Нравственно прекрасный же человек (kalos kagathos) - это тот, ко.му присущи блага, прекрасные сами по себе, i: кто осуществляет в своих поступках эти [нравственно] прекрасные блага ради них самих. Прекрасны же добродетели и дела, гзролссодлмые добродетелью.
      Вместе с тем бывают некие "устои общества" (hexis poiitike), коими обладают лаконцы или могли бы обладать другие, подобные им. Устои эти состоят вот в чем: люди признают, что добродетель нужна, нужна ради благ, которые "от природы", поэтому они [,бесспорно,] почтенные, [хорошие] люди, поскольку обладают теми благами, которые от природы, однако нравственной красоты в них нет, ибо они лишены благ, прекрасных самих по себе. А [люди] нравственно прекрасные отдают предпочтение этим последним [благам, прекрасным самим по себе,] и не только им, но и вещам, прекрасным по своей природе: блага, которые суть блага по природе, для них бывают прекрасны (kala). Прекрасными вещи бывают тогда, когда то, чего добиваются и чему отдают предпочтение, - прекрасно. Вот почему для нравственно прекрасного человека блага, которые суть блага по природе, бывают прекрасны. В самом деле, прекрасна справедливость (to dikaion), справедливость же означает [распределение] по достоинству, а [нравственно прекрасный человек] достоин этих [благ]; прекрасно и "подобающее", и ему-то [,нравственно прекрасному,] вот эти блага и подобают: богатство, благородное происхождение, могущество (dynamis), так что для нравственно прекрасного человека эти вещи, сами по себе полезные, бывают еще и прекрасны. Для большинства же людей это вещи разные, поскольку те вещи, которые сами по себе суть блага, для них не суть [непременно] блага, но они суть блага для хорошего человека (toi agathoi), а для нравственно прекрасного они еще и прекрасны, ибо благодаря им он совершил много прекрасных поступков. А тот, кто думает, что добродетелям;: надо обладать ради внешних благ, - тот совершает прекрасные дела как нечто привходящее (kata to symbeKekos).
      Нравственная красота, следовательно, есть совершенная добродетель.
      И об удовольствии было уже сказано, какое оно и при каких условиях бывает благом и что вещи сами по себе (haplos) приятные - прекрасны и сами по себе блага - приятны. Возникает же удовольствие не иначе как в деятельности (en ргахеь, поэтому подлинно счастливый человек и жить будет приятнейшим образом, и не напрасно люди это ценят.
      А наподобие того, как врач держит перед собой мерило, сообразуясь с которым он судит о здоровом и вредном для тела и соотносит с ним, до какого предела надо делать что-либо в каждом случае, чтобы сохранить хорошее здоровье, а если [предела этого] не достигнуть или превысить его, то здоровья не будет, - вот так и добропорядочный человек (spoydaioi) должен иметь перед собой мерило для осуществления в поступках (praxeis) и выбора тех благ, кои от природы суть блага, не заслуживающие похвалы, а также чтобы обладать [имуществом], производя выбор и не доводя себя ни до чрезмерности, ни до скудости ни в имуществе, ни в счастливых удачах.
      В наших прежних сочинениях [в качестве такого мерила] было названо "рассуждение" (logos). [Произнести это название] - это все равно, что в сочинении о пище сказать:
      "[как велит] врачебная наука и ее рассуждение". Правильно, но не ясно. Следует, конечно, [в рассматриваемом случае], как и в остальных, жить, сообразуясь с верховным началом (to archon), с тем, как оно владеет и действует [Учитываем поправку Росса: "kai" вместо "kata", принятую Дирльмайером] (pros tt:n hexin kai ten energeian), подобно тому как раб [сообразуется] с [властью] господина и всякое [существо] с начальством (archen), которое над ним. Ввиду того что человек также состоит из верховного (archontos) и подчиненного (archomenoy) начал, то и каждый должен бы жить, сообразуясь со своим верховным началом (аrсhеn), а оно бывает двояким: ведь одно дело - врачебная наука в качестве верховного начала (iatrike arche), а другое дело - здоровье, первое существует ради второго. То же [.можно сказать] и о созерцании (theoretikon):
      бог начальствует (archon) не повелительно, но ради него [как конечной цели] повелевает рассудительность ("ради него"
      [конечная цель] имеет два значения, как это определено в другом сочинении), ибо бог ни в чем не нуждается. Так вот: когда выбор и приобретение благ, которые таковы от природы, весьма способствуют созерцанию бога, будь то телесные блага, деньги, друзья или другие блага, тогда [их выбор и приобретение] - наилучшие, и это-то и есть самое прекрасное мерило. А когда [выбор и приобретение благ приводят к их] недостаточности или чрезмерности и это .мешает служить богу и созерцать его, тогда они - нехороши. То же самое относится к душе, и наилучшее мерило для души такое: возможно меньше ощущать неразумную часть души как таковую.
      Итак, о том, каково мерило нравственной красоты и в чем цель самих по себе благ (ton haplos agathon), сказано достаточно.
      О ДОБРОДЕТЕЛЯХ
      1. Нравственно прекрасное (ta kala) достойно похвалы, дурное (ta aischra) - порицания, и нравственно прекрасным правят добродетели, дурными же делами - пороки (kakiai), посему достохвальны добродетели, достохвальны и причины добродетелей, и то, что сопутствует добродетелям, и то, что происходит от них, и деяния их, а противоположное достойно порицания.
      Если принять вслед за Платоном деление души на три части, то добродетель разумной (logistikoy) части есть рассудительность (phronefsis), гневливой (thymoeidoys) - кротость (praotes)
      и мужество (andreia), вожделеющей (epithyrrmikoy) - благоразумие (sophrosyne) и воздержность (enkrateia), а добродетель души в целом - это справедливость (dikaiosyne), щедрость (eleytheriotes) и величавость (megalopsychia). Порок же разумной части [души] - это безрассудство (aphrosymе), гневливой - гневливость (orgilotes) и трусость (deilia), вожделеющей - распущенность (akolasia) и невоздержность (acrasia), а порок души в целом - это несправедливость, скупость (aneleytheria)
      и малодушие (mikropsychia).
      2. Рассудительность - это добродетель разумной [части души], прокладывающая путь к счастью. Кротость - добродетель гневливой части [души], делающая [людей] неудобоподвижными на гнев, а мужество - это добродетель гневливой части, не дающая поддаться страху смерти. Благоразумие - это добродетель вожделеющей части [души], благодаря которой люди не стремятся к вкушению скверных удовольствий, а воздержность добродетель вожделеющей части, позволяющая при помощи рассуждения (logismoi) сдерживать порыв влечения к скверным удовольствиям. Справедливость - это добродетель души, распределяющая [каждому] по достоинству; щедрость - это добродетель души, которая не скупится делать расходы на прекрасные дела (ta kala); величавость - это добродетель души, которая дает возможность переносить счастье и несчастье, честь и бесчестье.
      3. Безрассудство - это порок разумной [части души], в нем причина порочной жизни. Гневливость - это порок гневливой части, благодаря которому [люди] бывают удобоподвижны на гнев; трусость - порок гневливой части, из-за которого [люди] обуреваются страхами, особенно страхами смерти.
      Распущенность - порок вожделеющей части, при котором [люди] стремятся к вкушению скверных удовольствий; невоздержность - это порок вожделеющей части души, заставляющий избирать скверные удовольствия, не считаясь с тем, что рассуждение противится этому. Несправедливость - это порок души, при котором [люди] бывают своекорыстны сверх должного; скупость - это порок души, при котором отовсюду стремятся извлечь выгоду; малодушие - это порок души, при котором [люди] не способны вынести ни счастья, ни несчастья, ни чести, ни бесчестья.
      4. Рассудительности свойственно принимать разумные решения (еу boyleysasthai), [уметь] судить о том, какие вещи хороши, какие дурны, и о всем том, что надо избирать в жизни и чего избегать, [уметь] хорошо пользоваться всеми наличными благами, правильно вести себя в обращении [с людьми], учитывать своевременность в слове и в деле, проявлять проницательность и иметь опытность во всем полезном. Памятливость, опытность, знание приличий либо рождаются от рассудительности, либо каждая из них сопутствует рассудительности. Одни из них суть как бы вторые причины рассудительности, таковы опытность и памятливость; другие же словно бы части ее, например разумность в решениях и проницательность (anchinoia). - Кротости свойственно спокойно сносить укоризны и пренебрежение, если оно не превышает всякую меру; [ей свойственно] не скоро порываться к мщению, быть неудобоподвижной на гнев, не иметь в своем нраве горечи и неуступчивости, имея в душе спокойствие и постоянство. Мужеству свойственно не поддаваться страху смерти, быть смелым при угрожающих обстоятельствах и отважным пред лицом опасности; [ему свойственно] предпочитать смерть позорному спасению своей жизни и быть причиною победы.
      Свойственно также мужеству утруждаться, выносливым быть и проявлять свое мужское достоинство. Мужеству сопутствуют отвага, решимость, смелость, равно как трудолюбие и выносливость. - Благоразумию свойственно не приходить в восторг от вкушения телесных удовольствий и [проходить мимо] всех постыдных удовольствий, не испытывая стремления к ним; ему свойственна также боязнь заслужить дурную славу и [умение] придать своей жизни стройность в малом и великом.
      Сопутствуют благоразумию строгий порядок (eytaxia), благопристойность (kosmiotes), стыдливость (aidos) и осмотрительность (eylabeia).
      5. Воздержности свойственна способность сдерживать рассуждением страсть, влекущую ко вкушению скверных удовольствий; [ей свойственно] проявлять выдержку и терпеливо переносить естественный недостаток и огорчение (kata physin endeias kai lypes). - Справедливости свойственно распределять по достоинству, блюсти отеческие нравы и установления, блюсти писаные законы; [ей свойственна] правдивость в важных вопросах и верность договорам. [Требование] справедливости (ton dikaion) [должно соблюдаться] прежде всего по отношению к богам, затем к демонам, потом к отечеству и родителям, а потом к усопшим. В этом-то и состоит благочестие (eysebeia), которое то ли есть часть справедливости, то ли сопутствует ей. Сопутствуют справедливости почтительное уважение (hosiotes), правдивость, доверие (pistis) и ненависть к злу. - Щедрость - это трата денег на похвальные дела, неистощимость в тратах на что-то должное, помощь деньгами, свойство не брать, где не должно. Щедрый опрятен в одежде и в своем жилище; он окружает себя вещами ненужными, красивыми, позволяющими приятно провести время, но бесполезными; он кормит животных, чем-то замечательных или диковинных. Щедрости сопутствуют мягкость (hygrotes), уступчивость (eyagogia), человеколюбие (philanthropia), сострадание (eleetikon), дружелюбие, страннолюбие и любовь к красоте. - Величавости свойственно хорошо переносить счастье и несчастье, честь и бесчестье, не восхищаться ни роскошью, ни вниманием окружающих, ни могуществом, ни победами на состязаниях, но иметь некую глубину души и величие. Величавый не высоко ценит жизнь и не цепляется за нее; он прост нравом, благороден, умеет стерпеть кссправедливость и не мстителен. Величавости сопутствуют простота (haplotes) и правдивость (aletheia).
      6. Безрассудству свойственно неправо судить о вещах, принимать дурные решения, дурно обращаться [с людьми], дурно пользоваться наличными благами, иметь ложное мнение о том, что для жизни хорошо и прекрасно. Безрассудству сопутствуют невежество, неопытность, невоздержность, неуклюжесть, забывчивость. - Гневливость бывает трех видов: вспыльчивость (akrochoiia), огорчение (pikria), досада (barythymia).
      Гневливый не может вынести ни малейшего пренебрежения, ни улшления; он склонен карать и мстить, от любого слова и дела удобоподзижен на гнев. Гневливости сопутствуют раздражительность нрава (paroxyntikon toy ethoys), непостоянство, мелочность, способность огорчаться по пустякам, при этом быстро приходить в это состояние, но задерживаться в нем недолго. Трусости свойственно легко поддаваться любым страхам, особенно же страху смерти и телесных увечий; для нее предпочтительнее каким угодно путем спасти себя, че.м принять достойный конец. Трусости сопутствуют изнеженность, отсутствие мужества, нелюбовь к труду, боязнь за свою жизнь, в основе же этого лежит какая-то осторожность и уступчивость нрава. Распущенности свойственно избирать для себя вкушение вредных и постыдных удовольствий и признавать самыми счастливыми тех, кто проводит жизнь в подобных удовольствиях; ей свойственны также любовь к смеху, шуткам, игривости, легкомыслие в словах и делах. Распущенности сопутствуют беспорядок, бесстыдство, неряшливость, роскошь, беспечность, беззаботность, небрежность, развязность. - Невоздержности свойственно избирать вкушение удовольствий, когда рассуждение запрещает их; понимая, что лучше не участвовать в них, [невоздержность] тем не менее участвует в них; зная, что должно совершать прекрасные и полезные дела, она уклоняется от них ради удовольствий. Невоздержности сопутствуют изнеженность, беспечность и почти все то же, что и распущенности.
      7. Несправедливость подразделяется на три вида: нечестие (asebeia), своекорыстие (pleonexia), оскорбление (hybris). - Нечестие - это неуважение к богам, демонам, к усопшим, к родителям и отечеству. Своекорыстие имеет место в сделках, когда берут деньги сверх должного. Наносить оскорбление - это значит находить удовольствие в чужом позоре, вот почему Евен говорит о нем:
      Выгод не ищет оно, мучить приятно ему.
      - Несправедливости свойственно преступать отеческие обычаи и установления, не повиноваться законам и правителям, лгать, нарушать клятвы, не соблюдать договоров и ручательств. Несправедливости сопутствуют доносительство, хвастовство, притворное человеколюбие, злость, коварство. - Скупость подразделяется на три вида: позорный способ наживы (aischro kerdeia), жадность (pheidolia), скряжничество (kimbikia). Позорный способ наживы - это когда во всем ищут выгоды и ради выгоды теряют стыд. Жадность - это когда не тратят денег на необходимое. Скряжничество - это когда тратят, но мало и неправильно и больше вредят этим, потому что расходуют средства не вовремя. Скупости свойственно превыше всего ценить деньги и не считать за позор ничего, приносящего выгоду; ей свойствен также образ жизни низменный, рабский, неопрятный, чуждый чувства чести и свободы. Скупости сопутствуют .мелочность, досада, малодушие, приниженность (tapeinotes), несоблюдение меры, заурядность (ageneia), человеконенавистничество. - Малодушие не умеет переносить ни чести, ни бесчестья, ни счастья, ни несчастья, но, встречая почет, - чванится, от небольшого счастья - превозносится, не может вынести даже малейшего бесчестья, всякую неудачу считает для себя великим несчастьем, по любому поводу стонет и негодует. К тому же малодушный любое пренебрежение к себе зовет оскорблением и бесчестьем, хотя бы оно шло от неведения и забывчивости. Малодушию сопутствуют мелочность, ропот (mempsimoiria), безнадежие, приниженность.
      8. В целом же добродетели свойственно приводить душу в то превосходное состояние, при котором движения ее спокойны, упорядочены и согласованы во всех своих частях, так что состояние превосходной души - это как бы образец хорошего государственного устройства. Добродетели также свойственно и благодетельствовать тем, кто достоин этого, и любить добрых и ненавидеть дурных, не карать, не мстить, но миловать, благоволить и снисходить. Добродетели сопутствуют доброта (chrestotes), порядочность (epieikeia), совестливость (eygnomosyne), надежда на лучшее, признательность, равно как любовь к домашним, друзьям, товарищам, чужеземцам, а также человеколюбие и любовь к красоте. Пороку же свойственно противоположное этому, и сопутствуют ему вещи противоположные. Все, принадлежащее пороку и сопутствующее ему, вызывает порицание.
      АВГУСТИН
      0 БЛАГОДАТИ И СВОБОДНОМ ПРОИЗВОЛЕНИИ
      DE GRATIA ET LIBERO ARBITRIO
      1 - 1. Ради тех, кто свободное человека произволение так возвещает и защищает, что благодать Божию, через каковую бываем мы к Нему воззываемы и от заслуг наших злых увольняемы, через каковую же и добрые заслуги стяжаем, дабы ими улучить нам жизнь вечную, отрицать дерзает и упразднить тщится, много уже рассуждали мы изустно и письменно, сколько Бог благоволил нам даровать. Но поелику есть и такие, кто благодать Божию так защищает, что свободное произволение человека отрицает либо же полагает, будто свободное произволение отрицается, коль скоро благодать защищается, сего ради озаботился я написать нечто ко Братолюбию вашему, брат Валентин и иже купно с ним Богу служащие, побуждаемый взаимною братской любовью. Возвещено же о вас мне, братия, некими людьми из вашей общины и оттуда до нас пришедшими, через каковых мы сие и отослали, что об сном предмете есть среди вас разномыслие. И вот, достолюбезные, да не смущала бы вас темнота предмета сего, наказываю вам прежде всего, дабы за то, что разумеете, благодарили вы Бога; а все то, до чего не может пока достигнуть устремление ума вашего, молите у Господа, дабы уразуметь вам, и доколе Он Сам ке приведет вас к тому, чего покамест не разумеете, ходите в том, до чего достигнуть смогли. Сие наказывает апостол Павел, который, сказав, что сам не обрел еще совершенства, чуть позже рек: "Р1так, кто из нас совершен, так должен мыслить", то есть что таково совершенство наше, что далеко нам от него до совершенства, нам подобающего; и следом прибавил он: "Если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет. Впрочем, до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить)) (Филип. 3, 15, 16). Подлинно, мысля и живя по тому, до чего мы достигли, мы могли бы достигнуть и до того, до чего покамест не достигли (ибо, ежели мы о чем не так мыслим, Бог открывает нам сие), лишь бы не отступались мы от того, что Он уже прежде нам открыл.
      I. - 2. Открыл же Он нам через Священное Свое Писание, что обладает человек свободным произволением воли. А каким образом открыл, напомню вам изречением не человеческим, но божественным. Ибо прежде всего в самих божественных заповедях не было бы пользы для человека, когда бы не обладал он свободным произволением воли, каковым, оные исполняя, достигает он обетованной награды. Даны же они были затем, чтобы не имел человек извинения от неведения; как говорит Господь в Евангелии об иудеях, "если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха, а теперь не имеют извинения во грехе своем" (Иоан. 15, 22). О каком грехе говорит, если не об оном великом грехе их, уже ведомом Ему наперед, когда Он говорил сие, в котором имели они предать Его смерти? Ведь и прежде, нежели Христос пришел к ним во плоти, были они не безгрешны.
      Тоже и Апостол говорит: [Рим. 1, 18-20]. Как же он говорит "не имеющие извинения", если не о том извинении, к каковому обыкла прибегать человеческая гордыня: "Ведал бы я прежде, соделал бы; потому не соделал, что не ведал" - или:
      "Ведать бы мне, я бы делал; потому не делаю, что не ведаю"?
      Сие извинение от них отымается, когда заповедь заповедуется или знание неподобности согрешения является.
      3. Но есть люди, которые покушаются извинить себя, возлагая вину на Самого Бога, им же говорит апостол Иаков: "В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого. Но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью. Похоть же, зачавши, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть" (Иак. 1, 13 - 15). Так же отвечает помышляющим сыскать себе извинение в Самом Боге книга Притч Соломона: "Глупость человека извращает путь его, а сердце его негодует на Господа" (Притч. 19, 3).
      И книга Премудрости сына Сирахова говорит: [Сир. 15, 11 - 18].
      Се, видим мы, неприкровенно изъявляется свободное произволение человеческой воли.
      4. Что же это, что в столь многих местах повелевает Бог соблюдать и творить все заповеди свои? Как повелевает, ежели нет свободного произволения? Что оный блаженный, о котором говорит Псалом, что "в законе Господа воля его" (Пс. 1, 2)?
      Не довольно ли указует он, что волею своею пребывает человек в законе Божием? Далее, заповеди столь многие, как бы к самому имени воли взывающие, как то: "Не хоти быть побежден злом" (Рим. 12, 21) и иные подобные: [Пс. 31, 9. Притч. 1, 8; 3, 7, 11, 27, 29; 5, 2. Пс. 35, 4. Притч. 1, 29] и неисчислимые подобные божественные речения в Ветхих Книгах, - что обличают, ежели не свободное произволение человеческой воли? В Книгах же Новых, Евангельских и Апостольских, что иное изъявлено, когда говорится: "Не желайте собирать себе сокровищ на земле"
      (Матф. 6, 19), и [Матф. 10, 28; 16, 24. Лук. 2, 14. 1 Кор.
      7, 36, 37; 9, 17; 15, 34. 2 Кор. 8, 11. 1 Тим. 5, 11. 2 Тим. 3, 12.
      1 Тим. 4, 14. Фил. 14. Ефес. 6, 6. Иак. 2, 1; 4, 14. 1 Иоан. 2, 15], и прочее в том же роде. Поистине, там, где говорится "не пожелай" и "не посягай" и где на некое делание или воздержание от делания в заповеданиях божественных востребуется труд воли, свободное произволение бывает достаточно обнаружено. Потому никто да не обвиняет Бога в сердце своем, но каждый да вменяет себе, когда согрешает. Равно и когда нечто по Богу творит он, да не отлучает сего от собственной воли. Ибо когда человек таковое исполняет не против воли своей, тогда подобает именовать сие добрым делом, тогда подобает уповать на заслуги добрых дел перед Тем, о Ком сказано было: "Который воздаст каждому по делам его" (Матф. 16, 27).
      III. - 5. Стало быть, если кому ведомы божественные заповеди, отымается у тех обыкновенное для людей извинение от неведения.
      Но не останутся без наказания и те, кто не ведает божественного закона. "Те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону ОСУДЯТСЯ" (Рим. 2, 12). Ибо не мыслю, будто Апостол сказал сие с тем, чтобы изъяснить, что во грехах своих закона не знавшие имеют претерпеть нечто горшее, нежели знавшие. Так, представляется, будто погибнуть горше, нежели быть осужденну; но поелику сказывалось сие о язычниках и иудеях, ибо те без закона пребывали, а эти получили закон, то кто дерзнул бы утверждать, будто в законе согрешающие иудеи, затем что не уверовали они во Христа, не имеют погибнуть, коль скоро о них сказано: "По закону осудятся"? Ведь никто не может спастись без веры Христовой, и через то осуждаемы они так, чтобы погибнуть им. Если же у не знающих закона Божьего горшая участь, чем у знаюших, то как будет истинно реченное Господом в Евангелии: "Раб, который не знал волю господина своего и сделал достойное наказание, бит будет меньше; раб же, который знал волю господина своего и сделал достойное наказания, бит будет много" (Лук. 12, 48, 47)? В сем месте показывает Он, что более тяжко согрешает человек знающий, нежели незнающий. И, однако, не подобает сего ради укрываться под сенью неведения, дабы под оной всякий снискал себе извинение. Ведь иное - не знать, а иное - не захотеть знать.
      Подлинно, воля обвиняется в том, о ком говорится: "Не хочет он вразумиться, чтобы делать добро" (Пс. 35, 4). Но и оное незнание - не тех, что знать не желают, а тех, что как бы всесовершенно не знают, - никого не извиняет настолько, чтобы избавлен он был от огня вечного ради того, что не веровал, даже не слыхав, во что мог бы уверовать; разве что огонь жжет его ке так жестоко. Сказано же не втуне: "Пролей гнев Твой на народы, которые не знают Тебя" (Пс. 78, 6), - и что Апостол говорит:
      "В пламенеющем огне совершающего отмщение не познавшим Бога"
      (2 Фес. 1, 8). И однако же, дабы и самое веденье нам иметь и дабы всякий не говорил: "Не ведал, не слышал, не разумел", то сего ради к воле человеческой обращено увещание: "Не желайте быть, как конь, как лошак несмысленный" (Пс. 31, 9), хотя худшим выказывает себя тот, о ком говорилось: "Словами не научится раб, потому что хотя он и понимает их, но не слушается" (Притч. 29, 19).
      Когда же говорит человек: "Не могу исполнить, что заповедано, ибо похотью моею побежден", уже не имеет он извинения даже и от незнания, и не обвиняет он Бога в сердце своем, но зло свое в себе сознает и скорбит; однако ему говорит Апостол: "Не хоти быть побежден злом, но побеждай зло добром" (Рим. 12, 21).
      И уж коль скоро кому говорится "не хоти быть побежден", то сие, несомненно, обращено к произволению воли его. Ведь хотение и нехотение присущи собственной его воле.
      IV. - 6. Но надобно остерегаться, дабы все сии и всяческие иные (каковых, без сомнения, весьма много) божественные свидетельства в защиту свободного произволения не были поняты так, будто через это не оставляется места благодатному Божьему вспоможению для жизни благочестивой и добродетельной, коей подобает награда вечная; и также, дабы не дерзал какой-нибудь несчастный, когда ведет он жизнь добрую и творит добро (или, скорее, мнит себя ведущим жизнь добрую и творящим добро), хвалиться о себе, а не о Господе, и в себе самом утверждать упование на правое житие, так что достоит ему проклятие пророка Иеремии, говорящего: "Проклят человек, который надеется на человека и укрепляет плоть мышцы своей и которого сердце удаляется от Господа" (Иер. 17, 15). Уразумейте, братия, сие пророческое свидетельство. Ибо ведь не сказал пророк: "Проклят человек, который надеется на себя самого"; кому-то показаться могло бы, что "проклят человек, который надеется на человека" сказано затем, чтобы никто не надеялся на другого человека, а только на себя. И вот, дабы сделать ясным, что увещевал он человека с тем, чтобы тот и на себя не надеялся, для этого он когда сказал: "Проклят человек, который надеется на человека", то сейчас добавил: "И укрепляет плоть мышцы своей". Слово "мышца" поставил он вместо способности к деланию. Под именем же "плоти" надобно разуметь человеческую немощь. И потому тот укрепляет плоть мышцы своей, кто мнит, будто способности немощной и бессильной (то есть человеческой) для делания благого довольно ему, и не уповает на вспоможение от Господа. Вот почему он присовокупил: "И которого сердце удаляется от Господа". Такова ересь пелагианская, не древняя, но в не столь давнее время возникшая. И хотя против ереси той спор шел довольно долго, однако по нужде достиг он и до последних епископских соборов, откуда я к вам направил пускай не все, но кое-что, достойное чтения. Посему, благого делания ради да не станем мы уповать на человека, укрепляя плоть мышцы своей, и да не удалится сердце наше от Господа, но да речет Ему: "Будь помощником моим; не отвергни меня и не оставь меня, Боже, Спаситель мой" (Пс. 26, 9).
      7. II подобно тому, возлюбленные, как вышепоказанными свидетельствами Священного Писания подтвердили мы, что для жительства доброго и делания правого есть в человеке свободное произволение воли, - так же рассмотрим мы, каковы суть божественные свидетельства о благодати Божией, без которой ничто доброе сотворить не можем. А для начала скажу я нечто о самом обете вашем. Ибо не собрала бы вас община сия, в которой живете воздержно, когда бы не презрели вы наслаждения жизни брачной.
      Но вот ведь, когда Господу на слова Его сказали ученики:
      "Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться", Он отвечал им: "Не все вмещают слово сие, но кому дано"
      (Матф. 19, 10, 11). Разве не к свободному произволению Тимофея с увещанием обращался Апостол, говоря: "Восхоти сохранить себя чистым" (1 Тим. 5, 22)? И, в рассуждении предмета сего, показал он самовластие воли, сказав: "Не будучи стесняем нуждою, но будучи властен в своей воле, чтобы сохранить свою деву". Однако нее "не все вмещают слово сие, но кому дано". Ибо кому не дано, те или не хотят, или не исполняют того, что хотят; а кому дано, те так хотят, что исполняют то, что хотят. Итак, дабы слово сие, не всеми вмещаемое, иными из людей вмещено было, потребны и Божий дар, и свободное произволение.
      8. Ибо ведь и о самом целомудрии жизни брачной тоже сказал Апостол: "Пусть делает, как хочет; не согрешит, если выйдет замуж"
      (1 Кор. 7, 37, 36); и все же сие есть также Божий дар, по слову Писания: "От Господа обрачивается жена мужу" (Притч. 19, 14).
      Потому Учитель язычников, в проповеди своей выставляя и целомудрие жизни брачной, коего ради прелюбодейного не творят, и воздержность, оное совершенством превосходящую, коей ради соединения плотского вовсе не ищут, изъяснил, что и то и другое есть дар Божий, когда в послании к коринфянам супругов увещевал, дабы не уклонялись они друг от друга; оных же убедив, прибавил: "Хочу же, чтобы все люди были, как и я", ибо ведь сам он воздерживался от всякого плотского союза; и затем присовокупил: "Но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе" (1 Кор. 7, 7). Ужели столь многочисленные в законе Божием заповедания, да не творили бы блуд и прелюбодеяние, на иное что указуют, кроме свободного произволения? Ибо не заповедовалось бы сие, если бы не имел человек собственной своей воли, которая заповедям божественным была бы послушна. И все же ото Божий дар, без которого заповеди чистоты исполнены быть не могут. Почему и говорит муж оный в книге Премудрости:
      "Хотя знал я, что никто не может быть воздержным, если Бог не даст; и это само было делом мудрости, познать, от Кого этот дар" (Прем.
      8, 21, по Септуагинте). С тем же, чтобы не исполнялись сии святые заповеди чистоты, "каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью" (Иак. 1, 14). Так что ежели скажет человек: "Хочу исполнять, но похотью моею побежден бываю", - то Писание отвечает его свободному произволению вышепомянутым:
      "Не хоти быть побежден злом, но побеждай зло добром". Однако, дабы стало по сему, благодать подает вспоможение; а если не подаст она вспоможения, то будет закон не иным чем, нежели силою греха. Ибо умножается похоть и через закон воспреющий обретает еще большую силу, разве только дух благодати подаст вспоможение. Именно так говорит тот же Учитель язычников: "Жало же смерти грех; а сила греха закон". Вот отчего говорит человек: "Хочу исполнить заповедь закона, но силою похоти моей побежден". И когда приступают к воле его и говорят: "Не хоти быть побежден злом", - что поможет ему, ежели не свершится то через споспешествующую благодать? Сие же и сам Апостол прибавил следом; ведь сказав, что "сила греха закон", он сейчас присовокупил: