Доктор N

      Выстроить хронологию дат (когда? успеть своё завершить!), которые действительно были, и вымышлены, подтасованы, как заявил Арнольд Тойнби, в Голубой книге, произведении военной пропаганды. В юные годы Арнольд Тойнби случайно был брошен судьбой на страницы истории, связанной с депортацией (геноцидом?) армян, и обострённая его восприимчивость, подогреваемая любопытством, озарила истину, и он изжил патетические заблуждения.
      А пока добровольческие отряды, сражаясь в рядах царской армии, живут надеждой возродить на развалинах Оттоманской империи после победоносного завершения мировой войны, штампы времён минувших и будущих, Великую Армению.
      Как шло, так и вихрится: витки ослеплённого гнева, зеркально пробуждающие в твоих соседях пещерные чувства и действия. Но не забыть упомянуть, что за личное мужество и умелое командование добровольческими отрядами на Кавказском фронте, нет-нет, искреннее восхищение! бывший турецкий генерал Андраник-паша, ныне генерал царской армии, награждён... дать перечисление Георгиевских медалей и крестов, а также Святых Станислава и Владимира орденов с мечами.
      Встречи, слухи, аксакалы головы ломают: кто захватит вакантный трон Романовых? И разнобой газет: улочку перейти, тумбы обклеены, а вокруг - лики ангельские, курсистки, дама с муфтой на руке, с немыслимыми полями шляпа, лисья накидка рыжая (ржавая?), а как же? англичане наведут порядок, не то что турки! И шляпы дюшпара (пельмени), аксакалы усмехаются в усы. Кто назовет кислым свой айран? Дума? То есть думать одно, говорить другое? Занятные поговорки: шкуру соломой набьют тому, кто скажет правду вслух, чучелом выставят. Это у нас, тюрок. А как у турок? Кто говорит правду, того гонят из девяти сел: девять - это и много и в меру.
      Ходят в шляпе, а хлеба нет! Стопани заявил, он возглавляет продовольственный комитет, что запасов - на три недели. Шаумян, это Совет, предлагает установить продовольственную диктатуру! Но как? Городской глава Арутюнов, председатель думы - Тагианосов, из Товарищества Нобель. Наш город в руках чужих, и этого ты отрицать не можешь! - в ушах Наримана голоса членов Мусульманского комитета (Насиббека?). Когда поймешь - будет поздно! Нариману чуждо деление Баку на своих и чужих, прозрение наступит потом, в мартовскую войну: резня мусульман, точнее - тюрков.
      А Джеваншир... еще одно имя! Маятник огромных часов: то Джеваншир тянется к комиссарам, среди них - друг юности Шаумян, главный здесь большевик, учились с ним в Германии, а то взмахнёт к тем, кто ратует за независимость коренников, привязан к земле предков... - сбудется его мечта о свободе родного края в новой Демократической республике Азербайджан так скоро, что скажи ему кто - не поверит; и Джеваншир, министр внутренних дел, стоя рядом с Мамед Эмином, споёт в хоре мужчин гимн новой страны на карте мира, окрыляющая музыка, сочиненная Узеирбеком Гаджибековым, низкий гортанный гул наполнит залитый светом зал; но маятник в движении, откат от конечной точки размаха: крах республики, предъявлен мусаватской власти ультиматум, победа других, людей Наримана, и он спасает Джеваншира. Спасает? Его спасать не надо: большевики в ожидании ответа на свой ультиматум сидят в доме Джеваншира, они - его гости, так что есть покровители у Джеваншира помимо Наримана, а ему кажется, что именно его заступничество предопределило судьбу Джеваншира, еще послужит новой власти, но Дашнакцутюн занёс имя Джеваншира в список приговорённых к уничтожению, и выстрел армянского террориста в Стамбуле, куда Джеваншир с женой-немкой прибудет как представитель наркомата внешней торговли Советского Азербайджана, дабы выгодно для новой власти продать бакинскую нефть, остановит бег маятника.
      Большевики, возглавляемые Шаумяном, в меньшинстве в Совете рабочих депутатов, заправляют оборонцы, под их флагом идут осколки имперских сил, начата борьба против национализма, под коим, прежде всего, разумеется антигосударственность татарского национализма.
      Нариману ездить по селам, выходить к мусульманской бедноте, встречаться с рабочими-тюрками, которых в Совете нет, и оттого они тянутся в Мусульманский комитет, где свои. Слушают Наримана с открытыми ртами на шёлковых лужайках в тени рощ ореховых, выражая криками восторг, время от времени наэлектризованное сборище рьяно скандирует: Долой войну! Будущее Кавказа в единении народов!
      А пока на тюркский манер шалтай-болтайства спорили с четкой дикцией без акцента и под щебет пташек, глядя на быстрые горные речушки, о путях-дорогах, новые вести пришли из Петрограда, глагол совершенной формы:
      военно-революционный комитет осуществил переворот... - нет-нет, свершилась Октябрьская революция, и власть закономерно перешла, а вовсе не захвачена! в руки большевиков, выражающих, как это очевидно, волю большинства.
      ГОРЯЧИЕ ЛЕНТЫ ТЕЛЕГРАФА
      Был Керенский - прогнали со сцены. Кто? Ясно кто! И старейшина революционеров Плеханов, прикованный к постели,- шли и шли к нему, чтобы согласился возглавить, изрекает, но оглохшие от рёва толпы его не слышит: Если Ленин займет место Керенского, это будет началом конца нашей революции.
      Фронт распался, остатки армии на турецко-кавказском направлении, бегут кто куда, чаще - в свои деревни, их лозунг: Мир без Аннексий и Контрибуций! Думают, что это - прозвища царя и его империи. Тифлис? Ну да, все еще столица Закавказья: он, как и в прежние годы, полон красавцев мужчин, готовых умереть в любую минуту с шуткой или песней, ярко разодетых женщин, словно только что вышли из театра, где многие играют самих себя. Праздные солдаты и офицеры в роскошной униформе, и нет сомнения, что никаких войск на фронте не останется: русские спешат домой, армяне не желают сотрудничать с грузинами, а эти вообще не собираются ни с кем воевать, что до тюрок - вовсе никаких интересов в войне, тем более сражаться с турками!
      Надежда на союзников - англичан и французов, помогут деньгами, но лишь частям, верным союзническому долгу и гульбе предпочитают защиту отечества от немцев и турок. Но где фронт? тыл? кто с кем воюет?
      И с новой силой вспыхнули дебаты в Баку: кому править? Две резолюции большевиков и соглашательского блока. Шаумян, вынесенный на трибуну революционной волной, лаконичен, как телеграф:
      В Петрограде правительство помещиков и капиталистов до сих пор душило русскую революцию, а правительство революционных рабочих и солдат, выступив геройски, создало новую народную власть, и мы, бакинцы, определенно переходим на ее сторону, объявляя себя единственной властью в Баку (закрыть кавычки).
      Резолюция соглашательского блока: защита революции требует ликвидации ленинского переворота безболезненным и мирным образом, передачи власти Учредительному собранию, а до его созыва - коалиции внутри демократии (невообразимый шум, но резолюция принята большинством).
      - В отставку! - выкрик Шаумяна.- Это нелепо! Вы избираете меня председателем и вы же голосуете против моей резолюции!
      - Нет, - отвечают ему, - это вы, узурпаторы, мечтаете вытеснить собственным диктаторским абсолютизмом наше естественное право на демократию!
      А что касается Учредительного собрания, то, поиграв в низшую демократию, распустили его во имя высшего демократизма, коим является диктатура как наиболее безболезненный и скорый переход в совершенное общество: шажок вперед, шажок назад и беспримерный в два прыжка скачок (через пропасть?) на удивление парламентов мира.
      Ловят на лету декреты новой власти, средь них первейший - декрет о самоопределении народов: наконец-то!
      Не успели остыть горячие ленты телеграфа, как Мусават устами своего лидера Мамед Эмина торжественно оповещает: Оставив в стороне критическую оценку лозунгов большевизма, нужно признать, что они явились эхом народного желания. Нельзя отрицать логической последовательности немедленного осуществления федеративного принципа, ибо такова воля народа. Мы не являемся идеологами большевизма и если остановились на их роли, то исключительно в целях аналогии, чтобы доказать ту несомненную истину, что всякая мысль, являющаяся эхом народного желания, не только легко прививается широким массам, но и способна толкнуть их на героические выступления. Тебе, тюркскому народу, принадлежит теперь слово, и ты скажешь его, разумно и просто подкрепляя свою правоту не сухой теорией политического доктринерства, а правдой Божией, заложенной в каждом человеке по праву рождения.
      Новая власть - Закавказский комиссариат в развитие лозунга о самоопределении наций признает в Баку и Азербайджане власть лишь Мусульманского национального комитета, составленного из депутатов Учредительного собрания (так и не успеют поехать) и представляющего коренное население Азербайджана. И, естественно, полный разрыв с Петроградом после разгона Учредительного собрания.
      Забил тревогу Дашнакцутюн, ратуя за власть Бакинского Совета (рабочих и военных депутатов), а не Мусульманского национального комитета во главе с Мусаватом! Подчиняться указке тифлисского комиссариата, памятуя об армяно-турецкой репрессалии?! кто, как не Совет, где свои, защитит от варваров? Под влиянием национальных противостояний русские рабочие не могут освободиться от оборончества и допустить утрату целостной Российской государственности, которой грозит опасность распада на всякие мелкие образования: уйдет Грузия, уйдет Азербайджан и Армения, а за ними еще и еще, что тогда?
      И вести одна зловещее другой: на Владикавказской железной дороге, единственном пути, по которому Баку снабжается хлебом, - хаос, грабят поезда. В Чечне и Ингушетии, в Терской казачьей области движение поездов почти прекратилось: по линии горят промежуточные станции, горит керосинопроводная станция, идущие поезда обстреливаются.
      Баку отрезан от хлебородных районов, но живо убеждение, что коль скоро Центру без Баку не существовать, он не может не принять экстренных мер помощи Баку (финансы плюс продовольствие). А Центр ждет, кто поможет ему.
      И дождались: КРОВАВАЯ ГЛАВА, с разворотом армейских частей и протокольными диалогами. Глупейшая выходка сына всесильного Гаджи Мухаммеда, он служил в Ленкорани в Дикой дивизии: весенний дурманящий воздух, гладь белесого моря помутили разум, а тут еще... - дескать, то, что случится, должно случиться, русская рулетка, модная с недавних пор: вложил в барабан револьвера одну лишь пулю и крутанул, приставив дуло к виску. А потом нажал курок - выстрел!.. Привезли тело в Баку, и тут же - на кладбище. А потом офицеров, которые возвращались в Ленкорань, красногвардейцы разоружили. И взрыв негодования: удар по вооруженным силам мусульман, которые, как мыслилось вождям нации, единственно способны защитить честь и имущество тюрок.
      Красногвардейцы, их три с лишним тысячи, подчиняются Джапаридзе, далее части армянской национальной гвардии, настроенные антитюркски, это костяк добровольческой армии Андраника, свыше четырех с половиной тысяч пеших и конных, ну и Славяне, как именуют себя, части так называемого интернационального полка, а оплот эсеров - матросы военного флота.
      Наших мусульман разоружают, - волнение на Базарной улице: - Чтоб окончательно покорить! - и толпа двинулась в Исмаилийе, к Дому мусульманского благотворительного общества. Ворота закрыты: где сторож? Отобрали ключи, хлынули в зал. Стихийный митинг и клич: К оружию!
      - Братья мусульмане, - на трибуну лезет бывший начальник бывшей городской управы Гаик, - от имени армянского Совета и партии дашнаков выражаю искреннее сочувствие добрым нашим соседям. Хочу заверить, за этим явился сюда, что если мусульмане выступят против большевиков, армянские воинские части присоединятся к вам, и мы сообща изгоним с нашей земли непрошеных гостей красногвардейцев! - Ропот недоверия прокатился по залу. Если не верите, могу пригласить в Армянский национальный совет уважаемого господина Алимардан-бека Топчибашева, там ему подтвердят.
      Но прежде - к Джапаридзе, в исполком Бакинского Совета, попытаться, это Мамед Эмин, уладить дело миром: вернуть отобранное у мусульман оружие. А уже кое-где слышны выстрелы, или померещилось?
      Толпа от Исмаилийе движется к постоянному месту сбора мусульман - в мечеть Таза Пир, Новое Святилище, заполняя окрестные улицы: по Персидской (а кто по Азиатской), мимо собора Александра Невского, он же - Золотые купола, далее по Почтовой, Караульному переулку,- близко, три минуты ходьбы.
      Погасить, пока не разгорелось: вернуть отобранное оружие, и посредником между красногвардейцами и Дикой дивизией, которую представляют арестованные офицеры, может выступить Гуммет, возглавляемый Нариманом. Джапаридзе согласен: не устраивать свару.
      Нариман и Мамед Эмин вышли к толпе: Не поддаваться на провокацию!
      А уже началась перестрелка на Шемахинке, Балаханской, в саду Курубаг, где чахлые деревца. Армянский национальный Совет тотчас объявил о нейтралитете, ищи-свищи теперь Гайка, а потом всколыхнулось из глубин бывших добровольческих частей нечто неуправляемое: жажда мщения тюркам!
      Да, - заявит впоследствии Нариман во всеуслышанье,- с одной стороны, жаждущие тюркской крови дашнаки, и все эти злодеяния чинились под флагом большевизма, а с другой - разные шапочники Али Аббасы, то бишь фанатики, чьи руки тоже обагрены - кровью армянской.
      Застрочил по толпе, бегущей к Исмаилийе, пулемет с крыши гостиницы Метрополь. Пушечный огонь с кораблей.
      Разные версии, а как на самом деле? Готовилась война исподволь в морозные дни нового восемнадцатого года, хоть земля еще мерзлая, вдруг пошли побеги быстро созревающих зерен.
      Во имя святой идеи вся демократия Закавказья должна объединиться против надвигающейся опасности, и раньше всех должны объединиться грузинская, армянская и русская демократия, - Нариман дашнакскую газету Ахшаватор цитирует, мне товарищи перевели (спросят: кто? ответит: Тер-Габриэлян).
      А тюркам куда деться? Ну да, варвары! На своей земле они не в счёт!
      - Поэтому-то нужна (протокольный диалог) интернациональная Красная Армия, но те, которые ее создают, ориентируются исключительно на русских и армян, что чревато осложнениями. Необходимо вовлечь и тюрок в интернациональные полки,- предлагает Нариман (инкрустировать эмоциями, но когда?).
      Шаумян сожалеет: - Вербовка мусульман в интернациональные полки усложнена, вооружение мусульман внушает опасения, и мы должны воспринимать как желаемое, а не сущее идеи о том, что рабочие татары, армяне, осетины, лезгины, русские, грузины в духе классовой солидарности приступили к активной борьбе против национальной войны (в ночной тиши записанный тезис).
      Диалог перерезается Мамед Эмином, ибо бесплоден:
      - Революция, и мы хотим самоопределяться на своей земле.
      - Но так уж вышло, что Баку и ваш, и не ваш.
      - Чей?!
      И посыпалось отовсюду: - Российский!
      - Нет, общемировой!
      - Древнее Баку - Гянджа. И если в Баку нам отводится лишь роль копать нефтяные колодцы, чтоб задохнуться в удушливом газе, вкалывать тарталыциками, желонщиками, что ж, потерпим и даже - это будет вскоре после мартовской войны - построим свою республику со столицей в Гяндже, чтобы затем... - увы, не хватит собственных сил, призовем на помощь турок! Ведь позовут социалисты, и очень скоро, англичан в Баку!.. Кто бы ни был, немцы или турки,- лишь бы помог удержаться молодой Азербайджанской республике, которой еще нет, но и рожденная - проживет недолго.
      Недоверчивым кавказцам во всем чудится нечто двуглавое, но Всероссийский съезд Советов, 8-ой по счёту, состоялся весной и выдвинул долгожданное право на самоопределение - какие восторги в Тифлисе, где заседает Закавказский сейм!.. А Баку, видите ли, этой радости не разделяет, и потому Закавказскому сейму ничего не остается, как бомбить словесными снарядами дымно-мазутный, национально-размазанный Баку за его неповиновение единственному органу здесь власти и за самозванца Шаумяна, который никем никуда не избран, а лишь назначен сверху ленинским росчерком пера Чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа и Турецкой Армении, будто Кавказ, а тем более Турецкая Армения - владения российские!
      Гневная телеграмма наркоминдела России Чичерина (прочесть и спрятать в нижний ящик правой тумбы):
      Только что получил сообщение, что Закавказский сейм своим постановлением принял отделение Закавказья от России и создание самостоятельного государства. Рабоче-крестьянское правительство (ждали: поздравляет за скорую реализацию решений съезда Советов) слагает с себя всякую ответственность за ваше поведение вообще, а в особенности за те гибельные последствия, которые оно несет трудящимся массам в Закавказье,окатили горячие головы ледяной водой (внести в протокол).
      В Тифлисе (только ли там?) немало разговоров о смене лишь вывески на Севере: простое плотницкое дело и кисть маляра.
      Да, МАРТОВСКАЯ (по старому стилю) ВОЙНА
      И снова - как она началась? Прибытие в Баку штаба Мусульманской дивизии во главе с генералом Талышинским (похороны сына Гаджи?), распоряжение исполкома задержать штаб, его арест на вокзале в полном составе, и народ хлынул в Исмаилийе: Сегодня арестуют цвет нации, завтра посягнут на нашу честь! Кто-то выкрикнул (это в мечети, куда спешно прибыл Нариман): Силой освободить прославленного мусульманского генерала Талышинского!
      Новые тревожные вести: в час ночи с 19-й пристани в Ленкорань для обучения воинскому делу отправляется группа мусульманских аскеров, которую сформировал, по примеру других национальных комитетов, Мусульманский национальный комитет. На причале - пароход Эвелина, готовый к отплытию. Вооруженный контрольный отряд, командир с тремя солдатами, поднимается на пароход, требуя сдать имеющееся оружие. Перебранка. Арест незваных заявителей. Эвелина окружена с моря и суши. Разоружение мусульманского отряда.
      Слышны выстрелы - неясно, кто в кого стреляет. Начнётся, уже не остановишь. Новая весть: на Шемахинке и Татарской открылась стрельба. Пальба из пушек по мусульманским районам: выдвинуты три судна. Пожары. Армянская конница Советов громит тюркские кварталы. Перед тем, осев в Сальянских казармах, долго палили из минометов, строчили из пулеметов по мусульманским районам: Параллельные улицы, Нагорные кварталы, ряды угольщиков, лудильщиков, лавки и мастерские, восточные базары, Спасская и Персидская, растянувшиеся вдоль и поперек.
      Вести о погромах: конные отряды, учинив расправы (месть за турецкую резню армян?) пели кем-то наскоро сочиненные песни, перемежая турецкий текст русским двустишием: Раз-два, раз-два, и Баку в руках у нас, раз-два, раз-два, покорим седой Кавказ, а в рефрене - звучная турецкая рифма йаша, или живи, и паша, или генерал, намек на чин бывшего турецкого генерала Андраник-паша: он сформировал по поручению армянского Совета в Тифлисе особую армянскую дивизию, и она вошла в состав Кавказской армии, частью направлена в Баку (к нему в Джульфу вскоре обратится радиотелеграммой Шаумян, приветствуя в лице армянского вождя истинного народного героя: во что бы то ни стало привлечь закаленные в боях части Андраника для защиты Баку).
      ГИПОТЕТИЧЕСКИЕ МЕТАФОРЫ
      Всю ночь, почти без сна, завороженный идеей объединить народности на Кавказе, ибо только сообща можем выжить, Нариман сочинял письмо, отослав его в Известия. А за день до мартовской бойни мусульман... - кто мог подумать? знай, что такое начнется, может, не опубликовал бы накануне в газете Гуммет свои заметки, что Закавказский комиссариат своей торопливой, непродуманной, жестче - безумной своей политикой довел до кровавых столкновений русских солдат с тюрками, тюрок - с армянами, а завтра, быть может,- с грузинами.
      Вы заседаете в Белом зале, а в это время роются зловещие окопы в Елизаветполе и других городах. И эти окопы, коль скоро вырыты, и вооруженные нации стоят друг перед другом,- и русские здесь, и армяне, и грузины, и тюрки-мусульмане, наивно верящие в своих вождей, обуреваемых жаждой власти, необузданным честолюбием и болезненным самомнением,- да, эти окопы непременно зальются кровью обманутых тюрок и армян, кровью всех закавказских народов.
      В памяти давняя, вскоре после Февраля, беседа с Рамишвили и Жордания, когда объединенное правительство Закавказья пригласило Наримана на несколько дней в Тифлис для чтения лекций на тюркском. И Жордания - с вопросом к Нариману: как реагировать на выступление армянских делегатов в Питере, где последние проводили идею о Великой Армении, иначе говоря, хотели захватить территории Азербайджана, Грузии и России - чуть ли не до Ростова?
      Меня спросили: каково ваше мнение? Я ответил: Это заставит моих земляков подумать о Великом Азербайджане, а вас - о Великой Грузии. Так и случилось впоследствии: трения, доходящие до вооруженных столкновений из-за территории. Сколько молодых погибло, сколько обездоленных, разоренных семейный очагов, беженцев, оторванных от родной земли. И все это из-за Зангезура, Карабаха, Закаталы, Лори.
      - Но, Нариман,- спросил Гегечкори (заглянул на минутку, увидев Наримана), - как можно допустить сегодня, что придет время, не будет ни тюрка-мусульманина, ни христианина, или, как вы писали в своем романе, мусульманство соединится с христианством, не будет татарина, армянина, еврея, русского? Говорить об этом всерьёз?
      - Согласен, но вы не учитываете, как бы точнее выразиться, гипотетический, метафорический характер моего тезиса. Мы непременно должны так думать, чтобы встать над межнациональными распрями.
      - Вы наивный мечтатель.
      - Кое-кто из моих земляков выражается резче: пустой мечтатель, говорят мне, когда рисую картину будущего единения наций, всего человечества.
      - И вам кажется, что это время не за горами?
      - Да, и я смогу тогда гордо поднять голову среди тех своих единоверцев, которые презрительно кривили губы, когда я говорил о братстве народов.
      - Боюсь, что звездочет из вас никудышный.- Это Жордания. Он смотрел на Наримана так, будто именно он врач, а его собеседник тяжелобольной.- Вам бы родиться не в начале двадцатого, а в конце двухсотого века, но и тогда, боюсь, вы будете числиться по ведомству мечтателей, если таковые еще останутся. Что же потом?
      После советизации Азербайджана и Армении первый торжественно объявляет Зангезур неотъемлемой частью Армении, последняя объявляет Нагорный Карабах неотъемлемой частью Азербайджана. Грузия после советизации отказывается говорить о Закаталах, считая эту область территорией Азербайджана, уступает Азербайджану территорию от Пойлинского моста к северо-востоку, искони населенную тюрками. Азербайджан объявляет свои естественные богатства общим достоянием всех, отпускает безвозмездно нефть Грузии и Армении.
      Придет ли в голову кому-нибудь, что у нас между закавказскими республиками польется кровь из-за земли? Нет и нет! Азербайджан открывает для всей Федерации персидский рынок. Грузия - западноевропейский. Армения каждое лето уступает эйлаги занимающимся скотоводством тюркам. Муганский хлеб Азербайджана составляет общий фонд Закавказской Федерации.
      Нариманов, будучи после разрыва с комиссарами в Астрахани, снова обратится - через год! - к сидящим в Закавказском комиссариате социалистам с открытым письмом, посланным с нарочным:
      ...вы, социалисты, вооружили отдельные народы и напустили друг на друга. Разве для самоопределения народов нужны ружья и пушки? Сеять рознь средь народов!..
      (Жордания, читая письмо Наримана, сокрушенно качал головой.)
      Вы объявили сейм, мы этому радуемся, но когда окопы, вырытые в Гяндже-Елизаветполе и других городах, будут затоплены в крови темного армянства и мусульманства, мы обратимся к вам и спросим: до каких пор вы будете купаться в их крови?
      И вы тогда не обижайтесь на мой вопрос, ибо спрашивающий положил лучшие годы своей жизни на борьбу за объединение кавказских народов, дни и ночи думал о том, чтобы засыпать окопы омерзительной и кровавой армяно-тюркской резни, сделав раз и навсегда невозможным повторение подобных кровавых зверств.
      А после мартовской бойни мусульман-тюрок Нариман публикует разъяснение в газете Гуммет:
      Мы себя не обманывали и не обманываем. Мы отлично знаем, что борьба в Баку, носившая вначале политический характер, приняла в конце национальную окраску. Не только знаем, но даже имеем неоспоримые факты и в надлежащее время скажем Советской власти наше слово. Поэтому пусть тюрки-мусульмане, подвергнутые бойне, не думают, что мы слепы и обманываем себя. Напрасно пролитая кровь мусульманской бедноты не останется без последствий.
      По этому поводу т. Н. Нариманов написал письмо т. Шаумяну, и мы ждем ответа.
      Из письма Наримана:
      Политическая борьба приняла национальную окраску, и эти события запятнали Советскую власть, бросив на нее черную тень. Если Вы в ближайшее время не рассеете эту тень и не сотрете пятно, большевистская идея и Советская власть не смогут укрепиться и продержаться здесь, в Азербайджане. Вы знаете, что власть, взятая силой оружия, не может удержаться долго, если не будет пользоваться авторитетом в массе. Поэтому Вы должны приложить все старания к тому, чтобы население поняло и почувствовало, что темные силы, которые придали борьбе национальную окраску, ничего общего не имеют с Советской властью. Нужно не на словах, на деле показать и убедить, что Вы объявили открытую войну темным силам, которые все еще не хотят отказаться от нападения на мусульман. Если в эти дни Советская власть не покажет себя темным и подлым силам, я и все мои товарищи-социалисты уйдем от власти.
      - Да,- признал Шаумян,- обстоятельства заставили нас использовать партию Дашнакцутюн в борьбе против Мусавата. Вопреки субъективной воле вождей партия Дашнакцутюн служит целям российской революции. Но если Советская власть сейчас опирается на партию Дашнакцутюн, то завтра условия могут измениться. Вот почему, не отвергая помощи Дашнакцутюна, в высшей степени ценной в данный момент для нас, мы все же не должны терять из виду исторической перспективы, не забывать националистической сущности этой партии и, воспользовавшись благоприятным для нас моментом, напрячь все силы, чтобы оторвать армянские массы из-под влияния реакционных вождей.
      (О Боже, как скрипит перо - словно пружины музыкального дивана!), а за скобками:
      - Не успеют!
      - Что?
      - Напрячь усилия!
      - Что еще?
      - А еще лопнувшие ваши надежды на вождя Андраника: подавленный хаосом, интригами, грызней в рядах национальных партий, он распустил части и Старый свет, но перед тем - неслыханные зверства: пролитая на всем протяжении Аракса кровь мирных тюрок.
      Из доклада Шаумяна на заседании Бакинского Совета:
      На Кавказе невозможна гражданская война без национального оттенка, но из этого еще не следует, что нужно совсем отказаться от революции. Да, в борьбу Совета против Мусавата внесен национальный момент. Погибло много ни в чем не повинных мусульманских бедняков. Победа настолько велика, что это мало омрачает действительность, - выглянуть в окошко или выйти за ворота, душно!
      - Что ты, что твой Шаумян,- сокрушался Кардашбек, у которого убили в мартовскую войну родных. Нариман молчал.- Резня обошла вас стороной.
      - Меня спас Шаумян.
      - Вот так и спасаемся: тебя Шаумян, Мамед Эмин - Кобу.
      - При чем тут Коба?
      - Это я так, к слову.
      Нариман, вспомнив о том сегодня, горько усмехнулся: благородство Мамед Эмина, нет, доброта, это точнее, чёрта б спас, если грозила беда. Но кто мог знать, кем станет Коба, какие планы зреют в его душе? смутные предчувствия Наримана возникли - улетучились, никак не отпускает давнее, реальное: мартовская война, поворотный пункт, начало разрыва со вчерашними друзьями по борьбе. А будущее? Лишь видения, годные разве что для новой трагедии, которую Нариман написать не успеет. Он самый старый в Бакинской коммуне, ему уже сорок восемь!.. быстро бежит время. Кровавый март сменился мучительным апрелем учреждения коммуны, и сомнения разрывают душу Наримана, хочется крикнуть: Опомнитесь!- но кому? кто услышит?.. далее буйный май и тревожный июнь, всего лишь три комиссарских месяца Наримана, потом ему - Астрахань, им - погибель.
      Дюжина их, комиссаров, ушло, забылось, рука лишь мысленно выводит их имена, которые нынче ничего не значат, а самый-самый главный, он же Председатель, он же Комиссар по внешним делам, ибо продолжает оставаться посланником Центра по делам Кавказа и Турецкой Армении и не отбросил думы об иных национальных владениях, - Шаумян.
      Главное сегодня - нефть, ее незамедлительный, а по Фиолетову, комиссару народного хозяйства, принудительный вывоз в Россию, где промышленность задыхается и заводы стоят, флот и вывезет по морю и Волге всю наличную нефть - восемьдесят миллионов пудов! Цепочка пятизвенная выстраивается: бурение, добыча, переработка, хранение и транспортировка.
      Я хочу подчеркнуть, - Фиолетов будто слышит возражения, чтоб пресечь на корню,- именно принудительное выполнение планов вывоза нефти в Россию! (в скобках: Кто саботирует - изолировать в концентрационных, крепкое слово, лагерях!)
      И еще: реквизировать большие дома в центре города, частные особняки, населив их беднотой, - реквизиционная комиссия при Нариманове.
      Деревня? И снова полки, названные Красными, должны прошастать по районам, гася контрреволюционные очаги. Нариманов предупреждает, что походы эти - путь к новой бойне, подавление как отмщение, и уже не остановить разгула террора на Апшероне, близлежащих тюркских городах,- и пуля, и штык, и пропагандистский угар с дальним прицелом.
      О!.. Татевос Амиров!.. Два брата, он и Арсен (Амирян), на одном листке их высказывания запечатлены, устное, случайно услышанное Нариманом сразу после мартовской войны, и письменное - выписка из газеты:
      Татевос: Да, я с отрядом сжег Исмаилийе, - произносит, смакуя иййе,дворец и гостиницу, войдя туда со стороны переулка у редакции газеты Каспий, и типографию сжег, где были набраны и не успели реализовать тысячи экземпляров Корана, и пламя их поглотило, превратив в пепел! Да, я мстил!.. - словно спорил с братом Арсеном, который додумался напечатать такое в Бакинском рабочем, и дата: 6 декабря 1917г., Татевос был в ярости. Но что поделаешь-брат! Слова Арсена были четко набраны: Политика армянских националистов привела уже [однажды] к гибели армянского народа в Турции! (не о том ли говорил Нариману и Тер-Габриэлян?).