Все три обитателя душной пещеры были одеты в убогие лохмотья, висевшие на их тощих телах словно одежда на пугале. Они казались уставшими и измученными, но Солдата нисколько не удивил их внешний вид, поскольку им приходилось работать в невыносимых условиях. Троица трудилась без перерыва: плавила металл, формовала, разливала его, пилила и сколачивала дерево, превращая мечи в лемеха плугов, а копья — в корабельные мачты. Этими мирными предметами была заполнена вся пещера; они свисали с крючьев под потолком, валялись грудами вдоль стен.

— И что вы с ними делаете? — спросил Солдат. — С этими орудиями и корабельной оснасткой?

— Как что, отдаем беднякам, — ответила женщина. — С их помощью крестьяне возделывают землю и добывают дары моря — и что самое главное, бедняки не имеют возможности превратить их обратно в оружие.

— Я восторгаюсь вашей работой, но, по-моему, это пустая трата времени. Люди всегда будут сражаться. Люди всегда будут убивать других людей. Такова человеческая природа.

Старик смерил его долгим взглядом.

— Значит, мы должны изменить человеческую природу, перековать ее. — Он окунул раскаленную докрасна заготовку в чан с водой, зашипевшей и забурлившей. — Люди еще дети, и их можно воспитать.

— Я почти ничего не помню о том мире, из которого прибыл сюда, но этот мир, похоже, порождает насилие каждой своей частицей. Одна его половина решительно настроена на то, чтобы уничтожить вторую. Я встречал самых разнообразных живых существ, странных и причудливых, о существовании которых даже не имел понятия, — и все нападают друг на друга, обуянные жаждой крови.

Оторвавшись от работы, Старик пристально посмотрел Солдату в глаза.

— Возможно, все обстоит не совсем так.

— Вряд ли я ошибаюсь.

— Ты просто смотришь на окружающий мир глазами, научившимися видеть в другом месте. Но что ты хочешь от меня? Тебя действительно прислали карлики?

Солдат подтвердил, что он был в подземном царстве крошечных сморщенных существ с большими носами, если, конечно, это ему не приснилось. Он объяснил Старику, что ищет колдуна, который смог бы исцелить его жену от недуга.

— На противоположной стороне большого озера, — сказал Старик, — начинается тропа. Если ты отыщешь ее и пойдешь по ней, никто не сможет сказать с определенностью, что будет ждать тебя в конце. Возможно, ты найдешь того, кто сумеет тебе помочь. Но тропа меняет свой маршрут каждый день, каждый час, каждую минуту. Быть может, ты придешь не в тот момент и найдешь не того колдуна или, может так статься, вообще никого не найдешь. Вполне вероятно, в конце пути ты увидишь лишь горсть смерзшихся опавших листьев, покрытых хрустящей корочкой льда.

— И это моя единственная надежда? Вот ради чего я претерпел столько лишений?

— В мире нет ничего определенного. Ты найдешь лишь то, что заработаешь. Как ты думаешь, ты заслужил определенность?

Солдат пожал плечами, злясь на себя самого не меньше, чем на Старика.

— Наверное, нет. Но я буду надеяться.

— Надежда — это все, что ты получишь; но привыкший к насилию ее не заслуживает.

— Ты считаешь меня человеком, привыкшим к насилию?

Продолжая говорить, Старик вернулся к работе. Женщина подбросила в горнило углей. Мальчишка куда-то исчез — по-видимому, отправился снова собирать оружие.

— Было ли у тебя время изучить этот мир, в который, судя по твоим словам, ты попал помимо своей воли? У тебя могло сложиться впечатление, что здесь правит зло, а добро пытается занять в нем хоть какое-то место. В действительности наш мир зиждется не на зле и не на добре, а на силе. В мире, где заправляет зло, ты не прожил бы и двух дней.

Солдат не знал, что ответить.

— Я попал сюда беспомощным.

Старик стал ковать заготовку раскаленного металла на большой наковальне. Из-под его молота водопадом света летели искры.

— Нет, ты пришел к нам, обладая достаточной силой, чтобы остаться в живых — в противном случае тебя бы давно уже не было на свете. Есть определенная сила в том, что ты являешься неизвестной величиной, что несомненно, поскольку ты голубоглазый в мире, где живут только люди с карими глазами. Ты не знаешь самого себя, но ведь и другие тебя также не знают. Тебе позволили жить, пока люди пытались разобраться, нужно ли тебя бояться, или тебя можно как-то использовать, или ты обладаешь какой-либо тайной, которая способна усилить их могущество. Бессмысленно уничтожать то, что может дать превосходство над окружающими. К тому же вначале никто не знал, не повлечет ли твоя смерть месть каких-нибудь темных сил, несущих гибель твоим убийцам.

Кроме того, у тебя есть опыт бывалого солдата, выручающий в самых сложных ситуациях. Ты обладаешь интуитивным знанием войны, ты в совершенстве владеешь искусством убивать. Конечно же, я это не одобряю, и все же твой опыт помог тебе выжить. Не надо сбрасывать со счетов и ножны, зарядившиеся волшебством во время путешествия между мирами. Постепенно, используя все имеющиеся в твоем распоряжении возможности, ты набрался сил. Похоже, тебе предопределено судьбой продолжать идти дальше, если только тебя не скосит что-нибудь непредвиденное, не задумываясь о том, есть ли в тебе какая-нибудь польза.

Взвесив слова Старика, Солдат пришел к выводу, что в них есть доля правды. Вот, например, королева получила свою власть по праву рождения. Канцлер Гумбольд обладает силой, отраженной от сияния королевской власти. За капитаном Каффом мощь армии. Некоторые люди достигают такого положения, что становятся неотделимы от власти.

— Сейчас мы переживаем плохие времена, — продолжал Старик, — что связано с близкой кончиной Короля магов. После его смерти начнется борьба за власть. Нам нужно надеяться, что победу одержит Добро, ибо в мире, где безраздельно правит Зло, вся власть сосредоточена в одних руках. И эти руки обращаются с ней как хотят: передают, отнимают, делятся, отбирают.

Солдат согласился и поблагодарил Старика и женщину. Те дали ему на прощание коробку с огнивом и трутами, без чего он наверняка бы погиб в скованном холодом крае зимы. Солдат выбрался из пещеры, по пути украдкой прихватив один из мечей в груде оружия, валяющегося у стены. Солдат не испытывал стыда за свой поступок, потому что, рассудил он, мальчишка тоже украл у кого-то этот меч. И все же, пробираясь по лесу, Солдат ощутил беспокойство. Старик ему помог, а он отплатил ему такой подлостью. С другой стороны, продолжал рассуждать Солдат, разве у него был выбор? Впереди ждут опасности, и он должен быть готов к ним.

Чем дальше на запад продвигался Солдат, тем сильнее ощущалось присутствие богов. Непостижимые создания, которых не видел ни один смертный, они обитали далеко друг от друга в неприступных цитаделях на затянутых дымкой скалистых вершинах. Солдат чувствовал себя так, словно на него сверху давит какая-то тяжесть. Он испытывал на себе неприязнь богов ко всем людям.

Солдат шел по глубокому снегу, дрожа от холода, чувствуя, как ледяной ветер проникает сквозь его тонкую одежду, и размышлял о богах. Вдруг рядом с ним на ветку опустился ворон.

Солдат остановился.

— Это ты?

Склонив голову набок, птица ничего не ответила.

— Нет — почему я так решил? На свете тысячи воронов. Я не могу отличить одного от другого. Вы для меня все на один манер.

Он тронулся дальше.

— Это потому, что ты не присматриваешься внимательнее, — с оттенком горечи произнес ворон. — Знаешь, все мы не похожи друг на друга, как и вы, люди. Разве ты не видишь, что мои перья более блестящие и красивые, чем у остальных моих сородичей? А как же размер моих глаз, длина клюва, то, что когти у меня острее, чем у других воронов?

Снова остановившись, Солдат усмехнулся.

— Значит, это все-таки ты? Боюсь, у меня не настолько острое зрение, чтобы различать мелкие детали.

— Ха! Так или иначе, я здесь не для того, чтобы спорить с тобой или обмениваться любезностями. Я хочу тебя предостеречь. Сюда летит орел.

— Орел?

— Орел, который на самом деле вовсе не орел.

— Любишь ты говорить загадками. Что это значит?

— Кафф послал волшебника по имени Олгат, чтобы тот тебя убил. Олгат не только волшебник, но и воин. Он разрубит тебя на мелкие кусочки.

Солдат кивнул.

— Не радуйся раньше времени.

— И все же я не могу удержаться от мысли, что это конец твоего жизненного пути. Только посмотри на себя! Одет как пугало, вооружен ржавым старым мечом!.. Что с тобой случилось? И где этот безмозглый мошенник Спэгг? У тебя кончились запасы еды, и ты его сожрал?

— В настоящий момент он висит на воротах дома одного тирана, и ему очень несладко. Но хватит о нем. Где я встречусь с этим Олгатом? Ты говоришь, он воин?

— Его мать была прачкой, и Олгат унаследовал ее мускулатуру, хотя мозгами пошел в отца. Какие они бывают, эти прачки! Ты видел их мясистые руки? Ладно, отвечаю на твой вопрос: понятия не имею. Я только знаю, что Олгат направляется сюда. Мне пришлось лететь как сумасшедшему, чтобы его опередить. Советую быть начеку. Ну а я очень проголодался. Все, что нужно, я тебе сказал; ты предупрежден. Больше мне делать нечего. — Ворон огляделся вокруг. — А здесь с кормежкой туго, да? Я не привык долбить лед клювом. Надо поискать запасы, заготовленные на зиму какой-нибудь белкой.

Как только птица скрылась в сплетении черных голых ветвей, Солдат тяжело вздохнул. Какая же ноша лежит на его плечах! И никто не может сказать, будет ли от этого прок. Он собирается убедить кого-то сделать доброе дело. Такое редко вознаграждается.

Разведя костер, Солдат натопил снега и сварил съедобные коренья, которые накопал из мерзлой земли с помощью меча. При этом у лезвия отломился кончик, что еще больше опечалило одинокого путника. Подкрепив свои силы, но не окрепнув духом, Солдат продолжил унылое путешествие по заснеженному лесу и наконец вышел на берег обширного замерзшего озера, со всех сторон окруженного деревьями. На противоположном берегу возвышался холм, а за ним уходили в небо высоченные горы общим числом семь, чьи вершины скрывались за облаками. Тени этих огромных мрачных семи вершин падали на озеро, отчего оно казалось еще более холодным и угрюмым.

Набрав хворосту, Солдат связал его в охапку и закрепил на спине. Затем вышел на замерзшую поверхность озера, в холодную тень, отброшенную обителью богов. Ледяная стужа, страшнее самого лютого мороза, стиснула его сердце. Обжигающий холод тени проник в душу, повергнув в пучину отчаяния. Увидит ли он противоположный берег бескрайнего белого озера, не говоря о тропе, ведущей к колдуну, который, возможно, исцелит его жену?

Солдат шел вперед.

Он шел весь день и всю ночь.

Утром он решил, что преодолел половину пути, хотя горы, казалось, не стали ближе.

Солнце не взошло над горизонтом. Мир оставался серым и застывшим под мраморным куполом грозного неба.

В полдень высоко в небе показался орел. Опустившись на лед перед Солдатом, он мгновенно преобразился в могучего воина.

Это прилетел Олгат, с оружием и в боевых доспехах.

Солдат заморгал заиндевевшими на морозе ресницами. Его щеки, кисти рук, ноги, пройдя через боль, стали бесчувственными. Но теперь распаленное сердце разлило по всему телу волну ярости, и онемевшие члены, отогревшись, ожили покалывающей болью. Температура тела повысилась. Кто этот варвар, прилетевший в бескрайнюю пустыню, которую ему приходится преодолевать пешком?

С трудом пошевелив смерзшими губами, Солдат прохрипел:

— Прочь с дороги, болван! Во мне вскипает ненависть, раскаляющая мой рассудок до пределов, превосходящих представления простого смертного. Разве ты не слышал о том, как я сражался с воином-псом? Я расправился с ним с такой безудержной жестокостью, что даже наемникам из красных шатров, привыкшим к виду крови, стало тошно от отвращения. Если ты сейчас же не уйдешь с дороги и не дашь мне пройти, я выплесну ярость на тебя.

Презрительно фыркнув, Олгат со свистом рассек мечом воздух.

— У тебя нет доспехов, а этот меч, похоже, переломится пополам после первого же удара.

Солдат посмотрел на себя. Его противник говорил правду. Осознав, каким неравным будет предстоящий бой, Солдат отступил назад на сто ярдов и, сняв со спины вязанку хвороста, стал думать. Профессиональный воин, он обладал солдатской смекалкой. Пусть и не самое главное его качество, в подобных случаях оно служило ему верой и правдой. Настоящий солдат всегда извлекает максимум из окружающей обстановки. Оказавшись безоружным там, где много камней, он мастерит себе пращу или использует тяжелые булыжники в качестве метательных снарядов, в лесу вооружается рогатиной или дубинкой. Что есть у него под рукой сейчас? Лед. Целое озеро льда. И надо как-нибудь использовать этот лед.

Повернувшись спиной к Олгату, спокойно дожидавшемуся своего противника, Солдат опустился на колени и с помощью сломанного меча принялся откалывать большие глыбы льда. Он поймал себя на том, что мысль о неминуемом поединке придала ему дополнительные силы. Его переполнял боевой пыл, позволявший осуществить то, о чем всего час назад он не мог и мечтать. Быстро нарезав пластины льда, Солдат проделал в них отверстия и с помощью веревок, скрученных из кусков одежды, навесил на себя эти импровизированные доспехи. Экипировавшись таким образом, наш герой повернулся лицом к наемному убийце и крикнул, вызывая его на поединок:

— Я назвал тебя болваном, и ты и есть самый настоящий болван! У тебя мозги комара и мошонка муравья…

Олгат не остался в долгу и тоже разразился потоком оскорблений. Подобный обмен насмешками может продолжаться довольно долго, прежде чем начнется обмен ударами, но в данном случае оба воина горели нетерпением вспороть сталью человеческую плоть. Ни Солдату, ни Олгату не хотелось затягивать свое присутствие в холодном и угрюмом краю, на озере под сенью богов.

— Давай скорее покончим с этим, — рявкнул Олгат.

Он нанес первый удар, огласив звоном меча сверкающий заиндевелый мир над застывшим озером. Стальное лезвие вгрызлось в доспехи Солдата, и во все стороны брызнули ледяные крошки. Услышав громкий боевой клич Олгата, раскатившийся над озером, лесами и горами, с деревьев взлетели перепуганные птицы. Спящие медведи беспокойно заворочались в берлогах. Горностай, преследовавший кролика, остановился, тревожно оглядываясь по сторонам. Волки, взобравшиеся на горные утесы, недоуменно обернулись. Все взгляды были прикованы к двум фигурам, темнеющим на белоснежном льду. Взгляды животных. Возможно, взгляды колдунов. Но ни один смертный не лицезрел этот поединок.

Солдат принялся наносить яростные удары по стальным доспехам противника, оставляя на них глубокие вмятины. Под его свирепым натиском Олгат попятился назад. Воин-волшебник вынужден был признать, что не ожидал встретить такое сопротивление. Он понял, что Солдат искушен в единоборствах. Его движения, взгляд, обращение с оружием говорили о том, что ему не привыкать к подобным поединкам. Олгат усомнился в словах капитана Каффа, заверявшего его в слабости и неопытности будущего соперника. Высокомерный гвардеец сравнивал Солдата с женщиной.

Олгат отвечал как мог. Под градом стремительных ударов Солдат, в свою очередь, вынужден был отступить.

Противники стоили друг друга. Солдату представилась возможность проткнуть Олгату горло, но он не смог нанести смертельный удар, так как у его меча было отломано острие. Солдат обрушил проклятия на небеса и еще выше, жалея о том, что не стащил у Старика что-нибудь получше.

Поединок на льду продолжался весь день. К вечеру прилетел ворон и быстро надоел обоим противникам, летая между ними и громко подбадривая Солдата и выкрикивая свои советы.

— Следи! Следи за его левой рукой, Солдат! Он собирается ударить тебя кулаком. Вот так. Отступи назад, отрази удар, сделай выпад — нет-нет, руби! Ну вот, промахнулся… Переноси вес на заднюю ногу. Следи за его глазами. По ним ты всегда сможешь предсказать следующий шаг…

В конце концов соперникам надоела непрерывная болтовня птицы. По обоюдному молчаливому согласию они прекратили поединок, и Солдат обратился с укором к своему пернатому другу:

— Слушай, пожалуйста, лети отсюда!

— Я же хочу помочь! Олгат очень коварный противник.

— Ты мне только мешаешь.

— Ну вот и вся благодарность от тебя!

Солдат покачал головой.

— Ворон, я понимаю, что ты делаешь это от чистого сердца, но ты мне нисколько не помогаешь. Наоборот, из-за тебя меня могут убить…

— Или меня, — вставил Олгат.

— … а если мне суждено умереть, то я хотел бы, чтобы это случилось по моей вине, а не по твоей.

— Ну хорошо, хорошо. Тогда я буду просто стоять в стороне и наблюдать.

— По мне лучше бы ты улетел отсюда, — сказал Солдат.

— Это несправедливо. Я прилетел издалека. Полагаю, у меня есть право зрителя.

— Ну ладно — только не мельтеши и не раздражай нас своими криками.

— Летать я не буду, — нахохлился ворон, — но молчать не обещаю, потому что я могу забыться. А что, если Олгат зайдет тебе сзади, а ты не заметишь? Я вынужден буду тебя предупредить. У меня не будет выбора.

— Полагаю, я как-нибудь сам справлюсь.

— Ха!

Солдату пришлось довольствоваться этим. Поединок продолжался всю ночь, под морозным небосводом, усеянным звездами. Снег и лед искрились так же ярко, как и днем. Волки бродили в темноте и выли, произнося настоящее имя Солдата. Отголоски их завываний отражались от окрестных холмов. Но Солдат не мог разобрать это слово, заглушаемое звоном стали.

Холодало. Противники вымотались, и им все чаще приходилось делать паузы, чтобы отдышаться и набраться сил. Перерывы в поединке становились все более длинными.

Взошла тусклая голубоватая луна. Бой продолжался. Наконец засерел рассвет, напоминая противникам о том, что нарождается новый день, и они прекратили поединок. Солдат сходил за хворостом, а ворон слетал за огнивом. Олгат, превратившись в орла, взмыл ввысь и вернулся с добычей. Разведя костер, противники зажарили зайца и позавтракали.

Олгат, снова принявший человеческое обличье, жадно жуя кусок мяса, высказал то, что было на уме у обоих:

— По-моему, мы достаточно сражались друг с другом. Несомненно, мы достойные противники. Продолжать дальше бессмысленно.

Солдат кивнул.

— Согласен, но не я настаивал на поединке. Что ты скажешь своему хозяину?

Облизав горячий жир, стекающий с пальцев, Олгат шумно вздохнул.

— Думаю, это я как-нибудь переживу. Я не собираюсь возвращаться в Зэмерканд. Перелечу через Лазурное море в Карфагу и поселюсь там. По-крайней мере в Карфаге климат теплее, не бывает таких суровых зим. — Он протянул руку. — Удачи тебе, Солдат. Ты гораздо лучший боец, чем кажешься с виду. Увидев тебя, я подумал: «Что за тощая корова? Я отрублю ей ноги и пешком вернусь на них домой!» Теперь я вижу, как ошибался.

Ворон присвистнул.

— Вы только послушайте! Братство взаимных славословий. Ну да ладно, лишь бы не целовались и не обнимались…

Но бывшие противники не доставили ему такой радости. Заключив друг друга в крепкие объятия, они трижды поцеловались, прижимаясь губами к заросшим грубой щетиной щекам, а затем снова пожали друг другу руки. После этого Олгат опять превратился в орла. Схватив в когти остатки тушки зайца, он взмыл в воздух.

Солдат проводил взглядом красивого пернатого хищника, пролетевшего над темнеющим в предрассветных сумерках лесом.

— Какая замечательная птица! — пробормотал Солдат, когда орел скрылся из виду.

— Какая замечательная птица! — прокаркал ворон, насмешливо передразнивая своего друга. — В этом ваша беда, беда людей: вы цените внешность превыше ума. Разве так важно, что у птицы большой размах крыльев и огромные когти или она способна как бог парить в восходящих воздушных потоках? Среди нас есть те, кто обладает острым умом и способен запросто обвести вокруг пальца этих небесных глупцов.

Обернувшись, Солдат улыбнулся.

— Ну конечно. Я многим тебе обязан, ворон, и всегда буду это помнить. Ну а теперь мне пора снова трогаться в путь. Прощай! Увидимся в городе, когда я вернусь.

— Если ты вернешься.

Поднявшись со снега, Солдат снял свои ледяные доспехи и устало побрел вперед под недремлющим оком богов.