Фэйф явственно ощутила, как напрягся Далтон.
      – По всей вероятности?
      – Да, мэм. Как ни трагична смерть вашего отца, она не более чем несчастный случай. Ужасный и нелепый, но несчастный случай. Ничто не указывает на его связь со взрывом, в котором пострадали вы. Посылка с бомбой стоит в одном ряду с другими, рассылаемыми по всей стране уже много лет. Но, уверяю вас, этот неизвестный террорист не занимается стрельбой по окнам.
      – Агент Миллер хочет сказать, – добавил Додсон, – что вам больше не угрожает опасность. Террорист никогда не выбирает дважды одну и ту же жертву.
      – Вы имеете в виду Неизвестного? Вы думаете, что это сделал он?
      – Это вполне возможно.
      – Значит, Фэйф должна рисковать собой из-за ваших предположений? Вы пробыли в городе меньше часа и уже сделали вывод, что никакой опасности не существует?
      Глаза Миллера недовольно сузились.
      – Мы хорошо знаем свое дело, мистер Макшейн.
      – Вы опять начинаете говорить прежним тоном, – Фэйф поднялась с софы и пошла к двери. – Если у вас возникнут еще вопросы, джентльмены, я в кабинете. Вы будете держать меня в курсе событий?
      – Послушайте, мисс Хиллман, – Миллер тоже поднялся и убрал блокнот обратно в карман пиджака. – Мы просто хотим, чтобы вы не тряслись от страха за свою жизнь, когда вам угрожает не большая опасность, чем любому другому. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то извлекал выгоду из ваших страхов.
      Последнее он сказал, холодно глядя на Далтона. К удивлению Фэйф, он промолчал.
      – Благодарю за беспокойство. Я буду иметь это в виду.
      – Да, пожалуйста, – сказал Додсон. – Ради вашей пользы.
      Закрыв дверь за фэбээровцами, Фэйф повернулась к Далтону.
      – Почему вы позволили им так говорить о вас?
      Далтон лишь пожал плечами.
      – С их точки зрения, опасения вполне оправданы.
      Фэйф сквозь зубы пробормотала ругательство.
      – Держу пари, в своей газете вы не печатаете таких выражений, – усмехнулся Далтон.
      – Значит, вы поверили, что между смертью моего отца и покушением на меня нет связи?
      – А вы верите этому?
      Фэйф прислонилась к двери. Ее силы таяли с каждой минутой.
      – Нет, не верю, как, впрочем, и вы. Это дело рук не Неизвестного.
      – Не знаю, – сказал Далтон. – Кажется, выбор его жертв всегда каким-то образом связан с деревьями, помните?
      Фэйф подняла брови.
      – Да, одна из жертв жила на Осиновой аллее. Фамилия другого была Вуд. Потом от бомбы пострадал лесник из Сакраменто. Какое это имеет отношение… – Она запнулась и побледнела. Затем отрицательно покачала головой. – Нет, где тут смысл? Он послал мне бомбу, потому что в названии моей газеты фигурируют деревья? Если его выбор пал на Ту Оукс, почему тогда он не послал бомбу в мэрию, полицейский участок или в любое другое место, имеющее в названии Ту Оукс?
      Она выглядела такой хрупкой, прислонясь к двери, с поникшими плечами. Под глазами залегли темные круги, выдавая утомление.
      Далтон с трудом подавил желание обнять ее.
      – Неизвестный – это лишь одна версия. Вы устали, Фэйф. Почему бы вам не отдохнуть?
      Крупица за крупицей она собрала оставшиеся силы и выпрямилась.
      – А почему бы нам не просмотреть номера «Реджистер», выпущенные отцом перед смертью?
      – Это подождет, – отмахнулся Далтон. – Сначала вам нужно отдохнуть.
      – Не изображайте из себя заботливую няню, – огрызнулась Фэйф. – Я не инвалид.
      Не успев произнести эти слова, Фэйф тут же пожалела о них. Она вдруг ощутила смертельную усталость. Как раз в этот момент ребенок толкнул ее ножкой, напоминая, что о нем она должна думать в первую очередь.
      Фэйф направилась к лестнице.
      – Ладно, пойду прилягу.
      Далтон с удивлением смотрел вслед поднимающейся Фэйф, не понимая столь быстрой смены ее настроения.
 
      Ничего, совершенно ничего. Фэйф отложила очередную газету в растушую стопку на столе.
      – Конечно, нам было бы легче, знай мы, что именно нужно искать.
      Далтон тоже так считал, но не ответил. Слова застряли у него в горле, когда он наткнулся на имя Ричарда Кроуфорда в одном из номеров, посвященном празднованию Дня независимости в Ту Оукс. Его глаза налились ненавистью, когда он читал, как Кроуфорд гарцевал на лошади перед жителями Ту Оукс, открывал черепашьи бега для детей, принимал участие в проведении праздничного обеда и раздавал порции барбекю горожанам. Да Далтон скорее бы умер от голода, чем принял еду из рук этого мерзавца.
      Он надеялся, что Кроуфорд не приедет сюда в этом году – до Четвертого июля осталось всего несколько недель. Хотя скорее всего сенатор приедет, потому что он вырос в этом округе и любил изображать из себя местного героя. Может, к тому времени дело Фэйф будет улажено и он покинет Ту Оукс, потому что не сможет смотреть на человека, убившего его жену, и чувствовать свое бессилие отомстить.
      Далтон рывком сложил номер и положил в стопку просмотренных газет.
      – Здесь тоже ничего.
      В последних выпусках «Реджистер» они надеялись найти хоть что-нибудь, что навело бы их на след убийцы Джо Хиллмана. Начав с январских выпусков, Фэйф и Далтон просмотрели все номера за последние полгода. Искать в более ранних выпусках не имело смысла, но и в последних им не попалось ничего, что могло бы заставить кого-нибудь пойти на убийство.
      Но даже наткнувшись на что-то подозрительное, думал Далтон, они бы все равно не сумели связать это с убийством Джо Хиллмана и взрывом в редакции.
      Если только, вдруг пришло ему в голову, Фэйф, сама не зная о том, не напечатала что-нибудь, что испугало убийцу. Уже после смерти отца.
      Дьявол. Эта мысль показалась ему не лишенной смысла.
      – А какие материалы появились в газете после смерти вашего отца?
      – Номера, выпущенные начиная с января, в книжном шкафу, на третьей полке. – Фэйф посмотрела на часы. – Мы просмотрим их позже. – Она поправила неровную стопку газет на столе, затем потянулась к телефону и включила автоответчик. – Заседание городского совета начнется через полчаса.
      – То есть?
      – То есть мне нужно подняться и переодеться – не могу же я пойти в том, что на мне сейчас.
      – А зачем вообще туда ходить?
      – Мы всегда пишем отчет о заседании для газеты. Обычно этим занимается Дэвид, но сегодня он занят, и я его подменю.
      – У вас был тяжелый день. Вам лучше…
      – Если не хотите идти со мной, так и скажите.
      – Правило номер один…
      – Я никогда не выхожу без вас. Я помню. Так что пошевеливайтесь, Макшейн. Я буду готова через десять минут.
      – Судя по всему, вы не останетесь дома даже ради вашей безопасности.
      – Мой отец получил пулю в лоб именно здесь, – возразила Фэйф.
      Далтон не нашел что ответить.
      Через десять минут они вышли из дома.
      Ежемесячное заседание городского совета Ту Оукс стало для Далтона откровением. Ему никогда не приходилось видеть ничего подобного. Во многих отношениях городские собрания в провинции не отличались от заседаний советов крупных городов, разве что количество присутствующих было гораздо меньше. Но мэрия Ту Оукс была заполнена до отказа.
      Первым в повестке дня стоял вопрос о назначении нового шефа полиции. Чарли Маккомис сидел на последнем ряду и бубнил, что не хочет оставаться на этом посту.
      Но вскоре обсуждение взрыва в редакции «Реджистер» вытеснило остальные проблемы. Жители города тяжело переживали этот акт вандализма.
      – Что предпринимает ФБР? – спросил мужчина, которого Далтон видел за стойкой портье в «Космополитен-отеле».
      – Ведет расследование.
      Ответ Чарли вызвал недовольные смешки. «Интересно, – подумал Далтон, – догадывались ли люди, что на последнем ряду сидит агент ФБР и внимательно наблюдает за ходом собрания, чтобы потом доложить о нем начальству?» Далтон усмехнулся, представив лицо Миллера, когда он выслушает отчет фэбээровца.
      – Сколько же им нужно времени, чтобы найти мерзавца, чуть не убившего Фэйф и взорвавшего редакцию? – послышался другой голос.
      – В самом деле, сколько?
      – Это дело рук Неизвестного, да?
      Десять человек заговорили одновременно, причем каждый сообщал все, что знал о Неизвестном.
      – Уж лучше он, чем банда террористов, поджегших цистерну с дизельным топливом в Оклахома-Сити.
      – Да, тогда наш город просто взлетел бы на воздух.
      – Я слышал, ФБР обещало миллион долларов за поимку Неизвестного.
      Мэр постучал молоточком по столу, призывая горожан к тишине и порядку.
      – Сейчас мы должны обсудить проблему нехватки кадров в полиции. Давайте не будем отвлекаться.
      Однако по этому поводу было сказано немного, так как люди потеряли всякий интерес ко всему, что не касалось взрыва.
      Следующей темой обсуждения, вызвавшей горячие споры, был вопрос о том, стоит ли устанавливать светофор на Мэйн-стрит. Слушая выступавших, Далтон из последних сил сдерживал улыбку. Он взглянул на Фэйф, но она склонилась над блокнотом, и упавшие пряди волос заслонили ее лицо.
      – Нам нужен светофор, – взял слово высокий мужчина. – Движение на Мэйн-стрит стало слишком оживленным. Грузовики мчатся, не снижая скорости, да и подростки гоняют на родительских машинах. Надо поставить светофор, пока не случилось несчастье.
      – Мы не нуждаемся в светофоре только потому, что вы не можете заставить своего сына соблюдать дорожные правила и ездить медленнее, – выкрикнула солидная дама на первом ряду. – Не давайте своему Гарри машину, Мартин, и нам не придется тратить столько денег из казны на никому не нужный светофор.
      Далтон кашлянул, чтобы скрыть смех, рвавшийся наружу, и тут же получил от Фэйф пинок локтем в бок.
      – Тише, – прошептала она. – Это очень серьезная тема.
      Но когда она подняла лицо, ее глаза смеялись.
      Постановили, что из-за нехватки денег со светофором придется подождать, и развернулась дискуссия по поводу празднования приближающегося Дня независимости. Фэйф делала записи, но, поскольку она состояла в организационном комитете, ей часто приходилось отвечать на вопросы.
      Фэйф, несомненно, любили и уважали в городе. Когда она высказывала свое мнение, люди внимательно ее слушали. Когда она вызывала добровольцев, поднимались десятки рук. Стоило ей нахмуриться, шум в зале прекращался. Удивительно, какое влияние эта маленькая хрупкая женщина имела в Ту Оукс.
      – Собрание организационного комитета состоится завтра вечером, – объявила Фэйф. – Нам все еще нужны помощники в подготовке праздника, так что прошу желающих приходить к семи часам в зал для собраний Первой баптистской церкви.
      Далтон сидел рядом с Фэйф на откидном стуле в конце ряда. По окончании собрания Фэйф замешкалась, убирая блокнот в сумочку. Перед ними остановились три седые леди, которых Далтон запомнил, – это они выходили из «Линкольна», остановившегося напротив парикмахерской в день его приезда в Ту Оукс.
      – Фэйф, дорогая, мы не ожидали увидеть тебя здесь сегодня, – сказала одна из дам в голубом спортивном костюме и ярко-розовых кроссовках. Ее участие казалось искренним, но испытующий взгляд сверлил Далтона.
      – Ты в порядке? – спросила вторая, также переводя взгляд с Далтона на Фэйф и обратно.
      – Да, спасибо, Виола. Венита, Верна, рада вас видеть.
      Они поболтали несколько минут, причем Далтон оказался под обстрелом трех пар глаз. Наконец одна из женщин – Далтон не смог запомнить, кого как зовут, – подбоченившись, недовольно сказала:
      – Ну, что, мы так и будем стоять, или ты все же познакомишь нас со своим симпатичным спутником?
      – Виола, как ты бесцеремонна, – упрекнула ее леди в голубом костюме.
      Фэйф выдавила из себя смешок, горячо молясь, чтобы пол разверзся у ее ног, прежде чем ей придется назвать его имя. Весь город уже знал, какой дурой она оказалась, и многие, в том числе и сестры Снид, помнили, как зовут человека, с которым она «проводила время». Теперь же перед ними стоял еще один мужчина с таким же именем.
      Господи, ну хоть бы в полу открылся маленький люк, в который можно провалиться!
      Далтон внимательно наблюдал за Фэйф. Его взгляд словно говорил: «Я читаю все твои мысли, как открытую книгу».
      Не успела Фэйф открыть рот, как Далтон взял инициативу в свои руки.
      – Далтон Макшейн, к вашим услугам, – вежливо представился он и с улыбкой поклонился любопытным старушкам.
      Фэйф замерла, ожидая их реакции. Виола – та, что в вишневом костюме, – пожала руку Далтону.
      – Очень приятно. Вы сказали, Далтон Макшейн?
      – Да, мэм.
      – Но… Разве это не…
      – Фэйф, – повернулась к ней Верна, – два человека по имени Далтон Макшейн – это, знаешь ли…
      Фэйф приготовилась к худшему. Сейчас он скажет, что тот, другой, не настоящий Далтон Макшейн, и сестры Снид разнесут эту новость по всему городу. Они не были злобными сплетницами, просто не знали, что значит хранить секреты. Итак, всем станет известно…
      – Забавное совпадение, не правда ли? – сказал Далтон.
      – Чего только не бывает на свете, – согласилась Верна.
      Глаза Виолы стали подозрительными.
      – А вы встречались с тем Макшейном?
      – Нет, мэм.
      – Вы не родственник этому мерзавцу, надеюсь? – допытывалась она.
      – Я и сам никогда не слышал о существовании еще одного Далтона Макшейна, пока не встретил Фэйф.
      От облегчения Фэйф почувствовала слабость в коленях. Она не знала, почему Далтон не рассказал им правду, да и ей, честно говоря, было все равно. «Главное, – с благодарностью подумала Фэйф, – ее имя не будут снова трепать на каждом углу в связи с историей полугодовой давности».
      – Я догадалась! – Верна захлопала в ладоши. – Это вы спасли Фэйф!
      – Неужели? – спросила Виола, не дав ему ответить.
      – Да, мэм. – Скулы Далтона покрылись легким румянцем.
      Фэйф изумленно посмотрела на него – он покраснел!
      Венита – в костюме лимонного цвета – пронзила Далтона рентгеновским взглядом.
      – Вы женаты?
      – Венита! Как тебе не стыдно! – воскликнула Верна.
      – Стыдно, стыдно, – передразнила ее Венита. – Учитывая…
      – Нет, мэм, – поспешно сказал Далтон. – А теперь давайте познакомимся. Я вам представился, а вы…
      – О! – Фэйф вспомнила о приличиях, надо сказать, поздновато.
      – Простите. Далтон, это Виола Снид, ее сестра Венита, и их сестра Верна.
      – Ты сказала, что хорошо себя чувствуешь, – наставительно произнесла Виола. – А круги под твоими глазами говорят об обратном.
      – Ви, как бестактно с твоей стороны, – зашипела на нее Верна. – Мама всегда говорила, что ты тактична, как слон. – Извиняющимся тоном Венита попыталась загладить оплошность сестры:
      – Ви имела в виду, дорогая…
      – Не надо истолковывать мои слова, – оборвала Вениту Ви, хмурясь на Верну. – Я также в состоянии извиниться, если это нужно. Но Фэйф знает, что я от всего сердца желаю ей добра. Если у тебя проблемы со сном, попробуй теплое молоко на ночь.
      Фэйф сморщила нос.
      – Знаю, – строго продолжала Виола. – На вкус оно как речная пена. Но оно помогает, милочка. И не пытайся положить туда шоколад. Кофеин тебе вреден.
      Фэйф кивнула.
      – Никакого шоколада в речной пене. Поняла.
      – Сестры, – раздался низкий голос позади женщин, – если мы не поторопимся, нам не хватит мест «У пастушка», и вы пропустите все свежие сплетни.
      – Мы идем, Винсент.
      Ви придвинулась к Далтону и понизила голос:
      – Проклятье любой женщины – это младшие братцы.
      Далтон еле сдержал смех – младшему братцу было уже за семьдесят.
      Венита, Верна, Виола?
      Пока Фэйф выруливала с парковочной площадки, Далтон пытался устроиться поудобнее в ее малолитражке. Он рассмеялся.
      – И еще младший братец Винсент? А это они прислали тебе огромную кастрюлю с едой?
      – Они.
      – Я думал, Чарли имел в виду монахинь, когда сказал, что это от сестер.
      Фэйф хихикнула.
      – Определение «старые девы» подходит к ним лучше. Их отец был одним из первых бурильщиков скважин, когда нефть еще только-только нашли в этих местах. А еще они тайно продавали персиковый бренди из своих подвалов во время сухого закона.
      Машину снова наполнил смех Далтона.
      Сзади раздался гудок. Фэйф взглянула в боковое зеркальце и уступила дорогу обгонявшему их «Форду».
      – Далтон.
      – Да?
      – Спасибо.
      – За что?
      – За то, что не выставили меня на всеобщее посмешище и не сказали, что в природе не существует другого Далтона Макшейна.
      Далтон пожал плечами.
      – Я считаю, что это не касается никого, кроме вас.
      Фэйф опять почувствовала комок в горле. Горло начало пощипывать. Наверное, из-за беременности ее эмоции опять бьют через край. Нет, у нее нет причин для слез, и она не станет реветь, как школьница.
      Боже, как ей хотелось разрыдаться! Два дня. Фэйф знала мужчину, выдававшего себя за Далтона Макшейна, два дня, прежде чем лечь с ним в постель.
      Далтон держался от Фэйф на расстоянии, постоянно напоминая себе, что она – всего лишь объект его внимания. Во время службы в полиции Далтону доводилось охранять нуждающихся в защите важных свидетелей и даже преступников. И профессионализм не позволял ему сближаться с охраняемыми им людьми.
      Для Далтона не имело значения, что Фэйф вступила в близость с едва знакомым мужчиной. Он мог вспомнить случаи, когда ему хотелось сорвать с женщины одежду после первого взгляда на нее. Взять хотя бы ночь, когда Фэйф ела спагетти. Он чуть не сошел с ума…
      Это было лишь физическое влечение, по крайней мере для него. Но он был уверен, что для Фэйф человек, появившийся в ее жизни прошлой зимой и выдававший себя за Далтона Макшейна, что-то значил. Она не принадлежала к тому типу женщин, которые легко пускаются в любовные авантюры. Она не стала бы сближаться с почти незнакомым мужчиной без особых на то причин.
      Фэйф только что вернулась домой и узнала о гибели отца. Она была потрясена случившимся. Ее состоянием сполна воспользовался этот подонок, предоставив ей возможность выплакаться у него на плече, а потом оказавшись в ее постели.
      Подобные мысли обуревали Далтона, когда он пересекал темную гостиную вслед за Фэйф, чьи ночные походы на кухню, похоже, стали привычкой.
      В кухне зажегся свет. С тех пор как он обосновался у нее в доме, Фэйф каждую ночь просыпалась от голода. Сегодняшняя ночь тоже не была исключением. Лучше бы она спала спокойно до утра. Возможно, тогда и его не посещали бы нелепые мысли.
      Далтон прислонился к открытой двери и молча наблюдал за перемещениями Фэйф по кухне в своей забавной, милой, сексапильной пижаме. Сексапильна! Женщина на седьмом месяце беременности?! Да. Сексапильна и желанна. Нет, нужно перестать думать об этом. Думая так о Фэйф, Далтон ощущал себя ничуть не лучше подонка, соблазнившего ее.
      Далтон не мог разобраться, на кого больше злится. На себя за то, что находит ее привлекательной, несмотря на внутренний запрет; на мужчину, скрывавшегося под его именем и соблазнившего ее, воспользовавшись ее горем; или на Фэйф, позволившую так обойтись с собой.
      – Два дня?
      Он не осознавал, что рассуждает вслух, пока Фэйф вдруг стремительно не обернулась и не вскрикнула, как будто в нее выстрелили. Соусница, которую она держала в руках, резко звякнула о плиту.
      – Черт, перестаньте бесшумно подкрадываться! Как-нибудь давайте знать о своем появлении, – выдохнула она. – Вы напугали меня до смерти.
      Далтон окинул ее задумчивым взглядом.
      – Вы знали мужчину два дня и легли с ним в постель?
      Фэйф вдруг почувствовала, что больше не выдержит. Все тщательно скрываемые чувства разом выплеснулись наружу. И тут она сделала то, чего Далтон не ожидал – горько разрыдалась.
      У Далтона защемило сердце. Единственное, чего он не мог вынести – это слез женщины. И их причиной был он и его длинный язык! Он чувствовал себя полным негодяем.
      – Фэйф, простите, мне очень жаль.
      Фэйф с трудом уняла рыдания. Она больше не плакала, только прерывисто дышала, да губы ее чуть подрагивали.
      – Не лгите.
      – Я не лгу. Я не хотел довести вас до слез.
      – Тогда чего вы добивались, говоря так? Вы думаете, я не задавала себе этот вопрос тысячи раз за последние полгода? Думаете, я не знаю, как невообразимо была глупа?
      – Вы не были глупы, – возразил он. – Вы… вы были не в себе… потрясены и очень уязвимы.
      Фэйф вздохнула. Нахмурив брови, она повертела в руках соусницу, отставила ее в сторону, налила в кружку холодного молока и поставила в микроволновую печь.
      – Я была глупой. Я должна была понять, что он слишком хорош, чтобы быть правдой.
      Далтон заставил себя промолчать. Ей не понравился бы сексуальный подтекст слов, пришедших ему на ум. Он достал из холодильника банку газированной воды и сел за стол, ожидая продолжения.
      – Я не имею в виду секс, – мрачно сказала она, угадав его мысли. – В этом он не был так уж хорош.
      Далтон поперхнулся.
      – Впрочем, как и я, – тихо добавила Фэйф.
      От удивления Далтон часто заморгал. Что можно было ответить на подобное откровенное признание? Должно быть, он ослышался.
      Фэйф молчала, пока не достала из микроволновки кружку с нагревшимся молоком и не присоединилась к Далтону.
      Когда она заговорила, ее голос походил на шелест ветра.
      – Он был единственным в городе человеком, который при виде меня не разражался слезами и соболезнованиями. Скорее всего, это и толкнуло меня в его объятия.
      – Как это понимать? Ведь умер ваш отец. Почему горевать должен был кто-то еще?
      – Большинство жителей этого округа родились и прожили всю жизнь здесь. Мой отец тоже из их числа. – Фэйф подняла глаза на Далтона. – Вы когда-нибудь жили в маленьком городке?
      – Нет, я родился и вырос в Далласе.
      – В Ту Оукс все по-другому. – Она сделала глоток из кружки и поморщилась. – Здесь все друг друга знают. У отца… было много друзей. Его все любили, и были так же потрясены его смертью, как и я, и поэтому каждый раз, видя меня, они…
      – Понимаю. Вы были напоминанием о случившемся несчастье.
      – Да, – Фэйф отпила еще молока. – А он – как бы его ни звали – был единственным, кого мне не нужно было утешать.
      – Мне кажется, что утешать должны были вас, а не наоборот.
      Фэйф грустно улыбнулась.
      – О, они утешали меня. Но и сами нуждались в утешении. Я потеряла отца, они – хорошего друга.
      – Все, кроме…
      – Да. Все, кроме Как-Его-Там-Зовут. – Она откинулась на стуле и положила руку на живот. – Самое худшее – это ребенок. Как я объясню ему, что не знаю, как зовут его отца?
      На мгновение Далтон подумал, что Фэйф считает самым худшим беременность. Он уже собрался возразить ей, потому что видел, с какой нежностью она гладит свой живот, и слышал, как любовно разговаривает с ребенком, но потом с облегчением понял, что ее мучает неизвестность.
      Далтон тихо засмеялся, глядя, каких усилий стоит Фэйф не выплюнуть молоко.
      – Противно на вкус?
      – Ужасно. – Она приподняла кружку в шутливом тосте. – За речную пену.
      – Ночные походы на кухню обычны для вас?
      Ее губы тронула улыбка.
      – С тех пор, как мир взорвался передо мной.
      – Вы имеете в виду бомбу?
      Фэйф сосредоточенно уставилась в кружку, словно надеясь найти там ответы на все вопросы.
      – Мне каждую ночь снится, что это отец собирается открыть посылку, а я кричу и умоляю его не делать этого. Но он смеется и говорит, что собирается швырнуть ее о стену. Думаю, психиатр сказал бы…
      – …что это нормальное последствие перенесенного шока, – перебил Далтон.
      Его самого часто мучили кошмары по ночам.
      – Молоко помогает?
      – Навевает ли оно сон? Нет.
      – Честно говоря, когда я услышал ваши шаги на лестнице, я подумал, что вы снова будете готовить.
      Далтон готов был откусить себе язык. Воображение мгновенно заполнили образы Фэйф, втягивающей в себя спагетти, соломинку за соломинкой, закрыв глаза от удовольствия. Кончиком языка слизывая соус с губ. Вспомнилось желание испачкать ее пряным соусом и слизнуть его самому.
      Образы. Ничего больше. Однако воздух в кухне, казалось, стал горячее.
      Фэйф вспыхнула, но не отвела взгляд. Когда она заговорила, ее голос был одновременно хрипловатым, как будто она задыхалась, и нежным, как атласные простыни в жаркую летнюю ночь.
      – Вы голодны, Макшейн?
      У Далтона перехватило дыхание. Он никогда так явственно не ощущал близость женщины, каждой клеткой тела, каждым нервом. Ее темно-каштановые волосы были растрепаны после сна, как будто до них дотрагивались руки мужчины. Далтон хотел, чтобы то были его руки. Бледная шелковистая кожа вызывала желание прикоснуться к ней, вдохнуть ее запах.
      Его удерживала неуверенность в глазах Фэйф. В чем она не уверена? В том, что он хочет ее? Она должна была догадаться об этом. В том, хочет ли его она? Вот в чем была проблема. Далтон сомневался, что его влечение взаимно, и не хотел усложнять их отношения.
      Он покачал головой.
      – Нет, спасибо.
      Уняв дрожь в руках, Фэйф залпом допила остатки молока.
      – Если проголодались, готовьте себе сами.
      Далтон уловил в ее словах скрытый смысл.
      – И вы не обязаны вставать посреди ночи лишь потому, что это делаю я.
      Далтон пожал плечами. Напряжение исчезло. Может, все это ей показалось? И огонь в его глазах был лишь игрой света?
      – Я выполняю свою работу, только и всего.
      Выбросив пустую банку из-под воды в мусорное ведро, Далтон последовал за ней в гостиную.
      – Чем вы собираетесь заняться?
      – Я два дня не слушала новостей. Спать мне не хочется, так что я посмотрю «Горячие новости» и узнаю, что творится в мире. Это часть моей работы.
      Проверив, что окна плотно зашторены – Далтон всегда делал это после захода солнца, – он сел на противоположный конец софы. Достаточно близко, чтобы дразнить Фэйф своим присутствием, но недостаточно, чтобы дотронуться до нее.
      Будь она благоразумной, она бы встала и ушла. Будь он благоразумен, имей он хоть малейшее представление о пожаре, зажегшемся в ее крови, причиной которого был он, он бы убежал, куда глаза глядят.
      – Вам не стоит оставаться со мной.
      Ей действительно было нужно побыть одной и собраться с мыслями, спокойно подумать.
      – Это моя работа.
      Его работа… Больно осознавать, что он связан с ней только работой, за которую ему платят деньги, но Фэйф нуждалась в этом напоминании. Что такого было в ней, что заставляло желать большего, чем окружающие люди могли ей дать? Он ее телохранитель, и все. Между ними нет ничего личного, и никогда не будет. Он лишь еще один мужчина, появившийся в ее жизни.
      Так почему тогда ее взгляд то и дело останавливался на его губах? Почему она без конца представляла, что почувствует, прикоснувшись к ним?
      Влечение к этому человеку пугало, смущало и будоражило ее, напоминая прогулку по натянутому над пропастью канату.
      Фэйф заставила себя сосредоточиться на происходящем на экране. После блока финансовых новостей начался репортаж о наводнении в Луизиане.
      Работа. Ей необходимо полностью погрузиться в работу, чтобы не думать о нем.
      Фэйф поглубже уселась на софе и положила ноги на кофейный столик. Она с радостью отметила, что веки стали тяжелыми и начали слипаться.
      – Настоящее преступление.
      – Что именно?
      – Вся эта вода. Взгляните на экран. Тонны воды залили целые города, принося миллионные или даже миллиардные убытки, разрушили жилье, погубили урожай. А мы сидим тут в Техасе и довольствуемся несколькими каплями дождя в год.
      – Но ведь только вчера закончился сильный ливень. По радио синоптики обещают грозу в ближайшие дни.
      Фэйф отмахнулась от его возражений.
      – Это все, что нам достанется. Потом мы не увидим дождя неделями, а то и месяцами. Тогда как Луизиана будет затоплена. Они захлебнутся водой. Кто-то должен придумать способ откачивать лишнюю воду сюда, где она действительно нужна.
      Голос ее был совсем сонным, глаза слипались. Далтон хотел было предложить отвести ее в постель, но запнулся. Он даже подумать не мог о Фэйф в постели одновременно.
      – Пиршество или голод. Глупо, правда?
      Далтон кашлянул.
      – Что?
      – Глупо.
      Фэйф говорила все медленнее.
      – Один человек имеет слишком много, а другой прозябает в нищете. Должен быть способ переправить излишки туда, где без них погибают люди и природа.
      Далтон не удержался и взглянул на ее раздавшееся тело.
      – Ну, вам-то не стоит переживать из-за отсутствия пышных форм.
      Она засмеялась низким грудным смехом, проведя ладонью по животу.
      – За это нужно благодарить ребенка. Раньше я была плоской как доска. Худышка, как говорил мой жених. Худышка.
      – Жених? Вы помолвлены?
      Сон все сильнее наваливался на нее, голова Фэйф тяжело откинулась на спинку софы. Слова она произносила все более и более раздельно.
      – Бы-ла… В далеком… прошлом. Еще одна… моя неудача.
      – А ваши неудачи случались часто?
      – М-м… что касается мужчин… то всегда.
      Прежде чем Далтон сообразил, что она собирается сделать, Фэйф приподнялась и положила голову ему на плечо. Он не знал, что заставило его мгновенно напрячься – ощущение от прикосновения ее тела или аромат, исходивший от ее кожи и волос.
      – Расслабься, Макшейн. – Фэйф зевнула и погладила его по бедру.
      Однако своим прикосновением она добилась обратного эффекта. Каждое нервное окончание, казалось, устремилось к тому месту, где покоилась ее ладонь, чтобы обострить его чувства.
      – Я не имею на тебя никаких видов, – пробормотала она. – Я отпугиваю мужчин и перестала бороться с этим. Я просто хочу отдохнуть. Всего минутку или две.
      Через несколько секунд ее дыхание стало ровнее и глубже – Фэйф заснула. Что же такое, черт возьми, было в выпитом ею молоке! И от какого наркотика кружилась его голова и изнывало от желания тело?
      Это безумие. Он не имеет права переступать границу в их отношениях. В конце концов, он же профессионал, а профессионал никогда не теряет голову. Черт, да он даже не хотел становиться телохранителем Фэйф. И причина влечения к ней крылась в его долгом одиночестве.