ара моргнула. Поведение Седжала изменилось. Куда только подевался крутой парень, которого она встретила в порту. В нем не осталось прежней агрессивности и воинственности, даже голос стал тише. И слова он выбирал другие. Что же, уличный мальчишка — это всего лишь маска? Личина, которую он себе придумал для рынка и улиц? Или наоборот, там была его истинная суть, а выдумка — сейчас?

— Зачем ты понадобился властям Единства? — спросила Видья. — Что ты натворил, Седжал?

На лице Седжала проступила краска.

— Он — Немой, — быстро сказал Кенди.

— Он не Немой, — отрезала Видья.

— Нет, мама, я Немой, — вмешался Седжал — Кенди мне показал, что это такое. Сомнений не остается.

— Это невозможно!

— Мама…

— Миссис Даса, — произнесла Ара тихим голосом, — ваш сын наделен чрезвычайно сильной формой Немоты. Он обладает такими способностями, каких я никогда не встречала раньше. Почему вы так уверены, что он — не Немой?

Видья взглянула на Ару. Какое-то время она молчала, лишь беззвучно шевеля губами.

— Мне известно о том, что стало с вашими остальными детьми, — продолжила Ара все тем же тихим голосом.

— Какими другими… — начал было Питр, но Ара подняла руку, призывая его к молчанию.

— Миссис Даса… Видья, — продолжала Ара, — мне известно о вашем контракте с корпорацией «Немые. Пополнение», мне известно о ваших детях и о том, что пропал ваш муж.

— Прасад, — прошептала Видья. Ее смуглое лицо побледнело.

— Кто такой Прасад? — спросил Седжал.

— Это твой отец, — сказала Ара.

Лицо Видьи исказила резкая гримаса ярости.

— Да как вы смеете? Кто позволил вам врываться в мою жизнь? После всего, что я сделала, чтобы обеспечить нам безопасность! Как вы смеете говорить мне эти ужасные вещи!

— Значит, вы ничего не отрицаете, — заметила Ара. — Видья, у нас мало времени. Вкратце мы имеем следующее: охрана Единства хочет арестовать вашего сына. Мы предлагаем вывезти его, и вас вместе с ним, с этой планеты. Вы должны принять решение.

— Охрана Единства не арестовывает Немых, — резко ответила Видья. — Этим занимаются работорговцы. Зачем он понадобился охране?

— Он занимался проституцией, — выпалила Харен.

Видья открыла рот. По выражению ее лица было понятно, что сообщение Харен было для нее хуже пощечины. Спустя секунду она накинулась на Седжала.

— Это правда? — допытывалась она.

— Мама, я…

Видья наклонилась и схватила его за плечо.

— Как ты мог? — кричала она. — Я старалась изо всех сил, чтобы наш квартал стал для тебя безопасным домом, как ты посмел отплатить мне такой неблагодарностью?

На лице Седжала отразилось с десяток противоречивых чувств.

— Но тебя больше ничего не интересует! Только наш квартал! «Ты должен быть достоин своего квартала, ты должен стать примером для всех детей квартала. В квартале должно быть спокойно, в квартале должно быть чисто». Какого черта?!

Видья ударила его по лицу. Седжал замолчал.

— Это то место, в котором ты вырос, — произнесла она тихо. — Я старалась ради тебя, чтобы ты всегда был в безопасности.

У Ары в мозгу что-то щелкнуло.

— Потому что Катсу и Прасад оказались в опасности? — спросила она. — Ваша дочь и муж?

Видья сложила руки на коленях. Она сидела, склонив голову.

— Какая дочь? — спросил Седжал. На его щеке темнел след от руки Видьи. Губы у него подрагивали, и Ара не могла понять, что было тому причиной — гнев или слезы. — Мама, объясни же, наконец, кто такие Прасад и Катсу? Почему ты так уверена, что я не могу быть Немым? Ты должна сказать!

Минуту Видья сидела не шевелясь. Когда она наконец заговорила, ее голос звучал уверенно и спокойно.

— Ты не можешь быть Немым, сын мой, потому что я так решила.

— Что ты хочешь этим сказать? — прошептал Седжал.

— Твоего отца звали Прасад Ваджпур, — продолжала Видья, — еще у тебя есть два брата, но их имена мне неизвестны, потому что нам пришлось отдать их Единству.

— А как же «Немые. Пополнение»? — спросил Питр.

— Первоначально мы заключили контракт с этой корпорацией, — объяснила Видья ровным, спокойным голосом. — Это было нелегко. Когда Единство атаковало Ржу Заразой, стало нечего есть. Мы с Прасадом голодали, мы понимали, что скоро умрем. У нас обоих, однако, имелись гены Немоты, и, хотя сами мы — не Немые, наши дети непременно должны были родиться Немыми. И ты тоже, Седжал.

— Но… — начал было Седжал.

— Дай мне сказать. Корпорация «Немые. Пополнение» предложила нам еду, кров, медицинскую помощь и деньги в обмен на двоих детей. Условия жесткие, но тогда этот путь выглядел более заманчивым, чем мучительная смерть. Если бы я только знала, какими страданиями это все однажды обернется, я бы не раздумывая умерла вместе со своим мужем.

— Но вы не знали, — вставила Ара.

— Я была молода. Мы умирали. — Видья сжала руки. — Мы с Прасадом подписали контракт. Не прошло и недели, как правительство сдалось силам Единства, и к Единству перешел и наш контракт. Они стали диктовать новые условия, а мы ничего не могли сделать. Денежные выплаты сократили до мизера. Первоначально нам обещали жилье и медицинское обслуживание в течение года после рождения второго ребенка, но уже через месяц нас вышвырнули на улицу. Не знаю уж, каким образом, но Прасаду удалось найти работу сборщика мусора. Мы ютились в двух крохотных комнатках полуразрушенного многоквартирного дома, жили на его скудное жалованье, и я опять была беременна.

Видья замолчала. Седжал, как загипнотизированный, не мог оторвать взгляда от своей матери.

— Беременны Катсу, — подсказала Ара.

— Да. Она была чудным ребенком, и она была нашей. В Единстве знали, что она Немая, но я себя уговорила, что десять лет, которые мы проведем вместе, прежде чем ее заберут от нас, — это гораздо, гораздо лучше, чем терять детей при рождении и не иметь возможности даже подержать их в руках.

— Но в конце концов вы поняли, что это не так, — сказала Ара. — И инсценировали похищение в надежде, что вам удастся спрятать Катсу в безопасном месте.

Видья взглянула на Ару с выражением искреннего изумления.

— Никакой инсценировки не было, — сказала она. — Когда девочке было девять месяцев, к нам ворвались ночью и забрали малышку Катсу. Я проснулась утром и поняла, что не слыхала ее плача. Сначала я решила, что она проспала спокойно всю ночь, но потом увидела, что ее кроватка пуста. — Голос Видьи опять сделался бесстрастным и ровным. — Прасад так… Вряд ли я смогу описать, что с ним было тогда. Он хотел бежать в сто мест одновременно. Я пыталась уговорить его, что поисками должна заняться охрана, но он считал, что сам быстрее сможет ее найти, потому что лучше знает наши места. Он ушел, и больше я его не видела. Я сообщила о том, что он пропал. Прошла неделя, его так и не нашли, а я поняла, что снова беременна.

— Это был я? — спросил Седжал.

Видья кивнула.

— Ты. Я, однако, была уверена, что те, кто похитили Катсу, убили Прасада и что вскоре они вернутся за мной и за этим младенцем. И я решила бежать.

— Вы поменяли фамилию и стали Видьей Даса, — вставила Ара. — Это не составило труда, потому что во время аннексии пропало много документов.

— Да. Я взяла в качестве новой фамилии часть имени «Прасад». Возможно, это было ошибкой.

— Но если ваши с Прасадом гены производят Немое потомство, — начал Кенди, — то почему вы так уверены, что Седжал — не Немой?

— Я сама об этом позаботилась, — сказала Видья.

— Что? — спросил Седжал. — Каким образом?

— Не прошло и двух месяцев, как ты поселился у меня в животе, — начала Видья, — когда я встретила одного… человека. Он занимался генной инженерией. И сказал, что может создать ретровирус. Вирус, который бы изменил твой генетический код и подавил гены Немоты.

— Это неправда, — безразличным тоном заметила Харен. — Подавить гены можно только в эмбрионе возрастом не старше двух недель. Для более взрослого зародыша это невозможно.

— Тогда это было новшеством, — сказала Видья. — Ему нужны были добровольцы для экспериментов, но желающих не было. Превращать ценного Немого в бесполезного обыкновенного человека в Единстве считалось преступлением. Поэтому он был согласен провести процедуру бесплатно. И все получилось. Когда Седжал родился, врачи из Единства провели тестирование, которое показало, что он не Немой. Я была так счастлива.

Седжал поерзал на своих камнях.

— Но я Немой, мама. Когда я коснулся руки Кенди, у меня в голове будто что-то взорвалось. Кенди говорит, что так бывает только у Немых.

— С этим мы еще разберемся, — сказала Ара.

— Я не хотела потерять своего сына, — продолжала Видья, не обращая ни на кого внимания. — Тот инженер тайно снабжал меня деньгами, за что я разрешала ему время от времени осматривать Седжала. Этим я спасалась от сборщиков налогов, но для жизни я могла выбрать лишь такой же нищий и убогий район, в каком мы жили раньше, когда пропала Катсу. Там полно торговцев наркотиками, бандитов и воров. А властей Единства наша жизнь совершенно не интересовала. Но настал день, когда я поняла, что хороших людей вокруг больше, чем плохих, и я вспомнила, что мне сказал Прасад, когда мы во время голода пробирались в Иджхан. Он сказал, что наше общество разрушено и для того, чтобы выжить, мы должны создать новое. Я стала разговаривать с соседями, мы объединились своим домом. Потом к нам присоединился соседний дом, потом — следующий, потом еще и еще. Мы выкинули уличные банды и, чтобы защититься от них и им подобных, построили стену из подручного материала. Что смогли, мы отремонтировали, что не смогли — старались содержать в чистоте. Нашим кварталом можно было гордиться, я приложила все силы, чтобы там было тихо и спокойно. — Видья посмотрела на сына. — И все-таки я проиграла, — добавила она после недолгого молчания. — Как ты мог пойти на такое? Я-то думала, что ты — хороший сын, которым я по праву могу гордиться.

Седжал передернулся, как от физической боли.

— А ты думаешь, что была хорошей матерью? — выкрикнул он. — Ты знаешь, какое мое первое воспоминание? Что я сижу на полу на каком-то чертовом собрании квартала. Ты разговаривала с другими людьми, не обращая на меня никакого внимания. Ты все время говоришь, мама… И все время не со мной. Ты все говоришь, говоришь, а послушать тебе и в голову не приходит.

— Я говорю, и я работаю! — воскликнула Видья. — Я хотела, чтобы тебе не надо было беспокоиться о том, что на тебя нападут на улице или что ты потеряешь семью, если тебя украдут.

— Какую семью? — парировал Седжал. — Ты всю жизнь занималась только делами квартала. Тебя и дома-то не бывало, чтобы заниматься семьей!

— Я всегда была дома, — сказала Видья с потерянным видом. — Дела квартала — это была моя работа. Люди собирали деньги, чтобы оплачивать наше жилье. В квартале…

— К черту квартал! — не выдержал Седжал. — Ты что, вообще ничего не понимаешь?

— Я понимаю только одно: что мой сын занимался уличной проституцией.

— Я старался для нас, — проговорил Седжал срывающимся голосом. — Я хотел заработать денег, чтобы мы могли съехать из этой вонючей дыры. Мы с тобой! Не квартал, не какие-то посторонние люди, а только мы стобой!

По его лицу катились слезы. Ара смущенно поеживалась, сидя на скамейке. Ей хотелось куда-нибудь спрятаться, провалиться, забиться в любую щель. Судя по выражению лиц Кенди и Питра, они испытывали такие же чувства. Харен пряталась за чадрой, и внезапно Аре пришло в голову, насколько эта вещь может иной раз оказаться удобной. Она пыталась найти слова, чтобы прекратить этот спор, но впервые в жизни не знала, что следует предпринять.

— То, что ты совершил, — это форма рабства, — ответила Видья холодно.

— Или это, или наркотики, мама.

— Это ужасно, — упрямо повторяла Видья.

— Я продавал только себя, мама, — резко ответил Седжал. — А ты — своих детей.

Кенди вздрогнул. Видья замолчала. Ее руки замерли. Она сидела, не шевелясь. Седжал тоже замер. Его слова все еще висели в воздухе. Невыносимая тишина тянулась бесконечно долго. Аре хотелось забраться под один из булыжников на мостовой.

— Забирайте его, — прошептала Видья.

— Что? — переспросила Ара.

«Матушка, — раздался в наушнике голос Бена, — матушка, ты слушаешь?»

— Забирайте его с собой, — повторила Видья все так же шепотом. — Я была плохой матерью. Берите его, воспитывайте, обучайте, что вы там еще делаете.

— Но, мама… — начал было Седжал.

— Нет, Седжал, — прервала его Видья. — Ты прав, и ты должен ехать с ними.

«Матушка», — вновь позвал Бен.

— Что случилось, Бен? — приглушенным голосом спросила Ара.

«Мне пришлось немного повозиться, чтобы привести все в порядок после твоей дезорганизации файлов. А то я бы уже позвонил. Охранники ушли. Они ничего не нашли, но оставили стражу с полдюжины человек. Я не представляю, как вы сумеете попасть на борт».

— Этим мы займемся через минуту, — ответила Ара. Ее вдруг охватило непреодолимое желание броситься на «Пост-Скрипт» и покрепче прижать к себе Бена. — Оставайся на связи.

— Видья, ты можешь поехать с нами, — сказал Кенди. — Тебе незачем здесь оставаться.

Видья покачала головой.

— У меня есть… некоторые обязательства, которые я должна выполнить.

— По отношению к кварталу, — оборвал ее Седжал.

— Нет, Седжал. — Видья поднялась. — Мне надо поговорить с тем человеком, который… превратил тебя в то, что ты есть. Он должен дать ответ на кое-какие вопросы. А вас я не могу задерживать. — Она наклонилась и помогла Седжалу подняться. Он нехотя встал. — Седжал, я люблю тебя. Ты должен ехать, — сказала она и быстрым движением обняла сына. — Мы расстаемся не навсегда. Я закончу свои дела здесь, и тогда я найду возможность добраться к тебе.

— Наш монастырь находится на планете Беллерофон, это в Конфедерации Независимости, — сказала Ара, поднимаясь на ноги. — Когда мы выберемся за пределы Единства, я о вас сообщу. Вы можете меня разыскать вне Единства, через любую общественную информационную сеть. Меня зовут матушка-наставница Арасейль из Братства Детей Ирфан. Кто-нибудь из наших обязательно услышит о вас и поможет перебраться к нам.

Видья кивнула.

— А теперь нам пора идти, — сказала Ара.

Седжал и Видья снова обнялись, и у Ары комок подступил к горлу. Она сама много раз прощалась с Беном и не один раз думала о том, что, возможно, они видят друг друга в последний раз. Кенди увел Седжала, Видья все так же сидела на скамье. Лицо у Седжала оставалось таким же напряженным. Ара не пыталась заговорить с ним. Она понимала, что он старается сдержать слезы.

Они уже почти вышли из дворика, когда Седжал внезапно остановился.

— Мама, — сказал он через плечо. — У меня в шкафу одна из досок отходит. Подцепи ее пальцем и вытащи.

И он продолжил путь, не дожидаясь ответа Видьи.

ГЛАВА 10

ПЛАНЕТА РЖА

Притихшая кучка людей продвигалась в сторону космического порта. Все понимали, что настоящие проблемы только начинаются. Ара включила наушник.

— Бен, каково состояние дел на борту?

«Без изменений, — сказал Бен в трансляционное устройство, охватывающее своим действием Питра, Кенди и Харен. — Снаружи стоят шестеро охранников, возможно, их больше, но мне не видно».

— Они рассчитывают на то, что Кенди рано или поздно вернется, — сказал Питр на ходу.

— В чем дело? — спросил Седжал, у которого не было наушника, и поэтому он слышал только половину разговора.

Ара вкратце объяснила ему ситуацию.

— Ну и что? — сказал Седжал. — С шестерыми я справлюсь без всяких проблем.

Все четверо монахов замерли на месте и уставились на него.

— Справишься? — переспросила Ара.

— Уверен.

— Почему же ты не остановил охранников в гостинице? — спросил Кенди. — Вместо того, чтобы устраивать между ними потасовку?

Седжал пожал плечами.

— Я обрабатываю каждого по очереди. И потом, мне нужно время, чтобы сосредоточиться. А это трудно, когда вокруг швыряются лампами и взламывают окна.

— Седжал, — осторожно спросила Ара, — сколько человек ты можешь… удерживать одновременно?

Седжал опять пожал плечами.

— Точно не знаю. Пока случалось держать самое большее восемь.

У Ары похолодело внутри. Каков же его предел? Десяток? Дюжина? Тысяча? Целая армия? Ара представила себе большое войско солдат с мрачными лицами, спокойно идущих на смерть, потому что их сознанием управляет кто-то посторонний. Способен ли этот мальчишка, который только что еле сдерживал слезы у ног своей матери, на что-либо подобное?

Но он всего лишь мальчишка, напомнила себе Ара, мальчишка, который зарабатывал деньги уличной проституцией. Мальчишка, выросший без отца и не получавший достаточного внимания от матери. Идеальный набор предпосылок для формирования всяческих проблем и комплексов.

Облаченные в свой камуфляж, они без особого труда вошли на территорию космического порта. Народу, как всегда, было много, и повсюду расставлена охрана. На Ару и ее компанию, однако, никто не обращал особого внимания.

— Насколько близко тебе надо подойти, Седжал? — тихо спросила Ара, полуобернувшись через плечо.

Седжал все так же был в наручниках раба и шел на шаг позади.

— Мне надо видеть человека или дотронуться до него, — ответил Седжал таким же приглушенным голосом.

Они продвигались в сторону взлетно-посадочной площадки. Харен забежала вперед и вернулась с сообщением, что шестеро охранников на своих местах и что она нашла подходящее место, откуда их удастся обработать.

Склонив головы, они осторожно продвигались по летному полю. Во влажном воздухе висел тяжелый запах топлива, солнце низко опустилось над горизонтом. Наконец впереди показался знакомый серый борт «Пост-Скрипта». Спрятавшись за пустым погрузочным каром, они осторожно выглянули.

— Это ваш корабль? — спросил Седжал, махнув рукой. У наклонного пандуса, поднимавшегося к входному люку, стояли на страже шестеро охранников в черно-красной форме.

Ара кивнула.

— Отлично. — И Седжал шагнул по направлению к кораблю.

— Что он делает? — ахнул Питр.

— Никому не двигаться, — приказала Ара.

Слабый циничный голосок внутри у нее поинтересовался, а не откроют ли охранники огонь. Это решило бы все ее проблемы. В любом случае ей, как и всем остальным, оставалось только наблюдать, если только она не хотела сразиться голыми руками с шестерыми вооруженными до зубов стражами. Седжал, в своей разодранной хламиде и наручниках, остановился на расстоянии пятнадцати-двадцати метров от охранников и стоял, скрестив на груди руки.

— Что тебе здесь надо? — рявкнул один из них, но Седжал не сказал ни слова. — Эй, раб! Я спрашиваю, что ты тут делаешь?

Седжал хранил молчание. Ближайший из охранников вышел вперед, держа в руках энергетическую винтовку.

— Слушай, парень, — начал он, — когда охранник задает тебе вопрос, я бы советовал…

Он не закончил и замер на месте. И у остальных за его спиной лица приобрели бессмысленное выражение. Седжал стоял неподвижно, не сводя с них взгляда.

— Вперед! — скомандовала Ара. — Кенди, ты захвати Седжала.

Дважды повторять не пришлось. Они быстро проскочили мимо неподвижных охранников и один за другим нырнули в люк, открывшийся под пальцами Харен. Ара оглянулась. Кенди вел Седжала по летному полю, покрытому аэрогелевым асфальтом. Мальчишка шел медленно, будто в трансе. Аре захотелось громко закричать, чтобы они пошевеливались, но она заставила себя промолчать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Седжал перешагнул порог люка. Ара уже собиралась захлопнуть крышку, как вдруг раздался чей-то голос:

— Подождите!

Повинуясь рефлексу, Ара остановилась. Какой-то человек ворвался в люк. На асфальте внизу охранники стояли все так же неподвижно. Человек захлопнул за собой крышку, Седжал близоруко мигнул глазами.

— Кто?.. — начал Питр.

Человек обернулся. Это был Чин Фен.

— Фен! — Ара открыла рот от удивления. — Какого черта ты здесь делаешь?

Фен улыбнулся.

— Ты обещала пойти со мной на морские подушки.

«Матушка, — раздался в интеркоме голос Бена. — Охранники знают, что происходит что-то неладное, но не понимают, что именно. Они требуют доступа на борт».

Ара подала знак Питру, и он схватил Фена сзади за руки. В момент соприкосновения с голой рукой Фена Питр вздрогнул, но хватки не ослабил.

— Матушка, он Немой.

У Харен в руке блеснул нож, который она приставила к шее Фена. Лезвие со скрежещущим звуком слегка царапнуло его кожу. Карие глаза Фена широко раскрылись.

— Фен, на кого ты работаешь? — спросила Ара.

«Матушка, что нам делать?»

— Ни на кого я не работаю! — пропищал Фен. — Клянусь тебе! Я ненавижу власть Единства. Поэтому я и пришел.

«Матушка, они угрожают открыть огонь. Винтовки не причинят кораблю большого вреда, но они уже вызвали по радио артиллерийское подкрепление».

— Взлетаем, Бен, — сказала Ара.

Пол под их ногами задрожал. Нож Харен так и оставался приставленным к шее Фена, а кареглазый Питр стоял на месте твердо, как гранитная скала.

— Кенди, отправляйся на мостик и возьми на себя управление, — сказала Ара. — Тут все под контролем. Фен, лучше говори быстрее, а то мне придется выпихнуть тебя в переходной шлюз, как только выйдем на орбиту.

— Я ввязался в Единство сразу же после того, как оставил монастырь, — быстро начал Фен, когда Кенди пустился бежать. Харен не убирала свой нож. — Я думал, что это хорошо, интересы человечества превыше всего, и все в таком духе, но когда я понял, насколько их система репрессивна, было уже поздно идти на попятную, потому что идти-то было некуда, да я и просто боялся. А тут вдруг появляешься ты, и мне сразу стало ясно, что занимаешься ты вовсе не торговлей, как-то уж очень это на тебя не похоже, а потом все эти твои расспросы про Видью и Седжала. Я понял, что занимаешься ты чем-то серьезным.

— Ты ему заплатила, чтобы он шпионил за нами? — недоверчиво спросил Седжал. Отстраненность исчезла с его лица.

Ара не обратила на него внимания.

— Почему ты дождался именно этого момента, Фен, чтобы явиться сюда?

— Но я на самом деле пришел узнать про нашу встречу, — ответил Фен. — Мы договорились встретиться в семь, помнишь? Ты не появилась, а когда я пытался позвонить на корабль, мне никто не ответил, поэтому я и решил прийти. Потом я увидел охранников, увидел, как они замерли на месте, как статуи, а вы все быстро пробежали мимо. И внезапно я понял, каким же трусом был все эти годы, понял, что это, возможно, мой последний шанс вырваться от Единства. Пожалуйста, Ара, поверь мне. Я говорю правду.

Ара в негодовании сжала пальцы в кулак. Ей совсем не хотелось заниматься этими вещами прямо сейчас, но решение необходимо было принять немедленно.

— Седжал, — сказала она, — сними свои наручники и надень их на Фена. Аккуратней, ты почувствуешь удар. Питр, когда он закончит, отведи их обоих вниз, на камбуз, и объясни все Джеку. Отдай ему пульт управления, — она передала Питру коробочку, — и скажи, чтобы приглядывал за Феном. Все понял?

— Да, матушка, — ответил Питр.

Фен вскрикнул, когда Седжал коснулся его руки.

— Матерь божия! Я не ошибся. Это он и есть, вы таки нашли его.

Ара не стала отвечать на это слишком очевидное утверждение.

— Когда отведешь Фена к Джеку, — продолжала она, обращаясь к Питру, — отправляйся вместе с Триш в Мечту. Если за нами будет погоня, я хочу, чтобы вы им нашептывали и провоцировали их на ошибки. Харен, в случае если по нам будут стрелять, инженерная часть — за тобой. Предстоит трудный перелет, так что всем приготовиться.

Фен беспрекословно подставил руки под кандалы Седжала. Ара направилась на мостик. Кенди, оказавшийся там значительно раньше нее, уже стоял у рулевого устройства. Бен занимался коммуникациями, а Гретхен работала с датчиками. Ара заняла свое обычное место. Корабль слегка подрагивал, издавая странный дребезжащий шум.

— Что там с твоим приятелем? — спросил Кенди.

— С приятелем? — переспросила Гретхен.

— Он в наручниках, сидит на камбузе, — ответила Ара, не сводя взгляда со смотрового экрана. На нем было видно только красное небо. — И вовсе он мне не приятель. Что это там происходит?

— Мы выбрались с территории порта, — сообщил Кенди. — Парочку грузовых кораблей мы буквально застали врасплох, у нас ведь нет ни разрешения, ни плана полета. Но мне удалось-таки их уломать.

— В Единстве волосы на себе рвут, — добавил Бен. — Нам приказано немедленно возвращаться в порт, иначе они грозятся открыть огонь.

— Как ты думаешь, это из-за Кенди или им известно о том, что Седжал здесь? — спросила Гретхен.

— Не знаю, — Бен пожал плечами. — Они не объясняют.

— Сколько потребуется времени, что уйти в смещенное пространство? — спросила Ара.

— Точно не знаю, — признался Кенди. — Мне надо сначала рассчитать курс. Можно, конечно, свернуть наугад, но тогда нельзя ручаться, в каком именно месте мы вынырнем. А если это окажется самая сердцевина какой-нибудь звезды? Шансы, конечно, ничтожны, но все же риск есть.

— Где угодно, только бы подальше отсюда, — сказала Гретхен.

— Давай, — подталкивала его Ара.

— Я еще не готов, — сказал Кенди. — Если вы решили сворачивать наугад, сначала надо преодолеть атмосферу Ржи и ее гравитационное поле, а это зависит от того…

Корабль сильно задрожал. Послышался громкий удар, и завыла сигнализация.

— …от того, как часто они будут по нам стрелять, — закончил Кенди.

— Нас преследуют четыре корабля, — сообщила Гретхен, — вооруженные лазерами и ракетами.

«Из-за удара возникли небольшие повреждения, — раздался по интеркому голос Харен. — Если последуют еще хотя бы два таких удара, нам не избежать серьезных поломок».

— Тридцать секунд до выхода из атмосферы, — сообщил Кенди.

— Вижу две ракеты, — сообщила Гретхен. — Перехват через тринадцать секунд. Двенадцать… Одиннадцать…

— Уходи! — приказала Ара.

— Пытаюсь, — закричал в ответ Кенди. Небо на смотровом экране взлетало и раскачивалось, пока Кенди отчаянно старался развернуть корабль. — У ракет визуальный прицел, мне никак не удается вырваться из их поля зрения. А на этом ведрище и выстрелить-то нечем.

— Восемь… Семь…

— Бен! — закричала Ара что было сил.

— Никак, — отозвался Бен. Его пальцы, как пронырливые стрекозы, быстро мелькали над консолью. — Не могу найти их систему наведения.

«В случае повторения такого удара мы погибнем», — донесся из интеркома бесстрастный голос Харен.

Ара не знала, что еще предпринять. А времени подумать не было.

— Держитесь крепче! — единственное, что она могла сейчас сказать.

— Четыре… Три…

Ара стала смотреть на Бена. Если ей суждено умереть, пусть последним, что она увидит, будет лицо ее сына. Бен все так же работал за консолью, и Ара понимала, что он не прекратит работы до той минуты, пока эта консоль не рассыпется в пыль под его пальцами. Ее сердце наполнилось гордостью.

— Два… Один…

БАМП!

От удара голова Ары сильно дернулась вниз. Корабль резко отклонился в сторону, и изображение на смотровом экране противно закачалось. Повсюду завыли сирены, на мостике откуда-то пошел дым.

— Мы еще живы! — прокричал Кенди, стараясь перекрыть шум. — Похоже, получается… Вот! — Темнеющее небо перестало раскачиваться на экране, хотя шум не прекратился. Перед их глазами промелькнули несколько звезд, похожих на соляные кристаллы.

— Мы сможем покинуть атмосферу? — прокричала Ара.

— Думаю, да! — так же громко ответил Кенди.

— Пегги-Сью, — скомандовала Гретхен, — заглушить сигнализацию!

Звуки стихли, а у Ары в ушах все еще стоял звон.

— Почему мы все еще живы? — спросила она.

Вместо ответа Бен нажал на клавишу, и включились громкоговорители. Из-за недавних повреждений передатчики издавали легкое шипение.

— «Пост-Скрипт», внимание, — произнес незнакомый голос. — Говорит Релл Хафрен с военного корабля «Звездный Путь». Нам известно, что у вас на борту находится мальчик по имени Седжал Даса. Он принадлежит Империи Человеческого Единства. Немедленно передайте его властям, и вам не будет причинено никакого ущерба. Повторяю, отдайте мальчика, и вам не будет причинено никакого ущерба.

— Мы не работаем на передачу, — сказал Бен. — Они нас не слышат.

— Им удалось выяснить, кто такой Седжал, — выдохнула Ара. — Черт! А я-то надеялась, что мы успеем скрыться, пока они не…

— Матушка, военные корабли готовят импульсные орудия, — сообщила Гретхен. — Если они применят электромагнитные удары, мы лишимся основного источника энергии, и они смогут как нечего делать поймать нас гравитационным лучом.

— Шестнадцать секунд до входа в смещенное пространство, — сказал Кенди, — и то если по принуждению.

— Давай же, черт побери! — торопила его Ара.

— Десять секунд до потери питания, — сказала Гретхен.

Ара выругалась.

— Харен, ты можешь как-нибудь нас прикрыть?

«За десять секунд — нет».

— Пять… Четыре…

— Девять секунд до входа в смещенное пространство, — сообщил Кенди.

— «Пост-Скрипт», внимание…

— Два… Один… Ноль.

Ара напряглась… но ничего не случилось.

— Докладывайте! — приказала она.

— Нас должны были укокошить, — явно растерянная, сообщила Гретхен.

Мгновенно, как пробка вылетает из бутылки шампанского, у Ары в голове возник ответ.

— Это Триш и Питр! — с ликованием воскликнула она. — Они из Мечты нашептывают военным, и те медлят со стрельбой!

— Проскочили! — Кенди шлепнул по своей консоли. Послышался скребущий звук, издаваемый сдавливаемой керамикой, а звезды на экране завертелись, прямо на глазах превращаясь в многоцветный радужный поток, вызывающий головокружение и тошноту.

«Пробоины корпуса в секциях шесть и семь альфа, — раздался голос Харен. — Началась разгерметизация».

— Можно что-нибудь сделать? — спросила Ара.

«В смещенном пространстве — исключено».

— Внимание! Внимание! — вмешался компьютер. — Пробоины корпуса в секциях шесть и семь альфа. Атмосфера — девяносто пять процентов.

— Скафандры! — быстро скомандовала Ара, уже направляясь к специальному отсеку на мостике, в котором хранились скафандры. — Поторапливайтесь! Кенди, сколько потребуется времени, чтобы покинуть смещенное пространство?

— Дайте мне еще три минуты, — сказал Кенди, не отходя от своей консоли.

Ара выдала всем серебристые скафандры и шлемы, потом натянула свой. В помещении шелестел легкий ветерок.

— Бен, когда оденешься, займи место Кенди. Гретхен, отправляйся вниз и помоги Джеку. Надо надеть запасные костюмы на Седжала и Фена.

— Что еще за Фен? — спросила Гретхен.

— Внимание! Внимание! Пробоины корпуса в секциях шесть и семь альфа. Атмосфера — девяносто процентов.

— Потом объясню, — ответила Ара. — Харен, запри нижнюю палубу. Так мы хоть немного сэкономим воздуха на верхней.

«Я уже пробовала, — сообщил ровный голос Харен. — Двери не реагируют на команды. Кроме того, у меня потеря сорока процентов питания, а резервные источники отключены. Для компенсации придется заглушить гравитационные генераторы».

— Внимание! Внимание! Пробоины корпуса в секциях шесть и семь альфа. Атмосфера — восемьдесят один процент.

Ара застегнула шлем, и наружные звуки доносились теперь глуше. Но в ушах громко отдавалось эхом ее собственное дыхание. Внезапно палуба поплыла у нее под ногами, и Ара начала падать. Гретхен закричала и ухватилась за дверцу шкафа. Подавляя желание замахать руками во все стороны, как крыльями мельницы, Ара постаралась покрепче уцепиться за спинку стула, на котором сидел Бен. Ладонь легко ухватилась за жесткую и шершавую накладку, приделанную там именно для подобных случаев. По экрану проплывала одуряющая пестрота красок, и Аре сделалось нехорошо. Созерцание смещенного пространства не давалось легко никому из людей, и Ара не была исключением, особенно при нулевой гравитации. Развернувшись в невесомости, Гретхен подплыла к своей консоли и нажала несколько клавиш. Экран погас.

— Спасибо, — сказала Ара.

Не отвечая, Гретхен стала продвигаться к выходу. Ей предстояло еще помочь Седжалу и Фену.

— Внимание! Внимание! Пробоины корпуса в секциях шесть и семь альфа. Атмосфера — шестьдесят четыре процента.

— Кенди, — позвала его Ара, — где твой скафандр?

— Сейчас, заканчиваю. — Он тяжело дышал. — Осталось меньше двух минут, и мы войдем в обычное пространство.

— Не пройдет и одной минуты, как ты потеряешь сознание, — сказала Ара. — Пошевеливайся!

Кенди, казалось, хотел что-то возразить, но потом передумал. Оттолкнув кресло, он подплыл к шкафчику. Бен, дождавшись, когда он коснется ногами пола, занял его место. Ара же стала помогать своему едва дышащему ученику облачиться в скафандр. Он был уже в полуобмороке. Из-за низкого давления снаружи кровь закипала в венах и прилила к лицу. Ара быстрым движением опломбировала его шлем и услышала, как с приятным свистом из канистры пошел кислород. Кенди стал дышать ровнее, глаза у него открылись.

— Все в порядке, — сообщил он по коммуникатору. — Спасибо.

— Внимание! Внимание! Пробоины корпуса в секциях шесть и семь альфа. Атмосфера — пятьдесят один процент.

— Возвращайся за консоль, Кенди, — сказала Ара. — Харен потом займется твоими синяками и капиллярными прорывами. Так что терпи, немного поболит.

— Так точно, мамочка!

— Пегги-Сью, открой интерком для Гретхен Байер, — продолжала Ара. — Гретхен, внизу все надели скафандры?

«Седжал надел, — ответила Гретхен, — а этот Фен потерял сознание. Мы с Джеком сумели запихнуть его в скафандр. Ты знала, что он Немой?»

— Да. А что Триш и Питр?

— Не имею понятия. Здесь их нет.

Кенди подплыл к креслу пилота.

— Выводи нас из смещенного пространства, Бен, — сказал он. — Теперь мы в безопасности.

Корабль затрясся и загудел.

— Внимание! Внимание! — раздался голос Пегги-Сью. — Пробоины корпуса в секциях шесть, семь и девять альфа. Атмосфера — тридцать восемь процентов.

— Протекаем, что твое решето, — ворчала Ара. — Харен, это можно как-то починить или мы до самого Беллерофона не сможем снять скафандры?

«Я провожу оценку повреждений — ответила Харен. — Как только смогу сказать точнее, сразу же сообщу».

Ара забралась в свое привычное кресло и пристегнулась ремнем. Тонкий материал скафандра, грубоватый и шершавый на ощупь, помог ей удерживаться в кресле, не соскальзывая, пока она не пристегнулась. Потом она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоить взбунтовавшийся желудок. Нулевая гравитация никогда не была для Ары коронным номером.

— Ребята, где мы находимся? — спросила она, стараясь отвлечься.

— Понятия не имею, — ответил Кенди. — Я думал только о том, как бы поскорее выбраться в смещенное пространство, и не успел задать координаты. Вижу недалеко какую-то звезду класса К. Сгодится для Харен, если ей нужна энергия.

— Направляйся туда. — И тут Ара вспомнила, что не проверила, как дела у Триш и Питра. — Пегги-Сью, открой интерком для сестры Триш и брата Питра Хеддис. Вы надели скафандры?

«Скафандр надела, направляюсь вниз помогать Харен», — ответила Триш.

— А ты, Питр? — повторила Ара. Ответа не последовало. — Питр, пожалуйста, ответь мне.

Ни звука. У Ары по спине пробежал холодок.

— Внимание! Внимание! Пробоины корпуса в секциях шесть, семь и девять альфа. Атмосфера — тридцать один процент.

— Возможно, поврежден интерком, — предположил Бен.

— Пегги-Сью, — позвала Ара, — где находится Питр Хеддис?

— Брат Питр Хеддис находится в своей комнате, — ответил компьютер.

— Пойду проверю, — сказала Ара нарочито небрежным тоном, обращаясь к Бену и Кенди. — С ним, наверное, все в порядке. Вы оставайтесь здесь и следите за нашими координатами.

Она расстегнула ремень и двинулась к выходу. С Питром все в порядке. Просто сломался интерком. Он не ранен, не погиб.

Тогда почему он все еще в своей комнате?

— Внимание! Внимание! Пробоины корпуса в секциях шесть, семь и девять альфа. Атмосфера — двадцать семь процентов.

У комнаты Питра Ара попыталась открыть дверной замок пальцем в перчатке. Замок не поддавался. Она толкнула дверь. Дверь оказалась заперта. Не в состоянии больше выносить этой неизвестности, Ара резко бросила:

— Пегги-Сью! Право капитанского превышения для дверного замка в комнате Питра Хеддиса!

— Образец голоса проверен. Право превышения принято.

Дверь отъехала в сторону, и перед Арой открылась темная комната. Ара знала, что Питр всегда выключал свет, когда погружался в транс для путешествия в Мечту.

Какое-то мгновение Ара еще плавала в проходе, потом, зацепившись обеими руками за косяк, втянула себя внутрь. И в ту же секунду ее толкнуло что-то большое и мягкое. Вскрикнув, она постаралась увернуться в сторону. От этого рывка она начала кружиться на месте и больше уже ничего не могла рассмотреть. Перед ее глазами проплывала качающаяся тьма. Вдруг одна рука натолкнулась на что-то твердое — на стену? Потолок? Что бы это ни было, кружиться она перестала. Ткань скафандра с шипящим звуком терлась о керамическую переборку. Ара наконец-то поняла, где находится. Она прижималась к полу.

— Свет! — скомандовала она.

Комнату озарили яркие огни. Ара повернулась. Под потолком плавало мертвое тело Питра. Это с ним она столкнулась, пытаясь войти в комнату. Руки раскинуты в стороны, колени вывернуты. Лицо отекло и покрылось красными пятнами. Здесь же медленно покачивался шприц.

Боль и горе приковали Ару к месту. Она попыталась сдержать слезы. При нулевой гравитации трудно плакать — слезы накапливаются в глазах, собираясь в крупные капли и мешая смотреть, потом отрываются и плывут в невесомости. А внутри шлема все становится мокрым. Но Питр умер. Он находился в Мечте и сражался там с Единством, когда на корабле началась разгерметизация. Триш успела вернуться, а Питр, видимо, потерял сознание и не успел надеть скафандр. И вот он погиб. Что она скажет Триш?

— Он погиб ради нашего спасения, — произнесла она шепотом, чтобы проверить, как это прозвучит.

Прозвучало неискренне.

«Матушка Ара, — раздался голос Харен. — Мы заделали пробоины, разгерметизация больше не угрожает. Мы с Триш будем продолжать ремонт, чтобы стало возможно снова войти в смещенное пространство».

— Сколько для этого потребуется времени? — спросила Ара, сама удивляясь тому, насколько спокойно прозвучал ее голос.

«Три или четыре дня. Возможно, меньше, если нам помогут остальные. После чего я смогу заняться питанием и восстановить гравитацию».

— Понятно. Пегги-Сью, закрой интерком.

Тело Питра ударилось в потолок. Надо, чтобы кто-то его закрепил, прежде чем гравитация будет восстановлена. Нехорошо, если он — оно? — с треском бухнется на пол под действием силы тяжести. Впереди еще похоронные процедуры, и сами похороны, и церемония прощания в Мечте, и…

Питр погиб, и погиб он ради нее.

Несмотря на нулевую гравитацию, Ара обхватила руками голову, скрытую под шлемом, и зарыдала.

ГЛАВА 11

ДНЕВНИК СЕДЖАЛА

4 день 11 месяца 987 года общего летоисчисления

Мой прежний дневник остался на Рже, поэтому на корабле я решил начать новый. Сейчас все сильно переживают, поэтому я стараюсь не мешаться под ногами. То есть я в основном сижу у себя и балуюсь всякой всячиной на компьютере, вот как сейчас.

Корабль называется «Пост-Скрипт», крутая машина, хотя Кенди называет его старой развалиной, несмотря на то, что у них и гравитация есть. В невесомости я чувствовал себя паршиво, как последняя собака, и так целый день. Кажется, будто ты падаешь, но стены-то стоят на месте, и ты ничего не задеваешь. От малейшего прикосновения начинаешь вертеться волчком, но ощущение такое, что это окружающие предметы вертятся вокруг тебя, а ты остаешься на месте.

Хорошо еще, я не начал блевать, как Фен. Он стравил прямо в свой шлем, и блевотина прямо там и болталась, как какое-то облако. Гадость какая. Но смешно. Гретхен, высокая блондинка, что-то есть в ней знакомое, так вот, она принесла какую-то вакуумную штуку и все это дело засосала, но кое-что застряло у него в волосах. А снять шлем, чтобы помыться, он не мог. Атмосферы нет.

Так вот. Кенди привел меня в комнату, где я буду жить. Он сказал, что мне лучше не выходить, пока они не закончат ремонт. И вот я выделываю тут всякие штуки, пользуясь нулевой гравитацией, и прочесываю компьютерную базу данных в поисках чего-нибудь почитать. Атмосферу восстановили через несколько часов, когда Харен закончила основные ремонтные работы, но Фен все равно не смог помыться в душе. Гравитации нет. А я как обезьяна выделываю всякие штуки в невесомости да знай себе долбаю компьютер. Мне пока не скучно. Еще много играю на флейте. Сижу на скрещенных ногах вниз головой и играю. А комната, где я живу, намного лучше той, что была у меня до… нет, что была у меня на Рже.

Я стараюсь не называть Ржу своим домом. Больше я там не живу. Все так странно. Многие годы я только о том и мечтал, как бы выбраться со Ржи, но теперь у меня прыти поубавилось. Я не знаю, что случится со мной в будущем. Кенди говорит, что мы направляемся в монастырь на Беллерофоне, это в Конфедерации Независимости, и там они научат меня правильно использовать мои способности.

Я — Немой.

Печатая, я произнес эту фразу вслух.

Я — Немой.

Сколько свободы в этих словах! Я даже и не понимал, как сильно меня пугали эти голоса и сновидения, пока Кенди не дотронулся до меня тогда в ресторане, так что у меня искры из глаз посыпались, и не сказал мне, что я Немой. Голоса и яркие сны — это все совершенно нормально, так Кенди говорит. Я не сумасшедший! У меня будто выросли крылья, и нулевая гравитация здесь ни при чем.

Мне нравится Кенди. И не только потому, что он меня спас… сколько раз? Два? Три? Он меня слушает, он мне верит. Не знаю пока насчет Ары. Матушка Ара, так, наверное, я должен ее называть. Получается, она меня выслеживала? И она так на меня смотрит, будто бы оценивает. Иногда на меня так смотрели некоторые клиенты, и тогда мне хотелось убежать, убежать побыстрее и подальше, потому что они хотели от меня чего-то такого, чего я вовсе не хотел и не собирался им давать. А иногда она бывает вполне милой и заботливой. В такие минуты она напоминает мне маму.

Не знаю, что и думать про маму. Она столько мне всего наговорила прямо перед нашим отлетом, а сейчас ее не спросишь. А вопросы у меня есть. Еще бы, у меня, оказывается, где-то есть два брата да еще сестра, которую похитили. А еще папа. На мои вопросы о нем мама всегда отвечала, что его «не стало», и я решил, что она имеет в виду «умер». И вдруг я узнаю, что он (вместе с моей сестрой!) просто в один прекрасный день взял и исчез! У меня, оказывается, большая семья, но теперь, покинув Ржу, вряд ли я смогу разузнать о них побольше. Как она могла скрыть от меня все это? И по какому это праву она так на меня набросилась, когда эта сука Харен ляпнула, что я зарабатываю на улице? Она продала своих собственных детей, разве может она что-то от меня требовать?

Иногда меня так пробирает, что хочется хорошенько кому-нибудь треснуть, но я не такой дурак, чтобы по глупости испортить себе репутацию на «Пост-Скрипте». Я любезен даже с этой паршивкой Харен.

Надеюсь, мама нашла деньги. Я за нее переживаю.

Так вот. Корпус почти починили. Там были пробоины, по нам врезали, когда мы удирали от Единства. Я думал, мы точно все погибнем, и у меня до сих пор бывают ночные кошмары на эту тему. Один из экипажа, тот, кто выводил нас с Кенди из космического порта, его звали брат Питр, погиб, помогая нам выбраться целыми и невредимыми. Я его даже и не знал, говорил-то всего пару раз, но он отдал свою жизнь за меня. Матушка Ара провела по нем заупокойную службу, а потом катапультировала тело в открытый космос. После этого все Немые с нашего корабля — то есть матушка Ара, Кенди, сестра Гретхен, сестра Триш, — все они отправились в Мечту. Кенди потом мне рассказывал, что там они встретились с кучей других Немых и провели еще одну службу. Потом все занялись починкой корабля.

Вот. Я уже говорил, что ремонт почти полностью закончен, и это хорошо. Рыжеволосый парень по имени Бен сделал так, что они смогли восстановить основной источник питания, и теперь можно снова включать гравитацию. Сначала я чувствовал себя слишком тяжелым, но быстро привык Фен, во всяком случае, значительно с тех пор повеселел.

Вспомнил, где я раньше видел Гретхен, то есть сестру Гретхен. Она налетела на меня на улице, когда я выходил из клиентской машины. Кенди сказал, что она посадила мне жучок, чтобы за мной легче было следить. Я просто взбеленился тогда, а он объяснил, что они просто хотели приглядывать за мной на случай, если произойдет что-нибудь нехорошее. Ну не знаю. Не злиться же мне на всех подряд. Или злиться? Все не так-то просто.

Вот. Но Кенди мне нравится. За обеденным столом его место рядом с моим, и он отпускает такие шуточки, что я от смеха каждый раз готов штаны намочить. И он понимает, что это такое — опасаться своей Немоты.

Он рассказал мне о Братстве Детей Ирфан, о том, откуда они пришли и чем занимаются. Я стану одним из них. Я и радуюсь и нервничаю одновременно. И я не сумасшедший!

ГЛАВА 12

МИР МЕЧТЫ

Падрик Суфур внимательно приглядывался, притаившись в ветвях персикового дерева. Матушка-наставница, круглая как шарик, сидела на кромке своего бассейна, сложив руки на коленях. У ее ног стоял пляжный стульчик. На нем небрежно развалился мужчина-Немой человечьей породы, чуть поодаль от него в пространстве плавал высокий стакан с торчащим над ним розовым зонтиком. У Немого были светлые волосы и надменный взгляд. Падрик подавил неприязнь и сосредоточился, стараясь не упустить ни одной детали. Ему необходимо было проверить истинность имеющихся сведений.

За садовой стеной часть неба оставалась по-грозовому черной. Эту черноту изредка прорезали вспышки красных молний. Даже с такого расстояния Падрик не мог не чувствовать всей неправильности происходящего. Тьма возникла вчера там, где разверзся глубокий каньон, и Падрик не мог собраться с духом, чтобы подойти к нему поближе и посмотреть. Немые поглядывали в ту сторону с опаской и терялись в догадках, переговариваясь испуганным шепотом о том, что бы это могло означать. Жизнь мира Мечты должна, однако, идти своим чередом. Падрик аккуратно сложил свои крошечные крылышки, под стать и всему невесомому тельцу колибри, и внимательно прислушался.

— Чтобы починить корпус, как того требует Харен, понадобится еще один день, — произнесла матушка-наставница Арасейль Раймар резким человеческим голосом. — И около десяти дней займет дорога до Беллерофона.

Немой мужчина молча потягивал свой напиток. В его глазах, тем не менее, светилось сосредоточенное внимание, характерное для прошедших обучение Немых, когда они стремятся уловить каждое слово. Падрик знал, что, покинув Мечту, этот человек надиктует на магнитофон все, что услышал от Арасейль. Хорошие Немые обладали сильно развитой кратковременной памятью.

— Я пока не имела возможности оценить… разрушительный потенциал, каким наделен Седжал, — продолжала Арасейль. — Как и предполагал брат Кенди, он может проникать в сознание не-Немых помимо их воли, хотя нам пока неизвестна точная степень его способностей. Вернувшись на Беллерофон, я хочу провести более подробные исследования.

От напряженного внимания в теле Падрика дрожал каждый нерв. Его лапки вцепились в ветку персикового дерева так сильно, что кора оцарапала кожу. Значит, его сведения верны. Внезапно ему стало просто невыносимо сидеть неподвижно, и лишь огромным усилием воли он сумел заставить себя сохранять спокойствие. Хотя он и избрал для воплощения весьма миниатюрную форму, все равно даже самое легкое движение способно вызвать колебания в секторе Мечты, созданном Арасейль, и тогда она непременно его заметит.

Арасейль поерзала на кромке фонтана.

— Предупреждая следующий вопрос вашего императорского величества, могу сказать, что пока не знаю, сколько потребуется времени для того, чтобы определить, насколько именно опасен Седжал и требуется ли его… ликвидация. Я, тем не менее, — тут ее голос слегка дрогнул, — готова исполнить все ваши желания и буду держать вас в курсе. Трансмиссия завершена.

Падрик чуть было не открыл рот. Арасейль приказано уничтожить этого мальчишку? Ну конечно. Люди ведь все одинаковы.

— Послание будет доставлено, — бесцветным тоном произнес светловолосый Немой. Он растворился, перенесясь вместе со своим стулом в другой мир.

Арасейль не отрывала взгляда от пустого места, где он только что сидел. Потом глубоко вздохнула. Ее лицо выражало сомнение и неуверенность, и Падрик решил, что она сейчас расплачется.

— Черт побери! — внезапно вскрикнула она и шлепнула рукой по воде в фонтане. Капли разлетелись в разные стороны. — Черт тебя подери, отправляйся ты ко всем чертям, ты, императорская сука!

Сидя на своем дереве, Падрик напряженно наблюдал за тем, как Арасейль схватила вазу и швырнула ее о каменную стену, окружавшую сад. Ваза разлетелась вдребезги с треском, который, как решил Падрик, должен был принести женщине облегчение. Поднялся горячий ветер. Он трепал зеленую листву и сильно раскачивал ветку, на которой сидел Падрик. Арасейль подняла сжатую в кулак руку, и в ясном небе ударила молния. Она расколола апельсиновое дерево от макушки до корней. Сотрясение болью отдавалось в хрупких костях Падрика. Вокруг него поднимались струйки дыма. Доносился запах горящего дерева.

— Черт побери! — бушевала Арасейль.

Еще одна вспышка молнии — и не стало следующего дерева. С опаской размышляя, не пришел ли черед и его убежищу, Падрик сорвался с ветки. Крылышки затрепетали, посылая в принадлежащее Арасейль пространство Мечты легчайшие волны. Рискованно, конечно, но она сейчас так взволнована, что, вероятно, не заметит этих колебаний. Да и сам Падрик знал, что делает.

Как очень немногие из Немых, Падрик обладал способностью изменять в Мечте свой облик. Он принимал форму чего-нибудь маленького и неприметного, безобидного, какой-нибудь мышки или птички. Он даже пробовал оборачиваться камнем или стебельком травы, но камни и растения не видят и не слышат, поэтому он отдавал предпочтение облику животных. Обернувшись каким-нибудь зверьком, Падрик легко проникал на территорию другого Немого в Мечте, подглядывал, подслушивал, а потом, разнюхав все, что следует, так же тихо уползал восвояси.

Насколько знал сам Падрик, этот его дар был уникален. Другие Немые подсознательно и непоколебимо придерживались своей человеческой формы. Отправляясь в Мечту, они намеревались и там оставаться людьми. Так оно и получалось. Падрик же, появившись в Мечте впервые, вообще не смог принять какие-либо твердые очертания. Он висел в пространстве бесформенным облаком. Киль Рич, его инструктор, потратила несколько месяцев на то, чтобы уговорить его как-то конкретизироваться. И почти сразу он пристрастился к резкой и быстрой, как ртуть, перемене обликов.

В юном возрасте он использовал эту свою способность для собственного удовольствия, подглядывая за другими Немыми, которые приходили в Мечту развлекаться, или рисовать фантастические пейзажи, или пообщаться без свидетелей. Повзрослев, Падрик стал использовать свой талант с большей выгодой. Подслушав кое-какие частные переговоры, он сумел сделать чрезвычайно выгодные вложения, которые работали на него многие годы. Очень выгодные.

Следующая вспышка молнии расколола пополам персиковое дерево, в ветвях которого совсем недавно укрывался Падрик. Он решил, что пора в прямом смысле уносить ноги. Хотя Падрик, как и любой другой Немой, находясь в Мечте, с легкостью мог телепортироваться из одного места в любое другое, его резкое исчезновение станет причиной сильного энергетического перепада, подобного тому, как вода в потоке сразу же устремляется в то место, откуда сдвинули камень. А такой перепад не может остаться незамеченным.

Птичка колибри скользила низко над землей и вдруг обернулась мелким зверьком из породы кошачьих с ярко-оранжевым мехом. Падрик беззвучно несся вперед, не уступая в скорости наземной машине, напрягая до предела мышцы и выпустив когти для лучшего упора.

Из темноты, сгущавшейся за его спиной, до Падрика доносился отчетливый ровный гул. Не побоявшись обернуться через плечо, он увидел множество красных молний, пронзавших тьму. Сверкнув, они не исчезали, но оставляли после себя полосы, как будто тьма раскалывалась на части. Падрик умерил свой бег, чтобы оглядеться. Вокруг простиралась плоская, безликая равнина. Покинув царство Арасейль, он не дал себе труда изобрести что-нибудь более интересное. Присев на задних лапах, Падрик продолжал всматриваться. Красные трещины напоминали лаву. Что же происходит?

Встопорщив усы, которые издали при этом легкий свист, Падрик сидел в нерешительности. Прошло некоторое время, и он заметил, что какая-то другая сущность пробирается совсем недалеко от его территории. Слабое прикосновение, будто легкое дуновение ветерка, — просьба приблизиться к его владениям. Это была Киль Рич.

— Подойди, — позвал Падрик.

Хотя быстроногим кошкам, обитающим на Ротмаре, неведома членораздельная речь, Падрик ее освоил. Его подсознание неуклонно отвергало мысль о том, что камень может видеть, а зеленый листок — слышать, но наделенное речью животное — в этом нет ничего особенного.

С негромким хлопком рядом с ним возникла Киль Рич, и Падрик почувствовал легкие волны, пробежавшие по его пространству. Киль Рич была виллоркой, двуногим существом небольшого роста, около метра. Ее кожу покрывала блестящая чешуя, переливавшаяся всеми цветами радуги, на плоском лице выделялись широкий рот и маленькие глазки коричневого цвета. У нее были длинные пальцы, похожие на стебли травы.

— Ты подходил ближе? — перешла она сразу к делу.

— Еще нет. — Падрик поднял оранжевую лапу. — Пойдем посмотрим?

Не говоря ни слова, Киль Рич обхватила его лапу своими изящными многосуставными пальцами. Пространство Мечты искривилось — и вот они уже стоят на краю тьмы.

В первое мгновение Падрика поразил вопль. Его уши сами собой прижались, и он не смог сдержать шипения. Резкий и нестройный звук скреб по нервам. Киль Рич отпустила его лапу, и он заставил себя присмотреться внимательнее.

Темным здесь было не только небо. Темными были и земля, и сам воздух. Впереди простиралась трехмерная тьма, прорезанная тут и там вспышками красного. Она тянулась от горизонта до горизонта. Падрик смутно различал некое движение, но не видел ни конкретных форм, ни даже пропасти, уходившей в глубь земли. У этого места не было формы. И Падрик не чувствовал в себе достаточной силы, чтобы навязать форму этой тьме. Он не рискнул бы сделать туда и шага, даже тронуть одним коготком.

Стенания продолжались. По всей длине границы, отделявшей тьму от Мечты, тут и там собирались другие Немые всех возможных видов и рас. Некоторые, стоя парами или небольшими группами, переговаривались. Другие просто смотрели. Ни один не отваживался ступить в ревущую тьму. Где-то вдалеке шелестел шепот, различимый, несмотря на рев и шум. В Мечте всегда слышен шепот. Среди собравшихся Немых Падрик заметил нескольких людей. Он осторожно отвернулся в сторону от них.

— Она все увеличивается, — пробормотала Киль Рич. — Не знаю, что и думать.

— Никто не пытался ее перейти? — поинтересовался Падрик.

— Мне о таких попытках ничего не известно, — ответила Киль Рич. Она наклонилась и коснулась его головы, что было совсем на нее не похоже. — По другую сторону этой тьмы есть девятнадцать планет, на которых живут Немые. Тьма их окружает, или же они внутри. Я их не чувствую. Вот что мне известно.

Падрик сосредоточился на минуту, но ему сразу стало ясно, что и он не сможет ощутить ничего, что лежит по ту сторону границы. На какое-то мгновение ему послышался слабый плач. Он стал вглядываться во тьму и краем глаза заметил неясную вспышку. Падрик выгнул шею. Еще секунду ему казалось, что среди хаоса он различает человеческое лицо, женское. Длинные темные волосы… Похоже, женщина очень молода. Она… танцует? Потом все исчезло.

— Ты видела? — быстро спросил он у Киль Рич. — Видела человеческую женщину?

— Я ее видела, — ответила Киль Рич, не убирая руку с головы Падрика. — Что это может значить?

— Не знаю.

— Пойду спрошу, что думают остальные.

Киль Рич убрала руку и, не сказав больше ни слова, растаяла. Падрик отступил подальше от края черной бездны и сосредоточился. В мозгу послушно возникла картина зала с каменными стенами, с колоннами… посреди зала стоит обтянутое атласом ложе. Он сейчас здесь, а хочет оказаться там.

Легкий щелчок, и вот он уже стоит посреди зала с колоннами, именно так, как это себе представил. Темная бездна далеко, она превратилась в маленькое пятнышко на горизонте, едва различимом через незастекленное окно. Стенаний и плача здесь не слышно. Падрик заставил себя отвлечься на время от мыслей о грядущей катастрофе. Он знал, что Киль Рич расскажет ему обо всем, что узнает. Сейчас следует заняться другими вещами. Вспрыгнув на атласную кушетку, он принялся точить когти о мягкую ткань.

Так значит, его сведения верны. За матушкой-наставницей Арасейль стоит понаблюдать и пошпионить. Пользу приносит каждая минута такого наблюдения. Падрика охватило радостное возбуждение, и он замурлыкал. До него, разумеется, доходили слухи о некоем Немом, наделенном редкими способностями, который, как было известно Падрику, находится на одной из планет Империи Человеческого Единства. Но чтобы Немой мог контролировать не-Немых помимо их воли… такие чудеса, знаете ли, бывают только в сказках.

А что, если чернота — проделки этого мальчишки? Какое-то время Падрик размышлял на эту тему. Нет, вряд ли. Бездна дышала присутствием многих сознаний, не какого-то одного. Тогда, может быть, он — главный? Падрику немедленно надо связаться с доктором Сей со Ржи и задать ей эти вопросы. А пока было бы неплохо этого мальчишку заполучить. Ведь стоит только до него добраться силам Единства, как катастрофы не избежать…

Внезапно Падрик почувствовал, что проваливается в кушетку. Удивленный и испуганный, он попытался встать, но подушки, аморфные и текучие, как зыбучий песок, тянули его вниз. Он запаниковал, но потом сумел-таки вырваться. Кушетка издала чавкающий звук, а он позорно плюхнулся на прохладный мраморный пол. Кушетка превратилась в черную массу. Падрик вскочил на ноги и бросился прочь, царапая когтями по твердому полу. То, что осталось от кушетки, растеклось по полу черной лужей, которая причмокивала и посвистывала, как кипящий котел. Струйки ползли в разные стороны с негромким бормотанием, как живые. Запахло сыростью, гнилью и плесенью, как в овощном погребе.

Потом послышались крики. Дюжина или даже сотня голосов, их рев был похож на завывания зимнего ветра. Они неслись со всех сторон, они били по нервам. Падрику было необходимо покинуть Мечту, и побыстрее, но эти крики не давали сосредоточиться. Боком Падрик почувствовал холодное прикосновение каменной колонны. Он прильнул к камню, желая перенять его твердость. Старался не замечать ужасную клокочущую лужу, надвигавшуюся на него. Ужасный вопль все усиливался. Внезапно Падрик опять оказался в лагере, до него доносились вопли его товарищей, крики о помощи и милосердии. Он прижал уши и завопил от тоски.

Падрик почувствовал, как колонна сдвинулась. С шипением отскочив, он обернулся. Белый камень вспучился странными формами. Там, внутри твердой породы, корчились человеческие тела, сворачивались, растягивались и изгибались самым немыслимым образом. Возникали сведенные судорогой мышцы, натянутая кожа, вспучивался глаз. От общей массы со шлепающим звуком отделилась рука и потянулась к нему. Падрик отскочил назад. Задние лапы вязли в холодной грязи, черные лужицы натекали отовсюду. Падрик попытался вырваться, но чернота держала его крепко. С тем же чавкающим звуком она уже подбиралась к его бедрам. Вперед выскочила длинная плеть и ледяной змеей обхватила его за плечи.

Падрик закрыл глаза. Ему ничто не угрожает. Он не умрет. Он — Падрик Суфур, он магистр мира Мечты. Черная жижа все поднималась, доходя ему уже до колен.

Падрик заставил себя не думать о бурлящей черноте, хотя холодная грязь постепенно заливала его тело. Она добралась до груди, поднималась к плечам. Падрик глубоко вздохнул, стараясь не замечать запаха гнили, не думать о том, что не чувствует ног. Он спокоен. Он контролирует ситуацию.

Ледяная тьма накрыла его с головой. Падрик попытался вздохнуть и закашлялся. Он не мог дышать. Он ничего не видел. Он не мог…

Падрик Суфур резко открыл глаза и сел, тяжело дыша. Несколько мгновений он бешено метался по постели, пока наконец не осознал, что черная жижа исчезла, что вой прекратился. Он выбрался из Мечты.

Обхватив себя длинными тонкими руками, Падрик постепенно привыкал к своему настоящему облику. Костлявому и неловкому. У Киль Рич ниже расположен центр тяжести, и у нее более гибкие и проворные пальцы. У Чипка — множество ног и глаз, и у него мягкий коричневый мех. На теле Падрика волос почти нет, и руки у него неуклюжие. У него костистое лицо с длинным носом, напоминающим ястребиный клюв, и тонкими губами. И тело у него тоже тощее, с длинными руками и ладонями. Находясь за пределами Мечты, Падрик допустил на свое лицо парочку морщин, просто чтобы напоминать себе, что, несмотря на внешнюю бодрость, восемьдесят восемь лет — все-таки не юность, пусть и для человека.

Спальня уже нагрелась до той приятной температуры, какую он любил ощущать, приходя в себя после путешествий в Мечту. Но внутри, в самых костях, его все еще пробирал холод. В его большой комнате мебели почти не было, только кровать, столик в углу и платяной шкаф. Как и все прочие комнаты в доме, эта представляла собой правильной формы купол, из которого открывался, по твердому убеждению Падрика, самый прекрасный вид во всей вселенной.

Его усадьба занимала большую часть астероида и представляла собой несколько полусфер, возвышавшихся над поверхностью. Их выдули из камня и песка, из породы самого астероида, а после укрепили чистыми полимерами. Толстые ковры доходили до самого края купола, где начинался голый пол — выщербленная поверхность астероида. Когда Падрик тушил огни, купол становился невидимым, и казалось, что его кровать стоит посреди огромной пустыни под покровом мягкого черного неба, озаряемая ровным светом ярких звезд. И разумеется, газового гиганта.

Окруженный кольцами газовый гигант, которого Падрик фамильярно именовал Джемом, царил в небесах. На его радужной поверхности часто бушевали бури, такие сильные, что они могли, пожалуй, подхватить и уничтожить целые планеты. Астероид Падрика скользил сейчас вокруг гиганта по ледяному кольцу, как по сверкающей бело-голубой дороге, уходящей за горизонт. Целая команда служителей, которых Падрик называл своими садовниками, занималась только тем, что сканировала орбиту астероида в поисках космических обломков, которые могли бы пробить или поцарапать поверхность куполов. Ужасно дорогая процедура, особенно когда орбита астероида проходит внутри кольца, но окружающий астероид пейзаж стоил этих затрат.

Падрик сидел на кровати, поджав под себя ноги, и барабанил пальцами по бедру. Сердце как будто успокоилось, но в животе все еще оставалось некое напряжение. Мир Мечты становился опасным местом. Надо как можно скорее договориться о встрече с доктором Сей.

Дверь спальни отворилась, в комнату вбежало существо, похожее на паука. На его спине стоял серебряный поднос, и купол наполнился ароматами кофе и сладких булочек. Вспомнив душераздирающий холод, пережитый в Мечте, Падрик не удержался и сразу схватил с подноса чашку с кофе. И с благодарностью сделал глоток горячего горьковатого напитка. Паук тем временем поставил поднос на ночной столик, а потом отступил назад и начал размахивать лапами и антеннами. Падрику, большому специалисту по языку знаков, не было необходимости включать переводчик.

— Понадобится ли вам что-нибудь еще, сэр? — спрашивал паук Чипк. Он был с планеты Кепаар, но в своем родном мире утратил приличное положение. Падрик взял его на службу, хотя Чипк имел дурацкую привычку утверждать, что тем самым Падрик «покупает его душу».

— Меня интересуют последние новости из мира Мечты, — ответил Падрик на своем родном языке. По-кепаарски он мог говорить, лишь приняв форму многоногого существа, но Чипк прекрасно понимал язык Падрика. Обе стороны эта система устраивала.

— Загрузка новостей уже произведена в комнату, сэр, — сказал Чипк и удалился.

Падрик опять глотнул из своей чашки. Хотя первоначально кофе придумали представители человеческой расы, потребовались усилия куда более цивилизованных видов, чтобы усовершенствовать это изобретение. А кофейные зерна, которые закупались для дома Падрика, никогда не знали ни человеческих рук, ни почвы.

— Мет-па, — позвал Падрик, — новости, пожалуйста. В текстовом формате.

Перед ним послушно возник голографический экран, по которому побежали слова. Сообщалось о ряде случаев, когда Немые попадали в странные происшествия или были вынуждены сражаться с ужасными чудовищами. Гигантский червь чуть было не проглотил Пера Гриля, Немого со станции Бель-Стар. Внезапный торнадо налетел на двоих Немых, занятых конфиденциальным обсуждением сделки на фондовой бирже. Они говорили, что ураганный ветер будто «кричал на них».

Умерла Нелиджа Во.

Падрик тихо вскрикнул и поспешил перечесть сообщение. Нелиджа Во занималась вербовкой для компании «Мир Мечты, Inc.». Муж нашел ее мертвое тело на кушетке. Ее лицо исказила гримаса ужаса. В газете сообщалось, что Нелиджа Во только что завершила в Мечте почтовую операцию, и другой Немой, тот, кому предназначалась информация, покинул Мечту совершенно спокойно. Но спустя какие-то доли секунды неизвестная сила уничтожила сущность Нелиджи, находившуюся в Мечте, и ее реальное тело погибло.

Падрик читал, зажав рот костлявой ладонью. В горле будто застрял легкий комок горя. Он познакомился с Нелиджей Во в то же время, что и с Киль Рич. Падрик помнил, как он сидел на корточках в грязном лагерном бараке, когда появилось некое странное создание, сопровождаемой охраной. Оно было невысокого роста, покрыто чешуей, и у него были длинные изящные пальцы. Существо двигалось по комнате, прикасаясь ко всем, кто там был, не говоря при этом ни слова. Падрик наблюдал за происходящим с удивлением и опаской, и вот настала его очередь. Пальцы коснулись его голого плеча, и по всему его телу прошла сильная дрожь.

— Этот, — произнесло существо.

Охранники взяли Падрика за плечи, и тут его охватил всепоглощающий ужас. Он стал вырываться и драться, пока один из охранников не треснул его по голове дубинкой. Глаза застлала тьма.

Когда Падрик пришел в себя, голова болела и его мучила тошнота. Рядом он увидел все то же невысокое существо. Падрик заметил, что лежит на кровати, на мягкой постели. Существо поднесло какой-то предмет к его руке. Послышалось тихое шипение, и головная боль растаяла, а с нею и тошнота.

— Кто ты? — спросил Падрик.

Существо заулыбалось огромным ртом.

— Меня зовут Киль Рич, — сказало оно.

Дверь открылась, и вошел кто-то еще. Это было гибкое, тонкое создание ростом больше двух метров, с огромными черными глазами и растрепанной гривой белых волос. У этого существа была грубая смуглая кожа. Оно внесло поднос с едой. Дразнящие ароматы наполнили комнату, и у Падрика потекли слюнки. Он сел на постели и обнаружил, что на нем чистая пижама. Чистым было и все тело, хотя он не мылся уже не один месяц. Гибкое существо поставило поднос Падрику на колени. Он мгновенно стал запихивать еду в рот, не удосуживаясь даже взглянуть, что именно он ест.

— Это моя коллега, Нелиджа Во, — сказала Киль Рич. — Мы представляем компанию «Мир Мечты, Inc.».

Пока Падрик поглощал пищу, Киль Рич продолжала свои объяснения. На Новую Прагу, планету, где жил Падрик, без объявления войны вторглись и захватили ее силы Единого Мирового Режима. Новая Прага официально считалась теперь протекторатом Режима, а ее население было либо отдано в рабство, либо заключено в рабочие лагеря. Падрику все это было известно и так, но он не счел нужным отрываться от еды, чтобы сообщить об этом. Киль Рич продолжила рассказ, объясняя, что «Мир Мечты, Inc.» — это отдельная структура, частная корпорация, предоставляющая возможность коммуникаций через Мечту всякому, кто готов платить за услуги. «Мир Мечты, Inc.» находилась в постоянном поиске новых Немых, везде рассылая своих сотрудников. Они подкупили надсмотрщика, чтобы он позволил им прочесать весь лагерь. Они надеялись, что власти Режима могли и пропустить кое-кого из Немых. Они нашли Падрика.

Падрик сделал большой глоток молока из стакана, не пропуская, однако, ни единого слова. Где-то здесь должен быть подвох, сомневаться не приходилось. В лагере никто не будет ничего делать просто так, задаром.

Нелиджа сидела в ногах его кровати, и Падрик немного отвлекся, чтобы рассмотреть то место, где находился.

Это была небольшая комната с металлическими стенами. Пол покрывал толстый ковер. Он на корабле? В комнате была только кровать, угловой столик и единственный стул. От Нелиджи исходил легкий запах свежескошенной травы.

— Ты быть сейчас свободным, Падрик, — произнесла Нелиджа мягким, ласкающим голосом. — Это значит, ты иметь выбор. Ты нам говорить, если хочешь уходить прямо сейчас, и мы тебя отвезти куда ты захотеть. Нет обязательств. Или ты оставаться с «Мир Мечты, Inc.».

Потом она объяснила, что в «Мире Мечты, Inc.» Падрика обучат пользоваться своей Немотой. У них есть для этого все условия, но обучение не бесплатное. Завершив курс, он может остаться в «Мире Мечты, Inc.» и работать на них. Ему будет предоставлено все необходимое, а жалованье пойдет на погашение долга. Или же он сможет начать самостоятельную жизнь, а часть заработка отдавать компании до тех пор, пока весь долг не будет выплачен.

Слизав с пальцев последние крошки, Падрик быстро решил остаться с ними. Разве существовала для него другая возможность? Киль Рич и Нелиджа Во закивали головами в знак одобрения и сказали, что теперь он должен поспать.

Позднее Падрик узнал, что на борту «Тихого Мечтателя» других людей не было, хотя было еще около десятка инопланетян, все Немые. «Мечтатель» выполнял долгосрочную вербовочную экспедицию и должен был вернуться в штаб-квартиру только через несколько месяцев. В течение этого времени стало ясно, что с Падриком надо что-то делать. По ночам его мучили кошмары. Он стал воровать у членов экипажа и у таких же, как он, новичков. Он лгал, а однажды даже поджег свой матрас. В конце концов Киль Рич начала проводить с ним ежедневные встречи, во время которых они подолгу беседовали. Позднее Падрик узнал, что Киль Рич читала специальную литературу по человеческой психологии, хотя кое-что, как она признавалась Нелидже, было очень трудно понять. Но она старалась.

— Конечно, — говорила Киль Рич во время одной из таких встреч, — ты рассержен. Тебе больно оттого, что тебя заставили испытать твои собратья-люди. Ты их за это ненавидишь, ты и себя ненавидишь.

Поначалу Падрик вообще не хотел с ней разговаривать, и у Киль Рич хватило мудрости не угрожать ему тем, что «Мир Мечты, Inc.» отменит свое предложение, если Падрик не научится себя вести. В конце концов ее усилия увенчались успехом, и Падрик заговорил. Он рассказал ей о лагерях, об охранниках, о том, как воровал у своих товарищей и как доносил на них, стараясь таким образом выслужиться.

— Ты испытываешь чувство вины за все, что сделал, — сказала Киль Рич. — Но в людях вообще силен инстинкт выживания. Ты сделал то, что должен был сделать, и чувство вины и ненависть — это естественное следствие. Вполне нормально, что сейчас ты ненавидишь себя и других людей.

Обучение Падрика началось на луне, где располагалась штаб-квартира «Мира Мечты, Inc.». Окончив курс, Падрик предпочел сделаться вольным художником и отсылать часть своих заработков Мечтателям в погашение долга за свое спасение и обучение, а также набежавших процентов. Кое с кем из компании он, тем не менее, поддерживал связь, в том числе и с Киль Рич. С Нелиджей Во, однако, он не виделся уже очень давно, более тридцати лет.

А теперь она умерла.

Падрика охватила грусть. Минуту он сидел неподвижно, а потом отдал распоряжение компьютеру перевести значительную сумму от ее имени на любую благотворительную цель, какую изберет ее семья. Компьютер направит ордер команде Немых, работающих на Падрика, которые через Мечту свяжутся с его банком — в буквальном смысле его: банком, принадлежащим Падрику, — и распорядятся перевести указанную сумму в банк в мире Нелиджи. Немые из банка Падрика свяжутся с Немыми, которые работают в банке на планете Нелиджи, и те примут перевод. Банк Падрика вычтет деньги с его счета, а другой банк примет это количество и внесет на счет. Сделка завершена.

Падрик, все еще сидя на своей постели, справился с охватившими его чувствами несколько быстрее, чем следовало бы. Но, с другой стороны, он не видел Нелиджу больше трех десятков лет. Тяжело вздохнув, он вернулся к последним известиям. В некоторых сообщениях упоминалась чернота. Компания «Мир Мечты, Inc.», а также Братство Детей Ирфан объявили ситуацию чрезвычайной и бросили лучшие силы на изучение проблемы. Падрик в задумчивости потянулся за сладкой булочкой. Если все происходящее и на самом деле результат некоего коварного плана, ему стоит пока подождать с оглаской этого открытия. Может быть, стоит слегка прижать Мечтателей, чтобы не слишком спешили со своими исследованиями. С Детьми Ирфан договориться будет труднее, но он что-нибудь придумает.

А пока ему нужна информация.

— Мет-па, — сказал он, — проведи поиск по названию «Империя Человеческого Единства» или «Единство», с прописной «Е», а также «Немые», с прописной «Н». Новости от Империи Человеческого Единства опускай.

— Соответствий не найдено, — сообщил компьютер.

— Мет-па, проведи поиск по именам Седжал и Арасейль Раймар. Включая новости от Единства.

— Нет соответствий.

Падрик кивнул. Факты говорят сами за себя. Единство молчит по поводу Арасейль и Седжала. А это означает одно из двух: или мальчишка никому не нужен и о нем не стоит говорить, или же его ценность для Единства столь высока, что они боятся любой утечки информации. Принимая во внимание все сказанное Арасейль, Падрик склонился ко второму варианту. Он заплатил бы большую сумму, чтобы только посмотреть, какое будет лицо у премьера Юганови, когда он узнает, что его обошла какая-то горстка монахов.

Еще один глоток кофе, и холод постепенно отступает. Седжал — неизмеримо ценный объект для любого, кто им владеет. К тому же, когда проваливается один проект, всегда лучше сразу предпринять что-нибудь новенькое.

— Мет-па, начинаем запись посещения Мечты. Лейбл «Седжал», перекрестные ссылки по дате и времени.

— Начинаю запись.

Поставив кружку с кофе, Падрик глубоко, спокойно вздохнул и погрузился в легкий транс. Слово в слово он продиктовал подслушанный разговор между Арасейль и посланцем императрицы Кан маджа Кали.

— Мет-па, — сказал он, закончив диктовать, — сколько времени потребуется моему кораблю, чтобы долететь до Беллерофона?

— Приблизительно шесть дней и два часа.

А Седжал будет на Беллерофоне через одиннадцать дней. Остается пять дней на подготовку. Падрик взял свою чашку, которая не давала кофе остыть, сделал еще один глоток и в полном смысле слова уставился в пространство.

ГЛАВА 13

ПЛАНЕТА РЖА

Видья Ваджхур сидела, уставившись в мутное оконное стекло. Комната отеля выходила на серую выщербленную стену из аэрогеля, но Видья не замечала, на что она смотрит.

Она потерпела крах. Ее работа, четкие планы, проекты — все было напрасно. Полный крах. Седжал, конечно, жив, существует где-то там, на планете под названием Беллерофон. Но его продали, использовали, поглотили трущобы. Это со всей очевидностью ясно из его слов, это ясно по тяжелой пригоршне монет, лежащей сейчас в ее кармане.

Ее сын — проститутка.

Эти жуткие слова огненными язвами горели в ее сознании. Именно поэтому она отказалась лететь с монахами на Беллерофон. Видье нужно было побыть какое-то время вдали от Седжала. После того как она услышала страшные слова, при каждом взгляде на Седжала Видья могла думать только об одном. Перед ее мысленным взором вставала картина, как он лежит в постели с… женщинами? С мужчинами? С теми и другими вместе?

Она не хотела знать. Возможно, потом, после разлуки, она так сильно соскучится, что эти видения оставят ее в покое. Теперь же она просто не смогла бы смотреть на сына.

Видья постаралась отвлечься. В комнате было душно и пахло пылью, а она не смогла открыть окно. Сквозь тонкие перегородки слышались разговоры из соседних комнат. На стене был установлен допотопный компьютерный терминал, который, слегка поупиравшись, соблаговолил-таки выдать на экран программу новостей. Видья бегло пролистывала сообщения в поисках информации о Седжале и Братстве Детей Ирфан. Пока ничего. Видья позволила себе легкий вздох облегчения.

Простившись с Седжалом, Видья отправилась домой, но добралась только до ближайшего к их кварталу поста охраны. Инай, охранник, предупредил Видью, что дома ее дожидаются двое из Единства.

Ругая себя за то, что не подумала об этом раньше, Видья вошла в многоквартирный дом на другой стороне улицы и стала ждать в фойе. Не прошло и двух часов, как двое охранников Единства оставили свой пост у нее дома и ушли. У Видьи упало сердце. Раз они уходят, значит, знают, где именно находится Седжал. Неизвестно только, поймали его или же ему удалось бежать. Стараясь отогнать от себя первую вероятность, Видья бросилась в свою квартиру и прошла в комнату Седжала. Вот она, слабая доска в шкафу — все, как он говорил. Видья потянула и вытащила из тайника небольшой тряпичный сверток. Тяжелый от монет.

Видья не стала терять время на то, чтобы пересчитать деньги или подумать, откуда они взялись. Она быстро бросила в большую сумку кое-что из одежды, туалетные принадлежности, еще какие-то вещи — и ушла. Удивленному часовому у стены она сказала, что не знает, когда вернется и вернется ли вообще. И поспешила прочь, стремясь убежать от своего поражения.

В душной комнате отеля Видья отключила терминал. Если бы Седжала и монахов схватили или убили, во всех новостях только об этом и говорилось бы, чтобы каждый смог еще раз убедиться, насколько тщетны любые попытки обмануть власти Единства. Отсутствие новостей означает, что им удалось бежать.

Видья отдавала себе отчет в том, что сама она, возможно, никогда больше не сможет вернуться в свое прежнее жилье. Власти Единства пожелают ее допросить, будут пытаться выведать у нее сведения о Седжале. У Видьи не было ни малейшего желания вновь позволить властям вмешиваться в ее жизнь.

Глубоко вздохнув, Видья высыпала монеты на кровать и пересчитала. Больше двух тысяч кешей. Целое состояние. Заработок шлюхи. Внезапно Видью охватило желание вышвырнуть эти деньги в окно, не иметь с ними ничего общего. Но вмешался голос разума. Ей надо на что-то жить. Если расходовать эту сумму аккуратно, она сможет прокормиться на эти деньги примерно две недели, и еще останется приличная сумма на взятку, чтобы попытаться выбраться со Ржи.

Но сначала она хотела бы получить ответы на некоторые вопросы.

Порывшись в своей сумке, Видья выудила широкий шарф, который умело обернула вокруг головы, так что получился свободный капюшон. Конспирация самая минимальная, но вряд ли Единство станет так уж усердно ее искать. Седжал сбежал, это ясно всем, а значит, нет необходимости прочесывать улицы. Саму Видью, скорее всего, приказано арестовать, но сомнительно, чтобы ради нее охрана стала устраивать обыски в домах и тщательно патрулировать улицы. Надо лишь по возможности скрывать лицо и платить наличными за покупки, тогда все будет в порядке.

Сунув в карман энергетический кнут, Видья вышла из гостиницы и с наслаждением вдохнула прохладный ночной воздух. Соленый ветерок доносил слабый запах планктона. Внезапно ее охватило сильное чувство, что раньше так уже было, дежа вю… На мгновение она вернулась на семнадцать лет назад, когда ее маленькая дочь и муж только что пропали, а она должна была срочно найти человека, который помог бы ей защитить новое дитя, зародившееся в ее чреве. Чтобы оно не сгинуло бесследно, не стало Немым. И в этом она тоже потерпела крах. Но это было тогда. Прошло почти восемнадцать лет. Все это время Видья, сражаясь с бюрократами и чиновниками, создавала свой квартал. Она многому научилась, они приобрела новые навыки, которых раньше не имела, она теперь легче ладит с людьми. Сначала она должна найти того генного инженера, который работал с Седжалом. В те времена Видья была слишком молодой, слишком ему благодарной, и потому не стала задавать особых вопросов. Но те времена прошли.

Расправив плечи, Видья смело шагнула в ночь.

На кухонный стол с грохотом упал планшет для записей. Безразличный к такой грубости, экран по-прежнему светился спокойным, ровным светом. По гладкому пластику монотонно бежали темные буквы сообщения. Прасад Ваджхур сцепил под подбородком смуглые руки. Он знал, что этот день настанет. Это было неизбежно. Но какая-то часть его сознания, тем не менее, всегда старалась отодвинуть страшную мысль в надежде, что все как-нибудь образуется. Теперь же он упрекал себя в том, что раньше, когда у него было время, не захотел все тщательно обдумать.

Не обращая больше внимания на планшет, Прасад поднялся, вышел из крохотной кухни в такую же маленькую гостиную и по коридору направился к спальням. В его распоряжении была квартирка из двух спален с небольшой общей комнатой — роскошные апартаменты по меркам базы, где пространство имело первостепенную ценность. Но таковы были его условия. Он за свою жизнь навидался тесных каморок.

Аккуратно отворив дверь в первую спальню, он стал вглядываться в темноту. Под одеялами свернулась калачиком фигура, слышалось сонное дыхание. Волосы чернее ночи рассыпались по подушке и свешивались с края постели. Вдоль стен стояли аквариумы всевозможных размеров, внутри которых рыбы всех цветов радуги неспешно шевелили плавниками, неподвижно зависали в толще воды или же вдруг бросались из стороны в сторону. В комнате слышалось мерное гудение фильтров и мягкое бульканье воды.

Под рукой Прасада дверь тихонько скрипнула. Он замер, потом махнул рукой и улыбнулся. Можно расколотить дюжину керамических плиток, а Катсу все равно будет спать. Значит, ее сон нормален. Когда же она отправляется в Мечту, можно даже устроить небольшой взрыв, она не обратит внимания. Некоторых Немых можно принудительно вернуть из Мечты, применив хороший физический стимулятор, — но только не его Катсу. Уже в сотый раз он задумался, стоит ли поговорить с ней об этом. В последние несколько месяцев Катсу стала проводить в Мечте все больше и больше времени. Он не знал, с чем именно это связано, и очень тревожился.

Прасад закрыл дверь, вернулся в гостиную и стал смотреть в одно из маленьких круглых окон. В это время суток за окном сплошная тьма. Прасад нажал на кнопку у самого стекла, и яркий луч прожектора осветил небольшое пространство снаружи. С полдюжины разноцветных фруктовых рыбок в страхе замерли, смешно растопорщив плавники. Через секунду они бросились в темную глубину. Прасад, не отрываясь, смотрел на заросли красных водорослей и колонии моллюсков, обрамлявших окно и простиравшихся по океанскому дну, насколько хватало света прожектора. База располагалась под скалой, поросшей водорослями, немногочисленные окна были искусно скрыты от посторонних глаз. В жилом отсеке, принадлежавшем Прасаду и Катсу, имелось целых три окна, и уже сам этот факт свидетельствовал о том, насколько высокое положение занимал Прасад в данном проекте.

В моменты, подобные этому, Прасад испытывал сильную тоску по давно ушедшим временам, еще до аннексии, когда они с Видьей подолгу гуляли вдвоем, наслаждаясь ночной прохладой и свежестью. Катсу же не знала открытого воздуха. Ведь в дендрарии нельзя узнать, ни что такое ветер, ни что такое настоящая погода. Еще Прасад боялся, что Катсу чувствует себя одинокой, хотя она никогда не жаловалась. Но ее сверстники, живущие здесь же, на станции, никак не могли стать ей не только друзьями, но и просто подходящей компанией.

А теперь исследователям понадобились ее яйцеклетки.

Прасад прислонился к прохладному стеклу. Легкая волна всколыхнула гладь водорослей. В такие моменты ему ужасно не хватало Видьи, до физической боли. Самое страшное — это ничего о ней не знать. Не знать даже, жива ли она.

Прасад выключил прожектор и отвернулся от окна. Его снедало беспокойство. И хотя наступила уже глубокая ночь, он вышел из своих апартаментов и медленно пошел по пустому коридору.

Стены везде были выкрашены в яркие, веселые цвета. Фрески и голограммы, установленные в должным образом выбранных точках, создавали иллюзию пространства. Время от времени их слегка изменяли, чтобы нарушить каждодневную монотонность и однообразие. База представляла собой нагромождение куполов и коридоров, тянувшихся в разных направлениях. В общем плане расположения явно не предусматривалась сколько-нибудь предсказуемая симметрия, что поначалу сбивало Прасада с толку, но в то же время помогало в некоторой степени избежать скуки. А спустя семнадцать лет, нажив порядочно седых волос, Прасад каждую ступеньку изучил как свои пять пальцев. Звук его шагов поглощало ковровое покрытие, и слышалось лишь легкое потрескивание керамических переборок, которые попеременно расширялись и сокращались от колебаний температуры и давления воды. Прасад бесцельно брел вперед, не задумываясь о том, куда приведут его ноги.

Прошло несколько минут. Миновав несколько коридоров и спустившись по двум лестницам, Прасад оказался перед дверью, табличка на которой гласила: «ПРОЕКТНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ. ВХОД ТОЛЬКО УПОЛНОМОЧЕННОМУ ПЕРСОНАЛУ». Прасад замешкался. Он-то, в общем, собирался прогуляться по дендрарию, однако ноги сами принесли его сюда. Все еще пребывая в некоторой нерешительности, он приложил большой палец к сенсорной дощечке рядом с дверью.

— Полномочия приняты, — произнес компьютер. — Добрый вечер, мистер Ваджхур.

Прасад шагнул внутрь. В отличие от остальной части базы, лаборатория имела четкий план: сначала располагалась небольшая офисная часть, за ней следовала непосредственно экспериментальная, исследовательская территория, где также хранились материалы и оборудование, а затем — детская. Прасад миновал офисную и исследовательскую части. Двери некоторых помещений были закрыты герметично, надписи на них предупреждали: «БИОЛОГИЧЕСКАЯ ОПАСНОСТЬ», «АНТИВИРУСНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ В ДЕЙСТВИИ» и «ДЛЯ НАХОЖДЕНИЯ ВНУТРИ ОБЯЗАТЕЛЬНА ЧИСТАЯ ОДЕЖДА». Прасад направился к детской. Дверь толщиной чуть менее метра была заперта на тройной замок. Постояв перед ней какое-то время, Прасад поднес большой палец к дощечке. Раздался привычный шелестящий звук.

— Произведена проверка ДНК и отпечатка большого пальца, — сказал компьютер. — Прошу вас, мистер Ваджхур.

Замки отворились, издав легкое гудение, и дверь распахнулась. Перед Прасадом открылся длинный коридор. Он вошел внутрь, и дверь за ним захлопнулась.

В представлении Прасада слово «детская» всегда ассоциировалось с деревянными кроватками, цветными книжками и веселыми лошадками-качалками. Эта детская, однако, не имела с ничего общего с привычной воображению картиной. Главный коридор с голым полом и серыми стенами, разветвляясь, подводил к нескольким комнатам. Прасад заглянул в первую из них. Ее разделял пополам прозрачный пластиковый барьер с единственной тяжелой дверью посередине. С другой стороны барьера вдоль стен стояли четыре детские колыбельки и пеленальный столик с детским бельем и прочими младенческими принадлежностями. На ровных серых стенах — ни единой картинки, ни одной игрушки под кроватью. Вместо этого под каждой кроватью — морозильная камера, готовая принять питомца в случае внезапной опасности, например разрыва переборки.

В кресле-качалке сидела рабыня, женщина сорока с лишним лет, одетая в ярко-оранжевый комбинезон, с ошейником на шее. Она держала на коленях белый сверток, в руке у нее была бутылочка. Прасад кивнул, она кивнула в ответ. Он жестом показал на сверток. Женщина убрала руку с бутылочкой и приподняла младенца.

На вид он ничем не отличался от обычного новорожденного, но Прасад знал, что это не так. Где-то в недрах лаборатории компьютер хранил столько информации об этом и других таких же малышах, сколько никогда за всю историю человечества не собиралось ни об одном из живущих. Образцы ДНК и РНК, структура митохондрии, поэтапное развитие мозга, источник ДНК. Никогда, никогда Прасад не станет заглядывать в эти данные. Для работы они ему не нужны, а знать о том, кто из детей произошел от его клетки, ему вовсе не хотелось.

Младенец разинул рот, недовольный перерывом в кормлении. Из-за перегородки Прасад не услышал бы ни единого звука, если бы даже какие-то звуки и раздавались. Но дети здесь плакали совершенно беззвучно. Рабыня вернула младенца в прежнее положение и поднесла к его рту бутылочку, Прасад пошел дальше.

Следующей по коридору была еще одна комната, точно так же разделенная барьером, за которым, однако, на сей раз стояли пять больничных кроватей с поднятыми боковыми ограждениями. Под простынями различались очертания маленьких детей, и Прасаду пришлось внимательно вглядываться, чтобы заметить, как они дышат. В кресле-качалке дремала рабыня. У задней стены стоял большой шкаф с медицинскими принадлежностями, в углах тоже было сложено медицинское оборудование.

Прасад двинулся дальше по прохладному коридору, в тишине легким эхом отдавались его шаги. В такой час вокруг не было ни души. Доктор Сей и доктор Кри давно уже в постели, возможно, что и в одной. Они усердно делали вид, будто между ними ничего нет, но об их отношениях было известно всем. На своем посту стояли только рабыни. Сначала Прасада удивило присутствие здесь рабов. Доктор Сей, однако, объяснила, что о расположении базы должно знать как можно меньше людей, а у свободных могут быть семьи, да и жалованья они будут требовать высокого за длительное пребывание на подводной базе. А рабы стоили одинаково что на суше, что под водой, и им не надо было давать выходные дни, когда бы они покидали базу. Электрические ошейники не позволяли им выйти из повиновения, а если бы кто и вздумал взбунтоваться, бежать ему все равно некуда, разве что захватить подводную лодку.

Ноги несли Прасада дальше. Он миновал еще четыре такие же комнаты с барьерами, кроватями и рабынями-сиделками. Наконец Прасад остановился у входа в последнюю комнату в коридоре. Прасад поморщился, осознав, что именно сюда он и намеревался попасть с самого начала. Эта комната была самой большой по размеру, в ней стояло восемнадцать кроватей. Охраняли ее пятеро рабов, здоровых и мускулистых. Темноволосые фигуры на кроватях были крепко привязаны. Атрофированные мышцы и сухожилия, укоротившиеся от бездействия, делали конечности тонкими и высохшими на вид. Руки, похожие на звериные лапы, были плотно сжаты под подбородками. Пальцы крепко сплетались, будто в эпилептическом припадке. Прасад некоторое время молча смотрел на лишенные выражения лица. Внезапно один из них открыл глаза. Его голова и плечи приподнялись, насколько позволяли перевязи, перекошенный рот раскрылся. Шею свела судорога, голова болталась из стороны в сторону, между растянутых губ дергался темный язык. По подбородку стекала струйка слюны. Перегородка поглощала звук. Прасад, разумеется, знал, что ребенок абсолютно немой, хотя на вид могло показаться, что он громко кричит.

Немой. Прасад стоял, не обращая внимания на косые взгляды охранников. Дети были немыми и Немыми. Это они — Прасад, доктор Сей и доктор Кри — сделали их такими. Всем известно, что Немой зародыш должен развиваться в материнской утробе. Это правило одинаково верно для всех видов живых существ, и не важно, какими именно достижениями технологии пытаются заменить голос или сердцебиение живой матери. Немые зародыши, которых пытались вырастить в инкубаторах, неизбежно погибали. Поэтому было широко распространено мнение, что Немые еще в зародыше способны улавливать окружающие их энергии и что присутствие материнского сознания является для них жизненно необходимым.

Так было, пока не возникла лаборатория. Когда Прасад впервые встретил доктора Сей и доктора Кри, они только-только начали свои исследования, но уже успели получить кое-какие интересные результаты. Весь фокус заключался в химическом составе мозга. Вовсе не обязательно, чтобы зародыш чувствовал поблизости сознание своей матери, надо просто, чтобы ему казалось, будто он ее чувствует.

— Ощущения и память, — говорил тогда доктор Кри своим густым бархатистым голосом, — это не что иное, как ряд химических соединений, запрограммированных в мозгу. Нам остается только вычислить, какие именно соединения складываются в мозгу живого эмбриона, когда он ощущает близкое присутствие матери, создать такие соединения искусственно и внедрить их в мозг инкубаторского зародыша… чтобы ему казалось, будто его мать рядом.

На деле, конечно, все оказалось значительно сложнее. У каждого зародыша были свои генетические коды, а следовательно, различными оказывались и необходимые химические соединения, что привело к созданию серии генетически тождественных эмбрионов. Выяснилось также, что некоторые комбинации генов оказываются более активными и жизнеспособными, чем другие. На изучение этих комбинаций ушло несколько лет и масса загубленных зародышей. Возникла также проблема химической трансплантации. Вначале они попытались напрямую внедрить микроскопические порции вещества в искусственно извлеченные белые кровяные тельца. Впоследствии же выяснилось, что наиболее простой путь — это создание ретровируса, который, взаимодействуя с нервной ДНК и тем самым изменяя ее, спровоцирует в клетках развитие их собственных кодов памяти.

Прасад целые дни проводил, разделяя и сращивая гены, многие из которых были его собственными. Катсу проводила время в небольшой детской, устроенной в лаборатории Прасада. О ней заботилась одна из женщин-рабынь, но Прасад хотел, чтобы дочка всегда была рядом.

Ко времени появления Прасада несколько зародышей уже находились в стадии созревания, и через некоторое время появились первые младенцы. Очень скоро, однако, стало ясно, что с ними не все в порядке. Они не реагировали на внешние раздражители, Они мало двигались и никогда-никогда не плакали.

Доктор Кри провел специальные исследования и выяснил, что их мозг развивался неправильно. По уровню развития они мало чем отличались от рыб или птиц. Ни в коей мере их нельзя было считать разумными существами. Он призывал уничтожить этот материал и начать все сначала. Но Прасад яростно отстаивал противоположную точку зрения. Глядя на этих младенцев, вполне совершенных внешне, только очень тихих, он не мог не думать о Катсу, и этим и объяснялось его заступничество. Хотя аргументировал он свое решение чисто научными мотивами. Зачем уничтожать научный материал, если он может пригодиться для дальнейших исследований? Доктор Сей согласилась с ним и убедила доктора Кри.

В инкубаторах созрели следующие партии зародышей, но среди них не было ни одного, который проявил бы какие-либо признаки сознания или самосознания. Большую часть времени они проводили с закрытыми глазами и реагировали только на самые сильные раздражители, в основном на боль. В тех редких случаях, когда их глаза открывались, они бессмысленно смотрели в пространство. Эксперименты продолжались.

Катсу между тем подрастала. К великой гордости Прасада, она становилась умным ребенком, хотя тоже была очень тихой. Она обладала необычным терпением и была вполне довольна жизнью, хотя и проводила целые часы в одиночестве. Казалось странным, что она редко задавала вопросы о мире, лежавшем за пределами базы. Катсу, по всей видимости, легко примирилась с тем фактом, что вылазки на поверхность — дело сложное и поэтому редкое.

Когда девочка достаточно подросла, Прасад решил, что она уже вполне может получить доступ к компьютерной сети по тайному соединению, которое бы не смогли обнаружить власти Единства, и Катсу ухватилась за эту возможность с почти ужасающим рвением. И без того необщительный ребенок, Катсу, получив доступ к сети, стала еще более отрешенной от внешней жизни, и Прасаду пришлось ограничить время, которое она проводила за компьютером. Он также присматривал за тем, на что именно Катсу тратит свое время в сети, и обнаружил, что более всего ее интересует морская биология. Тогда он устроил для нее несколько вылазок на глубинном батискафе, принадлежавшем базе, — маленьком, похожем на пузырь устройстве, и Катсу собирала образцы рыб и морских растений.

Ее завораживали подопытные из лаборатории. Хотя они просто лежали в кроватях, отделенные от Катсу звукоизолирующей пластиковой перегородкой, девочка подолгу стояла и смотрела на них своими непроницаемыми темными глазами. Поначалу Прасад и остальные пытались отогнать ее, отсылая играть к себе, но она всегда возвращалась. И в конце концов Прасад сдался. Ему оставалось либо предоставить ей свободу и разрешить присутствовать в лаборатории, либо не пускать ее туда совсем, а он не мог себе представить, как это она останется на полном попечении кого-то другого.

Прасаду не давало покоя развитие коммуникативных навыков дочки. На базе постоянно находились полтора десятка людей: доктора Сей и Кри, Прасад, исследователь-вирусолог по имени Макс Гарин и одиннадцать рабов, занятых приготовлением пищи, уборкой, обслуживанием подопытных. Доктор Сей старалась избегать Катсу. Прасад никогда не видел ее рядом с дочерью. Но девочку это вовсе не трогало. Она проводила время за компьютером, наблюдала за рыбами, общалась с отцом. За исключением лабораторных подопытных, остальные люди на базе едва ли для нее существовали.

Катсу вот-вот должно было исполниться девять лет, когда Прасад и другие ученые заметили перемену в поведении подопытных — тех, что принадлежали к первой партии, которую доктор Сей хотела уничтожить. Время от времени их охватывало возбуждение, и они начинали метаться, будто охваченные конвульсиями. Однажды Прасад наблюдал за такими метаниями. Вдруг один из них сел на постели и закричал. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Подопытный широко разинул рот, его лицо исказилось гримасой страха, но из горла не вырвалось ни единого звука.

Прасад и остальные не знали, что и подумать. Особенно был поражен Макс Гарин, чистенький блондин с длинными усами, которые он любил покручивать кончиками пальцев. Он выдвинул несколько объяснений, но ни одно из них не показалось достаточно правдоподобным. И тогда заговорила Катсу, стоявшая, как обычно, рядом с барьером.

— Они в Мечте, — произнесла она тихим голосом.

И как бы ни пытались потом Макс Гарин и Прасад выведать у нее какие-нибудь подробности, дальше говорить на эту тему она отказалась.

Доктор Сей немедленно занялась переустановкой медицинских датчиков, считывающих показания нервной деятельности подопытных. Она не делала этого раньше, поскольку полагалась на общеизвестный факт, что Немые человеческой расы не в состоянии сами, без специального обучения, проникнуть в Мечту. Все подопытные продемонстрировали активизацию деятельности правого полушария, что соответствует стадии быстрого сна (сна с быстрым движением глаз) у нормальных людей, а для Немых является свидетельством их пребывания в Мечте. Варолиев мост также посылал множественные сигналы на таламус и кору головного мозга, свидетельствовавшие о быстром сне — или о пребывании в Мечте.

Многие недели, пока занимались тщательным изучением этого явления, в лаборатории царило оживление. Оказывается, и первая партия подопытных была не совсем бесполезна, раз они могут, даже не получив специального обучения, проникать в мир Мечты. Прасад несколько раз подступался к Катсу с расспросами, но она все так же отказывалась что-либо объяснять.

То же самое произошло и со следующей партией подопытных в возрасте одиннадцати лет, и со следующей, и со следующей. На данный момент тридцать пять подопытных имели постоянную возможность отправляться в мир Мечты.

Как и сама Катсу. Когда ей было тринадцать лет, спустя два года после случая с первой партией подопытных, она легла на кровать и, не прибегая к помощи никаких известных Прасаду наркотиков, отправилась в Мечту. В тот же вечер за обедом она сообщила об этом Прасаду таким же спокойным тоном, каким могла рассказать о приобретении новой рыбки для своей коллекции. Пораженный, Прасад принялся ее расспрашивать, но Катсу не стала больше ничего говорить.

— Меня научили. — Это все, что ему удалось узнать.

И Прасаду пришлось довольствоваться малым.

Доктор Сей хотела, чтобы Прасад был более настойчив, чтобы, если понадобится, добыл эти сведения силой, но он не мог заставить себя пойти на это. Само присутствие Катсу в его жизни виделось Прасаду как что-то нежное и хрупкое, что надо беречь и лелеять. Он не мог даже повысить на нее голоса, не говоря уже о том, чтобы выпытывать у нее что-то силой.

Время шло, и Катсу стала все больше и больше времени проводить в Мечте, а не за компьютером. Прасад не имел ни малейшего представления о том, чем она там занимается, но путешествия в Мечту, казалось, не приносили ей никакого вреда. Сейчас, когда ей исполнилось семнадцать лет, Катсу превратилась в прекрасную, спокойную девушку. Ничто, казалось, не в состоянии было ее потревожить или взволновать, и Прасад не мог представить, что она когда-нибудь изменится.

А теперь им понадобились ее яйцеклетки.

Гены Прасада способствовали созданию подопытных Немых, и доктор Кри полагал, что и Катсу обладает той же способностью. Она не только унаследовала богатую генетическую структуру обоих родителей, Катсу обладала еще одним преимуществом — она была носителем митохондриевой ДНК Видьи. Митохондрия, крошечная клеточная структура, превращающая сахар в энергию, содержит в себе цепочку ДНК, отдельную от ядра клетки. Митохондриевая ДНК передается от матери ребенку. Отец к этому процессу не имеет никакого отношения. Это означает, что митохондриевая ДНК Катсу — клон аналогичной структуры у Видьи, и настанет день, когда Катсу сама передаст ее своим детям. Доктор Сей хотела инкорпорировать подопытным ДНК Видьи, и Катсу была единственным способом для достижения этой цели.

По ту сторону перегородки еще один подопытный разинул рот в немом крике. Во время таких вспышек их кровяное давление зашкаливало, мозговая активность свидетельствовала о припадке, подобном эпилептическому. Прасад все еще не знал, как объяснить происходящее, доктор Сей, однако же, утверждала, что занимается разработкой теории.

«Они не являются разумными существами, — уговаривал себя Прасад снова и снова. — Их ментальность на нулевом уровне. Они не отдают себе отчета в том, что существуют. Они — как рыбы или птицы».

Но в последнее время Прасада стали одолевать сомнения. Как это неразумное существо в состоянии проявлять такую сильную мозговую активность? Как может попасть в Мечту нечто не имеющее разума? И каким образом это все помогает доктору Сей и доктору Кри проводить свои исследования и выяснять, что именно необходимо Немым для созревания вне живой материнской плоти?

Прасад все еще стоял у перегородки. От его дыхания на пластиковой поверхности остался туманный белый след. Некоторые из подопытных — его дети, так же как и Катсу. Испытывают ли они страдания? Ощущают ли страх и боль? В последнее время он все больше склонялся к ответу «да».

Прасада охватило мучительное беспокойство. Сколько прошло времени с тех пор, как он в последний раз поднимался на поверхность? Три года? Или четыре? Внезапно он почувствовал себя запертым в клетке. Как он допустил, что все это тянется так долго?

Потом он стал думать о жизни наверху. Наверху развязываются войны, наверху Немых детей вырывают из рук родителей, наверху ни в чем не повинные люди умирают от голода, когда иностранному правительству требуются дополнительные ресурсы. А здесь, внизу, полная безопасность и покой. Еды вдоволь. Его дочка может заниматься всем, чем только пожелает.

«А что, если какой-нибудь интерес заставит ее выйти на поверхность? — подумал Прасад. — Что скажет на что доктор Кри?»

Прасад вышел из лаборатории и по пустынным коридорам вернулся в свои апартаменты. Внезапно все вокруг показалось ему неправильным, он чувствовал глубокое беспокойство, как будто ему и Катсу что-то угрожало, что-то неизвестное, не имеющее никакого отношения к ее генам и яйцеклеткам. Может быть, им следует покинуть базу? Сделать это прямо сейчас? Но как?

Прасад Ваджхур еще раз заглянул к своей дочери — она спала или же находилась в Мечте. И он тоже лег и провел бессонную ночь, долго и тщетно пытаясь уснуть.

ГЛАВА 14

НА БОРТУ «ПОСТ-СКРИПТА»

— Ара, ему понадобится наставник, — говорил Кенди, стараясь умерить волнение.

— Не самое подходящее соображение для данного этапа, — твердо ответила Ара.

— Что ты хочешь этим сказать? — возмущенно спросил Кенди. — Седжал обладает новой формой Немоты, и кто-то должен обучить его, как правильно ею пользоваться. Ему уже исполнилось шестнадцать. Обучение должно было начаться много лет назад.

Ара поставила чашку с чаем на небольшой столик рядом со своим креслом. Кенди сидел в таком же кресле напротив. Жилище Ары всегда представлялось ему слишком уж загроможденным вещами, уж слишком тут много было мебели, ковриков, книжных полок и огромных столов. Все это подавляло, воздух казался отсыревшим, вовсе не к такой обстановке Кенди привык в своем спартанском жилище.

— Ты сам ответил на свой вопрос, — сказала Ара. — Седжал обладает новой формой Немоты. И кто же в состоянии его обучать, если это новая форма?

— Немота и есть Немота, — парировал Кенди. — Он должен освоить медитацию и концентрацию, и степень его одаренности в данном случае не имеет значения. И начинать надо прямо сейчас.

— Ты давно не был в Мечте? — спросила Ара.

— Давно, слишком много дел. У Харен для каждого нашлось поручение, чтобы как следует отремонтировать корабль. Ты — единственная, кто там был с тех пор, как… — Кенди облизнул губы, стараясь подавить внезапно подкативший к горлу комок, — как похоронили Питра.

— Мечта стала с тех пор гораздо более опасным местом, — бесстрастно заметила Ара. — Происходит что-то непонятное, было еще несколько случаев, как тогда, когда разверзлась та черная пропасть. А теперь там началось что-то… Не знаю даже, как назвать. Нечто вроде бури, что ли. Она уже поглотила девятнадцать планет, и Немые, которые на них обитают, оказались как бы в одиночном заключении. Не время сейчас приводить в Мечту новичка.

— Речь пока не о том, чтобы приводить Седжала в Мечту, — резко парировал Кенди, хотя ее слова об опасности подогрели его любопытство, — он должен сперва освоить дыхание, обучиться медитации, потом, на завершающем этапе, надо будет подобрать для него стимулирующий коктейль. Так что начинать надо прямо сейчас.

— Кенди, — сказала Ара, решив изменить тактику, — ты никогда не занимался преподаванием. У тебя нет опыта.

— И у тебя тоже когда-то не было опыта. Послушай, я прошел полный курс по педагогике Немых, недавно я освежил этот материал в памяти. Если что-нибудь пойдет не так, я позову на помощь.

— Кенди…

— Почему ты не хочешь пойти мне навстречу? — Кенди не дал ей договорить. — Ара, объясни в конце концов, что происходит? Я знаю, ты что-то не договариваешь. Все какие-то дрянные секреты?

— Не надо ругаться, — строго сказала Ара.

— Еще чего, не надо, — оборвал ее Кенди. — Ты уже не одну неделю водишь нас всех за нос. Ты даже про Мечту ничего не рассказала, пока я не начал выспрашивать. — Он заговорил мягче. — Это новее на тебя не похоже. У реальных людей — людей моего племени — есть такая поговорка: «Гораздо проще исполнять свой долг, если точно знаешь, ради чего ты это делаешь».

— Это высказывание принадлежит Ирфан, — пробормотала Ара.

— Она научилась у нас, — не сдавался Кенди, — Слушай, ты ведь прекрасно понимаешь, что я прав. Твоя скрытность и нежелание объяснить нам всем, объяснить мне… это все бесполезно. Что тебе сказала императрица?

— А разве я говорила, что это касается императрицы?

— Черт побери!

Кенди треснул кулаком по ручке кресла, но мягкая обивка приглушила звук и испортила драматический эффект. — Прекрасно, не хочешь говорить, не надо. Но Седжал станет моим студентом.

Ара бросила на него холодный взгляд.

— Ты не имеешь права.

— Ах, вот как? Ну, слушай. «Закон Братства», раздел четыре, подраздел шесть, параграф 2.1, цитирую: «Немой, имеющий статус брата или выше, имеет право преподавания». Я на сегодняшний момент полный брат. В разделе восьмом, подразделе двенадцать, параграфе 4.1 сказано: «Если брат находит Немого и приводит его в Братство, он имеет право стать его наставником, при условии что ни одна из сторон не возражает».

— Специально выучил.

— Слушай, — не сдавался Кенди, — Седжал не против, чтобы я был его наставником. Он сам мне сказал об этом. И закон на моей стороне. Такой вот редкий случай.

— Слишком много во всем этом непонятного, Кенди. Я не могу тебе разрешить.

— Ты не можешь мне запретить, — быстро возразил Кенди, — если только не посадишь на гауптвахту. Да у нас ее и нет. Ерунда какая.

— Я посажу тебя под домашний арест.

Кенди уже открыл было рот, чтобы пригрозить Аре судебным преследованием за нарушение протокола, но потом подумал, что такой поворот может только подхлестнуть упрямство Ары и их спор получит новую движущую силу, Еще пять лет назад он бы не задумываясь кинулся в Драку, но за это время он кое-чему научился и кое-что узнал о человеческой природе и приемах дипломатии. Что бы там ни говорила по этому поводу Ара.

— Ара, — сказал он, — правила однозначно толкуют ситуацию. Я нашел Седжала, я должен стать его учителем. Ты сама это прекрасно понимаешь. А если есть какие-то секреты, которые что-то для меня меняют, пожалуйста, я слушаю.

— Зачем тебе вообще понадобился этот мальчишка? — спросила Ара. — Ты же знаешь, он тебе не родственник.

Кенди пожал плечами, стараясь не обращать внимания на острый укол разочарования, вызванный ее словами.

— Он мне нравится. Он хороший парнишка. Мы находим общий язык.

— И ты уверен, что хочешь изменить ваши отношения? Учитель ведь совсем не то же самое, что друг.

— Я хочу показать ему Мечту, — сказал Кенди просто.

— И получить возможность продвинуться.

Кенди посмотрел на нее долгим взглядом. Он был полным братом, но вовсе не намеревался провести в этом чине остаток своей жизни. Получив статус отца, он сможет самостоятельно заниматься поисками Немых. Когда сделается отцом-наставником, сможет возглавить целую поисковую экспедицию, — это как раз то, чем сейчас занимается Ара. В Братстве, однако, существовало строгое правило, согласно которому любому из монахов предстояло вернуть ордену все, что для этого монаха было сделано. Это касалось образования, проживания, питания и обучения, и без выплаты такого долга продвинуться дальше статуса брата и мечтать было нечего.

Такая выплата частично осуществлялась отработкой в системе внутренних коммуникаций, эта сфера требовала немалых трудозатрат от всех Немых и служила для монастыря основным источником дохода. Еще одно, на этот раз неписаное, правило гласило, что выплаты можно вносить и вперед. Руководство студентом — вот один из путей для таких выплат, хотя и вербовка Немых тоже в ордене приветствовалась. В Братстве были и такие, кто оказался неспособным ни к одному из этих двух занятий, и они навсегда оставались братьями и сестрами, трудились на полях, в сфере коммуникаций, занимались исследованиями на основной базе. У брата Кенди, конечно же, имелась своя собственная программа развития. Отцу Кенди будет предоставлена необходимая свобода, а также ресурсы для более активных поисков его семьи. Отец-наставник Кенди сможет командовать другими, добиваясь своей цели.

А успешное руководство обучением студента, обладающего доселе неизвестной формой Немоты, несомненно, принесет ему достаточную известность, в результате чего период выплаты негласного долга очень и очень сократится.

— Не стану отрицать, я думаю о своей карьере, — спокойно ответил Кенди. — Но это не главная причина моего решения. Ты достаточно хорошо меня знаешь, Ара, чтобы так говорить.

— Похоже, отговорить тебя не удастся, — Ара вздохнула. — Что ж, начинай. Но будь осторожен.

Кенди поднялся и пошел к выходу.

— И еще, Кенди, — сказала ему вслед Ара, — за свою жизнь я обучила более дюжины учеников. Если понадобится помощь, помни об этом.

Кивком выразив благодарность, Кенди вышел.

Матушка-наставница Арасейль Раймар вылила остатки чая в маленькую раковину. Кенди многому научился, надо отдать ему должное. Еще совсем недавно он бы закусил удила и бросился в драку, что только вызвало бы у нее ответное желание продолжить спор. Теперь же он научился сглаживать утлы. И все же он не заметил, как искусно она увела разговор от себя и сосредоточила основное внимание на делах Кенди.

«Молодость и красота всегда будут проигрывать годам и вероломству», — подумала она с жесткой иронией.

Ара смотрела на тонкие коричневые струйки, стекавшие по стенкам раковины. Ей представилась сегодня отличная возможность рассказать Кенди о приказе императрицы, а она так и не смогла себя заставить. До недавнего времени она оправдывалась перед собой тем, что требуется прежде всего отремонтировать корабль, организовать поминальную службу по Питру, и легко было убедить себя, что она приступит к объяснениям, как только завершатся все эти срочные дела. Но и теперь, однако, она не находила в себе сил на откровенный разговор.

«Зачем ему знать об этом? — думала она. — Все равно он не сможет мне помочь, я сама должна как-то разобраться. У него и так полно дел с Седжалом».

Ара надеялась, что ей удастся отговорить Кенди от его намерения стать наставником Седжала. И дело не только в неизвестной природе Немоты юноши. Ара не хотела, чтобы эти двое слишком уж сближались. Нельзя забывать, что Седжал может… погибнуть. Кенди, к сожалению, совершенно правильно трактовал закон. Если бы она стала настаивать на своем, — а как капитан корабля Ара формально имела право отказать ему в любой просьбе, — все равно ее запрет был бы отменен, стоило им только вернуться в монастырь. И Кенди, кроме всего прочего, был ей тоже вроде сына, и ей совсем не хотелось вставать у него на пути.

Ара провела рукой по лицу. Напряжение последнего времени начинало сказываться, Она постоянно чувствовала усталость, она с трудом заставляла себя поесть. Стало трудно сконцентрироваться как следует, чтобы попасть в Мечту, и еще она заметила, что под любым предлогом старается избегать этих путешествий, потому что теперь они обязательно означали общение с императрицей.

Зазвенел дверной колокольчик.

— Войдите, — машинально сказала Ара.

Дверь медленно отворилась, и в проеме появился Чин Фен. За его спиной стояла Харен. Глаза у нее были полуприкрыты, нижнюю часть лица скрывала чадра, Ара распорядилась, чтобы Фена, если он захочет выйти за пределы своей каюты, всегда сопровождал кто-нибудь из экипажа. Ему не дали доступа к компьютерной сети, и ни одна дверь на «Пост-Скрипте» не реагировала на прикосновение его большого пальца. Его руки, ноги и шею все еще украшали электронные кандалы, а пульт управления имелся у каждого на борту, за исключением Седжала.

— Харен говорит, что ремонт уже окончен, — сказал Фен. — Может быть, сейчас у тебя найдется время для разговора?

Поверх его плеча Ара встретилась глазами с Харен. Та кивнула и скрылась.

— Пожалуй, я смогу выкроить для тебя минутку. — Ара села. — Присаживайся, вот стул. Чаю хочешь?

Фен принял ее приглашение, выбрав место, на котором только что сидел Кенди.

— Все, о чем я прошу, — это лишь информация. На всем корабле ни один человек не хочет сообщать мне ничего, кроме своего имени. Я уже четыре дня сижу безвылазно в этой крошечной клетушке. Мне кажется, я начинаю сходить с ума.

— Ну, спрашивай.

— К какой организации вы принадлежите?

— К Братству Детей Ирфан.

— Я так и знал! — воскликнул Фен. — Ни на одну секунду я не поверил, что ты от них ушла, а если вдруг и ушла, что ты стала бы заниматься торговлей для Единства. С тобой это как-то не вяжется.

— Никак не предполагала, что встречу кого-то из прежних знакомых, — сказала Ара.

— И тебе повезло, что встретила, — заметил Фен. — Иначе бы тебе ни за что не найти ни Седжала, ни его мать. А все эти ланчи! Ты держала меня за последнего болвана!

Ара пожала плечами.

— Зато ты бесплатно обедал.

— Ну ты и зараза, — любезно заметил фен. — И что теперь со мной будет?

— Не имею представления. Честно, фен. Знаешь, я не могу тебе доверять. Так и знай.

— Почему? Я тебе помогал. Можно сказать, рисковал головой ради тебя.

— Никак я не пойму, почему ты это делал.

Фен посмотрел на нее удивленно.

— Потому что ты мне нравишься, Ара. Всегда нравилась, — он улыбнулся краешком губ, и вокруг рта сильнее проявились морщины, — И еще я решил, что смогу с твоей помощью вырваться от Единства. Была у меня какая то смутная надежда, что если я помогу тебе, то и ты поможешь мне бежать с этой планеты. Мои побуждения были вполне эгоистичны. Этому ты можешь поверить?

— Не знаю, не знаю, — ответила Ара, не желая поддерживать его робкую попытку пошутить. — Слушай, Фен, мне известно только одно: ты выскочил как чертик из коробочки, появился невесть откуда и влез на мой корабль за секунду до старта. Слишком уж точный расчет. А вдруг ты подослан Единством шпионить за мной?

— Но послушай меня, — взмолился Фен, — о том, что ты разыскиваешь Седжала и его мать, мне было известно задолго до того, как ты покинула Ржу. Ну, будь я шпионом, стал бы я ждать столько времени? Давно бы уже сообщил о тебе все, что знаю. Тебя бы арестовали, меня — повысили в должности, а Седжала схватили.

— В этом есть логика, — вынуждена была признать Ара, — и все равно, ума не приложу, что мне с тобой делать.

Фен пожал плечами.

— Отвези меня на Беллерофон.

— Ну, это само собой разумеется. Прародители-наставники избавят меня от твоего общества, в этом я не сомневаюсь. Я имела в виду, что не знаю, как поступить с тобой сейчас. Ведь впереди у нас еще одиннадцать дней пути.

— Давай снимем эти наручники. И разреши мне доступ к каким-нибудь развлекательным компьютерным программам. А? А то я просто с ума схожу от безделья.

Не говоря ни слова, Ара нажала кнопку на пульте управления. Кандалы раскрылись и с глухим стуком упали на ковер.

— Спасибо, — Фен потер запястья. — Хорошая комната, кстати говоря. Ты теперь в чине матушки-наставницы? Или правила как-то изменились, и кораблем может руководить кто-то другой?

— Матушка-наставница Арасейль Раймар к твоим услугам.

— Я поражен, — Фен присвистнул. — Думаю, много чего переменилось в монастыре за те многие… — он кашлянул со значением, — годы.

Сама того не желая, Ара засопела от удовольствия.

— Не так уж много, как можно было бы подумать. Службу научных исследований все так же возглавляет Васко Белиз.

— Белиз? — переспросил Фен с недоверием. — Он и в мое-то время был стар, как печатная машинка. Сейчас, наверное, он сама древность.

— Он утверждает, что к омолаживателю не обращался, — хитро заметила Ара. — Но ты же знаешь, что это не так.

— А как поживает Наума Рид?

— На пенсии, уже давно.

Так они разговаривали некоторое время, и, к своему удивлению, Ара заметила, что эта беседа доставляет ей удовольствие. Не надо было судорожно вспоминать, какую именно ложь она выдумала в прошлый раз, не надо было переводить разговор на конкретную интересующую тебя тему, и это стало для нее огромным облегчением. Приятно было и то, что откладывалось путешествие в Мечту. Теперь, когда о существовании Седжала узнали повсеместно, во всяком случае среди Немых, требование императрицы держать любую относящуюся к нему информацию в секрете больше не имело смысла. Аре еще предстоит обо всем доложить Совету Ирфан — о том, как они нашли Седжала, о его странных способностях, о непреклонном желании Кенди сделаться его учителем. Нельзя сказать, чтобы Ара думала о предстоящем отчете с радостью. Она все откладывала и откладывала его, ссылаясь опять же сначала на срочный ремонт корпуса, потом на необходимость посоветоваться прежде с императрицей… Фен дал ей еще одну такую отсрочку.

К тому же он вдруг изменился. Куда только подевалось его щенячество, которое так ее раздражало? Теперь, когда Фен перестал к ней приставать и из кожи вон лезть, чтобы произвести на нее впечатление, он стал казаться Аре куда более привлекательным.

— Это голо Бенджамина? — спросил Фен, кивнув в сторону письменного стола Ары.

Ара машинально развернула кресло, следуя за его взглядом, хотя прекрасно знала, что именно там стоит.

— Да, это он.

— Ты сказала, что потеряла с ним связь, — продолжал Фен, — Что же произошло? Что-нибудь серьезное?

В груди Ары всколыхнулись давние эмоции. На какую-то короткую, необъяснимую секунду перед ее внутренним взором возникло лицо Питра. В ответ она смогла лишь кивнуть.

— Извини, — пробормотал Фен. — Боже мой. Как это случилось?

— Пробоина в корпусе, — ответила Ара, едва справляясь с собственным голосом. — Какой-то безмозглый идиот на предварительном осмотре проморгал ослабленную секцию. Когда он был уже неделю в космосе, обшивка оторвалась, и Бенджамин погиб. Того инспектора обвинили в халатности, но Бенджамину это не помогло.

Фен был поражен.

— Боже мой, — опять повторил он. — Сколько уже лет я его не видел, но все равно чувствую себя ужасно от таких новостей. Тебе, должно быть, пришлось несладко.

— Пришлось, — согласилась Ара. — Но мы справляемся. Я назвала сына в его честь.

— У тебя есть сын? Ну-ка, ну-ка, объясни подробнее. Не могу представить, что у тебя есть муж, который не возражает против голограммы твоего… бывшего жениха, стоящей на самом видном месте.

— А, ну да. Здесь есть о чем рассказать. Чаю хочешь?

— Хочу, если не найдется чего-нибудь покрепче. Подозреваю, что мне понадобится какое-нибудь средство, чтобы привести в порядок нервы в ожидании новых потрясений.

ГЛАВА 15

МИР МЕЧТЫ

Праотец-наставник Мелтин всегда проводил заседания Совета в средневековом каменном зале. Стены были увешаны яркими ткаными гобеленами, заглушавшими эхо, в противоположных концах зала располагались два огромных камина. Окна со ставнями выходили в чудесный зеленый сад. Одна стена специально была оставлена глухой, и благодаря такому ухищрению хаос, царивший на горизонте, из зала не был виден. Кенди, тем не менее, ни на секунду не оставляло ощущение неправильности и беспорядка, оно стало таким же привычным, как и непрерывный шепот миллионов Немых из Мечты, доносившийся до его слуха.

Дверей в зале не было, потому что Немым в царстве Мечты двери не нужны. В центре зала стояли кругом пятнадцать мест для сидения. Среди них были обычные мягкие стулья для людей, ещё два стула поменьше, как будто детских, а один был такой высокий, что Кенди, сидя на нем, не смог бы достать ногами до пола. Были и просто мягкие подушки, разбросанные по полу.

Праотец Мелтин, как глава Совета Ирфан, сидел на стуле, похожем на трон, прямо напротив одного из каминов. Облик праотца вполне соответствовал его чину: высокий и седовласый, с добрыми голубыми глазами на изрезанном морщинами лице. Рядом с его креслом стояла витая трость, одет он был в строгое одеяние коричневого цвета, расшитое золотой нитью. На правой руке мерцал перстень с аметистом, символ его власти.

Кенди сидел рядом с Арой на расстоянии четверти круга от праотца Мелтина, если смотреть по часовой стрелке. Находясь в Мечте, Кенди не обладал способностью к телепортации, поэтому Аре пришлось помочь ему добраться до зала заседания Совета. После этого перемещения Кенди едва сдерживался, чтобы его не выворотило наизнанку прямо под ноги праотца-наставника. И только сейчас дурнота стала потихоньку отступать. На Кенди и на Аре были официальные коричневые одеяния, на груди у них висели золотые медальоны — символ Братства Ирфан. На пальце у Кенди был перстень с желтым янтарем, как положено брату, у Ары — перстень с лазуритом, камнем матушки-наставницы.

Несмотря на общее напряжение и на недавнюю тошноту, Кенди подавил зевок. В последнее время ему никак не удавалось как следует выспаться. Каждую ночь он по крайней мере один раз вскакивал на кровати, тяжело дыша и обливаясь потом. Может, стоило бы с кем-то поговорить о своем состоянии, возможно, с доктором, но в последнее время столько всего происходит, что вряд ли ему удастся выкроить на это время.

Потихоньку прибывали все новые и новые Немые. Сначала появились люди, двое мужчин и две женщины. За ними следовал чед-балаарец, представитель расы, которая более тысячи лет назад привела людей на Беллерофон. Чед-балаарцы были кентаврами с крупным и мощным телом. Вновь пришедший, чед-балаарский мужчина, осматривался вокруг. Его тело покрывали короткие светлые волосы, передние ноги были длиннее задних. На всех четырех ногах имелись крепкие когти, которыми можно копать землю и разрывать древесину. Шея у балаарца была гибкая, почти два метра длиной, на ней сидела круглая голова, которую украшали два огромных глаза и одно небольшое отверстие на лбу. У него были широкие, как лопата, челюсти и крупные плоские зубы. Пониже шеи располагались две мускулистые руки, оканчивающиеся крепкими четырехпалыми ладонями. На одном пальце красовался флюоритовый перстень цвета индиго, означавший, что его владелец состоит в чине праотца ордена.

Только он уселся на подушках рядом с наставником Мелтином, как появился еще один чед-балаарец, потом еще. Всего прибыло четверо представителей этого народа, все праотцы или праотцы-наставники.

Остальные четыре места были заняты представителями других рас — появилась праматерь-наставница, соплеменница сенешаля императрицы, небольшого роста, вся обросшая мехом, потом — громоздкий слоноподобный праотец с морщинистой кожей красного цвета, многоногая праматерь размером с кошку, напоминавшая своим видом гигантскую сороконожку, и прямоходящий праотец-наставник, с виду вылитая ящерица. Кенди он доходил примерно до пояса.

Кенди нервно теребил свой янтарный перстень, который сознательно материализовал для этой встречи. Он думал о том, что из всех присутствующих он — самый низший по занимаемому в ордене положению. Он покачал головой. Как учат реальные люди, чины и звания не имеют значения. Они искусственны и случайны. И лишь сам человек может судить о том, насколько он талантлив или как далеко продвинулся в своем образовании. Кенди, однако, большую часть своей жизни провел в обществе тех, для кого чин и звание имели весьма серьезное значение, и отказаться от таких взглядов ему было не так-то просто.

Когда все расселись, Мелтин стукнул по полу своей витой тростью, и все взгляды обратились к нему.

— Итак, всем известно, для чего мы здесь собрались, — начал он, — Не стоит напрасно терять время и растрачивать наркотики. Брат Кенди, матушка-наставница Арасейль сообщает, что ты нашел нового Немого, обладающего необычными способностями. Она также сообщает, что, несмотря на все возражения, ты намереваешься сделать этого Немого своим учеником.

Кенди бросил взгляд на Ару. Ее лицо оставалось непроницаемым. Когда она впервые сообщила ему, что Мелтин собирает заседание Совета, Кенди решил, что она, наверное, наябедничала на него праотцу Мелтину, пожаловалась, что Кенди не хочет подчиняться ее требованиям. Но потом он понял, что Ара нарушила бы свои прямые обязанности, вздумай она утаить такое редкое явление, как Седжал Даса. Кенди также заметил, что начинает думать об Аре как о противнике, и это его встревожило. Разумеется, о многих вещах они судили по-разному, но никогда раньше он не смог бы заподозрить Ару в том, что она сознательно мешает его карьере. Нехорошо все это.

— Брат Кенди, я хочу, чтобы ты ясно понимал — тебя никто ни в чем не обвиняет, — продолжал праотец Мелтин, — Пожалуй, будет лучше, если мы услышим обо всем, что произошло, прямо от тебя, а не станем полагаться на пересказ третьего лица. Потому ты и здесь.

Кенди немного расслабился.

— Слушаюсь, праотец. С чего мне начать?

— Начни, пожалуйста, с того момента, когда ты ощутил в Мечте нечто странное.

Присутствующие в зале сосредоточили внимание на Кенди. На него были устремлены глаза всевозможных форм, размеров и цветов, и у Кенди пересохло во рту. Публичные выступления никогда не числились среди его главных талантов. Ара материализовала бутылку с водой и протянула Кенди. Он отпил немного, благодарный и за воду, и за жест сочувствия. Не произнося ни слова, Ара ясно дала ему понять, что она, как любая мать, видит его насквозь и что всегда готова его поддержать.

Кенди рассказал все, что знал. Кое-какие мелочи он опустил, например про мальчиков по вызову, а также о том, что принял сначала Седжала за своего племянника. Не стал он также подробно останавливаться на твоем тюремном заключении, хотя его сердце забилось заметно сильнее, когда он перешел к этому эпизоду. Время от времени Мелтин или кто-нибудь из членов Совета задавали ему вопросы по ходу дела, но в основном его слушали молча и внимательно. В конце Кенди рассказал о своей беседе с Арой, когда они обсуждали, может ли он сделать Седжала своим учеником.

— Я не превышаю своих прав в этом своем решении, — произнес он в заключение с некоторым вызовом в голосе. — Закон вполне однозначен.

Заговорил чед-балаарец, прибывший первым. Его низкий, глубокий голос звучал густой трелью:

— Обстоятельства весьма необычны, брат Кенди. Ты — еще совсем начинающий учитель, а молодому человеку с его весьма необычной Немотой требуется особое обучение. Возможно, более подходящим наставником для него окажется кто-то более опытный.

— Матушка-наставница Арасейль предложила мне свою помощь, если понадобится, — Поджилки у Кенди дрожали, но голос звучал по-прежнему твердо. — Конечно, у меня нет преподавательского опыта, но я ведь не дурак. И если понадобится, я всегда смогу позвать на помощь.

— Это Седжал вызывает волнения в Мечте? — спросил чед-балаарский праотец.

Кенди медленно покачал головой.

— Не знаю. Я не очень хорошо разбираюсь в механике Мечты, но думаю, он тут ни при чем. Бездна эманирует невыносимые страдания и боль, а Седжал не производит впечатление человека, так глубоко страдающего.

— Возможно, здесь действует его подсознание? — предположил праотец Мелтин.

— Возможно, — неуверенно ответил Кенди, — и все же как-то не вяжется. Имея такую глубокую боль в подсознании, человек не мог бы чувствовать себя так уверенно и спокойно, как Седжал, в твердом мире реальности. Он производит впечатление человека, вполне довольного своей жизнью.

— А знает ли императрица о существовании этого мальчика? — спросила многоножка.

— Знает, праматерь Ник, — вставила свое слово Ара. Как будто ее голос слегка дрогнул? — Со времени нашего прибытия на Ржу я постоянно поддерживала связь с ее императорским величеством. Она регулярно получала мои отчеты о происходящем. Совет узнал обо всем лишь недавно, поскольку первоначально императрица приказала мне хранить в тайне информацию о самом существовании Седжала. Теперь же этот приказ отозван.

Это сообщение вызвало среди советников изумленные перешептывания. Мелтин, подождав некоторое время, стукнул по полу своей палкой, призывая всех к молчанию.

— Каково мнение императрицы? — спросил он.

— Она хочет, чтобы за Седжалом велось строгое наблюдение, и чтобы я регулярно докладывала ей о состоянии дел.

— А что она думает о самом мальчишке? — спросила праматерь Ник. В Мечте ее речь звучала на высоких нотах и сопровождалась частыми прищелкивающими звуками. Кенди понимал, что в реальном мире он не смог бы даже расслышать ее голос, не говоря уже о том, чтобы понять ее язык. — Ты получила какие-нибудь конкретные указания?

Ара колебалась.

— При всем моем уважении, праматерь, здесь… не самое подходящее место для ответа на этот вопрос.

Кенди бросил взгляд на Ару. Вот опять — она что-то скрывает. У него была мысль выведать у нее всю правду здесь, в Мечте, где солгать невозможно, но потом он отказался от этой идеи. Выведать, конечно, следует, но не сейчас, не перед лицом всего Совета. Во всем, что касается Седжала, им с Арой лучше держаться одной командой. Кенди был в этом уверен.

— Что ж, хорошо, — серьезно произнесла праматерь Ник. — Я уважаю твое мнение, матушка-наставница. Однако помни, что я жду ответа на свой вопрос при более благоприятных обстоятельствах.

— Хорошо, праматерь, — тихо сказала Ара.

— Есть ли у кого-нибудь еще вопросы к брату Кенди и матушке-наставнице Аре? — спросил Мелтин. Вопросов больше не было. — Тогда я объявляю заседание оконченным. Матушка Ара и брат Кенди, я все же хотел бы поговорить с вами обо всем этом уже на Беллерофоне. Пожалуйста, сообщите мне о вашем прибытии и держите меня в курсе любых дальнейших событий.

— Слушаюсь, праотец, — ответили Кенди и Ара в один голос.

Мелтин растаял в воздухе, вместе с ним исчез и каменный зал, оставив на своем месте плоскую бескрайнюю равнину. Вдалеке, не скрываемая больше средневековой стеной, лежала бездонная пропасть, разверзшаяся прямо у Кенди под ногами. Бескрайняя мгла все так же окутывала ее. Ара говорила, что этот хаос поглотил девятнадцать планет, которые, возможно, полностью охвачены тьмой или же окружены ею. Никто не знает в точности. Никому не удалось вступить в контакт с их Немыми. Эти планеты составляли часть владений режима, который назывался «Межпланетная Народная Демократия». Конфедерация Независимости, Империя Человеческого Единства и Гадрические королевства послали в закрытую область корабли-курьеры, но даже самому быстроходному из них потребуется как минимум неделя, чтобы добраться туда, плюс время, необходимое на обратный путь. А пока эти планеты оставались недоступными для какого бы то ни было общения.

Один за другим исчезли все члены Совета. Ара и Кенди стояли друг против друга посреди голой равнины.

Выждав небольшую паузу, они сказали в унисон:

— Теперь ко мне? — И оба рассмеялись.

— У тебя мы были в прошлый раз, — заметил Кенди. — Пошли, австралийская глушь здесь совсем рядом.

— Она станет еще ближе, когда ты научишься правильно переносить себя, — проворчала Ара, уже шагая вперед бок о бок с Кенди. Они шли спокойно, молча. Кенди вызывал в сознании образ своей пустыни. Мало-помалу местность вокруг стола меняться. Равнина превратилась в сухую песчаную степь, покрытую тут и там скудной растительностью. Небо приобрело ослепительный синий оттенок, золотое солнце заливало путников сверкающим сиянием. Кенди был рад почувствовать сухой и жаркий воздух после прохлады каменного замка. Одежда его исчезла, он шел босиком, в одной лишь набедренной повязке. Одеяние Ары превратилось теперь в две полоски ткани — на груди и на бедрах, которые неплохо смотрелись на ее смуглой коже.

Раздавшийся над их головами громкий приветственный крик возвестил о прибытии сокола Кенди. Он поднял руку, и птица спланировала вниз. Он усадил ее на плечо и продолжил путь. Прошло немного времени, и впереди показались утес и вход в пещеру Кенди. Кенди и Ара вошли внутрь и уселись на песчаный пол недалеко от входа. Стены были сухими, воздух — прохладным. Сокол слетел с плеча Кенди и, устроившись на каменном выступе, принялся чистить перья.

— Это Седжал вызывает непорядки в Мечте? — спросила Ара напрямик.

— Я много думал об этом, — ответил Кенди, — но вряд ли. Что-то здесь не сходится. В этой тьме я чувствую бесконечную боль и страдание, а, глядя на Седжала, никак не скажешь, что он испытывает такие мучения. Даже о Харен такого не скажешь.

Ара кивнула. Ее темные волосы стали совсем не видны на черном фоне стен.

— Я согласна с твоими ощущениями. И потом, в этой тьме слышен плач множества голосов, а не какого-то одного.

— Что же за существа могут вызвать такое бедствие? — спросил Кенди. — И в чем его причина?

— Пока невозможно сказать, — вздохнула Ара. — Только если найдется храбрец, который не побоится отправиться туда, внутрь, и выяснить все на месте.

Кенди выразительно затряс головой.

— Нет, это не для меня.

— Просто читаешь мои мысли, — Ара, устраиваясь поудобнее, села, поджав под себя ноги. — Ладно, давай поговорим. Что именно ты хочешь узнать?

— И ты ответишь на все мои вопросы? — осторожно поинтересовался Кенди. — Не будешь увиливать? Не будешь уходить от темы?

— Я попробую, Кенди. — Ара снова вздохнула. — Но мне будет трудно. Я хочу, чтобы ты не забывал об этом.

Увидев боль в глубине ее темных глаз, Кенди ощутил внезапный прилив жалости и сочувствия. Ей действительно тяжело об этом говорить. Как же он раньше не замечал? А от его настойчивости ей, должно быть, становилось еще тяжелее. Сгорая от стыда, он заерзал на месте. Повинуясь внезапному порыву, Кенди взял ее руку в свою, в точности, как делала она в давние времена, во времена его первых опасливых вылазок в Мечту.

— Я не хочу, чтобы ты страдала, матушка Ара, — сказал он. — Если тебе больно об этом говорить…

— Нет. Когда-то это придется сделать. — Она облизнула губы. — Кенди, императрица приказала, чтобы я наблюдала за Седжалом и оценила его способности. Еще она сказала, что если, по моему мнению, Седжал представляет угрозу для Конфедерации… — она замолчала.

— То что? — Кенди наклонился вперед. — Что сказала императрица?

— Если Седжал представляет угрозу для Конфедерации, — повторила Ара, с трудом произнося слово за словом, — то я должна его убить.

Кенди заморгал глазами. Ему показалось, что он ослышался. Он несколько раз повторил про себя ее слова, пытаясь до конца осмыслить их.

— Убить Седжала? — только и мог он сказать.

— Да, — тихо произнесла Ара.

Это коротенькое слово оглушило Кенди, как резко набежавшая океанская волна. Он выпустил руку Ары.

— Этого не может быть, — проговорил он быстро. — Как это «убить»? Он же ничего не сделал.

— Его не придется убивать, — сказала Ара, — в случае если он не представляет угрозы для Конфедерации.

— И как ты это определишь? — резко бросил Кенди. — И каким именно способом ты собираешься его убить? Ты уже думала об этом?

— Каждую ночь после того, как получила этот чертов приказ, — воскликнула Ара. — Я не хочу этой ответственности. Я о ней не просила. Но она лежит на мне, Кенди. И я ничего не могу с этим поделать.

— Так скажи императрице, что Седжал не представляет никакой угрозы, — взревел Кенди.

— Все не так просто.

Ара заломила руки, но Кенди позабыл все свое недавнее сочувствие и жалость. Его охватил гнев.

— Наоборот, все предельно просто, — выпалил он яростно. — Надо только решить, что ты не будешь его убивать.

Ара закрыла глаза.

— Скажи, Кенди, ведь люди твоего племени были вегетарианцами, пока захватчики не оттеснили их в пустыню?

— Что? Какое это имеет отношение к нашему…

— Скажи, Кенди. Имеет.

— В общем, да. — Кенди неохотно кивнул. — Реальные люди обитали на прибрежных территориях Австралии, пока белые европейцы не оттеснили их в глубь страны. В австралийской глуши мало съедобных растений, поэтому племена, чтобы прокормиться, впервые попробовали мясную пищу. Но животные ведь не…

Он замолчал, не в силах завершить свою мысль. В Мечте ложь невозможна. Реальные люди всегда считали, что человек и зверь равны. Жизнь животного — такая же ценность, как и человеческая жизнь, но иногда ради спасения одной жизни приходится идти на жертвы. Иногда жертвой становился зверь, иногда — человек.

— Помоги мне, Кенди, — тихо произнесла Ара. — Это в твоих силах. А заодно поможешь и Седжалу.

— Как? — спросил Кенди.

— Ты — его учитель. Сделай так, чтобы он понял, какой силой обладает, и чтобы научился правильно пользоваться этой силой. Сделай так, чтобы он строго следовал заветам и принципам Ирфан. В этом случае он ни для кого не станет угрозой. — Она помолчала. — Но не говори ему ничего о приказе императрицы. Если он узнает, он нас возненавидит, и вот тогда станет опасным по-настоящему.

Кенди уже открыл рот для возражений, но тут же опять захлопнул. Ара была совершенно права. Опять права.

— Что же, — сказал он, — стоит этим заняться побыстрее.

Ара кивнула и исчезла, оставив после себя тонкую рябь, всколыхнувшую пространство Мечты. Кенди собирался уже сделать то же самое, как вдруг его внимание привлекла какая-то странная темная тень в глубине пещеры. Он стал всматриваться. Как будто чьи-то холодные пальцы сдавили его шею. Волосы на голове зашевелились. Неужели там кто-то есть?

Кенди протянул руку. В руке должен быть факел, горящий ярким светом. Палка шершавая. Легкий щелчок — и факел у него в руке.

Пламя вздрагивало и колыхалось, но темная тень оставалась ровной и неподвижной. Кенди осторожно двинулся вперед. Сокол все так же чистил перышки.

Кто здесь? Кенди взмахнул факелом. Его рука едва заметно дрогнула. Наверное, надо материализовать оружие. Наверное, надо…

Кенди резко вдохнул. Тень оказалась черной железной решеткой. Она тянулась от стены к стене в задней части пещеры.

«…плач, вскрик, серебряный блеск ножа, потом — кровь…»

У Кенди перехватило горло, он отшатнулся назад. Железной решетки нет, ее не должно быть.

Решетка упрямо стояла на месте. Внезапно птица резко взмыла в воздух, громко хлопая крыльями. И вы летела из пещеры.

«…тихий всхлип, и снопа тишина…»

Бросив факел, Кенди пустился бежать. Под его босыми ногами скрипел песок, крошились камни, но он знал, что за его спиной — железная решетка.

«Во исполнение моих глубочайших чаяний и глубочайших чаяний всего живого и сущего, да будет мне позволено покинуть Мечту», — мысленно закричал Кенди.

И вот он уже стоит в своей каюте на борту «Пост-Скрипта», чувствуя под коленом острие копья. По спине ручьями катился пот. На щеках засохли соленые полосы. Кенди медленно отставил копье, вытерся и оделся. Воспоминание о железной решетке мало-помалу уходило из его памяти, и он не стал его удерживать.

Пещера исчезла. Вместе с ней исчез и камень, за которым прятался Падрик, Осталась только голая равнина. Падрик Гуфур развернул кольца и высунул язык.

Его чешуйчатое тело расслабилось и обмякло. Опасность миновала. А была ведь совсем рядом. Кенди — внимательный, сильный, и прятаться на его территории — глупо и неосторожно. Падрик не до конца понял, чем же так сильно ему не приглянулась металлическая решетка, но он предпочел не задавать себе лишних вопросов. Пройди Кенди еще чуть-чуть, и укрытие Падрика было бы неминуемо обнаружено.

Снова свернувшись в тугую спираль, Падрик положил голову себе на спину. Так значит, приказы императрицы все еще в силе, и Ара не хотела, чтобы Седжал знал о них. Стратегия верная, пусть и немудреная. И Ара правильно заметила: стоит лишь Седжалу узнать, что один из Братства должен был его убить, и он всей душой возненавидит Детей Ирфан. Нет ни малейшего сомнения.

Довольно шипя себе под нос, Падрик Суфур сосредоточился и отправился прочь из Мечты.

Древний медленный ритм успокаивал нервы. Кенди мог бы включить режим воспроизведения на компьютере, но глухая дробь барабана, вырывавшаяся прямо из-под рук, создавала более естественное впечатление. Седжал, выпрямившись, сидел на кровати. Эта поза, как он выяснил, более всего подходила для медитации, она была хороша еще и тем, что не позволяла ему задремать. Он сидел, вытянув вперед ноги и сложив руки на коленях. На пальце блестел перстень с рубином. Этот перстень, когда-то принадлежавший Кенди, был символом того, что Седжал теперь занял официальное положение его ученика. Кенди выбивал старинную барабанную дробь, и вдруг его охватило странное чувство дежа вю. На какое-то мгновение он сам превратился в юного студента, а в барабан для него била Ара, его наставница.

Кенди взглянул на монитор считывающего устройства на полу, куда поступали данные, снимаемые с запястья Седжала. Если судить по характеру волновой активности мозга, Седжал находится в глубоком трансе. Парнишка буквально все схватывает на лету.

Седжал, разумеется, потерял голову от радости, когда пять дней назад было официально объявлено, что Совет назначает Кенди его наставником. Сам же Кенди, не до конца еще оправившись после ошеломляющего посещения Мечты, старался не думать ни о чем, кроме процесса обучения своего студента.

Студента, которого Аре, возможно, придется убить.

Кенди резко изменил звучание барабана, перейдя на какофонический ритм в семь четвертых. Мозговая деятельность Седжала осталась прежней. Кенди прекратил играть. Все без изменений. Вложив в рот два пальца, Кенди издал такой пронзительный свист, что у него самого заложило уши. Никакой реакции.

Кенди довольно кивнул. Пять дней усердных тренировок уже принесли свои плоды. Седжал входил в такой глубокий транс, из которого вывести могли только боль или же двойной щелчок пальцев — специальный постгипнотический сигнал, заранее предусмотренный Кенди. Седжал обладает несомненным талантом. Самому Кенди понадобилось два месяца, чтобы достичь такой глубины сосредоточения. Через пару месяцев Седжал, возможно, будет уже готов, чтобы войти…

Монитор запищал, привлекая внимание Кенди. Он бросил взгляд на экран, и его глаза широко раскрылись. Сердце сильно забилось. Если судить по мозговой активности, Седжал пребывал в состоянии быстрого сна, но его физиологические показатели свидетельствовали о бодрствовании.

Значит, он в Мечте.

Кенди вскочил на ноги и выбежал из комнаты. Громко шлепая туфлями по полу, он бросился к себе.

— Пегги-Сью, — прокричал он на бегу, — открой интерком для матушки Ары, сестры Гретхен и сестры Триш. Чрезвычайная ситуация! — Затормозив на повороте, он быстро ткнул большим пальцем на считывающую дощечку и с силой рванул дверь, хотя она еще до конца не открылась. — Седжал вошел в Мечту!

«Что?» — переспросила Триш.

«Как ему это удалось?» — раздался голос Гретхен.

«Ты ведь еще не давал ему наркотики, так?» — требовательно спросила Ара.

Кенди рванул дверцу своей аптечки и схватил шприц.

— Я не полный идиот, Ара. Он сам прошел. Ждите меня у ме…

Комната закружилась, и Кенди начал терять равновесие. Шприц со стуком упал на пол, когда Кенди схватился за раковину, стараясь удержаться на ногах. Возникло ощущение, будто кто-то толкает его сзади.

— КеНди!

—  Седжал? — выдохнул Кенди. Голос, казалось, раздается отовсюду.

«Ждать тебя на твоей территории? — переспросила Триш, заканчивая его собственную фразу. — Отправляюсь прямо туда».

— кеНДИ!!!

Последовал резкий рывок, и Кенди оказался посреди пустой улицы. Опять накатила дурнота, и Кенди, корчась, упал на колени. Руки у него дрожали, и какое-то мгновение сквозь них просвечивала брусчатка мостовой. Ощущение было точно таким, как если бы он старался быстро пройти сквозь Мечту. Он закрыл глаза и сосредоточился. Он сейчас здесь, все остальное — там. Он — в этом месте, в этом времени.

Дурнота отступила. Кенди медленно поднялся и посмотрел вокруг. Куда это его занесло? Вдоль улицы тянулись разноцветные прилавки, но не видно ни души. Это же рынок на Рже. Было абсолютно, сверхъестественно тихо, раздавался лишь едва слышный шепот. В некотором отдалении, позади зданий и наверху, проглядывала кромешная тьма, как будто расколоченная на куски молотком. В местах расколов светился мрачный красный свет.

Он в Мечте.

— Ради всего живого, — пробормотал Кенди. Холод сковал его тело. Он не был в Мечте с тех самых пор… как увидел в пещере решетку. Нет, он не боится. Чего ему бояться. Он просто очень занят с Седжалом. Тогда почему ему холодно?

— кендИ!

Окружающий мир искривился, и внезапно Кенди оказался в квартире, где Седжал жил со своей матерью. Неизвестная сила сбила его с ног, Кенди упал на колени, несколько секунд его трясло. За окнами темнело мрачное небо, улицы были пусты. Кенди с трудом поднялся на ноги. Это все Седжал. Другого объяснения быть не может. Только вот никому из Немых не удавалось притащить другого человека в Мечту по своей воле. Это невозможно.

«Невозможно, — повторил Кенди мысленно. — К Седжалу это слово не относится».

Как и на улице, в крошечной квартирке не было ни души. В застоявшемся влажном воздухе висел запах карри. Кенди неуверенно огляделся.

— Седжал! — позвал он. — Ты здесь?

— КеНДИ! поМоГИ МНЕ!

Голос, казалось, звучал повсюду, не имея конкретного источника.

— Седжал, — вновь позвал Кенди, изо всех сил стараясь сохранить спокойный тон, — слушай внимательно. Ты должен расслабиться. Расслабься и дыши глубже.

Никакого ответа. Кенди прекрасно понимал, в чем дело. Седжал — новичок, его сознание пока не научилось создавать четкие формы тела, и поэтому он присутствует здесь в виде бестелесной субстанции. Если такое состояние продлится слишком долго, Мечта поглотит и развеет его сознание, как ветер — струйку дыма.

— Думай о себе, о своем теле, — осторожно начал Кенди. — Думай о своих ногах, коленях, как они двигаются и как они устроены. Думай о животе, о груди, о том, как ты дышишь, что ты чувствуешь. Думай о руках, о плечах, о том, что они могут делать. Думай о шее, о голове, о том, что ты видишь глазами, о том, как твой мозг думает. Твое тело здесь, все остальное — там. Ты — здесь, весь прочий мир — там.

Кенди заметил, что шагает взад-вперед. Он остановился.

— Я буду считать. На счет «три» ты окажешься рядом со мной. Раз… Два… Три…

Раздался легкий щелчок, и Седжал возник в комнате. Его глаза были плотно сжаты. На нем были те же обноски, что и в первый день, когда Кенди его увидел. Пространство Мечты слегка волновалось вокруг него, но сам он, похоже, был в полном порядке. От внезапного облегчения у Кенди ослабели ноги. Синие глаза Седжала широко распахнулись. Мгновение-другое он смотрел на Кенди, потом вдруг разрыдался.

— Боже! — всхлипывал он. — Боже! Я был… везде…

Кенди, готовый к такой реакции, обнял Седжала за плечи и подвел к креслу.

— Не волнуйся, — успокаивал его Кенди, — теперь все в порядке.

Спустя некоторое время Седжал пришел в себя.

— Я в норме, — сказал он. — Извини.

— Все в порядке, — сказал Кенди. — Для этого я и здесь. Сколько раз я сам рыдал на плече у Ары!

Седжал осмотрелся.

— Где мы находимся? Как это, мы опять на… на Рже?

— Мы на Рже, потому что твое сознание вызвало именно это место, — объяснил ему Кенди. — Мы в Мечте.

— В Мечте? — эхом отозвался Седжал. — Но как?

— Об этом я и собирался тебя спросить, — ответил Кенди.

Теперь, когда первое волнение улеглось, Кенди смог подумать о других вещах, и его напряжение вернулось. Седжал затащил его в Мечту, и Кенди размышлял, сможет ли сам выбраться обратно.

— Что последним осталось у тебя в памяти? До того, как все перемешалось и пошло не так? — спросил он, стараясь говорить спокойным голосом.

Седжал поерзал, пружина под ним скрипнула.

— Я вошел в транс, ты бил в барабан. — Он помолчал. — Потом я услышал… Как будто меня кто-то зовет. Ты стал играть по-другому, и я это заметил. Потом я как бы… пошел на звук, и вдруг все смешалось. Не знаю, как правильно сказать. Будто весь окружающий мир завертелся вокруг меня, а голоса звали куда-то, уводили, и ветер рвал мое тело на части.

— А что было потом?

Седжал нахмурился.

— Я понял, что мне нужна помощь, и я стал звать тебя. Мне кажется, я тебя чувствовал. Я знал, где ты находишься, и стал тебя звать.

— Я слышал, — сказал Кенди. — Это называется «постучать в дверь».

— Потом я испугался по-настоящему и стал звать тебя еще сильнее. Говорю, я мог тебя чувствовать, поэтому я как бы протянул руку и… и стал тащить. Потом я услышал твой голос, ты мне говорил, что надо делать. Я все исполнил, как ты сказал, и вдруг — я стою посреди гостиной. А ты в порядке? Я что-то сделал не так?

Кенди покачал головой.

— Не знаю, как правильно ответить на твой вопрос.

«Кенди!» — раздался голос Ары.

— Мы здесь, — отозвался он. — Сможешь нас найти?

Пространство всколыхнулось, и Ара возникла рядом. Седжал чуть отпрянул.

— Что произошло? — спросила она. — Вы оба в порядке?

— Да, все хорошо, — ответил Кенди. Он рассказал ей о случившемся. Он уже заканчивал, когда появились Гретхен и Триш, и ему пришлось начать рассказ с начала. Потом настала очередь говорить Седжалу. Кенди заметил, что у Триш даже в Мечте под глазами темные круги. Она совсем перестала спать с тех пор, как погиб Питр.

— Объясни, Кенди, — спросила Гретхен, — как это Седжал сумел затащить тебя в Мечту?

Кенди покачал головой.

— Не знаю. Может быть, это как-то связано с его способностью проникать в чужое сознание. Мы ведь можем общаться с другими Немыми через Мечту, обращаясь к ним мысленно, вот и он делает что-то в этом роде.

Седжал молчал.

— Не стоит говорить об этом сейчас, — решительно заявила Ара. — Нестабильность растет, и оставаться здесь долго небезопасно.

— Это твоих рук дело? — Гретхен повернулась к Седжалу.

— Какое дело? — спросил он изумленно.

— Речь идет о черной тьме, — спокойно пояснила Триш. — Ты что, не видел ее?

— Да, но… — Седжал кивнул. — Но я думал, что это такой пейзаж, что так и должно быть. Вряд ли это моих рук дело. Я сам даже не понимаю, откуда вот это все взялось. — Он махнул рукой вокруг.

— Это рефлекс, — объяснил Кенди. — Большинство Немых, попадая в Мечту впервые, материализуют хорошо знакомые, безопасные места. Ты скоро научишься создавать себе любую обстановку, на свой собственный выбор, пока же…

— Давайте отложим беседу, — перебила его Ара. — Кенди, сможешь выбраться?

— Не знаю, — в тревоге признался Кенди.

— Постарайся, — твердо сказала Ара. — А мы поможем Седжалу.

Закрыв глаза, Кенди сосредоточился, не обращая внимания на бухающее сердце. «Во исполнение моих глубочайших чаяний и глубочайших чаяний всего живого и сущего, — мысленно произнес он, — да будет мне позволено покинуть Мечту».

Чувство полета. Кенди замахал руками. Но ничего не ощущал, ничего не видел. Из горла готов был вырваться крик, вот только горла у него не было.

Внезапно он понял, что видит перед собой нечто дымчато-серое. Кенди не шевелился. Спустя мгновение это серое нечто оказалось потолком его собственной комнаты. Он лежал на своей постели. Само по себе это уже было несколько странно, потому что обычно, возвращаясь из Мечты, он чувствовал под коленом свое копье. Он был в растерянности. Голова кружилась.

В поле зрения Кенди возникло чье-то лицо. Из-под взъерошенной челки на него смотрели встревоженные синие глаза.

— Бен, это ты? — спросил Кенди.

Во рту у него пересохло, как будто он был в австралийской пустыне. От потери ориентации его сознание бесцельно блуждало, как стрелка сломанного компаса. Он чувствовал, что должен ухватиться за что-то твердое, что вернуло бы его в реальный осязаемый мир. Кенди машинально протянул руку и погладил Бена по щеке. Щека была теплой и плотной. Что-то не так. Он не должен был делать этого, хотя не помнил, почему именно. Ощущая себя последним дураком, Кенди убрал руку.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Бен, не обращая внимания на руку Кенди.

— Пить хочу, — проскрипел тот.

Бен принес ему стакан воды. Он помог Кенди сесть на кровати. Кенди ощутил спокойную силу его руки и, вздохнув, позволил себе опереться о плечо Бена. Комната понемногу обретала устойчивые очертания. Бен — реальный, крепкий, и он, в отличие от переменчивой Мечты, вселяет уверенность. Бен, как ни странно, не отклонился в сторону. Напрягая расфокусированное сознание, Кенди попытался осмыслить происходящее, но вскоре оставил эти попытки и просто пил принесенную Беном воду. Так они и сидели на кровати, Бен обнимал Кенди за плечи. Кенди слышал его дыхание. Жажда все так же иссушала его горло, он понимал, что должен проверить, как дела у Седжала, но не мог заставить себя пошевелиться, чтобы не нарушить их объятий. Наконец жажда заставила его снова потянуться к стакану, но руки плохо слушались. Бен поднес ему стакан. Кенди стал думать о том, как прохладная вода, не спеша, стекает в его горло, и это помогло ему потихоньку прийти в себя. Какое-то мгновение Кенди размышлял, стоит ли и дальше изображать полуобморочное состояние, чтобы Бен не убирал руку, но сразу отказался от этой мысли. Ложь в отношении Бена претила ему, пусть даже такая незначительная.

— Спасибо, — сказал он, — теперь мне лучше.

Как и ожидал Кенди, Бен отодвинулся, хотя с кровати не встал. Он развернулся, чтобы смотреть Кенди в лицо. Кенди все еще ощущал тепло его руки.

— Что с тобой произошло? — спросил Бен, стараясь сохранить нейтральный тон.

И Кенди рассказал все в третий раз. И во время своего рассказа он вдруг осознал, что является свидетелем момента исторической важности. Еще не было случая, когда бы человека вот так затащили в Мечту. Лучше всего, наверное, подготовить письменный отчет обо всем, что с ним случилось. И пусть его читают все, кто пожелает, а то ему придется повторять свой рассказ бесчисленное количество раз до самой гробовой доски. Праотцы-наставники на Беллерофоне наверняка захотят узнать все до мельчайших подробностей, и Кенди должен записать все немедленно, по самым свежим впечатлениям. Нельзя полностью полагаться на память, пусть даже такую развитую, как у Кенди.

«Кенди, ты меня слышишь?» — раздался по интеркому голос Харен, когда он только что закончил свой рассказ.

— Я здесь, — ответил он. — И даже целиком. Седжал с вами?

«Да. Несколько минут назад он пришел в себя. Значит, матушка Ара и остальные помогли ему выбраться из Мечты. Его физическое состояние вполне удовлетворительное».

— Спасибо, — сказал Кенди с явным облегчением. — Как только смогу, я сам спущусь и проверю, как он. Пегги-Сью, закрой интерком.

В комнате наступила тишина.

— Ты можешь встать? — спросил Бен.

— Даже и пробовать пока не хочу, — ответил Кенди. — Не могу понять, почему это я… такой разбитый. Так не должно быть.

— Психосоматика? — предположил Бен. — Ты обычно пользуешься наркотиками, чтобы попасть в Мечту, а в этот раз было по-другому. Порядок изменился, и ты знаешь, что должен чувствовать себя по-другому. Вот и чувствуешь.

— Может быть, — Кенди глубоко втянул в себя воздух, потом с силой выдохнул. Помахал рукой у себя перед лицом. Как будто все в порядке, вот только в коленях все еще небольшая слабость. — Спасибо, что зашел. Правда, спасибо.

Бен пожал плечами. Опять наступила тишина.

— Бен… — начал Кенди.

— Нет, Кенди.

Кенди открыл было рот, чтобы заговорить, — но передумал. Он отвернулся, на лице заходили желваки. Горло сдавило. Он опустил взгляд и сидел, разглядывая покрывало на кровати.

— Ты обещал, что мы поговорим потом, — сказал Кенди тихо. — «Потом» наступило, Бен. Я знаю, что тебе… не все равно. Так объясни, почему ты меня гонишь.

Бен хранил каменное молчание, хотя и не сделал движения, чтобы уйти. Кенди старался не смотреть Бену в лицо, опасаясь, что может его отпугнуть. Но ему были видны руки Бена, сложенные на коленях.

— Может быть, из-за Ары? — спросил Кенди. — Из-за того, что она сказала? — Молчание. — У тебя есть кто-то другой? — Вопрос дался Кенди с большим трудом, и он опустил глаза. Опять молчание. Но у Кенди немного отлегло от сердца. — Или потому, что я — член Братства Ирфан? — Едва заметное движение плеч. — Тебе не нравится, что я в Братстве Ирфан? — Опять легкое пожатие. Внутри у Кенди все сжалось, но он заставил себя произнести: — Бен, если ты скажешь, я выйду из…

— Нет, не выйдешь, — перебил его Бен, и на этот раз Кенди поднял на него взгляд. Синие глаза Бена ничего не выражали, и Кенди почувствовал легкий укол раздражения.

— Что ты хочешь сказать? — спросил он. Бен резко выдохнул.

— Кенди, ты знаешь, почему я служу в Братстве, хотя я не Немой?

— Потому что твоя мать… — начал Кенди, но сразу же замолчал. — Ты скажешь, что это не причина.

— Ты прав, — Бен облизнул губы. — Ты можешь себе представить, что это такое — быть единственным не-Немым в целом семействе Немых? — Настал черед Кенди молча покачать головой. — Это значит — почти все время один. — Бен отвел синие глаза. — Мама все время чем-то занята, все время выслеживает или спасает какого-нибудь Немого. Бабушка и дед тоже все в делах, хотя они как будто бы на пенсии. И тетя Сил, и дядя Хазид, и все мои кузены — они все Немые. Я — один такой аутсайдер. Ненормальный, которому не дано узнать, что такое Мечта.

Кенди схватил смуглой рукой бледную руку Бена.

— Слушай, но ведь нормальный-то — это ты. Уж если кто ненормальные, то это Немые.

— В моей семье не так, — горько заметил Бен. — Когда мы были помладше, двоюродные братья все время насмехались надо мной тайком от взрослых. Тетя, и дядя, и дедушка с бабушкой, все они относились ко мне как к умственно отсталому. Когда мы повзрослели, братья стали смотреть на меня — да и сейчас смотрят — с жалостью или презрением. Они постоянно заняты Мечтой — или они там, или думают о том, как отправятся туда в следующий раз. И мама такая же.

Заметив, что Бен не отнимает руки, Кенди решил, что это хороший знак.

— Тогда зачем ты работаешь на Братство? — спросил он.

— Так я могу сделать хотя бы что-то. Надо взломать компьютерную сеть? Починить двигатель? Надо вести корабль? Пожалуйста, я в вашем распоряжении. А вот для Мечты поищите кого-нибудь другого, более достойного.

— Для меня ты очень достойный, — серьезно сказал Кенди. — И для твоей мамы тоже. Я люблю тебя, я не могу без тебя, Бен. Ты помогаешь мне твердо держаться в реальном мире. Ты сохраняешь ясность мысли, когда я творю глупости.

— Я не могу идти за тобой, Кенди, — произнес Бен бесстрастным голосом. — Мечта зовет тебя, и ты не можешь ей противиться. Так же, как мама, как и все остальные.

— И ты считаешь, что не можешь с нами тягаться, — закончил Кенди с внезапной проницательностью. — Бен, это все чушь собачья. Ты для меня в сто раз важнее, чем…

— Это не имеет значения, Кенди, — сказал Бен. Он оттолкнул руку Кенди. — Я не могу просто ждать тебя где-то на обочине. Я не хочу быть тем, кто терпеливо ждет возвращения любимого домой из тех мест, которые мне неведомы и непонятны.

Бен поднялся и направился к двери. На кровати остался след его тела. У Кенди все внутри сжалось. Он знал, что стоит Бену выйти в эту дверь, и все надежды на их совместное будущее рухнут. Ему хотелось схватить Бена, держать его и не отпускать. Его охватила такая острая тоска, что он ощущал почти физическую боль. Дверь открылась.

И Кенди понял, что надо сказать.

— А если бы тебе удалось попасть в Мечту? — спросил он.

— Что? — Бен повернулся к нему.

— Седжал сумел затащить меня в Мечту, — пояснил Кенди. — Возможно, он сможет сделать то же самое и с тобой.

— Кенди, но я ведь не Немой. — Однако на его красивом лице появилась явная заинтересованность.

Кенди охватило воодушевление. Он скатился к краю кровати и вскочил на ноги. Тело отлично его слушалось. Все будет хорошо. Седжал приведет Бена в Мечту, и Бен сможет своими глазами увидеть, что это такое. Все его семейные проблемы разрешатся, и он опять будет с Кенди. Они снова будут вместе. Сердце Кенди пело от радости.

— С генетической точки зрения ты должен быть Немым, — с жаром заметил Кенди. — А может быть, тебе и нужен-то только первый толчок? У Седжала наверняка получится. Ты сможешь учиться, возможно даже, станешь братом. Ну, как?

Бен молча смотрел на него широко раскрытыми глазами, он был похож на оленя, внезапно захваченного лучом прожектора. А потом он повернулся и выбежал из комнаты.

ГЛАВА 16

ДНЕВНИК СЕДЖАЛА

5 день 11 месяца 987 года общего летоисчисления

После того как матушка Ара вытащила меня из Мечты, ко мне в комнату пришла Харен, чтобы проверить, все ли со мной в порядке. А я едва мог усидеть на одном месте. Я попал в Мечту! Энергия из меня просто выпирала, хотелось новых подвигов, и Харен мне только мешала и портила мою радость. Я ведь не забыл, что это она сказала маме про мои уличные дела, а сейчас расселась тут на стуле и держит на коленях компьютер.

— То, что ты сделал, не удавалось еще никому другому, — сказала она. — На Беллерофоне это воспримут с огромным интересом. Будь к нему готов.

У меня как будто звоночек зазвенел в голове. Я так и представил, как стою перед огромной толпой Немых, а они все на меня уставились, как на ненормального.

— С каким интересом? — спросил я, начиная злиться. — Ты им тоже расскажешь про мои занятия? Кто только тебя за язык тянул при маме!

— Твоя мать не оказала нам поддержки, — ответила Харен. — У нас было мало времени, и я избрала такой путь, чтобы она как молено быстрее убедилась в том, что ты должен лететь с нами.

— Тебе-то какое до всего этого дело? — рявкнул я. Она так быстро взмахнула рукой, что я даже не успел заметить. Почувствовал только, как мое запястье внезапно оказалось зажатым в твердые тиски. Было больно.

— Не валяй дурака, — прошипела она из-за своей чадры. — Абсолютно всем есть до тебя дело.

Мне не нравилось, что она держит мою руку. Я как раз собирался воздействовать на нее силой своего сознания и внушить ей, чтобы она убрала руку, как вдруг проснулась моя способность внутреннего видения, и я узнал, о чем она думает. На меня обрушился целый ураган эмоций, самой сильной из которых был страх. Я разинул рот от удивления Харен боится меня? Еще я распознал печаль и глубокую боль, такую сильную и бесконечную, что она, казалось, и меня сейчас поглотит. Еще ее томило какое-то острое желание. Можно было подумать, что она сейчас на стенку полезет.

— Ты можешь овладеть сознанием любого человека, — произнесла она с прежним шипением, — не обязательно Немого. Ты понимаешь, что это означает?

Все еще находясь под властью ее эмоций, я мог только молча покачать головой.

— Ты можешь устроить покушение на любого правителя. Ты можешь сделать так, что он выбросится из окна или примет яд. Ты можешь заставить любого чиновника шпионить за своим начальством, на самом высшем уровне. Неужели ты думаешь, кого-то волнует, что ты ради денег занимался уличной проституцией?

Поток ее эмоций прекратился так же внезапно, как и возник. Харен выпустила мою руку.

— Властям Империи Человеческого Единства о тебе тоже известно, — продолжала Харен. — За тобой выслан эскадрон линейных крейсеров. И ты думаешь, какой-то жиголо из дальней глухомани заслуживает такого внимания, таких усилий?

— Я не жиголо, — опять крикнул я, снова начиная злиться.

— Нет, не жиголо, — ответила она все так же спокойно. — Все гораздо сложнее. Просто ты привык мыслить как жиголо.

— Это неправда!

— Вот как? Тогда объясни, почему ты покинул планету, на которой родился?

Мне казалось, что голова у меня раздувается, как воздушный шарик.

— Это глухая вонючая дыра! — завопил я. — Жили мы в трущобах, и никаких перспектив выбраться оттуда!

— Вы жили в чистом спокойном квартале, — возразила Харен. — Вы жили в богатстве и комфорте по сравнению со многими, кто жил рядом с вами. Но ты захотел большего. И начал продавать свое тело.

— Ты все передергиваешь. У тебя получается, что…

— И вот появляются Дети Ирфан, предлагают тебе поехать с ними, и ты без колебаний соглашаешься. Только потому, что мы предложили тебе то, чего ты хотел. Ведь это то же самое, чем ты занимался на улицах!

— Совсем не то же самое! — я снова сорвался на крик. — Я хотел, чтобы и мама уехала со Ржи. Я хотел ей помочь!

Харен была такой спокойной, что мне захотелось ее ударить.

— А если бы мы предложили, что увезем твою мать со Ржи с одним-единственным условием: что ты останешься в своей трущобе? Ты бы согласился?

— Я…

Я запнулся, не в силах ничего сказать. Надо было сказать «да», но я не мог. О’кей. Сформулируем это так: я не мог так быстро научиться лгать.

Харен кивнула.

— Ты думал о себе. А теми, кто думает только о себе, очень удобно манипулировать. Тебе, Седжал, очень повезло, что Дети Ирфан оказались первыми, кто тебя нашел.

Мысли у меня в голове кружились, как шестеренки в часах, и я лишь кивнул головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Многие захотят тобой воспользоваться, — продолжала она. — Тебя будут искать, добиваться, чтобы получить свою выгоду. Тебя будут соблазнять и приманивать, и если ты не отучишься думать как проститутка, то есть руководствоваться лишь своими корыстными интересами, тогда тебя и в самом деле используют, как последнюю шлюху. А потом выкинут.

Харен начала что-то торопливо просматривать в своем компьютере, который держала на коленях. Единственный раз за все время, что она провела в моей комнате, когда она стала делать какие-то резкие движения. А у меня в голове все еще больно звенели ее слова, и я впервые задумался о том, а зачем вообще Кенди и остальные прилетели на Ржу. Все произошло так быстро, и я как-то привык думать, что Кенди нашел меня совершенно случайно. По спине пробежал легкий холодок.

— Вы влезли во все эти неприятности на Рже только из-за меня? — спросил я.

Харен кивнула.

— Кенди первым почувствовал твое присутствие в Мечте. Но о тебе было известно и Немым из Единства. Еще до того, как мы тебя нашли, мы уже знали, что ты способен вытворять всякие необычные штуки. А теперь оказывается, что ты можешь любого увести вслед за собой в Мечту. Раньше это тоже считалось невозможным.

— Почему невозможным? — спросил я. — Это совсем не трудно.

— Для тебя нетрудно. — Харен помолчала. — А с не-Немым ты можешь такое проделать?

Ее карие глаза были как твердое стекло. Мне захотелось превратиться в червяка и уползти подальше. Было такое чувство, что она изучает меня под микроскопом. Я вспомнил, что ее обуревает какое-то желание.

— Не знаю, — ответил я.

— Я тоже думаю только о себе, — произнесла она тихо, как бы про себя. Потом глубоко вздохнула. — Ты можешь мне помочь?

Я заморгал глазами. После ее длинного внушения по поводу моего образа мыслей, а надо сказать, она мало в чем ошиблась, я просто не знал, как себя вести.

— Ты хочешь попасть в Мечту? — пробормотал я.

Она резко прикрыла глаза.

— Я — не Немая, но мой муж, он Немой. Я хочу найти его.

— Ты замужем? — глупо уточнил я.

— Замужем. Была. Десять лет назад у меня родился сын, тоже Немой. И вот однажды я возвращаюсь домой и вижу, что муж пропал. Пропал и мой сын Беджика. С тех пор я выяснила много интересных подробностей о своем муже, о человеке, которого, как я думала, я знаю хорошо. Он оказался преступником, и мне даже неизвестно его настоящее имя. Я — его четвертая жена и четвертая жертва.

— Жертва?

— Да. У моего мужа очень сильные гены Немоты. Он женится на обычной женщине, спит с ней, пока она не забеременеет, а потом крадет ребенка и продает его в рабство. — В ее тихом голосе слышался спокойный яд. — Я хочу его найти. Другие Немые не смогли выследить его в Мечте, но мне кажется, у меня самой бы все получилось, я знаю его мысли. Вопрос только в том, как мне попасть в Мечту. И тогда…

Она сделала такой жест у самой моей промежности, что я весь съежился.

— Ой, — сказал я, не зная толком, что можно ей ответить.

— Если научишься приводить в Мечту не-Немых, сообщи мне, пожалуйста, — произнесла Харен, вставая. — Мне нечего тебе предложить, кроме дружбы и благодарности, но я надеюсь, ты подумаешь о моей просьбе.

И она ушла.

А я до сих пор ломаю голову над тем, что мне ей сказать.

8 день 11 месяца 987 года общего летоисчисления

Кенди не пускает меня в Мечту. Он говорит, что мне надо научиться хорошо управлять собой, надо, чтобы со мной было много людей на случай, если что-то пойдет не так. Но я-то знаю, что делаю. Я все чувствую. Кенди заставляет меня продолжать упражнения по медитации, но мне они не нужны. Я дышу и легко впадаю в транс, это для меня естественно, как вторая натура. И мне, в отличие от всех остальных, не нужны для этого наркотики.

Опять начали звучать голоса. Кенди говорит, что Немые всегда, хотя и с неодинаковой интенсивностью, осознают любое присутствие в Мечте. Вот эти голоса я и слышу. Считается, что так Мечта зовет тебя. Одни более чувствительны к этому зову, другие — менее. Я, по-моему, весьма чувствителен. Когда ты, услышав эти голоса, отправляешься в Мечту, голоса затихают. Во всяком случае, на время.

Кенди говорит, что механизм этого явления никому толком не известен. Есть, правда, люди, которые утверждают, что мозг Немого устроен таким образом, что ему необходимо постоянное присутствие поблизости других сознаний. А Мечта обеспечивает такое присутствие.

А если необходимо, то почему мне туда нельзя?

15 день 11 месяца 987 года общего летоисчисления

До Беллерофона осталось лететь один день. У меня получилось. Я был там. Сейчас у меня внутри все дрожит, но это ничего. Был момент, когда мне казалось, что я точно умру, но…

На самом деле, ничего страшного. Я просто лег на кровать, вошел в самый глубокий транс, на какой способен, и отправился в Мечту.

Когда я открыл глаза, то оказался в своей комнате на Рже. На какую-то секунду мне показалось, что я сплю и вижу сон. Но я быстро сообразил, что все выглядит уж слишком реально, в нормальном сне такого не бывает. Я бы не удивился, если вдруг вошла мама. Внезапно нахлынула тоска по ней. Надеюсь, с ней все в порядке.

Отогнав эти мысли, я стал обследовать территорию. Голоса шептали, но совсем не страшно. Они, скорее, успокаивали, создавая вдалеке некий фон.

Я вышел на улицу. Пустота. Кенди говорит, что в Мечте можно создавать животных, а людей — нельзя. И тоже никто не знает почему. Возможно, некий подсознательный запрет, табу, которое никто не осмеливается нарушить.

Может, у меня когда-нибудь получится.

Вот. В конце улицы начиналась тьма, которую я уже видел раньше и про которую сестра Гретхен спросила, не моих ли это рук дело. В ней метались красные всполохи. Тьма дышала злобой, и в ней чувствовалась сила. Кажется, она стала больше, чем в прошлый раз. Я уставился в эту бездну. Было такое чувство, что она вот-вот распухнет и обрушится на улицу, как стихийное бедствие.

Изнутри тьмы до меня донесся чей-то голос. Он звал меня. Сильный и одинокий голос, и он показался мне знакомым. Он не называл меня по имени, но я все равно понимал, что этот зов — ко мне. Мне захотелось оказаться там, рядом с этой тьмой. Это желание не давало мне покоя. И тут как раз все и случилось. Город вокруг меня растаял, а сам я оказался посреди плоской равнины в дюйме от разверзшейся черной бездны. Я отпрыгнул назад, не удержался на ногах и шлепнулся на задницу.

Я отполз еще подальше. Сердце стучало. На таком близком расстоянии я хорошо слышал какой-то стук, ощущал вибрацию, от которой сводило челюсти. А еще из бездны доносился вой. Вопли и стенания. Руки у меня дрожали. От страха у меня подгибались коленки, и в то же время хотелось попасть внутрь этой темноты. Такое же чувство, как если срываешь коросту с болячки: знаешь, что будет больно, а все равно не удержаться.

Вокруг меня тоже были люди, некоторые стояли небольшими группами, другие — поодиночке. Собственно, люди среди них были далеко не все. Я стал их разглядывать. Власти Единства не допускают к себе инопланетян, даже в качестве рабов, поэтому я их видел только на картинках или на голограммах. В основном у этих существ было слишком много ног или глаз, а иногда и щупальца. Еще они были очень странных цветов. Через секунду я понял, что во все глаза их разглядываю. Я отвернулся.

Стук и вой продолжались, они просто рвали уши. Внутри тьмы было заметно движение, и мне опять нестерпимо захотелось туда войти. Я шагнул ближе, не обращая внимания на стоящего чуть поодаль инопланетянина, и медленно протянул вперед руку. Кончики пальцев на самую малость окунулись во тьму.

В то же мгновение всю мою руку охватил нечеловеческий холод. Какая-то сила потянула меня внутрь. Я закричал. Я уперся ногами о землю и пытался вырваться, но сила, схватившая мою руку, и не думала ее отпускать. Я попробовал вырваться из Мечты, как учила меня матушка Ара, но не мог привести в порядок мысли, чтобы как следует сосредоточиться. Неизвестная сила затащила меня уже по локоть.

Но тут мне на помощь пришли двое незнакомцев. Они крепко схватили меня и попытались оттащить от бездны. Все втроем мы тянули изо всех сил. Я думал, у меня рука оторвется, а мы все тянули. Наконец моя рука была спасена. Мы все втроем шлепнулись друг на друга, я оказался сверху, и так мы лежали, тяжело дыша. Через некоторое время наша куча распалась. Я поднялся на ноги и повернулся к тем двоим, чтобы помочь им встать и сказать спасибо. И только тогда заметил, что человеком был только один из них. У второго было четыре ноги, две руки и длинная шея, на которой сидела большая голова. Первый мой спаситель — темноволосая женщина с черными глазами, одетая в коричневый плащ, украшенный золотым диском на цепи. Дитя Ирфан.

— Ты не ранен? — спросил меня инопланетянин.

Я попытался ответить, но из горла вырвался какой-то писк. Не знаю уж, отчего я утратил дар речи — от пережитого потрясения или оттого, что впервые в жизни оказался лицом к лицу с инопланетным существом. Покашляв, я предпринял еще одну попытку.

— Я в порядке, спасибо.

— Что заставило тебя совершить такой опрометчивый поступок? — спросила женщина.

Я помотал головой и кивнул в сторону бездны:

— Что это?

— Ты никогда раньше этого не видел? — спросил инопланетянин. — Ты, должно быть, в Мечте недавно.

— Типа того. — И вдруг мне пришло в голову, что если эта женщина — из Братства Ирфан и потом меня узнает, то у меня могут быть неприятности, если им станет известно, что я был в Мечте без разрешения. Я еще раз поблагодарил их обоих, а потом собрался с мыслями, как учила матушка Ара, и вдруг очутился в своей комнате на корабле.

Я сел и стал рассматривать свою руку. Она все еще болела. Там, где меня держали мои спасители, уже начали проявляться синяки. Кенди говорил мне об этом, объяснял, что любая рана, которую я получу в Мечте, переносится и на мое физическое тело. Я решил принять горячий душ. Это помогло. А вот обезболивающее просто так взять негде, придется объяснять Харен, зачем оно мне понадобилось.

К слову, о Харен. Она больше не заговаривала со мной о том, чтобы попасть в Мечту с моей помощью, но при встречах за едой или просто в коридоре она мне кивает. Какая-то часть меня полагает, что надо выполнить ее просьбу и сделать Харен своей должницей, но это опять образ мыслей проститутки. Другая часть меня говорит, что надо просто ей помочь. А еще одна часть подсказывает, что лучше вообще держаться от всего подальше.

Когда я был маленьким, я видел, как мама принимает важные решения, касавшиеся нашей коммуны. Мне тогда казалось, что принимать важные решения и командовать — очень здорово, и я не мог дождаться, когда наконец вырасту и сам смогу это делать. И вот я вырос, и должен принимать решения, но мне не хочется.

Похоже, во взрослой жизни мало хорошего.

Задав компьютеру последние команды, Кенди вывел «Пост-Скрипт» на орбиту Беллерофона. Ара была полностью поглощена тем, что принимала последние указания по посадке, Гретхен перегружала информацию с датчиков на пульт Кенди, а Бен…

Бен низко склонился над консолью, стараясь не смотреть в сторону Кенди. Можно было подумать, что с Кенди они вообще едва знакомы. Бен опять стал его избегать, стараясь вступать в общение лишь по служебной необходимости. Кенди же сходил с ума. Он старался не думать о Бене, полностью изгнать его из своих мыслей, отдавая всю свою энергию работе с Седжалом. Но это мало помогало.

На смотровом экране показался Беллерофон с его темно-зелеными континентами и ярко-синими океанами, над которыми клубились белые облака. Кенди вздохнул. Вдоволь насмотревшись на красный цвет Ржи, Кенди испытывал непреодолимое желание окунуться в зеленую прохладу лесов Беллерофона, в их изумрудную листву и серебристые туманы.

— Он опять, матушка, — сказала Гретхен, не поднимая головы от своего пульта.

— Кто опять? Что? — Ара подняла глаза.

— Да Кенди. Опять делает щенячьи глаза.

— Никогда в жизни не делал щенячьих глаз, — запротестовал Кенди. — Я просто рад возвращению домой.

Гретхен фыркнула.

— Ну-ну, и месяца не пройдет, как ты начнешь жаловаться на влажность и на деревья, которые заслоняют панораму.

— Гретхен, тебе надо бы бриться почаще, — сказал Кенди, — а то ты слишком щетинистая.

Эта перепалка могла бы продолжаться бесконечно, но Ара призвала всех к порядку, и Кенди вновь углубился в премудрости управления кораблем. Бен уже включил на полную мощность звукопоглотители. Корабль терял высоту и стал двигаться легкими рывками. И если в Единстве мало заботились об уровне шума, создаваемого кораблями, и в их космических портах легко было оглохнуть, то на Беллерофоне дела обстояли совсем иначе.

После совсем коротких пререканий на таможне экипажу «Пост-Скрипта» было дано официальное разрешение покинуть судно. Кенди, затолкав свое немногочисленное имущество в небольшую сумку, стоял у самого люка, Седжал — рядом с ним. Имущество Седжала состояло из мини-компьютера, в котором хранился его дневник, и складной флейты, которую он сунул в карман. Кенди уже открывал крышку люка, а Седжал в нетерпении переминался с ноги на ногу.

На Седжала пахнуло прохладным, влажным воздухом, напоенным запахом листвы и мха. Он сделал глубокий вдох. Первый свой вдох на другой планете. Кенди совершил посадку на самом краю космического порта, и совсем рядом с крышкой люка к небесам поднимался мощный ствол огромного дерева, загораживая обзор. Дерево было таким высоким, что Седжал не видел его кроны. От корабля дерево отделяла прозрачная цепная ограда, предотвращающая, как решил Седжал, доступ на поле неуполномоченных лиц. Между стволами деревьев легким покрывалом стелился прозрачный туман.

— Пошли, пошли, — поторапливала сзади Гретхен. — У некоторых есть еще и другие дела.

Седжал опять глубоко вдохнул влажный воздух и сделал первый, не очень уверенный шаг. Он отважно промаршировал вниз по трапу, потом остановился.

— Что случилось? — спросил его Кенди.

Гретхен с сумкой в руке быстро пробежала мимо них и скрылась за корпусом корабля.

— Я впервые в жизни ступил в другой мир, — ответил Седжал. — Не знаю… Я должен испытывать какие-то особые чувства.

— Посмотри вокруг. — Кенди рассмеялся. Его белые зубы ярко блеснули на фоне темной кожи. — Возникают особые чувства?

Седжал оглянулся вокруг. Так же как и в Единстве, на укрепленной поверхности из серого аэрогеля стояли корабли всевозможных форм и размеров, но позади них вставал стеной лес. Своей высотой деревья напоминали небоскребы Единства. Стволы были такими мощными, что не хватило бы и тридцати человек, чтобы обхватить такой ствол руками. Земля под деревьями была сплошь покрыта зеленым ковром. Нижние ветви деревьев находились на высоте нескольких этажей над землей. Седжал, дитя улиц и небоскребов, никогда не выезжал из города, и, хотя он видел лес на картинках, ему и в голову не приходило, что в реальной жизни это может выглядеть так внушительно и грандиозно.

— Потрясающе, — в восхищении произнес Седжал. — И так тихо.

Вдруг, как по заказу, раздался страшный рев. Седжал подпрыгнул. На рев кто-то откликнулся сходным ревом, но издалека.

— Что это? — прошептал Седжал.

— Это динозавр, — рассеянно ответил Кенди. Он все поглядывал вокруг, как будто в поисках кого-то.

— Динозавр?

— Доисторический ящер с Земли. На Беллерофоне основные представители животного мира — это гигантские ящерицы, вот первые поселенцы и стали называть их динозаврами.

Седжал в волнении всматривался в глубь деревьев.

— А на человека они нападают?

— Для этого и забор. Чтобы динозавры не давили корабли. И наоборот.

Пройдя по полю, Кенди и Седжал пошли в здание порта, где им предстояло пройти еще один таможенный контроль. Кенди пришлось прибегнуть к своим полномочиям члена Братства Ирфан, чтобы ему разрешили провести Седжала, ведь у того не было с собой никакого удостоверения. Седжал, однако, этого почти не заметил. Как и в Единстве, здесь, на Беллерофоне, космический порт был весьма бойким местом. Мимо со свистом проносились маленькие тележки и платформы. Громкоговорители трубили свои объявления. Из ресторанов доносились запахи еды. Не это, тем не менее, привлекло внимание Седжала. Он не мог глаз оторвать от инопланетян. Они были повсюду. Они шли, ползли, катились во всех направлениях. Они были таких размеров и форм, которые Седжал раньше и представить-то себе не мог. Часто попадались существа о четырех ногах, такие же, как его спаситель в Мечте. Седжал смотрел и смотрел по сторонам, и Кенди пришлось несколько раз подталкивать его вперед.

— Я никогда не видел инопланетян, — проговорил Седжал, извиняясь. — Они здесь живут?

— Нет, — Кенди покачал головой. — В основном они здесь проездом. Основное население Беллерофона — это люди и чед-балаарцы, те, у которых четыре ноги. Хотя в монастыре есть и некоторые представители других рас.

— Это ведь чед-балаарцы показали людям Мечту? — спросил Седжал все с тем же благоговением.

— Они. Пойдем. Через несколько минут отходит поезд до города, надо на него успеть.

И они поспешили к выходу. На платформе уже стоял монорельсовый поезд, и последние желающие ехать занимали свои места. Кенди и Седжал едва успели заскочить внутрь, как двери закрылись, и поезд бесшумно тронулся. Он стал подниматься в гору. Растительность за окнами слилась в единую зеленую стену.

— Мы поднимаемся? — спросил Седжал.

— Да. Монастырь, как и весь город, построен на секвойях.

— Как это?

— Так лучше для экологии, и так тебя не съедят динозавры.

Спустя несколько минут Кенди и Седжал вышли на деревянную платформу, укрепленную высоко над землей. И платформа, и монорельс, по которому шел поезд, частично опирались на массивные ветви дерева, частично же их поддерживали толстые тросы, вмонтированные в древесный ствол. Поезд бесшумно отъехал и вскоре скрылся в густых зарослях листвы. В щелях между досками у себя под ногами Седжал не увидел ничего, кроме пустого пространства, простиравшегося на несколько сотен метров. Далеко внизу стелился густой туман. Вокруг были ветви деревьев и зеленая листва. За спиной осталось здание вокзала — постройка, тянувшаяся вокруг ствола дерева. Платформы, переходы, лестницы и ступеньки плотной сетью опутывали ствол и соединяли его с соседними стволами.

— Где же город? — спросил Седжал.

— Вот он, перед тобой, — ответил Кенди. — Мы находимся в самом центре, вон там — здание ратуши.

Седжал заморгал глазами. Только теперь он сумел разглядеть, что под кронами соседних деревьев скрывается множество разнообразных построек. Неудивительно, ведь их заслоняла густая зеленая листва.

— Пошли, — сказал Кенди, подхватив Седжала под локоть. — Надо еще подняться на пару уровней, а там нас подвезет монастырский шаттл.

Седжал всей душой хотел следовать за Кенди, но у него плохо получалось. Все вокруг было таким незнакомым. Сам он совершенно перестал понимать, где находится и куда надо идти. У него возникло неприятное чувство, что если вдруг он потеряет Кенди из виду, то самостоятельно не сможет здесь и шагу ступить.

Они поднимались по широкой деревянной лестнице. Все здания и дороги были, похоже, построены из древесины, а не из аэрогеля. Кенди на этот его вопрос объяснил, что древесина секвойи по прочности не уступает стали и является поэтому превосходным строительным материалом.

Мимо них проходили люди и чед-балаарцы. В отличие от космического порта, здесь никто никуда не спешил. В особенности чед-балаарцы. Двигаясь неторопливо и неспешно, они были полны изящества. Они проходили парами или небольшими группами, в которых часто встречались и люди. От этих групп доносился какой-то щелкающий шум, и Кенди объяснил, что речь чед-балаарцев — это щелканье зубами. Седжалу, во время обучения в монастыре, предстоит заниматься чед-балаарским языком. Эти занятия, однако, ограничиваются лишь тем, чтобы научить его понимать речь. Воспроизвести звуки чед-балаарцев не под силу никому из людей.

Они добрались до другой платформы и сели в другой монорельсовый поезд. Ехали недолго. Вместе с ними вышли еще около дюжины пассажиров. Седжал не мог оторвать взгляд от чед-балаарцев. Когда они поворачивали голову, казалось, что их длинные гибкие шеи исполняют какой-то танец. Их руки двигались с медлительной и томной грацией.

Внимание Седжала привлек раздавшийся неподалеку щелкающий звук. Рядом с ними стоял чед-балаарец и явно что-то говорил, хотя Седжал не имел ни малейшего представления, что именно.

— Чед-Хисак! — воскликнул Кенди и восторженно схватил инопланетянина за обе руки. — Как я рад тебя видеть! Разреши представить, это мой студент, Седжал Даса. Седжал, это Чед-Хисак.

Чед-балаарец повернулся к Седжалу и протянул ему руки. В волнении Седжал взял их в свои. Ладони, коснувшиеся его собственных ладоней, оказались гладкими и мягкими, напоминающими на ощупь тонкую замшу. При первом же прикосновении по спине у Седжала как будто искра пробежала, и он вздрогнул. Он совсем забыл, что бывает, когда впервые касаешься другого Немого. Чед-Хисак что-то лопотал, явно не испытав от этой искры ни малейшей неловкости.

— Он приветствует тебя, как Немой Немого, — сказал Кенди. — Можешь сказать что-нибудь, он поймет.

— Привет, — неуверенно произнес Седжал. — Рад познакомиться.

Подошел следующий поезд, и Чед-Хисак выпустил руку Седжала. Опять посыпались быстрые щелкающие звуки.

— Спасибо, — произнес в ответ Кенди. — Нам тоже пора.

Они оба попрощались с Чед-Хисаком. Он сел в поезд, а Кенди с Седжалом прошли дальше по платформе, к следующему вагону.

— Он был одним из моих первых инструкторов в монастыре, — объяснил Кенди. — Возможно, ты тоже будешь у него учиться.

У Седжала все внутри сжалось.

— Я думал, ты будешь моим учителем.

— Не могу же я учить тебя всему, — усмехнулся Кенди. — Ты будешь заниматься литературой, историей, компьютерами, математикой и еще массой всякой всячины.

— А музыкой? — в надежде спросил Седжал. Двери поезда уже начали закрываться, но замерли на мгновение, пропуская внутрь еще одного пассажира. Вагон был почти пуст, и Кенди с Седжалом сели. Поезд летел вперед, листва за окном сливалась в изумрудный туман. Тот человек, что вскочил в последнюю минуту, все еще стоял у двери. У него были снежно-белые волосы, морщинистое лицо. Седжал на секунду встретился с ним взглядом. Мужчина отвел глаза.

— Ты о флейте? — уточнил Кенди. — Конечно. Чем больше знаешь, тем меньше рискуешь, как говорила Ирфан. Когда освоишь основную программу, необходимую для получения степени, сможешь заниматься, чем захочешь.

— Для получения степени? — У Седжала внезапно все поплыло перед глазами.

— Не имея степени, нельзя работать в Мечте, во всяком случае, таковы правила в Братстве.

Седжал какое-то время молчал. Он будет учиться в колледже? Об этом он как-то не успел раньше задуматься, так много произошло с ним всякого. Его переполняла радость.

— Когда мы начнем? — спросил он.

— Начнем, как только устроишься, — ответил Кенди.

Он закинул ногу на ногу, и внезапно Седжалу представилось, как бы это было, если бы Кенди пришел к нему в качестве клиента. Он ярко представил себе, как они вдвоем в постели, как Кенди отсыпает ему в ладонь горстку кешей… Он поморщился. Все в прошлом. Больше ему не придется этим заниматься.

Седовласый устроился совсем рядом с Седжалом, хотя в вагоне было полным-полно свободных мест.

— Извините, — начал он, — этот поезд идет к монастырю Ирфан?

— Да, идет, — отозвался Кенди. — Монастырь — это последняя остановка, так что мимо не проедете.

— И вы тоже туда направляетесь, молодые люди?

Кенди кивнул и протянул ему руку:

— Брат Кенди Уивер. Это — Седжал Даса.

Человек быстро взглянул на Седжала, потом уставился на протянутую руку Кенди, как будто видел перед собой кусок тухлятины. Коротко кивнув, он поднялся с места и пересел. Седжал обратил внимание, что он пересел поближе к паре чед-балаарцев, которые сидели чуть в стороне, посредине вагона, опираясь на задние ноги. Они громко разговаривали, щелкая зубами.

— Что, черт возьми, это означает? — произнес Кенди, опуская руку. — Каков грубиян.

Седжал пожал плечами. На рынке сплошь грубияны. Почему же здесь должно быть по-другому? Он украдкой взглянул на седого, но тот, казалось, не обращал на Седжала никакого внимания.

Кенди продолжал что-то говорить, но Седжал слушал его вполуха. Стоит ему отвернуться, как он начинал ощущать на себе взгляд старика. Но как только Седжал оборачивался, старик старательно разглядывал пейзаж за окном, или свои ногти, или потолок.

Они проехали несколько остановок. Поезд остановился в очередной раз, и Кенди поднялся.

— Прибыли, — объявил он.

Старик, который все еще был в вагоне, тоже поднялся. Когда они вместе с остальными пассажирами шли к выходу, старик споткнулся и быстро ухватился на голый локоть Седжала, чтобы не упасть. От его прикосновения по спине Седжала пробежала легкая дрожь.

— Прошу прощения, — пробормотал седой. Он поспешил выйти из поезда и растворился в толпе.

Седжал сощурил глаза. Все это явно подстроено. Случись с ним такое на рынке, Седжал заподозрил бы в старике карманника. Сейчас же в карманах у него не было ничего, кроме флейты да компьютерного дневника. Быстро проверив свое имущество, Седжал удостоверился, что все на месте. Тогда что понадобилось этому старику?

— Это кто еще такой? — недовольно проворчал Кенди, поправляя свою сумку.

— Он Немой, — заметил Седжал. — Я это почувствовал, когда он за меня ухватился. Мне кажется, он сделал это нарочно.

Кенди обернулся и посмотрел на него.

— Нарочно? Но зачем?

— Не знаю. — Седжал оглядывал платформу в поисках седого старика, но тот как сквозь землю провалился. — С тобой он не захотел поздороваться за руку, а за меня ухватился специально. Он — из Детей Ирфан?

— Сомневаюсь. Он не знал, что этот поезд идет до монастыря. Если еще раз его увидишь, дай мне знать.

Платформа, на которой они оказались, была такая же, как и все прочие, — деревянная, широкая, со всех сторон окруженная зеленой листвой. И вокзал мало чем отличался от других построек, которые Седжал успел увидеть. Это было деревянное здание, полукругом охватывавшее ствол дерева. Сквозь листву проглядывало серое небо, ветерок стал прохладным. Седжал, все еще в легкой одежде, подходящей для мягкого климата Ржи, начал дрожать и обхватил себя руками, чтобы согреться. От платформы в разные стороны ветвились лестницы и переходы. Лестницы соединяли между собой разные уровни этого дерева, а по переходам-тротуарам можно было попасть на соседние деревья. Среди ветвей тут и там, как птичьи гнезда, висели здания всевозможных размеров. Деревянные тротуары сотрясались под топотом множества ног, как человеческих, так и чед-балаарских. Время от времени попадались и другие инопланетяне, и почти у всех на груди висел золотой медальон — знак принадлежности к ордену Детей Ирфан. Все были спокойны, никуда не спешили, и Седжала тоже начали охватывать спокойствие и расслабленность.

— Пошли, — сказал Кенди, — тебе еще понадобится время, чтобы устроиться.

Кенди, почти не глядя, куда идет, ступил на один из тротуаров. Поначалу Седжалу было страшновато. Тротуар состоял из широких досок, висящих на канатах, перевитых плющом. Под тяжестью тех, кто по нему шагал, тротуар раскачивался из стороны в сторону. А если кто-нибудь споткнется? Проще простого соскользнуть между доской и канатом и полететь вниз навстречу зеленой смерти. Но, подойдя поближе, Седжал обнаружил, что пустые пространства между досками были затянуты почти невидимой сеткой, точно такой же, что ограждала летное поле. И все равно он старался не смотреть вниз — от этого сильно кружилась голова.

Кенди, не сбавляя шага, ступил на тротуар. Седжал судорожно сглотнул и заставил себя последовать за ним, крепко держась одной рукой за канат. Доски под ногами плыли и качались, над головой ходило ходуном серое небо. По тротуару могли в ряд идти четверо человек, так что Седжал своей неуверенной поступью не слишком задерживал движение. Кенди, однако, успел отойти от него на довольно приличное расстояние, прежде чем заметил, что Седжала нет рядом. Он остановился и подождал, пока Седжал его догонит.

— Я и забыл, какие они подозрительные на первый взгляд, эти тротуары, — сказал Кенди. — Но ничего, привыкнешь и даже замечать не будешь.

Мимо пронесся галопом чед-балаарец. Тротуар тошнотворно раскачивался, а Седжал вцепился в канат с такой силой, что пальцы у него побелели. Он не отпускал руки, пока качка не прекратилась.

— А почему нельзя сделать так, чтобы они не качались? — спросил он сдавленным голосом.

— Гибкие дорожки лучше выдерживают капризы погоды, — Кенди широко улыбнулся. — Вот попробуй пройти здесь в сильную бурю, это непростая задача.

Седжалу не хотелось об этом даже и думать. Он сосредоточился исключительно на ходьбе. Через некоторое время он заметил, что немного успокоился, больше не думает о неизбежном падении и может идти чуть быстрее, если не смотрит вниз.

Пока они шли, Кенди несколько раз останавливался, чтобы поприветствовать кого-нибудь из встречных, среди которых были и люди, и инопланетяне. По меньшей мере с дюжиной своих знакомых он здоровался за руку, или обнимался, или хлопал по плечу в знак приветствия. Кенди каждый раз представлял Седжала как своего студента, не позволяя, однако, никому дотрагиваться до него. Он объяснял это тем, что приветствие Немого только усугубит его головокружение. Седжал просто кивал головой, внезапно оробев от калейдоскопа имен и лиц. У себя в квартале он знал каждого в лицо и по имени. Здесь же — не знал никого, и это не могло его не смущать. Ему почему-то казалось, что стал похож на воздушный шарик, висящий на тонкой-претонкой ниточке.

Наконец они пришли к тому месту, которое Кенди называл студенческим общежитием. Седжал, слишком поглощенный процессом передвижения по висячему тротуару, поднял глаза и ахнул.

Перед ним возвышалось огромное многоэтажное здание, на фасаде которого выступали бесчисленные балконы, похожие на сложенные ладони. Теплый цвет деревянных стен и буйные заросли плюща придавали зданию, несмотря на его размеры, добрый домашний вид. Во всех возможных направлениях тянулись лестницы, трапы, переходы, а также подвесные канаты и шесты. Седжал увидел, как один подросток легко перепрыгнул с верхнего балкона на нижний.

— Вообще-то, этого делать не разрешается, — лукаво заметил Кенди, — но все делают. Смотри только, чтобы не застукали.

Седжал лишь молча кивнул. Его-то не застукают, в первую очередь потому, что ни за что на свете он этого делать не станет.

Главный вход в общежитие находился посреди массивного изогнутого балкона. Кенди провел Седжала внутрь. Седжал ступил своей ногой в тонкой туфле на натертый деревянный пол. В вестибюле был очень высокий потолок, под которым виднелись голые балки, и множество окон. Прямо у входной двери у стойки дежурили двое людей. Кенди представил им Седжала, и они зарегистрировали отпечаток его большого пальца и образец голоса. Кенди успел предупредить о прибытии Седжала, и не было никакой волокиты с оформлением.

— Белье и прочее уже в комнате, — сказал один из служащих. — Тебя пропустит компьютер. Его зовут Бейран.

Комната Седжала была на третьем этаже. По дороге им встречались другие обитатели общежития, все они были людьми. Они кивали Седжалу и прижимали ко лбу кончики пальцев, приветствуя Кенди. На удивленный взгляд Седжала Кенди пояснил, что это ритуальный жест, которым любой студент приветствует любого члена ордена Детей Ирфан. То же самое предстоит проделывать и Седжалу, вот только с самим Кенди ему не надо так здороваться.

— У тебя просто пальцы отвалятся, если ты будешь так приветствовать меня при каждой нашей встрече, — объяснил он.

Они прошли по коридору, в котором было несколько комнат. Кенди кивнул на одну дверь, и Седжал прижал палец к сенсорной дощечке. Замок щелкнул, и дверь отворилась. Они оказались в уютной небольшой комнатке с такими же натертыми полами, как и в вестибюле.

Кровать, застеленная белоснежным бельем, стояла у одной стены, напротив располагался стол с компьютерным терминалом. Еще в комнате был шкаф и мягкое кресло. Стены были недавно выкрашены белой краской. Два французских окна вели на широкий балкон. За балконом открывался уже ставший привычным вид на толстые древесные ветви и густую листву.

Седжал молча осматривался. Он-то ожидал увидеть клетушку размером со шкаф, с двухъярусными кроватями и полудюжиной соседей. Он высунул голову в окно. Балкон, как он выяснил, был один на несколько комнат, как и коридор снаружи.

— Ванная в холле, — сказал Кенди. — Пора бы, конечно, устроить уже и индивидуальные удобства, ведь сколько сюда привозят народу стараниями наших коммуникационных служб в Мечте.

— Здесь великолепно, — сказал Седжал. — Гораздо лучше, чем моя комната на Рже.

— Надо еще пойти купить тебе одежду, — продолжал Кенди. — Тогда можно будет записываться на занятия.

— Но у меня нет денег. — Седжал опробовал кровать, усевшись на нее с размаху. Кровать спружинила, но не провалилась. — Как же я буду за все платить?

— Всем своим студентам монастырь выдает небольшую стипендию. У большинства из тех, кто сюда попадает, нет ничего или почти ничего, особенно если это бывшие рабы, поэтому выдаются также небольшие подъемные. Не слишком-то радуйся, потому что все эти долги тебе придется отдать, когда ты закончишь обучение и начнешь работать на Детей Ирфан.

— Это получше, чем… другие занятия, — сказал Седжал.

— Уж конечно, — согласился Кенди. — Пошли.

ГЛАВА 17

ПЛАНЕТА БЕЛЛЕРОФОН

Благословенный и наипрекраснейший монастырь ордена Детей Ирфан

Бенджамин Раймар распластался на кровати и пристально рассматривал знакомые балки, подпиравшие грубый деревянный потолок. Повсюду на полу валялись его нераспакованные вещи. Надо бы проверить почту — электронную и обычную. А он лежит и смотрит в потолок.

Стеклянные двери вели на балкон, за которым простирался лес секвой. Зеленая листва и мощные ветви надежно укрывали крошечный домик Бена, ветерок доносил знакомый запах древесной коры. Бен подумал о том, каково было первое впечатление Седжала о Беллерофоне.

Седжал. Бен встал с кровати и пошел в гостиную, где в углу стоял тренажер для подъема тяжестей. В комнате было необычайно чисто. Книжные диски на полках аккуратно расставлены, ковры вычищены, мебель протерта от пыли. Студент-второкурсник, которого Бен нанял временно следить за домом, уделял большое внимание чистоте. Теперь, когда Бен вернулся, он устроил ему выходные.

Две двери вели отсюда в кабинет Бена и на кухню. Кабинет был весь завален разного рода компьютерными деталями и оборудованием в различной степени ремонта, зато кухня была практически пуста. У Ары и Бена была дежурная шутка, что если Бену захочется что-нибудь приготовить, сначала ему придется стереть пыль с плиты.

Бен лег на скамью тренажера. Хотя аппарат по усилению гравитации занимал меньше места, Бену было приятнее работать с настоящим весомым металлом. Он получал большее удовлетворение, когда добавлял на штангу еще одну тяжелую пластину, чем если бы просто нажимал на клавишу компьютера. К своему великому неудовольствию, он обнаружил, что едва может сдвинуть с места установленный вес. Бен поморщился. Этого следовало ожидать. На борту «Пост-Скрипта» такого тренажера не было, и он многие недели не занимался тяжелой атлетикой.

Он уменьшил нагрузку и приступил к тренировке. Плечи, потом грудь, спина и, наконец, ноги. По его лицу и спине стекал пот. Занятие скучное, потное, а иногда еще и болезненное. Но Бену хотелось иметь хорошее телосложение, а сидя весь день у компьютера, этого вряд ли добьешься.

Штанга с глухим ударом упала на пол, и Бен сел на скамье. На сегодня достаточно. В мышцах появилось сильное ощущение тепла, которое всегда наступало после хорошей тренировки. Он сделал несколько растяжек, потом отправился в ванную, на ходу срывая с себя потную одежду. После многих недель тесноты на борту «Пост-Скрипта» это настоящая роскошь — когда можно вот так бросать одежду куда попало и голым отправляться в душ. Эта его привычка раздражала Кенди, который всегда…

Бен с силой натирал себя мылом. В конце, как обычно, он встал под сильную струю холодной воды. Потом отправился в спальню, оставляя за собой мокрый след. На коже блестели капли воды, от прохладного воздуха по телу пошли мурашки. Бен стал рыться в нераспакованных сумках в поисках полотенца.

Значит, Седжал затащил Кенди за собой в Мечту. В голове теснились вопросы и проблемы, о которых Бен предпочитал не думать. Он может это сделать с любым Немым? А с не-Немым? А с Беном?

Бен оставил тщетные поиски и сел на кровати. Кровать была большая, он купил ее по настоянию Кенди, еще когда они были вместе. Бен во сне разбрасывался, и получалось так, что он мешал Кенди спать даже после того, как…

Черт побери. Не будет он больше думать о Кенди. Не будет.

Легкий ветерок из открытого окна холодил его голое тело. Тогда Бен сорвал с кровати покрывало и завернулся в него, как в огромный плащ. Подушки посыпались на пол. Логика Кенди безупречна. Если Бен не хочет быть вместе с Кенди только потому, что он — не-Немой, значит, надо сделать его Немым, и проблема будет решена.

Покрывало прилипло к влажному телу, и Бен задрожал. Мечта уводит людей — она увела Ару, Кенди, Питра. И он не мог спокойно думать о том, чтобы отправиться туда самому.

И все же…

Бен высвободился из покрывала, нашел кое-что из одежды и переоделся. Он уже застегивал туфли, когда в дверь позвонили. Приглаживая руками влажные рыжие волосы, чтобы не торчали в разные стороны, Бен поспешил к двери.

— Альберт, кто это? — спросил он.

— Сестра Гретхен Байер, — ответил компьютер.

Бен замер на месте, остолбенев от изумления. Какого черта тут понадобилось Гретхен? Он уже чувствовал, как его лицо заливает горячая волна. Он сам себя за это ненавидел. Гретхен может вогнать его в краску, даже когда их отделяет друг от друга стена. Она похожа на его двоюродную сестру Тресс — такая же громогласная и любит командовать. С тяжелым вздохом Бен отворил дверь.

Жилище Бена располагалось на дереве достаточно высоко. Три мощные ветви толщиной с чед-балаарское туловище образовывали большую треногу, которая и поддерживала доски пола. Вокруг одной из этих ветвей змеилась длинная винтовая лестница, спускавшаяся к тротуару внизу. Гретхен стояла на маленьком крыльце. Она тяжело дышала, потому что запыхалась от подъема. Несколько прядей волос выбились из светлой косы, перекинутой через плечо. В руках она держала небольшой сверток.

— Надо бы тебе найти домик где-нибудь пониже, — произнесла Гретхен, переведя дух.

Бен пожал плечами.

— Подъем для меня — необходимая физическая нагрузка. Входи. Что случилось?

Гретхен прошла в гостиную и небрежно плюхнулась на диван, бросив свой пакет на одну из подушек.

— Ты ведь больше не встречаешься с Кенди, вот я и подумала, может, я на что сгожусь. Ну, что скажешь, дружок?

У Бена сам собой раскрылся рот. Лицо у него горело огнем, и Бен подумал, что, наверное, мог бы сейчас зажарить на щеке яичницу. Потом он понял, что Гретхен шутит. Он уселся на скамью тренажера и просто смотрел на Гретхен, пока она не рассмеялась.

— Ну и лицо у тебя, — она широко улыбнулась. — Эй, держись бодрее, парень! — Она посмотрела на его вещи, разбросанные по всей комнате. Тут же валялось и нижнее белье. — Что, не так-то все просто?

— Гретхен, — перебил ее Бен, краснея все сильнее, — зачем ты пришла?

— Не впадай в истерику, — усмехнулась она. — Я просто шучу. Вот, посмотри, что тут у меня. — Она протянула Бену свой пакет. — Дисковод из моего домашнего компьютера. Когда я вернулась, он начал капризничать, а теперь его совсем заклинило. Ничего не могу ни включить, ни выключить, в памяти не держатся списки покупок, а в туалете слив включается каждые восемь минут. В мастерской сказали, что они смогут заняться им только через неделю. Может, посмотришь? Я бы тебе заплатила.

Надо было просто выставить ее за дверь. Вместо этого Бен услышал свой собственный голос:

— Давай взгляну. Неси в каморку.

Гретхен так и сделала, после чего остановилась в дверях и стала наблюдать за Беном, который, мысленно проклиная себя за то, что оказался такой тряпкой, освободил место рядом с главным терминалом. Подключив дисковод к своей системе, он загрузил сканирующую программу и бегло просмотрел данные.

— Ничего удивительного, Гретхен, что он приказал долго жить, — хмыкнул Бен. — Это жуткое старье. Откуда он вообще у тебя? С корабля Ирфан?

— Ты пошутил! — Гретхен даже присвистнула. — Надо же, все-таки у этого парня есть чувство юмора.

Бен опять вспыхнул, на этот раз от гнева.

— Слушай, если тебе не нужна моя помощь…

— Нужна, нужна, — Гретхен не дала ему договорить. — Извини. У меня язык без костей. Ну как, починишь?

Удивившись, как это Гретхен так легко сдалась, Бен сказал:

— Вряд ли. Лучше всего тебе поскорее купить новый, а этот можешь продать в музей.

— Опять пошутил! Да ты настоящий… Извини, — Гретхен помахала рукой. — Знаешь, Бен, у меня сейчас не очень-то гладко с деньгами… Понимаешь, я не могу купить такой дисковод прямо сейчас. Может быть, все-таки…

Бен вздохнул.

— Дай мне два часа. Попробую что-нибудь состряпать.

— Отлично, Бен! Я тебя обожаю!

— Тогда зачем же ты все время меня доводишь? — Эти слова вырвались у Бена совершенно непроизвольно.

Наступила тишина. Бен, ненавидя себя за это, подумал о том, что все еще красный.

— Потому что я хорошо к тебе отношусь, — ответила Гретхен. — С кем попало я бы не стала так разговаривать. И Кенди мне тоже нравится.

Бен повернулся к ней.

— Это еще одна шутка?

— Не-а. Вот тебе крест. — И Гретхен начертила рукой букву X у себя на груди. Потом легко спрыгнула с дивана и устроилась на полу у двери, поджав под себя ноги. — Я ведь по тебе с ума сходила, ты это знаешь?

— По мне? — Его голос сорвался почти на писк, и Бен даже не покраснел в этот раз, настолько он был изумлен.

— Вот именно, — Гретхен кивнула. — Много лет назад, когда мы оба были студентами. Я тогда попросила… ну, точнее сказать, умоляла Триш, чтобы она устроила нам с тобой свидание, а она чуть не умерла от смеха. Я спросила, в чем дело, и она сказала мне, что ты уже встречаешься с Кенди. Вот так все и погибло.

Бен не знал, что сказать, поэтому промолчал.

— У-у-у, я, кажется, тебя расстроила. — Гретхен подтянула колени к подбородку. — Слушай, Бен, а сколько лет прошло? Шесть? Семь? Как раз когда матушка Ара подбирала себе команду и взяла меня. Я узнала, что ты тоже там будешь, и жутко обрадовалась, подумала, что смогу узнать тебя поближе. Ты хороший, Бен, мне приятно работать с тобой.

— Вот как, — сказал Бен, все еще не зная, как следует себя вести. — Ну да, мне тоже нравится работать с тобой.

— Нет, Бен, тебе не нравится, — Гретхен рассмеялась. — Я тебе вообще не нравлюсь, я знаю, со мной нелегко.

Бен сделал попытку улыбнуться.

— Ну…

— Вот видишь. — Гретхен пожала плечами. — Во всем, разумеется, виновато мое тяжелое детство.

— А где прошло твое детство, Гретхен? — Он слегка повернулся на стуле и стал рыться в одной из коробок, стоявших на полу. — Ты никогда не рассказывала.

— На Земле. Моя семья — из Южной Африки. Богатое наследство, но ко времени моего появления на свет от него уже мало что осталось. — Она покачала головой. — В нашей семейке никто не решился бы стать Немым. Генетические уроды, вот они кто.

— Уроды — Немые или твоя семья? — Под руками Бена звенели, стукаясь друг о друга, металлические детали компьютера.

Гретхен рассмеялась.

— Опять пошутил! Ты совершенствуешься прямо на глазах! Уроды — это Немые. И вот я выросла в прекрасной семье, которая жила в прекрасном доме и думала, что их прекрасная дочурка — генетический урод. А братцы мои вели себя как последнее дерьмо, особенно когда родителей не было поблизости. — Ее лицо на мгновение исказилось гримасой боли. Но она тряхнула головой. — В конце концов я вступила в Братство, и вот я здесь, живу в доме на дереве и прошу классного парня, который мной совершенно не интересуется, починить жесткий диск моего домашнего компьютера. Кто бы мог подумать?

Бен выудил из коробки наполовину отремонтированный дисковод, который так долго искал. Из портов свисали разноцветные провода, на крышке уже скопился слой пыли. К его удивлению, замечание про «классного парня» не вогнало его в краску.

— Судьба — странная штука, — заметил он серьезно. — Если бы мамин доктор подвинул руку чуть левее, я все еще был бы в заморозке, а ты беседовала бы сейчас с кем-нибудь другим насчет твоего дисковода.

Гретхен склонила голову набок.

— Весьма загадочно, — сказала она. — Объясни.

Бен объяснил, сам удивляясь, насколько легко оказалось рассказывать эту историю Гретхен, женщине, которая, как он всегда полагал, ему неприятна.

— И вот где-то в недрах лаборатории имеются одиннадцать моих братьев, — закончил он свой рассказ.

Гретхен передернула плечами.

— Жуть какая. Это я не про тебя, — торопливо добавила она. — Сама мысль о том, что на твоем месте мог бы оказаться кто-нибудь другой…

— На любом месте мог бы оказаться кто-нибудь другой, — заметил Бен философски. — Как подумаешь о том, сколько миллионов сперматозоидов твоего отца боролись за одну-единственную…

— Так что там мой дисковод? — перебила его Гретхен.

Бен заметил, что на этот раз она покраснела, и рассмеялся. Он смеялся громко и долго, не в силах остановиться. Гретхен в конце концов присоединилась к нему, и напряженность миновала.

— Ладно, ладно, — пробормотала она, — очко в твою пользу.

Переведя дух, Бен решил поменять тему:

— И как сейчас у тебя отношения с семьей?

— А никак. — Гретхен потянулась. — Хотя время от времени я бываю на Земле, чтобы помахать у отца перед носом своими достижениями в Братстве Ирфан. Но здесь поначалу пришлось туговато. Трудно стать такой как все.

— Ты о чем?

Гретхен пожала плечами.

— Когда я была маленькой, мне не нравилось, что я не такая, как все, но со временем это сознание превратилось в некий символ мужества. «Эй, вы, посмотрите-ка на меня, какая я сильная, я — не такая, как вы, я — особенная». Но в монастыре-то я никакая не особенная. — Она посмотрела на Бена долгим взглядом из-под полуопущенных век. — Очень трудно было отказаться от мысли, что ты особенная, хотя в детстве именно эта непохожесть и не давала мне жить нормально. Трудно. Наверное, так происходит со многими.

Бен ничего не ответил.

— Ладно, — сказала Гретхен. — Работай спокойно, не буду тебе мешать. Позвони, когда закончишь, хорошо? Ты — душка.

И она ушла.

Бен еще долго сидел, держа перед собой дисковод, прежде чем взял в руки паяльник и приступил к работе.

ГЛАВА 18

ПЛАНЕТА РЖА

Посреди океана

Прасад проснулся позже обычного; чувствовал он себя немного не в своей тарелке, в глаза как будто песку насыпали. Он вообще стал плохо спать с тех пор, как узнал, что доктор Кри и доктор Сей хотят заполучить яйцеклетки его дочери для своих экспериментов. Пока что ему удавалось так или эдак спускать дело на тормозах, но они становились все более настойчивыми, и Прасад не знал, что предпринять.

Сладко пахло поджаренным медовым хлебом, и Прасад сделал глубокий вдох, стараясь окончательно проснуться. Он запахнул халат и зашаркал на кухню, где Катсу, стоявшая у плиты, подняла на него взгляд и слегка улыбнулась. Не успел он ответить на ее приветствие, как в дверь позвонили.

— Кто бы это… — пробормотал Прасад. Он открыл дверь и…

…И застыл на месте. В коридоре стоял Макс Гарин, вирусолог. Он быстрыми движениями то и дело подкручивал свои светлые усы. У Прасада от слабости подкосились ноги.

За спиной Гарина стояла Видья Ваджхур.

Прасад не отрываясь смотрел на нее. Она — на него. Одежда на ней была грязная и потрепанная, на шее — широкий шарф. На плече висела видавшая виды сумка. На лице читались испуг и изумление.

— Так значит, вы знакомы, — произнес Макс Гарин, не переставая покручивать ус.

— Видья, — с трудом выдавил из себя Прасад.

— Я думала, тебя нет в живых, — сказала Видья с тем же напряжением в голосе.

— Отец, — раздался из кухни голос Катсу, — кто там?

— Это твоя мать, — пробормотал Прасад.

— Возможно, стоит зайти внутрь и поговорить? — предложил Гарин.

Видья резко обернулась к нему, яростно сверкнув глазами. Как хорошо помнил Прасад этот жест…

— Возможно, вам лучше уйти и оставить нас вдвоем?

Гарин, слегка ошарашенный, отступил в коридор, а Видья шагнула в квартиру. Прасад сделал шаг назад, освобождая для нее путь, и Видья захлопнула дверь прямо перед лицом Гарина. Катсу, слегка смущенная, отступила в гостиную. Видья стояла у входа, а Прасад молча смотрел на нее, не в силах пошевелиться или сказать хоть слово. Она изменилась. В его памяти жила молодая Видья, с черными как ночь волосами и гладким прекрасным лицом. Какая-то часть сознания говорила ему, что это смешно, разумеется, она постарела, как и он сам. В ее темных волосах блестели серебристые пряди, морщины прорезали кожу на лице и шее. Глаза, тем не менее, остались такими же темно-карими. И вот теперь эти глаза не отрываясь смотрели на него, а он размышлял, приходят ли и ей в голову такие же мысли, мысли о том, что он тоже постарел.

Как все это глупо! Он семнадцать лет не видел Видью, а теперь единственное, что его заботит, — ее внешность! Прасада переполняли эмоции. Ему хотелось схватить Видью в объятья и не отпускать. Еще ему хотелось убежать, и это чувство удивляло его самого. Он понимал, что надо познакомить ее с Катсу, но не знал, как это лучше сделать. Так он и стоял, не в силах ничего предпринять.

Видья ударила его по лицу.

— Ублюдок! — бросила она.

Прасад стоял все так же неподвижно. Щека горела, и он молча поднес руку к лицу.

— Ты — моя мать? — раздался из гостиной голос Катсу.

Видья обернулась.

— Катсу? Моя малышка Катсу?

Едва добравшись до кресла, она упала на сиденье и закрыла лицо руками. Сумка шлепнулась на пол. Находясь в каком-то оцепенении, Прасад тоже сел. За красным стеклом маленького овального иллюминатора медленно проплыла фруктовая рыбка, из аквариумов Катсу доносилось равномерное гудение фильтров. Катсу опустилась на колени рядом с Видьей. Видья отняла руки от лица, и Прасада поразило сходство между двумя женщинами.

— Мама, — сказала Катсу.

Видья нерешительно протянула дрожащую руку и дотронулась до ее лица.

— Малышка Катсу… Уже не малышка.

Лицо девушки, как всегда, оставалось бесстрастным и непроницаемым. Прасад открыл рот, чтобы что-то сказать, и понял, что слова с трудом вырываются наружу.

— Видья, — начал он, — что с тобой произошло? Куда ты скрылась?

Видья бросила на него все тот же гневный взгляд.

— Это я должна тебя спросить. Ты исчез. Я не могла тебя найти. Я искала неделю. Почему ты не вернулся? Ты оставил меня одну с…

— Это ты исчезла, — перебил ее Прасад. — Я отыскал Катсу, потом вернулся за тобой, но в квартире не было ни души.

Лицо Видьи приобрело смертельно-бледный, пепельный оттенок.

— Ты вернулся, когда я ушла? Как ты нашел Катсу? Все это время ты жил здесь? Как ты сюда попал?

— Это длинная история.

— Так рассказывай! — приказала Видья. Облизнув пересохшие губы, Прасад украдкой бросил взгляд на Катсу. Ему пришло в голову, что ведь Катсу никогда не задавала ему этого вопроса — как они сюда попали. Теперь он расскажет все им обеим.

— Помнишь, когда мы обнаружили, что ее кроватка пуста, я чуть с ума не сошел, — начал Прасад. — Я не мог усидеть на месте, не мог ждать, пока ее поисками займется охрана. И я сам отправился искать.

— Это мне известно, — нетерпеливо заметила Видья. — Говори о том, чего я не знаю.

— Я стараюсь, — ответил Прасад в легком раздражении. — Тебе надо запастись терпением. Ты помнишь, что я тогда работал сборщиком мусора. И многие стали моими должниками за то, что я отворачивался, когда они сваливали в мой ящик… ну, разные вещи. Стал расспрашивать всех подряд, и, наконец, мне дали один адрес.

— Почему ты не взял меня с собой? — спросила Видья.

— Я был страшно зол и не мог думать ни о чем другом, — признался Прасад. — Я пошел по этому адресу, там оказался склад. Изнутри доносился плач Катсу. Я действовал не раздумывая. Я ворвался внутрь, прямо как мои дикие предки. Катсу охраняли пять человек.

Катсу, по-прежнему сидевшая у ног Видьи, никак не реагировала на его рассказ.

— Я дрался как бешеный пес, но они меня избили, и я потерял сознание. Очнулся я уже на этой базе.

— Тебя не убили? — спросила Видья.

— Как видишь, нет, — ответил Прасад. — Эти ребята поняли, что я — отец Катсу, и решили, что я тоже могу представлять какую-нибудь ценность для их заказчика. И они привезли сюда нас обоих. Это рассказала мне доктор Сей. Ты с ней знакома?

Видья покачала головой.

— Я знакома человеком по имени Макс Гарин и еще с одним, у него светлые волосы и глубокий голос.

— Это доктор Кри, — подсказал Прасад. — Он и доктор Сей — главные на этой базе, они руководят научным проектом. Когда я пришел в себя, доктор Сей мне сказала, что я был без сознания десять дней. С Катсу все было в порядке.

— А кто были те люди, которые ее похитили? — Рука Видьи опять потянулась к волосам Катсу. Девушка сидела неподвижно, как статуя.

— Подпольные работорговцы, — ответил Прасад. — Кри рассказал мне, что первоначально они с Сей решили купить Катсу, потому что считали ее сиротой, а им нужны были Немые. Торговцы же заодно привели и меня, надеясь на дополнительный заработок. Кри сказал, что я был едва живой.

— Так значит, твои спасители — это люди, покупающие младенцев на подпольных рынках, — выпалила Видья.

Воссоединение проходило совсем не так, как воображал себе Прасад. Голос Видьи звучал гневом, гневом дышала вся ее напряженная фигура.

— Ну, не совсем так, — неуверенно проговорил он. — Они спасли мне жизнь.

— Твоей жизни не угрожала ни малейшая опасность, — заметила Видья, — потому что им была нужна Катсу. Эти люди наняли головорезов с большой дороги, чтобы они украли нашу дочь, а ты продолжаешь жить с ними под одной крышей!

Прасад покачал головой.

— Я не так говорю. Работорговцы сами нашли Кри и Сей. А когда те узнали, что у них есть ребенок на… продажу, они высказали желание купить этого ребенка.

— И какая разница? — спросила Видья.

— Ты изменилась, Видья, — мягко заметил Прасад. — Стала жестче.

— Зато у тебя размягчение мозгов. Ты работаешь на тех, кто украл нашу дочь.

Прасад в гневе стиснул зубы.

— А лучше было жить в нищете, дожидаясь, пока ее заберет Единство, едва ей исполнится десять? Твоей дочери сейчас семнадцать, и она все еще вместе со своим отцом.

Видья, казалось, хотела что-то ответить, но лишь сжала губы так, что они превратились в твердую линию. Катсу сидела все так же неподвижно. У Прасада сдавило горло.

— Я скучал по тебе, — проговорил он хрипло. — Не знал даже, жива ли ты. Каждый день, глядя на Катсу, я видел, как она все больше и больше становится похожей на тебя, и я думал о тебе. И вот ты здесь, и мы ссоримся. Что с тобой?

Видья откинулась в кресле. В ее лице не осталось гнева, подбородок дрожал.

— Когда ты пропал, я испугалась, что за мной тоже придут те же люди, что похитили Катсу и тебя. И поэтому я сбежала, — сказала Видья. Наклонившись, она нежно провела рукой по волосам Катсу.

— И куда ты направилась? — спросил Прасад. Видья коротко и резко усмехнулась.

— Туда, где, как мне казалось, я буду в безопасности. Прошло семнадцать лет, прежде чем я поняла, что безопасности не было и там. У тебя есть сын, муж мой.

— У меня два сына, — проговорил Прасад смущенно. — Нам пришлось отдать их…

Видья жестом велела ему замолчать.

— Когда ты ушел, я была беременна. У меня есть дочь по имени Катсу, а у тебя — сын по имени Седжал.

— Что? Сын? Где он? — Прасад сам не заметил, как вскочил на ноги. Его сердце бешено колотилось. — Как он выглядит? Ты привела его с собой?

— Он покинул Ржу, — ответила Видья.

— Но он Немой, — вставила Катсу.

Прасад и Видья обернулись к ней.

— Что ты сказала? — спросил Прасад.

— Откуда ты знаешь? — одновременно с ним спросила Видья.

— Через Мечту он может проникать в сознание людей. Он прикасается к ним, и они изменяются. Он также посещает Мечту.

— Как ты об этом узнала? — повторила Видья свой вопрос. Прасад молча откинулся на стуле.

— Я видела его в Мечте, — сказала Катсу. — Но он меня не знает.

— Твоя дочь — одна из тех немногих, кто может попадать в Мечту без помощи наркотиков, — гордо заявил Прасад. — Еще она — крупный специалист по морской биологии Ржи.

— Понятно, — сказала Видья. Она провела рукой по лицу. — Немного не так я представляла себе нашу встречу, муж мой.

— И я тоже, жена моя.

Повинуясь мгновенному порыву, Прасад наклонился и взял ее прохладную руку в свою. Он дважды пожал ее. Лицо у Видьи напряглось, затем дрогнуло.

— Я так сердита на тебя, — сказала Видья сдавленным голосом. — Но я очень скучала по тебе. И по тебе, и по Катсу.

— Как ты нас нашла? — спросил Прасад, не отпуская ее руки.

Видья глубоко вздохнула. Она выпрямилась в кресле, и Прасад отпустил ее руку.

— Это тоже длинная история.

И она рассказала о том, что произошло после исчезновения его и Катсу, о том, как узнала, что беременна, и как решила изменить имя. Прасада охватило чувство вины и раскаяния за то, что его не было в то время рядом с женой. Как, должно быть, тяжело ей пришлось, тогда как он, ее муж, жил в роскоши вместе с их дочерью. А Видья считала, что эта ее дочь погибла.

— Я не хотела, чтобы мой следующий ребенок оказался Немым, — продолжала Видья, — и я нашла генного инженера, Макса Гарина. Он сказал, что может ввести ретровирус и Седжал не будет Немым. Как будто бы так все и получилось. Седжала два раза тестировали на Немоту, один раз при рождении, второй раз — когда ему было два года. И оба раза результат был отрицательный. И тем не менее, как я узнала впоследствии, он все равно Немой. Как и говорит Катсу.

Она продолжала свой рассказ, и Прасад узнал о том, как Видья работала в своем квартале. Он заморгал глазами, слушая бесстрастный рассказ Видьи о том, как она повстречалась с Детьми Ирфан и как узнала от них, чем Седжал занимался на рынке. В нем вспыхнула неподвластная разуму искра гнева. Какая мать способна допустить такое?

А другой голос прошептал ему, что и ни один отец не смеет обрекать своего сына на такую судьбу.

— Я отправила Седжала в монастырь, — закончила Видья. Катсу все так же неподвижно сидела у ее ног. — Я осталась, потому что хотела получить ответы на кое-какие вопросы. У меня тоже теперь есть связи, и, благодаря им, я сумела выследить Макса Гарина, хотя на это ушло много дней. Когда я рассказала ему, кто я такая, он привел меня сюда. Доктор Кри был чрезвычайно рад нашему знакомству.

Прасад вспомнил, как Кри и Сей обсуждали ДНК Катсу и как сильно они желали провести исследование ее яйцеклеток. Он вполне представлял себе их воодушевление, вызванное появлением Видьи.

— Когда я спросила, чему он так обрадовался, он упомянул твое имя, — продолжала Видья. — Тогда я отказалась о чем-либо говорить, пока не увижусь с тобой.

Прасад поморщился.

— Макс Гарин пришел работать в лабораторию только шесть лет назад, и он ни разу не упоминал о тебе. А жаль. Мы могли бы встретиться на несколько лет раньше.

Катсу шевельнулась, но не встала со своего места у ног Видьи. Видья опять начала поглаживать ее волосы.

— А чем именно, скажи мне, занимается лаборатория?

— Моя жена ничуть не изменилась, — заметил Прасад без усмешки. — Все так же требует мгновенных ответов на свои вопросы.

— И муж мой все тот же, — парировала Видья, — всегда медлит со своими ответами.

— В лаборатории ведутся исследования по генетике Немых, — сказал Прасад. — Началом всему была попытка научиться выращивать зародыши Немых в искусственных условиях, чтобы не приходилось больше отнимать детей у родителей.

Видья посмотрела на него скептическим взглядом.

— Они хотят покончить с рабством Немых, выращивая людей в пробирках?

— Не совсем так. — Прасад невольно поежился под ее пристальным взглядом. — Они прежде всего хотели покончить с рабством женщин, способных производить Немое потомство. Ведь есть места, где в рабство попадают как сами Немые, так и те, кто способен их родить. Если этот проект будет успешным, положение дел изменится к лучшему.

— И каковы ваши успехи? — Голос Видьи прозвучал твердо и бесстрастно.

— Есть кое-что. — Прасаду не хотелось вдаваться в подробности и рассказывать ей о детской.

— Муж мой, разум тебе изменяет. Я провела здесь менее часа, и уже прекрасно вижу, что вся это история — чистейшая ложь. Все это стоит очень дорого. — Она обвела рукой комнату. — Миллиарды уходят только на содержание, не говоря уже о том, сколько стоят сами исследования. И неужели ты полагаешь, что те, кто платит такие огромные деньги, руководствуются столь альтруистическими побуждениями?

— Я думал об этом, — Прасад поскреб щетинистую щеку. Этим утром он еще не брился и не принимал душ. — Весь процесс, если нам удастся его как следует наладить, окупит любые затраты.

— И чьи же это затраты?

Прасад посмотрел ей прямо в глаза.

— Я не знаю. Доктора отказываются об этом говорить. Но когда они предложили убежище мне и Катсу, я согласился. Я мог бы, конечно, вернуться в Иджхан, но это означало бы потерять Катсу, когда ей исполнилось бы десять лет. Тебя я уже потерял. Я не хотел потерять и ее. Поэтому я остался здесь и стал работать на них. — Прасад провел пальцем по завитушкам на обшивке кресла. — Но теперь, жена моя, я начинаю сомневаться в том, что сделал правильный выбор.

Собравшись с силами, Прасад заставил себя рассказать Видье о детской и ее обитателях и о том, что в лаборатории хотят теперь начать экспериментировать с яйцеклетками Катсу. Катсу встретила это известие со своим неизменным спокойствием, Видья же побледнела.

— И как ты можешь здесь оставаться? — прошипела она.

— Не могу. — Эти слова вылетели у него автоматически, он не задумывался ни секунды, что ей ответить.

Прасад замолчал, сам себе удивляясь. Он сказал правду. Эти мысли уже долгое время бушевали у него в голове, требуя выхода.

— Я не могу здесь оставаться, — повторил он. — Я не верю, что эти дети — неразумные существа. Я не верю, что они не чувствуют боли. Они страдают и духовно, и физически, а я старался делать вид, что не понимаю этого. Я думаю… Нет, я знаю, что старался закрывать на все глаза, потому что хотел найти безопасное укрытие для Катсу и для себя. Это ты можешь понять?

— Безопасное укрытие, — тихо повторила Видья. Ее лицо смягчилось. — Да. Это я понять могу.

В комнате наступила тишина. В животе у Прасада заурчало, и он заметил, что из кухни все так же доносится запах медового хлеба. Им надо позавтракать. Впервые за семнадцать лет они смогут вместе, всей семьей, сесть за стол.

А Седжал, его сын, сейчас тоже завтракает?

— Они страдают, — заговорила Катсу.

— Кто? — машинально спросил Прасад.

— Те, кто в детской.

— Откуда ты знаешь, дочка? — спросила Видья. Ее голос звучал спокойно и ласково. Голос матери.

— Я танцую с ними в Мечте, — ответила Катсу. — Тогда они едят поменьше.

— Что едят? — спросил Прасад, все еще думая о завтраке. Катсу хочет сказать, что их тоже надо пригласить на завтрак?

— Других людей.

При этих словах Прасад вздрогнул. Ему показалось, что волосы у него на затылке зашевелились.

— Катсу, что ты говоришь?

— Эти дети жаждут близости других сознаний, общения, которого их лишили и в утробе, и в Мечте, — сказала Катсу. — Им больно, и они сердятся. Иногда я для них танцую, и тогда они на время успокаиваются, но их голод не проходит. И когда они едят, они многих людей вгоняют в тоску. Иной раз люди от этого умирают.

И Катсу замолчала.

— Дочка, объясни, пожалуйста, подробнее. — Видья положила руку на плечо Катсу. — Скажи, что все это значит.

Но Катсу поднялась и пошла к себе. Дверь за ней неслышно закрылась. Видья в полном недоумении смотрела ей вслед.

— Она всегда такая, — отважился заметить Прасад. — Иногда мне кажется: она говорит так мало потому, что уверена, будто любой без труда проследит ход ее мысли… Но, увы, это совсем не так.

Видья тоже поднялась с кресла.

— Думаю, муж мой, тебе следует показать мне этих детей.

— Думаю, — сказал Прасад, вытаскивая себя из кресла, — что моя жена совершенно права.

Доктор Кри что-то тихо говорил в свой компьютерный блокнот, сидя перед прозрачным барьером в детской. Это был коренастый мужчина средних лет, у него были светлые волосы, красные щеки и узкие зеленые глаза. Рядом с ним стоял Макс Гарин и всматривался в острые линии, бегущие по монитору считывающего устройства. Он все так же подкручивал свой светлый ус. В самой детской несколько темноволосых детей извивались в конвульсиях. Их рты, как и карие глаза, то открывались, то закрывались. По подбородкам у некоторых стекала слюна. Видья, сильно побледневшая, не сводила с них глаз.

— Муж мой, — прошептала она. — Они похожи на тебя.

Прасад открыл было рот, чтобы возразить, но слова застряли у него в горле. Время возражений прошло. Да, он ни разу не заглядывал в документы, где говорилось, чью именно ДНК получил тот или иной ребенок, но это вовсе не означало, что подобные сведения нельзя было узнать иным путем. Видья заставила его смотреть внимательно, и теперь он видит.

Доктор Кри поднял глаза от своего блокнота. Он увидел Видью, и его глаза широко раскрылись.

— Какого черта! — вскричал он. — Прасад, что она здесь делает? Это запретная зона!

— Видья должна сама все увидеть, прежде чем решить, станет ли она участвовать в нашем проекте, — спокойно заметил Прасад.

— Я буду участвовать, — тут же вмешалась Видья. — Это все очень интересно.

Прасад уставился на нее. Не обращая на него внимания, Видья повернулась к Максу Гарину.

— Но сначала, — сказала она, — ты должен ответить на мои вопросы.

Гарин выключил монитор.

— Я слушаю.

— Ты сказал, что можешь сделать так, что мой сын Седжал не будет Немым, — спокойно начала Видья. — Ты солгал. Мой сын — Немой, и очень сильный Немой.

— Он тот, кого разыскивали власти Единства? — удивленно спросил доктор Кри низким зычным голосом. — А ты — его мать?

— Да.

На лице доктора Кри Прасад прочел радостное изумление и… алчность? Он почти воочию увидел, как в голове у Кри завертелись колесики.

— Я говорил, что провожу эксперименты, — поправил Гарин Видью, не переставая крутить свой ус. Прасаду хотелось с силой отдернуть его руку. — Я ничего не обещал, я дал тебе денег. И мои опыты, несомненно, имели определенный успех. Результаты обоих сканирований на гены Немоты были отрицательными, а значит, я в достаточной мере изменил его данные, чтобы одурачить Единство. На что ты жалуешься? Его не отняли у тебя, когда ему исполнилось десять лет.

— Но все же он Немой, — настаивала Видья холодным, мертвенно-спокойным тоном. — Ты специально это устроил? Я должна знать.

Гарин покачал головой.

— Нет. Это был непредсказуемый эффект.

И он снова включил монитор. За его спиной один из детей вдруг затих, тогда как у другого начался очередной приступ судорог. Видья, казалось, хотела еще что-то сказать, но передумала.

— Значит, ты будешь работать с нами? — Глаза доктора Кри сияли, и он опять сцепил руки под подбородком. — Это замечательно! Что ждет нас впереди — просто уму непостижимо! Вот чего мы добились, имея одни лишь только ДНК Прасада. — Он обвел рукой корчащиеся тела, а Прасада окатила горячая волна стыда. — Если мы соединим их с твоими, то наш проект будет завершен уже через несколько лет.

— Мне, конечно, потребуется компенсация, — произнесла Видья задумчиво. Она наклонилась над столом. — Я требую тех же привилегий, какие полагаются Прасаду, плюс жалованье, на двадцать процентов превышающее его, а также двенадцать тысяч кешей в качестве аванса.

Доктор Кри улыбнулся.

— О боже! Мы ведь не печатаем деньги. Видишь ли, наш… спонсор, конечно, получает хорошую выгоду, но все же…

— Я поняла, — сказала Видья, махнув рукой. — Прекрасно. Я собираю вещи, а вы позаботьтесь о том, как доставить меня обратно…

— Что ты, что ты, — перебил ее доктор Кри. Его густой голос звучал еще мягче, чем всегда. — Я ведь не сказал «нет».

В конце концов Видья оговорила себе жалованье, на двенадцать процентов превышающее жалованье Прасада плюс восемь тысяч вступительной премии. Прасад только качал головой. Зачем она торгуется? Разве они не собираются покинуть это место? Он понимал, что не может здесь больше находиться. Теперь, когда он посмотрел на все происходящее глазами Видьи, Прасад не мог ни минуты находиться в детской, его все сильнее мучил стыд.

После того как сделка состоялась, Видья повернулась к Прасаду:

— Возможно, мой муж поможет мне разобрать вещи?

Она твердо взяла его под локоть и почти насильно вытащила из детской. Едва только они вышли из лаборатории, Прасад повернулся к ней:

— Что все это значит? Зачем ты сказала, что остаешься? Я думал, что…

— Мы останемся здесь до тех пор, — произнесла Видья голосом, не терпящим возражений, — пока не придумаем, как можно помочь этим детям.

ГЛАВА 19

ЦЕНТР КОНФЕДЕРАЦИИ ПЛАНЕТ

Дворец ее наиавгустейшего императорского величества императрицы Кан маджа Кали

— Войну? — воскликнула Ара.

Императрица Кан маджа Кали кивнула. Драгоценности на ее голове качнулись и сверкнули, как растревоженные светляки, потом опять заняли свое привычное положение. Хотя для Ары было все еще раннее утро, в этой части центральной планеты Конфедерации уже наступила глубокая ночь. Императрица давала аудиенцию в белоснежном зале с высокими сводчатыми потолками и белым мраморным полом. Сама она восседала на простом троне серого камня, стоявшем на возвышении. Лампы разливали вокруг холодный свет, ставни на окнах были закрыты, чтобы защититься от темноты и от шпионов. В зале находились только Ара, праотец Мелтин и сама императрица, хотя Ара с Мелтином пребывали в телах Немых рабов. Сейчас они стояли, преклонив колени на подушках у подножия императорского трона.

— Считанные минуты назад личный Немой курьер премьера Юганови доставил ультиматум, — сказала императрица. — Империя Человеческого Единства возмущена похищением Седжала Даса, устроенным Конфедерацией. Если Седжал не будет немедленно возвращен, Единство объявляет войну.

— Войну из-за Седжала? — недоверчиво переспросила Ара.

— Есть и другие поводы, — ответила императрица, — В настоящее время я разбираю один приграничный конфликт, кроме того, два маршрута сверхскоростных кораблей, излюбленных гражданами Конфедерации, проходят в непосредственной близости от территории Единства. Торговое соглашение, по поводу которого мы вели переговоры десять лет назад, требует пересмотра в связи с изменениями в ассортименте товаров, но Единство отказывается даже обсуждать этот вопрос. При моем дворе был пойман еще один шпион Единства, и в данное время мы рассматриваем возможность его обмена на одного из наших оперативников, пойманных на их территории. Хотя ни одна из сторон официально не признает, что ведет шпионскую деятельность в отношении другой. — Императрица замолчала и провела рукой по лбу. — Отношения, существующие между Конфедерацией и Единством, подобны пороховой бочке. Мне нет нужды объяснять, чем стало похищение Седжала в этом контексте.

Мелтин кашлянул. Он сейчас находился в теле мускулистого раба, который стал вместилищем ума Ары тогда, много недель назад, когда еще Питр был жив и императрица вложила в ее руки судьбу Седжала. Самой Аре на этот раз досталось тело средних лет женщины с крупной и тяжелой грудью. И Ара постоянно ощущала, как эта грудь мощным грузом тянет вниз ее плечи и спину.

— Вы уже послали в Единство ответ по поводу Седжала, ваше императорское величество? — спросил Мелтин.

— Пока нет. — Императрица скрестила ноги под своим простым нарядом цвета неба. — Ситуация очень сложная. Если Единство развяжет войну, мы, разумеется, обратимся за союзнической помощью к планетам Бельмара и к Пяти Зеленым Мирам. Конфедерация также призовет Сенат Колорема и Мича-Протектораты, а вот чью сторону примет Конгломерат Призмы, еще неизвестно. Если мне удастся сделать так, что Конгломерат объявит себя союзником Конфедерации, то Единство, возможно, воздержится от кровопролития и удовлетворится весьма небольшой финансовой компенсацией. Если война все-таки начнется, цена союзничества Конгломерата резко возрастет. Единство, скорее всего, уже направило свою делегацию в Конгломерат, и нам стоит немедля предпринять такие же шаги. — Она вздохнула. — Матушка Ара, каково ваше заключение относительно Седжала?

Ара искоса взглянула на Мелтина.

— В настоящий момент я не готова дать окончательное заключение, ваше императорское величество. Этот вопрос требует… дальнейшей проработки.

— Какой вопрос? — спросил Мелтин. — Тот, что ты отказалась обсуждать во время нашей встречи в Мечте?

— Да, — коротко ответила Ара.

— Вы можете рассказать праотцу о той миссии, которую я возложила на вас, — заметила императрица.

Ара рассказала. Мелтин выслушал эти новости с бесстрастным лицом.

— Понятно, — сказал он.

— В переговорах с премьером я могу, конечно, еще немного потянуть время, — сказала императрица. — Такие вещи быстро не решаются. Посмотрите, сколько времени потребовалось Единству только на то, чтобы признать, что юный Седжал проскользнул у них между пальцев.

Она наклонилась вперед, и камни на головном уборе опять качнулись.

— Здравый смысл подсказывает, что мне следует отдать им Седжала. Так я спасу жизни многих, которые могут погибнуть в бессмысленных стычках. Однако такой выход мне не кажется по-настоящему мудрым. Нельзя отдавать Единству человека с такими способностями, как у Седжала. Это само по себе может быть хуже любой войны. Я нахожусь в сложном положении, матушка и праотец.

— Я вам сочувствую, — пробормотала Ара, — ваше императорское величество, — быстро добавила она.

Императрица откинулась назад. Лицо ее оставалось прежним.

— В любом случае, совершенно очевидно, что в Единстве знают о выдающихся способностях Седжала. Даже при таких переменчивых обстоятельствах они не стали бы развязывать войну из-за одного необученного Немого. И мне все еще непонятно, как вообще они узнали о его существовании.

— В то время, пока мы находились на Рже, другие Немые начали ощущать присутствие Седжала через Мечту, — пояснила Ара. — Кенди просто оказался первым. Возможно, премьер Юганови мобилизовал всех своих Немых на поиски Седжала, и в конце концов они его выследили. И когда Седжал обездвижил шестерых охранников у нашего корабля, это, я полагаю, оказалось тем самым последним доказательством, которое помогло окончательно его идентифицировать.

— Звучит вполне разумно, — сказала императрица. — Однако существует вероятность того, что Единство получало информацию из шпионских источников. Мог ли кто-нибудь из вашего экипажа быть таким источником, матушка Ара?

— Это весьма маловероятно, — ответила Ара. — Но если у вас сомнения на этот счет, можно провести допрос всех членов экипажа, включая меня, в Мечте, где нет возможности солгать.

— Это следует сделать, — решила императрица. — Хотя брат Питр Хеддис погиб, так ведь? Не хочу бередить старые раны, но как вы думаете, не мог ли именно он оказаться этим шпионом?

У Ары от гнева перехватило горло. Питр — шпион? Это же смешно! Теперь императрица сомневается в том, что он принес себя в жертву. Ара, кроме того, не могла не заметить, как изменилась ее речь — неопределенные «шпионские источники» быстро превратились в «этого шпиона». Так и начинается охота на ведьм.

— Не могу представить себе, — начала Ара с нарочитой неспешностью, — что Питр, будь он шпионом, стал бы спасать наши жизни и помогать нам бежать ценой собственной гибели.

Императрица кивнула.

— А что Чин Фен?

— Много лет назад он был студентом нашего монастыря, — заговорил Мелтин, чему Ара очень обрадовалась. У нее теперь было время прийти в себя и успокоиться. — Но он оставил учебу, еще не освоив Мечту. Он утверждает, что отправился в Империю Человеческого Единства, потому что у них объявлен приоритет человека и еще потому, что был молодым и глупым.

— Где он сейчас?

— Под домашним арестом. Я должен решить, как следует поступить с ним, — последовал ответ.

— Возможно ли, что шпионом был он? Что на самом деле он вполне способен проникать в Мечту и передавать информацию Единству?

Ара покачала головой.

— Фен догадался о том, кто такой Седжал, задолго до того, как попал на наш корабль. Если бы Фен работал на правительство, он заложил бы нас значительно раньше, как только заподозрил бы, каковы наши истинные намерения.

— А ваш сын Бенджамин? — продолжала императрица.

От такой неожиданности у Ары отвисла челюсть, как будто императрица вылила на нее ушат ледяной воды.

— Он занимается коммуникациями на борту «Пост-Скрипта», — продолжала императрица безжалостным тоном, — и для него не составило бы большого труда передавать в Единство любую информацию.

При этих словах Ара совершила немыслимое. Не вставая с колен, она повернулась спиной к ее императорскому величеству. От бешеной ярости в ее теле напряглась каждая мышца. И Ара готова была перегрызть горло ее императорскому величеству, посмотри она на императрицу еще хотя бы минуту. Сгорая от ярости, она не мигая смотрела в одну точку.

«Всегда следует хранить спокойствие, — напоминала она себе. — Спокойствие, спокойствие».

— Бенджамин Раймар, ваше величество, — раздался тихий голос Мелтина, — является один из самых преданных ваших подданных. Он, сам не будучи Немым, всем сердцем предан нашему ордену. То же самое можно сказать о Харен Машиб и Джеке Джеймсоне. Я всецело им доверяю.

Ара не обернулась. Она понимала, что за столь явное проявление неуважения ей грозит тюремное заключение, но она просто не могла заставить себя соблюдать протокол.

— Мое решение таково, — сказала императрица. Она, казалось, не замечала поведения Ары. — Я посылаю в Мечту двоих своих рабов, которые должны допросить всех Немых, находившихся на борту «Пост-Скрипта», включая и вас, матушка Ара. Полагаю, что это будет простая формальность. В Единстве, вероятнее всего, узнали о существовании Седжала благодаря их собственным Немым, но я хочу знать наверняка. Поскольку Чин Фен не является моим подданным, он, однако, ищет у нас убежища и потому ответит на вопросы под действием медикаментозных средств. Что касается Бенджамина, Джека и Харен, на данный момент мы принимаем их невиновность.

Мелтин ничего не ответил. Ара все так же смотрела в стену.

— Матушка Ара, — произнесла императрица более мягким тоном, — я понимаю, как трудно…

Ара резко обернулась, забыв обо всех правилах придворного этикета.

— Ничего вы не понимаете! Сначала вы приказываете мне решать судьбу невинного ребенка. Затем вы издеваетесь над братом нашего ордена, который пожертвовал жизнью ради спасения всей команды, и заодно обвиняете моего сына в государственной измене. Думайте головой, ваше величество!

— Ара! — в ужасе пробормотал Мелтин. — Ваше императорское величество, прошу вас простить…

— Успокойтесь, праотец Мелтин, — мягко сказала императрица Кан маджа Кали. Она обратила взгляд своих карих глаз на Ару. — Я понимаю больше, чем вы думаете, матушка. Хотите знать, как прошел мой день? Сегодня утром я отдала приказ об отправке спасательной экспедиции по борьбе с голодом на одну из планет. Это отдаленная планета, и, чтобы помощь подоспела вовремя, чтобы успеть принести пользу, экспедиция с продуктами питания, медикаментами и всем прочим должна быть незамедлительно отправлена с двух ближайших планет. Разумеется, за все платит Конфедерация, но перевод средств тоже займет время. То есть эта экспедиция ляжет тяжелым, пусть и временным, грузом на экономику этих двух планет. Не исключено, что в дальнейшем она даст толчок экономическому спаду, который неминуемо коснется многих сотен жизней. Мне потребовалось два часа, чтобы провести анализ всех составляющих факторов и отдать приказ о претворении этого плана в жизнь. За эти два часа пять тысяч двести двадцать четыре моих подданных умерли от голода. Вскоре после этого я получила сообщение, что давний конфликт между одной из планет Конфедерации и ее колонией перерос в крупномасштабные военные действия. Мой племянник, которого я послала туда с миротворческой миссией, попал в руки мятежников и умер от пыток.

Ара едва успела подавить рвущийся наружу крик. Кали, между тем, продолжала все тем же ровным и спокойным голосом.

— В этой войне погибли уже сотни. Теперь мне предстоит отправить туда войска для подавления мятежа, а это означает, что будут еще жертвы, что жизнь людей, многих мирных, ни в чем неповинных граждан изменится бесповоротно. Вот какими делами я занималась днем. Наступил вечер, и я сижу здесь и занимаюсь судьбой одного мальчишки да горстки Немых монахов, тогда как мой племянник, которого я любила, как родного сына, лежит в могиле на расстоянии многих световых лет отсюда. И выхода у меня нет, потому что если я оставлю эти дела, Единство объявит такую войну, по сравнению с которой конфликт, в котором погиб мой племянник, покажется не более чем детской забавой.

Одним быстрым движением Кали сорвала с головы диадему с маленькими камушками и отшвырнула прочь. Камни со звоном рассыпались по белому каменному полу.

— Я, матушка Ара, давно устала от всего этого. Семьдесят два года прошло с тех пор, как я унаследовала эту корону от своего отца, Боливара Первого, и бремя власти и ответственности не стало за эти годы легче. По моему слову живут и умирают миллиарды людей, а их тени преследуют меня каждую ночь. Но я не взываю к вашей жалости. Я просто хочу, чтобы вы поняли, что вы — не единственная, кому приходится принимать трудные решения или видеть, как из-за ваших ошибок гибнут те, кого вы любите.

Все это время Ара сидела не шевелясь. Теперь она низко склонила голову. На смену гневу пришло острое чувство стыда, покрывшего ее щеки резким румянцем.

— Примите мои глубочайшие извинения, ваше императорское величество. Я часто ругаю своего бывшего студента Кенди за то, что он предпочитает сначала сказать, а потом подумать. Но видимо, мне и самой надо научиться следовать этому правилу.

Кан маджа Кали кивнула.

— Мы с вами во многом похожи, матушка-наставница Арасейль. Такие люди, как мы, ясно понимают, в чем состоит их долг, и исполняют его. И лишь после у нас находится время, чтобы проливать слезы.

Ара вспыхнула от этих слов похвалы, хотя и вполне сознавала, что это — вполне обычный ход вожака, который хочет поднять моральный дух своего подчиненного. «Законы психологии не перестают действовать, — подумала она, — независимо от того, знаком ли с ними реципиент».

— А скажите, ваше императорское величество, — начал Мелтин, — вернулись ли те корабли-разведчики, что были отправлены выяснить судьбу Немых, пострадавших от катастрофы в Мечте?

Императрица покачала головой.

— Еще нет. Несомненно, они уже прибыли на место и начали расследование, но потребуется определенное время на обратный путь.

— А разве не могут Немые послать свои сообщения прямо с борта корабля? — спросила Ара.

— Мы изучали то, что происходит сейчас в Мечте, и мы посоветовали императрице не посылать Немых на те планеты, — вставил Мелтин.

— Что? — переспросила Ара, размышляя тем временем, можно ли ей, вместо того чтобы стоять на коленях, сесть, поджав под себя ноги, раз уж она все равно попирает правила имперского протокола. Нахваталась у Кенди… — Почему?

— Механика Мечты такова, — стал объяснять Мелтин, — что пространство, как мы знаем, не имеет значения для Немых, когда они находятся в Мечте. Однако оно существует, и весьма ощутимо, для всех остальных, для не-Немых, живущих в реальном мире. И, попадая в Мечту, мы создаем свою реальность, опираясь именно на их сознания, сознания тех, кто находится в реальном мире ближе всего к нам. Только после этого мы получаем возможность общаться с другими сознаниями. Трудно предположить, что может произойти, если Немой из Мечты соприкоснется с теми, кто находится внутри этой черной дыры. Сначала надо выяснить, какова судьба Немых, поглощенных этой тьмой.

Покалывание в затылке напомнило Аре, что действие ее наркотика заканчивается и скоро ей придется возвращаться. Как и раньше, императрица, казалось, читала ее мысли.

— Ваше время, должно быть, заканчивается, — сказала она. — Инструкции вы получили. Я буду ждать от вас сообщений в самое ближайшее время. Праотец, матушка…

— Ваше императорское величество, — ответили они хором. И Ара оставила свое тело.

Она очутилась в темной комнате, в той, куда всегда попадала, прежде чем предстать перед императрицей в обличье одного из ее рабов. Перед ней проплыли две вспышки света — те двое, чьими телами они воспользовались для встречи с императрицей. Рядом стоял праотец Мелтин, уже не такой молодой и сильный, каким был еще минуту назад. Мохнатый пухлый сенешаль с серебряной цепью на шее проводил их к выходу и любезно попрощался. За их спинами приемный зал растаял в пространстве, не оставив после себя ничего, кроме привычной голой равнины. Красно-черный ужас поднимался совсем недалеко от них, бесконечный и постоянный, уже ставший почти привычным.

Мелтин сказал, что пространство не имеет значения в Мечте, и в основном это было правдой. Ара находилась там, где она хотела бы находиться. Если, к примеру, мысленно ее сад и яхту Гретхен разделяли многие миры, то так оно и было. Если же они мысленно были совсем рядом, то за каменной стеной сада виднелась мачта яхты. Если двое Немых создавали себе прямо противоположные картины, например, если Гретхен думала, что Ара далеко, Ара же, наоборот, была уверена, что Гретхен рядом, то побеждала более сильная воля.

К черной пропасти эти правила, однако, не имели никакого отношения. Как бы Ара ни концентрировала волю и внимание, тьма все время маячила на горизонте, на расстоянии примерно двух километров. Ближе подойти можно, если есть такое желание, отойти же подальше — нельзя.

— Ара! — Мелтин схватил ее за руку. — Посмотри туда!

Черный хаос, пульсирующий кровавым гневом, разрастался на глазах. Он надвигался на них подобно грозовой туче, поглощая привычный равнинный пейзаж Мечты. Голоса на миг стихли, потом вновь зазвучали с истерическим напряжением.

— Надо уходить из Мечты, — убежденно сказала Ара, — пока еще не…

Земля под ногами задрожала. Из самого сердца ползущей тьмы вперед вырвалась молния, похожая на щупальце гигантского взбесившегося насекомого, и ударила в землю. Тьма клубилась, как грозовая туча, пронизанная красными вспышками. Мелтин молча наблюдал.

— Пошли! — воскликнула Ара, подталкивая его.

В грудь Мелтина вонзилась алая вспышка. Сильный удар сбил Ару с ног и отбросил на несколько метров. Ударившись о землю, она какое-то время не могла вздохнуть. В ушах звенело, из носа шла кровь. Ара лежала, тупо уставившись прямо перед собой, не в силах ни думать, ни шевелиться. И вдруг вспомнила о том, что случилось с Мелтином. Паника перепуганной птицей заметалась в ее мозгу. Ара заставила себя ползком сдвинуться с места. Мелтин лежал без движения примерно в десяти метрах. Наконец она поднялась и бросилась к нему. Она ведь в Мечте. Больно не будет.

Она уже склонилась над Мелтином, а ее собственная боль все не проходила. Глаза Мелтина были закрыты, кожа казалась холодной и липкой на ощупь. Он еще дышал, но дыхание вырывалось частыми неглубокими толчками. В его груди зияла черная дыра. В ужасе Ара стала щупать его пульс. Воздух с тяжелым свистом вырывался из его груди. Вдруг он замер и прямо под ее пальцами растворился в воздухе.

— Нет! — закричала Ара. — Мелтин!

Но перед ней лежала только голая равнина.

Еще одна яростная вспышка ударила в землю, раскат грома послышался совсем близко, и у Ары в ушах опять раздался звон. Темная бездна расползалась, надвигаясь на Ару неумолимой силой. Подавив охватившее ее горе, Ара сосредоточилась. В последнюю минуту она снова услышала слова императрицы:

«Мы с вами во многом похожи, матушка Арасейль Раймар. Такие люди, как мы, ясно понимают, в чем состоит их долг, и исполняют его».

Ара открыла глаза. Над головой она увидела потолок своего собственного дома. Ара быстро села.

— Бруна, — неистово закричала она, — вызывай службы спасения!

Не теряя времени на разговоры, домашний компьютер немедленно установил связь. Ара начала торопливо рассказывать оператору о том, что случилось, но женщина ее перебила.

— Службы спасения уже оказывают ему необходимую помощь, матушка-наставница, — раздался из компьютерных динамиков бестелесный голос оператора. — Входя в Мечту, праотец Мелтин всегда надевает на запястье специальный монитор, через который мы получили сигнал тревоги. Его везут в медицинский центр.

Ара разъединилась и позвонила в медицинский центр. Мелтина, конечно же, еще не привезли, и она полчаса промучилась в томительном ожидании. Отправляться туда самой не имело смысла, не члена семьи не допустят к нему, пока он находится в отделении интенсивной помощи.

Ара опять вызвала медицинский центр. Мелтин жив, но находится в коме. Посещение разрешено только ближайшим родственникам. Ара разъединилась. Она провела рукой по лицу, не зная, что и думать — радоваться ли, что Мелтин все-таки жив, или же ужасаться тому, что произошло.

Тишина, царившая в доме, стала казаться Аре жуткой, будто бы кто-то нацелился на нее и собирается вот-вот напасть. Вокруг слишком много свободного места. Помимо столовой, гостиной, нескольких комнат для гостей и специальной компьютерной игровой комнаты, в доме Ары находился еще ее кабинет и Храм Мечты — так она называла небольшую удобную комнатку, которой любила пользоваться во время путешествий в Мечту.

Ее дом, как и большинство домов на Беллерофоне, был пост роен из стекла и темного дерева. Он находился совсем рядом с монастырем. Изгибающийся балкон открывал вид на море листвы, в ящиках по всему ограждению пестрели разнообразные цветы. Подвесной переход выводил на основную трассу, на самом дереве выше и ниже были дома соседей. Ара бесстыдно наслаждалась своим домом. После всего, через что она прошла (да, собственно, ее испытания и трудности не закончились еще и сейчас, ведь она была матушкой-наставницей), Ара считала, что заслужила каждый пенни полагающейся ей щедрой платы, благодаря которой она и смогла приобрести этот дом. С тех пор прошло почти десять лет.

— Внимание! Внимание! — раздался голос Бруны. — Получены сводки новостей уровня чрезвычайной ситуации.

Ара напряглась. Домашние компьютеры постоянно отслеживали сводки новостей в поисках информации, которая могла бы заинтересовать их хозяев. Бруна не была исключением. Только что полученные новости уровня чрезвычайной ситуации не могли не иметь отношения к тому, что случилось в Мечте и что едва не погубило Мелтина.

— Бруна, выведи на экран последние сводки, — приказала Ара. — Форматы — текстовый и видео. Голограмм не надо.

На стене вспыхнули строчки и картинки. Ара читала и смотрела. Сообщалось, что от катастрофы, происходящей в Мечте, пострадали более двухсот Немых, и это число постоянно увеличивается. Их уносят мощные торнадо, в них попадает молния, или же их поглощает разверзшаяся земля. На некоторых нападают создания их собственного вымысла — элементы привычной для них обстановки Мечты. Половина из этих двухсот погибла Черная тьма расширяется и поглотила еще девять планет, теперь их двадцать восемь. Немые, обитающие на этих планетах, остаются недосягаемыми ни для кого извне.

У Ары кровь застыла в жилах. И эти сообщения касаются только Конфедерации Независимости и дружественных ей миров. А сколько Немых пострадало в других мирах, которые не посылают им своей информации? Что же происходит?

Краем глаза Ара заметила высветившуюся отсылку на материал, связанный с ее темой, и, желая стереть со стены страшные картинки и сообщения, она решила его посмотреть. Можно было вообще выключить передачу, но в доме пусто, а именно сейчас Ара не имела никакого желания сидеть в пустых тихих комнатах.

С минуту Ара читала новое сообщение. Ее лоб прорезала морщина. Там говорилось, что за последние шесть месяцев, как показывают недавние исследования, в трех отдельно взятых мирах резко поднялся уровень депрессии, а также участились случаи домашнего насилия, тяжких преступлений и самоубийств. Эти три планеты были никак между собой не связаны, если не считать того, что две из них относились к числу первых девятнадцати планет, проглоченных черным хаосом. Третья планета находилась относительно недалеко. Сообщение было впервые опубликовано незадолго до того, как планеты поглотила тьма. Видимо кто-то, в свете последних нападений на Немых, раскопал его и теперь вновь передал в эфир.

Участились случаи домашнего насилия, тяжких преступлений и самоубийств? Некоторые теоретики полагали, что Мечта — это совокупность всех мыслящих сознаний, населяющих вселенную. Оказывает ли на нее воздействие всеобщая депрессия?

Или все происходит наоборот?

Ара поднялась и принялась шагать взад-вперед по деревянному полу своей спальни. Здесь должна быть какая-то связь. Черный хаос. Уровень депрессии. Седжал. Какой-то одной детали явно не хватало, и Аре казалось, что стоит ей найти это недостающее звено, и она сумеет разобраться в происходящем. Ведь чем дольше будет сохраняться эта тайна, тем труднее будет потом с ней справиться. Мечта с каждой минутой становилась все более и более опасным местом. Если этому не положить конец, связь между планетами прервется или, во всяком случае, ей будет нанесен серьезный ущерб. От Мечты зависят правительства, корпорации, правоохранительные структуры и миллионы частных лиц. Передача сообщений и сведений, происходящая сейчас мгновенно, будет занимать недели и даже месяцы, если эту функцию поручить космическим курьерам.

— Бруна, — сказала Ара, — зайди в базы данных новостей экономики и рынка. Проведи анализ общих тенденций в торговле за последние три месяца, дай сравнение с предшествующим десятилетием. Ответь на вопрос: каковы текущие тенденции развития рынков — они стабильны, прогрессируют или регрессируют? Ответь на вопрос: каков уровень инфляции — он стабилен, возрастает или уменьшается? Ответь на вопрос: что происходит с продажей капиталов — ее уровень стабилен, увеличивается или уменьшается?

— Для каких планет или правительств следует сделать выборку?

— По всем планетам и правительствам, имеющимся в базе данных.

— Приступаю. — Последовала пауза. — Анализ завершен. Вопрос: каковы текущие тенденции развития рынков — они стабильны, прогрессируют или регрессируют? Ответ: все данные показывают регресс на рынках. Вопрос: каков уровень инфляции — он стабилен, возрастает или уменьшается? Ответ: все данные показывают рост инфляции. Вопрос: что происходит с продажей капиталов — ее уровень стабилен, увеличивается или уменьшается? Ответ: все данные показывают рост продажи капиталов.

Ара серьезно кивнула. Она не была экономистом и имела лишь самое общее представление о том, как именно осуществляются покупка, продажа и инвестиции. Но ей и так было понятно, что рынки повсюду переживают напряженный момент.

Ара медленно подошла к низенькому столику, на котором стояла деревянная курильница. Она подожгла палочку, и комнату наполнил легкий сладковатый аромат ладана. Были времена, когда, несмотря на плохо развитые средства связи, компании и правительства процветали. На Земле, на ранних этапах развития, требовались недели и даже месяцы для того, чтобы пересечь океан, и тем не менее некоторые страны вполне успешно управляли своими колониями, удаленными на многие тысячи километров. Однако современные корпорации и правительства — это совсем другое дело. Мгновенная коммуникация для них — основа основ, необходимое условие существования. Верховные правители и исполнительная власть привыкли принимать непосредственное участие в текущей жизни миров, лежащих на расстоянии многих месяцев пути на корабле через смещенное пространство. Все это станет невозможным, если погибнет Мечта. Даже и небольшие задержки, вызванные текущей ситуацией, уже стали причиной спада на рынках.

Кончик ароматической палочки светился красным, а вверх поднималась струйка дыма, похожая на маленький перевернутый водопад. Теперь Мелтин был в безопасности, и Ару начали одолевать другие мысли — мысли, которые она всеми силами старалась от себя отогнать.

Мысли о войне.

Императрица сказала, что между Единством и Конфедерацией назревает война — война, которой можно было бы избежать, если бы Арасейль убила Седжала. Императрица не произнесла этого вслух, но Ара была уверена, что подумала она именно так. Нет возможности вернуть Седжала в Единство, это лишь породит новые проблемы. Не проще ли просто убить его, пусть и с запозданием? А что, если начнется война и убьют Бена? Он погибнет только потому, что Ара не смогла вовремя поднять нож в его защиту. Мысли об этом были невыносимы.

Но ведь Седжал не виноват в том, что у него такие способности. Он никому ничего плохого не сделал. И Ара не видела ни малейших признаков того, что он станет использовать свои способности во вред кому-нибудь.

Ара помахала палочкой в воздухе. За ней вился легкий дымок, оставляя за собой тонкие серые полоски. Вселенная, как и Единство, к большому сожалению, знать ничего не хочет о намерениях. Сам факт существования Седжала — уже достаточный повод для того, чтобы начать войну. Решение сводилось к простой арифметике. Смерть Седжала — или смерть многих тысяч. Смерть Седжала — или смерть Бена.

«Такие люди, как мы, ясно понимают, в чем состоит их долг, и исполняют его».

По щеке Ары скатилась слеза. Глубоко в сердце она понимала, что выход возможен только один. Она знала это с того самого часа того ужасного дня, когда императрица отдала свой ужасный приказ.

«Ты — всего лишь скальпель в руках хирурга».

Медленно, будто загипнотизированная, Ара вставила палочку в курильницу и вышла из Храма Мечты. Она прошла в свой кабинет, где в полу, хитро замаскированная под обычную отделку, была дверца люка. Под этой дверцей скрывался сейф. Запорное устройство проверило ее сетчатку, отпечатки пальцев и образец голоса. Послышался глухой звук, и замки открылись. Ара извлекла из сейфа короткоствольный пистолет и проверила, заряжен ли он. Заряжен полностью.

Ара знала, как пользоваться пистолетом. Все монахи ордена в обязательном порядке получали как минимум основополагающие инструкции по владению энергетическим оружием. При поражении из этого пистолета происходило нарушение электромеханических процессов в нервных клетках. Низкая мощность могла оглушить, высокая — убивала. Ара поставила оружие на самую высокую мощность. Положив пистолет в карман, она направилась к выходу.

«Такие люди, как мы, ясно понимают, в чем состоит их долг, и исполняют его».

Ара проверила глазной имплантант. Сейчас — совсем еще раннее утро. «Пост-Скрипт» приземлился только вчера, и Кенди сразу же отвел Седжала в общежитие. Если правила для вновь прибывших небогатого происхождения не изменились, Седжал еще вчера должен был отправиться за покупками, наверное, вместе с Кенди. Сегодня Седжал запишется на занятия, и у него будет свободное время, чтобы устроиться и осмотреться. Завтра начнется его официальное обучение. А пока Седжал, скорее всего, спит в своей в комнате.

Дорога до студенческого общежития заняла два часа. Ара понимала, что идет пешком только для того, чтобы оттянуть неизбежное, но она не могла заставить себя поймать гондолу или сесть в монорельсовый поезд. Время тянулось как во сне. Некоторые ранние пташки из студентов приветствовали ее; Ара, однако, едва их замечала.

В фойе общежития она осведомилась, где находится комната Седжала, и быстро получила самые точные указания. Ара шла по коридору, сжимая в кармане пистолет. Разумеется, общественность будет возмущена. Разумеется, ее саму подвергнут остракизму, несмотря на вмешательство императрицы. По настоянию ее императорского величества Ара сохранит свое положение матушки-наставницы, но никто не сможет остановить шепотки за спиной, и люди будут показывать на нее пальцами…

Шептать, по крайней мере, будут живые.

Ара уже стояла у двери Седжала. Кровь звенела у нее в ушах, рука дрожала, когда она собиралась постучать в дверь.

Дверь распахнулась при первом же прикосновении. Она была не заперта, даже не закрыта до конца. Ара шагнула внутрь. В комнате было пусто.

Сильнейшее внутреннее напряжение мгновенно покинуло Ару, и она почувствовала страшную слабость. Она села на незастеленную постель. Все в комнате имело аскетичный и спартанский вид, не было ни одной детали, указывающей на личность и привычки обитателя. Неудивительно. С собой Седжал почти ничего не привез, а здесь он пробыл всего два дня. Едва ли за это время можно нажить какое-то добро, разве что купить кое-что из одежды. И постель не застелена, свернутое белье аккуратно сложено поверх матраца. Странно.

В этот момент она вспомнила про открытую дверь. Она не просто не заперта. Она слегка приоткрыта. Вряд ли человек, выросший в трущобе, оставит свою дверь незапертой, тем более открытой. Ара замешкалась на секунду, вспоминая, как же зовут компьютер, работающий в общежитии.

— Бейран, — сказала она, — где Седжал?

— Седжал Даса находится в своей комнате.

Очевидно было, что это совсем не так. Ара оглянулась вокруг. Вдруг она заметила какой-то красноватый блеск. На самом видном месте на столе Седжала лежал его рубиновый студенческий перстень. На перстень нанесена специальная метка, позволяющая компьютеру отслеживать нахождение студентов и монахов. Иногда, конечно, при некоторых частных делах или по другим причинам, было принято кольцо снимать. Но в данном случае дело, разумеется, не в этом. Что-то тут не так.

Ара бегло осмотрела всю комнату. В шкафу пусто, никакой одежды. Может быть, Кенди еще не водил его в магазин, или они ушли туда как раз сейчас. Нет, магазины откроются не раньше чем через час, а кровать этой ночью оставалась нетронутой. Аре в голову пришла еще одна мысль, и она обыскала комнату снова, на этот раз более тщательно. Но ничего не нашла.

Матушка-наставница Арасейль Раймар тяжело опустилась на постель Седжала. Его флейты здесь нет. У Ары похолодели руки. Одежды нет, флейты нет, кровать не застелена, дверь не закрыта. Все это говорило только об одном.

Седжал Даса пропал.

ГЛАВА 20

ДНЕВНИК СЕДЖАЛА

18 день 11 месяца 987 года общего летоисчисления

Я больше не на Беллерофоне. Я теперь на другом Корабле, гораздо более шикарном, чем «Пост-Скрипт». В монастыре я не провел и двух дней, когда…

Как все глупо. Мои мысли в полном беспорядке. Ума не приложу, что следует сделать, или сказать, или вообще. Начну, пожалуй, с самого начала, так, может быть, получится понятней и яснее.

Так вот, Кенди повел меня в магазин. Раньше у меня никогда не было новой одежды. В основном я донашивал то, что мне отдавали соседи по кварталу. Или мне покупали одежду в магазинах секонд-хенд. А тут Кенди повел меня в настоящий магазин с настоящими продавцами, которые любезно предложили свою помощь, а не стали гнать нас прочь.

— Кое-кто хочет с тобой побеседовать, — сказал Кенди, когда мы закончили с покупками. — Им интересно побольше узнать о твоих способностях, провести кое-какие тесты. И они хотят встретиться с тобой сегодня вечером. Как ты, не против?

Я кивнул, все еще радуясь тому ощущению, которое давала новая одежда. Она еще пахнет как новая, и она вся моя.

Мы отправились обратно в монастырь на гондоле. Гондола — это такая большая корзина, которая едет по проволоке, только сплетена эта корзина из металлических прутьев, а не из ивовых. В монастыре мы оставили мои вещи в общежитии, и Кенди повел меня в соседнее здание.

Там была огромная комната, которая слегка напоминала своим видом спортивный зал в моей старой школе, вот только пол здесь был натерт до блеска, а стены недавно выкрашены желтой краской. У дальней стены стоял длинный стол. В комнате были четыре человека и четыре чед-балаарца и еще четверо других инопланетян. Один из них был похож на гусеницу, другой — на огромного медведя, а третий напоминал средних размеров слона, которого обмазали красным свечным воском. Четвертый сильно смахивал на ящерицу. На людях были коричневые одеяния, на шее у всех висели золотые диски.

Мы с Кенди подошли к столу, и я догадался приложить ко лбу кончики пальцев, как это положено делать, хотя я вдруг так разволновался, что у меня застучали зубы. А что, если они отошлют меня обратно в Единство?

Самый старший человек из всей группы подошел к столу с противоположной от меня стороны. При ходьбе он опирался на трость, на пальце у него был надет перстень с пурпурным камнем.

— Седжал Даса? Я — праотец-наставник Мелтин. Ты можешь называть меня праотец или праотец-наставник.

Потом он представил всех остальных, и чед-балаарцев, и других инопланетян. Все они сели за стол. Для тех, кто поменьше размером, стулья стояли прямо сверху на столе, чед-балаарцы устроились на полу, как огромные собаки. Мы с Кенди заняли места по другую сторону стола. Меня почему-то затошнило.

— Ну, Седжал, — начал праотец Мелтин, — мы бы хотели познакомиться с тобой поближе. Ты обладаешь необычными способностями, и мы заинтригованы.

Его голос звучал вполне дружелюбно, и у него было приятное лицо. Я, однако, все равно чувствовал себя немного скованно. Остальные пока молчали.

— Мы бы хотели посмотреть, что ты умеешь делать, — продолжал праотец Мелтин. — Может быть, ты сначала расскажешь нам о своих способностях?

Я колебался.

— Давай, Седжал, — сказал Кенди. — Все идет хорошо.

— Я умею побуждать людей к каким-нибудь действиям, — нервно произнес я.

— Например? — спросил Мелтин.

Голос его оставался мягким и спокойным, совсем без напряжения. Я стал смотреть на него, стараясь не обращать внимания на инопланетян, и почувствовал себя немного легче. Смог чуть-чуть расслабиться.

— Я могу сделать так, что человек замирает на месте, а потом, когда я его отпускаю, он ничего не помнит. Еще могу заставлять сделать что-нибудь неправильное, на что сам человек не решился бы.

— Ты можешь привести какой-нибудь пример? — спросил Мелтин.

— Ну, я, например, вот так заморозил на месте шестерых охранников Единства, чтобы мы смогли вернуться на «Пост-Скрипт». А еще был случай, когда я сделал так, что один охранник так треснул своего напарника, что тот потом шевельнуться не мог.

— Очень сильная разновидность нашептывания, — пробормотал один из людей. — И при этом не входя в Мечту.

— Ну, я делаю это не прямо… — добавил я, — это что-то вроде… я как бы следую через некоторое пространство. Может быть, это и есть Мечта, не знаю.

Мелтин держал руку на трости, хотя и сидел.

— Как именно ты заставляешь людей замереть на месте, Седжал? Что ты для этого делаешь?

Я немного подумал.

— Я как будто… вижу их чувства. Ну, не то чтобы вижу глазами. Просто знаю. Потом, пройдя через это странное место, я усиливаю одно из чувств. Но это чувство должно уже быть у того человека, новые я создавать не могу.

— Это нашептывание, — опять произнес тот же человек.

— А что еще ты делаешь, чтобы люди впадали в оцепенение? — опять спросил Мелтин.

— Я полностью отключаю их чувства, — ответил я. — Я даже выучил специальное слово, это называется «апатия». Ты ничего не чувствуешь, ничего не хочется делать, ни к чему нет ни малейшего стимула. И происходящее вокруг не имеет никакого значения, поэтому человек ничего и не помнит.

Мелтин кивнул.

— То есть ты не проникаешь в сознание человека? Не бывает такого, что ты переселяешься в чужое тело и пользуешься им, как своим собственным?

— Нет, такого я не умею.

Все присутствующие издали слабый вздох, похожий на вздох облегчения. Я не понял почему. Кое-кто стал смотреть на Кенди с таким выражением, будто он в чем-то виноват. И этого я тоже не понял. Кенди что-то угрожает?

— Седжал, — тихо произнес Кенди, — а ты когда-нибудь пытался проникнуть в сознание человека?

— Нет.

— А как ты думаешь, у тебя получится?

Я немного подумал.

— Возможно, получится.

Все сидящие за столом опять напряглись.

— Попробуй на мне, — сказал Кенди.

Я посмотрел на него.

— Захватить твое тело?

— Ну да. В этом нет ничего необычного, Седжал. Немые это делают сплошь и рядом. Примени свой прием оцепенения, но только приложи побольше усилий. Мне не будет больно. Все будет в порядке.

И я попробовал. Никто не успел и слова сказать, а я уже нащупал рядом сознание Кенди, точно так, как с первым клиентом, когда мы были вместе с Джессом. И толкнул.

Окружающий мир отскочил в сторону. Я обнаружил, что сижу на другом месте. Я посмотрел на свои руки. Они были больше обычного и более смуглые. Я резко втянул в себя воздух. И даже этот вдох звучал как-то непривычно. Я скосил глаза и увидел… себя. Глаза у меня были закрыты, и я сидел, свесившись на бок на стуле. Я вскочил, опрокинув под собой стул. Мое сердце стучало, но не так, как обычно стучит мое сердце. Я впал в панику.

Вдруг мне на плечо опустилась чья-то рука, и я завопил. Чисто рефлекторно, потому что мне достался еще и чужой разум. Я теперь видел комнату с двух разных точек. Меня было как будто двое, и в то же время — один.

Все остальные, кто был в комнате, — и люди, и инопланетяне, — все повскакали с мест. Это резкое движение меня опять напугало, и я оказался внутри трех, четырех, пяти, нет, шести людей. Потом — семи, восьми и девяти. Мои глаза смотрели одновременно в десяток разных сторон. У меня было две ноги, нет, четыре, нет, целая дюжина ног. В полной панике, я все еще видел свое собственное тело, все так же косо сидящее на стуле. Мне захотелось опять вернуться в это тело. Я хотел снова быть собой. Я жаждал себя.

И вот я на месте. Я открыл глаза и посмотрел на руки. Это были мои руки, мои ладони. Мое тело.

Я поднял глаза. Меня била дрожь. В комнате царила мертвая тишина. Все глаза были устремлены на меня. Потом все заговорили одновременно, и начался страшный шум и гомон. Один из людей, блондин, что-то кричал. Гусеница размахивала руками. У Кенди был ошарашенный вид. Я сжался, сидя на своем стуле. Они сердятся. Они собираются что-то со мной сделать. Мне хотелось убежать.

Наконец праотец Мелтин призвал всех к порядку. Это он положил тогда руку мне на плечо. Он был бледен.

— Это очень… впечатляет, юный Седжал, — сказал он и вытер лоб рукавом. — Думаю, сегодня свершилось историческое событие.

Я промолчал.

— Нам еще следует внимательно проанализировать все, что сейчас произошло, — добавил Мелтин. — Брат Кенди всегда считался одаренным, потому что он умеет разделять свое сознание надвое, находясь в Мечте. Но ты, Седжал… понимаешь ли, твои способности значительно больше.

Я все еще молчал.

Праотец Мелтин глубоко вздохнул.

— Так. Матушка-наставница Арасейль Раймар сообщает также, что ты можешь по своей воле приводить в Мечту других людей. Это правда?

Я кивнул.

— Расскажи нам об этом своими словами.

Я рассказал. На это ушло некоторое время. Кенди принес мне воды, что оказалось очень кстати. Я все еще волновался. Меня слушали внимательно, никто не перебивал. У меня создалось впечатление, что они уже слышали эту историю раньше, и я мысленно дал себе пинка за то, что не догадался, что ведь и Кенди, и, скорее всего, матушка Ара все им доложили.

Я закончил, и Мелтин кивнул.

— А что еще ты можешь делать? — спросил он.

Я не стал рассказывать о своем таланте внутреннего видения. Сначала собирался, а потом передумал. Не знаю почему. Когда-нибудь, конечно, придется кому-то рассказать, может быть, Кенди, но тогда можно прикинуться, что сначала я просто забыл упомянуть об этом. И я покачал головой.

Один из чед-балаарцев (или чед-балаарок?), сидевших на полу, что-то залопотал.

— Отец-наставник Чед-Фараск просит тебя поподробнее рассказать о твоей способности приводить людей в Мечту, — перевел для меня Мелтин. — Ты можешь привести туда любого? Или только Немых?

— Не знаю, — с неохотой ответил я.

— Пусть он попробует на мне, — раздался чей-то голос. Все обернулись в ту сторону, и я тоже повернулся, не вставая с места. На пороге стояла Харен. Интересно, как это она узнала о нашем собрании. Наверное, ей сказал Кенди.

— Харен Машиб, — обратился к ней праотец Мелтин. — Тебя сюда не приглашали.

Можно подумать, Харен это остановило. Вся ледяная, как морозильник с мороженым, она подошла к столу.

— Я добровольно принимаю на себя роль подопытной, — сказала она, — чтобы проверить, способен ли Седжал приводить в Мечту не-Немого.

— Харен… — начал было Кенди.

— Я попробую, — внезапно сказал я.

До этого момента Харен мне не очень-то нравилась, но вот она пришла сюда, предстала перед целым собранием влиятельных лиц. Я знал, что именно она переживает. Несколько секунд я явственно ощущал и ее боль, и ее панику. Харен рассказывала мне, что стремится попасть в Мечту, чтобы разыскать там своего мужа, который похитил их сына и сбежал. Мне хотелось ей помочь.

— У Седжала еще слишком мало подготовки, чтобы входить в Мечту без сопровождения, — заметил Мелтин. — Ему это пока не разрешается.

Харен фыркнула из-под своей чадры.

— Вы что же, всерьез полагаете, что такие запреты остановят этого мальчишку? Все равно что дать ребенку коробку конфет и сказать, что взять можно только одну. Уж будьте уверены, он был в Мечте, и не один раз.

Кенди повернулся ко мне. Я не понимал выражения его глаз.

— Ты был в Мечте, хотя я просил тебя не делать этого?

И тут я вдруг вышел из себя. Конечно, Дети Ирфан вывезли меня со Ржи, конечно, они меня приютили, купили мне одежду и дали мне возможность учиться. Но это еще не значит, что я — их собственность.

— Да, был, черт побери, — ответил я. — В этом нет ничего сложного. Я вхожу и выхожу как дважды два. — Я прищелкнул пальцами для пущей убедительности. — А почему нельзя?

— Черт побери, Седжал, — рявкнул Кенди, — это опасно! Какая-то сила в Мечте нападает на Немых. Ты только-только научился создавать там свое тело. А что, если эта сила нападет на тебя, покалечит, и ты не будешь знать, что делать? А если ты погибнешь? А если…

Я скрестил на груди руки. Меня охватило сильнейшее упрямство.

— Ты говоришь точь-в-точь как моя мама.

И тогда Кенди заткнулся.

Вот. И снова начались споры и крик, я же тихо сидел на своем месте. Харен тоже много говорила, и легко представить, чью сторону она заняла. В конце концов они разрешили мне провести Харен в Мечту. Кенди и праотец Мелтин должны будут меня сопровождать.

Мы перешли в другую комнату, где стояли кушетки и более удобные стулья. С нами пошли только люди да гусеница, остальным там было бы не разместиться. Я забрался на кушетку с ногами и прикрыл глаза, нимало не заботясь о том, чем занимаются Кенди и праотец Мелтин. Если я хочу попасть в Мечту, я отправляюсь туда без промедлений. На какой-то момент мне показалось, что я не смогу сосредоточиться из-за волнения и из-за того, что вокруг столько народа, но через некоторое время все было в порядке. Слабым эхом до моего слуха доносились голоса. Я глубоко вздохнул и мысленно обратился к ним.

Я открыл глаза уже в Мечте.

Я оказался в нашей квартире на Рже. После монастыря она показалась мне серой и унылой, и мне вдруг стала противна мысль о том, что здесь появятся Кенди и Мелтин. Кенди говорил, что каждый Немой создает в Мечте свое собственное окружение. Я немного поразмыслил и представил в уме картинку. Я хотел увидеть эту картинку глазами. Я знал, что могу ее увидеть…

Так и есть. Я стоял на широком песчаном пляже. Он тянулся в обе стороны, насколько хватало глаз. Красноватые волны мягко плескались о берег, за моей спиной поднимался густой лес. Светило солнце, в струях теплого ветра покачивались морские птицы.

Но совсем недалеко от берега вздымался черный хаос. Он бурлил и вспенивался над водой, и опять кто-то звал меня из самой его глубины, как и в прошлый раз. Меня охватило бешеное желание броситься в воду и поплыть прямо туда, в черноту. Я уже сделал несколько шагов в сторону кромки воды.

Вдруг я ощутил некое волнение в окружающем пространстве, будто я стою в воде, а кто-то бросил в нее камень, и от него идут волны. Я обернулся и увидел Кенди и Мелтина.

— Красивый пляж, — заметил Кенди.

Я молча кивнул. Если бы не они, я бы поплыл вперед.

— Чернота наступает, — праотец Мелтин махнул рукой в сторону хаоса. — От нее меня начинает тошнить.

В этой черной тьме я чувствовал боль. И в то же время в ней было что-то мягкое и прекрасное. Но я ничего не сказал.

— Ты чувствуешь, где Харен? — спросил меня Кенди. — Помнишь, как ты сумел почувствовать меня в тот раз?

Я закрыл глаза и начал поиски. Внезапно я обнаружил, что меня повсюду окружают миллионы, миллиарды, даже триллионы чужих сознаний. Каждая песчинка, каждая капля воды, каждый листик на дереве — все это чьи-то живые сознания. Кенди мне говорил, что Мечта — это… что же за слово? Гештальт. Целостная форма, структура. Совокупность всех сознаний, существующих во вселенной. Но раньше я как-то не мог осознать это до конца. Каждое сознание — уникально, у него свои переживания, своя жизнь. Кто-то печален, кто-то счастлив, большинство же — это сгусток самых разных эмоций. Я чувствовал, как они кружатся и летают вокруг меня, но при этом остаются каждый на своей месте. Очень странное ощущение.

Кое-кто был мне знаком. Вот Гретхен, Бен, матушка Ара, Триш. Вот Харен. Она тоже здесь, поблизости. Я вспомнил, как звал Кенди в тот раз, когда сильно испугался, попав в Мечту впервые. Я стал звать Харен, обратив к ней все мысли. Вот я коснулся ее сознания и потянул.

В воздухе что-то сверкнуло, как плохая голограмма. На короткое мгновение Харен появилась на берегу. И вновь исчезла.

Внезапно на меня накатила страшная усталость. Силы оставили меня, ноги стали ватными. Я закрыл глаза и оставил Мечту.

Я открыл глаза и обнаружил, что лежу на той же самой кушетке. Все, кто был в комнате, смотрели на меня. Мелтин лежал на другой кушетке, а Кенди стоял в углу, просунув под колено какую-то палку. Странно все это, но у меня не было сил об этом размышлять. Но палка-то откуда взялась? Харен смотрела на меня, часто моргая глазами. Вид у нее был такой, будто у нее кружится голова. Я все еще чувствовал сильную усталость.

— С тобой все в порядке? — спросил я Харен.

— Я… не очень понимаю, — ответила Харен. — Не знаю, где нахожусь. Я сидела здесь, а потом вдруг оказалась… на берегу? Потом опять здесь.

— Я не сумел тебя там задержать, — признался я. — Ты проскользнула у меня между пальцев.

— Значит, ничего не вышло, — разочарованно произнесла Харен.

— Чрезвычайно важен сам факт того, что ты побывала в Мечте, — заметил со своего места светловолосый наставник. В его голосе слышалось благоговение. — Это поразительно. He-Немой попадает в Мечту.

Я сделал попытку встать, но от сильного головокружения не смог устоять на ногах и плюхнулся обратно на кушетку.

— Моему студенту, кажется, нужен отдых, — раздался рядом со мной голос Кенди. Он, наверное, уже вернулся из Мечты и вытащил из-под колена свою непонятную палку. — Я провожу его домой. Мы отложим все обсуждения на потом.

Праотец Мелтин широко раскрыл глаза. Он сел на своей кушетке как раз в тот момент, когда Кенди произносил свою последнюю фразу. Он хотел было что-то возразить, но потом взглянул на меня.

— Да, отведи его домой, — сказал он. — А к этому вопросу мы еще непременно вернемся.

Кенди проводил меня до общежития. Мы почти всю дорогу молчали. Наверное, он все еще злился на меня, за то что я без его ведома бывал в Мечте. Строгий.

Теперь-то это уже все равно.

Вот. Когда я добрался до своей комнаты, вся моя усталость прошла, но мне хотелось побыть в одиночестве. Поэтому я не стал разубеждать Кенди, что я совершенно без сил. Я сел на кровать, а он ушел.

— Внимание! Внимание! — раздался компьютерный голос. — Доставлена посылка, получить у администратора.

Наверное, это принесли наши покупки. Я собирался уже пойти за ними, когда в дверь постучали. Я подумал, может, это Кенди что-нибудь забыл мне сказать, — но на пороге стоял какой-то старый человек. Он был одет во все белое, и в его одежде был заметен тот дорогой шик и лоск, какой я привык видеть у некоторых своих клиентов. И вид у него был знакомый. Белые волосы. Синие глаза, морщины, острый нос.

Старик с поезда. Тот грубиян, которого мы встретили по пути в монастырь.

— Привет, Седжал, — сказал он. — Можно войти?

Я не мог и слова сказать от изумления, просто пропустил его внутрь и закрыл дверь. Он уселся на самый край кровати, подальше от меня, тесно запахнув на себе одежду, как будто не хотел задеть меня даже полой.

— Кто вы… — начал было я.

— Меня зовут Падрик Суфур, — сказал он. — У меня есть к тебе предложение.

Так он что, клиент?

— Я больше этим не занимаюсь, — сказал я. — Даже и не думайте.

Старик заморгал, и я расслышал слабый звук, издаваемый его поднимающимися и опускающимися веками.

— Ты что же, думаешь… О, нет, нет. Я вовсе не о том. — Он опять заморгал. — Я — глава Корпорации Суфура, и у меня есть для тебя некоторые сведения относительно ордена Детей Ирфан, который могут тебя заинтересовать. Они касаются, в частности, матушки Арасейль Раймар.

— Какие сведения? — спросил я напряженно. Моя тревога возрастала с каждой секундой. Зря я его впустил. Если закричать, кто-нибудь придет на помощь?

— Матушка Арасейль получила указания от самой императрицы Кали, — сказал Суфур. — Указания тебя убить.

Эти слова прозвучали так странно, что я не знал, как реагировать.

— Убить меня? — тупо повторил я.

— Да. — Он поерзал, стараясь держаться от меня подальше. — Императрица поручила матушке Арасейль понаблюдать за тобой и определить, представляешь ли ты опасность для Конфедерации. И если она, Арасейль, решит, что представляешь, она должна тебя убить.

— Она никогда бы этого не сделала, — с жаром сказал я, но внутри у меня что-то дрогнуло.

— Возможно, и не сделала бы. А может, и сделала бы. Однако таковы указания императрицы.

Лицо у меня горело, а руки были ледяными. Я вспомнил, что матушка Арасейль все время смотрела на меня как-то странно, будто оценивая. Вспомнил еще, как Единство послало за мной в погоню целую эскадру военных кораблей.

— Откуда вам это известно? — спросил я. — Да кто вы вообще такой?

— Я уже сказал. Я — Падрик Суфур. В поезде мы с тобой соприкоснулись, поэтому ты знаешь также, что я — Немой. Я специально дотронулся до тебя… — при этих словах он как будто вздрогнул, — чтобы убедиться, что ты — именно тот, кого я ищу.

Пальцы мои как бешеные теребили край свитера. Я чувствовал, что начинаю сходить с ума, и во мне просыпается мое второе «я» — мой внутренний Джесс, внутренний голос, который я включал, общаясь с клиентами.

— Так значит, ты Немой. Ну и что с того? Да в этой поганой дыре куда ни ткни, везде Немой. И какое это имеет отношение к тому, что ты тут мне заливаешь, что мамаша… что Ара собиралась меня прикончить?

— У меня свои способы добычи информации, — ответил он просто. — Матушка Арасейль Раймар несколько раз отчитывалась перед императрицей Кан маджа Кали по вопросам, касающимся тебя. Арасейль дважды воспользовалась телами Немых рабов, чтобы встретиться с императрицей лично и переговорить с ней. Лично с императрицей, Седжал. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— О том, что она…

И тут я замолчал. Инстинкты Джесса не дали мне договорить. Люди любят рассуждать. У меня так бывало, что после оглушительного оргазма клиент принимался плакаться на моем плече, болтая о разных вещах. Меня всегда удивляло, как это они с такой легкостью начинают рассказывать все подряд совершенно незнакомому человеку. Почему все так любят трепаться? Когда я сам сорвался и плакал в ресторане с Кенди, я начал понемногу понимать, что к чему, но ведь Кенди спас мне жизнь. Два раза. Этот же старикан — мне вообще никто, и поэтому я предпочел заткнуться.

Но мысли-то мои не останавливались ни на секунду. Предположим, Суфур говорит правду — а нутром я чувствовал, что так оно и есть… и тогда какой можно сделать вывод, зная о встречах матушки Ары с императрицей?

Вывод такой, что Харен оказалась права. Я — важная персона, и каждый хочет заполучить меня, и каждый предпочтет, чтобы я умер, но не достался кому-то другому.

Поскольку я молчал, Суфур заговорил опять.

— Если ты останешься здесь, Седжал, они тебя убьют.

В комнате наступила тишина. Стеклянные двери были закрыты, поэтому звуки в комнату не долетали, хотя я видел, как за стеклом колышется под ветерком листва. В коридоре послышались шаги, потом стихли. Я заставил себя хорошенько подумать, прежде чем открывать рот.

— Ты сказал, Ара должна это сделать, если решит, что я представляю угрозу для Конфедерации. Откуда ты знаешь, что она так решила?

— Премьер Юганови очень недоволен тем, что ты ускользнул. — Суфур спокойно разглаживал рукой свои брюки, как будто вел разговор о переменчивости погоды. — Единство собирается объявить войну.

— Объявить войну? Из-за меня?

Суфур кивнул.

— Ты — самая ценная собственность, какую только знала вся история. Ты обладаешь властью, способной ниспровергать империи и уничтожать правительства. В Единстве хотят, чтобы ты работал на них. Императрица хочет, чтобы ты работал на Конфедерацию Независимости. И все остальные тоже хотят заполучить тебя к себе на службу. Императрица Кали далеко не глупа. Она поймет, вернее, уже поняла, что ей предстоят войны, из которых ей не суждено выйти победительницей. Конечно, через несколько лет, получив хорошую подготовку, ты, вероятно, сможешь уничтожать целые цивилизации, но ей-то надо как-то разбираться с Единством прямо сейчас.

— Ты преувеличиваешь, — заметил я. — Не думаю, что мне удастся уничтожать целые цивилизации.

— Ты можешь просто заставить одного человека нажать на нужные кнопки, и все будет сделано, — возразил Суфур.

— Я не способен на такое!

— Императрице это неизвестно. Премьеру Юганови это тоже неизвестно. И еще, Седжал, люди меняются со временем. Кто знает, что ты станешь делать через шесть лет, даже через шесть месяцев, если создать тебе соответствующие условия? — Он скрестил руки на груди. — Нет, Седжал, ты слишком опасен, и ни одна власть не позволит тебе оставаться в живых слишком долго.

Я принялся возражать. Кенди не причинит мне вреда. Дети Ирфан меня спасли, прошли из-за меня через многие бедствия, кто-то даже погиб. После всего этого они не станут меня убивать.

Но мой внутренний Джесс нашептывал прямо противоположное. Разве они стали бы вообще со мной связываться, если бы не мои выдающиеся способности? Будь я обычным, разве они предложили бы вывезти меня с планеты? Стал бы Кенди спасать мою жизнь, будь я простым потаскушкой, как Джесс? Ответ мне известен. Им нужен не я. Им нужны мои способности и власть, которую они дают.

Я почувствовал, что сейчас заплачу, и от этого разозлился еще больше.

— Ладно, я тебе верю. Скажи теперь, что тебе надо? Только не надо нести чушь насчет того, что ты спасаешь мою жизнь из чистого благородства.

Суфур хмыкнул.

— Конечно, нет, юный Седжал. В отличие от Детей Ирфан и от властей Единства, я не стану тебе лгать, притворяясь, что пришел к тебе по каким-то иным причинам, кроме самых эгоистических. Все люди эгоисты. Я просто открыто заявляю об этом.

— Ладно, давай, говори.

— Пойдем со мной. Я предоставлю тебе убежище и буду хорошо платить. — Он опять заговорил как клиент.

— А чего ты от меня хочешь?

Суфур облизнул губы. Он как будто нервничал.

— Я хочу, чтобы ты остановил войну.

Я не смог сдержаться. Я рассмеялся.

— Вот так просто, да? Ты хочешь, чтобы я остановил войну?

— Седжал, это в твоих силах, — серьезно сказал Суфур. — Во всяком случае, в наших с тобой силах.

— Как это? — спросил я, подлаживаясь под его тон.

— Представь, идет война, а никто не выходит на поле боя. Что тогда произойдет?

Туг я опять занервничал. Суфур напоминал мне любителя джея, наглотавшегося своего зелья.

— Не знаю, — я решил потянуть время.

Он вздохнул и покачал головой.

— Это риторический вопрос. Смотри, ты способен проникать в сознание. Причем нескольких людей одновременно. Так?

Я кивнул, проигнорировав недовольство своего внутреннего Джесса.

— Ты можешь проникнуть в сознание всех сражающихся солдат обеих враждующих сторон и заставить их прекратить войну. Ты можешь проникнуть в сознание командующих, и они подпишут приказы о прекращении военных действий. Ты можешь проникнуть в сознание политических лидеров, и они будут подписывать мирные договоры.

— Сначала, возможно, и сработает, — ответил я, — но потом-то я оставлю их в покое. И война начнется снова.

— Не начнется, если они будут знать, что твое вмешательство повторится. Повторится снова и снова, пока они не оставят свои попытки навсегда.

— Я только один, — возразил я. — Я никак не смогу все этого проделать.

— Тебе и не надо будет ничего делать, — Суфур улыбнулся какой-то кошачьей улыбкой. — Можно просто пригрозить, что ты на такое способен. Власти Единства уже сейчас готовы развязать войну на основании одной только угрозы, что ты способен на что-то такое, что может им не понравиться. Так ведь?

— Это следует из твоих слов.

— Они объявляют войну также и потому, что ты, хотя бы в теории, выступаешь союзником Конфедерации Независимости.

— Так, — сказал я, раздумывая, к чему же он клонит.

— Я же не выступаю ни на чьей стороне. — Он ударил себя в грудь. — Если ты пойдешь со мной, у властей Единства, да и у всех остальных не будет повода для объявления войны. Ты займешь нейтральную позицию, причем такую позицию, которая позволит тебе предотвращать будущие войны.

Я покачал головой. Невозможно так быстро разобраться в таком шквале информации. Я подошел к стеклянным дверям и слегка их приоткрыл. В комнату ворвался свежий прохладный воздух. Я высунул голову наружу. На общем балконе я увидел нескольких студентов, они стояли и оживленно беседовали, большинство было старше меня. Отлично. Если закричу, кто-нибудь меня услышит.

Или поможет, если придется быстро сматывать. Я немного успокоился. Суфур, в общем-то, мало похож на ненормального, но точно ведь никогда не скажешь.

— А ты знаешь, — заговорил опять Суфур, не вставая с моей кровати, — что случилось с твоими родителями, когда силы Единства оккупировали Ржу?

Я повернулся к нему.

— Что тебе о них известно?

— Я провел кое-какие изыскания, — ответил он. — Твои родители — Прасад и Видья Ваджхур, хотя твоя мать позже взяла себе фамилию Даса. У них было небольшое скотоводческое хозяйство недалеко от города Иджхана. Придя на Ржу, силы Единства применили биологическое оружие и уничтожили все продовольственные запасы на планете. Повсюду начался голод. Твои родители, как и многие другие, отправились в город, надеясь, что там дела обстоят лучше. Но они ошибались. Иджхан окружило море изголодавшихся обессиленных людей, погрязших в своих собственных нечистотах и отбросах, и среди этих людей были и твои родители. В результате небольшой войны, развязанной Единством, погибли сотни тысяч ни в чем неповинных людей.

— Где ты об этом узнал? — спросил я, хотя мне хотелось слушать, что было дальше. Мама никогда мне об этом не рассказывала.

— Твои родители, тем не менее, остались в живых, — продолжал Суфур так, будто я вообще ничего не сказал. — Они знали, что несут в себе гены Немоты, хотя сами и не были Немыми. Когда их положение стало совершенно безнадежным, они подписали контракт с корпорацией «Немые. Пополнение».

— Мне-то это известно, — перебил я его, — а вот ты откуда это знаешь?

— Я уже говорил, у меня много связей. — Он достал белый шелковый платок и провел им по лбу. Он что, волнуется? — Позднее этот контракт перешел к Единству, и твои родители, согласно условиям контракта, отдали им двух своих первых детей.

— И это мне известно, — перебил я опять. — Ну и что дальше?

— Война разрушила твою семью, Седжал. Из-за войны они чуть не умерли с голоду, из-за войны им пришлось расстаться с двумя твоими братьями. В результате войны силы Единства овладели твоей родной планетой и безжалостно эксплуатируют ее. Из-за войны тебе пришлось вести нищенское существование в грязных городских трущобах.

— Опять твои связи? — спросил я.

Суфур кивнул.

— Опять связи. Боюсь, тебе придется к этому привыкнуть. Слухи о тебе и твоих способностях распространяются все активнее. Поэтому, какой бы путь ты ни выбрал, каждый твой шаг, вся твоя жизнь будут постоянно привлекать всеобщее внимание. — Он поднялся и стоял, опираясь о дверной косяк. — Короче говоря, Седжал, все это сводится к следующему: Арасейль Раймар получила приказ тебя убить. Императрица отдала ей этот приказ, когда ни та, ни другая тебя еще и в глаза не видели. И даже если Ара решит сохранить тебе жизнь — в чем я лично очень и очень сомневаюсь, — неужели ты захочешь остаться здесь, где подобные приказы раздаются с такой легкостью?

Я ничего не сказал, потому что сказать было нечего. Внезапно меня опять охватил гнев. Еще сегодня утром все было хорошо. Мне купили новую одежду, у меня была своя комната, и были люди, которые хорошо ко мне относились. И вот явился этот придурок и все испортил.

— А какого дьявола вообще я тебя слушаю? — рявкнул я. — Почему я должен быть уверен, что ты говоришь о себе правду? Что я не подвергнусь опасности, если послушаю тебя и поеду с тобой? Откуда мне знать, может, и тебя подослали, чтобы меня прикончить?

Суфур поднял руки вверх, и тут до меня дошло, что этими своими словами я почти что согласился лететь с ним.

— В твоей власти заставить меня делать или не делать все что угодно. Как же я могу причинить тебе вред? А если бы я собирался тебя убить, стал бы я тратить время на долгие разговоры?

Я поразмыслил над его словами. Мне не хотелось ехать, но и оставаться здесь я тоже не мог.

— Можно позвать с собой Кенди? — спросил я, не успев понять, что говорю.

— Думаешь, он захочет?

Я немного подумал.

— Нет. — Я вздохнул.

— Тогда пошли, — мягко произнес Суфур. — Меня ждет корабль.

И тут опять заговорил мой внутренний Джесс. Всегда требуй деньги вперед.

— Мы еще не оговорили условия.

Суфур улыбнулся.

— А одного альтруизма недостаточно?

Если он решил, что я не знаю слова «альтруизм», то ошибся.

— Альтруизмом сыт не будешь. А ты на вид не очень-то голодный.

— Что же, логично. — Он почесал голову. — Давай тогда так. Просто чтобы показать серьезность моих намерений, я назначаю тебе жалованье, не заставляя при этом ничего делать. Ты волен делать все, что хочешь. Если тебе что-то не понравится, ты просто забираешь деньги и идешь своей дорогой. Никаких обязательств.

Я смотрел на него с большим подозрением.

— Ну и где здесь подвох?

— Нет никакого подвоха. Просто мне кажется, что тебе захочется остаться.

— А ты не боишься, что я могу обобрать тебя до нитки?

— Нет, и на то есть две причины, — ответил он быстро. — Во-первых, те, кто действительно собирается обобрать меня до нитки, редко задают такой вопрос. Во-вторых, я изучал твое прошлое. С твоими способностями ты вполне мог бы обеспечить себе безбедное существование, даже и на Рже. Ты, однако, этого не сделал, я полагаю, потому, что воровство просто не в твоей природе.

Мне очень не понравилось, что он так хорошо обо всем осведомлен.

— Ну и какое жалованье?

— Давай посмотрим. — Суфур вытащил из кармана компьютер и принялся щелкать клавишами. — В Единстве в ходу кеши. Один кеш — это ноль двадцать четыре сотых фримарки. Значит, сумма составит… Отлично. Годовое жалованье размером два с половиной миллиона фримарок, или около десяти миллионов кешей. Полное медицинское обслуживание и собственная перелетная машина.

И только Джесс удержал меня от бурного проявления эмоций. Десять миллионов кешей — это же вагон денег, во всяком случае для Ржи.

«Никогда не соглашайся на первое предложение», — шептал мой Джесс. Несмотря на сильное сердцебиение, я выдавил из себя презрительное фырканье.

— Десять миллионов? — хмыкнул я. — А сколько, интересно, я смогу заработать, если просто выставлю себя на аукционе?

— Пятнадцать миллионов.

— Тридцать, — сказал я. — И собственный дом. С бассейном. И все прочее тоже остается. И еще пять миллионов сверху в качестве вознаграждения.

— Согласен.

«Идиот, — корил меня Джесс. — Он согласился слишком быстро. Значит, считает, что внакладе не останется».

Но мне было все равно. Тридцать пять миллионов в год, да еще дом и перелетная машина. Никогда в жизни ноги моей больше не будет в трущобе. Я шагнул к нему и протянул руку. Суфур сначала долго смотрел на нее, потом медленно протянул мне свою. Его пожатие было быстрым и вялым, и он сразу же отдернул руку. Что бы это значило?

Я взял свою флейту и компьютерный дневник, а карманный компьютер Суфура тем временем подготовил наш контракт. Мы его скрепили отпечатками больших пальцев, и дело было сделано. Я еще раз окинул взглядом комнату, которая так и не успела стать моей. Мы уже пошли к двери, когда я снял кольцо, которое дал мне Кенди, и бросил его на стол, на видном месте. Когда мы уходили, я специально оставил дверь чуть приоткрытой, чтобы сразу стало ясно, что меня здесь больше нет.

— А что, мы разве не пойдем через заднюю дверь? — поинтересовался я, когда понял, что он направляется к центральному входу. — По этому коридору мы выйдем к главной лестнице.

— Ну и что? — пожал плечами Суфур. — Я не делаю ничего противозаконного.

Вот как.

— В таком случае… — Я подошел к стойке портье и забрал свою посылку. Так оно и есть — одежда и прочие покупки. Я отметил для себя, что следует перевести деньги на счет ордена в уплату за эти вещи. Суфур правильно заметил, я не вор.

На монорельсовом поезде мы поехали обратно в космический порт. Суфур аккуратно сел через сиденье от меня. Приложив палец к уху, он что-то произнес в пустоту. Я решил, что он так связался с кораблем.

Все так странно. Вот я опять еду на монорельсовом поезде. Еду в обратном направлении, прямо противоположном тому, что привело меня сюда совсем недавно. Сюда я ехал совершенно счастливый. Теперь же я чувствовал себя раздавленным. Тогда я ехал с другом. Теперь же рядом со мной — совершенно незнакомый человек. Я приехал бедным. Уезжаю богачом.

Так вот. Корабль Суфура был небольшим, но весьма роскошным. В холлах — толстые ковры, на стенах повсюду — роспись и фрески. Похоже, корабль совсем новый. На лифте, который представлял собой плывущий вверх диск, мы через проем в палубе (она же — потолок) поднялись на мостик. Там было только два кресла, и оба обращены к нам спиной.

— Нам разрешили взлет? — спросил Суфур.

Одно кресло наполовину повернулось к нам. Челюсть у меня отвисла, и я чуть не выронил свои пожитки, которые держал в руках. В кресле сидел Чин Фен.

— Все в порядке, — ответил он.

Тут повернулось и второе кресло, чуть пониже. В нем сидел инопланетянин, существо, похожее на гигантского бурого паука. Паук замахал лапками и усиками.

— Перевожу, — раздался компьютерный голос. — Я просматривал новости. Пока ничего.

— Хорошо, — сказал Суфур. — Тогда вперед.

— Какого черта он здесь делает? — закричал я, показывая на Фена.

Фен рассмеялся.

— А ты думал, я останусь здесь?

— Но ведь Кенди сказал, что ты под домашним арестом или что-то в этом роде, разве не так?

— Было дело, — признался Фен. Он хрустнул своими сухими пальцами. — Это все недобросовестность охраны. Монахи, которых ко мне приставили, оказались вполне милыми людьми. Они пребывали в полной уверенности, что их работа — чистая формальность. Да так оно и было, все изменилось каких-то пару часов назад. Я застал их врасплох. Утром они проснутся, и им хорошенько влетит от начальства, я не сомневаюсь.

Я скрестил руки на груди.

— Ты снабжал сведениями обо мне и Ару, и Суфура.

— Я же говорил, у меня есть связи, — мягко заметил Суфур. — Пора взлетать.

Фен и паук повернулись к своим консолям. Суфур опять встал на дисковый лифт, который тут же с гудением поехал вниз. Я вскочил вслед за ним и схватил его за руку. Он пытался вывернуться, но я держал крепко.

— А ты ведь говорил, что все по закону, — сказал я резко. — Фен — шпион.

— Но это никак не касается Конфедерации, — сказал он с напряжением в голосе. — Пожалуйста, отпусти меня.

Очень строго сказал. Я отпустил, и он разгладил свой белый рукав. Дисковый лифт опустился еще на один уровень, и Суфур вышел в комнату наподобие гостиной. Через большие круглые иллюминаторы был виден космический порт, пол и здесь был устлан толстыми коврами. В комнате стояло около дюжины раздвижных диванчиков. Суфур сел на один из них. Я — на другой.

— Что ты хочешь сказать? Фен — или шпион, или нет.

Суфур откинулся на спинку дивана и уставился в потолок. Я не мог понять, о чем он думает.

— Фена я заслал в Единство в качестве своего агента около пяти лет назад, хотя он-то, конечно, говорил тебе и матушке Арасейль, что находился там гораздо дольше. Он настоящий специалист по раскапыванию сведений, даже под грифом верховной тайны. Если он рассказал Арасейль хотя бы половину из того, что сообщил мне, то очень странно, как это у нее не возникло подозрений, откуда у простого служащего может быть доступ к подобного рода информации.

Корабль стартовал, и у меня внутри все сжалось. В иллюминаторах вместо других кораблей было теперь видно голубое небо.

— В Единстве были бы счастливы иметь возможность побеседовать с Феном, в этом нет сомнений, — продолжал Суфур. — Тогда как Конфедерация должна быть ему благодарна. Ему платили за то, чтобы он поставлял сведения мне, а не Детям Ирфан и не императрице. Конфедерация же воспользовалась плодами его работы совершенно бесплатно. В любом случае, шпионаж против Единства не считается преступлением в пределах Конфедерации, поэтому они не смогут ни в чем его обвинить.

— К чему тогда вся эта спешка?

Суфур пожал плечами.

— Суды везде одинаковы. Им потребуется не один месяц, чтобы прийти к правильному выводу. Я просто борюсь с бюрократией.

Небо снаружи потемнело, черноту прорезали звезды. Еще через мгновение вся картина взорвалась многоцветием смещенного пространства, но это продолжалось лишь долю секунды. Иллюминаторы потемнели, чтобы приглушить краски. Суфур поднялся.

— Мне надо заняться кое-какими делами, — сказал он. — Ты скоро поймешь, что со своими служащими я предпочитаю общаться по видеосвязи или же через Мечту. Видимо, там мы с тобой в следующий раз и встретимся. Я открою банковский счет на твое имя и отдам все полагающиеся распоряжения. Всего хорошего.

И он ушел.

И вот я на корабле, делаю записи в своем дневнике. Не знаю даже, как корабль называется. Компьютер говорит, что мы прибудем на место назначения — что это за место, хотелось бы знать, — через шесть дней и два часа.

Думаю, большую часть этого времени я проведу в Мечте.

ГЛАВА 21

ПЛАНЕТА РЖА

Посреди океана

— Она проводит в Мечте все больше и больше времени, — сказала Видья, стоя у двери в комнату Катсу.

Прасад кивнул, не отводя глаз от голографического экрана.

— В Мечте дела идут все хуже. Везде монстры и обвалы. И темная бездна все еще там, та, о которой говорят все Немые. Все очень напутаны.

Видья шагнула в гостиную и заглянула через плечо Прасада.

— Об этом сообщают службы новостей из Единства? Я бы не стала им доверять.

— Нет, это нелегальные службы, — ответил Прасад. — Они, конечно, тоже несвободны от пропаганды, у них своя цель, но они вполне надежны.

— А что говорят в Единстве?

— Почти ничего. — Прасад пробежал пальцами по клавишам, и картинка на экране переменилась. — Они сообщают, что коммуникации затруднены из-за того, что назревает война с Конфедерацией. Конфедерация нарушила торговые соглашения, она демонстрирует империалистические тенденции, императрица и ее свита привлекают в союзники подозрительные силы, и так далее. А теперь Конфедерация опустилась еще и до похищения граждан Единства.

— Это о Седжале, — сказала Видья.

— С неохотой, но в Единстве все же признали этот факт, — заметил Прасад. — Повсюду было полно слухов о том, как один пройдоха-Немой ускользнул прямо из-под носа Единства. Надо же было им как-то оправдаться, вот они и придумали историю про похищение Седжала.

Видья придвинула стул и села рядом.

— Сколько еще, как ты думаешь, мы сможем дурачить доктора Кри и доктора Сей? Уже прошло несколько дней. Я не собираюсь предоставлять им ни свои яйцеклетки, ни Катсу.

— Не знаю, — сказал Прасад, не отрываясь глядя на экран. — Мы придумывали предлог за предлогом, но они скоро догадаются, что это всего лишь отговорки. — Он помолчал. — Я много думал. Моя жена права. Цель лаборатории — не в том, чтобы избавить от рабства женщин, способных рожать Немых детей.

Видья не могла удержаться, чтоб не уколоть его:

— Моему мужу это должно было стать ясно с самого первого дня.

— Остается, конечно, вопрос, в чем же именно состоит их цель, — продолжал Прасад, не обращая внимания на ее выпад. — Может ли такое быть, что с помощью этих детей они собираются уничтожить Мечту?

Видья резко вздохнула.

— На каком основании мой муж делает такие выводы?

— Я никогда не видел, чтобы доктор Сей дотронулась до Катсу.

— И какое это имеет значение?

— Я думаю, доктор Сей — Немая, и она осуществляет связь с нашим благотворителем, с тем, кто финансирует весь этот проект. Доктор Сей держит в тайне свою Немоту, но Катсу может мгновенно это определить, стоит им лишь дотронуться друг до друга. Она старается избегать Катсу с тех самых пор, как девочка достаточно подросла, чтобы входить в Мечту, но я до сегодняшнего момента этого как-то не осознавал.

— Это, однако, не объясняет…

— Дети пожирают пространство Мечты кусок за куском. Когда их станет больше и они станут сильнее, они уничтожат Мечту.

Видья заморгала.

— А зачем кому-то может понадобиться уничтожить Мечту? В особенности Немому?

— Об этом следует спросить доктора Сей или же нашего благотворителя.

Видья постучала пальцами по столу.

— Мы любой ценой должны их остановить, а мы все еще не решили, что делать с детьми из лаборатории. Я не могу согласиться с тем, что их придется уничтожить.

— Возможно, нам удастся как-нибудь их иммобилизовать.

— Возможно, моему мужу следует объяснить свою мысль более подробно, да побыстрее, — запальчиво заметила Видья.

Прасад мягко улыбнулся ей в ответ — так, как он улыбался и семнадцать лет тому назад. Видья постаралась не выказать недовольства. Вот уже неделю они вместе, а Видья все еще не решила для себя, что она чувствует по отношению к своему мужу. Они спали в одной постели, но близости между ними не было. Они даже ни разу не поцеловались. Иногда, лежа рядом с Прасадом в темноте, Видья сгорала от желания прижаться к нему всем телом и уткнуться носом в его плечо. Но бывали и такие моменты, когда ей хотелось столкнуть его на пол, а потом пинать, топтать, бить ногами. Прасад испытывал к своей жене столь же противоречивые чувства. Они не обсуждали своих эмоций. По безмолвному соглашению они вместе улеглись в постель в тот первый вечер, но не прикасаясь друг к другу. Теперь же это вошло в привычку, и чем дольше сохранялось такое положение дел, тем труднее становилось даже и приблизиться к этому вопросу.

— Моя жена, как всегда, требует немедленных ответов, — сказал Прасад. — Я объясню. В лаборатории имеются криомодули. Мы обзавелись ими по настоянию доктора Кри на тот случай, если бы нам пришлось куда-нибудь перевозить детей. Если все неполадки в Мечте и в самом деле возникают из-за наших подопечных, стоит погрузить их в криосон, и проблема будет решена. В состоянии криосна ни один Немой не может попасть в Мечту.

— Так, — кивнула Видья, — отличная мысль, муж мой. Я вижу пока лишь один недостаток: нам предстоит найти какой-то способ, чтобы поместить тридцать одного человека в тридцать один криомодуль, преодолев для начала самое серьезное сопротивление всех, кто находится в лаборатории и кто изо всех сил постарается помешать нам. Потом еще предстоит решить, что делать с детьми дальше.

Прасад отключил терминал. Голографический экран растаял.

— Когда мы с тобой шли к Иджхану, жена моя, мы делали один шаг вслед за другим. Представляется мне, что и теперь мы должны принять ту же самую тактику.

— А я думаю, — раздался чей-то голос, — что нам следует бежать.

Видья и Прасад обернулись на этот голос и увидели Катсу, стоявшую на пороге своей спальни. Сколько времени она уже здесь стоит?

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Видья, опередив Прасада.

— Голод и гнев детей достигли небывалых размеров, — тихо ответила Катсу. — Я никогда их такими не видела. Скоро они совершат новый прорыв, и погибнет множество Немых.

— Дети убивают Немых? — спросил Прасад, совершенно огорошенный.

Видья подошла к Катсу и взяла ее за руку.

— Дочь моя, мы не понимаем. Ты должна объяснить нам, что именно делают эти дети. Возможно, тебе кажется, что мы тугодумы, но…

— Вне Мечты общение очень затруднено, — перебила ее Катсу — Всюду ложь, обман и непонимание.

— Но мы с твоим отцом — не Немые, — терпеливо продолжала Видья. — Это наша беда, но нам приходится с ней жить.

Все еще стоя в дверях своей комнаты, Катсу закрыла глаза, как будто стараясь подобрать верные слова, чтобы передать свои мысли.

— Немой зародыш, находясь в утробе матери, чувствует присутствие материнского сознания, — заговорила она медленно — Дети из детской страстно жаждут этого присутствия, они были его лишены. Они испытывают голод, они испытывают гнев из-за того, что с ними сделали. Они проникают в Мечту, поедая все на своем пути, а что не могут съесть, то разрушают. От первого происходит расползающаяся темнота, от второго — страшные чудовища и монстры, которые появились в Мечте.

— Почему они не пожрали Ржу? — спросил Прасад, который все еще сидел у терминала. — Когда Немые попадают в Мечту впервые, они создают окружающую обстановку, опираясь на сознания тех людей, что окружают их в реальной жизни. Разве не так?

— Так, — ответила Катсу. Глаза ее по-прежнему оставались закрыты. — И чтобы попасть в Мечту, они используют сознания тех, кто на Рже. Они здесь не кормятся.

— А в чем же причина, дочь моя? — спросила Видья.

— Причина — во мне, — ответила Катсу просто. — Им нравится, когда я к ним прикасаюсь и когда я танцую. Если они станут поглощать сознания, находящиеся на Рже, я не смогу попасть в Мечту. А этого они не хотят.

По спине у Видьи пробежал холодок.

— Катсу, а что происходит в тех мирах, которые дети поедают?

Катсу открыла глаза.

— У всех разновидностей жизни, способных воспроизводить Немых, есть одна общая черта. Это — талант внутреннего видения. Благодаря ему они, то есть мы, способны узнать, что чувствует другой, мы можем даже сами испытывать эти чувства. Эта черта объясняется тем, что Мечта связывает всех нас вместе, соединяет нас тончайшими нитями. Когда дети пожирают свою жертву, это сознание выпадает из Мечты. Оно теряет способность к внутреннему видению, теряет связь с окружающими, чувствует свое одиночество. Люди в таком состоянии способны на преступления, о которых раньше они бы и подумать не смогли. Но когда они теряют связь с другими, они уже не могут представить, какое действие их поступок окажет на окружающих. Другие впадают в депрессию, потому что не в состоянии почувствовать любовь к себе, идущую от других людей. Некоторые идут на самоубийство, потому что хотят прекратить боль. Немые, конечно же, наиболее чувствительны ко всему, что касается Мечты, и они воспринимают происходящее наиболее остро. Они теряют способность ощущать Мечту, не могут проникать туда, если не находят опоры в окружающих сознаниях. Это все равно, что в одно мгновение сделаться глухим и слепым и не иметь рядом никого, кто мог бы помочь.

Видья заставила себя сохранять спокойствие, несмотря на сильное покалывание, которое ощущала в шее и в руках. Катсу еще ни разу не говорила так много, и Видья чувствовала, что проявление сильных эмоций только затруднит ее задачу.

— Сколько еще могут пожрать дети, если их не остановить? — спросила она очень тихо.

Катсу покачала головой.

— Я не знаю точно. Могу лишь сказать, что их голод никогда не бывает утолен, а их ненасытность растет по мере того, как они взрослеют.

— В детской есть еще совсем маленькие, — хрипло произнес Прасад. — Пока они еще не могут входить в Мечту, но скоро научатся.

— Да. Они тоже начнут есть, — сказала Катсу.

У Видьи внутри все сжалось.

— Что произойдет, если дети пожрут все умы Немых во вселенной? — спросила она, сама удивляясь тому, как ровно звучит ее голос.

— Мечта будет уничтожена, — ответила Катсу. — Немые сойдут с ума, и не останется и тени их способности к внутреннему видению нигде в мире, ни у одной расы. Сама жизнь не погибнет, но многие станут думать, что такая жизнь — хуже смерти.

На долгую минуту в комнате воцарилось молчание. Потом Видья повернулась к Прасаду.

— Я полагаю, мы действительно должны бежать, — сказала она.

Падрик в облике дикого кота привольно раскинулся в своем шезлонге, стоявшем на безопасном расстоянии от доктора Джиллиас Сей. Она, одетая в белую униформу, которую обычно носила в лаборатории, сидела очень прямо на высоком табурете, таком же изящном, как сама доктор. Прямые черные волосы Сей были заплетены во множество косичек, собранных на затылке. Каменный пол у них под ногами был пока еще твердым. Издали доносились голоса, хотя их было меньше, чем обычно. На некотором расстоянии вздымалась бушующая чернота. Падрик не стал на этот раз создавать стены, чтобы в случае, если тьма опять начнет наползать, заметить это вовремя.

— Мне кажется, — заметила доктор Сей не без гордости, — что дети, задействованные в проекте, и в самом деле влияют на ситуацию в Мечте.

— Вы это называете «влияют на ситуацию»? — переспросил Падрик весьма лукаво, что отлично ему удавалось, когда он принимал облик кота.

Доктор Сей слегка вспыхнула.

— Доктор Кри занялся подсчетами. Он говорит, что теперь, когда мы решили для ускорения процесса применить вирусную терапию Макса Гарина, дети из следующей партии смогут войти в Мечту уже через шесть месяцев.

— Через шесть месяцев? — Падрик вцепился когтями в спинку шезлонга, оставляя на гладком атласе крошечные дырочки. — Это недостаточно быстро. «Мир Мечты, Inc.» и Дети Ирфан уже снарядили специальные отряды для выяснения сути проблемы. Я могу, разумеется, нажать на определенные рычаги и немного приостановить их активность, но для того, чтобы обнаружить вас, им вряд ли понадобится больше нескольких недель. Разве вам не удалось ускорить процесс? У вас же есть теперь Видья Даса.

— Мы еще не привлекали Видью Даса к исследованию, — сказала доктор Сей. — Я считаю, что мы вообще совершили ошибку, допустив ее в лабораторию. Я уверена, что у нее есть глубокие подозрения относительно целей всего нашего проекта. Она не верит, что нас беспокоит судьба Немых женщин. Не думаю также, что она станет скрывать свои сомнения от мужа. Мне бы хотелось просто выставить их за дверь, но это, к сожалению, невозможно. — Она посмотрела на Падрика серьезным, долгим взглядом. — Нет, мистер Суфур, независимо от того, что вы мне предложите, я не стану их убивать. Если возникнет такая необходимость, я введу их в состояние криосна, но убийцей я не стану.

Падрик озадаченно разглаживал усы. Убийцей она не станет. Какая ложь! Единственная причина, по которой доктор Сей могла сказать такое в Мечте, состояла в том, что она сама верила своим словам. И это невзирая на тот факт, что в проекте не без участия доктора Сей уже погибли несколько Немых. Такая способность отрицать очевидное — еще одна идиотская составляющая человеческой психологии.

— Я не стану просить вас об этом, — сказал ей Падрик. — Необходимо, тем не менее, изыскать способ, чтобы ускорить процесс. Может быть, Гарин что-нибудь придумает?

Облегчение, которое испытала доктор Сей, проявилось в том, что она едва заметно расслабила напряженную спину.

— Я как раз и хотела об этом сказать. Гарин говорит, что можно ускориться, но для этого нужен Седжал.

Падрик взмахнул хвостом.

— Вот как?

— Гарин пришел к нам после того, как власти Единства устроили обыск в его лаборатории. — Доктор Сей провела рукой по своим аккуратно уложенным черным косам, собранным в узел на затылке. — Он сам едва успел спастись, а все его записи относительно Седжала погибли. Генетическая структура Седжала… я хотела было сказать «уникальна», но она ведь у каждого уникальна. Ретровирус Гарина, однако, проявил себя с наибольшей силой именно в случае Седжала. У него не было времени, чтобы изучить весь механизм его действия, а просить Гарина сейчас вспомнить все цепочки ДНК Седжала… Это же просто смешно. У нас, разумеется, есть его родители, но ведь комбинация, в результате которой возник Седжал, — одна из многих миллиардов. Имея время, можно сузить сферу поисков, но на это потребуются месяцы, а то и годы. Вот если бы у нас был Седжал, мы могли бы существенно ускорить процесс.

— Насколько существенно? — настойчиво спросил Падрик.

— Гарин говорит, что, имея Седжала, он сможет создать ретровирус, благодаря которому новая партия детей сможет попасть в Мечту через три, а может быть, даже через две недели. И существует еще одна возможность.

— И эта возможность?

— Возможность того, что Седжал все еще является носителем оригинального ретровируса, созданного Гариным, — ответила Сей. — В этом случае новая партия может быть готова в считанные дни.

Легкая дрожь сотрясла шезлонг Падрика. Он бросил быстрый взгляд на бурлящую тьму, готовый в любую минуту собрать волю в кулак и покинуть Мечту. Ирония судьбы в том, что сама природа проекта, который он финансирует, способствует тому, что этот проект очень плохо поддается завершению. Падрик уже утратил связь со своими представителями в доброй полудюжине миров, но к этому-то он был готов. В его распоряжении имелся целый флот курьерских кораблей, способных начать действовать при первых признаках надвигающегося коллапса. Но Падрик пока не спешил пускать их в ход. С кораблей, побывавших на планетах, поглощенных хаосом, до него стали доходить характерные сообщения. Несколько экипажей взбунтовались. Капитаны и члены экипажа совершали самоубийства. Многие просто не выходили на связь. На одном из судов бортмеханик взяла и затопила весь корабль плазмой, погубив и себя, и всех остальных на борту. Новые и новые жертвы на совести Падрика.

С другой стороны, сколько людей погибнет, если его проект потерпит крах? Ради спасения миллионов стоит пожертвовать несколькими сотнями жизней, пусть даже одной из этих жизней станет Нелиджа Во.

— Седжал у меня, — сказал Падрик спокойно. Глаза доктора Сей широко распахнулись, и она встала.

— У вас? Когда он у вас оказался? И как вы его нашли?

— У меня есть свои источники, — ответил Падрик. Было так приятно увидеть ее изумление и растерянность. — Через несколько дней он возвратится на Ржу.

— Но как вы собираетесь…

— Это не имеет значения. — Металл, прозвучавший в его голосе, заставил ее замолчать. — Сейчас вы должны возвратиться в лабораторию и строго следить за тем, чем занимается семейство Даса. Если вы мне понадобитесь, я вызову вас.

Доктор Сей кивнула еще раз и исчезла. Падрик обратил свои мысли в глубину Мечты, вопрошая, вслушиваясь, отметая лишние в поисках нужного среди множества приглушенных шепотков. Наконец он обнаружил голос Седжала. Мальчишка в Мечте. Прекрасно. Это даже облегчит его задачу. Падрик спрыгнул со своего ложа и побежал прочь.

ГЛАВА 22

МИР МЕЧТЫ

Сокол парил в вышине над сухим, сожженным солнцем лесом. Темнота, исчерченная красными вспышками, осталась позади. Эта чернота вызывала в птице страх и смятение, так что хотелось улететь побыстрее и подальше. Хотя птица уже поняла, что, сколько ни лети, нельзя улететь так далеко, чтобы черная пропасть совсем скрылась из виду.

Местность внизу переменилась. На недвижных волнах качалось судно, распустив паруса, похожие на облака. Сокол своим зорким глазом рассмотрел стоявшую у руля Гретхен. Она сделала непристойный жест в его сторону. Сокол медленно парил в вышине. Впереди показался великолепный особняк, окруженный безмятежными соснами. Все окна были закрыты темными шторами. Это дом Триш. Сокол продолжал полет. Внизу по очереди проплывали замок, лачуга, бассейн, шуршащее облако пара, внутри которых находились по одному или по несколько Немых всевозможных форм и рас. Сокол продолжал полет.

Внезапно послышался какой-то звук, перекрывший всегдашние голоса-шепоты, не затихающие в Мечте. Сокол спланировал и развернулся. Вот опять. Кто-то играет на флейте. Птица издала восторженный клич.

Внизу расстилался морской берег. Спокойные волны красного океана мягко набегали на прибрежный песок. С другой стороны пляж окаймляла полоса леса. Острый глаз сокола без труда различил Седжала, сидевшего в тени на берегу.

Птица бросилась в обратном направлении, ее крылья шуршали под порывами встречного ветра. Воздух опять стал сухим и горячим, и птица спланировала вниз, туда, где стоял обнаженный смуглый человек. Он терпеливо ждал, укрывшись в тени большой скалы. Сокол мягко опустился на его вытянутую руку.

Кенди поморгал глазами, принимая в свое сознание впечатления и картины, добытые соколом. Итак, Седжал наконец-то возвратился в Мечту. Вспышка радости и облегчения.

— Спасибо, сестра, — сказал Кенди.

Сокол прищелкнул клювом и взмыл в небеса. С минуту Кенди смотрел на него, потом пустился бежать. На бегу он перестал думать о том, каким должен быть окружающий пейзаж. Почва под ногами менялась, и на смену сухому песку пустыни пришел мелкий белый песок океанского пляжа. Легкие теплые волны лизали его ступни, слышался слабый плеск воды. На теле Кенди вдруг возникли прямо из воздуха синие шорты и белая рубашка, ноги обулись в резиновые сандалии. Впереди слышались звуки флейты. Прошла еще минута, и Кенди увидел Седжала. Он все так же сидел в тени какого-то дерева, незнакомого Кенди. Звучала быстрая мелодия, пальцы Седжала легко порхали по флейте. Кенди замедлил бег. Когда от Седжала его отделяло лишь несколько шагов, Седжал поднял голову, окинул его взглядом своих льдисто-синих глаз. И сразу отвернулся и опять уставился на океан. Кенди сел на солнцепеке.

Седжал продолжал играть. Кенди ждал, удивляясь собственному терпению. Ему хотелось схватить Седжала за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы тот рассказал, где это его носит. Вчера, когда Кенди еще крепко спал, его разбудил настойчивый зов Ары. Она сообщила, что Седжал пропал… Они облазили все общежитие и всю территорию монастыря, но все напрасно. Кенди справился у дежурных клерков, которые несли службу накануне вечером, и они сообщили, что Седжал забрал свою посылку и ушел, сопровождаемый неким пожилым господином. Судя по описанию, это был тот невоспитанный старикан, с которым они столкнулись в поезде.

Через некоторое время монахов, приставленных следить за Чином Феном, обнаружили связанными в его комнате. Они находились под действием наркотика. Фена, разумеется, найти не удалось. Далее, пришло сообщение из космического порта, что накануне вечером некий скоростной корабль стартовал, не уладив всех полагающихся формальностей. Сопоставить эти данные было проще простого.

Песня Седжала зазвучала медленнее, в такт неспешным волнам красного океана. Теперь это была печальная музыка, повествовавшая о разочаровании и разбитых мечтах, и она была мучительно прекрасна. Кенди слушал, наслаждаясь каждым мгновением. Противостояние было неизбежно, но сейчас он хотел полностью отдаться чувству гармонии.

Наконец последний аккорд растаял, слившись с шелестом океана. Седжал положил флейту и обхватил руками колени. Воцарилось молчание, и Кенди пришлось сделать над собой усилие, чтобы его нарушить.

— Седжал, где ты? — спросил он. — Мы волнуемся за тебя.

— Я на корабле, — ответил Седжал, не оборачиваясь. — Мы сейчас в смещенном пространстве, но я не знаю, куда именно мы направляемся.

— Значит, тебя похитили? — стал выспрашивать его Кенди. — Седжал, мы можем…

— Я там по своей воле, — перебил его Седжал. Он снял руки с колен и стал в задумчивости чертить на песке нотные знаки. — Я работаю на Суфура.

Кенди постарался не выказывать своего нарастающего волнения.

— Кто такой Суфур?

— Один богатей. Он пришел ко мне, и после разговора с ним я решил, что буду на него работать. Он обещал мне до хрена денег.

Над их головами с резкими пронзительными криками пролетела стайка морских птиц. Кенди стряхнул с ноги прилипший песок. Солнце у Седжала теплое, но не такое горячее, как в пустыне у Кенди.

— Ты поэтому ушел от нас? — спросил он. — Из-за денег?

Седжал нарисовал на песке скрипичный ключ, потом добавил парочку бемолей.

— Я подумал было, что, может быть, ты поедешь со мной, — сказал он. — Но Суфур сказал, что ты не захочешь. И я решил, что он прав.

— Так почему ты поехал с ним?

— Он кое-что рассказал мне, — ответил Седжал. — Про то, как матушка Ара встречалась с императрицей и как получила приказ меня убить. Так что в гробу я вас всех видал.

Его слова ледяными иглами вонзились в сердце Кенди. Он содрогнулся от почти физической боли. Внутрь как будто залили расплавленный свинец.

— Седжал… — начал было он.

— Заткнись, Кенди, — рявкнул Седжал. Он все так же смотрел на море, но Кенди заметил, что в уголках его глаз собираются слезы. — Заткнись, хорошо? Я думал, ты мне друг. Ты ведь все знал. Ты знал, что Ара должна меня убить, и промолчал. Не удосужился даже намекнуть мне.

Кенди не знал, что ответить. Он кашлянул и попытался заставить себя заговорить:

— Седжал, я ничего тебе не сказал, потому что не знал, должен ли я это сделать.

— Ты не знал, должен ли? — Голос Седжала зазвучал громче. — Ты не знал, должен ли сказать мне, что меня собираются убить?!

—  Я знаю Ару, — начал Кенди, — она не стала бы… она бы никогда…

— Вот видишь, — Седжал резко хмыкнул, — видишь, ты даже не можешь закончить фразу, потому что сам не очень-то веришь. А здесь лгать нельзя. По-настоящему ты думаешь, что она решила бы меня убить.

Кенди поерзал, сидя на твердом песке.

— Седжал, я не стану оправдываться, — сказал он. — Я должен был рассказать тебе обо всем. Это я во всем виноват, я поступил глупо, и я раскаиваюсь.

Седжал молчал.

— Что предлагает тебе этот Суфур? — спросил наконец Кенди.

— Он предлагает больше, чем ты заработаешь за всю жизнь, так мне кажется. — Седжал стер скрипичный ключ и в задумчивости чертил изгибы. — Тридцать миллионов фримарок в год плюс пять миллионов первая выплата. И это только наличными.

Кенди присвистнул.

— Детям Ирфан с таким тягаться не приходится. Но неужели, кроме денег, тебе ничего не нужно? Друзей ведь не купишь.

— Друзья не оставляют тебя в неведении, если твоей жизни грозит опасность. И потом, мы остановим войну.

— Какую войну? — Кенди поморгал глазами.

— Суфур мне сказал, что Единство собирается объявить войну, если императрица не отошлет меня обратно немедленно.

Бесстрастным голосом Седжал продолжал свое повествование о встрече с Падриком Суфуром. Кенди внимательно слушал, его напряжение нарастало с каждым словом. К концу рассказа внутри у него все сжалось в тугой узел, хотя он очень старался сохранять внешнее спокойствие.

— А тебе не пришло в голову спросить, чего именно этот Суфур от тебя хочет? Что ты должен делать? — спросил он, когда Седжал закончил.

— Да ничего не должен, — самодовольно заявил он. — Так записано в контракте. И потом, меня ведь невозможно заставить что-то делать против моей воли. Именно поэтому Дети Ирфан и власти Единства так жаждут прибрать меня к рукам. — Он бросил в воду маленький камушек. — Знаешь, Кенди, что мне обиднее всего? — тихо продолжил Седжал. — Что и ты, и остальные из ордена искали меня не для того, чтобы мне помочь. Вы поняли, что я — ходячее олицетворение власти, и вы даже представить себе не могли, что я достанусь кому-то другому. На меня самого всем наплевать.

Кенди вздрогнул при этих словах.

— Мне не наплевать, Седжал, — сказал он.

— Это уже не считается. — Седжал распрямил ноги. — Я не вернусь, Кенди. Тебе не удастся меня уговорить, и уж конечно же, ты не сможешь меня заставить. Ты больше не мой учитель. Так что тебе лучше просто уйти.

— Я не хочу уходить, — ответил Кенди.

— Прекрасно. Тогда уйду я.

И он растаял в воздухе, не успел Кенди и слова сказать. Поток нахлынувшей энергии поглотил океан, пляж, деревья и морских птиц. У Кенди на мгновение закружилась голова. Перед ним расстилалась плоская пустая равнина, на горизонте по-прежнему маячила темнота. Даже на таком расстоянии Кенди слышал ее рев и плач.

Головокружение прошло, и Кенди одолели эмоции. Он предал Седжала. Хуже чем предал: он как тот козел, который врал коровам, что им ничто не грозит, дожидаясь тем временем, когда придет мясник. От этой мысли ему сделалось плохо.

Чувствуя себя отвратительно, Кенди побрел куда глаза глядят, представляя себе свою австралийскую глушь. Серое небо поголубело, опять показалось солнце. Его одежда исчезла.

И вдруг он ударился о твердую стену. Ошарашенный, Кенди отпрянул. До его слуха донесся резкий смех, смешанный с криком боли. Кенди сел, приходя в себя. Он невесть как оказался в какой-то каменной комнате, заполненной тенями. Одна тень с ножом в руке стояла, склонившись над другой тенью. Тень на полу взывала о помощи, протягивала руки, но нож снова и снова опускался на жертву. Кенди смотрел, не смея пошевелиться. Вдруг еще одна тень, размером поменьше, с чавкающим, хлюпающим звуком поползла к Кенди. А у него сердце заходилось в груди. Кенди попытался отойти в сторону, но обнаружил, что упирается в твердую холодную решетку камеры.

— Оставьте меня в покое, — прохрипел Кенди. — Вас не существует. Ничего этого нет! Я — здесь, но хочу оказаться там. Я — здесь, но сейчас буду там.

Ничего не изменилось. Тень с ножом в руке издала резкий смех и обернула к Кенди свое лицо, на котором светились узкие желтые глаза. Маленькая тень, что подползла к ногам Кенди, затихла и не шевелилась. Будто в полусне, Кенди протянул к ней руку, но тут же в ужасе отдернул.

— Нет! — закричал он. — Этого не существует! — Он сильно зажмурился и прижал к ушам руки, крепко сжатые в кулаки.

— Кенди-и-и-и-и, — шептала тень. — Кенди-и-и-и-и-и, у меня есть для тебя кое-что. Кенди-и-и-и…

Дыхание вырывалось из груди Кенди короткими резкими толчками. Он чувствовал, как эта холодная тень все приближается и приближается…

— Во исполнение моих глубочайших чаяний и глубочайших чаяний всего живого и сущего…

— Кенди-и-и-и…

— …да будет мне позволено покинуть Мечту немедленно!

Окружающий мир качнулся. Смех прекратился, как будто повернули выключатель. Кенди открыл глаза. Он стоял в углу свой комнаты в монастыре. Копье, как обычно, зажато под коленом. Каждый сантиметр его тела был пропитан потом, на пол уже натекла небольшая лужица. Кенди медленно убрал копье, провел мокрой рукой по таким же мокрым волосам и пошел под душ.

Хотя Кенди, дослужившись до полного брата, получал приличную стипендию, на которую вполне мог бы купить дом, он предпочитал жить при монастыре, в специальном общежитии, стоявшем чуть в стороне и предназначенном для молодых выпускников, тех, кто нуждался в недорогом жилье. Деньги, сэкономленные таким образом, Кенди откладывал, надеясь когда-нибудь купить свой собственный сверхскоростной корабль. В комнате у него стояли кровать, письменный стол, два удобных стула, платяной шкаф, да висело несколько полок, занятых книжными дисками. Единственными украшениями были фигурки животных — кенгуру, коала и сокол.

Стоя под прохладной струей воды, Кенди прикрыл глаза. Окружающий мир — твердый. Он — реальный. Не стоит думать и волноваться по поводу того, что произошло в Мечте. Подобно ночным кошмарам, это всего лишь тень, на которую не следует обращать внимания.

Он выключил воду, вытерся и оделся. После чего решил позвонить Аре, чтобы рассказать ей о своей встрече с Седжалом, но вдруг заметил, что вместо Ары вызывает по компьютерной связи номер Бена. Стена вспыхнула синим цветом, по которому побежали приятные глазу желтые буквы: «Звонок направлен».

Это же глупо. С тех пор как они все вместе вернулись на Беллерофон, прошло уже три дня, и за это время Бен ни разу не попытался связаться с Кенди. Зачем Кенди создает себе лишние проблемы? Бен не хочет даже и слышать о том, чтобы Седжал помог ему попасть в Мечту, — а теперь и тем более это стало невозможным, — и совершенно очевидно, что Бен не хочет возобновления их отношений. Кенди должен поставить точку, а иначе он превратится в одного из тех помешанных, кто проходу не дает своим прежним возлюбленным и в конце концов попадает в психушку.

Телефон прозвонил еще дважды. Кенди собирался уже повесить трубку, когда экран на стене вспыхнул и появился Бен. По своему обыкновению, весь взъерошенный, как мальчишка.

— Привет, Кенди, — сказал он. — Что случилось? У тебя расстроенный вид.

— Да? — Кенди не нашелся что сказать, удивленный, что его эмоции столь очевидны.

— Ты бледен.

— Вот как? — слабо проговорил Кенди. Он вытянул свои смуглые руки. — Откуда ты знаешь?

Бен рассмеялся, и Кенди немного воспрянул духом. Бен снова стал серьезным.

— Мама мне рассказала, что Седжал пропал. Это правда?

— Вроде того, — подтвердил Кенди. Внезапно его охватила слабость, он почувствовал себя выжатым и обессиленным, как тень, тающая на солнце. — Все так сложно и запутано, не знаю даже, что и делать.

— Выглядишь ты неважно, — заметил Бен. — Хочешь что-нибудь поесть?

Кенди постарался не выказывать удивления.

— Ага, хочу.

— Сейчас, только закончу тут одно дело и приду. Через пятнадцать минут, хорошо?

Бен отключился, а Кенди все смотрел на черную стену. Он покачал головой. Это что, просто прелюдия к дружбе? Или все-таки нечто большее? Внезапно Кенди вспомнил, как сидел в своей комнате на борту «Пост-Скрипта». Тогда он еще думал, что Седжал — его родственник, а Бен убеждал его, что не стоит предаваться необоснованным надеждам.

«Я всегда предаюсь необоснованным надеждам, — сказал он в тот раз — Иногда только это меня и спасает».

Но в этот раз надежды его не воскресли. Бен столько раз приходил и уходил, что у Кенди не оставалось больше сил ни на что. Если что-то будет, пусть будет. Если нет — значит, нет.

Кенди чуть было не рассмеялся вслух. Он почти явственно слышал слова одобрения, которыми такой ход мыслей приветствовали бы реальные люди. По-прежнему разбитый и обессиленный, он направил еще один звонок, на этот раз Аре. Он рассказал ей о своей встрече с Седжалом в Мечте.

Но он ни слова не сказал о каменной камере и тенях.

Седжал вглядывался в ревущую, клокочущую тьму. Она как будто дышала и вибрировала, и эта пульсация пробирала Седжала до костей. Разъяренные красные вспышки прорезали черноту трехмерной решеткой. Тьма дышала злобой. Тьма дышала болью. И по-прежнему взывала к нему.

В самом сердце сгустившейся тьмы Седжал на краткий миг сумел разглядеть танцующую девушку. Может быть, это она его зовет? Что будет, если он просто шагнет к ней? Он попадет в ловушку? Он погибнет? Седжалу очень хотелось узнать, но страх был сильнее любопытства.

Тьма разрасталась. Цепочки Немых, которую он в прошлый раз заметил у самого края бушующей тьмы, сейчас нигде не было видно. После прошлого раза, когда тьма расширилась так внезапно, приближаться к ней не отваживался никто. Кроме Седжала.

Вибрирующий гул продолжался, похожий на непрерывные раскаты грома. Седжал внезапно почувствовал непонятную растерянность. И наконец он повернулся спиной к тьме и побежал. Он бежал долго, пока не оказался на безопасном расстоянии. Стенания доносились сюда лишь приглушенно. Он хотел было вызвать к существованию свой привычный пляж, но потом передумал. Серые небо и земля сейчас как нельзя лучше соответствовали его состоянию. Он все еще волновался за судьбу матери. Все ли с ней в порядке? Или ее арестовали? Она обещала, что сумеет найти способ улететь со Ржи и добраться до Беллерофона, но что, если ей это не удалось? Что, если ее схватили? И даже если она появится в монастыре, его-то там уже нет. А Кенди он не объяснил, где и как можно его найти.

Он попытался ковырнуть грунт носком ботинка, но твердая поверхность не поддавалась. Из чего, интересно, она состоит? Хорошо бы спросить об этом Кенди, но Кенди рядом нет. Седжал нахмурился. Он не знал, как ему следует теперь относиться к Кенди. С одной стороны, он был зол на него за то, что Кенди ничего ему не сказал о приказе, полученном Арой от императрицы. С другой же стороны, Кенди нравился ему по-прежнему, и Седжал хотел у него учиться. Но разве учитель вправе утаивать от ученика такие сведения, — сведения, от которых зависит сама жизнь? Седжал тяжело переживал предательство.

Вдруг среди приглушенных шепотов Седжал различил голос Суфура. Он склонил голову, стараясь определить направление, откуда этот голос доносился. Суфур был чем-то возбужден, и поэтому найти его оказалось легко. Седжал аккуратно придвинулся ближе, и местность вокруг изменилась. Наверх вели десяток мраморных ступеней, служивших основанием для многоколонного зала, раскинувшегося под облачным небом. Изнутри доносился голос Суфура.

— …не собираюсь я ему лгать на этот счет, — говорил Суфур. — В конце концов он все равно узнает. И кроме того, такая ложь моим работникам вызывает у меня неприятные чувства.

Послышался другой голос, более тихий. Седжал не мог разобрать слов.

— Они в безопасности, — ответил Суфур. — Лаборатория надежно защищена. Раньше Чин Фен обеспечивал помехи, чтобы ее было тяжелее обнаружить, а сейчас власти Единства не обращают на океан особого внимания. С родителями и сестрой Седжала все будет в порядке, а я тем временем подыщу следующего агента-крота для внедрения в систему. Но Седжал, разумеется, захочет с ними встретиться.

Сердце у Седжала бешено стучало. Суфур знает что-то о маме? И о его отце? И о сестре?! Он бросился вверх по ступенькам.

— Вам, наверное, пора, — продолжал Суфур. — После поговорим.

Седжал ворвался в многоколонный зал. К нему удивленно обернулось высокое гибкое существо с невозможно белыми волосами. И он не почувствовал обычного колебания пространства, неизбежного, когда кто-то покидает Мечту.

— Где Суфур? — воскликнул Седжал.

— Седжал, — произнесло существо голосом Суфура. — Я как раз говорил о тебе. У меня есть новости.

Седжал замер в недоумении.

— Суфур?..

— Могу ли я надеяться, что ты будешь ставить перед моим именем слово «мистер»? — вздохнуло существо. — Я все-таки плачу тебе кучу денег, хотя у тебя и нет никаких обязанностей.

— Да, конечно, мистер Суфур, — произнес Седжал, все еще в растерянности. — Но как же…

— Находясь в Мечте, Седжал, я не принимаю человеческого облика, — объяснил Суфур. — Пожалуйста, садись. — И он длинными пальцами указал на стул с мягким сиденьем, точно такой же, на каком сидел и сам.

Стулья отстояли друг от друга не меньше чем на пять метров. Седжал сел, но в то же мгновение снова вскочил.

— Вы что-то говорили о моей семье, — сказал он. — Что такое?

— Я получил информацию о том, что с ними все в порядке, — сказал Суфур. — Твоя мать обнаружила то… учреждение, которое я финансирую на Рже. Твой отец и твоя сестра тоже там. Оказывается, они уже достаточно длительное время на меня работают.

— Работают? — воскликнул Седжал. — Что вы хотите сказать? Чем именно они занимаются? Я должен их видеть!

Суфур поднял руки.

— Успокойся, успокойся. Они занимаются исследованиями в Мечте. Как я уже сказав, они находятся на Рже. А ты там объявлен в розыск.

Седжал шагал взад-вперед, охваченный одновременно и оживлением, и облегчением.

— Я должен их увидеть. Я не могу здесь оставаться. Речь идет о моей матери. И… об отце. И о сестре. Всю жизнь я думал о том, какой у меня отец. Я должен его видеть.

— Единство сделает все, чтобы такую задачу усложнить, — заметил Суфур.

— Нет, не сделает, — ответил Седжал. Он присел позади стула, обхватив спинку руками. — Я могу сделать так, что мы беспрепятственно минуем любой контроль. Вас ведь не разыскивает охрана. О вас они вообще не знают. Или как?

Падрик Суфур пожал своими темными плечами.

— Насколько я знаю, меня в Единстве не разыскивают. Я ничего там не совершал.

— Тогда нас ничто не держит. — Седжал впился пальцами в обивку стула. — Во время таможенного досмотра я сделаю так, что меня никто и не заметит. Если на борту у вас есть аптечка, я могу изменить внешность, как это сделала Харен, и вообще могу свободно разгуливать, где только пожелаю. Что же, мистер Суфур, давайте. Мы должны отправиться на Ржу.

Суфур покачал головой. Копна снежно-белых волос составляла резкий контраст с его кожей цвета ореха и огромными карими глазами.

— Это может быть небезопасно. Ты еще молод.

— Да какая разница? — Седжал почти срывался на крик. — Я должен видеть свою семью. У вас есть семья?

— Нет, — тихо ответил Суфур.

Седжал умерил свой пыл.

— О-о-о… Но я…

— Я, тем не менее, вполне тебя понимаю, — продолжал Суфур. — Действие укола заканчивается, и мне необходимо немедленно покинуть Мечту. Я обдумаю твою просьбу.

И он исчез. Зал в тот же миг исчез вслед за ним, и Седжал опять оказался посреди пустой равнины. Седжал стукнул себя кулаком по ладони. Он уже собирался оставить Мечту, когда равнину потряс ужасный грохот. Шепоты вокруг мгновенно смолкли, и Седжал машинально обернулся в ту сторону, где вздымался черный хаос.

Тьма опять наползала. Вперед вырвалась красная молния, похожая на ужасное алое щупальце гигантского осьминога. Седжал слышал испуганные крики Немых, пытающихся спастись бегством. Некоторые голоса вдруг замолкали, поглощенные надвигавшейся тьмой. Грохотал гром. Седжал смотрел, не в силах отвести взгляд. До черной бездны оставалось около ста метров, потом — пятьдесят, потом — двадцать. Она нависала над ним неизбежным ужасом, поглотившим весь окружающий свет. Крики слышались громче и мучительнее, и это был не только рев самой темной бездны. Седжал различал тысячи, миллионы голосов, мучимых болью, и все новые и новые прибавлялись к хору с каждой секундой. Седжал чувствовал, как под прикосновением надвигающейся тьмы Мечта исчезает. Он повернулся и побежал, но тьма неслась быстрее. Над самой его головой сверкнула молния и ударилась о землю где-то впереди. Гром взревел над его головой, почти сбивая с ног. Седжал сумел бросить взгляд через плечо. Тьма наступала. Он должен немедленно покинуть Мечту, но для этого надо сосредоточиться.

Воздух был как будто наэлектризован. Седжал упал ничком, и алая вспышка молнии сверкнула как раз в том месте, где он только что стоял. Прогремел еще один раскат грома. Голоса звенели последними всплесками агонии. Не в силах подняться с твердой земли, Седжал сжался в комок, закрыв руками уши. Он заставил себя сосредоточиться на мыслях о собственном теле. Его ноги коснулось что-то холодное. Потом резко дернуло.

Седжал открыл глаза. Он лежал на кровати в своей комнате на борту корабля Суфура. Он медленно повернулся и сел, стараясь унять разбушевавшееся сердце. На этот раз ему не казалось, что из темноты его кто-то зовет. Все, что он ощущал, — это чувство неутолимого голода и гневной боли. Что же все это значит?

Спустя какое-то время он услышал настойчивый шум. Дверной колокольчик все звонил и звонил.

— Войдите, — сказал Седжал.

Дверь чуть отодвинулась, за ней оказался инопланетянин-паук. Его звали Чипк. Он начал шевелить своими коленчатыми ножками и махать усиками. Включился компьютер.

— Перевожу, — сказал он. — Мы изменили курс. Мистер Суфур приказал нам направляться к планете Ржа. Мы прибудем на место через два дня.

Седжала охватила бурная радость, и он забыл свои недавние страхи.

— Спасибо, Чипк, — сказал он.

Чипк удалился, а Седжал долго сидел, улыбаясь во весь рот.

ГЛАВА 23

ПЛАНЕТА БЕЛЛЕРОФОН

Благословенный и наипрекраснейший монастырь ордена Детей Ирфан

У Кенди открылся рот, и широко распахнулись глаза. И он закричал.

Бен выронил вилку. Такие же громкие крики раздались вдруг со всех сторон, заполнив ресторан, где они сидели с Кенди. Несколько человек упали на пол и лежали, скорчившись, как эмбрионы. У всех них были золотые медальоны и перстни, какие носили Дети Ирфан. И все они продолжали пронзительно кричать. Остальные же, их было около половины, смотрели на происходящее в немом изумлении.

Бен заставил себя сдвинуться с места. Он вскочил на ноги, опрокинув при этом стул, и бросился вокруг стола. Кенди кричал не переставая. Бен схватил его за плечи.

— Кенди! — позвал он, стараясь перекричать всеобщий шум. — Кенди, что с тобой?

Но Кенди, казалось, его совсем не слышал. Бен метался из стороны в сторону, не зная, что предпринять. Те посетители ресторана, которых не задела вспышка непонятного безумия, находились в таком же замешательстве. Как и Бен, некоторые из них пытались оказать помощь. Некоторые просто сидели, глядя вокруг в изумленном оцепенении. Кое-кто бросился к выходу.

Какая-то женщина вскочила на ноги и кинулась к стеклянным дверям, выходившим на ресторанный балкон. На груди у нее висел золотой медальон. Стеклянные двери были закрыты, но женщину это не остановило. Продолжая кричать, она разбила стекло и, вся в крови, перелезла через край и упала вниз. Ее крики затихли далеко внизу.

Бен хлопал Кенди по щекам и громко звал его по имени, но Кенди не реагировал. Какой-то молодой человек схватил столовый нож. Он резанул себе по запястьям, и кровь хлынула на стол. Официант выхватил нож у него из рук. Крики и стоны болью отдавались во всем существе Бена.

И вдруг и сам Бен ощутил нечто… Легкий, едва заметный щелчок в сознании. Внезапно он почувствовал безграничное одиночество, горькое, болезненное, ужасающее одиночество. Ему показалось, что людей вокруг не существует. Усталость навалилась на него тяжелым черным одеялом. Огромные усилия требовались даже для того, чтобы просто стоять рядом с Кенди. Прошло какое-то время, и он вдруг заметил, что крики прекратились. Официант выронил окровавленный столовый нож. Наступившая тишина оглушала, но Бену было уже все равно. Кенди положил голову на стол. Он плакал, как ребенок. Подобным образом вели себя все остальные Немые. He-Немые сидели или стояли поодаль, вид у них был усталый и безразличный. Алая кровь ровной струйкой стекала со стола молодого человека. Бен попытался встряхнуться. Так не должно быть. Надо что-то делать.

Взяв со стола салфетку, он пошел к столу молодого человека, истекающего кровью. Со всей аккуратностью, на какую был способен, он перевязал ему вялые, безжизненные запястья. Каждое движение давалось Бену с большим трудом. Ему казалось, что одежда на нем сделана из железа. Потом он вернулся к Кенди, который все так же тихо плакал.

— Пошли, — сказал ему Бен. — Нам пора.

Он помог Кенди подняться и вывел его из ресторана. В свежем воздухе стелился плотный туман. Скоро наступит лето, придут теплые дожди, температура поднимется. Пока же на улице было прохладно и сыро. Сквозь туман звуки слышались приглушенно, искажалось расстояние. До слуха Бена доносились рыдания. Вдруг раздался резкий вскрик — и сразу же оборвался. Мимо проплыла пустая гондола. Чувство одиночества опять охватило Бена с такой силой, что слезы навернулись ему на глаза. Кенди, казалось, был невозможно далек от него, хотя на самом деле вот он, совсем рядом.

Бен заставлял себя идти. Монастырь своим видом напоминал линию фронта после бомбардировки. Повсюду плакали люди, другие стояли в шоке и смотрели в пространство перед собой. Кое-кто пытался помочь страдальцам, но у них самих явно не хватало на это сил и энергии. На пути Бену и Кенди попалось мертвое тело. Мальчик завязал веревку на шее и спрыгнул с ветки дерева. Труп мерно покачивался, ветка скрипела.

Прилагая огромные усилия, Бен сумел все-таки довести Кенди до своего дома и помог подняться по ступенькам крыльца. Потом уложил Кенди на кушетку. И в полном изнеможении опустился рядом с ним. В доме царил беспорядок — везде валялись одежда, диски, детали компьютеров. Но в комнате хотя бы было тепло. Бену хотелось, чтобы это тепло впиталось в его тело. Он чувствовал глубокую отрешенность от всего, почти безразличие. Он перевязал раны молодому человеку в ресторане и отвел Кенди домой, повинуясь исключительно рефлексам. За его действиями не стояло никаких эмоций. Наконец Бен повернулся к Кенди.

— Кенди, что произошло? — спросил он. Чтобы получить ответ, ему пришлось потрясти Кенди за плечо.

— Я больше не чувствую Мечту, — хриплым голосом произнес Кенди. — Я вообще ничего не чувствую. Бен, это ужасно. Я не…

Раздался громкий стук в дверь. Кенди замолчал. Стук повторился. Бен посидел еще немного, потом собрался с силами и подошел к двери. На пороге стояла Харен. Чадра все так же прикрывала нижнюю часть ее лица.

— Ты все видел? — спросила она без всякого вступления.

Бен кивнул.

— Кенди очень плох. Некоторые покончили с собой. Не знаю даже, что и думать.

— А когда ты видел самоубийц, это ведь не слишком тебя встревожило? — спросила Харен.

— Нет, не слишком, — ответил Бен машинально, и только потом осознал, что именно он говорит. А ведь и правда… Мальчишке, который повесился на дереве, было от силы лет десять-одиннадцать. От этого зрелища Бен должен был бы лишиться сна, заболеть… но у него просто не было сил, чтобы воспринять увиденное со всей положенной остротой.

— Точно, — Харен будто подтверждала его мысли. — До других людей особого дела нет.

— Но почему так? Что происходит?

— Дай я сначала войду.

Она проскользнула внутрь. А Бену даже не пришло в голову предложить ей войти. В гостиной она увидела Кенди, который все так же лежал на кушетке.

— Впервые в жизни, — сказала она, — я рада, что не Немая.

— Харен, что происходит? — спросил Бен. — Ты знаешь?

Харен пожала плечами.

— У меня есть одно предположение. Должно быть, тьма, о которой все так много говорят, поглотила Беллерофон.

Бен тяжело опустился на свою тренировочную скамью.

— Ты уверена?

— Такое объяснение кажется мне наиболее логичным. Я уже насмотрелась на Немых, охваченных такой же апатией, как и Кенди. Они пережили ужасное потрясение.

— Кенди говорит, он больше не чувствует Мечту, — сказал Бен.

Харен кивнула.

— Совершенно верно. Он в одно мгновение оглох и ослеп. He-Немые тоже подверглись определенному шоку, ведь Мечта состоит из наших сознаний, но у нас ниже чувствительность. Поэтому мы еще можем шевелиться и что-то делать, хотя и с трудом.

— По тебе не скажешь, что ты пережила потрясение. — Бену приходилось выдавливать из себя каждое слово, а собственное тело казалось ему таким же громоздким и неподъемным, как тяжеловесный тренажер у него за спиной. Кенди лежал, бессмысленно уставившись в пространство.

— Я уже давно научилась справляться с глубочайшей депрессией, — тихо произнесла Харен.

В голове у Бена зашевелился какой-то вопрос. Он попытался сконцентрироваться на этой мысли, и усилие далось ему с огромными муками. Наконец, очень медленно, как пузырек воздуха в зыбучих песках, вопрос выплыл на поверхность его сознания.

— А как же мама? — спросил он.

ГЛАВА 24

ДНЕВНИК СЕДЖАЛА

24 день 11 месяца 987 года общего летоисчисления

Нам не составило большого труда попасть на Ржу. Мы успешно миновали около полудюжины контрольных пунктов, военные из Единства трижды поднимались к нам на борт. И каждый раз Суфур швырял деньги направо и налево, а мы с Чипком сидели в моей комнате. Стоило лишь кому-то из досматривающих открыть к нам дверь, как я мысленно его толкал и прогонял прочь. С каждым разом у меня получалось все лучше и лучше. Я как бы прикасаюсь к их чувствам и делаю так, что они вовсе не хотят нас увидеть. И они не видят. Так вот. Когда мы добрались до самой планеты, Фен связался кое с кем и выяснил, что мой портрет больше не фигурирует среди тех, кто «разыскивается властями». Мы решили, что или в Единстве еще не знают, что я покинул Конфедерацию, или же они считают, что я не способен совершить такую глупость, как вернуться сюда. По крайней мере, все это нам только на руку.

Мы совершили посадку в космическом порту. А физиономия Фена, тем не менее, все еще значится у них в черном списке, и пусть даже солдаты о нем в жизни не слышали, ему все равно пришлось остаться на борту вместе с Чипком. Суфур позвонил кому-то, договорился о транспорте, и мы отправились в город.

Ощущение было странное. Я не был здесь многие недели, и не думал, что вообще вернусь когда-нибудь в Иджхан, и вот, пожалуйста, я снова здесь. Наверху — знакомое красное небо, вокруг — серые потрескавшиеся здания, мимо со свистом проносятся наземные машины, в воздухе — перелетные машины. Но не было чувства возвращения домой. Мне казалось, что я здесь — только временно.

Повсюду дежурила охрана. У всех винтовки вместо пистолетов, одеты в бронежилеты, а не в обычную форму. Мне не давал покоя мой внутренний Джесс, он кричал, что надо бежать и прятаться, но я заставил себя не обращать на него внимания. Стоит лишь побежать, как они сразу заподозрят неладное, а с Суфуром я в полной безопасности. Я надеюсь.

На улицах, как всегда, полно людей, но ощущение совершенно новое. Все идут, склонив головы и стараясь не смотреть на охранников. И почти не разговаривают между собой. Звуки издавали только наземные машины да свистящие над головой корабли. Я занервничал, а Суфур стоял рядом со мной на тротуаре совершенно спокойный, спокойный, как слон.

Так вот. Наконец подъехала наземная машина, и мы забрались на заднее сиденье. Стекла сзади были затемнены, так что ничего не видно ни изнутри, ни снаружи. Водителя мне тоже было не видно, потому что его отделял от пассажиров специальный барьер. Я не имел ни малейшего представления о том, куда мы направляемся. Когда я повернулся к Суфуру, он, казалось, уже знал, о чем я хочу его спросить.

— Необходимая предосторожность, — пояснил он. — О расположении лаборатории знают очень немногие.

Он сел как можно дальше от меня. Мне стало по-настоящему интересно, почему же он избегает до меня дотрагиваться. С Чипком он вел себя совершенно нормально. И еще: как это ему удается не принимать в Мечте человеческого облика? Суфур еще тот извращенец. И я подумал: может быть, стоит получить свое жалованье за год да и сматываться при первой же возможности.

Во время пути мы молчали. Через некоторое время машина остановилась. Через секунду с моей стороны кто-то постучал в дверцу.

— Можешь выходить, — сказал Суфур.

Я вздохнул с облегчением. Открыв дверь, я обнаружил прямо за ней туннель. Его стены были сделаны из гибкого белого пластика или полимера, который поддерживался распорками. Ширина входа точь-в-точь соответствовала размерам машины, поэтому я не видел, что было снаружи. Пахло сырой резиной.

— Иди, — сказал Суфур.

Мне пришлось сначала идти согнувшись, пока туннель не расширился настолько, чтобы я смог выпрямиться в полный рост. И вдруг туннель за моей спиной сложился, преграждая путь назад. Я услышал, как хлопнула дверь и отъехала машина. Внезапно меня охватил дикий страх.

«Ведь говорил я тебе», — злорадствовал мой Джесс.

— Все в порядке, — раздался голос совсем рядом.

Я резко обернулся. Сзади стоял светловолосый человек небольшого роста с огромными усами, кончики которых он все время теребил пальцем, скручивая все туже и туже. За его спиной туннель уходил куда-то вниз.

— Значит, ты и есть Седжал Даса. — Блондин протянул мне свободную от усов руку, и я машинально пожал ее. Он не был Немым, но вид имел весьма радостный и возбужденный. — Я давно хотел с тобой познакомиться. Меня зовут Макс Гарин. Мистер Суфур распорядился, чтобы я проводил тебя на базу, но сначала я должен свернуть наш туннель, а то охрана может его заметить.

Мне немного полегчало, но Джесс все равно не расслаблялся. И я все время был настороже, пока Гарин вел меня вниз. Стенки туннеля между распорками проваливались внутрь. Они были прохладными и выпуклыми, как надутый водой воздушный шарик. Я спросил Гарина почему.

— Мы сейчас направляемся на океанское дно, — сказал Гарин. — Впереди ждет подводный аппарат.

Туннель вывел нас к круглому лазу. Мы ступили на металлический пол шлюза. Гарин задраил дверь и нажал кнопку, чтобы свернуть туннель. Потом мы прошли в соседнее помещение, где был иллюминатор и стояли два стула. Он жестом пригласил меня сесть. Я сел.

— Отлично, — сказал он, все еще крутя свои чертовы усы. — Совсем скоро мы отправимся дальше, но сначала мне надо взять у тебя анализ крови.

Мой внутренний Джесс опять зазвонил в тревожные звоночки.

— А зачем?

— Для идентификации ДНК, — Он уже достал из кармана инжектор. — Чтобы лабораторный компьютер тебя легко узнавал.

Джесс у меня внутри орал во всю глотку, но я не мог придумать подходящей отговорки. И он взял у меня кровь на анализ. И на полной скорости унесся куда-то. Через минуту моторы зарокотали, и мы стали спускаться, Я видел, как в иллюминаторе плещется вода океана. Там было на что посмотреть — целые грядки красных водорослей и странные рыбы, каких я никогда раньше и не видел. Мы шли весьма бодрым ходом, все время держась почти у самого дна. Я снова начал впадать в беспокойство. Если только Суфур не наврал, скоро я увижу маму и познакомлюсь с отцом и сестрой. Интересно, какие они.

Наконец впереди показалась огромная скала или, может быть, коралловый риф. Туннель развернулся, вытянулся, как длинный белый червяк, и прицепился к этой скале. Я сначала не понял, но потом догадался, что внутри скалы, видимо, и спрятана база.

Мы опять прошли через туннель, через люк и оказались в коридоре, застланном ковром. Закругленные стены были выкрашены в яркие, жизнерадостные цвета. Гарин шел рядом со мной, одной рукой все так же покручивая ус, а другую держа в кармане. Там у него был инжектор.

— Ты, наверное, хочешь встретиться со своей семьей, — сказал он. — Я тебя к ним провожу.

Я опять разволновался. Гарин вел меня по длинным запутанным коридорам. Мы проходили мимо множества дверей, через холлы, но никого не встретили. Я совершенно потерял ориентацию. Наконец Гарин остановился у какой-то двери и нажал на кнопку звонка. Во рту у меня пересохло и жгло. Каков мой отец из себя? А с мамой все в порядке?

Дверь распахнулась. На пороге стояла мама. Она выкрикнула мое имя и бросилась мне на шею. Я так обрадовался, когда ее увидел. Когда понял, что она в порядке. Я совершенно забыл о том, что мы поругались при последней встрече. У меня даже слезинка скатилась, надеюсь, что никто не заметил.

Позади, за маминой спиной, я увидел мужчину и молодую девушку. У обоих были черные волосы, но у мужчины (то есть у папы?) они уже начали седеть. Я смотрел, на них, не зная, что делать. Мама все еще меня обнимала. Мужчина улыбался немного смущенно, а девушка вообще не проявляла никаких эмоций. Она казалась мне знакомой.

Наконец мама меня отпустила. Она смотрела на Гарина, который все еще стоял в дверях.

— Вы свободны, — сказала мама.

Потом втащила меня внутрь и захлопнула дверь прямо у него перед носом.

— Тебе надо кое с кем познакомиться, Седжал, — сказала она. — Это твой отец, Прасад Ваджхур.

Я посмотрел на него. Вот и настала минута, о которой я так много думал. Я встретил своего отца. Когда я был маленький, я представлял себе, как он высоко меня подбрасывает или возится со мной на полу. И сейчас я вспомнил почему-то именно об этом.

— Привет, — сказал я. Больше ничего не мог придумать.

— Седжал, — Прасад, то есть мой отец, произнес мое имя так, будто пробовал, как оно звучит. Он протянул было руку, потом в смущении отдернул. Я тоже не знал, что делать. Обнять его? Я ведь его даже не знаю. Пожать ему руку? Глупо здороваться за руку с собственным отцом.

Мама взяла инициативу в свои руки и спасла нас обоих. Она обхватила меня за плечи и развернула в сторону девушки.

— А это Катсу, твоя сестра, — сказала она.

— Привет, — сказала Катсу. Голос у нее был низкий, как у мамы.

— Привет, — опять сказал я.

— Пойдемте сядем, — предложила мама.

Мы прошли в гостиную. Комната была немногим больше, чем наша гостиная в Иджхане. Два окна выходили прямо в океан, и я увидел поля красных водорослей, качающихся в волнах. Я сел рядом с мамой. Катсу села на пол, а Прасад — в кресло.

— Седжал… — начал Прасад.

— Почему ты ушел? — выпалил я.

Я вдруг ужасно разозлился. Всю жизнь я прожил на Рже в глухой трущобе, и только когда мне удалось наконец вырваться оттуда, он вдруг и появился.

Прасад выглядел расстроенным. Он стал рассказывать о том, как Катсу похитили, и как он попал в лабораторию. Потом мама рассказала, как она встретила Макса Гарина, вирусолога, который переделал мои гены и запрятал мою Немоту поглубже.

— Его зовут Макс Гарин? — переспросил я. — Это он привел меня сюда. Так это он изменил мои гены?

Мама кивнула. У меня по всему телу пошли мурашки.

— Он взял у меня кровь на анализ, когда мы сюда шли, — сказал я. — Сказал, это надо для компьютера, чтобы тот мог меня узнавать.

Мама и Прасад переглянулись. Катсу все так же сидела на полу. Она еще не сказала ни слова.

— Я полагаю, жена моя, нам надо бежать как можно скорее, — сказал Прасад.

— Я полагаю, муж мой и на этот раз оказался прав, — ответила она.

Как странно. Я никогда не слышал, чтобы мама называла кого-нибудь мужем. Но не успел я об этом подумать, как мама начала расспрашивать, что произошло со мной, когда я улетел вместе с Кенди. Им было известно лишь то, что сообщила им какая-то доктор Сей, — она сказала, что я к ним скоро приеду.

Я рассказал им все с самого начала, о том, как мы улетели, о смерти Питра, о Беллерофоне и о динозаврах, потом о приказе императрицы и о Падрике Суфуре. Когда я рассказывал о том, что Ара должна была меня убить, мама очень рассердилась.

— Нигде нельзя чувствовать себя в безопасности! — воскликнула она. — Даже в монастыре.

Прасад принялся ее успокаивать, чтобы я мог закончить. Потом Прасад рассказал мне о лаборатории и о детях, бьющихся в конвульсиях. Я не знал, как реагировать, и поэтому промолчал.

— Значит, наш тайный благодетель — Падрик Суфур, — сказал Прасад. — Вопрос в том, зачем он послал тебя сюда?

— Потому что я ему велел, — ответил я в некотором смущении. — Я случайно услышал, как он с кем-то разговаривал про вас, вот и сказал ему, чтобы он отвез меня к вам.

Мама покачала головой.

— Он бы не стал так рисковать только ради того, чтобы дать тебе возможность встретиться с семьей. Даже имея в виду твои способности, Седжал… нет, это был бы неоправданный риск. А если Макс Гарин так стремился взять у тебя кровь, значит, Падрик Суфур имеет на тебя какие-то конкретные виды.

— Он хочет, чтобы я прекратил войну, — сказал я не без гордости. Пусть Прасад видит, какая я важная птица. Я пустился в подробные объяснения.

— Глупости, — подытожила мама, когда я закончил.

— Почему?

Я уставился на нее, вытаращив глаза.

— Все это глупости, — повторила мама. — И я не могу поверить, что Суфур не отдает себе в этом отчета.

— Что ты хочешь сказать? — спросил я. — Все получится.

— Ну подумай хорошенько, Седжал, — мягко сказал Прасад. — Между разными системами может одновременно идти с полдюжины войн. Ты — всего лишь человек. И неважно, какой силой ты обладаешь, ты не в состоянии заставить всех прекратить сражаться. А правители, чьи планы ты расстроишь, начнут устраивать на тебя покушения. И рано или поздно какой-нибудь наемник до тебя доберется. Одному человеку не под силу прекратить все войны.

Я в растерянности смотрел то на маму, то на отца.

— Тогда зачем он платит мне такую кучу денег?

Мама барабанила пальцами по ручке кресла.

— По ряду причин. Он хочет быть уверен, что тебя не сможет перекупить никто другой. Или он рассчитывает с твоей помощью получить еще большую финансовую выгоду.

— Ему нужны гены Седжала, — сказала Катсу.

Все обернулись к ней. Я почти забыл, что она в комнате. У Катсу были такие же черные волосы, как у меня, а глаза — карие, как у мамы.

Вот. Прасад стал было ее расспрашивать, но тут вмешалась мама.

— Анализ крови, — сказала она. — Гарин хотел как можно скорее заполучить твой образец крови, это нужно для его эксперимента. Я отказываюсь предоставить им свои яйцеклетки, но гены Седжала — это же еще лучше. Он — самый одаренный Немой во всей вселенной.

— А для чего ему понадобились гены Седжала? — спросил Прасад.

— Здесь все сплошной обман, — говорила Катсу, уставившись в ковер у себя под ногами. — Когда отец только пришел сюда, Кри и Сей сказали ему, что хотят покончить с рабством женщин, способных производить Немое потомство. Это ложь. Когда приехала мама, она сказала, что хочет участвовать в эксперименте. Тоже ложь. Когда Седжал познакомился с Суфуром, Суфур сказал, что хочет покончить с войнами. И это ложь. Суфур обставил все так, будто он оказывает Седжалу огромную услугу, разрешив ему прилететь на Ржу. Это ложь. Здесь повсюду ложь и обман.

— В чем же правда, дочь моя? — тихо спросила мама.

— Правда — в Мечте, — ответила Катсу. — В Мечте не бывает лжи.

— Ты говоришь, что Суфуру нужны гены Седжала, — сказал Прасад. — Ты знаешь, зачем?

— Гены Седжала нужны Максу Гарину, — поправила его Катсу. — Гарин разрабатывает вирусы, которые изменяют человека.

— Это для детей, — прошептала мама, и я решил, что она говорит о тех, кого, как Прасад мне рассказывал, вывели в лаборатории.

— Вскоре в Мечту войдет еще одна группа детей, — продолжала Катсу, — Я уже чувствую, как их сознания бьются о ткань Мечты. Когда это случится, не знаю, смогу ли я удерживать их всех в одном месте.

После этого она поднялась, ушла в свою комнату и закрыла дверь.

— Она всегда такая? — спросил я. Мне было немного не по себе.

— Да, — ответил Прасад. Его голос звучал напряженно.

— Могу поставить сколько угодно на то, — сказала мама, — что Гарин собирается выделить ретровирус, используя гены Седжала. С помощью этого ретровируса следующая партия детей сможет войти в Мечту гораздо раньше, чем обычно.

— Но зачем? — Прасад почти кричал. — Катсу говорит, что тогда Мечта погибнет. Зачем им это нужно?

— Точно не знаю, — сказала мама. — Надо еще выяснить. Мы должны узнать, Немая ли доктор Сей, как подозревает мой муж. Мы должны узнать, на самом ли деле Падрик Суфур собирается уничтожить Мечту и для чего ему это.

Она помолчала немного.

— И еще, — заговорила она снова, — мы должны захватить базу.

И как всегда, стоило начаться чему-то интересному, как зазвонил компьютерный колокольчик и Прасад сказал, что ему пора идти в лабораторию. Сжав мне по пути плечо, он ушел.

Я сидел на кушетке рядом с мамой, не очень представляя себе, что теперь следует сделать или сказать. Так значит, это и есть мой папа. Вполне приятный человек. Я, наверное, должен был чувствовать какую-то родственную связь между нами, но я не мог думать о нем иначе, как о постороннем человеке.

Мама опять меня обняла, и я не стал возражать. И мы еще поговорили. Мы не касались ни моих подпольных заработков, ни нашей последней ссоры. Я рассказывал ей про Беллерофон и про динозавров, а она мне — про лабораторию и подопечных из детской. Потом я сказал, что устал и хочу вздремнуть. Она отвела меня в свою с Прасадом комнату. Тоже очень необычно — осознавать, что мама с кем-то спит.

Вот. Мама закрыла дверь, и я лег. Спать я, конечно, не собирался. Я собирался в Мечту.

Я закрыл глаза и вошел в транс. В ушах шептали голоса. Я потянулся к ним и оказался на своем морском побережье. И сразу почувствовал, что дела идут все хуже и хуже. Там не осталось почти никого. Тьма бушевала и ревела, вздымаясь над моим океаном, она сделалась огромной и подошла совсем близко. Я вспомнил страшные сказки, которые рассказывала мама, о том, как из моря выходят чудовища и огромными лапами сметают с лица земли целые города.

Я глубоко вздохнул и подвинулся ближе к границе с тьмой.

Там по-прежнему раздавались крики. Я попытался заглянуть внутрь, стараясь не обращать внимания на шум. Девушка все так же танцевала внутри, и я понял, что это Катсу. Вот почему раньше она показалась мне знакомой. Сложив ладони рупором, я стал ее звать, но она не слышала. Я все кричал, размахивал руками, и наконец она обернулась. Из-за темноты я не мог как следует разглядеть ее лицо, но это точно была она. Она помахала мне рукой, приглашая подойти поближе. Я сделал шаг.

И тут я увидел… Из огромного сгустка черноты вырвалась тень. По форме она напоминала бьющегося в конвульсиях человека. Тень побежала по равнине, и там, где она касалась земли, земля трескалась. За спиной тени вздымался маленький вихрь-торнадо, и я чувствовал, как разрывается и трещит сама ткань Мечты. Я замер, не в силах пошевелиться.

И тут появилась Катсу. Она бросилась следом за тенью, даже опередила ее, не обращая никакого внимания ни на трещины в земле, ни на вихрь. Она прикоснулась к тени рукой, стала с ней разговаривать, но я стоял слишком далеко и не слышал, что говорила моя сестра. Вдруг тень повернулась и бросилась назад в черную массу. Катсу проводила ее взглядом, потом подбежала ко мне. Мы долго смотрели друг другу в глаза.

— Я все время звала тебя, — сказала она. — Почему ты не отвечал?

— Звала туда, в черноту? — Я показал пальцем во тьму. — Даже и не думай об этом!

— Пока я рядом, они не причинят тебе вреда.

Раздался раскат грома, на нас обрушился ледяной ветер. Я удлинил рукава рубашки и сменил шорты на длинные штаны.

— Кто они такие? — спросил я.

— Это дети из лаборатории, кто же еще.

В Мечте Катсу была одета в обычный спортивный костюм синего цвета. Волосы у нее не такие вьющиеся, как у меня, но намного длиннее. Роста мы с ней почти одинакового.

— Интересно, как это — провести все детство с Пра… с папой? — спросил я неожиданно для самого себя.

Она улыбнулась.

— А я не представляю, как может быть по-другому. Отец — очень мягкий, и он стремится верить тому, что говорят люди. Он хочет думать, что люди добрые, даже если совершенно очевидно, что это не так. Но он вовсе не глупый.

— Мама тоже умная, — сказал я. — Она умеет делать так, что люди ее слушаются и делают так, как она хочет. Но она хочет для них только добра, по крайней мере, она думает, что так для них будет лучше. Ты на нее похожа.

— А ты похож на отца.

Какое-то время мы смотрели друг на друга с улыбкой. Потом ее лицо стало серьезным. Над нашими головами раздался новый раскат грома.

— Я для них танцую, — сказала Катсу, — и тогда они успокаиваются и не разбегаются. Но иногда бывает, что кто-то один вырывается из толпы и бежит, как вот сейчас. Они представляют себя монстрами, а значит, и другие Немые в Мечте воспринимают их как монстров, когда дети касаются сознаний этих Немых. То есть получается, что это монстры, существующие в Мечте сами по себе. Они очень сильны и потому способны навязывать Немым собственный образ Мечты.

— Они ведь нам родственники, да? — спросил я.

Она кивнула.

— Это наши братья и сестры. Поэтому я для них и танцую, и поэтому они еще не пожрали все разумные сознания на Рже. Иначе я не могла бы попасть в Мечту. И ты тоже. Но их голод возрастает с каждым днем. Когда в Мечту попадут следующие, еще один выводок наших братьев, у меня не хватит сил, чтобы их удержать.

Я судорожно сглотнул. Мне стало холодно.

— А если Гарин сделает так, что они смогут раньше…

— Мечта погибнет, и никто из нас ничего не сможет сделать, — закончила она мою мысль. Я видел, как сильно она устала. Она переживала ужасное напряжение, и ей приходилось нести это бремя в полном одиночестве.

Сунув руку в карман, я вытащил флейту.

— Подыграть тебе?

Она улыбнулась и протянула мне руку.

ГЛАВА 25

ПЛАНЕТА БЕЛЛЕРОФОН

Благословенный и наипрекраснейший монастырь ордена Детей Ирфан

Бен и Харен медленно шли по шатким подвесным переходам, с обеих сторон поддерживая Кенди. Ара не брала трубку. Бен отметил про себя, что ему бы следовало сильнее волноваться по этому поводу. Пока они шли, Харен постоянно говорила, что было совсем на нее не похоже.

— Принято считать, что Мечта — это образ всех сознаний, существующих во вселенной, — говорила она. — Что благодаря ей, мы чувствуем свою взаимосвязь с остальными. Но теперь мы перестали быть частью Мечты. Нас охватило чувство одиночества, страха и безразличия ко всем и всему вокруг. Нас поддерживают только сила привычки или чрезвычайно мощные эмоции.

— Это не про меня, — резко сказал Бен.

Харен замолчала.

Бен тащил Кенди по переходам. Проще было бы оставить его дома, но Бен чувствовал, что этого делать было нельзя. Кенди, как в полусне, едва передвигал ноги, и Бена пугало то, какие у него были холодные руки. Монастырь переменился до неузнаваемости. В нем теперь не бурлили жизнь и привычная активная деятельность. Люди сидели на балконах и тупо смотрели перед собой. Несколько раз им по пути попадались мертвые тела, висевшие на ветвях деревьях или на ограде, раскачиваясь, как привидения в тумане. Где-то далеко прошипели четыре выстрела, долгую минуту выла сирена. Потом все стихло. Поперек одного из переходов лежал мертвый чед-балаарец. Бену пришлось помочь Кенди преодолеть эту преграду. Бен заметил, что голова у чед-балаарца разбита.

Остальная часть пути была не менее ужасной. Бен не решился воспользоваться гондолой или монорельсовым поездом и по возможности старался избегать контакта и с людьми, и с чед-балаарцами. Если Харен была права, если теперь никому не стало дела до других, то все это может привести к тому, что в людях проснется — или уже проснулась — способность совершать неслыханные преступления…

Харен молча шла рядом, поддерживая Кенди с другой стороны.

Наконец они добрались до дома Ары. Бен помог Кенди спуститься с основной трассы к небольшому переходу, ведущему к дому Ары. Странно. Его сердце билось сильно, но только от физического напряжения. Ему было интересно узнать, как обстоят дела у Ары, но… это был какой-то отстраненный интерес, как будто речь шла не о его собственной матери, а, например, о матери Кенди или Харен. Парадная дверь открылась на голос Бена.

— Подождите здесь, — сказал он, когда они вошли внутрь. Бен прошел дальше в дом, окликая Ару. Ее нигде не было видно. Бен спросил компьютер, знает ли он, где находится Ара.

— Матушка-наставница Арасейль находится в задней части балкона, — ответил компьютер.

Испытывая некоторое облегчение, Бен вышел через заднюю дверь. Но Ары не было и там. В недоумении он попросил компьютер еще раз уточнить ее координаты.

— Матушка-наставница Арасейль находится в задней части балкона, — повторил компьютер.

И тут Бен заметил, как что-то сверкнуло. На полу балкона он увидел золотой медальон и золотой перстень с синим камнем. Они принадлежали Аре.

Внутри у него что-то сдвинулось, что-то пробилось сквозь стену апатии. Сердце глухо стучало, тяжело отдаваясь в ушах, кровь бурлила в голове. Того, о чем он подумал, не могло произойти. Не могло. Не могло.

Не тратя времени на объяснения, он пробежал мимо Харен и Кенди и бросился вниз по лестнице, извивавшейся вокруг ствола дерева и спускавшейся к земле. Лестница глухо стучала и вздрагивала у него под ногами. Доски были скользкими от влаги, но Бен, благодаря частым тренировкам, без труда одолевал ступени. Он промчался мимо соседних домов, расположенных ниже на том же дереве. Он не замечал, что там происходит, а просто со всех ног бежал вниз. Под деревом не было ни тротуара, ни дорожки, потому что лестница предназначалась в основном на случай пожара или другой чрезвычайной ситуации. Внизу, среди подушек зеленого мха, поднимались листья папоротника почти по колено высотой. Ствол огромного дерева вздымался высоко вверх. Отбежав от него на несколько метров, Бен пошел по кругу, стараясь определить место, куда выходил балкон Ары. Его брюки и туфли быстро намокли. Прошло несколько минут, но он ничего не нашел. Может быть, он ошибся. Может быть, он…

Вдруг его нога наткнулась на что-то. Бен вздрогнул. И увидел сломанные листья папоротника, темные, начавшие увядать… Ара ничком лежала на этих листьях. Со сдавленным криком Бен бросился на колени рядом с телом матери, пытаясь нащупать биение сердца, хотя бы слабый пульс. Дряблая кожа Ары уже начала холодеть и приобрела мертвенно-бледный оттенок. Пульса не было. Судорожными движениями Бен перевернул мать на спину.

Вместо лица у нее было кровавое месиво, в котором застряли комочки земли и обрывки листьев папоротника. Он коснулся груди и почувствовал, как под его рукой неестественно сдвинулись сломанные ребра.

— Нет, — прошептал он, — мама, прошу тебя, не надо.

Ответа не было. Бенджамин Раймар обхватил руками мертвое тело своей матери и безутешно зарыдал, сидя в сырых зарослях папоротника.

Он не мог сказать, сколько времени провел там. Вдруг кто-то коснулся его плеча. Бен поднял глаза. Над ним стояла Харен.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Если бы я пришел чуть пораньше, — заговорил Бен, и горячие слезы катились у него по щекам. — Я мог бы ее остановить. Я мог бы…

— Пока не произошла катастрофа, у тебя не было никакой причины торопиться сюда, — перебила его Харен. — Никто не мог ничего ни предвидеть, ни предотвратить.

От ее слов Бену не стало легче.

— Нельзя оставлять ее здесь, — сказал он. — Кто-нибудь… Динозавры…

— В одном из домов на этом дереве я заметила гравитационные сани, — сказала Харен. — Подожди меня, я сейчас.

Бен вновь уставился на тело Ары. Капли воды стекали с листьев папоротника и с тихим звуком шлепались вниз. Бен убрал с ее разбитого лица черные волосы, отер кровь рукавом. Сколько раз он слышал, что люди не могли поверить в реальность смерти кого-то близкого и любимого, а вот он сейчас чувствует боль этой невыносимой, безобразной реальности.

Харен принесла сани, совсем небольшие, размером с обычные носилки. Они положили на сани маленькое тело, и Бен повел сани вверх. Сани держались параллельно поверхности земли, как-то странно приподнявшись над лестницей. Бен проверял, чтобы Ара не соскользнула вниз. Они поднялись к дому Ары и задвинули сани на балкон. Бен их закрепил, а Харен тем временем пошла в дом за какой-нибудь простыней, чтобы закрыть лицо Ары. И тут же отчаянно закричала. Бен стремглав бросился на крик.

Харен была в гостиной. Войдя в комнату, Бен замер в безумном оцепенении. В середине комнаты стояла Харен, обхватив руками Кенди, вцепившись в его пояс. Бездвижные ноги Кенди висели в полуметре от пола. На его шею была накинута веревка, второй конец которой был закреплен на высокой потолочной балке. Рядом валялся перевернутый столик.

— Помоги же мне! — воскликнула Харен. — Быстрее, я не могу его удержать!

Бен все еще пребывал в оцепенении. Но через секунду его ступор рассеялся, сменившись не менее разрушительным отчаянием. Все бессмысленно. Бен бесконечно одинок, и неважно, жив Кенди или умер. Если Кенди решил умереть, не надо ему мешать.

— Бен! — произнесла Харен, задыхаясь. Кенди уже выскальзывал у нее из рук.

На Бена опять нахлынули воспоминания о матери. О том, какие мягкие были у нее руки. Об ее изуродованном теле. О ее смехе. И о его собственной боли. Сердце у него сжалось от горя, от тех слез, которые ему еще предстояло пролить. Он потерял мать. Он не может потерять еще и Кенди.

— Бен!

Бен сдвинулся с места. Он бросился к Кенди и обхватил его руками, не давая петле затянуться на шее. Поставив столик на место, Харен взобралась на него. Она достала нож и быстрым движением перерезала веревку. Бен аккуратно опустил Кенди и уже второй раз за сегодняшний день стал щупать пульс. Сердце билось, хотя Кенди не дышал. Тренировки сделали свое дело. Откинув голову Кенди назад, Бен ущипнул его за ноздри и принялся дышать ему в рот. Харен тем временем звонила по телефону. Ее голос доносился до Бена как будто издалека. Весь его мир сузился до дыхания Кенди.

«Давай же, давай, — думал он. — Кенди, не делай этого, не надо, Кенди. Давай!»

— Медицинский центр не отвечает, — раздался за его спиной голос Харен, но Бен едва услышал ее. Двенадцать вдохов, опять проверить пульс. Сильный. Еще один вдох, еще и еще.

«Давай, Кенди. Дыши же, дыши! Я потерял маму, я не могу потерять и тебя тоже!»

Кенди резко закашлялся. Он неуверенно втянул в себя воздух, потом открыл глаза.

— Бен, это ты? — произнес он хрипло.

И только теперь Бен заметил, что снова плачет.

— Кенди, боже мой, что ты делаешь?

— Как больно, — пробормотал Кенди. — Жить больно, Бен. Почему ты не дал мне умереть?

«Потому что я люблю тебя, идиот», — подумал Бен, не в состоянии, однако, произнести это вслух. Вместо этого он сказал:

— Тебя надо отвезти в больницу.

— Говорю же тебе, — от голоса Харен Бен чуть не подпрыгнул, он совсем забыл, что она рядом, — говорю же, медицинский центр не отвечает. Они, наверное, перегружены работой, или у них мало персонала. А может, то и другое вместе.

— Его нельзя оставлять одного. — Бен сел на корточки. — Что, если он опять попытается?

— Его надо отсюда увезти, — сказала Харен. — Его надо доставить в такое место, где он мог бы снова общаться с Мечтой.

— «Пост-Скрипт» все еще в порту, так ведь? — уточнил Бен. — Если мы удалимся от Беллерофона на достаточное расстояние, может быть, он придет в себя?

— Тогда незачем терять время. — Харен помогла Бену поставить Кенди на ноги.

— Маму нельзя просто так здесь оставлять, — сказал Бен.

Харен хотела было возразить, но увидела выражение лица Бена.

— Мы возьмем ее с собой, а на корабле поместим в криокамеру, — предложила она.

До космического порта пешком было не дойти. Вместе с Кенди и с гравитационными санями им удалось добраться до станции монорельса, где, как по заказу, на путях стоял длинный поезд, похожий на мертвую змею. Бен с опаской заглянул в вагон. Там было около полдюжины людей и один чед-балаарец. Все живые, но на появление Бена никто из них не отреагировал.

— Мы поведем этот поезд в космический порт, — объявил Бен. — Если не хотите ехать с нами, выходите.

Никто не пошевелился. Бен втащил Кенди в отсек управления, стараясь не смотреть, как Харен вкатывает в вагон гравитационные сани с их грузом, накрытым белой тканью. Интересно, куда же подевался машинист…

Управлять поездом оказалось совсем несложно, но поездка все равно была сплошным кошмаром. На Бена то и дело накатывали приступы черной тоски, и тогда ему хотелось все бросить и бежать. Однажды где-то неподалеку прозвучали выстрелы, треснуло окно в вагоне. Это происшествие, однако, добавило Бену адреналина, хотя вспышка длилась недолго.

Кое-как они все же добрались до космического порта. Бен тащил Кенди, а Харен направляла движение саней. Они со всей возможной скоростью пробирались через порт, не обращая внимания на попадавшихся тут и там апатичных чед-балаарцев и людей.

Бен должен обеспечить безопасность Кенди. Он не может позволить ему умереть, как дал умереть своей матери. Эта мысль билась у него в мозгу, звучала, как заклинание, пока Бен тащился к кораблю. За ним следовала Харен, ведущая сани. Он не должен дать Кенди умереть. Он не даст ему умереть.

Наконец они добрались до взлетного поля. Бен подпрыгивал при каждом звуке, опасаясь, что кто-нибудь, у кого не осталось никаких чувств, мог раздобыть энергетический пистолет или винтовку. Он чувствовал себя так, будто из-за каждого угла на него были направлены дула орудий. Любая тень могла на поверку оказаться взбесившимся лунатиком. Когда они добрались наконец до «Пост-Скрипта», пот стекал с Бена ручьями.

Под рукой Бена люк послушно распахнулся, и они аккуратно вдвинули сани внутрь. Харен пошла к двигателям, а Бен толкал Кенди к мостику управления. Он припарковал Кенди в капитанском кресле, а сам начал активизировать системы. Его собственные усталость и апатия почти прошли, теперь Бена полностью поглотило желание сделать так, чтобы Кенди очутился в безопасности, чтобы не произошло… чтобы все было хорошо.

— Пегги-Сью, — сказал Бен, — ты в рабочем состоянии?

— В рабочем состоянии, — ответил компьютер.

Он связался с Харен по интеркому, и они вместе провели все предстартовые проверки. Каждая такая проверка — как один маленький шаг, одна промежуточная задача, ведущая к общей цели. Бен сосредоточился на маленьких проблемах, что помогло ему отвлечься от больших.

Через час проверки были окончены, и Бен попытался связаться с управляющей станцией, чтобы получить разрешение на старт. Кенди развалился в капитанском кресле; он молчал, лишь время от времени принимался тихо плакать. Бен старался, по возможности, приглядывать за ним, чтобы Кенди не натворил глупостей.

Несмотря на многочисленные попытки выйти на связь, управляющая станция не отвечала, чему Бен совершенно не удивился. Он опять вызвал Харен по интеркому и велел ей готовиться к взлету.

«Пост-Скрипт» тяжело поднялся в воздух. Бен не стал беспокоиться об отсутствии шума. Хотя Бен и имел все необходимые лицензии, он был не столь опытным пилотом, как Кенди. А при включенной системе звукопоглощения происходил сильный отток энергии, и управлять кораблем становилось намного труднее. Плохо, конечно, если шум напугал парочку динозавров.

Бен все делал точно и правильно, как будто ему каждый день приходилось стоять у пульта корабля, на борту которого находилось мертвое тело его матери. На экранах синее небо сделалось сначала пурпурным, а потом почернело. Вокруг мигали яркие звезды. Бен внимательно следил за датчиками, но никого не заметил поблизости. Несколько кораблей кружили на орбите, и Бен старался держаться от них подальше. Преодолев гравитационное поле Беллерофона, Бен включил режим дрейфа, а сам стал думать, какой же выбрать курс. Ему самому было совершенно все равно, куда отправиться, но он понимал, что Кенди не стоит приближаться к тем планетам, которые уже поглотила тьма, бушующая в Мечте.

Теперь Бену стало совершенно ясно, почему не давали о себе знать Немые с планет, уже поглоченных тьмой, и почему корабли-разведчики так и не вернулись назад. Людей охватила апатия, глубокая тоска, начались приступы социопатического поведения — разве в таких условиях станешь думать о том, что где-то ждут от тебя сообщений? Бен надеялся только, что Кенди почувствует себя лучше, когда им удастся выбраться на еще не затронутую тьмой территорию. А может, и не почувствует. Бен обладал весьма ограниченными знаниями по теории Мечты, но он, однако, понимал, что Немые создают свой образ Мечты, опираясь на окружающие их ближайшие сознания. Если Немой перемещался из одного «места» в Мечте в другое, это означало просто, что он выбирал для себя новые сознания, с помощью которых и создавалось это новое место. Если отвезти Кенди подальше от пораженных сознаний Беллерофона, поближе к здоровым, еще не затронутым катастрофой, ему должно стать легче.

Если только сознание самого Кенди не будет по-прежнему тянуться назад, к Беллерофону. Если только Бен имеет более или менее верное представление о том, что происходит в Мечте. Если только…

Бен решил не предаваться сомнениям. Если окажется, что он ошибся, он попробует что-нибудь другое. Он не должен позволить Кенди умереть, как дал умереть своей матери.

Справившись по картам, Бен решил, что ближайших планет лучше избегать, потому что и они могли оказаться затронутыми той же волной, что обрушилась на Беллерофон. Своей целью он избрал планету, расположенную ближе к центру Конфедерации Независимости. Если что-нибудь пойдет не так, позвать на помощь оттуда будет проще.

Нет, не проще. Позвать на помощь можно при помощи радио или через Немого. Если же та планета, куда он направляется, тоже поглощена тьмой, то коммуникации через Немых стали там невозможны, а радиосвязь — для него слишком медленный путь. Но ничего другого ему все равно не оставалось. Он выбрал мир, который назывался Никита, ввел его координаты и нажал на кнопку, которая вывела корабль в смещенное пространство.

Экран загорелся психоделическими красками, и Бен затемнил вид.

— Куда мы направляемся? — спросила Харен по интеркому. — Мы вошли в смещение, но больше я пока ничего не знаю.

Бен все ей рассказал.

— Мы прибудем на место через несколько часов. Я останусь у пульта.

— Двигатели в порядке, — сказала Харен. — Я обмою тело матушки Ары и помещу его в криокамеру.

Тело. Его мать уже превратилась из живого существа в неодушевленный предмет. Бен сглотнул, потом снова склонился над панелью управления. Полет в смещенном пространстве требовал постоянной корректировки курса, а Бен не был еще достаточно опытен, чтобы производить все необходимые операции автоматически. Все его мировосприятие сузилось до панели управления перед глазами. Первая корректировка, потом еще одна, потом еще. Прошло три часа. Они выходят из смещенного пространства. Осталось три… две… одна… Вышли!

Резко оживились системы коммуникации. Набегали и опять уплывали голоса, пока компьютер вел автоматическую настройку на частоту управления. Когда частота была поймана, пространство вокруг заполнилось голосами, отдающими команды кораблям, движущимся по орбите, взлетающим, садящимся… Волны Никиты бурлили жизнью, и Бен с облегчением вздохнул.

На его плечо опустилась рука. Он от неожиданности подпрыгнул в кресле, потом повернулся. Сзади стоял Кенди. Его карие глаза ярко светились, мужественное лицо дышало эмоциями.

— Спасибо, — тихо произнес он.

— Мама умерла, — выпалил Бен и сразу отвернулся к панели, смутившись сам не зная отчего.

— Я знаю, — сказал Кенди. — Я все помню.

Он обнял Бена сзади. Бен на мгновение прислонился к нему. Он вновь его чувствует.

Они не шевелились до тех пор, пока не запищал сигнал тревоги, предупреждая Бена, что они слишком близко подошли к другому кораблю — к военному. Кенди разжал руки, и Бен вновь почувствовал себя опустошенным, хотя и совсем не так, как тогда, на Беллерофоне.

— Хочешь, я тебя сменю? — предложил Кенди. — Я выведу корабль на орбиту, а потом мы подумаем, что делать дальше.

Бен кивнул и поднялся с места. Он занял свое обычное положение у пульта коммуникации, а Кенди тем временем занялся управлением. Бен послал радиозапрос о разрешении выйти на орбиту Никиты, но ему сообщили, что все орбиты планеты заняты военными кораблями. Он мог занять одно свободное место на орбите второго спутника, но только на два дня, а потом надо будет снова запрашивать разрешение, в котором, однако, ему может быть отказано, если военным понадобится это место. Кенди вывел корабль на отведенную им орбиту.

— И что теперь? — спросил Бен.

— Я хочу ее увидеть, — сказал Кенди.

Второй трюм представлял собой высокое, звенящее эхом помещение длиной около двадцати метров. Прямо у входа в штабели по шесть штук были составлены черные ящики, своими размерами напоминающими гробы. В каждом было окошко, экран компьютера и клавиатура. Криомодули на борту «Пост-Скрипта» предназначались для чрезвычайных ситуаций, когда исчерпаны все средства жизнеподдержания или же на борту не хватило скафандров для всех членов экипажа. При помещении человека внутрь криомодуль производил автоматическое сканирование, а затем, посредством специальных внутривенных инъекций, вводилось сначала снотворное, а потом — ряд стероидных соединений, благодаря которым в организме поддерживалась жизнь. И хотя температура в модулях была ниже температуры жидкого азота, впоследствии организм можно было без труда вернуть в активное состояние.

Сейчас функционировал только один модуль. Все его лампочки горели красным, сообщая о смерти организма внутри. Неподалеку стояла Харен. Когда Кенди и Бен вошли, она обернулась. Глаза, смотревшие поверх чадры, были красными и припухшими.

— Я уже попрощалась, — сказала она. — Я вас оставлю наедине с ней.

Харен ушла. Кенди подошел к модулю, и Бен только сейчас заметил, что они держатся за руки. Кто сделал первый жест, он не помнил. Криомодуль, в котором лежала Ара, находился на уровне пояса, и Кенди пришлось немного нагнуться, чтобы заглянуть в окошко. Лицо Ары было бледным и спокойным. Горе в груди Бена вспыхнуло с новой силой, горе и еще гнев. Как она могла вот так покончить с собой, как могла допустить, чтобы он нашел ее искалеченное мертвое тело? Бен понимал, что она не виновата в том, что произошло, и все равно обида не проходила.

— Реальные люди смотрят на смерть как на радостное перемещение, — раздался рядом с ним голос Кенди. — Я так не могу. Ара была для меня как родная мать, я рядом с ней — желторотый птенец, и я не знаю, как я буду жить без нее.

Отчаяние нахлынуло на Бена безудержным водопадом. Он выпустил руку Кенди, чтобы обнять его за плечи. Кенди тоже обнял его, и оба они тихо плакали. Через некоторое время они замолчали и просто стояли неподвижно перед телом Ары. Потом отвернулись. Ноги сами вынесли их из трюма, они двинулись в сторону камбуза.

— Что мы будем делать? — спросил Бен по пути. — На Беллерофон возвращаться нельзя.

— Не знаю, — признался Кенди. — И если это безумие в Мечте продолжится, нам скоро некуда будет бежать. Я не хочу еще раз пережить то, что пережил. Это было ужасно, Бен. Я вполне понимаю, почему Ара… почему она так поступила. Мне тоже хотелось умереть.

— Хорошо, что ты этого не сделал, — сказал Бен.

Кенди снова сжал плечо Бена.

— Спасибо тебе еще раз.

— Тебе надо еще и Харен поблагодарить, — ответил Бен, когда они уже подходили к камбузу.

— За что поблагодарить? — спросила Харен.

Она сидела за столом, перед ней стояла кружка ароматного кофе.

— За то, что успела подхватить Кенди, пока он не завершил начатое, — ответил Бен.

— Спасибо, — серьезно произнес Кенди.

— Пожалуйста, — ответила Харен с той же серьезностью. Она показала рукой на крошечную кухню. — Если вы хотите чая или кофе, есть горячая вода.

Кенди покачал головой.

— Прежде всего, — сказал он, — мне нужна Мечта.

ГЛАВА 26

ЦЕНТР КОНФЕДЕРАЦИИ ПЛАНЕТ

Дворец ее наиавгустейшего императорского величества императрицы Кан маджа Кали

Её императорское величество Кан маджа Кали I, повелительница Конфедерации Независимости, торжественно восседала на своем простом троне в мраморном зале для аудиенций, стараясь подавить напряжение, давившее ей на нервы. На балконе толпились придворные, они заняли все стулья и кресла, стоявшие в зале. Тронное возвышение окружали около десятка императорских гвардейцев. Ее любимый Немой раб с мускулистым телом, на которое было приятно смотреть, стоял на коленях у подножия трона, однако выражение его красивого лица было далеко от приятного.

— Послание начинается, — сказал он. — От Шарлемана Беллимари, исполнительного директора Совета директоров Конгломерата Призмы, главного менеджера…

— Не трать время на титулы, — перебила его императрица, стараясь не выдать голосом своего волнения, — ни на его, ни на мои. Переходи к содержанию послания.

— Слушаюсь, ваше императорское величество, — произнес раб, не поднимая на нее глаз. — Послание продолжается.

Все присутствующие разом затаили дыхание. Императрица заметила, что ее побелевшие пальцы изо всех сил сжимают подлокотники трона. Она, тем не менее, не могла заставить себя разжать руки. Так многое зависело сейчас от этого послания…

Раб медлил, и императрица уже готова была закричать, чтобы он продолжил наконец.

— С огромным сожалением мы сообщаем Конфедерации Независимости, — произнес раб, — что в настоящее время Конгломерат Призмы не в состоянии выделить ресурсы, необходимые Конфедерации для разрешения ее конфликта с Империей Человеческого Единства. Нам остается лишь надеяться, что…

Раздалось приглушенное гудение голосов. Императрица не потеряла сознания и не побледнела. Она все так же прямо восседала на своем троне, но перестала слушать. Значит, Конгломерат Призмы предал ее. Остальное не имело значения. Без поддержки со стороны Конгломерата выиграть надвигавшуюся войну с Единством будет очень трудно, если вообще возможно.

Когда послание закончилось, Кан маджа Кали отпустила и раба, и весь свой двор. Оставшись одна в пустом гулком зале, она позволила себе немного расслабиться. Она так устала. Она уже не помнила, когда в последний раз спала более четырех часов подряд. Ее руки и ноги, казалось, были налиты свинцом. Что, если ей просто уйти? Что, если просто оставить дворец, гвардию, свой двор, важные решения, всю это кровавую бойню? Что, если она скажет всем, что отныне они — сами по себе, что им придется самим принимать решения и обо всем заботиться?

Кали провела рукой по гладкому подлокотнику императорского трона, того самого, на котором многие десятилетия восседал ее отец, и позволила себе тяжело вздохнуть. Отречение от престола и побег — все это не более чем фантазии. Ведь если она решится на такое, ее место займет кто-нибудь другой, и неизвестно, что это будет за человек — добрый или злой, гуманный или жестокий. Наследников у Кали не было, не было никого, кого бы она достаточно хорошо знала, чтобы передать этому человеку власть. Не было, потому что ее племянник погиб.

А скольким из ее подданных суждено потерять своих любимых в этой войне?

Ее императорское величество императрица Кан маджа Кали I, повелительница Конфедерации Независимости, заставила себя выпрямиться на троне и глубоко задумалась о проблемах своей галактики.

ГЛАВА 27

МИР МЕЧТЫ

—  Мы не ошиблись, — говорила доктор Сей. Ее улыбка была необычно сдержанной. — Седжал все еще является носителем ретровируса. В образце крови, который взял Гарин, вируса оказалось в избытке. На его основе Гарин создал дополнительный материал, и вчера вечером мы уже ввели его детям из очередной партии.

Падрик прищелкнул клювом и почистил свои коричневые перья. Его когти крепко вцепились в жердочку, имевшуюся в каменном зале, который он вызвал к жизни на этот раз. Доктор Сей сидела на табурете, аккуратно сложив руки на коленях. И лишь легкий румянец на щеках да едва заметная улыбка выдавали ее радостное волнение. Падрик, тем не менее, не спешил разделить радость доктора. Он не станет праздновать победу, пока его проект не заработает в полную силу. Через окно можно было увидеть лишь бурлящую тьму, а привычные для Мечты шепоты были теперь едва слышны.

— По нашим оценкам, — продолжала доктор Сей, — эти дети должны попасть в Мечту в течение часа.

— Хорошо, — произнес Падрик. Человеческая речь, доносившаяся из птичьего клюва, звучала немного странно. — Дела в Мечте идут хуже некуда. Немые все реже и реже отваживаются заходить сюда. Трудности возникают даже у тех, кто работает на корпорацию «Мир Мечты, Inc.». Транспорт преимущественно военный. Менее чем через день Единство официально объявит войну Конфедерации Независимости, они попытаются также втянуть еще пять-шесть правительств в эту мясорубку.

— У них ничего не выйдет, — невозмутимо заметила доктор Сей. — Проект завершится…

Доктору Сей не суждено было закончить свою мысль. Пронзительно взвизгнув, она исчезла из Мечты. Падрик удивленно поморгал глазами, потом стал осторожно ощупывать окружающее мысленное пространство, лежащее в реальном мире. Он старался отыскать свою пропавшую собеседницу. Но тщетно. Падрик пощелкал клювом, раздумывая, стоит ли ему беспокоиться по этому поводу. Умение связываться из Мечты с сознаниями в реальном мире никогда не числилось среди его особых талантов, особенно если речь шла о человеческих сознаниях. Поэтому сам тот факт, что он не мог найти доктора Сей, еще ни о чем не говорил. Дело, возможно, объяснялось весьма обыденными причинами. Могло закончиться действие наркотика, или ее разбудил кто-то из лаборатории, если возникла какая-то проблема, требующая срочного решения.

Прошло несколько минут, и Падрику пришлось с досадой признать, что доктор Сей не собирается возвращаться. Надо будет потом выяснить, что случилось. Наверняка с ней все в порядке, и существует какое-то простое и невинное объяснение ее внезапному исчезновению.

Доктор Джиллиас Сей вытаращила глаза на электрический стержень в руках Видьи.

— Если не будешь в точности следовать моим указаниям, получишь еще разряд, да посильнее, — говорила Видья. — Будет очень больно.

— Что… — Голос доктора Сей сорвался на визг, и она откашлялась, — Что тебе надо? Как ты попала в мой кабинет?

— Вставай, — сказала Видья вместо ответа. — Пошли со мной.

Сей медленно поднялась на ноги. Свою электрическую пастушью дубинку Видья все так же держала направленной прямо на доктора. Они находились в кабинете доктора Сей — скромно обставленной комнате, где были лишь письменный стол, стул, компьютерный терминал и кушетка. На ней-то Видья и обнаружила Сей «спящей», когда вошла сюда. Взломать замок с помощью все того же разрядника не составило большого труда. Одного взгляда на шприц, валявшийся рядом с кушеткой, было для Видьи достаточно. Сей — Немая, и она в Мечте.

Видья повела Сей в генетическую лабораторию. Здесь сверкала холодная сталь, слышалось ровное гудение аппаратов. Стены были выложены безупречно белой плиткой. В крови у Видьи кипел адреналин, и ей с трудом удавалось сдерживать дрожание рук. В углу неподвижно сидели доктор Кри, Макс Гарин и все одиннадцать рабов. Двое рабов уже были связаны по рукам и ногам серебряной пленкой, полоски такой же пленки закрывали им рты. Катсу занималась следующим рабом. Никто не оказывал ни малейшего сопротивления. Седжал, сидя на высоком табурете, смотрел на них ничего не выражающим взглядом. Прасад тем временем приглушенным голосом отдавал какие-то указания компьютеру.

— Что удалось выяснить? — спросила его Видья.

Губы Прасада были плотно сжаты.

— Мы опоздали, — сказал он. — Они это сделали вчера вечером.

Видью пронзила острая боль, и она чуть не выронила из рук энергетический прут.

— Вы хотите остановить проект? — с недоверием произнесла Сей. — Но зачем?

— Ваш проект, в чем бы он ни заключался, приведет к гибели Мечты. — Видья позволила охватившему ее гневу вырваться наружу. — Разве ты не знаешь, к чему это приведет?

— Разумеется, знаю. — На бледных щеках Сей вспыхнули два ярких пятна. — Уничтожение Мечты и есть цель проекта!

Видья крепче сжала дубинку.

— Так мы и предполагали.

К ним подошел Прасад. Его лицо было серьезным. Позади него Катсу все еще возилась с рулоном пленки.

— Чего именно вы добиваетесь, стремясь к уничтожению Мечты? — спросил он своим обычным тихим голосом.

— Это остановит все войны! — Сей почти кричала.

Прасад покачал головой. Он держался так спокойно, что Видье вдруг захотелось его ударить. Но она догадалась, что он просто старается отвлечь на себя внимание Сей, чтобы дать Катсу время закончить свою работу.

— Я не понимаю, — сказал Прасад. — Объясни, пожалуйста.

— Мечта является средством мгновенной коммуникации между планетами и правительствами. — Сей прислонилась спиной к одному из каменных лабораторных столов. Видья все так же держала наготове пастушеский разрядник. — Империи и их армии всецело зависят от мгновенной коммуникации. Если ее не станет, они распадутся на части. Неужели не понимаешь? Именно Мечта делает возможным межпланетное правление и межпланетные войны. Если не будет Мечты, коммуникации будут зависеть от скорости и надежности курьерских кораблей. А правительства, все до единого, к этому совершенно не готовы. Без Мечты адмиралы не смогут отдавать приказания кораблям. Главы правительств не смогут связаться с планетами-спутниками. Когда погибнет Мечта, прекратятся войны.

Гнев Видьи вспыхнул с новой силой.

— Это совершеннейшая глупость, — сказала она.

— И прекратится война между Единством и Конфедерацией Независимости, — резко ответила Сей.

Видья застыла на месте.

— Что ты сказала?

— А ты разве не знала? — Сей говорила теперь ядовито-сладким голоском. — Единство только что объявило войну Конфедерации. Уже началось движение войск и кораблей. Активизируются союзнические силы для поддержки обеих сторон. На карту поставлены миллиарды жизней. Я могу… Этот проект может… их спасти.

— Нет, — вмешался Прасад. — Этот проект не спасет миллиарды. Он погубит триллионы. Если не больше.

Теперь настала очередь Сей смутиться.

— Я не понимаю, — сказала она.

— Мечта — это не просто средство коммуникации, — объяснял Прасад. — Она генерирует чувство взаимного соучастия и небезразличия к нашим собратьям. Если не будет Мечты, не останется и любви, радости и сострадания. Люди начнут охотиться друг на друга. Люди перестанут заботиться о детях, вообще перестанут рожать детей. И, спустя несколько поколений, прекратится вся разумная жизнь. А в сравнении с этим война — сущий пустяк.

Сей смотрела на него. Она все еще опиралась о каменный стол. Видья заметила, что правая рука, в которой она держала разрядник, начала затекать, и рискнула переложить прут.

— Я тебе не верю, — наконец произнесла Сей. — Ты лжешь, ты просто надеешься склонить меня на свою сторону. Я не поддамся. Я видела, как умерли от голода мои родители и братья. Я видела, как солдаты Единства насиловали мою мать и сестру. Наш проект уничтожит Мечту и поделом.

В карих глазах Прасада горела непримиримость.

— Погибнет и Ржа, и любая другая цивилизация во вселенной, — сказал он.

— И все равно я повторяю, что ты лжешь.

— Седжал, я закончила, можешь их отпустить, — сказала Катсу, и Видья повернула голову в ее сторону.

Рабы, Кри и Гарин были крепко связаны. Седжал поморгал глазами, затем поднялся, хрустнув пальцами. Пленники, все как один, широко раскрыли глаза, приглушенно вскрикивая.

— Мы не причиним вам вреда, — обратилась к ним Катсу. — Как только все закончим, мы вас выпустим.

— Вы ничего не можете сделать, — сказала Сей. — Проект уже вступил в завершающую стадию. Следующая партия детей попадет в Мечту в течение нескольких минут, если только этого уже не произошло. И они уничтожат Мечту.

Видья больше не могла сдерживаться. Она размахнулась и ударила Сей кулаком в лицо. Голова Сей откинулась назад. Видья почувствовала боль в костяшках пальцев. Сей, оперевшись одной рукой о стол, другую поднесла ко рту — и на ладони появились капли крови.

— Сука, — прошипела доктор. — Я рада, что вы проиграли.

Видья уже собралась ответить, когда Прасад положил ей руку на плечо.

— Жена моя должна сохранять спокойствие, — сказал он. — Не забудь, у нас есть собственный план.

— Вы не сможете остановить проект. — Сей почти смеялась.

— Не сможем? — Видья махнула рукой в сторону детской. — Может, ты знаешь способ, чтобы Немые попадали в Мечту в состоянии криосна?

Светлые глаза Сей широко распахнулись.

— Вы этого не сделаете!

— Ты ошибаешься. — Видья протянула руку. — Катсу, будь добра, передай мне эту пленку. Вы с братом можете помочь нам в детской.

Сей отступила на шаг.

— Я вам не позволю. — Из уголка губ у нее стекала струйка крови.

— Ты не сможешь нам помешать, — ответила Видья не без злорадства. — Стой, пожалуйста, спокойно. Сейчас я тебя свяжу, и если мне придется сначала поработать разрядником, тебе будет очень больно.

— Тесса! — выкрикнула Сей. — Чрезвычайная ситуация. Закрыть доступ ко всем файлам. Включить аварийную систему тревоги. Дезориентировать…

Видья рванулась вперед и нажала кнопку на рукоятке энергетического хлыста. Сверкнула искра, и Сей с криком боли повалилась на пол. Кри попытался что-то выкрикнуть, но его рот был крепко зажат пленкой.

— Выполняю, — ответил компьютер. — Начинаю аварийное закрытие. Система тревоги включается.

— Тесса! — приказал Прасад. — Прекратить аварийное закрытие.

— В доступе отказано. Полномочия по аварийной ситуации недостаточны.

— Черт! — Седжал подбежал к лежащей неподвижно Сей.

— Дети уже входят в Мечту, — сказала Катсу. — Я их чувствую.

У Видьи все внутри сжалось, и она едва сдержалась, чтобы не отшвырнуть прочь свою пастушью дубинку. Как глупо! Как глупо она себя вела! Надо быть полной идиоткой, чтобы сообщить Сей об их планах, пока она еще в силах была им помешать. Теперь же за ее глупость придется расплачиваться всей вселенной.

— Что теперь делать? — спросила она.

— Надо заставить ее снять запрет, — сказал Прасад. — Иначе компьютер не запустит криомодули в действие.

— Дети кричат, — сказала Катсу, направляясь к двери, ведущей в детскую. — Я должна быть в Мечте.

Видья опустилась на колени рядом с Седжалом, он проверял пульс у Сей. Едва дотронувшись до нее, он резко вздрогнул. Еще одно лишнее доказательство ее Немоты.

— Она сумасшедшая, — сказала Видья. — Словами мы ничего не добьемся. Есть ли в лаборатории какие-нибудь наркотики?

— Нет, — ответил Прасад. — А даже если бы и были, я все равно не знаю, как их применять.

— Черт побери! — Видья с силой ударила кулаком по белой керамической стене. — Одна-единственная женщина. Только одна, и она стоит у нас на пути, а мы бессильны заставить ее нам помочь, чтобы совершить то, что положено и необходимо.

— Вы — бессильны, а я — нет, — произнес Седжал у ее плеча.

В Мечте было почти пусто. Обнаженный Кенди стоял у входа в свою пещеру, наслаждаясь жаркими лучами солнца, прогревавшего его до костей. Он понимал, что не должен терять времени, но какую приятную легкость давало одно лишь ощущение того, что он вновь попал в Мечту… Под ногами лежала сухая песчаная земля. Под ослепительно голубым небом далеко простиралась австралийская равнина, пестревшая кое-где скудной пустынной растительностью. Но на горизонте маячила темнота.

Ара погибла. Эта мысль пронзила Кенди будто копье, которое вонзается раскаленным добела острием в легкие и поражает сердце. Она не может умереть. Она — это матушка-наставница Арасейль Раймар до Салман Реза. Его учитель. Его друг. Его вторая мать.

Для реальных людей смерть представлялась естественным явлением, о ней не принято было горевать. Но сейчас Кенди мог думать только о том, как ему больно. Он чувствовал себя загнанным в ловушку, окруженным со всех сторон горем и печалью.

— Ке-е-е-е-е-ен-ди!..

От резкого крика по спине у Кенди пробежали мурашки.

— Ке-е-е-е-е-ен-ди…

Он сидел на твердом каменном полу. Камень был холодный. Воздух стал сырым. Воняло мусором и человеческими нечистотами. Спина Кенди касалась железных прутьев решетки.

Кенди поднял голову. Он очутился в тюремной камере Единства. Его глаза него широко раскрылись, и он откинулся назад, упираясь спиной в прутья решетки. Это не настоящее. Он — здесь, но он хочет быть там.

Камера никуда не делась. У стены стояли девять металлических нар, по три в высоту. В углу — грязная параша. Из соседних камер доносились крики и обрывки разговоров. В его камере было еще шестеро мужчин и четыре женщины, одна из них — беременная. В полумраке блеснуло острие ножа, и раздался резкий женский крик, пронзительный, рвущий уши… Затем послышалось нечто вроде тихого писка. На пол хлынула кровь. Кенди смотрел.

— Ке-е-е-е-е-е-нди, Ке-е-е-е-е-е-нди, ты чокнутый, полоумный Ке-е-е-е-е-е-нди!

Обхватив колени руками, Кенди откатился в свой угол.

Седжал сидел на полу рядом с Сей. А доктор метала на Видью огненные взгляды. Сей удалось кое-как сесть, оперевшись спиной о ножку стола. Она была бледна, из косы, аккуратно скрученной на затылке, выбились пряди черных волос.

— Делайте что хотите, — прохрипела она, — я не сниму запрет.

— Посмотрите на меня, доктор Сей, — заговорил Седжал. — Посмотрите же на меня.

Почти как марионетка, Сей повернула голову к нему. Удивительно синие глаза Седжала смотрели на нее, не отрываясь. Серьезный взгляд делал его лицо очень красивым и привлекательным. Он становился в такие моменты похож на своего отца. Видья мысленно покачала головой. Не время сейчас для подобных мыслей. Она стала думать о том, удалось ли Катсу попасть в Мечту и как она там справляется с обитателями детской.

— Доктор Сей, — говорил тем временем Седжал, — я знаю, вы не любите мою мать, но я-то вам нравлюсь? Верно?

Через некоторое время Сей кивнула. Седжал протянул руку и провел тыльной стороной ладони по ее щеке. По телу доктора пробежала сладкая дрожь. Видья наблюдала за происходящим широко раскрытыми глазами. Где мог Седжал научиться таким жестам? Ответ последовал незамедлительно, и Видью охватила тошнота. За ее спиной послышались шаркающие шаги Прасада.

— Доктор Сей, Джиллиас, — тихо говорил Седжал, — ты меня любишь?

Сей снова кивнула. Ее лицо слегка порозовело, и она смотрела на Седжала с восхищением и обожанием. Видья уже не сомневалась, что сейчас ее вырвет.

— Джиллиас, — сказал Седжал, — ты можешь сделать мне одолжение? Прошу тебя.

— Да, Седжал, — пробормотала она. — Для тебя я сделаю все, что захочешь.

— Отмени команду компьютеру. Прошу тебя. Сделай это ради меня.

Последовала пауза, потом женщина в очередной раз кивнула.

— Тесса, — произнесла она, — сними аварийный запрет.

— Выполняю, — ответил компьютер. — Аварийный запрет снят. Доступ восстановлен.

У Видьи будто гора с плеч свалилась. Она вскочила на ноги и бросилась к Прасаду.

— Нам надо спешить, пора заняться детьми.

— У вас ничего не выйдет, — мечтательно произнесла Сей, все еще сидя на полу. Седжал держал ее за руку.

— Что ты хочешь этим сказать? — Прасад резко повернулся к ней.

— Скоро здесь будет охрана Единства, — ответила Сей.

— Что?! — в один голос воскликнули Видья, Седжал и Прасад.

— Я включила аварийную систему тревоги. — Сей медленно подняла руку и погладила Седжала по темным волосам. Видье захотелось надавать ей пощечин. — Она существует для вызова охраны в случае смертельной опасности, если у нас, например, течь и мы не можем добраться до лодки. Лучше тюрьма, чем смерть. Они будут здесь в течение часа, любовь моя.

Обуреваемая ужасом и ненавистью, Видья смотрела на Сей. Желание вцепиться этой дуре в горло было так сильно, что у Видьи звенело в ушах. Не успела она, однако, и шагу ступить, как ей на плечо мягко опустилась рука Прасада.

— Если у нас так мало времени, надо спешить, — сказал он.

Разум восторжествовал. Видья швырнула Седжалу моток пленки.

— Свяжи ее, потом приходи в детскую, нам понадобится твоя помощь.

Седжал повиновался. Доктор Сей безропотно терпела все его манипуляции, а Видья с Прасадом тем временем поспешили в детскую. Добравшись до первой застекленной комнаты, где находились самые старшие из детей, Видья увидела, что все они мучительно корчатся и бьются в конвульсиях. И при этом не издают ни единого звука. Катсу сидела в кресле-качалке, глаза ее были закрыты.

Прасад отворил дверь. Здесь слышалось только тихое пищание медицинских мониторов и странный шуршащий звук — это терлась о белье человеческая кожа. От этого шороха у Видьи волосы зашевелились.

— Где те, кому Макс Гарин ввел свой вирус? — спросила она. — Начать надо с них.

Не теряя времени, Прасад провел ее дальше по коридору в следующую комнату. На восьми кроватях они увидели восемь сморщенных фигурок. Шесть из них извивались и корчились, пытаясь освободиться от сдерживающих ремней, еще двое детей находились в коме.

— Криомодуль находится у каждого под кроватью, — пояснил Прасад, заходя в комнату. — Надо его выкатить и положить ребенка внутрь. Остальное — дело компьютера.

Прасад подошел к первой кровати, Видья последовала за ним. Он выдвинул черный ящик, похожий на гроб, и нажал кнопку замка. Крышка открылась. Видья принялась отстегивать ремни и провода приборов жизнеобеспечения. Прикасаясь к сухой коже, она не могла сдержать дрожь. Но, действуя целеустремленно и решительно, она не обращала внимания на свои впечатления и помогала Прасаду снимать путы, державшие ребенка. Это была девочка, худенькая и сморщенная.

Маленькая ножка вырвалась и ударила Видью прямо в живот. У Видьи перехватило дыхание. Девочка брыкалась, скрежетала зубами, не издавая при этом ни звука. Она оказалась на удивление сильной, и потребовалось немало усилий, чтобы засунуть ее в криомодуль. Крышка захлопнулась. Послышался свистящий звук, стекло запотело от конденсата. Прасад протер поверхность. Девочка внутри лежала тихо, на вид она казалась мирно спящей.

Видья заметила, что с нее течет пот, а живот все еще болит от удара. Она взглянула на Прасада, который был не в лучшем состоянии.

— Осталось всего тридцать восемь, жена моя, — сказал он.

Видья кивнула, и они принялись за следующего.

Седжал заклеивал рот доктору Сей последним куском пленки. Ее же обуревали самые противоречивые чувства. Когда Седжал провел рукой по ее щеке, он понял, что кажется доктору физически привлекательным. Ему не составило труда ухватиться за эту ниточку, растянуть ее до бесконечности и обвить сознание Сей кольцами и петлями, как дикими лианами, чтобы женщина охотно исполнила все, о чем он ее попросит. Когда она взглянула на него с безграничным обожанием, в котором чувствовалось и физическое влечение, Седжал почувствовал себя мерзко. Заткнув ей рот кляпом, он прекратил воздействие, и эмоции женщины вернулись к естественному состоянию. Глаза Сей засверкали. Фальшивая любовь умерла, а ей на смену пришло сначала смущение, потом гнев, быстро сменившийся яростью.

— Извини, — сказал Седжал, — но мы никак не могли допустить, чтобы ты снова закрыла нам доступ к компьютеру.

После чего он ее оставил, а сам быстро пошел в детскую. Маме и Прасаду понадобится любая помощь, которую…

— Седжал!

Седжал остановился как вкопанный.

— Да.

— Седжал, это Катсу! — Ее голос звучал напряженно.

Седжал помотал головой. Кенди рассказывал ему о нашептывании, но сам он еще ни разу не слышал, чтобы кто-то другой вот так говорил прямо внутри его сознания.

— Катсу, что случилось? — спросил он вслух.

— Мне нужна твоя помощь. В Мечту уже входят новые, и они очень рассержены. Они разбегутся в разные стороны, и я не сумею их удержать. Мне срочно нужна твоя помощь. Срочно! Они уходят…

У Седжала сжалось сердце. Он бросился мимо связанных пленников и ворвался в детскую. Катсу сидела в кресле-качалке в самой первой комнате. В следующей мама и Прасад сражались с очередным ее обитателем, стараясь упрятать его в криомодуль. Быстро подсчитав в уме, Седжал понял, что на такую работу потребуется несколько часов, если каждый из детей будет вот так бороться и сопротивляться. Но что, если?..

Пристально вглядываясь в обитателей детской, Седжал попытался настроиться на их сознание. Если ему удастся их отключить, они перестанут сопротивляться, и маме с Прасадом станет значительно легче с ними управиться. И более того, они не смогут в это время разрушать Мечту. Седжал напряг все силы.

Он ничего не чувствовал. Никаких сознаний. Он ощущал присутствие только своих родителей.

— Потому что их сознания здесь, в Мечте. Седжал! — кричала Катсу. — Мне нужна твоя помощь! Помоги мне!

Седжал просунул голову в детскую.

— Мама! Я должен помочь Катсу в Мечте. Я ухожу.

Не успела Видья и слова сказать, а Седжал уже закрыл дверь. Внутри у него все сжималось, он не был уверен, что сумеет правильно сосредоточиться, чтобы попасть в Мечту. Но вот он сделал два глубоких вдоха, и наставления Кенди взяли свое. Внешний мир постепенно рассеялся, и Седжал оказался в Мечте.

Он ожидал увидеть свой берег, но с изумлением обнаружил, что стоит лицом к лицу с черной массой. На него обрушились крики злобы, ярости, голодные вопли. Седжал зажал уши руками.

— Катсу! — закричал он, перекрывая шум. — Катсу! Не успев еще оборвать свой крик, Седжал понял, что прекрасно знает, где именно она находится. В реальной жизни он прикасался к сестре, и поэтому сейчас, в Мечте, ему не составило большого труда ее найти. Она была в самом центре черной массы.

Седжал все так же стоял, зажав руками уши. Он был в нерешительности. Когда он играл для сестры на флейте, он не ступал в глубь черноты. Сейчас же вокруг него бурлила тьма, в ушах звенели ужасные яростные крики. В темноте двигались какие-то тени, и он ощущал их голод и их боль. Все инстинкты подсказывали Седжалу, что надо бежать со всех ног. Но ведь Катсу там, в самом центре, и с ней все в порядке… Седжал ее брат, и все эти дети — их единокровные братья и сестры. Что хорошо для нее, должно быть хорошо и для него.

Сделав глубокий вдох, Седжал напрягся, собираясь с силами, чтобы ступить во тьму. Но не успел. Внезапно раздался еще один душераздирающий крик. Седжал застыл на месте. Он скорее почувствовал этот крик, чем услышал ушами. Отчаянный призыв, мольба о помощи — вот что ощутил Седжал. Голос раздался откуда-то сверху и показался ему странно знакомым. Седжал поднял голову и увидел, что над ним стремительно кружит, в отчаянии бьет крыльями сокол.

— Кенди, это ты? — спросил Седжал.

— Седжал! — сквозь вой и рев прорвался голос Катсу, и Седжал смог теперь ее рассмотреть в самой гуще черного месива. — Седжал, мне нужна твоя помощь!

Птица закричала вновь, в ее голосе тоже звучали мольба и отчаяние. Седжал забыл все прежние обиды на Кенди. Кенди в опасности. Кенди нужна его помощь. Но его помощь нужна и всей вселенной… Седжал все еще стоял на краю тьмы.

— Седжал! — в отчаянии выкрикнула Катсу.

Птица кричала, молила…

Седжал бросился в самую гущу тьмы; по его лицу катились слезы.

ГЛАВА 28

МИР МЕЧТЫ

Было холодно, и красные вспышки сгорающей ткани Мечты давали лишь слабый свет. Он ощущал присутствие других сознаний, их было более тридцати, и все они мучились от голода. Седжал понимал, что это — не физический, но моральный, духовный голод, ужасное чувство отчаяния, одиночества и оторванности от мира. Там, где кончалась тьма, Седжал различал залитую светом равнину. Там спокойно, там нет боли, и там есть жизнь. Туда, к этой счастливой равнине, и тянулись обитатели детской. Они видели свою цель, но не могли до нее добраться, и от этого их гнев разгорался все сильнее.

Вой и стенания звучали здесь тише. Возможно, потому, что ярость и боль детей были направлены наружу. Их сознания витали вокруг Седжала, подобные холодным безжизненным теням в беспросветной тьме. Его лица и шеи касались ледяные пальцы. Седжал отпрянул, но пальцы не исчезли. Наоборот, прибавились новые, еще и еще. Его касались руки, пальцы, губы, языки. Седжал заставил себя стоять спокойно, как при встрече с незнакомой собакой, про которую не знаешь заранее, вцепится она тебе в горло или нет.

Совсем рядом, в нескольких шагах от него, танцевала Катсу. Кружась и покачиваясь, показывая немалое мастерство, она медленно приближалась к нему. И по мере ее приближения те, кто был рядом с Седжалом, стали заметно успокаиваться. От них исходило теперь некое подобие восхищения, даже покоя. Она им нравилась. Но в этот момент одна из теней бросилась бежать. Тень рванулась туда, где за границей тьмы начинался светлый мир. Скаля зубы в злорадном ликовании, еще две приготовились последовать за ней. Земля вздрогнула.

— Нет! — вскрикнула Катсу.

Седжал, не раздумывая, мысленно бросился в погоню. Он потянулся за беглецом точно так же, как он тянулся к Сей. В Мечте, однако, этот маневр имел свое физическое выражение. Из руки Седжала к беглецу протянулась золотая нить. Она обвилась вокруг ускользающей тени. Беглец дрогнул и замер, не добежав до границы тьмы всего лишь на длину пальца.

Катсу с облегчением вздохнула, не переставая при этом раскачиваться в такт музыке, слышной лишь ей одной.

— Вот поэтому ты мне и нужен. Их ведь так много. Если я перестану танцевать, чтобы ловить убежавших, остальные…

Вдруг Седжал почувствовал, как тень сильно дернула державшую ее нить. От резкого толчка он упал на колени. Сознание Седжала затопили слепая ярость и чувство всепожирающего голода. Он сосредоточился на беглянке, стараясь отчетливо различить ее эмоции. Нить затрепетала и провисла. Потом тень снова рванулась, и Седжал задохнулся от новой волны боли и замешательства. Никому и никогда еще не удавалось одолеть его. Всегда он руководил людьми, заставляя их делать то, что нужно ему.

Седжал, однако, осознавал, что сейчас имеет дело с не совсем обычными людьми. Дети были похожи на него самого. Свои ДНК они получили от его собственного отца, и тот же самый ретровирус вызвал в них мутацию.

Ему на голову опустились теплые, любящие руки. Руки Катсу. Напитавшись ее силой, Седжал потянул нить к себе. Золотая нить напряглась, сделалась плотнее. Повинуясь этой тяге, тень с бешеными криками вернулась обратно, удалившись от границы тьмы. Катсу оставила Седжала и продолжила свой танец, направляясь к беглянке. При виде ее изящных движений чувство болезненного одиночества, исходившее от всех теней, слегка ослабело. Катсу ласкала поникшую тень, и та постепенно успокаивалась.

Еще одна тень попыталась воспользоваться замешательством, чтобы совершить побег, но Седжал вовремя почувствовал ее намерение. Новая золотая нить потянулась к ней, чтобы не дать уйти. Тень сопротивлялась, скалила зубы и царапалась, пока наконец Катсу не успокоила ее так же, как первую. Остальные кружились на одном месте без всякой видимой цели.

— Скольких ты можешь удерживать одновременно? — спросила Катсу.

— Не знаю, — произнес Седжал сквозь сжатые зубы. — Нормальных людей я могу удерживать в повиновении добрую дюжину, не напрягая ни одного мускула, но здесь совсем другое дело. Сколько их вообще?

Катсу вглядывалась в темноту. Красные полосы пронзали черноту резкими светящимися трещинами, и в этом потустороннем свете лицо Катсу приобретало какой-то призрачный вид.

— Их тридцать семь, — ответила она. Почудилось какое-то движение, и чернота слегка дрогнула.

— Теперь тридцать шесть, — поправилась Катсу. — Папа с мамой, наверное…

Над их головами раздался оглушительный рев. На Седжала обрушились бесконечная боль, чувство мучительной измены, неутолимый голод, а дети вокруг забились в конвульсиях и закричали в одинаковой неутолимой ярости. Целых пять теней разом бросились бежать. Седжал выбросил новые золотые нити. Одна, две, три — пойманы. Но еще две выскочили за границу тьмы и помчались по пустой равнине. Под их ногами земля трескалась и крошилась. Они поглощали живые сознания, создававшие равнину Мечты, и небо над их головами темнело. Катсу, проворная как лисица, бросилась вслед за ними. Одного она ухватила за пятку, а вторая тень остановилась посмотреть, что произошло. Катсу поймала и вторую. От ее прикосновения тени, как обычно, заметно успокоились, и Катсу повела их обратно. Окруженные туманными клубами тьмы, они последовали за ней. Седжалу пришло в голову, что дети не имеют представления о своем физическом облике, поэтому в Мечте они аморфны, не могут принять никакой конкретной формы.

Когда Катсу возвратилась во тьму вместе со своими двумя пленниками, послышался еще один легкий шорох. Один из тех, кого ловил Седжал, исчез. Прасад и мама уложили в криомодуль еще одного обитателя детской. Осталось тридцать пять. Красные решетки светились недобрым подозрением. Дети чувствовали что-то непривычное, но не могли понять, что именно происходит. Седжал надеялся, что маме и Прасаду удастся закончить работу, пока дети в Мечте не догадаются обо всем. Те, кого он удерживал на нитях, вели себя спокойнее, но они что-то шептали остальным, а Седжал не мог разобрать слов. Он в тревоге взглянул на Катсу. Она покачала головой.

— Я тоже плохо их слышу, — сказала она.

Тьма дрогнула, раздался знакомый оглушительный крик. Седжал поднял голову и увидел сокола. В отчаянии птица осмелилась ворваться во тьму. В то же мгновение к ней бросилась одна из теней и схватила ее. Сокол резко закричал от боли.

— Не трогай его! — вскрикнул Седжал. — Отпусти сейчас же!

Вперед метнулась новая нить и обвилась вокруг нападавшего. Тень отпустила птицу, и сокол рухнул вниз, к ногам Седжала. Тень отпрянула, недовольно шипя. Седжал наклонился и погладил перья птицы. Сокол тихо всхлипывал.

— Кто это? — спросила Катсу.

— Это… Это одна из ипостасей моего друга, — ответил Седжал. — Он попал в беду, но тебе я был нужен больше и поэтому пошел сначала сюда.

Тьма дрогнула вновь. Исчезла еще одна тень.

— Слушай, — сказал Седжал, — Кенди, видимо, в отчаянном положении, раз послал сокола на поиски. Он… Я должен ему помочь. Сможешь ты продержаться без меня несколько минут?

Катсу посмотрела на него долгим взглядом. Потом отошла чуть в сторону и начала танцевать. Теперь она двигалась быстрее, подчиняясь неслышному четкому ритму. Она топала ногой по черной земле, она кружилась между красными вспышками, прорезавшими ткань Мечты. Ее изящные движения завораживали. Седжал смотрел не отрываясь, потом заметил, что дети стали значительно спокойнее. Еще он заметил, что у Катсу на лбу выступил пот. Такой танец явно давался ей с большим напряжением. Ему следовало поторопиться.

Седжал отпустил своих пленников. Нити исчезли, но дети, казалось, этого не заметили. Они во все глаза смотрели на Катсу. Усадив сокола на плечо, Седжал скользнул между красными решетками. Едва он переступил границу тьмы, как птица взвилась высоко в небо и помчалась вперед.

Седжал бегом бросился за ней. Не прошел он и пятидесяти метров, как оказался перед каменной стеной.

Высотой она была примерно в два его роста и метров на шесть-семь тянулась в обе стороны. И в ней не было ни окон, ни дверей. Кружа в вышине, сокол пронзительно кричал. Седжал протянул руку. Едва коснувшись ледяной поверхности камня, он ощутил присутствие Кенди. Заработало его внутреннее зрение, и Седжала окатило волной ужаса и как будто… вины? Сокол закричал опять.

— Кенди! — позвал Седжал. — Кенди! Это я, Седжал!

Никакого ответа. Седжал больше не чувствовал его эмоций. Что происходит? Может ли быть такое, чтобы один Немой посадил другого в клетку? Он никогда о таком не слышал, но ведь это еще ничего не значит. Несмотря на свои способности и таланты, Седжал в Мечте — новичок.

Он вдруг со всей ясностью осознал, что действовать надо быстро. Катсу одна-одинешенька сражается там с тенями и скоро выбьется из сил. Он должен помочь Кенди и поскорее возвращаться к сестре. Седжал треснул по стене кулаком и взвыл от боли. Дуя на пораненные костяшки пальцев, он сосредоточился на собственном теле. Перед ним — твердая каменная стена, но стоит лишь к ней приблизиться, как она потеряет материальность. Ее уже не существует. Не существует.

Седжал вытянул руку и наткнулся на ту же каменную стену.

— Черт! — он сплюнул. — Кенди! Впусти меня!

Камень не отвечал. В отчаянии Седжал пнул его ногой, стараясь, однако, не бить слишком сильно, чтобы не ушибиться. Никакого ответа. Катсу уже выбивается из сил. Может быть, ему не стоит терять здесь время… Может быть, ему…

И внезапно его озарило. Он ощутил еще одно знакомое сознание: оно было не здесь, не в Мечте, но где-то поблизости.

— Бен, — шепотом произнес Седжал.

Он всегда ощущал уверенность, что Кенди и Бен — близкие друзья, хотя Кенди почти не упоминал имени Бена. Бен справится с этим лучше, чем он сам. Седжал закрыл глаза, нащупывая в окружающем пространстве сознание Бена. Нашел. И устремился к нему.

Бен в тревоге всматривался в лицо Кенди, лежавшего без движения в пустой каюте. Вечно этот Кенди попадает в какие-нибудь передряги. То его арестуют, то Седжал затащит его в Мечту, то он пытается покончить с собой, как совсем недавно, на Беллерофоне. Теперь вот отправился в Мечту, когда там полно опасностей. И, по подсчетам Бена, что-то слишком долго не возвращается.

Бен вздохнул и присел на край кровати. Он должен оставить Кенди, решительно оборвать все связи, а не болтаться вот так туда-сюда. Близость с Кенди приведет к тому, что он будет все время ждать его в одиночестве, а сама эта мысль казалась Бену ужасной и невыносимой. Но стоит ему лишь взглянуть Кенди в лицо, и вся его решимость куда-то исчезает. Кенди — импульсивный, дерзкий и невозможный. А еще он веселый, добрый и на удивление романтичный. Когда Бен утомлен и изнурен работой, Кенди всегда готов придумать что-нибудь смешное и праздничное. И рядом с Кенди ему не надо проявлять эту чертову компетентность во всем подряд…

Лицо Кенди было спокойным, пока он оставался в забытьи Мечты. Бен провел пальцами по его смуглому лбу. Может быть, малая толика тревоги и не помешает. Пока он думает о Кенди, он отвлекается от мыслей о матери. Может быть, его надо разбудить, вывести его из…

— Бен.

— Кто меня зовет? — Бен резко поднял голову.

— Бен, это я. Седжал.

— Седжал? — Бен не нашелся, что еще сказать. — Где ты? Что…

— Я в Мечте. Я говорю с тобой из Мечты.

Бен поморгал.

— А разве это возможно? Я ведь не Немой. Это что, шутка?

— Бен, у меня нет времени на препирательства. Я не могу надолго оставлять Катсу одну. Кенди срочно нужна помощь, но я не могу до него добраться.

Бена пронзил ледяной ужас. Он опять посмотрел на Кенди. Тот лежал неподвижно. Ничто не изменилось.

— В каком смысле ему нужна помощь? — спросил Бен.

— Он забрался в какой-то каменный мешок, и я не могу заставить его выйти наружу. Сокол кричит, просто надрывается, а я не знаю, что делать. Можешь ты его разбудить?

— Попробую. — Бен склонился над Кенди и потряс его за плечо. — Кенди! Проснись! Возвращайся! — Никакого ответа. Тогда Бен похлопал его по щекам, стал щипать за руки. Все также.

— Я говорю не об этом, — нетерпеливо заметил Седжал. — Я хочу, чтобы ты пришел в Мечту. Ты знаешь его лучше, чем я. Может быть, тебе удастся до него достучаться.

Бена вновь охватил страх.

— Я не могу попасть в Мечту, Седжал. Я пробовал, но у меня ничего не получается.

Он еще не договорил, а внутренний голос уже начал указывать на многие противоречия. По своей генетике он — Немой. И попасть в Мечту ему не дает лишь одно.

Его собственное нежелание.

— Ты — Немой, — говорил между тем Седжал, будто повторяя вслух мысли Бена. — Иначе я не мог бы с тобой сейчас разговаривать. Я смог притащить в Мечту Кенди, должно получиться и с тобой. Ты готов?

— Нет! — Бену пришлось громко кричать, чтобы заглушить сильный стук собственного сердца. — Седжал, я не могу! Я не могу войти в Мечту. Это невозможно.

— Черт возьми, Бен, — в голосе Седжала послышалось удивление. — Что ты хочешь сказать, что… О, черт…

— Что случилось? — спросил Бен. — Что такое?

— Да я про тебя и Кенди. Черт! Он никогда мне не говорил, но теперь-то я чувствую. О боже… Я всегда знал, что вы близкие друзья, но Кенди никогда не говорил, что у вас лю…

— Седжал, у меня ничего не получится, — перебил его Бен. — Я не могу. Может быть, ты попробуешь до него добраться? Ты ведь какой-то там суперодаренный Немой.

— Я уже пробовал, Бен. Он окружил себя какой-то жуткой фантазией, так я думаю. Я знаю его недостаточно близко, чтобы преодолеть этот барьер, и его сила мне мешает. Тебя-то он не сможет удержать, потому что ты его любишь.

Очень странно было слышать эти слова, сказанные вслух посторонним человеком. Бен судорожно сглотнул.

— Ну, готов? — спросил опять Седжал. — Ты будешь в Мечте через две… одну…

— Стой! — закричал Бен. Он задыхался от напряжения.

— Я не могу ждать. Я нужен Катсу. Готов?

Бен опять бросил взгляд на неподвижное тело Кенди. Седжал собирается провести его в Мечту, в Мечту, которая поглощает человека без остатка и уводит его прочь от других. В Мечту, из-за которой все становятся одинаковыми. Если Бен туда попадет, он станет точно таким же, как вся его семья. А Бен привык считать себя не похожим на других, исключительным, не-Немым. Войдя в Мечту, он перестанет быть собой.

К тому же Мечта погубила его мать.

Он словно воочию увидел мертвое тело, лежавшее у подножия секвойи. Да, мама умерла. А ее смерть послужила для него импульсом к действию, к спасению Кенди. И вот Кенди опять нужна его помощь, а он пытается отвертеться? Бена охватила решимость.

— Я готов, Седжал, — твердо произнес он. — Давай!

— Вперед.

Окружающий мир покачнулся, и Бен вдруг оказался посреди плоской равнины. Ее заливал слабый рассеянный свет, льющийся, казалось, сразу отовсюду, а не из какого-то одного источника. Вдали вздымалась черная бурлящая тьма, а совсем рядом стояла каменная стена. Так вот она какая, Мечта. Бен в удивлении ощупывал собственное тело. Руки и плечи вполне реальные, совсем такие же, как в обычной жизни. Над головой послышался резкий вскрик. Бен посмотрел наверх. Над ним кружил сокол.

— Все в порядке.

Бен резко обернулся и увидел Седжала. Его темные волосы спутались, синие глаза затуманились от усталости. Он казался значительно старше своих шестнадцати лет.

— Кенди там, — Седжал махнул рукой, указывая на каменную стену. — А я должен возвратиться к Катсу. — И с этими словами он растворился в воздухе.

— Стой! — закричал Бен. — Что я должен делать? Кто такая Катсу? Как я потом вернусь назад?

Но он говорил в пустоту.

Бен облизнул губы, стараясь припомнить все, что когда-либо слышал про Мечту и про то, как здесь все работает. Насколько он понимал, окружающую реальность человек в Мечте создает сам, воображая любые образы, какие только захочет. Седжал сказал, что Кенди заперт в каменном мешке. Поскольку других Немых поблизости нет, это означает лишь одно: Кенди сам, повинуясь какому-то неведомому стимулу, построил эту тюрьму, а теперь не может или не хочет выбраться на волю. Но зачем он это сделал, вот в чем вопрос. Бен представления не имел.

Значит, надо его вызволить, потом он сам все расскажет.

Бен прижал ладонь к каменной стене. Он ощутил резкий удар и почувствовал, что за этой стеной — Кенди. Это ощущение, это чувство сопричастности явилось прямой противоположностью тому всепоглощающему одиночеству, которое охватило Бена на Беллерофоне. Кенди — здесь, Бен чувствует это острее чем когда-либо прежде, хотя и не видит его глазами.

И еще Кенди напуган, смертельно напуган.

Бен ударил кулаком в стену. Тревога овладевала им все сильнее и сильнее. Твердый камень не поддавался. Бен задумался на минуту и представил, что его рука проходит сквозь каменную стену. В Мечте это самое главное — стоит лишь представить себе картинку, и она сразу же становится реальностью. Но его рука по-прежнему упиралась в твердую поверхность камня.

— Кенди! — закричал он. — Кенди, впусти меня!

Никакого ответа. Над головой все так же кружил сокол. Кенди рассказывал ему об этой птице, фрагменте своего собственного сознания, но Бен не мог понять, чем это может ему сейчас помочь.

Пришло время более действенных мер. Закрыв глаза, Бен представил себе лазерный пистолет. Вот сейчас он сожмет руку и почувствует под пальцами его тяжесть, его гладкую поверхность. Раз… Два… Три. Бен сжал руку.

В ней ничего не оказалось. Он недовольно надул губы. У него нет опыта, а может быть, и таланта, у него ничего не получится. Мама на его месте достала бы из пустоты отбойный молоток или просто представила бы, что находится по ту сторону этой стены, и все было бы отлично. Но Бен тут один-одинешенек, покинутый и Седжалом, и Кенди, покинутый даже своей матерью. Он попал в Мечту, но даже это не может его спасти от…

Нет. Нельзя предаваться этим мыслям. Кенди — рядом. Бен ощущает его присутствие. Он закрыл глаза и прижался лбом к твердому камню.

«Кенди, — звал он мысленно. — Кенди, скажи, как мне дойти до тебя. Я здесь совсем один, а ты — там совсем один».

Почудилось легкое подобие движения. Камень как будто сдвинулся? Бен не шелохнулся. Он стал представлять себе Кенди, его глаза, его улыбку, его шутки. Стал думать о том, как ему не хватает Кенди.

«Давай, Кенди, впусти же меня. Я пришел сюда ради тебя. Я всегда буду рядом с тобой, даже в Мечте».

Камень снова шевельнулся.

«Кенди, да впусти же меня. Прости, что всегда держал тебя на расстоянии. Прости меня, я виноват. Давай, Кенди, пусти меня. Черт, Кенди, я люблю тебя. Ну давай, открывай, Кенди!»

Каменная стена раздвинулась. Споткнувшись от удивления, Бен ступил внутрь. Стена снова сомкнулась у него за спиной, не оставив и следа прохода. Бен очутился в сыром, тускло освещенном коридоре. По обеим его сторонам тянулись забранные решетками камеры, из глубины которых доносились стоны и крики людей. Сам Бен оказался одет в полную черно-красную форму Единства, вплоть до ботинок и пистолета в кобуре.

И тогда Бен понял в чем дело. Это ведь так очевидно. Как же он раньше не догадался?

В изумлении, Бен медленно и осторожно двинулся по коридору, вглядываясь сквозь решетки камер. Людей внутри было почти не видно, скорее это были силуэты, тени, а не живая плоть. Где же Кенди? Он должен быть где-то здесь.

Раздался ужасный крик, и кровь застыла у Бена в жилах. Громко топая ногами по каменному полу, он бросился туда, откуда раздавался этот крик. Вот и камера. Он стал всматриваться в темноту, и от увиденного на него накатила тошнота. Бен судорожно сглотнул слюну, чтобы сдержать спазмы. Мужчина — точнее, его прозрачная тень — склонялся над столь же прозрачным телом женщины. В руке он сжимал нож, с которого стекала алая кровь. Женщина была беременна, живот ее был вскрыт ножом. Ребенок лежал тут же, на каменном полу. Он умирал, истекая кровью. Бен невольно отпрянул.

— Ке-е-е-е-е-е-енди, — послышался голос того, кто держал нож. — Хочешь, теперь тобой займусь?

Кенди, весь сжавшись, сидел на полу у самой решетки, спиной к Бену. Бен понял, что для Кенди все происходящее — вполне реально. Немые не могут создавать людей, когда они в Мечте. Разумное поведение — слишком тонкая и сложная ткань, чтобы ее можно было выдумывать и контролировать, пусть и подсознательно. Тени, на которые он смотрел, имели лишь два измерения. Кенди же, находясь в плену собственных кошмаров, этого не замечал.

Человек с ножом сделал шаг к решетке. Бен не успел и глазом моргнуть, как Кенди резко рванулся вперед. Его рука со скоростью молнии окунулась в лужу крови на полу, Кенди плеснул кровью на мужчину, а потом размазал кровь по собственному лицу. И, закинув голову, с безумной усмешкой на губах завыл в потолок. От этого воя Бена пробрало морозом.

Из темноты камеры выступил еще один мужской силуэт. Он положил руку на плечо нападавшего, удерживая его на месте.

— Оставь его, — произнес он скрипучим голосом. — Он — сумасшедший. Если такого пырнуть ножом, он только еще больше взбесится.

Они вдвоем скрылись в темноте камеры, а Кенди опять завыл как безумный. Потом он в изнеможении сполз на пол и прислонился к решетке.

Бен подошел ближе и уже открыл рот, чтобы заговорить. Но не успел он произнести и звука, как вся картина дрогнула и сдвинулась, как голограмма. Трупы женщины и младенца исчезли. В камере появилась другая беременная женщина, живая, но тоже прозрачная. Мужчина взмахнул ножом. Женщина завизжала, когда нож, описав дугу, вонзился в нее. Хлынула кровь, женщина упала на пол камеры.

— Ке-е-е-е-е-е-нди, — позвал опять человек с ножом. — Хочешь, теперь тобой займусь?

Бен наблюдал, как та же самая сцена снова разыгрывается во всех своих ужасных, отвратительных подробностях. И опять Кенди в конце издал страшный вопль и бессильно замер в углу, у самой решетки.

«Сколько же раз он повторил все это?» — с ужасом подумал Бен. Его сердце разрывалось от боли и жалости. Как можно было пережить такое? Как вообще можно жить с этим в душе?

Не дожидаясь, пока все начнется сначала, Бен просунул руку сквозь прутья решетки и схватил Кенди за плечо. Кенди зарычал и попытался по-кошачьи извернуться.

— Кенди, все в порядке, — успокаивал его Бен. — Это я, Бен.

Кенди недоуменно уставился на него, моргая, как филин при дневном свете.

— Бен? Ради всего… Бен, уходи! Тебя схватят!

«Он уверен, что снова оказался в тюрьме Единства», — подумал Бен.

— Кенди, я пришел, чтобы тебя спасти. Давай, пошли. Кенди, у нас все получится.

— Беги, Бен, — хриплым голосом умолял его Кенди, цепляясь руками за железные прутья решетки. — Беги, а то они…

— Ке-е-е-е-е-е-енди, — раздался скрипучий голос. — Кенди, это кто, твой приятель?

На этот раз сцена с женщиной не повторилась. Не обращая внимания на советы своего сокамерника, человек с ножом переступил через мертвые тела. Сердце Бена бешено забилось. Если этот тип ударит ножом Кенди, то погибнет и его физическое тело.

— Кенди, надо уходить, — настаивал Бен. — Этой тюрьмы не существует. Ты в любой момент можешь отсюда выйти.

— Беги, Бен, — умолял его Кенди. — Беги, пожалуйста, а то они схватят и тебя!

За спиной Кенди тот человек уже занес нож. Бен отреагировал мгновенно. Он выхватил из кобуры на боку лазерный пистолет, который Кенди машинально создал для него, и выстрелил в камеру. Мужчина уронил нож и упал на пол, извиваясь и корчась от боли. Кенди смотрел на происходящее широко раскрытыми глазами. На его лбу все еще алели пятна крови.

Бен посмотрел в глаза Кенди и протянул руку.

— Пойдем, Кенди.

Кенди взглянул на его ладонь.

— Не могу Бен. Я этого не заслуживаю.

— Никто не заслужил вот такого, Кенди, — ответил ему Бен. — Пошли.

— Я не сделал ничего, чтобы ему помешать, — прошептал Кенди. — Ради всего святого, я ничего не сделал.

— Ты и не мог ничего сделать, — ответил Бен. — А если бы попытался, мертвы были бы вы оба, и ты, и она.

— И ребенок, — сказал Кенди. — Я окунул руку в его кровь.

— Ты поступил так только ради своего спасения, — возразил Бен. — Чтобы они приняли тебя за сумасшедшего и оставили в покое. Но теперь все кончено, Кенди. Пойдем со мной.

Но Кенди отклонил протянутую ему руку.

— Я не могу.

— Кенди, — Бена посетило внезапное вдохновение, — я прощаю тебя.

Кенди не сводил с него глаз.

— Я прощаю тебя, — повторил Бен.

— Этого недостаточно, — отозвался Кенди.

— Пока сойдет, — ответил Бен, — а потом ты и сам простишь себя. Выходи из камеры, Кенди. Ради меня, выходи.

Издав низкий вопль, Кенди схватил Бена за руку. Прутья решетки растаяли, стены исчезли, и Бен с Кенди очутились посреди голой равнины. Кенди резко опустился на землю, увлекая за собой Бена. А потом спрятал лицо у Бена на плече. Кенди плакал долго, содрогаясь всем телом от облегчения. Бен крепко обнимал его, пока буря эмоций постепенно не утихла. Наконец Кенди выпрямился и отстранился от Бена.

— Подожди-ка, — сказал он, хлюпая носом, — а что это ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?

Бен хитро ухмыльнулся.

— Сюрприз от Седжала.

Земля и воздух содрогнулись от оглушительного грохота. Как по команде Бен и Кенди обернулись туда, где над миром нависала бурлящая тьма. И как раз вовремя: тьма на их глазах треснула и рассыпалась на множество осколков.

ГЛАВА 29

МИР МЕЧТЫ

Седжал даже не представлял, что могут существовать такие ярость и гнев. Дети с криками, с ревом и визгом кружились вокруг него и Катсу. Цепкие ледяные пальцы ухватились за руку Седжала, и он машинально мысленно оттолкнул тень. Издав пронзительный вопль, от которого у Седжала едва не треснул череп, тень отпустила его. Еще одна нацелилась Катсу прямо в голову, но девушка успела отскочить. Седжал вертелся на месте, стараясь смотреть сразу во все стороны. Гневные алые полосы кружились во тьме, как кровавый водоворот.

— Они разбушевались, потому что чувствуют, как папа с мамой вытаскивают их из Мечты! — прокричала ему Катсу. — Мои танцы уже не помогут. Они начнут пожирать людей на Рж…

Последовал еще один резкий бросок. Катсу отскочила в сторону, и в ту же секунду Седжал почувствовал, как к его спине прилипло нечто ледяное и голодное. Он закричал, стараясь достать до него руками. Ощущение было такое, будто на него выплеснули ведро ледяной слизи.

— Убирайся прочь! — прорычал Седжал, пытаясь столкнуть с себя преследователя.

Внезапно его шею пронзила острая боль. Ледяная слизь исчезла. Седжал повернулся, морщась от боли в шее. Но ребенок уже исчез в темноте. Потом за Седжала ухватилась другая рука, и еще одна, и еще… Дети что-то быстро, неразборчиво бормотали, смеялись, цеплялись и повисали на нем, как драчливые пьяные матросы… Голова разрывалась от шума и напряжения, и Седжал зажал уши руками, чтобы ничего не слышать.

— Убирайтесь, убирайтесь отсюда! — закричал он. Тьма вдруг раскололась, как стекло. С криками и воем больше двух дюжин теней бросились врассыпную, а Катсу с Седжалом остались одни посреди пустой равнины. Широко раскрыв глаза, задыхаясь, Катсу смотрела на брата. В наступившей тишине Седжалу было слышно биение ее сердца.

— Что случилось? — спросил он хрипло.

— Смотри! — сказала она вместо ответа, показывая рукой вверх.

Седжал поднял голову — и увидел, что тьма никуда не исчезла. Все небо от горизонта до горизонта почернело. Алчно грохотал гром. Небо начало опускаться к земле, и Седжал едва удержался, чтобы не упасть плашмя.

— Они начали, — сказала Катсу. — Они намерены пожрать все сознания, какие есть в Мечте.

— Но мама… — начал было Седжал.

— Они не успеют, — Катсу не дала ему договорить. — Их сейчас тридцать… нет, двадцать девять, а смотри, как легко они поглотили все небо. Когда они поглотят Ржу, наши родители потеряют ко всему интерес и перестанут укладывать их в криомодули.

Вдруг совсем рядом с неба обрушился гигантский черный столб, как огромный палец, и воткнулся в землю. Земля задрожала и просела под его тяжестью. Бесчисленное множество голосов закричали в отчаянии.

— Они захватили еще одну планету, — сказала Катсу.

Второй столб рухнул рядом с первым, и земля снова содрогнулась. Океанской волной хлынули новые горестные крики. Слезы жалости текли по лицу Седжала.

— Мы должны их остановить! — воскликнул он. — Ведь там люди…

— У нас не хватит сил, — произнесла Катсу с отчаянием. — Я не могу ни к чему их принудить, могу лишь уговорить. Ты можешь на них воздействовать сильнее, но и этого недостаточно.

Зарокотал гром, как будто закашлялся невидимый демон. Обрушился еще один столб. Пугающее ликование ощущалось во всем происходящем.

Седжал схватил Катсу за руку.

— Нам нужна помощь.

— Чья? В Мечте сейчас осталось совсем мало Немых, и нам, вероятно, придется призвать…

— Их всех? — договорил Седжал. Его голос прозвучал странно.

Катсу взглянула ему в лицо.

— У тебя получится?

— Сейчас увидим.

— Должен быть какой-то другой способ.

Видья тяжело дышала. Она обливалась потом, намокли даже волосы, одежда прилипала к телу, а руки и ноги у нее дрожали от напряжения. Еще оставалось двадцать восемь детей.

Прасад повернул ручки, и крышка криомодуля захлопнулась над очередным извивающимся в конвульсиях существом. Смотровое стекло затуманилось. Не говоря ни слова, Видья и Прасад перешли к следующей кровати.

— Может быть, успокоительные? — предложила Видья, снимая со следующего подопечного провода и трубочки жизнеобеспечения.

— Я не знаю, где они хранятся, — ответил Прасад, — а если бы и знал, я все равно не знаю необходимой дозы. Так их можно и убить ненароком.

Видья быстро отстегнула последний проводок.

— Возможно, муж мой, это стало бы наилучшим выходом.

— Нет. — В голосе Прасада слышалась ирония. Он выкатил из-под кровати криомодуль и уже расстегивал ремни, удерживавшие ребенка на кровати. — Это мои сыновья и дочери. Они не виноваты в том, что они такие, и в том, что они делают.

Они уложили очередного ребенка в криомодуль. Сопротивляясь, он ударил Видью по лицу. Ее пронзила резкая боль, из глаз посыпались искры. Но Видья заставила себя продолжать работу, пока крышка модуля не захлопнулась, и смотровое стекло не запотело от конденсата. Еще одна кровать, и еще одна. Видья двигалась и действовала как в тумане, потеряв счет времени. Осталось двадцать шесть. Двадцать пять. Двадцать. От усталости руки у нее дрожали так сильно, что она едва справлялась с проводками. Тело, все в царапинах и синяках, ныло от многочисленных ударов пяток и рук, которые обрушивали на нее сопротивляющиеся дети. Осталось девятнадцать. Восемнадцать. Они уже перешли в последнюю комнату. Осталось шестнадцать. Пятнадцать.

— Стоять на месте!

Этот окрик вывел Видью из транса. Она оглянулась на дверь, и ее сердце пронзила острая боль. Прасад выпрямился и сделал шаг вперед, заслонив Видью от четырех вооруженных охранников, которые стояли у входа в застекленные спальни. Дверь в основное помещение лаборатории за их спинами была широко открыта. Видья подумала было, что Прасад излишне романтичен, но тут он сделал резкий знак за спиной, показывая на энергетический кнут, висевший у нее на поясе. Спрятавшись за широкими плечами Прасада, Видья ловко отстегнула разрядник и спрятала его у себя под рубашкой.

— Кто вы такие? — спросил Прасад, хотя черно-красная форма говорила сама за себя. Тревога, поднятая доктором Сей, сделала свое дело. — Что вам нужно?

— Вы арестованы, — рявкнул старший охранник.

— За что? — не менее резко спросил Прасад. Вместо ответа охранник выстрелил, Прасад упал на пол.

Седжал закрыл глаза. Он держал в руке холодную руку Катсу. Вокруг них в лавине боли и страданий обрушивались с неба столбы тьмы. Погибла уже добрая треть Мечты. Время от времени кусочек темноты исчезал, это старались Прасад и Видья, но сила нападавших от этого не уменьшалась. В Мечте Немых могла сдержать лишь их собственная воля и своя концепция окружающего пространства. Бьющиеся в конвульсиях дети, выросшие вне человеческого общества, не знали о том, что все должно иметь разумные пределы. Седжала охватило гнетущее чувство, что он сражается против бесконечного множества противников и что один ребенок наделен такой же силой, что и целая сотня.

— Иди, Седжал, — сказала Катсу.

Седжал расширил границы сознания. Вокруг него простиралась ткань Мечты. Там, где на землю обрушились черные столбы, зияли страшные дыры. Тонкими ниточками ощущались обычные люди, яркими вспышками горели тут и там сознания Немых. В Мечте их было сейчас совсем немного.

Обрушилась еще одна колонна.

Не теряя времени, Седжал принялся просеивать поле Мечты. Это давалось ему легко, и он ощущал, что это правильно. Обнаружив Немого, Седжал касался его и притягивал к себе. Вскоре вокруг Седжала собрались Немые десятков разных рас, сотен видов; их связывала с Седжалом мерцающая ткань Мечты. Их тела теснились, натыкались, накладывались друг на друга, как призраки, их беспорядочные мысли спутывались, роились у него в голове, кипели вопросами, страхом, ужасом.

— Кто ты такой?

— Что ты со мной делаешь?

— Да как ты смеешь?

— Помогите!

— Оставь меня в покое!

— Что со мной происходит?

Эти голоса вздымались над Седжалом волной, угрожая затопить его. Но Катсу сжимала его руку, и Седжал впитывал ее спокойствие.

«Ты должен сохранять ясное сознание», — думал он.

Он нашел еще нескольких Немых, потом еще и еще. Внезапно к другим присоединилось сознание Падрика Суфура, потом — Чина Фена и доктора Сей. И вдруг Седжал ощутил еще одно сознание, более молодое, — Седжал не знал его, но в то же время оно казалось смутно знакомым, хотя и непонятно почему. Это было сознание с планеты Климкиннар. Потом еще два таких же, оба — с планеты под названием Дрим. Все трое были рабами. Их голоса вплелись в общий хор, срываясь на высокий судорожный крик.

— Нет!

— Отпусти меня!

— Какого черта?

— Седжал, я же тебя нанял!

— Я тебе приказываю…

На землю обрушился следующий столб. Резким движением Седжал встряхнул окружающее пространство Мечты. Голоса замолчали, и он продолжил поиски. Он почувствовал присутствие Кенди и Бена и, не задумываясь, добавил и их к общей куче.

— Седжал, что… — закричал было Кенди, но Седжал не обратил на него внимания.

Немые один за другим падали в море сознаний вокруг него. Он просто распух от них. Вокруг него сверкали вспышки света. Ему казалось, что он пьет наэлектризованную воду и скоро просто лопнет от нее. На свободе осталось всего лишь несколько сознаний, небольшая пригоршня. Седжал потянулся к ним.

— Седжал, осторожно! — воскликнула Катсу.

Его глаза широко раскрылись. Прямо на него летел столб темноты. Не задумываясь о том, что делает, Седжал мысленно привлек к себе всех тех, кто его окружал, стремительно втянул их в себя. Слившись воедино, они вскинули вверх руки, внезапно ставшие как бы руками бога. Столб опустился им на плечи. Он был холоден, как зима, и тяжел, как лед. Но Седжал теперь был наделен силой почти что всех Немых, оставшихся во вселенной, и он удержал эту тяжесть. На своих мощных, как у атланта, плечах он удержал черный столб и не дал ему упасть на землю. Дети злобно вопили и бушевали, но Седжал не обращал на них внимания. Потом, протянув вперед свою исполинскую руку, он подхватил с земли уже упавший столб. Почти без напряжения он поднял столб и добавил его к своей ноше. Миллиарды сознаний прояснились, и тысячи Немых стряхнули с себя апатию и оцепенение. Седжал привлек их к себе на службу и потянулся к следующему упавшему столбу.

Его сестры и братья сопротивлялись, давя на него сверху огромной массой. Но Седжал одолевал их силу. Какой-то долей разума он не мог не изумляться тому, что делает, наслаждаясь собственной мощью. Он поднял еще один упавший столб, освободив часть Мечты, потом еще и еще. К нему присоединялись все новые спасенные Немые. Каждое очередное сознание помогало Седжалу, его груз становился все легче и легче. Дети дико завывали вокруг, вцеплялись ему в спину, царапали лицо и рвали волосы. Но они уже не могли причинить ему вреда. Подняв последний столб, Седжал стоял, держа на плечах весь груз черного неба. Катсу казалась маленькой фигуркой далеко внизу.

И вдруг Седжал заметил, что дети перестали пропадать из Мечты. Сейчас их оставалось пятнадцать, но столько же их было и некоторое время назад. С Прасадом и его матерью что-то случилось? Легкое чувство неуверенности проскользнуло в его уме, и колени на долю секунду ослабели, но Седжал тут же снова крепко уперся ногами в землю.

— Катсу, — прогремел он.

Катсу далеко внизу упала на землю, зажав руками уши. Поморщившись, Седжал перешел на шепот.

— Катсу, — пробормотал он. — Возвращайся, надо узнать, что там происходит…

Внезапный удар сотряс все его тело, и он выпустил из рук мир Мечты. Острая боль пронзила его с головы до ног. Его глаза широко раскрылись, и Седжал обнаружил, что над ним стоит охранник из Единства.

Бен резко проснулся. Он лежал на кровати в каюте Кенди, на борту «Пост-Скрипта». На самом деле он лежал на Кенди. Наверное, упал, когда Седжал так резко выдернул его в Мечту. Кенди вздрогнул, и Бен сел на кровати. Раздался резкий стук. Что происходит? Только что они вместе с Кенди были в Мечте, а теперь он очутился… где? Похоже на какую-то наркотическую галлюцинацию.

Резкий стук повторился. Это стучали в дверь.

— Войдите, — крикнул Бен, и дверь открылась.

— Что случилось? — В комнату шагнула Харен. — Вы не отвечаете на звонок.

— Точно не знаю, — ответил Бен, взглянув на Кенди, который все еще был без сознания. Бен приложил руку к его шее. Пульс нитевидный, кожа влажная и холодная. Харен бросила на него быстрый взгляд. Ее глаза над чадрой сверкнули.

— Он в шоке, — она бросилась к двери. — Подними ему ноги повыше, на подушку, и накрой его одеялом. Я принесу аптечку.

Ничего не понимая, Бен сделал, что было сказано. Это все из-за того сражения? Тогда почему все так подействовало на Кенди, а на него самого — нет? Бен уже готов был впасть в панику, но тут как раз вернулась Харен. Она приложила ко лбу Кенди датчик и всмотрелась в дисплей аптечки. Видя ее уверенные, решительные движения, Бен немного успокоился.

— Что с ним? — спросил он.

— Он все еще в шоке. — Харен вставила ампулу в шприц и прижала иглу к руке Кенди. — Это ему поможет.

Прошло еще несколько тревожных минут, прежде чем глаза у Кенди открылись.

— Что здесь происходит? — спросил он заплетающимся языком.

— А что ты помнишь? — ответил вопросом Бен.

Кенди помотал головой.

— Все как в тумане. Не могу сосредоточиться.

— А сражение ты помнишь?

— Какое сражение? — спросила Харен.

— Помню, немного, — неразборчиво пробормотал Кенди. — Я… как будто… не совсем в своем теле. Помоги мне сесть.

Они его поддержали, и Кенди сел, опираясь всей тяжестью о Бена.

— Так что за сражение? — спросила Харен. — Что с вами произошло?

Бен все ей рассказал. Кенди молчал, стараясь дышать глубже. В голове у него значительно прояснилось, он выпрямился, сидя на кровати, хотя все еще не убирал руку с плеча Бена. Не осознавая, что делает, Бен притянул Кенди ближе к себе, будто опасаясь, что тот может снова исчезнуть. Было так приятно чувствовать его близость…

— Так почему вы покинули Мечту? — спросила Харен, когда Бен закончил свой рассказ. — Закончилось действие наркотика?

Бен покачал головой.

— Мне и не нужен был наркотик. Пока там был Седжал, никому из нас он был не нужен.

Харен отложила шприц и сняла датчик со лба Кенди.

— А что это за дети, о которых ты говорил?

— Не знаю, — признался Бен. — Седжал исчез. Думаю, именно поэтому мы все и рассыпались.

— Ужасно больно было, — вставил свое слово Кенди. — Мне, по крайней мере.

— Теперь ты чувствуешь Мечту? — спросила Харен.

Кенди закрыл глаза.

— Вроде чувствую. То ли да, то ли нет… Хотя мне сейчас трудно сосредоточиться.

— Главный вопрос в другом, — сказал Бен. — Что случилось с Седжалом?

Видья судорожно прокручивала в уме разные варианты, отбрасывая их один за другим. Она стояла в детской со связанным над головой руками. Внизу, у ее ног, лежал Прасад. До Видьи доносилось его дыхание, значит, он был жив, просто потерял сознание. В комнате находились четыре охранника. Пистолеты были направлены прямо на нее. Охранники не стали обыскивать Видью. Ей казалось, что они чего-то ждут. Под рубашкой в ее тело впивался энергетический кнут. Возможно, ей и удалось бы резко выхватить свое орудие и сбить с ног одного охранника, но оставшиеся трое тоже медлить не будут.

Слышалось мерное гудение приборов жизнеобеспечения, а поверх этого гула до Видьи из лаборатории доносились резкие окрики, грубые приказы и какой-то шум и треск. Она прекрасно осознавала, что, если ей не удастся найти правильный выход, во всем мире прервется разумное существование. Объяснять это охранникам не имело смысла. Они просто решат, что она свихнулась.

В дверях появился еще один охранник.

— Мы нашли еще двоих, — объявил он. — Мальчишку и девчонку. Они были в Мечте, но мы им двинули пару раз, и оба очнулись.

У Видьи подкосились ноги. Охранник втолкнул Седжала и Катсу в огороженную стеклом детскую. Катсу, кажется, еще не до конца пришла в себя, Седжал же вообще был почти без сознания. Оба они, не удержавшись, упали на колени. Видья рванулась к ним, но двое направили на нее свое оружие, и она остановилась.

— Вы в порядке? — спросила она детей.

Катсу подняла голову.

— Мы — да, но дети скоро опять начнут пожирать…

— Никаких разговоров, — приказал один из охранников и выстрелил в потолок.

Катсу зажала рот рукой. Седжал неподвижно лежал на полу рядом с Прасадом. В это время в комнату вошел еще один охранник, тощий и жилистый, с острым лицом и жидкими светлыми волосами. Планки на рукаве обозначали его ранг.

— Я — лейтенант Арсула, — сказал он. — Сколько человек на станции?

Сначала Видья решила хранить молчание. Но, заметив краешком глаза, что Седжал пошевелился, передумала. Лучше отвлечь лейтенанта Арсулу разговорами, чтобы дать Седжалу время прийти в себя.

— Девятнадцать, — ответила она. Какая-то смутная мысль не давала ей покоя. Что-то шло не так, что-то было неправильно, но что именно — она не могла определить. — Из них двенадцать рабов.

Арсула бросил что-то вполголоса тому, кто стоял в холле. Ощущение странности происходящего не покидало Видью. В чем же дело? Что не так, помимо самого очевидного? У нее начали стучать зубы, и она приложила огромное усилие, стараясь покрепче сжать челюсти, чтобы остановить дрожь. В ее мозгу пронеслись картины тюремного заключения, и она чуть не фыркнула в полный голос. Если не предпринять необходимых мер в самое ближайшее время, тюрьма станет наименьшим из всех возможных…

И тут ее осенило. Дети. Вот в чем странность. Дети, лежавшие в кроватях, перестали дергаться и извиваться. В комнате больше не слышалось шороха простыней, шороха человеческих тел, трущихся о постели. Видья с опаской бросила взгляд на пятнадцать все еще занятых кроватей, и по ее спине пробежал холодок ужаса. На каждом сморщенном личике блуждала счастливая улыбка.

Кенди крутил в пальцах шприц.

— Я должен вернуться туда.

— Об этом не может быть и речи, — сказала Харен тоном, который сильно напоминал Ару. — Сейчас там, наверное, еще более опасно, чем раньше. И ты все еще очень слаб.

— Я чувствую себя превосходно, — протестовал Кенди. — И надо выяснить, что там происходит.

Бен крепко сжал Кенди, так что тот охнул. Он и позабыл, каким сильным может быть Бен, хотя и прекрасно было вновь это вспомнить. Бен так давно его не обнимал…

— Без меня ты никуда не пойдешь, — заявил Бен твердо.

— Мы ведь даже не знаем твоей дозы наркотика, — возразил Кенди. — И у тебя совсем нет подготовки.

— Но в тот раз у меня все получилось, — настаивал Бен.

— Ты работал со мной, — не отступал Кенди. — И потом, сейчас в Мечте опасно, а опыта у тебя нет.

Они продолжали препираться, но в конце концов Бен уступил. Кенди, правда, пообещал, что при первых же признаках опасности покинет Мечту. Он согласился также, что лучше будет ему лечь на кровать, а не стоять, как обычно, в углу, зажав копье под коленом.

— Да и копье-то ты не захватил, — проворчал он, взъерошив Бену волосы, чтобы показать, что шутит. Бен слабо улыбнулся, и сердце Кенди запело. Они снова вместе. Он откинулся на кровати, Харен тем временем отмеряла ему положенную дозу. Будет не так-то легко войти в Мечту, не принимая привычной позы, ритуальной позы реальных людей, но он справится. Кенди глубоко дышал. Прошла минута, и он увидел привычную разноцветную круговерть. Кенди потянулся к Мечте и открыл глаза.

Все было не так. Вместо того чтобы оказаться в своей пещере, он обнаружил, что парит высоко над землей. Мир бессмысленно вертелся перед глазами, пока наконец Кенди не понял, что он — сокол, парящий высоко в небе. Хотя в эту минуту он неудержимо падал, летел навстречу собственной смерти. Судорожно замахав крыльями, Кенди сумел удержаться в воздухе. Его пустыня, расстилавшаяся внизу, казалась нечеткой, размытой, будто в тумане. Не земля, а только ее призрак. Над головой поднималось грозное черное небо, откуда доносился дикий хохот.

Почему он стал соколом? Такого раньше не бывало. Хотя Кенди знавал Немых, которые принимали в Мечте самые разные обличья, самому ему это никогда не удавалось. Сокол — лишь одна из его ипостасей, но вовсе не главная. В чем же дело?

Из черноты неба вырвалось длинное щупальце и устремилось к земле. Потом еще и еще. Одно пролетело, едва не задев правое крыло Кенди, и он в панике отпрянул. Там, где щупальца касались земли, оставались расползающиеся островки тьмы. Оттуда вырывались стоны боли. Внезапно Кенди ощутил огромную усталость. Он не мог больше выносить этого, не мог слышать бесконечных криков и стонов боли, наполнивших Мечту. Он хотел очутиться в прошлом, когда путешествия в Мечту приносили ему лишь покой и ясность мысли.

Раздосадованный на самого себя, Кенди громко защелкал клювом. Сейчас следует подумать о том, как найти выход из сложившейся ситуации. Тьма, захватившая Мечту, опять принялась пожирать сознания. Седжал, наверное, оказал ей хороший отпор, но теперь-то ему пришлось покинуть Мечту. Кенди сосредоточился и сумел нащупать поблизости нескольких Немых, хотя они тоже были похожи на призраки, как и его пустыня.

Кенди все летел, мучимый страхом и одиночеством, когда из темного неба вырвалось очередное щупальце и пригвоздило его к земле.

— Мы обнаружили девятнадцать человек, — сказал Видье Арсула, стоя в дверях. — Среди них женщина с темными волосами, она без сознания. Ты знаешь почему?

Видья покачала головой.

— Это доктор Сей, я не знаю, что с ней произошло.

— Это вы объявили тревогу? — опять спросил Арсула.

— Какую тревогу? — переспросила Видья, прикинувшись дурочкой.

Облаченный в тесный мундир, Арсула, тем не менее, стоял, небрежно откинувшись назад. Его лицо сохраняло спокойное, почти расслабленное выражение. Видья не могла не восхититься его самообладанием.

— К нам поступило записанное на пленку сообщение о чрезвычайной ситуации, в котором указывались ваши координаты, — пояснил он. — Нам пришлось направить сюда линкор, чтобы провести расследование. Даже в правительстве, даже на самом верху никто и слыхом не слыхивал про эту базу, и мы еще провозились порядочно, пока нашли замаскированный шлюз. Кто здесь главный?

Седжал уже открыл глаза. У него был такой вид, будто он пытается заговорить. Видья мысленно стала его умолять не делать этого.

— Главный здесь — доктор Сей, — ответила она. — Та женщина, что лежит без сознания.

— Для чего это устройство? — продолжал расспрашивать Арсула. — Что это за… дети? Почему там связанные? Отвечай же, черт побери!

Седжал едва заметно повернул голову, чтобы охранники, а также их пистолеты оказались в его поле зрения. Видья, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание, высоко вскинула руки.

— Я почти ничего не знаю. Я — простая рабыня, я делаю, что прикажут.

— Чушь, — взревел Арсула. — Кто-то же должен был их всех связать, кто-то должен был поднять тревогу. И этот кто-то — очевидно, ты. Можешь сколько угодно рассказывать мне свои небылицы…

Лейтенант осекся на середине слова. Он замер на месте, как стоял. Замерли и остальные пятеро охранников. Седжал смотрел на них остекленевшим взглядом. Видья бросилась к ним и быстро выхватила пистолеты из ослабевших рук. Она с треском захлопнула дверь в детскую и повернула ключ в замке. Катсу, пошатываясь, поднялась на ноги. Заставив себя забыть о материнских тревогах, Видья повернулась к Седжалу.

— Седжал, — сказала она, — ты можешь сделать так, чтобы они помогли нам поместить оставшихся детей в модули?

Из лаборатории доносились крики, в дверь ударили чем-то тяжелым. Седжал лишь молча кивнул. Вдруг все пятеро охранников и лейтенант Арсула замерли, напряглись и быстро пошли туда, где в кроватях лежали дети. Видья повернулась к Прасаду. Его дыхание и пульс были ровными.

— Седжал, надо торопиться, — сказала Катсу. — Они вновь захватили несколько планет, вскоре они доберутся и до Ржи.

— Постараюсь, — ответил Седжал.

— Постараюсь, — в один голос отозвались все охранники, и от этого у Видьи по спине пошли мурашки.

Снова раздался сильный стук в дверь.

— Не представляю, как с этим справиться, — произнес Седжал.

— …с этим справиться, — повторили охранники.

И они, и Седжал не отрываясь смотрели на нее. Видья думала, что у охранников тоже должен быть пустой взгляд… Но — нет, хотя они все равно выглядели как-то странно. У всех было одно и то же выражение лица, слегка напоминавшее выражение лица Седжала.

— Мама, поспеши, — сказал Седжал. — Давай.

— …давай.

Видья подошла к первой кровати. Ребенок лежал без движения. Только по дыханию да по омерзительно счастливой улыбке можно было понять, что он жив. Она отключила первый провод.

Тяжелые, ритмичные удары в дверь продолжались. Закончив со всеми проводками, Видья выкатила из-под кровати криомодуль. Двое охранников уложили ребенка внутрь. Крышка захлопнулась, раздался свистящий звук — модуль заработал. Дверь местами уже начала поддаваться под мощными ударами.

Осталось четырнадцать. Охранники работали парами, переходя от одной кровати к другой. Седжал стоял поодаль, не спуская с них глаз. Дверь содрогнулась под очередным ударом, и Видья заметила полосу света, пробившуюся снаружи. Катсу, все еще чуть оглушенная, потянулась за одним из пистолетов, которые Видья, отобрав у охранников, положила на стол. Видья рванулась к двери, на ходу вытаскивая разрядник. Осталось восемь детей.

Задав кнуту максимальную мощность, Видья поднесла его к двери. Когда последовал очередной удар, она нажала на спусковой крючок. Сверкнула электрическая вспышка, и с другой стороны двери послышались стоны боли. Видья удовлетворенно кивнула. Дверь — не самый лучший проводник, но мощности кнута оказалось достаточно, чтобы сработать и через такое препятствие.

Загипнотизированные охранники продолжали свою работу. Осталось пятеро детей. Стук в дверь раздался с новой силой, и Видья решила, что они, наверное, нашли какой-нибудь таран, не проводящий электричество. Разрядник, во всяком случае, пока не пригодится. Она повесила его на пояс и, следуя примеру Катсу, взяла пистолет. Зашевелился Прасад. Он сел. Остались два ребенка. Дверь с треском распахнулась. В проеме застрял стол с каменной столешницей — таран. Видья, скорчившись под прикрытием кровати, выстрелила в дверь. Катсу сделала то же самое, и охранники, колотившие в дверь, открыли ответный огонь.

— Седжал! — заорала Видья. — На помощь!

Но Седжалу попал в плечо яркий луч огня. Он вскрикнул и рухнул на пол. Раздался дружный вскрик всех загипнотизированных охранников, и все они, копируя Седжала, тоже попадали на пол. Двое детей все еще улыбались, лежа в кроватях.

Кенди барахтался и извивался, не в силах подняться с земли. Его окружала мутная мгла, густая и непроглядная. Его лапы сводило от холода. Он чувствовал, как тепло вытекает из тела, как вода из треснувшего стакана. Сколько голосов прорезают тьму? Он не знал. Он дважды делал попытки выбраться из Мечты, но боль не давала как следует сосредоточиться.

— Зачем вы это делаете? — спросил он, задыхаясь. Обрывки мыслей волной хлынули в его сознание… злоба, голод, хотим достать, захватить, гнев, злоба, одинокий…

Кенди попытался подняться, но силы, казалось, совсем покинули его.

— Вы страдаете от одиночества?

…Одиночество, голод, злоба, одиночество…

— Идите к нам, идите к остальным, — позвал Кенди. Такое предложение, казалось, вызвало во тьме замешательство. Кенди воспрянул духом. — Мы ведь все одиноки.

— МАМА.

И это слово внезапно повергло Кенди в пучину безнадежного отчаяния. При этом какая-то часть его сознания была занята размышлениями о том, что сказал бы в этом случае психолог. Кенди дрожал от бешеного, невыносимого холода.

— Я тоже скучаю по своей матери, — опять начал Кенди. Его голос звучал слабо и неуверенно. — И по Аре. И Бен тоже скучает. Я… мы… знаем, что это такое.

Тьма парила над ним, как будто размышляя об услышанном. Ледяная тяжесть, кажется, слегка отступила, отчасти освобождая Мечту. Блеснул луч надежды. Может быть…

— МЫ ГОЛОДНЫ.

Ни сочувствия, ни сострадания не было в этом голосе. Кенди, придавленный к земле ледяной тяжестью, обратил свои мысли к предкам и вздохнул в последний раз.

— Мы сдаемся! — закричала Видья, отшвырнув от себя пистолет. Он со звоном покатился по каменной плитке. Катсу последовала ее примеру. Украдкой бросив взгляд на Седжала, Видья заметила, что он лишь слегка оглушен и уже приходит в себя.

Ожидаемый эффект не заставил себя долго ждать. Стол вытащили из дверного проема, и в комнату ввалилась добрая дюжина охранников. Лаборатория заполнилась разгоряченными телами; охранники потели, от них пахло страхом и напряжением. На Видью и Катсу сразу же надели наручники, с пояса Видьи сорвали разрядник. Полимерные кандалы больно вдавились Видье в запястья, но она не издала ни звука. Прасада, который едва пришел в себя, оттолкнули в угол. На него тоже надели наручники. Видья бесстрастно наблюдала за тем, как трое охранников приближаются к Седжалу. У него на плече виднелся небольшой ожог. Седжал пристально всмотрелся в охранников удивительными синими глазами… и все в комнате замерли на местах.

— Быстрее! — вскрикнула Видья. — Последние двое!

Четверо охранников последовали к кроватям. Остальные освободили Катсу, Видью и Прасада от наручников. Видья с облегчением потерла запястья. Еще один уложен в модуль. Охранники уже сняли с последнего ребенка все провода и стали укладывать его в модуль, когда Видью внезапно захлестнула волна всепоглощающего отчаяния и черного безразличия ко всему на свете. Ноги сделались ватными, и она сползла на пол. И то же самое случилось со всеми — с Седжалом, Прасадом и Катсу. Но Видья едва замечала, что происходит с окружающими. Что бы она ни делала, все это не имело значения. Она — одна-одинешенька во всей вселенной. Прасад ее покинул, он украл ее дочь и оставил ее одну воспитывать сына, а сын вырос и стал проституткой… Работа ради своего квартала, в которую она вкладывала всю душу, не принесла никаких результатов, а ее соседи наверняка посмеивались над ней и издевались за спиной.

Один из охранников вдруг завыл, сотрясаясь в хриплых рыданиях. Другие подхватили его плач. Один охранник, красивый и темноволосый, на вид не старше восемнадцати, внезапно выхватил пистолет, сунул себе в рот — и выстрелил. Фонтан крови залил все вокруг. Но Видья не могла найти в себе сил и энергии, чтобы как-то отреагировать. Краем сознания она понимала, что последний из детей все еще в Мечте и что он начал пожирать сознания обитателей Ржи. Но даже это понимание не могло заставить ее действовать.

Другой охранник принялся бесцельно бродить по комнате. Это был невысокий стройный человек с каштановыми волосами и слегка курносым носом. На его лице не отражалось никаких чувств, и он явно не понимал, что другие люди могут что-то чувствовать. Через некоторое время он выхватил из-за пояса нож, подошел к своему сослуживцу — и аккуратно провел острием по его горлу. Брызнул алый поток, послышалось хлюпанье… Потом курносый с некоторым интересом уставился на блестящую поверхность столика и вдруг двинулся в сторону Катсу. Она посмотрела на него без малейшего выражения в глазах. С ножа капала кровь… А Видья все так же наблюдала без всякого интереса. Она знакома с Катсу всего несколько недель. Ее и дочерью-то нельзя назвать.

Неожиданно эта мутная завеса на мгновение приподнялась. У Видьи как будто что-то дрогнуло в голове, сонная одурь отступила. Непонятно почему Видья отчетливо представила себе сокола, парящего в вышине и сражающегося с наступающей тьмой. В кровь выплеснулась струя адреналина, разметая туман, застилавший сознание Видьи.

Она поднялась. Черная апатия почти рассеялась, Видья теперь могла действовать, но все равно ей казалось, что на плечи давит какая-то тяжесть. Она подтянулась и выпрямилась, опираясь о криомодуль. Курносый тем временем схватил Катсу за рубашку. Он поднял нож, и Катсу едва слышно вскрикнула. Дрожащими пальцами Видья нащупала пистолет, один из тех, что побросали охранники. Рубашка Катсу уже треснула, когда Видья с трудом подняла будто налитую свинцом руку и выстрелила.

Видья промахнулась. Раздался треск, по стене расплылось неровное черное пятно. Курносый оставил Катсу и обернулся к Видье. И бросился к ней. Видья снова выстрелила, и охранник остановился на полушаге, упал на пол и скорчился от боли.

Видья взглянула туда, где на своей кровати лежал последний из детей. Его губы все еще искажала кривая улыбка. Раскрытый криомодуль стоял рядом. И вдруг чувство безразличия ко всему охватило Видью с новой силой. Видья не понимала, как она могла вот это мерзкое существо считать человеком, созданием, достойным спасения и заботы. Довольная ухмылка на его лице лишь сильнее разозлила Видью. Перед ней — просто подопытный образец, плод неудачного эксперимента. Видья подняла руку с пистолетом и взвела курок.

Внезапно ее рука дернулась — в тот момент, когда уже прогремел выстрел. Взорвалось белое покрытие стены, брызнул фонтан белых искр. Нет. Эта тварь не сумеет сделать из нее убийцу, и ни гнев, ни безразличие тут ни при чем.

Видья бросилась вперед и схватила ребенка в охапку. Быстрыми, резкими движениями она затолкала его в модуль. Крышка захлопнулась, и смотровое стекло сразу запотело.

В тот же миг тяжесть оставила Видью. Отчаяние и гнев утихли, и, хотя не прошли совсем, с ними все-таки можно было теперь без труда справиться. Стоя у края постели, еще хранившей тепло тела своего обитателя, Видья резко выпрямилась. Охранники зашевелились. Двое из них погибли, в комнате висел железистый запах крови, воняло испражнениями. Прасад начал медленно подниматься на ноги, Катсу тоже встала. Седжал сел на кровать. Один из охранников сонно моргал глазами.

— Какого черта? — произнес он.

И тут лаборатория дрогнула от оглушительного удара.

ГЛАВА 30

МИР МЕЧТЫ

Кенди, скорчившись, лежал на плоской твердой земле. Одно крыло у него было сломано, и он замерз так, что уже перестал дрожать. Он просто лежал неподвижно, ожидая смерти. Мечта была тихой и безмолвной. Тишину не нарушал ни единый звук.

И вдруг, подобно первым робким птичьим голосам после грозы, до его слуха донесся легкий шепот. За ним послышался другой шепот, потом еще и еще. Медленно-медленно они слились в многоголосый хор, но это были совсем другие звуки, чем те, к которым Кенди привык за многие годы.

В его крыле пульсировала тупая боль. Кенди не мог найти в себе сил поднять голову. Тьма постепенно рассеивалась, но он все равно чувствовал, как жизнь по капле вытекает из него. Жить ему осталось совсем недолго, и он лишь надеялся, что все это не затянется. Кенди закрыл глаза.

Послышался чей-то незнакомый шепот. Кенди почувствовал, как кто-то будто бы подталкивает его. Он не переменил позы. Но его снова подтолкнули. И снова. Недовольный, Кенди приоткрыл глаза. И от изумления тут же распахнул их широко-широко. Вокруг него стояли люди. Обнаженные мужчины и женщины, чья гладкая смуглая кожа туго обтягивала упругие мышцы. У всех были карие глаза и темные волосы, черные или каштановые, торчавшие в разные стороны из туго закрученных узлов. Все они улыбались.

— Ты все сделал правильно, Кенди, — произнесли они в унисон. Звучание их мыслей наполнило Кенди теплом, чудесным ощущением близкого родства, которого он не испытывал с самого детства. От их присутствия у него прибавилось сил, и Кенди, пошатываясь, поднялся на ноги. Перебитое крыло больше не болело. Он снова был здоров. К нему пришли реальные люди.

— Я рад вас видеть, — произнес он, и они заулыбались в ответ. — Что произошло в Мечте?

— Мечта теперь другая, — ответили они. — У большинства мутантов сознания слабы, даже и у Немых.

В этом высказывании не было осуждения, обиды или недовольства. Просто констатация факта, как если бы родители сказали про свое чадо, что у него неплохие способности, но ему еще предстоит многому научиться.

— Им оказалось не по силам пережить такие резкие перемены — захват, а потом освобождение. Очень многим никогда уже не суждено попасть в Мечту. Те же немногие, кто сохранит связь с Мечтой, увидят, что их способности сильно пострадали.

— Ко мне это тоже относится? — спросил Кенди.

— Ты прошел обучение у мутантов, — ответили они спокойно. — Тебе придется многое преодолеть. Тебе еще многому предстоит научиться, Кенди Уивер.

Реальные люди уже растворялись в воздухе. Кенди чувствовал, как их сознания постепенно удаляются от него.

— Моя семья жива? — крикнул он в отчаянии. — Я смогу их найти?

— Ищи и не сдавайся, — послышалось в ответ. — Прежде всего тебе надо вернуться на Ржу.

И они окончательно растаяли.

Кенди долго смотрел на голую равнину. Потом собрал все силы и сосредоточился.

«Во исполнение моих глубочайших чаяний и глубочайших чаяний всего живого и сущего, да будет мне позволено покинуть Мечту».

Еще один сильнейший удар потряс детскую. Завыла сирена тревоги, замигали красные лампочки.

— Что происходит? — закричал Прасад, стараясь перекрыть шум.

Внезапно Видья все поняла.

— Над нами боевой корабль, — прокричала она в ответ. — Он сбрасывает подводные бомбы.

Седжал схватил ближайшего охранника.

— Прикажи им прекратить обстрел, — завопил он.

— Не могу, — ответил тот. Его глаза расширились от ужаса. — Лейтенант должен был выходить на связь каждые десять минут. Если он этого не делает — капитан считает, что мы погибли, и тогда он должен уничтожить объект.

Видья дернула его за руку. Этот охранник был сильный, мускулистый, у него были коротко стриженные волосы и зеленые глаза, в которых застыл испуг. На его именной табличке было написано «Джерен».

— Почему ты не можешь им приказать прекратить стрельбу? — закричала Видья.

— Из-за электрического разряда от твоего кнута у нас вырубились все системы коммуникации.

— А что ваша лодка? — спросил Седжал.

— Ее они должны были уничтожить в первую очередь, чтобы противник не мог ею воспользоваться, — резко ответил Джерен.

У Видьи бешено заколотилось сердце. Они находятся на глубине двадцати или тридцати метров под водой.

Выбраться вплавь невозможно, во всяком случае сейчас, когда они все уже так измотаны и изранены. Потолок задрожал от очередного взрыва.

— Внимание! Внимание! — рокотал компьютер. — Течь в жилом секторе А. Через пять секунд закрываются аварийные двери. Течь в жилом секторе А. Через три секунды закрываются аварийные двери.

— На базе есть свой подводный аппарат, — закричал Прасад. — Пошли! Надо успеть добраться до него!

— А что делать с детьми? — спросил Седжал, показывая туда, где стояли криомодули.

— Оставим здесь! — отозвался Прасад. — Сейчас мы не сумеем их перевезти.

Он шагнул к двери, но Джерен схватил его за руку:

— Ты находишься под арестом!

— Если хочешь остаться в живых, — ответил Прасад, — пошли с нами. — Он обернулся к остальным. Охранники в разных позах сидели на полу, кое-кто стоял на коленях. — Это всех касается. Ждать мы никого не будем.

Не оглядываясь, Прасад выбежал из детской. За ним последовали Видья, Седжал, Катсу и кое-кто из охранников. Часть оставшихся, включая и лейтенанта Арсулу, были или без сознания, или настолько оглушены, что не могли двинуться с места. Их соратники попытались было оказать им помощь и вынести из лаборатории, как при пожаре. Видья не стала обращать на них внимание. Она не собиралась рисковать собственной жизнью ради спасения тех, кто пытался ее убить.

Уже в главном помещении лаборатории Прасад резко затормозил. Остановилась и Видья, чертыхаясь. Они совершенно забыли про Кри, Сей, Гарина и про рабов. Охранники не стали тратить время на освобождение их от пут. Сей уже пришла в себя и пыталась высвободиться из своих оков. Кри, Гарин и рабы смотрели на них умоляющими глазами. У Видьи мелькнула мысль о том, не лучше ли оставить их здесь, но она быстро ее отмела.

На Кри и Сей можно легко возвести вину за все происшедшее, но ведь рабы ни в чем не виноваты. Катсу уже бежала к ним. Сирены тревоги выли не замолкая.

— На них нет времени! — воскликнул Джерен. Видья вместо ответа выхватила у него из-за пояса нож и бросилась разрезать пленку на одном из рабов. Лаборатория сотрясалась от взрывов, и вода медленным, спокойным потоком потекла по коридорам, постепенно заливая главное помещение лаборатории. Прасад и Седжал тоже принялись за пленников. Все охранники, включая и Джерена, хотели бы уйти и бросить их, но они не знали, как попасть на лодку.

Потребовалось лишь несколько минут, чтобы освободить всех рабов, но к этому времени морская вода доходила уже до щиколоток. Катсу занялась Гариным, но Видья ее остановила.

— Нет времени, — закричала она.

— Он нам нужен, чтобы управлять лодкой, — ответила Катсу, не прекращая работу. — Ты пока займись Кри и Сей.

Снова выругавшись, Видья подчинилась. Она со злобной радостью оторвала пленку с лица Сей, постаравшись причинить той как можно больше боли.

— Если будешь делать глупости, я пристрелю тебя не раздумывая, — предупредила Видья, грубо встряхивая Сей и поднимая ее на ноги.

Сей была бледна, волосы растрепались.

— А как же эксперимент? — спросила она.

— Они в криосне, — сообщила ей Видья.

— Их нельзя оставлять здесь, — воскликнула Сей. — Нельзя!

Катсу снимала с Гарина последние куски пленки, а Седжал уже почти освободил Кри. Оба неуверенно поднялись на ноги.

— Тогда оставайся с ними, — парировала Видья. — А мы уходим.

Сей с искаженным лицом молча смотрела, как вся группа под предводительством Прасада медленно пробирается к выходу. Прошло несколько секунд, и Сей бросилась вслед за ними.

Они бежали, а вода все прибывала. Их было около тридцати. Все аварийные двери уже автоматически закрылись, и им пришлось останавливаться, чтобы открывать их вручную. Люди шли, спотыкаясь, покачиваясь при новых и новых взрывах. Однажды, когда они открыли дверь, на них обрушился настоящий водопад. Вырвавшийся на свободу поток сбил половину людей с ног, пока Прасад и Седжал сумели опять закрыть дверь. Прасад повел всех по боковому коридору. Они прошли не так уж и много, как будто обогнули большой дом, но им казалось, что время тянется бесконечно. Сей то и дело оглядывалась через плечо. Коридоры наполнились ужасным шумом, кошмаром мигающих ламп, страхом и паникой. Видья думала, что с минуты на минуту на них обрушится потолок. Она подозревала, что этого не произошло до сих пор только потому, что скала, служившая прикрытием для базы, обеспечивала еще и дополнительную защиту от взрывов подводных бомб.

Наконец они добрались до шлюза. Гарин пробрался к панели управления. Подводная лодка представляла собой несколько прозрачных шаров из пластика и полимера, соединенных между собой. Один большой шар — в центре, а вокруг него несколько шаров поменьше. Каким-то чудом лодка оказалась неповрежденной. Вся группа забилась внутрь, люди стояли, тесно прижавшись друг к другу. Стремление выжить пересилило любые соображения приличия или статуса. Однако лодка не была рассчитана на такое количество пассажиров, и оставалось лишь надеяться, что ее двигатели справятся с задачей.

Доктор Сей вошла в шлюз последней. К великому ужасу всех, она выхватила из кармана лабораторной формы пистолет и направила его Видье в лицо. Ее глаза горели дикой яростью. Охранники напряглись, но у большинства из них пистолетов уже не было, а те, у кого осталось оружие, не могли его достать, тесно прижатые друг к другу.

— Мы никуда не тронемся, пока не спасем эксперимент! — закричала Сей, заглушая вой сирен.

Лодка содрогнулась.

— Стреляют совсем рядом! — воскликнул Гарин. — Они теперь бьют по этой стороне базы!

— Выходите! — вопила Сей. — Надо освободить место для участников эксперимента!

— Седжал! — воскликнула Видья.

— Я слишком далеко, мне ее не видно! — отозвался Седжал.

— Быстрее, — командовала Сей, — или я открываю…

Видья вскрикнула и ткнула пальцем через плечо Сей. Та повернулась, и Видья резко выбросила ногу в ударе. Пистолет Сей отлетел прочь.

— Заходи, женщина! — приказала Видья. — Это твой последний шанс!

Видья подумала, что Сей сейчас напоминает загнанного в угол зверя. Еще секунду она оставалась на месте, потом повернулась и бросилась бежать. Видья захлопнула люк. В то же мгновение сирены смолкли.

— Вперед! — скомандовала она.

Гарин высвободил зажимы и тронул лодку с места. Лодка слегка покачивалась. Видья стояла, прижавшись спиной к люку шлюза. Воздух внутри был тяжелым и влажным. Видья заметила, что многие уже дышат с трудом, жадно хватая воздух.

— Нам надо дышать медленно и ровно, — объявила она спокойным голосом, скрывая внутреннее напряжение. — Гипервентиляция вызовет большое поглощение кислорода, фильтры не смогут обеспечить необходимого количества. Дышите как я. Вдох… Выдох…

Она продолжала упражнение, подавая команды спокойным, ровным голосом, таким, каким говорила на собраниях в своем квартале, убеждая людей предпринять какие-нибудь общественно-полезные действия. Под воздействием этого голоса люди в лодке сосредоточились на своем дыхании и стали меньше думать об опасностях, подстерегавших снаружи. Гарин работал у панели управления, заменявшей капитанскую рубку, пот стекал с него ручьями. Спустя некоторое время Видья заметила, что взрывы, хотя и были слышны по-прежнему, стали менее мощными.

— Думаю, теперь мы в безопасности, — объявил наконец Гарин.

По лодке прокатился нестройный ропот одобрения, и Видья позволила себе чуть расслабиться, прислонившись спиной к стенке.

Доктор Джиллиас Сей пробиралась вброд туда, где находилась детская. Повсюду плескалась вода, соленая и теплая, как кровь. В этом отсеке электричество отключилось, а лампы аварийного освещения давали лишь слабый, мутный свет. Вой сирен стих, и слышался только плеск воды вокруг и звук ее дыхания.

Должен быть какой-то способ спасти весь эксперимент. Не может не быть. Надо лишь хорошенько подумать, и верное решение непременно найдется.

И внезапно она поняла, что следует делать. Сами подопытные ее и спасут. Ей надо просто вывести из криосна хотя бы одного-двух. Они проснутся, опять уйдут в Мечту, и тогда всех людей, включая и моряков на линкоре, вновь охватят отчаяние и апатия. Они перестанут бомбить базу, и у Сей будет время, чтобы обдумать, что делать дальше. Уж конечно же, подопытные не причинят вреда ей, той, кто освободит их из криосна, что бы они там ни вытворяли со всеми остальными.

Очередной взрыв сбил ее с ног. Нос и рот заполнились соленой жидкостью. На какую-то секунду она вновь почувствовала себя ребенком, в дом которого ворвались захватчики. Воздух разрывался от залпов орудий, а лицо ее матери перекосилось о страха. Они бежали через разрушенный город, точно так же, как сама Сей бежала сейчас по залитым водой коридорам. Вдруг, свернув за угол, они оказались лицом к лицу с кучкой вражеских солдат. Сей до сих пор отчетливо слышала, как солдаты смеются, насилуя ее мать и сестру. Потом они повернулись к ней. Она не позволит, чтобы подобное повторилось снова. Ей надо просто снасти свой эксперимент, и тогда все будет в порядке. Она сможет спать спокойно, перестанет слышать во сне крики матери и плач сестры. В детской вода доходила уже до пояса. Сей бросилась внутрь, вцепилась в ближайший модуль. Он был под водой. Надо сразу же, как только она откроет крышку, вытащить подопытного, поднять над водой. Она возилась с крышкой, когда комнату потряс страшный взрыв. Доктор Джиллиас Сей успела в последний раз поднять голову и громко вскрикнуть — и океан поглотил ее.

До суши они добирались больше часа. В лодке стало так душно, что Видья к тому времени просто плавала в собственном поту. Она была утомлена и измучена, не имела представления о том, сколько прошло времени. Должно быть, несколько часов, но ощущение у нее было такое, что этот кошмар продолжался не одну неделю. У Видьи болело все тело.

Когда они подошли наконец к берегу, солнце только что село. Гарину удалось протянуть переходную трубу наверх, что было весьма кстати, потому что подняться с таким грузом лодка не смогла бы. Все, кроме Гарина и Кри, бросились к выходу. Видья еще не успела до конца осознать, что происходит, а выходной туннель уже скрылся под водой. Поднявшиеся на поверхность пузырьки свидетельствовали о том, что лодка отплывает. Но Видья была слишком измучена, ей было уже все равно.

Они стояли на твердой земле. Недалеко, примерно в километре от них, светились огни города. После духоты и жара лодки прохладный вечерний воздух был невыразимо сладок и приятен. Рабы неуверенно сбились в кучку, вместе собрались и охранники. Видья, ее муж, сын и дочь стояли, крепко обнявшись. По лицу Видьи текли слезы.

Вдруг Видья почувствовала, как ей на плечо опустилась тяжелая рука, нарушив тем самым величие момента. Она обернулась и увидела перед собой Джерена.

— Вы все арестованы, — объявил он.

Видья бросила на него холодный взгляд. Седжал напрягся. Прошла минута, и Джерен убрал руку.

— Мы все свободны, — произнесла она так, чтобы слышали все, включая рабов. — Ни один человек не является собственностью другого. И мы примем к себе любого, кто захочет пойти с нами.

Взявшись за руки, они вчетвером пошли прочь. Через секунду за ними последовали двое рабов, потом четверо, потом все двенадцать. К ним присоединились и пятеро охранников. Остальные стояли и смотрели им вслед.

— Что задумала моя жена? — спросил Прасад.

Видья улыбнулась.

— Следую совету одного мудреца, который сказал однажды: «Наша община уничтожена. Если мы хотим выжить, мы должны создать новую».

И она остановилась, чтобы поцеловать мужа.

Эпилог

КОЛЬЦА ПЛАНЕТЫ ДЖЕМ

По лицу Падрика Суфура катились слезы радости. С кораблей-курьеров, которые он разместил в стратегических пунктах по всей галактике именно ради этого момента, уже начали поступать сообщения. У него получилось. Мечта стала практически непригодной для коммуникации. В правительствах повсеместно царил хаос. Война между Конфедерацией Независимости и Империей Человеческого Единства не состоялась. Генералы и адмиралы, укрывшиеся в безопасности своих родных домашних миров на расстоянии многих световых лет от поля битвы, лишились возможности быстро отдавать приказы. А ведь вся военная мощь строится именно на оперативности командования. Произошло несколько небольших стычек, но они не привели ни к чему значительному. Война, как понимал ее Падрик, повсеместно закончилась.

По команде Падрика вспыхнул голографический экран. Падрик вытер слезы, взял бокал с вином и подошел к прозрачной стене купола. Среди звезд ярким чистым светом блестело ледовое кольцо, дугой поднимавшееся над его астероидом и над планетой Джем, газовым гигантом. Падрик отпил глоток, смакуя мягкий вкус вина. В одном сообщении, весьма небезынтересном, говорилось, что среди всей неразберихи и хаоса без следа пропала ее величество императрица Кан маджа Кали. На троне были небрежно брошены королевские драгоценности, которые обычно украшали ее голову. Их нашли телохранители. Императорское платье валялось на полу. Судьба — возможно, руками Падрика — дала императрице шанс, и она им воспользовалась.

Падрик тяжело вздохнул. Сам он больше не мог попадать в Мечту, даже не чувствовал ее. Но, размышлял Падрик, это не слишком высокая цена. Его состояние в полной безопасности. Заблаговременно, задолго до краха, как уже стали называть этот переворот, он перевел свои основные активы в несколько банков, расположенных в относительной близости от его астероида. Кроме того, его курьерский флот располагался в стратегических точках, откуда можно было легко контролировать львиную долю того, что вскорости сделается новой системой коммуникаций. Ни один человек никогда ничего не делал из чисто альтруистических соображений. И Падрик не собирался становиться исключением из этого правила.

И все благодаря Седжалу.

Впервые в жизни Падрик поднял бокал в молчаливом тосте за другое человеческое существо.

Как Кенди пришла в голову мысль устроить поминки, Бен так и не понял. Нельзя сказать, чтобы таков был австралийский обычай. Кенди, конечно, время от времени отпускал мелкие шуточки явно аборигенского происхождения — как сеятель, шагая по полю, разбрасывает свои семена. Но Бену все-таки было трудно представить, чтобы племя австралийских аборигенов встало в кружок и завело поминальные песни.

«И все же, — подумал он, отхлебнув глоток из огромной пивной кружки, — маме бы наше сборище понравилось».

Дом, принадлежавший раньше Аре, а теперь унаследованный Беном, хотя он и не мог пока заставить себя там жить, был забит до отказа. Гости — среди которых были и люди, и чед-балаарцы, и представители других рас — занимали все свободное пространство дома и даже весь огромный балкон, охватывавший дом кольцом. Здесь собрался как будто весь монастырь.

Вначале Бен удивлялся тому, как все обернулось. Во время краха в одном только монастыре погибли десятки людей, не говоря уже о сотнях жителей города. Поэтому Бен никак не мог представить, что найдутся такие, кто захочет почтить память одной-единственной матушки-наставницы. Однако, общаясь с гостями, Бен понял, что собравшиеся вспоминают не только его мать, но и своих погибших близких. В разговорах люди называли имена и Питра, и праотца Мелтина, который тихо умер, не приходя в сознание, еще до наступления всеобщего краха.

Бен принимал соболезнования, обнимался с многочисленными монахами, слушал их рассказы о своей матери. Он и предположить не мог, сколько людей были так или иначе связаны с Арой. Были и такие, кто испытывал к ней чувство благоговейного страха. Один человек поведал Бену, что, хотя он никогда не встречал матушку-наставницу Арасейль, она всегда оставалась для него образцом для подражания, и он чрезвычайно сожалеет, что ему так и не представилось случая сообщить ей об этом лично.

— Я разделяю ваши чувства, — отвечал всем Бен, подавляя неожиданно подкатывавший к горлу комок.

Среди гостей не было родственников Бена — его тети, дяди и кузенов. Они утратили способность попадать в Мечту и по этой причине отказывались покидать свой дом. Была только бабушка Бена, Салман. Стоя в другом конце комнаты, она встретилась с ним взглядом и подняла свой бокал. Бен ответил тем же. Бабушка тоже была отлучена от Мечты, но это, казалось, вовсе ее не беспокоило. Теперь, когда Беллерофон больше не имел непосредственной связи с Конфедерацией Независимости, совет планеты начал создавать парламентскую форму правления, и Салман Реза оказалась вовлеченной в самую гущу этой работы. Бен прекрасно видел теперь, от кого Ара унаследовала свою целеустремленность.

Были здесь и Седжал, Видья, Прасад и Катсу. Кенди, очнувшись после путешествия в Мечту, стал настаивать на немедленной смене курса, и они отправились на Ржу. Планета была охвачена хаосом. Как грибы, росли многочисленные рвущиеся во власть клики, и планета прямо на глазах распадалась на отдельные государства. Охрана Единства пыталась установить порядок, однако не слишком в этом усердствовала. Многие воины дезертировали, а взять новых было неоткуда.

Кенди занялся каким-то масштабным экспериментом, связанным с Мечтой. Он оказался одним из тех немногих, кто сохранил способность проникать в Мечту, хотя уже не мог, находясь там, сохранять человеческое обличье или создавать четко очерченный окружающий мир. Он рыскал по всей Мечте, пока наконец не наткнулся на Седжала. Тот очень обрадовался встрече. Седжал, видимо, попадал в Мечту так же легко и спокойно, как и раньше, и он рассказал Кенди, где теперь находится.

Седжал и вся его семья стремились поскорее выбраться со Ржи. Он — для того, чтобы серьезно заняться музыкой, Видья — чтобы спастись от воспоминаний. Кенди с удивлением узнал, что муж Видьи Прасад и ее дочь Катсу живы. Рассказы Седжала заняли много времени.

Еще Кенди рассказал Бену о своей встрече с реальными людьми. На этот раз он решил, что «семья», о которой они говорили, — это скорее переносное, метафорическое понятие. И он, и Ваджхуры вместе многое пережили, и это ради них реальные люди посоветовали ему отправиться на Ржу.

Бен поставил свою кружку и сел. Народ уже потихоньку расходился. К выходу пробиралась парочка подвыпивших чед-балаарцев, и вид у них при этом был такой, будто они запутались в своих общих восьми ногах. Остались только Ваджхуры да экипаж «Пост-Скрипта». Гретхен и Триш сумели достойно пережить крах, но попадать в Мечту теперь могла только Триш. Гретхен крепилась, но было видно, что это испытание она переносит с трудом.

Люди сидели в креслах, на стульях, прямо на полу. Шел спокойный разговор. Кенди, скрестив ноги, сидел перед креслом Бена, опираясь о его колени. Бен гладил его затылок, наслаждаясь близостью и теплом. Кенди вздохнул. На его пальце блестел перстень с изумрудом, свидетельствующий о недавнем повышении до чина отца.

Седжал поднялся и подошел к Харен. Он что-то ей сказал, но Бен не расслышал. Она вздрогнула, глаза, не скрытые чадрой, смотрели напряженно. Потом они вместе подошли к креслу Бена.

— Кенди, мне надо с тобой поговорить, — сказал Седжал тихим, чуть взволнованным голосом. — Наверное, и с Беном тоже.

— О чем? — спросил Кенди.

— О личных делах. Мы можем куда-нибудь выйти?

Пожав плечами, Бен встал с кресла, подхватил за руку Кенди, и они все отправились в одну из комнат для гостей. Чуть поодаль сидели Видья и Триш, горячо обсуждая программу профессионального обучения, которую они разрабатывали для рабов, спасенных на Рже семейством Ваджхуров. Прасад время от времени вставлял свои замечания. В сторону маленькой группки никто и не взглянул.

Они вошли в комнату, и Бен плотно закрыл дверь. Стоявшие повсюду стаканы и тарелки с закуской свидетельствовали о том, что во время вечеринки в эту комнату тоже заходили. Харен уселась на краешек кровати. Седжал был серьезен. Кенди казался слегка озадаченным, однако его снедало любопытство.

— Обойдемся без обиняков, — начал Седжал. — Во всей этой суматохе я совсем забыл, ребята, что собирался сообщить вам нечто важное. И только сейчас вспомнил.

— О чем? — спросил Кенди.

— О ваших семьях.

Бен напрягся. У них с Кенди только-только все начинает налаживаться. Кенди потихоньку стал перевозить в дом Бена свое немногочисленное имущество, и Бен не мог описать словами, насколько он счастлив просыпаться рядом с Кенди. Вовсе ни к чему сейчас еще одна дикая погоня по неизведанным местам. Он бросил быстрый взгляд на Кенди, но увидел на его лице лишь вежливую заинтересованность, а не жадное любопытство, как ожидал.

— И что же? — опять спросил Кенди.

— А меня зачем позвали? — спросила Харен.

— Тогда, в Мечте, когда я собирал всех вместе, — начал объяснять Седжал, — я чувствовал каждого Немого, из всей галактики. Так странно. Мы были как будто единым целым, но я все равно различал отдельные сознания. Трое из них показались мне знакомыми, хотя раньше я ни разу с ними не общался. Потом события начали раскручиваться с такой быстротой, что я про это совсем позабыл.

— Показались знакомыми? — медленно повторил Кенди.

Седжал кивнул, в его светлых глазах застыла взрослая серьезность.

— Двое из них напомнили мне о Кенди. Точнее не могу описать, что я тогда почувствовал. Это были мужчина и женщина, они оба — рабы на планете под названием Дрим.

Руки Кенди бессмысленно зашарили по всему телу и в конце концов крепко его обхватили.

— Дрим, — повторил он шепотом.

Седжал опять кивнул.

— Думаю, тебе следует отправиться туда. Ты сможешь их разыскать по закупочным документам, а они, возможно, знают что-то об остальных твоих родственниках.

Харен подалась вперед и схватила Седжала за руку.

— А третий… Это мой сын?

— Да, — ответил Седжал. — Он тоже раб, на планете Климкиннар.

Харен зажала рот ладонью. Она хотела что-то сказать, но из ее горла вырывались лишь сдавленные всхлипы. Бен сидел на кровати рядом с ней. Его сердце тоже переполняли чувства.

— Ты как, в порядке? — спросил он Харен. — Принести тебе что-нибудь выпить?

Она покачала головой и встала. Бен заметил, что она дрожит.

— Мне надо отправляться немедленно.

Кенди положил руку ей на плечо.

— Сначала нам обоим надо хорошенько выспаться. Завтра с утра я получу разрешение на организацию экспедиции.

Бен смотрел на него широко открытыми глазами. Кенди это заметил.

— Что-то не так? — спросил он.

— Нет, ничего, — ответил Бен. — Нам всем действительно надо поспать.

Харен пошла к двери, но вдруг остановилась и повернула обратно. Быстрым движением она приподняла чадру и поцеловала Седжала в щеку. Бен успел заметить красивое, четко очерченное лицо. Седжал густо покраснел, а Харен выбежала из комнаты.

— Орден Детей все еще занимается поисками Немых? — спросил Бен. — Я хочу сказать, что теперь, когда Мечта так изменилась…

— Некоторые Немые сохранили способность проникать в Мечту, — ответил Кенди. — И нашему ордену они по-прежнему нужны. Даже больше, чем раньше. — Он, не мигая, смотрел на Бена своими карими глазами. — И в этой связи, Бенджамин Раймар, мне хотелось бы кое о чем тебя спросить.

— О чем же это? — спросил Бен с невинным видом.

— После того случая с Седжалом ты пытался сам проникать в Мечту?

Бен старался оставаться серьезным, но все же не мог сдержать улыбку.

— Ну, один или два раза. Я воспользовался кое-какими мамиными связями, и мне рассчитали необходимую дозу.

— Ну и?

— Что — ну?

Кенди вздохнул с досадой.

— У тебя получается?

Бен его поцеловал. Седжал заулюлюкал. Их объятие вскоре стало более тесным, и Седжал через некоторое время даже слегка вспыхнул.

— Я просто… Я хотел… Я мог бы… О черт. — И он выбежал из комнаты.

Когда они наконец разомкнули объятья, Бен потрепал Кенди по щеке.

— Бывший мальчик по вызову дважды за один день покраснел — мог ты себе такое представить?

— Ах ты, зараза, — сказал Кенди все еще в некоторой досаде. — Ты, значит, наведываешься в Мечту? И сколько времени? Несколько дней? Недель? Почему мне-то не сказал?

— Я хотел сделать тебе сюрприз.

— Да уж, сюрприз так сюрприз. — Он снова поцеловал Бена, хотя уже не так крепко, как в первый раз. — Тебе все время необходимо быть не таким, как все.

Бен только улыбнулся.

— Так за кем мы отправляемся в первую очередь? За твоими родственниками или за сыном Харен?

— За сыном Харен, — ответил Кенди, не раздумывая. — Она каждый вечер возвращается одна в пустой дом. А я — нет. Нам стоило бы… — Он внезапно замолчал. — Все живое! Я только сейчас понял! Реальные люди посылали меня на Ржу, чтобы я встретился с Седжалом и он мне сообщил, где искать мою семью. Так что все правда, никаких метафор.

— Удивительная вещь: находишь тогда, когда прекращаешь поиски, — заметил Бен философски.

— Пойдем расскажем остальным, если Харен еще не успела. Посмотрим, кто из них захочет лететь с нами.

— Ты иди, — ответил Бен, — не забудь только мне оставить местечко в списке участников. Хорошо, отец Кенди?

Кенди сверкнул улыбкой и вышел. Бен посмотрел ему вслед, потом медленно подошел к окну, открыл его и высунулся наружу. Лицо приятно овевал прохладный, влажный воздух. Листва чуть шевелилась от легчайшего ветерка. Там, далеко внизу, скрытая густыми зарослями папоротника, находилась могила его матери. Бен похоронил ее у подножия секвойи, и теперь ему казалось, что в шелесте листьев и веток чувствуется ее присутствие.

— Мама, спасибо тебе, — прошептал он. — Спасибо за все.

Он еще постоял у окна, вглядываясь в мглистую ночь. Прошла долгая минута. И Бенджамин Раймар резким движением затворил окно и вернулся к своей собственной жизни.