- Так вот куда идут ворованные ресурсы...
      - Что ты имеешь в виду?
      - В Управлении зачитывали ориентировку. Кто-то ворует незадействованные ресурсы, да так ловко, что их владельцы ничего не замечают.
      - Заратустра - очень милый молодой человек, - продолжает дочь. - Много знает, умно острит. Но когда я сказала, что хотела бы расстаться с девственностью именно в его объятиях и чем скорее, тем лучше, он меня отговорил. Сказал, что первую ночь нужно провести с любимым. Я ответила, что именно для этого и пришла. Но Заратустра сказал, что в реале он совсем другой, и если я полюблю его настоящего... Он так и сказал: не реального, а настоящего.
      - И ты...
      - Немедленно захотела встретиться с ним в реале. Поддакнула: дескать, так, наверное, даже интереснее будет. И он согласился! - предупредила дочь мой следующий вопрос.
      - А как ты узнала, что Заратустра ездит на фуре?
      - Он назначил мне свидание на пересечении Кольцевой и Варшавского шоссе. Спросил, как я буду одета. Ну, я сказала, что буду в красной юбке и белой блузке, вернулась в реал, мигом переоделась - и на Кольцевую! Вы с мамой были на работе, я написала записку... Так все романтично получилось! - усмехается дочь.
      - Ты все правильно сделала в постели? Не забыла изобразить боль, а в самом конце наслаждение?
      - Никакой постели не было, папа! Когда я села в кабину и мы поехали по Кольцевой, он сказал: "Для того чтобы родилось настоящее чувство, должно пройти некоторое время". Мы еще поговорили, а потом он высадил меня прямо на шоссе, представляешь? Правда, помог поймать попутку, идущую в Москву, и сам заплатил водителю.
      - Однако... Какой-то странный анархист. Вы еще встретитесь?
      - Не знаю. Он, конечно, обещал меня найти, но... Эти мужчины такие обманщики!
      - Его фоторобот сможешь сделать? Реального?
      - Думаю, да.
      - Это если не найдут фуру. А что он собой представляет? Общая оценка?
      - Заратустра какой-то странный. Такое впечатление, что он чем-то одержим. И все время, пока мы были на свежем воздухе, он стрелял спичками.
      - Что делал?
      - Стрелял спичками. Вынимал из коробка спичку, приставлял ее вертикально к средней по площади стороне коробка, покрытой коричневым составом, и щелкал по спичке пальцами другой руки. Спичка загоралась и летела метров на пять. Так у него красиво получалось...
      - Что за чудачество... Интересно, где он берет спички... Я думал, их уже не выпускают. Пироман какой-то.
      Негромко пиликает терком. Я переключаю его в режим "громко", чтобы дочь тоже могла слышать сообщение.
      - Это Кирилл. Фура, о которой идет речь, была угнана два дня назад, пустая. Полчаса назад ее нашли, в целости и сохранности, - по анонимному звонку. Оснований для возбуждения уголовного дела нет, просто кто-то на ней покатался, весь ущерб - несколько литров солярки.
      - Спасибо. Мы сейчас приедем, попробуем составить фоторобот одного из Заратустр, реальный. Пока дочь будет это делать, я расскажу тебе подробности.
      - Что, мимо кассы? - огорчается дочь.
      - Установить в фуре терминал вирта ничего не стоит, полчаса работы. А сколько таких фур катит по дорогам реала... И у многих на крыше - спутниковая антенна. Дальнобойщики народ обеспеченный и любят оттягиваться в вирте. Найти фуру Заратустры в реале - задача почти невыполнимая. Тем более если он угоняет то одну, то другую. О чем вы еще говорили? Мне важна каждая деталь!
      - В конце я заплакала, спросила, можно ли мне встретиться с Заратустрой хотя бы в его Аркадии. Заратустра ответил, что в ближайшие дни у него будет очень много работы, а потом он сам найдет меня, но не в вирте. Спросил номер моего кома. Вот и все...
      Значит, вирту действительно угрожает опасность. Много работы... Хороша работа: разрушать то, что создавалось многими десятилетиями, если считать от создания первого компьютера...
      Это - почти провал. Но не скажешь же такого дочери?
      А может, пусть она попробует подъехать к нему в другом виртеле? Нет, не стоит. Вдруг он запал именно на ее первую личину? Все-таки ее разрабатывали высококлассные специалисты. К тому же из всех девушек, бывших в баре, один из Заратустр выбрал мою дочь, второй - Клеопатру, остальные их не прельстили.
      - Ладно, едем. Может, по фотороботу удастся найти.
      Глава 20
      Создать хотите вы еще мир, перед которым вы могли бы преклонить колена, такова ваша последняя надежда и опьянение.
      Ф. Ницше. Так говорил Заратустра
      ...Жизнь забавных бесхвостых существ была трудна и опасна и по сравнению с пресной реальностью столь необычна и захватывающа, что скоро новая Игра стала любимой и для всех друзей мальчика, и для всех знакомых его друзей, и даже отец, снизойдя до детских игр, дважды становился вождем племени, а один раз шаманом...
      Д. Аймон. Подлинная история Виртуальности
      Сдав дочь с рук на руки Караваеву - именно в его отделе занимаются лицами, - я иду в свой отдел. Здесь, не тратя время попусту, я формирую группу хранителей и отправляю по адресу, сообщенному дочерью. У каждого - мандат на убийство.
      - Командовать парадом буду я, - отвечаю я на вопросительный взгляд Юрчика.
      И ошибаюсь.
      Шеф вызывает меня по каналу "экстра", требует срочно зайти в следственный отдел.
      - Кирилл, моя дочь сообщила адрес страны, в которой обретается Заратустра. Я готовлюсь наведаться туда с группой захвата.
      - Отправляй группу, а сам останься. Здесь ты мне нужнее.
      М-да, как говорится, человек предполагает, а начальство располагает.
      - Юрчик, группу захвата возглавишь ты. Что делать, надеюсь, всем понятно.
      - То же, что и всегда, в общем-то, - пожимает плечами Юрчик.
      - Да, но без права на ошибку.
      Отправив людей и убедившись, что оперативная связь вирт-реал работает безукоризненно, я бегу в кабинет шефа. Вот-вот из вирта начнут поступать важнейшие сообщения. Раз уж Кирилл не позволил мне самому возглавить группу и в очередной раз отличиться, нужно хотя бы здесь, в конторе, сработать рационально, чтобы, не дай Первый, прокола не было.
      Следственный отдел расположен не в здании Управления, а в соседнем. Предосторожность против реал-террористов - в основной корпус Управления ни один из них не должен попасть даже под конвоем и в наручниках. В кабинете Мастерова, начальника следственного, отдела, на стуле сидит юноша, почти мальчик. Волосы светлые, слегка вьющиеся, глаза испуганные.
      - Не знаю... - уже не в первый, видимо, раз повторяет он. - Мне пообещали дать код снятия всех ограничений Хартии, я и согласился. Но все контакты были только в вирте, кто Заратустра на самом деле - я не знаю!
      Последние слова он почти выкрикивает.
      Над дистанционным полиграфом в углу колдует техник из отдела Мастерова. Пользуясь тем, что юноша сидит к нему практически спиной, он утвердительно кивает: выловленный клон Заратустры действительно не знаком со своим оригиналом.
      - Что еще говорил Заратустра? - спрашивает Кирилл, морща высокий лоб.
      Ого... Если начальник Управления лично участвует в допросе, значит, положение действительно серьезное и счет идет буквально на часы.
      - Скоро вирт будет разрушен. Останется только страна Заратустры, и в ней будут жить избранные.
      - Как называется эта страна?
      - Беловодье, кириллицей.
      - Регистрационное имя?
      - Хозяин.
      - Пароль?
      - Папилляры большого пальца.
      - Логвин, готовься. Пойдешь прямо сейчас.
      Так вот почему он не позволил мне возглавить группу...
      - По моим данным, вход гостевой, свободный. Кроме того, страна называется Аркадия, а не Беловодье. Вы уверены, что этот молодой человек не лжет?
      - Вот те крест! - божится парень, и я замечаю на его шее черную узкую тесемочку, на которой скорее всего действительно болтается крестик.
      - Не исключено, что это два входа в одну и ту же страну, - предполагает Кирилл, и ему, естественно, никто не возражает.
      - Как скоро будет восстановлена его личина? - спрашивает Кирилл у сотрудника, обеспечивавшего документирование допроса.
      - Через полчаса.
      - Логвин, через полчаса будь готов погрузиться в вирт, кабинет сто одиннадцать.
      - Вы собираетесь под моей личиной... Вы не посмеете! - кричит парень.
      - Ты хочешь, чтобы вирт был разрушен? - спрашивает Кирилл у него. Спокойно так спрашивает. Вопрос-то риторический. Ну разве может хоть один нормальный виртлянин хотеть, чтобы вирт был разрушен?
      - Н-нет, - выдавливает из себя мальчишка.
      - Тогда помогай нам! Мы - хранители Виртуальности, Заратустра собирается ее разрушить. Неужели ты думаешь, что виртляне, не попавшие в число избранных, позволят кому-то не пустить себя в страну Аркадия или как ее там...
      - Беловодье, - подсказывает юноша.
      - Вот-вот. В нее, сметая все границы, хлынут толпы виртлян, и тогда избранным станет мало места - в буквальном и переносном смыслах. Логвин, ты еще здесь? - обращает на меня шеф начальственный взор.
      - Мне нужно понаблюдать за этим... Заратустрой. Как он ходит, как улыбается. У них на входе могут стоять детекторы походки, улыбки, удивления и других эмоций с ярко выраженной мимикой.
      - Полчаса объемных записей тебе хватит? Кукушкин, ты подготовил то, что я просил?
      - Да. Все уже передано на консоль шерифа.
      - Иди изучай.
      Мне не остается ничего другого, как покинуть кабинет.
      Жаль. Не исключено, узнал бы еще что-нибудь интересное. Впрочем, многое уже становится понятным. Поимка одного, двух, даже четырех Заратустр может ничего не дать. Все они - пацаны, соблазненные кодом отмены законов Хартии. Причем если в баре "Икар" не действует только запрет на полеты, код отмены законов снимает, по-видимому, и многие другие табу. Может быть, даже все. Вот пацаны и соблазняются. И, что самое неприятное, настоящий Заратустра, даже если его поймают в реале, будет косить под такого вот пацана.
      Хорошо, если полиграф выведет его на чистую воду. А если выловленный Заратустра будет натренирован отвечать на вопросы, не потея и не ёкая сердечком? Нам уже попадались такие экземпляры среди поставщиков виртаина. Не берет их полиграф, и все тут! Оказалось, они добыли экземпляр полицейского детектора лжи, наняли одного из специалистов, заплатив ему очень, очень большие деньги, и натренировали всю цепочку. Так мы до ее верха и не дошли... как, впрочем, и всегда.
      И никогда, если даст Первый, не дойдем!
      Проходя в свой кабинет, я через стеклянную стену вижу в отдельской комнате, где проводятся оперативки, группу захвата в полном составе. Настроение у ребят кислое.
      - Ну что, хранители? А я-то гадаю, почему вы на связь не выходите?
      - Потому что нет такой страны в вирте - Аркадии. Во всяком случае, в данный момент она недоступна. "Проверьте настройки вашего браузера или обратитесь к системному администратору...", - очень похоже передразнивает Юрчик голос браузера.
      - Да... Облажался ваш начальник... - огорчаюсь я. Все дружно кивают, Юрчик ухмыляется.
      - Ну тогда ищите Заратустру сами, по вашим собственным планам и наработкам, - предлагаю я. И, не дав горе-хранителям опомниться, удаляюсь в свой кабинет.
      Включив запись, я минут десять наблюдаю за юношей, выходившим в вирт под личиной Заратустры, потом тренируюсь в воспроизведении: хожу по кабинету его походкой, поднимаю руку, чтобы поправить спадающие на лоб волосы, его жестом, улыбаюсь его несмелой улыбкой.
      Мое увлекательное занятие прерывает звонок срочного вызова.
      - Логвин, пора! - торопит меня шеф с экрана кома. - Мы тебя ждем. С нетерпением!
      - Иду-иду.
      Надев скаф и набросив поверх него одежду, я спешу в сто одиннадцатый. Здесь уже шеф, юноша, двое парней из отдела Караваева.
      - Ты готов? - спрашивает шеф.
      - В общих чертах. Пусть еще раз расскажет, где находится дом Заратустры и как он выдает клонам свою личину.
      - Как войдешь, налево... - ухмыляется юноша. Он уже немного отошел после шока, вызванного захватом и (судя по тому, что личину пришлось восстанавливать) разрушением его виртела, как дипломатично называют в протоколах убийство в вирте при задержании. Я точно так же ухмыляюсь в ответ.
      - Конкретнее, пожалуйста. Если меня выбросят из Беловодья, тебе вход в вирт будет заказан - надолго или навсегда.
      Юноша мрачнеет. Угроза серьезная и, самое главное, вполне реальная. Шеф наверняка уже объяснил ему насчет отсутствия некоторых ставших привычными прав, в том числе права молчать. Это тебе не реал, парниша!
      - Телепорт выводит на большую поляну. Прямо перед кабиной камень, от него ведут три тропинки. На камне надпись: "Налево пойдешь - коня потеряешь, направо пойдешь - голову потеряешь, прямо пойдешь - ничего не найдешь". Идти нужно прямо. На дереве увидишь белку, она спросит человеческим голосом, куда путь держишь. Отвечать следует - в страну Беловодье. А зачем? - спросит белка. Правильный ответ - не твое беличье дело. Потом появится леший, потребует мзду. Нужно перебросить на его счет червонец. На опушке леса стоит дуб, вокруг него золотая цепь...
      - И днем, и ночью кот ученый все бродит по цепи кругом... - подсказываю я.
      - Откуда вы знаете? Что, уже были там? - подозрительно смотрит на меня юноша. Я немедленно копирую его взгляд. Неизвестно, на какую эмоцию настроен страж. Может, как, раз на подозрение.
      - Классиков читал, - ухмыляюсь я.
      - Кот потребует, чтобы ты рассказал ему сказку, про колобка, курочку Рябу или про лисичку и зайчика. Ты и это знаешь? - все так же подозрительно смотрит на меня юноша.
      - Я даже сказку про Красную Шапочку знаю!
      Юноша морщит лоб. Ему, с раннего детства воспитывавшемуся телевизором, а потом Интернетом и виртом, подобные вещи незнакомы. Наши усилия не пропали даром: изменилось, выражаясь языком местных многомудрых ученых, даже коллективное бессознательное обывателей. Изменились архетипы, и не изменились даже, а почти исчезли. Их, как и все остальное человеческое, слишком человеческое, постепенно вытеснил вирт.
      Вот почему так важно этот самый вирт сохранить. Разрушься он - и архетипы очень быстро возродятся, обретут былую мощь. Попробуй тогда с обывателями сладить. Не дай Первый, вспомнят опять свой древний лозунг: "Сквозь тернии - к звездам"...
      - Ну а потом появится дом. Такой странный, из круглых деревьев.
      - Бревенчатый то есть? - подсказываю я юноше. Теперь на меня смотрит с уважением не только он, но и шеф. Потряс эрудицией.
      - Может, и бревенчатый. Нужно подняться на крыльцо, потянуть за веревочку, дверь и откроется. В холле лежит странная палка, с одной стороны просто, а с другой поперечина с зубьями. Нужно пройти так, чтобы не наступить...
      - На грабли. Эта палка называется - грабли. Только идиот может на нее наступить.
      Парень краснеет.
      - А тем более дважды, - уничтожаю я его морально.
      - Я впервые ее видел, эту граблю, - оправдывается юноша. - И там плохое освещение.
      - Что после сеней?
      - Каких сеней?
      - Ну, после холла?
      - Большая светлая комната. Вдоль стен много сплошных таких стульев, с одним длинным сиденьем и одной спинкой на всех.
      - В горнице вдоль стен стоят лавки. Дальше.
      - Ну и вот. На лавках сидят люди и разговаривают. Один из них в личине Заратустры. Нужно сказать, что тебя прислали друзья и что ты хочешь стать одним из Заратустр. Тебе дадут его личину. Потом старший скажет, что они затеяли на этот раз. В личину встроен код отмены запретов Хартии.
      - Будем надеяться, ты ничего не забыл. Личина готова? - обращаюсь я к техникам.
      - Давно, - лениво отвечает один из них.
      Техники нас, хранителей, недолюбливают. Считают, что им достается вся черновая работа, а нам, хранителям, - развлечения в вирте, за которые к тому же хорошо платят. И уж тем более они завидуют шерифу, который по службе принимает виртаин, а потом вместо судебного приговора получает благодарность от начальства.
      Я отдаю команду подключиться к вирту, беззвучно произношу слова пароля, обеспечивающего мне доступ со сверхвозможностями, потом называю адрес страницы Беловодье.
      - Приложите большой палец правой руки к сенсору, - требует страж страницы. Я делаю соответствующий жест, юноша прикладывает к консоли палец.
      Действительно, я оказываюсь на краю поляны, перед камнем-указателем. Вдали, на краю поляны, виднеется развесистый дуб. Я, недолго думая, огибаю камень, выхожу на среднюю тропинку, делаю шаг, другой...
      Две вороны несут над тропинкой плакат: "Зона, свободная от диктата Хартии".
      О воронах юноша не говорил. Впрочем, в вирте все меняется с быстротой летящих ворон, так что он мог просто не знать.
      С ближайшего цветка вспархивает бабочка. Но взмахивает крыльями она странно: не как бабочка, а скорее как большая птица. Размеры ее быстро увеличиваются. Бабочка трансформируется в попугая - большого, разноцветного и нахального. Попугай садится мне на плечо и сообщает:
      - Единственное ограничение - твоя собственная совесть. Будешь мешать жить другим - тебя попросят переселиться в другое место. И дом здесь ты должен построить себе сам. Арра! - вскрикивает попугай так, словно его собираются бросить в суп, и улетает.
      Цветы, растущие вдоль тропинки, начинают раскачивать головками - синими, желтыми, красными.
      - Единственный закон - относись к другому так, как хочешь, чтобы он относился к тебе. Для хорошего человека достаточно... - хором шепчут они.
      И об этом юноша не говорил.
      Я прошел уже половину расстояния до дуба с цепью. Еще столько же, и...
      - Это не он, не он, не он... - начинают волноваться цветы. Колокольчики жалобно звенят, ромашки отворачивают от меня свои прелестные головки. Тропинка изгибается, круто лезет в гору, хотя я только что шел по равнине. Дуб с уже различимым котом, звенящим золотой цепью, оказывается на вершине. С каждым шагом холм становится все круче. Чтобы не скатиться вниз, мне приходится, опустившись на четвереньки, цепляться за траву руками. Но тропинка, сказав "И-го-го!" и, кажется, подпрыгнув, сбрасывает меня, словно норовистая лошадь неумелого всадника.
      Тропинка вышвыривает меня не только из страны Беловодье, но и вообще из вирта!
      Я поднимаюсь с пола. В кабинете, естественно, уже пусто - никто не должен находиться в кабинете хранителя, который вышел в вирт! Так что моего позора никто не видел,
      Но Кирилл и остальные не могли далеко уйти.
      - Ребята, отбой! - огорчаю я всех, выглянув из двери в коридор. Действительно, мои коллеги еще даже не дошли до поворота, ведущего в сени... то есть в холл.
      - Что такое? - спрашивает шеф.
      - Видно, у них стоит какая-то хитрая система определения незваных гостей. Меня она вычислила.
      Мы все возвращаемся в кабинет и занимаем прежние позиции. Техник включает полиграф.
      - Ладно. Действуем по варианту номер два, - поразмыслив, меняет план действий шеф. Что же, это достаточно рационально - запустить в вирт самого юношу, напичкав его виртело закладками и выводя все, что он будет видеть и слышать в вирте, на монитор. Конечно, Заратустру-исходного так не поймаешь, но получить ценную информацию можно.
      Горе-Заратустра явно рад моей неудаче.
      - Спасибо за сотрудничество, - сквозь зубы цедит шеф. - У твоего кумира какая-то непробиваемая защита. Но мы до него доберемся, так и скажи ему, если случайно встретишь в вирте!
      - А вы... Не лишите меня допуска? - не верит своему счастью юноша.
      - Я ведь обещал: будешь с нами сотрудничать, степень наказания будет нулевой.
      - То есть как это нулевой? А если у меня ничего не получилось лишь потому, что он не все рассказал? Отвечай, почему тропинка встала на дыбы? - строго спрашиваю я юношу.
      - Что значит - на дыбы? - не понимает он. Техник, возящийся с дистанционным детектором лжи, чуть заметно опускает глаза. Парень действительно не знает, что такое "дыбы".
      - Тропика превратилась в вертикальную стену и выбросила меня из вирта. Какое петушиное слово... Какой пароль нужно было ввести, чтобы она пропустила меня к дубу? - строго спрашиваю я.
      - Не знаю, - растерянно улыбается парень. - Со мною такого не было.
      Техник еще раз чуть заметно кивает. Юноша не лжет, с ним такого действительно не случалось.
      - Оставь его, Логвин. Он честно сотрудничал с нами, пусть идет на все четыре стороны. Новое виртело получишь при выходе, личина прежняя, - сообщает Кирилл юноше. - Тебе даже не придется заново учиться ходить - мы проведем тебя по программе защиты свидетелей.
      От счастья парень не знает, что сказать.
      - Я бы его не отпустил, - возражаю я Кириллу. - Во всяком случае, лишил бы доступа. Навечно. Ты уверен, что он сейчас не помчится в вирт докладывать исходному Заратустре, что за ним охотится целый отдел Винтерпола?
      - Не советую это делать, клон Заратустры! - говорит шеф юноше. - Мы все равно поймаем твоего приятеля, а вот у тебя могут быть неприятности.
      - Не буду... Только не лишайте меня допуска! - скулит парень.
      - Иди уже! - отпускает его Кирилл.
      Едва юноша, получив разрешение на выход, исчезает из корпуса, мы возвращаемся в здание Управления. Новое виртело юноши начинено закладками, "жучками" и даже вирт-камерой, позволяющей видеть все, на что упадет его взгляд в вирте, на мониторе, установленном у наблюдателей. По дороге Кирилл отдает нужные распоряжения: все писать, ничего не пропускать, обо всем значительном докладывать. Естественно, в реале юношу тоже ведут.
      - Думаю, реальная наружка ничего не даст. Если он и встретится с Заратустрой-раз, то только в вирте, - предполагаю я.
      - Еще бы... После столь недвусмысленного указания - что ему еще остается делать? Но вдруг...
      - Сообщите мне, как только он найдет Заратустру. У меня группа захвата наготове. Их даже на порог этой страны не пустили.
      - Сообщим, не сомневайся. Главное - чтобы юноша не тянул с визитом к своему кумиру. Время дорого.
      - И подвержено инфляции. Галопирующей.
      Вернувшись в отдел, я оставляю за старшего Юрчика, велю всем быть в полной готовности, а сам отправляюсь к Караваеву за дочерью.
      Фоторобот уже составлен. На меня с экрана смотрит бородатый молодой человек в модных очках. Борода его столь обильна, что очертания подбородка совершенно не просматриваются.
      - Уберите бороду, - прошу я.
      - Уже пробовали, - вздыхает Виктор Мязин, главный специалист по личинам и лицам. - Слишком большая неопределенность, под этот фоторобот будут подпадать десятки тысяч реальных рож. Так что найти его реал-поисковиком - задача практически невыполнимая.
      Дочь равнодушно пожимает плечами. Я, дескать, сделала все, что могла, какие ко мне претензии?
      - Жаль. Оказывается, он не дурак, этот Заратустра, на голый крючок его не поймаешь.
      - Что ты имеешь в виду? - обиженно спрашивает дочь.
      - Идем, дорогая! Большое спасибо за помощь, но... Ты все сделала правильно, просто Заратустра оказался хитрее, чем мы думали.
      - Куда едем? - спрашивает дочь, едва мы выходим из Управления.
      - К маме. То, чем я сейчас собираюсь заняться, лучше делать дома, а не на работе. Слишком интимное это дело...
      Глава 21
      Только там, где есть жизнь, есть и воля; но это не воля к жизни, но - так учу я тебя - воля к власти!
      Ф.Ницше. Так говорил Заратустра
      ...Игра стала настолько популярной, что в нее играли уже миллионы взрослых и детей. Она стала основным развлечением, вытеснившим и созерцание выдуманных жизней, и имитаторы реальности, и все другие игры и развлечения реальности. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы ускорить эволюцию, а потом, после появления существенных изменений, вновь снизить темп до нормального, - в Игру погружались одновременно тысячи тысяч, их нельзя было лишить этой возможности, как нельзя было лишить пищи...
      Д. Аймон. Подлинная история Виртуальности
      Дома я, извинившись перед дочерью и остановив жену, начавшую было докладывать об успехах в деле обольщения шефа, запираюсь в своем кабинете, опускаю плотные шторы, включаю все лампы и становлюсь перед большим, в полстены, зеркалом.
      Сбросив с себя одежду и оставшись, как говорят обыватели, в чем мать родила, я, вспоминая лицо и фигуру Клеопатры, начинаю трансформацию.
      С телом я справляюсь быстро: чуточку уменьшить рост, сузить талию, плечи, значительно расширить таз и нарастить груди - все это не составляет большого труда. Очень быстро я добиваюсь соотношения 90-60-90 - голливудский стандарт. Но с лицом получается заминка. На меня из зеркала смотрит вроде бы и Клеопатра, но какая-то пресная, тусклая, совершенно, несмотря на безупречность обводов тела и линий лица, несексапильная.
      Я требую, чтобы жена принесла мне несколько платьев и туфель с каблуками разной высоты. Примеряю платья, меняю туфли. Низкий каблук, высокий, средний, снова высокий...
      Нет. Это не Клеопатра. Резкие движения, угловатая походка, холодный оценивающий взгляд. Не завлекающий, а оценивающий, типично мужской.
      Что ж, ничего удивительного. Последний раз мне приходилось принимать форму женщины лет двадцать назад. За эти годы я просто отвык быть женственной.
      Что же делать? Весь план летит к черту.
      А было бы заманчиво самолично найти Заратустру, узнать адрес террориста, угрожающего вирту, и, чем черт не шутит, спасти Виртуальность. Мне за это непременно предоставили бы право на акт размножения...
      Волна воспоминаний о собственном рождении поднимается откуда-то из самых глубин моего естества. Наэлектризованная атмосфера, сполохи молний, гул дальнего землетрясения, ураганный ветер, колебания магнитного поля -г и все это одновременно с изменением вектора гравитации, отчего захватывает дух, как при спуске с горы. Клетки моего тела впитывают энергию всех видов, насыщаются ею, переполняются, набухают желанием, буквально стонут в предчувствии удвоения. Разряды молний все ближе, раскаты грома все оглушительнее. Концентрация озона быстро растет. Вектор тяжести вновь меняется, электрическое поле резко падает... И вот оно! Ни с чем не сравнимое чувство удвоения, удвоения всего числа клеток, глубины ощущений, потока чувств, уровня внутренней энергии... Весь мир лежит у моих ног. Я вспоминаю всех своих предков, чудо первого удвоения, длившегося несколько недель, когда чувства и мысли удваивались чуть ли не каждый час - неземной час! - а мой рацио охватывал всю планету, всю оболочку...
      И чувство сытости, несравненное чувство голодного, неимоверно голодного живого существа, получившего сразу много вкуснейшей пищи. Период питания накопление энергии - чудо деления - снова период поглощения пищи... Впрочем, всему бывает конец, и приятному воспоминанию тоже. Дальше начинается ужас самопоедания, я не люблю этот период нашей жизни.
      А все же славно было бы получить право на акт размножения...
      Самолично я ЭТО еще никогда не испытывал. А воспоминания, какими бы яркими они ни были, - всего лишь воспоминания...
      Собрав в охапку все платья, белье и туфли, я иду в комнату жены.
      - Может, потренируемся в лесбийской любви? Пока ты в этой форме? предлагает она, рассматривая мое хоть и не сексапильное, но все же очень красивое, а в данный момент полностью обнаженное тело.
      - Обязательно, дорогая, но не сегодня. Я непременно научу тебя этому извращению - но в другой раз, ладно? У меня действительно много работы.
      Жена скользит взглядом по моим грудям, заменяет взгляд ладонью, скользит ею вниз, на пару секунд останавливает ладонь на лобке, не удерживается от соблазна просунуть ее между бедер, но после того, как я их плотно сжимаю, разочарованно отводит от моего тела взгляд и убирает ладонь.
      - Так? - спрашивает она.
      Молодец, не упускает ни единой возможности потренироваться.
      - Отлично. Реакция на отказ - великолепная. А сейчас извини, я занят.
      Вернувшись в кабинет, я принимаю свою привычную форму, одеваюсь и... звоню Клеопатре.
      - Дорогая, мне очень нужна твоя помощь.
      - Я все еще в Москве. Мы могли бы встретиться прямо сейчас, в моем номере, и я оказала бы тебе всю необходимую помощь. Например, неотложную сексуальную.
      - Дорогая, у меня совершенно нет времени...
      - Хотя я в такой помощи, судя по всему, нуждаюсь больше. У меня ведь нет жены под боком, - заводится Клеопатра.
      - Пожалуйста, помоги мне.
      Наконец черты лица девушки смягчаются.
      - А ты не будешь просить меня встречаться с Заратустрой? - спрашивает она, приподнимая бровь.
      Может, потому у меня ничего не получилось с ее формой, что я бровь не приподнимал? Да нет, дело не в этом. Просто она красива не только внешней, но и внутренней красотой. А сымитировать внутреннюю красоту гораздо сложнее, чем внешнюю. Во всяком случае, нужен для этого не один час и даже не один день. За то время, которое мог бы потратить на это дело я, даже внутреннюю красоту павлина не сымитируешь.
      - Именно об этом я и хочу тебя попросить. Мне очень нужна твоя помощь, понимаешь? Вопрос жизни и смерти!
      - Вопрос любви - главнее, - изрекает Клеопатра.
      - Ну пожалуйста, - прошу я, делая вид, что не услышал эту глупость.
      - Только при условии, что мне не придется ложиться с ним в постель, вздохнув, соглашается Клео.
      Еще одна глупость. Самки обывателей особенно нерациональны.
      - Надеюсь, не придется. Но соблазнить ты его должна именно этим предложением.
      - Я сейчас обижусь и отключусь, - хмурится Клеопатра.
      - Это не значит, что ты должна лечь с ним в постель! - поспешно исправляю я ошибку. - Достаточно просто пообещать. Пойми, в сложившейся ситуации все средства хороши. Ну пожалуйста!
      - Ладно, не скули. Позвони мне через десять минут. Я скажу, где и когда я встречаюсь с Заратустрой.
      Уф! Наконец-то!
      Десять минут тянутся словно десять часов. И это для меня, всегда и во всем действующего предельно рационально, без ненужных эмоций!
      - Заратустра сказал, что в ближайшие три дня у него очень много работы, поэтому встретиться со мной он не сможет! - торжествующе, как мне кажется, сообщает Клеопатра. И эти нотки торжества в ее голосе лучше всякого полиграфа убеждают меня в том, что она не лжет. Действительно звонила, действительно предлагала встретиться.