Глава 6

Из ванной тотчас же появился Чак, одетый в махровый халат. Он спокойно кивнул гостье, не выразив особого удивления.

Керри сказала:

— Она будет смотреть. Моника, устраивайся поудобнее.

Моника прошла в комнату, присела на кровать, но спохватилась и пересела в кресло, стоявшее возле окна. Керри и Чак замерли лицом друг к другу посередине номера. Из открытой двери ванной тянуло паром и каким-то специфическим острым запахом.

Керри сняла с Чака халат. Вопреки ожиданиям Моники Чак не был совершенно голым, на нем были надеты хлопчатобумажные светло-голубые трусики. Его загорелое тело было мускулистым и по-мальчишески стройным, с узкой талией и плоским животом. Грудь, покрытая светлыми курчавыми волосиками, тоже была хорошо развита. Рядом с Керри, все еще одетой в свой строгий костюм, он выглядел беззащитным. Она приказала ему суровым тоном:

— Покажи, как сильно ты меня любишь!

Чак упал перед ней на колени и поцеловал ее туфли.

— Обнаженный он гораздо симпатичнее, чем одетый, не правда ли? — спросила у Моники Керри.

Моника молча кивнула. Керри села на кровать и, скинув туфли, протянула ногу Чаку. Он осторожно взял ее обеими руками за лодыжку и начал целовать кончики пальцев. Лицо его при этом оставалось серьезным и сосредоточенным, а дыхание стало частым и прерывистым.

— Чак умеет снимать с моих ног усталость, он умница, — похвалила его Керри. — Покажи, что еще ты умеешь!

Чак принялся облизывать ступню, потом стал сосать большой палец, поглаживая ладонью икру. Керри блаженно улыбнулась, в ее глазах читалось самодовольство. Моника тайком тоже скинула туфли и потерла ногу о ногу. Керри услышала шорох нейлоновых колготок и улыбнулась.

— Он делает это каждый вечер. Прекрасная разрядка! Она уперлась руками в кровать и запрокинула голову.

Взгляд ее устремился в потолок, с губ сорвался чувственный вздох. Чак усердно массировал ей ступню своими большими пальцами и поочередно сосал все ее пальчики. Спустя некоторое время он занялся второй ее ногой.

— Моника, не могла бы ты оказать мне одну услугу? — спросила американка.

— Что? — хрипло спросила, в свою очередь, Моника и прокашлялась.

— Принеси мне чего-нибудь выпить.

— А что именно?

— Джина с тоником, возьми из мини-бара.

Моника подошла к холодильнику и, открыв его, достала оттуда бутылку виски, бутылку джина и бутылку тоника. Виски она налила себе, а для Керри приготовила смесь джина и тоника.

— Благодарю, — томным голосом сказала Керри, беря у нее бокал. — Ты не хочешь присоединиться к нам?

Моника молча глотнула из своего бокала изрядную порцию виски. Керри открыла глаза и вперила в нее пристальный изучающий взгляд. Щеки Моники порозовели: в глазах американки явственно читался вызов.

— Я не намерена тебя уговаривать, милочка! Поступай как знаешь! Но думаю, что ты не пожалеешь.

Щеки Моники стали пунцовыми, сердцебиение участилось. Она уже и сама не знала, чего хотела в этот момент.

— Спасибо, я лучше посижу в кресле, — наконец пролепетала она.

Наступила тишина. Керри ухмылялась. Чак, причавкивая, сосал ее пальчики.

— Как угодно, — промолвила американка. Моника повернулась и направилась к креслу у окна.

Когда же она обернулась, то увидела, что Керри встала и непринужденно снимает с себя юбку. Аккуратно сложив, она повесила ее на спинку стула и, оставшись в чулках и подвязках, в белых ажурных трусиках и блузе, подошла к Монике и спросила:

— Ну, и что ты обо мне думаешь?

— А что я должна думать? — спросила Моника.

— Я привлекательна?

— Конечно, вы привлекательны, — сказала Моника, — только не нужно на меня давить. Я не поддаюсь на такие штучки.

— Мне это и в голову не приходило! — Американка расхохоталась. — Чак, а ну марш в постель! — прикрикнула она на мужа.

Чак лег плашмя на кровать. Керри расставила пошире ноги, наклонилась, выпятив зад, просунула между ногами руку и схватила его за волосы. Он дернулся, но промолчал. Керри присела еще ниже и подтянула его голову к своей промежности. Чак высунул язык и стал ее облизывать.

— Можешь поласкать себя, — сказала Керри Монике.

Моника ничего на это не ответила, только выпила еще глоток виски. С невозмутимым лицом американка время от времени отдавала Чаку указания:

— Сильнее! А теперь пососи немного! Вот так. А теперь полижи мне зад!

При этом она косилась на Монику, ожидая от нее реакции на происходящее. Спустя некоторое время она выпустила волосы многострадального Чака и, подбоченившись, начала двигать торсом. Моника заметила, что у Чака началась эрекция.

Комната наполнилась специфическим запахом полового секрета. Загипнотизированная мерным покачиванием бедер Керри, Моника сама стала ерзать в кресле. Трусы в промежности американки промокли насквозь и стали полупрозрачными. Моника живо представила себе, что сейчас испытывает Керри, и непроизвольно раздвинула ноги, чтобы несколько охладить свою вспотевшую промежность. По ее телу пробежала нервная дрожь, в клиторе засвербело. Она снова сдвинула колени и напрягла ягодицы. Низ живота обдало приятным жаром.

Наконец Керри распрямила спину, стянула с себя чулки и сняла трусики. Чак продолжал лежать на кровати как чурбан. Американка, поводя бедрами, подошла к Монике и сказала:

— Пощупай, какая я мокренькая!

Она сама взяла Монику за руку и сунула ее в свою промежность. Моника не сопротивлялась. Ее пальцы ощутили наружные половые губы Керри, влажные от соков. Керри потерлась клитором об ее руку и сладострастно застонала.

— Ох, как мне хорошо! — промяукала она, поводя бедрами.

Рука Моники непроизвольно проскользнула глубже, в преддверие влагалища, и стала влажной. Чак повернул голову и с интересом наблюдал все происходящее. Член его выразительно подергивался в трусах. Керри отошла от Моники и вернулась к лежащему в одиночестве на кровати мужу.

— А теперь займемся оральным сексом, — сказала командным голосом она, и Чак принялся ее лизать.

Сначала Керри стояла широко расставив ноги, а он стоял перед ней на коленях на полу. Потом она поставила одну ногу на кровать и наклонилась так, что Моника увидела ее блестящие половые губы и вход во влагалище. Чак стал лизать ее сзади, уткнувшись носом в анус и громко чавкая. Моника сильнее заерзала в кресле, удивляясь тому, что Керри до сих пор не испытала оргазма. Будь она на ее месте, она бы уже давно кончила, и не один раз. Клитор Моники задрожал и стал пульсировать, она плотнее сдвинула бедра. Керри продолжала размеренно двигать торсом, демонстрируя свою власть над Чаком.

Наконец она выпрямилась и, держа в руке бокал, улеглась на кровать, удобно устроившись на подушках. Согнув ноги в коленях, она развела их в стороны. Чак встал между ними, наклонился и принялся жадно сосать ей клитор. Керри закинула ноги ему на спину и отпила из бокала.

— Я рада, что ты пришла, — сказала она Монике. — Мне нравится, когда на меня смотрят в такие минуты.

Монику снова обдало жаром. Насыщенный половым секретом воздух сгустился и щекотал ей ноздри.

Она отхлебнула виски.

Керри продолжала смотреть в ее сторону, лицо ее раскраснелось от алкоголя и сексуального возбуждения.

— Он хочет, чтобы я побыстрее кончила, — хрипло сказала она. — А ты хочешь взглянуть, как я это делаю?

Моника поняла, что она уже на грани, и начала сама потихоньку поглаживать свою промежность ладонью, уже не в силах оставаться пассивной зрительницей. Это зрелище ужасно возбудило ее, и тело настойчиво требовало удовлетворения. Если бы Керри не наблюдала за ней, она бы давно залезла рукой под юбку. Промежность словно бы горела.

Внезапно щеки Керри стали ярко-красными, в глазах появился характерный блеск, она протянула руку в сторону Моники, словно бы умоляя ее приблизиться, и с пронзительным криком затряслась, закрыв глаза и мотая головой из стороны в сторону. Ноги ее задергались в воздухе, она запрыгала на матраце и захрипела. Наконец оргазм выпустил ее из своих тисков, и она обмякла и успокоилась. Тяжело дыша, она откинулась на подушки и уставилась на Монику.

Чак лежал неподвижно, уронив голову на матрац и упершись ногами в пол. Керри брезгливо посмотрела на него и сказала:

— Встань, ничтожество!

Он сполз с кровати и с трудом выпрямился. Керри подперла щеку ладонью, еще раз взглянула на него и расхохоталась:

— Ах ты, негодник! А ну-ка покажи Монике, что ты натворил!

Чак повернулся лицом к Монике, и она увидела, что его член упал, а по ляжке стекает струйка спермы. Трусы пропитались ею насквозь.

— По-моему, его следует наказать, — сказала Керри.

— Какого же он заслуживает наказания? — спросила Моника. Голос ее дрожал, ей хотелось поскорее уйти в свой номер и там удовлетворить себя.

— Сейчас увидишь! — Керри встала и подошла к комоду. — Ему ужасно не нравится, когда я делаю это при посторонних, — сказала она, открывая комод. — Особенно если это — мужчина. Женщин он еще терпит, хотя это тоже унизительно.

Она извлекла из верхнего ящика черный чулок, потом — второй и потрясла ими в воздухе.

— Мне кажется, что он будет смотреться в них весьма экзотично!

— По-моему, это будет просто смешно, — сказала Моника.

— Ты так считаешь? Что ж, сейчас проверим.

Керри покопалась в ящике с бельем и достала из него сначала дамский пояс для чулок, а потом черные кружевные трусики.

— Пора тебе переодеться, голубок, — сказала она Чаку. — А ну надевай эти штанишки, негодник!

Чак покорно подчинился. Моника невольно взглянула на его повисший между ног пенис: он оказался не очень длинным, но на удивление толстым. Под взглядом Моники член ожил и стал приподниматься. Головка его была густо перепачкана семенем. Поражала невозмутимость, с которой Чак надевал нижнее дамское белье. Виски вскружило Монике голову, и ей совершенно расхотелось вставать с кресла. К тому же она никого не знала в этой гостинице, кроме этих двух американцев. Поэтому Моника решила досмотреть представление до конца.

Чак наконец-то натянул дамские трусики — они были ему маловаты, поэтому член выпирал из кружев. Керри взялась обеими руками за поясную резинку и подтянула их повыше. После этого она вручила Чаку чулок. Он ловко свернул его, что указывало на наличие у него определенных навыков в этом деле, и, осторожно вставив в него ступню, стал раскатывать по всей ноге. То же самое он проворно проделал и со вторым чулком.

Потом он встал, и Керри надела на него пояс с подтяжками и пристегнула их к чулкам.

— Хорош? — спросила она у Моники, окидывая мужа презрительным взглядом.

Проглотив очередную порцию виски, Моника ответила:

— По-моему… Честно говоря, у меня даже нет слов! — Она звонко расхохоталась. — Он выглядит очень импозантно!

— Подойди ко мне, Чак! А теперь повернись к Монике лицом.

Чак медленно повернулся, и Моника скользнула по нему взглядом. Чулки оказались ему маловаты, поэтому резинки натянулись и впились в бедра. Сквозь тонкую ткань просвечивали светлые волосики на ногах, а толстый пенис, норовящий разорвать кружева, придавал общей картине карикатурный оттенок. Чак явно ощущал смущение и потому отводил взгляд.

Пока Моника разглядывала его, Керри позвонила в бюро обслуживания и попросила подозвать к телефону официанта Антонио. Вскоре он взял трубку. Американка оживилась.

— Привет, Антонио! Это я, Керри. Не мог бы ты сейчас подняться ко мне в номер? Здесь очень весело. Нас трое. Хорошо, жду!

— Я ухожу, — сказала Моника.

— Останься, вот-вот сюда придет Антонио!

В дверь постучали, и в номер вошел испанец.

— Наконец-то, мой дорогой! Мы тебя заждались! — воскликнула хозяйка номера.

— Миллион извинений! — густым баритоном произнес Антонио. — Я обслуживал других клиентов.

Он оглядел комнату, но не выразил ни малейшего удивления ни по поводу одиозного внешнего вида Чака, ни в связи с нахождением здесь Моники.

— Разумеется, ты кого-то обслуживал, — сказала Керри, приподнимая голову, чтобы лучше его видеть. — Расскажи, как все это было! Впрочем, сейчас это уже не важно. Главное, что ты пришел ко мне. Ты не хочешь раздеться?

Антонио снял пиджак, галстук-бабочку и стал расстегивать пуговицы рубашки. Пока он раздевался, Моника покосилась на Чака. Не стань она свидетельницей этой сцены, она ни за что бы не поверила, что муж американки может вот так молча созерцать происходящее, вдобавок нарядившись в дамское нижнее белье. В трусиках спереди образовался солидный мокрый бугор, причиндал просвечивал сквозь кружева. Несомненно, такое здесь происходило не в первый раз.

Раздевшись догола, темпераментный испанец обжег пламенным взглядом лежащую на кровати Керри. Головка его эректированного фаллоса хищно нацелилась в ее промежность. Она раздвинула ноги и, вытянув к своему мачо руки, грудным голосом произнесла:

— Возьми же меня скорее! Мне нужен настоящий мужчина.

Антонио прыгнул на кровать, Керри метнула взгляд на Чака, закрыла глаза и, обняв испанца, повторила:

— Возьми меня, Антонио! Я тебя хочу!

Без лишних разговоров испанец вошел в нее и стал овладевать ею с такой энергией, что номер огласился ее пронзительными сладострастными воплями.

— О, как мне хорошо! Какой ты славный! — приговаривала она хриплым шепотом.

Моника встала и потихоньку выскользнула из комнаты, даже не попрощавшись с Чаком. Оказавшись в коридоре, она посмотрела на часы — было двадцать минут третьего ночи. Она быстро прошла в свой номер и разделась.

Едва лишь она легла в постель, как принялась успокаивать себя, лаская свою взволнованную пушистую киску. И не прошло и нескольких секунд, как желанное удовлетворение пришло. Моника облегченно вздохнула, выключила свет и уснула.

Когда на другой день она случайно встретилась с Керри, та воскликнула:

— Я даже не заметила, когда ты улизнула! Могла бы хотя бы попрощаться!

— Я не хотела вам мешать. К тому же было очень поздно, — сказала Моника.

— Это точно, — согласилась Керри. — Я едва стою на ногах после вчерашнего. Не нужно было столько пить. Надеюсь, что ты на меня не в обиде?

— Мы все напились до безобразия, — ответила Моника. — Зато я обрела ценный опыт.

— Надеюсь, он пригодится тебе в Англии, — с улыбкой промолвила американка.

— Возможно, — уклончиво ответила Моника.

На самом деле она не придала никакого значения случившемуся накануне, вся эта фантасмагория казалась ей теперь скверным сном. На протяжении всего утра, пока докладчики и устроители семинара обменивались приветственными речами и комплиментами, она думала о Стиве. В конце концов она решила позвонить ему вечером в тренажерный зал.

Однако ее попытки дозвониться до Лондона закончились неудачей: линия была постоянно занята. Огорченная, Моника пошла бродить по вечерним улицам Мадрида. По местным понятиям, время ужина еще не наступило, но соблазнительные ароматы, доносившиеся из баров и ресторанчиков, раздразнили ее аппетит. Моника вошла в одно из злачных заведений и села за столик в углу. Стоявшие возле барной стойки мужчины смотрели телевизионную трансляцию очередного футбольного матча. С потолка бара свисали копченые колбасы и окорока, в стеклянной витрине красовались разнообразные блюда. Подошедший официант, не глядя на Монику, протер влажной тряпкой стол, отпустил какую-то реплику по поводу футбола своему приятелю, сидевшему за стойкой, и лишь потом спросил по-испански:

— Чего изволите, сеньора?

С грехом пополам Моника объяснила ему, что желает выпить пива и съесть легкую закуску. Местные бары ей нравились, в них царила непринужденная атмосфера и было уютно. Кто-то заскакивал сюда на минутку, чтобы выпить вина или анисовой водки, кто-то просиживал часами за стойкой, приветствуя всех входящих. Казалось, что все мадридцы знают друг друга. Официанты были предупредительны и проворны, бармен наполнял бокал местным вином прежде, чем посетитель успевал сделать заказ. А главное, здесь никто не докучал соседу нудными разговорами.

Заказ был моментально выполнен. Моника сделала глоток пива и закусила его оливкой. Экзотическое блюдо, принесенное официантом, вкусно пахло чесноком и оливковым маслом. Моника с удовольствием отведала его и ощутила значительное облегчение.

Вернувшись приблизительно в девять часов в отель, она обнаружила записку от Керри. Неуемная американка приглашала ее в ресторан, куда она с Чаком уже отправилась. Моника сложила записку вдвое и убрала в сумочку. Общаться с этой парочкой два вечера кряду было весьма утомительно, ей хотелось побыть сегодня одной и отдохнуть.

Моника поднялась в свой номер и сразу же позвонила Стиву. На этот раз в трубке раздался его голос.

— Кто это? — спросил он.

— Привет, Стив! Это я, Моника.

— Моника! Рад тебя слышать. Ну, как там Мадрид?

— Прекрасно! Я себя отлично здесь чувствую.

— Надеюсь, ты не собираешься там остаться? — В пятницу возвращаюсь в Лондон.

— Я по тебе соскучился.

Моника рассмеялась: