Хранитель Виртуальности

      - Откуда ты все про нее знаешь? - Знаком с нею по вирту. Она меня, собственно, и предупредила о возможном групповом сеансе приема виртаина, перед тем как идти в клуб. Ей обещали увлекательное приключение с незабываемыми ощущениями. Она решила, что это - виртаин. Хотела понаблюдать за поведением наркоманов. Пробовать виртаин она, конечно, не стала бы, но боялась, что могут заставить, поэтому сказала обо всем мне. Так ты будешь знакомиться?
      - Нет. Я женат, а развлечься могу и в вирте, это безопаснее.
      - Тогда можно я представлюсь напарником ее спасителя? Спасителем уже не могу - засветился.
      - Можно.
      - Ты не будешь жалеть?
      - Я никогда не жалею о своих поступках.
      Юрчик выводит на экран наручного теркома портрет, показывает мне.
      - Смотри, какая красавица! Только я не скажу ей, что так опростоволосился, ладно? Навру, что мы вместе ее спасали...
      - Можешь сочинить, что специально вызвал огонь на себя. Операция ведь твоя, ты и спаситель. А я так, на подхвате был.
      Юрчик откровенно любуется изображением. Наверное, он не равнодушен к этой красивой, даже по меркам вирта, девушке.
      - Вообще-то она портрет для тебя передала. Но ты ведь не жалеешь?
      - Действительно красавица. Toп-модель, да?
      - С нее виртело "Клеопатра" делали.
      - Хорошие у тебя осведомители.
      - Она не осведомитель. Мы просто так... Дружим.
      - Не забудь на свадьбу позвать, друг! - усмехаюсь я.
      На моем лице - смесь восхищения красотой девушки, легкая грусть по поводу того, что я женат и уже не могу приударить за красоткой, и толика зависти к Юрчику, у которого с этим прототипом виртела "Клеопатра" может что-то быть. Или уже что-то есть? Тогда моя зависть должна быть чуточку сильнее.
      - Ладно, иди восстанавливайся. Завтра и послезавтра можешь не выходить. Считай, заработал два дня отпуска за удачно проведенную операцию.
      - В следующий раз буду осторожнее, - улавливает мою иронию Юрчик. - До свидания.
      - Счастливо.
      Ну вот, очередной трудовой день позади. Хотя нет, только треть дня. Я сегодня должен выполнить еще одно, довольно-таки деликатное поручение, а потом поработать с женой и, главное, дочерью. Не ошибиться бы, не ляпнуть лапушке чего лишнего. Говорят, дочь очень гордится своим КИ и именно по этому критерию оценивает всех окружающих. Не хотелось бы упасть в ее глазах...
      Выйдя из Управления, я обнаруживаю, что в реале, оказывается, идет дождь.
      Очень хорошо. Самое время выполнить поручение предка.
      Я сажусь в свое авто и еду на одно из немногих оставшихся в Москве кладбищ. Теперь в моде кремация, да и немудрено: на земле и для живых места не хватает, мертвым приходится потесниться. Но некоторые состоятельные люди предпочитают хоронить своих родственников по старинке.
      Я выхожу из авто, раскрываю зонт, вынимаю из багажника четыре пятилитровых пластиковых бутыли, укладываю их в две сумки и вхожу в гостеприимно распахнутые ворота. Расспросив вышедшего из сторожки сгорбленного старичка, довольно быстро нахожу восемьдесят первый участок. Здесь несколько свежих могил. Нужная мне уже не крайняя, хотя похоронили дистриба только три дня назад.
      Я внимательно осматриваюсь. Дождь усилился, вокруг нет ни души. Новая похоронная процессия тоже не наблюдается.
      Закрыв старомодный зонт с изогнутой ручкой, я втыкаю его в еще не осевшую могилу, нажимаю кнопку. Вскоре ручка зонтика меняет цвет. Навинтив на крюк пустую пластиковую бутыль, я поворачиваю ручку вокруг оси зонтика. В емкость льется густая темно-коричневая жидкость. Дождавшись, пока тара наполнится, я вращаю ручку в обратную сторону, снимаю с крюка бутыль, закручиваю крышечку и повторяю ту же самую операцию с тремя оставшимися емкостями. Пока они наполняются, я внимательно обозреваю окрестности. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь застал меня за столь странным занятием. Подумают черт знает что...
      По мере наполнения четвертой бутыли жидкость меняет свой цвет, и верхний слой ее, словно в коктейле "кровавая Мэри", получается почти прозрачным.
      Это значит, что я все сделал правильно.
      Подойдя к авто, я укладываю сумки в багажник, еще раз оглядываюсь. Никто не обратил на меня внимания? Кажется, никто.
      Дома, поцеловав жену и поздоровавшись с дочерью, я выливаю темно-коричневую, дурно пахнущую жидкость в ванну, включаю холодную воду, плотно закрываю дверь и топаю в детскую - доложить дочери о том, что только что проделал.
      - Ты хочешь с ним поговорить? - спрашивает она.
      - Да, прямо сейчас.
      - Я с тобой. И мама пусть послушает - ей это полезно.
      Когда мы заходим в гостевую ванную комнату, дистриб уже сидит на краю огромной розовой ракушки. Кран закрыт, на дне ванны блестит лужица - в канализацию стекают излишки воды. Дистриб только-только принял форму и даже не догадался стянуть с вешалки халат. Увидев жену и дочь, он изображает смущение, закрывает ладонями обильно поросший волосами пах, но, разглядев на обеих Знаки, опирается руками на край ванны-ракушки и счастливо улыбается.
      - Ну и как это понимать? - спрашивает он, еще не догадываясь, что здесь вопросы задает дочь.
      - Обыкновенно, - спокойно отвечаю я. Мой статус выше, я имел полное право вывести лысого толстяка из Функции. - Все прекрасно знают: давать виртаин в вирте категорически запрещено. И тем не менее твои распространители нарушили запрет. Вот и пришлось снять тебя с доски. Или ты хотел, чтобы через тебя вышли на лицензиата?
      -Я не дистриб, - огорошивает меня голый толстяк. - И никакого отношения к распространителям виртаина не имею - ни в реале, ни в вирте. Так что мне совершенно непонятно, за что меня вывели из Функции. Если бы я был обывателем наверняка открыл бы рот.
      - Тогда что ты делал возле коттеджа установщика?
      - Выполнял работы по контракту. В интересах Функции я освоил следующую область деятельности: защита от несанкционированного прослушивания и наблюдения. Владелец коттеджа нанял меня за хорошие деньги проверить его жилище и сад; Что я и пытался сделать. Но обнаружил, что коттедж обложен, словно волчье логово, решил ретироваться во избежание нежелательного контакта с полицейскими, а тут ты...
      - М-да. Ошибочка вышла, - вынужден признать я. - А зачем ты начал стрелять?
      - Но ты же сам показал мне Знак Смерти! Твой статус выше, спорить не приходилось, да и времени на это не было. Вот я и дал повод себя убить.
      - Ничего страшного не произошло, - спокойно говорит дочь. - Логвин, показавший тебе Знак Смерти, выполняет очень важную функцию. Намного более важную, нежели освоение полезной профессии. Я бы рекомендовала в качестве компенсации предоставить ему двух-трехнедельный отпуск, - говорит дочь уже мне. - Поговори об этом со своим предком - я еще не уполномочена решать подобные вопросы. Думаю, руководство Функции пойдет вам навстречу,
      - А что потом? Заново входить в Функцию? - огорчается мнимый дистриб.
      - Я позабочусь о том, чтобы этот процесс прошел как можно быстрее и безболезненнее, - обещает дочь, -У вас будет та же профессия, единственное неудобство - придется поменять семью.
      - Семьи у меня не было. Жену вывели из Функции в прошлом году.
      - Тем лучше. Значит, вы получите отпуск и почти ничего не потеряете. Логвин, оформи ему краткосрочный отпуск, - приказывает дочь и вслед за женой выходит из ванной.
      Я приношу и укладываю в ванну чистую двадцатилитровую бутыль со снятой крышкой, деликатно выхожу. Вернувшись минут через десять, я обнаруживаю, что темная жидкость уже полностью всосалась в бутылку, занимая примерно четыре пятых объема и, в нарушение законов физики, не выливаясь из открытого резервуара. Повернув бутыль вертикально, я выношу отпускника в кладовку. Здесь я скармливаю ему два килограмма сахара, доливаю воду.
      Пусть бродит.
      Хотя дистриб и не заслужил этого.
      Глава 9
      Я стремлюсь к своей цели, я иду своей дорогой... Пусть будет моя поступь их гибелью!
      Ф. Ницше. Так говорил Заратустра
      И был вечер, и было утро. И утром, при первых отблесках зари, родился мальчик. И стала эта заря началом нового мира...
      Д. Аймон. Подлинная история Виртуальности
      К предку я приезжаю вечером.
      Телекамера у ворот, тихо урча, долго сканирует мою машину и мою физиономию. Наконец ворота открываются, и я въезжаю на обширный участок.
      Оставив машину на специально отведенной для этого площадке, я иду к берегу реки и не ошибаюсь: предок, как обычно, сидит в шезлонге. На столике рядом с ним - мобильный терком с большим дисплеем, несколько бутылок с водой и блюдо с пищей. Предок, растекшись в шезлонге, созерцает небо, отражающееся в воде, сосновый бор на другом берегу реки справа, заливные луга слева, переходящие в поля, засеянные пшеницей. Предок, конечно, почувствовал мое присутствие, но головы не повернул - просто потому, что это нерационально. Здесь, на территории его виллы, действуют иные правила приличия и другие этические законы.
      Я тоже хотел бы когда-нибудь жить на такой вилле. Только не на берегу реки, а в горах. Но это право нужно заслужить самоотверженным служением Функции. Достижения мои уже достаточно велики, но вилла мне пока не по заслугам.
      - Храни тебя Первый!
      - И тебя храни. С чем пожаловал?
      Я, угнездившись во втором шезлонге, кратко рассказываю об инциденте, произошедшем возле особняка установщика виртаина.
      - У меня не было времени навести справки, - оправдываюсь я.
      - Не переживай. Я уже получил соответствующую информацию. Мнимый дистриб сам виноват. Это было его первое задание, справился он с ним неблестяще. Хорошо хоть, не стал противиться смерти. Он у тебя?
      - Да. И что с ним теперь делать? Дочь советует в порядке компенсации за немотивированный вывод из Функции дать ему три недели отпуска. Похлопочешь перед руководством?
      - Ну конечно! Пусть бродит. Мы подумаем, где его можно использовать.
      Закончив с неприятной частью разговора, мы начинаем обсуждать более важные дела. Предок, как всегда, немногословен. Говорит медленно, каждое слово весомо.
      - В вирте появился террорист.
      - Ну и что? Террористы в вирте появляются с регулярностью смены дня и ночи, примерно по паре за сутки. Это если не считать мелочи пузатой вроде пьяных подростков. А уж виртуальных самоубийств и вовсе происходит по десять на день. Скоро придется специальную службу заводить по уборке виртуальных трупов...
      - Об обычном террористе я не стал бы тревожиться. Дело гораздо серьезнее. Возможно, у них целая организация. Есть теоретики, есть хулиганы-практики, предсказывается день, когда наступит конец вирта. Винтерпол пока не понимает опасности и не видит связи между Кропоткиным, Заратустрой и стоящим, видимо, за тем и другим Террористом. Но мы уже сделали утечку информации.
      - О Кропоткине я наслышан, о Заратустре тоже знаю. Есть какая-то дополнительная информация о Террористе?
      - Есть. Завтра начальник Управления тебе все расскажет. Не будем тратить время на болтовню. Молчи и созерцай.
      Благодарно улыбнувшись предку, я поудобнее устраиваюсь в шезлонге.
      Облака плывут по небу неторопливо и безучастно. В воде, разбитые рябью на тысячи фрагментов, волнуются их отражения. На противоположном берегу колышутся кроны деревьев. Они живые, но вместе с тем вполне органично вписываются в пейзаж. И даже птицы, мелкие птахи, щебечущие среди листвы живой изгороди, отделяющей участок предка от соседних, не слишком раздражают. Земля - чудесная экосистема. Здесь вполне можно было бы жить, если бы обыватели не испохабили, не загадили, не обезобразили все, до чего только могли дотянуться их жадные и ленивые руки. Ради комфорта и развлечений люди готовы на все. И хотя созданный нами вирт весьма хрупок и пока еще действительно может быть разрушен даже террористом-одиночкой, реал ненамного прочнее, ненамного устойчивее. И если вирт будет разрушен, если миллионы виртлян вернутся в реал, он тоже не выдержит давления жаждущих комфорта и развлечений людей. Так что,, храня Виртуальность, мы вместе с тем храним и реальность. И если бы не мы.,.
      Предок, расслабившийся в соседнем кресле, совершенно неподвижен. Интересно, о чем он думает? Когда-то мы были с ним одним целым. И даже после разделения (о, как чудесно это было! как я хочу еще раз испытать это ни с чем не сравнимое наслаждение!) еще долгое время я мог почти безошибочно угадывать настроение и даже мысли предка. Но время шло, у каждого из нас началась своя отдельная жизнь, со своими задачами, радостями и огорчениями, и вот теперь наше родство подтверждается только тем, что мы можем связываться по Т-каналу. Но сейчас этот канал закрыт - да и глупо было бы тратить немаленькую в общем-то энергию на его поддержание, если для обмена инфо достаточно самой что ни на есть примитивной речи.
      Я люблю вот так сидеть рядом с предком и думать ни о чем. Я испытываю странное чувство защищенности, хотя мой КА оказался несколько выше, чем у предка. Это - результат воздействия мутирующего фактора накануне и во время деления. И хорошо, что этот фактор сработал в нужную сторону. Потому что случись иначе - меня сейчас просто не было бы на белом свете, ни в реале, ни тем более в вирте. Парадокс: появись особь пусть даже с меньшим, чем у меня, КА в другой, слабой Линии, эту особь вполне могли бы сохранить - ради продолжения Линии. Как ни странно, как ни парадоксально, но именно такой отбор оказывается рациональным. Потому что, не исключено, именно на этой, казалось бы, бесперспективной Линии очередная мутация может дать гения с высочайшим А-коэффициентом. А вот на регрессирующей ветви вероятность такого гораздо меньше. Настолько меньше, что сохранение регрессирующих особей считается - в данных конкретных условиях - нерациональным. Как хорошо, что наша Линия оказалась прогрессирующей, что я не попал под безжалостный взмах бритвы рацио...
      Оживает мобильный терком. Предок переводит на него взгляд, до этого безучастно скользивший по отражению облаков в воде, произносит стандартное: "Слушаю!"
      Я поспешно поднимаюсь, делаю прощальный жест. Предок в ответ поднимает руку, я быстро иду к машине.
      Во многой мудрости много печали. Не нужно знать больше, чем необходимо для выполнения своей части Функции. Это нерационально. Потому что всегда есть опасность утечки информации, а ради предотвращения даже ничтожного шанса на утечку с любым из нас могут сделать то, что я недавно сделал с дистрибом. И тогда, после отпуска, все придется начинать сначала. В другой семье, выполняя совершенно другую функцию. Будешь много знать - снова станешь молодым. А что может быть менее рациональным, чем снова стать молодым?
      До автострады я добираюсь минут за двадцать. По ней, как обычно, катят в обе стороны в основном грузовые авто - маленькие, средние, большие и огромные. Легковых машин типа моего "мерседеса" совсем немного. Зачем ехать куда-то на деловую встречу, если проще и дешевле ее провести в виртуальности? Зачем покидать дачу, если в воскресенье вечером вовсе даже не обязательно возвращаться в Москву? Гораздо рациональнее зайти в свой виртуальный офис не из московской квартиры в кишащем бомжами и проститутками Медведкове, а все с той же уютной и комфортной дачи. Необходимые для жизни продукты и прочие товары можно купить в виртуальном магазине, и заказ будет доставлен точно по адресу и точно в срок одним из таких вот грузовичков. Правда, если вы работаете в реале, рабочим или инженером на заводе, тогда дело другое. Тогда вам место в многоэтажке среди других таких же неудачников, не успевших или не сумевших занять место под виртуальным солнцем.
      Одна из немногих легковушек, серебристая "Волга", привлекает мое внимание. Да и немудрено: вначале она пристраивается вплотную за моим "мерсом", потом ни с того ни с сего начинает сигналить и мигать фарами. Через зеркало заднего вида я отчетливо вижу, как сидящий рядом с водителем юноша делает непристойный жест, явно адресуя его мне. Оно и неудивительно: чужое благополучие всегда вызывает у обывателей чувство зависти и раздражения. Они едут на народной "Волге", я - на престижном "мерсе". Они живут в панельных многоэтажках застройки конца прошлого века, я - в удобном каркасно-кирпичном доме, они пьют водку, я - дорогой коньяк. Поводов для раздражения, зависти и даже ненависти предостаточно.
      Сделав вид, что ничего не заметил, я увеличиваю скорость, обхожу несколько грузовичков, грузовиков и пару фур, снова перемещаюсь в правый ряд.
      "Волга" немедленно пристраивается вслед за мною. Ах да, у нее роллс-ройсовский двигатель, по-своему она даже престижна, эта колымага. И просто так я от нее вряд ли отделаюсь. Но и причины вызывать блюстителей порядка у меня нет. Непристойный жест на повод для задержания никак не тянет.
      Я еще раз ухожу в отрыв, пытаюсь затеряться среди грузовиков.
      Преследователи вновь пристраиваются мне в хвост. Теперь непристойные жесты показывают четверо пассажиров, все - молодые здоровые бугаи, по которым ярмо плачет.
      Я по-прежнему не реагирую. Зачем? Это было бы нерационально.
      "Волга" набирает скорость, обходит меня и исчезает за идущей впереди фурой.
      Выдержка - чертовски рациональное качество.
      Однако на этот раз выдержка мне не помогла. Впереди просто был пост дорожной инспекции. Едва я миновал его, "Волга" снова появилась на автостраде на этот раз прямо передо мной.
      Я пытаюсь ее обойти, но дорожные хулиганы начинают прыгать из ряда в ряд, не давая себя обогнать. Тогда я съезжаю на обочину и останавливаюсь.
      Водитель "Волги" не сразу реагирует на мой маневр и тормозит метрах в ста впереди. Однако сразу же дает задний ход и, сигналя и мигая габаритными огнями, быстро сокращает расстояние.
      Я переключаю скорость, выворачиваю руль, нажимаю на педаль газа. Сейчас мы разминемся на встречных курсах, и пока они, с их замедленной реакцией, спохватятся и снова вернутся на трассу, я уже буду где-нибудь на окраинах Москвы.
      Однако разминуться с ними мне не удается: в самый последний момент "Волга" круто берет вправо, система безопасности "мерса" не успевает отработать этот дикий, не предусмотренный никакими инструкциями маневр, и автомобили сталкиваются.
      Естественно, в "мерсе" срабатывают, ремни и подушка безопасности. Я на несколько секунд оказываюсь зажатым между спинкой сиденья и подушкой, уберегшей мою грудную клетку от удара о руль. И этих секунд оказывается достаточно для того, чтобы хулиганы, выскочив из "Волги", словно чертики из табакерки, подбежали к моей машине. У них, конечно же, система безопасности была отключена, а потому никакие ремни и подушки не сработали; они получили ушибы и синяки, но это их только разъярило.
      У машин высшего класса, если срабатывают подушки, одновременно приоткрываются двери - чтобы не заклинило. Так что через пару секунд меня выдергивают из щели между подушкой и баранкой, словно письмо из конверта, и куда-то тащат. Несут вчетвером, пятый, видимо, отгоняет "Волгу" подальше от места происшествия. Еще бы: на сигнал сработавшей системы безопасности сейчас примчится машина службы безопасности движения, а хулиганы иметь с нею дело явно не желают.
      Тащат меня лицом вниз, и я могу только догадываться куда. Кажется, я поступил нерационально, остановившись не в населенном пункте, а в окрестностях одного из редких теперь лесков. Во всяком случае, перед моими глазами мелькают не бетонные плитки и даже не потрескавшийся асфальт а чахлая трава и, кажется, корни деревьев. Я чувствую себя мухой-цокотухой, которую паучок тащит в уголок. Зачем? Да уж не затем, чтобы всего лишь изнасиловать.
      Хотя в качестве прелюдии не исключено и это.
      Я пытаюсь вызвать полицию, но преступники вспоминают про терком практически одновременно со мной.
      - Ком! - кричит один из них. - Кеша, сними!
      С моей руки немедленно сдирают терком, не щадя кожу.
      Кажется, пришло время воспользоваться Т-каналом.
      "Предок! Предок!"
      "Храни тебя Первый".
      "Меня захватили неизвестные, четверо, тащат в лес".
      "Нужна помощь?"
      "Справлюсь сам".
      "Сообщи, когда все закончится".
      "Храни тебя Первый",
      "И тебя храни".
      Меня по-прежнему куда-то несут. Встреча на дороге - явно не случайна. Меня вычислили и вели. Это или уставовщики виртаина выследили наконец своего главного врага, или сатанисты, которые во время последней операции отметили меня в вирте закладкой, а потом отыскали в реале. Придется их уничтожить - в пределах самообороны и в обеспечение охраны тайны Функции. Они ведь, вполне возможно, знают реал-адрес моего предка и даже то, что он связан со мною, шерифом Винтерпола. Для полного забывания этой информации стандартных методов воздействия недостаточно. Нужны более надежные средства.
      Самое надежное средство от излишних знаний - смерть.
      А может, они знают теперь не только адрес предка, но и кто он такой на самом деле?
      От этой мысли мне хочется стать маленьким лесным болотцем, мимо которого меня сейчас как раз проносят, бесчувственным и равнодушным ко всему болотцем, неуязвимым и почти вечным.
      Единственный выход из сложившейся ситуации - уничтожить напавших на меня идиотов.
      Наконец меня бросают на землю, лицом вниз.
      - Азазелло, мы захватили его! - рапортует один из захватчиков.
      Что отвечает главарю Азазелло, я не слышу. Меня переворачивают лицом вверх. Двое крепко держат меня за руки, третий навалился на ноги, четвертый видимо, главарь, - наводит на меня объектив микрокамеры своего теркома.
      Я отчетливо вижу птицу, бесшумно кружащую над самыми верхушками деревьев. Лежать бы сейчас вот так на спине, бездумно глядя в голубое небо, слушать шум деревьев и ни о чем, совершенно ни о чем не думать...
      Говорят, перед смертью человек резко меняет шкалу ценностей, начинает дорожить - очень недолго - именно тем, чем и нужно было дорожить всю жизнь, возможностью чувствовать себя частью природы, ее неотделимой частицей, и ненадолго достигает гармонии между собой, другими людьми и миром.
      Неужели пришел мой смертный час?
      Улыбнувшись собственной шутке, я жалею, что ее некому оценить.
      -Он? - спрашивает главарь. Что ему отвечают, мне не слышно, но, видимо, результат идентификации положителен. - Качай первую половину!
      Наступает небольшая пауза. Главарь не сводит взгляда с экрана своего кома, его подручные вжимают меня в довольно-таки твердую землю, поросшую редкой желтеющей травой.
      - Он. Кончай его, ребята! - командует главарь через пару минут, и в его руках появляется пистолет с глушителем.
      - За что? - дергаюсь я под своими палачами, но держат меня цепко.
      - За десять косых, - называет главарь цену и стреляет мне в лоб.
      Что нужно делать в подобных случаях, я, конечно, знаю. В моем черепе появляется дырка, по ее краям выступает кровь и тоненькой струйкой стекает к виску, а потом на землю. Мои зрачки перестают сканировать окружающую реальность и застывают неподвижно, дыхание останавливается. Тело начинает медленно остывать. Часа через полтора оно закостенеет, но пока еще мягкое и подвижное.
      Главарь снова направляет на меня объектив микрокамеры кома.
      - Работа сделана. Качай вторую половину! - требует он. Через пару минут, убедившись, что деньги на его счет перечислены, он, тщательно обтерев пистолет и для верности обработав рукоятку в выставленном на максимум огоньке зажигалки, кладет оружие на землю.
      - Пошли, ребята!
      Мои убийцы поворачиваются и направляются в сторону не такого уж и далекого, судя по доносящемуся гулу, шоссе.
      Я могу потратить на размышления лишь несколько секунд.
      Меня кто-то заказал. Заказал через вирт, исполнители знают только ник заказчика - Азазелло. Но в таких случаях, во-первых, при разговоре в вирте все называют вымышленные имена, во-вторых, после выполнения заказа меняют свои виртуальные тела на другие. Искать заказчиков, конечно, можно, но совершенно бесполезно.
      Однако у меня есть другая возможность, гораздо более эффективная.
      Отерев со лба и виска кровь, но не трогая дырку в черепе, я встаю и быстро иду лесом вдоль тропинки, над которой меня пронесли. В моей правой руке зажат пистолет с глушителем, опрометчиво оставленный - спасибо американским боевикам! - рядом с трупом. Голоса становятся ближе, и я, круто забрав вправо, перехожу на бег. Пробежав метров тридцать, поворачиваю влево и выскакиваю на тропу. Голоса убийц совсем близко.
      - Мы же договаривались, всем по две! - чуть не плачет один из них.
      - За то, что пронес груз массой двадцать килограмм на расстояние пятьсот -метров - и две косых? Это если бы осложнения были, тогда да. А так... тебе даже пушку не пришлось вытаскивать!
      - Ну и что? А риск?
      - Да какой там риск? Прокатились с ветерком, побузили на дороге - вот и весь риск.
      Увлеченные дележом гонорара, убийцы не сразу замечают меня. А когда замечают, останавливаются, все четверо, как вкопанные.
      - Ты не прав, придурок! Риск всегда есть! - говорю я главарю.
      Тот, который канючил про две - видимо, самый трусливый из всех, иначе бы его не кинули так грубо, - бросается бежать, но я останавливаю его одним точным выстрелом.
      - Стоять! Не шевелиться! Кто меня заказал? - спрашиваю я у главаря. Лицо его белее мела, глаза выпучены от ужаса. Он пытается, но никак не может отлепить взгляда от дырки в моем лбу. Прекрасно: сейчас он мне все расскажет.
      - Азазелло. Больше я ничего не знаю. Честное слово, больше ничего! лепечет главарь.
      - Где?
      - В скрытом баре на Парк-авеню.
      - Название бара? Логин и пароль, быстро!
      Один из убийц, воспользовавшись тем, что я отвлекся на разговор, по-ковбойски выхватывает пистолет и стреляет в меня. Причем проделывает он все это так стремительно, что только после того, как пуля навылет прошивает мою грудь, я реагирую и, предупреждая следующий выстрел, убиваю Ковбоя.
      - Повторяю вопрос: как называется бар?
      - "Подлодка". Логин "Еллоу", пароль "Сабмарин", - трясущимися губами, с трудом артикулируя речь, произносит палач, глядя то на мой лоб, то на мою грудь со свежей дыркой, то на своих мертвых напарников. Пока трупов два; третьего участника нападения трясет крупной дрожью: он уже предчувствует свою судьбу. Но главарь держится молодцом.
      - А это во избежание дальнейших сюрпризов! - говорю я и стреляю в третьего.
      Он валится в траву словно подкошенный.
      - Свяжись с Азазелло по кому! - требую я. - И держи ком так, чтобы я видел лицо Азазелло. Микрокамеру отключи.
      - Он тоже работает только звуком, - говорит главарь. - Азазелло, собака, почта, компания, - называет он адрес, поднеся терком поближе к губам. - Этот адрес временно недоступен, - поворачивает главарь в мою сторону дисплейчик.
      - Не временно, а навсегда, - уточняю я. - Тебе не повезло.
      Наклонившись над трупом Ковбоя, я направляю его руку с зажатым в ней пистолетом на главаря.
      - Ты - слабое звено!
      Главарь, не сводивший взгляда с моей руки, дергается лишь в самый последний момент. Но помогает ему это мало: просто пуля попадает не в лоб, а в висок.
      Что же, даже Ковбой может чуточку промахнуться.
      Отпустив руку Ковбоя, я вкладываю свой пистолет в руку главаря и углубляюсь в лес. Не стоит выходить на трассу напротив того места, где лежат четыре трупа. Меня, надеюсь, никто не видел, но все-таки...
      Покидая место побоища, я бросаю взгляд в небо. Теперь оно уже не представляет для меня той ценности, что полчаса назад. Система отсчета вновь изменилась. И тебе, глупая птица, кружащая над трупами, никогда не понять того, что есть вещи поважнее, чем собственная жизнь.
      Пройдя метров десять, я останавливаюсь и, спохватившись, ликвидирую дырку во лбу. Правда, без зеркала это сделать довольно трудно, поэтому я сооружаю на месте входного отверстия довольно большую шишку. Кроме того, я завязываю галстук так, чтобы он стал короче и шире. Скосив глаза на грудь, я убеждаюсь: дырка в сорочке не видна.
      На трассу я выхожу примерно за километр от того места, где должен стоять побитый "мерс". Свой терком я у бандитов предусмотрительно не забрал, так что вызвать инспекцию возможности не имел, вот и пришлось идти пешком. Проформы ради я пытаюсь пару раз остановить попутку, но никто, естественно, незнакомца на дороге подобрать не жаждет. Альтруисты оставляют потомство гораздо реже, чем эгоисты, и за последние двадцать-тридцать лет это начало сказываться во всем даже при элементарном голосовании на дороге. Возле моего покалеченного "мерса", как я и ожидал, стоит, мигая желтым маячком, машина службы безопасности движения. На обочине рядом застыл рухлядевоз - платформа для перевозки попавших в аварию машин.
      - Здравствуйте! - киваю я инспектору. - Это моя машина. Но терком у меня отобрали грабители, так что предъявить права я не могу.
      - Представьтесь, пожалуйста!
      - Логвин Маркович Жовтяк, агент Винтерпола.
      Инспектор смотрит на экранчик наручного теркома. Конечно, он уже выяснил, кому принадлежит машина.
      - Что тут у вас произошло?
      - Меня начала преследовать серебристая "Волга", номер ММЕ 12-03 ГОРИЛЛА. В машине было пятеро. Они спровоцировали аварию, вытащили меня из машины, понесли в лес. Ударили чем-то тяжелым по голове, дальше я ничего не помню. Очнулся рядом никого. Я поднялся, пошел искать машину, но заблудился в лесу. Голова очень болит, - жалуюсь я.
      Инспектор аккуратно записывает мой рассказ на терком. Услышав про больную голову, он вспоминает соответствующий пункт инструкции, вытаскивает из своей машины аптечку.
      - Покажите рану! - требует он.
      - У меня только шишка. Правда большая, - хвастаюсь я. - Ничего страшного. Если машина в порядке, я доберусь своим ходом.
      - Нет. До выяснения всех обстоятельств вам за руль нельзя, - сочувствует мне инспектор. - Машина будет стоять на нашей площадке. Вот найдем серебристую "Волгу" и ее водителя, сверим характер повреждений, выслушаем и другую сторону - тогда сможете забрать машину. А пока садитесь в мою. Может, мне вас все же в больницу доставить?
      Инспектор снова включает ком на запись и подносит к моему лицу.
      - У меня только шишка. Ни тошноты, ни рвоты. В больницу ехать отказываюсь, - произношу я именно те слова, которые ждет инспектор.