Колт недобро улыбнулся и Сет невольно поежился, таким ледяным холодом повеяло от этой улыбки. Глаза его потемнели и стали похожи на колючие льдинки. - Верну свои деньги, сэр, - произнес он будничным тоном, словно это подразумевалось само собой. - Я еду во Францию.
      Он вонзил шпоры в бока Педро, с места послав коня в галоп.
      Скоро осела поднятая копытами коня пыль, а Сет Пэрриш все стоял на крыльце и задумчиво смотрел ему вслед, пока Джон Тревис Колтрейн не скрылся за горизонтом. Тогда он повернулся и, лукаво усмехнувшись, вошел в дом. Ну что ж, он получит назад миллион долларов и вдобавок сделает доброе дело. Так тому и быть, тем более, что парень - сын Тревиса.
      Скупив, казалось, все золото, которое только можно было найти в Неваде, они двинулись в направлении Сан-Франциско.
      Каждый день, пока они добирались туда, Гевин не уставал напоминать, что во Франции они должны быть очень осторожны. Нельзя даже намеком дать кому-то понять о том богатстве, которое они везут, тем более, что тогда не избежать ненужных вопросов. По железной дороге они поедут вторым классом, решил Гевин, а где возможно, будут нанимать обычные фургоны. Самое важное не привлечь к себе излишнего внимания в Монако, где его хорошо знают.
      Поэтому у Гевина просто руки чесались насладиться обретенным богатством, пока они ещё в Штатах. Кому какое дело, если они, скажем, появятся в Сан-Франциско в шикарном экипаже?!
      Не помня себя от радости после стольких лет унизительного безденежья, Гевин нанял великолепную, белую, как снег, коляску, для себя, Брианы и Делии, и несколько экипажей попроще для охраны и следовавшего за ним каравана повозок с вещами и золотом. Когда, добравшись до Сан-Франциско, он пополнит свой запас золотых слитков, тогда нанятые им головорезы будут даже на ночь оставаться в повозках.
      Великолепный экипаж, в котором ехал Гевин, наполнил счастьем его тщеславную душу. Он ликовал, как ребенок и болтал не переставая. Снизошел даже до того, чтобы поведать Делии и Бриане душераздирающую историю о своем нищем детстве в Кентукки. Лицо его потемнело от горестных воспоминаний, когда он добрался до трагической смерти отца и той зловещей роли, которую сыграл в этом Тревис Колтрейн. Теперь Бриане стала понятна и жгучая ненависть, с которой он преследовал и мучил молодого Колтрейна и почти животная радость, охватившая его при известии, что ей, наконец, удалось совратить Колта. Выходит, им двигала не просто алчность. Гевин люто ненавидел всю семью с тех пор, как Тревис убил его отца. Бриана ужаснулась, заметив безумный блеск в его глазах, когда он рассказывал об убийстве Стюарта Мейсона. Ей впервые пришло в голову, что душевная болезнь и распад личности начались у Гевина ещё в детстве. А его детство, похоже, действительно было не из легких, призналась она в душе. Правда, её жизнь тоже не баловала, но Бриана не могла даже представить себе, что когда-нибудь озлобится подобно Гевину. Что-то превратило его в настоящего маньяка, но что?! Неужели Элейн?!
      Гевин все говорил и говорил, даже не замечая, слушают ли его обе женщины. Он наслаждался ролью богатого американца, только недавно вернувшегося из Европы, где у него в Монако собственный замок, и не за горами тот день, когда он купит себе что-то более роскошнее, чем маленькое шато.
      Пока он болтал без удержу, восхищался Америкой и радостно хохотал при мысли о том, как удивились бы знавшие его ещё в Кентукки, если бы он вдруг сейчас почтил визитом свои родные места. Бриана тем временем целиком погрузилась в собственные мысли и почти перестала слышать его голос. Подняв голову, она обвела восхищенным взглядом роскошную отделку экипажа, в котором сидела. Стены его были обиты мягкой темно-коричневой кожей, а её ноги утопали в мягком бархате ковра. Везде, и внутри и снаружи, блестела позолота, а сам экипаж легко тянула шестерка черных, как вороново крыло, коней.
      Бриана жалко улыбнулась: как высоко она залетела с тех пор, как предала Дани, своего единственного настоящего друга, и разбила сердце человека, которого полюбила, сама того не заметив. Как высоко она поднялась и как же низко скатилась! Ее приятельница Мариса хохотала бы до упаду! Ведь всего пару месяцев назад Бриана ужасалась при мысли о том, что Мариса приняла платье и браслет в уплату за услуги. Но то что совершила она сама, гораздо больше достойно презрения, чем жалкие услуги Марисы. Ах, Шарль, мысленно взмолилась она, - скажи, что я была права! Пообещай, что будешь жить! Одна мысль о том, что все пережитые унижения и горе последних дней на самом деле были напрасной жертвой и Шарлю, может быть, уже не помочь, полоснула острой болью по сердцу и Бриана похолодела. Лучше даже не думать об этом, или она сойдет с ума.
      Однажды, они остановились пообедать в гостинице неподалеку от Сакраменто - Гевин старался сделать их путешествие как можно более комфортным - и Бриана нечаянно стала невольной свидетельницей, как Гевин кокетливо охорашивался перед большим зеркалом, стоявшим в холле. Старательно взбив свои золотистые кудри, он провел расческой по усам, одернув темно-синий бархатный сюртук, и с обожанием стал разглядывать собственное отражение.
      Может быть, с первого взгляда он покажется просто глупым и тщеславным человеком, подумала Бриана, но на самом деле, когда в нем вспыхнет ярость, он способен на самую отвратительную жестокость. Помни об этом, ведь пока вы в пути, ты все ещё в его власти.
      Они заказали роскошный обед со свежей форелью, которую, впрочем, Гевин презрительно вернул на кухню, заявив, что она недостаточно изысканно приготовлена. Вина в гостинице не было, только пиво, и Гевин, презрительно вздернув брови, глянул на своих спутниц, словно говоря, - Ну и провинция!. Чем ближе они были к Сан-Франциско, удаляясь с каждым днем от Силвер Бьют, штат Невада, тем высокомернее становился Гевин.
      В Сан-Франциско они узнали, что с отплытием в Англию проблем не будет и Гевин, напыщенный и высокомерный, как павлин, заказал для них каюты первого класса на "Пасифике", самом роскошном и самом быстроходном американском пароходе.
      Он был оснащен по последнему слову техники, здесь было все, вплоть до электричества. Внутренняя отделка радовала глаз: огромные гостиные, обставленные итальянской и французской мебелью в стиле Ренессанса, элегантные каюты с уютными креслами чиппендейл и шератон.
      Гевин оставил лучший номер для себя и Делии, а Бриане заказал каюту напротив, так, чтобы даже в пути не выпускать её из виду. Дирк и пятеро наемников разместились в недорогих каютах второго класса на нижней палубе.
      Всю дорогу от Силвер Бьют с Брианы не спускали глаз ни днем, ни ночью. Она уже привыкла и поэтому меры предосторожности, предпринятые Гевином даже посреди океана, не произвели на неё никакого впечатления. Когда бы она ни открыла дверь своей каюты, за ней всегда дежурил один из головорезов Холлистера. Еду ей всегда приносили прямо в каюту и только однажды, да и то в сопровождении охранника, выпустили прогуляться на палубу, подышать свежим воздухом. Кроме того, Гевин строго предупредил, чтобы она не смела ни с кем разговаривать.
      Положение пленницы её в какой-то мере даже устраивало, никто не мешал ей потихоньку оплакивать свою разбитую любовь и навеки потерянное счастье. Бриана была счастлива, что избавилась от общества глупой и бесцеремонной до наглости Делии, которая, к тому же, трещала, не умолкая.
      Она с тоской вспоминала Колта и пыталась утешить сама себя, строя картины счастливой будущей жизни в Париже вдвоем с Шарлем. Бриана истосковалась по нему, день и ночь пытаясь представить, как прошла операция. Она надеялась, что все уже позади, раз Гевин перевел деньги в больницу.
      Днем она часами простаивала возле маленького иллюминатора в своей каюте, задумчиво глядя на белые барашки волн. Бриане казалось, что она по-прежнему в ловушке.
      Хуже всего было ночью. Даже во сне её мучило чувство вины и просыпаясь в слезах, Бриана снова видела перед собой мужественное, родное лицо Колта. У неё сердце кровью обливалось при мысли, что никогда больше не придется увидеть эти смеющиеся темные глаза, ласковую улыбку, от которой в углах рта дрожат две лукавые ямочки. Иногда она чувствовала, что он сжимает её в железных объятиях и, прижимаясь к нему, Бриана даже во сне чувствовала мощь и тепло этой мускулистой груди. Рыдания душили её и по утрам подушка была мокрой от слез.
      Она безумно хотела его. Яростно, неистово, безнадежно. Наверное, это и есть любовь.
      Она знала, что эти сны до могилы будут преследовать её каждую ночь, ведь, пока бьется сердце, любовь к Колту будет жить в нем.
      Наконец, пароход доставил их в Англию и очень скоро они уже были на борту поезда, мчавшегося в сторону Дувра. Переплыв через Ла-Манш, Гевин и его спутницы оказались во Франции, чтобы прямиком отправиться в Париж.
      Последние часы перед прибытием, несмотря на то, что была ночь, Бриана не находила себе места. Она жадно вглядывалась в море огней над Парижем, не помня себя от радости и нетерпения. Все позади.
      Все в прошлом.
      Она сыграла свою роль и какое будущее теперь её ждет, пока не известно. Но это будет другая, новая жизнь - в Париже, вдвоем с Шарлем.
      Сильные пальцы, словно железным обручем, сдавили её запястье и Бриана испуганно оглянулась. Это был Том, один из охранников.
      - Мейсон велел отвезти тебя в гостиницу, - заявил он, не в силах оторвать масленый взгляд от её груди. - Поехали.
      Бриана задрожала, в душе ругая себя трусихой. Ну, конечно, сейчас ночь, она сможет поехать в больницу только утром. Хорошо, она потерпит несколько часов, хорошенько отдохнет, потом примет горячую, ароматную ванну... блаженная улыбка осветила её лицо. Том принял это на свой счет и заговорщически ухмыльнулся в ответ, как обычно делал, поймав лукавую усмешку Делии. Он чертовски возбуждал её, впрочем, как и все остальные охранники Дирка.
      Приехав в гостиницу и устроив в номере смертельно уставшую Бриану, Том занял привычную позицию возле её дверей. Решив, что от возбуждения все равно сразу не уснет, она решила принять ванну, прежде чем отправиться к Шарлю. Бриана даже порадовалась в душе, что так безумно устала, подумав, что может хоть в эту ночь избавится от кошмаров.
      Она быстро погрузилась в благодетельный сон без сновидений. Прошло, казалось, всего несколько мгновений и вот уже кто-то окликнул её.
      Бриана открыла глаза и испуганно отпрянула, увидев Гевина. - Быстро одевайся! Через час мы должны быть на вокзале. Твой брат будет ждать нас прямо на перроне.
      - На вокзале?! - изумленно повторила она, ничего не понимая. - Почему? Как? Разве его уже выписали из больницы? Почему же ты ничего не сказал мне? - испуганно бормотала она, хватаясь за одежду.
      - Хватит болтать, одевайся, - грубо оборвал он, - У меня нет времени отвечать на глупые вопросы.
      Через полчаса Бриана негромко стукнула в дверь, давая знак охраннику, что готова к отъезду. На ней было одно из самых нарядных платьев, которое особенно нравилось Дани - роскошного желтого бархата, с высоким стоячим воротничком. Поверх был наброшен жакет из той же ткани с длинными рукавами. В середине ноября в Париже бывает довольно прохладно.
      За дверью её ждал Дирк Холлистер, заступивший место Тома. Подойдя к ней вплотную, он похотливо улыбнулся и, окинув девушку восхищенным взглядом, пробормотал что-то одобрительное. Впрочем, как это бывала всегда, Бриана скользнула мимо, притворившись, что ничего не заметила. Ну, это тебе так не пройдет, мрачно чертыхнулся оскорбленный Дирк. Как только Гевин устанет от тебя, я уж своего не упущу, попомнишь меня, высокомерная дрянь!
      Утро было раннее и они ехали в молчании по пока ещё тихим и безлюдным улицам Парижа. Оказавшись на перроне, снедаемая нетерпением Бриана даже не стала дожидаться, чтобы Дирк подал ей руку. Изящно подобрав юбку, она распахнула дверцу и выскочила из экипажа.
      Девушка испуганно оглядывалась кругом и вот, наконец, увидела брата, по пояс завернутого в теплое шерстяное одеяло и по-прежнему сидящего в знакомом ей кресле с большими колесами. Рядом с ним застыла высокая чопорная женщина с суховатым выражением лица профессиональной сиделки, одетая в туго накрахмаленный белый халат. Бриана оцепенела, но тут Шарль заметил её и худенькое личико засветилось любовью, осветившей его подобно солнечным лучам. Он протянул к сестре руки и Бриана, едва успев пролепетать, - Шарль! - стремглав бросилась к нему. Высоко подобрав пышный подол юбки и не слыша летевшие вслед оклики и ругань Дирка, она, спотыкаясь, бежала по перрону к горячо любимому брату, по которому так отчаянно тосковала все эти долгие месяцы.
      Упав перед ним на колени, Бриана что было сил прижала Шарля к груди и слезы их смешались. Прошло несколько минут, но ни один не мог вымолвить ни слова, наконец, Бриана выпустила брата из рук и они оба заговорили одновременно, смеясь и перебивая друг друга.
      Они даже не заметили, как бесшумно появился Гевин и отстранил сиделку, объяснив Бриане, что с этой минуты она сама должна ухаживать за братом.
      Сиделка повернулась, чтобы уйти, и девушка взволнованно спросила, что сказали врачи, может быть, Шарлю нужен какой-то особый режим.
      Бросив на Гевина быстрый взгляд исподлобья, та покачала головой и скрылась в толпе.
      Бриана недоуменно оглянулась на Гевина, ожидая объяснений, но тот коротко кивнул Холлистеру, - Отнеси мальчишку в вагон, да не забудь его кресло.
      Дирк направился к Шарлю, но у него на пути встала Бриана. - Для чего ты привез нас на вокзал, - воскликнула она, вне себя от возмущения, - Я же предупредила, мы остаемся в Париже. Мне здесь будет легче найти работу, да и Шарль будет рядом ...
      - Вы едете с нами, - оборвал её Гевин, - И будь добра, Бриана, не устраивай сцен.
      Снова обернувшись к застывшему Холлистеру он рявкнул, - А ты что стоишь? Живо в поезд!
      - Нет!
      Бриана вскочила на ноги и как разъяренная пантера, ринулась к Гевину.
      Он получил все, о чем мечтал: состояние Колтрейна. А ей вернули единственного брата. Теперь, наконец, они пойдут каждый своей дорогой. И скорее бы это случилось, Бриана чувствовала, что сыта по горло обществом Гевина. Если он нарушит свое обещание и не даст ей ни су, что ж, так тому и быть. Она найдет способ заработать на жизнь себе и брату, но ни одного лишнего дня, ни одной минуты не останется больше в компании мерзкого Мейсона и его приятелей.
      Примерно так она ему и сказала, чуть понизив голос, чтобы не услышали стоящие рядом люди.
      Обменявшись удивленными взглядами с Дирком Холлистером, Гевин подошел так близко, что Бриана отшатнулась, и тихо шепнул, что либо она послушается его, либо тут же, на перроне Холлистер по первому его знаку прикончит Шарля. - И не думай, что я шучу, милочка. - усмешка искривила тонкие губы и любой прохожий мог поклясться, что они просто мирно беседуют. - Ты не поверишь, до чего это легко. Холлистер закатит коляску в кусты и свернет ему шею, будто цыпленку, он даже пикнуть не успеет.
      Бриана подумала, что кто-то из них двоих сошел с ума. Все поплыло у неё перед глазами. - Но почему?, - пролепетала она бледными как мел губами. - Я же сделала все, как ты хотел. Почему ты не даешь мне уйти? Зачем мне ехать с тобой? Что тебе ещё от меня нужно?
      - Мне нужно, чтобы ты вернулась домой вместе с нами. Домой, в Монако. Не волнуйся, это не надолго. Просто я немного нервничаю, ведь Тревис Колтрейн все ещё в Париже. Пусть все немного уляжется. Вдруг ему придет в голову кинуться на поиски дочери, когда до него дойдут слухи о том, что произошло в Силвер Бьют. Не могу же я допустить, чтобы все выплыло наружу из-за твоих глупых терзаний. Поэтому пока что ты побудешь у меня на глазах. Когда шум утихнет, получишь свободу, да ещё и кругленькую сумму впридачу. Думаю, и Шарлю деньги не помешают, а?
      Бриана не сводила с него жесткого взгляда, не веря ни единому слову Гвина. - Обещаю, что ни слова никому не скажу, - твердо произнесла она. Только дай нам уйти.
      Он издевательски ухмыльнулся. - Ничего не выйдет, дорогуша. Слишком многое поставлено на карту. Пошли, хватит ломаться. Судя по тому, что сказали врачи, Шарль сейчас неплохо себя чувствует, а о дальнейшем лечении можно поговорить и позже. Вот увидишь, несколько дней на берегу моря ему не повредят.
      Она бросила настороженный взгляд на Холлистера, потом на Гевина. Они опять загнали её в угол. Делать нечего, оставалось только одно повиноваться. Бриана не могла рисковать. Ведь жизнь Шарля - не игрушка. Может быть позже ей представится шанс ускользнуть от них и увезти Шарля, но пока она беспомощна.
      Выдавив дрожащую улыбку, Бриана повернулась к Шарлю и попыталась успокоить встревоженного малыша, - Все в порядке. Мы ненадолго поедем в Монако. Ведь ты же соскучился по дому, не так ли?
      Шарль не успел даже открыть рот, как Дирк Холлистер, подхватив на руки его тщедушное тельце, направился к поезду. Бриана кинулась за ним. Дирк с Шарлем на руках легко шагнул внутрь вагона , а кондуктор в черной униформе вежливо подхватил под локоть Бриану, чтобы помочь ей войти. Помедлив немного, она повернулась и не дрогнув, встретила яростный взгляд Гевина. Ты немного перегнул палку. С этой минуты можешь считать, что больше я тебе ничего не должна.
      Бриана шагнула в поезд.
      Гевин молча проводил её бешеным взглядом. Ну что ж, если девчонка вообразила, что может вертеть им как хочет, придется преподать ей хороший урок.
      Но было что-то такое в её голосе или, может быть, в выражении лица, что даже Гевин, несмотря на свою обычную наглость и презрение к девушке, почувствовал, как по спине у него пробежал неприятный холодок.
      Глава 22
      Бриану и Шарля провели в маленькое купе, которое запиралось изнутри. Почти все пространство занимали две деревянные скамейки, сбоку было большое, почти квадратное окно. Шарля посадили около него, так чтобы мальчик мог любоваться быстро сменяющими друг друга пейзажами. Поезд направлялся на юг и вскоре перед глазами путешественников уже появились величественные вершины Альп. Бриана, укутав поплотнее ноги мальчика, устроилась напротив, счастье переполняло её.
      Сжав в ладонях худенькие ручонки брата, она ласково погладила их. Поезд набирал скорость. - Ну, расскажи же мне, - попросила Бриана, Расскажи, как прошла операция, что сказали врачи, ну, словом, все ...
      Шарль поднял на неё глаза и Бриана со страхом заметила, как задрожали его губы. - Где ты была, Бриана? Почему ты не приехала, ведь мне было так плохо без тебя?! Уехать так надолго ... - В его голосе была горечь и обида, Шарль не выдержал и разразился рыданиями. - А кто все эти люди с мсье Мейсоном? Те, что грузили большие ящики? У них такие неприятные лица ... О Боже, Бриана .... Я ничего не понимаю!
      Мальчик смотрел на неё растерянными, полными слез глазами, и девушке пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы не выдать собственного страха. Нельзя пугать Шарля. Сделав веселое лицо и помолившись про себя, чтобы её ложь прозвучала достаточно убедительно, Бриана решила рассказать ему давным-давно придуманную историю.
      Бриана заранее сочинила рассказ о том, как ей пришлось отправиться в деловую поездку в Штаты вместе с Гевином, ей нужно было заработать достаточно, чтобы оплатить операцию. А Гевину пришлось ехать, чтобы получить деньги, которые оставил ему в наследство один из родственников Элейн, умерший год назад. - Так что видишь, теперь все проблемы мадам де Бонне позади, - весело закончила она, надеясь от всей души, что голос её не выдаст, - да и наши тоже.
      - Ну, а эти люди с бандитскими рожами?...
      - Ничего не бойся, - уверенно сказала она, - Это просто охрана, их нанял мсье Мейсон.
      - А теперь, - попросила девушка, - расскажи о себе.
      Шарль пытался храбриться изо всех сил, пересказывая то немногое, что он помнил о самой операции. Он бросил небрежно, что было не так уж и больно, но сердце сестры знало, что это не так, что он жестоко страдал ... и страдал один.
      - И знаешь что, Бриана, - добавил Шарль, радостно сверкнув глазами, там, в больнице, я познакомился с одним доктором, его зовут Ричиболд, так он сказал, что может поставит мне такие специальные скобки... Если как следует тренироваться, может быть, в один прекрасный день я даже смогу ходить - без костылей! Ну, не чудо ли это?! - Карие глаза малыша сияли, как два маленьких солнца.
      Сестра ответила ему такой же сияющей улыбкой, - Тогда мы очень скоро вернемся в Париж, обещаю!
      Шарль принялся объяснять, что доктор велел подождать, потому что позвоночник должен как можно лучше оправиться после операции и только поэтому он опять прикован на несколько недель к этому противному креслу на колесах. Врачи велели пока даже не пытаться ходить на костылях.
      Они говорили и не могли наговориться. Вскоре после полудня в дверь купе постучали и один из охранников принес корзинку с едой: там было немного хлеба с сыром, с десяток яблок и апельсинов, бутылка с вином для Брианы и молоко для Шарля. Поев, брат с сестрой улеглись и моментально погрузились в крепкий сон, поддавшись убаюкивающему, монотонному перестуку колес.
      Но отдыхать им пришлось недолго. Дикий визг тормозов, оглушительный вой сирены и шипение выпускаемого пара слились в один непередаваемый гул и поезд резко остановился.
      Холлистер заглянул к ним посмотреть, все ли в порядке, он объяснил, что пришлось резко тормозить, чтобы не попасть под снежную лавину. Огромный снежный карниз, оторвавшись от своего основания, с оглушительным грохотом рухнул на рельсы. Как сказал машинист, потребуется несколько часов, чтобы убрать снег и расчистить пути.
      Но для Брианы и Шарля время летело незаметно, ведь им о многом нужно было поговорить, столько рассказать друг другу. Девушка восхищенно описывала неповторимую красоту дикой природы в штате Невада, рассказывала об огромном ранчо, на котором побывала, и где была так счастлива. Приоткрывший от восхищения рот Шарль слушал, затаив дыхание, о захватывающей скачке верхом на Белль по пустынной прерии, где от бескрайних просторов захватывает дух.
      Даже о Колте она рассказала брату, упомянув вскользь, что подружилась с ним, пока жила на ранчо. И пока говорила, она с удивлением почувствовала, что уже не ощущает прежней мучительной боли в сердце, Колт стал милым, но далеким воспоминанием, постепенно ей самой стало казаться, что её позорные и унизительные воспоминания о совершенном предательстве - не более, чем дурной сон. Бриана забыла об осторожности, забыла обо всем, имя Колта слетало с её губ, как нежный поцелуй, она позабыла даже о Шарле и испуганно вздрогнула, как от удара, когда брат весело расхохотался.
      - Знаешь, Бриана, по-моему, ты там, в Америке, влюбилась.
      Чувствуя себя полной дурой, что так забылась и невольно выдала свои чувства, Бриана с трудом заставила себя рассмеяться, она не знала, что возразить. - Послушай, это просто смешно. Мистер Колтрейн - очень приятный человек и мне было с ним интересно, но ведь это ни о чем не говорит, правда? А кроме того, - немножко свысока произнесла она, насмешливо поглядывая на развеселившегося Шарля, - что может знать о любви десятилетний мальчишка, вроде тебя?
      Но тому, похоже, понравилось дразнить сестру, - Вот увидишь, он напишет тебе и предложит выйти за него замуж. Тогда мы оба поплывем в Штаты и станем жить на этом огромном ранчо, о котором ты рассказывала. А ты как думаешь, это возможно? - в его глазах блеснула слезинка и Бриана внезапно с горечью поняла, что в глубине души он не шутил. Шарль ухватился за эту мысль и её долг - как можно скорее заставить его понять, что все это - не более, чем нелепая детская фантазия. Она никогда не увидит Колта.
      - Это невозможно, - тихо сказало Бриана, повернувшись к окну, чтобы Шарль не заметил страдальческое выражение её лица, - Колт уже влюблен, только в другую.
      Даже прикусив губу изо всех сил, девушка не смогла сдержать слез. Нежная детская ладошка ласково погладила её по мокрой щеке. - Я понимаю, прошептал мальчик.
      Бриана взмолилась в душе, чтобы когда-нибудь ей простилось все зло, которое она принесла Колту. Но без раскаяния нет прощения, а она твердо знала, что пошла бы на это ещё раз, только бы спасти эту драгоценную для неё жизнь.
      Была уже ночь, когда, наконец, с рельсов был убран последний снег и поезд снова двинулся вперед, набирая скорость. Лежа на жесткой скамье рядом с Шарлем и прислушиваясь к его ровному дыханию, Бриана в отчаянии ломала голову, когда же Гевин сочтет, что пришло время освободить их.
      В Лион они прибыли уже на рассвете и как раз успели пересесть на другой поезд, направляющийся в Ниццу.
      Бриана разбудила Шарля и уютно закутала его в шерстяное одеяло, когда в дверях появились Арти и Бифф, готовые перенести его в поджидавший на перроне экипаж. Бриана поспешила за ними, обмирая от страха, что тщедушный Бифф может не удержать тяжелую коляску и упасть вместе с Шарлем. Ночь была прохладной и девушка зябко поеживалась, несмотря на плотный шерстяной плащ.
      Их переезд в Монако больше напоминал экспедицию: два экипажа, в котором ехали Гевин с Делией и Бриана с Шарлем, за ними тарахтели три тяжелых фургона с золотыми слитками и охраной. Бриане удалось подслушать, как радовался Гевин, что из-за снежных заносов они приехали много позже. Глубокой ночью никто не увидит их каравана, и, значит, не будет лишних вопросов и любопытных взглядов при виде тяжелых фургонов и вооруженных людей, словно сошедших со страниц американских вестернов, тем более, что уезжали из Монако они только вдвоем.
      Шарль снова уснул ещё по дороге. Удивившись, что Дирк с сонным мальчиком на руках направился к замку, Бриана заволновалась. Она бросилась к нему, но другой охранник перехватил её по дороге, коротко сказав, что таков приказ Мейсона. Бриана растерялась, она думала, что по-прежнему останется в своем маленьком домике вдвоем с братом, но, похоже, Гевин решил не выпускать их из виду. Это плохой знак, подумала она.
      Лем крепко держал её за руки, не давая последовать за братом, и Бриана замерла. Неподалеку от неё распоряжался Гевин, показывая охране, куда снести ящики с золотом. Он решил опустить их в подвал, откуда узкий коридор вел прямо к винному погребу. Бриана содрогнулась, вспомнив это ужасное место. Здесь, как могиле, всегда царил ледяной холод, а запутанные коридоры, похожие на кошмарный лабиринт, вели, казалась, прямо к центру земли. Когда-то она ненавидела спускаться туда за вином, в темноте девушке мерещились какие-то шорохи и она возвращалась в замок, бледная как мел. Ступеньки ведущей вниз лестницы были скользкими и крутыми. Однажды, когда Бриана была совсем ещё маленькой, она отправилась в подвал и вдруг случайный сквозняк погасил свечу, которую она сжимала в руке. Девочка оказалась в непроглядной тьме, она в ужасе закричала, но некому было услышать её. Кое-как взяв себя в руки, малышка ощупью поползла вверх по крутой лестнице, цепляясь дрожащими пальцами за осклизлые, сырые ступени. Под ногами шуршали пауки, и откуда-то снизу доносился визг крыс, которых здесь было великое множество. С тех пор ей становилось не по себе при одном упоминании об этом жутком подвале и она старалась избегать его под любым предлогом.
      Гевин кивнул Лему и тот проводил Бриану в замок. Там их ждало интересное зрелище - разъяренная Элейн столкнулась лицом к лицу с Делией.
      - Черт бы тебя подрал, Гевин, - взорвалась хозяйка замка, - Я не позволю, чтобы со мной поступали подобным образом. Неужели я для того ждала тебя день за днем, чтобы ты появился, как ни в чем не бывало с этой ... с этой женщиной?! - вопила Элейн, возмущенно тыча пальцем в сторону Делии. Кто эта тварь? Как ты осмелился привезти её сюда, даже не спросив разрешения?
      Но Гевин ненавидел любые скандалы, особенно при посторонних. Поэтому он просто отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, - Не сейчас, Элейн, я устал с дороги. Проследи, чтобы мне принесли в комнату вина и что-нибудь из еды. Будь добра, позаботься об этом сама.
      Он повернулся, чтобы уйти, но за спиной вновь раздались женские вопли: Элейн требовала объяснений, Делия, видя, что о ней забыли, жалобно скулила.
      Бриана твердо взяла Дирка за локоть, - Немедленно отведи меня к брату. Мне нет никакого дела до того, что здесь происходит.
      Возмущенный рык, вырвавшийся у окончательно потерявшего терпение Гевина заставил всех мгновенно замолчать. Недовольно повторив Элейн, чтобы она поторопилась с ужином, он повернулся к хнычущей Делии и резко приказал ей немедленно заткнуться. - Поднимайся вверх по этой лестнице, потом поверни налево. Дверь в твою комнату - первая по правой стороне. Сиди там, пока я не позову, и не смей ныть. А теперь убирайся!
      Делия, спотыкаясь и вытирая слезы градом катившиеся слезы, бросилась к себе. Она была возмущена: приехать в Европу для того, чтобы на неё кричали, как на чернокожую служанку у них в Штатах.
      Гевин, между тем, повернулся к Холлистеру. - С калекой хлопот не будет, а вот с неё нельзя ни на минуту спускать глаз. Запри её в винном погребе.
      От ужаса потеряв голову, Бриана кинулась бежать. Но бросившийся наперерез Лем успел перехватить её и стиснул в медвежьих объятиях. Отбиваясь и захлебываясь слезами, она отчаянно кричала, - Ты, ублюдок! Я же сделала все, что обещала, почему же ты так поступаешь со мной?!
      Гевин с сожалением покачал головой, словно удивляясь её наивности, Дурочка, неужели ты думаешь, я настолько глуп, чтобы выпустить тебя из рук. Да ведь ты немедленно обратишься к властям. То-то мне показалось, что ты что-то уж чересчур переживаешь - влюбилась в этого мальчишку Колтрейна, так ведь? Я давно уже догадался, что на тебя надежда плохая, сломаешься в любую минуту. Знаю я таких, моя милая! Вам бы лишь копаться в прошлом, перетряхивать свою вину, тебе ничего не стоит пойти и во всем сознаться, лишь бы успокоить свою совесть, а до меня тебе дела нет!
      Он даже хмыкнул, словно возмущаясь её глупостью. Потом, махнув Дирку рукой, отправился в свою комнату, не обращая ни малейшего внимания на её крики.
      Дирк вытащил из кармана платок и пока Лем держал её за руки, затолкал его Бриане в рот, заставив замолчать. - Ну, что, лапочка, - издевательски протянул он, - хозяин сказал, что твоя колыбелька теперь в подвале, так что не стоит мешкать.
      Бриана попыталась было оттолкнуть его, но Дирк только лениво отстранился. Им с Лемом пришлось позвать Арти, одного из наемных бандитов с холодными и неподвижными, как у ядовитой змеи, глазами, и втроем они вынесли девушку из замка. Трое оставшихся головорезов стояли вокруг, пихая друг локтями и весело ухмыляясь. Проходя мимо, Дирк послал Биффа за лампой.