Шарм одиночества

— С ним ты представляешь себя в койке?

— О, конечно! Он такой сексуальный…

— Откуда тебе это известно? Ведь он не раздевался.

— Я сужу по его лицу. Но, признаться, у меня имеется подозрение, что для него важнее собственные ощущения.

Подруги выпили по бокалу вина. Моника поймала себя на том, что не разговаривала ни с кем о сексе с тех пор, как рассталась с Майклом. Она была не готова к новому серьезному роману, однако вполне созрела для сексуальной связи. Так что же в этом предосудительного? Ведь она свободная женщина, имеющая естественные физические потребности. Почему мужчинам позволительны легкомысленные поступки, а женщинам — нет? Разве это справедливо? Из размышлений Монику вывел вопрос, заданный Джилл:

— И когда же ты снова пойдешь в тренажерный зал?

— Может быть, уже завтра, — ответила Моника.

— И какую же ты намерена применить тактику? Нужно избрать кого-то одного и сфокусировать на нем свое внимание.

— Боюсь, что у меня ничего не выйдет. Я давно не тренировалась, — пошутила Моника и расхохоталась.

— Не смейся, милочка! Это дело серьезное. Не упускай своего шанса. Ты привлекательна и умна, к тому же далеко не из бедных.

— Все это относительно, — пожала плечами Моника.

— Ах, брось, не скромничай! Наверняка Стив получает меньше, чем ты. Так что ты можешь позволить себе расслабиться. Ну, так что ты решила? Отвечай! — не унималась подруга.

— Ладно. Я, пожалуй, соблазню кого-то из этих двоих. И первым — Стива. Ну, что ты на это скажешь?

— План грандиозный. Остается только его выполнить, — ответила Джилл и многозначительно прищурилась.

Глава 3

Шли дни, и Моника постепенно привыкла к жизни без Майкла. Ей все еще не хватало его общества, возможности посетовать ему на свои неудачи на службе или обсудить с ним свои насущные проблемы. Но хотя боль, причиненная ее сердцу его предательством, по-прежнему не оставляла Монику, она научилась терпеть и более не пугалась мысли, что для Майкла нет места в ее будущем.

И все же с внезапным уходом из ее жизни Майкла в ней образовалась пустота, и, оставаясь слишком долго одна, Моника становилась мрачной и раздражительной. Поэтому она решила, что нужно окружить себя людьми. Вечерами она встречалась с друзьями или посещала спортивный зал, где ее встречал любезный и внимательный инструктор Стив. Он умело выпытал у нее, где она работает и чем занимается в свободное время, если не идет в тренажерный зал. Монике было приятно, что он интересуется ее жизнью не формально, а искренне, — об этом свидетельствовали его лучистые карие глаза и добрая улыбка. Пару раз у нее возникало ощущение, что он хочет пригласить ее поужинать с ним, но не решается. Можно было бы объяснить это его застенчивостью, однако весь его мужественный облик исключал такое предположение. Стив выглядел уверенным и откровенным человеком, лишенным ложной стыдливости.

Однажды днем, после обеда, Моника поймала себя на том, что думает об этом человеке. Почему бы не расширить их отношения, пока еще ограниченные стенами спортивного зала? В конце концов, она встречалась с мужчинами, с которыми была знакома значительно менее продолжительное время, чем со Стивом. Им обоим уже ясно, что они симпатизируют друг другу. Так что ничего страшного после одного совместного ужина не случится, даже если они останутся друзьями, подумала Моника. Зато уверенности в себе и самоуважения у нее прибавится.

Не будь Стив столь дьявольски привлекателен, ей было бы проще предложить ему провести с ней вечер. Но он был, несомненно, самым красивым из всех мужчин, которых Моника знала, поэтому ей требовалось призвать на помощь всю свою смелость, чтобы решиться на такой шаг. Ведь ему достаточно было лишь улыбнуться, чтобы щеки ее стали пунцовыми, а ноги — ватными. И как бы ни легко она чувствовала себя с ним в спортивном зале, ей все еще казалось, что он для нее недостижим.

Всякий раз, когда она видела его во время занятий, она испытывала удовольствие. Тот факт, что он обратил на нее внимание, возвышал Монику в ее собственных глазах, тем более что вокруг Стива было множество других привлекательных женщин. Она решила задержаться до закрытия в зале в этот вечер и поговорить с ним. В конце концов, попытка не пытка.

Собираясь в спортзал, она тщательно причесалась и даже сделала легкий макияж. Это придало ее лицу свежести и вселило уверенность в душу. Но каково же было ее разочарование, когда, приехав на место, она узнала, что Стива там нет. Вместо него работала симпатичная юная блондинка с фальшивым загаром на лице и деланной улыбкой. На Монику она не обратила никакого внимания. В зале занимались уже знакомые ей люди — чернокожая атлетлетка, мужчина тридцати лет в спортивных шортах, на промежность которого Моника сразу же обратила внимание, и еще одна пышная женщина неопределенного возраста в смешных спортивных трусах и нелепой майке. Мужчина заметил Монику и по-дружески подмигнул ей. Она кивнула в ответ и вежливо улыбнулась, но в разговор вступать не стала, поскольку была расстроена отсутствием Стива.

Разминку Моника начала с пробежки. Включив тренажер и встав на бегущую ленту, она стала наблюдать, как работает со штангой темнокожая атлетка, чтобы позже последовать ее примеру. Заняв спустя несколько минут ее место, Моника вынуждена была снять несколько колец: вес, который выжимала ее предшественница, оказался ей не под силу. Обладая стройной фигурой, Моника всегда мечтала развить мускулатуру, но до сих пор ей это не удалось. И теперь она принялась с энтузиазмом воплощать свою мечту в реальность.

После часа упорных занятий, совершенно обессиленная, она вышла в раздевалку. В отличие от предыдущего вечера, когда раздевалка была уже пуста в этот час, сегодня здесь еще принимала душ темнокожая атлетка. К удивлению Моники, она спросила с резким латиноамериканским акцентом:

— Вы, должно быть, недавно переехали в этот район?

— Нет, я живу здесь уже давно. Вот только в тренажерный зал раньше не заглядывала, — ответила Моника с вежливой улыбкой.

— Значит, у вас от природы хорошее здоровье, — тактично сказала девушка. — Я вам завидую.

— Вы мне льстите, — сказала Моника и вошла в соседнюю душевую кабинку.

— Кстати, меня зовут Ванесса, — сказала ее собеседница.

— А меня — Моника. Рада с вами познакомиться.

— Вы не могли бы помочь мне распустить волосы? — спросила Ванесса. — У меня всегда возникает с этим проблема после душа. Они становятся совершенно непослушными.

Моника подошла к ней чересчур близко и коснулась лобком ее тугих, словно мяч, ягодиц. Ванесса будто бы не почувствовала этого случайного прикосновения, обернулась и поблагодарила Монику за помощь. Та отдала ей заколку и встала под душ. Они снова стали мыться, время от времени обмениваясь взглядами и улыбаясь. Постепенно Моника сообразила, что ее соседка намеренно затягивает с мытьем. Ванесса демонстративно тщательно намыливала свои стройные смуглые ноги, принимая при этом вызывающие позы, поглаживала свои тугие дынеобразные груди ладонями и ласкала пальцами темные соски. Моника повернулась к ней спиной и потянулась за шампунем.

— Позволь мне тебе помочь, — грудным голосом сказала темнокожая атлетка и, не дожидаясь ответа, забрала у нее флакон.

Моника остолбенела, лихорадочно соображая, что ей делать. Отказать? Но это невежливо и, возможно, неоправданно. Лучше сохранять выдержку и спокойствие, решила она, и позволить Ванессе намылить ей голову. Но ничего кроме этого!

Ванесса принялась умело втирать ароматный шампунь в ее волосы. Прикосновения ее длинных сильных пальцев были приятны Монике. Ванесса помассировала ей сначала голову, затем шею, потом плечи и лопатки. Когда она смыла пену с головы, Моника поблагодарила ее и собралась уже было покинуть кабинку, как почувствовала, что мулатка массирует ей спину.

— Довольно, благодарю вас, — вздрогнув, промолвила Моника.

— Всегда к твоим услугам, — интимным голосом ответила Ванесса и поцеловала ее в чувствительное местечко за ухом.

Моника словно приросла к месту, и Ванесса поцеловала ее в шею со словами:

— Прости, не смогла удержаться. Ты такая красивая!

От проникновенного тона, которым были произнесены эти слова, у Моники мурашки побежали по коже. Она распрямилась, и Ванесса обняла ее руками и сжала ее груди. Моника охнула. Глаза ее закрылись, а соски отвердели. Ванесса принялась легонько теребить их пальцами, прижавшись к Монике грудями и животом, целуя нежную кожу шеи и облизывая ушные раковины. Из груди Моники вырвался томный стон.

Ванесса погладила ее ладонью по спине и ягодицам и неожиданно просунула два пальца ей в промежность. Моника попыталась было вырваться, но мулатка сжала ее в объятиях так крепко, что у нее перехватило дух. Моника взглянула на смуглые пальцы, сжимающие ее белые груди, и почувствовала легкое головокружение, возможно, от того, что в душевой было слишком жарко. Она погладила Ванессу по мускулистой руке, и оказалось, что кожа ее на удивление нежная и мягкая, совершенно не такая, как у мужчин.

— Если хочешь, то я прекращу массаж, — проворковала ей на ухо Ванесса.

Охваченная противоречивыми ощущениями, Моника промолчала. Ободренная этим, Ванесса просунула два пальца ей во влагалище и стала ритмично двигать рукой. Моника охнула. Ванесса переключила свое внимание на ее клитор и принялась умело ласкать его. Торс Моники пришел в движение, всю ее промежность охватило пламя, распалившаяся плоть настойчиво требовала удовлетворения. Но рассудок все еще противился всему происходящему: ведь поначалу мулатка обещала только вымыть ей голову, в чем не было ничего дурного. Однако воля Моники ослабла настолько, что сопротивляться у нее уже не было сил. Все казалось ей фантастическим сном: и эта душевая, наполненная паром, и кафельный пол, готовый уйти у нее из под ног в любую минуту, и смуглые пальцы мулатки, терзающие ее заветный бутон. Дыхание Моники стало неровным, клитор затрепетал. Обеим женщинам стало очевидно, что отступать слишком поздно.

— Тебе ведь хорошо, не так ли? Скоро ты испытаешь оргазм! — Словно сквозь вату, раздался проникновенный голос Ванессы. — Не противься этому, глупышка. Ты ведь этого хочешь!

Моника раскрыла рот, чтобы возразить ей, но вместо слов получился лишь хриплый протяжный стон.

— Не стыдись этого, лучше расслабься и наслаждайся! — убеждала ее Ванесса.

Моника пошатнулась и, чтобы не упасть, вцепилась руками в плотные ляжки мулатки. И та стала целовать ее шею и щеки, лаская увлажнившуюся промежность более интенсивно. Моника завертела задом, издавая нервное повизгивание. Все ее тело дрожало от вожделения, усмирить которое было невозможно. Ванесса начала теребить соски, и вскоре они заныли от боли. Моника зарычала от удовольствия и, резко повернувшись, поцеловала Ванессу в губы. Прижавшись друг к другу, женщины слились в жарком поцелуе. Моника нащупала сосок мулатки — он оказался очень большим и твердым. Наклонив голову, Моника стала его сосать. Издав пронзительный крик, Ванесса схватила обеими руками ягодицы Моники и крепче прижала ее к себе.

— Ты сводишь меня с ума, — простонала она. — Ты прелесть!

Моника стала сосать ее грудь сильнее, дыхание мулатки участилось, стоны перешли в довольное повизгивание. Внезапно она чмокнула Монику в губы и, опустившись на колени, впилась ртом в клитор. Моника едва не упала на мокрый пол. Ванесса раздвинула ей ноги и стала облизывать ее половые губы, урча от удовольствия. Все поплыло у Моники перед глазами. Она шире расставила ноги и стала лихорадочно двигать торсом, ловя открытым ртом насыщенный паром теплый воздух.

Каждая клеточка ее тела искрилась, оргазм неумолимо приближался. Она вцепилась руками в голову мулатки и плотнее прижала ее к себе. Язык Ванессы творил чудеса с ее клитором, одной рукой она поглаживала ягодицы Моники, а другой — ее промежность. Слегка прикусив распускающийся бутон, она просунула во влагалище Моники палец. Моника взвизгнула и напряглась. В следующий миг оргазм потряс все ее тело, и она простонала:

— О Боже! Нет, не надо!

Ванесса впилась в клитор, словно пиявка, и начала быстро действовать рукой. Волна за волной, неописуемое блаженство окатило Монику с головы до ног, заставляя ее издавать короткие дикие крики.

Наконец обе женщины замерли, с удивлением прислушиваясь к шуму воды, льющейся на плиточный пол. Ванесса стояла на коленях, прижавшись к лобку Моники щекой и поглаживая ее ягодицы. Моника молчала, ощущая поразительную легкость и полное сексуальное удовлетворение. Вопреки ее ожиданиям она не чувствовала ни раскаяния, ни жгучего стыда. Ей было немного удивительно, как остро отреагировала она на ласки женщины, как быстро возбудилась и впала в экстаз.

— Все вышло так неожиданно, — наконец промолвила она.

Ванесса вскочила на ноги и прижала палец к ее губам.

— Молчи! — прошептала она. — Что случилось, то случилось.

Они вышли из душевой, молча вытерлись насухо полотенцем и оделись. Ванесса подхватила сумку с вещами и сказала:

— Не напрягайся, ведь нам обеим было хорошо!

— Да, верно, — смущенно пролепетала Моника.

— В другой раз не разрешай незнакомке мыть тебе голову! — Мулатка расхохоталась и ушла.

Моника встала перед зеркалом и стала сушить полотенцем волосы, глядя на свое отражение. Щеки ее пылали, вытаращенные глаза подернулись поволокой. Несомненно, ласки Ванессы ей понравились, так что жертвой сексуального насилия она себя не считала. Очевидно, мулатка ей понравилась с самого начала, только она об этом не задумывалась. Впервые она имела сексуальную связь с женщиной и не сожалела об этом. Напротив, случившееся стало своеобразной победой над собственным страхом. Так что у нее не было оснований быть собой недовольной.

* * *

Вернувшись домой, Моника обнаружила, что Джилл оставила ей послание на ленте автоответчика.

— Позвони, когда вернешься из тренажерного зала, и расскажи, как все сегодня прошло!

Моника решила, что звонить подруге она сегодня не будет, чтобы не выболтать ей свой секрет. Интуиция подсказывала ей, что о связи с мулаткой лучше помалкивать.

В спортзал она тоже не пошла на этой неделе, испытывая потребность в одиночестве. Ей хотелось разобраться в своих ощущениях и мыслях, обдумать свое дальнейшее поведение, чтобы не наделать новых ошибок. Робости перед Ванессой она не чувствовала, но полагала, что лучше сделать небольшую паузу, чтобы не ввести темпераментную мулатку в заблуждение. Не дай Бог, решит, что она сумела обворожить ее своими лесбийскими чарами!

Эмоциональная встряска, которую Моника пережила в душевой тренажерного зала, дала неожиданный эффект. Испытанный ею с Ванессой оргазм породил в ней мощный всплеск душевных сил, который стремительно вынес ее из омута отчаяния. Моника почувствовала уверенность в себе и готовность вновь броситься в стремнину жизни. Моральный аспект случившегося ее совершенно не тревожил.

Она чувствовала себя настолько обновленной, что даже пожалела, что договорилась с Хиллари, подругой по работе, поужинать вместе в пятницу вечером. Между ними не было прочных отношений, Хиллари вела себя довольно странно. Порой она всячески выказывала Монике свое дружелюбие и симпатию, но иногда вдруг становилась холодной и отчужденной, что наводило Монику на мысль о каких-то скрытых мотивах ее поступков либо о психопатическом складе ее натуры. Будь Хиллари ее близкой подругой, Моника скорее всего терпела бы все эти выходки. Но так как они были всего лишь коллегами, эта особенность ее характера вызывала у Моники раздражение. Однако теперь, когда договоренность об ужине была достигнута, отказывать ей было неудобно.

Случайно столкнувшись с Хиллари в коридоре в пятницу днем, Моника спросила:

— Так мы встречаемся сегодня вечером?

— Да, разумеется, — натянутым тоном ответила Хиллари. Она разговаривала о чем-то со Стюартом из бухгалтерии и, похоже, не хотела отвлекаться.

— Что ж, тогда пока! — сказала Моника, подумывая о том, не лучше ли все-таки провести этот вечер дома перед телевизором. Одиночество больше не страшило ее, она научилась получать от него удовольствие. Но раз Хиллари подтвердила свою готовность составить ей компанию, пусть и несколько грубоватым тоном, отступать уже поздно.

Вернувшись домой, Моника позвонила Хиллари, чтобы договориться о времени встречи. Трубку поднял ее сожитель Джеймс.

— Привет! Это ты, Джеймс? — спросила Моника.

— Да. А кто это?

— Моника. Я хотела…

— Как дела, Моника?

— Нормально. Я звоню вам, потому что Хиллари предложила мне поужинать с ней вместе сегодня вечером…

— Правда? Забавно, она еще не вернулась.

Моника нервно хохотнула:

— Ах вот как… Понимаю. Ну ладно, извини за беспокойство, возможно, сегодня у меня неудачный вечер.

Моника тяжело вздохнула и закусила губу. Винить самое себя ей было не за что, Джеймса тоже. Видимо, на дружбе с Хиллари можно было поставить крест.

— Она сказала, что поедет навестить свою маму и поживет у нее пару дней, — добавил Джеймс. — Выходит, она тебя подвела? Испортила тебе сегодняшний вечер?

— Это не так уж и важно, — ответила Моника, желая поскорее закончить разговор. — Поужинаю одна.

— Послушай, а почему бы нам не поужинать вместе? — спросил неожиданно Джеймс.

Моника оторопела.

— Я что-нибудь приготовлю, — продолжал настаивать он.

Холодильник Моники был пуст, она успела проголодаться.

— Нет, спасибо. Это будет не совсем удобно… — промямлила она, однако Джеймс стоял на своем:

— Отчего же? Ты ведь не допустишь, чтобы я съел все съестные припасы один и растолстел! — пошутил он.

— А что ты намерен приготовить? — рассмеявшись, поинтересовалась Моника.

— И в зависимости от того, понравится ли тебе меню, ты примешь решение? — уточнил Джеймс.

— Именно так! — ответила Моника.

— Как насчет морского черта, обжаренного в сухарях с чесноком? Разумеется, с картофелем и тушеной морковью на гарнир.

— Звучит заманчиво…

— Тогда приезжай, буду тебя ждать.

— Хорошо. Я буду у тебя через час.

Между Моникой и Джеймсом, другом Хиллари, установились добрые, приятельские отношения. Они встречались уже несколько раз, разумеется, в присутствии Хиллари, и прониклись друг к другу искренней симпатией. Он был внимателен и любезен, много и удачно шутил, и Моника, знавшая заносчивый и эгоистичный характер своей подруги, даже удивлялась, как этот интеллигентный, обаятельный мужчина уживается с ней. Ей не верилось, что он ослеплен ее красотой и пленен необузданным темпераментом. Вероятно, дело было в чем-то другом, возможно, эти двое просто привыкли друг к другу.

Сейчас, собираясь в гости к Джеймсу, Моника не испытывала никакого волнения, полагая, что он пригласил ее из вежливости, желая загладить вину своей любовницы. После суматошной недели Монике требовалось именно то, что он ей предлагал: сытный ужин и приятная беседа. Она надела длинную юбку-клеш и белую блузу, заперла квартиру и на своем автомобиле поехала по знакомому адресу. По пути ей в голову закралась мысль, что Джеймс, возможно, втайне симпатизирует ей. Но расскажет ли он об этой встрече Хиллари?

Он встретил ее, как всегда, радушно и помог снять пальто. На нем были обыкновенные джинсы и рубашка. Моника даже подумала, что ей тоже следовало одеться попроще. Впрочем, поправила тотчас же она себя, он — хозяин дома, а она — его гостья, так что все нормально.

— Пахнет вкусно. Рыба готова? — спросила она, раздевшись. — Ты любишь готовить?

— Конечно! А ты думала, что я наврал с три короба, чтобы заманить тебя в гости, а угощать стану макаронами?

— Я бы с удовольствием съела и макароны. Очень мило с твоей стороны пригласить меня поужинать, — сказала она. — Я купила бутылку вина, поставь его пока в холодильник.

— Ты поступила мудро! — Джеймс театрально поклонился и поставил бутылку на полку рядом с другой. — Тут уже есть одна, и достаточно охлажденная. Может быть, выпьем по бокалу для аппетита?

— С удовольствием. Но, поскольку я за рулем, лучше отложим дегустацию до ужина, — сказала Моника.

— Прошу к столу! — Джеймс провел ее в гостиную, где на столе уже стояли два бокала и зажженная свеча.

— Картошка, правда, немного разварилась, — виновато сказал Джеймс, разливая вино по бокалам.

Моника улыбнулась и подумала, что он очень славный, этот тридцатилетний стройный атлет, бывший футболист, с широкими плечами и тонкой талией, сохранивший все волосы на голове и задорное, почти юношеское, выражение лица. Когда он улыбался, в уголках глаз у него появлялись морщинки. Монике нравились мужчины, поддерживающие спортивную форму. Большинство мужчин, вместе с которыми она работала, успели обзавестись, к сожалению, брюшком.

Моника села на диван и поставила бокал на столик. Джеймс сел в кресло напротив нее и, улыбнувшись, промолвил:

— Я включу музыку, а сам вынужден буду вернуться на кухню: за рыбой нужно присматривать.

— Может быть, тебе помочь? — спросила Моника.

— Нет, не надо! Пей вино и слушай музыку!

Джеймс вскочил и убежал на кухню. Вскоре оттуда послышался его громкий голос, в котором чувствовались взволнованные нотки, и запах слегка пригоревшей рыбы.

— Я обожаю готовить, но не слишком-то преуспел пока в кулинарном искусстве.

Раздался звон разбитой тарелки или соусника.

Моника встала и пошла взглянуть, что там происходит. Джеймс достал из духовки сковороду с рыбой и с виноватым видом спросил:

— Ну, как, по-твоему? Она не слишком пригорела?

— Выглядит аппетитно! — тактично ответила Моника.

— Сейчас узнаем, какова она получилась на вкус! — пробормотал Джеймс и стал раскладывать куски рыбы и гарнир по тарелкам. Наконец они уселись за стол и приступили к трапезе.

— Пальчики оближешь! — похвалила его стряпню Моника.

— Жаль, что слегка переварился картофель, он должен быть с румяной корочкой.

— Мне все равно нравится, — сказала Моника, ощущая некоторую перевозбужденность. Джеймс тоже нервничал, хотя ужин и удался. Моника поерзала на диване, размышляя, как бы лучше перевести разговор на другую тему.

Постепенно все разрешилось само собой. Поев, они успокоились и начали непринужденно болтать о том о сем, время от времени угощаясь белым вином. Как-то незаметно разговор переключился на ее отношения с Майклом.

— Как давно вы с ним расстались? — спросил Джеймс.

— Уже почти три недели. Нет, пожалуй, четыре! — ответила Моника.

— Неужели? А мне почему-то казалось, что прошла целая вечность.

— Почему так? — Моника удивленно вскинула брови.

— Не знаю. — Он пожал плечами. — А ведь вы с ним прожили вместе много лет!

— Да, десять. — Моника сделала глоток вина.

— Солидный срок, — сказал Джеймс обыденным голосом, не пытаясь изобразить на лице деланное сочувствие, как Хиллари.

Какое-то время они молча ели.

— Очень вкусно, — нарушила тишину Моника. — Ты молодец.

— Спасибо за комплимент, — с улыбкой отозвался Джеймс.

— А как долго встречаетесь вы с Хиллари? — спросила она.

— Около трех лет, то ругаемся, то снова миримся. Еще вина?

— Нет, мне достаточно, я за рулем.

— Извини, я забыл. А ты далеко отсюда живешь?

— В десяти минутах езды на машине.

— Тогда возьмешь такси, а машину заберешь утром! Ведь завтра суббота.

— Это мысль, — сказала Моника и подвинула бокал поближе к Джеймсу, чтобы он его наполнил.

Они стали непринужденно говорить о работе, об общих друзьях и знакомых, о музыке, потом начали вспоминать годы учебы в школе. Оказалось, что он учился в интернате.

— Я впервые познакомился с девушкой, только когда мне исполнилось восемнадцать. Это было ужасно! — сказал Джеймс.

— Почему? — Моника улыбнулась и постучала пальцами по бокалу.

— В общем-то ничего особенного не произошло. Я познакомился с девушкой, как я уже сказал. Она думала, что я нормальный парень. Ну, ты меня понимаешь? Я страшно перетрусил, мне до сих пор стыдно вспоминать об этом.

Монике не верилось, что это правда: Джеймс выглядел очень уверенным в себе, зрелым мужчиной, и представить его смущенным и растерянным юнцом ей было трудно.

— О чем же тебе стыдно вспоминать?

— Понимаешь, у меня тогда ничего не получилось… — с трудом выдавил из себя он.

Моника звонко рассмеялась:

— Мне трудно это себе представить!

И действительно, поджарая фигура Джеймса не давала оснований подозревать его в мужской слабости.

— Представь себе, что я до сих пор не уверен в себе, — вполне серьезно сказать он.

— Но такое случается со всеми, не так ли? — Она поставила бокал на стол. — Не стоит обращать на это внимания. Главное, не показывать виду, что ты в себе не уверен, и тогда об этом никто не догадается.

— Я знаю людей, которые от природы дерзки и смелы, например Хиллари. Она не знает, что такое робость, поэтому ей незачем притворяться самоуверенной. Разве не так?

— Возможно, — кивнула Моника. — Я недостаточно хорошо ее знаю, чтобы судить о ней.

Они выпили еще вина.

— Хочешь пудинга? — спросил Джемс.

— Немного попозже, я пока сыта, — сказала Моника.

Джеймс выглядел искренне озабоченным, и у Моники возникло подозрение, что в его отношениях с Хиллари образовалась трещина. Но сейчас было не самое подходящее время спрашивать его об этом.

— Ну, и каково это, оказаться одинокой? — спросил Джеймс. — Извини, если мой вопрос показался тебе бестактным.

Он все больше нравился Монике, но флиртовать с ним она не считала возможным, полагая, что это было бы с ее стороны предательством — нет, не Хиллари, которая вполне заслужила такого отношения к себе, а самого духа этой встречи.

— Не беспокойся, сейчас я могу спокойно говорить об этом, — ответила она. — В одиночестве есть свои плюсы и свои минусы.

— И каковы же плюсы? — спросил он.

Они обменялись многозначительными взглядами. — Например, я могу сама распоряжаться своим временем, принимать от мужчин приглашения поужинать с ними…

— В таком случае от вашей размолвки выиграл я! — воскликнул Джеймс и улыбнулся.

— Ты меня смущаешь, — потупившись, заметила Моника.

Он поспешил перевести беседу в другое русло, решив, что слишком далеко зашел, и спросил:

— Ты уже решила, как проведешь свой отпуск?

— Еще нет. В понедельник я улечу по делам в Мадрид. Но сомневаюсь, что это будет веселым времяпрепровождением, — сказала Моника.

— Как знать, — возразил Джеймс. Она покрутила в руках бокал.

— Честно говоря, я подумываю над тем, чтобы воспользоваться льготным туром для людей в возрасте от восемнадцати по тридцати лет. Ведь на следующий год мне стукнет тридцать один, и будет уже поздно.

— Ты не много потеряешь, поверь мне! Я был однажды в таком путешествии, когда учился в колледже. И в последний день отдыха познакомился с девушкой, которую до сих пор не могу забыть. Мы провели вместе на пляже всю ночь, утром я улетел, и мы больше никогда с ней не встречались.

— Это трагедия! — Моника даже всплеснула руками, едва не опрокинув бокал.

— Да, в некотором роде. Зато нам было некогда тосковать. Согласись, что в таком расставании есть нечто романтическое. Лучше потерять друг друга по воле случая, чем с годами просто изжить свои чувства. Как это скучно, жить с нелюбимым.

— А ты, оказывается, циник!

— Нет, я не циник, — подумав, возразил ей Джеймс. — Скорее идеалист. Цинизм — это только маска, прикрывающая мою незрелость. Налить тебе еще вина?

— Нет, с меня достаточно! — Моника взглянула на часы:

— Пожалуй, мне пора вызвать такси.

На некоторое время в комнате воцарилась тягостная тишина. Их взгляды встретились. Джеймс хотел было что-то сказать, но ограничился улыбкой и поставил бутылку на стол.

— Спасибо за чудесный ужин! — сказала Моника.

— Ты так и не отведала пудинга! Может быть, возьмешь его с собой? Я положу его в кастрюльку. Он очень вкусный, с шоколадом.

— Спасибо, лучше съешь его сам завтра утром. — Она встала из-за стола. — Где телефон?

Такси приехало быстро. Джеймс суетливо помог ей надеть пальто. Она сказала, стоя возле входной двери:

— До свидания. Еще раз спасибо за все. Непременно навестите меня как-нибудь вместе с Хиллари. Правда, я готовлю не так хорошо, как ты, но все же чем-нибудь вкусненьким вас угощу.

Джеймс открыл дверь, неловко чмокнул ее в щеку, и Моника выпорхнула из квартиры. Садясь в машину, она послала ему воздушный поцелуй и захлопнула дверцу. Он еще долго смотрел вслед удаляющемуся автомобилю. Моника вздохнула, пожалев, что уехала. Вечер был действительно чудесным, а Джеймс — просто очаровательным. И если бы не Хиллари, кто знает, чем бы он мог завершиться…

Глава 4

— Ну, какие новости? — спросила Джилл, прищурив глаза.

— Пока никаких. Его не было в последний раз в зале, — ответила Моника.

— Ты говоришь об инструкторе?

— Да, о Стиве!

— А что насчет другого парня, который показался тебе очень сексуальным?

Моника расхохоталась:

— Ты имеешь в виду Тома? Он там был, но мы с ним не разговаривали. К тому же ты сама посоветовала мне остановиться на ком-то одном, не так ли?

— Да, верно. И когда ты снова пойдешь в спортивный зал?

— Пока не знаю, может быть, завтра вечером.

— Не смущайся, действуй смелее, пригласи Стива в бар. В субботний вечер он наверняка свободен.

— А вдруг у него уже есть любовница?

— Послушай, уж не хочешь ли ты пойти на попятную? — возмутилась Джилл. — Даже если он и встречается с какой-нибудь пустоголовой блондинкой с идеальной фигурой, она тебе не конкурентка.

— А может быть, ему нравятся глупенькие куколки?

— Ерунда! Мужчины сами толком не знают, кто им нужен. За них должны решать мы, женщины. Воспользуйся своими очевидными преимуществами — умом и жизненным опытом, и он — твой.

— Спасибо, что напомнила мне о моем возрасте!

— Не будь дурой! В его глазах ты зрелая, мудрая женщина, которая знает толк в любви. И не забывай, что ты в отличие от него еще не достигла своего сексуального расцвета.

— Он прекрасно выглядит, как породистый жеребец. Хотя еще недавно она заявляла, что не стремится к сближению с мужчинами, сейчас у нее возникло желание пофлиртовать со Стивом. Ощутив прилив свежих сил и уверенности в себе, Моника вознамерилась покорить этого красавчика и тем самым вернуться к нормальной сексуальной жизни. Становиться лесбиянкой у нее не было ни малейшего желания, эпизод с Ванессой она считала случайным.