— В этом письме я выставила себя совершенной дурой: я написала, что люблю этого человека, а он любит меня. Когда я увидела Кристин в субботу и узнала, что вы с ней почти по… Что у вас очень близкие отношения, ты можешь понять мои чувства. Я должна была увидеть тебя и попросить, чтобы ты притворился, будто мы не знаем друг друга. Ты сделаешь это? — добавила она, не замечая умоляющей интонации в своем голосе. — Я не хочу, чтобы она знала, что это был ты — и для тебя так тоже будет лучше, правда?

Эндрю, облокотившись на стол, пристально смотрел на Мюриел, стараясь не пропустить ни одного ее слова.

— Я полагаю, ты говоришь о Кристин Ридли? — Его голос прозвучал холодно и резко, а на губах появилась усмешка.

— Да.

— И она дала тебе понять, — спросил он очень тихо, — что мы с ней практически помолвлены?

Мюриел резко подняла голову — он говорил так, будто и не помышлял о женитьбе на Кристин!

Но сама Кристин была так в этом уверена, она даже сказала, что Мюриел будет подружкой на ее свадьбе…

— Она так и сказала? Отвечай, Мюриел! — Слова Эндрю прозвучали приказом.

— Не совсем так, но… У вас ведь такие дружеские отношения! Ты приглашал ее к себе домой.

— Кристин была одной из восьми приглашенных к обеду, — спокойно заметил он. — В субботу был день рождения моей младшей сестры. Мама встретила Кристин в городе несколько дней назад и пригласила ее. А я заехал за ней в Барстон по той простой причине, что мистер Ридли не разрешил ей самой взять машину. Кристин получила приглашение позднее остальных. — Он замолчал, заметив, что Мюриел недоверчиво качает головой. — Меня удивило многое из того, что ты сказала, Мюриел, но больше всего — твое предположение относительно Кристин. Я встречал ее на вечерах, несколько раз обедал у них, но мои визиты были связаны исключительно с бизнесом. Ты, вероятно, неправильно поняла ее, или это она возомнила невесть что.

Мюриел вспомнились слова тети Эдит. Пристально поглядев в лицо Эндрю, она поняла, что тот говорит правду. Кристин и впрямь слишком многое сочла как само собой разумеющееся.

Но дойти до того, чтобы заговорить о свадьбе…

Неужели она так уверена в своих чарах и даже не сомневается, что Эндрю перед ней не устоит? Тетя Эдит всегда называла Кристин тщеславной, говорила о ней пренебрежительно… и Диль тоже. Мюриел считала ее очаровательной, но, может быть, она ошибалась, а тетка и сестра были правы? Похоже, что так, если только Эндрю не лжет. Мюриел опять взглянула на него и поверила, что он говорит правду.

— Я ничего не могу понять, — только и смогла она сказать.

— Зато я все понял, — произнес Эндрю сухо, но не стал рассказывать, что он знает о толпе поклонников Кристин Ридли. — Я позабочусь, чтобы она больше не появлялась в нашем доме.

Мюриел не могла сдержать радости от того, что Кристин не выйдет замуж за Эндрю, хотя и осознавала, что нехорошо быть столь недоброжелательной к своей кузине.

— Но ты можешь где-нибудь встретиться с ней, и разговор коснется круиза. Мне было бы очень неприятно рассказывать ей, как… как все закончилось, но я окажусь в совсем уж неловком положении, если она узнает, о ком я писала. Не говори ей, что мы знакомы… пожалуйста.

— Я думаю, что не смогу отрицать знакомство с тобой, Мюриел. Это может стать ей известно помимо меня, и тогда уже я окажусь в неловком положении. Если когда-нибудь зайдет речь о круизе, я просто скажу, что мы встречались на корабле…

— Нет! Она догадается…

— Ерунда! Каким образом?

— Потому что я все о тебе рассказала, — в отчаянии выпалила Мюриел. — Я очень подробно описала тебя… о, она догадается, я знаю!

— Почему ты должна была ей все рассказывать? Лучше бы было держать все в секрете.

— Я написала ей письмо…

— Ах да, письмо. Какая же женщина не пишет писем? — В его голосе звучало раздражение, но не было ни насмешки, ни презрения.

— Я написала его после дня на Мадейре…

Губы у нее задрожали, и она отвернулась. «Зачем я это сказала, — недоумевала Мюриел. — Разве имеет значение, когда написано письмо». Но ее слова странно подействовали на Эндрю — лицо его помрачнело, а голос дрогнул, когда он очень медленно произнес:

— После того дня на Мадейре ты написала своей кузине, что… любишь меня? |

— О, прошу тебя! — Мюриел быстро повернулась к двери. — Я пойду. Можешь сказать Кристин, что мы встречались иногда, если хочешь… Я не могу помешать тебе…

Она уже открыла дверь, когда Эндрю взял ее за руку и вернул в комнату. На мгновение воцарилось молчание.

Мысли Эндрю опять вернулись к той минуте, которая всегда жила в его памяти. Да, именно тогда все и случилось, теперь он был в этом точно уверен. Всего через четыре дня после их знакомства! Оказывается, она влюбилась в него в то же время. «Да, — подумал он с горечью, — даже женщины такого типа способны любить… только чувства у них неглубокие».

Вдруг он понял, что готов забыть, к какому типу эта женщина относится. А забывать не следует ни на минуту… или он погиб.

Мюриел не пыталась высвободить свою руку: ей хотелось продлить ощущение этой сладкой муки. И это желание заставило ее покраснеть от стыда.

— Подожди, Мюриел.

Он сознательно играл с огнем, но, когда она без всякого сопротивления позволила ему проводить себя и усадить на стул, Эндрю охватило странное ощущение. Он вспомнил, что однажды у него уже был такой момент, когда время, казалось, остановилось; остановилось, чтобы он мог подумать и решить… и гот сейчас с ним происходит то же самое!

— Я многого не понимаю… Ведь сейчас ты совсем непохожа на ту девушку, с которой я познакомился во время круиза. — Он не собирался говорить ничего подобного, эти слова вырвались у него помимо воли.

Мюриел сцепила пальцы, потрясенно глядя на него.

— Тогда у меня были красивые наряды… — Она снова густо покраснела, взглянув на свой рабочий халат. — Я взяла их у Кристин.

— У Кристин? Эти платья принадлежали Кристин? — Он побледнел. — Разве у тебя… у тебя не было своих?

— Ничего подходящего. — Мюриел дерзко вскинула голову. — Мои родители — люди бедные, мистер Берк, и они не могли купить мне одежду для круиза. Вот я и пошла к своей кузине. Она одолжила мне все, что нужно… и эти вечерние платья тоже! Но это вовсе не интересно. Можно мне уйти?

— Нет.

В его глазах появилось беспокойство. Она вынуждена была пойти к своей кузине за платьями… А как же манеры, стиль поведения? Их она тоже позаимствовала вместе с одеждой? Эндрю почувствовал, что теряет самообладание. Как он мог считать себя знатоком женщин, если эта девчонка так легко провела его? Все его сомнения явились вновь, и еще более мучительные, чем в тот вечер, когда он расстался с ней. Неужели он все-таки ошибся? Многие женщины, которых он знал, были готовы выйти замуж по расчету, но их нельзя было назвать авантюристками.

Всю жизнь он судил о людях по первому впечатлению; с первого же взгляда начинал чувствовать к ним расположение или неприязнь. И впечатление о Мюриел сложилось у него при первой встрече: он сразу же сделал вывод, что эта особа из себя представляет. Теперь он понял, что ему следовало бы пристальнее приглядеться к ней. Должно же было быть какое-то объяснение его бесконечным сомнениям!

Эндрю вновь сел за свой стол, лицо его было по-прежнему мрачно. Он попытался оправдать Мюриел, потому что ей пришлось просить одежду у своей кузины; он вспоминал только ее непосредственность, ее робость и то, что она влюбилась в него. Но как при этом забыть ее напускную манерность, ярко накрашенные губы и ногти, апломб, кокетство… Нет, он все-таки не ошибся.

— Что тебе от меня нужно? — Мюриел удивленно смотрела на него. — Я не вижу причины оставаться здесь.

— Tы сказала мне, что пришла на завод, потому что у тебя изменилось материальное положение, — сказал он спокойно. — Если тебе так была нужна работа, разве твой дядя не мог найти для тебя что-нибудь подходящее?

— Я спрашивала у него, но ведь у меня нет никакой специальности. Мне не стоило просить его, но мама настояла.

— Значит, он отказался помочь тебе? — Эндрю нахмурился. Он знал, что Герберт Ридли — прожженный бизнесмен, но не думал, что он такой бесчувственный. — А что заставило тебя искать работу? Ты говорила, что твоя семья всегда жила бедно. Ты ведь и раньше не сидела дома?

— Я помогала отцу в овощном магазине.

— У твоего отца был магазин?

— В этом нет ничего постыдного!

— Я этого и не говорил. Он его продал?

— Мой отец… умер…

Дверь открылась; вошла мисс Кук и что-то тихо сказала Эндрю.

— Я не могу принять его сейчас, перенесите встречу. И принесите, пожалуйста, чаю. — Он поджал губы, заметив, какой взгляд мисс Кук бросила на Мюриел. — И не забудьте сахар.

Мюриел ошеломленно смотрела на Эндрю; он всегда пил чай без сахара… но, выходит, помнил, что сама она любит сладкий.

— Я не хочу чая. — Она неуверенно встала. — Мне пора идти.

— Я глубоко сочувствую тебе, Мюриел. Я помню, что ты говорила об отце гораздо больше, чем о других твоих домашних. Ты, наверное, очень любила его?

— Мы были самыми близкими друзьями. — Слезы навернулись ей на глаза, но она все же заметила, как изменилось выражение лица Эндрю. В его глазах появилась нежность, которая напомнила ей прежнего Эндрю, и Мюриел сразу же подумала, что ей следует немедленно уйти. — Мои дела не представляют для тебя никакого интереса. Не понимаю, почему ты об этом спрашиваешь.

Она пошла к двери, но Эндрю тихо сказал:

— Пожалуйста, сядь, Мюриел. Мисс Кук сейчас принесет нам чай.

— Я не хочу никакого чая, — сказала она упрямо. — Я…

— Садись.

— Я хочу уйти. — Она судорожно стиснула ладони и заговорила нервным, срывающимся голосом: — Почему ты… — но тут же осеклась, заметив выражение его лица.

— Мюриел, — сказал он мягко, с чуть проскользнувшими в голосе властными нотками, — я просил тебя сесть.

Но возбужденной Мюриел, нервы которой были уже на пределе, его слова показались более резкими и требовательными, чем были на самом деле, и это оказалось последней каплей. Она потеряла остатки самообладания и горько расплакалась.

— Почему ты не даешь мне уйти? Неужели ты не видишь, что заставляешь меня страдать! — Слова лились сплошным потоком; Мюриел не задумывалась над тем, что говорит, ей хотелось излить все. — Даже если я была для тебя только развлечением, ты все же обещал, что мы расстаемся друзьями. Но твое поведение совсем не дружеское!

Эндрю почувствовал комок в горле. Ему с большим трудом удалось остаться на месте.

— Я не считаю, что поступил слишком жестоко, Мюриел…

— Конечно, не считаешь! — воскликнула она. — Потому что ты злой и бессердечный! Ты обвинил меня в том, будто я пришла сюда только для того, чтобы вновь тебя увидеть… да-да, не возражай! И ты считаешь очень остроумным выдумывать обо мне всякую ложь, а потом насмехаться надо мной со своим другом. Я не «падала в обморок у твоих ног»… и не читала романы восемнадцатого века!

— Ты… — Эндрю впился в нее взглядом. — Ты все слышала?

— Я дважды пыталась увидеть тебя вчера, второй раз после работы. Я пришла после пяти, когда мисс Кук уже не было, и случайно услышала ваш разговор. Вы смеялись надо мной, точнее, над твоими отвратительными измышлениями, которые мог придумать только такой злой человек, как ты. Я думаю… похоже, ты очень доволен собой!

Эндрю никогда еще не был менее доволен собой, и он готов был отдать что угодно, лишь бы забрать те слова назад.

— Мне жаль, что ты все слышала, Мюриел, — сказал он с искренним сожалением. — Теперь я понял, что ошибался относительно того, что случилось вчера.

— Да, ошибался. Я не думала, что могу потерять сознание. Мне стало плохо, и я зашла в управление, потому что во дворе было много мужчин. Если бы ты не был так высокомерен, то понял бы: я не столь глупа, чтобы прибегать к такому «грубому», как сказал твой друг, средству.

Мюриел быстро отвернулась, когда мисс Кук вошла в кабинет — ей не хотелось, чтобы секретарша Эндрю заметила ее слезы. Когда та ушла, Мюриел вытерла глаза и произнесла извиняющимся тоном:

— Прости, я не хотела устраивать сцену. Тебе следовало отпустить меня.

Чтобы скрыть свое волнение, Эндрю занялся чаем и с удивлением обнаружил, что руки у него дрожат.

— Пожалуйста, сядь, Мюриел, — сказал он мягко. — Тебе просто необходимо выпить чаю. — Она села, и он подал ей чашку. — Печенье?.. Нет, ты ведь никогда не ешь перед ленчем.

Их глаза встретились на секунду, когда она взяла чашку из его рук, но Мюриел тут же опустила взгляд. Он прочитал ее мысли: она удивилась, что он помнит такие мелочи.

— Когда умер твой отец? — спросил он чуть погодя.

— Через месяц после того, как я вернулась из круиза. Все случилось так неожиданно… Я никуда не поехала бы, если бы знала, что ему так мало осталось. — У нее снова задрожали губы, и по лицу Эндрю пробежала тень.

Она говорила искренне, в этом он был уверен… Но как соотнести это с тем представлением о Мюриел, которое у него сложилось? Что-то было не так, совершенно не так, и, когда у него возникла такая уверенность, он понял, что должен прямо спросить ее обо всем. Но, поразмыслив, Эндрю осознал, что это ничего не даст. Если ее единственная цель в жизни — найти себе богатого мужа, она вряд ли признается в этом!

«Как же узнать?» — подумал он и вдруг вспомнил о ее тете. Неодобрение старой дамы было так очевидно, что он никак не мог понять, почему она взяла племянницу с собой. Сможет ли она все объяснить ему? Он не собирался принимать приглашение семьи Ридли, но теперь…

Мюриел допила чай и встала.

— Ты не скажешь Кристин, что мы… знаем друг друга?

— Не знаю, Мюриел. Все будет зависеть от обстоятельств.

Она безнадежно пожала плечами.

— Поступай, как хочешь. Но нет нужды говорить ей, что я у тебя работала, правда?

— Работала?

— Да. Я ухожу в конце недели.

— Уходишь? — Об этом он не подумал.

— Да. — Мюриел покраснела, но спокойно встретила его взгляд. — Я поняла, что я не смогу оставаться, особенно после того, что была вынуждена тебе сказать. У меня все-таки есть гордость, и ты должен понять, почему я не хочу с тобой больше встречаться. — Краска медленно отлила от ее щек, она побледнела, но держалась спокойно и с достоинством.

Эндрю закусил губу и после минутного колебания вышел из-за стола и подошел к ней.

— Я очень сожалею о том, что случилось вчера, — произнес он странным глухим голосом. — Мне следовало принять тебя. У меня нет никакого оправдания… я говорил, что мы останемся друзьями, но я вел себя вовсе не по-дружески. Я могу только еще раз извиниться и… попросить тебя остаться.

Мюриел подняла на него глаза. Он, похоже, говорил искренне.

— Ты говоришь так, будто действительно хочешь, чтобы я осталась, — удивленно сказала она. — Почему?

— Потому что тебе нельзя терять работу.

Он подошел ближе, но она не спросила себя, почему его голос звучит с такой нежностью; в ее памяти всплывали только мучительные воспоминания. Он стоял сейчас так близко, и ей так хотелось прикоснуться к нему, прижаться щекой к его груди. «Боже, что я за человек? — подумала Мюриел с отвращением. — Он — бесчувственный эгоист, о таком уважающая себя девушка не будет даже думать». Но, хотя у нее было почти полгода, чтобы забыть Эндрю, она по-прежнему любила его:

— Я просто не могу остаться! — воскликнула она. — Я должна бежать отсюда. Мне вообще не следовало приходить сюда!

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — повторил Эндрю и добавил, машинально взяв ее за руку: — Останься… ради меня.

Необъяснимое подозрение мелькнуло у нее, но тут же исчезло, едва она взглянула ему в глаза. «Он и впрямь сожалеет, что несправедливо обошелся со мной вчера? Но он вовсе не раскаивается в том, как поступил со мной раньше, — подумала она. — Если бы он попросил прощения за это, я бы с радостью его простила».

— Ты не должна забывать о своей семье, — продолжал Эндрю. — Не надейся, что сейчас тебе будет легче найти работу, чем раньше. Не решай сгоряча.

Ее домашние… да, она забыла о них, забыла упреки, которые сестра постоянно бросала ей.

— Я не знаю, что мне делать, — в смятении воскликнула она. — Я совсем не знаю, что делать!

— Мюриел, не надо плакать…

И прежде, чем они поняли, что делают, Мюриел оказалась в его объятиях, ее голова прижалась к его груди — так, как она этого и хотела. Она чувствовала, как бьется его сердце, его дыхание касалось ее волос, и на короткий миг она забыла все, кроме этой сладкой боли.

Потом Мюриел высвободилась, ругая себя за слабость.

— Как ты смеешь прикасаться ко мне! — прошептала она побелевшими губами. — Если бы ты знал, как я презираю тебя… Да-да, презираю, не смотри на меня так! Я любила тебя когда-то, но теперь с этим покончено. Я тебя ненавижу!

Ее запальчивые слова могли бы рассмешить его, если бы он не испытывал такого отчаяния, такого сожаления… и все из-за выражения боли в ее глазах. Пусть он не ошибался, пусть она и вправду была авантюристкой, когда он встретил ее, но он не сомневался, что она любила его.

А что еще могло иметь значение?

Он сам был удивлен своим вопросом. Неужели его любовь была настолько сильна, что он мог все забыть? Прежде, чем он нашел ответ, ему вспомнилось то, что он случайно увидел вчера в цехе. Эндрю помрачнел и задумался.

«Этому должно быть какое-то объяснение», — в отчаянии подумал он, хотя голос его звучал спокойно и холодно, когда он сказал:

— Почему ты позволяешь этому парню, Томсону, обнимать тебя? Я случайно видел вас вчера, когда проходил мимо.

Мюриел еще не оправилась от стыда и унижения, она горела желанием сделать ему больно, убедить Эндрю, что больше не любит его. Теперь появилась подходящая возможность, и она ухватилась за нее без колебания и сомнения.

— Потому что я его люблю! — выпалила сна, гордо вскинув голову, и тут же испугалась.

— Ты… любишь его?

Он произнес это каким-то механическим голосом, но Мюриел ничего не заметила. Она внезапно вспомнила слова Питера о том, что «подобные вещи» строго запрещены на заводе. Она замерла от страха. А вдруг Питер потеряет работу?

— Мне не следовало так говорить… Я вовсе не это имела в виду… это была… неправда. Он вовсе не обнимал меня… он просто держал меня за плечи… Питер не виноват. Я была расстроена, потому что ты…

— Неважно, — прервал ее Эндрю. — Ты говоришь бессвязно и совсем неубедительно. Можешь не беспокоиться: я не собираюсь вас увольнять. Но постарайся, чтобы это не повторялось. У нас есть определенные правила, и их следует выполнять. — В нем заговорил хозяин. — В следующий раз я не буду столь снисходителен. — Он взял ручку и придвинул к себе какие-то бумаги. — Я думаю, нам нечего больше сказать друг другу… но не советую торопиться с увольнением: тебе будет трудно найти другую работу.

Мюриел удивленно взглянула на него. Видимо, его и в самом деле беспокоило, что она может остаться без работы.

Эндрю поднял глаза, и Мюриел поспешно отступила от его стола.

— Спасибо… и за мистера Томсона тоже, — тихо сказала она и вышла из кабинета.

Уронив ручку на стол, Эндрю смотрел в пространство, прокручивая в памяти все детали его встречи с Мюриел. Он снова держал ее в объятьях, и она, казалось, была рада этому. И сразу после этого она заявляет ему, что любит другого! В этом же нет никакого смысла!..

Внезапно он все понял.

— Какой же я дурак, — пробормотал он, чувствуя, как тяжелый камень упал с его души.

Тогда почему же этот парень обнимал ее? «Он только держал меня за плечи, — говорила она. — Я была расстроена, потому что ты…»

Потому что он, Эндрю, отказался видеть ее? Да, видимо, это она и хотела сказать, когда он прервал ее.

Облегченно вздохнув, он набрал номер телефона и уже через пару минут говорил с Кристин Ридли.

Его вопросы были очень осторожными, и он слегка улыбнулся, когда Кристин промурлыкала в ответ:

— Тетя Эдит будет у нас.