Над сладким Босфором

Джанет повернулась к окну, но не увидела открывавшегося из него вида: входа в Золотой Рог, высоких минаретов храма Айя-София и мечети султана Ахмета, а дальше за темной гладью Мраморного моря едва различимых силуэтов Принцевых островов. Перед ее мысленным взором все еще стояла Диана, поднявшая к Крейгу смеющееся лицо, когда они плавно скользили в танце.

«Скоро ли они поженятся?» — спросила себя Джанет. И тут же она ощутила почти физическую боль в сердце; на глаза навернулись слезы. Голос Крейга вернул ее к действительности:

— Что за грустные мысли витают в твоей голове, Джанет?

Вздрогнув, она оторвала взгляд от окна и попыталась улыбнуться.

— Я была… далеко. — Ей даже удалось засмеяться, но получилось как-то неуверенно. — Ты заметил, какой отсюда вид, Крейг? Просто дух захватывает!

Он смотрел на нее сердито, затем тяжело вздохнул и со значением произнес:

— Далеко, говоришь? Случайно, не в Англии?

— В Англии? — Джанет недоуменно посмотрела на него. — С чего ты взял?

Сказать такую странную вещь… Неужели он решил, что она задумалась о Неде? Но почему этот гнев? Почему Крейга задевает то, что она сидит и думает о прошлом? Тут же она вспомнила другие случаи, когда его настроение озадачивало ее. При этом ей вспомнились те редкие и дорогие моменты, когда между ними устанавливались такие сердечные отношения, что казалось, ближе никого не может быть. Ее сердце учащенно забилось. Диана была забыта; и, смущенная промелькнувшей мыслью, Джанет начала говорить чуть слышно, с трудом подбирая слова:

— Нет, Крейг… не в Англии…

— Неважно, — резко прервал он. — Скажи, что ты хочешь, и давай наконец поедим.

На пути в Эйюп они опять пересекли Галатский мост, проехали мимо мечети Рустем-паши с огромным куполом и сияющими минаретами, миновали Айван-сарай, узкую часть Золотого Рога, где паромщики перевозили желающих на противоположный берег. Мощные крепостные стены византийской постройки, казалось, плавились в жарком мареве ослепительного солнца.

Наконец они подъехали к мусульманской святыне — могиле Абу-Эйюпа, ученика Магомета и проповедника его учения. Контраст был поразителен: из живого движущегося мира людей они попали в фантастический город мертвых со строгой геометрической планировкой.

— Здесь одни могилы! — Джанет удивленно оглянулась вокруг. — Они тянутся на целые мили!

Крейг объяснил ей, что Эйюп был человеком большой святости, поэтому каждый мусульманин хочет быть похороненным как можно ближе к нему.

Странно, но в этом огромном некрополе не чувствовалось ничего зловещего. Напротив, благодаря сотням лет поклонения паломников со всего мусульманского мира, здесь возникла атмосфера умиротворения. Что-то подобное Джанет ощутила, впервые посетив мечеть султана Ахмета.

— Мы не можем войти внутрь гробницы — ведь мы неверные, — сказал Крейг, — но можно посмотреть через ограду.

Потом они направились в кафе Пьера Лоти, где в стороне от туристов сидели несколько мужчин-турок, пили кофе и курили. Крейг, заметила Джанет, внимательно следил за ее движениями, поэтому она не удивилась, когда, отыскав свободный столик, он спросил, не болит ли нога.

— Нет, все отлично, — честно ответила она, улыбаясь.

Напряжение, возникшее было во время ленча, прошло, и Крейг, как и она, наслаждался поездкой.

Они пили свой кофе, сидя за столиком на открытом воздухе. Хозяин кафе рассказал несколько исторических эпизодов, связанных с этим местом, и предложил недорогие сувениры. Крейг поблагодарил, но от сувениров отказался. Внизу под холмом лежал Стамбул, волшебный восточный город, словно вышедший из сказок «Тысяча и одна ночь». А в другом направлении, за радами могил, обреталось место, где дорийские племена почти три тысячи лет назад основали первое поселение.

Солнце уже садилось, когда они возвращались в Ортакой. Сначала Крейг предложил пойти вечером куда-нибудь пообедать. Но день выдался очень утомительный. Они много ходили пешком по жаре, поэтому он решил, что они пообедают у него, а потом он сразу проводит Джанет домой.

Джанет не возражала. Ничто не могло лучше завершить этот день, чем обед с Крейгом. Это снова был очень непринужденный обед. Они сидели на веранде, воздух вокруг был напоен ароматом цветов, а сверху — опрокинутая чаша со звездами.

Ложась спать, Джанет подумала, что она всегда будет помнить этот день как один из самых счастливых в своей жизни. Но протянув руку, чтобы выключить свет, она наткнулась взглядом на маленького нефритового Будду, которого купил для нее Крейг. Невыносимое отчаяние охватило ее, и Джанет уткнулась лицом в подушку, стараясь сдержать рыдания.

8

В течение следующих нескольких дней Джанет и Крейг проехали сотни миль. Они побывали на тихом, почти патриархальном восточном берегу Босфора, посетили Скутари, где тысячи анатолийских крестьян издревле строили свои живописные деревянные дома. Они увидели множество красивых пейзажей и дворцов; обедали в экзотических закусочных на берегу, где можно было выбрать еще живого омара и через некоторое время получить его уже приготовленным. Однажды вечером в Канлике они поднялись на холм, чтобы посмотреть на фантастический закат солнца, а потом в деревенской кофейне пили йогурт, которым славились здешние места. Они провели идиллический день, гуляя в тех местах, которые называли «Свежими водами Азии», где любили бывать султаны со своими гостями, приплывавшими на украшенных золотом барках, со слугами; чтобы устроить пикник в тени деревьев.

Вечерами Джанет с Крейгом обычно шли в ночные клубы или рестораны. Однажды вечером они были на концерте в итальянском консульстве, там Джанет встретилась с несколькими знакомыми Крейга. На нее смотрели с интересом и удивлением, потому что обычно Крейг приходил один или с другом.

В воскресенье они решили остаться дома. На этот раз Джанет пригласила Крейга обедать к себе. Он пришел поздно и долго извинялся за опоздание; ему пришлось отвезти свою экономку к ее больной матери. Ее мать уже старая женщина, а недавно упала и сильно ушиблась.

— Ей нужен постоянный уход, — сказал он.

— А кто же будет вести твой дом?

— Я думаю, Мурад изредка поможет убраться, а на кухне… ну, я ведь редко бываю дома, — отмахнулся он с улыбкой.

Джанет хотела предложить свою помощь, но она смолчала. Это позволяется только очень близкому человеку. Она была бы рада, если бы Крейг приходил к ней обедать в те дни, когда они по вечерам оставались дома, но она не знала, сколько еще времени он пробудет в Стамбуле. Последние два дня Крейг был поглощен мыслями о книге, даже иногда заговаривал о ней. Было нетрудно заметить, что ему не терпится вернуться к ней.

«Неужели он уедет на Бюйюк-Ада?» — подумала Джанет, и сердце ее сжалось от подступающего одиночества. Пожалуй, сейчас это было бы самым разумным решением — в загородном доме его ждали слуги и привычный комфорт.

Крейг и Джанет сидели во внутреннем дворике. В ожидании обеда они решили немного выпить. Глядя в лицо Крейга и стараясь прочитать его мысли, Джанет вдруг спросила:

— Разве ты не собираешься работать над своей книгой, Крейг? Я хочу сказать, что у меня создалось впечатление, будто ты горишь желанием взяться за работу. К тому же, когда ты будешь в загородном доме, там о тебе будет кому заботиться. — Джанет не сознавала, что дрожь в голосе и грустно опущенные плечи выдают ее уныние.

Пришел Метат, сказал, что обед готов. Крейг подождал, пока он удалился, и затем как-то странно спросил:

— Ты хочешь, чтобы я уехал, Джанет?

— Нет, вовсе нет! — вырвалось у нее. Краска смущения залила ее щеки, и Джанет быстро добавила: — Но ты же хотел закончить книгу до конца года, а из-за меня совсем ее забросил.

— Неужели тебе не понравилось, как мы провели прошлую неделю?

— Ты же знаешь, что понравилось. — Ее взгляд был полон благодарности и не только за совместные поездки, но и за воспоминания. Но об этом она сказать не могла.

— Мне тоже. — Крейг поднялся. — Значит, перед книгой ты не виновата.

Он смотрел на нее сверху вниз. Она почувствовала укор в его молчании и покраснела еще больше. Она спрашивала себя, поймет ли она его когда-нибудь, как вдруг он произнес с теми резкими интонациями, которые она уже хорошо изучила:

— Ты странная девушка, Джанет. Для меня ход твоих мыслей остается загадкой.

Они пошли в дом обедать. Прежняя непринужденность вернулась вновь, и когда после обеда они опять вышли во дворик, Джанет ощутила удивительный покой — сказывалась близость Крейга, его непреодолимый магнетизм. Она откинулась на спинку стула; мягкий свет фонариков на деревьях освещал ее волосы, играл в глазах. Она увидела, что Крейг смотрит на нее с каким-то странным выражением, и невольно улыбнулась ему.

Он помешкал, затем произнес:

— Я не хотел больше просить тебя, Джанет, но… не поедешь ли ты со мной на Бюйюк-Ада? Ты верно угадала: мне очень хочется поработать над книгой. Я почему-то чувствую, что теперь она пойдет. — Он помолчал и добавил: — Мне очень нужна твоя помощь.

Покоя как не бывало. Сердце Джанет затрепетало; она почувствовала, что вся дрожит от волнения. Несколько недель вдвоем с Крейгом на романтическом острове в Мраморном море…

— Я… Крейг, я не знаю…

Он продолжал говорить очень мягко и убедительно:

— Может быть, ты думаешь, что мы могли бы работать здесь, но это не так. Я устал. А на острове — самая подходящая обстановка. — Он улыбнулся ей и добавил: — А потом, у нас же отпуск; мы не стали бы работать все время. Можно было бы купаться или плавать куда-нибудь на яхте.

Перспектива была более чем заманчивой, но ее заслонял образ Дианы, которая вскоре станет женой Крейга. Джанет была в смятении. Она словно вновь пережила тягостный разговор с миссис Флеминг, тот разговор, который открыл ей ее собственные чувства к Крейгу. Миссис Флеминг будет очень недовольна, если узнает, что Джанет была в загородном доме с ее сыном.

— Я должна подумать.

Ей ужасно хотелось поехать! Безрассудство вновь овладело ею. Почему бы и нет? Что она теряет? Крейгу нужна помощь; а ведь она его любит, так почему не может помочь? И почему бы не воспользоваться возможностью, не побыть с ним вдвоем несколько недель? Зато у нее останутся… воспоминания до конца ее дней. Эта мысль принесла невыносимую боль, и глаза Джанет странно блеснули, когда она подняла взгляд на Крейга.

Она прижала дрожащие пальцы к вискам. Как сможет она сохранить свою тайну, если они будут работать, отдыхать и жить бок о бок. Это выше человеческих сил. Признав это, она приняла решение. Джанет знала, глядя на Крейга, ждущего ее ответа, что, как только она откажется, их дружбе наступит конец. И она была уверена, что он уедет на Бюйюк-Ада один.

Ну что ж, чем скорее случится разрыв, тем быстрее рана начнет заживать.

— Прости, Крейг, но я не хочу ехать на остров.

Она не знала, какие выбрать слова, и ответ прозвучал довольно резко, к тому же у нее комок застрял в горле.

Крейг оцепенел. Отказ больно ударил по его гордости. Он жалел, что пригласил ее. Она заметила, как у него на виске забилась жилка, а лицо как будто окаменело. Голос Крейга был холоден как лед:

— Сказано достаточно определенно. Пожалуй, говорить больше не о чем. — Он встал.

Помимо своей воли Джанет чуть слышно спросила:

— Ты уезжаешь?

— Завтра же утром.

Джанет осталась одна. Какое-то время все в саду оставалось тихим и неподвижным. Потом пахнущий цветами ветерок повеял прохладой на ее горящее лицо. Издали донеслась нежная песня соловья. Сдерживая рыдания, Джанет поднялась и пошла в дом.

Через неделю зашел Четин. Для Джанет это была неделя одиночества, невыносимой боли, которую она могла сравнить только с первыми месяцами после гибели Неда. К тому же это была неделя душевной сумятицы. Джанет просто разрывалась на части, то страстно мечтая, чтобы Крейг позвал ее снова, то ясно осознавая, что поступила совершенно правильно. Все это не прошло даром — Джанет побледнела и выглядела усталой. Когда явился Четин, у нее не было ни сил, ни желания говорить с ним, но она напомнила себе, что он друг Салли и Гвен, и постаралась скрыть свои чувства.

Джанет заставила себя улыбнуться ему, пригласила его в дом, предложила сесть. Четин небрежно развалился на стуле и, прищурившись, пристально посмотрел на нее.

— Значит, сегодня ты с ним не встречаешься?

Он презрительно сжал губы, и лицо его показалось девушке почти безобразным. Джанет недоумевала, как она могла считать его красивым. Видно было: под маской спокойной вежливости бушуют сильные чувства. По какой-то необъяснимой причине сердце Джанет заколотилось. Она вдруг вспомнила, что Метат проводит свой выходной где-то в кафе с Myрадом, а миссис Байдур ушла за покупками.

— Нет, Четин, — ответила она осторожно, — сегодня не встречаюсь.

— И завтра тоже. Он уехал на Бюйюк-Ада?

Она встревожено взглянула на него.

— Откуда ты знаешь, что Крейг уехал на остров?

— Его яхты нет у причала.

Конечно. Об этом она не подумала. Четин ждал ответа, и она сказала, что Крейг решил поработать над своей книгой.

Его поведение вдруг переменилось, он заговорил тихо и вкрадчиво.

— Вы поссорились?

— Нет! — с чувством ответила она. — И какое тебе дело?

Четин резко выпрямился.

— Ходят слухи, — сказал он, — что Крейг Флеминг влюблен в какую-то замужнюю женщину. Муж у нее неизлечимо болен, и они с Крейгом только и ждут, когда бедняга умрет.

Джанет вздрогнула. Как люди исказили правду! Ей было невыносимо больно слышать такое о Крейге.

— Все совсем не так, Четин! — только и могла она сказать.

— Возможно, — согласился он, пожав плечами. — Но ведь они поженятся как только эта женщина станет вдовой? — Это было скорее утверждение, чем вопрос.

Джанет согласилась с ним, но уклонилась от обсуждения.

— Значит, ты понимаешь, что напрасно тратишь время, бегая за ним?

— Я за ним не бегаю! — запротестовала Джанет, густо покраснев. Так вот как это выглядит со стороны? Неужели и другие думают так же?

— Мне не следовало это говорить, — быстро извинился он, но добавил: — И все-таки ты предпочитаешь его общество моему.

В его голосе звучала обида, и Джанет снова пожалела его, подумав о глубине его чувства и о том, что он, может быть, страдает не меньше, чем она.

Он ждал, надеясь, что она будет отрицать правоту его слов, но когда она промолчала, у него вновь изменилось выражение лица.

Его отношение трудно было понять. Джанет почти не сталкивалась с такими людьми, как Четин, принадлежащими к молодому поколению Турции. У него не было той подобострастной манеры, которая была характерна для людей старшего поколения, работающих с Марком и Крейгом. Четина отличало высокомерие, оно не нравилось Джанет, но она, как ни странно, не обижалась.

Четин вскользь поинтересовался, давно ли уехал Крейг:

— Я только вчера заметил, что его яхты нет на месте, — продолжал он, — но я не ездил этой дорогой дня четыре.

— Он уехал в прошлый вторник… завтра будет неделя.

— И ты была совсем одна? — произнес он с горечью. — Могла бы мне позвонить.

— Незачем было тебе звонить. — Она посмотрела на него, как бы извиняясь, стараясь не задеть его и в то же время желая, чтобы он принял ситуацию как она есть. — Между нами ничего не может быть… пожалуйста, перестань надеяться.

— Ты… может быть, сходим куда-нибудь сегодня? Пообедаем, потанцуем. Обещаю ни слова не говорить о серьезном. — Он опять упрашивал ее, несмотря на все ее объяснения.

Она только покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. Тяжесть собственного положения так расстроила ее нервы, что она чувствовала, что может расплакаться, если Четин сейчас же не уйдет.

— Пожалуйста, уйди, я хочу остаться одна.

— Оставить тебя одну? — Четин встал и подошел к Джанет, его лицо потемнело от сдерживаемого гнева. — Женщина не должна оставаться одна! Это все он! Почему он не оставил тебя в покое? Зачем он пришел и все испортил? Ты же была спокойна и счастлива, когда встречалась со мной…

— Нет-нет, неправда. Я знала, что у нас ничего не получится — ведь у меня нет никаких чувств к тебе… — Она побледнела, увидев выражение его лица. Инстинктивно Джанет оглянулась на дверь. Когда же вернется миссис Байдур?

— Все могло бы быть, если бы он не встал между нами.

В глазах Четина мелькнул зловещий огонек, и Джанет непроизвольно отступила. Это движение, казалось, освободило в Четине долго сдерживаемые эмоции. В нем как будто проснулись дикие инстинкты. Джанет заговорила севшим от страха голосом:

— Четин… этот разговор в тягость и мне, и тебе… и я прошу тебя уйти. Пожалуйста, оставь меня… сейчас же.

Он пристально смотрел на нее, дыхание его было прерывистым, и вдруг, прежде чем она поняла, что он собирается сделать он с силой схватил ее за руку и потянул к себе.

— Отпусти…

— Я хочу тебя! — произнес он яростно. — Ты первая женщина, которую я полюбил, и я тебя не отпущу!

Он засмеялся над ее попытками высвободиться, потом его лицо снова приняло зловещее выражение, когда он крепко сжал ее голову, заставляя поднять лицо. Джанет была просто парализована страхом, боялась упасть в обморок и все же продолжала отчаянно сопротивляться.

Губы Четина были совсем рядом, и Джанет, содрогаясь от отвращения, ожидала их грубого прикосновения.

И вдруг она оказалась свободной. Ошеломленная, она увидела, как Четин отшатнулся назад и едва удержал равновесие.

— Убирайся! — Голос Крейга звучал как удар хлыста, лицо побелело от ярости. — Убирайся, пока я не вышвырнул тебя!

Четин выпрямился, лицо его исказилось злобной гримасой, он дернулся, будто хотел ударить Крейга. Крейг смотрел на него с вызовом; он был готов к чему угодно, но Четин, видимо, передумав, направился к двери.

— Я ухожу… но я еще вернусь.

— Если ты еще хоть раз сюда придешь, у тебя будут большие неприятности. — Крейг говорил теперь спокойным ровным голосом. — Послушай моего совета, Четин: держись отсюда подальше.

— Ты что же, выставишь здесь охрану? — насмешливо, с вызовом произнес Четин.

Крейг только презрительно посмотрел на него, но весь его вид выражал нешуточную угрозу. Бросив на прощанье взгляд, полный ненависти, Четин ушел. Вскоре его машина скрылась в клубах пыли.

Крейг и Джанет молча смотрели друг на друга. Джанет не знала, каким чудом он оказался здесь так вовремя, но ей достаточно было того, что он находится рядом, пусть даже у него такой сердитый взгляд и губы плотно сжаты.

— Спасибо, Крейг, — пошатываясь, она с трудом добралась до дивана. У нее так дрожали ноги, что она не могла стоять, а сердце колотилось, словно вот-вот вырвется из груди. — Метат и миссис Байдур ушли…

Крейг, казалось, не слышал ее.

— И часто он приходил сюда за эту неделю? — потребовал он ответа. От его внимания не скрылось то, что девушка вся дрожит, а глаза странно блестят.

— В первый раз.

— Он что, и раньше выражал свои чувства подобным образом?

— Нет, конечно! — Джанет вспыхнула. — Он и сейчас…

— Только не говори, что этой сцене не предшествовало бурное объяснение.

Услышав в голосе Крейга презрительные нотки, Джанет не смогла сдержаться. Она уткнулась в ладони и разрыдалась. Он ничего не говорил, просто ждал, когда у нее спадет нервное напряжение. Наконец она вытерла глаза и взглянула на него — лицо Крейга уже немного смягчилось, но он по-прежнему был раздражен.

— Я не хотела плакать… — Непроизвольным жестом Джанет прижала руку к сердцу, как будто хотела успокоить его громкий стук. Она печально взглянула на Крейга. — Как ты оказался здесь? Я думала, ты останешься на острове, по крайней мере, на месяц.

— Я оставил здесь очень важные записи. Мурад должен был положить их в мой кейс, но, очевидно, забыл. Сначала я думал, что обойдусь без них, но только напрасно потерял время, и мне все равно пришлось вернуться за ними.

Он так и не сказал, почему пришел сюда, и она вопросительно посмотрела на него. Крейг заговорил с явной неохотой, после долгого раздумья.

— Я подумал, что мне следует зайти и посмотреть, как ты тут. Я ведь знал, что ты осталась одна.

— Это очень мило с твоей стороны, Крейг. — Она ждала, что он сердито фыркнет в ответ, но выражение его лица не изменилось. — Ты сразу возвращаешься на остров?

— Сегодня же вечером. — И подумав, добавил: — И ты поедешь со мной, хочешь ты этого или нет.

— Но я…

— Ты не останешься здесь одна, особенно сейчас, когда этот Четин так… настроен. — Крейг смотрел на Джанет, ожидая возражений, потом продолжил сердито: — Что скажет Марк, если я оставлю тебя? Ты поедешь со мной, Джанет, и я не желаю слышать никаких отговорок!

Она не стала возражать, просто промолчала, чувствуя, что сейчас не время объясняться.

Джанет была вынуждена признать, что не может остаться здесь — ведь Четин непременно явится снова, как только Крейг уедет на остров. С другой стороны, неразумно было ехать с Крейгом в его загородный дом, и хотя она понимала, что делать этого не стоит, все же предложила остаться в доме Крейга здесь, в Ортакое.

— Четин не узнает, где я, и не сможет меня побеспокоить.

— Ты забыла, что моя экономка уехала?

— Да, правда… Я совсем забыла. Я не могу оставаться там с одним Мурадом.

— И то же самое было бы, если бы я оставался дома. Но у меня и нет такого намерения. Ты едешь на Бюйюк-Ада. — Он посмотрел на часы. — Я побуду здесь, пока не вернется Мурад, потом пойду к себе, а ты соберешь вещи. Ты сможешь подождать обеда, пока мы не приедем на остров?

Она молча кивнула. Сопротивляться было бесполезно. Кажется, сама судьба распорядилась, чтобы Джанет поехала с Крейгом на остров, а ей оставалось только покориться.

Джанет лежала на песке, подложив руки под голову, мечтательно глядя на море. Крейг, закрыв глаза, лежал рядом в шезлонге.

Три недели назад они покинули Стамбул и отплыли на остров. Веселые дельфины плыли впереди, а за кормой исчезали купол и минареты храма Айя-София. Эти недели стали для Джанет временем радости и боли, счастья и огорчения. По утрам они работали над книгой, днем ходили на собственный пляж Крейга рядом с причалом, где стояла его яхта. Загорали или плавали в теплых голубых водах Мраморного моря, потом пили чай дома или в одной из небольших кофеен на берегу. Иногда они брали напрокат легкую повозку, запряженную парой лошадей, и не торопясь объезжали остров, катались по сосновому лесу или отправлялись на один из холмов, откуда открывался чудесный вид на другие острова.

Вечерами соседи приглашали их на пикники. Здесь компания готовила жаркое на вертеле и ела его при свете луны, под шум волн, которые мягко накатывались на прибрежный песок. Крейг тоже устраивал пикники — Джанет рассылала приглашения, а потом помогала в проведении вечера, чтобы гости остались довольны. В другие дни они обедали в ресторане, где было много туристов и куда любили ходить богатые греки и турки, приезжавшие сюда со своими семьями на все лето. Случалось, Джанет и Крейг обедали дома вдвоем, накрыв стол под деревьями в саду.

Все это время Джанет радовалась тому, что ей дарила судьба, стараясь не обращать внимания на свои душевные муки. Но часто по ночам она лежала без сна, думая о Крейге и о том, что временами он ведет себя, как внимательный и заботливый влюбленный. Она не могла себе представить, как будет жить без него. Ее терзали мысли, что все это внимание и, более того, его любовь и нежность достанутся Диане — ведь она, без сомнения, рано или поздно станет его женой.

Джанет села, услышав мотор приближавшейся лодки; те, кто были в ней, весело приветствовали девушку, и Джанет ответила им, разбудив при этом дремавшего Крейга. Лодка стала удаляться, и они оба следили за ней. Хозяева этой лодки жили недалеко от Крейга. Это была турецкая семья, с которой Крейг подружился вскоре после того, как они три года назад купили здесь дом.

Лодка стала точкой на горизонте. Джанет почувствовала взгляд Крейга и повернулась к нему. Их взгляды встретились, и они улыбнулись друг другу. Волны счастья накрыли Джанет с головой. Сейчас она жила только настоящим. Хотя работа над книгой подходила к концу, но оставалось еще дней пять, и она не позволяла своим мыслям забегать дальше.

Крейг поднялся, и они медленно пошли к дому. Он, казалось, тоже был счастлив, беззаботен, и Джанет было приятно сознавать, что она помогла ему: книга продвигалась очень успешно, и у Крейга появилась уверенность, что он закончит рукопись к Рождеству.

— Что будем делать сегодня вечером? — спросил он, когда они сели пить чай под деревьями. — Пойдем куда-нибудь или пообедаем дома?

— Дома, — ответила она быстро, и он улыбнулся.

— Мне тоже хочется остаться дома, — сказал он.. — А потом мы могли бы прогуляться, если ты не против.

Она улыбнулась и кивнула.

— Не против. — Эти прогулки всегда радовали ее. Прохладным вечером чудесно было гулять в сосновом лесу подальше от ярких огней и шума толпы.

Вернувшись с прогулки, они еще немного посидели в саду у дома. После короткого летнего дождя воздух был необычайно свеж. Крейг с самого обеда был в каком-то странном настроении: казалось, его что-то беспокоит, даже, пожалуй, гнетет. Вся его беззаботность куда-то канула. Джанет просто принимала его настроение как есть; она давно поняла, что Крейг для нее всегда будет загадкой. Хотя ее отдых на острове был просто чудесным, она всегда замечала, как меняется настроение Крейга. Часто он проявлял нетерпение, иногда бывал насмешлив и даже резок, порой откровенно подшучивал над ней. Но были случаи, когда его нежность и забота вызывали слезы на глазах Джанет, и она снова завидовала женщине, на которой он вскоре женится.

— Хочешь пойти в дом? — спросил он наконец.

Вот и еще один вечер прошел. У Джанет сжалось сердце. Если они сейчас пойдут в дом, то, как обычно, ненадолго задержатся в гостиной, чтобы выпить бокал вина перед сном, а потом разойдутся по своим комнатам. Крейг будет еще обдумывать свою книгу; она тоже не заснет, но по другой причине.

Джанет захотелось продлить этот вечер, и она быстро сказала:

— Здесь так хорошо. Давай посидим еще немного.

Эти слова подействовали на него странным образом. Он как будто ждал их, и его нерешительность сразу исчезла. Он взял ее под руку, и они медленно пошли к причалу, где стояла его яхта.

Джанет вздохнула, понимая всю тщетность своих усилий. Чего она добьется, удержав Крейга рядом еще на час?

Они стояли у причала под звездным небом, глядя на неисчислимые огоньки рыбачьих лодок, качающихся на волнах. Крейг все еще держал ее под руку; его пальцы ласково коснулись ее ладони. «Машинальный жест», — подумала она, вздрогнув от прикосновения.

— Тебе холодно? — с нежным участием спросил он. — Может, вернемся? — Джанет только смогла молча покачать головой, снова подумав, чего ради удерживает его. Он почувствовал ее грусть и неожиданно спросил: — Что с тобой, дорогая? Временами — вот сейчас, например, — мне кажется, что ты хочешь выплакаться у меня на плече.

Джанет подняла на него глаза. Неужели она вела себя так неосторожно… или это Крейг настолько проницателен?

— Ну, — он требовательно посмотрел на нее, — разве не так?

Она покачала головой и слабо улыбнулась.

— Иногда мне… бывает грустно, — сказала она и тут же пожалела о своем признании, — но это быстро проходит.

К берегу приблизилась рыбачья лодка и ненадолго отвлекла внимание Крейга.

— И что же тебя расстраивает? Можешь мне сказать?

«Сказать ему? — грустно подумала она. — Ни за что на свете!»

— Ерунда… это быстро проходит, — только и смогла ответить Джанет. Она почувствовала, что настроение, с которым Крейг согласился продлить их прогулку, вдруг сменилось у него разочарованием.

— А потом возвращается. — Крейг смотрел на нее с напряженным вниманием. — Я думаю, что тебе может не понравиться то, что я скажу, Джанет, но я все равно скажу. — Он слегка поколебался, затем произнес: — Марк рассказал мне, что случилось с твоим женихом. — Он опять помедлил, ожидая, что она ответит, но Джанет молчала.

«Странно, — размышляла она, — но теперь я могу говорить о Неде, не испытывая боли от воспоминаний». Но ее молчание почему-то вызвало гнев Крейга, и он заговорил холодно и резко:

— Ты собираешься до конца жизни жить только прошлым? — настойчиво спрашивал он. — Неужели ты думаешь, что мужчине, который тебя полюбит, понравится, что ты по-прежнему живешь воспоминаниями?

Его слова поразили Джанет. Хотя она привыкла, что он всегда откровенно выражал свои мысли, она не ожидала от него такой прямолинейности по столь деликатному вопросу. И странное дело, она вовсе не возражала против его прямоты, и когда она заговорила, ее голос был спокоен:

— Нет, Крейг, я живу не воспоминаниями. — Сейчас она хотела довериться ему, сказать, что прошлое уже не причиняет ей боли. — Я живу не прошлым, ты же видишь…

— Неправда! — воскликнул он. — Я понимаю, это большая утрата, но ведь прошло почти четыре года. Ты не можешь жить с этим горем вечно!

Почему он так рассердился? Его нетерпимость причиняла ей боль. И какое у него право говорить с нею таким тоном — ведь он сам живет в прошлом. Он читает ей нравоучения, дает советы, что ей делать, а сам и не думает следовать своим собственным советам. У Джанет защипало глаза. Ей очень хотелось, чтобы он успокоился, и она тихо сказала:

— Я живу вовсе не в прошлом, Крейг, хотя тебе и могло показаться…

— Тогда почему ты так настроена против замужества? Ты, видимо, решила остаться старой девой? И при этом говоришь, будто не живешь в прошлом? — Он произнес это уже спокойнее, но с напором.

У Джанет на глаза навернулись слезы, и она чуть слышно пробормотала:

— Я не могу выйти замуж, Крейг… не сейчас. Я не могу сказать тебе, почему, но это… это не то, что ты думаешь.