Зря я их не убил... А теперь мне при всем желании не удастся сделать это. Во всяком случае, в ближайшие минуты.
      Капли моей крови, разлетаясь, попадают в основном на одежду убийц, но они не обращают на это внимания. Сопят, пыхтят, стараются. Словно не человека убивают, а свинью к Рождеству колют.
      Я не успеваю реагировать на все удары - восприятие нарушено, - и мне становится больно. Тысячи моих клеток гибнут под ударами безжалостной стали. Впрочем, нет. Судя по тому, как блестит поднимаемое над головой убийцы лезвие топора, оно у них тоже серебряное.
      Придурки.
      - Ну, все? Теперь не оживет? - спрашивает парень, держащий пистолет. Моя голова смотрит на него немигающим глазом, но парень не обращает на зловещий взгляд никакого внимания.
      - Хорошо бы останки еще и сжечь, - предлагает третий. - Чтобы не срослись, когда мы уйдем. Но на огонь могут прибежать копы.
      - А давайте мы разбросаем руки-ноги и голову по разным мусорникам. Вряд ли одна голова, без ног, сможет дойти до туловища!
      Шутка понравилась: убийцы смеются.
      Забыли, видно, что хорошо смеется лишь последний. А этим последним обычно бываю я.
      Мою голову и правую руку запихивают в один большой пакет, левую ногу и левую руку в другой, правую ногу в третий, туловище оставляют лежать на траве.
      Мое "я", вслед за моим телом, дробится, мельчится, разбивается на четыре части - можно сказать, вдребезги.
      И основное чувство, испытываемое каждым из них, - боль.
      ...Мой единственный открытый глаз ничего не видит. Голова трясется, ударяя по чьей-то спине. Слышен топот шагов - вначале трех человек, потом двух, наконец одного. Рядом, плотно прижатая к щеке и согнутая в локте, - ничего не соображающая правая рука...
      ...Стенки мешка давят на окровавленные конечности. Я ничего не вижу, ничего не слышу, лишь ощущаю, как два моих фрагмента колотят по чьей-то спине. Потом мешок поднимают, переваливают через край, бросают на что-то мягкое...
      ...Мрак, тишина, странная тряска... Кто я? Где я? Что со мной произошло?.. Кажется, меня куда-то несут. Куда? Зачем? Мне не дано это узнать. Я - лишь часть некогда единого целого. Лишь малая бездумная часть, погружающаяся в спасительную темноту забытья...
      ...Соединиться! Слиться воедино! Я и я - части единого целого! Мы должны быть вместе! Но в существующей форме это сделать невозможно... Что делать? Быть разделенным - невыносимо! Спасительное забытье избавляет меня и от боли, и от ужасного чувства разделейности...
      Мрак. Дискомфорт, на который я не могу отреагировать привычным образом, потому что мне не хватает для этого мощи интеллекта. Я слишком мал! Я - просто скопище все еще живых клеток с едва выраженным самосознанием, но отчетливо помнящее, что когда-то было носителем мощного интеллекта, способным видеть, слышать, осязать, обонять, перемещаться в пространстве...
      Совершенно инстинктивно я начинаю трансформу, и чувство дискомфорта уменьшается. Первое, что мне необходимо, это орган зрения. Ощутив всеми поверхностными клетками раздражающие факторы, я приспосабливаюсь к наиболее интенсивному излучению и скоро начинаю видеть, а самое главное, вспоминать и узнавать окружающее. Деревья, отчетливо наблюдаемые в лучах яркого источника... нет, двух, трех источников... кажется, эти солнца называются фонарями... Деревья поменьше, окружающие со всех сторон мое усеченное, лишенное конечностей туловище, инстинктивно превратившееся в вязкую лужу... Странное существо, приблизившееся ко мне и чего-то от меня хотящее...
      Рывком собрав тело в студенистый шар, я чуть не до смерти пугаю дворнягу, искавшую себе пропитание, и, не затрудняя себя дальнейшими размышлениями, принимаю форму немецкой овчарки. Умная морда с двумя органами зрения, двумя слуха и одним обоняния... Чувство вкуса мне пока без надобности, поэтому пасть овчарки безъязыка. А вот сильные лапы и тонкий нюх мне просто необходимы. Так же как глаза, способные видеть в темноте, и уши, не упускающие ни единого звука опасности. Кинолог, конечно, ужасно удивился бы, увидев сотворенную мною овчарку: формы взрослые, а размерами с бультерьера. Что делать, овчарка единственная собачья форма, которую я освоил.
      Низко пригнув голову вначале к траве, потом к грязному асфальту, уворачиваясь от ног редких прохожих и за несколько метров обегая изредка встречающихся собак, я нахожу первый мусорный контейнер со своим фрагментом.
      Меня опередили: другая бездомная собака, прижимая пластик лапами, пытается зубами прогрызть в нем дырку. Увидев меня, она угрожающе рычит и скалит зубы.
      Ясно, что без боя дворняга добычу не отдаст.
      Приблизившись к контейнеру, я выбираю самый простой путь: заставляю свою морду светиться, как у собаки Баскервилей - и даже еще ярче. Параллельно я увеличиваю длину клыков. А потом, запрыгнув на контейнер, широко распахиваю безъязыкую пасть.
      Дворняга, пожав хвост и жалобно скуля, спрыгивает с контейнера и убегает.
      Довершив начатое ею, я забираюсь в пластиковый пакет с головой. Через несколько минут из пакета выползает другая собака - уже полноценная овчарка, недавно потерявшая хозяев; Однажды я видел такую собаку, мечущуюся между людьми. Но моя героиня точно знает, где искать хозяина. Она бежит, низко пригнув голову к асфальту, вначале назад по моему следу, потом, в точке, где убийцы разошлись, резко сворачивает и вынюхивает теперь уже другой след. Найдя мусорный контейнер и спугнув недовольно зашипевшую кошку, собака разрывает зубами очередной пластиковый пакет и затихает. Выпрыгивает из контейнера крупная овчарка, почти одновременно на краю контейнера появляется филин. Бесшумно взмахнув крыльями, птица поднимается в ночное небо.
      Несколько минут уходят на адаптацию органа зрения филина. Огни большого города слепят. Но то, что мне нужно разглядеть внизу, среди сотен и даже тысяч огней, мерцает невидимым для обычного филина светом. И если правильно настроить орган зрения...
      Адаптация завершена. На светло-зеленом фоне города, прочерчиваемом, словно многочисленными метеоритами, искрами авто, я вижу три ярких малиновых созвездия.
      Это светятся капли моей крови, упавшие на убийц.
      Видимо, они, разбросав фрагменты моего трупа по разным мусорникам, собрались вместе, проехали несколько остановок на метро и вновь вышли на поверхность Очень кстати вышли. Но нужно спешить: в любую минуту они могут сесть в авто или троллейбусы и станут на время невидимыми для меня. А откладывать месть на потом не хотелось бы.
      Овчарка ныряет в кусты. Через пять минут из зарослей взмывают в темное небо еще два филина, огромных, словно орлы. Быстро набрав высоту, они мчатся в сторону трех малиновых светящихся точек. Однако к тому времени, когда' малиновые огоньки оказываются под могучими бесшумными крыльями, светящиеся точки успевают разделиться. Две из них направляются в одну сторону, третья в другую.
      Что ж, тем хуже для третьей.
      Две птицы, канув в переулок, заваленный картонными коробками, какими-то ящиками, пустыми бочками и прочим мусором, вновь превращаются в овчарку. Третий филин бесшумно кружит над будущей жертвой.
      Это парень с поврежденной рукой.
      Дождавшись, пока он свернет на безлюдную улочку, я камнем падаю вниз и, впившись когтями в плечи своего убийцы, наношу сильный удар в темя, а потом, захватив кривым клювом клок волос, тяну его на себя.
      Парень кричит, изгибается, словно натягиваемый лук, вскидывает вверх руки, пытаясь сбросить филина с плеч. Его горло беззащитно, как одинокая девственница в ночном лесу.
      Я прыгаю, ударяю ему лапами в грудь, отпускаю плечи валящегося наземь парня, бесшумно взлетаю, смыкаю клыки на его горле.
      Услышав хруст позвонков, я для верности перекусываю горло в другом месте и бегу в темноту.
      Филин уже кружит над сообщниками убийцы. Пес, чуть слышно постукивая когтями по асфальту, бежит следом.
      "Предок! Предок!" - взываю я.
      "Я слышу тебя, потомок".
      "В интересах Функции мне нужно разыграть религиозную карту. Локально, краткосрочно, с последующей ликвидацией реципиентов".
      "Ты уверен, что для этого есть основания?"
      "Уверен".
      "Я отвечаю за тебя, потомок".
      "Я не подведу тебя, предок".
      Глава 17
      В вас есть много смешного и особенно ваш страх перед тем, что до сих пор называли "дьяволом"!
      Ф.Ницше. Так говорил Заратустра
      ...Для того чтобы изменить законы, мальчику пришлось в совершенстве овладеть имитатором реальности, а также искусством создания игр. Но он так сильно хотел переиначить Игру, сделать ее необычной и непредсказуемой, что не заметил, как стал мастером имитации, кудесником грез, волшебником мечтаний...
      Д. Аймон. Подлинная история Виртуальности
      Я решил не убивать сатанистов. Это нерационально. Правильнее заставить их служить мне. Но времени на оперативную разработку обывателей-убийц нет совершенно. Единственный выход - разыграть карту "религия". В обычных ситуациях это категорически запрещено. Только по решению Первого в Линии, только после просчета всех возможных последствий. Но локально, краткосрочно и с ликвидацией реципиентов карту разыграть может любой из нас - с разрешения предка, полностью разделяющего ответственность за последствия. Главное, чтобы не было случайных свидетелей, которые могут потом привлечь к инциденту ненужное внимание.
      Конечно, я злоупотребляю чудесами. Но - победителей не судят, этот закон свят для Хранителей. Мой предок достиг высокого положения в иерархии именно благодаря тому, что не боялся рисковать. Это у нас наследственное.
      К тому же я уверен: мне удастся соблюсти формулу.
      Единственное, что меня тревожит, - я не знаю, какую карту следует разыграть. Если они сатанисты - это одно. Если мусульмане - другое. Для христиан нужно третье, для иудеев четвертое. С буддистами проблемы - у них высшие силы персонифицируются только перед внутренним зрением, а это сделать намного сложнее. Как бы угадать масть? Скорее всего это сатанисты. Но вдруг мои умозаключения ошибочны?
      Я приближаюсь к своим убийцам почти вплотную, стараясь услышать их разговор. Но они идут молча.
      - А может, мы зря его убили? - говорит наконец тот, что помоложе и повыше ростом. - Может, нужно было его вначале допросить?
      - Ни один из наших, кто пытался это сделать, не выжил. Или ты считаешь себя самым крутым?
      - Самым не самым, но одного мы все же ухайдокали.
      - Ага. Серебряными пулями, отлитыми на святой воде, и топором с серебряным лезвием. Разве нам такое пристало?
      - Да, но на самом-то деле...
      - Мы и на самом деле сатанисты, - перебивает старший. - Такой уж нам выпал жребий.
      - Да, но здесь...
      - И здесь, и там, ныне и присно, и даже во сне! Тот, кто сомневается, кто не может идти до конца, должен немедленно выйти из игры. Так что базарь по делу или вообще не базарь! Не по делу можно трепаться, только когда находишься... Сам знаешь где! - сурово поучает старший младшего.
      Фу-ты, грубиян. Впрочем, чего еще можно ожидать от сатанистов?
      Ну что же, кажется, я уже знаю, какую именно карту нужно вытащить из колоды.
      Взлетев чуть повыше, я разведываю путь. Убийцы идут, судя по всему, к одному из них домой - мы уже вошли в спальный район, здесь только жилые дома. Выбрав участок, более или менее скрытый кустиками и деревьями, я бесшумно опускаюсь на землю и складываю крылья, через минуту прибегаю сюда же, раздвинув мордой влажные кусты. Слиться, трансформироваться, адаптироваться к новой форме - все это занимает довольно много времени. Форма была тщательно отработана на тренировках, никакой импровизации.
      Заслышав знакомые шаги, я зову тонким девичьим голоском:
      - Мальчики, вы не могли бы мне помочь?
      Фраза должна быть именно такой, и произнесена она, как и полагается, не взволнованным, а скорее заинтересованным - в новом знакомстве - голосом. Если бы я закричал "Помогите!", мальчики скорее всего ускорили бы шаг или даже убежали. Со взаимовыручкой у обывателей нынче напряженка. А теперь они никуда не денутся.
      - Ты слышал? Кажется, нас зовут, - реагирует младший.
      - А вдруг это засада? - сомневается умудренный опытом старший. Разница в возрасте у них лет пять, не больше. Но жизнь быстро учит обывателей уму-разуму.
      - Мальчики! Да не бойтесь, я не кусаюсь! Помогите мне лифчик застегнуть! прошу я все тем же сексуально-заинтересованным голосом.
      Младший не выдерживает и раздвигает кусты.
      Видит он только темный силуэт, слишком высокий для девушки, и останавливается.
      Я молча жду.
      И только после того как за угловатым плечом появляется голова старшего, я пускаю по шкуре искры.
      Глаза мои начинают светиться, как раскаленные угли. Из пасти при каждом выдохе извергается небольшой клуб дыма.. Рога - ни в коем случае не серебряно, конечно, но красновато-оранжево - блестят в свете фонаря. Хвост, дважды стеганув меня по бедрам, успокаивается возле левого копыта.
      Младший дрожит, как осиновый листок, и я отчетливо слышу дробь, отстукиваемую его зубами. Старший медленно пятится назад, к спасительным, как ему кажется, кустам.
      Как будто от черта можно скрыться.
      - Вы что, не рады видеть посланника князя мира сего? - вопрошаю я громовым голосом. - На колени!
      Первым на колени бухается младший. Но не потому, что у него лучше реакция: просто у юноши подкашиваются ноги. Старший демонстрирует знак абсолютной покорности чуточку позже.
      - Что вы сделали только что? По чьему наущению и во имя чего? - строго вопрошаю я.
      Для того чтобы узнать правду, мне не приходится прибегать к пыткам. Единственное, что я должен выяснить перед тем, как проводить допрос, это в каком облике мне следует предстать перед допрашиваемым - ангела, черта рогатого или, допустим, русалки, если ответ должен держать язычник. Проще всего с иудеями - для них достаточно голоса из куста терновника.
      - По наущению нашего Наставника. На Земле появилась третья сила, способная уничтожить и добро, и зло, - немедленно раскалывается младший.
      - Так пусть она вначале уничтожит добро. А мы уж как-нибудь договоримся.
      - Наставник говорит, с нею нельзя договориться. Эта сила чужда всему человеческому, а значит, в первую очередь главному в человеке - его природному злу! - вмешивается старший.
      - Кто ваш Наставник? Где его можно найти?
      - Мы не знаем, мессир, - приподнимает голову старший. - Он находит нас сам в вирте, на улице Клубная. Но разве князь мира сего не всеведущ?
      Я направляю дым из своей пасти вниз. Надеюсь, они ощущают запах серы?
      - Князь всеведущ, конечно. Но на прием к нему не так просто попасть: в канцелярии такие бюрократы... А откуда вы знаете про третью силу?
      Младший, приподняв голову, открывает было рот, но старший, ткнув его в задницу, перехватывает инициативу.
      - От Наставника. Он руководитель нашей секты, и мы во всем верим ему. Мы правильно делаем, мессир?
      - Отныне вы будете исполнять его приказы только в том случае, если они не будут противоречить моим. А мой приказ таков: сидеть тихо и ждать указаний! Вы понадобитесь князю мира сего в ближайшее время для выполнения очень важного задания. И сообщите мне номера своих аукалок. Не исключено, что вы понадобитесь мне в вирте.
      Будь у меня на руке терком - мы просто соприкоснулись бы браслетами, и этого было бы достаточно. Но бес, которому можно запросто послать сообщение на наручный ком, - это примерно то же самое, что черт с часами.
      - Разве наши ау-номера - тайна для князя? - спрашивает вредный старший.
      - Для князя ничто не является тайной. Но нам, его верным слугам, подвластно не все в мире сем, - еще раз поясняю я очевидные вещи и окутываю своих будущих слуг клубами дыма. Они произносят номера, я запоминаю цифры.
      - И будьте готовы в любую секунду послужить князю мира сего! - напутствую я их.
      - Всегда готовы! - хором повторяют слуги формулу безусловного повиновения.
      Я, взмахнув распахнувшимися за моей спиной кожистыми крыльями, тяжело взмываю в темное небо. Но, едва скрывшись за ближайшим фонарем, почти падаю в траву. Масса моего тела слишком велика для длительных полетов, но уменьшать размеры тела нельзя - во избежание потери авторитета. Обыватели подсознательно уверены, что чем выше человек или черт, тем он значительнее. Беса, которого не боятся, называют мелким. А чем больше люди кого-нибудь боятся, тем безоговорочнее выполняют приказы.
      Упав на землю, я, оглянувшись по сторонам, связываюсь через ком с женой.
      - Дорогая, меня недавно убили, и теперь я не могу добраться домой, потому что одежда непоправимо испорчена, да и осталась в другом месте. Я сейчас включу маячок, а ты возьми такси и приезжай за мной с полным комплектом одежды и обуви.
      Убедившись, что жена поняла меня правильно, я провожу очередную трансформу. Теперь я - две овчарки, свернувшиеся калачиком возле ближайшего канализационного люка. Можно было бы, конечно, превратиться в филинов и за полчаса долететь до дома. Но однажды меня подстрелил из пневматического ружья злой мальчик, и теперь я стараюсь попусту не рисковать. Нерационально это трансформироваться в существо заведомо менее сильное, чем окружающие. А человек на Земле - самое сильное, злобное и страшное существо. Гораздо страшнее того черта, которого я только что изображал. Но это - когда он одетый. Голый же человек беззащитнее, чем бездомная собака. Так что лучше уж я подожду жену в форме мини-стаи.
      Первое, что сообщает мне жена, когда я, уже в форме человека и полностью одетый, усаживаюсь в такси, - это новость о том, что дочь ушла из дома.
      - Она взяла с собой пару комплектов белья, плащ, зонт и подаренную на день рождения кредитную карточку, представляешь?
      - Но потом позвонила?
      - Нет. Оставила записку.
      - Что? - не сразу понимаю я.
      - Записку. Ну, как раньше это делали.
      Порывшись в сумочке, жена достает старомодную записку, подобную тем, которые обывательницы писали своим возлюбленным или родителям примерно век назад. В салоне довольно темно, и я требую, чтобы водитель включил свет. Можно было бы, конечно, перейти на ИК-диапазон, но это делать нерационально. Не стоит модифицировать форму без особой необходимости.
      Я с трудом разбираю рукописный текст.
      "Дорогие папа и мама! Я ушла на поиски Заратустры, потому что я его люблю. Не волнуйтесь, со мной все будет хорошо. Вы читали "Ромео и Джульетту"? Пожелайте мне счастья!"
      - Ты ее подружкам звонила?
      - Да, обеим. Подруги ничего не знают.
      - А скаф? Она осваивала виртело. Скаф - взяла?
      - Я не посмотрела, - виновато улыбается жена.
      - Ничего страшного. Приедем - вместе разберемся. Стоило бы, конечно, сделать выговор жене за нерациональное поведение, но я молчу.
      - Как ты думаешь, ей угрожает опасность? - спрашивает жена, не оценив моего великодушия.
      - Думаю, нет. В худшем случае изнасилуют, но скорее всего - просто соблазнят. Сейчас такое происходит сплошь и рядом. Чаще всего соблазняют несовершеннолетних. Но найти соблазнителя и привлечь его к ответственности, как правило, не удается: негодяй обычно живет в другом городе или даже стране. Для передвижения по всей Европе сейчас достаточно не то что паспорта, а просто водительских прав. Именно в силу безнаказанности такие преступления и стали столь популярными. Более того, у девиц даже мода такая появилась - лишаться девственности в вирте, с каким-нибудь писаным красавцем.
      - Она появилась еще шесть лет назад, стараниями производителей скафов.
      - А пару месяцев назад вернулась с новой силой.
      - Как ты думаешь, зачем дочь сделала это?
      - Думаю, у нее были на то причины. Конечно, оперативной работой она начала заниматься рановато, да и не ее это уровень. Но, с другой стороны, оперативная работа - лучший способ адаптации. А в этом дочь сто очков даст любому матерому Хранителю.
      - Жаль, что она ушла, у нее многому можно было научиться.
      - Да, не случилось... Слишком быстро она перешла от теории к практике.
      - А почему она не посоветовалась с нами и даже не предупредила об уходе?
      - Ну, почему не посоветовалась - понятно. Этот уход уже не следует рассматривать как - последний! - поступок нашей дочери. Это - первый самостоятельный поступок будущего Хранителя всей Земли. И очень рациональный поступок, кстати. Я уже имею повод натравить на Заратустру всех сотрудников своего отдела - по-человечески это вполне понятно и не вызовет никаких подозрений. Кроме того, как только Заратустра соблазнит нашу малышку, у Винтерпола появится повод для привлечения его к уголовной ответственности в реале, а это гораздо серьезнее, чем нарушение некоторых законов Хартии. Ну и выследить Заратустр она, конечно же, поможет. Заметь, как все рационально она сделала в реале! Даже о старомодной записке не забыла! И эта старомодность лучшее свидетельство подлинности!
      Остаток пути я рассказываю, как на меня напали сатанисты. Без подробностей, естественно. Не исключено, что в такси есть подслушивающее устройство, да и живой водитель - совершенно нежелательный свидетель таких разговоров. Поэтому в озвученной версии я лишь немножко припугнул сатанистов и отпустил. И только дома, в постели, убедившись, что нас никто не подслушивает, я расскажу жене, что сделал на самом деле, что собираюсь делать дальше и что следует делать ей. Докладывать о нападении начальнику Управления, Кириллу, как полагается в таких случаях, я не стану. Вряд ли он одобрит самосуд. Едва переступив порог дома, я направляюсь к бутыли, бросаю в нее сахар, сухой корм, доливаю воду. Ну и вонючий он, однако... Везунчик...
      Глава 18
      Никогда еще не встречал я женщины, от которой хотел бы иметь я детей, кроме той женщины, что люблю я: ибо люблю я тебя, о Вечность!
      Ф.Ницше. Так говорил Заратустра
      ...И был вечер, и было утро, и мальчик переиначил один из основных законов "Эволюции", и биосфера Терры резко изменилась. И это стало тем, что позже назовут первой глобальной катастрофой...
      Д. Аймон. Подлинная история Виртуальности
      Когда я кладу на стол начальнику Управления заявление о пропаже несовершеннолетней дочери, которую, возможно, соблазнил Заратустра, он в первые полторы секунды радуется - тому, что против Заратустры теперь можно выдвинуть очень серьезное обвинение, - и лишь потом, спохватившись, выражает сочувствие.
      - Не переживай, Логвин! Я все Управление на уши поставлю, а дочь твою найду! - говорит он.
      Еще бы не поставишь... Ведь изданный момент это и есть основная задача Управления - найти и обезвредить соблазнителя моей дочери...
      - Я очень благодарен вам, Кирилл Семенович.
      - Как ты думаешь, где ее нужно искать в первую очередь?
      - В постели у Заратустры, - усмехаюсь я. - У меня есть портрет личины, которую дочь выбрала для своего первого взрослого виртела. Еще ночью я загрузил его в поисковый сервер. Но, боюсь, Заратустра уже надел на личину моей дочери свою. Все, что нам остается, - искать семерку бестий. Думаю, она с ними.
      - То есть - восьмая?
      - Возможно, и так.
      - Последние новости такие: две группы пытались захватить трех и четырех Заратустр одновременно в двух разных местах, но он ото всех, как колобок, ушел. Подряжай на поиски всех твоих людей, остальные дела побоку. И держи меня в курсе.
      - Спасибо!
      - Не за что. Мою дочь тоже в свое время... соблазнили. Но потом в реале отыскали и замуж взяли, скоро дедом буду. Так что... Варианты всякие бывают.
      - Не хотел бы я иметь зятем Заратустру.
      - Их там семеро. Все не могут быть негодяями. Может, твоей дочке и повезет.
      - Будем надеяться.
      Собрав отдельскую оперативку, я коротко сообщаю о том, что моя дочь ушла с Заратустрой, и прошу пересылать на мой ком всю информацию об этом негодяе, какая только появится,в вирте.
      Мне дружно сочувствуют.
      Молодец, доченька, очень грамотный с твоей стороны был шаг. Интересно, как ты смогла встретиться с Заратустрой? У тебя-то сторожка не было, и тем не менее...
      Да, дочь - действительно специалист высочайшего класса. Жаль, не моя Линия.
      - Захватить Кропоткина нам тоже не удалось, - сообщает Юрчик. - Видно, все они используют какой-то неизвестный Винтерполу способ ухода.
      - Отчет о том, как все происходило, - срочно мне, копия в аналитический отдел. И все свободные - в вирт.
      Разогнав сотрудников, я включаю аукалку и обнаруживаю, что Клеопатра сидит в баре "Икар". Быстренько облачившись в скаф, я вскоре выхожу из телепорта на площадке знакомой башни.
      - Я ждала тебя, - радуется Клеопатра, отмахнувшись, в буквальном смысле, от какого-то назойливого летуна.
      - Ты встречалась с Заратустрой?
      - Да. У него есть портрет моей личины, он нашел меня здесь, но быстро ушел. Звал меня с собой, - усмехается Клеопатра. - Даже за руку тянул.
      - Почему ты не пошла с ним? - сердито удивляюсь я.
      - Потому что я его не люблю.
      Клеопатра смотрит на меня так, что ни у меня, ни у кружащего над нами летуна не остается сомнений, кого она любит и почему не пошла с Заратустрой. Разочарованно хмыкнув, летун мчится в сторону города.
      Надо же, какая дура попалась... Перестарался я в процессе вербовки.
      - Ты хоть аукалку его взяла?
      - Да. И адрес его вирт-жилища. Оно построено в какой-то странной стране...
      - Пожалуйста, вспомни ее имя!
      - Я вижу, Заратустра волнует тебя гораздо больше, чем я, - обижается Клеопатра. - Ты, случаем, не двуствольщик?
      - В смысле?
      - Голубой, не пропускающий и юбки тоже.
      - Нет. Я не голубой. И ты меня волнуешь больше, чем Заратустра. Вообще. Но не в данную конкретную минуту. Видишь ли, Заратаустра соблазнил мою дочь.
      - Извини. Сочувствую. Аркадия. Его страница называется Аркадия, домен га.
      - Спасибо. Я встаю.
      - Мы можем встретиться в реале?
      - Да, но чуточку позже. Извини, очень много работы.
      - Я буду скучать по тебе.
      - Я тоже.
      Меня отвлекает сигнал срочного вызова. На дисплейчике теркома появляется лицо жены. Далекий голос сообщает:
      - Логвин, срочно приезжай! Наша дочь вернулась!
      Глава 19
      Ах, если бы вы поняли мои слова: "Делайте, пожалуй, все, что вы хотите, но прежде всего будьте такими, которые могут хотеть!.."
      Ф. Ницше. Так говорил Заратустра
      ...Любой другой на месте мальчика вернулся бы к сохраненному варианту, отменил ошибочно принятый закон и продолжил игру. Но мальчик поступил иначе. Он, воспользовавшись своими новыми знаниями, на два порядка ускорил время Терры, а потом вновь замедлил его до обычного и сыграл роль одного из появившихся на Терре - в результате изменения законов и последующей эволюции странных существ. Были они маленькие, бесхвостые, узколобые, ходили в звериных шкурах и жили в пещерах...
      Д. Аймон. Подлинная история Виртуальности
      Дома я первым делом меняю воду, бросаю в бутыль сахар. А может, разбить бутыль? Пусть собирает себя с пола по клеткам...
      Дочь ждет меня в своей комнате.
      - Хорошо, что ты приехал. У меня есть важная информация, которую я не хотела бы доверять теркому.
      - Можно только позавидовать твоей оперативности.
      - Прежде всего объяви в розыск большегрузный автомобиль "вольво" номер МТА 47-54 ГОЛ. Именно на нем разъезжает Заратустра в реале.
      - Как давно ты видела его в этой фуре?
      - Полтора часа назад.
      - Что ж, попробуем.
      Я активизирую ком, связываюсь с Кириллом.
      - Моя дочь вернулась. Подробности узнать не успел, но, по ее словам, один из Заратустр в реале ездит на фуре, записывай номер...
      - Не исключено, что он и в вирт выходит прямо из грузовика, - подсказывает дочь.
      - Попроси ребят из отдела Караваева поискать эту фуру в реале и выяснить, на чье имя она зарегистрирована. А если фура в пределах досягаемости, пусть попробует ее захватить.
      - Ты уверен?
      Я, взглянув на дочь, решительно подтверждаю:
      - Да! А теперь рассказывай, - обращаюсь я уже к ней. Конечно, у Караваева нет никакого права хватать невинных, возможно, людей без санкции даже на обыск, не говоря уже об аресте. Но под угрозой само существование вирта. Все человечество может быть отброшено на полсотни лет назад.
      А вместе с человечеством - и момент завершения нашей Функции.
      - Я просто вывесила на десятке вирт-досок объявление с текстом: "Заратустра! Мне восемнадцать лет, и я люблю тебя! Приди и возьми меня!" И дала номер своей аукалки. Я сделала что-то не так? - перебивает себя дочь.
      - Да нет, все так. Чрезвычайно просто и столь же эффективно, - не могу я скрыть восхищения.
      - Ты же сам говорил, что половой инстинкт обывателей столь силен, что иногда побеждает инстинкт самосохранения, - улыбается дочь. - В конце концов, что я могла потерять, кроме девственности?
      Хотя время дорого, мы не отказываем себе в удовольствии посмеяться.
      - И уже через семь часов он назначил мне свидание в баре "Гулливер".
      - Это где не действует запрет Хартии на существенное отклонение от стандартных размеров?
      - Ну да. Девицы щеголяют грудями размером с баскетбольный мяч, какой-то лилипут возит свой фаллос, который вдвое больше его самого, на тележке, мальчик-с-пальчик танцует на обнаженной груди великанши... В общем, сборище психопатов.
      Оригинальное место он выбрал для первого свидания.
      - Все окружающее нас - следствие ограничений, налагаемых Хартией, сказала дочь мужским голосом. - Это была его первая фраза, - добавила она уже своим обычным, почти оперным сопрано.
      - Заратустра и свидание с девушкой использует для пропаганды своих бредовых идей! Ненормальный!
      - Как и все в этом баре. Но мы почти сразу ушли. И он повел меня туда, где я еще ни разу не была.
      - На страницу Аркадия? - догадываюсь я.
      - А ты, оказывается, тоже даром времени не терял! - хвалит меня дочь, и я испытываю чувство, отдаленный аналог которого у обывателей называется "гордость". Еще бы. Не так часто Хранитель уровня моей дочери хвалит, пусть и косвенно, рядового оператора.
      - Ресурсы там принадлежат всем - все равно ведь даже на пятьдесят процентов они никогда не используются. Делать можно что угодно: хочешь летай, хочешь песни пой, хочешь голым ходи. Единственное условие - не мешать другим. Но места там так много, что ничего не стоит уединиться.