- Ну, а от меня-то что вам надо? - перебила Бриана, - у меня своих проблем хватает.
      Гевин кивнул. - Да, я в курсе, и поэтому мы и нужны друг другу. У тебя есть шанс выручить нас с Элейн и заодно помочь себе и, главное, своему несчастному, больному брату.
      Он зажег тонкую сигару и глубоко затянулся. - А хотела бы ты получить достаточно денег, чтобы заплатить за операцию? - вкрадчиво продолжал он, выпустив дым ей в лицо.
      Бриана окаменела от изумления. Гевин Мейсон был последний человек, кого бы она могла подозревать в милосердии и любви к благотворительности, следовательно, он что-то задумал. - Надеюсь, ты не думаешь, что таким образом заставишь меня принадлежать тебе. Для этого никаких денег не хватит.
      Он покачал головой и иронически рассмеялся. - Конечно, я не так глуп. Я мог обладать тобой, когда мне вздумается, маленькая глупышка. А, кроме того, для чего платить такие деньги за то, что я могу получить даром. Нет, у меня на уме совсем другое, нечто, что потребует от тебя таланта настоящей актрисы. Ну, что, хватит у тебя на это смелости?
      - Что именно ты задумал? Тебе меня не купить, - мрачно пробормотала Бриана.
      - Это смотря, сколько предложить, - устало махнул рукой Гевин, - ну ладно, слушай, что от тебя требуется.
      - Я вся внимание.
      - Я собираюсь предупредить врачей в клинике, где лежит твой брат, чтобы готовили его к операции. Потом я устрою его в частную клинику, где за ним в это время будет самый лучший уход. А вот когда будет сделана операция - твоя забота. Это будет зависеть уже от тебя, насколько быстро ты выполнишь свою роль.
      Сердце Брианы затрепыхалось, как сумасшедшее. Неужели это возможно?! А вдруг это единственный шанс для Шарля!
      - Мне нужно, чтобы ты вместе со мной отправилась в Штаты.
      - В Штаты? - удивилась она, - но для чего ...
      Он поднял руку, требуя молчания. - Слушай внимательно. Не знаю, говорила ли об этом когда-нибудь Дани, но её отец очень богат.
      Бриана покачала головой. - Она никогда не рассказывала о нем.
      И Гевин поведал ей историю Дани, добавив напоследок, - Итак, Тревис Колтрейн сейчас в Париже. Он написал Дани, что разделил свое состояние между ней и братом и она может когда угодно получить свою долю. Сначала я предложил, чтобы Дани вышла за меня, но упрямая девчонка отказалась наотрез. Решила уйти в монастырь. - Гевин с досадой потер лоб.
      Бриана улыбнулась про себя. Уж она-то знала, что её подруга ни за что не стала бы женой такого человека, как Гевин, даже если бы осталась в миру.
      - А я-то вам для чего? - осведомилась она.
      - Для того, - и Гевин заговорщически подмигнул девушке, - что все, что потребуется от Дани - это вернуться в Штаты и потребовать свои деньги.
      - Но ведь она же не поедет, не так ли?
      Гевин обреченно вздохнул. - Нет, конечно, нет. Она не собирается брать эти деньги. Тем не менее ... - и он сделал внушительную паузу, - Дани поедет в Штаты, потребует раздела имущества отца, Тревиса Колтрейна. Видишь ли... - он опять помолчал и вдруг выпалил, - В Штаты поедешь ты.
      Ни минуты не колеблясь, Бриана решительно покачала головой. - Даже не думай об этом.
      - Поедешь, - повторил Гевин, - поедешь, потому, что это единственный шанс для тебя спасти брата. А мой план сработает, как пить дать, продолжал он, - Самого Колтрейна сейчас нет в Неваде. Из всего семейства в Штатах только его сын, который последний раз видел Дани четырнадцать лет назад. Вы с ней внешне довольно похожи, тот же цвет волос. И по-английски ты говоришь превосходно, только с легким акцентом. Дани тоже говорила бы с акцентов, ведь она прожила во Франции почти четырнадцать лет. Слава Богу, что ей когда-то пришла в голову блажь учить тебя языку. Упрямая сучка сделала благое дело.
      - Все очень просто, - быстро продолжал он, прежде, чем она успела возразить, - Мы вместе поедем в Штаты. Я потом объясню тебе все подробно. А пока что надо решить, как оградить тебя, если её брат начнет задавать лишние вопросы. - Гевин откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Бриану. Он сказал ей только то, что по его мнению, ей следовало знать. А потом он найдет способ с её помощью прибрать к рукам все состояние Колтрейнов, но Бриане об этом знать не следует, по крайней мере пока.
      Девушка растерялась, не зная, что и подумать Конечно, все это было не совсем порядочно, но все-таки лучше, чем то, чем занимается Мариса. Что же ей делать?! Неужели она даст маленькому Шарлю умереть?! Будь все проклято, это её долг - заботиться о малыше! И, к тому же, Дани больше не нужны деньги, так что страшного?! А у Шарля появится, наконец, тот единственный шанс, о котором она столько молилась. И с этой минутой она уже не могла больше думать ни о чем другом: у Шарля будет шанс выздороветь!
      Она скорчилась на стуле и плотно зажмурилась. Унесясь мыслями в прошлое, Бриана отчаянно пыталась вспомнить лицо матери. Как ей хотелось бы она была сейчас рядом, как ей был нужен её совет! Может быть, есть какой-то другой выход?! Как ужасно, что жизнь Шарля зависит от того, возьмет ли она на душу этот грех!
      Да, решено. Шарль получит свой шанс.
      Бриана вознесла молчаливую молитву и подняла не Гевина затуманенный слезами взор, - Я согласна.
      В глазах её мучителя сверкнул алчный огонек, - Я знал, что смогу убедить тебя. Ты, конечно, всегда была упрямой, но дурой тебя не назовешь.
      - Одну минуту, - остановила его Бриана и он удивился, заметив, как мрачная усмешка исказила её прелестное лицо, - я соглашусь, но с одним условием - ты оставишь меня в покое. И с этой минуты забудешь и думать о том, чтобы затащить меня в постель. Это будет частью нашего соглашения. Я хочу, чтобы ты с самого начала понял это. И ты должен дать мне слово чести, - добавила она с некоторым сомнением в голосе, потому, что очень сомневалась, что это понятие применимо к такому человеку, как Гевин.
      - О, ну конечно, - беспечно отозвался он, - не волнуйся об этом, кругом полным-полно других женщин. Или ты думаешь, я собираюсь все ночи напролет лежать без сна и грезить о тебе?!
      Он поднялся, - А теперь мне пора домой, ещё нужно где-то достать деньги, чтобы на это время обеспечить хороший уход за твоим братом. Да и нам с тобой на дорогу и на первое время понадобится какая-то сумма. Как только все устроится, мы немедленно отправимся в Штаты. А тебе лучше всего немедленно начать укладываться. Думаю, платья Дани должны быть тебе как раз впору.
      Он направился к выходу, но у самых дверей замешкался, - Только смотри, никому ни слова! Ты должна хранить нашу договоренность в абсолютной тайне.
      Бриана охотно кивнула. Ей, не меньше, чем Гевину, не хотелось бы, чтобы кто-то догадался об их замысле. - Ну, конечно, даю слово.
      Окрыленный надеждой, Гевин почти бегом помчался в замок. Правда, его немного охладила мысль о том, что впереди его ждало нечто весьма неприятное.
      Гевин вошел в замок и прямиком направился в комнату Элейн и нашел её в самом подавленном настроении. Сидя за массивным письменным столом из красного дерева, она изучала семейные документы.
      Бесшумно подкравшись к ней сзади, он осторожно скользнул за низкий вырез домашнего платья и ласково сжал в ладонях упругие груди.
      Дрожь наслаждения теплой волной накрыла Элейн, но она попыталась сопротивляться. - Не сейчас, Гевин, прошу тебя. Мне ещё нужно закончить с делами. И вообще, я сейчас не в настроении.
      Он ласково сжал губами её ушко. - Твое настроение наверняка изменится, когда ты узнаешь, что очень скоро все наши заботы останутся в прошлом.
      Она изумленно посмотрела на него. - О чем ты, Гевин?! Мы же разорены!
      Задумчиво проведя пальцем по прекрасному ожерелью из крупных изумрудов и бриллиантов, он как бы невзначай взвесил его на ладони. Это была одна из последних семейных драгоценностей семьи де Бонне, которую ещё не успели продать, и Элейн обожала его. Граф подарил ей ожерелье вскоре после свадьбы, а до неё фамильная драгоценность украшала шейки представительниц шести поколений семьи и стоила целое состояние.
      Тихонько притянув к себе удивленную Элейн, Гевин увлек её на постель и крепко прижал к себе. Он объяснил ей весь план до мельчайших деталей. И по мере того, как он рассказывал напряженное выражение постепенно покидало её лицо и видя это, Гевин преисполнился надеждой.
      Наконец, все было сказано, и, закинув руки ему на плечи, Элейн не смогла сдержать восхищения гениальной простотой его выдумки, - Ах, Гевин, дорогой! Ты просто чудо! И ведь никто никогда не догадается! Сын Тревиса в жизни бы не узнал Дани, тем более, через четырнадцать-то лет. А самого Тревиса нет сейчас в Штатах. Я надеюсь, все удастся провернуть достаточно быстро. А когда вы вернетесь с деньгами, мы заживем по-королевски! Надо будет только отправить куда-нибудь подальше Бриану, чтобы не проговорилась.
      Осторожно снимая с плеч её руки, Гевин ласково предупредил, - Это займет какое-то время, Элейн. Не забывай, Бриана не знает всего. Впрочем, зачем ей знать, что я надеюсь вернуться из Невады не только с теми деньгами, что по закону принадлежат Дани. Нет, я рассчитываю добраться до всего состояния Колтрейнов. Но нельзя же заранее все предусмотреть. Будет лучше, если я вначале осмотрюсь, а потом постараюсь кое-что придумать уже на месте.
      Элейн не стала спорить. - И ещё кое-что, - добавил он, нежно перебирая бесценные самоцветы, украшавшие шею Элейн. - мне понадобятся деньги и очень скоро. Надо купить билеты. И ещё заплатить за клинику для Шарля. Да, дурочкой Бриану не назовешь. Пока она не будет уверена, что я выполнил свою часть сделки, можно на неё не рассчитывать.
      У Элейн растерянно вытянулось лицо. - Но ведь у нас нет ни гроша, Гевин, - жалобно пролепетала она, - Ты же сам знаешь.
      - А это? - он потянул за ожерелье.
      Яростно замотав головой, Элейн инстинктивно отбросила его руку и крепко прижала безделушку к себе. - Только не это!. Ты же знаешь, Гевин, это все, что у меня осталось. И потом, у меня с этим ожерельем связано столько воспоминаний!
      - Я куплю тебе дюжину таких, как только вернусь из Штатов с деньгами Колтрейна, - пообещал он. - А сейчас сними его.
      Он заметил, как её глаза моментально наполнились слезами, но даже не шелохнулся. Слезы никогда не трогали Гевина. Дрожащими непослушными пальцами Элейн с трудом расстегнула ожерелье и оно сверкающим ручейком скользнуло в протянутую жадную ладонь.
      Отвесив плачущей Элейн шутливый поклон, Гевин небрежно бросил драгоценность на изящный столик возле постели.
      - А теперь, - страстно прошептал он, опрокидывая её на подушки, - я горю желанием добраться до других драгоценностей, моя прекрасная распутница, драгоценностей, которые принадлежат только мне!
      Глава 7
      Бесконечные долины с раскиданным тут и там одинокими холмами и плоскими, как крышка стола, вершинами гор - вот так выглядела страна, в самое сердце которой в погоне за бандитами углубился Колт, сопровождаемый отрядом людей шерифа. Они гнались за шайкой головорезов, ограбивших банк и хладнокровно убивших несчастную Шарлин.
      Неистовая, изматывающая погоня продолжалась уже пятый день, чувства людей были обострены до предела, все были начеку. Индеец-следопыт сдался уже на второй день погони и во главе отряда встал Колт, с детства прекрасно умевший идти по следу. Подобно отцу, он не старался двигаться вперед исключительно по отпечаткам подков или следам от костра. Нет, чаще Колта выручал какой-то природный инстинкт. Он просто старался вообразить, как поступил бы беглец на его месте и это почти всегда срабатывало. И теперь это чувство безошибочно подсказывало Колту, что бандиты недалеко.
      Но двигаться вперед с такой же скоростью, что и раньше, было уже опасно, ведь они находились в таких местах, где могла легко спрятаться целая армия, не говоря уж о небольшой группе вооруженных до зубов людей. Отряд поехал шагом. Боясь стать легкой добычей бандитов люди постоянно были настороже.
      Все кроме Колта, который, несмотря на все предостережения Бута поостеречься только нетерпеливо отмахивался. Люди шерифа были полны решимости во что бы то ни стало догнать банду, ограбившую банк и забравшую все с таким трудом заработанные деньги. Да, конечно, решимости у них хватало. Но ни один из них не подумал бы ради этой цели подвергать опасности собственную жизнь или жизнь товарищей.
      На пятую ночь они разбили лагерь на вершине одиноко стоящего холма. Место для стоянке было выбрано удачно, вряд ли кто мог прокрасться в лагерь незамеченным. Положив себе изрядную порцию жареного кролика, шериф Бут огляделся и, заметив Колта, сидевшего в стороне под мескитовым деревом, неторопливо направился в его сторону. Он знал, что Колт в который раз отказался от еды и опять, как и каждый день с тех пор, как отряд покинул город, сидел в одиночестве, погрузившись в мрачное отчаяние. Казалось, он соорудил вокруг себя стену, через которую никто не мог проникнуть.
      Буту было хорошо известно, что между Колтом и Шарлин что-то такое было, и он догадывался, что добром это не кончилось. Проклятье, старик Боуден просто кипел от ярости, когда на глазах у всего города обвинил Колта в смерти дочери, да ещё угрожал пристрелить парня!
      Усевшись неподалеку от Колта, Бут пристроил тарелку на коленях и принялся за еду, но Колт, похоже, не замечал его. Он так и сидел, с мрачным видом глядя куда-то вдаль.
      Шериф то и дело искоса поглядывал на него, обсасывая нежные кроличьи косточки и пытаясь понять, что же происходит с молодым человеком. Колт все так же угрюмо молчал.
      - Ну, вот что, Колтрейн, - наконец не выдержал Бут, чувствуя, что должен покончить с этим, - думаю, нам с тобой нужно поговорить.
      Окинув его с ног до головы холодным взглядом, Колт отвернулся.
      - Ты не даешь мне покоя, парень. Вижу, с тобой что-то неладно. Летишь вперед, сломя голову, будто не знаешь, что из-за любого куста в тебя могут всадить пулю. Можно подумать, смерти ищешь. И мне не очень-то это по душе, терпеть не могу самоубийц, да и мои парни пока ещё не спешат на тот свет. Послушай, я не знаю, что там произошло в городе между тобой и стариком Боуденом. Но что бы то ни было, по-моему, будет лучше все это уладить по-хорошему, когда ты вернешься. Правда, если по-прежнему будешь гоняться за смертью, как прежде, боюсь, и тебе, и нам вряд ли удастся вернуться. Глупо было бы так погибнуть!
      - Я знаю, что делаю, - процедил сквозь стиснутые зубы Колт. - Не стоит волноваться, шериф.
      Шериф недоверчиво приподнял одну бровь. - Не стоит волноваться, говоришь?! Ты несешься вперед, ничего не видя перед собой, как закусивший удила мул, а мне, по-твоему, не о чем волноваться?!
      Колт чуть заметно усмехнулся. Уж он-то знал, почему ведет себя, по мнению шерифа, как сумасшедший. Но пока что он не мог ещё объяснить, для чего это ему нужно. - Если боишься за своих людей, шериф, давай разделимся, я готов продолжать поиски сам по себе.
      Шериф недовольно покачал головой. - По-моему, так будет лучше, парень. Я пошлю кого-нибудь за своим следопытом. Будем медленнее продвигаться вперед, зато сохраним свои шкуры. А что до тебя, думаю, всем было бы намного спокойнее, возвратись ты в Силвер Бьют.
      - И не надейтесь, шериф, - коротко отрезал Колт, поднимаясь на ноги. Перекинув через плечо седло, он широкими шагами направился к тому месту, где были привязаны лошади.
      - Эй, погоди! - закричал вдогонку ему шериф, - куда ты собрался?!
      Колт обернулся и Бут с некоторым смущением заметил, какой яростью вдруг полыхнул его взгляд. - Не волнуйся за меня, шериф. У тебя своя цель, у меня своя. Наверное, действительно будет лучше, если мы разделимся и каждый примется за дело по-своему.
      Шериф попытался было преградить ему дорогу. - Не спеши, сынок, заговорил он, чувствуя закипающий в груди гнев против этого непонятного для него человека. - ты что думаешь, я позволю тебе гоняться за бандитами и вершить правосудие, словно ты и есть сам Закон?! Ну нет, на это можешь не рассчитывать. Или ты немедленно возвращаешься в город, или едешь вместе с моими людьми, но, черт возьми, подчиняешься моим приказам, как любой из них!
      Заметив, что кое-кто из его ребят уже поднял головы и внимательно прислушивается, шериф понизил голос и постарался взять себя в руки. Подойдя поближе, он примирительно положил тяжелую руку на плечо Колту. - Послушай, малыш, я знаю, тебе больно, но, поверь, смерть - это не выход.
      Колт скосил глаза и столь выразительно взглянул на руку, все ещё лежащую на его плече, что шериф, словно обжегшись, тут же убрал её. - Лучше держитесь подальше, - холодно отчеканил он. - так будет лучше, поверьте, шериф!
      Отстранив его, Колт снова зашагал к лошадям. Через несколько минут, вскочив на спину своего коня, он словно растворился в ночи. До шерифа донеслось слабое цоканье копыт, когда Колт спускался с холма и все стихло.
      Бранч Поуп сидел у костра, мрачно уставившись на яркие языки пламени. Он был против того, чтобы разводить костер, уверенный, что бандиты наверняка тоже заметят его, но большинство людей, оказавшись новичками, быстро измучились и продрогли, и потребовали, чтобы хотя бы раз в день была горячая пища.
      Бранч раздраженно потряс головой и презрительно фыркнул. Он пустился в погоню за бандитами просто потому, что хотел помочь молодому Колтрейну. Ему было хорошо известно о связи Колта с Шарлин Боуден, и, кроме того, он слышал кое-что о странной смерти девушки и безумной ярости старика Боудена и его обещании пристрелить Колта. Это встревожило его. Он не понимал, в чем дело, но чувствовал опасность, угрожавшую молодому хозяину. Бранч помнил клятву, которую перед отъездом дал Тревису, что глаз не спустит с его сына и нахмурился.
      Тяжело вздохнув, шериф повернулся к Бранчу. - Может, тебе лучше поехать с ним. И попробуй хоть немного образумить мальчишку. Глядишь, тебя он и послушает.
      Бранч только насмешливо хмыкнул, - Ну уж нет, предпочитаю держаться подальше от этого. Колт такой же упрямый и своевольный, как и его папаша, и помоги Бог тому дураку, что станет на его пути, уж коли он что задумал! А сейчас он, похоже, и вовсе потерял голову, что так рискует своей шкурой. Нет уж, ищи кого другого, а я ещё не сошел с ума! Только взгляну на него, а уж по коже мурашки бегают!
      Он замолчал и смачно плюнул в костер табачной жижей, так что искры полетели в разные стороны. - Он гонится за парнем, пристрелившим мисс Шарлин и не успокоится, пока не прикончит его. Тут уж ни тебе, ни мне его не остановить, шериф.
      Бранч откинулся назад, почувствовав спиной шероховатый камень, и обреченно скрестил на груди руки. Больше всего на свете ему нравилось смотреть, как надутый, высокомерный "всезнайка" строит из себя идиота при всем честном народе. - А потом, - как можно невозмутимее произнес он, шериф-то ведь ты, а значит остановить его - это твоя обязанность!
      В толпе гревшихся у огня раздались сдавленные смешки, по суровым лицам расплылись улыбки. Физиономия шерифа стала медленно наливаться кровью. Он прекрасно понимал, что Бранч просто-напросто пытается выставить его перед всеми полным дураком, а такая перспектива его не слишком-то радовала. Раздраженно передернув плечами, он недовольно буркнул, - Дьявольщина, да ведь его подстрелят, только и всего! Ведь их человек пять, не меньше, а он остался один. Но я его предупреждал! Я свой долг выполнил, и если попадет в переделку, пусть пеняет на себя, глупый мальчишка!
      Бранч прекрасно отдавал себе отчет, что шериф и злится-то просто потому, что беспокоится за Колта, и поэтому великодушно решил оставить его в покое. Сам он ни минуты не сомневался, его молодой хозяин вполне способен постоять за себя, поэтому решил дать ему дня два, а потом, если Колт не объявится, поехать и самому взглянуть, что происходит. Больших трудностей он не предвидел.
      Покинув отряд, Колт напал на след бандитов и пошел по нему, с каждой минутой неумолимо приближаясь. Он уже знал точно, где скрывается вся шайка, а на рассвете впервые заметил их. Он не торопился, все, что ему было нужно - это держаться на безопасном расстоянии, и быть уверенным, что они не засекли его. Сказывались годы, когда он, затаив дыхание, слушал рассказы о захватывающих приключениях отца.
      Колт точно знал, что ему делать, и, мрачно хмыкнул он про себя, похоже, что те подонки впереди тоже. С момента их поспешного бегства из Силвер Бьют они мчались к юго-западу, в сторону соленых болот Эсмеральды и прямиком к Долине Смерти, а за ними лежала Мексика. По всей вероятности, рассчитывали на то, что люди шерифа, не выдержав бешеной скачки, в конце концов прекратят погоню.
      Бандиты устроились на ночь лагерем в большой расщелине, сильно заросшей низенькими мескитовыми деревьями и ароматным шалфеем, неподалеку от вершины одиноко стоящего холма. Их было пятеро: четверо отдыхали в лагере, а пятый караулил снаружи, скрываясь в кустах. Погони они не опасались, Колт понимал это. Ведь они сделали все, чтобы замести следы: подолгу кружили на одном месте, снова и снова пересекая дорогу, по которой скакали, и опять возвращались назад, даже часто ехали по воде, где подковы не оставляют следов и теперь были совершенно уверены в своей безопасности. И сейчас изощрялись в насмешках над людьми шерифа.
      Но Колту были прекрасно знакомы все подобные способы и поэтому он с самого начала уверенно шел по следу. Он дал им увериться в собственной безопасности и потерять бдительность. - Думай, как твоя жертва, - снова и снова повторял когда-то отец, словно молотком вколачивая слова в голову мальчика, - постарайся поступать так, как поступили бы те, которых ты преследуешь. Постарайся предугадать каждый их шаг, по возможности прежде, чем они сами об этом подумают. Не старайся думай, как обычный охотник. Думай всегда, как будто это ты добыча.
      Легкий ночной ветерок донес до Колта взрыв пьяного хохота. Да, похоже, он не ошибся и они как раз там, где он и рассчитывал их найти.
      Ночь выдалась на редкость темной, луны не было видно за низко нависшими тучами. Спешившись, Колт привязал лошадь в кустах и бесшумно прошел с полмили. Ближе оставлять её было опасно, койот мог бы напугать её и тогда присутствие Колта было бы немедленно обнаружено. Очень осторожно, то и дело останавливаясь и переводя дыхание, стараясь не издавать ни малейшего звука, Колт вскарабкался по холму.
      Но бандиты и не старались сохранять тишину, и до него все время доносились их пьяные выкрики и хриплый смех. Добравшись до вершины холма, Колт решил передохнуть и дать своим жертвам хорошенько напиться и уснуть.
      Он устало прикрыл воспаленные глаза, и опять, как и прежде, все то же видение возникло перед его мысленным взором. Мертвое тело Шарлин лежало на улице, утопая в жидкой грязи, роскошные золотистые волосы были испачканы запекшейся кровью, а во лбу зияло черное пулевое отверстие. И вдруг живая Шарлин, капризная, своевольная, веселая, с бьющей через край энергией опять радостно хохотала над какой-то его шуткой. А затем он снова увидел её, мертвую.
      Снова и снова мысли Колта возвращались к Шарлин. Он хорошо понимал, что с ним происходит. Нет, его печаль совсем не означала, что он внезапно понял, что любил Шарлин. Нет, совсем нет. И вины за собой он не чувствовал. Он не был влюблен в нее, не любил её, так как мужчина любит женщину, с которой собирается прожить до конца своих дней. Но она была чертовски привлекательна, несмотря на то, что порой сильно осложняла его жизнь. Колт понимал, почему чувствует себя виноватым в её нелепой смерти, ведь в какой-то степени несчастье случилось именно из-за него. Ему сказали, что она шла, как слепая, ничего не видя вокруг, не слыша криков предупреждения и поэтому попала в зону огня. И Колт понимал, что думала она именно о том, что произошло с ними в этот злосчастный день.
      И в этом была его вина.
      Он презрительно оттолкнул её от себя, не оставив ни малейшей надежды. Скандала не удалось избежать и её репутация была безвозвратно погублена. И мир, в котором Шарлин жила до сих пор, рухнул.
      А потом оборвалась и её жизнь.
      А для него не будет покоя на земле, пока он не отомстит за её смерть.
      Он терпеливо ждал, лежа в тени остроконечной скалы, и вот, наконец, пришло время действовать. Бандиты громко храпели, валяясь вповалку у дымившегося костра.
      Сунув руку за голенище сапога, Колт осторожно вытащил тяжелый нож. Страшное оружие в умелых руках, он достался Колту от отца, а Тревис завладел им на поле боя. Те, кто видел хоть раз этот нож, говорили, что это финка, а его отец называл "зубочисткой". Нож был одним из любимейших сокровищ Колта, ведь он славно послужил в свое время отцу, а теперь так же верно послужит и самому Колту.
      Он бесшумно крался вперед с гибкой грацией пантеры, преследующей добычу. Теперь он уже ни о чем не думал, превратившись в живое воплощение яростной мести.
      Было настолько темно, что Колт с трудом различил фигуру бандита, стоявшего неподалеку на страже. Присев на корточки, он почти слился с узловатым стволом дерева, которое долгие годы боролось за жизнь в этой безлюдной местности, но постепенно проигрывало эту борьбу. Беспечный сторож проснулся, только почувствовав холодную сталь ножа у своего горла, и попытался было поднять тревогу, но все было кончено. - За Шарлин, - тихо прошептал Колт, и одним быстрым движением перерезал бандиту горло.
      Кровь потоком хлынула на землю.
      Подтащив к скале бездыханное тело, Колт встал на него и шаг за шагом принялся осторожно карабкаться по склону, пробираясь ко входу в расщелину. Брезгливо вытерев кровь с ножа об одежду бандита, он снова сунул его за голенище и вытащил из кобуры револьверы.
      Он уже видел отблески костра, слабо мерцавшие по стенам, и подойдя ближе, разглядел четырех бандитов, беспечно спавших у огня. Вступив в освещенный тлеющими углями круг он тихо произнес, - Это месть за смерть Шарлин, девушки, которую вы убили пять дней назад.
      Его револьверы выстрелили одновременно, двое бандитов погибли, не успев даже проснуться: одному пуля попала в лоб, другому - чуть ниже правого глаза. Третий открыл глаза и вскрикнул от ужаса, ринувшись к скале в поисках укрытия, но было уже поздно. Пуля Колтрейна догнала его. Четвертый бандит все-таки успел вскинуть револьвер и выстрелить. Колт вздрогнул, почувствовав боль в плече, но устоял на ногах и выпустил в бандита все оставшиеся в барабане пули, пока тот не рухнул мертвым прямо в костер.
      Костер уже почти прогорел и мертвое тело окончательно потушило слабое пламя. Колт внезапно оказался в полной темноте. Он стоял, прислушиваясь к тому, как страшное безмолвие поднимается в нем, постепенно охватывает душу и тугим кольцом сжимает горло. Сегодня от его руки пало пять человек. И странное чувство охватило его при мысли об этом, но что он чувствовал вину? Нет, ибо свершилось правосудие. Скорее, была какая-то странная пустота в душе. Вдруг показалось, что жизнь потеряла всякий смысл.
      Но рана в плече, горевшая огнем, заставила его подумать о себе. Засунув револьверы в кобуру, он крепко прижал ладонь к плечу, чувствуя, как его собственная горячая кровь толчками вытекает из раны. Пуля не прошла навылет, засев глубоко внутри. Нужно было во что бы то ни стало извлечь её из тела, или он истечет кровью, а для этого понадобится чья-нибудь помощь.
      Выбравшись из мрачной расщелины, Колт жадными глотками судорожно пил свежий ароматный ночной воздух. Зажав ладонью кровоточившее плечо, он начал осторожно спускаться по склону холма. Нужно было быстрее найти место, где он оставил коня, а потом во что бы то ни стало разыскать отряд шерифа.
      Колт двигался как можно осторожнее, боясь, что от резкого движения кровь польется сильнее. В ушах глухо шумело и голова с каждым шагом кружилась все сильнее. Плечо уже не болело так сильно, как прежде, но онемевшее плечо пугало Колта. Кровь все ещё текла и Колт почувствовал, как внезапная дурнота подступила к горлу. До боли стиснув зубы, он крепче зажал рукой место, куда попала пуля и кое-как переставляя дрожащие и подгибающиеся ноги, неуверенно побрел вперед. В душе он молился, чтобы Бог не дал ему погибнуть и привел в то место, где он оставил лошадь.
      Внезапно он оступился, предательский камешек выскользнул из-под ноги и покатился по склону, а Колт тяжело рухнул на колени. Но он слишком ослаб от потери крови и свалившись на бок, перевернулся и все быстрее и быстрее заскользил вниз, с грохотом увлекая за собой камни, и чувствуя, как обжигающая нестерпимая боль в плече огнем растекается по всему телу.
      А затем он уже ничего не чувствовал, спасительное беспамятство охватило его и он провалился в какую-то бездонную черную дыру.
      Грохот выстрелов, гулким эхом отразившись от скал, разлетелся по равнине и мгновенно разбудив спящего Бранча, заставил его живо вскочить на ноги. Ему хватило и минуты, чтобы протереть глаза и сообразить, что к чему. Колт наконец добрался до бандитов.
      - Пора ехать, - Бранч, казалось, обращался ко всем сразу и ни к кому в отдельности. - должно быть, это Колтрейн и они, больше некому.
      Люди неохотно вставали один за другим, обмениваясь встревоженными взглядами в свете угасавшего костра. Безумная скачка день заднем в удушающей жаре совершенно вымотала их, а стремление нагнать и покарать бандитов значительно ослабело. Накануне один из них уехал из лагеря, коротко сказав, что возвращается в Силвер Бьют, у него мол, урожай неубран.
      Бранч спал, как всегда, подложив седло под голову, и теперь он резко вскинул его на плечо. - Пора ехать, ребята, - поторопил он, хмуро поглядев на нерешительно переминающихся мужчин вокруг него. - Я слышал чертовски много выстрелов.
      Хэнк Бьюрич неуверенно шагнул к нему. - Послушай, Поуп, не сходи с ума. Может, ты не заметил, что вокруг темно, как в куче дерьма, и мы понятия не имеем, откуда донеслись выстрелы. Ты, что же, хочешь, чтобы мы, очертя голову, поскакали, сами не зная, куда, и попали им прямо в лапы?! и он покачал головой, снова швырнув на землю седло. - Что касается меня, предпочитаю дождаться рассвета.